Что включает в себя адыгский этикет. Адыгейский народ: культура, традиции и обычаи

Почтительность проявляется в определенном типе поведения, превращаясь из виртуальной формы в актуальную. Поэтому вводится понятие почтительного или этикетного образа действий - нэмыскIэ гъэнщIа зекIуэкIэ. Чтобы выяснить, в чем его специфика, необходимо ответить на два вопроса: 1) как и 2) кого в особенности обязывает почитать (уважать) адыгский этикет?

Первый вопрос связан с представлениями об общем настрое (или тональности) этикетного поведения, о характере или этическом значении соответствующих данному настрою средств и приемов общения. Опыт показывает, что в этом смысле наибольшую социальную значимость имеют такие установки и параметры общения, как благожелательность, скромность и толерантность, артистизм.

Для ответа на второй из поставленных вопросов нужно обозначить круг лиц, заслуживающих наибольшего внимания и уважения. Прежде всего это старшие (по возрасту и рангу), женщины, гости, родственники, дети и, наконец, Ego - субъект этикетных действий. Адыгский этикет обязывает быть почтительным, уважительным со всеми, но в первую очередь с названными здесь шестью категориями лиц. Это наиболее значительные фигуры на общем фоне этикетного мышления и поведения.

Таким образом, в основе адыгского этикета девять конструктивных принципов, из которых первые три являются технологическими, а шесть других - персонифицирующими:

Каждый принцип порождает множество стандартных средств и приемов почтительного поведения в конкретных жизненных ситуациях и положениях. Это тысячи, десятки тысяч единиц; недаром адыгский этикет относят к числу наиболее сложных и детально разработанных, наряду с китайским, японским, английским этикетом. Чем лучше человек знает правила адыгской вежливости, тем больше у него шансов прослыть нравственно полноценной личностью, человеком, в котором есть нэмыс. Но дело не только в этом. Знающий, но не исполняющий различные пункты этикета, считается лишенным почтительности. Нэмыс и адыгагъэ это система нравственно аргументированных действий и поступков.

Важное символическое и стилеобразующее значение приобретает сам по себе адыгский язык. Требуется, чтобы речевые стандарты выражения почтительности облекались в близкую, понятную и более всего для этого приспособленную форму родного языка - адыгэбзэ. В системе адыгской этики это не просто родной, но прежде всего куртуазный, нравственно полновесный и внушительный язык. Высказывание Адыгэбзэ къызжиIaщ - "Адыгским языком со мной разговаривал" означает, что с человеком общались приветливо, тепло, изысканно вежливо. И напротив, когда говорят: Адыгэбзэ кIэрыпхыштэп - "Адыгского языка от него не дождешься", имеют в виду человека неблаговоспитанного, лишенного адыгства.

Для точного исполнения принципов и норм адыгского этикета необходимо в совершенстве владеть родным языком, знать все его тонкости, в особенности слова и обороты речи, выражающие почтительность.

Большое внимание уделяется также умению выбрать самые выигрышные и впечатляющие стандарты общения, сделать так, чтобы манера исполнения предписанных норм была яркой, выразительной, артистичной. Это способствовало формированию необычайно изысканного стиля поведения, на что неизменно обращали внимание бытописатели Черкесии. К примеру, англичанин Дж. Белл, в течение трех лет (1837-1839) живший среди адыгов, писал: "По всему тому, что я видел, я смотрю на черкесов в массе своей как на самый вежливый от природы народ, который я когда-либо знал или о котором когда-либо читал" (Bell 1840: 59). Корреспондент лондонской газеты "Таймс" Дж. Лонгворт в тот же период пробыл в Черкесии около года и оставил аналогичные отзывы, ср.: "Ни в какой другой стране мира манера поведения людей не является столь же спокойной и достойной" (Longwort 1940: 240). Неоднократно подчеркивалось, что в этой манере не было тени плохой игры и фальши, что каждое движение было естественно, органично. Замечательный русский этнолог Л. Я. Люлье объяснял "тайну" такого искусства наличием у адыгов "какого-то инстинкта, придающего им в обращении вид благородства и пристойности" (Люлье 1859: 34). А польский офицер Т. Лапинский, около четырех лет сражавшийся в рядах черкесской армии, называл адыгов "одним из прекраснейших и от природы интеллигентнейших народов" (Лапинский 1995: 87).

В таком же духе отзываются об адыгском этикете современные исследователи, применяя к нему эпитет "комильфотный", то есть благопристойный, тонкий, соответствующий правилам светского приличия (Абаев 1949: 88), "куртуазный" - изысканно-вежливый, учтивый (Налоев 1978: 69) и т. п. И в самом деле, адыгов можно выделить из толпы - по походке, по манере стоять, сидеть, разговаривать, жестикулировать, смотреть, принимать пищу, одеваться, даже молчать. На все случаи жизни имеются конкретные, этически и эстетически значимые правила, ограничения. Но есть и рекомендации общего характера, замечательные по самой постановке, например: Пцэ мэузы фэдэу шхэ, уинэ мэузы фэдэу плъэ, плъакъо мэуз фэдэу кIо - "Кушай так, словно у тебя болят зубы, смотри так, словно у тебя болят глаза, ходи так, словно у тебя болят ноги"; Цызэм фэдэу зекIо, чэтыум фэдэу зыгъаз - "Ходи как белка, поворачивайся как кошка". Так наставляли обычно девушек, манеры которых должны были отличаться особым изяществом, и я вспоминаю в связи с этим целый ряд других аналогичных высказываний. Например, сравнение красивой походки с походкой усталой собаки или рекомендацию "смотреть словно слепая и ходить словно глухая" - Нэшъум фэдэу плъэ, дэгум фэдэу зекIо.

Особенность артистичного поведения состоит еще и в том, что правила взаимного обхождения выполняются с использованием каких-либо дополнительных - ярких и красочных приемов. В таких случаях человек затрачивает больше времени, сил, средств, и это уже само по себе воспринимается как проявление особого почтения к окружающим. Значит, человек ценит и чтит других людей, считается с их мнением и вместе с тем ценит и уважает себя самого. Словом, ему небезразлично, какое впечатление он произведет на окружающих. В таких случаях этическая ценность социальных действий обогащается эстетической ценностью, что в целом является одной из наиболее характерных черт этикетного поведения.

Безусловно, во всем этом есть элемент игры. К тому же эффектные слова, движения, жесты могут быть использованы и для маскировки отнюдь не благожелательной настроенности. Но из этого не следует, что между этикой и этикетом дистанция огромного размера. Обычно простая учтивость, предполагающая только знание манер, трансформируется в истинную вежливость, становится внутренним условием деятельности. Будучи выражением морально-этических идей и установок, этикет поддерживает в обществе необходимый уровень благожелательности, оказывая на мораль обратное позитивное действие. В конечном итоге все зависит от нравственного состояния социума. Поэтому кризис или упадок морали неизбежно влечет за собой кризис этикета. На это указывал русский этнолог С. М. Широкогоров: "Людям, лишенным морали,- пишет он, - слова убеждения уважать личность другого человека и внешние проявления уважения к ней могут казаться наивными и бессмысленными, но для людей, признающих понятие морали, и слова убеждения, и внешние проявления уважения личности полны глубокого смысла и влияния, так как являются лишь частью целой системы мышления" (Широкогоров 1919: 51).

Начнем с главного субъекта этикета – с мужчины – адыгэлI. Как он должен был выглядеть в плане адыгэ нэмыс, адыгэ хабзэ, чего от него требовал адыгский этикет.

Прежде всего нам хотелось бы напомнить читателю, что у адыгов традиционно воспитателем мальчиков был мужчина, а воспитанием девочек занимались женщины. Уже это говорит о серьезном отношении народа к воспитанию молодого поколения, чего, к сожалению, не скажешь о нашем подходе к воспитанию, когда воспитанием занимаются в общем-то все, но конкретно – никто. Разве может женщина в мальчике воспитать мужской характер? Или, как можно ожидать, что мужчина-воспитатель способен сформировать в девочках женственность, обаятельность, грацию?! Словом, уровень воспитанности нашего общества (в котором без словаря не понять, что означают рыцарство, галантность и просто интеллигентность, а такие черты женского характера, как женственность, обаятельность, скромность, стыдливость воспринимаются как умаляющие достоинство настоящей женщины) как ничто другое свидетельствует о глубоком кризисе отечественной педагогики. Затронутаятгроблема способна дать материал на многотомный труд. Мы всего лишь собираемся систематизировать имеющиеся представления о нравственном кодексе адыгов.

Мы хотели бы заметить, что адыгские племена придавали исключительно важное значение внешнему виду – опрятности, подтянутости, стройности тела. Наличие жировых запасов – считалось признаком, достойным плебея, а не аристократа. В понимании адыгов физическое здоровье ничего не значило без нравственного. Телесная красота богом дана, ее нельзя ставить в заслугу человеку. Человек прежде всего красив делами своими, нравственным поведением. Поэтому настоящий человек, человек, достойный подражания, это тот, который живет своим трудом, беспрестанно трудится, чтобы совершенствовать свое тело и дух.

Адыгэ нэмыс охватывает все аспекты жизни и деятельности мужчины. Так, согласно адыгэ нэмыс мужчина-гражданин должен быть патриотом своей родины, своего народа и всем своим существом быть готовым служить им в первую очередь. И в качестве гражданина он должен обладать мужеством, стойкостью духа, решительностью, находчивостью, чувством верности долгу, ответственности, быть готовым на самопожертвование.
История сохранила и передала нам красоту, мужество, доблесть адыгских мужчин, их преданность Родине и постоянную, непреходящую озабоченность судьбой народа, чей этикет – адыгэ нэмыс, шагнул далеко за пределы народа-создателя и привлек внимание культурной части населения Европы.

Адыгский мужчина – адыгэлI был ответственным прежде всего за судьбу своего народа. Личные планы у него никогда ие выступали впереди общественных. По-другому и не мыслился образ адыгэлI. Видимо; этим объясняется лексическое - значение этого слова. АдыгэлI – адыгский мужчина, мужчина, представляющий собой адыгов, их типичный представитель. Но это не говорит о том, что каждого мужчину в адыгском роде можно было назвать «адыгэлI». Такое название заслуживали немногие, сохраняющие все лучшее, что есть в традициях народа. Высшей похвалой была формула: «Нэсауэ адыгэлIщ ар» – «Настоящий адыгский мужчина». Остальных называли «цIыхухъу» – «мужчина». Каждый цIыхухъу чувствовал себя в любом возрасте адыгэл! и стремился к тому, чтобы его так называли, совершенствовал себя в знании и в строгом следовании в своих поступках предписаниям «адыгэ нэмыс».

