Быковский михаил дормидонтович. Архитектор быковский михаил дормидонтович

Михаи́л Доримедо́нтович (Дормедонтович) Быко́вский (29 октября (10 ноября ) , Москва - 9 (21 ) ноября , там же) - русский архитектор, реставратор, общественный деятель. В 1830-х годах - идеолог раннего этапа эклектики (историзма).

Биография [ | ]

Молодые годы [ | ]

Родился в Москве, сын обрусевшего поляка Дормидонта Быковского (Dormidont Bykowski) - столяра и резчика по дереву - мастера по иконостасам. Как указывал в своих записках М. Д. Быковский:

Однако в книге «Родословная книга дворянства Московской губернии» (М., 1914) со ссылкой на Некролог указана дата рождения 29 декабря 1801 года .

Получил хорошее по тем временам домашнее образование, с 1816 года - в учениках у Доменико Жилярди . В 1817-1823 - помощник Жилярди на постройках в Кузьминках , Останкине , Гребневе . С помощью Жилярди в 1820-е годы приобрёл собственный круг частных заказчиков (Орловы , Орловы-Давыдовы , Панины ; после пожара 1812 года грамотных строителей не хватало). После смерти отца в 1824 году, чтобы поддержать семью, продолжил отцовское ремесло. В 1829 году по представлению Жилярди Императорская академия художеств заочно зачислила Быковского в соискатели звания академика (в те времена - начальный ранг квалифицированных архитекторов); академиком он стал в 1831 году, защитив конкурсный проект здания карантина и получив право на стажировку в Европе и гражданскую службу, в которую он вступил 15 мая 1833 года (чиновником особых поручений московского генерал-губернатора и преподавателем Московском дворцовом архитектурном училище) и уже в 1834 году был награждён бриллиантовым перстнем ; «Д. В. Голицын задумал соорудить грандиозное здание базара с театром в роде Пале-Рояля» и проект этого здания М. Д. Быковский «лично объяснял императору Николаю I в его кабинете в Петербурге и получил одобрение». В 1836-1842 годах М. Д. Быковский возглавлял московское дворцовое архитектурное училище. В 1838 году он отправился в заграничное путешествие; был в Берлине у Шинкеля , посетил Италию.

Городской архитектор [ | ]

Надвратная церковь Страстного монастыря

Вернувшись в Москву, Быковский занял должность архитектора Приказа общественного призрения, ответственного за больницы, богадельни, аптеки и приюты Москвы; в 1847 году он стал также архитектором Воспитательного дома . Долгое время помощником Быковского работал архитектор В. В. Белокрыльцев . Среди гражданских построек М. Д. Быковского 1830-х - 1840-х годов - знаменитый в будущем дом на Шаболовке , 37, бывший Варваринский сиротский приют. Быковский расширил построенный Жилярди и А. Г. Григорьевым Опекунский совет на Солянке , выстроил несохранившиеся Горихвостовскую богадельню на Калужской площади , Московскую биржу и многие другие здания. Особо была отмечена его работа по благоустройству Воспитательного дома в 1850-х годах . В 1839-1849 гг., параллельно с частными и казёнными проектами, Быковский отреставрировал Чудов и Вознесенский монастыри Московского Кремля, уничтоженные в 1930-е годах.

Идеолог историзма [ | ]

В 1834 году М. Д. Быковский выступил с кафедры архитектурного училища с программной речью «О неосновательности мнения, что архитектура Греческая или Греко-Римская может быть всеобщею и что красота архитектуры основывается на пяти известных чиноположениях» (то есть ордерах классической архитектуры). Взамен приевшегося за годы александровского правления ампира , Быковский предложил строить архитектуру национальную, русскую, ибо «Христианин и язычник, Грек и Скиф не могли иметь одинаковое понятие о вещах» . Речь Быковского совпала по времени с призывами Н. В. Гоголя («была архитектура необыкновенная, христианская, национальная для всей Европы - и мы её оставили, забыли, как будто чужую») и деятельностью К. А. Тона , однако его собственная архитектура существенно отличалась от проектов Тона. Если искусство Тона - цельная идеология славянофильства , то Быковский, «обладая широтой художественных взглядов, стремился к выразительности зодчества, интерпретируя западноевропейскую архитектуру предшествующих периодов, и считал главным - соответствие архитектуры назначению сооружений» . Быковский «не мог сочувствовать многоярусным иконостасам и познакомил Ю. Д. Филимонова , который давал уроки старшему его сыну,с появившемся тогда исследованием Ленуара о древней форме иконостасов, что послужило точкой отправления в исследовании Филимонова».

