Что относится к пейзажу. Что такое Пейзаж? Определение

Рец. на: Joan Evans. «Time and Chance. The story of Arthur Evans and his forebears».
Longmans, Green & Co., London — New York — Toronto, 1943, 410 стр.

«Вестник древней истории». 1947. 4. С. 107-112.

В июле 1941г. скончался в возрасте 90 лет знаменитый ученый и археолог, внесший огромный вклад в науку раскопками на Крите, Артур Джон Эванс. 20-21 мая 1940 г. фашисты захватили Крит. Кносс подвергся бомбежке, музей в Кандии со всеми ценностями погиб в огне. Одновременно Лондон подвергался нападениям с воздуха. Значительно пострадал Британский музей: два зала ваз и терракот полностью вышли из строя, с зала греко-римской жизни снесена крыша, библиотека и зал монет и медалей, с которым было связано три поколения Эвансов, тоже разрушены.

Эвакуацию английских войск с Крита Эванс не мог простить. Он рассматривал это не только как измену Греции, но и как измену историческому прошлому.

Все это подорвало его силы и ускорило его смерть.

У нас, в Советском Союзе, имя Эванса пользуется широкой известностью, но мало кто знаком с его жизнью и деятельностью и с историей раскопок на Крите.

Поэтому книга, написанная его сводной сестрой Джоанной Эванс на основании семейных архивов, дневников, писем, вызывает к себе интерес, являясь первой книгой, посвященной жизни и деятельности человека, наследовавшего славу Шлимана и обогатившего своими трудами дотоле неясный исторический период, период минойской культуры на Крите. Однако нашего читателя эта книга удовлетворить не может. Это скорее семейная хроника, чем биография ученого.

Само название книги — «Время и случай» — продумано автором. Книга начинается с биографии предков Артура Эванса, насколько документы позволяли автору проследить биографию представителей трех поколений этого валлийского рода, начиная с XVIII в. Основная мысль книги, определившая ее название, типична для определенного круга английской буржуазии: «время», т. е. темперамент и традиции семейного круга, продолжают оказывать свое влияние на всех представителей его, но «случай» — история — видоизменяет их интересы, направляет их жизнь по другому руслу, ставит новые, ранее неизвестные, задачи.

Наиболее видными представителям рода Эвансов являются Джон Эванс и его сын Артур.

Джон Эванс, консерватор по убеждениям, владелец бумажных фабрик, любитель древности и коллекционер, сыграл большую роль в изучении палеолита. Его все большее увлечение геологией и участие вместе с Прествичем в ряде геологических экспедиций (с 1857 г. он входит в состав Геологического общества) сблизили его с Буше де Пертом, открывшим в районе реки Соммы в Аббевиле первые кремневые орудия и топоры.

Открытие существования палеолитического человека нанесло удар церковно-христианскому учению с его антропоцентризмом и разрушило традиционную хронологию.

Признание Эвансом и Прествичем обоснованности открытий Буше де Перта создало возможность Дарвину в его работе «Происхождение видов», изданной в 1859 г., приложить свою теорию непосредственно к Homo sapiens. Углубляя и совершенствуя свои знания по палеолиту, одновременно Джон Эванс продолжал и свои нумизматические работы. За книгу о древних британских монетах, их каталогизацию и эволюцию Эванс получил высшую нумизматическую награду от французской Академии.

С 1880 г. Эванс пользуется уже широкой известностью как ученый и в Англии и за ее пределами настолько, что французская печать того времени ставила его в один ряд с Дарвином и Спенсером.

Дом Джона Эванса в Нэш Миллс, вблизи Лондона, все более превращался в музей, наполненный редкими вещами, начиная с палеолита и до XVIII в.

В этой обстановке рос и воспитывался Артур Эванс «маленький», как называли, его тогда в отличие от «большого Эванса» — его отца.

Главы XI-XX посвящены жизни и деятельности Артура Эванса. Автор отмечает различие политических взглядов Джона и Артура Эвансов: «Для Джона Эванса политика была простым практическим делом. Он унаследовал от отца склонность к консерватизму, и его политическое кредо могло быть выражено кратко: «Мир, процветание и производство бумаги» (Peace, prosperity and paper making) (стр. 164). Сын его был либералом, сторонником политики Гладстона, и поскольку, как отмечает автор, внутренняя политика Эванса интересовала мало и все внимание было приковано к внешней политике Англии, то в первую очередь Эванс, по-видимому, и решил попробовать свои силы вне Англии — на той части европейской территории, которая вскоре стала ареной крупных политических событий — на Балканах.

Первое путешествие на Балканы Эванс предпринимает в 1872 г. из Пешта пешком через горы в Румынию и Болгарию, прячась от пограничной охраны и не имея на руках, по-видимому, необходимых виз. Можно полагать, хотя автор деликатно об этом умалчивает, что уже в эту первую поездку Эванс не случайно выбрал Балканы, а направился туда неофициальным разведчиком Гладстона, которому и был подарен потом авторский экземпляр вышедшей в 1876 г. (в период Герцеговинского восстания) его книги «Пешком через Боснию и Герцеговину, в период восстания, в августе и сентябре 1875 г. с историческим обзором Боснии и впечатлениями о кроатах, славянах и древней республике Рагузе». Книга вышла своевременно — в период, когда Англия, по словам самого автора, «относилась серьезно к политике на Балканах, поскольку от нее зависело равновесие европейских держав». Гладстон пишет Эвансу благодарственное письмо, книга цитируется в палате общин, и Гладстон использует материалы Эванса о жестокости турок для речи в национальном собрании по восточным вопросам, речи, направленной против политики Дизраели.

С этой поры Артур Эванс становится авторитетом по славянским вопросам, принимает пост секретаря английского Комитета помощи славянам и, становясь корреспондентом прогладстоновской и антитурецкой газеты «Манчестер Гардиан», вновь отправляется на Балканы, имея основной базой полюбившуюся ему Рагузу. «И скоро, — пишет автор, — он везде примелькался, размахивая своей тростью и быстро пробегая по улицам, неожиданно останавливаясь, чтобы рассмотреть цветок или витрину и всегда готовый вступить в разговор с каждым, кто его начнет». «Сумасшедший англичанин с болтающейся тростью» был безобидным и дружественным; и хотя каждый определенно чувствовал, что он был гладстоновским агентом и передавал сумки золота вождям инсургентов, которые посещали его по ночам, это не было основанием думать о нем плохо». Эванс, действительно, развивает энергичную деятельность, предпринимая ряд выездов в центры восстания — и в Герцеговину и в Боснию и даже в штаб-квартиру турок в Боснии. Он собирает факты и имена и посылает статью за статьей в английскую прессу. Его подлинное отношение к восставшим славянам, однако, не выходило за рамки обычного мировоззрения английского буржуа, либерально настроенного к колониальной периферии. Он приветствует демократический дух славян, не угасший под тиранией Турции, но его шокирует то «духовное братство и равенство», которым пропитаны славянские народы. Он за демократию, но без братства и равенства. В конце концов, Эванс был арестован австрийскими властями «за шпионаж» и подвергнут тюремному заключению в Рагузе в 1882 г. «Он был слишком неосторожен» — таково официальное мнение Гладстоновского кабинета, который старался не скомпрометировать себя хлопотами об его освобождении.

Арест и тюремное заключение, как можно вывести из дальнейшего, охладили Эванса, и с этого момента он отходит от политики и, вернувшись в Англию, получает в 1884 г. место хранителя Ашмольского музея в Оксфорде. Период работы Эванса в Ашмольском музее знаменовал собой поворотный пункт в изучении истории и археологии. До Эванса Ашмольский музей представлял собой подбор различного рода энтомологических и зоологических коллекций, а также археологических памятников и живописи. Эванс поставил перед музеем новую задачу: «Нашей задачей является история, история развития и успехов человеческого искусства, институтов и верований в истории земного шара… Неписанная история человечества предшествовала писанной; изучение памятников предшествует изучению книг» (стр. 270). Однако для превращения Ашмольского музея в музей истории и археологии Эвансу пришлось вести упорную борьбу с рутиной университетской догматики, которая считала археологию второстепенной наукой: по мнению профессора Джоуетта, который фактически возглавлял консервативно настроенную профессуру, археология кончалась вместе с началом христианской эры, и кафедра археологии была ограничена рамками только классического периода. Шесть лет продолжалась упорная борьба, которая закончилась победой Эванса. За эти шесть лет музей в несколько раз увеличил свои исторические коллекции и в качестве историко-археологического музея стал приобретать все большую и большую известность. Эвансу удалось добиться, несмотря на сопротивление профессуры, расширения помещений, оборудования, выдачи ежегодных сумм на приобретение новых археологических коллекций и памятников. Археология заняла постепенно почетное место среди других наук.

