Александр калягин интервью читать. Александр Калягин: Нас хотят выкинуть за обочину общественной жизни
Юбилейный разговор
Александр Калягин: «Я частенько нарушаю правила. Не всегда присутствую там, где надо, не всегда говорю то, что ждут»
– Александр Александрович, юбилейный сезон, что это для вас: красивая фраза, повод для праздника или какая-то веха?
– У каждого театра есть свой день рождения. Обычно историю театра ведут с первого сыгранного спектакля на публике. Ровно двадцать лет назад мы показали зрителям спектакль «Дядя Ваня», с Чехова началась жизнь нашего театра. И как бы иронично ни относиться к цифрам, это круглая дата, и 20-й сезон действительно юбилейный, независимо от того, красиво звучит такая фраза или нет.
А вот вехи театра определяют спектакли. И совсем необязательно они должны быть успешными. Бывает, что и билетов не достать, и долго спектакль сохраняется в репертуаре, а ты отчетливо понимаешь, что не он определяет дальнейшее развитие театра.
« Вехи театра определяют спектакли»
На Новом Арбате мы уже что-то играли, но началом нового этапа стала постановка «Смуглая леди сонетов» Бернарда Шоу, определившая жизнь театра уже в своем театральном Доме. Потом были спектакли «Дон Кихот» и «Король Убю», которые тоже стали для театра этапными. Чуть позже «Шейлок». После каждого из таких спектаклей театр делает некий рывок вперед, возникают другие масштабы, другое художественное мышление.
– С постановки пьесы с неординарным названием «Ничего себе местечко для кормления собак» вы начали юбилейный сезон. Считаете ли вы этот спектакль этапным для театра?
– Каждый спектакль Роберта Стуруа я считаю очень важным для театра, ни один из них не стал, как говорят театральные люди, проходным. Стуруа – великий режиссер. Только что мы были на гастролях в Грузии, где показали два спектакля: «Бурю» Уильяма Шекспира и «Ничего себе местечко для кормления собак» Тарика Нуи. Оба спектакля прошли, не побоюсь этого слова, триумфально. Наверное, возвращение Стуруа на родину, в свой театр, из которого он был изгнан, не могло быть другим. Но даже учитывая это обстоятельство, такого приема зрителей, среди которых не всех можно назвать друзьями Стуруа, никто не ожидал. И особенный успех был у спектакля «Ничего себе местечко для кормления собак». Говорили, что это новый Стуруа.
Роберт взял пьесу, как вы говорите, с неординарным названием, никому не известного французского автора. Мы открыли имя Тарика Нуи не только России, но и миру, до этого его пьесы в театрах не шли. У него есть воздух, есть пространство, которое можно наполнить собственным содержанием. Обычно спектакли Стуруа густо населенные, а здесь всего три человека. Но это действо, разыгрываемое всего тремя героями в «местечке для кормления собак», обретает черты общечеловеческой катастрофы, хотя зал смеется. В этом спектакле, как всегда у Стуруа, наполненном философскими размышлениями о мире, тем не менее много юмора, иронии. И это тоже свойство режиссера Стуруа – театральной иронией наполнены все его спектакли.
Спектакль «Ничего себе местечко для кормления собак» сделан Стуруа в статусе главного режиссера театра. А всего в нашем репертуаре четыре его спектакля, причем «Шейлок» идет уже 12 лет, «Последняя запись Крэппа» – 10 лет, «Буря» – всего два года.
– В роскошном театре на Тургеневской площади вы работаете всего 8 лет, а до этого ютились в крошечном помещении. Что дает и что отнимает большое пространство?
– Дело не в том, что мы «ютились», на самом деле помещение не было столь крошечным. Проблема была в том, что оно не было театральным. Сейчас мы получили свой театр, который строился в соответствии с моими идеальными представлениями о театре. У нас сцена имеет абсолютно идеальные размеры, то есть сделана по классическим параметрам.
