Антисоветская живопись.
(1944-01-13 ) (75 лет) К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)Нина Алексеевна Марченко - доярка Шубинской фермы совхоза «Красный Забойщик» Черемховского района Иркутской области, Герой Социалистического Труда (1973).
Биография
Родилась в многодетной крестьянской семье Марченко Алексея Романовича и Марченко Василисы Ивановны, Матери-героини. После окончания средней школы в деревне Балухарь в 1961 г. она начала работать в совхозе «Красный Забойщик», где проработала до ухода на пенсию в 1999 году. Ей было присвоено звание «Мастер животноводства 1 класса». В 1970 году она впервые получила надои 3 тонны с 1 коровы, и в этом же году её наградили орденом Трудового Красного знамени. В 1973 году за рекордные показатели по надою молока ей Указом Президиума Верховного Совета СССР присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и медали «Серп и Молот». Она была делегатом ХVII съезда комсомола и делегатом ХХV съезда КПСС от Иркутской области .
Решением Думы Черемховского муниципального образования Нине Алексеевне Марченко за многолетнюю плодотворную работу в животноводстве, высокие заслуги в труде присвоено высокое звание «Почётный гражданин Черемховского района» .
По состоянию на 2011 проживала в родном селе Шубино с 103-летней матерью .
См. также
- Список Героев Социалистического Труда Иркутской области
Напишите отзыв о статье "Марченко, Нина Алексеевна"
Примечания
Отрывок, характеризующий Марченко, Нина Алексеевна
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
Ниже - подборка антисоветской живописи разных лет. Часть этих картин была написана еще в СССР, тайно, "в стол", публика увидела их лишь после падения советского режима. Другая часть картин написана в 1990-е гг. и позднее, когда цензура и Лубянка уже не угрожали авторам.
Начнем, пожалуй, с вот этого:
Юрий Кугач. "Великому Сталину- слава!". 1950 г.
Но кто бы мог подумать, что с 1960-х гг. в тиши своей мастерской Кугач 30 лет работал над вот этим полотном, которое лаконично назвал: "Из недавнего прошлого".
Юрий Кугач. "Из недавнего прошлого". 1960-90 е гг.
Раскулачивание, крестьянин с трудовыми мужицкими руками и чекисты, которые выселяют его семью из деревни. Впереди - еще вереница подвод с другими семьями. Как-то радости нет, никто не танцует.
Юрий Кугач имел звание народного художника СССР, был вполне обласкан Советской властью, хотя и рисовал про неё всякие гадости (тайно). Многие и этого себе позволить не могли. Просто молчали и ждали своего часа.
Эгиль Вейдеманис (1924-2004), советский художник, сын латышского стрелка, который после 1917 г. остался в России. Эгиль Карлович всю жизнь жил в Москве, о которой написал массу неплохих картин. Ну вот например:
Эгиль Вейдеманис. "Зимний вечер в Замоскворечье". 1968 г.
Но пришло время и выяснилось, что помимо Кремля и Замоскворечья в Москве есть еще Бутовский полигон. Место, где в 1937-38 гг. чекисты расстреляли и сбросили во рвы 20 000 человек, в том числе и отца художника. Отец после гражданской войны работал в латышском театре "Скатуве" в Москве, который был расстрелян почти в полном составе.
Эгиль Вейдеманис. "Бутово. Расстрельный полигон НКВД". 1999-2003 гг.
Возраст расстрелянных в Бутово был в диапазоне от 14 до 82 лет, всех национальностей и сословий, в т.ч. около 100 художников и более 900 священнослужителей. Сама техника расстрела на картине, правда, изображена не совсем исторически точно.
В такой манере, "с колес", НКВД расстреливало поляков в Катыни - выгоняли из машин в лес и стреляли. В Бутово все было немного по-другому. Здесь был специальный барак, куда примерно к часу ночи подвозили народ (до 400-500 чел. за ночь). Их заводили туда якобы для "санобработки" (один к одному как нацисты в своих лагерях). Там сверяли личность, раздевали, объявляли приговор. Расстрельная команда в это время сидела в отдельном доме, пила водку. Только потом начинали выгонять на улицу на расстрел, по-одному. По завершении всего дела к утру бульдозерист засыпал яму.
Сергей Никифоров. "Липы на месте расстрелов (Бутовский полигон)". 2002 г.
Санобработка в бутовских бараках - хорошо, но не так эффективно. Поэтому эффективные менеджеры СССР применяли и более массовые методы смертоубийства. Например, голод. В связи с чем хотелось бы познакомить вас с заслуженной художницей Украинской ССР Ниной Марченко. В разгар Советской власти она рисовала вот такие вот оптимистические картины:
Нина Марченко. "Возвращенное детство". 1965 г.