Раскопки Шлимана, находки в Трое, в Микенах и в Орхомене привлекали всеобщее внимание. Однако, если для Шлимана все сделанные им открытия были лишь вещественными иллюстрациями к Гомеровским поэмам, то для Эванса сразу же стало ясно, что эти памятники говорят об истории бронзового века, хотя истоки микенской культуры были еще для всех неясны.

Вместе с отцом жены, историком Фриманом, работавшим в то время над «Историей Сицилии», Эванс проводит работы в Сицилии, интересуясь, главным образом, сицилийскими монетами и медалями. И здесь, однако, раскопки Орси давали определенные указания на доисторию Сицилии, в частности в погребениях сикулов Орси были обнаружены микенские вазы. Уже в этот период Эванс приходит к выводу, что древние обитатели Сицилии находились в оживленных сношениях с доисторической Грецией — до появления греческих колонистов и финикийских купцов.

Уже в этот период (1890-1895 гг.) у Эванса появляется интерес к Криту. Первоначальные планы Шлимана проводить археологические работы в Кноссе отпали; у Эванса, наоборот, все более крепло убеждение в необходимости исследовать Крит в связи с микенскими находками. Этот интерес был, в основном, интересом к пиктограммам, к находкам «греческого иероглифического письма», причем многие из печатей, по утверждению торговцев, происходили с Крита. Таким образом, постепенно Эванс приходит к выводу, что разгадку появления иероглифического письма в Европе нужно искать на Крите, который был промежуточным звеном между Египтом и средиземноморским районом Греции и южной Италии.

После смерти Фримана в 1892 г. он работает над четвертым, оставшимся незавершенным, томом последнего труда Фримана «История Сицилии», оживляя историческое изложение детальными археологическими комментариями и выводами. Для Ашмольского музея строилось уже новое здание, и план Эванса о слиянии университетских галерей с Ашмольским музеем под руководством одного лица проводился в жизнь.

В 1894 г. Эванс высаживается в Кандии на Крите с твердым намерением начать раскопки в Кноссе. Территория, на которой должны были производиться раскопки, принадлежала двум собственникам. После долгих переговоров Эвансу удалось купить часть территории Кносса, а впоследствии (через несколько лет) и всю землю. До 1896 г. Крит рассматривался, как микенская провинция. Уже первые археологические разведки на территории Кносса убедили Эванса в том, что культура Крита древнее микенской, и в 1896 году Эванс впервые вводит в употребление для Крита специальную терминологию — «минойская культура».

Период 1896-1899 гг. был ознаменован на Крите борьбой христианского населения с турками, борьбой, сопровождавшейся резней и убийствами. В этот период Эванс лишь наведывается на Крит; свои впечатления от политической обстановки на Крите он вновь печатает в виде писем в «Манчестер Гардиан», однако на этот раз как наблюдатель, а не как активный деятель. Только 23 страницы книги посвящены знаменитым раскопкам на Крите (1899-1906 гг.).

Раскопки начались в марте 1900 г. Помощником Эванса был его друг Хогардт, который знал восточное Средиземноморье настолько же хорошо, насколько Эванс знал западное. На второй день раскопок уже были обнаружены дворцовые строения и появились на свет первые дворцовые фрески. 27 марта (на 4-й день раскопок) Эванс отмечает в дневнике: «Исключительное явление — ничего греческого, ничего римского… Нет даже геометрического…» Перед Эвансом раскрывался новый, дотоле неведомый мир. Эванс был одним из первых археологов, при котором постоянно присутствовал архитектор, так что параллельно с раскопками сразу велась работа по восстановлению и реконструкции памятников. Эванс никогда не был по призванию античником-археологом. Его интересы были шире, и в античности его, пожалуй, прежде всего интересовало всякое проявление «не античного». Поэтому новый мир, открывшийся Эвансу, поразил и увлек его.

1900-1906 гг. были годами систематических раскопок Кносса. Уже в этот период остатки минойской и микенской культуры обнаруживались археологами в различных районах Эгейского бассейна: Микены, Тиринф, Вафио, Филакопи, о. Мелос и отдельные находки в Кикладах. Заслугой Эванса явилось то, что он впервые сделал попытку обобщить этот разрозненный материал и осмыслить его исторически. В 1909 г. вышел 1-й том его «Scripta Minoa», посвященный систематизации и анализу новооткрытой письменности; 2-й и 3-й томы «Scripta Minoa», над которыми Эванс работал все последние годы своей жизни, он не успел закончить, и профессор Майрс сейчас обрабатывает для издания эти материалы.

Ряд отдельных работ по Криту Эванс опубликовывал в разное время; но его капитальным трудом является четырехтомная работа «Дворец Миноса» (1921-1935). Эванс не мог отказать себе в удовольствии «эпатировать эллинистов» заявлениями, вроде того, что «Гомер, собственно говоря, был переводчиком, и что иллюстрированное издание его оригинала недавно вышло в свет на Крите и в Микенах, что, коротко говоря, он обрабатывал более древний минойский эпос и в сравнении с ним был чем-то вроде литературной ищейки» (стр. 365). Оставаясь до конца своей жизни меценатом и коллекционером, он оборудовал в Йолберри собственный дом-музей, с прекрасным садом и библиотекой; в Кноссе он тоже построил свой дом, позже переданный им Британскому археологическому обществу.

Мастерски проводимые раскопки и тщательно издаваемый материал новых находок на Крите создали ему мировую известность. Он становится президентом и почетным членом многих научных обществ, почетным доктором нескольких английских университетов; в 1920 г. он получает золотую медаль от Шведского общества антропологии и географии — впервые после Монтелиуса; Лондонский университет награждает его почетной медалью Петри; в 1934 г. его бюст был поставлен у входа в древнее местоположение Кносса; Эванс был, кроме того, признан почетным гражданином Кандии и увенчан лаврами.

В первую империалистическую войну он оставался гуманистом, и проповедь ненависти, все громче раздававшаяся из германских университетов, заставляла его выступать и устно и в печати за сохранение памятников культуры от уничтожения… В противовес этой проповеди ненависти он призывал свою страну к культурному росту. «Да будет позволено нам приготовиться к более серьезной борьбе. У нас слишком много невежества, апатии, ненаучных умственных навыков, мы слишком поглощены спортом и развлечениями». Он указывал на то, что Англия отстает в своей учебной и университетской работе от других стран, и видел в этом симптомы надвигающегося умственного кризиса, который может иметь тяжелые для Англии последствия.

Новую войну 1939 г. он встретил пессимистически, не доверяя «английскому политическому и военному уму». Каждый новый шаг воинствующего германского фашизма наполнял его горечью и болью: Албания стала базой итальянских атак на Грецию; Югославия доблестно и одиноко сопротивлялась Германии; Греция была покорена. Каждый шаг германской армии проходил по землям, с которыми связана была вся его жизнь; каждый взятый немцами город был ему хорошо знаком и любим. Наконец, почти без сопротивления, англичане оставили Крит. Потерю Крита он пережил не надолго.

Эванс не был гениальным ученым и не создал школы. Однако его прекрасная эрудиция, его особое «микроскопическое» зрение позволяли ему безошибочно определять и анализировать археологические объекты; он не был ученым доктринером, и политическая борьба славян против Турции, Австро-Венгрии и Германии не проходила мимо его внимания. Будучи богатым человеком, он мог позволить себе роскошь заниматься археологией и историей как любитель и собственник всего добытого им из-под земли археологического материала. Примыкая к либеральной партии, он считал себя «индивидуалистом» и позволял себе иметь ряд собственных мнений и убеждений, идя иногда дальше официальной платформы английского либерализма. У него был четкий и острый ум без особенно глубокого анализа и синтеза; воображение и творческая фантазия в его работах занимали первое место, наряду с научным анализом отдельных предметов. Его общеисторическая концепция не блистала оригинальностью или новизной; здесь он не выдавался над уровнем буржуазных историков среднего масштаба. Именно поэтому, предложив ныне общепризнанную периодизацию отдельных отрезков истории Крита, которая могла быть установлена только на базе блестящего освоения и разработки открытых памятников Крита, он вместе с тем, поддаваясь своим же, часто преувеличенным, реконструкциям, признавал Крит феодальным государством европейского типа.

