Борьба Всеволода Чаплина. На отставку одного из самых известных священников РПЦ
Дата рождения: 31 марта 1968 г. Страна: Россия Биография:В 1990 г. окончил Московскую духовную семинарию, в 1994 г. — . Защитил кандидатскую диссертацию «Проблема соотношения естественной и богооткровенной новозаветной этики в современной зарубежной инославной и нехристианской мысли».
С 1985 г. — сотрудник Издательского отдела, с 1990 г. — Московского Патриархата.
Возглавлял cекретариат ОВЦС МП по взаимоотношениям Церкви и общества. В 2001-2009 гг. — заместитель председателя Отдела внешних церковных связей.
В 1990-2000 гг. состоял членом Центральных комитетов (ВСЦ) и Конференции европейских церквей (КЕЦ), был сомодератором комиссии «Церковь и общество» КЕЦ, членом комиссии Церквей по международным делам ВСЦ.
В 1999 г. возведен в сан протоиерея.
С 31 марта 2009 г. по 24 декабря 2015 г. — председатель (см. за 2009 г. и за 2015 г.). До — заместитель главы .
Входил в состав Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте России ().
Член Союза писателей России. Действительный член Академии российской словесности.
Образование:1990 г. — Московская духовная семинария.
1994 г. — Московская духовная академия (кандидат богословия).
Награды:Церковные:
- 1996 г. — орден св. блгв. кн. Даниила Московского III ст.;
- 2005 г. — орден свт. Иннокентия Московского II ст.;
- 2010 г. — св. блгв. кн. Даниила Московского II ст.;
- 2013 г. — прп. Сергия Радонежского III ст.
Светские:
- 2009 г. — орден Дружбы;
- орден Российского Императорского дома св. Анны II ст.;
- ряд общественных наград.
Бывший глава синодального Отдела по взаимоотношениям церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин вступил на путь "обличителя". Не сказать, что поступок оригинальный. Отец Всеволод не первый, да и не последний. Но все же какой-то совершенно предсказуемый шаг. Меня обидели и теперь я не могу молчать, выскажу все, что на душе копилось все эти годы...
Поступок, в общем-то, ничем не отличающийся от поведения некоторых . Которые, занимая определенные должности, вынуждены были мириться с существующей несправедливостью. Страдали, но терпели. До той поры, пока не их просили освободить место. И вот тут-то и приходило время рубануть наотмашь.
Напомним, отец Всеволод был 24 декабря освобожден от должности главы синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества. Решение об этом принял .
Кроме того, был учрежден отдел по взаимоотношениям церкви с обществом и СМИ путем слияния информационного отдела и отдела по взаимоотношениям церкви и общества, который ранее возглавлял Всеволод Чаплин. Новую структуру возглавил руководитель информационного отдела .
Сам протоиерей объяснил свою отставку разногласиями с предстоятелем Русской православной церкви. На это руководитель пресс-службы Александр Волков сказал, что "оставляет заявления Всеволода Чаплина на его совести". "Вступать в бессмысленную полемику не представляется целесообразным", - подчеркнул он.
Вообще, конечно, есть определенная проблема. Коль скоро отец Всеволод ныне заявляет о неких разногласиях с патриархом, то это означает, что они копились довольно длительное время. Едва ли можно предполагать, что эти разногласия возникли вдруг...
Ну а если так, то чью точку зрения до своей отставки представлял - свою собственную или всей Русской православной церкви? И не уместно ли в таком случае задаться вопросом, не выдавалась ли личное мнение отца Всеволода за мнение всей РПЦ?
"Обратили внимание, с какой готовностью либеральные СМИ, постоянно критиковавшие Чаплина, сегодня сообщают о его "пророчествах"? Так и слышится: "Чаплин - фу-у-у, но сейчас ведь нужную вещь сказал про патриарха, надо срочно давать, подольше подержать на главной. Дальше следим за всеми его высказываниями", - отметил председатель совета директоров ООО "Правда.Ру" Вадим Горшенин .
По его мнению, основная причина инцидента с Чаплиным - так называемая "болезнь пресс-секретарей".
"Когда пресс-секретари считают себя практически главами ведомств, их лицами, ушами и языками. Чаплин вот тоже говорит про то, что в РПЦ нужны разные взгляды. Да, нужны, но ты ведь, имея статус официального представителя Церкви, пользовался им для донесения только своей точки зрения. Практически Чаплин посягнул на полномочия патриарха", - считает Вадим Горшенин.
"И с этой точки зрения, будь отцы церкви столь же развязны, как гражданские, они б повторили сцену с (пресс-секретарем президента Вячеславом) Костиковым на теплоходе. После которой Костиков, напомню, молчал. Здесь же поступили с человеком вполне демократически, а из него полилось... по трубам . Собственно говоря, такая реакция абсолютно несимпатизирующих РПЦ медиа является констатацией деятельности Чаплина по посту официального представителя Церкви. И правильно, что сняли", - констатирует он.
Стоит, кстати, уточнить, что Всеволод Чаплин лишился должности, но не сана. Ко всему прочему, являясь настоятелем храма святителя Николая на Трех Горах в Пресненском районе Москвы. В связи с чем уместен еще один вопрос - об уместности нынешних весьма резких и вызывающих заявлений протоиерея. Уж про что, а про смирение в данном случае речь точно не идет.
По просьбе "Правды.Ру" ситуацию прокомментировал протоиерей, ректор Саранского духовного училища, председатель отдела по взаимодействию церкви и общества Мордовской митрополии .
"Отец Всеволод очень интересный, глубокий, ответственный человек. Он хорошо знает, владеет ситуацией, связанной с церковью, обществом. Он действительно внес очень большой вклад церкви", - отметил он.
Однако, подчеркнул отец Александр, внутри отдела, который возглавлял Всеволод Чаплин, имелись проблемы. "Например, даже не было разработано единого положения об отделе, которое могло быть передано на уровне епархии. Не была четко структурирована работа с подразделениями других регионов. Мне кажется, это такая внутренняя деятельность. Такое ощущение, что отец Всеволод занимался всем, но не хотел сосредотачиваться. То есть не было стратегического видения. И в силу этого, не было понятно, куда же мы идем, куда двигаемся", - сказал он.
"Мне кажется, что проблема тех комментариев, которые отец Всеволод сейчас дает, и вообще сама ситуация, связана отнюдь не со , как отец Всеволод пытается представить, а с самим отцом Всеволодом. Потому что слишком экстравагантны заявления. Которые не только не подкрепляли его репутацию, но и являлись, вместе с тем, некоторыми "притчами во языцех". Например, заявления о необходимости соединения социалистического пути, коммунистического пути с монархией. Это же прямо противоречит самой социокультурной модели концепции того общества, которое мы сейчас строим", - отметил Александр Пелин.
