Бродский николай леонтьевич. Награды и премии

Бродский Н. Л. Лермонтов-студент и его товарищи // Жизнь и творчество М. Ю. Лермонтова: Исследования и материалы: Сборник первый. - М.: ОГИЗ; Гос. изд-во худож. лит., 1941 . - С. 40-76.

DESCRIPTION>

Н. Л. Бродский

ЛЕРМОНТОВ-СТУДЕНТ И ЕГО ТОВАРИЩИ

В 1913 г. Н. О. Лернер извлек из черновой тетради Лермонтова стихотворное обращение к «А. Д. З.... » и напечатал его с пропуском двух слов в «Русском библиофиле» (№ 8), отнеся время его написания к 1831 г. Полный текст (но без вариантов) впервые появился в I т. Полного собрания сочинений Лермонтова под редакцией Б. М. Эйхенбаума (стр. 208). Напомню это стихотворение:

О ты, которого клеврет твой верный Павел
В искусстве ёрников в младенчестве наставил;
О ты, к которому день всякий Валерьян
На ваньке приезжал ярыгой, глуп и пьян,
Которому служил лакеем из лакеев
Шут, алырь, женолаз, великий Теличеев 1 ,
Приветствую тебя и твой триумвират: -
И кто сказать бы смел, что чорт тебе не брат?

Комментируя это стихотворение и другое, извлеченное им из той же черновой тетради («Счастливый миг»), Н. О. Лернер писал: «Юноша-поэт был тогда студентом Московского университета, одним из участников великосветской «bande joyeuse» и щедро платил дань молодости... В обращении к неизвестному А. Д. З. отразились своеобразные интересы молодеческого дружеского кружка». Редактор последнего пятитомного собрания сочинений Лермонтова воздержался от всяких разъяснений данного послания, от расшифровки упоминаемой здесь группы лиц, знакомых поэту. А между тем это стихотворение заслуживает внимания, так как раскрывает лермонтовское окружение в студенческие годы, указывает тех людей, с которыми сталкивался молодой поэт, помогает найти ключ к определению той идейной атмосферы, которой дышал студент Лермонтов. Судить об адресате по этому посланию и выводить заключение только о «молодеческом» характере встреч поэта с перечисленными лицами крайне рискованно. Сам Лермонтов по поводу Печорина и его товарищей студентов, которых в Москве прозвали «la bande joyeuse», говорил: «Суждения Жоржа в то время были резки, полны противоречий, хотя оригинальны, как вообще суждения молодых людей, воспитанных в Москве и привыкших без принуждения постороннего развивать свои мысли» («Княгиня Лиговская», гл. V). Последняя строка послания к «А. Д. З.»:

И кто сказать бы смел, что чорт тебе не брат! - как раз и показывает в приятеле поэта «печоринскую» черту резкого своеобразия, оригинальности, независимости, выделения из обычной толпы посредственностей.

Адресат Лермонтова - А. Д. З. - Андрей Дмитриевич Закревский в год обращения к нему поэта с стихотворным посланием был студентом Московского университета. Ему Лермонтов читал свои интимные стихи, свои поэтические опыты разных жанров. Поклонник поэта пропагандировал его в избранном кругу. 15 августа 1831 г. в Костроме А. Закревский вписал в альбом Юрия Никитича Бартенева начало поэмы «Демон», поэмы «Азраил» и, видимо, особенно понравившееся ему философски насыщенное стихотворение Лермонтова «1831-го января»:

Редеют бледные туманы
Над бездной смерти роковой,
И вновь стоят передо мной
Веков протекших великаны;
Они зовут, они манят,
Поют, и я пою за ними,
И полный чувствами живыми
Страшуся поглядеть назад.

Чтоб бытия земного звуки
Не замешались в песнь мою,
Чтоб лучшей жизни на краю
Не вспомнил я людей и муки;
Чтоб я не вспомнил этот свет,
Где носит все печать проклятья,
Где полны ядом все объятья,
Где счастья без обмана нет.

(Т. I, стр. 171.)

Произведения студента Лермонтова появились в том альбоме, где за год перед этим Пушкин вписал свой сонет «Мадонна» с пометой: «30 августа 1830, Москва, в память любезному Юрию Никитичу Бартеневу». Бывший питомец Благородного университетского пансиона Ю. Н. Бартенев, в 30-х годах директор Костромской гимназии, проживая в Москве, завязал тесные связи с литературными и научными кругами. В числе его знакомых были: М. Погодин и С. Шевырев 2 , В. Ф. Одоевский 3 , Н. М. Загоскин, Н. А. Полевой 4 , Федор Кони, Авдотья и Федор Глинки, И. Лажечников, А. Тепляков, В. Бенедиктов, А. Зилов, А. Греков, И. Мятлев, Е. Растопчина, А. Башуцкий, Н. Сушков, Т. Филиппов, Н. Щербина, Я. Полонский и мн. др.

Иосиф Романович Грузинов, на которого Лермонтов в 1829 г. написал эпиграмму (в год выбытия Грузинова из Университетского пансиона 5), посвятил Ю. Н. Бартеневу свой роман «Записки покойного Якова Васильевича Базлова» (М., 1863, ч. I и II) 6 . Профессор Московского университета М. А. Максимович (учитель Лермонтова в Университетском пансионе) напечатал в «Телескопе» (1833, № 4) письмо к Ю. Н. Бартеневу под заглавием «О степенях жизни и смерти», помеченное 1832 г. 30 декабря 7 .

Бартенев интересовался философскими направлениями, в частности философией откровения, творениями отцов церкви, западноевропейских мистиков. Он находился в переписке с проф. Ф. А. Голубинским (1797-1854), который поражал известного немецкого путешественника Августа Гакстгаузена своими философскими познаниями и по поводу которого Шеллинг обычно задавал вопрос посещавшим его русским: «Знаете ли вы философа Голубинского?» 8 . Как увидим ниже, специфический характер философских интересов Бартенева мог служить одним из пунктов притяжения Закревского к нему и его библиотеке. Бартеневу был близок бывший домашний и пансионский учитель Лермонтова А. З. Зиновьев 9 , которому он завещал свои обширные записки, лишь частично опубликованные в «Русском архиве» и в «Русской старине» 10 .

Общение университетского товарища Лермонтова с таким представителем культурного общества, каким был Юрий Бартенев, показывает, что образ жизни А. Закревского слагался не только из «молодеческих» проявлений. Известные нам биографические материалы об А. Д. Закревском рисуют талантливого человека с сильным интересом к литературе, театру, философии, историческим проблемам. Одно из его печатных произведений, не зарегистрированное за ним ни в одном библиографическом указателе, произвело большой шум в литературных кругах и в частности в университетских.

А. Д. Закревский был сыном генерал-майора Дмитрия Андреевича

Закревского и Марии Григорьевны Закревской. Его отец слегка пострадал за подачу в отставку при Павле I и был восстановлен в звании генерал-майора при Александре I 11 .

А. Д. Закревский родился 12 августа 1813 г. в имении Одоевщина, Хвалынского уезда, Саратовской губ. О характере его домашнего образования можно судить по заявлению Закревского в правление Московского университета от 24 августа 1828 г. о принятии его в студенты нравственно-политического отделения: шестнадцатилетний Закревский заявлял, что он обучался в доме родителей закону божию, всеобщей и российской истории, всеобщей географии, риторике, математике, физике, языку латинскому, французскому, немецкому и греческому. В тот же день он подвергся испытанию у профессоров Снегирева, Погодина, Ивашковского, Болдырева, Чумакова, нашедших его способным к слушанию лекций, о чем было доложено 31 августа 1828 г. в правлении университета. А. Д. Закревский, как полагалось, написал заявление о непринадлежности к тайным обществам, об обязательстве ношения форменной одежды (28 сентября) и известил университетскую администрацию, что проживает в собственном доме, № 288, в Арбатской части, в 3-м квартале 12 . Через четыре года он покинул Московский университет, задержавшись на год сверх законного срока. В 1832 г. он окончил словесное отделение со званием кандидата вместе с даровитыми товарищами - М. Чистяковым, Я. Неверовым, И. Клюшниковым, В. Межевичем, К. Лебедевым и др. 13 .

До нас дошло «Рассуждение студента Андрея Закревского», поданное 29 апреля 1832 г. Небольшое сочинение на тему «Показание главных обстоятельств, побудивших римлян к восстановлению монархического правления» 14 , обнаруживает знакомство студента с сочинениями античных историков в оригинале, с современной европейской литературой и сквозь официальный тон дает возможность уловить сочувствие автора к римской вольности, негодование по адресу развращенных Сарданапалов - похитителей престолов и по адресу военного деспотизма, тяготение к прочным «законам», регулирующим государственную жизнь, также к смягчению ужасающих общественных противоречий - богатства аристократии и нищеты «низшего класса». Бросается в глаза попытка понять исторические явления в свете общих философских законов: студент 30-х годов с кафедры и в книгах, европейских и русских, постоянно слышал о различных теориях всемирно-исторического процесса, о смене народов-гегемонов в истории культуры человечества и т. п. Идеи Гердера, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Гизо горячо обсуждались студенческой молодежью.

