100 лет юрию любимову мероприятия. Спектакли, которые потрясли мир
Энергия навсегда
Сегодня Мастеру с Таганки 100 лет. Целый век, и этот век им в чем-то определен. И отмечен. И изменен. Не одно поколение сверяло свою жизнь с Таганкой и спектаклями, которые сделал Мастер. Восхищалось его артистами и вырастало на песнях его главного хрипатого Гения. Мастер Юрий Любимов… он сам как век - яростный, яркий, противоречивый, одинокий, мощный.
Странное дело, еду по Москве и много где натыкаюсь на Юрия Петровича. То есть начинаю думать о нем, хотя до этого и не помышляла: Таганка (его театр вместе с площадью) - только он. Конфедерация театральных союзов и Чеховский фестиваль, что в Леонтьевском переулке, - он. Отель «Мариотт» на Тверской, а может, и на Петровке - здесь мы пили с ним кофе. А в Вахтанговский на Арбате, когда он репетировал «Бесов», я заглядывала, чтобы встретиться с Каталин. Но ведь с этими зданиями в разных уголках Москвы связаны и другие люди, думаю я, так отчего же о них я думаю редко или не думаю вовсе, а о Юрии Петровиче сразу вспоминается, и часто. Почему? Тут, думаю я, наверное, действует закон сохранения энергии: чем сильнее она у человека, тем мощнее въелась, прямо-таки вгрызлась в каменные стены, чтобы остаться там навсегда и не отпускать. Любимов - это как раз та самая энергия, что навсегда.
С женой Каталин. Фото: vetervostok.blogspot.ru
Будапешт. Королевский замок высоко над Дунаем, и мы (Ю.П., Каталин и я) прожигаем воскресный день под ослепительным апрельским солнцем. Прожигаем, надо сказать, красиво, нахально и весело. Потому что ситуация все равно безнадежная и от нас не зависящая: вылет нашего самолета с утра отложен до полуночи, вот мы и позволяем себе то, чего не можем позволить в Москве, - расслабиться и получить удовольствие.
Юрый, не ешьтэ эту калбасу, она капченая, вам вредно, - это Каталин строгим голосом. Можно подумать, что она доктор-диетолог: того не ешьте, этого не пейте. А ее «Юрый» все равно «подворовывает» со стола в кафе, где мы приземлились: то рюмочку опрокинет, «пока Катька не видит», то салями кусок целиком заглотнет, не прожевав, «если Катька бдительность потеряет»…
Вообще, эта пара еще тогда, в далеком 2001-м и много позже, производила на меня неизгладимое впечатление. И снаружи (всегда выделялась из толпы необъяснимой особенностью), и тем, что происходило меж ними и что они не скрывали. Да они шутили своей любовью, и делали это весьма элегантно. Она - как будто строгая и воспитанная барышня, а он - хулиган, соблазнивший такую вот венгерскую гордячку своим ярким и яростным способом жить.
Да я же шпана был, шпана таганская, - вспоминал тогда, в Будапеште, Юрий Петрович, - мне один раз так накостыляли, что я еле домой дошел. Мать дверь открыла и обмерла от моего вида…
Пятница в фильме «Робинзон Крузо», 1947 год.
Дальше шли подробности с комментариями к прошлому житью-бытью. А я тогда и потом поражалась его такой откровенности, которую не всякий публичный человек, да еще с мировым именем, себе позволял. Безоглядная детская открытость, после которой что хочешь, то и думай о нем. А его это не волнует. Да плевал он на то, кто и что про него подумает. Его дар - жить и творить - как будто и не нуждается в чужих «думалках»: Любимов слишком сильный, слишком цельный и неделимый. Красивый мужчина, так похожий на стареющего, но не старого льва. Потому что красиво стареет.
