Борис зотов: главное — не растерять темп! Посреди поля обнаружили подозрительный мини-завод.

Зотов Борис

По следам золотого идола

Борис Зотов

По следам золотого идола

Приключенческая повесть

ТЕТРАДЬ ПЕРВАЯ

ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ

ТЕТРАДЬ ТРЕТЬЯ

ТЕТРАДЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ТЕТРАДЬ ПЯТАЯ

ТЕТРАДЬ ШЕСТАЯ

ТЕТРАДЬ СЕДЬМАЯ

(последняя?)

____________________________________________________________________________

ТЕТРАДЬ ПЕРВАЯ

Итак, решено - я начинаю новую жизнь. Никакой лени, никаких шатаний и никакой бесплодной болтовни. Хочу стать целеустремленным, преуспевающим, всесторонне развитым человеком. Человеком, которому как-никак, а жить и работать в двадцать первом веке.

Каждый день начинать обязательно с гимнастики и холодного душа и с песнями - вперед! Заре навстречу! У нас в классе почти все ребята уже нащупали свое Большое Дело, настоящее, любимое. Серегин Лева поет в городском хоре, сам сочиняет музыку, и не какие-то песенки для подворотен, что поются под гитару, куда там - кантаты, хоралы. Голова!

Миша Баранов чуть не с детсадовских лет с головой погрузился в химию надолго и всерьез, на конкурсах призы гребет один за другим - словом, будущий Менделеев. Мой большой приятель Митя Липский давно знает, что ему надо, и бьет в одну точку: достает где-то мудреные книги, строчит доклады, выписывает специальный журнал. Он твердо решил стать историком. Я так не могу. Загорюсь одним, а потом бросаю. Когда я увлекся радиолюбительством, ночей не спал - паял, сверлил, настраивал. Отгрохал такой транзистор - все попадали. На растянутых коротких Аргентину ловил.

Потом что-то завял. Понравилось мне марки собирать с воспроизведениями картин русских художников. Через полгода у меня был альбом: все, что можно было достать, достал. И зашел в тупик - ей-ей, скучно ждать, когда выпустят новые, а гоняться за редкими надоело.

Еще не знаю как, но теперь будет по-другому. Год промелькнет, и школа позади. А дальше? Вот тут вся загвоздка! Бурлят в моей голове какие-то идеи, бродят неясные еще даже самому себе планы. Только одно ясно: участие в Большом Деле - вот через что должен пройти каждый. Значит, надо искать... Но вот что, что конкретно? Решусь на что-то, думаю - вот так! А тут наваливается нелепая, странная хандра. Все из рук валится. В глазах у мамы вопрос: "Ну, что решил?"

Я понимаю, в наш век так нельзя. Все должно быть четко определено, учтено, продумано. Космические полеты, телевидение, роботы. Сейчас ты, допустим, в средней полосе, через час ныряешь в теплое море в субтропиках. Переход от одних ощущений и мыслей к другим очень быстрый и определенный. А век назад месяц нужно было трястись на лошадях. Обо всем-то передумаешь, перемечтаешь. И наконец, после всех тягот и мук - вот оно, синее море! Эффект огромнейший... Вот, видно, и в моем характере запуталось что-то несовременное, прошловековое.

Что же еще записать? Итог моим впечатлениям и мыслям за день подведен. Завтра наш класс идет на практику.

Ух! Все болит, с непривычки ноет все тело, и особенно руки. Мастер Василь Ефремыч сачковать не дает - чуть что, налетает:

А ну давай работать! Я покажу "не железный"! Разгильдяй, понимаешь, болтун! Ишь, ишь!

Это у него любимое: "Разгильдяй, понимаешь, болтун!" Но в общем, ругается он беззлобно и строго по делу. Да и мы, втянувшись, больше стараемся, работаем лучше.

Мы - ребята девятого "А" - роем траншею для нового высоковольтного кабеля. Литейный цех завода расширяется, и ему понадобится много энергии. Девчонки обретаются где-то в вычислительном центре. У них практика архисовременная. Зато мы делаем настоящую мужскую работу. Наш девиз: "Бери больше, кидай дальше!"