Определенный интерес представляет слово «ЛIыгъэ»– мужество. Оно не только обозначает мужество, но и указывает, что данное качество (героизм, выдержка, стойкость и т. п.) есть природное свойство мужчин. Поэтому, если даже женщина проявила героизм, отвагу, выдержку или обнаружила большой ум, широту души, все равно это называют лIыгъэ, это означает: проявила себя как лучший мужчина. Обидно за женщин, но в языке нет слова для женского подвига! Однако это, по сути, мы видим и в других языках... Главный отличительный признак женщин – женственность. Когда в роду достаточно мужчин, женщинам не приходилось забывать о женственности и брать на себя государственные задачи. Их назначение было в том, чтобы быть всегда красивыми, обаятельными, всегда радовать взор окружающих, являться предметом гордости для родителей, братьев, предметом любви детей и мужей. Мужские достоинства никак не украшали женщину. У древних греков, говорят, даже ум не поощрялся у женщин. Может быть в шутку?! Древнегреческим философам приписывают слова: «Мыслящие женщины также противны, как красящиеся мужчины». У адыгов с ними очень много общего. В истории известны единичные случаи, когда женщина попадала в исключительные ситуации, требующие от нее выдержки, стойкости духа, иногда даже геройства (Лашин и др.). Но наука говорит, что лексический фонд языка на случайности не реагирует.

В качестве отца самый главный показатель адыгэлI – это то, каких детей он воспитал, как ведет себя его жена, какие у них в семье взаимоотношения, какова оценка его семьи у людей, посещающих его дом, у соседей (хьэблэ – околоток). Как вписывается его семья в круг людей, носящих ту же фамилию, в общество? (предмет гордости или так себе). Классик адыгской советской литературы Керашев Т. М. в своем романе «Одинокий всадник» дает нам описание одной семьи: «...До отца дошли слухи о героических подвигах сына, совершенных им в то время, когда его родина оказалась в опасности. Без сомнения, отцу"это известие доставило удовольствие, но он никакого вида не подал (внешне ничем не выразил). Сын, хотя и совсем молод, это понял и правильно себя повел, ему показалось неприличным, недостойным мужчины похвастаться перед отцом своими героическими подвигами.

Но однажды, после очередной победы на играх, он ие выдержал и рассказал, что победил всех по всем видам игр. Отец незамедлительно дал ему понять: «Тот, кто восторгается малым геройством, тот никогда не достигнет большого». Далее Керашев рассказывает о воспитывающем поведении отца по отношению к сыновьям: «Отец этих трех сыновей был лучшим образцом адыгского мужчины. Он не бывал к ним излишне жестким (не проявлял излишнюю жестокость), не затевал с ними частых ссор, не кричал на них. Ничего не заставлял делать через силу. Когда они предлагали что-нибудь стоящее, он хотя отец, прислушивался к ним. Но не давал им ему в глаза заглядывать. Лишнего не говоря, зная себе цену, с умом разговаривая» (т. е. разговор с сыновьями глубоко продумывался и взвешивался во всех аспектах. Поэтому слова его имели значение. – Р. М.). Выражение «не давал им ему и глаза заглядывать» – означает: не допускал панибратства. Со стороны сыновей замечалось: помимо сыновней любви все трое испытывали к нему глубокое уважение и оказывали большое человеческое почтение. Хотя дети взрослели, в семье не возникало никаких недоразумений по поводу их воспитания.

Отец, умирая, завещал сыновьям, чтобы те знали, что об их фамилии люди должны упоминать только в связи с человечностью, порядочностью и героизмом (т. е. человечность, порядочность, героизм во имя спасения родины – должны были стать отличительными признаками его сыновей, которые должны их передать следующим поколениям). В борьбе за свободу народа адыги не знали отступления, адыг мог отдавать свою жизнь за свой народ. Болтливость, хвастливость со стороны детей не допускались. Хорошие манеры, проявленные детьми в обществе, считались естественными, само собой разумеющимися и не заслуживающими особой похвалы. Так и должно быть. Это не тема для разговора и с соседями.
Мужчина – муж. В данном качестве самое главное – отношение к жене, нравственная чистоплотность, верность семье, чувство долга перед ней. Он глава семьи, защитник чести жены. Честь и достоинство всей семьи и на его совести, ответственности. В этом качестве от него требуется: человечность, порядочность, честность, благородство, чуткость, трудолюбие, скромность, искренность, правдивость, высокая культура чувств и культура поведения.

АдыгэлI никогда на людях не говорит о своей жене (не ругает, не хвалит, никакой информации о ней не сообщает). И ей без надобности не объясняется в любви. Лучшая демонстрация чувств – это его дела, поступки, млпсры обращения. А если жена, в силу плохого воспитания, не оправдывает мужа, подводит его, унижая себя и семью, и тогда муж не должен на нее руку поднимать и сквернословить в ее адрес. Настоящий мужчина в адыгском понимании оставляет такую жену, не входя с ней ни в материальные, ни в моральные объяснения.
Мужчина – сын своих родителей. В данном случае – главный показатель его человеческих качеств – это моральное и материальное состояние родителей, если они живы. Чуткое и внимательное отношение к их нуждам, к их состоянию здоровья, повседневная забота о них только возвысит его, как сына, в глазах окружающих. Этим самым он подаст живой пример должного отношения к родителям и своим собственным детям. Так передается из поколения в поколение уважение к старшим в семье и забота о них. У адыгов не бывало одиноких и беспомощных, брошенных на попечение государства стариков, старух и детей-сирот. Хотя люди не могли не лишиться своих близких – закон природы общий для всех – но всегда для них находились другие, близкие, бравшие на себя дальнейшую заботу о них. Уважающий себя род (фамилия) не допускал, чтобы старец или малец, носящие их фамилию, оказался на улицу выброшенным, заброшенным, забытым или отданным на попечение общественности. Это было бы позором всему роду.

Личные отношения сына с отцом строились исключительно на основе глубокого уважения к отцу, почитания его (ни в коем случае не страха, не слепого подчинения, как некоторые пытаются представить истоки этих отношений).

Так, сын не садился за один стол с отцом во время обеда или в гостях. Его место за молодежным столом. Сын не повышал голоса на кого-либо в присутствии родителей. Это было неприлично. Громко не выражал свою волю, чувства. Во всем соблюдались такт и чувство меры. Старшие рассказывают случай, когда сын, смертельно раненный, усилием воли заставлял себя не стонать в присутствии отца. Хотя весь его вид говорил о том, что у него силы на исходе. Показывая отцу выдержку и стойкость духа, он пытался говорить с ним спокойно. Отец, поняв состояние сына, поспешил уйти от него. Может быть, для современной молодежи требуется объяснить эту ситуацию. Условия жизни другие, характеры другие. Наверняка сегодня в аналогичной ситуации и отец, и сын поведут себя по-другому. Однако, чтобы правильно понять и достаточно оценить выдержку, великодушие, проявленные в описанной ситуации отцом и сыном друг к другу, родство их душ, необходимо знать всю логику и психологию их нравственного кодекса. Несведущему может показаться все это черствостью, отчуждением душ и с той, и с другой стороны. Хочется все-таки раскрыть, в чем заключалось их великодушие друг к другу. Сын, во-первых, демонстрировал перед отцом стойкость духа, выдержку, тем самым говоря отцу, что он достаточно воспитан, достоин своего отца, что отцу не пришлось бы краснеть за такого сына. Во-вторых, он знал, что отец итак его жалеет, зная его состояние, а, если он будет стонать, кричать или взывать о помощи, тем самым он сделает еще больнее отцу, вдобавок огорчит отсутсвием выдержки. Адыги говорят: «Умирать тоже надо уметь с достоинством». Что касается отца, его поспешный уход тоже объясняется двумя причинами. Первая – пока он находился у сына, тот, превозмогая боль, не стонал, а это очень больно.

Вторая – отцу невыносимо тяжело без слез прощаться о умирающим сыном, а слезы он не мог себе позволить в присутствии сына. Это расценивалось как слабость духа. Поэтому, возможно, он вышел от него, уединился и дал нолю слезам. Мужчине простительно плакать на людях только по поводу смерти родной матери. В остальных случаях его слез никто не должен видеть. Таков мужской характер. Но это вовсе не говорит о жестокости его, черствости его души или еще о чем-то подобном. Напротив, адыгские мужчины отличались чуткостью, нежностью, необыкновенной галантностью в сочетании с мужеством и т. д. Словом, ничто человеческое и им не чуждо было. Но то, что считалось слабостью духа или недостойным мужчины в их представлении, они старались не демонстрировать. Обладая исключительным тактом, чувством меры, необыкновенной выдержкой, они это умели.

Каноны «адыгэ нэмыс» также распространяются и на мужскую дружбу, которая характеризуется определениями: «самая прочная», «самая, глубокая», «самая верная». Если мужчина в дружбе ненадежен, то он не может быть уважаем в обществе. Надежный друг, по меркам тех далеких времен, это такой же близкий человек, как родной брат, только не по крови, а по духу. Это человек, с которым делят поровну все радости и все горести, все трудности, все прелести жизни. Друг всегда скажет правду, какой бы неприятной она ни была. Друг постарается понять любое твое настроение, объяснит любой твой поступок.

Ради друга принято было быть готовым на все, вплоть до смерти. Погибнуть, спасая друга, великая честь. Такая дружба распространялась и на семьи дружащих, особенно на их сыновей. После смерти кого-либо из друзей, оставшийся в живых до конца своей жизни брал под свою опеку семью умершего или погибшего друга. Особенное внимание уделял воспитанию его сыновей. «Адыгэ нэмыс» строго регламентировал и отношения младших к друзьям старшего, которые приравнивались к самым уважаемым членам семьи или рода.