Но биографа А. Эванса не интересует специально выяснение научного пути А. Эванса; биограф идет по чисто хронологическому пути дневников и писем, не отделяя главного от второстепенного. Мельчайшие события в семействе Эвансов трактуются совершенно в одинаковом плане с научным путем самого Эванса, и, пожалуй, самое меньшее место в книге отведено как раз кносским раскопкам Эванса.

Книга Джоанны Эванс является в значительной степени еще сырым материалом, требующим дополнительной переработки.

Сам Эванс дан как заключительное звено предшествующего рода Эвансов и как довод для того, чтобы более живо показать всех его предков. Поэтому все, что касается членов семьи Эванса, рассматривается как не менее важное и значительное, чем то, что касается непосредственно А. Эванса. Этот типично английский метод подачи материала загромождает память сотнями излишних фактов и событий, не интересных для советского читателя. Однако как первый опыт сбора материала из личных архивов Эванса эта книга интересна; многие материалы из биографии Эванса впервые опубликованы; особенно интересны материалы по борьбе Эванса с научной рутиной университетских кругов Англии.

Конечно, советский биограф никогда не написал бы так ни одной биографии. Советского историка интересовало бы, прежде всего, научное и политическое лицо Эванса, анализ его творческого пути. Самый взгляд на историю как на ряд случайностей, выпадающих на долю того или иного деятеля, говорит о крайней узости научного кругозора автора книги; семейно-родовые традиции, традиции наследственности, а не общественно-историческая и политическая среда предопределяют, с точки зрения автора, внутренний мир человека. Поэтому книга Джоанны Эванс в лучшем случае — наивна и бедна и не может удовлетворить требованиям, которые предъявляет к биографическим работам рядовой советский читатель.

Совершив огромное количество археологических открытий, Артур Эванс отрицал участие греков в создании минойской цивилизации и стремился удревнить критские находки, чтобы не связывать их с микенской культурой . Он также монополизировал исследования в области дешифровки древних эгейских письменностей, но не добился успеха. Несмотря на ошибки, основные открытия и теоретические достижения Эванса (в частности, хронология истории Древнего Крита) не пересматривались впоследствии.

Артур Эванс родился 8 июля 1851 года в и был первым ребёнком в браке и Гарриет Эванс, урождённой Дикинсон. Всего в семье было три сына и две дочери. Отец Эванса был знатоком латинского языка и классических древностей, его отец Артур Эванс - дед будущего археолога - возглавлял гимназию в Маркет-Босворт. Джон Эванс женился на дочери своего работодателя - собственной кузине Гарриет, - и занимался управлением семейным предприятием - бумажной фабрикой, которая сделала его состоятельным человеком. Бумажной мельнице требовалось большое количество воды; в поисках подходящих источников Джон Эванс увлёкся геологией и археологией, особенно памятниками каменного века; с раннего детства Артур сопровождал отца. Джон Эванс с 1852 года занимался раскопками римской виллы, расположенной рядом с фабрикой, и был избран в Лондонское общество антикваров . 1 января 1858 года от родов умерла мать Артура; Джон написал в её дневнике, что дети, казалось, не особенно заметили ухода матери; спустя 70 лет Эванс решительно написал на полях тетради - «нет!» . Далее отец, женившись через год на другой кузине - Фанни Фелпс, занялся производством канцелярских товаров, что обеспечило достаточный доход и досуг для занятий археологией и антиквариатом. В 1859 году он занимался исследованием долины Соммы (во Франции) вместе с геологом Джозефом Прествичем . С. Горвиц утверждала, что Джон Эванс «смог заложить основы современной геологии, палеонтологии, антропологии и археологии, несмотря на то, что мог посвящать этим занятиям лишь воскресные и праздничные дни» .

Первоначальное образование Артур Эванс-младший получил в Callipers Preparatory School (в Чипперфилде, Хертфордшир), где на него сильное влияние оказал учитель естествознания и основатель школы Ч. Джонс . Он привил Артуру не только любовь к природе, но и внимание к классификации видов растений и животных; примерно то же самое - применительно к произведениям мира людей - в нём воспитывал отец. В этой же школе учился младший брат Артура - Льюис, родившийся в 1853 году . Артур был спокойным и любознательным ребёнком, весьма рано он пристрастился с изучению монет; однако к шести годам он всё ещё не освоил латинский язык, как когда-то его отец, и поэтому бабушка с отцовской стороны высказывала опасение, что Эванс-младший может быть «туповат» .

В 1865 году Артур Эванс поступил в частную школу Хэрроу . Он преуспевал в учёбе и спорте, а в последний год даже занимался редактированием школьной газеты . Среди его друзей выделялся будущий биолог Френсис Бальфур . В школе Артур испортил зрение, но не носил очков; тогда же он стал пользоваться тростью , которую до конца жизни использовал для ориентации в пространстве. Сводная сестра - Джоан Эванс - утверждала, что Артур страдал также куриной слепотой , и в сумерках всегда нуждался в «дружеском сопровождении» . В то же время он отличался едким чувством юмора и обострённым чувством индивидуализма, поэтому не любил командных видов спорта, бывали и конфликты со школьным начальством: Эвансу в Хэрроу запретили издавать собственный журнал «Pen-wiper» после первого же выпуска, причина была в язвительно-сатирическом его содержании . Амбиции Эванса подпитывались тем, что он был маленького роста, едва превышавшего пять футов (158 см) .

В июне 1870 года Артур Эванс поступил в Оксфордский университет в. Он изучал современную историю, но поскольку больше интересовался древностями и археологией, не слишком преуспевал, хотя наставники отмечали его интеллектуальные способности. В 1871 году на средства отца он поехал в Европу, и вместе с братом Льюисом участвовал в раскопках в Халльштатте . Хотя после окончания Франко-прусской войны не прошло и месяца, Артур и Льюис Эвансы отправились в оккупированный Амьен , где занимались поисками памятников каменного века . Параллельно Артур успешно занимался нумизматикой , этому предмету была посвящена его первая научная работа, опубликованная в 1871 году . Поскольку признанным знатоком нумизматики был его отец, Эванс так или иначе стал с ним конкурировать, но на долгие годы получил прозвище «малыш Эванс, сын Эванса-великого» (англ. Little Evans, son of John Evans the Great ) . По мнению Кэти Гир, конфликт отца и сына имел глубокую подоплеку, в том числе коренящуюся в различии поколений викторианского общества. Джон Эванс был продуктом общества, в котором мужчина из среднего класса оканчивал образование в 15-летнем возрасте и далее начинал делать карьеру в обществе уже состоявшихся людей, намного старше него. К концу века продолжительность детства и отрочества - выражаемых в том числе в материальной зависимости от родителей - значительно возросла. Артур Эванс был крайним выражением этой тенденции: будучи первенцем, он решительно отказался унаследовать семейное дело, но до конца жизни отца находился на его иждивении. Впрочем, он не был «тепличным растением», и хотя любил комфорт, но не был чужд авантюризму и стремился попасть в регионы, где ему могла угрожать реальная опасность - как от природы, так и от людей .

В 1872 году Артур Эванс с братом Норманом посетил Османскую империю , в следующем году опубликовав отчёт о путешествии во Fraser’s Magazine . В 1873 году Артур Эванс и Френсис Бальфур отправились в Скандинавию, посетив Лапландию , Швецию и Финляндию. Во время путешествий А. Эванс приучился вести заметки и делать зарисовки интересовавших его пейзажей и предметов. При этом в переписке он жаловался на нечистоплотность лапландцев, утверждая, что едва мог вытерпеть запах оленьего меха . На Рождество 1873 года Артура пригласили в Хэрроу для каталогизации нумизматической коллекции, завещанной школе Джоном Уилкинсоном . В 1874 году А. Эванс едва не провалился на выпускных экзаменах в колледже, поскольку пренебрегал подготовкой по избранной специальности - современной истории, и не смог ответить ни на один вопрос по темам позднее XII века; тем не менее ему удалось убедить экзаменаторов в своей высокой квалификации. Немалую роль в этом сыграло и положение и авторитет его отца; в конечном итоге Артур оказался первым в выпуске .