Советский солдат освобождает детей из немецкого концлагеря. Эту картину (дипломную) художница посвятила тогда детям Бухенвальда. Правда, Бухенвальд освободили американцы, но это не важно.
Или вот:
Нина Марченко. "Близнецы". 1972 г.
На картине - украинская деревня, счастливая бабуля, детки, рушники.
Но с середины 1980-х гг. Нина Марченко стала рисовать и то, что творилось в украинской деревне во времена Сталина.
Нина Марченко. "Запись в колхоз". 1985 г.
Озверевший коммунист в будёновке загоняет крестьянина в колхоз.
Когда загнали в колхоз - отобрали хлеб. Хлеб отобрали и продали на Запад, чтоб заработать валюту для индустриализации. В хлебных районах страны начался голод 1932-33 гг., прежде всего на Украине (Голодомор).
Нина Марченко. "Дорога скорби". 1998-2000 гг.
Идея уморить голодом несколько миллионов человек, чтоб продвинуть промышленность - не нова. Впервые её применили британские колонизаторы в Бенгалии, в конце 18 в. Они обложили индусов такими налогами, что отобрали у них всё и вывезли в Англию, где в это время разворачивалась индустриальная революция. Правда, от этого 7 млн. чел. в Бенгалии в 1769-1773 гг. умерли с голоду. Украина, а также российское Поволжье и Кубань стали Внутренней Бенгалией Советского Союза.
Нина Марченко. "Мать 1933-го". 2000 г.
По самым скромным оценкам в 1932-33 гг. от голода в СССР умерло не менее 3 млн. чел. Их обменяли на сборочную линию "Форда" на заводе ГАЗ в Горьком и турбины "Сименс" для Днепрогэса. И это правильно. Какую ценность представляют жизнь среднестатистического бенгальца? А турбины - их крутить можно.
Нина Марченко. "Последний путь". 1998-2000 г.
Примерно в том же стиле, что индустриализация, велась и война с немцами 1941-45 гг. Что и показал на своей картине 1985 года московский художник Сергей Шерстюк (сам сын фронтовика, генерала Советской армии).
Сергей Шерстюк. "Мужчины одной семьи. 1941 год".
Сергей Шерстюк. "Мужчины одной семьи. 1945 год".
А окончательный удар по мужскому населению страны нанесла послевоенная алкоголизация СССР. Ярче всех её запечатлел в 1970-80х гг. художник Василий Колотев. Колотев был нон-конформистом, не сотрудничал с властями, не искал никаких званий, премий, выставок. Работал слесарем на заводе и рисовал "в стол", живя в убогой московской коммуналке.
Василий Колотев. "Красный дент календаря". 1985 г.
Пьяные советские пролетарии отмечают 1 мая.
Василий Колотев. "…И корабль плывет. Пивная". 1979 г.
Государствообразующая нация СССР во времена позднего Брежнева...
Василий Колотев. "Листья тополя падают с ясеня". 1984 г.
Она же.
Василий Колотев. "Бульварная сцена". 1984 г.
1984-й. "Андроповка" по 4-70. Ну, за духовность!
Василий Колотев. "Воскресенье". 1984 г.
Русский мiр.
Василий Колотев. "На лестничной клетке". 1983 г.
Третий Рим.
Василий Колотев. "Час пик". 1986 г.
И его римляне.
Василий Колотев. "Утро соседки". 1984 г.
Советская коммуналка. Грязь, нищета, сверхдержавность.
Василий Колотев. "Девятый вал". 1979 г.
Советская семья. Жена, по-моему, вместе с ним накатила. И эти бычки на столе, на полу... Вот зачем при детях курить?
Василий Колотев. "Очередь". 1985 г.
Советские магазины. СССР был страной очередей. За всем. От колбасы до туалетной бумаги.
Знаменитые советские очереди, неотъемлемая часть плановой экономики, нашли свое отражение и в картинах других художников.
Алексей Сундуков. "Очередь". 1986 г.
Очереди за продуктами из однообразно и убого одетых женщин производили действительно гнетущее впечатление. От них веяло безысходностью.
Владимир Коркодым. "Ждут товар". 1989 г.
Очередь в деревенском магазине. Уныние и покорность. Народ, сломленный деспотизмом.
Впрочем, неудивительно. Ломали долго и жестоко. И еще оболванивали. В старшем поколении, жившем при Сталине, страх 1937 г. сидел прочно и навсегда. Страх и привычка верить пропаганде. Избавление от этого заняло годы, не у всех, но зато метаморфозы, которые получались, порой удивительны. Яркий пример - Игорь Обросов, народный художник РСФСР (1983), мастер соцреализма, рисовал в т.н. "суровом стиле", популярном в 1960-80е гг. Был вполне лоялен Советской власти, звания, выставки, в т.ч. числе за рубежом.