Бытующее сегодня в речи адыгов «къысхуэгъэгъу!» – (извини! прости!) не свойственно адыгскому этикету вообще, оно привнесено из русского и употребляется в основном молодежью. Кстати, надо заметить, в устах адыгского мужчины это слово звучит не вполне естественно и придает ему не ожидаемый эффект галантности, а какой-то неприятный, не свойственный известному характеру оттенок. Дело не в том, что адыги не имели смелости признавать свои ошибки и заблуждения. Видимо, такое впечатление имеет психологическое объяснение, связанное с историей этикета. Слово «къысхуэгъэгъу!» в глагольной лексике кабардино-черкесского языка имеет иное назначение в общении (чем обращение у русских: извините, скажите, который час). Оно употребляется в ситуациях, когда кто-то кого-то нечаянно обидел или мог обидеть. В таком случае говорят: «Кхъы1э къысхуэгъэгъу» («Пожалуйста, извини»). Или: «Тхьэм щхьэкIэ къысхуэгъэгъу, уи жагъуэ сщIыну сыхуеякъым» («Ради бога, извини, я не хотел, не собирался тебя обидеть»). Тому, что глагол «къысхуэгъэгъу» не пользуется в речи адыгов широкой популярностью, вероятно, способствует требование этикета, выраженное, в частности, в форме народной поговорки: «Гупсыси псалъэ, зыплъыхьи тIыс!». (Буквально: Прежде чем сказать, подумай, прежде чем садиться, оглянись вокруг»). Этикет не одобряет слов и действий, не обдуманных основательно, не одобряет опрометчивых поступков, за которые впоследствии приходится краснеть, испытывать чувство неловкости, стыда, возникает необходимость извиняться. А если приходится ошибаться, то гораздо достойнее принять на себя ответственность во всей полноте, чем извиняться. К таким поступкам адыги относили высказывания не по теме, не по адресу, не в тон, не вовремя. Неэтично также садиться раньше старшего или же на место, обычно отводимое в обществе для старшего и т. д. А когда думаешь, как требуется, всегда можно безошибочно сориентироваться: что сказать, кому сказать и следует ли вообще подавать голос. Точно так же и с требованием оглядеться (посмотреть, есть ли кто-нибудь постарше тебя). Оглядеться несложно, но зато не попадешь в неловкое положение, не вызовешь никаких нареканий, напротив, прослывешь человеком воспитанным, культурным. А это, согласитесь, всегда приятно. Хотя надо стремиться «не слыть» культурным человеком, а быть им. Словом, надо знать свое место в обществе, свою оценку. Нигде не быть непрошеным гостем. Нэмыс во всем: и в одежде, и в разговоре, и в походке, и в осанке, и во всем поведении. Знать, куда идешь, насколько ты там нужен, клк следует себя вести, когда и как надо уходить. Еще и еще раз чувство меры!
Особо следует сказать о требованиях адыгэ нэмыс в отношениях мужчины к женщине. Неизвестно, что тому ви-поП, по многие думают, что адыги держат женщину в «ежовых рукавицах», в «черном теле», что женщина в семье бессловесна и бесправна и до предела закабалена. Может быть, отчасти их настраивал на такое мнение обычай адыгской семьи, согласно которому молодые женщины до определенного срока не виделись, не разговаривали со старшими в семье мужа. Но ведь затем, по истечении принятого срока в честь нее накрывался праздничный стол, ей покупались дорогие подарки, и она становилась полноправным членом семьи. Или на такие мысли наводил тот безоговорочный факт, что в адыгской семье глава семьи – муж. А жена все свои обязанности, определенные ей природой, выполняет беспрекословно. И не позволяет себе по отношению к мужу никаких грубостей, сквернословия и т. п., как многие другие женщины. Видимо, надо объяснить, что адыгская женщина не ругает мужа скверными словами в голос не потому, что она его боится, а потому, что она себя уважает по-своему. Ей не пристало так изъясняться с мужем. Она считает, что женщина, несмотря ни на какую эмансипацию, от природы должна быть женственной, обаятельной, кроткой, даже, если хотите, слабой, хрупкой... она никогда не соперничает с мужем в силе и во всем другом, что должно быть свойственно только мужчине. Адыги говорят: «ФIым къимыхьыр Iейм къихьынкъым» – «Чего не добьешься добром, того и злом не добьешься». К сожалению, сегодня жизнь преподносит нашей молодежи немало примеров прямо антиэтикетного характера.

Поэтому, когда наши дети по центральному телевидению смотрят русскую народную сказку, в которой старуха, держа черпак, с грубыми окриками набрасывается на мужа, это требует объяснения, соответствующего адыгскому этикету.

Все, изучавшие когда-либо жизнь и быт адыгов, отмечали большую свободу девушек до замужества. Наша история не знает ни паранджи, ни другого средства особого притеснения девушек, женщин в семье или в обществе. У каждого народа своя культура, свои правила поведения, свои представления о приличном и неприличном. Напомним современному читателю ряд этикетных правил, непосредственно указывающих на исключительно уважительное отношение мужчин к женщинам, бытовавших в адыгском народе в сравнительно недавнем прошлом. Прежде всего было общепринятым явлением, что при появлении женщины мужчины вставали, переставали разговаривать и стояли в ожидании, пока она с ними поздоровается. (Она первая протягивала руку для пожатия.)

Уровень воспитанности мужчины в народе определялся по его культуре отношения к женщине. Благовоспитанный мужчина не мог себе позволить подъехать к женщине на лошади. Он должен был остановиться поодаль, спешиться, подойти к женщине и, держа лошадь за уздечку, поздороваться, проводить ее хотя бы несколько шагов и только убедившись, что она не нуждается в его помощи, он мог продолжить свой путь. Пеший мужчина проходил мимо встречной женщины, уступая ей правую сторону. Объяснялось это тем, что на левой стороне мужчина носил кинжал или саблю, считалось неприличным демонстрировать перед женщиной вооружение. Уважение к женщине было настолько велико, что самый плохо воспитанный мужчина не решался осквернять ее слух грубым словом, расстроить ее чувства недостойным поведением. А в присутствии женщины не ругались, не ссорились, не курили, не дрались. Появление женщины и ее обращение предотвращало любой горячности споры и дуэли. Все недоразумения разрешались в ее честь мирным путем. Если мужчина, кем-то преследуемый, зная, что его наверняка убьют, прятался в комнате женщины, то это было верное спасение. Там его никто не мог побеспокоить. Но мужчины, считая это унизительным для себя, прибегали к этому лишь в случае абсолютной безвыходности.

Адыгэ нэмыс обязывал мужчину тщательно приводить себя в порядок перед встречей с женщиной: считалось неприличным выйти к женщине (к соседке, к знакомой) в майке или в незастегнутой до ворот рубашке, небритым, непричесанным, с босыми ногами или в шлепанцах на босу ногу и т. д.

В кабардино-черкесском языке сохранилось выражение: «Щхьэр псом, пыIэ щыщIэркъым» («Если голова цела, шапка найдется»). Как всякое художественное афористическое выражение, оно имеет не только прямое, автологическое, содержание, но используется в переносном значении, которое можно сформулировать так: если есть главное, остальное приложится. Как бы высоко ни ставил народный этикет женщину, но главным в доме, в общине, в обществе все же признавался мужчина. Подчеркивая это, обычаи требовали от мужчины строжайшего требовательного отношения к себе. Он выполнял всю самую тяжелую работу – пахал, сеял, пас и растил скот, охотился, защищал родину, Женщине полагалось заниматься только домашними делами, при этом,– исключая тяжелые.

Вернемся, однако, к поговорке «Щхьэр псом, пыIэ щыщIэркъым» – «Если голова, цела, шапка найдется». Слово «пыIэ» («шапка») в ней полисемантично и имеет переносные значения. Прежде всего надо сказать, что у многих кавказских народов существует особое почитание головы, а с головы это отношение распространяется и на головной убор. Шапку мужчины выделяют из всей одежды, оказывая ей внимание, соответствующее статусу ее владельца. Если шапку снимают, то кладут на достойное место. Всякое пренебрежительное отношение к шапке является знаком пренебрежения к хозяину. Потеря шапки в играх или поединке – позор. В исключительных случаях наличие шапки приравнивается к присутствию самого ее хозяина. Шапку, как и оружие, адыги никогда не дарили.

Конечно же, это всего лишь условности, и за ними нет прямого материального выражения. Но у каждого народа сном духовные ценности, свои обычаи и традиции. И если они в чем-то различаются, то следует с уважением относиться к условностям любого другого народа. По этому поводу нпюмнпается интересный случай. ...В больничной палате смотрели по телевизору какой-то фильм на военную тему. Вдруг на экране кадр: солдаты веселятся. Один на гармошке играет. Заходит к ним генерал, выходит в круг, приглашает одного из солдат с возгласом: «Эх, удаль..!» – бросает шапку на пол и пускается в пляс. Это был соответствующий художественный прием автора произведения, чтобы подчеркнуть простоту, народность характера данного генерала, его душевную близость к солдатам. Вопрос одного из присутствующих вернул нас к разнице в этикета у русского и адыгского народов. Он спросил: «Что необходимо учитывать переводчику с одного языка на другой, недостаточно ли для перевода хорошего знания языков?» Только что увиденный кадр из фильма говорил нам, что для перевода художественного произведения, кроме хорошего знания языков, совершенно необходимо знание обычаев, нравов, традиций, культуры того народа, на язык которого переводится данный текст. Еще одно переносное значение слова «пыIэ» – «жена». Есть у адыгов традиционное благопожелание молодожену: «Уи пыIэм и хъер улъагъу!» («Пусть ты увидишь добро от твоей шапки»). Видимо, этим подчеркивается значение жены: она такая же хранительница и воплощение достоинства мужчины. Социальная активность адыгских мужчин многообразно запечатлена в речевом этикете адыгов, который сохраняет ряд чисто мужских речевых формул приветствия: так, например, путника приветствовали: «Гъуэгужь апщий» – сокращенное «ГъуэгуфI уижьэ апщи», что означало: «В добрый путь да отправишься!» На это путник отвечал формулой: «Упсэу апщи!» («Да будешь жив!»).

Пахаря приветствовали: «Бов, апщи!» (Бэ увэ, куэд увэ!) - означает: «Чтобы ты много вспахал» (а значит, долго жил и был здоров). Ответ: «Упсэу апщи!» Выполняющего какую-нибудь работу приветствовали: «IуэхуфIохъу апщи!» (Уи Iуэхур фIы ухъу апщи!) – означает: «Чтобы работа, которую ты выполняешь, дала хороший результат, увенчалась успехом». Ответ: «Упсэу апщий!» или «Уи Гуэху фIы ирикIуэ!» – «Чтобы добро прошло через твои дела». Тех, кто молотил на току, приветствовали: «Хьэм бов апщи!», что означало: «Да будет ток полный урожая!» Ответ гласил: «Упсэу! Уи Iуэху фIы ирикIуэ!» Работающих в поле приветствовали: «Шхошх апщи!» Ответ был: «Упсэу, апщи!» и т. д. Поясним трудное для перевода слово «апщий». Оно встречается только в сочетании с другими словами в благопожелательных формулах как показатель высокого стиля. Не будучи специалистом в области языкознания, можно только строить свои робкие предположения. Думается, в этом слове корень – пщ – имеет родство со словом «пщы», у которого отмечается целая гамма значений: князь, повелитель, хозяин, свекор, старший мужчина в семье (а исторически исходными, как полагают ученые, были значения «владыка», «хозяин», «бог»)». Судя по этим наблюдениям, можно согласиться с тем, что корень– пщ – исконно означал престижное, предпочтительное, желательное явление, о чем пишут Б. X. Бгажноков, А. И. Аб-доков, А. М. Гутов.
Одно из самых категоричных требований «адыгэ нэ-мыс»– это единство слова и дела у мужчины и вообще у любого человека. Дать слово и не выполнить его ни в какие нравственные рамки не вписывалось. Такого человека не воспринимали всерьез, говорили, что на него нельзя надеяться и положиться в трудную минуту. Поэтому высшая оценка этикета звучала так: «Нэсауэ щIалэщ, адыгэлIщ», «Зы пыIэмрэ зы хьэлымрэ иту, жиIам тебгъуэтэжу». «Настоящий (истинный, воспитанный) парень, адыг своего мнения и своих нравов не меняет, слово с делом сходятся».