В гражданской архитектуре, крупнейшая постройка М. Д. Быковского - готический ансамбль усадьбы Марфино, работа над главным домом которого была завершена только в 1846 году. Кроме этого, в 1850-х годах он выполнил внутреннюю отделку дома графа Шереметьева, а к коронации Александра II отреставрировал Останкинский дворец .

С 1843 года Быковский, одновременно завершая Марфино и продолжая работу на городские службы, работал для московских и подмосковных монастырей. В течение одного десятилетия он выполнил заказы шести московских монастырей (Алексеевского, Зачатьевского, Ивановского, Никитского, Покровского и Страстного). Надвратная церковь Страстного монастыря в течение восьмидесяти лет определяла облик Страстной (Пушкинской) площади и Тверской улицы . Церковь Алексеевского монастыря близка к тоновским проектам, но однокупольные храмы Ивановского и Зачатьевского монастыря и церкви Троицы на Грязех, которые были выполнены после второй заграничной поездки Быковского в конце 1850-х годов, представляют собой совершенно уже иную ветвь русского историзма, не порывающего окончательно с классическими корнями и готикой конца XVIII - начала XIX века. К этому же времени относится отделка домовой церкви в доме Шипова.

Сохранившиеся постройки [ | ]

Петропавловская церковь в Марфино

• Усадьба Марфино (1837-1846)
• Оранжереи и павильоны усадьбы Семеновское-Отрада (1848)
• Собор Владимирской иконы Божией Матери Спасо-Бородинского женского монастыря , Бородинское поле (1851-1859)
• Колокольня и иконостас Никольской церкви в Никольское-Урюпино (1840-е гг.)
• Варваринский сиротский приют , Шаболовка , 37 (1849-1855, перестроен в начале XX века)
• Ограда с башнями Армянского Ваганьковского кладбища (1850-е гг.)
• Церковь Покрова Пресвятой Богородицы, с. Головково, Московская обл. (1852-1864)
• Церковь Алексия, человека Божия , в Ново-Алексеевском монастыре , Верхняя Красносельская улица , 15a (1853)
• Церковь Александра Невского в Вонлярово (1853)
• Церковь Воскресения Словущего в Покровском монастыре (расширение здания 1792 года постройки, 1854-1855)
• Храм Троицы Живоначальной на Грязех у Покровских ворот , улица Покровка , 13. От большой однокупольной церкви сохранился только уличный фасад с портиком (1856-1861)
• Ивановский монастырь , с собором усекновения главы Иоанна Предтечи (1860-1879)
• Храм иконы Божией Матери «Знамение» в Ховрине , Фестивальная улица , 66 (1866-1870)

Утраченные постройки [ | ]

Колокольня Никитского монастыря. 1882

Здание бывшего Варваринского сиротского приюта с церковью великомученицы Варвары

• 1836-1839 - Московская биржа (полностью перестроено в 1860-е гг. А. С. Каминским)
• 1839 - Горихвостовская богадельня и церковь Живоначальной Троицы в здании Мещанских училищ (современный Ленинский проспект , 6)
• строения в усадьбе Студенец
• здание Земледельческой школы (Земледельческий переулок)
• дом Фонвизина
• 1842 - Голицынская галерея (торговый пассаж), Неглинная улица
• дом Рахманова
• 1842 – реконструкция Дома Неклюдовой для нужд детской больницы (позже – Филатовской). Здание снесено в 2017 году, несмотря на многолетнюю борьбу жителей Малой Бронной за его сохранение.
• 1849 - часовня Воспитательного дома
• 1850 - церковь Сошествия Святого Духа в Зачатьевском монастыре
• 1849-1855 - надвратная церковь Алексия, человека Божия, в

Архитектор Михаил Дормидонтович (Доримедонтович) Быковский родился в 1801 году в городе Москве. Из семьи обрусевших поляков.

Несмотря на то, что его отец Дормидонт Быковский был столяром и умелым резчиком по дереву, специализирующийся на иконостасах, молодой человек получил прекрасное домашнее образование.

С 1816 года юноша в учениках у зодчего , а в период с 1817 по 1823 являлся его помощником на строительстве объектов в Кузьминках и Останкине.

Благодаря своему известному наставнику Быковский приобрел и первых своих частных заказчиков, среди которых были семьи Орловых и Паниных.

С 1823 года Михаил Дормидонтович преподавал в «Московском дворцовом архитектурном училище». После смерти отца был вынужден также подрабатывать его ремеслом по изготовлению иконостасов.