У этой открытости есть безусловные плюсы, но и болезненные минусы. Да, ею он обезоруживает всякого, но без расчета - просто по-другому не умеет. Но и сам страдает, поскольку открытость исключала какую-либо защиту. На репетиции спектакля «Горе от ума» я вижу, как он вдруг теряется, когда на свое замечание получает со сцены спор в хамоватой манере. Но это растерянность не перед хамством невоспитанного артиста, а перед примитивной заземленностью человека вообще, его одноклеточным устройством. Как же так? Ведь он столько работал над ее исправлением, пытается облагородить природу, наивно полагая, что та рано или поздно превратился в породу (а вдруг?), а в результате что он имеет? Наглость зарвавшегося артиста? В этот момент его широкие сильные плечи вдруг как-то мягко опадают. Но, оказывается, ненадолго: Юрий Петрович обиду не держит. Ему просто некогда - премьера же через неделю.
В фильме «На подмостках сцены», 1956 год.
Вот он сидит в своем кабинете на втором этаже. Стены белые, и одна, что за спиной, вся в надписях - ему, о нем, о его беспутных и таких разномастных, но все-таки любимых артистах. Филатов, Демидова, Высоцкий, Золотухин, Славина, Жукова, Смехов, Фарада, Полицеймако, Шаповалов, Антипов - представители золотого периода Таганки. Разная степень дарования, разные характеры, судьба. Но все они - птенцы его гнезда, даже в самостоятельном полете сохраняющие его родовые черты - какую-то дерзкую независимость, некоторых, правда, сильно обманувшую.
Но не о них речь, а о том главном человеке, кто собрал свою драгоценную коллекцию и стоял над ними, позволяя им встать наравне с собой. Не каждый смог сохранить себя и свое достоинство на такой высоте. Кто-то кубарем полетел вниз, приняв падение за свободный полет. А он остался - в своем кабинете, под белой стеной с разноцветными автографами великих, которые восхищались театральным домом, построенным Любимовым, и его свободолюбивыми обитателями. Даже теперь, когда его нет в этом доме почти 900 дней, я вижу его здесь и только здесь - за небольшим столом под этой стеной.
С Мариной Ладыниной в фильме «Кубанские казаки», 1950 год.
Ах, как горько… Оттого, что Юрий Петрович не засмеется, не рассердится, не поразит парадоксальным ответом: вот кто истинный парадоксов друг. Эта осиротившая стена - свидетель времени, событий, судеб… Круг Любимова - ученые, философы, художники, но не представители власти, терпевшей дерзости режиссера и цинично позволяющей интеллигенции иметь в лице Таганки клапан для выпускания пара. Не допущены в его кабинет и разбогатевшие цеховики, отчаянно строившие свой бизнес в подполье плановой экономики СССР. Про модных персонажей и говорить нечего: с наступлением нового времени новой России им путь сюда заказан. Тут у Любимова нет двойных стандартов, он не бегает меж кремлевских башен, как это стали делать некоторые его коллеги. Он - Художник, Мастер. А Мастеру такая суетливость не пристала. И это - главный урок Мастера.
В фильме «Каин XVIII», 1963 год.
Как и еще один урок - великодушия. Эпизод, за который мне до сих пор стыдно: события на гастролях Таганки в Чехии, которые повлекли за собой трагические перемены в жизни театра. Тогда я не поверила Юрию Петровичу и заняла позицию наблюдателя. Через полтора года, уже оказавшись в Чехии, докопалась до сути: до вранья переводчицы, которая ввела в заблуждение журналистов. Поняла свою ошибку, позвонила Юрию Петровичу и просто, без объяснений сказала: «Юрий Петрович, простите меня». На другом конце была секундная пауза, показавшаяся мне вечностью. Без лишних слов я была прощена. Великодушие - свойство только по-настоящему больших людей и истинных талантов.
И, наконец, наша последняя встреча. 95-летний Юрий Петрович приходит в редакцию «Московского комсомольца» - в театральной премии «МК» (кстати, единственной газетной премии в России) он объявлен «Человеком года». Точнее, сначала он не приходит, потому что Каталин, которая за рулем, заблудилась. А мы-то все уверены, что у Любимова есть персональный шофер. Оказывается, нет. Живут скромно после ухода с Таганки.