"Мне кажется, отцу Всеволоду сейчас нужно успокоиться. Кротко, смиренно, как искреннему христианину просить благословения и начать заниматься тем делом, на которое его благословит Святейший.Он действительно очень талантливый человек, обладающий огромным интеллектуальным потенциалом. Один из умнейших людей, с которыми я знаком. Очень жалко, если этот талант будет растрачен в базарной полемике, конфликтности, которую сейчас он зачем-то вокруг себя, имени, образа создает", - сказал отец Александр.
С.ДОРЕНКО: Всеволод Анатольевич, здравствуйте. Вы знаете, я здесь…
В.ЧАПЛИН: С кем имею честь?
С.ДОРЕНКО: Доренко.
В.ЧАПЛИН: А, здравствуйте, приветствую вас.
С.ДОРЕНКО: Всеволод Анатольевич, я, если позволите, высказал два критических соображения в ваш адрес в своей утренней программе «Подъем».
В.ЧАПЛИН: Пожалуйста.
С.ДОРЕНКО: И тотчас сказал, что абсолютно небезынтересна была ваша деятельность по выходу церкви на улицу, в некое подобие христианской демократии в политике, что, наверное, абсолютно нужно русской политической жизни. Вот, смотрите, критическое соображение заключается в том, что вы, конечно, не можете спорить с патриархом, и не может быть равновеликим или даже одного порядка. А позитив, мой интерес к вам, как к политику, что церковь необходима создать некую христианскую демократию и прийти не только к людям воцерковленным, но и к людям колеблющимся, атеистам – ко всем. И здесь я вижу ваш вклад. Вот, пожалуйста, прокомментируйте.
В.ЧАПЛИН: Я бы не называл это обязательно демократией, но общественное христианское действие нам, конечно, нужно, и оно должно быть смелым, оно должно быть откровенным, нам не нужно бояться каких-то людей власть имущих, даже высокопоставленных, спорить с ними, говорить, в чем они правы, а в чем нет. И говорить это нужно сегодня не кулуарно, а как можно более широко, открыто, чтобы все люди это слышали, потому что кулуарными методами сегодня уже ничего не добьешься, нужно какое-то общественное действие. Ну а то, что касается святейшего патриарха, вы знаете, все было нормально, пока этот человек не перестал понимать, что он – это коллективный проект, он должен выражать не только свое мнение, а мнение разных людей в церкви, которые, в общем, этот проект «патриарх Кирилл» создали. Когда он решил, что он есть в церковном общественном пространстве только один и сам, все и поплыло, извините, начиная еще с Андрея Кураева и заканчивая не только ситуацией со мной, а еще, я думаю, многими и многими ситуациями.
С.ДОРЕНКО: В ваших словах почти сомнение, что он удержится, что сумеет удержать власть.
В.ЧАПЛИН: Думаю, что не сумеет.
С.ДОРЕНКО: Не сумеет?
В.ЧАПЛИН: Думаю, что это противоречие между верой в личную харизму, и только в нее, и окружающей реальностью будет усиливаться. Жалко, конечно, человека, но мне кажется, он не на правильном пути.
С.ДОРЕНКО: Всеволод Анатольевич, получается, что патриарха привела к власти какая-то группа, а могла не привести…
В.ЧАПЛИН: Просто все надеялись, что человек будет выслушивать разные точки зрения, консультироваться с людьми, принимать решения системно. Сейчас, увы, очень многие решения принимаются без всякого обсуждения, на ходу, где-нибудь в коридоре, люди начинают с серьезными вопросами за ним бегать, пытаться в течение минуты, полминуты что-то обсудить – и так принимаются важнейшие решения, в то время как системные документы лежат иногда по нескольку месяцев и не рассматриваются. Момент в чем – очень много вопросов замкнуто лично на его святейшестве, он не способен, как никакой человек не был бы способен, все эти вопросы рассмотреть сам. Поэтому нужно было вовремя передавать полномочия, а не пытаться сделать все самостоятельно и замыкать всю власть на себя.
С.ДОРЕНКО: А может быть, что это ваше личное? Иногда же бывает трудно отделить личное ощущение от общественного, потому что мы в конечном итоге через себя пропускаем. Может оказаться, что вы были допущены чаще и больше, входили в кабинет чаще, были востребованы, а затем что-то поменялось, и вы говорите о лично своих обидах и ощущениях?
В.ЧАПЛИН: Вы знаете, нет. Дело в том, что практически все синодальные учреждения лишены возможности в системном режиме обсуждать вопросы, которые их касаются, бумаги иногда не просматриваются по несколько месяцев. Высший церковный совет, который, по-хорошему, должен был бы обсуждать каждую проблему, собирается несколько раз в год и занимается очень избранными вещами. Так что адекватной возможности к доступу принятия решений нет почти ни у кого, если считать адекватной возможностью ловлю начальника в коридоре, чтобы по ходу дела что-то решить, то это адекватной возможностью не является. То есть сама система работает, мягко говоря, странно, и выхода из этого положения два. Нужно все-таки не брать все полномочия и всю власть на себя, либо смиряться с тем, что нужно каждый день совещаться с людьми, а не исчезать куда-то на день, два, неделю и так далее.
С.ДОРЕНКО: Ого! Ничего себе. Скажите, пожалуйста, у вас отберут приход? Вы знаете, мне пишут очень интересные вещи. У меня есть ник, и очень давно. После того, как меня в 1999 году выгнали из Союза журналистов, в котором я никогда не состоял, я в интернете взял ник Расстрига. И мне пишут: так вот настоящий расстрига. В каком смысле вы расстрига? Разве вы расстрига? Сана вас не лишат. А прихода, например, могут лишить?
В.ЧАПЛИН: Я не боюсь и ничего не жду, мне, по большому счету, все равно, в каком статусе я буду находиться в церковной системе, и буду ли я в ней находиться. Никто не отнимет у меня возможности говорить все то, что я хочу. Меня, конечно, можно, что называется, грохнуть, но хуже будет тем, кто это сделает…
С.ДОРЕНКО: Но приход, именно приход? Помните приход, где мы с вами вместе разговлялись вместе с Рюриковым. Я сегодня описывал это, весьма скромная еда была.
В.ЧАПЛИН: Ну да. Еще раз хочу сказать: не боюсь ничего потерять, и ничего не жду.
С.ДОРЕНКО: То есть прихода вы можете лишиться? А имеет ли право церковное начальство сказать вам, как в армии, что вы едет в Благовещенск или, может быть, в Омскую область?
В.ЧАПЛИН: Видите ли в чем дело – оно может сказать что-то, но я могу это не принять. Еще раз говорю, я не держусь ни за какие должности, за прежнюю должность не держался никогда, так что мне дороже моя свобода и возможность напрямую и с церковью, как к обществу миллионов православных христиан, и с обществом в целом, обсуждать вещи, которые я считаю нужным обсуждать.
С.ДОРЕНКО: Скажите все-таки: вы расстрига? Или не расстрига? Слова расстрига должно означать что-то другое?
В.ЧАПЛИН: Расстрига – это монах, который ушел из монастыря и оставил свои обеты. Я никогда монахом-то не был.
С.ДОРЕНКО: Скажите теперь, пожалуйста, об общественной роли церкви. Меня интересует общественная роль церкви. Существует две тенденции. Одна из них на сохранение, направленная вовне, на укрепление ядра, в сущности, воцерковленных, верующих и так далее. Вот мне пишут: в Бразилии, в одной протестантской церкви, отмечают крестиками по спискам присутствие на службе. Это сохранение ядра. А второе движение есть миссионерское движение – нести благую весть. И участвовать в общественной жизни. Вот этот баланс труден, наверняка вокруг него идут споры. Мне кажется, что вы, конкретно вы, занимались той частью духовной деятельности, которая была направлена на движение вовне. Хорошо ли она сейчас развита? Больше ли нужно в церкви? Меньше ее нужно? Сколько ее нужно в церкви?
В.ЧАПЛИН: Ее может быть, конечно, больше, но она может быть только децентрализованной. Ошибкой является попытка закрутить эту деятельность сверху, в то время, как есть огромное количество людей, которые сами проявят инициативу в разных местах, это и Москва, и провинция. Вот мы буквально несколько дней назад в Общественной палате собирали православные общественные организации, приехали люди из многих регионов, и все они что-то делают – выставки, концерты, устраивают благотворительные инициативы. Вот такой деятельности сейчас очень много, и она по определению связана не с какими-то импульсами сверху, а с собственной инициативой людей. Вот так это будет развиваться, благодаря церковной бюрократии или вопреки церковной бюрократии. Церковная бюрократия в данном случае должна поддерживать инициативу людей, если это разумная инициатива. Вот этим я и пытался заниматься. Иногда надо просто не мешать, и дать церковную санкцию хорошей инициативе людей.
С.ДОРЕНКО: Скажите, пожалуйста, а может создастся ситуация, что вы как будто бы находитесь в диалоге с теми, кого вы называете церковной бюрократией, а они вам не отвечают. Вот например, наша служба информации только что позвонила Александру Волкову, руководителю пресс-службы патриарха московского и всея Руси, и он нам сказал: вступать в полемику не собираюсь, высказывания Чаплина на его совести. И у меня прервалось сообщение. Суть в то, что вы выступаете с вашей точки зрения с концептуальными замечаниями, а они делают вид, что вы просто вздорите из-за того, что лично обижен, и никто не отвечает.
В.ЧАПЛИН: Это одна из сегодняшних проблем. У нас очень многие церковные институции превращаются в ноу-коммент-офис, учреждения, из которых нельзя получить никакой церковной позиции. Почему? Потому что люди боятся. Люди понимают, что его святейшество читает интернет, читает материалы СМИ, иногда начинает возмущаться по поводу того, что кто-то сказал. Поэтому да, реакция очень часто бывает спонтанной, несправедливой, и не фундированной, что называется. Поэтому люди стали боятся говорить, и поэтому сейчас очень мало какие люди церкви ходят в прямые эфиры, не контролируемые ими самими или их подчиненными или их союзниками, потому что боятся прямых вопросов. Я, как вы знаете, старался всегда вести программы в прямом эфире сам, принимая абсолютно все звонки..
С.ДОРЕНКО: Да, да, вы принимали.
В.ЧАПЛИН: Надо не боятся ответить ни на какой вопрос, но к сожалению, страх сегодня присутствует, и вот эта ситуация ноу-коммент-офис почти везде в церковной системе присутствует.
С.ДОРЕНКО: Насколько я понимаю, патриарху поставили интернет, и приучили, и приобщили примерно в 2008 - 2009 году, мне говорил об этом один из высокопоставленных чиновников светской администрации,что патриарх очень досадовал тогда, в 2008 или 2009 году, когда впервые с головой погрузился, очень досадовал на неправду и все такое. И с тех пор так и осталось – он читает?
В.ЧАПЛИН: Да, конечно, абсолютно все, и критические моменты, и, к сожалению, все сплетни, все гадости, которые пишут, в том числе несправедливые гадости. Еще одна большая беда, что некоторые интернет тролли научились его дрессировать, научились ставить его психологическое состояние в зависимость от того, что они вылили в очередные сутки в интернет. Человеку нужно уметь, что называется, проигнорировать такие вещи...
С.ДОРЕНКО: Конечно.
В.ЧАПЛИН: А его святейшество человек эмоциональный, и его искренне жаль, потому что иногда он придает слишком большое значение всей той дряни, которую пишут в интернете. А эти вещи нужно знать, но в то же время нужно уметь чувствовать собственную правоту и не обращать внимания ни на какой…
С.ДОРЕНКО: И потом, это же может быть, в сущности, вражеским ударом, Сун Цзы в «Искусстве войны» пишет.
В.ЧАПЛИН: К сожалению, это иногда специально делается некоторыми церковными оппозиционерами, некоторыми светскими оппозиционерами, пытаются травить человека через комменты, посты в соцсетях, зная, что он их читает, и пытаясь его психологически дестабилизировать. К сожалению, отчасти им это удалось, и хочется пожелать его святейшеству не обращать на все это внимания, и не в бюрократических вопросах, а в вопросах высшей правды идти божьим путем, а не подстраиваться под так называемое общество, которое лается в интернете. А это ведь не общество, это, знаете, несколько маленьких групп, несколько секточек, скажем так.
С.ДОРЕНКО: Кураев сказал, что вы циник и атеист.
В.ЧАПЛИН: Знаете, если бы я был атеистом, я бы прожил немножко другую жизнь. Я еще в юные годы пришел в церковь, абсолютно идя против течения, это был 1981 год. В начале 1990-х открывались огромные карьерные перспективы в светском мире, в бизнесе – я всем этим заниматься не стал. Если бы я был циником и атеистом, наверное, я бы не прожил ту жизнь, которую прожил.
С.ДОРЕНКО: Хорошо, у вас изменились какие-то оценки? Вот нас спрашивают про яхту, про часы, про Пусси Райт. Какие-то ваши прежние оценки изменились сегодня, когда вы не связаны бюрократической дисциплиной?
В.ЧАПЛИН: В минимальной степени. Я считаю, что тот же патриарх имеет право на достойную резиденцию, где можно принять главу того или иного государства, посла, главу той или зарубежной религиозной общины. Конечно, люди делают ему подарки, в том числе дорогие. Что, он должен эти подарки возвращать обратно? Это было бы достаточно странно, как и странно было бы их продавать. Частью нашей традиции является такое особое положение каждого епископа, а тем более…
С.ДОРЕНКО: Да, и на этот счет есть крупное церковное решение много веков назад, мы это знаем.
В.ЧАПЛИН: Но при этом сейчас идет вопрос о кадровой структуре церковного управления. К сожалению, в этой структуре остается все меньше людей, которые ведут содержательную работу, и все больше людей, которые являются личной челядью. Эти люди обслуживают резиденции, занимаются личным делопроизводством его святейшества, эти люди занимаются его бытом, питанием и так далее. Вот если кого-нибудь сейчас сокращать, если кому-то не платить зарплату, то я думаю, что в первую очередь все-таки…
С.ДОРЕНКО: Челяди.
В.ЧАПЛИН: Должна идти речь о этой челяди и личных ассистентах, и во вторую очередь о тех людях, которые пишут тексты, занимаются аналитической работой, присутствуют в обществе, действуют в направлениях сущностных.
С.ДОРЕНКО: Я вот вспоминаю Константина Победоносцева, по-моему, не нужны никакие направления сущностные, потому что Константин Победоносцев точно указывал, что русский православный человек напрямую ведет диалог с господом. Зачем все эти премудрости? Напрямую – и все.
В.ЧАПЛИН: Вы знаете, нужно образование, нужна социальная работа, нужно миссионерство – а для этого все-таки нужны люди, которые помогают человеку измениться в его диалоге с богом.
С.ДОРЕНКО: Спасибо вам большое, спасибо. Вы очень хорошо держитесь, я знаю, что вы не можете не быть взволнованным, но вы очень хорошо держитесь.
В.ЧАПЛИН: Вы знаете, сплю спокойно и считаю себя правым.
С.ДОРЕНКО: Спасибо. Счастливо! До свиданья.
В.ЧАПЛИН: Успехов в добрых делах, всего доброго! До свидания.
Главной причиной отставки Чаплина накануне Нового 2016 года было резкое несогласие с позицией патриарха по Украине. Конфликт достиг таких масштабов, что патриарх не только уволил протоиерея, но и распустил возглавляемый им Синодальный отдел, слив его с Информационным отделом, которым руководит Владимир Легойда.
О. Всеволод, имевший репутацию «апостола войны», призывал к открытой поддержке со стороны РПЦ «ополчения Донбасса» и чуть ли не к анафематствованию «киевской хунты». Патриарх же Кирилл, боясь потерять 14 тысяч приходов Московского патриархата на Украине, что составляет почти половину всей РПЦ, пытался вести более сбалансированную игру.
Даже «присоединение Крыма» Московская патриархия формально не признала: три ее крымских епархии остаются в составе Украинской православной церкви и подчиняются автономному синоду в Киеве, а не центральному синоду в Москве…
Сейчас Чаплин выступает с новой программой борьбы с ересями и моральным разложением духовенства, для чего возглавил Церковно-общественную комиссию по исследованию нарушений святых канонов и церковного устава. Она объединяет как клириков, так и мирян, причем часть выступает анонимно, боясь репрессий священноначалия, а часть открыто.
— Кто входит в вашу комиссию? Какими методами вы намерены бороться с «беззакониями»?
— Нашу комиссию организовало несколько человек, в том числе священник одной из недалеких от Москвы епархий (он не подписывал пока наших документов), лидер Союза «Христианское возрождение» Владимир Николаевич Осипов, господа Друзь, Морозов, диакон Илья Маслов. Очень много споров было относительно формата, одни предлагали создать профсоюз священнослужителей, другие — что-то еще. У меня с самого начала была идея подтянуть некоторое количество либеральной общественности. Но она либо предлагала неприемлемые фигуры вроде Сергея Бычкова, либо призывала слишком сузить темы, оставляя только борьбу за права попов. Мне лично эта тема интересна меньше всего.
Я вижу, что значительная часть лидеров «непоминающих» (протестное духовенство, отказавшееся поминать на службах патриарха Кирилла . — А. С. ) стремится только создавать альтернативные площадки для совершения треб и зарабатывания денег. Это шкурническо-правозащитное движение мне меньше всего нравится, потому что надо ставить более принципиальные вопросы.
— Так против каких именно нарушений собирается бороться комиссия?
— Приоритетные темы: соблюдение канонов и церковного устава, исключение любых личностей, связанных с откровенным и беспардонным нарушением как канонических правил, так и уставных норм. Я считаю, что нормы Евангелия, канонов и действующего устава не могут игнорироваться. Некоторое извинение могло иметь место в условиях несвободы или диаспоры, но для свободного православного народа, живущего в нестесненных условиях, такого извинения нет.
— Вряд ли церковное начальство будет исполнять ваши требования — ведь именно это начальство вы в основном и обличаете? Что в таком случае остается: апеллировать к власти, к гражданскому обществу?
— Да, мы считаем, что изменить образ жизни и отношение к вероучительным нормам, к церковным правилам в обществе возможно — в этом нас убеждают примеры религиозного сионизма и Исламской революции в Иране.
Но мы пока стараемся избегать уж самых грязных тем вроде свидетельств о поиске некоторыми клириками гомосексуальных партнеров, хотя к нам поступают такого рода импульсы. Если они будут доказательными, займемся и этим. Очень часто эти импульсы связаны со сплетнями, с фальсифицированными материалами, особенно когда источник является анонимом.
— Чем для вас является экуменизм, который последние 60 лет активно поддерживает РПЦ?
— Я считаю экуменизм ересью. Вопрос о предании экуменизма анафеме должен быть обсужден на Соборе. Причем осудить следует не только экуменизм как практику, но и экуменический язык, экуменическое наследие в нашем богословии. Это надо обсудить с участием либеральных и консервативных кругов. Я убежден, что если всем дадут высказаться, если не будет давления на подбор участников, что его святейшество любит делать, тогда станет ясно: абсолютное большинство людей в нашей церкви выступает против экуменизма. Не может быть двух церквей, двух истин. Не могут быть одинаково истинными взаимоисключающие утверждения.
Вместе с тем, я считаю, что сделали ошибку все те, кто сегодня пошел в альтернативные православные группы.
Вот выдавят меня из церкви — тогда буду искать, куда пойти, но удаляться сам не собираюсь, потому что нам нужно бороться за очищение и возвращение логики в большой церковный организм.
Кроме того, мне известно, сколько грязи в этих альтернативных организациях, в некоторых случаях больше, чем в РПЦ. Известно, как они дробятся, как быстро переходят на положение маленьких песочниц, где люди заняты мелкой коммерцией. Большая трагедия произошла с частью тех священников, которые после Гаванской встречи (патриарха Кирилла с папой римским Франциском в феврале 2016 г. — А. С. ) ушли из Московского патриархата. Они оказались ведомы теми, кто искал способ независимого зарабатывания денег.
— Что уже сделала комиссия?
— Мы приняли 5 документов, в том числе письмо патриарху о недопустимости отстранения духовенства устными распоряжениями, иски в суды Московской и Петербургской епархий против создателей фильма «Матильда» и т.п. Но для того, чтобы судиться с епископами, нужно преодолеть серьезную проблему: иск к епископу может подавать только клирик епархии этого же епископа либо церковная институция епархии. Сейчас мы спорим со справедливостью этого положения. Получается так, что на епископа может подать только подчиненное ему лицо.
— Значит, вы как клирик Московской епархии можете подать только на патриарха? Собираетесь ли вы это сделать?
— На своего епископа (патриарха) я пока не планирую подавать. Нет однозначно очевидного повода. Подписанная им Гаванская декларация — спорный вопрос, это остаточный экуменический язык, от которого постепенно стали отказываться после скандала, возникшего в результате декларации. Я считаю это большим достижением, только отказаться от этого языка надо на уровне прямых формулировок, а не втихую. Нужно добиться того, чтобы было ясно сказано о так называемых католиках и протестантских группах, которые уходят все дальше от христианства, — являются ли они церквами.
В свое время мы разработали проект документа об отношении РПЦ к нехристианским религиям, но он был заблокирован по прямому указанию тогдашнего митрополита Кирилла. Конечно же, православный человек не может считать, что мы верим в одного Бога с мусульманами или иудаистами.
— Как реагируют патриархия и церковный суд на ваши обращения?
— В ответ на наши обращения избрана тактика молчания, на наши обращения и заявления суд не отвечает. Процедура обжалования в некоторых случаях есть, но она не касается отказов от передачи дел в церковный суд. Однако есть случаи тяжких нравственных поступков, когда можно вспомнить, что некоторые из этих проступков являются экономическими, уголовными преступлениями, и тут молчание не может быть вечным, потому что есть российские и международные инстанции, куда эту информацию можно направить. Если где-то арестуют счета, это подействует.
Сейчас мы взяли некоторую паузу и изучаем информацию, которая приходит от разных людей. Есть очень интересные случаи…
Менее чем за месяц до выборов Владимир Зеленский продолжает быть лидером украинской президентской гонки. Февральские опросы наиболее известных социологических учреждений страны - Центра Разумкова, Киевского международного института социологии (КМИС), Центра социальных и маркетинговых исследований «Социс», Центра социальных исследований «София» - единодушно это подтверждают.
Бизнес
4 марта журналисты OCCRP (Organised Crime and Corruption Reporting Project), российским партнером которого в расследовании выступило издание Meduza, в статье «Прачечная Тройки» (The Troika Laundromat) сообщило, что частный инвестбанк Рубена Варданяна и его партнеров «Тройка Диалог», проданный в 2011 году Сбербанку, создал сеть из десятков компаний, через которые за период с 2006 года до начала 2013 года прошло $4,6 млрд с участием «криминальных схем».
Интервью
Веерный характер присоединения европейских стран к высылке российских дипломатов после отравления Скрипалей в Солсбери практически оставил Москву одну на европейском континенте. О том, как позиция Италии может измениться по результатам тяжелых коалиционных переговоров, которые сейчас ведут победившие на парламентских выборах 4 марта правые и левые силы, в интервью «Политком.RU» рассказывает сопредседатель ассоциации «Венето-Россия» и научный сотрудник Института высшей школы геополитики и смежных наук (Милан) Элизео Бертолази.
Колонка экономиста
Видео
Аналитика
20.10.2015 | Алексей Макаркин
Всеволод Чаплин: конфликтный протоиерей
Протоиерей Всеволод Чаплин является одним из ключевых представителей Русской православной церкви (РПЦ) в публичном пространстве. Он является частым гостем на телевидении, его высказывания активно цитируются и являются предметом общественных обсуждений. Это связано с высоким статусом Чаплина, возглавляющего Синодальный отдел по взаимодействию Церкви и общества Московского патриархата – одно из церковных «министерств», отвечающего за связи РПЦ с государственными и общественными структурами. Впрочем, за время своей деятельности на этом посту Чаплин становился персонажем различных информационных скандалов – причем если до последнего времени он конфликтовал с либералами (церковными и светскими), то сейчас у него начали портиться отношения и с представителями власти.
Соратник патриарха
Всеволод Чаплин был тайно крещен в возрасте 13 лет, причем его нерелигиозные родители не были информированы об этом. На работу в церковь он пришел в середине 1980-х годов, сразу же после окончания московской средней школы. Первоначально он трудился на технической должности в Издательском отделе Московского патриархата под началом митрополита Питирима (Нечаева), известного своими консервативными взглядами, и одновременно учился в Московской духовной семинарии, поступив в нее по рекомендации своего начальника. До конца 1980-х годов все кандидаты в семинаристы проходили очень строгий отбор и должны были пройти согласование как в церковных, так и в государственных инстанциях – покровительство влиятельного митрополита серьезно облегчало поступление в это учебное заведение.
После окончания семинарии Чаплин меняет патрона – он становится подчиненным более молодого, чем Питирим, митрополита Кирилла (Гундяева), возглавившего Отдел внешних церковных связей (ОВЦС) Московского патриархата – в то время своего рода «министерство иностранных дел» церкви. Этот выбор оказался удачным с аппаратной точки зрения. Карьера Питирима с избранием патриархом Алексия II пошла на спад, тогда как Кирилл в течение всего его патриаршества руководил ОВЦС, несмотря на непростые отношения со Святейшим. Кирилл был одним из участников мощной внутрицерковной коалиции, в которую также входили постоянные члены Синода, митрополиты Ювеналий (Поярков) и Филарет (Вахромеев). Все они были тесно связаны с влиятельнейшим митрополитом Никодимом (Ротовым), скончавшимся в 1978 году – поэтому их иногда называли «никодимовцами».
Под руководством Кирилла Чаплин быстро продвинулся – начав работу в ОВЦС в 1990 году качестве рядового сотрудника, он уже в следующем году возглавляет в нем сектор общественных связей, в 1997-м становится секретарем отдела, а в 2001-м – заместителем его председателя. Без отрыва от работы он закончил Московскую духовную академию – это было невозможно в царской России, но являлось обычным делом в советское время и в постсоветский период. Вскоре после прихода в ОВЦС он был рукоположен во диакона, а затем и в священники, в 1999 году возведен в сан протоиерея, а затем награжден митрой – одним из высших отличий, которые могут получить представители белого духовенства. По некоторым данным, Чаплин является целибатным (неженатым) священником – это редкость в РПЦ, где белое духовенство, как правило, женато.
Карьере Чаплина способствовало то, что он был «своим» в светском обществе 1990-х годов, умел говорить на одном языке с либеральными политиками, общественными деятелями, журналистами, которые тогда играли ключевую роль в публичном пространстве. В отличие от многих священнослужителей, по психологическому типу являющихся интровертами и воспринимаемыми в обществе как «люди не от мира сего», Чаплин вполне вписался в бурный мейнстрим 90-х годов. В то же время он отличался полной лояльностью своему начальнику – и это отличало его от некоторых либеральных священников того времени, которые вступали в конфликт со священноначалием и уходили из РПЦ либо к католикам (игумен Мартирий (Багин), игумен Игнатий (Крекшин)), либо в неканонические юрисдикции (как игумен Иннокентий (Павлов)).
В начале 1990-х годов митрополит Кирилл имел репутацию умеренного реформатора, но затем начал эволюционировать в сторону консерватизма, который был свойственен большинству священноначалия и духовенства. Подобную эволюцию проделал и Чаплин. Однако вплоть до середины «нулевых» годов он представлялся церковным деятелем, совместимым с вестернизированной частью элиты – тем более, что сам протоиерей входил в состав ряда международных экуменических структур (Всемирный совет церквей, Конференция европейских церквей), а также входил в состав экспертной группы ОБСЕ по вопросам свободы религии и убеждений. Неудивительно, что крайние консерваторы подвергали Чаплина (как и Кирилла) критике за экуменизм и предполагаемые «западнические» симпатии.
Однако ко второй половине «нулевых» годов публичное позиционирование Чаплина меняется – он начинает высказывать жестко консервативные взгляды, которые первоначально трактовались наблюдателями как эпатаж. В частности, в 2007 году во время дискуссии с Леонидом Гозманом Чаплин заявил, что
закон может быть основан на разных ценностях. Для кого-то важнее всего человек, и на этом он строит свой закон. Для кого-то более важна святыня или территория государства, или страна, и он на этом строит свою общественную систему. По-вашему, самое ужасное, что может произойти - уничтожение людей. Я согласен, это плохо, но для меня есть вещи, которые более важны, чем уничтожение того или иного количества людей, или даже жизни всего человечества.
И на уточняющий вопрос Гозмана ответил, что эти вещи -
святыни и вера. Жизнь человечества менее важна для меня. И я имею право попытаться убедить общество жить по этому закону.
Представляется, впрочем, что высказывания Чаплина носили вполне искренний характер. Отметим, что сходную эволюцию проделали некоторые другие известные персоны 90-х годов. Экономический либерал Михаил Леонтьев стал радикальным державником. Писатель Юрий Поляков, бывший критиком советской действительности, превратился не просто в ее апологета, но и в симпатизанта Сталина. Либеральный юрист, член «Яблока» и СПС Елена Мизулина в нынешнем составе Думы настолько энергично отстаивала консервативно-семейные ценности, что превратилась в объект критики для своих бывших коллег. На этом фоне феномен Чаплина не выглядит исключением. Многие «демократы» (или близкие к ним люди) 90-х годов являлись сторонниками сохранения (или затем восстановления) роли России как одной из мировых сверхдержав – и если это не удалось сделать в сотрудничестве с США, то, по их мнению, надо было менять внешне- и внутриполитическую парадигму, переходя к жесткому антизападничеству и антилиберализму.
Важнее другое – несмотря на подобные высказывания, немыслимые для священнослужителя в демократическом обществе, он продолжил делать церковную карьеру. В 2009 году, после избрания Кирилла патриархом, ОВЦС разделяется на три учреждения, одно из которых (отдел по взаимодействию Церкви и общества) возглавил Чаплин. Таким образом, подобная риторика оказалась вполне приемлемой не только для церкви, но и для российского общества, которое оказалось готово к консервативной волне, начавшейся после спада оппозиционной активности в 2012 году. Неудивительно, что в эту волну первоначально вписался и Чаплин, хотя некоторые его высказывания были куда радикальнее, чем новый консервативный мейнстрим. Соответственно, протоиерей все чаще оказывался в конфликтных ситуациях, став (наряду с той же Мизулиной и рядом других фигур) одним из «аллергенов» для российских либералов, особенно активных в сетевом пространстве.
Конфликтный протоиерей
Часть имиджевых проблем Чаплина связана с его ролевой функцией – он выступил в качестве защитника патриарха от критики в связи с его роскошным образом жизни. Здесь он пытался выглядеть сторонником иосифлянской церковной традиции «богатой церкви», восходящей к XV-XVI векам. Однако иосифляне в качестве одного из весомых и общественно значимых аргументов выдвигали социальную роль церкви, которой в средневековье не было альтернативы – поддержку беднейших слоев населения, особенно в трудные времена (стихийные бедствия, неурожаи). Чаплин же в условиях, когда дорогие часы и квартирный вопрос патриарха нельзя было оправдать социальной деятельностью, выдвинул крайне непопулярный тезис о том, что роскошь (причем не только в оформлении храмов, но и в быту высшего духовенства) исторически и органично свойственна церкви, так как способствует ее репрезентации. В частности, он заявил, что
Нет ничего плохого, что патриарху или священникам дарят дорогие предметы быта. Люди всегда несли самое дорогое в храм или резиденцию епископа. Это не просто мирской престиж, но и убежденность, что епископ - это образ торжествующего, царствующего Христа, поэтому ему приличествуют дорогие вещи. В православии в этом нет ничего дурного.
Впрочем, такая позиция Чаплина могла только укрепить его внутрицерковные аппаратные позиции. В клановой системе, свойственной современной России, высоко ценится личная преданность начальнику, в том числе с ущербом для собственной репутации. В данном случае Чаплин проявил это качество в полной мере.
В начале российско-украинского конфликта в 2014 году Чаплин выполнил аналогичную миссию. Патриарх Кирилл не мог открыто поддержать действия России по присоединению Крыма, так как в этом случае подтолкнул бы Украинскую православную церковь, входящую в состав РПЦ, к быстрому обособлению от Москвы (до сих пор крымские епархии официально входят в состав УПЦ). В этих условиях функцию защитника политики России взял на себя Чаплин – тем более, что это полностью соответствовало его взглядам. 2 марта 2014 года он заявил, что
еще в 1995 году Всемирный русский народный собор заявил, что русский народ – разделенная нация на своей исторической территории, которая имеет право на воссоединение в едином государственном теле, являющееся общепризнанной нормой международной политики.
И выразил надежду на то, что
миссия российских воинов по защите свободы и самобытности этих людей и самой их жизни не встретит ожесточенного сопротивления, которое приведет к крупномасштабным столкновениям.
Антизападные высказывания Чаплина вполне соответствовали патриотической риторике патриарха, хотя иногда и опережали ее за счет большей жесткости и политизированности. Например, в конце 2014 года протоиерей заявил, что
не случайно мы часто ценой собственной жизни, ценой очень серьезного физического ослабления государства останавливали все глобальные проекты, которые не были согласны с нашей совестью, с нашим видением истории и, я бы сказал, с Божией правдой. Это наполеоновский проект, это гитлеровский проект. Остановим и американский проект!
Впрочем, в ряде случаев чаплинская риторика носила крайне радикальный характер, которого чиновники (как светские, так и церковные) стараются по возможности избегать – скорее, она свойственна политикам типа Владимира Жириновского и его менее талантливых эпигонов. В частности, в 2012 году, задолго до начала сирийской операции российских войск, он высказался о событиях в Сирии в духе своего давнего диалога с Гозманом:
Даже если России нужно будет участвовать в боевых действиях, этого не нужно сегодня бояться: армии нужно наконец дать настоящую работу. Сетевых «хомячков» вполне можно было бы отправить в действующие войска. Те из них, кто выживут, наверное, станут людьми.
Чаплин считается неформальным патроном радикальных православных организаций, выступающих против не только либерализма, но и современного светского государства. После погрома выставки работ отечественных авангардистов в Манеже он посетил экспозицию и дал большое интервью «Интерфаксу». Начав с того, что ему на выставке «многое понравилось», протоиерей перешел к претензиям, которых оказалось очень много, и они касались не только «кощунства», то и куда более широкого круга вопросов. Унизительной Чаплин посчитал трактовку образов советских деятелей, предложенную скульптором Владимиром Лемпортом. Неприятие у Чаплина вызвали и изображенные Анатолием Осмоловским головы Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, Мао Цзэдуна и Хо Ши Мина, отрубленные и посаженные на колья:
Я весьма далек от почитания этих деятелей, но на месте людей, которым их образы дороги, выразил бы самый решительный протест. Кстати, два последних деятеля - это основатели дружественных нам государств в их нынешней форме: Вьетнама и Китая. Интересно, что об отношении к этим фигурам скажут в этих странах.
В целом, заявил Чаплин, выставка еще раз напоминает, что:
Этическая граница допустимого и недопустимого в искусстве у нас проложена неправильно еще с 80-х - начала 90-х годов… Не должно быть в публичном пространстве порнографии, изображения половых органов, осквернения почитаемых верующими символов и предметов, оскорбительного изображения тех или иных людей, живых или усопших, в том числе политических деятелей, которые кому-то нравятся или не нравятся.
Таким образом, речь идет о куда более широкой цензуре, чем «религиозная». Вскоре после интервью Чаплина близкий к РПЦ политик, лидер парламентской группы по защите христианских ценностей, депутат Госдумы от КПРФ Сергей Гаврилов в своем заявлении фактически воспроизвел аргументы протоиерея, заявив, в частности, что глумление над Мао и Хо Ши Мином не останется незамеченным в Пекине и Ханое и может создать негативный фон для развития российско-китайских и российско-вьетнамских отношений.
Такая позиция Чаплина неудивительна – священник неоднократно заявлял о «неоднозначности» фигуры Сталина, выделяя в его деятельности как отрицательную (уничтожение верующих), так и положительные (победа в войне, строительство национального государства) стороны. Риторика Чаплина в отношении Сталина и сталинистов куда мягче, чем когда речь заходит о либералах, в том числе и идентифицирующих себя с православием. А в апреле 2015 года он заявил, что в России следует реализовать такую политическую систему, которая бы сочетала элементы жесткой централизованной власти и социалистического государства:
Державность, справедливость и солидарность - это три ценности, на основе которых нам нужно строить систему, которая бы объединила монархию и социализм.
Необычным для духовного лица является и хобби Чаплина – он пишет фантастические художественные произведения под псевдонимом Арон Шемайер. Его наиболее известный рассказ «Машо и медведи» написан в жанре антиутопии – речь в нем идет о событиях будущего, когда на Москву, власть в которой принадлежит сексуальным меньшинствам (изображенным автором со всем возможным отвращением), наступают войска патриотов-традиционалистов из «остальной России». Дело заканчивается атомной войной, развязанной не патриотами (как можно было бы ожидать, учитывая высказывания Чаплина о превосходстве святынь над выживанием человечества), а лидерами этих меньшинств, успевающими сбежать на Запад.
Неожиданные проблемы
Однако в последнее время Чаплин неожиданно становится конфликтной фигурой и для государственных структур, по отношению к которым он всегда был лояльным. Так, в «нулевые» годы он проводил богослужения для участников молодежного лагеря «Наших» на Селигере, а в 2011 году после «рокировки» между Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым заявил:
Когда ещё в истории России высшая власть в государстве передавалась так мирно, достойно, честно, по-дружески? Это настоящий пример доброты и нравственности в политике, пример, которому, по-моему, могут позавидовать не только наши предшественники и люди, жившие в советское время, но и граждане большинства стран мира, включая те, которые пытаются нас учить.
Однако 7 октября нынешнего года Чаплин на специальной пресс-конференции неожиданно раскритиковал руководителей Общественной палаты, членом которой является по президентской квоте (а реально – как представитель РПЦ). Он утверждал, что в палате существует авторитарное руководство, которое принимает решения вопреки процедуре, предусмотренной регламентом. А также, что члены палаты не могут вносить поправки в проекты документов на стадии их подготовки к голосованию. Чаплин привел и несколько примеров, которые должны были подтвердить его слова. В частности он заявил, что
Предлагаемые мной с февраля слушания о поправках в системе наказания за хранение и употребление наркотиков (я предлагал смягчить наказания, к нам поступает большое количество обращений граждан) с предложениями о дифференциации наказаний не состоялись, ответа не было. В августе я предлагал провести срочные слушания в ОП по теме оскорбления чувств верующих людей. Обсудить тему пределов свободы в обществе, тему осквернения почитаемых верующими символов нужно. Ответа долго не было, и только анонс вот этой пресс-конференции в НСН заставил их вчера дать ответ, но ответ не содержит согласия о проведении слушаний.
Но основным объектом критики со стороны Чаплина выступил председатель комиссии по вопросам развития гражданского общества Общественной палаты Иосиф Дискин, с которым у протоиерея, судя по всему, существует затяжной конфликт. Он обвинил Дискина в том, что тот продвигает свою линию видения российской истории , а при этом решения принимаются с чудовищными даже лингвистическими ошибками . В качестве примера он привел недавнее заседание комиссии, на котором обсуждалось признание судом Южно-Сахалинска мусульманской книги экстремистской. По мнению Чаплина, критерием освобождения религиозного текста от его рассмотрения судом по «экстремистской» статье, должна быть древность (старше 200 лет), тогда как Дискин провел решение, согласно которому от рассмотрения на предмет экстремизма нужно освободить только «канонические тексты». Чаплин заявил, что намерен ставить вопрос о его соответствии занимаемой должности.
Реакция секретаря Общественной палаты Александра Бречалова на эмоциональные чаплинские инвективы была сдержанной, но явно негативной. По его мнению, «Общественная палата максимально открыта не только для своих членов, но и гражданских активистов». «По тем претензиям, которые он озвучил, мы ему же и ответим. Но в публичной плоскости я считаю, что темы для разговора нет. И причины, почему Всеволод Чаплин так себя повел, я назвать не могу! Общественная палата работает в полном соответствии с регламентом». Он также добавил, что все обвинения в «авторитаризме» беспочвенны: «Если господин Всеволод Чаплин говорит, что по какому-то там поводу слушание не провели - о чем мы говорим? Будто в детском саду».
Через несколько дней, 12 октября, Чаплин распространил заявление о нанесенной ему новой обиде. В нему говорилось, что протоиерею не было направлено приглашение на прошедшее 9 октября заседание Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте Российской Федерации, хотя другие члены совета такие приглашения получили. Представляется, что проблемы Чаплина в отношениях с государством могут быть связаны с несколькими факторами. В частности, если внимательно посмотреть на «обиды» протоиерея, то можно заметить, что его предложения по поводу смягчения ответственности по «наркотическим» статьям прямо противоречат государственной политике, направленной как раз на ужесточение наказаний по таким составам преступлений. Понятно, что инициатива Чаплина о судебной «амнистии» для религиозных текстов старше 200 лет выгодна РПЦ, так как позволяет, например, полностью закрыть вопрос о многочисленных антииудейских текстах, имеющихся в православной традиции (отметим, что католики в ХХ веке изъяли их из богослужений). Кроме того, она позволяет судам признавать экстремистскими тексты ряда относительно новых религиозных организаций (иеговистов и др.). Однако государство хотело бы сохранить за собой, например, возможность запрета распространения ключевых салафитских текстов – а ведущими авторитетами для салафитов являются богословы Ибн Таймийя (живший в XIII-XIV веках) и Мухаммад ибн Абд аль-Ваххаб (основатель ваххабизма, жил в XVIII веке). Отсюда и формулировка о канонических текстах, вызвавшая бурное недовольство протоиерея. В результате законопроект, внесенный в Госдуму 14 октября Владимиром Путиным, оказался совсем непохожим на чаплинскую инициативу. Он запрещает признавать экстремистскими материалами лишь содержание священных книг традиционных конфессий - Библии, Корана, Танаха и Ганджура - и цитаты из них. Что же до истории со слушаниями об оскорблении религиозных чувств верующих, то инициатива Чаплина последовала в условиях конфликта, связанного с погромом в Манеже. Нетрудно представить себе, что такие слушания превратились бы в мероприятие с участием Энтео и его симпатизантов, чего Общественная палата стремилась избежать с учетом резко негативной позиции музейного сообщества и значительной части интеллигенции в отношении погромщиков.
Но дело не только в этом. Одна из особенностей риторики Чаплина в последнее время – стремление делегитимировать российскую Конституцию 1993 года. По его словам,
У нас до сих пор пытаются говорить, что Конституция - это отражение консенсуса, что некоторые политические установки, информационные установки, культурные установки, все эти идеи открытого общества, приоритета самовыражения и так далее, что всё это плод консенсуса. Нет, нет. Этот консенсус принимался без нас, значит его нет, значит его отменяем. Всё, что принято без активного общественного участия православных людей, так же, как и традиционных мусульман - всё это нелегитимно.
Примечательно, что это высказывание было сделано в августе нынешнего года в Москве на малочисленном митинге православных радикалов, которые претендовали на выражение мнения верующих.
Критика в отношении Конституции 1993 года не является запретной для сторонников власти – с ней, например, активно выступает депутат Госдумы Евгений Федоров. Особое неприятие у них вызывают положения об идеологическом многообразии и приоритете международного права над национальным. Однако официальная государственная позиция на сегодняшний момент состоит в дистанцировании от подобных требований. Кроме того – и это, наверное, главное – государство не готово к тому, чтобы религиозные организации имели право вето на принятие решений, которые оно считает собственной прерогативой. Именно государство хочет решать, что легитимно, а что нет, а Чаплин, фактически, посягает на эту его роль.
Представляется, что и в сирийском вопросе заявление Чаплина, сделанное сразу после начала военной операции России, оказалось слишком неосторожным, хотя по своей сути оно полностью соответствовало официальной государственной позиции. Однако характеризуя антитеррористическую деятельность российского государства на Ближнем Востоке, он употребил выражение священная борьба, которое близко к «священной войне», вызывающей в исторической памяти арабов крестовые походы. В ответ сирийский епископ Илия (Туме), представляющий лояльный правительству Сирии Антиохийский патриархат, заявил: «Не может быть в христианстве никакой священной войны! Независимо от того, согласен кто-то с этим или нет».
Пример Всеволода Чаплина показывает, что и лоялист может заиграться – как в своей риторике, так и в аппаратных интригах. Патриархия стремится «центрироваться» - и эпатажные, на грани приличий (а то за их гранью) инвективы протоиерея уравновешиваются куда более умеренными высказываниями других видных церковных деятелей – председателя ОВЦС митрополита Илариона (Алфеева) и председателя Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению епископа Пантелеимона (Шатова). В то же время «центрироваться» удается не всегда - скандальность протоиерея Чаплина влияют на образ церкви в среде интеллигенции, которая и без того испытывает разочарование из-за роста клерикализации и увеличивающихся конфликтов церкви с деятелями искусств. И создается впечатление, что Чаплин стремится не сгладить эти противоречия, а, напротив, обострить их, способствуя отторжению от церкви слишком «западнической», по его мнению, модернистской части российского общества.
Алексей Макаркин – первый вице-президент Центра политических технологий