Игорь Обросов. "Мальчиш-Кибальчиш". 1963 г.
Картина по мотивам детской сказки Аркадия Гайдара "О Военной тайне, Мальчише-Кибальчише и его Твердом слове". Пропаганда начиналась с пеленок, усилиями в т.ч. таких людей как Гайдар-старший и художник Обросов.
Но тут не только пропаганда. Это аллегорическая картина, с двойным дном. Маленький мальчик в будёновке тянет руки к уходящему прочь суровому красноармейцу. Уходящий мужчина - это на самом деле отец художника, известный хирург (и революционер-коммунист) Павел Обросов, которого расстреляли в 1938. В конце 1980-х гг. при Горбачеве начнется кампания по развенчанию сталинских преступлений. Художник Игорь Обросов напишет серию картин "Посвящение отцу" (1986-88 гг.) и станет понятно, кто есть кто на полотне 1963 г.
Игорь Обросов. "Мать и отец. Ожидание. 1937 г." 1986-88 гг.
Вот он тот самый красноармееец и черный воронок во дворе ждет его.
Игорь Обросов. "Без права переписки". 1986-88 гг.
Чекисты выводят арестованного. Стандартный приговор "10 дет без права переписки" погружал родственников в неизвестность: это могло в самом деле 10 лет, а мог быть расстрел, о котором им просто не сообщали. В случае с отцом Игоря Обросова - второе.
Позднее Игорь Обросов продолжил начатую тему. В 2008 г. вышла его персональная выставка "Трагическое прошлое (Жертвы сталинских репрессий)".
Игорь Обросов. "Жертва Гулага". 2000-е гг.
Группа чекистов насилует женщину-узницу.
Две картины одного художника с разницей в 40 лет.
Еще из позднего Обросова:
Игорь Обросов. "Зомби ГУЛАГа". 2000-е гг.
Сталинский концлагерь. Два чекиста тащат труп изможденного узника.
Последняя картина напоминает графику Давида Олера про Освенцим, только в данном случае концлагерь советский. Олер был узником Освенцима, в обслуге крематория, но сумел выжить. После войны он по памяти сделал серию рисунков из лагерной жизни.
Давид Олер. "Перетаскивание трупов из газовой камеры крематория III к лифту". 1946 г.
Обросов в отличие от Давида Олера сам никогда не сидел в концлагере. Только рисовал про него. Но в СССР было несколько художников, которые ЛИЧНО прошли сталинский ГУЛАГ и изображали по памяти увиденное. Например, Георгий Черкасов (1910-1973), трижды судимый за антисоветскую агитацию и вышедший на свободу только после смерти Сталина.
Георгий Черкасов. "Северное сияние. Ухтпечлаг, конец 1930-х гг." 1960-е.гг.
Георгий Черкасов. "В последний путь. Ухтпечлаг, 1938.". 1960-е гг.
Это воркутинский лагпункт, где в 1938 г. проходили т.н. "кашкетинские расстрелы" (по фамилии чекиста Ефима Кашкетина, который их организовывал). На картине группу з/к ведут на расстрел. Слева - двое "ссученных" заключенных вяжут священника (это реальный персонаж, отец Егор, с которым сидел Черкасов). Вяжут, чтоб перед казнью приговоренные не могли причаститься.
Еще яркий художник-лагерник - Николай Гетман. Уроженец Харькова, попал в 1945 г. в ГУЛАГ за "антисоветскую агитацию и пропаганду". Был в Тайшетлаге (строительство БАМа) и на Колыме. Выйдя на свободу почти полвека (с 1953 по 2004 г.) работал над серией картин "ГУЛАГ глазами художника".
Николай Гетман. "По этапу". 1954 г.
Николай Гетман. "Лагпункт Верхний Дебин. Колыма".
1985 г.
Это прииск, где художник работал на добыче золота. Примерно 400 км от Магадана по Колымской трассе.
"На прииске Дебин (Колыма) в 1951 разрешили как-то группе зэков пособирать ягод. Трое заблудились — и нет их. Начальник лагеря старший лейтенант Пётр Ломага послал истязателей. Те напустили собак на трёх спящих, потом застрелили их, потом прикладами раскололи головы, обратили их в месиво, так что свешивались наружу мозги, — и в таком виде на телеге доставили в лагерь. Здесь заменили лошадь четырьмя арестантами, и те тянули телегу мимо строя. «Вот так будет с каждым!»— объявил Ломага" (А.И.Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ).
Николай Гетман. "Обед. Привезли баланду".
1991 г.
Как и в нацистских концлагерях в советском ГУЛАГе зеков постоянно держали в голоде. Так быстрее ломалась воля к сопротивлению.
Николай Гетман. "Фитиль".
1987 г.
Фитиль - это зек, чьи силы на исходе, доходяга.
Николай Гетман. "Пайка хлеба за "дубаря".
1989 г.
В правом нижнем углу на полу валяется умирающий зек. Если соседям по бараку удастся какое-то время скрывать его смерть - будет лишняя пайка хлеба, 800 грамм на день.
Николай Гетман. "Морг узников ГУЛАГа". 1980 г.
На картине - заключенный Иван Павловский, русский инженер, который сидел с Гетманом в одном лагере. Его задача была готовить тела умерших к захоронению. Из консервных банок он делал бирки, которые проволкой прикрепялилсь к трупу.
Николай Гетман. "Комарики".
1990 г.
Пытка, известная еще со времен СЛОНа (Соловецкий лагерь особого назначения). Зека привязывали к дереву (в некоторых лагерях - бросали в яму) в сезон комаров (гнуса). Максимум за час он терял столько крови, что наступала мучительная смерть.
Николай Гетман. "В ожидании растрела". 1987 г.
Ну, пожалуй, хватит. Особенно на ночь. А у кого еще осталась ностальгия по совку, тем сюда:
Оригинал взят у
Нина Алексеевна Марченко – уральская певунья, так называют е? в народе.
Поэт – песенник, композитор, исполнительница частушек, авторских,
русских народных и современных песен. Песни Нины Алексеевны
отличаются красивой и запоминающейся мелодикой, искренностью, яркой
индивидуальностью исполнения. Тексты настолько актуальны, с глубоким
смыслом, будто она нащупала ту волну, темы, которые волнует зрителя и
шуточно, задорно, с оптимизмом отвечает на них песней. Услышав одну
песню в е? исполнении, хочется прослушать весь репертуар. С ней хочется
петь, подпевать. Дальнобойщики берут кассеты песен Нины Марченко в
дорогу, уж точно не усн?шь, слушая песню «Про мужиков». Яркое,
непосредственное, самобытное, народное исполнение песен, покоряет
слушателей. Восторгаешься е? неувядающим певческим даром, высоким
исполнительским мастерством. Е? пение, обаяние, способно создавать
настроение, да так сильно, что можно весь день ходить окрыленным,
радостным. Невольно всплывают воспоминания, хочется верить в радостное
будущее, надеется на лучшее и ни унывать и ни
печалиться. Песни и частушки проникают в самое
сердце, и, кажется, там остаются. Невозможно
даже представить себе, сколько любви и свободы
вкладывает уральская певунья в них. По?т
сердцем, с искрами в душе, для каждого, чтобы
поднять надолго настроение любимому зрителю.
Родилась Нина в дал?кой деревне Майдан, республика Мордовия, 13
сентября 1936 года, в воскресенье, в пору золотой осени. Родители: папа -
Алексей Герасимович, мама – Анна Андреевна. Семья была большая, отец
работал председателем колхоза, а мама управлялась дома, по хозяйству. В
семье четыре девочки: Катюша, Машенька, Тонечка. Ниночка была самой
младшей. Дома часто любили рассказывать о рождении Нины, почему е?
именно так назвали. Отец всегда мечтал о сыне. Когда родилась Нина, отец
прибежал домой и спрашивает: «Ну, кто родился?». А его родная сестра была
у них, ответила ему: «Родился Николка. Как ты хотел, так и родился. Вон иди
на печи, посмотри». Отец залез на печь, увидев девочку, быстро ответил:
«Это не Николка, а Нинка». Так Ниной е? и назвали. Поэтому он растил
Нину, как мальчишку. Он катал е? на лошадях, учил, чтобы она умела ездить
верхом, а если они ехали с ним на бричке, она была обязательно, как кучер.
Но когда Нине исполнилось 5 лет, началась война. Отца в 1941 году забрали
на фронт. Прощаясь с женой и девчонками, отец сильно плакал. Он снял
самую маленькую Ниночку с печки, прижал к себе, ещ? сильнее заплакал,
говорил надеясь: «Мы ещ? пожив?м». Жене наказывал: «Я тебя очень прошу,
детей никому не отдавай, не оставляй детей. Хоть как-нибудь, но вместе».
Первые дни войны, она особенно всех косила.
Погиб отец сразу, в начале
войны. О н?м ничего не знали, считался, как пропавший без вести. И только
недавно, благодаря военному архиву, узнали о месте гибели и захоронении. В
семье его всегда помнили, любили и часто вспоминали. Будучи уже
взрослой, Нина посвятила тому времени и отцу песню «Заиграла гармонь».
«Заиграла гармонь»
Играет гармонь, за дальнею речкой,
И слышать е?, мне так нелегко.
Вспомнила я, свои детские годы,
И вспомнила я, свои детские годы,
Ох, как же жилось нам, тогда тяжело.
Тогда, в сорок первом, земля содрогалась,
И эти мгновенья, забыть не могу,
Как плакала женщина, да Бога просила,
«Родного сыночка, не дам никому».