Но вот они с Каталин добираются до редакции. По коридору идет седой как лунь человек. Глаза его голубые-голубые и смеются. Это ему 95? Ему-ему, но он такой свободный, такой радостный! Сидит за столом главного редактора, пьет водку, закусывает копченой колбасой и просто треплется - про театр, политику, опять театр.
Все-таки странное дело - еду по Москве и много где натыкаюсь на Юрия Петровича. То есть думаю о нем, хотя до этого и не помышляла: Таганка (его театр вместе с площадью) - это он. Конфедерация театральных союзов и Чеховский фестиваль, что в Леонтьевском переулке, - он. Отель «Мариотт» на Тверской, а может, и на Петровке - здесь мы, кажется, пили с ним кофе. В «Шереметьево» на рассвете прилетали из Будапешта, а в Вахтанговском он репетировал «Бесов», и я заглядывала туда, чтобы встретиться с Каталин. Я прошу у него прощения и думаю о нем. Почему? Наверное, закон сохранения энергии - самый главный: чем она сильнее у человека, тем мощнее въелась, прямо-таки вгрызлась в каменные стены, чтобы остаться там навсегда. Любимов - это как раз та самая энергия, которая навсегда.
Странное дело, еду по Москве и много где натыкаюсь на Юрия Петровича. То есть начинаю думать о нем, хотя до этого и не помышляла: Таганка (его театр вместе с площадью) — только он. Конфедерация театральных союзов и Чеховский фестиваль, что в Леонтьевском переулке, — он. Отель «Мариотт» на Тверской, а может, и на Петровке — здесь мы пили с ним кофе. А в Вахтанговский на Арбате, когда он репетировал «Бесов», я заглядывала, чтобы встретиться с Каталин. Но ведь с этими зданиями в разных уголках Москвы связаны и другие люди, думаю я, так отчего же о них я думаю редко или не думаю вовсе, а о Юрии Петровиче сразу вспоминается, и часто. Почему? Тут, думаю я, наверное, действует закон сохранения энергии: чем сильнее она у человека, тем мощнее въелась, прямо-таки вгрызлась в каменные стены, чтобы остаться там навсегда и не отпускать. Любимов — это как раз та самая энергия, что навсегда.
С женой Каталин. Фото: vetervostok.blogspot.ru
Будапешт. Королевский замок высоко над Дунаем, и мы (Ю.П., Каталин и я) прожигаем воскресный день под ослепительным апрельским солнцем. Прожигаем, надо сказать, красиво, нахально и весело. Потому что ситуация все равно безнадежная и от нас не зависящая: вылет нашего самолета с утра отложен до полуночи, вот мы и позволяем себе то, чего не можем позволить в Москве, — расслабиться и получить удовольствие.
— Юрый, не ешьтэ эту калбасу, она капченая, вам вредно, — это Каталин строгим голосом. Можно подумать, что она доктор-диетолог: того не ешьте, этого не пейте. А ее «Юрый» все равно «подворовывает» со стола в кафе, где мы приземлились: то рюмочку опрокинет, «пока Катька не видит», то салями кусок целиком заглотнет, не прожевав, «если Катька бдительность потеряет»...
Вообще, эта пара еще тогда, в далеком 2001-м и много позже, производила на меня неизгладимое впечатление. И снаружи (всегда выделялась из толпы необъяснимой особенностью), и тем, что происходило меж ними и что они не скрывали. Да они шутили своей любовью, и делали это весьма элегантно. Она — как будто строгая и воспитанная барышня, а он — хулиган, соблазнивший такую вот венгерскую гордячку своим ярким и яростным способом жить.
— Да я же шпана был, шпана таганская, — вспоминал тогда, в Будапеште, Юрий Петрович, — мне один раз так накостыляли, что я еле домой дошел. Мать дверь открыла и обмерла от моего вида...
Пятница в фильме «Робинзон Крузо», 1947 год.