Окончив колледж, А. Эванс попытался получить стипендию для изучения археологии (Archaeological Travelling Studentship ), но был отвергнут Б. Джоуиттом и Ч. Ньютоном , которые крайне низко оценили его достижения . В апреле 1875 года он поступил на летний семестр в Гёттингенский университет , его научным руководителем стал; предполагалось, что Эванс продолжит занятия в области современной истории. Однако по пути Эванс оказался на незаконных раскопках в Трире , часть найденных предметов он отправил отцу . Гёттинген Эванса разочаровал, в письмах он жаловался, что ему неинтересна современность; также немалое место там занимало описание контраста между жизнью зажиточных горожан и деревенских жителей. Наконец, в августе 1875 года Артур с братом Льюисом вновь решил отправиться на Балканы .

В августе 1875 года братья Эвансы получили разрешение на въезд в Боснию от турецкого военного губернатора. При пересечении границы в Славонски-Броде они были заподозрены австрийскими властями в шпионаже в пользу России и провели ночь в тюремной камере. После освобождения, Эвансы получили паспорт и сопровождающего от турецких властей и выехали в Сараево , проехав затем в Дубровник . Поскольку началось Боснийское восстание , братья Эвансы остановились у британского консула, который убедил их покинуть страну. Свои путевые впечатления Артур Эванс опубликовал, книга Through Bosnia and Herzegovina принесла ему репутацию знатока балканских дел и он получил приглашение газеты The Manchester Guardian стать постоянным корреспондентом. На средства редакции в 1877 году он вновь отправился на Балканы, освещая резню христианского населения и прочие подробности. Результатом немедленно стали подозрения в разведывательной деятельности, хотя в Дубровнике Эванс получил репутацию эксцентричного англичанина, не расстающегося с тростью, который интересуется только древностями . Записки Эванса получили одобрение известного путешественника Ричарда Бёртона , который имел репутацию любителя рискованных ситуаций и авантюр .

Едва обосновавшись в Дубровнике в начале июля 1877 года, А. Эванс немедленно организовал раскопки кургана бронзового века в Канали, но они прервались уже через три дня из-за обострения черногорско-турецкой войны . Эванс отбыл в Цетине освещать её события; после того, как он счёл свои корреспондентские обязанности выполненными, археолог вернулся к раскопкам; среди находок были серебряные браслеты в виде змей, которые вызвали ажиотаж в местной прессе. Одним из первых его знакомств в Дубровнике был Фране Булич , но весной 1878 года Булич уехал в Вену для изучения эпиграфики. Эванс также замыслил написать подробную историю Дубровника от самой глубокой древности, но эти планы так и не осуществились . Кэти Гир отмечала, что изучение прошлого и современная политика тесно переплелись в научном наследии Эванса; в своих корреспонденциях он последовательно противопоставлял процветание балканских стран во времена Римской империи с жалким их положением при османах .

Раскопки Эванса близ Дубровника были прерваны встречей с профессором Оксфордского университета Э. Фрименом , историком, известным своей антиосманской позицией; в тот год он путешествовал по Черногории с двумя дочерьми. Тогда же начался роман Эванса с Маргарет - дочерью Э. Фримена, бывшей тремя годами его старше. Они обвенчались в уэльской деревне Вуки в сентябре 1878 года, и поселились на вилле Сан-Лазаро в Дубровнике, где с перерывами прожили до 1882 года. Отец Эванса был обеспокоен тем, что сын оплатил аренду дома сразу на 20 лет вперёд . Артур Эванс продолжал зарабатывать на жизнь журналистикой. У четы Эвансов не было детей, хотя Маргарет прошла курс лечения, для чего в 1881 году надолго выезжала в Англию .

Из-за последовательной поддержки боснийских повстанцев (супруги оплачивали обучение боснийского сироты и содержали ослепшую женщину), сотрудничества с национальной героиней Боснии - англичанкой , заявлений, что австро-венгерский режим ничем не лучше турецкого, 2 марта 1882 года Эванс был обвинён австрийскими властями в шпионаже и подготовке восстания, и провёл семь недель в тюрьме в одиночной камере . После суда Эванс был депортирован ; вилла в Дубровнике осталась в его владении, но была превращена в отель, поскольку англичанин был объявлен persona non grata . Однако Эванс приобрёл значительную репутацию среди сербов, хорватов и боснийцев. И в дальнейшем он участвовал в политической жизни полуострова, после начала Первой Балканской войны активно участвовал в переговорном процессе и работал на мирной конференции 1913 года . В 1914 году он также приютил нескольких беженцев из Дубровника в своём имении близ Оксфорда, а в 1915 году специально направил послание премьер-министру Асквиту о послевоенной судьбе южнославянских народов . Во время Версальской конференции Эванс был неофициально приглашён для разработки проекта югославского государства . После его кончины в 1941 году югославское правительство направило на похороны официальную делегацию .

На этом фоне примечательным обстоятельством было то, что А. Эванс оставался по своим взглядам аристократом викторианской эпохи . В книге о путешествии по Боснии и Герцеговине он писал, что его крайне раздражало, когда боснийские крестьяне назвали его своим «братом» . Боснийцев Эванс величал untutored savages («простодушные варвары»), и отмечал, что среди балканских славян, принявших ислам , «можно встретить манеры и врождённое достоинство», причины которых видел во влиянии великой традиции Востока. Напротив, в среде христиан, даже высших сословий «отсутствие вежливости и его порочное следствие - неблагодарность - просто поразительно» . Будучи искренним и последовательным защитником угнетённых, Эванс всецело разделял островной шовинизм и откровенно заявил:

Я предпочитаю не выслушивать от каждого встреченного варвара сентенцию, что он человек и брат. Я верю в существование низших рас и хотел бы их истребления .

Супруги Эванс вернулись в Оксфорд в январе 1883 года. Эванс активно занимался научной работой, опубликовал несколько статей о римских дорогах и городах на Балканах, а также нумизматике. По-видимому, он намеревался участвовать в конкурсе на должность профессора классической археологии в университете, но отказался от замысла, поскольку в попечительском совете состояли Джоуитт с Ньютоном. Находясь в тяжёлом душевном состоянии, он даже писал тестю, что его мечта заниматься классической археологией была «чистейшей нелепицей» . Несколько оправившись, Эванс в сопровождении Маргарет отбыл в Грецию, побывал на раскопках в Микенах и Тиринфе ; в Афинах встретился с Генрихом Шлиманом , был им радушно принят и заинтересовался микенской цивилизацией .

В это же время попечители находившегося в упадке Музея Эшмола предприняли попытку реформировать его и дополнить отделами искусства и археологии. В ноябре 1883 года А. Эванс получил предложение от Чарльза Фортнума возглавить археологический отдел музея и принял его. В возрасте 34-х лет Эванс сделался учёным хранителем Эшмоловского музея и опубликовал программу своей деятельности . Он договорился о передаче музею коллекций своего отца и убедил Фортнума выделить 10 000 фунтов стерлингов на обустройство археологического отдела и строительство новых помещений; Фортнум передал музею и собственную коллекцию, включавшую большое число антиков, майолики и предметы искусства Ренессанса. Среди прочих приобретений Эванса - древнеегипетская коллекция Флиндерса Питри . Собственное жалованье Эванса составляло 500 фунтов в год . В 1886 году Эванс возглавил раскопки захоронений железного века в графстве Кент ; отчёт о раскопках был опубликован в 1891 году . В 1893 году Эванс познакомился с Джоном Майерсом , который тогда стажировался в Археологической школе в Афинах. Вместе они приобрели на рынке несколько древних печаток, покрытых неизвестными письменными знаками; древности происходили с Крита .

В начале 1890-х годов в жизни Эванса произошла череда утрат: в марте 1892 года скончался его тесть, а через год - супруга Маргарет. Она отличалась слабым здоровьем и в конце жизни заболела туберкулёзом . Артур планировал построить усадьбу в Боарз-Хилл, недалеко от Оксфорда, и приобрёл участок в 60 акров для семейного дома (земля обошлась в 3500 фунтов) , но не успел. В 42 года А. Эванс остался бездетным вдовцом; его жена была похоронена в Алассио , куда Артур отвёз её на лечение . Больше Эванс никогда не женился, в дальнейшем он всегда вёл корреспонденцию на почтовой бумаге с траурной каймой, на аналогичных листах велись дневники и даже делались самые маловажные заметки .

Несмотря на неодобрение отца, считавшего строительство усадьбы расточительством, Артур Эванс довёл дело до конца, имение получило название Юлбери по имени близлежащей рощи . Стиль дома был настолько тяжеловесным, что М. Фокс назвала его «викторианским бегемотом» . Друзья для усадьбы Эванса использовали термины «поразительный» и «фантастический». Дом приобрёл гигантские размеры - около двадцати спален, огромный мраморный вестибюль, турецкие бани , оформленные в стиле римских терм , и прочее. Позднее Эванс установил в доме две копии трона из Кносского дворца ; выполнены они были из красного дерева . Из-за неоднократных перестроек друзья в шутку выделяли в Юлбери слои «раннего», «среднего» и «позднего» периодов - по аналогии с периодизацией истории Крита, предложенной Эвансом . В этом доме он прожил до самой смерти; Эванс, не имевший детей, усыновил племянника Маргарет - Ланселота Фримена , а также сына местного фермера - Джеймса Кенди, который напоминал Маргарет внешне. Благодаря пасынкам, Эванс сочувственно относился к движению бойскаутов и оказывал ему поддержку . За организацию в поместье из четырёх стран он получил редкую награду - «Серебряного волка» .

Таблица из книги Эванса Scripta Minoa (1909), иллюстрирующая связь финикийской и критской письменности

После кончины Маргарет Артур погрузился в депрессию, забросил работу в музее, рассорился с Фортнумом и даже собственным отцом, который женился в третий раз и у которого родилась дочь Джоан . Чтобы оправиться, Эванс отправился в Лигурию изучать культуру террамар , а оттуда проехал в Загреб . В это же время внимание Эванса привлекли события на Крите, он всё более и более интересовался неизвестными письменными знаками с этого острова. Его энтузиазм поддерживался и тем, что Шлиман считал Крит родоначальником микенской цивилизации и планировал проводить на острове раскопки, но из-за чрезмерной цены, назначенной за холм Кносса , отказался от своей идеи . Преодолев душевный кризис и вернувшись к работе, Эванс обнаружил в коллекции Эшмоловского музея несколько артефактов с Крита, а также получил слепки аналогичных находок из Берлинского музея. 27 ноября 1893 года на заседании Общества поощрения изучения греко-римских древностей Эванс объявил об открытии древней иероглифической письменности и отождествлении 60 знаков . В тот период Эванс связывал критскую письменность с протофиникийской системой . Фортнуму он писал, что непременно должен попасть на Крит .

Портрет Эванса, написанный Уильямом Ричмондом в 1907 году. Музей Эшмола

После крушения османского режима деятельность Эванса не сковывалась турецким фирманом , и до самой своей кончины он сделался фактическим монополистом критской археологии. Исследовательский фонд получил щедрые пожертвования, на которые Эванс выкупил весь холм Кносса. Сумма сделки составила 675 фунтов стерлингов . Новое критское правительство быстро приняло пакет законов, регулирующих деятельность по раскопкам, а также правила обращения с находками; было ясно, что археологические раскопки потенциально важны для экономики острова, привлекали средства и обеспечивали занятость местному населению. Археологические объекты были разделены между Великобританией, Францией и Италией, примерно в соответствии с зонами военного присутствия; Кносс и владения Эванса оказались в пределах британской зоны ответственности в Кандии. Критское правительство обязывалось своим авторитетом реквизировать необходимые археологам земли у их собственников, но исследователи должны были возместить финансовый ущерб. Найденные древности по закону принадлежали «критской нации», но маловажные с точки зрения искусства предметы и дубликаты могли быть разрешены для вывоза .

В марте 1900 года, наняв двух специалистов - шотландского археолога Дункана Маккензи и архитектора Файфа - и 32 землекопа, Артур Эванс приступил к работам. Он не собирался порывать с привычным образом жизни. В списке снаряжения значился, среди прочего, запас щёточек для ногтей, 2 дюжины жестянок консервированного говяжьего языка, 20 банок сардин, 12 сливовых пудингов , средства для желудка, набор металлических тачек и «Юнион Джек » . К концу сезона количество рабочих было доведено до 180, причём англичанин нанимал и греков, и турок, а также работников обоих полов: мужчины копали и носили землю, а женщины просеивали её, чтобы не пропустить даже мельчайших предметов. За несколько месяцев был откопан грандиозный комплекс, который Эванс обозначил как «дворец Миноса ». Англичане были поражены, что он превосходил по площади Букингемский дворец . Отец - сэр Джон Эванс - был так впечатлён, что немедленно отправил сыну 500 фунтов . В целом дворцовый комплекс был раскопан к 1905 году, но частные работы шли до 1931 года. Эванс быстро понял, что обнаружил цивилизацию, превосходящую по возрасту микенские открытия Шлимана; первооткрыватель назвал её «минойской » . Одной из наиболее эффектных находок стал алебастровый трон, откопанный 13 апреля 1900 года; посетителям Эванс говорил, что они созерцают «трон Ариадны». Кэти Гир заметила, что логика Эванса здесь была та же, что и у Шлимана, который обнаружил «Маску Агамемнона » в Микенах . Основную часть работ по раскопкам и их описанию - включая ведение ежедневного журнала - вёл Д. Маккензи; на его материалах были основаны ежегодные отчёты Эванса, публиковавшиеся в 1900-1905 годах Британской археологической школой в Афинах. Немалое число материалов Маккензи было использовано в фундаментальном труде Эванса «Кносский дворец» .

Сенсационные открытия Эванса были быстро оценены общественностью: в 1901 году он был удостоен членства в Королевском обществе , Дублинский университет присудил ему степень доктора философии honoris causa , позднее такую же степень присвоил археологу Эдинбургский университет ; он также получил почётное членство во многих иностранных учёных обществах . Эванс получил признание и от отца: зимой 1901 года 77-летний Джон Эванс прибыл на Крит, вместе археологи объехали весь остров, побывав на раскопках Феста , который вели итальянские учёные под началом Федерико Хальберра , с которым у Эванса сложились отличные отношения. . Однако раскопки сезона 1902 года были омрачены финансовыми проблемами (до этого Эванс работал на деньги отца и свои собственные, примерно половину расходов нёс Фонд исследования Крита), а также конфликтом с директором Афинской археологической школы Хогартом. Последний критиковал методы Эванса, а также слишком большие расходы на реставрацию построек; финансами также распоряжался Артур . Эти работы с большим размахом велись и в 1920-е годы; реставрация Большой лестницы и прочих построек обошлась Эвансу в четверть миллиона фунтов стерлингов, но привела к большому конфликту с коллегами - археологами и архитекторами . Пуританин Дункан Маккензи был шокирован тем, что на руинах в 1910 году Айседора Дункан попыталась возродить античное язычество и даже заявила, что является участницей битвы, в которой сошлись Аполлон , Дионис , Христос , Ницше и Вагнер .

С 1903 года Эванс выработал ритм, который позволял ему жить на два дома на Крите и в Оксфорде. Раскопки велись осенью и зимой, на время жаркого сезона археолог возвращался в Великобританию, где мог организовывать выставки, привлекать средства на раскопки и обрабатывать полученные материалы. В 1906 году он построил для себя «виллу Ариадны» в Ираклионе , которая стала его зимней резиденцией, здесь же жили коллеги-археологи, работавшие в Кноссе, имелось и общежитие для семейных учёных, - так называемая «Таверна» . На вилле Эванс вёл привычную жизнь викторианского аристократа. Он был чопорным: даже в сильную жару никогда не позволял себе появиться на раскопках без пиджака. Англичанин не любил греческих вин, и его погреб пополнялся произведениями виноградников Франции. Эванс принимал на вилле именитых гостей, в том числе Дж. П. Моргана и писательницу Эдит Уортон .

Вплоть до 1908 года Эванс оставался учёным хранителем Музея Эшмола; считалось, что раскопки он совершает во время отпусков или командировок. Достигнув 57 лет, он в один год унаследовал большую часть отцовского состояния (Джон Эванс скончался в возрасте 85 лет) и состояние Дикинсонов - после смерти двоюродного брата, что позволило археологу подать в отставку и заняться обработкой материалов своих раскопок, после этого он почти всё время проводил на Крите . Уйдя в отставку, он сохранил звание почётного хранителя и был удостоен звания экстраординарного профессора доисторической археологии Оксфордского университета . В 1911 году по совокупности заслуг Эванс королём Георгом V был удостоен титула рыцаря-бакалавра . В этот период Эванс принял участие в реформе Британской археологической школы в Афинах , реорганизации Британской школы археологии в Риме, а также пытался начать проект раскопок в Лептис Магна , но он не был реализован из-за Триполитанской войны и захвата Ливии Италией .