В 1829 году, опять же с подачи и по протекции Жилярди, молодого человека заочно зачисляют в соискатели на звание архитектурного академика. Непосредственно академиком Быковский становится в 1831 году после защиты конкурсного проекта, благодаря которому получил право стажироваться в Европе.

По возвращении в Москву Михаил Быковский получает пост архитектора «Приказа общественного призрения», в ответственность которого входило обслуживание аптек, приютов, больниц и богаделен. В 1847 году одновременно находился в должности архитектора .

Помимо архитектурных проектов, зодчий много сделал в вопросах реставрации исторических памятников, среди которых и Воскресенский монастыри Кремля (уничтожены в 1930-х годах).

В гражданской архитектуре одной из крупнейших работ архитектора Михаила Быковского является готический ансамбль подмосковной усадьбы Марфино, которая в ту пору принадлежала семейству Паниных. В это же время он продолжает преподавать и восстанавливать монастыри в Москве и окрестностях города.

Москва) - русский архитектор, реставратор, общественный деятель. В 1830-х годах - идеолог раннего этапа эклектики (историзма).

Биография

Молодые годы

Родился в Москве, сын обрусевшего поляка Дормидонта Быковского (Dormidont Bykowski) - столяра и резчика по дереву - мастера по иконостасам. Получил хорошее по тем временам домашнее образование, с 1816 года - в учениках у Доменико Жилярди . В 1817-1823 - помощник Жилярди на постройках в Кузьминках , Останкине , Гребневе . С помощью Жилярди в 1820-е годы приобрёл собственный круг частных заказчиков (Орловы , Орловы-Давыдовы , Панины ; после пожара 1812 года грамотных строителей не хватало). С 1823 года преподавал в Московском дворцовом архитектурном училище (официально зачислен в штат в 1825); после смерти отца в 1824, чтобы поддержать семью, на время вернулся к отцовскому ремеслу. В 1829 по представлению Жилярди Императорская академия художеств заочно зачислила Быковского в соискатели звания академика (в те времена - начальный ранг квалифицированных архитекторов); академиком он стал в 1831, защитив конкурсный проект и получив право на стажировку в Европе.

Городской архитектор

Вернувшись в Москву, Быковский принял пост архитектора Приказа общественного призрения, ответственного за больницы, богадельни, аптеки и приюты Москвы; в 1847 также принял должность архитектора Воспитательного дома . Долгое время помощником Быковского работал архитектор В. В. Белокрыльцев . Среди гражданских построек М. Д. Быковского 1830-х - 1840-х годов - знаменитый в будущем дом на Шаболовке , 37, бывший Варваринский сиротский приют. Быковский расширил построенный Жилярди и А. Г. Григорьевым Опекунский совет на Солянке , выстроил несохранившиеся Горихвостовскую богадельню на Калужской площади , Московскую биржу и многие другие здания. Особо была отмечена его работа по благоустройству Воспитательного дома в 1850-х годах. В 1839-1849, параллельно с частными и казёнными проектами, Быковский отреставрировал Чудов и Вознесенский монастыри Московского Кремля (оба уничтожены в 1930-е годы).

Идеолог историзма

В 1830-х годах Быковский продолжал преподавать в училище, а в 1836-1842 - возглавил его. В 1834 выступил с кафедры училища с программной речью «О неосновательности мнения, что архитектура Греческая или Греко-Римская может быть всеобщею и что красота архитектуры основывается на пяти известных чиноположениях» (то есть ордерах классической архитектуры). Взамен приевшегося за годы александровского правления ампира , Быковский предложил строить архитектуру национальную, русскую, ибо «Христианин и язычник, Грек и Скиф не могли иметь одинаковое понятие о вещах». Речь Быковского совпала по времени с призывами Н. В. Гоголя («была архитектура необыкновенная, христианская, национальная для всей Европы - и мы её оставили, забыли, как будто чужую») и деятельностью К. А. Тона , однако его собственная архитектура существенно отличалась от проектов Тона. Если искусство Тона - цельная идеология славянофильства , то Быковский, «обладая широтой художественных взглядов, стремился к выразительности зодчества, интерпретируя западноевропейскую архитектуру предшествующих периодов, и считал главным соответствие архитектуры назначению сооружений».

В гражданской архитектуре крупнейшая постройка Быковского - готический ансамбль усадьбы Марфино, принадлежавшей Паниным. Быковский приступил к нему не позже 1832 года, когда были выполнены мост и два готических флигеля (разобраны и выстроены заново в 1940-х годах). Работа над главным домом была завершена только в 1846 году.

С 1843 года Быковский, одновременно завершая Марфино и продолжая работу на городские службы, работает на московские и подмосковные монастыри. В течение одного десятилетия он выполнил заказы шести московских монастырей (Алексеевского, Зачатьевского, Ивановского, Никитского, Покровского и Страстного). Надвратная церковь Страстного монастыря в течение восьмидесяти лет определяла облик Страстной (Пушкинской) площади и Тверской улицы . Церковь Алексеевского монастыря близка к тоновским проектам, но однокупольные храмы Ивановского и Зачатьевского монастыря и церкви Троицы на Грязех представляют собой совершенно иную ветвь русского историзма, не порывающего окончательно с классическими корнями и готикой конца XVIII - начала XIX века. Похоронен на Ваганьковском кладбище .

Сохранившиеся постройки

• Усадьба Марфино (1837-1846)
• Оранжереи и павильоны усадьбы Семеновское-Отрада (1848)
• Собор Владимирской иконы Божией Матери Спасо-Бородинского женского монастыря , Бородинское поле (1851-1859)
• Колокольня и иконостас Никольской церкви в Никольское-Урюпино (1840-е гг.)
• , Шаболовка , 37 (1849-1855, перестроен в начале XX века)
• Ограда с башнями Армянского Ваганьковского кладбища (1850-е гг.)
• Церковь Алексия, человека Божия , в Ново-Алексеевском монастыре , Верхняя Красносельская улица , 15a (1853)
• Церковь Александра Невского в Вонлярово (1853)
• Храм Троицы Живоначальной на Грязех у Покровских ворот , улица Покровка , 13. От большой однокупольной церкви сохранился только уличный фасад с портиком (1856-1861)
• Ивановский монастырь , с собором усекновения главы Иоанна Предтечи (1860-1879)
• Храм иконы Божией Матери «Знамение» в Ховрине , Фестивальная улица , 66 (1866-1870)
• Церковь Покрова Пресвятой Богородицы, с. Головково, Московская обл. (1852-1864)
• Церковь Воскресения Словущего в Покровском монастыре (расширение здания 1792 года постройки, 1854-1855)

Утраченные постройки

Семья

• Жена - Эмилия Львовна Минелли (с 1831; скончалась в 1841).
• Сыновья: Быковский Николай Михайлович (1834-1917) - художник , академик живописи; Быковский Константин Михайлович (1841-1906) - архитектор , реставратор, преподаватель и общественный деятель.

Напишите отзыв о статье "Быковский, Михаил Доримедонтович"

Примечания

Литература

• Кириченко Е. И. Михаил Быковский. - Стройиздат, 1988. 256 с. (Серия: Мастера архитектуры).
• Кириченко Е. И. М. Д. Быковский // Зодчие Москвы . - М .: Московский рабочий, 1981. - С. 267-275. - 302 с.
• Зодчие Москвы времени эклектики, модерна и неоклассицизма (1830-е - 1917 годы): илл. биогр. словарь / Гос. науч.-исслед. музей архитектуры им. А. В. Щусева и др. - М .: КРАБиК, 1998. - С. 46-48. - 320 с. - ISBN 5-900395-17-0 .
• Торжественное чествование, 29 октября 1901 года столетней годовщины со дня рождения основателя Московского архитектурного общества его первого председателя и почетного члена академика архитектуры Михаила Дормедонтовича Быковского. - М .: Московское архитектурное общество , Тип. Т-ва А. И. Мамонтова, 1903. - С. 28. - 35 с.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Быковский, Михаил Доримедонтович

Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.

Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.

На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.

М.Д. Быковский, 1851 г.
Художник М. Скотти

Михаил Доримедонтович Быковский (1801-1885) – архитектор.

Михаилу Быковскому повезло. Его отец был резчиком по дереву и получал заказы на изготовление иконостасов. Сын выучился рисовать их планы. Мать хорошо рисовала и, несмотря на возражения отца, выучила этому искусству Михаила. К пятнадцати годам где сам, а где с помощью знакомых и соседей он освоил грамоту, арифметику, рисование, черчение. Французскому языку его обучил сосед Реми. В общем, мальчик был способный, и в шестнадцать лет отец пристроил его в ученики, ни много ни мало, к зодчему Д.И. Жилярди (1788-1845). Дементий Иванович, так на русский лад звали Доменико сына Джованни, драгоценное время на своих учеников не тратил, но посильную работу давал и заведению нужных знакомств учениками не препятствовал. Очень быстро Михаил из учеников превратился в помощника. После смерти отца в 1824 г. Михаилу пришлось содержать мать и младшего брата. Он делал иконостасы, рисовал портреты, начал проектировать здания.