Я привожу это неизданное рассуждение А. Д. Закревского:

«Показание главных обстоятельств, побудивших римлян
к восстановлению монархического правления.
Рассуждение студента Андрея Закревского.

Восстановление римлянами монархического правления есть одно из великих происшествий, составляющих эпоху в истории народов. Но каким образом римлянин так дешево уступил свою вольность, приобретение коей стоило великих потоков крови? Каким образом Октавий Август, глава демократической партии, мог сделаться самодержавным, тогда как 700 лет свирепствовала борьба между народом и сенатом, достойно каждый за себя стоявших? О сих-то обстоятельствах я должен сказать в предлагаемом кратком рассуждении. Главные обстоятельства, восстановившие монархическое правление в Риме, были:

1) Испорченность нравов . Римляне сего времени уже были не те строгие блюстители нравственности, не те сподвижники Регула и Фабриция, Сцеволы и Коклеса, кои сделались достоянием поэзии; Крассы, Лукуллы, Гортензии, Помпеи перевезли богатства Азии в Рим и жили, не заботясь о власти, роскошествуя и утопая в несметных богатствах. Ни один писатель не умолчал об этой порче нравов, предвестнице народного упадка. Саллюстий (от I до XIV главы в Катилине) представляет картину тогдашнего развращения, которую нельзя читать без ужаса и омерзения. Тацит (Annal., I, 1, 2) глубоко означает это совершенное изнеможение духовных сил Рима. Цицерон (в бесчисленных местах), Плиний, даже Цезарь, но особенно Варрон. Законное ограничение

(Leges: orchia, fannia, Didia и проч. 15) не могло искоренить роскоши, ибо она сделалась обычаем. Какое дело для сих Сарданапалов до правления? Они равнодушно смотрели на встречи, кроме наслаждений и удовольствий. Необыкновенное богатство аристократов было основано на

2) Чрезвычайной бедности низшего класса , и около 40 года до Р. Х. в одном Риме было 200 000 нищих (Capite Censi 16), готовых на первое предложение какого-нибудь Мария. Это было причиною сильных успехов всех похитителей законной власти, начиная с Тиберия Гракха по Октавия включительно, и служило основою для:

3) Военного деспотизма , уничтожившего древнюю свободу римлян. Военная сила была главным элементом борьбы Демократии с Аристократиею; первый пример показал сему homo novus, Марий, шествовавший по следам двух Гракхов. Он легко набрал огромное воинство, составленное из Capite Censi, и силе сената, приобретенной в продолжение внешних войн, противопоставил силу оружия, которая процветала.

4) Уничтожение силы законов 17 . Какое же общество может устоять без власти, без законов? Когда страсти и капризы какого-нибудь демагога Силлы или Помпея требовали безусловного повиновения, угрожая в противном случае смертию, проскрипциею или совершенным разграблением, пожаром, казнями... которых жаждали волны Демократов, пользуясь оными, как случаями к обогащению? Без закона нет порядка; беспорядок есть признак смерти, или явление монархии необходимо. Мы видим пример тому во Французской революции. В таком состоянии является нам Рим после смерти Цезаря, при коем основы республики сильно поколебались. Если Цезарь достоин был своей участи, то чего ожидал Сенат, установляя Триумвират Rei publicae constituendae, тогда как народ требовал мщения за смерть своего благодетеля, отказавшего, по завещанию, ему большие суммы? После уничтожения (46 до Р. Х.) Помпеянской партии Цезарь является совершенным самодержцем и 45-го года получил достоинство Imperatoris perpetui: остались одни формы Республики! После Юлия Цезаря самые

5) Внутренние и внешние политические обстоятельства не могли иметь другого последствия: - ибо восстановление Республики было невозможно. - Вот в каком состоянии представляется сцена политических действий тогдашнего времени: три партии образовались по смерти Императора:

Республиканская (Брут и Кассий), Сенатская (Октавий, Цицерон, Порций) и Цезарева (Антоний, Лепид, а потом и Октавий). Возвещенная амнистия не могла состояться вследствие образования сих партий. Цизальпинская Галлия, служившая поводом к войне Мутиненской (bellum mutinense) между Брутом и Антонином - дала знак к начатию кровопролитнейших гражданских войн. Сенат, устами Цицерона, объявил Антония врагом Сената и народа и поручил Октавию вести войну с Цезаревою партиею. Племянник Цезаря устрояет новый Триумвират вследствие Болонской конференции (43 года) под именем Triumviri Rei publicae Constituendae, и Сенат признает сие установление. После ужасных сцен партия Сената разрушена, и началась борьба Олигархии с Республикою, т. е. партии Цезаревой и партии Брута и Кассия. Успехи последней на Востоке кончились вместе с жизнью ее начальников, после Филиппинской битвы, 42-го года. Тогда в недрах торжествующей Олигархии началось развиваться семя раздора. Октавий и Антоний стремились к одной цели - к единовластию. Лепид был слаб, а Помпей сын, преждевременною своею смертию, ускорил превращение Триумвирата в Дуумвират. Война непременно тотчас бы возгорелась между Антонием и Октавием, если бы не 1) внешние войны и 2) Октавия, сестра Августа, выданная за Антония. Но когда легионы Октавия победили Далматов и Панонцев, когда Антоний, сражаясь с сильными тогда Парфянами, лишил Сирийского царя Артавазда его владений, отдал оные Клеопатре и отослал Октавию к ее брату, тогда Октавий побудил сенат объявить египетской царице войну, и Греция сделалась Ѳеатром последних борений враждующих партий. Партия Антония была сильнее по воинству, партия Октавия - по законности и правоте дела: Актийская битва решила успех в пользу последнего, и за 30 лет до Р. Х. умный, хитрый и благородный Октавий соделался единственным владыкою Римской республики. Август умел сделать незаметным переход от республиканского к монархическому правлению: впрочем, Римляне перестали быть республиканцами еще во время диктатора Суллы. Наконец, 6-е обстоятельство есть

Огромность римского государства , которое при уничтожении силы законов (смотри выше 4) вследствие военного деспотизма (см. обстоятельство 3-е) не могло сохранить своей целости при анархическим правлении: и тяжесть Рима раздавила бы его самого, и огромное тело, не связуемое одним каким-либо узлом, все в себе сосредоточивающим, распалось бы на многие части.

Основание падения Западной Римской империи, говорит германский историк Аст, заключается в самой сущности человечества, ибо вечно образующийся и проявляющийся дух человечества, вполне выразив внешний и политический элемент свой в римском владычестве, долженствовал проявить и внутренний идеальный элемент свой: для сего нужен был новый мир, в котором оный долженствовал вполне развиться. Явились новый народ (германский) и новая религия (христианство).

Студент Андрей Закревский».

Сноски

1 В автографе первоначально: чертовский Теличеев; алырь - областное слово: гуляка, плут, лентяй, живущий на чужой счет.

2 См. письмо Ю. Н. Бартенева к М. П. Погодину от 1830 г. (Н. Барсуков , Жизнь и труды М. П. Погодина, кн. III, П., 1911, стр. 97).

6 Одним из эпиграфов к своему роману Грузинов взял лермонтовское «И скушно и грустно».

7 В альбоме Бартенева на стр. 94 запись Максимовича:

«Сердцем в первые дни жизни,
Но не к счастью я расцвел;
Отлученный от отчизны
Я лишь грусть одну нашел.
Рано душу взволновала
Мне прекрасная мечта;
Рано, рано засияла
Мне приветная звезда.
Но мечта, что так мне льстила,
Вероломная была:
Сколько благ она сулила -
И сколь мало принесла!
Но звезда, что мне светила
Так отрадно для души, -
Лишь взманила - изменила
И покинула в глуши!

М. Максимович».

На память почтенному Юрию Никитичу сию стародавнюю песню мою посвящаю: она напомнит ему меня в том году, когда началось наше знакомство в Москве, которому теперь, в 1834 году, здесь - в Киеве минуло 10 лет!»