После кончины отца он отказался занять место главы Лондонского общества антикваров , но возглавил его в 1914 году, поскольку командование военно-воздушными силами хотело реквизировать здание Британского музея для своей штаб-квартиры; причём всего за три недели здание было очищено от коллекций, которые собирались полтора века. Эвансу (который к тому времени сделался членом попечительского совета музея) удалось ценой конфликта с генералитетом дойти до Кабинета министров и отменить распоряжение . В 1916 году в знак протеста против использования Германией химического оружия и начала неограниченной подводной войны , Эванс вышел из Германского общества древностей и вернул германские награды . По иронии судьбы, уже после смерти Эванса вилла Ариадны во время оккупации Крита была реквизирована немецким военным командованием, но практически не пострадала .

После Первой мировой войны Эванс переключился на исследования критской письменности, поскольку ещё в первые годы раскопок было найдено около 3000 глиняных табличек - целый критский архив. Таблички оказались каталогизированы. Каждый ящик с табличками был опечатан и снабжен указанием на его содержимое, печати были уже известны Эвансу, по нанесённым на них пиктограммам, можно было примерно понять содержание налоговых перечней . Эванс выделил три формы древней письменности - иероглифику и линейное письмо A и . С 1909 года Эванс вёл публикацию Scripta Minoa , многие помещённые там материалы, транскрипции и репродукции имеют значение первоисточника, поскольку оригинальные находки утрачены. В то же время Эванс препятствовал исследованиям в этом направлении и держал критские письменные памятники у себя дома, рассчитывая на их расшифровку, но это ему не удалось . Главной проблемой являлось то, что археолог априори полагал, что найденные надписи не могли фиксировать греческий язык, хотя линейное письмо Б использовалось именно для архаической формы древнегреческого языка , но это было выявлено только в 1950-е годы . Однако А. Эванс смог раскрыть древнекритские числовые обозначения, что позволило работать с хозяйственными документами .

С 1921 года Эванс начал публикацию своего монументального труда «Дворец Миноса» (англ. The Palace of Minos at Knossos ) - в общей сложности вышло 7 книг (второй и четвёртый тома были разделены на две части), содержащего более 2400 иллюстраций и схем. Последний его том, вышедший в 1936 году, представлял собой подробное описание всех сторон жизни минойской цивилизации. Примечательно, что Эванс из принципа писал гусиным пером . Эта работа велась параллельно с реставрацией Кносского дворца, которая велась на средства археолога; ему активно помогал архитектор Пит де Йонг, который до этого успешно работал в Микенах . В 1926 году Эванс передал Кносский дворец и виллу Ариадны в управление Британской археологической школы в Афинах, первым куратором стал Дункан Маккензи , но из-за психического заболевания в 1929 году Артур Эванс заменил его на Джона Пендлбери ; с 1952 года древности были переданы греческому правительству .

В 1930-е годы Эванс продолжал активно заниматься охраной памятников на Крите, в том числе средневекового и венецианского периода, а в 1932 году после длительного перерыва посетил Югославию . 81-летний Эванс прибыл в Югославию с сестрой покойной жены - Элен Фримен; они совершили автомобильную поездку в Загреб , Яйце , Сараево , Дубровник , Сплит , Шибеник и Задар . Эта поездка освещалась югославской прессой. В Дубровнике он пробыл тогда два дня - 18 и 19 июня - через 50 лет после своей депортации; встречался он и с Фране Буличем ; вместе они посетили Дворец Диоклетиана .

В 1935 году Эванс в последний раз посетил Крит, что сопровождалось большими торжествами, широко освещавшимися в прессе. Археолог получил почётное гражданство Ираклиона, при большом стечении народа он был увенчан лаврами, а у входа в Кносский дворец был открыт его скульптурный бюст. Эванс обратился к собравшимся по-гречески; смысл его речи сводился к тому, что удалось возродить память о цивилизации в два раза старше эллинской. О руинах археолог говорил, что их порядок и организация вдохновлялись духом Миноса и великим искусством Дедала . Иными словами, Эванс озвучил все свои любимые темы: руины Кносса подтвердили историчность мифа, а порядок и организация, которые следовали из находок, служили для обоснования того, что дух демократии и верховенства закона издревле противостоял жестокости и деспотизму Востока. О себе Эванс скромно сказал, что его личные заслуги ничтожны перед открытыми древностями; им двигала некая сверхъестественная сила. Судя по свидетельствам Джоан Эванс, её брат не был христианином; Кэти Гир предполагала, что Артур Эванс имел в виду дух самих минойцев .

С середины 1930-х годов Артур Эванс всё больше времени проводил на родине; в частности, в 1938 году он занимался исследованием римской дороги, которая проходила через его поместье Юлбери и далее пересекала центр Оксфорда. Состояние здоровья позволяло Эвансу ещё в 1939 году совершить перелёт в Женеву и обследовать с воздуха Рейнский лимес . Впрочем, не все его занятия были связаны с древностями: в 1937 году он совершил поездку в Нидерланды по поводу организации бойскаутского движения в этой стране . Физическое и моральное состояние Эванса постепенно ухудшалось; в 1938 и 1941 годах он успешно перенёс две операции , но до конца излечиться так и не смог. Моральное состояние археолога усугублялось известиями с фронтов Второй мировой войны: куратор Ираклионского музея Джон Пендлбери был убит в мае 1941 года гитлеровцами как член греческого сопротивления; сильный удар нанесли Эвансу бомбардировки Британского музея немецкой авиацией . Тем не менее, в июле 1941 года в Юлбери был торжественно отпразднован 90-летний юбилей археолога, был зачитан поздравительный адрес от Королевского общества и Эшмоловского музея. Через три дня Артур Эванс скончался .

Эванс работал на участке, который уже до него в 1878 году был предварительно обследован греческим археологом-любителем - критским купцом Миносом Калокериносом . Прокопав на Кносском холме 12 траншей, Калокеринос наткнулся на массивное здание, откопал склад с пифосами и нашёл первую из табличек с линейным письмом Б. Однако критское общество древностей, опасаясь, что турки вывезут все находки в Османский музей, отказало в разрешении на дальнейшие раскопки . Калокеринос познакомил со своими находками известных специалистов того времени, в том числе Шлимана, Дёрпфельда и Эванса. Эванс, ознакомившись с результатами раскопок критянина и посетив Ираклион, составил план собственных изысканий и начал борьбу за покупку холма. Коллекции и материалы Калокериноса погибли в 1898 году, когда во время боёв с турками был сожжён его дом .

М. Вуд в своём исследовании Троянской войны характеризовал Эванса как отличного полевого исследователя, который в некотором отношении походил на Шлимана настойчивостью и догматизмом. Однако он отлично разбирался в древностях и методах археологии, а также отличался вниманием к мелким деталям . Тем не менее, его методы были мало отличимы от шлимановских - пробиваясь к главной цели, он пренебрегал мелочами, например, почти вся керамика, найденная в первые четыре сезона, была выброшена. Сохранявшиеся как образцы, в итоге, составили не более 1 % от всех находок .

В первый сезон раскопок Эванс разделял мнение Шлимана и Дёрпфельда о том, что найден дворец XIII века до н. э., принадлежавший минойской культуре, которая на позднем этапе своего существования была покорена материковыми микенцами, что согласуется и с гомеровским преданием. Однако уже в 1901 году Эванс радикально поменял взгляды, которые не корректировал вплоть до полного завершения раскопок в 1930 году. В окончательном виде теория была изложена в четырёхтомнике «Дворец Миноса» . Отказавшись от первоначальных взглядов на искусство Микен и Тиринфа , он заявил, что открытые Шлиманом культуры - лишь побочная ветвь, варварская колония цивилизованных минойцев. Он радикально отрицал греческое происхождение и микенской, и минойской культур, а гомеровские поэмы полагал искажёнными отголосками минойского эпоса . Точно так же Эванс отрицал наличие археологических свидетельств микенского завоевания Крита и полагал, что таковое теоретически могло быть только в неолитическую эпоху. Уже в 1930-е годы эти воззрения подвергались критике современников . У. Лиф ещё в 1915 году оспорил мнение Эванса об абсолютной непрерывности минойской культуры от самого её зарождения в каменном веке . Периодизация минойской цивилизации выстраивалась Эвансом по аналогии с трёхчастным делением древнеегипетской истории на Древнее , Бахофен , основываясь на свидетельстве Геродота , что ликийцы , якобы произошли от критян, а имена передавали по материнской линии, а не отцовской. Федерико Хальбхерр в 1884 году обнаружил древний свод законов полиса Гортины V века до н. э., из которого следовало, что статус женщины на Крите классической эпохи был выше, чем в Афинах того же времени. В частности, женщины имели защиту и гарантии, что сохранят принадлежащее лично им имущество после развода - в Британии такое право появилось только после принятия закона о женском имуществе 1882 года. Для Эванса это было свидетельством рудиментов доисторического матриархата, который процветал и в эпоху бронзового века . Эванс интерпретировал в этой терминологии миф об Ариадне : критская принцесса была Великой Матерью-богиней, а мифы о Лабиринте - отдалённым воспоминанием об оргиастических ритуалах, к которым изначально допускались только женщины. Эванс даже утверждал, что рудименты этих ритуалов - в форме коллективных плясок - сохранялись в критских деревнях до его времени. Эванс полемизировал с Ницше («Рождение трагедии из духа музыки »): Дионис не был восточным божеством, напротив, он почитался как супруг критской Матери-Ариадны, и примерно до VI века до н. э. греческие ритуалы сохраняли значительную часть древней критской религии .