Дальше шли подробности с комментариями к прошлому житью-бытью. А я тогда и потом поражалась его такой откровенности, которую не всякий публичный человек, да еще с мировым именем, себе позволял. Безоглядная детская открытость, после которой что хочешь, то и думай о нем. А его это не волнует. Да плевал он на то, кто и что про него подумает. Его дар — жить и творить — как будто и не нуждается в чужих «думалках»: Любимов слишком сильный, слишком цельный и неделимый. Красивый мужчина, так похожий на стареющего, но не старого льва. Потому что красиво стареет.
У этой открытости есть безусловные плюсы, но и болезненные минусы. Да, ею он обезоруживает всякого, но без расчета — просто по-другому не умеет. Но и сам страдает, поскольку открытость исключала какую-либо защиту. На репетиции спектакля «Горе от ума» я вижу, как он вдруг теряется, когда на свое замечание получает со сцены спор в хамоватой манере. Но это растерянность не перед хамством невоспитанного артиста, а перед примитивной заземленностью человека вообще, его одноклеточным устройством. Как же так? Ведь он столько работал над ее исправлением, пытается облагородить природу, наивно полагая, что та рано или поздно превратился в породу (а вдруг?), а в результате что он имеет? Наглость зарвавшегося артиста? В этот момент его широкие сильные плечи вдруг как-то мягко опадают. Но, оказывается, ненадолго: Юрий Петрович обиду не держит. Ему просто некогда — премьера же через неделю.
В фильме «На подмостках сцены», 1956 год.
Вот он сидит в своем кабинете на втором этаже. Стены белые, и одна, что за спиной, вся в надписях — ему, о нем, о его беспутных и таких разномастных, но все-таки любимых артистах. Филатов, Демидова, Высоцкий, Золотухин, Славина, Жукова, Смехов, Фарада, Полицеймако, Шаповалов, Антипов — представители золотого периода Таганки. Разная степень дарования, разные характеры, судьба. Но все они — птенцы его гнезда, даже в самостоятельном полете сохраняющие его родовые черты — какую-то дерзкую независимость, некоторых, правда, сильно обманувшую.
Но не о них речь, а о том главном человеке, кто собрал свою драгоценную коллекцию и стоял над ними, позволяя им встать наравне с собой. Не каждый смог сохранить себя и свое достоинство на такой высоте. Кто-то кубарем полетел вниз, приняв падение за свободный полет. А он остался — в своем кабинете, под белой стеной с разноцветными автографами великих, которые восхищались театральным домом, построенным Любимовым, и его свободолюбивыми обитателями. Даже теперь, когда его нет в этом доме почти 900 дней, я вижу его здесь и только здесь — за небольшим столом под этой стеной.
С Мариной Ладыниной в фильме «Кубанские казаки», 1950 год.
Ах, как горько... Оттого, что Юрий Петрович не засмеется, не рассердится, не поразит парадоксальным ответом: вот кто истинный парадоксов друг. Эта осиротившая стена — свидетель времени, событий, судеб... Круг Любимова — ученые, философы, художники, но не представители власти, терпевшей дерзости режиссера и цинично позволяющей интеллигенции иметь в лице Таганки клапан для выпускания пара. Не допущены в его кабинет и разбогатевшие цеховики, отчаянно строившие свой бизнес в подполье плановой экономики СССР. Про модных персонажей и говорить нечего: с наступлением нового времени новой России им путь сюда заказан. Тут у Любимова нет двойных стандартов, он не бегает меж кремлевских башен, как это стали делать некоторые его коллеги. Он — Художник, Мастер. А Мастеру такая суетливость не пристала. И это — главный урок Мастера.
В фильме «Каин XVIII», 1963 год.
Как и еще один урок — великодушия. Эпизод, за который мне до сих пор стыдно: события на гастролях Таганки в Чехии, которые повлекли за собой трагические перемены в жизни театра. Тогда я не поверила Юрию Петровичу и заняла позицию наблюдателя. Через полтора года, уже оказавшись в Чехии, докопалась до сути: до вранья переводчицы, которая ввела в заблуждение журналистов. Поняла свою ошибку, позвонила Юрию Петровичу и просто, без объяснений сказала: «Юрий Петрович, простите меня». На другом конце была секундная пауза, показавшаяся мне вечностью. Без лишних слов я была прощена. Великодушие — свойство только по-настоящему больших людей и истинных талантов.