Об этом мало кто знает - читай обязательно

Любой народ, проживающий на Кавказе, по своему самобытен и неповторим. Они глубоко ценят, поддерживают и соблюдают многие законы и традиции, которые формировались веками. Существуют особые свадебные ритуалы, правила похорон, на Кавказе принято почитать старших и прислушиваться к их советам, уважать и ценить женщин. Детям с детства прививают самые ценные качества человека. Вот и в приеме гостя существует особый этикет и порядок подачи пищи, а в обычные дни Адыги стараются не только соблюдать меру в приеме пищи, но и придерживаться национального распорядка ее приема. Вот об этих особенностях мы и поговорим ниже.

За накрытым столом адыги проводили значительную часть своего досуга. Народная поговорка гласит, что время, проведенное за столом, в общий объем жизни не входит и является как бы жизненным «резервом». Итальянский путешественник Дж. Интериано писал: «Черкесы выпивают во славу Божью, во имя святых, во здравие родителей, в честь погибших друзей, в память каких-либо замечательных подвигов и делают это с большой торжественностью и почтением, словно совершая священнодействие».

Что касается традиционного застольного этикета адыгов, то это пример одного из самых сложных и детально разработанных этикетов подобного рода. Особое место занимают в нем строгие нормы обращения с пищей, прежде всего – мясной, правила её подачи и распределения. Блюда подаются на стол с учетом статуса и возраста собравшихся: сначала старшему из гостей, затем старшему из хозяев и так далее.

Также имеет значение, какие именно части, например, баранины или курицы, подаются тому или иному участнику застолья. При этом распределение частей на более и менее престижные имеет региональные различия. Так, у адыгов Кабардино-Балкарии самой престижной частью курицы считается желудок, Карачаево-Черкесии – грудинка, Адыгеи – крыло. Если взять в качестве соответствующего примера баранину, то самая почетная её часть – правая половина головы барана. Кабардинский историк Б.Х. Бгажноков приводит случай, когда некий пожилой адыг, будучи в гостях, заметил, что ему подали левую часть бараньей головы, и возмутился: «Я не левый, я пришел сюда правым, принесите мне правую часть головы барана!». Незадачливым хозяевам пришлось резать еще одного барана, а гостям – терпеливо ждать, пока принесут «правильное» блюдо.

Адыгейская кухня. Распорядок приема пищи.

Адыги, как и все народы, соблюдали определенный порядок приема пищи в течение дня. Распорядок дня соблюдался во многом потому, что пищу, как правило, готовили только на один раз – непосредственно перед едой. Даже в наше время холодильников и микроволновых печей врачи-диетологи рекомендуют поступать именно так. Если же в течение дня нужно было перекусить, то для этого всегда имелись кисломолочные продукты, калмыцкий чай, выпечка, мед и орехи.

На завтрак обычно подавалась легкая, небольшая по объему, но калорийная пища: калмыцкий чай, пышки, свежий или жареный адыгейский сыр, яичница. Обед состоял преимущественно из мясных блюд и птицы, которые подавались с соусом щипс, хлебом, овощами, кислым молоком, фруктовыми напитками. На ужин иногда подавали мясные блюда, но чаще – молочные, крупяные и мучные, а также сладости, мед и чай.

В настоящее время, особенно в городах, на завтрак подают стандартный набор из чая, кофе и бутербродов. На обед и ужин готовят различные блюда, именно национальные – нечасто. Выпечка типа щелям и гуубат – покупная, обычно неплохого качества. При наличии исходного сырья готовится калмыцкий чай. Кисломолочные продукты привозятся из аулов и воспринимаются почти как деликатесы. Большой редкостью стал бахсым (буза) – легкий хмельной напиток из пшена или кукурузы.

По материалам книги Р.Г. Джамирзе: "Адыгейская кухня. Традиции и современность"
Сайт книги:

План – конспект классного часа в 7 "Б" классе.

Тема урока: «Основные понятия адыгского этикета».

Цель урока : познакомить учащихся с основными понятиями адыгского этикета, с возникновением и формированием данных этикетных норм, приобщить к единой адыгской культуре.

План урока.

1.Народы, объединенные общим самоназванием «адыгэ» - кабардинцы, адыгейцы, черкесы. Общность происхождения, территории, языка, обычаев, традиций. Причины сегодняшней территориальной разделенности.

2.Сохранение единой адыгской культуры.

3.Адыги за рубежом.

4.Понятия «Адыгэ хабзэ», «адыгэ нэмыс», «адыгагъэ», адыгское поведение и другие.

Оборудования.

Диск «Нормы адыгского этикета».

Компьютер с проектором.

Ход урока.

Учитель . Дорогие ребята! Сегодня у нас необычный урок. Мы с вами познакомимся с нашими предками. У вас, наверное, возник вопрос – «Мы разве не знакомы с ними»? Опережая ваш вопрос, отвечу – не совсем. Может быть вы и знаете, кто такие адыги, но, наверное, не знаете, что некоторые из них живут за границей, не знаете об их культуре, о традициях. Узнаете и о таком понятии, как «Адыгский этикет». Но вначале я хотела бы заслушать ваши сообщения, взятые из словарей об адыгах.

(Заранее учитель распределил небольшие доклады учащимся об адыгах, их происхождении, культуре).

Учащиеся читают свои сообщения.

1 ученик:

Ады?ги (Черкесы), самоназвание адыгэ) - народ, разделенный в России на адыгейцев, кабардинцев, черкесов и шапсугов. Общая численность в России (750.000~ чел. по переписи 2002). Проживают также в Турции, Сирии, Иордании, странах Европы, США, в других странах Передней Азии. Черкесская диаспора насчитывает, по разным оценкам, от 5 до 7 млн. человек. Говорят на черкесском языке, входящим в абхазо-адыгскую языковую группу и имеющим два литературных диалекта - западный (адыгейский) и восточный (кабардино-черкесский).

В советское время Черкесский (Адыгский) народ, имеющий единое самоназвание (Адыгэ) и говорящий на одном языке (Адыгэбзэ), был искусственно разделен на четыре народа – «кабардинцев», «адыгейцев», «шапсугов» и черкесов. Название «черкесы» осталось только за черкесами Карачаево-Черкесии.

Черкесы так и не получили единую автономию, оказавшись на своей родине в шести субъектах Федерации (Адыгея, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Краснодарский край, Северная Осетия, Ставропольский край). В трех из них (Адыгея, Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия) черкесы являются «титульными» народами.

Черкесы (адыги) КЧР - это черкесские субэтносы бесленеевцы и кабардинцы; в Адыгее и Краснодарском крае - абадзехи, бжедуги, кемиргоевцы, шапсуги, кабардинцы, в КБР - кабардинцы.

2 ученик:

Происхождение

Предки адыгов (зихи, керкеты, меоты и др.) известны в северо-восточном Причерноморье со II тыс. до н. э. В разные эпохи, у разных народов у адыгов было много имен. Живший в XV в. на Кавказе генуэзец Георгий Интериано в своих воспоминаниях «Жизнь зиков, именуемых черкасами» писал, что Зихами зовутся они на греческом и латинском языках, татары и турки зовут их черкасами, и на их собственном наречии имя им адыги. В (древне-) русских источниках были известны под именем касогов (давние соседи адыгов, осетины до сих пор называют кабарду и черкесию кæсæг, а их самих соответственно кæсгон,). В XIII в. распространяется монгольское название черкесы. В XIV-XV вв. часть адыгов заняла земли в окрестностях Пятигорья, когда после разорения Золотой орды войсками Тамерлана, к ним присоединяется ещё одна волна адыгских племен с запада, став этнической основой кабардинцев. В XVIII в. часть кабардинцев переселилась в бассейн рек Большой Зеленчук и Малый Зеленчук, где составила основу черкесов КЧР. Таким образом, в разное время адыги населяли бо?льшую часть территории Западного Кавказа - Черкесию (современный Краснодарский край к югу от реки Кубань, Кабардино-Балкарская, Карачаево-Черкесская республики и Адыгея).

Кроме России адыги живут также во многих странах мира, главным образом на Ближнем и Среднем Востоке, где обычно называются черкесами и включают группы абазин, абхазов, осетин, чеченцев и других выходцев с Кавказа. За рубежом адыги расселены компактными группами: в Турции, Иордании, Иране, Ираке, Ливане, Сирии. Общая численность адыгов оценивается более чем в миллион человек, из них свыше 750 тысяч человек - в России. Адыги говорят на адыгейском и кабардино-черкесском языках, исповедуют ислам суннитского толка.

3 ученик:

Культура

В фольклоре основное место занимают нартские сказания (нарт пшинатль), героические и исторические песни, песни-плачи о героях (гъыбзэ). Многообразие трудовых песен обусловлено разными формами хозяйства (песни пахарей, косарей, погонщиков волов при молотьбе, чесальщиц шерсти, песни при прополке и очистке кукурузы, аробные, мельничные, кузнечные, пастушьи песни и наигрыши).

Обрядовый фольклор включает песни-обращения к покровителям леса; песни вызывания дождя; новогодние поздравительные песни; ритуальные наигрыши, сопровождающие поиск утонувшего или погибшего под лавиной; песни-обращения к божеству грома, сопровождающие похороны, пострадавшего от молнии; песни семейные (свадебные, колыбельные, песни-укачивания одряхлевших стариков), врачевательные (песни-заговоры от оспы, от ран); песни-благопожелания (хохы).

Музыкальные инструменты: смычковый шикlэпщын, щипковый апепшин, духовой къамыл, или бжами, деревянная трещетка пхъапшина. Со 2-й пол. 19 в. широко распространилась гармоника. Традиционный музыкальный фольклор сохранился во многом благодаря странствующим музыкантам джэгуакlо гъыбзау, особенно популярным у адыгейцев.

Слово учителя:

Дорогие ребята! Сегодня я познакомлю вас с таким понятием, как «Адыгэ хабзэ». Он считается одним из самых основных признаков адыгского этнического самосознания. Но те, которые переводят адыгэ хабзэ как обычное адыгское право, сильно сужают не только его семантическое значение, но и духовное, нравственное начало. В широком смысле адыгэ хабзэ представляло собой целый спектр социальных норм во всех без исключения областях жизненной деятельности, начиная от простейших житейских правил и кончая обязательными принципами правовой регуляции. Это свод неписаных обычно правовых норм, правил поведения, нравственных положений, определяющих необходимые позитивные качества личности в адыгском обществе. Об адыгэ хабзэ трудно рассказывать словами. Его надо почувствовать. Об этом свидетельствует и пословица: "Хабзэр бзэгупэк1э зэрахьэркъым" (букв.: хабзэ не носят на кончике языка, т.е. о нем не говорят, его соблюдают).