Ушли мужики, а баб?нки остались,
Ведь хлеб нужно сеять, картошку сажать.
И вс? это пало на женские плечи,
Кормить стариков, да детей поднимать.
Но вынесли вс?, эти женские плечи,
И что ж, заслужила ты старая мать,
Одни униженья от молодчиков бравых,
Да хлеба кусок на помойке искать.
Их осталось четверо одна за другой, маленьких девчонок. Жилось тяжело.
Маме жить было особенно очень трудно, но тогда все так трудно жили, не
только они одни. Было время «Вс? для фронта! Вс? для Победы!». Во время
войны, да и после, как-то не очень обращали внимание на дальнюю деревню.
Надеялись, выживет село подсобным хозяйством и что даст земля, но ведь
деревня тоже должна была жить чем-то, особенно когда остались одни
вдовы, да немощные старики, да малые дети. Очень хорошо Нина помнит,
что они были ещ? маленькие, а огород был у них большой. Надо огород было
вспахать, вскопать, единственная надежда на выживание. И вот мама
впрягалась в плуг, соседка шла сзади, как наставляющий, а они одна мал,
мала меньше другой, как клопы старались помочь маме, хоть чуточку, в меру
своих сил, нажать… От них помощи никакой не было, но им казалось, что
они ей помогают пахать этот огород. Нина хорошо запомнила голодное
детство. Зимой было очень голодно, холодно, не было травы. Летом, хоть
трава есть. И вот только немного с горки снег стает, они паслись как скот на
лугу, щавель ели. Помнит, как радовались появлявшимся по весне на лугах
конскому щавелю, который казался им настоящим лакомством. Это были
длинные листья, что даже мама не могла печь, потому, что не напечь. Она
напарит листву в чугуне, по стакану молока даст девчонкам, а они
радовались. И ели они, куда деваться, хотя и назвать это кашей нельзя,
скорее всего какая-то «бурда». Ели зелень. Опухали, сильно отекали. Но
выживали благодаря песни, вс? равно пели. Женщины, вдовы пойдут на
работу, тяжело, но вс? равно поют. А бабушка вытрет руки о фартук и
плачется маме: «Господи, раст?т реб?нок, наверное, несчастный будет. Где
она?» А мама отвечала ей: «Ищи, где по?т, там и сидит». Нина всегда пела,
как пел е? отец. По словам бабушки: «Отец пел песни отлично. Он пел на
улице, куда бы ни ш?л, чтобы ни делал, всегда пел песни». Выживали,
благодаря песни, поэтому такое трепетное отношение к русской песне.
Детство у Нины было тяж?лое, фронтовое. Несмотря на трудности, она
окончила 7 классов и поехала поступать в музыкальное училище по классу
«Аккордеон» в город Саранск. Хоть город Саранск, столица Мордовии, был
далеко от них, она вс? равно поехала, ей так хотелось научиться музыкальной
грамоте и профессионально петь. Экзамены сдала успешно, ведь уже в семь
лет она начала писать частушки и даже сочинила пьесу про рыбака. Ей
приш?л вызов, на основании которого отпускали из колхоза. Ведь раньше
просто так из колхоза не уедешь. Вызов приш?л, о том, что Нина принята, и
зачислена на первый курс Саранского музыкального училища.
Но неожиданно Нина заболела. Проболела долгих три года. Перенесла
четыре операции на ноге. Заболевание было редкое, оперировали плохо в
деревне, не было условий и больших профессионалов. А в город ей ехать
лечится, в такой больше семье, не было средств и возможности. Поэтому,
уч?ба в музыкальном училище, пропала. Мама и с?стры ухаживали за ней,
подбадривали е?, сколько было сил, помогали, ведь она была самой младшей
в семье и любимой. Вечерами пели с Ниной песни, поддерживали, как могли.
На е? здоровье, сказалось то военное время, голод, холод. Школа была за
двенадцать километров от деревни. Ходили в валенках, на босу ногу. Часто
болели, простывали. Одеться тоже было не во что, фуфайки перешивали и
носили, были рады и этому. Но вс? равно, сестры бегали в клуб, хоть мама не
пускала. Тогда не смотрели, кто, во что был одет, лишь бы человек был
честный, работящий и отзывчивый. А Нина, была доброй, внимательной,
старательной и вес?лой, задорной девчонкой, несмотря ни на что.
В 1952 году, Нине пришлось уехать в город Челябинск, к старшей сестре,
Екатерине, чтобы подлечиться. Мама проводила Нину к сестре. Хлеба не
было. Анна Андреевна наварила в дорогу, густую пшенную кашу, на воде.
Всю дорогу, Нине казалось, что в сумке лежит самая вкусная каша. В пути,
ей очень хотелось кушать, и потому было большое желание нырнуть в сумку,
да кусочек этой пшенной каши скушать. Ей в ту пору было всего 16 лет.