Древнюю критскую религию, Эванс считал монотеистической и даже сравнивал с христианством. На его воззрения существенно повлияли исследования Дж. Брестеда 1910-х годов на египетском материале; в любой религии он изыскивал прежде всего этическую основу, которую находил как в древнеегипетской, так и древнегреческой мифологии . По мнению Кэти Гир, существенное влияние на Эванса оказала «Золотая ветвь » Фрэзера - современника Эванса. При этом Эванс не колеблясь отбрасывал те взгляды, которые ему не подходили по моральным или религиозным соображениям. По Фрэзеру, умирающее и воскресающее божество урожая лежит в основе большинства неолитических религиозных систем, и лежит в основе христианского таинства евхаристии . Однако Эванса категорически не устраивало, что в схеме Фрэзера воскресающий бог был одновременно и сыном, и супругом Великой богини , и он стремился избавить критский пантеон от кровосмешения. Разрабатывая тему «чистоты» критской религии, Эванс писал о пещерном святилище смертного Зевса на горе Юктас, на месте которого была построена паломническая церковь. В этом плане выделялась интерпретация Эвансом так называемой «Бостонской богини» (по месту её хранения). Это фигурка из слоновой кости высотой около 12 см, длинные руки которой обвиты золотыми змеями, золотом отделана также юбка. Примечательно, что несколько подобных фигурок (изображающих как мужчин, так и женщин), были приобретены Эвансом в Париже. Ныне они интерпретируются как подделки (анатомически правильно лица стали изображать только в искусстве классического периода), причём Эванс, даже если что-то и подозревал, упрямо настаивал на подлинности статуэток, поскольку они соответствовали его представлениям об андрогинных божествах глубокой древности .

Эванс разделял взгляды теоретиков XIX века - в первую очередь, Тайлора и Лаббока , - о фазах в развитии общества, которые находят выражение в искусстве . Поэтому, рассматривая линейное письмо Б как высшую стадию интеллектуальных достижений критской культуры, Эванс был вынужден в 1920-е годы пересматривать собственные датировки, изменять обстоятельства находок табличек, чтобы удревнить их и отнести к XV веку до н. э., а не XIII, поскольку это означало признать их принадлежащими микенцам . Объяснялись эти взгляды расовыми представлениями Эванса. Свою теорию он изложил во введении ко второму тому «Дворца Миноса». Согласно Эвансу, критская цивилизация выделилась из «инертной эгейской массы», происходящей из Египта и Ливии. Обнаружив фреску, которая изображала минойца, командующего воинами-неграми, Эванс увидел в ней подтверждение своей теории; впрочем, он полагал, что древнее население Северной Африки было ближе к современным берберам , то есть было общесредиземноморского типа. В 1923 году Эванс даже специально обследовал южное побережье Крита в поисках следов контакта с Африкой эпохи бронзового века .

Масштабные открытия, совершённые Эвансом, привели археолога к стремлению реставрировать архитектурные комплексы и живопись. Судьбоносной для его работы стало знакомство с швейцарскими художниками - . Эмиль Жиллерон в 1876 году переехал в Грецию, и его навыками иллюстратора широко пользовался Генрих Шлиман : художник фиксировал находки при раскопках в Микенах , а также иллюстрировал труды о Микенах и Тиринфе . Наличие хорошего художника было жизненно необходимым для археологов, пока исследовательская дисциплина не освоила фотографию. О репутации Жиллерона свидетельствовало то, что его наняли учителем рисования в греческую королевскую семью, а также заказали ему эскизы для марок в честь первых олимпийских игр 1896 года . С апреля 1900 года с Жиллероном-отцом стал сотрудничать Эванс, их первой совместной работой было собирание фрагментов росписи тронной залы. Жиллерон-младший (1885-1939), родившийся в Афинах, но сохранивший швейцарское гражданство, - ассистировал отцу и Эвансу с 15-летнего возраста. Именно Жиллероны воссоздали визуальный образ эгейской цивилизации, причём их вклад в раскопки Кносса был двойственным. Во-первых, они собирали настенные росписи и прочие произведения искусства (вазы и статуэтки) в соответствии с представлениями и указаниями Эванса, а, во-вторых, воссоздавали их первоначальный облик в акварелях, многие из которых иллюстрировали труды археолога. Авторы каталога «Воссоздавая минойцев» утверждали, что самым знаменитым творением Жиллеронов была фреска с изображением ритуальных танцев с быками, так называемая «Тавромахия», оригинал которой хранится в Ираклионе . По современным представлениям, реставрация водяными красками, выполненная отцом и сыном Жиллеронами по исследованиям Эванса, была весьма модернизированной. На фрагментах оригинальной штукатурки сохранилась лишь центральная часть сцены - бык и человеческие фигуры. Их воссоздание отражало штудии Эванса в области исследования минойских ритуалов с быками и подтверждалось аналогичными сценами на кубках, саркофагах, и прочем. Однако фризы, обрамляющие сцену с четырёх сторон, были собственным добавлением Эмиля Жиллерона-отца, и не отражают оригинала.

Кэти Гир в своём исследовании 2009 года, чрезвычайно скептически описывала реставрационные работы, проводимые Эвансом в Кноссе. Она утверждала, что сочетание модернистских «реставраций» живописи в сочетании с древними руинами и яркими красками колонн, у которых расширяется верхняя часть, а не нижняя, создаёт «почти постмодернистское настроение» . К. Гир писала, что в 1920-х годах Эванс не использовал термина «реставрация»: он осуществлял «воссоздание» или «возрождение», даже «воскресение» (соответственно, «reconstitution», «resurgence», «resurrection» ). По-видимому, длительное увлечение минойскими символами возрождения привело к осознанию Эвансом своей жизненной миссии как «агента воскресения» древних критян. В 1926 году Эванс прочитал в Лондонском обществе антикваров программный доклад о восстановлении Кносского дворца, который начал с признания, что поборник традиционного подхода к реставрации, попав в Кносс, может быть шокирован. Изначально дворец был построен на основе эластичных деревянных конструкций, то есть антисейсмического каркаса, который был уничтожен пожаром или сгнил. Воссоздавая верхние этажи критских построек, Эванс, чтобы сохранить свои труды, стал использовать железобетонные конструкции; к этому решению подталкивало и землетрясение 1926 года, которое угрожало полностью уничтожить руины дворца . Весьма сложной была реставрация тронной, алебастровый трон в которой был обнаружен ещё в самый первый сезон раскопок 1900 года. Поскольку он был хрупок и не подлежал перемещению (составляя единое целое с конструкциями стены), до 1930 года трон был накрыт металлической крышей и защищён деревянными щитами. Воссоздать в точности древний дизайн помещения было совершенно невозможно, и в 1920-е годы Эванс предпринял ту же работу, которую осуществлял вместе с Жиллеронами ранее. В архитектуре главным помощником археолога был Пит де Йонг, отец которого эмигрировал в Британию ещё в 1880-е годы. Направленный по программе градостроительной реконструкции в Грецию, из-за послевоенного кризиса он остался без работы, и занимался иллюстрированием раскопок в Микенах, проводимых А. Уэйсом . С 1922 года главным работодателем Йонга сделался Эванс. Тронный зал был целиком выполнен из железобетона в 1930 году, причём дизайн фресок и то, что зал состоял из двух помещений, разделённых колоннадой, являлось целиком гипотезой Эванса: судя по фотографиям 1900-1901 годов, таких выводов сделать было нельзя . Примерно к тем же выводам пришёл Л. С. Клейн : наследие Эванса чрезвычайно сложно поддаётся классификации. В общем, он относился к культурно-исторической школе, с позиции методологии он ближе всего Флиндерсу Питри .