В земле часто попадаются осколки снарядов, мин и бомб.

Я работаю в паре с Сашкой Яковенко. Александр - парень крупный, спортивный, резкий. Он играет в волейбол за сборную города, один раз даже за границу ездил - словом, надежда школы. Жарко, по нашим лицам бегут горошинки пота, а Сашке все нипочем, только знай себе отфыркивается, наваливаясь на "агрегат БСЛ-110", то есть большую саперную лопату длиной 110 сантиметров.

Траншея не очень глубокая, но узкая. Копать неудобно. Лопата скрежещет по ржавому металлу - еще один осколок, на этот раз большой.

Чего завозился? - часто и сильно отдуваясь, ворчит Яковенко. - Гони вперед!

Я снимаю верхний слой, или "первый штык", как говорит Ефремыч, а Сашка углубляет. Он справляется быстрее и наступает мне на пятки.

Я жму ногой изо всех сил, перенося всю тяжесть тела на закраину, но лопата в землю не идет.

Р-раз! И Сашкина лопата выворачивает из грунта какой-то бесформенный комок, за ним тянутся обрывки полуистлевшего ремня. Мы наклоняемся, разгребаем землю. Это фляга. Обычная алюминиевая солдатская баклага на три четверти литра.

Але, чего встали! - доносится до нас. - Разгильдяи, понимаешь, болтуны! Эдак нормы не дадим!

Увидев в наших руках флягу, Ефремыч берет тоном ниже:

Чего нашли? А-а-а. Тут этого добра было... Бои были знаешь какие! Ведь мы здесь держали оборону... рабочий батальон нашего завода... Рядом была кадровая пехота, дальше - матросы.

В этот миг мне показалось, что я слышу лязг танковых гусениц и вижу черную гарь пожарищ. Здесь были окопы переднего края! Здесь, возможно, и сложил голову солдат, который утолял жажду из найденной нами фляги...

А вдруг все было не так, как я себе представляю? Вот если бы этот солдат или ополченец остались в живых!

Василь Ефремыч надвинул кепку почти на нос и показал на стену нового корпуса:

Вот там где-то был и мой окопчик. А там, где сейчас клумба, за дорогой, сидели немцы. Ихний автоматчик мне руку прожег. Во, смотри.

Он отвернул рукав повыше локтя, показал шрам.

А вы что же, - спросил я, - не стреляли?

Василь Ефремыч сдвинул кепку и внимательно посмотрел мне в глаза. Его взгляд я расшифровал так: хорошо ли, плохо ли, а мы свое дело сделали. Сдюжит ли ваше поколение, если что случится? Я, наверное, сумел выдержать этот взгляд, и мастер даже слегка подмигнул:

Я тому, который меня ранил, пулю в лоб закатил. Вот так... Ну, что же, ты, значит, нашел? Или ты, Яковенко?

Я не успел объяснить, что мы нашли вместе, только рот раскрыл, а он уже ткнул флягу в Сашкины руки.

Возьми хоть на память. И давай закругляться с траншеей. Начальство жмет-давит, сроки все вышли. Горим!

Когда Ефремыч отошел, я сказал:

Давай посмотрим, что там внутри. Может, записка? Таких случаев, знаешь...

Но пробка прикипела и не поддавалась.

Ладно, дома открою. Но, похоже, пусто.

Сашка встряхнул фляжку около уха, потом кивнул на дно траншеи:

Видать, не до записки было.

На том месте, где была фляга, густо чернела россыпь стреляных гильз. Дальше работали молча. Находок больше не было, наша мирная траншея пересекла сталинградский боевой окоп и пошла уже по целиковому грунту.

Дома я активно нажал на обед. После работы на свежем воздухе аппетит был прямо-таки зверский. Только я отвалил от стола и для разгрузки поставил любимый диск Тухманова, раздался телефонный звонок.