Ещ? в больнице, Нина мечтала стать медицинской сестрой, чтобы помогать
людям, с?страм и маме. За три года болезни, она многое увидела и поняла,
как радуются люди своему выздоровлению, сколько сил прикладывают
медицинские работники для этого. Поэтому, как только Нина подлечилась,
сразу же поступила на ускоренные, восьмимесячные РОККовые курсы
медицинских сест?р (Российское Общество Красного Креста). Училась
старательно, а вечером, в ночную смену, ходила работать на «Макаронную
фабрику», укладывать макароны. Но молодость брала сво?. Ходили на
улицу, встречались, дружили. Пели песни под гармошку, играли весной в
лапту. Несмотря на трудности, собиралась в местном клубе молод?жь. Кто в
ч?м одет, как-то тогда и не глядели, лишь бы в клуб приш?л. Конечно,
влюблялись, но очень, по-детски нежно, аккуратно и очень боязливо. Бывает,
от т?плых чувств девушка с парнем за руки друг друга возьмут, и вдруг, кто-
то ид?т напротив, навстречу знакомый, в один миг, от робости, влюбленные
разбегались в разные стороны, как пули, стеснялись. Поклонников у Нины
было много, они ухаживали за ней, для не? они просто друзья и товарищи.
Разговаривала с ними в основном об уч?бе и о работе. Она была очень
скромная, работящая и хорошая была дивчина, так о ней говорили соседи.
Нина рано повзрослела, училась на курсах, работала, а по вечерам пела
любимые песни. Со временем появился жених. Она дружила с Ваней три
года. Нина жила у сестры, а рядом жила многодетная семья, на «задах» у них,
так говорят в деревне. Жила та семья бедно, но дружно, было семеро детей.
Работал один отец, ещ? и строились. Они строили дом для большой семьи.
Приглянулась из этой семьи, Нина, Славику. Он был небольшого роста,
коренастый, красивый молодой человек. Выйдут на лавочку, Нина с Иваном
посидеть и он с ними присядет, хохол, так в шутку звали его. Так и сидели
вечерами на лавочке, втро?м: Нина, Иван и Славик. Сидели до тех пор, по
принципу, «кто кого пересидит». Иван устанет ждать, уходил домой, а хохол
не уходил. Славик был терпеливый, оставался с Ниной допоздна, потому что
она очень нравилась ему. Возможно, Нина не любила Ивана, что отпускала
его. Ваня уш?л в Армию. Мама Ивана очень любила Нину и хотела, чтобы
они были вместе. А Славик так и ходил за Ниной, не отставал. У Нины и
Славы, со временем, появились искренние, сильные чувства. Нина очень
полюбила доброго и трудолюбивого Славика. Ведь он рано начал работать,
надо было помогать отцу, поэтому окончил всего четыре класса. Они решили
пожениться. Жили настолько бедно, что когда Слава приш?л сватать Нину,
одеть было особенно нечего, он приш?л в чужом пальто. Семь детей в семье,
отец один работал, мама не работала, надо всех как-то поднимать на ноги.
Поженились, пошли оба работать. Получили первую зарплату и конечно,
пошли в выходной день, на базар, на «Зел?ный». Купили Славе сандалеты,
брюки, рубашку, а Нине купили платье. От радости, от нетерпения, зашли за
киоск, переоделись во вс? новое. Старые вещи положили все в сумку, нельзя
выбрасывать, ещ? пригодятся. Они шли по городу, безмерно счастливые и
Нине казалось, что на не? все смотрят и радуются вместе с ней, говоря:
«Посмотрите, какая красивая и нарядная девушка ид?т, в новом платье». И
она, действительно, была красивая, молодая и счастливая. Ведь у не? теперь
есть своя семья, а рядом такой же молодой, красивый и заботливый муж.
После окончания медицинских курсов, Нина пошла работать в детский сад.
Приняли в группу раннего возраста, как в народе говорят, в ясли. Раньше в
ясельки брали на должность воспитателя, только с медицинским
образованием. Нину Алексеевну, молоденькую воспитательницу, очень
полюбили малыши. Улыбчивая, внимательная, ласковая, заботливая, она им
заменяла маму. Дети быстро адаптировались к детскому саду. Часто, когда
кто-то из малышей плакал, Нина Алексеевна брала на руки и пела им
вес?лые, колыбельные песни, малыш и замолкал. Родители были благодарны
ей, дети редко болели, с удовольствием шли в детский сад. Так и проработала
Нина в детском саду 25 лет, с малышами, пока не вышла на пенсию по
педагогическому стажу. Дети и родители до сих пор помнят и благодарят е?.
В 1961 году у них родился сын. Затем они получили квартиру. Сын сейчас
жив?т со своей семьей, в городе, отдельно. У Нины Алексеевны и Вячеслава
Андреевича, два внука и три правнука. Часто звонят, навещают и помогают.
После выхода на пенсию по педагогическому стажу, Нине Алексеевне
предложили работать сестрой – хозяйкой в городской больнице. Вначале
работала в одном отделении, в реанимации. Работала ответственно,
добросовестно, по-хозяйски и е? уговорили взять на себя ещ? одно
отделение, реабилитации. Успевала, благодаря тому что, заведующая
отделением была внимательная, уважительно относилась к Нине Алексеевне
и всегда, с пониманием, помогала ей. А когда в коллективе понимание, то и
работа ладиться. Так и проработала она ещ? без малых более 20 лет и только
в 70 лет вышла на заслуженный отдых. Но, где бы она ни работала, коллеги с
теплотой вспоминают е? и часто приглашают в гости, рады встречи с ней.
Летом Нина Алексеевна и Вячеслав Андреевич живут на даче. Любовь к
земле, осталась у Нины Алексеевны с детства. Как говорил в телепередаче
«Искры камина», ведущий Виталий Абрамович Вольфович: «Страна наша
деревенская, по сути дела, каждый человек либо родом из деревни, либо кто-
то там жив?т, братья, с?стры, бабушки, дедушки. Человека можно вывести из
деревни, но деревню из человека никогда не вывести». Поэтому Нина
Алексеевна, каждое лето выезжает за город и жив?т на даче. Ведь деревня ей
снится часто. Первые годы регулярно с сестрами ездила в деревню. Приедут
в гости, а старушки приходили, просили их спеть песни. Они поют, а
старушки горько плачут и опять просят, что-нибудь спеть. И они им пели.
Поэтому многие песни, Нина Алексеевна, писала с любовью про деревню,
про уникальную красоту природы, о том, что сильно тронуло е? душу.
«На берегу раст?т черемуха»
На берегу росла чер?муха, хоть невысокая, но кудрявая,
Была девчонкой я некрасивая, зато вес?лая, да румяная.
А в лесу да пела пташечка, ох уж там и заливался
А мо? сердечко девичье, оно от счастья разливался…
«Медуница»
Опустилось солнышко за лесок, запоздалый слышится голосок,
В рощи ли соловушка по?т, он свою любимую зов?т.
В лесу медуница раст?т, рядышком подснежник цвет?т,
Да тихонько шепчет он ей, будешь ты любимою моей…
С детства Нина любила петь песни, от которых она получала удовольствие.
Е? хвалили и поддерживали в семье: мама, бабушка, сестры, а также подруги,
соседи и просто кто слышал е? пение песен. Она пела для них зажигательно.
слепого музыканта. Если человек слеп, у него хорошо развит слух, они более
чувствительны к восприятию звуков, мелодии, тоньше слышат, чем другие.
В 17 лет впервые Нина вышла на профессиональную сцену, почувствовала
большой зал, хорошую акустику, бурю аплодисментов. Е? пригласили спеть
на сцене Челябинской филармонии. От радости, от восторга, желание петь
стало ещ? больше. Репертуар песен за этот период у не? накопился большой.
А песни, будто сами приходили к ней, от чего – то пережитого, яркого
увиденного. Хотелось исполнять песни так, чтобы люди получали большую
радость, поднималось настроение. Она пела дома, на работе, для подруг.
Ещ? в детстве, Ниночку покорили жгучие цыгане, своим бытом и пением
песен. Внизу, около леса, недалеко от села, на зел?ной лужайке стоял табор,
который в?л кочевой образ жизни. Маленькой девчонкой бегала она
посмотреть на цыган, живущих на воле. Жила семья Нины бедно, скромно.
Она донашивала одежду от сест?р, так как была самой младшей. Аккуратно
латали, перешивали. Поэтому цыганские костюмы, вызывали восторг у не?.
Яркие, насыщенные цвета, как весенний луг, юбки и блузки из бархата и
щ?лка были красивые и нарядные. Очаровывали, напоминали Нине солнце,
длинные цветные юбки, закрывающие ноги. Эти юбки с пышными оборками,
казались л?гкими, развевающие на ветру, Они были свободны, не
стесняющие движения, играли складками, тогда казалось ей, не шла, а будто
летела цыганка. Е? удивляли их украшения, блеск и перезвон. Монисто,
бусы, перстни, браслеты и серьги, подч?ркивали особое, цыганское движения
плечами в танце, как этим не залюбуешься. Для не? цыгане казались
необычайными, чудесными свободными детьми природы, у которых и
любовь и песни были естественнее, романтичнее, идущие из глубины души.