Я шутя называю себя соавтором тех знаменитых и прекрасных архитекторов, которые создавали проект театра. Но то, что я хотел участвовать во всем, донимал всех своими фантазиями, своими требованиями, это абсолютная правда. Меня, наверное, тогда строители возненавидели, я на стройке проводил уйму времени, всем мешал. Мне хотелось, чтобы наш театр не был стандартным, безликим, похожим на сотни других, расположенных в разных городах мира. Всем известно, что «театр начинается с вешалки», а я бы сказал, что он начинается еще на подступах к театральному зданию, которое должно восхитить раньше, чем ты в него вошел. А когда ты переступил порог театра, то должен сразу оказаться в мире театральной игры, которая прослеживается во всем. Наш театр задуман как игра для взрослых. Каждая ложа имеет название: есть Шекспировская, здесь простые деревянные скамейки. Она для ценителей театра, для тех, кто настолько поглощен спектаклем, что им безразлично, на чем сидеть. Есть ложа Фальстафа, а для самых наивных зрителей существует ложа Митрофанушки. Ложу Тартюфа, как я говорю со смехом, надо отдавать театральным критикам. Центральная ложа называется Годо. Для самых высоких гостей. Их визита можно так и не дождаться. А если вдруг они окажут нам честь, мы постарались, чтобы не думали, что они здесь главные, – и сместили ложу немного от центра. А еще в нашем театре разные кресла, каждый выбирает для себя удобное. Вся эта игра затеяна мной, и я бываю счастлив, когда слышу от зрителей, что у нас очень красивый театр.
Но надо сказать, что я был безмерно счастлив и тогда, когда театр получил помещение на Новом Арбате. До этого три года бродяжничали, а про свои мытарства даже рассказывать не хочется. Я исходил километры ковровых дорожек в разных ведомствах, исписал тонну бумаги, унижался, просил, и в итоге выпросил. Для нас тогда вселиться в бывший конференц-зал какого-то министерства на Новом Арбате было огромнейшей удачей. В высотке мы занимали второй этаж, у нас не было отдельного входа, зрители и сотрудники театра входили в одну и ту же дверь. Не было нормальных гримерок, складских помещений и т. д. Но не это главное. Самое трудное заключалось в том, что сцена конференц-зала не была приспособлена для театральных спектаклей. Конечно, все, что было возможно изменить, мы изменили. Но всякий раз, когда в театре появлялся новый режиссер, он приходил в ужас – у сцены не было глубины, очень трудно было здесь выстраивать сценическое пространство. Еще хуже чувствовали себя художники, которые должны были придумывать оформление спектакля. И тем не менее у нас работали по-настоящему большие мастера: Давид Боровский, Эдуард Кочергин, Георгий Алекси-Месхишвили, Эмиль Капелюш. Уже на Новом Арбате ставили Роберт Стуруа, Дмитрий Бертман, Григорий Дитятковский, Александр Морфов, Оскарас Коршуновас...
– Почему так много таких разных режиссеров, что это: поиск, принципиальная позиция давать слово разным мастерам?
« Режиссер должен быть не просто, условно говоря, высоким профессионалом, но еще и своим»
– Я убежден - каждая новая художественная «прививка» полезна театру, труппе, она взбадривает, активизирует жизнедеятельность театрального организма. Хотя надо понимать, что не каждое «вливание новой крови» может быть полезным, – если не возникает совпадения художественных принципов, то возникает отторжение. Ведь у театра за все эти годы сформировались свое направление, свой стиль, и потому режиссер должен быть не просто, условно говоря, высоким профессионалом, но еще и своим. Поиск режиссеров – процесс сложный, как и поиск пьес. И два этих процесса взаимосвязаны, я это называю: правильно режиссера «женить» на пьесе, а еще надо вовлечь в этот любовный роман и артистов.
– Сами вы любите выступать в качестве режиссера или это необходимость, а лучше – играть?
– Когда я только начал строить свой театр, высказался однозначно: «У меня нет амбиций главного режиссера». И действительно за это время я сам поставил не так много спектаклей. Были у меня постановки по Чехову, Мольеру, три современные пьесы. Сейчас снова берусь за современного автора, мы уже начали работать над пьесой. Я говорил об этом не раз – театр не может существовать без современной пьесы. И потому я стараюсь, чтобы в репертуаре обязательно присутствовала не только классика. Хотя именно на классике воспитываются артисты.