Послушай, отец, - просипел сквозь треск помех Сашкин голос, - ты чем занимаешься? Расслабился, что ли? Шлягеры крутишь? Угадал? Протрясись-ка на автобусе... Дело есть. Я тут кое-что обнаружил.

Яковенко провел меня прямо на кухню. На крохотном столе на расстеленной газете лежала знакомая фляга.

Там пусто... Но вот что...

Он снял расползающуюся в руках суконную обшивку и показал надпись, грубо, видимо, концом ножа сделанную на мягком металле.

Я прочел:

- "Красноармеец Петров Сергей Николаевич". Смотри, тут и адрес... Слушай, старик, ведь это где-то рядом! В Бекетовке!

Вот! Я знаю этот район как свои пять! Вдруг да кто из родственников отыщется, - заволновался Сашка.

А может, и сам хозяин фляги. На войне всякое бывало. Мало ли что... А тут мы: "Пожалте, уважаемый товарищ ветеран, сувенирчик!" Ну, что? Махнем? Завтра выходной...

На другой день мы поехали в Бекетовку. Странно было видеть рядом с домами-башнями современной архитектуры бревенчатые домишки и деревенские палисаднички. Рассказывали, что немцы совсем не бомбили Бекетовку, так как рассчитывали использовать под зимние квартиры. Видать, немецкие штабисты умели планировать все до деталей, а вот в главном просчитались. Была эта земля нашей, нашей и осталась!

Мы разыскали нужный нам дом довольно быстро. Рубленая пятистенка, забор со следами зеленой краски, низенькая калитка - все было обыденным, может быть, чуть более обветшалым, чем у соседей по улице. Откуда-то вывернулась маленькая черная собачонка, залилась злющим лаем, стала бросаться на калитку.

Нора, уймись! Ну, кому сказано!

Пожилая женщина отозвала собаку, и я скороговоркой выпалил заранее приготовленную фразу:

Здравствуйте, скажите, пожалуйста, здесь проживает или проживал Сергей Николаевич Петров?

Бори́с Ива́нович Зо́тов (род. 1941) - председатель Законодательного Собрания Ульяновской области (2001-2013), депутат ЗСО третьего созыва от Чердаклинского избирательного округа № 6.

Борис Иванович Зотов женат, двое сыновей.

В свободное время читает историческую и мемуарную литературу, активный отдых связан с пребыванием на природе, среди видов спорта предпочитает плавание.

Напишите отзыв о статье "Зотов, Борис Иванович"

Примечания

Отрывок, характеризующий Зотов, Борис Иванович

Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.