Складывалось адыгэ хабзэ в течение многих веков, и, в силу этого, естественно, сохранило следы различных исторических формации: первобытности, раннеклассового общества, военно-феодального быта и др. этим, видимо, и объясняется такой широкий диапазон социально-нравственных проблем взаимоотношений, охватываемых адыгэ хабзэ. И трудно даже сказать, что в нем самое главное: то ли многообразие правил и законов, регулирующих поступки человека в обществе, то ли психологически точно выверенный вариант поведения для той или иной ситуации, то ли естественность манеры поведения или же мастерское соблюдение простыми адыгами этих тонкостей.

Составной частью адыгэ хабзэ являлись адыгагъэ или адыгэ нэмыс, которые в совокупности обусловливали такие важнейшие нравственные категории, как честь, добропорядочность, честность, правдивость, стыд, умение вести себя в обществе, чуткость, внимательность, уважение к старшим, к лицам противоположного пола и т.д. Когда говорят о любом из этих человеческих качеств, как будто все понятно. Взять хотя бы уважение к старшим. Что оно из себя представляло? В системе адыгэ хабзэ уважение - это, в первую очередь внимательное отношение к другому, умение ставить себя на его место, проявление своих лучших качеств по отношению к нему. Внешне уважение к старшим проявлялось в следующем. Когда два адыга шли или ехали верхом на лошади, старший всегда находился справа. Если их было трое, то ему полагалось быть посередине, самый младший занимал правую от него сторону, а средний по возрасту - левую. Таким же образом они усаживались за стол. Идущего впереди старшего никогда не окликали. Его догоняли и, пристроившись слева и поздоровавшись, спрашивали о том, о чем хотели спросить. В разговоре старшего никогда не перебивали. При его появлении все везде и всегда вставали. Вставали не только в честь старшего, но и в честь гостей, женщин, соседей, незнакомых, не только у себя дома, но и у чужих, в поле, на сенокосе и т.д., не только тогда, когда сидели на земле, но и когда находились верхом на лошади (приподнимались на стременах или спешивались). Сыновья и дочери, ставшие уже родителями, не садились в присутствии отца; о том чтобы лежать при нем, нечего было и говорить. В этой связи интересно одно предание. Как известно, в прошлом детей знати адыгов воспитывали в "чужом доме", у аталыка, и они росли с рождения до совершеннолетия, не видя своих родителей.

Один такой воспитанник был тяжело ранен. Перед смертью он попросил, чтобы хотя бы один раз ему показали родного отца. Об этом сообщили последнему, и он приехал в дом, где лежал умирающий сын. Адыгэ хабзэ не позволяло, как уже сказано, ни сидеть, ни лежать при отце. Поэтому раненный встал при помощи других с постели и встретил своего отца, как и надлежало, стоя. Он стоял, друзья поддерживали его, а отец сидел и смотрел на умирающего сына. Но недолго это продолжалось. Отец встал и сказал: "Я не насмотрелся на своего несчастного сына, но все я вынужден уйти, ибо стоять ему тяжело, а лечь при мне он не смеет". Отец ушел, а сын тут же упал и умер. Наверное, это жестоко в современном нашем понимании, но таковы были требования адыгэ хабзэ, таково было понятие о чести. А когда речь идет о чести, достоинстве, адыги говорят: "Напэм и пэ псэр ихуэ", что примерно означает: "честь дороже жизни". Когда старший садился или спешивался с лошади, молодые люди брали его лошадь под уздцы и за правое стремя. Примечательно, что то же самое мог проделать и старший, если на лошадь садился молодой человек. В данном случае старшинство признавалось за тем, кто садился на лошадь.

Если младшие отлучались, то они обязательно отпрашивались у старшего. При возвращении же первым делом наведывались к старшему. Признаком воспитанности было также, когда родственники, соседи просто так заходили к старшему и справлялись о его здоровье, рассказывали ему новости, спрашивали совета. Старшему не переходили дорогу, особенно женщины. Западногерманский этнограф А.Ландманн, которая много занималась изучением жизни и быта, турецких адыгов (черкесов), приводит такой любопытный пример. Отец взял свою взрослую дочь в Анкару впервые. Вышли они из автобуса. Отец, думая, что дочь идет за ним, затерялся в толпе, а дочь, пропуская всех старших, отстала от него. И когда отец, обнаружив, что дочери с ним нет, вернулся, он ее застал на том же месте, где они сошли с автобуса.

Ни одно торжественное событие не проходило без старшего, без тамады. При этом свадьба, свадебный стол были не только местом, где играли, танцевали, наедались, напивались. Она была своеобразной школой, где старший учил молодежь, всех присутствующих обычаям и традициям народа. Согласно обычаям, старший перед самым началом торжеств просил всех быть благоразумными, сдержанными, чтобы не омрачить радость семьи, у которой свадьба, "забыть на время вражду, если вражда существовала между кем-либо из присутствующих". И, естественно, его нарушение осуждалось всеми. Т.о., уважение к старшему опиралось не на силу его власти, а на его авторитет, на его справедливость, учтивость, сдержанность, находчивость, на то, насколько он хорошо знает адыгэ хабзэ. Невозможно перечислить все знаки внимания, через которые проявлялось уважение к старшему. Его имя не произносили женщины и молодые люди, при нем не говорили о жене, муже и детях, при нем не позволяли себе развязную речь, не говоря уже о нецензурных выражениях. За столом раньше тамады никто не начинал есть. Однако кушать переставали чуть позже него. Это касалось и гостья, чтобы дать ему наесться, не стесняясь.

Если старый человек выполнял какую-то работу, молодые люди (знакомые или незнакомые) обязаны были ему помочь. Одиноких стариков, женщин, немощных людей всегда забирали к себе родственники, соседи. За ними ухаживали, следили, их на ночь одних не оставляли в комнате. Все это требовало адыгэ хабзэ от адыгов. О значении хабзэ говорят пословицы: "Тот, кому кажется хабзэ угодничеством, лишает себя и половины того, что заслуживает", "Участь, не знающего адыгэ хабзэ - позор", "Не знающий хабзэ ведет безобразно".

Старшинство определялось главным образом по возрасту. Старший всегда был вышестоящим между братьями, друзьями. Однако, во время походов, наездничества, полевых работ, старшинство зависело не только от прожитых лет, но и от умения организовать людей, от мужества, храбрости, знания дела и т.д. Как можно заметить, уважение к старшим было одним из главных компонентов адыгэ хабзэ, а последнее - составной частью самосознания всех адыгов. Таких устойчивых фразеологизмов в сочетании с понятием "адыгский" в языке адыгов очень много: адыгэ нэмыс (адыгское достоинство, вежливость, репутация, стыд), адыгэ напэ (адыгская совесть, честь), адыгэ псалъэ (адыгское слово) и т.д. То же самое наблюдается и в области материальной культуры: адыгэ унэ (адыгский дом), адыгэ фащэ (адыгский национальный костюм), адыгэ жьэгу (адыгский очаг). Их очень много. Причем адыгэ унэ (адыгский дом) означает не только строение, жилье, но гостеприимство, приветливость, удобство и т.д., точно также, как и адыгэ фащэ (адыгский костюм) понимается не только как утилитарная часть культуры жизнеобеспечения, но и как красота, изящество и пр.

Дорогие ребята! На одном уроке невозможно охватить весь свод правил адыгского этикета. Но мы будем на наших классных часах продолжать знакомиться и приобщаться к этим правилам. А сейчас давайте посмотрим фильм о нормах адыгского этикета. Дома попросите ваших бабушек и дедушек рассказать вам, что такое «адыгэ хабзэ». Уверен, что вы узнаете много интересного.

УДК 39 (=352.3)

ББК 63.521 (=602)

Б34

Бгажноков Б.Х.

Кабардино-Балкарский институт гуманитарных исследований

Правительства КБР и КБНЦ РАН

Адыгская этика и этикет в образовательной системе

В статье анализируется сложившаяся в этнологическом адыговедении и в педагогической практике трех этнически маркированных субъектах Российской Федерации – Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Республики Адыгея – ситуация, в которой философская основа адыгской этики – адыгагъ и этикетная форма реализации ее основных параметров адыгэ хабзэ рассматриваются большинством авторов отчуждено, изолировано, дискретно. Автор аргументировано утверждает субстратность, примордиальность адыгагъ и производность от него адыгэ хабзэ . Особо подчеркивается историческая роль и значимость соционормативной культуры в ретроспекции и в этнической перспективе адыгов.

Ключевые слова: этика, этикет, адыги, образование, концепция регионализации образования, этическая рационализация быта, духовная структура личности.

Bgazhnokov B.Kh.

The Adyghe ethics and etiquette in educational system

In this article, an analysis is made of a situation developed in the Adyghe ethnological science and in student teaching in three ethnically marked subjects of the Russian Federation – Kabardino-Balkaria, Karachay-Cherkessia and the Republic of Adyghea – in which a philosophical basis of the Adyghe ethics – Adygag – and an etiquette form of realization of its key parameters – the Adyghe Khabze – are considered by the majority of authors detachedly and discretely. The author reasonably approves a substratum and primordial nature of Adygag and the Adyghe Khabze derivativeness from it. The historical role and the importance of socio-normative culture in retrospection and in ethnic prospect of the Adyghes are especially emphasized.

Key words: ethics, etiquette, the adyghe people, education, the concept of the regionalization of education, ethic rationalization of mode of life, spiritual structure of an individual.

В последние 2-3 десятилетия заметно возрос интерес ученых к традиционной нравственной культуре адыгов, предпринимаются попытки осмыслить многовековой моральный опыт народа, использовать его в практике воспитания. Это прежде всего исследования этнографов, фольклористов, социологов, философов, культурологов . Но есть и работы, написанные под собственно педагогическим углом зрения .

В начале 90-х годов адыгский этикет как отдельный предмет был введен в программу многих средних (специальных и общеобразовательных) школ. Такая инициатива хорошо вписывалась в концепцию регионализации образования, и на нее возлагались большие надежды. Казалось, что стоит только санкционировать подобное начинание и работа сама по себе наладится, давая ощутимые позитивные результаты, поддерживая в обществе высокий уровень культуры.

Действительно в Адыгее благодаря инициативам Миры Унароковой и Раи Унароковой, поддержанным Правительством республики, в этом плане достигнуты большие успехи. Но в Карачаево-Черкесии и особенно в Кабардино-Балкарии опыт преподавания адыгского этикета оказался в целом неудачным, и вскоре почти повсеместно этот предмет был либо изъят из учебно-воспитательной практики, либо заменен суррогатом под названием «кавказский этикет», «горский этикет» и т.п. Это произошло незаметно, не вызвало с чьей-либо стороны возражений или сожалений. На фоне общего кризиса национальной культуры отказ от этикета показался вполне естественным и логичным, таким же, к примеру, как массовый отказ от разговора, от преподавания на родном языке, отчетливо наметившийся в 90-е годы.