– Расхожее мнение, что в России готовят слишком много актеров, которым потом просто некуда идти. Вы согласны?
– Идти на самом деле есть куда – столько провинциальных театров нуждаются в артистах. Но никто же не хочет уезжать из Москвы или Петербурга! Все хотят работать в столицах, и понятно почему – здесь больше возможностей, в том числе и сниматься. Сейчас же огромный поток сериалов, все время нужны новые лица. А если ты попал в один сериал, за ним последует другой, а это деньги, тебя узнают на улицах, и ты думаешь, что уже стал артистом. Но, к сожалению, в сериалах, как правило, используют однажды найденный типаж, и артисты, по сути, тиражируют одни и те же штампы, поэтому профессионально, увы, не растут. И я в этом всякий раз убеждаюсь, когда после изнурительных съемок наши артисты возвращаются в театр, опустошенные и уставшие.
– Что происходит в регионах, как выживают театры там? Есть интересный пример детских кукольных театров: основные учебные заведения и фестивали проходят именно в регионах, а не в столицах. А как с другими специальностями?
–
В регионах театры в основном живут сложно, хотя если губернатор любит театр, если местное начальство покровительствует артистам, то театры развиваются нормально. Действительно сейчас проходит масса фестивалей, которые в какой-то степени пытаются заполнить эту брешь, возникшую из-за отсутствия гастролей. Фестивальная жизнь сегодня в России очень разнообразна, и практически все фестивали проходят под эгидой Союза театральных деятелей России. Мы направляем туда своих специалистов, театральных критиков, они привозят отчеты. Эти отчеты анализируются, и потому жизнь провинциальных театров нам хорошо известна. Наш театральный союз в постоянном контакте со всей театральной Россией. Мы знаем практически про все проблемы и пытаемся их решать. Не было ни одного театрального конфликта, который был бы разрешен без вмешательства СТД РФ.
– Александр Александрович, вы много говорили, что самое главное для вас – сцена, а общественная деятельность совсем не любимое вами дело. Но в 1996 году, по вашим же словам, из азарта, получится или нет, стали председателем СТД. С тех пор подписываете открытые письма, вступаете в партию, становитесь доверенным лицом политика. Изменилось что-то в вас или это необходимые правила игры?
– Говорил и продолжаю говорить: играть люблю больше всего на свете. Я актер прежде всего. Еще ребенком мечтал о своем театре, теперь он у меня есть. Это такое счастье знать, что после тебя останется потрясающий театр, в который будут приходить зрители много-много лет.
Уверен, что, несмотря на то, что уже столько лет возглавляю союз, я чиновником не стал. Кстати, правила игры частенько нарушаю. Не всегда присутствую там, где надо, не всегда говорю то, что ждут. Стараюсь быть честным. А то, что стал доверенным лицом президента России, так не потому, что изменился, а может быть, оттого, что, напротив, остался артистом, который способен уловить фальшь, не умом даже, а чисто интуитивно сохранил способность людям доверять. Владимиру Владимировичу Путину я верю, мы несколько раз с ним встречались, и всякий раз он делал то, что обещал. Не буду рассказывать сейчас, но театральному сообществу он очень помогает, поверьте.
А будучи худруком театра и тем более возглавляя театральный союз, я не могу не участвовать в политической, общественной жизни. Все время приходится бороться и с законами, мешающими развитию театрального искусства, и с тем, что искусство финансируется по остаточному принципу, и т. д. И я сам пытаюсь войти в диалог с властью, пишу письма губернаторам, когда надо что-то отстоять в провинции. Встречаюсь с первыми лицами государства, когда они меня допускают. Я думаю, что это нормальный диалог.
– Сейчас происходит столько событий, что невозможно о них не спросить, тем более в связи с событиями вокруг Театра им. Гоголя. Что происходит с театрами в Москве, вас переводят на срочные договоры, как будут теперь жить руководители, привыкшие к практически неограниченной власти внутри театра?
