Дугин о джамале. Смерть в предгорьях Алатау: «Странствуя, вернулся к древней прародине

Председатель Исламского комитета России, сопредседатель и член президиума общероссийского общественного движения «Российское исламское наследие» Гейдар Джемаль скончался в ночь на понедельник на 70-м году жизни. Об этом сообщается на странице его сообщества в социальной сети.

«Сегодня ночью Милостью Всевышнего Гейдар Джемаль закончил свой земной путь. Пусть Аллах Всемогущий примет его деяния и введет в райские сады. К Нему Одному мы все будем возвращены. Аллаху акбар!» — говорится в этом сообщении. По сведениям журналиста и близкого знакомого скончавшегося религиозного деятеля Максима Шевченко, Джемаль умер в Алма-Ате, и похоронят его, вероятнее всего, там же. Отвечая на вопрос, что стало причиной смерти, Шевченко написал: «Болел тяжело и долго».

Вскоре эта информация была подтверждена и в аккаунте скончавшегося во «ВКонтакте».

«Похороны состоятся в 11.00 06.12.2016 в городе Алматы, на кладбище «Кенсай-2»,

— сказано в этом сообщении. Причина смерти религиозного деятеля и философа пока не сообщается. На его страничке в социальных сетях размещена последняя прижизненная фотография умершего, на которой Джемаль сидит, опершись на палочку. Его взгляд очень серьезен, а цвет лица — бледный.

dzhemal/Vk.com

Гейдар Джемаль родился 6 ноября 1947 года в Москве. Его отец Джахид Джемаль был художником, азербайджанцем по национальности. Мать — профессиональная наездница — работала в Театре имени Дурова. По материнской линии Джемаль — прямой потомок генерала , участника войны 1812 года, освободившего от Наполеона Восточную Пруссию.

В 1965 году Гейдар Джемаль после окончания школы поступил в Институт восточных языков при , но через год был отчислен с формулировкой «в связи с проявлением буржуазного национализма». После этого события будущий религиовед и общественник работал токарем, а также подрабатывал репетиторством, преподавая иностранные языки.

Недоучившегося студента устроили корректором в издательство «Медицина». Там он познакомился с выпускником биологического факультета МГУ . Тот работал в «Медицине» редактором, занимался литературой по психиатрии. Джемаль говорил знакомым, что Москвин «открыл ему новый мир».

В 1979 году он установил связи с исламскими кругами в Таджикской ССР. В то же время наряду с философом бывший студент вступает в эзотерический кружок, группировавшийся вокруг писателя-оккультиста . С конца 1980-х годов Джемаль активно принимает участие в исламской жизни СССР и России, вступает в различные организации, издает газету «Аль-Вахдат» («Единение») и журнал «Ат-Тавхид» («Единобожие»).

В 1993 году Джемаль принял участие в Хартумской конференции, на которой была создана международная мусульманская организация «Исламский комитет», которую он и возглавил через два года. Джемаль пытался избраться в от «Движения в поддержку армии». Кроме того, он вел несколько передач на российском телевидении, посвященных вопросам ислама, а также читал курс лекций на философском факультете МГУ под названием «Традиции и реальность».

При этом Джемаль по вероисповеданию был мусульманином и принадлежал к особой школе шиитского направления в этой религии под названием шииты-двунадесятники (верят в так называемого двенадцатого, скрытого имама, возвращения которого в качестве мессии двунадесятники ожидают и поныне. Причем, по их мнению, появиться он должен, согласно преданию, в Мекке у Каабы).

Гейдар Джемаль прославился не только благодаря журналисткой публицистической и научной деятельности. Он отметился как

Например, отвечая в прямом эфире телеканала «Культура» на вопрос: «Можете ли вы сейчас, публично, заявить, что шахиды, которые убивают невинных людей, — это преступники, что ни в какой рай они не попадут и гурий никаких не получат?», Джемаль ответил: «Шахиды — это, конечно, мусульмане. Они делают то, что они должны делать. И они получат все, что им обещано».

В эфире экстренного выпуска программы «Сегодня» Джемаль заявил, что террористический акт в «Норд-Осте» был проведен «людьми, которые верят в то, что творят» и им удалось нанести серьезный «удар по авторитету высшей власти в России», а инициаторами выступили международные радикальные исламские организации, которые намеревались «вбить клин между Россией и исламским миром».

В то же самое время Джемаль осудил теракт в Беслане, когда террористы захватили школу с учениками. В интервью « » про случай во время бесланских событий, когда мать одного из боевиков благословляла его на захват школы, Джемаль заявил: «Верующая мусульманка не может не знать, что убийство невинных, да еще детей, — величайший грех по Корану. Значит, перед нами двойное отступничество от веры, не только сына, но и матери, которая благословила его на такое зверство. Единственное, что допускаю: эта мать просто не понимает, в какую идеологическую провокацию против ислама замешан ее сын, который, конечно, участвует в ней лишь в качестве манипулируемой пешки».