И, наконец, наша последняя встреча. 95-летний Юрий Петрович приходит в редакцию «Московского комсомольца» — в театральной премии «МК» (кстати, единственной газетной премии в России) он объявлен «Человеком года». Точнее, сначала он не приходит, потому что Каталин, которая за рулем, заблудилась. А мы-то все уверены, что у Любимова есть персональный шофер. Оказывается, нет. Живут скромно после ухода с Таганки.
Но вот они с Каталин добираются до редакции. По коридору идет седой как лунь человек. Глаза его голубые-голубые и смеются. Это ему 95? Ему-ему, но он такой свободный, такой радостный! Сидит за столом главного редактора, пьет водку, закусывает копченой колбасой и просто треплется — про театр, политику, опять театр.
Все-таки странное дело — еду по Москве и много где натыкаюсь на Юрия Петровича. То есть думаю о нем, хотя до этого и не помышляла: Таганка (его театр вместе с площадью) — это он. Конфедерация театральных союзов и Чеховский фестиваль, что в Леонтьевском переулке, — он. Отель «Мариотт» на Тверской, а может, и на Петровке — здесь мы, кажется, пили с ним кофе. В «Шереметьево» на рассвете прилетали из Будапешта, а в Вахтанговском он репетировал «Бесов», и я заглядывала туда, чтобы встретиться с Каталин. Я прошу у него прощения и думаю о нем. Почему? Наверное, закон сохранения энергии — самый главный: чем она сильнее у человека, тем мощнее въелась, прямо-таки вгрызлась в каменные стены, чтобы остаться там навсегда. Любимов — это как раз та самая энергия, которая навсегда.
Юрию Петровичу Любимову сто лет. Сто лет! Такая длинная, причудливая, непростая жизнь.
Так много замыслов и их воплощений. Так много блестящих побед и явных неудач.
Так много славы и испытаний. Так много обожания и предательства.
И бесконечность таланта. И тьма работы.
Юрий Любимов в молодости
Это целый архипелаг - Таганка. Состоявший из островов, островков и кочек, морей, озер и луж.
Их всех объединяла планета - Любимов.
Рядом с ним маленькие звезды вспыхивали, большие сияли прожектором, а светила только увеличивали орбиту движения этого особенного небесного тела - Юрий Петрович.
Но только при его просвещенном абсолютизме могли стать одним организмом птенцы гнезда Юриева - Смехов, Демидова, Шаповалов, Трофимов,Ронинсон, Славина, Полицеймако, Хмельницкий, Фарада, Золотухин, Бортник, Межевич, Филатов, Дыховичный.
Юрий Любимов в театре
И Высоцкий...Пришелец и посланник. Лишь бы к кому не явился бы.
Юрий Любимов и Владимир Высоцкий
Только в его, любимовский, дом радостно и озабоченно входили Трифонов и Можаев, Евтушенко и Вознесенский, Борис Васильев и Солженицын, не тесня и не мешая Достоевскому, Пушкину, Брехту, Булгакову...
Своим знаменитым фонариком Любимов высветил чудеса, рожденные фантазией гениального Давида Боровского, и прекрасные лица своих единомышленников.
Конечно, он был не сахар. Конечно, многим кровь попортил. Конечно, раздражал и часто ошибался. Все это неважно. Таким. как он, можно. Их слишком мало, их судить не стоит. Их надо помнить.
Что революционного привнес в искусство ровесник революции Юрий Любимов
30 сентября исполнилось 100 лет со дня рождения знаменитого режиссера. Одни безоговорочно восхищались его работами, другие не любили или не понимали его спектакли, третьи в силу своих лет просто не застали "ту самую" легендарную Таганку. Но может, и не это главное, ведь Любимов был не просто режиссером. Он был человеком необычайной внутренней силы, энергии, страсти - к тому, чем он занимался всю жизнь.