– Позвольте мне не говорить про Театр им. Гоголя, уже все обговорено. По поводу срочных договоров тоже уже выступал. Считаю, что они нужны. Руководители театров будут только «за», а то, что у них была неограниченная власть, не знаю. Может быть, у кого-то и была, но в театре нужна диктатура, как говорил Товстоногов, нужна добровольная диктатура. Когда артисты верят своему лидеру и готовы вокруг него объединиться и идти за ним. Разве это плохо?
– В Департаменте культуры говорят, что необходима ротация и ротация, причем сейчас это касается руководства, но должно касаться и актеров. Ваш прогноз, во что это выльется?
– Если ротация ради ротации, то она не нужна. Зачем менять руководителя театра, когда у него прекрасная труппа, выверенный репертуар, привлекаются молодые режиссеры и еще театр работает на аншлагах? Зачем? Чтобы отметить в своем плане – ротация произведена? Глупо! Освободить место для более молодого? Но надо быть уверенным, что этот молодой поведет театр лучше. Мне кажется, что долгие годы кадровой политикой никто не занимался и потому возникли серьезные проблемы. И сегодня Департамент культуры Москвы пытается изменить ситуацию. Да, ее надо менять, но очень осторожно.
– Как вы думаете, можно ли решить проблемы театров, ничего принципиально не меняя, и, если менять, то что?
« Играть люблю больше всего на свете»
– Я убежден, что театр, как живой организм, сам постоянно меняется вместе со временем. Театр чувствителен ко всем переменам, изменениям в обществе. Сейчас все говорят о необходимости реформирования театра, но каждый имеет свое представление о том, как это надо делать. Кто-то с завидным упорством продолжает настаивать на сокращении театров, кто-то требует закрыть все «театры с колоннами», а кто-то пытается всех убедить, что должны существовать исключительно проектные театры, а все репертуарные необходимо уничтожить. Уверен, что любая непримиримая позиция всегда ущербна.
Мне кажется, надо заниматься другими проблемами. Первая и самая главная – театральная школа. Кого мы сегодня воспитываем? Почему так мало личностей на сцене? Почему так трудно найти режиссеров-лидеров? На самом деле, если уйдет старшее поколение художественных руководителей, то я не уверен, что сразу найдется им всем замена. Как перешагнуть поколенческую пропасть, как восстановить преемственность в театре, как вернуть театру то место, которое он всегда занимал в России? Вот это те основные вопросы, на которые нам надо ответить.
Евгения Глушенко и Александр Калягин – это две звезды российского театра и кино. В момент знакомства каждый из них даже представить себе не мог, что они станут мужем и женой. И, самое главное, смогут сохранить свою семью на протяжении многих лет. Они не допускают посторонних в свою жизнь, не комментируют возникающие скандалы и отказываются говорить о своих взаимоотношениях перед камерами. Но они вместе уже почти 40 лет, что само по себе является доказательством: семья – это самое главное в их жизни.
Первые встречи
Они познакомились в 1977 году, на съемках «Неоконченной пьесы для механического пианино». В драме Никиты Михалкова Калягин играл Михаила Васильевича Платонова, Евгения – Сашеньку Платонову, его супругу. Их игра была так достоверна и пронзительна, что зрители тут же решили: между Калягиным и Глушенко роман. Не может столь молодая актриса сыграть такие чувства, можно их только пережить. Хотя на самом деле в то время они действительно были влюблены. Евгения в другого мужчину, Александр – в другую женщину.
К моменту их встречи Александр Калягин уже успел пережить личную трагедию, умерла его первая жена Татьяна Корунова. Он остался один с пятилетней дочерью Ксенией на руках. Он никогда не жаловался на трудности, но делал всё для того, чтоб его Ксанюлька ни в чем не нуждалась. Он категорически не переносил и не переносит жалости в свой адрес, он просто работал, не позволяя себе расслабляться.
Евгения Глушенко в момент утверждения на роль уже три года служила в Малом театре после окончания Щепкинского училища. Юная, очень светлая и одновременно очень сильная актриса не могла остаться незамеченной. Александр Калягин появился в ее жизни только через год после окончания съемок.
Когда приходит любовь
Коллеги Александра Калягина вспоминают: сердце завидного холостяка пытались завоевать многие женщины. Из них можно было составить настоящую очередь. Правда, юная Евгения ни о чем не догадывалась, очаровать знаменитого актёра не пыталась. Он появился сам.
Александр Калягин еще во время съёмок увидел в Евгении Глушенко святую девочку. Сам же себя он считал настоящим орлом: он был знаменитостью, красавцем, любимцем зрителей и женщин. По мнению актёра, ему неимоверно повезло, встреча с Евгенией стала его счастливым билетом.
На первом свидании они пошли в театр. В общем-то, и свиданием это можно было назвать с большой натяжкой. Они сидели в зрительном зале, с интересом наблюдая за коллегами на сцене, а после обсуждали собственные и чужие роли. Общение складывалось легко, но больше напоминало общение двух коллег. Сближение проходило медленно, но взаимный интерес уже перерос рамки профессионального.
Александр Калягин и Евгения Глушенко уже были уверены в своих чувствах, но Евгении оставалось пройти ещё одно, самое важное испытание. Александр Калягин давно дал себе слово, что женится во второй раз только на той женщине, которую примет его дочь Ксения.
Девочка же сама подошла к избраннице отца со словами: «Тётя Женя, переезжайте к нам с папой!» И в 1978 году Александр Калягин и Евгения Глушенко стали мужем и женой.
Тайна за семью замками
Евгения Константиновна в 26 лет стала второй мамой для Ксении. По свидетельству коллег, актриса всегда относилась к девочке, как к родной дочери. А через два года после заключения брака у супругов родился сын Денис.
С ребенком актрисе очень помогали её родители. Когда она уезжала на гастроли, сын оставался с дедушкой и бабушкой. В свое время родители Евгении приняли ее решение стать актрисой. Так и Евгения через много лет благосклонно отнесется к выбору профессий своими взрослыми детьми.
Ксения стала программистом, живет в Америке, в 2001 году у нее родился сын Матвей. Денис стал журналистом. Дочь и сын, так же, как и родители, тщательно оберегают семейную жизнь родителей от посторонних взглядов. Они никогда не дают интервью и уклоняются от разговоров о личной жизни Александра Александровича и Евгении Константиновны.
Калягин и Глушенко считают, что семья – это та сфера, которая должна быть закрыта от зрителей и журналистов.
Как бы ни было трудно
Не комментировали супруги и возникающие слухи и скандалы вокруг имени Александра Калягина. Он в то время уже руководил собственным театром «Et Cetera». В жёлтой прессе стали активно муссироваться романы Калягина с молоденькими актрисами и даже его якобы домогательства.
Бесцеремонные журналисты просто осаждали актрису, названивая ей в любое время. Она приняла единственное правильное в той ситуации решение: Евгения Глушенко просто игнорировала все грязные инсинуации. Ведь ни один слух так и не был доказан. И вопреки желтым статьям, Калягин и Глушенко по-прежнему остаются мужем и женой. И по-прежнему никого не пускают в свою жизнь.
В 2018 году семейная пара будет праздновать 40-летие своей семейной жизни. И разве можно прожить в браке столько лет без взаимной любви?
Евгения Глушенко запомнилась зрителям по роли Веры в фильме
Стать актером Калягин решил еще в пятилетнем возрасте. Ему нравилось устраивать домашние представления, быть в центре внимания. Позже он не без лукавства вспоминал, что, будучи человеком ленивым, довольно рано осознал, что кривляние и ничегонеделание — это его стихия.
Сам себе режиссер и доктор
В семь лет по просьбе Саши мама заказала ему маленький домашний театр — со сценой, с кулисами. Все, как положено. Калягин был сам себе режиссером, драматургом, актером. С юных лет его кумирами были Чарли Чаплин и Аркадий Райкин . В 13 лет он даже отважился написать Аркадию Исааковичу письмо с вопросом о том, как он добился такого таланта. Что удивительно — Райкин ответил Калягину. Написал, что талант не достигается, а дается свыше.
Несмотря на то, что детская мечта стать актером к окончанию школы у Калягина не угасла, на семейном совете вынесли окончательный и бесповоротный вердикт — «надо нормальную профессию получать, а не в кривляки идти!». Так Калягин оказался студентом медучилища. Окончив его, он два года работал фельдшером на «Скорой помощи». Это были непростые два года, но они стали для Калягина школой жизни. В итоге Александр решает, что заниматься в дальнейшем делом, душа к которому не лежит — это неправильно. И поступает в Щукинское училище.