Благодаря таланту и упорству, не имея систематического образования, в тридцать лет Быковский получил звание академика за один из проектов. К архитектору пришла известность. Заказать у него проект считалось более престижным, чем у заезжих мастеров. Михаил Быковский получил место чиновника по особым поручениям при генерал-губернаторе князе Д.В. Голицыне, начал преподавать в Дворцовом архитектурном училище. Преподавал он 10 лет, с 1826 по 1836 г. В 1836 г. Быковский стал директором училища.

В 1838 г. Быковскому удалось осуществить свою мечту: он посетил Германию, Францию, Италию. Впечатления были сильные: "Меня хвалили, и я считал себя хорошим архитектором, поездка за границу исцелила меня от этого самопочитания". Он стал мастером.

В 1841 г., вскоре после рождения второго сына Константина , умерла жена Эмилия. Она была сестрой Константина Минелли – рано умершего друга Быковского, с которым он познакомился во время учебы у Д. Жилярди. Вообще, "итальянское" занимало большое место и в личной жизни, и в творчестве Быковского. В память жены Михаил Доримендонтович устроил алтарь Эмилии в храме Петра и Павла . Храм перестроен до неузнаваемости в 1948 г. для Института угольного машиностроения. Зато сохранился католический мавзолей Эмилии Быковской на Введенском кладбище (Наличная, 1). Кстати, младший сын Быковского тоже стал архитектором.

Михаил Быковский создал шедевры, завораживающие сочетанием архитектуры Возрождения с древнерусской архитектурой: колокольню Страстного монастыря, Ивановский монастырь , церковь Троицы .

В 1867 г. по инициативе Быковского было организовано архитектурное общество МАО, председателем которого он был два года.

Основоположник романтического направления эклектики в русской архитектуре, общественный деятель Михаил Быковский оставил добрую память: многие здания сохранились.

Мечта о тёплых странах

В архитектуре М.Д. Быковский достиг высот. Однако было одно увлечение, где явных успехов не было, но которое заполняло значительную часть жизни. Это – любовь к живописи:

• по-видимому, любовь возникла ещё в детстве, когда мать учила Мишу рисованию. Сама она рисовала очень неплохо. Потом он учился рисованию у художника Колосова. Михаил Доримедонтович вспоминал: "Любимой моей мечтой было уехать туда, куда на зиму улетают птицы. Восьми лет я начертал план моего заграничного домика, где я стал бы жить и принимать странников". Когда отец умер, Михаил брал заказы на портреты и пейзажи, чтобы поддержать семью;
• Михаил стал профессиональным архитектором, но интерес к живописи сохранился. В 1833 г. он стал одним из организаторов "Художественного класса", который находился во дворе дома 14 по Большой Никитской улице . Класс просуществовал долго, и в 1843 г. его преобразовали в Московское училище живописи и ваяния. В 1844 г. училище переехало на Мясницкую, 21 . После присоединения к нему в 1865 г. Архитектурного училища образовалось Московское училище живописи, ваяния и зодчества .

Любовь к живописи и тёплым странам Михаил Быковский передал старшему сыну .

