Главная › Пособия и документы › А толстой родина краткое содержание. Что такое родина? Какова роль родины в жизни человека? По тексту А.Н

А толстой родина краткое содержание. Что такое родина? Какова роль родины в жизни человека? По тексту А.Н

Толстой Алексей

Алексей Николаевич ТОЛСТОЙ

За эти месяцы тяжелой борьбы, решающей нашу судьбу, мы все глубже познаем кровную связь с тобой и все мучительнее любим тебя, Родина.

В мирные годы человек, в довольстве и счастье, как птица, купающаяся в небе, может далеко отлететь от гнезда и даже покажется ему, будто весь мир его родина. Иной человек, озлобленный горькой нуждой, скажет: "Что вы твердите мне: родина! Что видел я хорошего от нее, что она мне дала?"

Надвинулась общая беда. Враг разоряет нашу землю и все наше вековечное хочет назвать своим.

Тогда и счастливый и несчастный собираются у своего гнезда. Даже и тот, кто хотел бы укрыться, как сверчок, в темную щель и посвистывать там до лучших времен, и тот понимает, что теперь нельзя спастись в одиночку.

Гнездо наше, родина возобладала над всеми нашими чувствами. И все, что мы видим вокруг, что раньше, быть может, мы и не замечали, не оценили, как пахнущий ржаным хлебом дымок из занесенной снегом избы, - пронзительно дорого нам. Человеческие лица, ставшие такими серьезными, и глаза всех такими похожими на глаза людей с одной всепоглощающей мыслью, и говор русского языка - все это наше, родное, и мы, живущие в это лихолетье, хранители и сторожа родины нашей.

Все наши мысли о ней, весь наш гнев и ярость - за ее поругание, и вся наша готовность - умереть за нее. Так юноша говорит своей возлюбленной: "Дай мне умереть за тебя".

Родина - это движение народа по своей земле из глубин веков к желанному будущему, в которое он верит и создает своими руками для себя и своих поколений. Это - вечно отмирающий и вечно рождающийся поток людей, несущих свой язык, свою духовную и материальную культуру и непоколебимую веру в законность и неразрушимость своего места на земле.

Когда-нибудь, наверно, национальные потоки сольются в одно безбурное море, - в единое человечество. Но для нашего века это - за пределами мечты. Наш век - это суровая, железная борьба за свою независимость, за свою свободу и за право строить по своим законам свое общество и свое счастье.

Фашизм враждебен всякой национальной культуре, в том числе и немецкой. Всякую национальную культуру он стремится разгромить, уничтожить, стереть самую память о ней. По существу фашизм интернационален в худшем смысле этого понятия. Его пангерманская идея: "Весь мир - для немцев" - лишь ловкий прием большой финансовой игры, где страны, города и люди лишь особый вид безликих биржевых ценностей, брошенных в тотальную войну. Немецкие солдаты так же обезличены, потрепанны и грязны, как бумажные деньги в руках аферистов и прочей международной сволочи.

Они жестоки и распущенны, потому что в них вытравлено все человеческое; они чудовищно прожорливы, потому что всегда голодны и потому еще, что жрать - это единственная цель жизни: так им сказал Гитлер. Фашистское командование валит и валит, как из мешка, эту отупевшую человеческую массу на красноармейские пушки и штыки. Они идут, ни во что уже больше не веря - ни в то, что жили когда-то у себя на родине, ни в то, что когда-нибудь туда вернутся. Германия - это только фабрика военных машин и место формирования пушечного мяса; впереди - смерть, позади террор и чудовищный обман.

Эти люди намерены нас победить, бросить себе под ноги, наступить нам сапогом на шею, нашу родину назвать Германией, изгнать нас навсегда из нашей земли, "оттич и дедич", как говорили предки наши.

Земля оттич и дедич - это те берега полноводных рек и лесные поляны, куда пришел наш пращур жить навечно. Он был силен и бородат, в посконной длинной рубахе, соленой на лопатках, смышлен и нетороплив, как вся дремучая природа вокруг него. На бугре над рекою он огородил тыном свое жилище и поглядел по пути солнца в даль веков.

И ему померещилось многое - тяжелые и трудные времена: красные щиты Игоря в половецких степях, и стоны русских на Калке, и установленные под хоругвями Дмитрия мужицкие копья на Куликовом поле, и кровью залитый лед Чудского озера, и Грозный царь, раздвинувший единые, отныне нерушимые, пределы земли от Сибири до Варяжского моря; и снова - дым и пепелища великого разорения... Но нет такого лиха, которое уселось бы прочно на плечи русского человека. Из разорения Смуты государство вышло и устроилось и окрепло сильнее прежнего. Народный бунт, прокатившийся вслед за тем по всему государству, утвердил народ в том, что сил у него хватит, чтобы стать хозяином земли своей. Народ сообразил свои выгоды и пошел за Медным всадником, поднявшим коня на берегу Невы, указывая путь в великое будущее...

Многое мог увидеть пращур, из-под ладони глядя по солнцу... "Ничего, мы сдюжим", - сказал он и начал жить. Росли и множились позади него могилы отцов и дедов, рос и множился его народ. Дивной вязью он плел невидимую сеть русского языка; яркого, как радуга, - вслед весеннему ливню, меткого, как стрелы, задушевного, как песня над колыбелью, певучего и богатого. Он назвал все вещи именами и воспел все, что видел и о чем думал, и воспел свой труд. И дремучий мир, на который он накинул волшебную сеть слова, покорился ему, как обузданный конь, и стал его достоянием и для потомков его стал родиной - землей оттич и дедич.

Русский народ создал огромную изустную литературу: мудрые пословицы и хитрые загадки, веселые и печальные обрядовые песни, торжественные былины, - говорившиеся нараспев, под звон струн, - о славных подвигах богатырей, защитников земли народа, - героические, волшебные, бытовые и пересмешные сказки.

Напрасно думать, что эта литература была лишь плодом народного досуга. Она была достоинством и умом народа. Она становила и укрепляла его нравственный облик, была его исторической памятью, праздничными одеждами его души и наполняла глубоким содержанием всю его размеренную жизнь, текущую по обычаям и обрядам, связанным с его трудом, природой и почитанием отцов и дедов.

Народы Западной Европы получили в наследство римскую цивилизацию. России достался в удел пустынный лес да дикая степь. Вплоть до XVIII века Россия жила по курным избам и все будущее богатство свое и счастье создавала и носила в мечтах, как скатерть-самобранку за пазухой.

Народ верил в свой талант, знал, что настанет его черед и другие народы потеснятся, давая ему почетное место в красном углу. Но путь к этому был долог и извилист. Византийская культура древнего Киева погибла под копытами татарских коней, Владимиро-Суздальской Руси пришлось почти четыре столетия бороться и с Золотой Ордой, и с Тверью, и с Рязанью, с Новгородом, собирая и укрепляя землю. Во главе этой борьбы стала Москва.

Началась Москва с небольшого городища в том месте, где речонка Яуза впадает в Москву-реку. В этом месте заворачивал на клязьминский волок зимний торговый путь по льду, по рекам - из Новгорода и с Балтийского моря - в Болгары на Волге и далее - в Персию.

В мирные годы человек, в довольстве и счастье, как птица, купающаяся в небе, может далеко отлететь от гнезда и даже покажется ему, будто весь мир его родина. Иной человек, озлобленный горькой нуждой, скажет: «Что вы твердите мне: родина! Что видел я хорошего от нее, что она мне дала?»

Надвинулась общая беда. Враг разоряет нашу землю и все наше вековечное хочет назвать своим.

Гнездо наше, родина возобладала над всеми нашими чувствами. И все, что мы видим вокруг, что раньше, быть может, мы и не замечали, не оценили, как пахнущий ржаным хлебом дымок из занесенной снегом избы, - пронзительно дорого нам. Человеческие лица, ставшие такими серьезными, и глаза всех - такими похожими на глаза людей с одной всепоглощающей мыслью, и говор русского языка - все это наше, родное, и мы, живущие в это лихолетье, - хранители и сторожа родины нашей.

Все наши мысли о ней, весь наш гнев и ярость - за ее поругание, и вся наша готовность - умереть за нее. Так юноша говорит своей возлюбленной: «Дай мне умереть за тебя!»

Фашизм враждебен всякой национальной культуре, в том числе и немецкой. Всякую национальную культуру он стремится разгромить, уничтожить, стереть самую память о ней. По существу фашизм - интернационален в худшем смысле этого понятия. Его пангерманская идея: «Весь мир - для немцев» - лишь ловкий прием большой финансовой игры, где страны, города и люди - лишь особый вид безликих биржевых ценностей, брошенных в тотальную войну. Немецкие солдаты так же обезличены, потрепаны и грязны, как бумажные деньги в руках аферистов и прочей международной сволочи.

Они жестоки и распущенны, потому что в них вытравлено все человеческое; они чудовищно прожорливы, потому что всегда голодны и потому еще, что жрать - это единственная цель жизни: так им сказал Гитлер. Фашистское командование валит и валит, как из мешка, эту отупевшую человеческую массу на красноармейские пушки и штыки. Они идут, ни во что уже больше не веря, - ни в то, что жили когда-то у себя на родине, ни в то, что когда-нибудь туда вернутся. Германия - это только фабрика военных машин и место формирования пушечного мяса. Впереди - смерть, позади - террор и чудовищный обман.

Эти люди намерены нас победить, бросить себе под ноги, наступить нам сапогом на шею, нашу родину назвать Германией, изгнать нас навсегда из нашей земли «оттич и дедич», как говорили предки наши.

И ему померещилось многое - тяжелые и трудные времена: красные щиты Игоря в половецких степях, и стоны русских на Калке, и уставленные под хоругвями Дмитрия мужицкие копья на Куликовом поле, и кровью залитый лед Чудского озера, и Грозный царь, раздвинувший единые, отныне нерушимые, пределы земли от Сибири до Варяжского моря; и снова - дымы и пепелища великого разорения… Но нет такого лиха, которое уселось бы прочно на плечи русского человека. Из разорения, Смуты государство вышло и устроилось и окрепло сильнее прежнего. Народный бунт, прокатившийся вслед за тем по всему государству, утвердил народ в том, что сил у него хватит, чтобы стать хозяином земли своей. Народ сообразил свои выгоды и пошел за Медным всадником, поднявшим коня на берегу Невы, указывая путь в великое будущее…

Многое мог увидеть пращур, из-под ладони глядя по солнцу… «Ничего, мы сдюжим», - сказал он и начал жить. Росли и множились позади него могилы отцов и дедов, рос и множился его народ. Дивной вязью он плел невидимую сеть русского языка: - яркого, как радуга вслед весеннему ливню, меткого, как стрела, задушевного, как песня над колыбелью, певучего и богатого. Он назвал все вещи именами и воспел все, что видел и о чем думал, и воспел свой труд. И дремучий мир, на который он накинул волшебную сеть слова, покорился ему, как обузданный конь, и стал его достоянием и для потомков его стал родиной - землей оттич и дедич.

Русский народ создал огромную изустную литературу: мудрые пословицы и хитрые загадки, врачевания, сопровождающиеся заговорами, веселые и печальные обрядовые песни, торжественные былины, - говорившиеся нараспев под звон струн, - о славных подвигах богатырей, защитников земли и народа, героические, волшебные, бытовые и пересмешные сказки.

Младший Мономахович - удельный князь Юрий - поставил при устье Яузы мытный двор, чтобы брать дань с купеческих обозов, поставил другой мытный двор в Мытищах на Клязьме и поставил деревянный город - Кремль - на бугре над Москвой-рекой. Место было бойкое, торговое, с удобными во все стороны зимними и летними путями. И в Москву стал тянуться народ из Переяславля-Залесского, из Суздаля и Владимира и других мест. Москва обрастала слободами. По всей Руси прогремела слава ее, когда московский князь Дмитрий, собрав ополчение, пошатнул татарское иго на Куликовом поле. Москва становилась сосредоточием, сердцем всей русской земли, которую иноземцы уже стали называть Московией.

Иван Грозный завершил дело, начатое его дедом и отцом, - со страстной настойчивостью и жестокостью он разломал обветшавший застой удельной Руси, разгромил вотчинников-князей и самовластное боярство и основал единое русское государство и единую государственность с новыми порядками и новыми задачами огромного размаха. Таково было постоянное стремление всей Руси - взлет в непомерность. Москва мыслилась как хранительница и поборница незапятнанной правды: был Рим, была Византия, теперь - Москва.

Москва при Грозном обстраивается и украшается. Огромные богатства стекаются в нее из Европы, Персии, Средней Азии, Индии. Она оживляет торговлю и промыслы во всей стране и бьется за морские торговые пути.

Число жителей в Москве переваливает за миллион. С Поклонной горы она казалась сказочным городом, - среди садов и рощ. Центр всей народной жизни был на Красной площади - здесь шел торг, сюда стекался народ во время смут и волнений, здесь вершились казни, отсюда цари и митрополиты говорили с народом, здесь произошла знаменитая, шекспировской силы, гениальная по замыслу и эффекту сцена между Иваном Грозным и народом - опричный переворот. Здесь, через четверть века, на Лобном месте лежал убитый Лжедмитрий в овечьей маске и с дудкой, сунутой ему в руки; отсюда нижегородское ополчение пошло штурмом на засевших в Кремле поляков. С этих стен на пылающую Москву хмуро глядел обреченный Наполеон.

Не раз сгорая дотла и восставая из пепла, Москва, - даже оставшись после Петра Великого «порфироносной вдовой», - не утратила своего значения, она продолжала быть сердцем русской национальности, сокровищницей русского языка и искусства, источником просвещения и свободомыслия даже в самые мрачные времена, узлом торговли и промышленности.

Настало время, когда европейским державам пришлось потесниться и дать место России в красном углу. Сделать это их заставил русский народ, разгромивший, не щадя жизней своих, непобедимую армию Наполеона. Русскому низко кланялись короли и принцы всей Европы, хвалили его доблесть, и парижские девицы гуляли под ручку с усатыми гренадерами и чубатыми донскими казаками по Булонскому лесу.

Но не такой славы, не такого себе места хотел русский народ, - время сидеть ему в красном углу было еще впереди. Все же огромный национальный подъем всколыхнул все наше государство. Творческие силы рванулись на поверхность с мутного дна крепостнического болота, и наступил блистательный век русской литературы и искусства, открытый звездой Пушкина.

Недаром пращур плел волшебную сеть русского языка, недаром его поколения слагали песни и плясали под солнцем на весенних буграх, недаром московские люди сиживали по вечерам при восковой свече над книгами, а иные, как неистовый протопоп Аввакум, - в яме, в Пустозерске, и размышляли о правде человеческой и записывали уставом и полууставом мысли свои. Недаром буйная казачья вольница разметывала переизбыток своих сил в набегах и битвах, недаром старушки-задворенки и бродящие меж дворов старички за ночлег и ломоть хлеба рассказывали волшебные сказки, - все, все, вся широкая, творческая, страстная, взыскующая душа народа русского нашла отражение в нашем искусстве XIX века. Оно стало мировым и во многом повело за собой искусство Европы и Америки.

Русская наука дала миру великих химиков, физиков и математиков. Первая паровая машина была изобретена в России, так же как вольтова дуга, беспроволочный телеграф и многое другое. Людям науки, и в особенности изобретателям, приходилось с неимоверными трудами пробивать себе дорогу, и много гениальных людей так и погибло для науки, не пробившись. Свободная мысль и научная дерзость ломали свои крылья о невежество и косность царского политического строя. Россия медленно тащила колеса по трясине. А век был такой, что отставание - «смерти подобно». Назревал решительный и окончательный удар по всей преступной системе, кренившей Россию в пропасть и гибель. И удар произошел, отозвавшись раскатами по всему миру. Народ стал хозяином своей родины.

Пращур наш, глядя посолонь, наверно, различил в дали веков эти дела народа своего и сказал тогда на это: «Ничего, мы сдюжим…»

И вот смертельный враг загораживает нашей родине путь в будущее. Как будто тени минувших поколений, тех, кто погиб в бесчисленных боях за честь и славу родины, и тех, кто положил свои тяжкие труды на устроение ее, обступили Москву и ждут от нас величия души и велят нам: «Свершайте!»

На нас всей тяжестью легла ответственность перед историей нашей родины. Позади нас - великая русская культура, впереди - наши необъятные богатства и возможности, которыми хочет завладеть навсегда фашистская Германия. Но эти богатства и возможности, - бескрайние земли и леса, неистощимые земные недра, широкие реки, моря и океаны, гигантские заводы и фабрики, все тучные нивы, которые заколосятся, все бесчисленные стада, которые лягут под красным солнцем на склонах гор, все изобилие жизни, которого мы добьемся, вся наша воля к счастью, которое будет, - все это - неотъемлемое наше навек, все это наследство нашего народа, сильного, свободолюбивого, правдолюбивого, умного и не обиженного талантом.

Так неужели можно даже помыслить, что мы не победим! Мы сильнее немцев. Черт с ними! Их миллионы, нас миллионы вдвойне. Все опытнее, увереннее и хладнокровнее наша армия делает свое дело - истребления фашистских армий. Они сломали себе шею под Москвой, потому что Москва - это больше, чем стратегическая точка, больше, чем столица государства. Москва - это идея, охватывающая нашу культуру во всем ее национальном движении. Через Москву - наш путь в будущее.

Как Иван в сказке, схватился весь русский народ с Чудом-юдом двенадцатиглавым на Калиновом мосту. «Разъехались они на три прыска лошадиных и ударились так, что земля застонала, и сбил Иван Чуду-юду все двенадцать голов и покидал их под мост».

Наша земля немало поглотила полчищ наезжавших на нее насильников. На Западе возникали империи и гибли. Из великих становились малыми, из богатых - нищими. Наша родина ширилась и крепла, и никакая вражья сила не могла пошатнуть ее. Так же без следа поглотит она и эти немецкие орды. Так было, так будет.

Ничего, мы сдюжим!..

Недалеко от старинного города Тулы, расположенного в 180 километрах южнее Москвы, находится известная на весь мир усадьба Ясная Поляна.

Толстой и Ясная Поляна… Для всех, кто любит Россию, ее культуру, они поистине неотделимы друг от друга. Летопись мировой литературы вряд ли укажет нам пример другого писателя, который бы столь прочно и непосредственно был связан со своей «малой родиной», как Лев Толстой.

Нельзя во всей глубине понять Толстого без его Ясной Поляны, ибо Ясная Поляна, строй ее жизни заложили основы неповторимо своеобразного толстовского мировоззрения. Ей, по признанию самого писателя, он был «обязан лучшими своими мыслями, лучшими движениями души».

Именно она, Ясная Поляна, по-матерински щедро, сполна подарила Толстому ощущения радости первооткрытия бытия, которые цепко, навсегда запечатлела его гениальная память и которые предопределили общий жизнеутверждающий пафос его творческой деятельности. Ими он потом, до конца дней своих, выверял меру правды того, что дарила ему жизнь.

Все самое дорогое – истинное, доброе, светлое, было неразрывно связано в сознании Толстого с образом его «милой Ясной». И потому, когда ему случалось расставаться с ней – будь то учение в Казани, военная служба на Кавказе и в Крыму или поездки в страны Западной Европы, в Москву, Петербург, он постоянно носил в душе надежду на возвращение в добрую обитель своего счастливого детства. Вот строки из его письма к брату Сергею с Кавказа: «На днях я рассчитывал, как скоро я могу быть представлен и выйти в отставку… Только о том и мечтаю, как бы опять и навсегда поселиться в деревне и начать тот же образ жизни, который я вел в Ясной, приехав из Казани».

Нередко после временных отлучек из Ясной Толстой возвращался туда с багажом раздирающих его душу тягостных впечатлений от разного рода неустроенности тогдашней русской действительности. И только на родине писатель вновь приходил в состояние душевного равновесия, а это неизменно являлось залогом продолжения его активной борьбы за победу добра над злом. «Вот второй день, что в Ясной.., - писал он в один из таких моментов в своей жизни. – Опять все утро ничего не делал и был в самом унылом, подавленном состоянии; но не жалею об этом и не жалуюсь. Как мерзлый человек отходит и ему больно, так и я, вероятно, нравственно отхожу, - переживаю все излишние впечатления и возвращаюсь к обладанию самого себя».

Однажды над Толстым, тогда еще только вступившим, по сути, во владение Ясной Поляной, нависла угроза возможной потери ее – он вошел в большие долги и нуждался в крупной сумме для погашения их. Работающий над «Детством» Толстой в отчаянии. В дневнике его появилась очень характерная запись: «… ездил на почту, получил деньги и письмо, в котором пишет (управляющий яснополянским имением) о подданных векселях Копылова. Я могу лишиться Ясной, и, несмотря ни на какую философию, это будет для меня ужасный удар».

Можно многого лишиться в жизни – уходят в небытие близкие, друзья, мечты, но нельзя лишиться своей Ясной, ибо она – источник с живой водой. Припав к нему в пору тяжелый утрат, бессилия, одиночества, вновь обретешь силу жизни и связь со всем, что было, есть и будет. Это последний рубеж, до которого ему, Толстому, еще можно, есть право отступать.

Ясная Поляна была для Толстого началом всех начал, откуда исходили и куда вновь возвращались живые, трепетные нити, связывающие писателя со всем широким миром. «Малая родина» Толстого была для него, в частности. И тем, без чего он не мог по-настоящему глубоко понять и оценить родину большую – Россию, во всей ее многоликости и сложности.

Толстой прекрасно знал свою Ясную, исходил ее вдоль и поперек. Встречи с лесами и полями, крестьянами родного края обернулись у писателя горячей неизбывной любовью к русскому народу, природе России. Многое из увиденного и услышанного им здесь нашло отражение в различных его произведениях.

Каждодневное общение Толстого с чудесной, разнообразной яснополянской природой, глубокое знание усадебного быта Ясной Поляны, нужд и чаяний тамошнего крестьянства – все это в полной мере позволило ему создать в своем творчестве широкий и глубокообобщенный образ России, русской деревни XIX – начала ХХ столетий. Хорошо сказал о единстве для Толстого Ясной Поляны и России старший сын писателя Сергей Львович: «Ясная Поляна – типичная великорусская деревня. Ее можно назвать Микророссией – Россией в малом виде; она переживала те же исторические судьбы, что и вся Россия, и она дала Толстому материал для изображения черт русской деревни и помещичьей усадьбы больше, чем за целое столетие. Отсюда живость, типичность и характерность его описаний и образов».

Но Ясная Поляна для Толстого – это не только опыт уразумения им жизни деревенской. Без сомнения, она сыграла определяющую роль в постижении им своей земли и своего народа в целом. Она помогла писателю острее разглядеть хорошее и дурное и в других сторонах современной ему действительности. Еще и еще раз просятся на бумагу слова самого писателя, емко определившие роль Ясной Поляны в познании им своей земли, своего народа: «Без своей Ясной Поляны я трудно могу себе представить Россию и мое отношение к ней. Без Ясной Поляны я, может быть, яснее увижу общие законы, необходимые для моего отечества, но я не буду до пристрастия любить его».

Алексей Николаевич ТОЛСТОЙ

Надвинулась общая беда. Враг разоряет нашу землю и все наше вековечное хочет назвать своим.

Родился 29 декабря (10 января по новому стилю) в городе Николаевске Самарской губернии в семье помещика. Был воспитан отчимом А. Бостромом, либералом и наследником «шестидесятников», к которому ушла мать А. Толстого, женщина образованная и не чуждая писательству. Детские годы прошли на хуторе Сосновка, принадлежавшем отчиму.

Первоначальное образование получил дома под руководством приглашенного учителя. В 1897 семья переезжает в Самару, где будущий писатель поступает в реальное училище. Окончив его в 1901, едет в Петербург, чтобы продолжать образование. Поступает на отделение механики Технологического института. К этому времени относятся его первые стихи, не свободные от подражания Некрасову и Надсону.

В 1907, незадолго до защиты диплома, оставил институт, решив посвятить себя литературному труду. В 1908 написал книгу стихов «За синими реками» - результат первого знакомства с русским фольклором. К этому времени относятся и первые прозаические опыты - «Сорочьи сказки».

На раннее творчество Толстого оказал влияние М. Волошин, который в те годы был с ним дружен. В 1909 написал первую повесть «Неделя в Тургеневе», вошедшую позднее в книгу «Заволжье». Затем вышли в свет два романа - «Чудаки» и «Хромой барин». Произведения Толстого привлекли внимание М. Горького, который увидел в нем «...писателя, несомненно крупного, сильного...» Критика тоже благосклонно оценила его первые публикации.

Первая мировая война меняет планы Толстого. Как военный корреспондент от «Русских ведомостей» он находится на фронтах, побывал в Англии и Франции. Написал ряд очерков и рассказов о войне (рассказы «На горе», 1915; «Под водой», «Прекрасная дама», 1916). В годы войны обратился к драматургии - комедии «Нечистая сила» и «Касатка» (1916).

События Февральской революции вызвали его интерес к проблемам русской государственности, что побудило его заняться историей петровских времен. Много времени уделял работе с архивами, стремясь открыть подлинную действительность того времени, образы Петра 1 и его окружения.

Октябрьскую революцию Толстой воспринял враждебно. Продолжает работать - в одна тысяча девятьсот восемнадцатый в его творчестве появляется историческая тема (рассказы «Наваждение», «День Петра»).

Осенью одна тысяча девятьсот восемнадцатый уезжает с семьей в Одессу, оттуда - в Париж. Становится эмигрантом. О своей жизни в тот период Толстой напишет: «Жизнь в эмиграции была самым тяжелым периодом моей жизни. Там я понял, что значит быть парием, человеком, оторванным от родины... не нужным никому...» В 1920 была написана повесть «Детство Никиты». В 1921 «перекочевал» в Берлин и вошел в сменовеховскую группу «Накануне» (общественно-политическое движение русской эмигрантской интеллигенции, отказавшейся от борьбы с Советской властью и перешедшей к ее фактическому признанию). Бывшие друзья отвернулись от А. Толстого. В 1922 в Берлин приехал М. , с которым установились дружеские отношения. В берлинский период были написаны: «Аэлита», повести «Черная пятница» и «Рукопись, найденная под кроватью».

В 1923 Толстой возвращается в СССРАВНИТЕ ПО ТЕКСТУСреди написанного после возвращения выделяется прежде всего трилогия «Хождение по мукам» («Сестры», «Восемнадцатый год», 1927 - 28; «Хмурое утро», 1940 - 41). К трилогии тематически примыкает повесть «Хлеб» (1937).

В открытом гостеприимном доме А. Толстого собирались интересные, талантливые люди - писатели, актеры, музыканты.

Значительным достижением А. Толстого стал его исторический роман «Петр I», над которым он работал в течение шестнадцати лет.

Во время Отечественной войны часто выступал со статьями, очерками, рассказами, героями которых были простые люди, проявившие себя в тяжелых испытаниях войны. В годы войны создает драматическую дилогию «Иван Грозный»(одна тысяча девятьсот сорок первый - 1943).

ТОЛСТОЙ Алексей Николаевич (29.12.1882/10.01.1883-23.02.1945), русский прозаик, публицист, драматург. Воспитывался на хуторе под Самарой в доме отчима. Учился в Петербургском технологическом институте и в Художественном училище. Первые публикации - стихи. Распаду помещичьей усадьбы посвящена ранняя проза Толстого («Заволжье», 1910, романы «Чудаки», 1911, и «Хромой барин», 1912).

С началом Первой мировой войны в качестве военного корреспондента «Русских ведомостей» неоднократно выезжает в зону боевых действий, привозя оттуда очерки и заметки о патриотизме и мужестве русских воинов. Меняются литературные пристрастия Толстого; разочаровавшись в декадентском искусстве, он резко осуждает его за безжизненность и никчемность.

Февральскую революцию Толстой принимает восторженно, но Октябрьский переворот рушит его идиллические надежды: гибнут два его родных брата, расстреляны дядья, несколько родственников умирают от голода и болезней. «Физически возненавидев большевиков» как виновников смуты, Толстой уже в одна тысяча девятьсот восемнадцатый через Одессу перебирается во Францию, затем в Германию.

Эмигрантские годы писатель назовет позднее «самым тяжелым периодом всей своей жизни». Бытовая неустроенность отягощалась его несовместимостью с эмигрантской средой, в целом не разделявшей его безоглядную веру в русский народ. Преодолевая гнетущее , писатель пишет пронизанные воспоминаниями о прошлом повести «Детство Никиты» и «Приключения Никиты Рощина» (1922) и фантастическую повесть о прекрасном мире всеобщего счастья и справедливости «Аэлита» (1923).

В эмиграции написан роман «Сестры» (1919-22), 1-я часть будущей трилогии «Хождение по мукам».

В 1922 Толстой публикует «Открытое письмо Н. В. Чайковскому», объясняя ему причины своего разрыва с белой эмиграцией и признавая советскую власть как единственную силу, способную спасти Россию. С программой «укрепления нашей великодержавности» в 1923 Толстой с семьей возвращается на родину.

В последующие годы наряду с многочисленными рассказами и повестями Толстой пишет вторую и третью книги «Хождения по мукам» - «Восемнадцатый год» (1928) и «Хмурое утро» (одна тысяча девятьсот сорок первый).

В 30-е, наряду с откровенно неудачными «официальными» повестью «Хлеб» (1937) и пьесой «Путь к победе» (1938), писатель пишет один из лучших исторических романов в русской прозе «Петр I» (1930- 45, третья часть завершена в годы войны).

Публицистический дар Толстого с особой силой раскрывается в годы Великой Отечественной войны. Он написал свыше 60 патриотических статей (в т. ч. знаменитый очерк «Родина», 7 ноября одна тысяча девятьсот сорок первый), фронтовой цикл «Рассказы Ивана Сударева» (1942-44), драматическую трилогию «Иван Грозный».

Из-за болезни писателя остался неосуществленным замысел писателя о подвиге русского народа в Великой Отечественной войне.