Аркадий голиков в хакасии. Маньяк-убийца гайдар был героем в ссср, его внук - герой белоленточников

Каким на самом деле был Аркадий Гайдар

Аркадия Гайдара помнят в первую очередь как известного советского писателя, работающего в жанре детской литературы. Те, кто родился еще во времена СССР, наверняка помнят его популярные произведения, такие как «Чук и Гек», «Голубая Чашка», «Тимур и его команда» и многие другие. Они входили во многие собрания сочинений и детские книжки, изданные в Советском Союзе. Эти рассказы читали детям их родители, а некоторые из них в свое время проходились и по школьной программе.

Но далеко не каждый знает о том, что один из любимых писателей советских детей был еще и кровавым убийцей, психопатом, а также палачом, деятельность которого по праву может заполнить несколько страниц в том разделе истории СССР, которая касается времен так называемого красного террора.

Малоизвестные факты о жизни Аркадия Гайдара

Аркадий Петрович Гайдар (настоящая фамилия Голиков) родился в самом начале двадцатого века на территории Курской губернии. Известно, что его родители участвовали в революционных выступлениях, произошедших еще в 1905 году, и поэтому они были вынуждены покинуть свое место жительства.

После Октябрьской революции, когда Аркадию было всего около четырнадцати лет, он вступил в коммунистическую партию. В тот же год он был зачислен в красную армию. Будущий писатель участвовал в боевых действиях на полях сражений Гражданской войны, где он получил ранение и контузию. После этого он был отправлен на учебу, где проходил подготовку на курсах командного состава. В результате уже 1921 году он стал командиром 58-го отдельного полка красной армии.

Аркадий Гайдар на Гражданской войне

В том же 1921 году 58-й отдельный полк, находящийся под управлением Гайдара, участвовал в подавлении Кронштадтского восстания. Затем Аркадий продолжил службу в так называемых частях особого назначения (или просто ЧОН), которые выполняли функции карательных отрядов. По некоторым данным, с ними он принимал участие в кровавых и жестоких событиях, произошедших в Башкирии и Хакасии.

Там якобы Аркадий Гайдар получил приказ найти и уничтожить отряд Соловьева, который состоял из офицеров, выступавших под руководством Колчака, а также местных селян. Не сумев поймать легендарного Белого партизана, он обрушил свой гнев на простых людей, которые проживали в небольших селениях. По словам очевидцев, огромное количество жителей Хакасии было убито или замучено до смерти. Людей расстреливали, им отрубали конечности, сбрасывали в колодцы и проруби. В одном из эпизодов, описанных очевидцами тех страшных событий, говориться о том, что Аркадий Гайдар лично убил около сотни простых селян выстрелами в затылок.Гайдару был поставлен диагноз травматический невроз. А еще позже врачи обнаружили у него маниакально-депрессивный психоз на фоне хронического алкоголизма. Аркадий много времени провел в психиатрических клиниках, где в его поведении неоднократно отмечались склонности к самоубийству (он несколько раз резал себя бритвой). Кроме того, он страдал от запущенной формы алкоголизма, которая так и не дала ему нормально устроить личную жизнь.

Звонкий псевдоним и всенародная слава не спасли писателя Аркадия Гайдара от памяти о собственном прошлом - расправах, которые чинил в свое время над мирным населением юнец Аркадий Голиков с ушибленной головой и всесильной должностью комбата ЧОН - Частей особого назначения. Но как тот же самый человек в недолгие периоды между пребыванием в психушке и тяжкими запоями умудрился создать светлых героев романтичной книжной страны Гайдарии - вот удивительная литературная загадка, над которой биографы писателя бьются по сей день.

Снились люди, убитые мной в детстве

В тридцатые годы прошлого века зимними вечерами на огонек московской квартиры писателя Рувима Фраермана неизменно собирались молодые литераторы - обменивались новостями, читали друг другу свое, только что из-под пера, яростно спорили и просто веселились. Одним из завсегдатаев был Аркадий Гайдар. Это он, как бы пародируя пушкинский «Арзамас», обозвал литературные посиделки Конотопами: ежевечерний тесный круг - Малый Конотоп, раз в неделю сборище побольше - Средний Конотоп, а уж когда раз в месяц набегало человек до двадцати - Большой Конотоп.
По воспоминаниям К. Паустовского, «возникало поразительное соревнование эпиграмм, рассказов, неожиданных мыслей, поражавших своей щедростью и свежестью… Сюжеты, темы, выдумки и наблюдения бродили в нас, как молодое вино… Гайдар всегда приходил с новыми шутливыми стихами. Я помню одно, где Гайдар в очень трогательных тонах предавался размышлениям о своей будущей смерти: «Конотопские женщины свяжут На могилу душистый венок, Конотопские девушки скажут: Отчего это вмер паренек…» Стихи кончались жалобным криком: «Ах, давайте машину скорее! Ах, везите меня в Конотоп!» Смех порой не затихал до утра».
Никто не подозревал, что шутка Гайдара невзначай приоткрывала тоску о невозможном - о забвении такой тьмы в дремучих глубинах его души, что и самому было жутко заглядывать. Мало кто из его приятелей знал о странных припадках, когда хватал он вдруг бритву и начинал полосовать себя. «Я был молод, ничего подобного отроду не видывал, и та страшная ночь произвела на меня ужасающее впечатление,
- решился лишь через полвека поведать об этом в зарубежной публикации журналист и писатель Борис Закс, - Гайдар резался. Лезвием безопасной бритвы. У него отнимали одно лезвие, но стоило отвернуться, и он уже резался другим. Попросился в уборную, заперся, не отвечает. Взломали дверь, а он опять - режется, где только раздобыл лезвие. Увезли его в бессознательном состоянии, все полы в квартире были залиты свернувшейся в крупные сгустки кровью… Я думал, он не выживет… При этом не похоже было, что он стремится покончить с собой, он не пытался нанести себе смертельную рану, просто устраивал своего рода «шахсей-вахсей» (религиозное самоистязание. - Ред.). Позже мне случалось видеть его в трусах. Вся грудь и руки ниже плеч были сплошь - один к одному -покрыты огромными шрамами. Ясно было, он резался не один раз».
В дневниках Гайдара об этих припадках
- ни слова. Для секретных записей он придумал шифр. Записывал, к примеру, что вновь мучили его повторяющиеся сны, и дальше лишь помечал: сны «по схеме 1», «по схеме 2»… Но как-то потерял, видно, контроль над собой, и прорвалось открытым текстом: «Снились люди, убитые мной в детстве».
В рамках официальной биографии этот вопль души не слишком выпадал из контекста. Известно было, что с детства Аркадий Гайдар, тогда - Голиков, воспринимал жизнь как захватывающую игру в войнушку. Иное дело, что война шла настоящая - кровавая, братоубийственная - гражданская. Лишь в новейшее время выяснилось: юнец так страшно заигрался, ошалевший от данного ему права казнить и миловать, что его вынуждены были круто остановить его же начальники, отнюдь не отличавшиеся кротким нравом, сами имевшие на счету груды жертв в той мясорубке. Так которые из убитых снились Гайдару?

Печать на крови

То, о чем хотел и не мог забыть Гайдар, открылось более чем через полстолетия на разоблачительной волне 80-х. В память людей - свидетелей красного террора в Хакасии черными буквами впечаталось имя Голикова. Об этом - в книге В. Солоухина «Соленое озеро».
Есть в Хакасии озеро - когда-то его называли Божьим, потом стали звать просто Большим. В нем местные рыбу не ловят начиная с 20-х, когда появился в тех краях Аркадий Голиков, восемнадцатилетний комбат ЧОН - Частей особого назначения. Страшным правом наделяло «особое назначение» его полномочного представителя. По приказу Голикова в прорубь под лед живьем заталкивали местных жителей - так он расправлялся с заложниками за то, что не мог ни от кого добиться, где скрывается банда Соловьева, на уничтожение которой его сюда направили. Столько людей было утоплено в том озере, рассказывали старожилы, что ловля рыбы, кормившейся человечиной, стала здесь негласным табу на многие десятилетия. Так которые из убитых снились Гайдару? Может быть, те, утопленные в озере?
А может быть, снилось попавшее под распаленную его ярость население целой деревни, семьдесят шесть человек - среди них были старухи и дети, которых он «выстроил в одну шеренгу, поставил перед ними пулемет: «Не скажете, всех перекошу». Не сказали. Сел за пулемет и… всех…»
Сколько же их, собственноручно или по его приказу застреленных и замученных, должно было сниться Гайдару, если опыт подобных расправ он набирал с пятнадцати лет!
Он родился в 1904 году. В 1818-м ушел в Красную армию, было ему всего четырнадцать. А уже следующим августом 1919-го в его послужном списке обозначена должность, дававшая несовершеннолетнему пацану право на беспощадный террор: «Комиссар отряда курсантов, усмирявших кубанских казаков». Не осталось свидетельств о действиях Голикова той поры, но публикуемые во множестве документы о так называемом «расказачивании» дают представление, какую «доблесть» следовало проявить в отношении казаков и их семей, чтобы получить еще более широкие полномочия. А он получил: в семнадцать лет приказом командующего войсками Тамбовской губернии Михаила Тухачевского был назначен командиром 58-го отдельного полка по борьбе с бандитизмом.
Из Солоухина: «…Издал Свердлов декрет «О расказачивании России». То есть об истреблении донских и кубанских казаков. И окружены были области Войска Донского и кубанское казачество, и жгли станицы и расстреливали за одну ночь все население той или иной станицы вместе с детьми и женщинами. Две недели длилось это бесчинство. Кто же это все делал? Не строевые, не полевые, не боевые части Красной армии. Это делали Части особого назначения. Сокращенно - ЧОН…
Не успели отгреметь залпы расстре-ливателей на Дону и Кубани, восстало крестьянство в Тамбовской губернии. Не выдержали грабежа, продразверстки, продотрядов, голода, доводившего до людоедства и детоедства, - восстали. В Тамбовском восстании участвовало около двухсот тысяч человек, а возглавил его тридцатичетырехлетний А. С. Антонов.
Против тамбовских мужиков двинули регулярную армию под командованием Тухачевского. Но так как главным средством борьбы с восставшими была система заложничества, то Тухачевский не мог обойтись без Частей особого назначения. Делалось так. Ушел мужчина из семьи к Антонову, арестовывалась вся его семья. Ушли из деревни к Антонову несколько мужчин, арестовывалась (а то и просто сжигалась) вся деревня. А ведь заложников надо потом расстреливать. Как же тут обойтись без ЧОНа? К Тухачевскому послали Аркадия Голикова. У голиковского биографа об этом написано: «…разговор с Тухачевским вышел короткий. Михаил Николаевич сказал, что пригласил его (Голикова) поближе познакомиться, что хотя мятеж как таковой в целом ликвидирован, работы все равно еще много…» Ну, к такой работе Голикову, несмотря на молодость лет, было уже не привыкать…»
К тому времени юный Голиков успел получить травму, повлиявшую не лучшим образом на состояние его психики - ударной волной от взрыва снаряда его сбросило с лошади, и он сильно ушиб правую часть головы. С недолеченной контузией, зато с «боевым» опытом, твердо усвоивший, что нет мирного населения в гражданской войне - только свои и враги, а с врагами следует поступать беспощадно, после Тамбовщины он был направлен в Хакасию для уничтожения повстанческого отряда Соловьева.
Из Солоухина: Свидетельствует Г. Ф. Топанов, хакасский писатель. «Ранним весенним утром 1922 года в наш аул Тогыр Чул, что прилепился к отрогам Кузнецкого Ала-Тау, въехало пятеро вооруженных всадников. Остановившись на дороге, они позвали моего отца, стоявшего у калитки. Я играл в соседнем дворе. Побежал на шум. Кричал один из всадников на моего отца. Это был высокий, совсем молодой парень. На голове папаха, очень нам знакомая по фото и картинкам времен Гражданской войны. Она была сдвинута набок. Таким мне запомнился легендарный герой, «всадник, скачущий впереди», красный командир Аркадий Голиков-Гайдар. Он размахивал нагайкой. Потом он выхватил маузер, выстрелил. Отец упал. Раздался еще один выстрел. Всадники тут же развернулись, ускакали по дороге. Помню, я присел около отца, смотрел на его окровавленное лицо. Вот и все, что помню об отце. Потом говорили, что наша бабушка собирала мозги своего сына в деревянную чашку…»
Занесся молодой комбат, возомнил себя вершителем судеб и, видно, удивился, когда из Красноярска получил от начальства предписание явиться в центр для выяснения неких обстоятельств. Оказалось, что даже по чоновским меркам он превысил допустимый уровень кровопускания. Солоухин предполагает, что кто-то наверху сообразил: действия Голикова - беспредел политический, ибо настраивает хакасов враждебно по отношению к русским, а ведь советская власть воспринималась как власть русская. Срочно придумали смехотворный по тем временам повод - комбат должен был направить неких пленных в центр, но преступно расстрелял их, ибо не нашел свободных людей для конвоя. Повод этот дал потом возможность биографам горячо спорить: скольких же пленных он расстрелял. Одни называли 16 человек, другие - вполовину меньше, третьи - что пустил он в расход «всего» четверых. Как будто это число что-то меняло в устроенной чоновцами бойне.
Из Солоухина: «Нет стенограмм разбирательства этого дела, но есть заключение по делу № 274. В этом заключении командующий ЧОН губернии В. Какоулин написал: «Мое впечатление: Голиков по идеологии неуравновешенный мальчишка, совершивший, пользуясь своим служебным положением, целый ряд преступлений»… Председатель одной из проверочных комиссий, а именно т. Виттенберг, потребовал для Голикова суда и высшей меры наказания, то есть расстрела. Биографы Голикова утверждают, что суд не состоялся. Научный сотрудник Института истории Хакасии Сергей Михайлович Тодышев уверял меня, что суд был и что Голикова приговорили к расстрелу, но что Тухачевский, находясь в то время на высоте государственного положения, спас своего бывшего подчиненного, отозвав его из Красноярска в Москву «для лечения». И то и другое правдоподобно, ибо к этому времени всем стало ясно, что Голикова нужно лечить. Что он не просто убийца (все чоновцы -убийцы), но что он убийца - псих, что он убийца - маньяк».
О том, что с головой у Голикова было не все в порядке, подозревали и те, кто оказывался очевидцем странного ритуала, которым тот сопровождал перевербовку захваченных им лазутчиков Соловьева. Рассказывают, что он писал на куске полотна (бумаги не было): такой-то «состоит у меня разведчиком. Начальник боерайона ЧОН 2 Голиков». Затем выхватывал нож, надрезал себе руку, макал печать в кровь и припечатывал к тряпице. Впечатление производил неизгладимое, шоковое.
Где мой черный пистолет?
Нет причин не доверять Солоухину, когда он опирается на документы и свидетельства очевидцев. Однако, войдя в раж, он готов додумать там, где фактов нет, но очень хочется. Это касается, в частности, детства Гайдара. Загадочная запись в дневнике «Снились люди, убитые мной в детстве» приводит Солоухина к ничем не обоснованной догадке: еще до ухода в армию мальчишка кого-то убил.
Он даже знает - кого: «И возникает в мучительных снах, в кошмарах тема трех молодых прекрасных женщин, трех сестер-арзамасок. Если бы одна, было бы понятнее и проще. Мало ли? Ну влюбился подросток в русскую красавицу, если даже и старше его, и была недоступна, недосягаема и осталась светлой памятью на всю остальную жизнь. Но почему - три? И почему они приходили потом к взрослому чоновцу не светлой сказкой, а тяжелым кошмаром?.. Документировать… невозможно, но подсказывает интуиция: уж не хлопнул ли их (курсив ред.) юный р-революционер? Ведь, небось, сестры-то были дворянки или, во всяком случае, интеллигентки».
Пока читатель не разобрался, что было, а чего не было, последующий солоухинский домысел уже твердо базируется на только что выдуманных убийствах как на факте, не требующем доказательств: «Видимо, догадываясь о кровавых проделках отпрыска или даже зная о них, мать и упросила своего знакомого взять Аркашу поскорее в отряд (чоновский отряд). С чоновца, если даже что-нибудь и открылось бы - взятки гладки. И потом, было ясно, что отряд из Арзамаса скоро уйдет. Для Голикова было: чем скорее, тем лучше».
А вот это уже - откровенная ложь со стороны писателя Солоухина, противоречащая историческим фактам. Не было «кровавых проделок» и не было чоновских отрядов в 18-м - они начали создаваться лишь через год. Однако картина, которой не хватало Солоухину для полной законченности образа, создана. Так запускается сенсация.
Будем все же придерживаться известных фактов.
В детстве Аркадий Гайдар, как все мальчишки его времени, бредил подвигами и даже пытался сбежать на войну - ему было девять лет, когда началась Первая мировая. Он родился в семье, где наслышался горячих революционных речей. Отец Петр Исидорович был из крестьян, мать Наталья Аркадьевна - дворянского обедневшего рода, имела отдаленное отношение к потомкам Лермонтова. Оба были учителями, оба поверили в Февральскую революцию 1905 года и приняли участие в ее событиях в масштабах города Льгова Курской губернии. Потому, когда пошли аресты, им пришлось стронуться с места. Родным городом Гайдар всегда считал Арзамас - он жил там с восьми лет. Как все мальчишки, сбегал с уроков, чтобы провожать эшелоны на фронт. С одним из эшелонов уехал отец. Драпануть на войну первоклашке не удалось - его перехватили на одной из станций.
Октябрь 17-го года перевернул жизнь в Арзамасе, город стал одним из революционных центров. Тринадцатилетний Аркадий путался у взрослых под ногами, напрашивался в патруль, «стал у нас вроде связного и разведчика», рассказывала через много лет одна из старых революционерок. Тогда же втихаря он раздобыл маузер. «Оружие привозили и продавали солдаты, - свидетельствует исследователь жизни и творчества Гайдара Б. Камов. -«Нижегородский листок» печатал объявления: «Продается малодержаный револьвер с коробкой патронов». Он носил короткоствольный плоский маузер в кармане брюк». Иметь маузер, да не пострелять -слишком большое искушение для пацана. Стрелял с дружком по окнам собора - это было. И был неумышленный выстрел в классе, когда одноклассники пытались отобрать оружие, - через много лет Гайдар опишет этот эпизод в повести «Школа». Но даже при патрулировании ему не пришлось пускать маузер в дело.
Своей активностью пацан так намозолил всем глаза, что никто не удивился, когда он обзавелся поручителями и в 1918-м подал заявление: «В комитет партии коммунистов. Прошу принять меня в Арзамасскую организацию РКП(б)» (ячейки комсомола еще не было). Решение приняли положительное, но осторожное: «Принять А. Голикова в партию с правом совещательного голоса по молодости и впредь до законченности партийного воспитания». Однако воспитывать было некогда. Через три месяца четырнадцатилетний большевик, попрощавшись с зареванными матерью и тремя сестренками, ушел в Красную армию. Так, по сути, закончилось детство Аркадия Голикова. И как бы к этому ни относиться, стоит признать: никто не стал бы принимать в амбициозную большевистскую партию образца 18-го года мальчишку, запятнавшего себя в мирной жизни «кровавыми проделками».

Филаша, выпьем, дурак!

В какой момент заканчивается ослепленный «революционной необходимостью» яростный Аркадий Голиков и начинается писатель-романтик, добрый друг детей Аркадий Гайдар? Неужто это - один человек? Можно лишь строить предположения о том, как круто повернувшееся колесо судьбы заставило отставного комбата что-то в ней понять и ужаснуться. Иначе откуда сны «по схемам», и припадки, и запои… Может быть, он убегал от самого себя в свои книги, в выдуманную жизнь с чистым и светлым горизонтом, в которой разделение на своих и врагов было четким, и потому не было вопроса, на чьей стороне правда - разумеется, на стороне его отважных и сильных духом героев. В этом ясном мире он назывался уже Гайдаром.
Есть разные версии, откуда взялся псевдоним. На вопросы он отвечал уклончиво, посмеивался. Самой романтичной расхожей версией, но и самой надуманной была красивая легенда о том, что в монгольском языке это слово означает «всадник, скачущий впереди».
Свой, мрачный, вариант изложил Солоухин: Гайдар - от хакасского слова «хайдар», что переводится как вопрос «куда?». Вроде бы Голиков в общениях с жителями только и твердил: «хайдар?», допытываясь, куда ушел Соловьев. Так его будто бы и прозвали. Однако псевдоним - не прозвище. Трудно представить себе, чтобы по собственной воле писатель взял себе имя, напоминающее о собственном зверстве.
Самое правдоподобное - шифр. Еще в Арзамасе Аркадий со школьным другом придумали игру - изобретательно зашифровывали все что ни попадя. Он вернулся в детство, создав причудливую аббревиатуру из букв своего имени и города: Голиков Аркадий из Арзамаса, где «из» было заменено на французское «д’», как в имени д’Артаньян. Получилось: Г(оликов) А(ркади)ЙДАР(замас). Головоломно, но по духу - очень на него похоже.
Это имя первыми узнали читатели Перми. После больничных передряг и периода растерянности, когда его комиссовали подчистую (но не за действия в Хакасии - а по здоровью), ему только и осталось, что взяться за журналистику. Помотавшись по стране, в 1925 году он осел в Перми, обосновался в газете «Звезда». Работалось и жилось легко, прошлое забилось в темные закоулки памяти - его заслонила любовь. Он женился на семнадцатилетней журналистке Лии Соломянской, родился сын Тимур. За год с небольшим Гайдар опубликовал около трех десятков рассказов и очерков и четыре повести, самая известная из них -«Р.В.С».
Безоблачное житье-бытье прервал скандал. Надо же было Гайдару сделать героем фельетона судебного следователя Филатова. Тот поднял бучу и довел дело до суда. Факты, изложенные в публикации, опровергнуть было невозможно, и обвинение в клевете рассыпалось. Но суд все же признал Гайдара виновным в оскорблении - придуманный автором собеседник Филатова обращался к тому со словами: «судейская душа, Филаша, выпьем, дурак». С того дня осторожный редактор газеты стал придираться к каждому слову, завернул несколько фельетонов. Гайдар перебрался в Свердловск, а затем в Москву.
Не к добру перебрался. Там Лия нашла новую любовь. Гайдар затосковал, запил. Из дневника: «А, в общем, - сутолока, вечеринки. И оттого, что некуда мне девать себя, не к кому запросто зайти, негде даже ночевать… В сущности, у меня есть только три пары белья, вещевой мешок, полевая сумка, полушубок, папаха
— и больше ничего и никого… Ночевки
- где придется. Деньги, безденежье, опять деньги. Относятся ко мне очень хорошо, но некому обо мне позаботиться, а сам я не умею».
Потом была работа в хабаровской газете «Тихоокеанская звезда», и снова Москва, и Клин, где он вновь женился и обзавелся приемной дочкой Женей. Выходили книги «Школа», «Дальние страны», «Военная тайна», «Голубая чашка»… Росла популярность. А его терзала раздвоенность, изводили сны, надвигались тени прошлого, и он все чаще проваливался в запои, резался бритвой, попадал в психушки и письма оттуда писал отчаянные.
Из письма Р. Фраерману: «Тревожит меня мысль - зачем я так изоврался. Казалось, нет никаких причин, оправдывающих это постоянное и мучительное вранье, с которым я разговариваю с людьми… образовалась привычка врать от начала до конца, и борьба с этой привычкой у меня идет упорная и тяжелая, но победить я ее не могу… Иногда хожу совсем близко от правды, иногда - вот-вот - и веселая, простая, она готова сорваться с языка, но как будто какой-то голос резко предостерегает меня - берегись! Не говори! А то пропадешь!»…
Что бы ни имел в виду Гайдар под этими «изоврался» и «берегись», поступки его свидетельствовали об открытой смелости, граничащей с безрассудством. В годы репрессий, когда он узнал, что арестовали его первую жену, он не раздумывая кинулся звонить всесильному Ежову: «За что ты мою Лийку арестовал!» Когда бессонными ночами люди с биением сердца прислушивались, по чью душу вновь грохочут сапоги на лестнице, он написал «Судьбу барабанщика», о мальчишке, отца которого арестовали. И взмокший от страха редактор переправлял повесть, чтобы получилось, что арестовали его за банальное воровство. Но оказалось - гайдаровский подтекст заштриховать невозможно.

Рикошетом с Гражданской

Никто никогда не видел Гайдара в штатской одежде. Гимнастерка, командирский ремень, сапоги, шинель, папаха. Военизированная одежда соответствовала внутреннему настрою.
Этот суровый настрой рефреном звучит в каждой его книге. Мир его героев-детей
- отражение мира взрослых без скидок на возраст - они погибают во имя светлых идеалов, разделяются на белых и красных
- один не выживет, если не убьет другого, борьба идеологий разделяет их мир. Даже самая поэтичная вещь Гайдара «Голубая чашка» не обходится без эпизодов, где
в очарование летнего умиротворенного пейзажа вторгаются военные учения или воспоминание о днях былых: «А того не знала глупая Маруся, что не ждет никогда Красная Армия, чтобы ее просили. А сама она мчится на помощь туда, где напали белые. И уже близко от Маруси продвигаются по степи наши красноармейские отряды. И каждая винтовка заряжена на пять патронов, а каждый пулемет - на двести пятьдесят»…
Аркадий Голиков, свято поверивший в коммунизм и ослепленно ринувшийся в борьбу за советскую власть, никуда не делся, он в этих книгах. И Аркадий Гайдар в своей полувоенной одежде никогда не покидал Гражданскую - его герои продолжили ее в своей детской, на поверку не такой уж мирной жизни. Впрочем, это отражало настрой всей страны.
И все же даже в этой черно-белой, без нюансов, жизни был момент - у Гайдара сработали тормоза. Его, такого непримиримого, замутило от аморального запашка, которым несло от истории с Павликом Морозовым. Была заказана повесть, в которой зарубленный топором 12-летний мальчишка должен был стать символом борьбы за колхозный строй. Гайдар вначале взялся, получил аванс и даже написал пару глав. Однако по мере углубления в материал понял, что занимается фальсификацией. Отказываться было поздно - первые главы напечатаны в журнале. Он ушел в спасительный запой. И больше никогда не возвращался к этой теме.
Зато знаменитый Тимур с его командой шагнул в повесть из реального события. Заболел сын приятеля Гайдара, срочно потребовалось лекарство, но времени объезжать аптеки одну за другой не было. Гайдар собрал мальчишек двора, выдал по бумажке с названием препарата и разослал в разные концы города. Лекарство было редким, все же один из пацанов нашел его. Азарт, с которым ребята кинулись на помощь, подал Гайдару идею повести. Вначале она называлась «Дункан и его команда», но против нерусского имени стеной встал идеологический отдел ЦК. После долгого перебора имен («Вася и его команда»? «Степа и его команда»? - злился автор, они сами не понимают, что это - не звучит?!) Гайдар остановился на имени сына. И не его была вина, что стихийно возникшая среди ребятни игра в Тимура была введена идеологическими чиновниками в ранг принудительного «тимуровского движения».
В 41-м, с началом войны, Гайдар стал рваться на фронт. С его букетом болезней и психических отклонений получил отказ. Он добился командировки в район боев, в Киев, в качестве корреспондента «Комсомольской правды». Первый же очерк «У переправы» был вынесен им из атаки, в которую он ринулся вслед за ротой. В том бою он добыл трофейный автомат и очень этим гордился. Последний из переданных им очерков рассказывал о ночном поиске, в который он ходил вместе с разведчиками. Во время беспорядочного отступления армии Гайдар пропал и лишь позже обнаружился в партизанском отряде.
Дальнейшие сведения отрывочны. Известно, что был он в отряде пулеметчиком и в стычках с немцами отважно отражал их натиск. И еще - он много писал, вел дневник отряда и всегда носил записи при себе.
Гайдар погиб в том же 41-м, 26 октября. Он и еще четыре партизана отправились к схрону с продуктами, чтобы пополнить запасы. У домика путевого обходчика их ждала засада. Первым это заметил Гайдар. Предупредить товарищей он мог единственным образом, и он это сделал - поднялся и крикнул: «Ребята! Немцы!» Тут же его скосила пулеметная очередь.
Остальные спаслись, но не смогли спасти записи Гайдара - они попали в руки врагов. Не немцев - полицаев. На этом участке леса, рассказывали впоследствии деревенские жители, немцев не было, он находился под контролем полицаев. А поскольку те были из местных, то и имя убийцы Гайдара местные охотно назвали - Яков Воропай. Говорят, он потом повесился.
Известно, что к немецким захватчикам переходили, как правило, люди, пострадавшие при раскулачивнии и расказачивании. Выходит, по большому счету, Голиков-Гайдар погиб от рук тех, кого сам беспощадно истреблял в Гражданскую. Судьба завершила мистический круг. Как будто это о нем строки окуджавской песни: «Я все равно паду на той, на той единственной, гражданской, и комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной».

Девяностые годы ― время Гайдара-опричника, Гайдара-карателя. Не давешний бог красного Олимпа, не доброглазый вожатый, играющий пионерам на сопилке ― ошарашенным согражданам предстал юный комбат на кровавом горячем жеребце: мчится Гайдар лесами Тамбова, горами Хакасии, гибельный, как всадник Апокалипсиса. Хрустят под копытами хакасские косточки, летят белогвардейские головушки, падают с рассеченными лицами белобрысые крестьянские дети, гулко хохочет комбат, скалит красную пасть. И такой яростный, что даже сами чекисты не выдержали, прогнали его прочь: ― Иди, ― говорят, ― Гайдар-палач, в Москву, да хорошенько подлечись...

Он и потом не угомонился, Гайдар. Вечерами, когда накатывала смертная тоска по крови, он сам себя резал бритвой, литератор-маньяк...

Новое гайдароведение ― «психиатрическое» ― сформировалось в начале девяностых. Эпиграфом к нему может служить знаменитая «дневниковая» фраза: «Снились люди, убитые мной в детстве… ».

У этой превосходной (кроме шуток, сильная строчка!) «снились люди » отсутствует первоисточник. То есть, нет такой замшелой общей тетради, пожелтевшего клочка бумаги, куда бы сам Гайдар записал это признание. Приснившиеся покойники проживают исключительно в исследовательском пространстве «нового гайдароведения». Мертвый отряд без роду-племени марширует строем из статьи в статью. Каждый новый текст ссылается на былое цитирование ― круговая порука. Петров говорит: ― Я прочел об этом у Иванова. Прижмешь Иванова ― он тычет на Сидорова, а Сидоров ссылается Петрова.

В таком же режиме существует и вся прочая «правда» о Гайдаре. А она страшна: красный Билли Кид, сгубивший ― Х. Л. Борхес не даст соврать ― не одну тыщу человек, не считая хакасов.

По крайней мере, писатель Владимир Солоухин, автор псевдо-документального романа «Соленое озеро» ведет счет на тысячи. Солоухинская правда сильна художественностью и деталью. Чего стоит одна хакасская бабушка из воспоминаний деятеля культуры Г. Топанова, старушка, заботливо собирающая в деревянную мисочку мозги сыночка, после того как юный психопат Гайдар размозжил ему голову из маузера...

Вот не было бы этой де-ре-вя-я-я-нн-ой (стеклянной или оловянной) миски с мозгами ― то можно было бы засомневаться, потому что очевидцу злодейства Топанову (пожалуй, единственный проименованный свидетель в «Озере») в тот момент было пять годков, но он помнил, что стрелял из маузера командир в папахе. А поскольку папаху на всю страну Советов носил только Аркадий Гайдар, то сами понимаете...

По-хорошему, злосчастная папаха как примета убийцы ― чуть более значительна, чем, допустим, штаны. Убийца был в штанах. А Гайдар штаны носил.

Но одной миски с мозгами мало. Нет масштаба. Две тыщи белых офицеров, что сдавались в плен, велел шашками посечь. Замочил ― и в прямом, и в переносном, и в путинском смысле ― в озере Божьем местных жителей: с тех пор там табу на отъевшуюся на человечине рыбу. Семьдесят шесть человек ― детей и старух включительно ― лично расстрелял из пулемета: поставил в шеренгу и выкосил. (Цифра 76 ― еще одна деталь, работающая на достоверность. Вот сто человек ― это сомнительно, а 76 ― вроде, достоверно. Но лично я бы написал ― 73. Это более оптимально. Или же 69. Можно и 81).

Есть даже цитата самого Сталина (тут Солоухин честно говорит ― «цитату приписывают Сталину») который, вроде бы сказал, подивившись делам кровавого юнца: «Мы то его простим, но простят ли его хакасы?». Создается впечатление, что в 1922-м году звериные выходки чоновца Аркадия Голикова получили всероссийский резонанс. Мелкий бес просил прощения, а Диавол с оглядкой грехи отпустил...

Но в 22-м году Сталин, только что занявший тогда еще сравнительно скромную должность генерального секретаря РКПб, не был уполномочен карать или миловать жестокого комбата из Енисейской губернии и произносить исторические фразы.

С «правдой» о Гайдаре есть одна серьезная закавыка. Нет ни одного документа, свидетельствующего о вырубке реликтовых офицеров, о пулеметных забавах и ледовом побоище на озере Божьем... Для серьезного исследования отсутствие материалов ― проблема.

На это у новых гайдароведов имелся выверенный ответ ― документы того страшного времени просто не сохранились. Поэтому зверства приходилось реконструировать своими силами ― на свой вкус.

Как же не сохранились документы? Вот они, в архиве. Каждый чих Гайдара зафиксирован. Куда поехал, что приказал ― весь Гайдар, как на ладони. Он действительно был под колпаком у ГПУ. Были доносы, его проверяли, допрашивали. И за все время расследования не поступило на восемнадцатилетнего комбата одной жалобы от местного населения, а уж, наверное, не упустили бы возможность составить бумагу и поквитаться с убийцей.

Гайдар, конечно же, свирепствует. Но исключительно в виртуальном пространстве психиатрического гайдароведения. Уличенное в клевете, оно выкручивается с иезуитской ловкостью.

Спрашивает, глядя в глаза: ― Время было страшное?

Отвечаю: ― Не простое...

― Гражданская война ― это братоубийственная бла-бла-бла?

Осторожно соглашаюсь: ― Бла-бла-бла...

― Бритвой-то Гайдар себя резал?

Крыть нечем: ― Было дело, резал. Но это ведь...

Облегченно: ― Ну вот, а вы говорите, Гайдар не убивал. Убивал как миленький. Он же чо-но-вец!

И как тут не привести характерный абзац из «Судьбы барабанщика»?

« ― Юрка, ― возразил я, ― никакого эскимо я не ел. Это вы ели, а я прямо пошел в темноте и сел на место.

― Ну вот! ― поморщился Юрка. ― Я купил на всех шесть штук. Я сидел с краю. Одно взял себе, остальные пять вам передал. Очень хорошо помню: как раз Чарли Чаплин летит в воду, все орут, гогочут, а я сую вам мороженое... Да ты помнишь, как Чарли Чаплин летит в воду?

― А помнишь, как только он вылез, веревка дернула ― и он опять в воду?

― И это помню.

― Ну, вот видишь! Сам все помнишь, а говоришь: не ел. Нехорошо, брат! »

Единственные засвидетельствованные мученики, принявшие смерть от гайдаровского пулемета, ― это цивилизованные немецкие национал-социалисты, заглянувшие в 1941 году с освободительной миссией в СССР. Прикрывая отступление партизанского отряда в лесу под Каневом, Гайдар положил их не один десяток. Гайдар стрелял, лейтенант М. Тонковид был вторым номером ― подавал ленты. Их пулеметный расчет задержал и отбросил отряд из двух сотен.

За подобный подвиг боец обычно получал орден ― в начале войны «Красную звезду». В конце, когда награды расточались охотнее, «Красного Знамени» или орден «Славы». А ведь это не один эпизод краткого партизанского периода Гайдара. До этого помог вывести полк из окружения. Отличился в боях под Киевом: на себе вынес из боя комбата И. Н. Прудникова ― тоже, по-хорошему, полагается орден; ходил с бойцами в разведку, взял «языка» ― еще орден или медаль «За отвагу»...

По совокупности, за один месяц (с 18 сентября, когда остался в окруженном Киеве, до 26 октября, дня гибели) писатель с избытком наработал на звезду Героя Советского Союза...

Лейтенант Тонковид войну пережил. Выжил и полковник Орлов, и комбат Прудников. Лейтенанты Сергей Абрамов и Василий Скрыпник (это их спас Гайдар на железнодорожной насыпи своим окриком: «Ребята, немцы!») тоже прошли всю войну. Все они были с Гайдаром в партизанском отряде под Каневом. Реальные свидетели его героической службы ― это вам не мифическая солоухинская бабка с коронным блюдом: мозги сына в деревянной миске.

А единственную боевую награду Гайдар получил аж в 1963 году ― посмертный орден «Отечественной войны» I степени. Тут Советская Родина проявила неожиданную скупость по отношению к погибшему герою.

Француз Экзюпери ― летчик-писатель, специалист по «тем, кого приручил» ― ушел на фронт, совершал вылет над океаном и не вернулся. Сгинул и стал мировой знаменитостью. Прекрасный романтический образ.

Но вот ей-богу, в сравнении с нашим Аркадием Петровичем, французский летчик больше похож на персонажа анекдота, героического митька, который, спасая даму, прыгает за борт лайнера ― «и сразу тонет».

20/08/18. Кристина Рудич.

Губернатор Кемеровской области Аман Тулеев подал в отставку 1 апреля 2018 года, через неделю после самой жуткой трагедии в истории города Кемерово - гибели 60 человек во время пожара в ТЦ «Зимняя Вишня». 21-летнее правление Тулеева было временем, когда в Кузбассе при поддержке областной администрации издавали многочисленные книги о губернаторе. Кемеровские историки докопались и до примечательного факта, связывающего Амана Тулеева и знаменитого советского писателя Аркадия Гайдара (деда реформатора Егора Гайдара).

История Колдыбая Тулеева.

О предках Тулеева рассказывает изданный в 2016 году «документально-художественный роман» «Дороги Тулеева» и вышедший тогда же документальный фильм на эту тему. Автором книги, получившей значительное распространение в Кузбассе, является экс-помощник Тулеева Людмила Поликанова.

Согласно тексту, у родного деда Амана Тулеева - Колдыбая - была весьма нетипичная биография, о подробностях которой долгое время не знал даже сам губернатор.

Колдыбай Тулеев - выходец из рода Адай казахского Младшего Жуза. В годы Гражданской войны он был представителем казахов при ставке белогвардейского атамана Дутова. Казахская Алашская автономия (Алаш Орда) была провозглашена в Семипалатинске в декабре 1917 года. Стоявшая у руля автономии партия «Алаш», придерживавшаяся политики умеренного казахского национализма, заключила союз с лидером оренбургских казаков Александром Дутовым. Утверждается, что Колдыбай Тулеев был офицером и советником атамана Дутова по национальным вопросам. Выбор его кандидатуры был связан с тем, что Колдыбай имел как военное, так и исламское религиозное образование - он окончил юнкерское училище и медресе.

О том, что эти сведения могут соответствовать действительности, говорят и косвенные данные других источников. Личный конвой атамана Дутова на самом деле состоял из казахов.

Аркадий Гайдар: рейд в Сибирь.

Согласно версии книги и фильма, Колдыбай Тулеев выполнял дипломатические поручения, будучи переговорщиком между белыми и красными. После того, как атаман Дутов отступил в Китай, судьба забросила Колдыбая в Сибирь, на территорию современной республики Хакасия - тогда Енисейской губернии. В 1922 году он попал в плен к красным, и был для них ценным заложником, как человек, через которого можно было подобраться к атаману Дутову. Одновременно в этих местах появился отряд части особого назначения, которым командовал 18-летний Аркадий Голиков - будущий известный детский писатель Аркадий Гайдар. Его направили сюда для уничтожения антисоветских повстанцев.

О дальнейших событиях в фильме повествуется следующим образом: «Гайдар был крайне неопытным и недалеким командиром ЧОНа, склонным к неоправданной жестокости. Столкнувшись с нехваткой мест для заключенных, он, не особо разбираясь, кто есть кто, приказал казнить всех лишних хакасов. Был среди обреченных и дед Амана Тулеева. Пленников вывели на берег Томи. Четверых хакасов зарубили сразу. Дед Колдыбай знал, что будут казнить, но оставался спокоен. Пока другие молили о пощаде, он сам сбросил с плеч рваную одежду и встал перед красноармейцем. Тот рубанул шашкой и отскочил, чтобы кровь на рубашку не брызнула. Заложник лишь покачнулся, но расправил спину, стал как будто выше ростом. «Кто же так рубит?» - выговорил красноармейцу».

В итоге, как утверждается, Аркадий Гайдар, недовольный промедлением, лично убил Колдыбая Тулеева:

«Гайдар сам выхватил клинок, подбежал и рубанул деда с разворота. Человек дернулся, но устоял на ногах. Гайдар побледнел, стал рубить тупо-исступленно, как мальчишки рубят палкой лопухи, а заложник все вставал и вставал. В истерике Голиков выхватил маузер».

Тело убитого казаха было сброшено красноармейцами в реку.

Сибирский след в биографии Аркадия Гайдара действительно был одним из самых неоднозначных. Применяемые коммунистическим командиром методы и убийства им стариков, женщин и детей не встретили понимания даже у однопартийцев. Гайдар был лишен права занимать руководящие должности. В дальнейшем детский писатель, со времен войны страдавший травматическим неврозом, не один раз лечился в психиатрических клиниках и наносил бритвой травмы сам себе, утверждая, что ему снятся убитые люди. В Хакасии Аркадия Гайдара до сих пор называют «красным палачом» и обвиняют в геноциде коренного населения.

Близкие же Амана Тулеева в советское время не распространялись о прошлом деда Колдыбая, поскольку боялись клейма родственников «врага народа». Отметим, что кузбасский губернатор во время своего пребывания в должности получил орден Дружбы (Достык) от президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, который позитивно отзывался о деятельности «Алаш-Орды» в годы Гражданской войны.

Впервые о психологических проблемах ветеранов заговорили в Америке после вьетнамской войны. После Афганистана эти же проблемы стали актуальны для наших парней.

Неужели мужчины всего за полвека так радикально изменились, что раньше для них побегать под пулями и убить себе подобных было делом обыденным, а сейчас - риском распада личности?

"Завидуйте нам, завидуйте, до самых седых волос. Вам никогда не увидеть того, что нам довелось..." - с выражением читали мы на пионерских линейках стихи советского поэта о Гражданской войне .

А потом наши одноклассники, с которыми мы под Битлов танцевали первый медленный танец, отправились на выполнение интернационального долга в Афганистан .

Многих из них мы уже никогда не увидели живыми. У тех, кто вернулся, тоже все как-то не сложилось. И мы не завидовали, что не увидели того, что им довелось...

В стране работают центры реабилитации участников войн, где молодым мужчинам не только подбирают протезы и инвалидные коляски, но и учат забыть о том, что страна послала их на смерть и сделала убийцами, советуют, как жить в мирных условиях, ладить в семье, трудиться на благо общества. Психологи объясняют этот феномен тем, что войны в Афганистане и Чечне были несправедливыми и политработа в армии сейчас не на высоте.

Мол, главное - вооружить человека идеей, и он с удовольствием пойдет на смерть "за царя, за власть Советов, за Сталина , за Родину". Говорят, где-то в кремлевских кабинетах умные консультанты уже занимаются формулировкой государственной идеи , во имя которой будет жить страна и ради которой не жаль будет отправлять своих сыновей на бойню...

"Всадник, скачущий впереди..."

Я вспомнила этот перевод псевдонима Гайдара, когда случайно наткнулась на томик Аркадия Петровича, подаренный мне в день десятилетия.

В 1972 году, через тридцать лет после гибели, Гайдару за детские книги была присуждена премия Ленинского комсомола. "Военная тайна", " Тимур и его команда " переезжали со мной из города в город, из общежития - в коммуналку, а потом с квартиры на квартиру.

Романтические произведения о мальчиках и девочках, об их правильной дружбе, о любви к Советской Родине, о вредителях, о предчувствии новых войн и безусловных побед, написанные в приснопамятных тридцатых годах, сыграли немалую роль в становлении нашего мировоззрения.

Сам Гайдар ассоциируется с простыми характерами своих героев. Его биография всегда казалась безупречной и понятной. Герой Гражданской войны , ставший писателем и героически погибший в первые месяцы Великой Отечественной... [Аркадий Гайдар: романтика прицельного выстрела ]

Имя его носят теплоходы, улицы, библиотеки. Сын Гайдара стал контр-адмиралом, а внук - самым молодым премьер-министром. Как не завидовать.Разве подумаешь, что за блестящим фасадом героической биографии скрывается страшная и печальная тайна. Больше медицинская, чем государственная...

О "банде Гайдара" еще не забыли

Письмо Аркадия сестре Наташе: "Красноярск, 17 января 1923 года, вторник

Мне приходится уехать на месяц в Физиобально-терапевтический (физиобальнеотерапевтический???) институт в Томск.На днях по поручению губкома был созван консилиум , и врачи определили: истощение нервной системы в тяжелой форме на почве переутомления и бывшей контузии , с функциональным расстройством и аритмией сердечной деятельности".

Истощение нервной системы не было уловкой для избежания наказания. В историю болезни органично вписывается история жизни. Вот строки автобиографии Гайдара:

"Родился 9 января 1904 года в гор. Льгов Курской области.

Из пятого класса Арзамасского [ Дом -музей А .П. Гайдара] училища (реального) ушел в Красную Армию добровольцем, был членом РКСМ .

Потом был командиром 58-го отдельного полка армии по подавлению восстания в Тамбовской губернии (антоновщина ), по ликвидации которой был назначен начальником второго боевого района, на границе Монголии (Тана-Тувы), где только что прошли части белого полковника Олиферова и остатки офицерской банды Соловьева.[ Барон Унгерн - Бог войны ]

Тут я начал заболевать (не сразу, а рывками, периодами). У меня нашли травматический невроз. Несколько раз лечился.В ноябре 1924 года был уволен с выдачей выходного пособия по болезни из РККА .Взысканий, кроме нескольких дисциплинарных (не крупнее 1-3 суток гауптвахты), не было.

Арк. Гайдар-Голиков".

Наверное, такая же судьба была у сотен российских мальчишек, родившихся в интеллигентных семьях, учивших в гимназиях и реальных училищах закон Божий , да так и не доучивших. Их законом стали законы классовой борьбы .

Аркадий ушел воевать, когда ему не было пятнадцати лет. Он бредил военными подвигами с той поры, когда его отец, Петр Исидорович , сельский учитель, ушел на фронты 1-й мировой. В общем-то, с той поры семьи у него и не было. Вернувшись с войны, отец женился на другой женщине.

"Два с половиной года прошло с тех пор, как я порвал всякую связь, мой друг, с тобою, - писал сын отцу.- За это время я не получил ни одного письма, ни одной весточки от тебя, мой славный и дорогой папа... Я ушел в армию совсем еще мальчиком, когда у меня, кроме порыва, не было ничего твердого и определенного. И, уходя, я унес с собой частицу твоего миропонимания и старался приложить его к жизни, где мог..." (Красноярск, 23 января 1923 года).

Мать, Наталья Аркадьевна, акушерка, активно занималась большевистской работой и умерла в 1924 году от скоротечной чахотки в должности заведующей губздравотделом в Киргизии . Она гордилась своим сыном-командиром и на смертном одре писала, что завещает ему жизни своей не щадить за власть Советов.

Аркадий мечтал о том, что у него самого будет идеальная семья

В Перми он женится[вторым браком ] на семнадцатилетней комсомолке Руве- Лии Лазаревне Соломянской , в 1926 году в Архангельске у них родился сын Тимур.

Когда вышла первая книга Гайдара, семья переехала в Москву.

Гайдар резался. Лезвием безопасной бритвы

"...Мне пришлось за мою долгую жизнь иметь дело со многими алкоголиками - запойными, хроническими и прочими. Гайдар был иным, он зачастую бывал "готов" еще до первой рюмки. Он рассказывал, что детально обследовавшие его врачи вывели такое заключение: алкоголь - только ключ, открывавший дверь уже разбушевавшимся внутри силам*. Конечно, верить Гайдару на слово - дело опасное, но этот его рассказ отвечает тому, что я видел собственными глазами.

Однажды мы (Е.И. Титов и я), жившие в одной редакционной квартире с Гайдаром, начали замечать в его поведении что-то неладное. Мы знали о его болезни и принялись уговаривать, пока не поздно, обратиться к больницу. Наконец, после долгого сопротивления, он согласился. Втроем мы направились на поиски психолечебницы. С трудом добрались. В вестибюле Гайдар сразу опустился на ступеньки, и мы стали ждать врача... Гайдар искоса взглянул на нас и сказал: "Хорошие у меня товарищи, куда привели".

Врач принял нас сухо. Выслушал, посмотрел на Гайдара и взять его в больницу отказался. Он, видимо, не привык, чтобы к нему являлись добровольно и не набедокурив, а потому не признал Гайдара больным.

Дорога обратно далась еще труднее. Гайдар еле передвигал ногами. У меня было время, я работал в ночной редакции, но Титову пора было сдавать в набор телеграммы, и он ушел вперед, оставив нас вдвоем. Едва Титов ушел, Гайдар бессвязно, заплетающимся языком стал обвинять Титова в том, что тот будто бы сказал: "Лучше бы вы со славой погибли в бою".

Гайдар производил полное впечатление пьяного, хотя не пил ни капли. По дороге мы встретили нескольких знакомых и, несмотря на мои возражения, они увели Аркадия к себе. Вернулся он в дым пьяным и с первых слов объявил, что убьет Титова. "Где он?" Тому, что Титов еще не приходил из редакции, он не поверил. Вошел в титовскую комнату - никого. Тогда, взяв стул за спинку, принялся выбивать в окнах одно стекло за другим. Перевернул вверх ногами кровати, стол, стулья. Потом вышел в коридор с большой боржомной бутылкой в руке.

Смеркалось, света не было. Я метался от Гайдара к воротам, чтобы подкараулить и предупредить Титова

Позади нашего дома, во флигеле, жил Зайцев - секретарь Полномочного представительства ОГПУ по Дальневосточному краю. Услышав шум, он выскочил на крылечко флигеля и заорал: "Что тут происходит?" И в тот же миг непредсказуемая Хабаровская электростанция дала ток и перед Зайцевым предстал в окне ярко освещенный Гайдар с поднятым кверху стулом. Потом они сидели в саду и обменивались военными воспоминаниями. Потом Гайдар ушел в дом.

Я сказал Зайцеву, что напрасно он пустил Гайдара одного: сам-то я уйти со своего поста не мог, чтобы не упустить Титова. "Это прекрасный парень, - воскликнул Зайцев в ответ. - Я за него ручаюсь. Мы, старые чекисты, умеем разбираться в людях". Тут раздался звон стекла - Гайдар добивал уцелевшее окно, - и знаток людей проворно побежал в дом.

В этом случае ярость Гайдара была направлена вовне - на другого человека. Но видел я и иную ситуацию - когда эксцессы его гнева были направлены на него самого.

Я был молод, ничего подобного отроду не видел, и та страшная ночь произвела на меня ужасающее впечатление. Гайдар резался. Лезвием безопасной бритвы. У него отнимали одно лезвие, но стоило отвернуться, и он уже резался другим. Попросился в уборную, заперся, не отвечает. Взломали дверь, а он опять режется, где только раздобыл лезвие. Увезли в бессознательном состоянии, все полы в квартире были залиты свернувшейся в крупные сгустки кровью... Я думал, он не выживет.

При этом не похоже было, что он стремился покончить с собой; он не пытался нанести себе смертельную рану, просто устраивал своего рода "шахсей-вахсей". Позже, уже в Москве, мне случалось видеть его в одних трусах. Вся грудь и руки ниже плеч были сплошь - один к одному - покрыты огромными шрамами. Ясно было, он резался не один раз...

Вообще представление о Гайдаре как об эталоне благополучного советского писателя далеко от истины

С юных лет он поверил в идеи революции, сражался за них, остался им верен. И что же? Он вне партии, исключен еще в конце Гражданской войны .Всю жизнь его тянуло ко всему военному, нет у него ни одной книги без Красной Армии, даже одевался он на военный лад. И что же? Уволен из армии по чистой - из-за той болезни, что описана выше...

И вдобавок постоянные рецидивы болезни, сопровождаемые запоями и прочими эксцессами, мешавшими нормальной творческой работе. Он никогда не успевал сдать рукопись в срок, вечно спешил, хватал авансы, изворачивался, чтобы не платить неустойку.

К усидчивому труду он был способен лишь временами. Многое начинал и бросал, не окончив. В Хабаровске однажды он начал было диктовать машинистке статью, но засуетился, сказал, что забыл дома блокнот, и вдруг выскочил из окна. На том дело кончилось - Гайдар запил...

Гайдар еще в Гражданскую войну насмотрелся всякого. Ведь дисциплина в Красной Армии держалась на расстрелах. А Гайдар еще мальчишкой служил в ЧОНе[Часть особого назначения ]. Думаю, что категория справедливости еще тогда перестала его интересовать. Только - целесообразность. Ведь и пленных он расстреливал во имя целесообразности - слишком много бойцов конвоя потребовалось бы для отправки пленных в тыл. Проще было расстрелять...

Гайдар был по-своему очень цельный человек. В то, что писал, верил. В том числе и в счастливую "страну Гайдара".

* Врачу вышеописанные события позволяют достаточно точно классифицировать душевный недуг писателя: маниакально-депрессивный психоз на фоне хронического алкоголизма, посттравматической энцефалопатии.

"Некому обо мне позаботиться, а сам я не умею..."

Из дневника А. Гайдара Хабаровск 20 августа 1931 Психбольница

Очень хочется крикнуть: "Идите к чертовой матери!" Но сдерживаешься. А то переведут еще вниз в третье отделение, а там у меня за одну ночь украли папиросы и разорвали на раскурку спрятанную под матрац тетрадку.

За свою жизнь я был в лечебницах раз, вероятно, 8 или 10 - и все-таки это единственный раз, когда - эту Хабаровскую, сквернейшую из больниц, - я вспомню без озлобления, потому что здесь будет неожиданно написана повесть о "Мальчише-Кибальчиш е ".

Сегодня выписываюсь из больницы. Итак, год прошел. Но, в общем, ничего особенного не случилось, жизнь идет своим чередом, и в конце концов видно, что не такое непоправимое у меня горе.

Москвы я больше не боюсь.

Москва Выступал по радио - о себе.

А в общем - сутолока, вечеринки. И оттого, что некуда мне девать себя, не к кому запросто зайти, негде даже ночевать... В сущности, у меня есть только три пары белья, вещевой мешок, полевая сумка, полушубок, папаха - и больше ничего и никого, ни дома, ни места, ни друзей.

И это в то время, когда я вовсе не бедный, и вовсе уже никак не отверженный и никому не нужный. Просто - как-то так выходит. Два месяца не притрагивался к повести "Военная тайна ". Встречи, разговоры, знакомства... Ночевки - где придется. Деньги, безденежье, опять деньги.

Относятся ко мне очень хорошо, но некому обо мне позаботиться, а сам я не умею. Оттого и выходит все как-то не по-людски и бестолково.Вчера отправили меня, наконец, в дом отдыха Огиза дорабатывать повесть.

Вчера выписался из больницы "Сокольники" - был туман мозга. Сегодня очень тепло, солнце.

Я до первого марта в лечебнице - лечат меня инсулином . Это какой-то сильно крепкий медикамент, от которого малодушные люди теряют сознание. Я не терял ни разу.

Из письма к писателю Р. Фраерману : "Я живу в лечебнице "Сокольники". Здоровье мое хорошее. Одна беда: тревожит меня мысль - зачем я так изоврался. Казалось, нет никаких причин, оправдывающих это постоянное и мучительное вранье, с которым я разговариваю с людьми... образовалась привычка врать от начала до конца, и борьба с этой привычкой у меня идет упорная и тяжелая, но победить я ее не могу...

Иногда хожу совсем близко от правды, иногда - вот-вот - и веселая, простая, она готова сорваться с языка, но как будто какой-то голос резко предостерегает меня - берегись! Не говори! А то пропадешь! И сразу незаметно свернешь, закружишь, рассыплешься, и долго потом рябит у самого в глазах - эк, мол, куда ты, подлец, заехал!..

Мне советуют взять так называемый государственный заказ на пьесу к 25-летию Советской власти. Такой же заказ мне предложили через Комитет по делам кинематографии. Ответа до выхода из лечебницы не дал никому. Настроение неровное".

Штурм литературы

Можно сказать, что герой Гайдара - это Раскольников , который идет до конца, ничего не пугаясь: потому что по молодости лет и из-за уникальности своего жизнеощущения просто не знает, что можно чего-то испугаться, просто не видит того, что так мучит петербургского студента: тот обрамляет свою топорную работу унылой и болезненной саморефлексией, а этот начинает весело палить из браунинга после следующего внутреннего монолога: "Выпрямляйся, барабанщик! - уже тепло и ласково подсказал мне все тот же голос. - Встань и не гнись! Пришла пора!"

Гайдар создал убедительный и такой же художественно правдивый образ сверхчеловека

Сережа абсолютно аморален , и это неудивительно, потому что любая мораль или то, что ее заменяет, во всех культурах вносится в детскую душу с помощью особого леденца, выработанного из красоты .

На месте пошловатого фашистского государства "Судьбы барабанщика" Сережины голубые глаза видят бескрайний романтический простор; он населен возвышенными исполинами, занятыми мистической борьбой, природа которого чуть приоткрывается, когда Сережа спрашивает у старшего сверхчеловека, майора НКВД Герчакова, каким силам служил убитый на днях взрослый. "Человек усмехнулся.

Он не ответил ничего, затянулся дымом из своей кривой трубки (sic!), сплюнул на траву и неторопливо показал рукой в ту сторону, куда плавно опускалось сейчас багровое вечернее солнце".

Итак, что написал Гайдар, мы более или менее выяснили. Теперь подумаем, почему. Зачем бритый наголо мужчина в гимнастерке и папахе на ста страницах убеждает кого-то, что мир прекрасен, а убийство, совершенное ребенком, - никакой не грех, потому что дети безгрешны в силу своей природы?"

Многие записи в его дневниках не поддаются прочтению, - пишет один из исследователей. - Гайдар пользовался специально разработанным шифром . Иногда он отмечал, что его мучили повторяющиеся сны "по схеме 1" или по "схеме 2". И вдруг открытым текстом, как вырвавшийся крик:

"Снились люди, убитые мной в детстве..."

Закрывая "Судьбу барабанщика", мы знаем, что шептал маленькому вооруженному Гайдару описанный им теплый и ласковый голос. Но почему же именно этот юный стрелок, которого даже красное командование наказывало за жестокость, повзрослев, оставил нам такие чарующие и безупречные описания детства? Связано ли одно с другим? В чем состоит подлинная судьба барабанщика? И кто он на самом деле?

Наверное, уже настала пора ответить на этот вопрос. Среди бесчисленного количества насекомых, живущих на просторах нашей необъятной страны, есть и такое - муравьиный лев .

Во время первой фазы своей жизни это отвратительное существо, похожее на бесхвостого скорпиона , которое сидит на дне песчаной воронки и поедает скатывающихся туда муравьев.

Потом что-то происходит, и монстр со страшными клешнями покрывается оболочкой, из которой через неделю-две вылупляется удивительной красоты стрекоза с четырьмя широкими крыльями и зеленоватым брюшком.

И когда она улетит в сторону багрового вечернего солнца, на которое в прошлой жизни могла только коситься со дна своей воронки, она, наверное, не помнит уже о съеденных когда-то муравьях. Так, может... снятся иногда. Да и с ней ли это было?" Тимур и его команда ", 1940). Погиб в бою в тылу врага Россиянин и создатель «Тимур и его команды » Аркадий Петрович Голиков по молодости принял фамилию-прозвище Гайдар, что по-тюркски означает «петух ». В Хакасии , по исследованию Владимира Солоухина , он пребывал долгое время и оставил о себе, мягко говоря, плохую память. Хакасы считают его жестоким, кровавым карателем. Аркадий Гайдар действительно страдал приступами неконтролируемой ярости, бешенства даже в 30-х годах. Женился вторым браком на Руве-Лие Лазаровне Соломянской. Соломянская Рува- Лия Лазаревна . Родила сь 05.05.1907, Минск. Сценарист.В 1928-1929 училась в Ленинградском институте коммунистического воспитания им. Н.К.Крупской (заочно). Лия Лазаревна Соломянская (1908--1986), была дочерью большевика с дореволюционным стажем, уроженца Минской губернии Лазаря Григорьевича. Она была журналисткой, из организаторов пионерского движения в Перми. Была членом редколлегии пермской газеты "На смену", работала на радио. В кино с 1935 года (сначала на "Мосфильме", затем - зав. Сценарным отделом "Союздетфильма"). В 1936--1940 гг. она провела в акмолинских лагерях ГУЛАГ а, по выходу из которых работала на киностудии "Союздетфильм".В годы Великой Отечественной войны - военный журналист газеты "Знамя". После войны сотрудничала в различных газетах и журналах. У нее уже был ребенок - сын [ а может дочь Женя? ] , которого Аркадий Петрович усыновил. Тимур Аркадьевич женился на Ариадне Павловне Бажовой , дочери Валечки Иваницой. Внук Гайдара, Егор Тимурович , сотрудник центральной партийной прессы ЦК КПСС[Заместитель главного редактора журнала "Коммунист" ] . Женат вторым браком на Марине - дочери писателя-фантаста Аркадия Натановича Стругацкого . Натан Залмонович Стругацкийбыл профессиональным революционером-ленинцем. В Перми торжественно открыли мемориальную доску, посвященную Аркадию Гайдару. Укреплена она на здании областного Дома журналистов, где когда-то размещалась редакция первой пролетарской, а нынче самой тиражной областной газеты "Звезда". В "Звезде" 22-летний бывший комполка Аркадий Голиков и начинал свою работу журналистом. Именно в Перми родился его литературный псевдоним - "Гайдаром" он подписал свой первый художественный рассказ "Угловой дом". Здесь будущий писатель прожил почти два года, оставил после себя славу не только яркого журналиста, но и, судя по байкам, лихого парня и любимца женщин. Отсюда он увез жену, красавицу и комсомолку Руву- Лию Лазаревну Соломянскую , которая родила ему сына Тимура. Тимур Гайдар. Голиков Аркадий из Арзамаса Гайдар погиб намного позже официальной даты его смерти . Так утверждают жители села Тулинцы Мироновского района на Киевщине. В моём журналистском архиве есть немало разных записей. Одни стали темами публикаций, а другие лежали, как говорят, мертвым грузом. И не думалось, что когда-то они увидят свет. В частности, новая версия гибели Аркадия Гайдара... Г енетика - не лженаука . Вот вам и генная цепочка: дед Аркадий - сын Тимур - внук Егор... Жена Тимура и мать Егора Гайдаров Ариадна Павловна Бажова о трех семейных юбилеях «Пастух» юных читателей . ... И вот случайно взял я в руки «Словарь украинского языка», составленный в начале века Борисом Гринченко, раскрыл на букве «г». «Гайдар - пастух овец... Это слово употребимо в Змеевском уезде Харьковской губернии». Круг сузился. Я начал искать в биографических справках Аркадия Гайдара упоминание о его посещениях Харьковщины, а именно, Змеевского района.... ... трех контактов с кланом Гайдаров мне хватило , чтоб задуматься о судьбе этого клана, о его главной Военной Тайне. Кажется, она в том, что Гайдары - клан неудачников... .... начинали мы по сути с Аркадия Гайдара и его жены Лии Соломянской . В этом же самом здании. Здесь, где была завязана вся телефонная сеть Архангельска, открылась в 1928 году первая в области радиостудия. Радио было городским. Гайдар и его жена уловили общественный интерес к звучащему слову. Гайдар любил делать обзоры писем горожан - это был образец прямого эфира. Гайдар комментировал письма иногда с иронией, иногда доброжелательно, сочувственно. В гайдаровских программах звучала также информация о жизни Архангельска... Кстати сказать , этот полковник Соломянский - брат Лии Соломянской, бабушки Егора Гайдара. Вообще, в техническом составе было много евреев В Перми он женится на семнадцатилетней комсомолке Лии Лазаревне Соломянской, в 1926 году в Архангельске у них родился сын Тимур Дальше Борис Камов начинает рассказывать о Гайдаре 30-х годов и о том, как Аркадий Петрович несколько раз звонил наркому Ежову, пытаясь выручить свою бывшую жену Лию Соломянскую. Но это все равно, как если бы стали обвинять, скажем, Буденного в том, что он много зарубил шашкой людей, а в опровержение этого рассказали бы, что в тридцатые годы Семен Михайлович "курировал" племенное коневодство в СССР. Ну да, курировал. А в 20-е годы рубил шашкой людей. В Советском Энциклопедическом словаре (однотомном) дается такая справка; "Части Особого Назначения (ЧОН). Военно-партийные отряды в 1919-25 годах при заводских ячейках, райкомах, горкомах, губкомах партии для помощи Советским органам в борьбе с контрреволюцией". Коротко и не очень внятно. В десятитомной Малой Советской энциклопедии тоже очень краткая справка: "ЧОН . Были созданы в Советской России в годы гражданской войны для борьбы против контрреволюции. Формировались из комсомольцев и коммунистов. В 1921 году ЦК РКП (б) утвердило положение о ЧОН . Общее руководство осуществлялось ЦК РКП (б), обкомами и губкомами. ЧОН сыграли значительную роль в защите завоеваний Соц. революции. С переходом к мирному строительству ЧОН в 1924 году были расформированы".