В 2010 году Гейдар Джемаль подписал обращение российской оппозиции «Путин должен уйти». Он широко сотрудничал с различными оппозиционными организациями, в том числе «Левым фронтом», лидер которого, сейчас отбывает наказание за организацию массовых беспорядков. Также

исламовед поддерживал акции протеста оппозиции в 2011-2012 годах, получившие название «Болотные митинги».

В марте 2012 года сотрудники провели обыск в нескольких квартирах на предмет хранения экстремистской литературы. В ходе обыска не было обнаружено запрещенных материалов. Пресс-служба ФСБ пояснила, что Джемаль подозревается в «публичном оправдании терроризма, а также публичных призывах к осуществлению экстремистской и террористической деятельности».

Дело в отношении Джемаля было возбуждено по ст. 205.2 (содействие террористической деятельности) и ст. 280 (публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации) УК России. Впрочем, до суда оно так и не дошло.

У Гейдара Джемаля осталось двое детей: сын Орхан и дочь Каусар. Охран стал известным журналистом, в 2000 году был одним из создателей Союза религиозных журналистов, а в 2003-м — одним из создателей Мусульманского союза журналистов России. В 2005 году стал учредителем и исполнительным директором агентства журналистских расследований «Следственный комитет» при Союзе журналистов России. Освещал конфликт между Грузией и Южной Осетией в 2008 году.

Исламовед Роман рассказал «Газете.Ru», что смерть Гейдара Джемаля вряд ли окажет серьезное влияние на исламский мир России.

«Время его прошло, в последние годы он был исламским аналогом Валерии Новодворской. Джемаль создал собственную оккультную секту от ислама и каноничный ислам в действительности не исповедовал», — сказал Силантьев.

Известный политолог и публицист , близко знавший Гейдара Джемаля, считает, что деятель был «одной из самых ярких, противоречивых и непредсказуемых фигур нашей общественной и интеллектуальной жизни».

«Его взгляды менялись, и менялись зачастую самым парадоксальным образом.

Он постоянно высказывал радикальные суждения, хотя порой не всегда было понятно, является его радикализм левым или правым.

Однако для практического развития левого движения он сделал немало. И дело не только в том, что он участвовал в создании «Левого фронта», но и в его усилиях по реинтерпретации ислама в духе латиноамериканской «Теологии освобождения».

Мы часто с ним спорили и постоянно не соглашались друг с другом, но с ним всегда было интересно общаться. А главное, несмотря на весьма брутальную манеру, Гейдар в глубине души все равно был типичным московским интеллигентом, хотя и скрывал это (может быть, даже от самого себя), — сказал Кагарлицкий.

Эксперты «БИЗНЕС Online» о роли идеолога «политического ислама» Гейдара Джемаля и символичности его кончины в «колыбели тюрок».

Сегодня в Казахстане будет предан земле председатель исламского комитета России Гейдар Джемаль. Философ скончался в Алма-Аты от онкологического заболевания, которым страдал долгие годы. Казахские врачи смогли избавить его от «жутких болей», но не отсрочили смерть. О том, какое значение имел для России и тюркского мира этот парадоксальный мыслитель, рассуждают эксперты «БИЗНЕС Online».

ФИЛОСОФ УПОКОИТСЯ «ПОБЛИЖЕ К АЛЛАХУ, ПОДАЛЬШЕ ОТ СУЕТЫ»

Сегодня в Алма-Ате похоронят известного исламского философа и политика Гейдара Джемаля. Сообщения о его смерти появились накануне в аккаунтах социальных сетей, принадлежащих самому покойному. «Сегодня ночью милостью Всевышнего Гейдар Джемаль закончил свой земной путь. Пусть Аллах Всемогущий примет его деяния и введет в райские сады. К Нему Одному мы все будем возвращены, - говорилось в «Фейсбуке», на странице во «ВКонтакте», а также от имени исламского комитета России (ИКР), чьим председателем был Джемаль.

Философ умер на 70-м году жизни от онкологического заболевания. Как рассказал «БИЗНЕС Online» известный тележурналист и эксперт по исламскому миру Максим Шевченко, в Алма-Ату Джемаль уехал лечиться, потому что «тяжело болел много лет, страдал онкологией». «Это была последняя надежда, - объяснил Шевченко. - В связи с этим хочу сказать слова благодарности казахским врачам - они хотя бы прекратили жуткие боли, которые мучили его до поездки в Казахстан. Это была онкология, связанная с болью, которая не утоляется никакими лекарствами.

Однако в Казахстане врачи сумели на два месяца - на период его пребывания там - избавить его от чудовищной боли, которая его терзала. И последние два месяца он по-прежнему работал - работал до последнего вздоха, до последней секунды. Он диктовал книги - старался успеть как можно больше. И умер, работая, думая, творя...»

Церемония прощания с Джемалем назначена на 11:00 по местному времени (08:00 по московскому). Председателя исламского комитета России похоронят в горах - на мусульманском кладбище «Кенсай-2» («Кенсай» в переводе с казахского обозначает «большое ущелье» - прим. ред.). От Алма-Аты некрополь отделяют 9 км, так что шума городского там не слышно, хотя сама столица Казахстана оттуда открывается как на ладони. Казахи говорят про Кенсай: «Поближе к Аллаху, подальше от суеты». Зная Джемаля, можно сказать, что из всех мест упокоения, включая московские погосты, где он «по месту прописки» вроде бы должен быть похоронен, это самое подходящее место для его праха.