Всю вторую половину XX века и в XXI веке непрерывно шло переосмысление наследия Эванса. В диссертации Д. Рубина 1993 года подчёркивалось, что многие выводы, гипотезы и теории Эванса, особенно в сфере социума и религии, отражали не объективную реальность, а гуманистическую традицию и теории XIX века. Собственно, археологической квалификации Эванса было совершенно недостаточно для интерпретации сделанных им находок, но, с другой стороны, у него не было предшественников, и находки его сравнивать было не с чем. Вдобавок, Эванс жил в эпоху становления археологии как науки, ранее раскопки велись, преимущественно, для отыскания произведений искусства, сокровищ, и подобного. Согласно Д. Рубину, основной вклад Эванса, который не подвергался серьёзному пересмотру, заключался в собственно открытии цивилизации бронзового века на Крите и её периодизации. Первоначальная трёхчастная периодизация к концу жизни была усложнена .

Объёмная современная биография А. Эванса была опубликована в 2000 году Александром Макгилирэем. Рецензент П. Уоррен, отмечая фундаментальность работы, освещение балканского периода деятельности её героя, наличие объёмной библиографии и списка публикаций Эванса, писал, что автор постарался обойти стороной вопросы, насколько исторически достоверными были выкладки археолога. Также Уоррен критиковал чрезмерный акцент на расизме Эванса и считал, что некорректно утверждать, что он всецело разделял взгляды своего тестя - Фримена . Указанные мотивы разрабатывались в последующих публикациях. В 2009 году была опубликована книга Кэти Гир «Кносс и пророчества модернизма». Основной проблемой было воздействие открытия минойской культуры на интеллектуальную и художественную жизнь Европы. По замечанию Нанно Маринатос , К. Гир последовательно подрывала научную достоверность деятельности Эванса, основываясь на психоаналитических предпосылках на

Артур родился в Нэш-Миллз (Хертфордшир, близ Лондона) 8 июля 1951 и получил образование в Хэрроу, Оксфорде и Гёттингене, получив диплом с отличием по специальности новейшая история. Летом 1871 и 1872 путешествовал по Балканам, в 1873 – по Финляндии и Лапландии. Вновь прибыв на Балканы в 1875 в качестве корреспондента «Манчестер Гардиан» («Manchester Guardian»), Эванс оставался там до 1882, когда австрийские власти арестовали его за участие в восстании в Далмации; по освобождении вернулся в Англию. В 1884 был избран хранителем оксфордского музея Ашмола, который, в основном его усилиями, приобрел известность как археологический музей. После 1909 Эванс был почетным хранителем музея.

На критские древности Эванс обратил внимание в 1893, изучая ювелирные изделия, относящиеся к доисторической микенской цивилизации, незадолго до этого открытой Генрихом Шлиманом при раскопках Микен и Орхомена. Эванс стал собирать резные каменные печати, в первую очередь те, что имели символы, которые он считал письменностью. В 1894 он обследовал Крит в поисках новых печатей, которые часто находили на острове, причем местные женщины использовали их в качестве амулетов (т.н. «молочных камней»); тогда же он принял решение раскопать древний Кносс и начал переговоры о работах на участке вблизи Кандии, где в 1878 были обнаружены стены и микенская керамика. Турецкие власти препятствовали археологическим раскопкам, но в 1898 Крит получил автономию в составе Османской империи, и в марте 1900 Эванс смог приступить к раскопкам. В первую же неделю он обнаружил украшенные фресками стены, домикенскую керамику и глиняные таблички с надписями; к концу сезона от земли была освобождена четверть комплекса Кносского дворца, который напомнил ученому о древнегреческих рассказах про лабиринт царя Миноса и навел его на мысль назвать дворец Дворцом Миноса, а всю цивилизацию – минойской. Отчеты об этих и последующих археологических раскопках (Эванс продолжал их до 193 0) были незамедлительно опубликованы и обеспечили сделанному открытию мгновенное признание. Одновременно с раскопками Эвансу удавалось осуществить реконструкцию дворца с целью его сохранения.

Первый том главной работы Эванса Дворец Миноса в Кноссе (The Palace of Minos at Knossos) увидел свет в 1921, последний, четвертый – в 1936. Здесь собраны не только данные о раскопанном Эвансом дворце, но имеется энциклопедический свод сведений обо всех сторонах минойской цивилизации Крита с зарисовками древностей из Маллии, Феста и многих других памятников, обнаруженных на острове. В основу работы положена разработанная Эвансом хронологическая схема минойской цивилизации, делящейся на раннюю, среднюю и позднюю. При этом он постарался учесть развитие минойской архитектуры, живописи, керамики, способов обработки камня и металла. Предложенная ученым хронология, а также ее соотношение с хронологией Египта и материковой Греции подверглись критике еще до завершения работы Эванса до сих пор являются предметом споров.

Изучение Эвансом минойского иероглифического письма, которое первоначально привлекло его внимание к Криту, началось в 1894 и нашло наиболее полное выражение в его работе Scripta Minoa, I (1909), содержащей каталог и исследование каменных печатей и иных документов. Полная публикация глиняных табличек с надписями линейным письмом Б из Кносского дворца при жизни Эванса так и не появилась, хотя в 4 томе Дворца Миноса он дал описание основных категорий документов. Вскоре после публикации Scripta Minoa, II (1952), осуществленной Джоном Майрсом, последовала успешная расшифровка Майклом Вентрисом линейного письма Б – как древнемикенского диалекта греческого языка.

План:

Введение

• 1 Биография
• 2 Сочинения
• 3 Библиография
Примечания

Введение

Статуя Сэра Артура Эванса во дворце Кносс, Крит, Греция

Сэр Артур Джон Эванс (англ. Sir Arthur John Evans , 1851-1941) - британский археолог, открыватель Минойской цивилизации.

1. Биография

Артур Эванс родился 8 июля 1851 г. в городке Нэш-Миллз (Хертфордшир), в семье Джона Эванса, промышленника и археолога-любителя. Учился в частной школе Харроу-Скул, затем в Оксфордском и Геттингенском университетах. Служил куратором Музея Ашмола в Оксфорде. Унаследовав от отца интерес к античности, активно занимался историческими изысканиями.

В 1889 году в руки Эванса, работавшего хранителем музея Эшмолеан в Оксфорде, попалась сердоликовая печать, дарованная музею, вместе с прочими предметами старины, путешественником Гревиллем Честером. На печати содержались иероглифические знаки, а сама печать была, якобы, из Спарты. Эванс нашёл сходство между знаками на этой печати с хеттскими иероглифами. Спустя четыре года, в 1893 году, будучи в Афинах Эванс наткнулся на несколько печатей, похожих на первую. Узнав, что они были привезены из Крита, он запросил в Берлинский музей, откуда получил слепки ещё ряда похожих надписей. В том же году Эванс доложил Лондонскому обществу любителей эллинских древностей об открытии около 60 иероглифов, и уже в следующем году отбыл на Крит .

В 1900 г. организовал масштабные раскопки Кносского дворца на Крите. Выделил на найденных источниках несколько типов критской письменности, которым дал названия «критские иероглифы», «Линейное письмо А» и «Линейное письмо Б». Надеясь самостоятельно дешифровать критское письмо, долгое время задерживал публикацию критских надписей. Придерживался неверной (как оказалось впоследствии) гипотезы, что ни одна из этих письменностей не могла служить для передачи греческого языка.

За свои заслуги в области археологии в 1911 г. Эванс был посвящен в рыцари.

2. Сочинения

• The Palace of Minos at Knossos (1921-1935).

3. Библиография

• Sylvia L. Horwitz: Knossos. Sir Arthur Evans auf den Spuren des Königs Minos, Lübbe Verlag, Bergisch-Gladbach 1983. ISBN 3-7857-0342-2
• Joseph A. MacGillivray: Minotaur. Sir Arthur Evans and the Archaeology of the Minoan Myth, Hill&Wang, New York 2000. ISBN 0-8090-3035-7

Примечания

1. Добльхофер, Эрнст Знаки и Чудеса. - М .: Вече, 2004.

скачать
Данный реферат составлен на основе статьи из русской Википедии . Синхронизация выполнена 11.07.11 14:18:56
Похожие рефераты: