Анна нетребко манон леско в большом театре. Анна нетребко была шокирована акустикой большого

Анна Нетребко. Фото – Дамир Юсупов

Спектакля «Манон Леско» Пуччини еще год назад не было в планах. Но дирекции удалось получить согласие Анны Нетребко спеть в ГАБТе вместе с мужем, тенором Юсифом Эйвазовым.

Название выбрали просто. Музыка, не говоря о сюжете, привлекает страстной драматичностью. И именно на этой опере в Риме Нетребко познакомилась с будущим мужем, она пела Манон, а партия де Грие подходит для его типа голоса.

При расписанном на годы вперед графике примадонны сложнее было согласовать сроки и имя режиссера. Нетребко, не отличающаяся особым консерватизмом, в то же время не принадлежит к числу певиц, готовых петь в какой угодно авангардной постановке.

Певица не раз говорила в интервью, что ей на сцене должно быть удобно. Во всех смыслах – и вокально, и концептуально. Драматический режиссер Адольф Шапиро предложил театральное решение, которое всех устроило. Еще до первого показа Нетребко говорила, как нравится ей и Эйвазову эта постановка.

Для Шапиро это дебют в Большом театре, но не в опере. Он, в частности, сделал удачную «Лючию ди Ламмермур» в Музыкальном театре, и тогдашний директор театра Владимир Урин это запомнил. Пригласив Шапиро в Большой, Урин снова не прогадал. Режиссер, по его словам, с детства любил роман Прево «Манон Леско», музыку Пуччини считает замечательной, а сотрудничество с Нетребко и Эйвазовым – творческой удачей.

Собственно говоря, оперную Манон можно показать двумя способами: как невинность, быстро набравшую опыт, или как опытную с самого начала особу. Героиня Пуччини, вспоминая брошенную любовь, прежде всего говорит не о высоких материях, а о жарких поцелуях, которых ей не достает у богатого покровителя.

Шапиро, рисуя образ Манон, пошел собственным путем. Он и сценограф Мария Трегубова как будто запечатлели чей-то сон о страсти – наверное, он приснился де Грие после смерти любимой женщины.

И еще. Для Шапиро и сценографа неважно, откуда Манон родом и когда она жила. Главное, она привлекательная женщина, от которой у мужчин кружится голова. Шапиро поставил оперу-буффонаду о миражах. И о благих намерениях, которыми вымощена дорога. А любовь, которая казалась рождественской сказкой, безжалостно переламывает судьбы, делая славного юношу героем игорных домов, а славную девушку – пленницей момента.

Начнется спектакль в недрах белого «бумажного» городка с маленькими домиками ниже человеческого роста, стоящими на наклонном подиуме. Этакий рукотворный рай, созданный здесь же лежащим гигантским карандашом и ножницами. По небу летает воздушный шар, именно на нем герои убегут в свое гнездышко. По улочкам утопии бродят и приплясывают (хореография Татьяны Багановой) смешные существа, похожие на гномов (хор). Он поет про «час фантазий и надежд».

Кавалер де Грие, в романтическом длинном шарфе, ищет лицо, которым сможет любоваться вечно. В кукольном городке появится кукла по имени Манон. Белое платье, носочки, повадка, жесты – все у нее игрушечное, даже несколько несуразное. В руках куклы – тоже кукла. Девушка с идеальным лицом заигралась в детство.

Апофеоз сценографии – и приема «кукла с куклой» – настанет позже, когда в доме покровителя так и не повзрослевшая, лишь ошалевшая от свалившегося на нее богатства Манон умирает от скуки. Сидящая на сцене кукла, моргающая, ворочающая головой и руками, вырастает до гигантских размеров в несколько метров, символизируя гибельную инфантильность. В этом эпизоде всё преувеличено, доведено до гипербол.

Даже большое «волшебное» зеркало на заднике, в котором отражается сцена и часть оркестра, а иногда – мысли Манон, вспоминающей де Грие.

Вполне издевательский фарс – сцена с менуэтом. Когда Манон поет о мушках, «убийственной и сладострастной», которые ей нужно приклеить на лицо, слуги выносят здоровенных кузнечиков, стрекоз и мух. И облепляют ими физиономию и конечности гигантской куклы.