Дома Быковского в Москве

• Армянский, 11 . Перестройка усадьбы Тютчевых для Богадельни Горихвостова. М.Д. Быковский, 1831.
• Басманная Старая, 21. Перестройка дома А.Б. Куракина для Константиновского межевого института. М.Д. Быковский, 1836; Б.В. Фрейденберг 1887-1888.
• Златоустинский М., 1. Дом Казакова . Жилой дом построен М.Ф. Казаковым в 1785-1800. В 1875. М.Д. Быковский надстроил дом третьим этажом и переделал фасад.
• Златоустинский М., 3 . Дом Татищевой. М.Ф. Казаков , 1785-1800; М.Д. Быковский и Грачев, 1860-1870.
• Ивановский М., 2. Ивановский монастырь . Быковский 1861-1878.
• Ильинка, 6 . Московская биржа. М.Д. Быковский, 1836-1839; А.С. Каминский , 1873-1875; И.С. Кузнецов , 1925-1926.
• Ленинский, 6. Городское Мещанское училище. А.Н. Бакарев, начало XIX в.; М.Д. Быковский, 1830-е. В 1862 и 1865 гг. достроено и перестроено.
• Марфино. Подмосковная усадьба Паниных в Марфине. М.Д. Быковский, 1831-1845.
• Милютинский, 18 . Римско-католический храм Петра и Павла. Архитектор Д.И. Жилярди, 1839-1849. Один из шести алтарей был сооружён на средства М.Д. Быковского. Перестроен И.М. Ткачевым в 1948.
• Милютинский, 19 . Дом Лорис-Меликова. М.Д. Быковский, 1840-1850-е.
• Москворецкая наб., 5-7. Воспитательный дом. Середина XVIII-XX вв. М.Д. Быковский принимал участие в строительстве ряда сооружений комплекса.
• Наличная, 1. Ансамбль Иноверческого Введенского кладбища. Мавзолей Эмилии Быковской, 1841.
• Неглинная, 18 / Кисельный Нижний, 1 . Многоквартирный дом купцов Архангельских. М.Д. Быковский, 1876; О.Г. Пиотрович , 1889. Перестроен в 1990-е.
• Никитская Б., 24 . Один из первых многоквартирных доходных домов . Здание в четыре этажа с магазином в цокольном этаже в те времена считалось большим. В 1877 г. в доме снял квартиру П.И. Чайковский . Одной из причин была близость к месту работы – рядом находилась Консерватория. М.Д. Быковский, 1840.

Архитектор Константин Михайлович Быковский родился в 1841 году в семье известного зодчего . Его мать - Эмилия, умершая сразу после родов, приходилась сестрой архитектору Константину Львовичу Минелли.

Первым учителем мастера стал его отец, а затем, в период с 1859 по 1865 годы, Константин Быковский проходил обучение в Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге на отделении архитектуры у Николая Леонтьевича Бенуа.

В 1866 году молодой человек получает звание «классного художника архитектуры» второй степени, а год спустя его принимают на должность архитектора в Министерство внутренних дел в специальный Техническо-строительный отдел.

В 1868 году Константин Михайлович возвращается в Первопрестольную и помогает своему отцу на строительстве , расположенную в Ховрине (ныне - Фестивальная улица, 77А).

В период с 1870 по 1881 годы, а затем в 1899-1906, архитектор Быковский преподавал в «Московском училище живописи, ваяния и зодчества», «Строгановском училище технического рисования» и в «Училище изящных искусств ».

Помимо преподавания, зодчий, в период с 1874 по 1877 году, служил архитектором одного из участков города Москвы. Звание академика получил в 1881 году. Тогда же становится архитектором в успешном страховом обществе «Россия».

Главным архитектором Московского университета Константин Михайлович Быковский был назначен в 1883 году и пробыл на этой должности вплоть до 1897 года. В 1886 им был разработан проект клинического городка, место под которое отвели на . Зодчий лично проектировал там застройку северной стороны нынешней Большой Пироговской улицы в стиле поздней эклектики, корнями уходящей в классицизм.

Над воплощением этого проекта вместе с Быковским работали молодые в то время архитекторы и Игнатий Павлович Залесский.

Большой вклад в архитектурный облик Московского университета, располагавшийся в то время в основном в районе Большой Никитской и Моховой улицы, архитектор внес уже после сдачи в эксплуатацию объектов первой очереди на Девичьем поле. В частности, им были построены университетская библиотека, Зоологический музей, здание Биологического корпуса, а также корпуса Физического и Физиологического институтов. В период с 1892 по 1893 годы Константин Михайлович построил здание Центрального банка по улице Неглинной.

Звание профессора архитектуры Быковскому присвоили в 1900 году.

Помимо строительства, архитектор занимался вопросами реставрации старинных архитектурных памятников. В частности, он лично участвовал в обновлении Успенского собора Кремля.

Константин Михайлович считается одним из пятнадцати отцов-основателей Архитектурного общества города Москвы, первым председателем которого стал его отец. Сам Быковский находился на этой должности в период с 1894 по 1903 годы.

Состоял зодчий и в Московском археологическом обществе: сначала членом (с 1882 года), а затем заместителем председателя «Комиссии по сохранению древних памятников» (с 1890). С 1893 по 1902 годы возглавлял Общество любителей художеств.

Родная сестра Быковского - Лидия Михайловна - была супругой архитектора . Их сын - Алексей Дмитриевич - некоторое время работал помощником у Константина Михайловича, как и известный в будущем зодчий Мечеслав Густавович .

Умер мастер в 1906 году и похоронен на столичном