Веселое кино в невеселое время
Карьера в театре и в кино у Калягина пошла в гору сразу после окончания училища. Роли предлагали активно. Вот только самую звездную из них актеру пришлось ждать целых десять лет. После выхода на экраны фильма «Здравствуйте, я ваша тетя!», где Калягин исполнил роль афериста, переодевшегося в женское платье, его узнала вся страна. Зрители в зале просто валялись от хохота, вспоминая его «Тётушку Чарли из Бразилии». Не до смеха было только самому актеру. В этот период его супруга умерла от рака. Калягин остался один с четырехлетней дочкой на руках. Теперь ему приходилось быть для ребенка и мамой, и папой. Если поначалу в хлопотах Калягину помогала его мать, то через год не стало и ее. Тоже рак. Это был один из самых тяжелых периодов в жизни актера. Вспоминать его он не любит. После той трагедии Калягин вообще стал более закрытым человеком. Несмотря на огромное количество поклонниц, готовых хоть сегодня пойти с ним в ЗАГС, ни о какой новой спутнице жизни он не помышлял. Боялся, что приход в дом новой женщины нанесет травму его дочери.
Александр Калягин и Евгения Глушенко в сцене из фильма Никиты Михалкова «Неоконченная пьеса для механического пианино»
Сферы, в которые никто не вхож
Новая любовь возникла в жизни Калягина лишь спустя почти десять лет после семейной трагедии. На съемках фильма Никиты Михалкова «Неоконченная пьеса для механического пианино» Калягин познакомился с актрисой Евгенией Глушенко . Они долго приглядывались друг к другу, после начали встречаться, а спустя год после знакомства решились оформить отношения. Вопреки опасениям Александра Александровича, дочь приняла новую избранницу отца. Однако сегодня семейная жизнь Калягина — тайна за семью печатями. Писали, что пара развелась почти после 30 лет брака. Другие говорят, что все это слухи. Александр Александрович предпочитает вообще никак не комментировать эту тему. «Семья и творческая лаборатория — это те две сферы, в которые никто не вхож», — сказал он в одном из своих редких интервью. Коллеги говорят, что Александр Александрович только кажется открытым человеком, а на самом деле очень мало людей знает, какой он на самом деле, насколько глубок и огромен его внутренний мир.
Александр Калягин так блистательно сыграл в советской эксцентрической комедии безработного Бабса Баберлея, перевоплотившегося в миллионершу донну Розу д’Альвадорец, что можно было подумать, будто и сам артист по аналогии с тетушкой Чарли, вдовой дона Педро, тоже рожден в Бразилии, где «в лесах много-много диких обезьян». Однако реальная жизнь далека от экранной, а потому местом рождения будущего мэтра кино и театра явился не Рио-де-Жанейро, а городок Малмыж, расположенный в Кировской области на месте слияния двух речек: Засоры и Мокши, впадающих в реку Шошму, которая в свою очередь перетекает в Вятку.
Роль в телефильме «Здравствуйте, я ваша тетя!» принесла Александру Калягину сумасшедшую популярность. Впервые в советском кинематографе актер мужского пола исполнил женскую роль, причем заглавную, после чего он моментально стал народным кумиром. А ведь в этом экстравагантном образе мог быть запечатлен вовсе на он, а один из тогда уже знаменитых артистов, таких как: Владимир Этуш, Евгений Леонов или Олег Табаков… Однако режиссер Виктор Титов сделал ставку на актера малоизвестного широкой публике. И выбор этот оказался безошибочным. «Моя тетка Чарли родилась из воспоминаний о воспитавших меня женщинах – матери, ттках, в нее вошли черты девочек и женщин, в которых я был влюблен или просто видел мельком … Память выдавала «на-гора» позу, жест, манеру держать веер, стрелять глазками, кокетничать, приподнимать ножку, хлопать ресничками…», — вспоминал в одном из интервью Калягин.