Георгий Кузнецов
Вся жизнь этого человека связана с Ульяновской сельскохозяйственной академией. Практически вся история вуза — 50 лет из 70 — прошла на его глазах и при его непосредственном участии. Сегодня, в день 70-летия УГСХА, мы разговариваем с пятым ректором вуза, ныне председателем Законодательного собрания Ульяновской области Борисом Ивановичем Зотовым.
— Борис Иванович, в ульяновском сельскохозяйственном вузе вы прошли путь от студента до ректора. Чем был обусловлен выбор профессии и конкретного вуза?
— Дело в том, что до этого я закончил Усольский сельскохозяйственный техникум в Самарской области, один, кстати, из старейших в стране, получив специальность «техник-механик». Затем работал шофером, три года служил в армии… Именно тогда я несколько раз пересаживался в Ульяновске с поезда «Уфа — Москва» на поезд «Ульяновск — Сызрань». И знаете, мне очень понравился Ульяновск. Очень красивый, тихий в то время город, очень зеленый. Улицы Венец, Ленина, Льва Толстого… И в сельхозинститут в 1964 году я поступил именно сюда. Поступал я в солдатской форме и только после успешной сдачи экзаменов демобилизовался. В общем, получается, что я оказался в сельхозинституте, чтобы продолжить по специальности начатое образование, а именно в Ульяновске — потому что мне очень понравился город.
Вы знаете, что Ульяновский сельхозинститут появился в 1942 году на базе Воронежского зооветеринарного института? Когда уже шли бои за Воронеж, его вместе с медицинским институтом эвакуировали. Большая часть студентов ушла на фронт, а немногих оставшихся планировали перевезти в Оренбург, который тогда назывался Чкаловском. Но для размещения институтов требовался город с железнодорожным транспортом, и воронежцы попросили оставить их в Куйбышеве. Места в нынешней Самаре из-за эвакуированных учреждений и заводов уже не было, и зооветеринарный институт с преподавателями и группой студентов «достался» Ульяновску. Их даже не довезли на барже до самого города, а высадили в Белом Яре, откуда они пешком пошли в Рязановский техникум. Вот такая история… А 19 января 1943 года постановлением Правительства СССР была образована Ульяновская область, в июле — создан Ульяновский сельскохозяйственный институт с тремя факультетами — ветеринарным, зоотехническим и агрономическим. В 1950-м добавился мехфак, в 1965-м —
экономический факультет. В том же 1943-м году некоторых студентов начали возвращать из армии, чтобы они доучились и получили специальность.
— Что дал вам ульяновский сельхозинститут кроме профессии?
— Все пять лет, которые я учился в институте, я еще и работал в нем. Водителем, лаборантом, на втором курсе стал секретарем комсомольской организации на освобожденной основе. Участвовал в создании студенческих отрядов, в строительстве, начиная с 1965 года — новой базы института. Закончив вуз как фактически полноправный его сотрудник, был оставлен на преподавательской работе, на кафедре «Тракторы и автомобили». Закончил аспирантуру и проработал затем на всех должностях преподавательской и научной деятельности — ассистента, аспиранта (по совместительству старшего научного сотрудника), старшего преподавателя, доцента, заведующего кафедрой, декана факультета механизации сельского хозяйства, проректора по учебной работе, ректора. Получается, в жизненном, в профессиональном плане, в плане опыта наш вуз дал мне все.
— Сельхозинститут чем-то отличался от других вузов? Были ли у него какие-то особенности?
— Ну, когда я учился, вузов в городе было всего два — сельскохозяйственный институт и педагогический. В нашем обучалось очень много сельской молодежи, что всегда было для него приоритетом. Ей всегда отдавалось предпочтение. И я, когда возглавлял вуз, укреплял сеть сельских лицеев, облегчающих поступление в него именно сельской молодежи. Созданные нами 25 лицеев готовили парней и девчонок к поступлению именно в сельхозинститут уже в стенах школ. Что же касается 60-х… Здесь надо понимать, что тогда сельская молодежь была более сплоченной, студенты собирались из разных, часто очень маленьких, населенных пунктов, жили в общежитии, поэтому больше нуждались в общении с ровесниками, плотнее, чем городские, дружили, больше общались, даже сейчас, насколько знаю, чаще встречаются. Сельская молодежь больше тянулась к общению, к интеллектуальному росту, интеллектуальному взаимообогащению. И, должен сказать, это принесло свои плоды. Выпускники сельхозинститута становились не только отличными специалистами, но и управленцами, организаторами. Главы районов, партийные работники на селе, как правило, все были выпускниками нашего института. Да даже сейчас из 21 главы районных администраций восемь закончили наш мехфак, наверняка есть кто-то обучавшийся и на других факультетах. То есть сельхозинститут готовил тогда не просто ветеринаров и агрономов, а управленцев для сельской местности, из которых вырастали даже руководители областного уровня. Взять хотя бы Юрия Фроловича Горячева и всех его замов.