8 19 июля 1830 г. Бартенев посылает Голубинскому из Костромы трактат Дежерандо об усовершенствовании самого себя, десять тетрадок лекций Кузеня (полученных А. А. Писаревым); 30 июня 1838 г. он пишет из Царского Села: «Занятия мои суть эксплорации философические... я читаю отца Маленбранша... приступил к чтению Риттеровой истории философии». Характерно его признание в ноябрьском письме 1838 г. о Ж. Занд («нельзя книгу выпустить из рук») и Бальзаке; в письме от 23 марта 1843 г. критическое отношение к Шеллингу этой поры (см. «Переписка Ф. А. Голубинского с Ю. Н. Бартеневым» в «Русском архиве», 1880, т. III). По сообщению П. И. Бартенева, письма Ф. А. Голубинского были поставлены ему А. З. Зиновьевым.

9 В альбоме Ю. Н. Бартенева есть посвященный ему А. З. Зиновьевым сонет, помеченный 13 апреля 1862 г.:

Кто будет отрицать, что для большого света
Вы рождены? и кто не сознавал,
Что вы, поистине, муж царского совета?
Но рок теперь портфель иной вам дал -
Для всех портфель завидный - кабинета,
И он-то к вам влечет и привлекал
Всех - несмотря на званье и на лета -
Кто чувства и ума в себе не угашал.
В дни горести, в дни испытанья
Искавший вас в вас находил
Иль слово мудрое, иль в немощи признанье -
И оживлял он тем остаток падших сил.
Пусть фарисей иной вас предал и забыл,
Но мытарь сохранит о вас воспоминанье.

10 «Русский архив», 1879, № 9. Рассказы о (Мих. Матв.) Хераскове, из записок Ю. Н. Бартенева; 1886, кн. I. Рассказы кн. А. Н. Голицына. Из записок Ю. Н. Бартенева; 1886, кн. II. Из записок Ю. Н. Бартенева; 1886, кн. III. Из записок Ю. Н. Бартенева. Князь А. Голицын и его рассказы. - Часть записок Бартенева через П. А. Валуева была доставлена в редакцию «Русской старины» (см. 1884, кн. I).

11 Павлу ненавистен был Д. А. Закревский по родственным связям с Потемкиным. Закревские происходили из украинского казачества. Прасковья Андреевна Закревская, славившаяся своей красотой, была замужем за графом Павлом Сергеевичем Потемкиным, которого в бытность его губернатором на Кавказе обвиняли в похищении сокровищ убитого в Кизляре брата персидского шаха. П. А. Потемкина (Закревская) открыто жила с фаворитом Потемкиным-Таврическим. Когда в 1789 г. при главной квартире его рядом с военным штабом образовался, к удивлению России (по словам мемуариста), другой, женский, то в числе последнего «страстотерпица Прасковья не из последних была», на что намекал неизвестный автор «Возражения на глас вопиющего» в конце XVIII в. (См. «Русский архив», 1880, т. III, № 2. Бумаги П. П. Бекетова, стр. 377; ср. «Русская старина», 1875, т. XIII). Указание В. Л. Модзалевского в «Малороссийском родословнике» о годе смерти Д. А. Закревского неточно: на основании свидетельства Хвалынского уездного суда за № 889 22 ноября 1820 г. устанавливается, что Д. А. Закревского в этом году уже не было в живых.

12 Из архива Московского университета. Опекуном А. Д. Закревского в 1828 г. был Н. Яковлев. Не Николай ли Петрович Яковлев, родственник А. И. Герцена?

13 «Речи, произнесенные в торжественном собрании Московского университета июля 8 дня 1832 г. С приложением краткой годичной истории оного», М., 1832, стр. 36.

14 Указанием на место хранения его (рукописное отделение Государственной библиотеки имени В. И. Ленина) я обязан студенту Литературного института ССП В. В. Сорокину, которому приношу искреннюю признательность.

15 См. Фергюзон , История возвышения и падения Римской республики, т. II, стр. 226. № 154, 177.

16 Мейнерс : об упадке нравов и проч.

17 Tacit. Annalis: Invalido legum auxilio, quae vi, ambitu, postremo pecunia turbalantur. lib. I, cap. 2. Сколь малозначащи были народные собрания, то показывают слова Цицерона ad Attic. lib. IV, epistol. XIII.

Родился в городе Ярославль, сын оркестрового музыканта. В 1900 окончил рязанскую гимназию. Окончил историко-филологический факультет Московского университета (1904). В том же году опубликована его первая работа.