Она помнит их палатки, вечера у горящего костра, от огня и тепла которого
вс? в душе пылает. Рядом пасутся кони, на которых парни дн?м показывали
свою молодецкую удаль. Недалеко играет старый цыган на скрипке. Это был
божественный, призрачный плач скрипки, рвущий душу. Становиться тихо,
заворожено и тревожно, понимаешь, словно чует беду вещее цыганское
сердце. Запела медленно, протяжно немолодая цыганка цыганский романс и
вдруг быстрый припев, как надрыв. В е? исполнении трепетные звуки
романса: яркие, пламенные, щемящие сердца. В них вся жизнь, любовное
переживание, от нежности до страсти. Время глубоких размышлений и
воспоминаний для Нины. И вот таинственно заиграла семиструнная гитара,
засверкали колеблющиеся струны от прикосновения пальцев молодого
цыгана. Красивая мелодия, завораживающие звуки ночной природы,
навеивают всем прекрасные воспоминания о любви. Очень нравились Нине
цыганские песни, пела вместе с ними. Их песня как жизнь, которая била в
жилах ключом. Песни яркие, энергичные, загадочные,
притягательные и печальные, как и судьба цыганского
народа, рассказывающие о цыганской жизни, быте и
духе. Они казались ей необычными и романтическими,
задорными, обжигающими. В их песнях, кажется, что
живут на воле дикие лошади, с легкими всадниками,
устремляющие в бескрайнее голубое небо, навстречу
вольной судьбе, любви, мечте и лирической песне.
Заиграли радостнее блики костра. Нину всегда завораживали зажигательные
цыганские танцы. Это цыганское широкое степное раздолье, вес?лые огневые
глаза, волнующая дрожь плечами, с бубном в руках и шалью на плечах,
ярким цветком в волосах, широкая и длинная юбка, босиком, или ритмичный
перестук каблучков, как не влюбится в такой танец. Каждую свободную
минуту она рвалась к ним, чтобы побыть там, в таборе, на природе вольно,
насладиться, пропитаться цыганскими песнями, которые всегда заставляют
улыбаться, восторгаться вопреки любому настроению и позывам души.
Поэтому вс? творчество Нины Марченко проникнуто цыганскими мотивами.
Она сочиняет вес?лые песни, частушки, способные достучаться до сердца
любого человека. Нина написала и исполняет новую цыганскую песню,
которая так и называется «Цыганская песня». В ней особенная энергетика,
задор, смелость, вольная душа, свобода, сравнимая с пол?том птицы. Песня,
исполненная зажигательно, эмоционально, где прочувствована каждая фраза,
заряжает слушателей. Как выразительны, ч?тки движения е? рук в песне,
характерные для Нины манера исполнения, что нельзя оторвать глаз. Они
оживляют, передают характер, настроение и окраску песен. Своим ярким
певунья доходит своим задором до струн души каждого зрителя. Поклонники
таланта, Нины Марченко, где бы она ни была, восхищенно благодарят е? за
вес?лые, огневые, задорные песни. На каждом концерте ждут с волнением е?
выступление, благодарят цветами, бурными аплодисментами, крича «Браво!»
Многие зрители не могут сдержаться и выходят танцевать в зал или даже на
сцену под е? зажигательные песни. А Нина, подбадривает их и ещ? звонче,
задорнее по?т. Всегда, от всего сердца, кланяясь, благодарит своего дорого и
любимого зрителя, с пожеланием здоровья, счастья и вес?лого настроения.
«Цыганская песня»
Горит кост?р, в душе пылает,
Цыганский табор в степи стоит.
Люблю цыгана я, немолодого,
Ой, душа, душа о н?м болит!
Эх, люблю цыгана я, немолодого,
А душа, душа о н?м болит!
Люблю я их за песни озорные,
Сколько в них задора, радости и огня,
Вечера, проводят у костра.
А молод?жь, там с песнями да пляской,
Вечера, проводят у костра…
Талант Нины Алексеевны раскрылся в зрелые годы. В 1995 году она стояла
у истоков создания ансамбля "Казачьей песни". Естественно, что и первой
песней, написанной Ниной, стала именно "Казачья". Затем были десятки
других – о гармони и Урале, а также множество искрометных частушек. Е?
песни отличаются красивой и запоминающейся мелодикой, искренностью и
актуальностью текстов, яркой индивидуальностью исполнения.
В конце 90 годов, в качестве аккомпаниатора в ансамбль «Казачья песня»,
пригласили Сергея Юровских. В те годы набирал обороты Челябинский клуб
«Гармонь», под руководством Виталия Абрамовича Вольфовича. Но, чтобы
соответствовать названию, коллектив пел в основном казачьи песни, русские
то уменьшался, в итоге остался костяк из восьми человек, искренне любящих
казачьи песни и готовы отдавать вс? сводное время для поляризации
казачьих песен. Сергей Юровских, познакомившись поближе с участниками