Но опыт – даже печальный – полезен в любом случае. При здравом размышлении из него можно извлечь уроки, сделать необходимые выводы, которые могут позволить рационально, с гораздо большим позитивным эффектом использовать традиционную нравственную культуру.

Прежде всего, следует сказать о препятствиях, возникших в процессе определения смысла и содержания вводимого предмета. Выяснилось, что в нашей науке не сложились достаточно четкие и верные представления о социальных функциях и системной организации адыгского этикета, о его месте в традиционной и современной ценностно-нормативной культуре. С другой стороны, оказалось, что не существует сколько-нибудь полного, систематического изложения всех компонентов и пунктов адыгского этикета, что сильно затруднило задачу учителей, на которых было возложено преподавание данного предмета.

Практика показала, что не только в массовом сознании, но и в сознании ученых и учителей-практиков господствуют поверхностные представления об этикете, как о механическом исполнении некоторого множества правил поведения в типовых социальных ситуациях. Как связаны эти правила между собой, что именно является их содержанием, какой цели они служат? Такие и многие другие очень важные вопросы чаще всего даже не ставятся. Неудивительно, что в этих условиях разговор об этикете сводится, грубо говоря, к тому, как следует накрыть стол, выпить и поделить голову барана. И все это уже сотни раз повторяется в книгах, журналах, в газетах, в радио и телепередачах.

В то же время обычно не принимаются в расчет и не рассматриваются глубокие духовно-нравственные - гуманистические основания этикета. В частности, мы убедились, что реальным, хотя и плохо сознаваемым препятствием для успешного использования этикета в практике воспитания и самовоспитания стало отсутствие каких-либо определенных понятий о связях этикета с традиционной адыгской этикой или адыгством. Более того, до самого последнего времени адыгство было вообще исключено из поля общественного внимания и сознания. Во всяком случае оно не рассматривалось в том качестве, в каком на самом деле было представлено в традиционной нравственной культуре: в качестве хорошо скоординированных принципов этической рационализации бытия, в качестве системы исторически сложившихся представлений о том, что есть добро и зло, справедливость и несправедливость, разумность и неразумность, приличие и неприличие. Между тем, выработавшиеся на этой основе суждения, оценки, установки и определяют основное – моральное содержание адыгского этикета. Это – система принципов и правил поведения, которая является способом актуализации адыгства в ситуациях повседневного взаимодействия и общения.

К сожалению, таким образом проблема этикета практически не ставилась. И теперь мы понимаем, что все это нисколько не способствовало созданию полноценных учебников, учебных пособий и программ по традиционной нравственной культуре адыгов. Чаще всего учителям приходилось составлять эти пособия самим, на скорую руку и без должной поддержки со стороны ученых, со стороны опытных методистов. В этих условиях включение адыгского этикета в программу средних учебных заведений практически теряло всякий смысл и могло только дискредитировать столь полезное и необходимое нововведение. Что в итоге и произошло.

Однако, на самом деле все не так безнадежно, как может показаться. В последние годы проделана определенная исследовательская и методическая работа, создающая предпосылки для преодоления указанных трудностей. В частности, увидели свет специальные работы, посвященные адыгству, и появилась реальная возможность организовать имеющийся в наличии богатый и разнообразный моральный опыт народа . Очевидным стал тот факт, что именно этика является ядром, организационным центром традиционной нравственной культуры и с учетом данного обстоятельства должна строиться в местах компактного проживания адыгов вся воспитательно-образовательная практика. Только в этом случае мы сможем не на словах, а на деле следовать идеям культуросообразности и регионализации содержания обучения, содействовать становлению и развитию гуманистической педагогики .

Традиционная адыгская этика, получившая название адыгагъэ (букв, "адыгство"), представляет собой систему исторически сложившихся моральных понятий, принципов, установок, среди которых в первую очередь и наиболее отчетливо выделяются: человечность, почтительность, разумность, мужество, честь. Согласно установившейся традиции, этими принципами должен руководствоваться в своем мышлении и поведении каждый, кто идентифицирует себя с адыгским обществом и народом. Подчиняя себе все многообразие других моральных понятий и категорий (скромность, чуткость, стойкость, благодарность, толерантность, чувство меры и т.д.), принципы адыгства обеспечивают слаженное действие и мобилизацию многовекового морального опыта народа в конкретных жизненных ситуациях, для решения насущных проблем отдельной личности, социальной группы или общества в целом. Они являются нравственными опорами и ориентирами человеческого существования, действенными механизмами этической рационализа­ции мира.

Из этого следует, кроме всего прочего, что нормальное функционирование адыгской этики предполагает тесное взаимодействие и взаимосоответствие всех пяти заповедей. "Помехи" в одной из них приводят к ошибкам в нравственном мышлении и поведении. К примеру, недостаток мужества может спровоцировать действия, противоречащие чести, неразумность - открыть доступ проявлениям самонадеянности, грубости, эгоизма. В силу этих, как говорят сейчас, системных связей каждый моральный принцип несет большую смысловую нагрузку, представляя на данный момент всю этику.

И все же весь пафос адыгской этики сконцентрирован в принципе человечности. Другие заповеди, сохраняя относительную самостоятельность, имеют смысл только как средства наиболее полной, точной и успешной реализации установок человеколюбия. Почтительность обеспечивает атмосферу благожелательности и взаимного уважения в контактах; мужество организует и мобилизует усилия, необходимые для достижения нравственных целей; за разумом закреплена роль интеллектуальной цензуры поведения; за честью - чувственно-эмоциональной.

Принципы адыгской этики носят характер постоянно действующих, универсальных, вечных истин. По большому счету они не связаны условиями и обстоятельствами времени, пространства, конкретных жизненных ситуаций, групповых и сословных отношений.

В то же время это исторически сложившиеся и социально обусловленные представления. Развитие адыгской этики осуществлялось в прямой связи с развитием социальных отношений, духовно-нравственной, ценностно-нормативной культуры народа. По-видимому, элементы, отдельные положения адыгства возникли и функционировали уже в древности, ассоциирующейся с хаттским и меотским периодами адыгской истории. Но особенно актуальными и действенными стали они в период средневековья (в V-ХV вв.), когда интенсифицировались процессы этнической консолидации адыгских и адыго-абхазских племен и народностей. Единая и четко выраженная система моральных ценностей была призвана стать и на самом деле стала одним из действенных механизмов такой консолидации. Не зря для обозначения общенародной этики было изб­рано слово, в основе которого лежит самоназвание адыгских (черкесских) народностей: адыгагъэ, "адыгство" - термин, производный от эндоэтнонима адыгэ. Этика превратилась в символ духов­ного единства адыгского народа. По традиции, идущей из глубины веков, истинными адыгами или черкесами - адыгэ щыпкъэ считают и по сей день лишь тех, кто усвоил в достаточной мере принципы и установки адыгской этики. Этика стала механизмом самоузнавания и самопризнания народа, способом выделения из других этнокультурных сообществ.

В ХVШ веке адыгство приобретает все черты разветвленной и детально разработанной этической системы, чему в немалой степени способствовала моральная философия Жабаги Казаноко (1695-1750). Именно Жабаги выдвинул тезис о самоценности и этическом иммунитете отдельного человека. На вопрос, что дороже всего на свете, следует лаконичный ответ философа: "Человек". Другая важная составляющая этической концепции Казаноко: деяния и образ жизни человека – 1уэху. И отсюда ставшее крылатым выражение "Нет маленького человека и нет малых дел" - Ц1ыху цlыкlуи 1уэху цlыкуи щыIэкъым .

При такой постановке вопроса ценность человека рассматривает­ся в непосредственной связи с этическими значениями действий, которые он совершает, с фактами его биографии и этапами жизненного пути. В итоге намечается тенденция превращения адыгства в этику социального действия и обновления, с ярко выраженной установкой на совершенствование, реформирование исторически сложившихся связей и отношений общества, на самоусовершенствование и самостроительство личности.

Как видим, с одной стороны, адыгская этика существует объективно, как система устойчивых моральных ценностей, квинтэссенция морального опыта народа, закрепленная в социальной памяти. С другой стороны, в процессе ее трансляции и актуализации она становится частью внутреннего мира и настроя личности, определяя во многом особенности национального адыгского характера и мировоззрения, специфику навыков и привычек, оценок и мнений. Во всяком случае, таков общий настрой и замысел традиционной нравственной культуры. Адыгство призвано стать одной из ведущих тенденций жизненных устремлений и общей направленности личности. Это нравственно выверенное состояние сознания и образа жизни, достижение которого предстает в виде одной из самых важных социальных обязанностей личности.

Напоминая о необходимости усвоить принципы и категории этики, превратить их в черты характера, в постоянно действующие жизненные позиции и установки, обычно говорят: Адыгагъэ зыхэфлъхьэ, фызык l элъыплъыж - "Усваивайте адыгство, будьте внимательны к себе". На деле это означает, что необходимо позаботиться о том, чтобы выра­ботать в себе моральные качества, которые выдвигает адыгство: человечность, почтительность, разумность, мужество, честь. Существует твердое убеждение, что лишь в этом случае человек сможет выявить свою личность в облагороженной форме, завоевать признание и любовь окружающих, добиться успехов в личной и общественной жизни.

Человек, обладающий адыгством, умеет правильно построить свои отношения с членами семьи, родственниками, друзьями, сослуживцами. Адыгство - высокое искусство "находиться среди людей" - ц l ыху хэтык l э . Это умения, привычки, свойства, которые делают человека умным и честным, приятным в общении и удачливым в делах.

Однако опыт показывает, что на деле не все и не в равной степени отвечают высокому идеалу адыгства. Отсюда целый спектр положительных и отрицательных характеристик личности, отображающих неравномерное распределение адыгской этики: Адыгагъэ хэлъщ - "В нем есть адыгство", Адыгагъэ щ l агъуэ хэлъкъым - "В нем мало адыгства", Адыгагъэ лъэпкъ хэлъкъым - "В нем нет и малой доли адыгства". Так высказывают обычно мнение о том, в какой мере в поступках и образе жизни человека проявляются такие черты, как человечность, почтительность, разумность, мужество, честь. По существу, это оценка не только моральной, но и социальной надежности и полноценности человека. Не зря адыгство оценивают и рассматривают в тесной связи со структурой характера, со свойственными данному конкретному человеку волевыми свойствами, особенностями морального мышления и поведения. Знать заповеди и все нюансы адыгской этики, конечно, необходимо. Но самое главное - превратить соответствующие этим заповедям моральные качества в устойчивые черты характера, в ведущие мотивы деятельности. Общее мнение таково, что в конечном итоге главным критерием адыгства является социальная деятельность человека, его дела, поступки, образ жизни.