В 1904-1907 преподавал в Коммерческом училище Екатеринослава. В 1907 вернулся в Москву. Читал курс литературы на Женских педагогических курсах в Москве, в Городском народном университете Нижнего Новгорода. Член Общества любителей российской словесности с 1910, Общества истории литературы в Москве с 1911. Один из организаторов I Всероссийского съезда учителей-словесников на рубеже 1916/1917 годов.

Сдав магистерские экзамены, стал приват-доцентом (1918-1924), потом профессором (с 1926) Московского университета, руководил там тургеневским семинаром. С 1922 также вёл научную работу в ГАХН, преподавал в Смоленском университете, Индустриально-педагогическом институте им. Либкнехта и в Тверском педагогическом институте.

Член СП СССР с 1934. В 1939 Бродскому без защиты диссертации присуждена степень доктора филологических наук. С 1941 возглавлял отдел русской литературы Института мировой литературы.

Исследователь творчества Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Белинского, Достоевского, Герцена и др.; автор многих пособий по русской литературе для средней школы, статей по истории театра, методики преподавания литературы.

Действительный член АПН РСФСР с 1947.

Премии

• премия К. Д. Ушинского за книгу «Комментарий к „Евгению Онегину“» (1950)

Библиография

• Замыслы Тургенева, «Вестник воспитания», кн. IX, 1916
• Тургенев и русские сектанты, М.: Издательство литературного кружка «Никитинские субботники», 1922. - 48 стр.
• Тургенев в работе над романом «Накануне», «Свисток», № 2, 1922
• Тургеневская юбилейная пит-pa, «Научные известия», сб. II, 1922
• Житие великого грешника, сб. «Достоевский» (Документы по истории русской литературы и общественности), вып. I, М., 1922
• Революционные мотивы русской поэзии / Совм. с В.Л. Львовым-Рогачевским. Л. : Колос, 1926. - 243 стр.
• А. С. Пушкин. биография, М., 1937
• М. Ю. Лермонтов. биография, т. 1, 1814-1832, М., 1945
• Избранные труды, М., 1964.

(1951-06-05 ) (69 лет) Место смерти: Страна:

Российская империя Российская империя
СССР СССР

Научная сфера: Место работы: Учёная степень: Учёное звание: Альма-матер : Награды и премии:

Николай Леонтьевич Бродский (15 (27) ноября 1881 , Ярославль - 5 июня 1951, Москва) - советский литературовед .

Биография

В 1904-1907 преподавал в Коммерческом училище Екатеринослава . В 1907 вернулся в Москву. Читал курс литературы на Женских педагогических курсах в Москве, в Городском народном университете Нижнего Новгорода . Член Общества любителей российской словесности с 1910, Общества истории литературы в Москве с 1911. Один из организаторов I Всероссийского съезда учителей-словесников на рубеже 1916/1917 годов.

Награды и премии

• орден Трудового Красного Знамени (10.06.1945)
• премия К. Д. Ушинского - за книгу «Комментарий к „Евгению Онегину“» (1950)

Библиография

• Замыслы Тургенева, «Вестник воспитания», кн. IX, 1916
• Тургенев и русские сектанты, М.: Издательство литературного кружка «Никитинские субботники», 1922. - 48 стр.
• Тургенев в работе над романом «Накануне», «Свисток», № 2, 1922
• Тургеневская юбилейная пит-pa, «Научные известия», сб. II, 1922
• Житие великого грешника, сб. «Достоевский» (Документы по истории русской литературы и общественности), вып. I, М., 1922
• Революционные мотивы русской поэзии / Совм. с В.Л. Львовым-Рогачевским. Л. : Колос, 1926. - 243 стр.
• А. С. Пушкин. биография, М., 1937
• М. Ю. Лермонтов. биография, т. 1, 1814-1832, М., 1945
• Избранные труды, М., 1964.
• . 1932. Переиздание: Мультиратура, 2005. - 352 стр. ISBN 5-9740-0026-9

Напишите отзыв о статье "Бродский, Николай Леонтьевич"

Литература

• Н. Л. Бродский. 1881-1951, Литература в школе, 1951, № 5.
• Л. Крестова. Николай Леонтьевич Бродский // И. С. Тургенев. Новые материалы и исследования (Литературное наследство, том 76). М., 1967, с. 735-744.

Примечания

Источники

• - статья из Литературной энциклопедии 1929-1939

Отрывок, характеризующий Бродский, Николай Леонтьевич

Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d"ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d"ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d"ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c"est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C"est vous, Clement? – сказал он. – D"ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.