Вопреки всему
Любимов любил повторять, даже бравировал немного тем, что он - ровесник революции. Как будто в самой дате его рождения был заключен какой-то тайный смысл. Но, как ни банально это прозвучит, в нем и было что-то от того исторического года: неутомимая энергия, желание работать, менять и делать так, как чувствовал только он.
Когда осенью 2012 года режиссеру исполнилось 95, после пышных торжеств он оказался в больнице. Большой театр, где он тогда собирался ставить оперу Бородина "Князь Игорь", репетиции отменил.
Любимов впал в кому, и все прекрасно понимали, что в таком возрасте чудес не бывает. Но уже спустя полтора месяца после госпитализации Любимов начал приходить в себя. Говорят, чуть ли не из больничной палаты звонил дирижеру Василию Синайскому, в тот момент музыкальному руководителю Большого, и настаивал на том, что нужно приступать к репетициям. Робкие оправдания, мол, театр репетиции отменил, Любимов не принимал. И через полгода - в конце весны 2013-го - начал работу над постановкой.
Премьера состоялась в июне того же года, и "Князь Игорь" стал фактически его последней полноценной постановкой. В 2014-м была "Школа жен" на музыку Мартынова, которую уже доделывал режиссер Игорь Ушаков.
Любимов был, пожалуй, одним из тех, кто демонстрировал молодым поколениям то, как нужно жить и как нужно любить жизнь, несмотря на все невзгоды, проблемы и испытания.
Любимов был действительно ровесником если не века, то эпохи. Его (всего лишь!) дед был крепостным крестьянином. Сам он ребенком вроде бы видел Станиславского. Но одновременно мы, его современники, общались с ним, человеком живого ума, уже в начале XXI века. И это было удивительно. А еще удивительнее - то, что, ставя до последнего, он четко знал, что современно, а что - нет. Музыка Бородина к "Князю Игорю" была значительно, может быть, даже слишком жестко сокращена. Именно потому, что длинноты казались ему неуместными в сегодняшнем мире. Такого актуального мышления было сложно ожидать от человека 98 лет.
"Наш" Гамлет
Любимов никогда не боялся идти наперекор. И "не боялся" - это вообще, кажется, неправильное слово в отношении Любимова. Если ему не давали ставить один спектакль, он делал другой, возможно, еще более неожиданный и радикальный, как это было со ставшим легендарным "Гамлетом". Любимов репетировал хроники Шекспира, но чиновники запретили постановку. И тогда от бешенства, как он сам говорил , Любимов выбрал "Гамлета" и Владимира Высоцкого на главную роль - скажем так, самого анти-Гамлета, которого только можно было себе представить. Хриплый голос, гитара в руках, "свой" для всех - физиков и лириков.
Спектакль визуально был максимально лаконичен. "Мы ставили "Гамлета" так, как, вероятно, этого захотел бы сам Шекспир... - замечал Любимов. - Во-первых, мы отказались от пышности. Было суровое время. Свитера, шерсть - вот что было одеждой... У нас нет корон, у нас нет украшений особенных..." Но при этом очевидцы вспоминают, что спектакль был невероятным по эмоциональному напряжению.
Перекроить классику, прочитать хрестоматийный текст по-своему - Любимов ставил необычно, неожиданно. Сам он в своих интервью говорил, что не стремился идти наперекор, хотел всегда ставить прежде всего интересно и это власть вынудила его стать оппозиционером.
Его действительно неоднократно обвиняли в "посягательстве на святое" и в "разрушении русской культуры". Взять хотя бы скандал с постановкой оперы "Пиковая дама" Чайковского, редакцию которой Любимов сделал вместе с композитором Альфредом Шнитке. Летом 1977 года вместе с дирижером Геннадием Рождественским они начали готовить спектакль для Парижской оперы.
Год спустя в газете "Правда" был опубликован настоящий пасквиль. "Чудовищная акция", "жертва - шедевр гения русской музыки П.И. Чайковского", авторы - "самозванцы, душеприказчики Пушкина" - вот лишь малая доля оскорблений, появившихся на передовице за подписью дирижера Альгиса Жюрайтиса.
Злые языки рассказывали, что причина была проста: личная зависть и кому-то не отданные роли. Но так или иначе, этот скандальный спектакль был одним из большого списка постановок Любимова, которые вызывали недовольство властей.
Спектакли, которые потрясли мир
Впрочем, славу работам Юрия Петровича принесли отнюдь не эпатаж и скандалы. Его постановки были необычны: выбор пьес, манера подачи, игра актеров, сценография. Все это выбивалось из привычного стиля академической сцены.
"Революционность" любимовского театра уже чувствовалась в его постановке, с которой он пришел в Театр драмы и комедии на Таганке. Спектакль "Добрый человек из Сезуана" (1964), который режиссер сделал со своими студентами "Щуки", собирал сначала аншлаги в помещениях театрального училища, а потом стал первой постановкой обновленного театра, любимовского, легендарного, который стали называть только Таганкой - и никак иначе.
И дальше одну за другой Любимов начал выпускать работы, которые становились событиями. В 1965 году появились "Десять дней, которые потрясли мир". Сейчас бы это назвали "интерактивом", а тогда зрители были удивлены тем, что в соответствии с действием были одеты даже билетеры, что в конце предлагалось голосовать за спектакль и опускать в урны разного цвета свои билеты в зависимости от того, понравилось или нет. С произведений Андрея Вознесенского и "Антимиров" (1965) начался театр поэзии, когда стихи не просто читали, а проигрывали.
Любимов ставил хлестко и лаконично. На сцене никогда не было ничего лишнего - сценография замечательного художника Давида Боровского стала частью этого "фирменного стиля" Таганки. И это тоже было неожиданно, во многом опережало свое время.
Полтора десятилетия, начиная с середины 1960-го, были временем расцвета театра Любимова. Временем понимания между режиссером и его труппой, временем исторических спектаклей. Несмотря на все новаторство и актуальность, этот - любимовский - театр остался в прошлом. Но Таганка Любимова осталась эпохой в русском театре.
Над проектом работали:
{{role.role}}: {{role.fio}}
В материале использованы фотографии: Фотохроники ТАСС (Виктор Великжанин,Александра Мудрац, Михаил Строков, Виктор Кошевой)
Масштабная выставка «Любимов и время. 1917-2017. 100 лет истории страны и человека» в Музее Москвы .
Открытие выставки запланировано на конец августа и продлится она полтора месяца.
Юрий Любимов прожил долгую жизнь. Любимов - уникальный герой истории и эксперт по истории своей страны. Более того, Любимов - личность, которая оказалась во многом сильнее своего жесткого времени. Еще одним героем выставки, посвященной Любимову, станет Время.
Обязательно присутствие на выставке и еще одного героя. Это город, в котором почти всю свою жизнь жил, и который очень любил, Юрий Петрович Любимов - Москва.
Эта базовая идея предполагает соответствующее решение. Визуально, на экранах и стендах разного размера будет запараллелена жизнь страны и жизнь Любимова. Будет показано, где и как они совпадают, как, когда и каким образом они вступают в противоречие.
В экспозиции будут использованы фото, видео и печатные материалы, афиши, декорации к спектаклям, фрагменты сценографий, личные вещи, предметы искусства из собраний коллекций Музея Москвы, из театров, из личного архива семьи Любимовых, из частных архивов и др.
В рамках экспозиции выставки будут организованы просмотры различных видеоматериалов, выступления артистов, показ студенческих спектаклей, различные пеформансы, а также творческие встречи с художниками, композиторами, музыкантами, режиссерами, артистами, коллегами и друзьями Ю.П. Любимова, в Центре Документального Кино в Музее Москвы.
Международная научная конференция "Юрий Любимов. Театр Жизни", посвященная творчеству Ю.П. Любимова в Российской Государственной Библиотеке Искусств (РГБИ) 28-29 сентября 2017 года, с участием отечественных и иностранных специалистов по изучению творчества Ю.П. Любимова.
Темы конференции: биография и творческое наследие Ю.П. Любимова; режиссерский метод Ю.П. Любимова; Ю.П. Любимов - новатор в области сценического искусства; Ю.П. Любимов, как основатель Театра на Таганке; Ю.П. Любимов и европейский театр; актерский опыт Ю.П. Любимова; театр Ю.П. Любимова – материалы из собраний музеев, архивов, библиотек, театров; вопросы создания информационных ресурсов о жизни и творчестве Ю.П. Любимова.
Отдельное заседание будет посвящено воспоминаниям о Ю.П. Любимове. Также состоится презентация новых изданий Фонда о Ю.П. Любимове". По итогам конференции будет выпущен сборник статей.
В Государственном Академическом Большом Театре России в день рождения Юрия Любимова, 30 сентября 2017 года, пройдет юбилейный концерт «По священие Любимову».
В концерте примет участие оркестр и хор Большого театра. Дирижер юбилейного концерта - А.А. Ведерников. Музыкальное посвящение будет состоять из произведений тех композиторов, с которыми Юрий Любимов работал и дружил, а также тех, которых ставил в разных оперных театрах мира.
Владимир Мартынов, один из самых признанных композиторов современной России, исполнит свое новое произведение, посвященное многолетнему сотрудничеству и дружбе с Юрием Любимовым. Этот концерт-посвящение будет символичным поклоном реформатору оперного искусства.
Перед концертом пройдет вручение 3-ей «Общественной Премии Юрия Любимова », учрежденной Фондом Ю.П. Любимова.
Одним из главных мероприятий юбилея должно стать открытие мемориальной зоны в кабинете Любимова в Московском Театре на Таганке .
Вход в театр, знакомство с Мемориальной зоной, экскурсии по театральному закулисью, показ спектакля «Добрый человек из Сезуана», с которого началась история легендарной «Таганки» (вход свободный).
Большим подарком зрителям станут гастроли Театра на Таганке по городам России. Это будет возможностью жителям нашей страны напрямую прикоснуться к творчеству Юрия Любимова. Все премьерные спектакли Театра на Таганке, выпущенные в 2017 году, посвящаются памяти Ю.П. Любимова - учителя, наставника, Мастера.
Городской фестиваль под открытым небом «Театральный марш» в 2017 году также будет посвящен памяти Ю.П. Любимова.
Мировая премьера спектакля режиссера Анатолия Васильева «Ста рик и море» по Хемингуэю состоится в рамках Международного те атрального фестиваля им. А.П. Чехова, на сцене Государственного академического театра имени Вахтангова .
Композитор - Владимир Мартынов, в главной роли - Алла Демидова. В спектакле звучит музыка в исполнении ансамбля Опус Пост Татьяны Гринденко.
Сольный фортепианный концерт сэра Андраша Шиффа «In Memoriam Юрия Любимова» пройдет в Большом зале Консерватории 3 октября 2017 года.
Концерт организован Фондом Ю.П. Любимова.
Мировая звезда сэр Андраш Шифф - выдающийся пианист, один из лучших исполнителей фортепианного репертуара.
Обладатель множества самых престижных международных наград и премий, в том числе и двух премий «Грэмми». Игру Андраша Шиффа отличает легкость техники и кристальная чистота исполнения, которые сочетаются с невероятной музыкальностью.
Юрий Любимов относился к Сэру Андрашу Шиффу особенно. Для него он являлся одним из величайших пианистов той плеяды, которые остались навсегда в «Золотом Фонде» музыкантов ХХ и нынешнего веков. У Юрия Любимова была потребность слушать и прислушиваться к его исполнению, каждый раз восторгаясь его утонченной, филигранной техникой и безупречной, врождённой элегантностью его исполнения.