Когда старик-покровитель Жеронт, похожий на дьявола, одетого в меха и черное, приглашает к простушке-любовнице учителя танцев (в балетной женской «пачке»), Манон, нацепив на голову пудреный парик, учит танец, нарочито балансируя на шаре (черные и белые шары на полу – ее разбросанные «драгоценности»). И никакой традиционной оперной декларации жестами. Наоборот, минимализм. Даже в отчаянном дуэте прощения Манон, которое она вымаливает у де Грие. Даже в момент ее ареста.

Кукольность до поры до времени растет. А потом – ломается. В сцене отплытия в Америку Манон уже не кукла, но еще не совсем человек. Фарс наполовину сменяется драмой, хотя провожающие корабль с ссыльными выглядят мерзкими зеваками, смакующими отчаяние де Грие, как зрители в кинотеатре на голливудской мелодраме. А вылезающие из тюремного люка на перекличку ссыльные – не только женщины легкого поведения, но люди, чем-то отличающиеся на других. Ростом, фигурой, одеждой, поведением. Непохожие на самодовольное большинство, от которого каторжницы и кавалер отплывают на бумажном кораблике.

Разорванная во времени оперная история Манон, поданная, как и в романе, от лица де Грие, содержит временные лакуны между действиями. Например, после встречи героев и эпизодом в доме богатого любовника, к которому ушла Манон, пропущена картина счастья в Париже. О ней лишь с горечью вспоминают.

Шапиро нашел выход для тех, кто роман не читал: пока меняют декорации (или при оркестровых интермеццо) на черном занавесе возникают бегущие строчки мужской исповеди: что в этой истории происходило «за кадром».

Но ликбез – не единственная причина приема. Зачем это на самом деле нужно, станет ясно только в последней картине, в пустыне. Когда на заднике строчки последнего прощания, вторящие словам дуэта смерти, начнут хаотично налезать друг на друга, пестреть восклицательными знаками и течь, как кровь, под каплями нахлынувших слез.

Дирижер Ядер Биньямини (Италия) много работал с Нетребко, она ему доверяет, но на первом спектакле оркестр под управлением молодого итальянца не раз расходился с хором, особенно в первом действии, и хор (которому, по слухам с репетиций, Биньямини не раз приказывал петь тише) вдобавок еще и не было слышно. Иногда казалось, что оркестр сам, без дирижера, задает себе музыкальные задачи. Стоит отметить оркестровые соло: скрипку Михаила Цинмана, виолончель Бориса Лифановского и альт Владимира Ярового.

Брат Манон, непутевый Леско (Эльчин Азизов) и ее «папик», колоритный Жеронт (Александр Науменко) спели без страха и упрека.

Расхваливать голос Анны Нетребко смысла не имеет: в мировые суперзвезды просто так не попадают. Стоячая овация публики после спектакля тоже красноречива. Ее партнер, возможно, начал не столь гладко, в голосе проскальзывали неровности, но к середине спектакля кавалер де Грие распелся, и несмотря на сложности акустики (на открытой вглубь сцене звук не «возвращается»), оба, и Нетребко, и Эйвазов, звучали превосходно.

Эйвазов при этом пел чистую «итальянщину» – страстно, с открытой эмоцией. Что своеобразно наложено на концептуальную, в общем-то, режиссуру. Нетребко больше чем ее партнер, подыгрывала режиссерским метафорам. А в финале, когда все – и Шапиро, и персонажи – отрешились от концепции и ушли в трагический психологизм, от дуэта умирающей женщины и скорбящего мужчины защемило сердце.

Финал в пустыне решен режиссером замечательно. Пустая черная сцена, письмена на заднике, сгущающаяся тьма. Два смертельно усталых человека в черном. Де Грие, у которого наступил конец света. И Манон, которая думала, что нельзя быть нежным, когда не хватает хлеба. Теперь ей до дна открылась сложность жизни.

Нетребко даже в момент смерти излучала магию чувственности, а ее чудный голос заходился жалобным плачем. Куда у этой Манон девалось все кукольное и мещанское? Отлетело, как шелуха.

Певица довела угасание героини до зрительского катарсиса. И не зря Эйвазов говорил, что его партия – экзамен на выносливость и физическое выживание на сцене. Нет, они не пали ниц, не рыдали на руках друг у друга, они просто стояли у края сцены и смотрели в зал. А зал плакал.

16 октября на сцене Большого театра впервые представят оперу «Манон Леско» Джакомо Пуччини. Главные партии в ней исполнят Анна Нетребко (Манон) и ее супруг Юсиф Эйвазов (Шевалье Рене Де Грие). Билеты раскуплены давно. И как говорит директор ГАБТ Владимир Урин, он уже несколько дней не снимает трубку телефона, так как не сможет выделить контрамарку даже знакомым.

«Манон Леско» - особое событие для меломанов. Проекта не было в планах Большого. Год назад руководство театра начало переговоры с мировой оперной звездой Анной Нетребко. Ей предложили любую постановку на Исторической сцене Большого. Прима выбрала «Манон Леско». В преддверии премьеры в ГАБТ состоялась пресс-конференция создателей оперы.

​​​​​​​

– Для меня – честь выступать на сцене Большого театра: я никогда раньше здесь не была, - огорошила собравшихся Анна. - «Манон Леско» - одна из моих любимых опер. Она драматичная, про любовь, и я с огромным счастьем и восторгом исполняю ее.

Для меня работа с Анной - это не только удовольствие, но еще и учеба, - сказал Эйвазов. - Хотя дома она меня не распевает.

Оказалось, не один Эйвазов учится у Анны.

– Я очень многому учусь у Анны и Юсифа, восхищаюсь, с каким терпением они подходят к своей работе, - говорит специально приглашенный из Италии дирижер Ядер Биньямини. - Несмотря на то что они мастера высочайшего уровня, они очень часто спрашивают у меня совета и каких-то рекомендаций. Мы работали в атмосфере взаимного уважения.

Поставил оперу «Манон Леско» режиссер драматического театра Адольф Шапиро. В его послужном списке постановки в МХТ имени Чехова, Табакерке, Театре имени Маяковского, РАМТ и др. Он также востребован за рубежом. Работа на оперной сцене для него - некое открытие. А звезда мировой величины в работе просто студентка.

Я много работаю за рубежом от Шанхая до Сан-Паулу, и различий между артистами нашими или иностранными для меня нет, как нет разницы-– Смоктуновский, Нетребко или студент, - признался «Известиям» Адольф Шапиро. - Если я буду подстраиваться под них, от меня ничего не останется. А что до работы с Анной, меня вдохновляет, как она поет. Она - великая артистка. Сам факт пребывания такого артиста на сцене становится искусством. Даже если она не туда пошла и не то сделала. Мне интересна ее пластика, реакция, природа.

​​​​​​​

В отличие от певицы, режиссер не раз бывал в Большом театре. По признанию Адольфа Яковлевича, в юности студентом он смотрел с третьего яруса на «Половецкие пляски» Бородина. А сейчас приходит в Большой на работу как домой. Так как днюет и ночует здесь уже не один месяц.

Сделать хорошую постановку трудно, а благодаря Адольфу Шапиро работать над спектаклем было одно удовольствие, - рассказывает Анна Нетребко. - Если мне не нравится подход режиссера и его видение роли, я просто ухожу.

Здесь этого не произошло. Анна вместе с Юсифом прилетела в Москву несколько дней назад. И когда она впервые вышла на сцену театра, была буквально шокирована.

Акустика на сцене Большого очень сложна для певцов. Из-за массивных декораций и большого пространства звук не возвращается к исполнителю. Приходится работать вдвойне. В первые дни репетиций у меня был настоящий шок. Ну а потом как-то с этим сжились.

Финал оперы трагический.

Есть певицы, которые обожают умирать на сцене, они этим живут, - говорит Нетребко. - Я этого не люблю, но когда надо, вхожу в это состояние. Мне это дорого стоит, потому что я действительно по-настоящему переживаю стресс. Потом это сказывается на моем организме. Ну а что я могу сделать, я выбрала такую профессию.

Как шутит Анна, после того как сыграют спектакль 22 октября, они с супругом с размахом отметят свое выступление в Большом. А руководство театра уже строит планы на дальнейшие проекты с парой. Анна и Юсиф еще не раз вернутся в Большой, в их отсутствие на сцену выйдет второй состав - Айноа Артета (Испания) и Риккардо Масси (Италия).

Для тех, кто не сможет попасть в Большой театр, канал «Культура» покажет трансляцию оперы «Манон Леско» 23 октября.

В эти выходные в Москве блистают оперные звезды, в «Октябре» показывают 20 ярких кинопремьер со всего мира, а обновленный и похорошевший Усачевский рынок приглашает попробовать и купить свежие фермерские продукты и домашние блюда

Анна Нетребко и Юсиф Эйвазов в опере «Манон Леско». Фото: Дамира Юсупова/Большой театр

«Манон Леско» с Анной Нетребко

Дива будет петь в субботу, 22 октября. Это самая событийная премьера сезона. На официальном сайте билетов давно нет, а у перекупщиков цена на спектакль достигает 112 тысяч за место в партере

Билеты — это, конечно, главная интрига предстоящей премьеры. Всего две недели назад Анна Нетребко и Юсиф Эйвазов пели в Барвихе. Самые дешевые билеты накануне концерта стоили 50 тысяч, в партере дороже — по 90 тысяч и 85 тысяч рублей, но приобрести их было можно на официальном сайте концертного зала — только плати. В Большой, впрочем, купить тоже не проблема — сайтов предостаточно: там есть и ложа за 33 тысячи, и бельэтаж за 27 тысяч, и балкон, четвертый ярус, за 15 тысяч рублей.

«Когда открылась продажа билетов в Большой театр на «Манон Леско» и было понятно, что на наши даты билетов не осталось буквально через какие-то полдня, нам стали писать люди в Instagram и Facebook с разных концов России, которые купили билеты на самолет заранее, хотели прилететь, но билетов на эти даты уже нет, а у перекупщиков они стоят безумных денег, — рассказал Эйвазов в эксклюзивном интервью Business FM. — Мы попросили Большой театр, и третий спектакль будет выведен на экран и будет транслироваться в прямом эфире как на канале «Культура», так и перед Большим театром». (Полное интервью с Анной Нетребко и Юсифом Эйвазовым на ).

«Манон Леско» Пуччини — коронная роль Анны Нетребко: она сама выбрала этот материал для своего дебюта на исторической сцене главного театра страны. Когда-то они с Юсифом Эйвазовым познакомились на репетиции именно этой оперы. Первое впечатление очень сильное, во многом благодаря потрясающим декорациям Маши Трегубовой. Создается ощущение, что для московских театров она в этом сезоне — главная звезда и законодательница: была художником на и последней премьере «Современника», спектакле «Поздняя любовь» (там сценография Трегубовой вообще главное достоинство). Для «Манон» она сделала будто бумажный городок, какие рисуют для игр на смартфоне: между домами ходят люди, время от времени загорается свет в окнах, из труб валит дым. Разглядывать все это — огромное удовольствие, сравнимое с безупречным пением Нетребко. Перед спектаклем она обмолвилась, что ее испугала акустика Большого, но технически все исполнила безупречно.

Если же возвращаться к билетам, то ажиотаж вполне объясним: дива в России появляется не так часто, в следующий раз вживую певицу можно будет увидеть только летом в Мариинке. На субботу билетов достаточно: самые дешевые места — по 11 тысяч, самые дорогие, восьмой ряд партера, 127,5 тысячи. Но лучше брать 16-й ряд: видно немногим хуже, зато на 22 тысячи дешевле. Подробности на сайте .

Лолита-Нетребко создает всем своим взрослым существом беспечный образ юности

Надо заметить: что в репертуаре Анны Нетребко есть обе девицы Манон: французскую она исполняла в Вене, в Лос-Анжелесе, в Берлине, итальянскую выучила вместе с Юсифом Эйвазовым в Римской опере под руководством Риккардо Мути. В этом году супруги исполнили "Манон Леско" в Зальцбурге в концертном варианте. И то, что на сцене Большого они предстали спаянным дуэтом Манон и де Грие, чувствующим всю музыкальную нюансировку, артикуляции и веристские детали партитуры Пуччини, было очевидно с первых же нот. Именно этот твердый вокальный граунд придал премьере тот высокий музыкальный градус, который поначалу, казалось, недостижим. Чрезвычайно интересная в фактурном смысле работа дирижера Ядера Биньямини, сумевшего "осветлить" тяжелый пуччиниевский оркестровый массив, дать поиграть легким тембрам деревянных и скрипок, вывести на поверхность изящество мадригалов и барочных менуэтов, отсылающих к любовной буколике куртуазных времен, и тут же - надрывная экспрессия веризма, без дешевого мелодраматизма. Но все эти достоинства оркестровой работы открылись не сразу. Поначалу звук оркестра показался тускловатым, хоры расходились с оркестром, вокальные партии гасли где-то в глубине сцены. По ходу спектакля музыкальная картина постепенно выровнялась, заполнив финал с умирающей в пустыне героиней роскошной звуковой картиной, пульсирующей траурным рокотом литавр. И что существенно - пуччиниевский оркестровый гигантизм под руководством Биньямини не поглотил в спектакле ни одной арии, оставаясь все время внятным и сбалансированным по звуку.

По режиссерскому решению Адольфа Шапиро все интермеццо оркестра сопровождались в спектакле экранными письменами, через бегущие на экране буквы дневника де Грие соединившими на сцене разные миры: архетипический (воспоминание) и чувственный, экстатический. Сам спектакль оказался переполненным условными, метафорическими образами: белый "игрушечный" макет неведомого города, среди крыш и стен которого по "лилипутским" улицам передвигались странные существа в одеждах диковинного кроя, сочетающих красно-зеленые цвета, старинные панталоны и кеды. Вместо солнца над крышами летал бумажный воздушный шар. Это мир детства - беспечный Эдем, среди обитателей которого появились пуччиниевские герои - Манон-Нетребко в белой вязаной шапке, нимфетка с куклой в руках, и романтичный де Грие-Эйвазов. Тенор с первой ноты растягивал каждый звук, придавая значение каждому слову, которое обернулось для него роковой любовью. Лолита-Нетребко "порхала" по сцене, создавая всем своим взрослым существом беззаботный образ юности. Стремительная "карточная" игра между братом Манон (Эльчин Азизов), напоминающим Мефистофеля, и Жеронтом-стариком (Александр Науменко) вписалась в общий метафоризм спектакля.

Нимфетка, доставшаяся старику, попала в кукольный мир, где она сама - "кукла". Ее гигантский "двойник" - кукла под колосники - еще одна метафора спектакля. Теперь уже не беззаботная, а в образе "травиаты" - Манон скучает среди гигантских бусин-шаров самыми разными способами: наводит белила и помаду, танцует с экстравагантным Учителем танцев (Марат Гали), обряженном в балетную пачку, поет свою арию, балансируя, как акробатка, на шаре. Кукла моргает. И кажется, что опера Пуччини безнадежно увязла в неживом метафорическом языке спектакля - в этих условных пространствах макетов, шаров, треугольников. Но появляется на сцене Эйвазов-де Грие, и героиня Нетребко в дуэтах с ним "оживает", хотя их сцены любви полны не привычного оперного пыла, а внутренней экстатики. Они поют медленно, почти по буквам растягивая слова, иногда форсируя звук, но добиваются того, что в спектакле постепенно включается эмоция. Пространство сцены освобождается: в третьем действии на сцене остается только люк, из которого вытягивают измученную арестантку Манон в потрепанном "травиатовском" платье, и бумажный кораблик - образ надежды на возвращение в утраченный Эдем. Финал спектакля - пустая коробка сцены, медленно наполняющаяся чернотой - надвигающейся смертью Манон. И здесь вдруг открылась высота, к которой стремится опера Пуччини: любовь и смерть, как целое, как транс, как невозможность быть друг без друга. Поют только двое - Нетребко и Эйвазов, в исступлении от того, что происходит. Манон медленно умирает: буквы на экране растекаются чернилами, голос ее фиксирует каждый миг этого ужаса - надвигающейся смерти, холода, темноты. Драматургия сцены строится как аффект смерти и любви, и каждая нота звучит здесь как крик - обоих, и Манон, и де Грие. Режиссер и оставил их вместе, по одну сторону занавеса, метафорически отделив вечное от бренного.