Родители Калягина, вопреки распространенному мнению, не были актерами, они — педагоги. Отец, Александр Георгиевич Калягин – был деканом исторического факультета Педагогического техникума; мать, Юлия Мироновна Зайдеман — преподавала французский язык, но помимо этого иностранного языка, владела еще четырьмя. Сына родила в 40 лет. Через год после рождения Саши скончался его отец, и мама перебралась вместе с сыном в Москву к своим родственникам.
Калягин рассказывал: «Воспитывали меня, в основном, женщины: мама, тетки…» Таким образом, он рос в настоящем «бабьем царстве», окруженный многочисленными тетушками-наседками, которые растили его в любви, нежности, потакали всем капризам и хотели вырастить пай-мальчика, играющего на скрипке. Однако надеждам увидеть Сашу паинькой-скрипачом сбыться было не суждено – мальчик разломал инструмент и обломки забросил за шкаф.
Александру Калягину три года. Фото: kalyagin.ru
Артистом он мечтал стать с детства. Мать желание это поощряла, как впрочем и любые желания сына. Чтобы Саша мог полноценно выступать перед зрителями в коммуналке в Малом Харитоньевском переулке, Юлия Мироновна подарила сыну мини-театр — заказала у столяра деревянную сцену с кулисами и пошила занавес. Так с пяти лет мальчик начал готовить себя к творческим свершениям. «Подбегал к трюмо и вовсю лепил разные образы», — вспоминал Калягин.
Александр Калягин - ученик седьмого класса. Фото: kalyagin.ru
Кумира у Александра было два — Чарли Чаплин и Аркадий Райкин, и он пытался им подражать. Поскольку с сэром Чарли контакт был невозможен по определению, 13-летний мальчик решил отправить письмо непревзойденному советскому артисту. В котором он рассказал Аркадию Исааковичу о своем заветном желании стать актером и абсолютном нежелании учиться в школе, подтверждением чему стало огромное количество грамматических ошибок, нашпиговавших это послание. Как ни удивительно, ответ от мэтра Эстрады был получен. В нем говорилось о значимости труда для человека. «Саша, я верю в труд. Что такое труд? Труд — это основа всего для меня…» Много лет спустя, в 1978 году на телепрограмме «Театральные встречи» Александр прочитал это письмо своему кумиру, чем очень его растрогал.
Учеба настолько не пришлась по нраву школьнику Калягину, что после 8 класса он твердо решил среднюю школу покинуть. И поступил в Московское медицинское училище, которое благополучно окончил по специальности акушер. После чего в течение двух лет работал фельдшером на «скорой помощи». Но поскольку мечта о лицедействе юного Калягина не оставляла, за вторым образованием он отправился в театральный вуз, и, к собственному удивлению, с первой же попытки был принят в «Щуку» — Театральное училище имени Щукина.
Откуда со второго курса едва не был отчислен за профнепригодность. Педагоги не могли определить амплуа для полноватого студента. «Я был уже наполовину лысый, невысокий, плотный. А вокруг меня — красавец на красавце. Конечно, были комплексы, я стеснялся…», — рассказывал впоследствии будущий знаменитый артист. Спасением для него стал Чехов, вернее, постановка для вечера самостоятельных работ одного из ранних рассказов писателя «Свидание хотя и состоялось, но…», написанного еще под псевдонимом Антоша Чехонте. Ему согласилась подыграть первокурсница Люба Коренева. Эта постановка ректором Борисом Захавой была признана лучшей на курсе. А у студента Александра Калягина определился статус — звезда. Причем, на многие десятилетия вперед – не случайно же Анатолий Эфрос называл его актером «эталонным».