Не менее интересно, что команда сельхозинститута достигла высот и в спорте. Недаром хоккейная и футбольная «Волги» свои первые составы формировали из наших студентов. То же самое могу сказать и про сборные области по лыжам, по биатлону… Только потом появился факультет физической культуры в пединституте, и спортсмены начали поступать туда.
В общем, к 1970 году все руководители высшего и среднего звена в сельхозпредприятиях области имели высшее образование, полученное именно в сельхозинституте. Сейчас, к большому сожалению, этого нет… А ведь именно наличие таких специалистов позволило Ульяновской области утвердить себя как самостоятельный аграрный регион с большими производственными показателями.
— Почему сейчас ситуация изменилась?
— Все просто. Во-первых, была сломана плановая система подготовки. Во-вторых, сельскохозяйственным производством стали заниматься все кому ни лень, не заботясь о получении классического профильного образования. Появились холдинги, которых заботит только прибыль, а как и на чем ее получать — им все равно.
— Борис Иванович, с какими сложностями вы столкнулись, возглавив сельхозинститут?
— Все помнят, какое это было время, 1993-1995 годы — время прекращения финансирования вузов. Даже не была еще отработана законодательная база по подготовке на договорной основе, по платному обучению. Вузы оказались финансово не обеспечены, вплоть до отсутствия денег для зарплаты. Очень сложно было удерживать огромную структуру из семи тысяч студентов и более тысячи преподавателей в рабочем состоянии. Причем речь идет не только об учебном процессе, но и о продолжении научных разработок, о жизни локального студгородка с четырьмя тысячами проживающих и всей инфраструктурой. Не все вузы это выдержали… Мы же не только выстояли, но и набрали определенный темп, что позволило вузу претендовать потом на более высокий статус, статус академии.
Именно тогда мы начали более гибко расширять список специальностей, расширять сеть лицеев, открыли в качестве филиала технологический институт в Димитровграде, смогли обеспечить вуз новыми приборами, отремонтировать практически все здания…
— За счет чего это удалось?
— За счет создания научно-производственных подразделений, лабораторий, которые создавали научную продукцию, делали научные разработки не ради «чистой науки», а по заявкам производств. Они занимались разработкой сортов, оказанием научных консультаций по повышению продуктивности производства и т. д. Эти деньги, поступающие в бюджет вуза, и позволили удержать его на плаву. Да, были сложности и здесь, но у нас все получилось.
Здесь надо сказать, что перед Ульяновским сельхозинститутом всегда ставились большие задачи по подъему сельского хозяйства не только в плане подготовки кадров, но и в плане научной работы. Сотрудники института всегда участвовали в научных дискуссиях, даже самых ожесточенных. Недаром в результате печально знаменитой сессии ВАСХНИЛЛ в 1948 году, после которой объявили войну генетике, часть ульяновских ученых, отстаивающих теории наследственности и генетики и противостоящих «лысенковщине», были уволены. Наш вуз всегда имел очень крупное учебно-опытное хозяйство, всегда был генератором передовых научных идей. Даже в военное время, в рамках возможностей, научная работа в нем не прекращалась. И сейчас не забывают в академии теоретические разработки, хотя государство настаивает на развитии прикладной науки, на необходимости как можно большего самостоятельного зарабатывания денег вузами. При этом в Ульяновске всегда была классическая подготовка специалистов — у нас изучают и историю науки и своей специальности, и современные разработки. Именно поэтому академия не испытала потрясений в недавнем мониторинге вузов, после которого 13 сельхозинститутов страны получили низкие оценки.
— Борис Иванович, сегодня вы как-то участвуете в жизни академии?
— Я не прекращал тесной связи с ней. Я живу на территории студенческого городка, в курсе всех дел академии, регулярно бываю на кафедрах, участвую в заседаниях ученых советов, выступаю на них. Информирую о новых законах, об изменениях в законодательстве, о жизни области, отвечаю на вопросы. Часто просто общаюсь с преподавателями. Даже уйдя на работу в Законодательное собрание, первые годы я продолжал работать профессором-консультантом, читал лекции, писал учебники… До сих пор принимаю участие во встречах выпускников 20-30-35-летней давности. В этом году встречался с выпускниками 1972 года…
— Значит, вы знаете, с какими проблемами сталкивается УГСХА сегодня?
— Каждое время ставит свои вопросы. Сегодня это, в первую очередь, переход на болонскую систему подготовки, на бакалавриат. В этой системе неясно, что делать с профильными кафедрами вузов? Общетехническая база, к примеру, для инженеров — это хорошо, но кто будет воспитывать конкретных специалистов без профильных кафедр, потерявших из-за новой системы учебные часы? Если раньше, например, готовили инженеров-технологов, то теперь начнут готовить просто бакаларов. Специалистами-то начинали становиться только после третьего курса, до этого шла, так сказать, общая подготовка — общетехническая инженерная база, гуманитарные науки. И только потом кафедры начинали готовить конкретных специалистов. (Такая же, кстати, проблема сегодня и в техническом университете.) Теперь, получив степень бакалавра, молодой человек должен либо доучиваться непосредственно на производстве, либо идти в магистратуру. Производство не готово принимать бакалавров и делать из них специалистов. Это стало известно, еще когда я возглавлял сельхозинститут и мы провели пробное обучение бакалавров-агрономов. Выучили их согласно программе бакалавриата, вручили дипломы, а их на работу никто брать не хочет. Говорят — мне бакалавр не нужен, мне агроном нужен! А ведь дефицит специалистов в агропроме сейчас достаточно велик!
Вот в медицине на эту систему не перешли — не может быть врачей-недоучек. А инженеры-недоучки, агрономы-недоучки, оказывается, имеют право на существование. Куда сейчас вуз будет девать бакалавров? На производстве они не нужны. Магистратура подразумевает какую-то научную работу, которой на всех не хватит… Сколько в стране за последние двадцать лет выпущено экономистов? А работают они менеджерами, секретарями и так далее… При этом создавать реальные экономические проекты некому. А если мы начнем еще штамповать вместо экономистов-финансистов никому не нужных экономистов-бакалавров?
Второй вопрос: что делать с профильными кафедрами, создававшимися десятилетиями? Распускать, объединять? В КАИ, знаю, уволят три сотни человек за счет сокращения таких кафедр. Ждет это, конечно, не в таком объеме, и наш вуз. Какие-то кафедры объединят, какие-то придется потерять. А ведь кафедра — это основная единица вуза: на ней ведется и обучение, и научная работа, и воспитательный процесс. А переформатировать кафедры полностью на зарабатывание денег «чистой» наукой, на самообеспечение… Что они смогут сделать?
— Есть ли в связи с этим у УГСХА будущее?
— Будущее есть у любой структуры, если своевременно уловить момент изменений. Было ли будущее у нашего вуза в 1943 году, когда в описи имущества числилось 40 скамеек, 20 столов и 30 микроскопов и не было помещения? Но люди верили, работали, выполняли очень сложную и нужную работу. И студенты верили и учились, шли за знаниями. Было ли будущее в 90-х, в отсутствие финансирования, зарплат и стипендий по несколько месяцев? Можно было все бросить, но мы не бросили.
Сегодня просто надо все, что отжило, оставить в прошлом, все, что имеет здравый смысл, возобновить и, главное, поддерживать молодежь. А она есть. Недаром наш периферийный вуз сегодня выиграл несколько президентских грантов.
Так что сегодняшнее 70-летие — очень хорошая площадка для дальнейшего развития вуза. Решено большинство вопросов, есть лаборатории, общежития, инфраструктура, академия освобождена от непрофильных видов деятельности. На этой площадке с учетом новых требований можно смело развивать вуз дальше. Настораживают, конечно, разговоры о возможном решении по сокращению вузов. Но, думаю, до этого не дойдет. Страна уже имеет отрицательный опыт сокращения военных училищ. Все знают, что ни армии, ни России, ни образованию, ни людям это никакой пользы не принесло. На примере Ульяновска мы это отчетливо понимаем.
Даже закрыв часть вузов, их вынуждены будут со временем открывать заново. Но сколько будет потеряно?..
— Последнее, Борис Иванович. Что вы в день семидесятилетия пожелаете УГСХА?
— Я доволен, что усилия многих поколений оказались не напрасными и юбилей академия встречает в хорошем тонусе. Есть достижения в развитии, обучении, научной деятельности. Академия пользуется заслуженным авторитетом, главное — не терять темп, который мы набирали много лет. Хочу пожелать УГСХА найти свое место в новой жизни и не растерять при этом того, что было наработано.