Дугин кураев новое гейдар джемаль. Смерть провокатора

Умер Гейдар Джемаль. Начав с выражения соболезнования его родным и близким, в этом материале хотелось бы добиться понимания, кем был этот человек и к чему стремился. В чем заключалась загадка его личности?

Начнём с того, что вокруг имени покойного существует густая атмосфера лжи и обмана, граничащая с провокацией. Он был фиктивным «председателем» несуществующего «исламского комитета». «Экспертом по исламу», не знающим арабского языка и не умеющим читать Коран в оригинале. «Борцом с Системой», ни разу не пострадавшим от этой самой «Системы». Человеком русской культуры, презиравшим русских. Пропагандистом «джихада» и «жертвенности», умершим не на поле боя с криком «Аллаху акбар», а на больничной койке в платной клинике Алма-Аты.

Невозможно точно определить, чем был «ислам» Джемаля. Весь его «исламизм»- это огромная фикция, система декораций для людей, не обладающим достаточным чувством юмора. В отношениях с разнообразными исламскими движениями он мог в любой момент сменить маску, из «шиита» превратившись в «салафита», из «салафита» — в сторонника «традиционного ислама», и наоборот. Большую часть жизни он называл себя «шиитом», хотя с шиизмом его ничего не связывало, кроме самого этого названия, а похоронили его по суннитскому обряду. При том что по сути он являлся лоббистом ваххабизма, заворачивая этот наджис в красивую интеллектуальную оболочку. Это говорит о том, что сам по себе «ислам» не был для него чем-то серьёзным — тем, ради чего он жил.

Джемаль являлся мастером переименования вещей, придания им не того смысла, который они имеют на самом деле. Будучи хорошо образованным человеком, он владел логикой самых различных дискурсов — от социалистического до либерального — и, подобно магу, по мановению волшебной палочки мог оборачивать одно явление в другое. Так животно-подобные ваххабитские комбатанты превращались у него в «борцов за социальную справедливость», ИГИЛ — в «авангард борьбы с Системой», салафитские «джамааты» — в «орган прямой демократии» и т.п.

Кем же был Джемаль на самом деле? Он был московским философом-оккультистом, вышедшим из «шизоидного подполья». Это его настоящая идентичность и исходный базис. «Ислам» — только надстройка, одна из ролей, которые он должен был играть. Почему бы и нет? В 90-е годы, когда Джемаль вышел на публичную арену, исламская тема стала довольно актуальной: ислам обсуждали различные СМИ, сотни тысяч человек принялись возвращаться к мусульманской идентичности. Почему бы не оседлать эту тему, почему бы не заделаться «экспертом по исламу», а то и теневым «лидером мусульман», к тому же имея мусульманские корни? Тем более что это придаст дополнительной пикантности делу. «Председатель исламского комитета России», вставляющий в заумные рассуждения о «революционном дискурсе» и «роли троцкизма в мировой революции» арабские слова, — это, согласитесь, выглядело само по себе оригинально. А если добавить сюда несомненную природную харизму Гейдара Джахидовича — интересно, интригующе, пафосно, на грани скандала. В этом и секрет его частого приглашения в СМИ, вообще любящие «интересных» и «скандальных» персонажей.

Как личность Джемаль сформировался в 70-е годы под определяющим влиянием «шизоидного подполья» (оно же — «Южинский круг»). Так называли группу московских богемных интеллигентов, собиравшихся на квартире писателя Мамлеева в Южинском переулке. Непререкаемым лидером кружка был Евгений Головин. Эта странная и малоизвестная широкой аудитории личность наложила немалый отпечаток на интеллектуальную историю России конца 20-го столетия. Алхимик, сатанист, колдун и язычник, сознательно противопоставлявший себя монотеистической традиции, Головин был учителем Джемаля и единственным человеком, которого тот считал выше себя и о котором до самой своей смерти отзывался с неподдельным пафосом.

Удивительно, но история «Южинского круга» полностью воспроизводит сюжет «Бесов» Достоевского. Головин играл роль Ставрогина, вокруг которого вращалась вереница более мелких персонажей. При этом о единобожии Головин отзывался так: «Религии монотеизма созданы по образу и подобию восточной парадигмы: необходим тиран, диктатор, учитель - народ собирается вокруг этого единого полюса. Но природа не терпит цифру один, в ней нет цифры один» («Матриархат») .

В те же застойные годы Головин, Джемаль, Дугин и ряд других богемных интеллигентов учредили «Черный орден SS», «рейхсфюрером» которого стал сам Головин. Говорили, что в «ордене» практиковались гомосексуальные оргии и сатанинские обряды. Трудно установить сейчас, действительно ли это так, хотя свидетельств этого от бывших членов «ордена» немало. Но то, что в кругу Головина бытовали самые разные формы «расширения сознания», из которых алкогольное опьянение было самым безобидным — факт. Писатель-мистик Аркадий Ровнер вспоминал: «Как-то ночью вокруг Головина собрались лучшие люди России. Дело происходило на даче, и выпивка закончилась. Вокруг на десяток верст не было винных магазинов, а те, что были, были закрыты, да и денег ни у кого не было, и все пошли круто вниз — начался ужасный обвал. И тогда Головин встал и сказал собравшимся: „Господа, только ли на алкоголе мы умеем летать? А без него — что слабо? Предлагаю всем вскрыть себе вены и сделать коктейль из нашей крови!“ И тогда все присутствующие начали пилить себе вены кухонными ножами и цедить кровь в стаканы. И градус опять полез вверх — равновесие было восстановлено».

Почему всё это важно в связи с нашей темой? Да потому что Джемаль никогда не переставал быть членом метафизического «Южинского кружка» и «Черного ордена SS» — даже после того, как они перестали существовать на реальном плане бытия. Метафизика «Южинского переулка», инспирированная гуру-Головиным, состояла в том, чтобы преодолеть в себе «всё человеческое» через опыты над собой на грани возможного. Чтобы заглянуть в потустороннее, надо стать монстром. Пройти через алхимическое «нигредо» — работу в чёрном, разложение, спуск в ад. Спускаясь во тьму, делатель понимает, что изнанкой мира, который мы считаем таким упорядоченным и ясным, является хаос и мрак. Отсюда мамлеевская галерея маньяков и садистов, вызывающих тошноту своей пугающей достоверностью. Отсюда джемалевские оды ваххабизму и людоедам из ИГИЛ. Это всего лишь форма «расширения сознания», метафизической игры, это аналог ширяния ацетоном и бухания кровищей вместо водки. С точки зрения «шизоидного подполья» — нормальная практика, с точки зрения авраамического Единобожия — чистый сатанизм.