Таким образом, адыгство имеет, можно сказать, двойное значение. Во-первых, это существующая объективно и включенная в социальную память этическая система; во-вторых, - компонент практического сознания, определяющий во многом духовное состояние, духовную структуру личности и общества, степень готовности мыслить и действовать в соответствии с принципами традиционной этики, опираясь на проверенный веками моральный опыт народа.

Особо следует сказать, что адыгская этика воспринимается не только как система предписаний или социальная обязанность, но и как инструмент самоусовершенствования, способствующий наиболее полной самоактуализации, содействующий успехам и достижениям личности. Поэтому активность, направленная на освоение и "присвоение" адыгства, считается традиционно заботой личности о своем развитии – о развитии в своих собственных интересах. Социализация адыгства, и в том числе наиболее осознанная вторичная социализация, осуществляющаяся обычно в зрелом возрасте, становится составной частью "культуры себя",нравственно акцентированного самовнимания и самоконтроля.

В ходе систематизации материала неизбежно возникает и проблема распределения моральных понятий и категорий между ведущими принципами адыгской этики. Дело в том, что адыгская этика оперирует понятиями, общее число которых насчитывает сотни единиц, и порой очень трудно установить всю полноту содержания того или иного термина, его место в системе адыгства. К примеру, толерантность можно расценивать как проявление разумности, человечности, почтительности, чести. Но мы убедились, что в первую очередь это проявление мужества и потому именно так и квалифицировали данное качество. Причем обнаружилось, что сама толерантность имеет довольно сложную структуру, состоящую, по крайней мере, из четырех категорий: элементарная выдержка - шы l э , сдержанность в гневе - тэмакъ кlыхьагъэ, дэчых - способность не судить о других излишне строго, категорично и умение простить, быть снисходительным, дэк l уатэ - реакция, отображающая движение в том направлении, в каком движется оппонент - во имя предотвращения конфликта, сохранения взаимопонимания и добрых отношений.

Задачей первостепенной важности является, как мы видим, определение наиболее значимых моральных понятий, на которые опирается в своем воздействии на мир, на мышление и поведение людей каждый из пяти ведущих принципов этики.

К примеру, человечность, как показано нами, опирается на следующие категории: хьэтыр - готовность оказать услугу, уступить, услужить, гущlэгъу - эмпатия, сочувствие, сопереживание, сострадание, гулъытэ - нравственное внимание, чуткость, гукъэк l - нравственная память, ф1ыщ l э - благодарность, псапэ - благодеяние и воздаяние.

В структуре и в способе представления и проявления разумности важное место принадлежит таким категориям, как нравственное понимание или различение - зэхэщ l ыкl , "искусство находиться среди людей" - ц l ыху хэтык l э , глубина ума - хэплъэ , мера или чувство меры - мардэ (и связанная с этим понятием философия золотой середины), "совершеннолетний разум" - акъыл бэлигъ , "устоявшийся разум" - акъыл зэтет и т.д.

В процессе изучения и освоения традиционной нравственной культуры необходимо вскрыть всю полноту морального содержания каждого из этих и других, порой очень сложных понятий. Например, отдельного и очень подробного рассмотрения требует категория псапэ , так как она лежит у истоков древней религиозной системы адыгов и тесно связана с представлениями о душе, о спасении души, о Божьей милости и т.д. Вообще, тесная связь адыгства с религиозной этикой очевидна, и это тоже требует пристального внимания исследователей. Известно, что многие положения Библии и Корана почти дословно повторяют известные понятия и положения традиционной этики. Поэтому, целесообразно изучать адыгскую этику в тесной связи с изучением религиозной этики христианства, ислама, буддизма.

Очень важно, чтобы продолжением изучения основ традиционной этики стало изучение и освоение адыгского этикета – адыгэ нэмыс (адыгэ щэнхабзэ). Адыгский этикет является важнейшим инструментом объективации исторически сложившихся - моральных понятий и представлений, механизмом превращения их из виртуальной формы в актуальную. В самом деле, внутренним - моральным содержанием правил этикета являются, как мы убеждаемся, известные этические принципы и установки адыгства и прежде всего почтительность - нэмыс . Под влиянием и контролем данного принципа создаются и применяются правила общения, выражающие взаимное уважение и признание, ориентированные на создание атмосферы благожелательности и согласия.

К сожалению, исследователи адыгского этикета обычно не вникают в нюансы этих связей и отношений. Отсюда не вполне корректное с точки зрения историзма отождествление адыгского этикета с морально-правовым кодексом Адыгэ хабзэ и вместе с тем очень расплывчатые, недопустимые определения этого кодекса. Например, С.Х. Мафедзев определяет Адыгэ хабзэ как "индискретный комплекс поведенческих норм, сопровождающих адыга от рождения до смерти" . Исходя из такого, явно ошибочного посыла и наивно полагая, что любой элемент традиционной адыгской культуры, к которому применяют в быту слово хабзэ, относится к кодексу Адыгэ хабзэ, он включает в этот кодекс традиции хозяйствования, магические обряды и ритуалы, приметы, детские игры, методы народной медицины и физической подготовки, стили плавания и многое другое, что не имеет не только прямого, но чаще всего даже косвенного отношения к этикету и в целом к нормативной системе, известной под названием Адыгэ хабзэ .

Суммируя сказанное, следует подчеркнуть, что исторически Адыгэ хабзэ включал в себя две нормативные субсистемы: обычное феодальное право и этикет, что свидетельствует о синкретизме традиционной соционормативной культуры адыгов, о тесном взаимодействии и организационном единстве собственно правовых, юриди­ческих и этикетных норм и установлений. Вместе с тем, традиционная этика - адыгагъэ, остается за пределами Адыгэ хабзэ, хотя и оказывает на этот кодекс, на формирование и осмысление его пунктов значительное влияние. Адыгская этика - своего рода идеологическая база Адыгэ хабзэ - система предельно общих нравственных ценностей и ориентиров, а не конкретных норм и установлений. Иначе говоря, Адыгэ хабзэ и адыгагъэ объединяются вместе лишь на более высоком таксонимическом уровне, как компоненты традиционной ценностно-нормативной культуры адыгов. Это позволяет понять, кроме всего прочего, насколько ошибочны суждения, согласно которым адыгство является составной частью Адыгэ хабзэ .

В адыгской культурной традиции и в сознании носителей этой традиции этикет предстает неизменно как проявление в быту, в повседневных встречах и контактах моральных принципов и установок адыгства. Иными словами, этикет переносит в практическую плоскость, в сферу поведения и общения такие ценности как человечность, почтительность, разумность, мужество, честь. Но при этом почтительность выдвигается на первый план. Она является смысловой доминантой этикета, содержанием, целью этикетного поведения. Не зря адыгский этикет как специфическая нормативная система получает в народе наименование, соответствующее этому главному содержанию - адыгэ нэмыс (букв, "адыгская почтительность").

Кстати, так называют адыгский этикет и другие народы Кавказа, например, балкарцы, карачаевцы, ногайцы, правда, используя при этом экзоэтноним адыгов - "черкес". Отсюда термин "черкес намыс", применяющийся в составе устойчивых оценочных высказываний. К примеру, балкарцы и карачаевцы говорят: Черкес намысха - дунъяда зат жетмез - "Нет ничего в этом мире, что может сравниться с черкесским этикетом (черкесским намусом)". В качестве похвалы используют выражение: Черкес намыс этеди - "Соблюдает черкесский этикет (черкесский намус)", подчеркивая тем самым, что человек изысканно вежлив, учтив, благороден. Такие высказывания свидетельствуют лишний раз о том, что адыгский этикет формировался во взаимодействии с соседними народами (осетинами, абазинами, балкарцами, грузинами, карачаевцами и др.) и был эталоном для этих народов.

В последние годы активизировалось другое название адыгского этикета, предложенное мной в 1990 году: адыгэ щэнхабзэ - "адыгские правила нравственного поведения". Не нужно думать, однако, что это неологизм в прямом смысле слова. Термин щэнхабзэ, правда, редко и чаще всего у западных адыгов встречается в фольклорных текстах, в материалах полевых этнографических исследований, то есть он не чужд адыгскому языковому сознанию. Особенно привлекательным делает данное слово соединение в нем двух понятий: щэн – нравственность и хабзэ – «устойчивый, привычный, общепризнанный способ действия». По существу это еще одно очень ёмкое и точное обозначение адыгского этикета, которое может быть использовано наряду с термином «адыгэ намыс». 9

Таким образом, в самом наименовании адыгского этикета четко прослеживается связь с традиционной этикой и прежде всего с той ее частью, которая соотносится с представлениями о взаимном уважении и хороших манерах, об учтивости, деликатности и этическом иммунитете личности. Адыгский этикет (адыгэ нэмыс, адыгэ щэнхабзэ), как и любой другой такого рода институт, был и остается сложной, детально разработанной системой правил или норм общения, символизирующих взаимное уважение и признание. Это, говоря другими словами, закрепленные в культуре общения представления о красоте и гармонии социальных связей и отношений. Поэтому этикет является во всех случаях организационным центром культуры общения, но в системе общеадыгских ценностей, он, приобретает еще большее значение, выступая в соединении с этикой в качестве основной темы и ядра традиционной культуры в целом.

В структурном отношении адыгский этикет представляет собой нормативную систему, состоящую из хорошо скоординированных общих принципов, конкретных правил и целых институтов общения. Это, можно сказать, разные структурные уровни или "этажи" этикета. В процессе преподавания каждый из этих уровней должен быть рассмотрен отдельно и потому остановимся на них более подробно.

Ведущим принципом и смысловой доминантой адыгского этикета является, как сказано, почтительность - нэмыс . Однако дополнительно к этому выдвигается некоторое множество частных, инструментальных принципов. По содержанию и по своей направленности их можно разделить на две группы: иерархические и фатические.

Иерархические принципы обязывают уделять особое внимание и с особым почтением относиться к определенным категориям лиц. В связи с этим на первый план выступают: 1) почитание старших - нэхъыжьым и нэмыс , 2) почитание женщины - бзылъхугъэм и нэмыс , 3) почитание гостя - хьэщlэм и нэмыс , 4) почитание детей - сабийм и нэмыс , 5) самоуважение -щхьэлъытэж .

Важным дополнением к этим принципам являются фатические принципы и установки: 1) благожелательность, 2) скромность и деликатность, 3) выразительность и артистичность. Они определяют общий настрой, стиль или тон этикетного поведения, придают взаимодействию людей доброжелательность, доверительность, значительность, живость, усиливая тем самым эффект взаимного уважения и признания, дружеского единения и согласия.