Это событие, которого очень долго ждали. Из-за появления Анны Нетребко ажиотаж вокруг премьеры зашкаливал. Цена за билет у спекулянтов достигала 150 тысяч рублей. Да и в самом театре волновались как никогда. Но всякая работа останавливалась, когда в паузах репетиций Анна общалась с коллегами и друзьями в атриуме театра. А в служебном буфете, куда можно пройти через атриум, заканчивалась еда и не успевали кипятить воду для чая и кофе, так как едва ли не все сотрудники мчались туда, чтобы хоть одним глазком взглянуть на оперную диву, а если повезет, то и сфотографироваться с ней: Анна вела себя в театре легко и дружелюбно…

Соответствовать столь экстраординарному уровню восторженных ожиданий — задача невероятно трудная. Но только не для Анны Нетребко. С того мгновения, как она появляется на сцене, все происходящее вокруг не имеет значения. Ее естественность, феноменальной красоты и чувственности голос действуют абсолютно магнетически. Манон оставляет возлюбленного ради зажиточного покровителя — это предательство. Манон осознает, что деньги не тождественны счастью, и возвращается к любимому — это прощение. Он за ней отправляется в ссылку — это любовь. И в случае, когда Манон — Анна Нетребко, это не просто спектакль, в основе которого история любви XVIII века, описанная в романе аббатом Прево, вдохновившим на создание оперы не только итальянца Пуччини, но и француза Массне. Это уникальное произведение искусства, которое переворачивает душу каждого, кто находится в зале.

Присутствие же всех остальных на сцене рядом с таким талантом кажется формальностью. Хотя среди солистов есть и качественные работы (Леско — Эльчин Азизов, Учитель танцев — Марат Гали, Певица — Юлия Мазурова). Единственный, кто живет на сцене на волне своей Манон, это ее де Грие — Юсиф Эйвазов. Быть может, оттого, что эта опера стала началом их личной с Анной романтической истории. Они познакомились в феврале 2014 года на постановке именно «Манон Леско» в Риме. Это была первая совместная работа. А уже в декабре прошлого года они стали мужем и женой. И каждая их ария и каждый дуэт были наполнены искренней страстью.

И только попадая на второй состав (Манон Леско — испанка Айноа Артета, кавалер де Грие — итальянец Риккардо Масси) премьерной серии, возвращаешься в скромную реальность Большого театра. Между ними нет никакой правды отношений, зато много музыкантской фальши — сорванных нот и расхождений с оркестром. Оркестр под дирижерской палочкой молодого итальянца Ядера Биньямини звучит грубо, громко и бесстрастно.

Такой же бесчувственной выглядит постановка режиссера Адольфа Шапиро и художницы Марии Трегубовой. Она — сборник цитат из разных спектаклей, фильмов и шедевров живописи. Зрелище оказывается глухо к пуччиниевской музыке. В этом спектакле Манон — нимфетка, сначала играющая в куклы, а потом сама превращающаяся в огромного монструозного пупса, который занимает треть сцены.

Но после антракта режиссер, как ребенок, забывает надоевшую игрушку, он забывает о своих «куклах» и превращает финал спектакля в концерт.

И главный вопрос только один: вернется ли Анна Нетребко в Большой театр ради своей Манон? Или, быть может, ради Лизы в «Пиковой даме», премьера которой на сцене Большого в постановке Римаса Туминаса задумана через сезон.

Если же говорить об оперных премьерах сезона нынешнего, то очевидно, что они останутся без зрительского ажиотажа. Речь о совсем не шлягерных названиях. Следующая премьера назначена на ноябрь — редко исполняемая опера Бриттена «Билли Бадд». Это совместная работа с Английской национальной оперой. Еще одна раритетная премьера — опера Мечислава Вайнберга «Идиот» по одноименному роману Достоевского. Она будет представлена 12 февраля. Завершит сезон премьера оперы Римского-Корсакова «Снегурочка» в июне. Кроме того, в концертном исполнении силами артистов Молодежной оперной программы, одного из самых успешных проектов Большого, прозвучит «Путешествие в Реймс» Россини.

Единственный спектакль в этом сезоне, который, должно быть, вызовет интерес публики, — это «Дон Карлос» Верди, когда в двух декабрьских спектаклях на сцене Большого театра дебютируют Хибла Герзмава, Ильдар Абдразаков и Дмитрий Хворостовский.

Похоже, Большой театр все-таки решился приглашать звезд первой величины, что, конечно, повысит интерес просвещенной аудитории, а не только туристов — любителей селфи и буфета. Но только если суперпевцы станут регулярными гостями в Большом театре. Анна Нетребко задала максимально высокую планку.

Мария Бабалова —
специально для «Новой»