«Южинской» же была и философская концепция Джемаля, подробно разобранная нами . Фактически это ребренд манихейского дуализма, закумуфлированный под «единобожие». Мир — упорядоченный сатаной хаос, социум — воплощённый Иблис, управляемый «клубом жрецов». Однако не всё так ужасно, потому что можно ̶ш̶и̶р̶н̶у̶т̶ь̶с̶я̶ ̶а̶ц̶е̶т̶о̶н̶о̶м̶ вступить в ваххабитский джамаат и через это п̶р̶и̶о̶б̶р̶е̶с̶т̶и̶ ̶о̶п̶ы̶т̶ ̶р̶а̶с̶ш̶и̶р̶е̶н̶и̶я̶ ̶с̶о̶з̶н̶а̶н̶и̶я̶ «актуализировать в себе точку нетождества», став тем самым и̶с̶т̶и̶н̶н̶ы̶м̶ ̶п̶о̶с̶в̶я̶щ̶ё̶н̶н̶ы̶м̶ "агентом абсолютно трансцендентного Бога".

Один из членов интернет-сообщества «Читающие Головина» спросил: «Говорят, что Евгений Всеволодович исповедует языческую веру. Я хотел бы уточнить: к какой именно ветви язычества он принадлежит?» Все члены сообщества проигнорировали этот вопрос, сочтя его глупым. И только художник Владимир Озерный по-отечески объяснил: «Понимаешь, брат, Головин не исповедует и не принадлежит. Он — Дионис». Точно так же смешно обсуждать исламскую принадлежность Джемаля, его отношения с теми или иными течениями и т.д. Истоки его мысли, его взгляда на мир лежат в совершенно иной плоскости.

Джемаль был метафизическим провокатором и учеником Головина. Этим всё сказано.

После смерти «рейхсфюрера» преданные ученики соорудили на его могиле погребальный памятник, состоящий из необработанной каменной глыбы — в языческом духе. Дугин, пришедший на церемонию с факелом, прочитал траурную речь, после чего уступил место Джемалю. Джемаль сказал:

«Лет тридцать назад я написал несколько стихотворных строк, но это скорее было даже не стихотворение, а эпитафия самому себе. Это был 83-ий или 84-ый год. Я помню, что эти строки были написаны на папке, где лежали страницы, — обращаясь к Дугину, - если ты помнишь, Саша, «нашей борьбы», которую мы вместе начали . Эти строки я сейчас посвящаю Головину:

Не говори, что он исчез в ночи
Что в чёрном растворилась капля света
Над этой бездной холода в ночи
Подняв ладонь для тайного привета».

Сказав это, Джемаль, которому самому оставалось четыре года до могилы, вскинул руку в нацистской зиге.

Обратите внимание на эти кадры: Джемаль тут подлинно, по-настоящему серьёзен. Смертельно серьёзен. Видно, что здесь и находится сердцевина его личности, его «проекта». То, что задевает его за живое, то, что он устал скрывать под маской разных «исламизмов»...

«Золотое время» Джемаля прошло вместе с «бурными девяностыми». Именно тогда оказались востребованны все эти безумные фрики-прожектёры, маги и революционеры, традиционалисты и сатанисты, объединяющие в безумной смеси ислам и социализм, троцкизм и фашизм, анархизм и Генона... Начиная с 2000-х, время Джемаля ушло, и он превратился в бледное подобие самого себя, повторяя, как мантру, тезисы своей системы. Видимо, пытаясь как-то вернуть утраченное, обратить на себя внимания, он незадолго до смерти принялся вбрасывать один за другим «информационные поводы». Год тому назад он снял скандальное видео, где неожиданно заявил, что в России произошёл государственный переворот, и Путин отстранён от власти. Когда через неделю Путин как ни в чем не бывало появился перед телекамерами, Джемаль в своём постмодернистском духе перевернул тему, заявив, что переворот был, но еще не закончился... Даже за считанные дни до смерти, когда мусульманин должен подводить итоги, готовить себя к переходу в иной мир и совершать покаяние пред Господом, он был занят раздачей интервью.

Джемаль многого добился. Стал «великим мыслителем». «Гением». «Метафизическим столпом». Возможно, «сверхчеловеком»...

Единственное, что у него не получилось: стать настоящим мусульманином.

Амин Рамин

5 декабря на 70-м году жизни скончался известный исламский деятель Гейдар Джемаль. Об этом сообщается на его странице в фейсбуке. Гейдар Джахидович Джемаль (6 ноября 1947 — 5 декабря 2016, Москва) — председатель Исламского комитета России; сопредседатель и член президиума Общероссийского общественного движения «Российское исламское наследие»; постоянный член Организации Исламо-арабская народная конференция (ОИАНК); один из инициаторов создания и член координационного совета Левого фронта России. Принимал участие в Маршах несогласных.

В 1979 году установил связи с исламскими кругами в Таджикской ССР. В то же время наряду с философом А.Г. Дугиным вступил в эзотерический кружок «Чёрный орден SS», группировавшийся вокруг Евгения Головина. Был участником знаменитого южинского кружка - он же «мамлеевский кружок» — неформальный литературный и оккультный клуб, первоначально собиравшийся на квартире писателя Юрия Мамлеева, расположенной в доме по Южинскому переулку. Считается, что собрания Южинского кружка оказали существенное влияние на идеологию и взгляды многих впоследствии известных российских гуманитариев. После высылки из страны самого Мамлеева кружок продолжил свои собрания на той же квартире и продолжил своё существование до начала 1990-х годов.

Члены Южинского кружка: Александр Дугин, Гейдар Джемаль, Евгений Головин и Юрий Мамлеев.

Марк Сэджвик в своей книге о российском традиционализме (Сэджвик М. Наперекор современному миру: Традиционализм и тайная интеллектуальная история XX века / Пер. с англ. М. Маршака (1-5 главы) и А. Лазарева; научная редактура Б. Фаликова. — М.: Новое литератур-ное обозрение, 2014) писал о Джемале следующее:

"В кружок Головина входили Стефанов, Гейдар Джемаль и (чуть позже) Александр Дугин. Эти трое впоследствии стали самыми влиятельными традиционалистами России. Джемаль, вошедший в кружок в 1967 году, был москвичом азербайджан-ского происхождения, чье образование и воспитание было светским и советским, а не мусульманским. Еще юношей он открыл для себя философскую библиотеку своего деда по ма-тери, турка, который родился в Османской империи, эмигри-ровал в Россию, принимал участие в Октябрьской революции на стороне большевиков, а потом преподавал в престижном Государственном институте театрального искусства (ГИТИС). Дугин, присоединившийся к кружку в 1980 году, был сыном полковника советской армии.

Головин, Стефанов, Джемаль и Дугин трудились над ре-конструированием традиционализма по книгам, которые они нашли в Ленинской библиотеке и Библиотеке ино-странной литературы, порой пытаясь угадать по контексту содержание недоступных книг, известных им только по на-званиям. Хотя «Symbolisme de la Croix» («Символизм креста») Генона был недоступен (он находился в «закрытом фонде» Ленинки), «Pagan Imperialism» («Языческий империализм») Эволы (в исправленном, более традиционалистском лейп-цигском издании 1933 года) в той же Ленинской библиотеке стоял в открытом доступе с самого момента приобретения в 1957 году — кто бы ни отвечал за такие решения, он явно не заглядывал в эти книги. Большинство российских традицио-налистов, хотя и опирались в конечном счете на объяснение модерности, которое дал Генон, все же откликнулись (после 1991 года, по крайней мере) на модель, предложенную Эволой.

Стефанов, Дудинский, Головин и Джемаль

<...> Хотя Джемаль, может быть, и вступил в суфий-ский орден наюибандийа в 1980 году в Таджикистане, суфизм, судя по всему, не был для него чем-то особенно важным. Ког-да в 1980 или 1982 году он взял с собой Дугина в месячное путешествие по горам Зеравшана на северо-востоке Пами-ра, они посетили не шейха Джемаля, а могилы различных суфийских святых. Кружок Головина почти не привлекал внимания властей, хотя Джемаля, по слухам, несколько раз сажали в сумасшедший дом (это был стандартный способ репрессий, направленных на диссидентов). КГБ явно терпел подобные кружки, но лишь в определенных рамках, которые Дугин заметно переступил...

Гейдар Джемаль вступил в общество «Память», а затем вышел из него вместе с Дугиным. После этого он стал одним из учредителей Партии исламского возрождения (ПИВ), основанной в 1990 году Ахмадом Кади Актаевым в Астрахани. Не будучи крупнейшей или важнейшей политической организацией мусульман на всем пространстве бывшего СССР, ПИВ тем не менее была единственной значи-тельной партией, охватывавшей всю Российскую Федерацию; все прочие группы были ограничены региональными или этническими рамками. Таким образом, ПИВ имела значение именно в России, то есть за пределами чисто мусульманских республик СССР.

Джемаль был идеологом ПИВ, издателем ее печатного ор-гана Алъ-Вахдат {«Единение») и главой ее исследовательского центра в Москве. Ранние номера Таухид {«Единство»), малоти-ражного журнала, выпускаемого лично Джемалем, были от-четливо традиционалистскими по своей тональности. В его первом номере Джемаль анализировал статус ислама в терми-нах традиционализма, добавив исторический аспект, редкий где бы то ни было еще и извлеченный им из работ ислами-стов. Ислам, указывал он, существует во времени и подвержен упадку, как и все остальное. Далее он заявляет, что подлинного исламского правления не было с момента смерти Пророка и уж точно — начиная с монгольского завоевания. С тех пор дела шли только хуже, так как «постколониальные элиты» в исламском мире были либо националистами (а следователь-но, врагами универсального ислама), либо «атеистами-космо-политами», такими же врагами истинного ислама.

Мэр Стамбула Тайип Эрдоган (ныне президент Турции) и Гейдар Джемаль

Статья Джемаля, опубликованная Дугиным в «Гиперборее» в 1991 году, показала, сколь многим он обязан Эволе. Сравнив экзистенциальное значение смерти в эволианском традицио-нализме с метафизическим значением смерти (конечное воз-вращение к Богу) в исламе, он утверждал, что «аутентичный ислам и аутентичные правые являются нонконформистами; их призвание в жизни — оппозиция, несогласие, неиденти- фикация». Рене Домаль, художник-сюрреалист, о котором рассказывалось в четвертой главе, одобрил бы это заявле-ние. Для христианина «Бог — это нечто синонимичное ги-перконформизму», тогда как ислам — «это протест... против сведения Бога к “консенсусу”». Политические правые и ис-лам борются с искушениями мира, включая такие духовные и интеллектуальные ловушки, как «самообожествление» и «профанный элитаризм», продолжал Джемаль.

Такой традиционалистский исламизм для многих оказал-ся чрезмерным. Партия раскололась в 1992 году в связи с во-просом, как относиться к Ельцину и его проекту российской демократии: большинство членов ПИВ поддерживали этот проект, в то время как Джемаль увел более радикальное мень-шинство из партии, ища союза с радикальными исламиста-ми на Ближнем Востоке и с внутренней оппозицией Ельцину в лице КПРФ, руководимой Геннадием Зюгановым, правых «патриотов» Александра Проханова и прочих. Оба политика были знакомы Джемалю со времен его членства в «Памяти», и оба были связаны с другим главным традиционалистом Рос-сии, Дугиным. Этот «красно-коричнево-зеленый союз» и будет анализироваться ниже.

Гейдар Джемаль и Александр Дугин на вечере, посвящённом барону фон Унгерну

На Ближнем Востоке Джемаль связался с такими людьми, как Хасан аль-Тураби, вождь Суданского исламского фронта и в течение многих лет «серый кардинал» за спиной исламист-ского военного режима Судана. Так, вместо ПИВ в качестве своей институциональной базы Джемаль обрел Исламский ко-митет России — сеть таких исламских комитетов была созда-на под руководством аль-Тураби на конференции в Хартуме в 1993 году, их целью было объединение лидеров различных радикальных исламистских движений, подобно Националь-ному исламскому фронту самого Тураби, Хамасу в Палестине и Хизболле в Ливане. Джемаль стал главой московского отделе-ния Исламского комитета. В интервью 1999 года он говорил о своих контактах с Хамасом, Хизболлой, Волками ислама (чечен-ская группа) и афганскими талибами. В это время Джемаль был одним из двух-трех главных представителей радикально-го исламизма в Российской Федерации. Он прославился как «ваххабит»; правда, тут надо напомнить, что в России данный термин имеет несколько другое значение, не то, которое при-нято в академической среде. Учитывая хорошо известную антипатию саудийского ваххабизма к шиитам, многие удив-лялись, как Джемаль, мусульманин-шиит, может быть вах-хабитом. На самом деле противоречие здесь только кажуще-еся: Джемаль никогда не был ваххабитом в точном, строгом смысле этого слова.

В России во времена Ельцина Джемаль поддерживал поли-тическое сотрудничество с оппозицией, и круг союзников у него был такой же, что и у Дугина. В середине 1999 года в прохановской газете «Завтра» было размещено интервью с Джемалем, в котором он объявил о создании объединенного фронта «зеленых и красных», включающего Исламский комитет России и Движение в поддержку армии, оборонной промышленности и во-енной науки, независимую группу, связанную с КПРФ и перво-начально возглавляемую председателем Комитета по обороне Государственной думы Львом Рохлиным (который был убит в 1998 году), а также генерал-полковником в отставке Альбертом Макашовым.

Гейдар Джемаль, Илья Пономарев, Лев Пономарев, Евгения Чирикова

Невероятный союз между радикальным исламистом п Дви-жением в поддержку армии (ДПА), которая как раз тогда вступила во вторую фазу конфликта с исламистами на Кавказе, стал возможным благодаря особой разновидности неоевразийства, характерного для России. Как сказал один отставной офицер и региональный глава ДПА в это время: «Мы все дети одной матери, независимо от национальности и религии. И имя на-шей матери — Россия». С точки зрения ДПА, те, кто убивал русских солдат на Кавказе, были бунтовщиками, а не чечен-цами или мусульманами; против мятежников надо принимать соответствующие меры, будь они чеченцами или русскими, казаками, мусульманами или православными. Война, которая велась в 1999 года, велась, с их точки зрения, не с мусульмана-ми как таковыми.

Для Джемаля и Движения в поддержку армии настоящим врагом был Ельцин, а также израильтяне: «Кто-то разыгры-вает свою карту, чтобы поссорить православие и ислам», — объявил Макашов на одной пресс-конференции и продол-жил, обвинив «тех на Ближнем Востоке, кому не нравится быть соседями арабского мира». Точно так же, по мнению Джемаля, конфликт на Кавказе служил интересам Ельци-на и израильтян. Согласно его логике, иностранные кон-фликты позволяли отвлечь внимание от провалов во вну-тренней политике и вели к росту российско-израильского сотрудничества, что помогало израильтянам добиваться экстрадиции некоторых арабских исламистов, живущих в России, а значит, играло на руку «атлантистскому лобби»8. Подобные объяснения близки взглядам многих сторонни-ков оппозиции, равно как и тех простых россиян, кто скло-нен доверять теориям заговора.

Мамлеев, Джемаль, Головин и Дугин nu.arcto.ru

Радикальный исламизм и традиционализм, как прави-ло, несовместимы. Они придерживаются фундаментально различных взглядов на традицию, на будущее человечества и на все религии помимо ислама. Вероятно, по этой при-чине Джемаль модифицировал свою собственную позицию до такой степени, что теперь его вряд ли можно назвать чи-стым традиционалистом; так, Дугин в частной беседе назвал его «посттрадиционалистом». Джемаль очень критично относится к очевидному противоречию между исламской практикой Генона и тем, что он пишет об индуизме, и по крайней мере формально осуждает Эволу за смешение по-литики с духовностью. Таким образом, его следует считать одним из тех, для кого традиционализм послужил лишь «ступенькой на пути». Но, несмотря на это, как было от-мечено в двенадцатой главе, он остается ориентиром для многих российских традиционалистов, проявляющих ин-терес к исламу.

При президенте Путине, когда упало значение оппозиции ельцинского времени, Дугину потребовались новые союзни-ки. Тесные контакты с радикальными исламистами за рубе-жом становились все менее полезными, так как и простыми россиянами, и Кремлем исламизм и чеченский терроризм начали восприниматься как нечто очень близкое друг другу. Спустя какое-то время после 2001 года Джемаль основал но-вую организацию, пафосно названную Интернациональной социальной лигой (ИСЛ). Эта лига носит скорее анархистский характер и атакует «Систему» от имени «бездомных планеты», которые «Системе» не нужны, — а в число «бездомных плане-ты» входят все диаспоры и иммигранты, а не только мусуль-мане России".

В своё время в советском кинематографическом пространстве нашумел послевоенный фильм «Судьба солдата в Америке». Лента поднимала очень острые экзистенциальные проблемы, связанные с героической, динамической личностью, заброшенной в мир, который отторгает подобный тип людей, являясь по сути своей дряблым, пацифистским, совершенно враждебным всему подлинному и героическому.

Жизнь Александра Гельевича Дугина, которому 7 января 2012 года исполнилось 50 лет, могла бы лечь в основу фильма «Судьба интеллектуала в России». Тем более, что истинный интеллектуал в России как раз реально и является солдатом, - он есть настоящий солдат Духа, который ведёт постоянную борьбу на пространстве столкновения деятельности Духа с враждебностью материи, окружающей его.

Дугин и есть такой подлинный интеллектуал. Может быть, среди всех писателей прошлого лишь Достоевский немного коснулся специфики подлинного интеллектуализма, потому что время от времени его герои вдруг как бы останавливаются, осенённые, поражённые страшной, единственной мыслью, которая вырывает их из колеи обыденного существования, и они потом уединяются от всяких контактов, разговоров - додумать эту огромную страшную мысль. Неважно, что это за мысль, важно, что она всегда грандиозна, парадоксальна по отношению к внешнему миру, к той среде, в которой они находятся. Шатов, Кириллов - это классические прообразы подлинных интеллектуалов, которых смог описать только Достоевский. В этом смысле Дугин - интеллектуал по Достоевскому. Подлинный интеллектуал - это человек, для которого собственная мысль важнее его физического существования.

Жизнь Дугина, как и многих из нас, хотя, далеко не всех, делится на две значимые части, противостоящие друг другу: это жизнь до 1990 года и жизнь после. Эти две части можно проиллюстрировать известным выражением: «Время собирать камни и время разбрасывать камни». Имеется ввиду, что-то время, которое предшествовало событиям девяностых, стремительно вытащившим очень многих людей на авансцену, несомненно, было временем сбора камней.

Когда я встретил Александра Гельевича в 1980 году, он был ещё совсем молодым человеком восемнадцати лет. И с 80-го по 90-й годы он прошёл огромный путь по организации, структурированию, насыщению, воспитанию своего интеллекта, трансформировав его в колоссальную призму, через которую фокусировался, можно сказать, «свет далёких звёзд».

Он провёл эту работу на базе - организационной, структурной, методологической - геноновской школы традиционалистов. Для этого, естественно, ему потребовалось овладеть в кратчайшие сроки ведущими европейскими языками, что он, собственно, и сделал, будучи необычайно способным человеком. Не только английским, немецким и французским, которые я ему посоветовал. Он прибавил к этому испанский, итальянский, и даже уже не знаю какие. На моих глазах изучил иврит, по-моему, знаком с арабским, а в последние годы, кажется, знакомился с турецким.

Его культурный инструментарий не идёт ни в какое сравнение со стандартными, возможностями обычных академических работников. Этот инструментарий в своей основной части он приобрёл ещё в самом начале своего интеллектуального пути - огромную массу источников уже тогда, в советское время, он освоил в оригинале. Благодаря нашим довольно уникальным возможностям, в силу наших связей - мы имели доступ к спецхрану. Мы получали книги из спецхрана библиотеки Академии общественных наук, из «Иностранки». Это был очень мощный источник информации. Кроме того, многие книги нам присылались из-за рубежа.

Но это уже второстепенный технический вопрос. Главное, что за эти десять лет Дугин проделал огромную работу и овладел таким масштабом знаний, который не снился западным интеллектуалам-традиционалистам. Тем более, овладев методологией и глубоким пониманием традиционалистской школы, он применил это полученное знание к тому, чтобы расширить усвоенный интеллектуальный горизонт за пределы узко метафизического традиционализма.

Дугин изучил ещё и тренды современной академической западной мысли, освоил колоссальное научное пространство, лежащее в так называемой профанической плоскости - социологов, экономистов, философов, которых он рассматривал через методологическую призму того, что называется perennial philosophy, то есть «вечной философии», высшего знания. В этом его громадное отличие от западных традиционалистов, которые комфортно сидят в чётко структурированном, ограниченном генонизме, как наседка в соломе, с той только разницей, что они в силу своей бесплодности никогда не снесут ни золотого, ни обычного яйца.

А что касается Дугина, то он в мире чистой эрудиции напоминает мне фигуру Адама Кадмона, который стоит, подняв одну руку вверх, а другую опустив вниз. Одна рука в дугинском случае поднята к философскому небу, а другая опущена к политологической, социологической земле. Он пропускает через себя энергетические токи интеллектуализма, на одном полюсе которого - чисто метафизическое умозрение, а на другом - конкретная практическая мысль.

Дугин никогда не замыкался в «башне из слоновой кости». В отличие от глубоко уважаемого и одного из наиболее повлиявших на Дугина мэтров - Евгения Головина, который имел такую геноновскую черту брезгливости в отношении контактов с современной жизнью. Евгений Головин жил крайне дистанцированно от внешнего событийного мира, и когда я сказал, что не у всех жизнь делится на две части - до девяностого и после девяностого, то как раз имел в виду Головина, у которого жизнь точно на части не делилась. Как он жил до девяностого, так и продолжал жить после девяностого года, занимаясь исключительно своими исследованиями и презирая контакт с внешней средой.

Но не все традиционалисты таковы, и мы знаем пример Юлиуса Эволы, который никогда не покидал передовую духовной и вооружённой брани и в прямом, и в переносном смысле. Он был настоящим солдатом Духа, вплоть до того, что был ранен под бомбёжкой в 1945 году и до конца жизни оставался парализованным. В этом смысле для Дугина гораздо ближе пример Эволы, и он следует именно ему, хотя, он всегда уважал и любил покойного Евгения Головина.

Наследие Дугина уникально и представляет собой беспрецедентный феномен в современной России. И не только в современной - я бы сказал, что даже в обозримом прошлом русского академизма ничего подобного не было и не встречалось. Этот труд по своему масштабу эквивалентен продукту целого научного института, который работал в течение эпохи. Потому что в фокусе дугинского видения, через его душу, через его мозг пропущен результат анализа всех тенденций современной академической мировой мысли - научной, философской, социологической. Объём этой работы таков, что его ещё только предстоит изучать и, возможно, только грядущим поколениям предстоит по-настоящему оценить масштаб этого продукта.

Грандиозность работы тем более поражает, что, в принципе, Дугин стоит посреди интеллектуальной пустыни: он один! И вокруг него только обломки постсоветского академизма, которые стремительно выродились в некий «бобок». То есть в пространстве, которое считается академическим и профессорским, Дугину говорить совершено не с кем, и понять, что он делает - тоже некому. Тем более, эти «бобки», что-то бормочущие осколки старой советской гуманитарной школы, даже в свою лучшую творческую молодую эпоху были очень узко специализированы, к тому же они всегда были жёстко дисциплинированы навязанной им партийно-идеологической методикой.

А с того момента, как эта методика рассосалась и перестала быть их стимулом, их поводырём - они как бы и совсем перестали думать, потому что они не знают, о чём им теперь думать, что им делать. Максимум, что они могут, это повторять, да и то, очень осторожно и с самоцензурой, осколки своих собственных бесплодных соображений, которые они высказывали тридцать-сорок лет назад. Посреди всего этого выжженного и состоящего из обрубков, пней, вырубленного леса постсоветской интеллектуалистики стоит Александр Дугин со своим колоссальным научным аппаратом.

Я бы сказал, что Дугин совершил интеллектуальный подвиг. Тем более, что он не ограничивается собою как феноменом, он старается поднять плеяду интеллектуалов, работая в качестве преподавателя и создавая клуб, окружая себя молодыми и даровитыми ребятами, которые приучаются ко вкусу новой академической мысли. Он старается передать им свой размах кругозора, идущего от чисто метафизического умозрения до чисто практической полевой работы, конкретной социологии, конкретной этнологии.

Я бы сказал, что единственный момент, который, может быть, звучит некоторым диссонансом с этим героическим и световым произведением, а я бы даже назвал дугинский труд «произведением в белом» - чрезмерная привязка к текущей политической реальности и излишние ожидания, которые на протяжении последних двадцати лет Дугин периодически связывал с теми или иными трендами политической жизни нашей страны. Как правило, эти ожидания не оправдывались, о чём сегодня и сам Александр Гельевич знает.

Но, тем не менее, этот лёгкий диссонанс не идёт абсолютно ни в какое сравнение с колоссальным масштабом и самой личности Дугина, и продукта его поразительной активности, связанной и с уникальной трудоспособностью - он трудоголик, и с потрясающей остротой внимания к любой мысли, которая появляется на сцене идей. Не скажу на «рынке идей» - именно на сцене, потому как для Дугина мир идей - это драматический театр, в котором каждая идея является трагическим персонажем.

Античная мудрость гласит, что об умерших либо хорошо, либо ничего. Но надо сказать, что в античные времена не запрещали говорить об умерших справедливо. Диоген Лаэртский , передавший нам вышеуказанный афоризм, в своей книге «Жизнь замечательных философов» по отношению к прославленным людям античности был беспощаден.

К ныне покойному Гейдару Джахидовичу Джемалю тоже надо отнестись справедливо. Автор этих строк выражает соболезнование родным и близким покойного. При этом вынужден констатировать: Джемаль - фигура политическая. А как всякую фигуру подобного рода, его наследие надо оценивать в общеполитическом разрезе. То есть, объективно и строго. Более того, скончавшийся председатель Исламского комитета России, не занимая никаких государственных постов, очень хотел, чтобы его воспринимали как теневого мусульманского аятоллу всей России. Так он себя и позиционировал. Своего человеческого, слишком человеческого «теневой аятолла» почти никому не раскрывал.

Впрочем, такая позиция Джемаля объяснима. В российский политикум он попал из весьма специфического места - эзотерического кружка, собиравшегося с 1960 годов в коммунальной квартире писателя Юрия Мамлеева в Южинском переулке города Москвы. Этот кружок был, выражаясь современным языком, тусовкой людей, которых в приличном обществе бы на порог не пустили. Кроме чтения оккультных книг, члены кружка пьянствовали, употребляли наркотики и утоляли жажду неизвестного в сексуальных оргиях. Один из завсегдатаев кружка, впоследствии идеолог евразийства Александр Дугин , назвал кружок Мамлеева «шизоидным подпольем». Александр Гельевич еще мягко выразился. Себя члены кружка именовали «оккультными фашистами» и «сектой сексуальных мистиков». Джемаля с мамлеевских времен окрестили «философом-фаллистом». Тогдашний дискурс будушего «аятоллы» повергает благочестивых мусульман в шок. Чего, к примеру, стоит такой философский тезис: «Участие фаллоса в андрогинате предполагает принятие жертвенной обреченности и перспективы кастрационной гибели».

Распавшись в начале девяностых годов, кружок Мамлеева выпустил в свет, кроме Дугина и Джемаля, поэтессу Алину Витухновскую , известную не столько своими стихами, сколько распространением наркотиков.

Можно смело сказать, что свои университеты по исламу Гейдар Джемаль получил в кружке Мамлеева и тому подобных тусовках. Из академической базы у него - только два неполных курса Института восточных языков при МГУ (ныне Институт стран Азии и Африки). Арабского языка глава Исламского комитета России не знал вообще. Кроме оккультизма, молодой Джемаль интересовался психиатрией. По информации журналиста Григория Нехорошева , этот интерес возник у будушего идеолога политического ислама из-за проблем с советскими законами. Джемаль боялся, что его могут отправить «на химию» за тунеядство и спекуляцию, поэтому по совету друзей обратился за помощью к психиатрам. Психиатры помогли: в 1986 году Джемаля поставили на учет как инвалида второй группы с диагнозом «Шизофрения».

Через три года, в 1989 году, будущего главу Исламского комитета России с учета в психдиспансере сняли. В окружении Гейдара Джахидовича информацию о его близких контактах с психиатрами до сих пор считают клеветой. Один из поклонников Джемаля в беседе с автором этих строк сказал, что его кумир был психически здоров, а шизофрению использовал как прикрытие от властей, которые его преследовали за политические убеждения. Вторую часть довода стоит принять: известно, что в психдиспансере укрывалась от уголовной ответственности совсем молодая Валерия Новодворская . Но насчет первой части довода, то есть идеального психического здоровья Гейдара Джахидовича, есть большие сомнения. В начале нулевых годов в беседе с одним из журналистов «Независимой газеты» Джемаль на голубом глазу заявил, что Россия поставила Ливану для удара по Израилю межконтинентальные баллистические ракеты, притом несуществующей модели. Склонность Джемаля видеть во всех мировых событиях тайную руку российских спецслужб - это верный признак мании преследования. На конструкте происков ФСБ Джемаль строил почти все политические выводы последних пяти-шести лет своей жизни. Так, когда у него попросили комментарий на тему убийства татарского просветителя Валиуллы Якупова , Джемаль, не мудрствуя лукаво, ответил: Якупов был агентом ФСБ, позже ликвидированным спецслужбами после того, как в его услугах уже не было необходимости. Что самое интересное, этот клинический бред потом был с радостью подхвачен татарскими исламистами. Наряду с выкладками товарища Джемаля Максима Шевченко , который увидел в убийстве Якупова и покушении на жизнь Илдуса Файзова конфликт между Якуповым и Файзовым на почве денег.

Маниакально боявшийся спецслужб Гейдар Джемаль привлекал внимание ФСБ. Видение Джемалем политического ислама очень уж походило на пропаганду терроризма и пособничество боевикам. 20 июня 2008 года Джемаль опубликовал «Шейх Саид Бурятский как символ нового поколения в эпопее кавказской борьбы». После ликвидации Бурятского 2 марта 2010 года Джемаль раздувал интригу вокруг того, что, возможно, в Назрани уничтожен другой человек, а Бурятский был выведен спецслужбами из опасной зоны. «Игра в „загадки“, многозначительное подмигивание, намеки на то, что „может, это Бурятский, а может и нет“, обещание исследовать ДНК мельчайших частиц тела шахида на предмет установления „Саид ли это Бурятский…“. Слишком много признаков того, что федералы нагнетали „интригу“, как бы изначально зная, что последует „отбой“. Если сознательная провокация подтвердится, это будет означать, что спецслужбы перешли к новым, более изощренным тактикам информационной войны, осознав, что место Джихада в Исламе является сегодня главным идеологическим ориентиром для новых поколений мусульман», - писал лидер Исламского комитета России в своей статье для Института религии и политики (позже Институт удалил этот материал).

Новый приток вдохновения у Джемаля возник, когда на свет появилась запрещенная в РФ террористическая организация ДАИШ («Исламское государство», ИГИЛ, ИГ). В террористах Багдади, чей людоедский почерк вызывал неприятие даже у «Имарата Кавказ» (запрещенная в России террористическая организация), выдающийся исламский философ увидел «первый серьезный проблеск политического ислама» - то есть того, что Джемаль усердно проповедовал в качестве руководящей и направляющей идеи для России и всего человечества. «Все вчерашние противники (Иран, США, Сирия, ЕС, Хизбулла) сплотились вокруг этой относительно небольшой группы, - заявил Джемаль в сентябре 2014 года. - Это доказывает то, что все они находятся в системном сговоре. Политический ислам долго и мучительно находил своё предназначение. Все кто символизировал до этого политический ислам оказались в аутсайдерах: от иранской революции до ихванов. И вот на авансцену вышел ИГИЛ».

Армянам Джемаль запомнился своей армянофобией. Исламский философ не упускал возможности вынести армянскому народу и Республике Армения смертный приговор. Вот краткая подборка из интервью Джемаля разным СМИ. «Они [армяне] принадлежат к той категории так называемых маргинальных этнических групп, находящихся в особом состоянии вражды с человечеством, которые разрывают всякие моральные связи… Всевышний копит счет преступлений тех, кто противостоит ему. А армянство, бесспорно, является врагами Бога. И думаю, что воздаяние они получат задолго до конца истории, еще в этой жизни, в этом ближнем бытии. Может быть, даже очень скоро». «По сути, армяне могут прекрасно ужиться на территории Иреванского ханства, то есть на территории Азербайджана. Ради Бога, они могут там жить себе спокойно, чинить ботинки, играть на дудках. Просто Армении как суверенного государства не должно быть, вот и всё». В интервью азербайджанскому сайту «Минваз.Аз», данном в сентябре 2015 года, Джемаль заявил , что у Армении якобы есть ядерное оружие, которое грозит всему Южному Кавказу.

Свою патологическую любовь к джихадистам и другим террористам Гейдар Джахидович умудрялся сочетать с несочетаемыми вещами. Автор этих строк в 2011-2012 годах брал у Джемаля комментарии по «арабской весне». Тогда экстравагантный спикер удивил тем, что выразил сочувствие Башару Асаду . В общении Джемаль был тактичным и интересным собеседником. Его манера общаться завораживала неискушенного слушателя. Мягко говоря, экстравагантный поклонник джихадистов охотно делился с собеседниками книжными новинками. В списке предлагаемой им литературы, как ни странно, попадались и ценные публикации, которые котируются в научных кругах. В целом, сделавший карьеру на конфликтах и провокациях Джемаль в жизни производил впечатление миротворца. Его многочисленные оппоненты, приговоренные поклонниками Джемаля к смерти, передают: ныне покойный проповедник политического ислама был готов спокойно обсудить проблему и пойти на мировую.

Гейдар Джахидович Джемаль - явление девяностых годов, когда «наверх» выбрасывало не достойных и знающих, а случайных людей с маргинальным прошлым. Ему, позиционирующему себя всю жизнь мусульманским лидером, не удалось стать главным даже среди джихадистов. Авторитет Джемаля был в прямом смысле символическим: сконструированным лично им самим, можно сказать, что на пустом месте. Неслучайно, что свои последние минуты Гейдар Джахидович встретил в Казахстане. Во время «болотно-сахаровских» протестов в Москве он стал в этой республике частым гостем. В Казахстане Джемаль обивал пороги местных чиновников, выдавая себя за то за авторитетного представителя мусульманской общественности России, то за эмиссара Кремля.

Но нельзя сказать, что якобы авторитетное реноме Джемаль поддерживал в одиночку. Вокруг таких людей, как Гейдар Джахидович, всегда будет тусовка определенных личностей, вокруг этой тусовки - еще одна, состоящая из куда более «отмороженных» персонажей. И так далее. Эти круги в итоге замкнутся на совсем преступной публике. Вроде разномастных джихадистов. Или того хуже - властьимеющих покровителей джихадизма.

В принципе, Джемалю удалось сделать себя. Не имея даже законченного высшего образования, с психиатрическим диагнозом, он стал частью медийной сферы России и постсоветского пространства. Пусть эта слава была сомнительна, но она работала на Джемаля, давая ему вполне себе ощутимые преференции. Единственное, что ему не удалось - это стать благочестивым мусульманином. В Джемале была сильна гордыня, и этого он не скрывал. В одном из своих стихотворений бывший завсегдатай сексуально-оккультного кружка писал: «Но если по-честному - знаю. В себе нераскаянный грех: Презренье ко всякому краю. И холод сердечный - для всех. А также неверие в счастье. В благой первозданный устой. Глубокая ненависть к власти. Насмешка над жизнью простой. Уверенность в том, что законы. Не смеют стоять на пути. И сильного право исконно. По судьбам и трупам идти».

Муса Ибрагимбеков , специально для

Председатель Исламского комитета России, сопредседатель и член президиума общероссийского общественного движения «Российское исламское наследие» Гейдар Джемаль скончался в ночь на понедельник на 70-м году жизни. Об этом сообщается на странице его сообщества в социальной сети.

«Сегодня ночью Милостью Всевышнего Гейдар Джемаль закончил свой земной путь. Пусть Аллах Всемогущий примет его деяния и введет в райские сады. К Нему Одному мы все будем возвращены. Аллаху акбар!» — говорится в этом сообщении. По сведениям журналиста и близкого знакомого скончавшегося религиозного деятеля Максима Шевченко, Джемаль умер в Алма-Ате, и похоронят его, вероятнее всего, там же. Отвечая на вопрос, что стало причиной смерти, Шевченко написал: «Болел тяжело и долго».

Вскоре эта информация была подтверждена и в аккаунте скончавшегося во «ВКонтакте».

«Похороны состоятся в 11.00 06.12.2016 в городе Алматы, на кладбище «Кенсай-2»,

— сказано в этом сообщении. Причина смерти религиозного деятеля и философа пока не сообщается. На его страничке в социальных сетях размещена последняя прижизненная фотография умершего, на которой Джемаль сидит, опершись на палочку. Его взгляд очень серьезен, а цвет лица — бледный.

dzhemal/Vk.com

Гейдар Джемаль родился 6 ноября 1947 года в Москве. Его отец Джахид Джемаль был художником, азербайджанцем по национальности. Мать — профессиональная наездница — работала в Театре имени Дурова. По материнской линии Джемаль — прямой потомок генерала , участника войны 1812 года, освободившего от Наполеона Восточную Пруссию.

В 1965 году Гейдар Джемаль после окончания школы поступил в Институт восточных языков при , но через год был отчислен с формулировкой «в связи с проявлением буржуазного национализма». После этого события будущий религиовед и общественник работал токарем, а также подрабатывал репетиторством, преподавая иностранные языки.

Недоучившегося студента устроили корректором в издательство «Медицина». Там он познакомился с выпускником биологического факультета МГУ . Тот работал в «Медицине» редактором, занимался литературой по психиатрии. Джемаль говорил знакомым, что Москвин «открыл ему новый мир».

В 1979 году он установил связи с исламскими кругами в Таджикской ССР. В то же время наряду с философом бывший студент вступает в эзотерический кружок, группировавшийся вокруг писателя-оккультиста . С конца 1980-х годов Джемаль активно принимает участие в исламской жизни СССР и России, вступает в различные организации, издает газету «Аль-Вахдат» («Единение») и журнал «Ат-Тавхид» («Единобожие»).

В 1993 году Джемаль принял участие в Хартумской конференции, на которой была создана международная мусульманская организация «Исламский комитет», которую он и возглавил через два года. Джемаль пытался избраться в от «Движения в поддержку армии». Кроме того, он вел несколько передач на российском телевидении, посвященных вопросам ислама, а также читал курс лекций на философском факультете МГУ под названием «Традиции и реальность».

При этом Джемаль по вероисповеданию был мусульманином и принадлежал к особой школе шиитского направления в этой религии под названием шииты-двунадесятники (верят в так называемого двенадцатого, скрытого имама, возвращения которого в качестве мессии двунадесятники ожидают и поныне. Причем, по их мнению, появиться он должен, согласно преданию, в Мекке у Каабы).

Гейдар Джемаль прославился не только благодаря журналисткой публицистической и научной деятельности. Он отметился как

Например, отвечая в прямом эфире телеканала «Культура» на вопрос: «Можете ли вы сейчас, публично, заявить, что шахиды, которые убивают невинных людей, — это преступники, что ни в какой рай они не попадут и гурий никаких не получат?», Джемаль ответил: «Шахиды — это, конечно, мусульмане. Они делают то, что они должны делать. И они получат все, что им обещано».

В эфире экстренного выпуска программы «Сегодня» Джемаль заявил, что террористический акт в «Норд-Осте» был проведен «людьми, которые верят в то, что творят» и им удалось нанести серьезный «удар по авторитету высшей власти в России», а инициаторами выступили международные радикальные исламские организации, которые намеревались «вбить клин между Россией и исламским миром».

В то же самое время Джемаль осудил теракт в Беслане, когда террористы захватили школу с учениками. В интервью « » про случай во время бесланских событий, когда мать одного из боевиков благословляла его на захват школы, Джемаль заявил: «Верующая мусульманка не может не знать, что убийство невинных, да еще детей, — величайший грех по Корану. Значит, перед нами двойное отступничество от веры, не только сына, но и матери, которая благословила его на такое зверство. Единственное, что допускаю: эта мать просто не понимает, в какую идеологическую провокацию против ислама замешан ее сын, который, конечно, участвует в ней лишь в качестве манипулируемой пешки».

В 2010 году Гейдар Джемаль подписал обращение российской оппозиции «Путин должен уйти». Он широко сотрудничал с различными оппозиционными организациями, в том числе «Левым фронтом», лидер которого, сейчас отбывает наказание за организацию массовых беспорядков. Также

исламовед поддерживал акции протеста оппозиции в 2011-2012 годах, получившие название «Болотные митинги».

В марте 2012 года сотрудники провели обыск в нескольких квартирах на предмет хранения экстремистской литературы. В ходе обыска не было обнаружено запрещенных материалов. Пресс-служба ФСБ пояснила, что Джемаль подозревается в «публичном оправдании терроризма, а также публичных призывах к осуществлению экстремистской и террористической деятельности».

Дело в отношении Джемаля было возбуждено по ст. 205.2 (содействие террористической деятельности) и ст. 280 (публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации) УК России. Впрочем, до суда оно так и не дошло.

У Гейдара Джемаля осталось двое детей: сын Орхан и дочь Каусар. Охран стал известным журналистом, в 2000 году был одним из создателей Союза религиозных журналистов, а в 2003-м — одним из создателей Мусульманского союза журналистов России. В 2005 году стал учредителем и исполнительным директором агентства журналистских расследований «Следственный комитет» при Союзе журналистов России. Освещал конфликт между Грузией и Южной Осетией в 2008 году.

Исламовед Роман рассказал «Газете.Ru», что смерть Гейдара Джемаля вряд ли окажет серьезное влияние на исламский мир России.

«Время его прошло, в последние годы он был исламским аналогом Валерии Новодворской. Джемаль создал собственную оккультную секту от ислама и каноничный ислам в действительности не исповедовал», — сказал Силантьев.

Известный политолог и публицист , близко знавший Гейдара Джемаля, считает, что деятель был «одной из самых ярких, противоречивых и непредсказуемых фигур нашей общественной и интеллектуальной жизни».

«Его взгляды менялись, и менялись зачастую самым парадоксальным образом.

Он постоянно высказывал радикальные суждения, хотя порой не всегда было понятно, является его радикализм левым или правым.

Однако для практического развития левого движения он сделал немало. И дело не только в том, что он участвовал в создании «Левого фронта», но и в его усилиях по реинтерпретации ислама в духе латиноамериканской «Теологии освобождения».

Мы часто с ним спорили и постоянно не соглашались друг с другом, но с ним всегда было интересно общаться. А главное, несмотря на весьма брутальную манеру, Гейдар в глубине души все равно был типичным московским интеллигентом, хотя и скрывал это (может быть, даже от самого себя), — сказал Кагарлицкий.