МХАТ. «Тартюф» Александр Калягин с Юрием Богатыревым, 1981. Фото: kalyagin.ru
Началась актерская карьера Калягина в Театре на Таганке. Однако независимый характер молодого артиста вошел в перпендикуляр с крутым нравом художественного руководителя театра Юрия Любимова. Однажды между ними произошел серьезный творческий конфликт, и Калягин вынужден был труппу покинуть. И приступить к работе в новом коллективе — театра имени Ермоловой, откуда позже Олег Ефремов перетащил Александра сначала в «Современник», а затем во МХАТ, ставший для Калягина родным домом более чем на четверть века. В этом театре он сыграл свои лучшие роли в таких спектаклях, как: «Чайка», «Мы, нижеподписавшиеся», «Живой труп», «Старый Новый год», «Тартюф…»
МХАТ. «Чайка» Александр Калягин с Анастасией Вертинской, 1980. Фото: kalyagin.ru
Первый раз Александр женился во время учебы в институте – на студентке-красавице Татьяне Коруновой. Приехавшая из Свердловска, девушка уже успела проучиться два года в Университете на физико-математическом факультете. Калягин был сражен наповал своей первой страстной любовью, на его счастье оказавшейся взаимной. Однако отношения свои молодые люди не афишировали, «романились» по секрету от всех и даже поженились тайно на втором курсе. Просто зашли в загс и расписались… В Театре на Таганке служили оба, но после того, как Александр труппу покинул, его жена также написала заявление об уходе …
Александр Калягин с первой женой Татьяной Коруновой и дочкой Ксенией. Фото: kalyagin.ru
Татьяна умерла очень рано, от онкологического заболевания. Их с Александром дочке Ксюше на тот момент было четыре года.
После смерти жены растить девочку Калягину стала помогать его мама, но год спустя тот же самый неизлечимый недуг прервал и ее жизнь. И дальше со всеми домашними хлопотами, связанными с воспитанием дочки, отец-одиночка справлялся самостоятельно: готовил, стирал, убирал, отводил ребенка в садик, потом школу, забирал оттуда, помогал в приготовлении уроков… Привести в дом новую жену и мысли не было, он не хотел травмировать психику дочки, обожавшей свою мать.
Но встреча в 1976 году на съемках фильма Никиты Михалкова «Неоконченная пьеса для механического пианино» с милой и добродушной Женей Глушенко (впоследствии она снялась в фильмах «Впервые замужем», «Влюблен по собственному желанию», «Несколько дней из жизни Обломова»), ситуацию в корне изменила. «Я подумал: такая женщина могла бы стать любящей женой мне и хорошей матерью Ксюше», — рассказал однажды Калягин о своей «Женюре». Правда пригласить понравившуюся девушку на свидание он решился лишь через год — предложил юной актрисе вместе пойти в театр.
Через несколько месяцев дочка Александра Александровича предложила «тете Жене» переехать жить к ней и папе. Возражений от взрослых не последовало, и таким образом в 1978 году образовалась семейная пара Калягин-Глушенко. А два года спустя количество членов семейства увеличилось — Евгения Константиновна родила сына Дениса…
Артисты прожили вместе почти три десятка лет, но накануне жемчужной свадьбы их союз распался. Поговаривали, что причиной стали многочисленные слухи о супружеских изменах мэтра…
Александр Калягин с супругой Евгения Глушенко и Детьми - Ксенией и Денисом
Когда дочь Калягина (отец называет ее Ксанюлька) оканчивала школу с углубленным изучением французского языка, она спросила у папы, не поступить ли ей в театральный вуз. Услышав в вопросе интонацию сомнения, он возмутился: «Только через мой труп! Театром нужно бредить!..»
В настоящее время Ксения живет в Америке, работает программистом. «Она уже стала настоящей американкой», — говорит Калягин. Сейчас ее сыну 16 лет, а когда мальчику было семь, дедушка как-то сказал о своем внуке: «Его зовут Мэтью, Матвей. По-моему, он гений. Выдает такие поразительные вещи… Далеко пойдет, если только не растеряет свой дар…»
Александр Калягин и внук Матвей. Фото: kalyagin.ru
А сын Александра Александровича Денис окончил престижную частную школу в Филадельфии. «Парень наш был слишком уж домашним, жил на всем готовом, без всяких забот. Нужно было его срочно от нас отрывать… — пояснял Калягин их с женой решение отправить наследника учиться в США. — Думаю, поступили правильно: сплошные похвальные листы получаем да грамоты … Он, в отличие от дочки, ярко выраженный гуманитарий, натура художественная. Писателем, может, станет….» По возвращению в Россию, Денис выбрал профессию журналиста.