Дополняя друг друга, устанавливая не только общие ориентиры, но и конкретные способы актуализации почтительного отношения к людям, принципы этикета создают сложную мозаичную картину взаимного уважения и самоуважения, порождают широкую сеть конкретных правил почтительного поведения. Общее число этих правил очень велико. Это сотни, тысячи единиц. Недаром адыгский этикет относят к числу самых сложных и детально разработанных, наряду с китайским или японским этикетом. Обращая на это внимание, Адиль-Гирей Кешев писал, что рыцарский адыгский этикет не уступал "десяти тысячам китайских церемоний" . Как очевидный факт рассматривают типологическое сходство рыцарского морального кодекса и этикета адыгов не только с китайским, но и с японским этикетом, с кодексом чести японских самураев – бусидо .

Вообще, нормы этикета - это довольно сложные культурные комплексы, устанавливающие кто, когда, по отношению к каким лицам может или обязан исполнить определенное коммуникативное или коммуникативно-значимое действие или движение. Нормативно закрепляются средства и каналы коммуникации: естественный язык, жесты, мимиче­ские движения, детали костюма, структурирование времени и пространства, специально приспособленные для передачи уважительного отношения вещи, предметы обихода, устные или письменные послания и т.д. Все это должно быть представлено в учебниках по этике и этикету в развернутом и систематизированном виде.

Точно также в деталях необходимо показать как обслуживает этикет повторяющиеся социальные ситуации общения: внутрисемейное общение, застолье, свадьба, похороны, деловой визит, встреча в пути, купля-продажа и т.д. Взаимодействие в подобных ситуациях осуществляется по определенному этикетно маркированному сценарию, который обеспечивает взаимопонимание, координацию и согласование используемых средств и способов общения.

Обычно в рамках типовых социальных ситуаций складываются относительно самостоятельные субсистемы или институты этикета, закрепляющие и четко определяющие социальные роли и коммуникативные задачи участников взаимодействия. Например, в свадебном этикете оговаривается как должны вести себя сваты, родители невесты и жениха, сам жених, его дружка, невеста и т.д. Детально расписаны ритуал бракосочетания, церемония ввода невесты в дом жениха, обряд возвращения жениха в родительский дом, церемония его знакомства с родственниками невесты и т.д. Устанавливаются сроки, место, порядок проведения различных свадебных и послесвадебных торжеств, размер калыма, набор традиционных даров.

В соответствии с хорошо отработанными в этикетном отношении сценариями совершались и совершаются религиозные праздники и обряды, а также различного рода визиты: с целью засвидетельствовать свое почтение, проведать больного, выразить соболезнование, поздравить с рождением ребенка и т.д.

Конечно, все это нужно воспринимать и оценивать с точки зрения реалий сегодняшнего дня. Отдельные нормы адыгского этикета, тесно связанные с пройденными этапами исторического развития культуры, с феодальным бытом не соблюдаются и не могут соблюдаться вообще или в достаточно полном объеме. К примеру, практически безвозвратно ушел в прошлое детально разработанный, изысканный всаднический этикет, потеряли свою актуальность и значимость многие элементы внутрисемейного, застольного, свадебного этикета. Это естественный процесс и нужно понимать, что задача состоит не в том, чтобы возродить в полном объеме все нормы традиционного этикета, это и невозможно, и неразумно.

Особо следует сказать в данной связи, что в культуру адыгов постепенно включаются новые ситуации взаимодействия, которые также нуждаются в этической рационализации и этикетном маркировании: празднование Нового года, дни рождения, годовщины свадьбы, регистрация актов гражданского состояния, день траура по погибшим в русско-кавказской войне, инаугурация президента и т.д. Очень важно выработать единый, понятный и удобный для всех сценарий этих новых форм социального взаимодействия, согласующийся с принципами и установками традиционной этики и этикета.

Необходимо постоянно иметь в виду, что основное предназначение этикета - упорядочение отношений, облегчение контактов, создание в обществе, в группе или в условиях конкретной жизненной ситуа­ции понятной и приятной психологической, духовно-нравственной обстановки и атмосферы. Тем самым этикет противостоит беспорядку и хаосу, обеспечивает преемственность социальных связей, отношений, практик - поддерживает в обществе необходимый для нормального динамичного развития уровень нравственной гигиены и дисциплины. В таком качестве этикет функционирует на протяжении всей истории человечества, не утратив нисколько своей социальной значимости. Поэтому мы можем с полным основанием говорить о данном социальном институте как о завоевании планетарной культуры и общечеловеческом достоянии. Что же касается адыгского этикета, то, несомненно, это существенный вклад не только в общеадыгскую, общекавказскую, но и в мировую культуру.

С учетом всего сказанного и принимая во внимание особую роль этики и этикета в социальной жизни адыгского общества, необходимо выстраивать всю систему нравственного образования и воспитания. В решение этой задачи должны включиться семья, школа, вся сеть куль­турно-просветительских учреждений. Но этого мало. Важно, чтобы проблемы освоения и развития способов этической рационализации мира стали приоритетными в культурной политике государства. Решающее значение имеет официальное, в том числе и законодательное признание и распределение заключенной в этике и этикете адыгов нравственной идеологии и политики. В частности давно назрела необходимость создания в парламенте и при президентах Адыгеи, Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии комиссий по традиционной этике и этикету. Традиционная нравственная культура адыгов при правильном ее осмыслении и использовании способна функционировать с быстрой и ощутимой пользой и отдачей во всех сферах деятельности: экономической, политической, социальной. Она может стать в этом случае демиургом социально-экономического чуда, не уступающего экономическому чуду Японии, Германии или Китая.

Однако это лишь возможность, которой современное адыгское общество не пользуется в сущности ни в малейшей степени и почти демонстративно отказывается от этически выверенных способов мышления и поведения. Кстати, больше всего это относится к кабардинцам, к народу, находящемуся в состоянии своего рода экзистенциального невроза, когда нет ощущения полноты и глубокого смысла своего существования, нет не только каких-либо важных и хорошо продуманных целей, ориентиров, но даже элементарного желания выявить себя в облагороженной форме, реализовать хотя бы частично свой творческий потенциал. Налицо кризис самосопереживания и шире кризис культуры себя – беспечное, попустительское отношение к своему внешнему и внутреннему облику и образу, к настоящему и будущему нации.

Отсюда еще один очень важный вывод, который необходимо сделать: этика и этикет, как устоявшиеся, хорошо выверенные способы этической рационализации бытия, могут иметь заметные расхождения с этосом – с господствующими в тот или иной период истории нравами и привычками. В итоге мы получаем состояние социальных связей, именуемое в социологии реификацией или аномией и, как следствие этого, расширение масштабов девиантного и в том числе логически и этически неполноценного мышления и поведения. В современном адыгском обществе процессы такого рода зашли очень далеко. Мы стоим перед гуманитарной катастрофой, с которой не может сравниться даже катастрофа русско-кавказской войны.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. 1.Арутюнов С.А. Кавказское застолье как социальный регулятор//Одиссей. Человек в истории. М., 1999.
2. 2.Бгажноков Б.Х. Адыгский этикет. Нальчик, 1978; Мыжей М. Адыгэ хабзэмрэ ди зэманымрэ. Черкесск, 1980; Мафедзев С.Х. Межпоколенная трансмиссия традиционной культуры адыгов. Нальчик, 1990; Ханаху Р.А., Цветков О.М. Культурно-этнический феномен адыгагъэ. К постановке проблемы//Философия и социология в республике Адыгея. Вып.1. Майкоп, 1995; Унежев К.Х. Феномен адыгской (черкесской) культуры. Нальчик, 1997.
3. 3.Бгажноков Б.Х. Этика Ж.Казаноко и духовная атмосфера Кабарды в ХУШ столетии//Жабаги Казаноко. Материалы конференции. Нальчик, 1987.
4. 4.В Кабардино-Балкарии с подачи работников СМИ этот термин используется в значении "культура", например: щэнхабзэм и министр - "министр культуры". При этом произошла неоправданная подмена данным словом другого, созвучного ему термина - щ l энхабзэ , также предложенного мной (См.: Бгъэжьнокъуэ Б. Адыгэ хабзэ щlэин//1уащхьэмахуэ, 1990, № 2) Следует подчеркнуть в данной связи, что внутренняя форма слова щ l энхабзэ ("приемлемый, предпочтительный, необходимый способ действия") как нельзя лучше отвечает значению слова культура, современным представлениям о содержании данного понятия. В то же время слово щэнхабзэ ("нормы, способы нравственного поведения") не вполне соответствует значению "культура".
5. 5.Кешев А. Характер адыгских песен // Избранные произведения адыгских просветителей. Нальчик, 1980. С. 125.
6. 6.Котова И.Б., Шиянов Е.Н. Становление и развитие гуманистической педагогики. Ростов н/Д, 1997.
7. 7.Мамхегова Р.А. Указ. соч. с.7; МафIэдз С.Хь. Адыгэ хабзэ. Налшык, 1997.н.47; Думанов Х.М., Кетов Ю.М. Адыгэ хабзэ и суд в Кабарде во второй половине XVII-XIX в. Нальчик, 2000. с.28;. .: Мафедзев С.Х. Адыги. Обычаи, традиции (Адыгэ хабзэ). С. 9; Думанова Ф.Х. Адыгэ хабзэ// Вестник КБИГИ, Вып.8, Нальчик, 2001, С. 106.
8. 8.Мафедзев С.Х. Межпоколенная трансмиссия традиционной культуры адыгов. Нальчик, 1990. С. 229.
9. 9.Последняя работа С.Х. Мафедзева в этом отношении еще более показателна и может служить хорошим пособием по целиком неверному представлению сути адыгского этикета. См.: Мафедзов С.Х. Адыги. Обычаи, традиции (Адыгэ хабзэ). Нальчик, 2000.
10. 10.Ханаху Р.А., Цветков О.М. Культурно-этнический феномен адыгагъэ: К постановке проблемы// Философия и социология в республике Адыгея. Вып.1. Майкоп, 1995;Касландзия И.В. Адыгагъэ и апсуара: адыго-абхазские культурно-этнические параллели// Философия и социология в республике Адыгея. Вып.1. Майкоп, 1995; Бгажноков Б.Х. Адыгская этика. Нальчик, 1999.
11. 11.Шоров И.А. Идеи нравственного воспитания в адыгском устном народном творчестве. Ростов н/Д, 1977; Он же: Адыгская народная педагогика. Майкоп, 1989; Загазежев М.Т. Очерки по народной педагогике адыгов. Нальчик, 1996; Мамхегова Р.А. Очерки об адыгском этикете. Нальчик, 1993; Мэмхэгъ Р. Лъэпкъым и цlыху бгъэсэнум. Налшык,

_____________________________________________________________________________________

Бгажноков Барасбий Хачимович ., доктор исторических наук, директор Кабардино-Балкарского института гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН