Алла иошпе биография личная жизнь. Стахан рахимов и алла йошпе - легендарный дуэт советских времен

Советская и российская эстрадная певица.

Заслуженная артистка Росси (1995)
Народная артистка России (2002)

Алла Йошпе родилась в 1937 году на Украине в еврейской семье. В возрасте 10 лет она тяжело заболела - поранила ногу, начался сепсис. Ампутации удалось избежать, но проблемы с ногой остались на всю жизнь. Она мечтала стать артисткой, но окончила философский факультет МГУ, и даже защитила кандидатскую диссертацию на тему «Скорость произвольных двигательных реакций в норме и при лобных опухолях мозга». Обучение она совмещала с участием в качестве солистки в эстрадно-симфоническом оркестре Университета.

В 1960 году на конкурсе художественной самодеятельности вузов Москвы произошла судьбоносная встреча. Заключительный концерт проходил в Колонном зале Дома Союзов. За кулисами все безумно нервничали. Не волновался только один человек - симпатичный узбек. Это был Стахан Рахимов. На том конкурсе они разделили первую премию, он проводил её домой. Так начался их роман. На тот момент они оба уже имели свои семьи, но любовь оказалась сильнее. На свадьбу друзья подарили им крошечный самовар со словами: «Разделить, разрубить можно всё, даже подушку. А этот самоварчик при всём желании разделить невозможно. Так будьте навеки вместе!»

Они пели вместе, их популярность росла… Но беда подкатилась как снежный ком. В конце 1970-х годов стало ухудшаться здоровье Аллы Яковлевны. Сделанные операции не помогали. Обещали помочь в зарубежной клинике, но в Министерстве здравоохранения им отказали. И тогда в 1979 году Алла Йошпе и Стахан Рахимов решили подать документы на выезд в Израиль. Реакция властей последовала незамедилительно: Аллу и Стахана не только не выпустили из страны, но объявили их врагами Родины и запретили выступать на сцене. Все их записи на радио и телевидении были размагничены. Последующее десятилетие Рахимов и Йошпе провели практически «под домашним арестом». Им угрожали, постоянно вызывали на Лубянку, исключили из института их дочь. В один из дней Алла и Стахан написали сто писем во все столичные издания:

Мы не уехали, мы живы, мы здесь. Нам не дают работать...

Часто из телефонов-автоматов им звонили какие-то незнакомые люди, говорили: «Ребята, мы с вами, держитесь!» А знакомые - приходили в гости, приносили еду: торты, конфеты, салаты. Конечно, просили спеть.

И вскоре по Москве распространились слухи: Йошпе и Рахимов устраивают домашние концерты. Действительно, каждую субботу в их доме стали собираться люди. Свой «домашний театр» они назвали «Музыка в отказе». Его эмблемой стала картина одного запрещенного художника: две птицы, на клювы которых навешен амбарный замок.

И только в конце 1980-х годов занавес молчания стал приоткрываться. Им разрешили петь в маленьких райцентрах, а потом и на главных эстрадах страны.

Сейчас Аллу Йошпе и Стахана Рахимова можно увидеть на телевидении и радио, на концертных площадках России и зарубежья.

✿ღ✿Узбек и еврейка. Судьба дуэта Аллы Иошпе и Стахана Рахимова✿ღ✿

Алла ИОШПЕ и Стахан РАХИМОВ: "Мы выжили, потому что остались вместе"


В конце 70-х из народных любимцев они превратились во врагов народа. Популярнейший дуэт, Алла Иошпе и Стахан Рахимов, песни которых - "Алеша", "Соловьи" и "До свидания, мальчики" - знала наизусть вся страна, в одночасье потеряли все. Знаменитую пару лишили званий, из продажи были изъяты и уничтожены все их пластинки и кассеты, Стахана исключили из партии, их дочь, студентку-отличницу Таню, выгнали из университета с формулировкой "не соответствующая высокому званию советской студентки"...

Да бросьте вы ее, эту предательницу, эту сионистку! - уговаривал Рахимова представитель "органов". - Из-за какой-то жидовки портите себе жизнь. Пусть она катится к чертовой матери, но вы-то...

Тогда на увещевания молодого сотрудника КГБ Стахан Рахимов ответил фразой, ставшей впоследствии их девизом по жизни:

Даже если Иошпе поставить на один конец земного шара, а Рахимова - на другой и развернуть их спиной друг к другу, они все равно возьмут дыхание в одном месте... Мы не можем не петь вместе. Мы не можем не жить вместе. Это исключено.

В этом году исполняется 40 лет, как Алла Иошпе и Стахан Рахимов живут и поют вместе.

Узбек и еврейка - они, если честно...

Алла увидела его случайно. В выходной день под звуки вечно бубнящего телевизора она наводила порядок в своей квартире. Алла уже направлялась в другую комнату, как вдруг какая-то неведомая сила приковала ее взгляд к экрану. С полузакрытыми глазами то ли пел, то ли молился худенький нерусский мальчик. "Боже, как он поет!" - прошептала Алла.

"Боже, как она поет!" - теперь уже настал черед удивляться Стахану. Он сидел в зрительном зале, когда на сцену поднялась Алла. Худенькая, как ему показалось, страшненькая, конопатенькая. Прихрамывающая на одну ногу. "Конец концерта, - усмехнулся про себя Стахан, - зачем она вышла?.." И тут девушка начала петь. Стахан был шокирован. Он достал из кармана ручку, нашел в программке имя неизвестной певицы - Алла Иошпе - и обвел его кружочком.

Через какое-то время они встретились. В Колонном зале проходил заключительный конкурс студенческой самодеятельности. Фаворитов, по общему мнению, было двое: солистка оркестра МГУ Алла Иошпе и восходящая звезда МЭИ Стахан Рахимов. Они в итоге и поделили первое место.

Алла его не узнала. "Вот сразу видно, что вы не певец! - возмутилась она, когда Стахан присел к ней за столик и небрежно закурил. - Курите, а это вредит связкам". Стахан молча погасил сигарету и пошел на сцену...

Стахан: "Еще до концерта я сказал себе: если она останется меня слушать - все будет. И когда она осталась, я незаметно снял обручальное кольцо и положил его в карман".

Алла: "Когда услышала, как он поет, я не выдержала, подошла к нему и сказала: "Стахан, какой же вы молодец!" А потом он пошел провожать меня домой и рассказывал сказки на узбекском языке. "Боракан-йогакан" - я слушала эту странную вязь речи, светили звезды... Это было так красиво. Я немного устала, он тактично посадил меня на лавочку у Никитских ворот, и мы разговаривали, разговаривали... Но я еще ни о чем не думала: любовь - не любовь. Даже и представить себе не могла, что заведу роман на стороне, уйду от мужа... Через неделю Стахан привел меня в свою компанию. Он делал плов, завернул вот так (показывает. - Авт.) рукава рубашки. Смуглый, красивый, худой, скуластый, зараза... Как он разделывал это мясо! Тогда я подумала: "Иошпе, тебе нужно спасаться бегством". Но он меня уже не отпустил..."

В семьях Стахана и Аллы известие об их браке восприняли в штыки. Родители Аллы возмущались: ты замужем, у тебя такой прекрасный муж, он тебя так любит! А этот - узбек. Из другой семьи, из другой республики. Ты что, не знаешь, они многоженцы, они коварные... Алла умоляла родителей: "Но мы не можем, мы так поем вместе!.."

Мама Стахана поначалу тоже казалась непреклонной. Говорила: "Москвичка. Они же все испорченные, избалованные. У нас тут что, мало узбечек своих?" - "Мама, - пытался возразить Стахан, - конечно, Алла москвичка, но она не русская, она еврейка..." Как ни странно, эта фраза подействовала. Женщина вдруг на минутку задумалась, тяжело вздохнула. "Ну что ж, - говорит, - все-таки своя". "В смысле, нацменка", - поясняет Стахан.

Алла: "Мой первый муж наше расставание перенес очень тяжело. Он вез меня на очередную репетицию, когда я сказала: "Не получится у нас, прости меня ради бога". Он отпустил руль, машина чуть не скатилась в кювет, одним колесом повиснув над оврагом. "Я тебя прошу, одумайся, - сказал он мне. - Ты потом об этом всю жизнь будешь жалеть. Это не твой человек. Я знаю, я чувствую. Пускай пройдет полгода, год, но давай не будем расставаться. Я никогда не напомню тебе о том, что было..." Он был для меня настоящим рыцарем: оберегал, заботился. Интеллигентнейший, добрейший, деликатнейший человек, любящий меня несказанно. Наверное, я его любила... Конечно, я его любила. Но у нас была разная жизнь: он - инженер, я - певица. А люди сцены - они же ненормальные, и терпеть эту ненормальность может только такой же ненормальный человек".

Жена Стахана тоже переживала?

Страдала, страдала девочка. Никогда не забуду: она приехала в Москву, вызвала его по телефону вниз... Мне так ее было жалко!

Стахан: "Наташа была студенткой, очень хорошая девочка: мягкая, добрая. А мама меня всегда учила, что человек должен быть не столько красивый, сколько теплый. Наташа как раз была такой - с изюминкой. Но ничего не поделаешь - музыка.".

"Стахан мне сказал: "Не пойдем к Рознеру, мне не понравилось, как он на тебя посмотрел"

В начале 70-х говорили о великолепной пятерке советской эстрады. На самом деле их было шестеро: Муслим Магомаев, Иосиф Кобзон, Майя Кристалинская, Эдита Пьеха и они - Алла Иошпе и Стахан Рахимов. Ни один кремлевский концерт, ни один новогодний "Огонек" не обходился без песен интернационального дуэта. "Алеша", "Соловьи", "До свидания, мальчики", "Ночка луговая" - с этими шлягерами Иошпе и Рахимов стали звездами первой величины в Советском Союзе и объездили весь мир.

Их называли "эстрада во фраке". Мягкая, лиричная манера исполнения. Негромкие, чистые, приятные голоса, неподдельная искренность. Зрители их боготворили. А вот коллеги - недолюбливали. Многие из знаменитых артистов за спиной у Аллы и Стахана перешептывались: "Чего в них особенного - как была самодеятельность, так и осталась. У них напрочь отсутствует эстрадная подача".

Алла: "Мы же на сцене очень статичны, почти не двигаемся. Помню, как-то раз были в Юрмале, выступали на концерте Раймонда Паулса. Перед нами вышел один латвийский дуэт. Неплохо пели, даже хорошо. Но все время обнимались, показывали, как они друг друга любят. А нам всего этого не надо. Зал ловил каждый наш нюанс: как я на него посмотрю, как он меня возьмет за руку, как я на него обопрусь... Этим же очень много сказано, правда? Не зря говорят, что самый громкий крик - это шепот. Про нас говорили: когда они поют на сцене, возникает ощущение, что зрительный зал им только мешает".

Стахан: "А недолюбливали нас в основном те артисты, которым в свое время мы, студенты, перекрыли кислород своими "леваками". У нас была слаженная команда, которая называлась "семь плюс семь": мы с Аллой, пятеро наших музыкантов и семь "разговорников": Марик Розовский, Алик Аксельрод, Семен Фарада, Александр Филиппенко и другие. Все студенты-аспиранты - ни одного профессионала. И мы "левачили" - все левые, коммерческие концерты в Москве были наши. В Мосэстраде народные артисты шептались по углам: "Откуда взялись эти аспиранты?!" Нас "кадрили" знаменитые коллективы: Московский мюзик-холл, оркестры Лундстрема, Рознера..."

Кстати, - перебивает мужа Алла, - однажды мы все-таки пришли к Эдди Рознеру домой. Уже договорились о репертуаре, но только вышли, Стахан мне сказал: "Не пойдем, мне не понравилось, как он на тебя посмотрел". И со многими известными композиторами выходила точно такая же история - Стахан снова говорил: нет.

Со стороны могло показаться, что Алла и Стахан - эдакие баловни судьбы: молодые, талантливые, обласканные властями. На самом деле их путь к эстрадному Олимпу был усеян не только розами, но и шипами. Первый раз "по шапке" они получили за то, что во время Семидневной войны исполнили в Лужниках "вражескую" "Хаву Нагилу". Тогда, с формулировкой "за нарушение трудовой дисциплины", Аллу и Стахана не пустили на гастроли в Германию.

Дальше - больше. На концерте памяти Марка Бернеса сугубо патриотическую песню "С чего начинается Родина" Иошпе и Рахимов позволили себе исполнить в виде диалога, а в концовке еще и оставили вопрос открытым. Это уже была настоящая крамола. "Сосунки, они задают вопрос, они ставят под сомнение: с чего начинается Родина?!" - не могла скрыть возмущения "советская общественность" в лице чиновников из Министерства культуры.

Во время другого концерта Стахан на какое-то мгновение забыл слова одной из песен. Наступила неловкая пауза. Но певец не растерялся: подошел к рампе и попросил подсказки у зрительного зала. На следующий день кто-то распустил по Москве слух, что Рахимов вышел на сцену пьяным.

Но все это были цветочки - трагедия в их жизни случилась позже.

10 лет под домашним арестом

Как-то раз Иошпе и Рахимова пригласили в Министерство культуры. Тогдашний министр Демичев начал деловито: "Тут к нам поступило письмо, подписанное сотнями зрителей. Пишут: "Неужели наше великое государство не может помочь в лечении талантливой артистке Алле Иошпе?" Чем могу помочь?" "Нужна операция за границей", - ответил Стахан. "Почему за границей?! - возмутился Демичев. - Оперируйтесь здесь. У нас нет таких денег, чтобы оплачивать ваше лечение за границей".

Почти всю жизнь Алла Иошпе борется с постоянными болями в ноге. В 11 лет у нее обнаружили заражение крови. С того света девочку вытащить удалось, но проблемы со здоровьем остались. Восхищенные зрители и не догадывались, с какой чудовищной болью приходилось бороться певице. Отработав месяц, следующие два Иошпе обычно проводила в постели.

Алла: "В детстве мне мама говорила: "Ты не такая, как все. Что-то тебе не дано. Но что-то тебе дано намного больше, чем другим". Нет, я никогда не чувствовала себя ущемленной. Наоборот, меня всегда окружала масса мальчишек, которые ухаживали за мной, даже ревновали друг к другу. Я была хорошенькой девочкой, чего там говорить. И ребятам хотелось меня беречь, защищать. Все-таки слабенькая, хромаю. Например, в десятом классе у меня было сразу семь мальчиков. Чудных. Так трогательно: они приносили мне марки, книжки, цветочки, пирожки. Мама спрашивала: "Ты в кого-нибудь из них влюблена?" Отвечала: "По-моему, во всех".

Стахан: "Тогда, в конце 70-х, Аллу еще можно было вылечить. Мы нашли три клиники: в Израиле, в Нью-Йорке и в Париже. После отказа Министерства культуры мы сказали, что можем и сами оплатить лечение, готовы продать все, что есть... Ответ был тот же: не положено".

Алла: "То есть мы для них - никто. А ведь мы зарабатывали для государства большие деньги. Весь мир объездили с концертами, получали суточные по десять долларов в день, а в Госконцерт собственными ручками привозили тысячи. И были хорошими. А когда нам самим понадобилась помощь..."

И тогда Стахан решился, как посчитали многие, на безумство: подал документы на выезд на постоянное место жительства в Израиль. Реакция властей последовала незамедлительно: запретить. "Вы слишком много сделали для советского государства, чтобы вами рисковать, - сказали им на Лубянке. - Может случиться все что угодно". Как раз тогда страну потрясло известие об убийстве одного из наших музыкантов, который решил не возвращаться из Японии. "Вы нам угрожаете?" - глядя в глаза сотруднику КГБ, спросила Алла.

Уже на следующий день вчерашних любимцев объявили отщепенцами и предателями. Артистов лишили званий, уничтожили все их записи, запретили выступать с концертами. 1-й секретарь компартии Узбекистана Рашидов, когда ему доложили о ситуации, чуть не задохнулся от собственного гнева: "Рахимов?! Да он у меня скорее на Дальний Восток поедет, чем на Ближний!"

Ежедневно Алла и Стахан получали письма с угрозами, их дочка Таня вздрагивала от каждого телефонного звонка после того, как однажды услышала в трубке от незнакомца: "Приехал из Ташкента человек - убить твоего отца". Им поджигали двери, почтовый ящик, разбивали машину... И постоянно вызывали на Лубянку, где Алле предлагали отказаться от Стахана, Стахану - от Аллы, а их дочери Тане - от обоих родителей. "Пусть они едут, - говорили, - оставайся, мы же воспитываем детей-сирот".

Алла: "Для телевидения и прессы мы как будто умерли - ни одного упоминания. И лишь лекторы общества "Знание", вещавшие на различных предприятиях о международном положении, поминали нас "добрым" словом. Говорили, что некогда популярные певцы Алла Иошпе и Стахан Рахимов эмигрировали в Израиль. Что ведут там нищенский образ жизни. Что Стахан там варит плов и продает. Что просимся обратно, но Советский Союз не хочет принимать предателей".

Почти десять лет Иошпе и Рахимову не давали работать. Деньги, накопленные за долгие годы выступлений, таяли буквально на глазах. Супругам пришлось продать автомобиль. А через некоторое время стены их квартиры украшали лишь книжные полки - вся остальная мебель, а также посуда и антиквариат со временем осели в ближайшей комиссионке.

В один из дней Алла и Стахан написали ровно сто писем во все столичные издания: "Мы не уехали, мы живы, мы здесь. Нам не дают работать..." Часто из телефонов-автоматов им звонили какие-то незнакомые люди, говорили: "Ребята, мы с вами, держитесь". А знакомые - приходили в гости, приносили еду: торты, конфеты, салаты. Конечно, просили спеть. И вскоре по Москве распространились слухи: Иошпе и Рахимов устраивают домашние концерты. Действительно, каждую субботу в их доме стали собираться люди: актер Савелий Крамаров, музыкант Александр Брусиловский, пианист Владимир Фельцман, знаменитый академик Александр Лернер, нынешний министр труда Израиля Натан Щаранский - все те, кому в разное время было отказано в выезде. Свой "домашний театр" они назвали "Музыка в отказе". Его эмблемой стала картина одного запрещенного художника: две птицы, на клювы которых навешен амбарный замок.

"Здравствуйте, Алла Борисовна..."

При Горбачеве Иошпе и Рахимова уже не могли запрещать. Но и разрешать вовсе не спешили.

Стахан: "Нам дали какой-то жуткий оркестрик, разрешили гастролировать. Только без афиш. Приезжаем в один город - в зале лишь несколько человек в штатском. В другой - та же самая история. И вот для этой кучки гебешников мы пели. После серии таких "концертов" нас с Аллой вызвали в Министерство культуры, сказали: "Вот видите, люди не хотят вас слушать, родина вас не принимает".

Алла: "А чтобы отнять у нас право на сольные концерты, на Мосэстраде устроили переаттестацию всех артистов. Марк Новицкий, один из членов худсовета, подошел к нам и сказал: "Ребята, я вас так уважаю, я не могу в этом участвовать". И вышел из зала".

А они, державшись за руки, пели: "С любимыми не расставайтесь". В зале плакали. Даже кто-то из комиссии стал хлопать, но вовремя одернул себя...

Окончательно их "простили" только в 89-м. Да и то когда на заседание парткома, где решался вопрос: снимать или не снимать со Стахана Рахимова формулировку "враг родины", пришел Иосиф Кобзон. Певец, к слову которого привыкли прислушиваться на самом верху, сказал: "Отстаньте уже от них". И от них отстали.

Они и сегодня собирают полные залы. Причем не только в России. Америка, Израиль, Австралия, Германия - в этих странах Аллу и Стахана уже давно называют "народными артистами русской эмиграции". А два года назад Иошпе и Рахимову присвоили звания народных артистов России.

Алла: "Мы недавно были в Америке. Сидим в номере, вдруг раздается звонок: "Вы не читали эту беспардонную статью?" - "Нет, какую?" - "Сейчас мы вам привезем". Привезли, читаем - интервью с Аллой Пугачевой. Вроде все деликатно, никого не опуская, никого не обзывая. И вдруг натыкаемся на последнюю фразу. Вопрос журналиста: а почему вы то с одним, то с другим: то Филипп, то Галкин? Алла отвечает: ну как же, актерская судьба такая: если бы я все время была с одним, нас забыли бы точно так же, как Иошпе и Рахимова.

Так вот, уважаемая Алла Борисовна. Спасибо за то, что вы нас не забыли, упомянули всуе. Но вы забыли, что нас уничтожила советская машина. Поэтому, моя дорогая, мы сегодня не в обойме. А не потому, что я не бросила мужа или он меня. С вашей стороны подобное утверждение выглядит, мягко говоря, беспардонно. А если быть точнее - невежливо и неумно".

Их не забыли. И сегодня, когда Иошпе и Рахимов выходят на сцену, зал встает. Потому что они выжили. Потому что остались вместе. Потому что не предали друг друга. Не изменили своему стилю. Они не в обойме. Они - в сердцах людей.
17.02.2004

Дмитрий МЕЛЬМАН

Источник - Московский Комсомолец
Постоянный адрес статьи -

В конце 70-х из народных любимцев они превратились во врагов народа.
Популярнейший дуэт, Алла Иошпе и Стахан Рахимов, песни которых -
"Алеша", "Соловьи" и "До свидания, мальчики" - знала наизусть вся
страна, в одночасье потеряли все. Знаменитую пару лишили званий, из
продажи были изъяты и уничтожены все их пластинки и кассеты, Стахана
исключили из партии, их дочь, студентку-отличницу Таню, выгнали из
университета с формулировкой "не соответствующая высокому званию
советской студентки"...

Да бросьте вы ее, эту предательницу, эту сионистку! - уговаривал
Рахимова представитель "органов". - Из-за какой-то жидовки портите
себе жизнь. Пусть она катится к чертовой матери, но вы-то...

Тогда на увещевания молодого сотрудника КГБ Стахан Рахимов ответил
фразой, ставшей впоследствии их девизом по жизни:

Даже если Иошпе поставить на один конец земного шара, а Рахимова -
на другой и развернуть их спиной друг к другу, они все равно возьмут
дыхание в одном месте... Мы не можем не петь вместе. Мы не можем не
жить вместе. Это исключено.

В этом году исполняется 40 лет, как Алла Иошпе и Стахан Рахимов живут
и поют вместе.

Узбек и еврейка - они, если честно...

Алла увидела его случайно. В выходной день под звуки вечно бубнящего
телевизора она наводила порядок в своей квартире. Алла уже
направлялась в другую комнату, как вдруг какая-то неведомая сила
приковала ее взгляд к экрану. С полузакрытыми глазами то ли пел, то ли
молился худенький нерусский мальчик. "Боже, как он поет!" - прошептала
Алла.

"Боже, как она поет!" - теперь уже настал черед удивляться Стахану. Он
сидел в зрительном зале, когда на сцену поднялась Алла. Худенькая, как
ему показалось, страшненькая, конопатенькая. Прихрамывающая на одну
ногу. "Конец концерта, - усмехнулся про себя Стахан, - зачем она
вышла?.." И тут девушка начала петь. Стахан был шокирован. Он достал
из кармана ручку, нашел в программке имя неизвестной певицы - Алла
Иошпе - и обвел его кружочком.

Через какое-то время они встретились. В Колонном зале проходил
заключительный конкурс студенческой самодеятельности. Фаворитов, по
общему мнению, было двое: солистка оркестра МГУ Алла Иошпе и
восходящая звезда МЭИ Стахан Рахимов. Они в итоге и поделили первое
место.

Алла его не узнала. "Вот сразу видно, что вы не певец! - возмутилась
она, когда Стахан присел к ней за столик и небрежно закурил. - Курите,
а это вредит связкам". Стахан молча погасил сигарету и пошел на
сцену...

Стахан: "Еще до концерта я сказал себе: если она останется меня
слушать - все будет. И когда она осталась, я незаметно снял
обручальное кольцо и положил его в карман".

Алла: "Когда услышала, как он поет, я не выдержала, подошла к нему и
сказала: "Стахан, какой же вы молодец!" А потом он пошел провожать
меня домой и рассказывал сказки на узбекском языке. "Боракан-йогакан"
- я слушала эту странную вязь речи, светили звезды... Это было так
красиво. Я немного устала, он тактично посадил меня на лавочку у
Никитских ворот, и мы разговаривали, разговаривали... Но я еще ни о
чем не думала: любовь - не любовь. Даже и представить себе не могла,
что заведу роман на стороне, уйду от мужа... Через неделю Стахан
привел меня в свою компанию. Он делал плов, завернул вот так
(показывает. - Авт.) рукава рубашки. Смуглый, красивый, худой,
скуластый, зараза... Как он разделывал это мясо! Тогда я подумала:
"Иошпе, тебе нужно спасаться бегством". Но он меня уже не отпустил..."

В семьях Стахана и Аллы известие об их браке восприняли в штыки.
Родители Аллы возмущались: ты замужем, у тебя такой прекрасный муж, он
тебя так любит! А этот - узбек. Из другой семьи, из другой республики.
Ты что, не знаешь, они многоженцы, они коварные... Алла умоляла
родителей: "Но мы не можем, мы так поем вместе!.."

Мама Стахана поначалу тоже казалась непреклонной. Говорила:
"Москвичка. Они же все испорченные, избалованные. У нас тут что, мало
узбечек своих?" - "Мама, - пытался возразить Стахан, - конечно, Алла
москвичка, но она не русская, она еврейка..." Как ни странно, эта
фраза подействовала. Женщина вдруг на минутку задумалась, тяжело
вздохнула. "Ну что ж, - говорит, - все-таки своя". "В смысле,
нацменка", - поясняет Стахан.

Алла: "Мой первый муж наше расставание перенес очень тяжело. Он вез
меня на очередную репетицию, когда я сказала: "Не получится у нас,
прости меня ради бога". Он отпустил руль, машина чуть не скатилась в
кювет, одним колесом повиснув над оврагом. "Я тебя прошу, одумайся, -
сказал он мне. - Ты потом об этом всю жизнь будешь жалеть. Это не твой
человек. Я знаю, я чувствую. Пускай пройдет полгода, год, но давай не
будем расставаться. Я никогда не напомню тебе о том, что было..." Он
был для меня настоящим рыцарем: оберегал, заботился.
Интеллигентнейший, добрейший, деликатнейший человек, любящий меня
несказанно. Наверное, я его любила... Конечно, я его любила. Но у нас
была разная жизнь: он - инженер, я - певица. А люди сцены - они же
ненормальные, и терпеть эту ненормальность может только такой же
ненормальный человек".

Жена Стахана тоже переживала?

Страдала, страдала девочка. Никогда не забуду: она приехала в
Москву, вызвала его по телефону вниз... Мне так ее было жалко!

Стахан: "Наташа была студенткой, очень хорошая девочка: мягкая,
добрая. А мама меня всегда учила, что человек должен быть не столько
красивый, сколько теплый. Наташа как раз была такой - с изюминкой. Но
ничего не поделаешь - музыка.".

"Стахан мне сказал: "Не пойдем к Рознеру, мне не понравилось, как он
на тебя посмотрел"

В начале 70-х говорили о великолепной пятерке советской эстрады. На
самом деле их было шестеро: Муслим Магомаев, Иосиф Кобзон, Майя
Кристалинская, Эдита Пьеха и они - Алла Иошпе и Стахан Рахимов. Ни
один кремлевский концерт, ни один новогодний "Огонек" не обходился без
песен интернационального дуэта. "Алеша", "Соловьи", "До свидания,
мальчики", "Ночка луговая" - с этими шлягерами Иошпе и Рахимов стали
звездами первой величины в Советском Союзе и объездили весь мир.

Их называли "эстрада во фраке". Мягкая, лиричная манера исполнения.
Негромкие, чистые, приятные голоса, неподдельная искренность. Зрители
их боготворили. А вот коллеги - недолюбливали. Многие из знаменитых
артистов за спиной у Аллы и Стахана перешептывались: "Чего в них
особенного - как была самодеятельность, так и осталась. У них напрочь
отсутствует эстрадная подача".

Алла: "Мы же на сцене очень статичны, почти не двигаемся. Помню,
как-то раз были в Юрмале, выступали на концерте Раймонда Паулса. Перед
нами вышел один латвийский дуэт. Неплохо пели, даже хорошо. Но все
время обнимались, показывали, как они друг друга любят. А нам всего
этого не надо. Зал ловил каждый наш нюанс: как я на него посмотрю, как
он меня возьмет за руку, как я на него обопрусь... Этим же очень много
сказано, правда? Не зря говорят, что самый громкий крик - это шепот.
Про нас говорили: когда они поют на сцене, возникает ощущение, что
зрительный зал им только мешает".

Стахан: "А недолюбливали нас в основном те артисты, которым в свое
время мы, студенты, перекрыли кислород своими "леваками". У нас была
слаженная команда, которая называлась "семь плюс семь": мы с Аллой,
пятеро наших музыкантов и семь "разговорников": Марик Розовский, Алик
Аксельрод, Семен Фарада, Александр Филиппенко и другие. Все
студенты-аспиранты - ни одного профессионала. И мы "левачили" - все
левые, коммерческие концерты в Москве были наши. В Мосэстраде народные
артисты шептались по углам: "Откуда взялись эти аспиранты?!" Нас
"кадрили" знаменитые коллективы: Московский мюзик-холл, оркестры
Лундстрема, Рознера..."

Кстати, - перебивает мужа Алла, - однажды мы все-таки пришли к Эдди
Рознеру домой. Уже договорились о репертуаре, но только вышли, Стахан
мне сказал: "Не пойдем, мне не понравилось, как он на тебя посмотрел".
И со многими известными композиторами выходила точно такая же история
- Стахан снова говорил: нет.

Со стороны могло показаться, что Алла и Стахан - эдакие баловни
судьбы: молодые, талантливые, обласканные властями. На самом деле их
путь к эстрадному Олимпу был усеян не только розами, но и шипами.
Первый раз "по шапке" они получили за то, что во время Семидневной
войны исполнили в Лужниках "вражескую" "Хаву Нагилу". Тогда, с
формулировкой "за нарушение трудовой дисциплины", Аллу и Стахана не
пустили на гастроли в Германию.

Дальше - больше. На концерте памяти Марка Бернеса сугубо
патриотическую песню "С чего начинается Родина" Иошпе и Рахимов
позволили себе исполнить в виде диалога, а в концовке еще и оставили
вопрос открытым. Это уже была настоящая крамола. "Сосунки, они задают
вопрос, они ставят под сомнение: с чего начинается Родина?!" - не
могла скрыть возмущения "советская общественность" в лице чиновников
из Министерства культуры.

Во время другого концерта Стахан на какое-то мгновение забыл слова
одной из песен. Наступила неловкая пауза. Но певец не растерялся:
подошел к рампе и попросил подсказки у зрительного зала. На следующий
день кто-то распустил по Москве слух, что Рахимов вышел на сцену
пьяным.

Но все это были цветочки - трагедия в их жизни случилась позже.

10 лет под домашним арестом

Как-то раз Иошпе и Рахимова пригласили в Министерство культуры.
Тогдашний министр Демичев начал деловито: "Тут к нам поступило письмо,
подписанное сотнями зрителей. Пишут: "Неужели наше великое государство
не может помочь в лечении талантливой артистке Алле Иошпе?" Чем могу
помочь?" "Нужна операция за границей", - ответил Стахан. "Почему за
границей?! - возмутился Демичев. - Оперируйтесь здесь. У нас нет таких
денег, чтобы оплачивать ваше лечение за границей".

Почти всю жизнь Алла Иошпе борется с постоянными болями в ноге. В 11
лет у нее обнаружили заражение крови. С того света девочку вытащить
удалось, но проблемы со здоровьем остались. Восхищенные зрители и не
догадывались, с какой чудовищной болью приходилось бороться певице.
Отработав месяц, следующие два Иошпе обычно проводила в постели.

Алла: "В детстве мне мама говорила: "Ты не такая, как все. Что-то тебе
не дано. Но что-то тебе дано намного больше, чем другим". Нет, я
никогда не чувствовала себя ущемленной. Наоборот, меня всегда окружала
масса мальчишек, которые ухаживали за мной, даже ревновали друг к
другу. Я была хорошенькой девочкой, чего там говорить. И ребятам
хотелось меня беречь, защищать. Все-таки слабенькая, хромаю. Например,
в десятом классе у меня было сразу семь мальчиков. Чудных. Так
трогательно: они приносили мне марки, книжки, цветочки, пирожки. Мама
спрашивала: "Ты в кого-нибудь из них влюблена?" Отвечала: "По-моему,
во всех".

Стахан: "Тогда, в конце 70-х, Аллу еще можно было вылечить. Мы нашли
три клиники: в Израиле, в Нью-Йорке и в Париже. После отказа
Министерства культуры мы сказали, что можем и сами оплатить лечение,
готовы продать все, что есть... Ответ был тот же: не положено".

Алла: "То есть мы для них - никто. А ведь мы зарабатывали для
государства большие деньги. Весь мир объездили с концертами, получали
суточные по десять долларов в день, а в Госконцерт собственными
ручками привозили тысячи. И были хорошими. А когда нам самим
понадобилась помощь..."

И тогда Стахан решился, как посчитали многие, на безумство: подал
документы на выезд на постоянное место жительства в Израиль. Реакция
властей последовала незамедлительно: запретить. "Вы слишком много
сделали для советского государства, чтобы вами рисковать, - сказали им
на Лубянке. - Может случиться все что угодно". Как раз тогда страну
потрясло известие об убийстве одного из наших музыкантов, который
решил не возвращаться из Японии. "Вы нам угрожаете?" - глядя в глаза
сотруднику КГБ, спросила Алла.

Уже на следующий день вчерашних любимцев объявили отщепенцами и
предателями. Артистов лишили званий, уничтожили все их записи,
запретили выступать с концертами. 1-й секретарь компартии Узбекистана
Рашидов, когда ему доложили о ситуации, чуть не задохнулся от
собственного гнева: "Рахимов?! Да он у меня скорее на Дальний Восток
поедет, чем на Ближний!"

Ежедневно Алла и Стахан получали письма с угрозами, их дочка Таня
вздрагивала от каждого телефонного звонка после того, как однажды
услышала в трубке от незнакомца: "Приехал из Ташкента человек - убить
твоего отца". Им поджигали двери, почтовый ящик, разбивали машину... И
постоянно вызывали на Лубянку, где Алле предлагали отказаться от
Стахана, Стахану - от Аллы, а их дочери Тане - от обоих родителей.
"Пусть они едут, - говорили, - оставайся, мы же воспитываем
детей-сирот".

Алла: "Для телевидения и прессы мы как будто умерли - ни одного
упоминания. И лишь лекторы общества "Знание", вещавшие на различных
предприятиях о международном положении, поминали нас "добрым" словом.
Говорили, что некогда популярные певцы Алла Иошпе и Стахан Рахимов
эмигрировали в Израиль. Что ведут там нищенский образ жизни. Что
Стахан там варит плов и продает. Что просимся обратно, но Советский
Союз не хочет принимать предателей".

Почти десять лет Иошпе и Рахимову не давали работать. Деньги,
накопленные за долгие годы выступлений, таяли буквально на глазах.
Супругам пришлось продать автомобиль. А через некоторое время стены их
квартиры украшали лишь книжные полки - вся остальная мебель, а также
посуда и антиквариат со временем осели в ближайшей комиссионке.

В один из дней Алла и Стахан написали ровно сто писем во все столичные
издания: "Мы не уехали, мы живы, мы здесь. Нам не дают работать..."
Часто из телефонов-автоматов им звонили какие-то незнакомые люди,
говорили: "Ребята, мы с вами, держитесь". А знакомые - приходили в
гости, приносили еду: торты, конфеты, салаты. Конечно, просили спеть.
И вскоре по Москве распространились слухи: Иошпе и Рахимов устраивают
домашние концерты. Действительно, каждую субботу в их доме стали
собираться люди: актер Савелий Крамаров, музыкант Александр
Брусиловский, пианист Владимир Фельцман, знаменитый академик Александр
Лернер, нынешний министр труда Израиля Натан Щаранский - все те, кому
в разное время было отказано в выезде. Свой "домашний театр" они
назвали "Музыка в отказе". Его эмблемой стала картина одного
запрещенного художника: две птицы, на клювы которых навешен амбарный
замок.

"Здравствуйте, Алла Борисовна..."

При Горбачеве Иошпе и Рахимова уже не могли запрещать. Но и разрешать
вовсе не спешили.

Стахан: "Нам дали какой-то жуткий оркестрик, разрешили гастролировать.
Только без афиш. Приезжаем в один город - в зале лишь несколько
человек в штатском. В другой - та же самая история. И вот для этой
кучки гебешников мы пели. После серии таких "концертов" нас с Аллой
вызвали в Министерство культуры, сказали: "Вот видите, люди не хотят
вас слушать, родина вас не принимает".

Алла: "А чтобы отнять у нас право на сольные концерты, на Мосэстраде
устроили переаттестацию всех артистов. Марк Новицкий, один из членов
худсовета, подошел к нам и сказал: "Ребята, я вас так уважаю, я не
могу в этом участвовать". И вышел из зала".

А они, державшись за руки, пели: "С любимыми не расставайтесь". В зале
плакали. Даже кто-то из комиссии стал хлопать, но вовремя одернул
себя...

Окончательно их "простили" только в 89-м. Да и то когда на заседание
парткома, где решался вопрос: снимать или не снимать со Стахана
Рахимова формулировку "враг родины", пришел Иосиф Кобзон. Певец, к
слову которого привыкли прислушиваться на самом верху, сказал:
"Отстаньте уже от них". И от них отстали.

Они и сегодня собирают полные залы. Причем не только в России.
Америка, Израиль, Австралия, Германия - в этих странах Аллу и Стахана
уже давно называют "народными артистами русской эмиграции". А два года
назад Иошпе и Рахимову присвоили звания народных артистов России.

Алла: "Мы недавно были в Америке. Сидим в номере, вдруг раздается
звонок: "Вы не читали эту беспардонную статью?" - "Нет, какую?" -
"Сейчас мы вам привезем". Привезли, читаем - интервью с Аллой
Пугачевой. Вроде все деликатно, никого не опуская, никого не обзывая.
И вдруг натыкаемся на последнюю фразу. Вопрос журналиста: а почему вы
то с одним, то с другим: то Филипп, то Галкин? Алла отвечает: ну как
же, актерская судьба такая: если бы я все время была с одним, нас
забыли бы точно так же, как Иошпе и Рахимова.

Так вот, уважаемая Алла Борисовна. Спасибо за то, что вы нас не
забыли, упомянули всуе. Но вы забыли, что нас уничтожила советская
машина. Поэтому, моя дорогая, мы сегодня не в обойме. А не потому, что
я не бросила мужа или он меня. С вашей стороны подобное утверждение
выглядит, мягко говоря, беспардонно. А если быть точнее - невежливо и
неумно".

Их не забыли. И сегодня, когда Иошпе и Рахимов выходят на сцену, зал
встает. Потому что они выжили. Потому что остались вместе. Потому что
не предали друг друга. Не изменили своему стилю. Они не в обойме. Они
- в сердцах людей.

Алла Иошпе бросила мужа Почему Аллу Иошпе медики не лечили, а
предложили сделать ампутацию ноги, чем грозила друзьям дружба с
опальным дуэтом и почему в годы забвения от них отворачивались самые
близкие? Кто уговаривал Стахана Рахимова бросить жену и начать сольную
карьеру? О любви и предательстве, о славе и забвении репортеру
рассказали заслуженные артисты России Алла Иошпе и Стахан Рахимов. На
лестничной площадке нас встречает радушный хозяин Стахан Рахимов.
Артист проводит в гостиную, в полутемной комнате у торшера в мягком
кресле сидит красивая женщина. Я узнаю эти яркие глаза, кокетливую
улыбку. Алла Иошпе отвечает на приветствие, ее голос ничуть не
изменился.

Невысокая, стройная, с царственной посадкой головы, ноги
прикрыты теплым клетчатым пледом. Алла Яковлевна не показывает виду,
но ей трудно передвигаться. - Помню: лежу на диване бледненькая,
худенькая, с аккуратно заплетенными косичками, смотрю на гостей своей
17-летней сестры Фаины и мысленно танцую вместе с ними фокстрот, -
вспоминает она. - Два шага вперед, два в сторону. Музыка уводит вдаль,
я делаю большой шаг и вскрикиваю от боли. Нога не дает мне покоя. Ни
днем, ни ночью! Алла Яковлевна вспоминает рассказ родителей: 13 июня
1937 года - счастливейший день, родилась дочка! Кто бы мог подумать,
что выступающие венки на крохотной ножке принесут в жизнь девочки
страдания.

Коварная болезнь затаилась, проявлялась иногда, после
насыщенного играми и беготней дня колено распухало и болело. Девочка
на это не обращала внимания. Без нее не обходилась ни одна игра! -
Мне было десять лет, я у бабушки на Украине, вместе с ребятами
босиком бегаем по кукурузному полю. В мою ногу вонзилась заноза,
которая внесла в сосуды инфекцию, вызвала сепсис. Отечественные
антибиотики не помогали, импортные даже за большие деньги достать
сложно. Родители продали все, что можно! Мама плакала, обивала пороги
чиновников, выпрашивая еще хоть одну ампулу. Я дома горю в огне и
умираю от заражения. Ногу надо ампутировать решают медики. На такую
операцию моя мама не дает согласия.

Как это - девочка и без ножки? Это
же приговор! А потом я пошла на поправку, без ампутации. Наверное, Бог
услышал слезные молитвы моей мамы и послал спасение, - рассказывает
Иошпе. Трудно поверить, что маленькая Алла с таким диагнозом, при
котором другие даже не встают с постели, успевала все - учиться, петь,
играть в театре. - В нашей школе учились только девочки, я еще плохо
ходила, и в школу меня водила мама. Я висела на ней, и мы ковыляли. Но
в школе мне будто становилось лучше. А в восьмом классе мы пригласили
в школу мальчиков из соседней школы.

Волнующее событие. Я встала
пораньше, пока сестра Фаина спала, надела ее пальто - зеленое, с
меховой опушкой, - в нем я неотразима. И убежала. Гуляю весь день по
улицам, домой не иду, а то Фаина отнимет пальто. Захожу в
парикмахерскую и делаю первый раз маникюр, ведь сегодня я буду петь.
Для мальчиков! Мама и бабушка говорили, что на сцене я хорошею.
Смеялись: лежит, ну прямо умирает - зеленая, замерзшая, ничего не ест…
а выходит на сцену - и ничего у нее не болит. Глаза светятся и горят,
как прожекторы! Алла Яковлевна увлеченно рассказывает, а Стахан
Мамеджанович слушает ее завороженно, как я, словно никогда не слышал
эту историю. - Я тогда пятнадцатилетней девочкой на этом празднике
встретила своего будущего мужа - Володьку! Через восемь лет мы
поженились.

Жили у его родителей, дом был небольшой, но
многокомнатный. В одной комнате жил старший брат Роберт с женой. Во
второй - другой его брат, Аллан - тот самый Аллан Чумак, в третьей -
мы. Потом у нас родилась дочка Танечка. Она у нас врач, а ее сын, наш
внук Костя, сейчас в Лондоне. Хороший такой мальчик. Ему уже двадцать
восемь… Володя поддерживал все мои начинания. Он замечательный
семьянин, добрый человек. Я ему благодарна за все. - Стахан
Рахимович, а вы кому благодарны? - Маме. Она была редкая красавица и
умница, актриса Андижанского театра - Шаходат Рахимова. Когда был
маленький, любил ходить на работу к маме в Ташкентский театр
музыкальной драмы.

Там, за кулисами, пересмотрел весь репертуар.
История рождения Стахана Рахимова покрыта тайной. В городе ходили
слухи, что красавица Шаходат Рахимова родила сына от хозяина
республики - секретаря ЦК Узбекистана Усмана Юсупова, который приезжал
в город во главе высокой делегации. Эту информацию известный артист
никак не комментирует. Но поговаривают, что именно Юсупов помог
артистке получить трехкомнатную квартиру в центре Ташкента. - А вы
знаете, что имя Устахан в переводе на русский значит «мастер
мастеров», - вступает в разговор Алла Яковлевна, - знаете, какой он
мастер!

Вот этот столик он сам отреставрировал, такой рукастый. Еще
занимается резьбой по дереву. Идите, он вам все покажет. Алла
Яковлевна к экскурсии по дому не присоединилась. Больная нога не
позволяет ей много ходить. Она копит силы для концерта, ведь перед
зрителями на концерте, посвященном 50-летнему юбилею дуэта, она должна
быть во всеоружии. Наша встреча состоялась накануне. - Вот этот стол,
как и многие вещи, я купил в советское время в комиссионке. Денег у
нас было мало, а эта старая мебель стоила копейки, все покупали модное
ДСП и избавлялись от громоздких столов, шкафов, кресел. А я
реставрировал. Зеркало для спальной комнаты специально заказывал, а
потом сам придумал ему раму.

А в этом серванте поделки из самшита -
это дерево такое, растет в Средней Азии. - А вы помните, как впервые
увидели Аллу? - Конечно, худенькая как тростинка. На ней скромное
белое платьице. - Это мне мама сшила из занавески - другой подходящей
материи в доме не нашлось. - Помню, когда она пела, вытягивалась, как
струнка вверх, к небу, - нежно глядя на жену, говорит Стахан Рахимов.
- Я понял: она чувствует музыку, как я. Кстати, до выхода на сцену она
подходила ко мне. И как большая артистка сделала замечание. - Конечно,
- смеется Алла Иошпе, - кругом вокалисты, а этот нахал сидит и дымит!
А это губительно для связок! - Алла заканчивала первое отделение, я
второе. И почему-то загадал: если она дождется моего выступления, то…
Она дождалась, я увидел ее и спрятал обручальное кольцо в карман…
Домой мы шли вместе - долго, пешком. От Колонного зала до Малой
Бронной. И говорили, говорили.

А потом она позвала меня на юбилейный
концерт своего оркестра. Я взял такси у ее дома, и мы сначала поехали
в кафе. - Пили шампанское, которое он взял в долг, оставив в кафе свои
часы. А потом было мое выступление. Спела «Царевну Несмеяну», «Купите
фиалки». А потом «Песню о Тбилиси» почему-то. - Я тогда только
вернулся с гастролей в Тбилиси и знал эту же песню, но на грузинском
языке. Поэтому встал и принялся петь вторым голосом. Мы пели так,
словно всю жизнь репетировали. Так родилась наша первая песня. - Мы
жили в квартирке на Васильевском острове.

Там зародилась наша любовь и
пришло понимание: мы должны быть вместе - всегда! Но нужно было решить
семейные проблемы. Я же была несвободна. Алла ехала домой, думая, как
же сказать Володе, что ее сердце принадлежит другому мужчине и она
ничего не может с собой поделать. - Я ушла, забрала с собой дочку
Танечку. Володя крепко страдал, но иначе я не могла. Потом будут
шутить: узбек и еврейка - они, если честно, не пара. И действительно,
сначала было сложно. Восточный мужчина и избалованная москвичка не
всегда уступали друг другу. - У меня весь бок был синий, - в шутку
жалуется артистка. - Придем в гости, разговариваем. Кто-то мне
улыбается. А я кокетливая, общительная. Мой Узбек щиплет меня и
шепчет: «Смотри на меня».

Он меня тоже заставлял ревновать. Однажды в
Праге идем по мощенной булыжниками улочке, а перед нами красотка в
мини, на каблучках. А я в длинной юбке, с больной ногой. Сравнение не
в мою пользу, думаю, а он смотрит на нее. А потом говорит: «Бедная,
ножки, как спички. И по таким камням»… Иногда Стахан уезжал в Ташкент,
я была спокойна: у него там живет мама. Но однажды он вернулся и
признался: «У меня есть семья и дочь». Я заплакала. Очень переживала,
да и сейчас тоже. Знаю, Наташа хорошая женщина, хоть я с ней и
незнакома. Понимаю, как ей было больно. - Мы с Наташей познакомились в
Москве, будучи студентами, поженились, - рассказывает Рахимов. - Потом
поехали к маме.

В Ташкенте тепло, много фруктов и овощей. Да и мама во
всем помогала. Наташу оставил там, а сам вернулся в Москву - учиться.
Но семейная жизнь на два города не сложилась. К жене и новорожденной
дочке Лолочке приезжал редко. Наташа безумно ревновала меня к сцене и
особенно к поклонницам. Каждая встреча превращалась в скандал. Однажды
ушел из дома. Сейчас мы общаемся, недавно ездил в гости, повидал всех
- Наташу, Лолу, внуков. Стахан и Алла были признанными звездами в
Советском Союзе. На всех концертах - аншлаг! Вот только в один номер в
гостинице артистов не заселяли. - Это моя жена, доказывал я. (Стахан
Рахимович усмехается.)

Но администраторы мне не верили, ведь в
паспорте нет штампа. Однажды он сказал ей как бы между прочим:
«Кстати, нам надо бы пожениться». Расписались мимолетом. А потом
пришла беда. Наверное, от нервных нагрузок болезнь Аллы вернулась с
новой силой. Медики предложили операцию, но сделать ее можно только в
Израиле. Пара подала документы на выезд из страны. И подписала себе
приговор. Им отказали да еще и выступать запретили! Травля, как
инфекция, распространилась на всех родных, в Ташкенте от переживаний
умерла мама Стахана. Друзья уговаривали его бросить Аллу, но он на
предательство не способен.

Алла всю боль выражала в стихах и в книге,
которую писала. Стахан старался прокормить семью. Каждые полгода они
подавали документы в ОВИР и получали отказы. Дочку отчислили из
института - неблагонадежная. - К нам приходили знаменитый пианист
Владимир Фельцман, профессор Александр Лернер, альтист Лёша Дьячков и
его жена Фира. Володя играл классику, мы пели. А потом появился наш
театр «Музыка в отказе». Раз месяц к нам в квартиру приходили по 60-70
человек, и все не с пустыми руками - несли фрукты, пирожки, продукты,
хотя мы ничего не просили. Мы пели, а под окнами милиционеры. Иногда у
нас выступал и Савелий Крамаров, его тоже не выпускали, - рассказывает
Иошпе. - Мы написали письма в газеты: если не выпускаете - дайте
работать. Сработало. Позволили выступать. Начали выступать в глубинке.

Песен нам, бывшим врагам народа, никто не писал. Алла начала писать
сама. Люди по сарафанному радио узнавали: будет концерт Аллы и
Стахана, в залах не было свободных мест. …Супруги улыбаются друг
другу, а потом Алла протягивает руки к Стахану: «Поцелуй меня,
солнышко». Я смотрю на эту пару и понимаю: они больше, чем муж и жена,
они - отражение друг друга. Свою любовь они пронесли через годы
лишений и боли.Их никто и ничто не сломило. Они выстрадали право снова
петь и дарить людям свои песни. И снова они выйдут и споют о любви, о
которой знают не понаслышке.

Они входили в пятёрку самых популярных эстрадных исполнителей Советского Союза. Но за оглушительным успехом последовали почти десять лет забвения. Казалось бы, после такого испытания можно опустить руки. Но нет, их союз до сих пор крепок и продолжает радовать поклонников.

В гостях у журнала «Содружество» - народные артисты России Алла ИОШПЕ и Стахан РАХИМОВ.

– Поскольку все мы – родом из детства, то и мой первый вопрос о нём. Не могли бы вы вспомнить самое яркое событие, которое произошло с вами в детстве?

Стахан Рахимов:

– Для меня – первый выход на сцену. Хотя это был не совсем выход (смеётся ). В общем, дело было так. Поскольку мама – певица (народная артистка Узбекской ССР Шаходат Рахимова – прим. авт. ), то я буквально вырос за кулисами. Она была очень популярной в Узбекистане. Каждый день – спектакли. Где мама – там всегда аншлаг. Оставить меня было не с кем, и она брала меня с собой. И вот как-то я оказался слишком близко к подмосткам. А по сюжету героиню, которую играла моя мама, партнёр должен был душить. Когда я это увидел, то выскочил из-за кулис с криком: «Мама!» Тем самым сорвал спектакль. Потом, когда мы выходили из театра, многие, показывая на меня, говорили: «Вот этот выскочил на сцену». Такой был дебют.

– Сколько лет Вам тогда было?

– Четыре года.

Алла Иошпе:

– А у меня самые яркие впечатления оставила эвакуация. Немцы стояли под Москвой. Меня забрали у родителей и отправили на Урал. Помню, ехали в автобусе, и неожиданно началась бомбёжка. Мы выскочили и спрятались в траве. Было очень страшно, но всё, слава Богу, обошлось.

– Кстати сказать, ни в одном интервью ни Вы, Алла Яковлевна, ни Вы, Стахан Мамаджанович, не упоминаете об этом периоде. Не могли бы вы вспомнить ещё что-нибудь?

Алла Иошпе:

– Из эвакуации очень скоро родители нас забрали, и мы вернулись в Москву. Но дальше у меня – грустные воспоминания: о том, как я в очередной раз сломала ногу, как мама с папой несли меня на носилках в Филатовскую больницу. Дело было вечером. Я лежала и смотрела на звёзды. Это было как раз в канун Нового года. После операции меня положили в отдельную палату. И папа, чтобы поднять мне настроение, принёс в больницу огромного Деда Мороза, который был ростом даже выше его. Этого исполина он увидел в какой-то витрине и уговорил продать ему реквизит. Деда Мороза установили у всех на виду, но так, чтобы я из-за своей ширмы тоже могла его видеть.

Стахан Рахимов:

– Наши с Аллой биографии в чём-то перекликаются, но всё-таки у меня другие воспоминания о военном периоде. Мне почему-то очень запомнились лепёшки из жмыха. Хотя недостатка еды в доме никогда не было. Маме всё время что-то приносили – пшеницу, рис, буквально мешками. Мы жили в многоквартирном доме, пожалуй, одном из первых многоэтажных домов в Ташкенте, так называемом «Доме специалистов». Нашими соседями были известные учёные, писатели, музыканты, композиторы, певцы. Но была ещё и дача. Эту дачу маме подарили за её вклад в Победу. Дело в том, что она передала огромную по тем временам сумму, заработанную на своих концертах, в помощь фронту, и на эти деньги изготовили даже не один, а несколько танков. Сохранилась телеграмма от Сталина, в которой он лично благодарит её за эту поддержку.

А материальной благодарностью стала дача. Благодаря даче, можно сказать, что я вырос на земле.

– С чего началось ваше приобщение к музыке? Ваши семьи этому способствовали, поощряли ваши начинания?

Алла Иошпе:

– У меня папа пел в хоре. А потом, когда уже стал взрослым, играл короля Лира в самодеятельном театре. Публика рыдала. К тому же детство моё прошло во дворе Еврейского театра. Это, видимо, и предопределило мою судьбу. В театре знали больную девочку, которую мама вывозила во двор зимой на санках, а летом просто оставляла на стульчике. И мне разрешали смотреть не только сами спектакли, но и репетиции. Это было интереснее любых детских игр. А потом родители купили мне пианино, и мама говорила: «Учись играть! Музыка станет твоей профессией!» Так и случилось.

Стахан Рахимов:

– Мои первые публичные выступления начались года в три. Няня, она, кстати сказать, была русская, обратила внимание на то, что я всё время что-то напеваю. И когда она брала меня с собой, отлучаясь по хозяйственным делам, то я пел эти песенки в магазине, на рынке, в парикмахерской. Так я начал получать первые «гонорары» в виде сладостей и, конечно же, аплодисментов. А дальнейшему моему приобщению к искусству способствовал мамин пример.

– Вы, как и многие, начинали свой путь с художественной самодеятельности. Сегодня вы оба – народные артисты, то есть мастера эстрады. Потребовалось ли для этого приобретение дополнительных навыков и знаний или всё постигалось в процессе работы?

Алла Иошпе:

– Нашей главной школой была именно самодеятельность. Я к ней приобщилась ещё со школы. Начала играть в театре. Но поскольку со здоровьем всегда были проблемы, мне предлагали в основном сидячие роли. Но без сцены я просто не могла. А потом были университетская самодеятельность, гастроли с оркестром. А это уже настоящая творческая жизнь и хорошая практика.

Стахан Рахимов:

– Я всё детство провёл во дворцах пионеров. Занимался в различных кружках. В Ташкенте это был драмкружок. Потому что из хора меня выгнали, так как голос «торчал», а в солисты почему-то не взяли. Потом был танцевальный кружок. Я даже какой-то приз завоевал, что примечательно – за русский перепляс. А когда приехал с мамой в Москву, то ходил ещё в рисовальный кружок. Что касается непосредственно музыки, то учился я в основном на маминых занятиях, пока она была на переподготовке в Московской консерватории. Я даже подсказывал ей, когда она забывала какие-то куски. Потом её педагоги посоветовали мне заниматься вокалом и игрой на фортепьяно. Правда, я был очень неусидчив. Но окончательно я проникся музыкой после смерти Сталина… Да, да, в 1953 году. Дело в том, что в дни траура по радио звучала исключительно камерная музыка. И я буквально заболел ею. Очень скоро выучил всего Чайковского, Мусоргского и других композиторов. Я просто плакал от этой музыки. Произошёл переворот в сознании.

– То есть получается, что к мастерству в профессии вы оба пришли путём самообразования?

Стахан Рахимов:

– То, что мы с Аллой закончили – она университет и аспирантуру, я – Московский энергетический институт, а потом ещё четыре года работал в конструкторском бюро, от многого нас спасло. Я не прогибаюсь перед сильными мира сего, и в то же время у меня нет надменности по отношению к простым людям. А театральный институт, консерватория, они портят взаимоотношения между людьми одной профессии, делают так, что ты в каждом начинаешь видеть конкурента.

Ещё на втором курсе МЭИ мне предлагали поступить в театральный институт, причём без экзаменов, а потом совмещать учёбу в обоих вузах. Но, слава Богу, нашлись люди, которые меня вразумили. Например, в Москонцерте был такой администратор – Лёня Степанов. И он мне так сказал: «В тот момент, когда ты переступишь порог театрального института, уже никакого МЭИ не будет, потому что театральный институт – это круглосуточное понятие». И я задумался. Но последней инстанцией стала, естественно, моя мама. Она сказала: «Ни в коем случае! Закончи МЭИ, получи профессию, а если Бог дал, то всё равно прорвёт…» И я её послушал. Теперь ничуть не жалею.

– Кстати, перечисляя всё, чем Вы занимались помимо музыки, Вы кажется, упустили ещё одно направление… Я имею в виду бокс.

Стахан Рахимов:

– Да, Вы совершенно верно подметили. До того как основательно заняться музыкой, я некоторое время пробовал себя в этом виде спорта. У меня был первый юношеский разряд. Я выходил в финал первенства Узбекистана, правда, меня там нокаутировали. В память об этом периоде осталось одна юношеская фотография, где я в боксёрских перчатках.

– Ваш дуэт входил в пятёрку лучших артистов СССР. Лишь обстоятельства выбили вас из обоймы. Жалеете ли вы об этом?

Алла Иошпе:

– Конечно, жалею. Было очень тяжело. Хотя Стахану было даже тяжелее, чем мне.

Стахан Рахимов:

– Наверное, тяжелее. Но если бы мы тогда не решили уехать из Советского Союза, то, наверное, сейчас бы уже не пели. Я бы пошёл по партийной линии и стал бы чиновником. Ведь я уже в то время был секретарём по идеологии в Мосэстраде.

– И всё-таки, после того как гонения на Вас прекратились, Вы на протяжении нескольких лет возглавляли Москонцерт? Чем особенно запомнился этот период?

Стахан Рахимов:

– Тем, что заметно пошатнулось здоровье. Я просто перестал спать ночами. Представляете, 900 человек, и у всех – свои проблемы. Сопереживал каждому. Чиновничья работа – это особая работа. Чиновником, наверное, надо родиться. Артисту этим заниматься нельзя!

– Ваш дуэт исполнил со сцены более тысячи песен. Как подбирался репертуар? Чему отдавалось предпочтение?

Алла Иошпе:

– Я начинала с бардовских песен. Мой первый шлягер был «Царевна­-Несмеяна». Эту песню написал Ген Шангин-­Березовский, профессор-­микробиолог, вообще очень интересный человек. Я с ней впервые попала на телевидение и сразу обратила на себя внимание. Затем в моём репертуаре появились изумительные песни Ады Якушевой. А потом за нас со Стаханом взялись профессиональные композиторы. И первым был Эдуард Савельевич Колмановский. Он предложил мне свою песню «Товарищ мой придёт». Стахан до сих пор плачет, когда её слушает. Потом был Андрей Эшпай, который очень жалел, что не первым нас разглядел. С Марком Фрадкиным мы очень серьёзно работали. Планировали издать пластинку его песен. Но не случилось. Хотя песни уже были записаны, но мы как раз подали документы на выезд в Израиль... Лучшие свои песни в конце жизни написал для нас Оскар Фельцман. Это были «Осенние колокола», «Седые юбилеи», «А самовар кипит», «Тумбочка». Все – на стихи Юрия Гарина.

Отдельного разговора заслуживает моя встреча с Микаэлом Таривердиевым. Он позвонил и предложил мне выступить с ним по телевидению, в «Кинопанораме». За три дня я выучила несколько его песен, и почти сорок минут пела их в программе. А он мне аккомпанировал. Потом Микаэл сказал: «Знаешь, что про тебя мне сказал автор слов – Вознесенский? Она поёт лучше, чем мы пишем». Я понимала, что это, конечно, не так, песни были сказочные.

Но однажды мы с Микаэлом поссорились. Вернее, он на меня обиделся. Он принёс мне песню «Вагончики», которая позже вошла в фильм «Ирония судьбы, или С лёгким паром». Но тогда я сказала, что не буду её исполнять. Он поинтересовался: «Почему?» А я говорю: «Вам неприлично писать такие легкомысленные песни». «Дурочка, ты дурочка, её все будут петь», – ответил он мне тогда. Наверное, я действительно была дурочкой.

– Алла Яковлевна, может быть, несколько слов о самой свежей работе?

– Да. Это песни Саши Морозова. Совсем недавно мы со Стаханом записали совершенно потрясающий диск, на нём – 14 песен.

– Какая или какие из совместно исполненных песен вам особенно дороги и почему?

Алла Иошпе:

– Наверное, самая первая. А это была «Ночка луговая», или ещё как её называли «Сенокосная пора», композитора Георгия Дехтярова на стихи Антона Пришельца. Мне позвонила редактор радиостанции «Юность» Ирина Зинкина и сказала: «Аллочка, песня из Сибири пришла, прямо для тебя. Срочно приезжай!» Я приехала, тут же записали. Я исполнила её на два голоса – первым и вторым. Для того времени это была редкость. Всё получилось замечательно. Но когда я рассказала Стахану про песню и даже напела чуть-чуть, он воскликнул: «Алла, это же песня про нас с тобой! Это должен был быть наш дуэт!» И тогда я позвонила на радио и попросила послушать нас со Стаханом. Мы перезаписали песню в дуэтном исполнении. И многие годы без неё не обходился ни один наш концерт.

– А вообще, трудно ли петь дуэтом?

Алла Иошпе:

– Мы сами по себе достаточно сильные вокалисты. Если бы мы пели по отдельности, то каждый из нас мог бы сделать неплохую сольную карьеру. Вот, правда, насколько долго мы бы продержались на эстраде, неизвестно. А в дуэте приходится отказываться от собственного «я». В дуэте нельзя быть эгоистом. Надо слушать и слышать партнёра. Только тогда может родиться то, что родилось у нас со Стаханом.

– Как вы считаете, в правильном ли направлении движется сегодняшняя эстрада?

Алла Иошпе:

– Понимаете, очень хорошо спел Кобзон: «На эстраде племя незнакомое, песни незнакомые поёт». Я не считаю, что племя незнакомое, племя знакомое, но очень мало, что нам близко, мы – другие.

Стахан Рахимов:

– Простите, но иногда мне кажется, что идёт банальное оглупление народа. И заключается оно в том, чтобы люди ни о чём не думали. Например, этот Новый год стал первым, когда мы смотрели телевизор без звука. Что­-то там прыгало, плясало, но звук мы не включали. В этом не было потребности. Потому что лично меня это уже начинает раздражать. При том что талантливые люди, с хорошими голосами, а занимаются чёрте-чем: переодеваются, изображают из себя клоунов.

Я никого не хочу обидеть, но иногда мне кажется, что сегодняшние исполнители даже не подозревают, что существует такое понятие, как «драматургия песни». А если дуэт, то это вообще спектакль! Когда мы с Аллой делали свои программы, с нами работали театральные режиссёры, такие, например, как Леонид Викторович Варпаховский. Он ставил нам программу.

– Как Вы считаете, есть какой­то шанс на оздоровление?

Стахан Рахимов:

– Когда появились ВИА, они же были фактически в каждом дворе. Я тогда сказал: «Это пена. Пройдёт 5–6 лет, и всё спадёт, останутся лучшие». И действительно, прошло время, и на эстраде заблистали «Ариэль», «Самоцветы», «Ялла», бакинский «Гая», белорусские «Песняры», грузинский «Орэра» и многие другие. То есть остались нормальные, достойные коллективы. Так, может, и сейчас произойдёт нечто подобное. Хотя надежды мало.

– Сегодня у знаменитого вокального дуэта появилось ещё одно направление в творчестве. Я говорю о литературном труде. Алла Яковлевна, о чём Ваши книги?

Алла Иошпе:

– Первая книга «Песня длиною в жизнь» – это книга воспоминаний. Вторая книга «Хлеб с солью и пылью» – про встречи с самыми разными людьми, с известными и не очень. Но в ней есть такой бонус, как два самостоятельных художественных рассказа. В третьей книге «В городе белой вороны» рассказов уже больше половины и немного стихов. А в четвёртой «Бочка счастья» – целая глава отведена поэзии. И все книги, кроме первой, проиллюстрированы рисунками мужа. Мне кажется, что он – хороший художник.

– Вам в жизни довелось встречаться с множеством замечательных людей. Не могли бы вы вспомнить наиболее яркие из этих встреч?

Алла Иошпе:

– Как я уже сказала, моя вторая книга как раз посвящена этим воспоминаниям. Но что­-то я, пожалуй, выделю.

Мы в Америке. Нас выпустили. Во многом благодаря Иосифу Кобзону. Была комиссия, которая решала судьбу нашей поездки, много спорили. Он вошёл и сказал: «Да отстаньте вы уже от них наконец!» И выезд нам разрешили.

Прилетаем в Сан-Франциско. Выступаем. Отработали концерт. А на следующий день такой же концерт даёт Муслим Магомаев. И мы решили задержаться на один день, специально, чтобы посетить концерт Муслима. Хотели сделать ему сюрприз. Купили цветы, сидим. А администратор успел предупредить Муслима, что мы в зале. Муслим всегда был необыкновенно деликатным человеком. Спел несколько песен и сказал: «А сейчас я хочу поблагодарить тех, кого очень уважаю и кто пришёл сегодня на мой концерт, тем более так далеко от дома, и так приятно, что это мои коллеги». Он назвал наши имена, мы встали, и зал зааплодировал. Понимаете, не каждый артист отдаст часть своего успеха, особенно коллегам по цеху. А Муслим это делал. Это я запомнила на всю жизнь.

И ещё запомнилась встреча с Клавдией Ивановной Шульженко. Мы пели с ней в одном концерте. Я ещё начинающая, а она – звезда! Так получилось, что не хватало гримёрок. Её попросили впустить к себе в гримёрку кого-нибудь из участников концерта, на её выбор. Даже дали список выступающих. И вот из всего списка она выбрала меня! Я была очень горда и счастлива. В память об этой встрече у меня осталась её фотография с автографом, которую я храню до сих пор.

Стахан Рахимов:

– Встреч действительно было много. Например, в то время, когда были под запретом, то устраивали домашние концерты. К нам приходили многие известные актёры, Савелий Крамаров, например, и другие.

Но мне вспоминается одна более ранняя встреча. Это было в 1957 году. Первый Фестиваль молодёжи и студентов, где, по сути, состоялся мой дебют на профессиональной сцене. А у меня к тому времени в репертуаре были уже индийские и итальянские песни. Так вот, на этот фестиваль приехал отец известного актёра Раджа Капура – Притхвирадж. И когда он услышал песню бродяги из одноимённого фильма в моём исполнении, то подарил мне свою пилотку.

– И всё-­таки, что стало с вашими старыми записями? Неужели ничего не сохранилось?

Стахан Рахимов:

– У нас было очень много записей, но всё, что хранилось в фондах, в один момент было уничтожено. И всё-таки кое-что осталось у людей, на руках. В этом плане наши поклонники творят настоящие чудеса. Отовсюду присылают диски, по две, по три песни. Недавно из Санкт­-Петербурга прислали 19 наших старых песен, причём не просто песен, а телевизионные съёмки. А кто-то нам прислал старую пластинку, ещё 76 оборотов, толстую, виниловую, а на ней – «Слушайте горы» и «Люблю костёр», то, что у нас пропало когда-то. А в прошлом году из Германии нам прислали диск с концерта 1963 года, который состоялся в Колонном зале Дома союзов. На нём – запись пяти моих песен и пяти песен Аллы, с реакцией публики, с аплодисментами. И вот слушаешь даже сейчас эту запись, вроде такие молодые и неокрепшие голоса, но с другой стороны, придраться не к чему, с точки зрения музыкальности всё идеально.

– Вот уже более 50 лет длится ваш творческий и семейный союз. Что является его цементирующим звеном? И происходили ли с годами переоценки?

Алла Иошпе:

– Конечно! Мы со Стаханом очень разные люди. И по идее, если бы не музыка, я думаю, что мы бы не смогли быть вместе. Он – восточный человек, очень вспыльчивый, обидчивый. У него в крови – жена должна подчиняться. А я – избалованная московская девчонка, с характером. Взять узбеку такую жену, как я, в чём-то даже подвиг. Но с годами у меня выработалось несколько правил, которые помогли сохранить наш союз. Одно из них – уметь уступать, даже когда очевидно, что супруг неправ. Второе – уметь прощать. Он же никогда не попросит прощения. И, наконец, третье – никогда не возвращаться к старым обидам.

– Что бы вы могли пожелать читателям журнала «Содружество», основную часть которых составляют сотрудники органов внутренних дел стран СНГ?

Алла Иошпе :

– Мы живём в очень трудное время. Поэтому хочется пожелать выдержки и терпения! А также понимания близких!

Стахан Рахимов:

– Здоровья! И успехов в службе!

– И, конечно же, мира!

Игорь Алексеев
Фото из личного архива А. Иошпе и С. Рахимова

Алла Яковлевна Иошпе и Стахан Мамаджанович Рахимов – одногодки, она родилась в Москве, он – в Андижане (Республика Узбекистан). Оба очень рано увлеклись музыкой, активно участвовали в художественной самодеятельности, сначала – школьной, затем – вузовской.

Их судьбоносная встреча состоялась на конкурсе художественной самодеятельности вузов Москвы в 1961 году. С этого времени они пошли по жизни вместе. А с 1963 года начали выступать дуэтом на профессиональной сцене.

Популярность к дуэту пришла очень быстро: радио, телевидение, пластинки большими тиражами, сотрудничество с самыми известными композиторами и поэтами­-песенниками страны. Дуэт Иошпе и Рахимова объездил с гастролями не только весь Советский Союз, но и полмира.

Однако в 1979 году из популярнейших артистов они в одночасье превратились в изгоев. Причина была в их намерении выехать на постоянное местожительство в Израиль. Их объявили врагами Родины и запретили выступать на сцене. Записи дуэта на радио и телевидении были размагничены. Последующее десятилетие Алла Иошпе и Стахан Рахимов провели практически «под домашним арестом». И только в конце 1980­-х занавес молчания стал приоткрываться. Им разрешили петь сначала на небольших площадках, а затем и на главных сценах страны.

Эстрадному дуэту Стахана Рахимова и Аллы Иошпе в нынешнем году исполнилось 55. Все эти годы партнеры вместе — и в жизни, и на сцене. Во второй половине 70-х из всеобщих любимцев они перешли в разряд врагов народа. Как дуэту удалось сохранить себя в годы забвения и с триумфом вернуться на большую сцену? В чем кроется секрет семейного долголетия?

Страницы биографии Стахана Рахимова

Уникальность дуэта в том, что оба его участника пришли на сцену из самодеятельности. Стахан и Алла - одногодки, на момент знакомства, которое состоялось на одном из конкурсов в 1961 году, уже имели семьи.

В декабре 2017 года Стахан отпраздновал 80-летие. Уроженец Узбекистана, Стахан Рахимов является сыном блистательной певицы, начинавшей свою карьеру в Андижане, - Шаходат Рахимовой. Она переехала в Ташкент, где получила шикарную квартиру в центре столицы, что позволило появиться слухам о ее романе с Усманом Юсуповым, секретарем ЦК республики. Предположительно, именно он является отцом будущего прославленного исполнителя. Сам Стахан данную информацию не подтверждает, но и не опровергает.

Его детство прошло в различных кружках дворца пионеров, где он занимался танцами, вокалом и даже боксом. Но музыка победила, хотя поступил юноша в МЭИ и четыре года отработал в одном из конструкторских бюро.

Семейный и творческий союз

Стахан Рахимов, биографии которого посвящена статья, женился в Москве на русской девушке по имени Наташа. У пары появилась дочь Лола, но брак продлился недолго. Семью юноша перевез в Ташкент, сам же продолжил обучение в Москве. В 1961 году он встретил Аллу Иошпе.

Это произошло на конкурсе, где оба пели: девушка завершала первое концертное отделение, а Стахан - второе. Алла настолько покорила молодого человека, что тот загадал: если она дождется его выступления - значит быть им вместе. Так и произошло.

Для этого Алле пришлось уйти из семьи. Ее первым мужем был молодой человек, с которым она познакомилась еще в 15-летнем возрасте. Кстати, он был родным братом Аллана Чумака. У пары была общая дочь Татьяна, которую сегодня все считают дочерью Стахана Рахимова, потому что она жила и воспитывалась в их семье. Сложился у влюбленных и творческий союз.

С 1963 года Алла Иошпе и Стахан Рахимов стали выступать вместе. У них оказалось единое восприятие музыки, уникальное слияние голосов и такое взаимопонимание, что даже дыхание они брали одновременно.

Алла Иошпе и Стахан Рахимов: все песни

Перечислить все песни дуэта просто невозможно, их более тысячи. Алла, будучи солисткой, начинала с бардовских композиций, Стахан - с успехом пел "Арабское танго". Но лишь вместе они обрели популярность, войдя в пятерку лучших артистов Советского Союза. Им стали писать песни самые уважаемые композиторы страны.

Первым среди них стал Э. Колмановский. Его композицию "Товарищ мой придет" Стахан Рахимов до сих пор не может слушать без слез. А на "Алеше", как сказал когда-то Д. Медведев, выросла вся страна. Среди лучших песен можно также назвать "Журавленок", "Прости меня", "Бабушкино танго".

А. Эшпай всегда жалел, что не стал первооткрывателем замечательного дуэта, но он написал для них "Родное сердце", "100 дождей пройдет, 100 снегов" и другие.

Длительное сотрудничество получилось у дуэта с М. Фрадкиным. Они даже хотели выпустить отдельную пластинку с любимыми композициями - "Придет и к вам любовь", "Ласковая песня". Но не успели.

Особое место в их творчестве занимал О. Фельцман. "Седые юбилеи", "Тумбочка", "Осенние колокола" - трогательные композиции, написанные на стихи. Ю. Гарина.

Последнее время дуэт активно сотрудничал с А. Морозовым, записав 14 песен. Среди лучших - "Молитва", "Неприметная красота".

Сами артисты считают песней, которая привела их к успеху, " Ночку луговую". Ее написал Г. Дехтярев. Дуэт популяризирует узбекскую и еврейскую культуру, так как Стахан - узбек, а Алла - еврейка. Автором многих композиций является сама А. Иошпе: "Лехаим, господа!", "Ро-ша-шана" и других.

Пора забвения

Почему в конце 70-х канул в небытие дуэт Аллы Иошпе и Стахана Рахимова? Биография знаменитостей, опубликованная в СМИ, дает ответ на этот вопрос. С детства певица страдала болезнью ног. В ее жизни даже был период, когда вставала речь об ампутации. В 1979 году случился кризис. Проведенные до этого в стране операции не помогали, поэтому супруги попросили разрешение на выезд в Израиль.

Им не просто отказали - началась настоящая травля. Стахан Рахимов вынужден был положить на стол партбилет. Дуэт не только не выпускали на телевидение и запретили выступать, но и размагнитили имеющиеся записи. Почти десять лет любимцы отечественной эстрады чувствовали себя почти под домашним арестом. Регулярно их вызывали на Лубянку.

Стахан делал все возможное, чтобы содержать семью. Самым страшным казалось отчисление дочери из университета, но случилась настоящая беда. Не выдержала давления мама певца и от переживаний скончалась.

Новое восхождение

Артисты не могут не выступать, поэтому супруги стали ежемесячно приглашать гостей в свою квартиру, собирая по 60-70 человек. Они назвали эти мероприятия театром "Музыка в отказе". Зрители несли подарки, а такие же, как они, отказники, с удовольствием принимали участие в концертах. Среди них были В. Фельцман, Н. Щаранский, С. Крамаров.

В конце 80-х дуэт обратился в ряд газет, рассказав правду о своей судьбе и желании работать на сцене, ибо милиция слишком интересовалась встречами по месту жительства. После этого артистам разрешили гастроли в глубинке и наконец-то выпустили в США. Сегодня многих интересует, почему те не покинули страну, когда такая возможность появилась. Тем более что гастроли за океаном прошли успешно. Ответ лежит на поверхности - Стахан Рахимов и его супруга никогда не помышляли об эмиграции.

В заключение

В 2000-е началась новая полоса в истории дуэта. Пятидесятилетие их творческой деятельности отмечалось в Театре эстрады, где не было ни одного свободного места. В 2002-м обоих удостоили звания Народных артистов России. Ежегодно дуэт приглашает своих коллег на Хануку, предлагая творческую программу под названием "Иошпе и Рахимов приглашают". Они по-прежнему собирают залы, оба отметив в прошлом году свое 80-летие. И, что не менее ценно, показали стране пример, как можно достойно прожить одну жизнь на двоих, если людей объединяет любовь.