По отцу-художнику Джемаль был азербайджанцем, поэтому одни из первых слов соболезнования прозвучали из Баку. Правда, не от официальных властей, а от коллеги по «философскому корпусу», руководителя Экспертного совета Baku Network Эльхана Алескерова.

Он назвал председателя ИКР «одним из ярких представителей азербайджанского сообщества в Москве, который своими правдивыми доводами защищал интересы и позицию Азербайджана». Не мог не упомянуть Алескеров и про «информационно-пропагандистскую машину армянского лобби», которой, по его мнению, успешно «противодействовал» Джемаль.

Действительно, в возобновившемся этой весной нагорно-карабахском конфликте исламский философ, не скрываясь, выражал свои симпатии Азербайджану, о чем, в частности, рассказывал и в интервью «БИЗНЕС Online». Тогда же он вспомнил и о своих азербайджанских корнях: «По большому счету я там (в Нагорном Карабахе - прим. ред.) в силу разных обстоятельств никогда не был, если не считать, что я находился в нашем карабахском поместье, когда мне был один год. Но это поместье давно уничтожено.

Да, мой дед был военным комиссаром Карабаха, а затем председателем Верховного суда Азербайджанской ССР, а отец - художником, который ненавидел все это: комиссаров и т. д. Мой прадед входил в комитет управления Карабахом, да и его сын, мой дед, начинал свою службу еще при царе и потом плавно благодаря сложившимся дружеским отношениям стал советским чиновником. Моя семья связана с Карабахом уже 500 лет».

Вспомнили Джемаля и в Общественной палате Чечни, где очередная встреча началась со слов соболезнования «по случаю преждевременной смерти известного философа и богослова». Духовное управление мусульман РФ устами своего зампреда и члена совета муфтиев России Дамира Мухетдинова пообещало, что оно поможет в организации похорон в Алма-Ате, а также окажет «материальную, моральную и всяческую поддержку семье покойного». «Я много лет знал его лично, часто мы вместе выступали на передачах, и зачастую я был его оппонентом, - рассказал Мухетдинов. - При этом отношусь к этой личности с огромным уважением, пиететом, считаю его одной из самых ярких, масштабных личностей на постсоветском пространстве, в современной истории российского мусульманства. Это человек разносторонних знаний, он всегда старался защищать позицию как рядовых мусульман, так и ислама как философской системы в целом».

Добавим от себя, что и в «БИЗНЕС Online» хорошо помнят негромкий глуховатый голос Джемаля, его способность к парадоксальным обобщениям, где Махди запросто соседствовал с Путиным и Эрдоганом и где ткань истории плелась как арабский ковер - ярко, неожиданно и узорно.

Для журналистов философ был удобен тем, что почти всегда был доступен для телефонного звонка из самого трудно представимого далека - из-за границы он также охотно беседовал, как и из своей московской квартиры. Однако со вчерашнего дня телефон Гейдара молчит или, может быть, занят - за пределами этого мира «абонент» ведет разговор, который уже не прервется.

В «БИЗНЕС Online» хорошо помнят негромкий глуховатый голос Гейдара Джемаля, его способность к парадоксальным обобщениям, где Махди запросто соседствовал с Путиным и ЭрдоганомФото: «БИЗНЕС Online»

ПОТОМОК ХАНОВ САРЫДЖАЛИНСКИХ: ОТ «ЧЕРНОГО ОРДЕНА SS» - К ИСЛАМСКОМУ КОМИТЕТУ РОССИИ«

Биография Джемаля общеизвестна. Родился в Москве 6 ноября 1947 года. О семье сказано выше - добавим только, что председатель исламского комитета России, получивший в определенных кругах славу «радикала», по материнской линии был Шаповаловым.

Его мать, Ирина Шаповалова, прославилась как заслуженный мастер спорта и профессиональная наездница, причем русская кровь была перемешана в ней с татарской кровью (по одной версии) или же с кавказской (по другой). Считается, что эта веточка родового древа напрямую восходила к генерал-лейтенанту Дмитрию Шепелеву из Военной галереи Зимнего дворца.

Родословную отца по линии ханов Сарыджалинских обычно возводят к карабахскому хану Панах Али-хану. Однако родители, как известно, будущего философа не воспитывали, мать родила его и развелась, а отец передал сына на поруки деду и бабушке. Так или иначе, Джемаль по своим корням получился «ходячим интернационалом», что для СССР было совсем не удивительно.

Отношения с государством не складывались у Джемаля изначально. Все его биографии содержат такой факт: в 1965 году, сразу после окончания школы, поступил в Институт восточных языков при МГУ, но уже через год был отчислен из него с формулировкой «в связи с проявлением буржуазного национализма».

Устроился корректором в издательство «Медицина». Здесь судьба свела его с выпускником биологического факультета МГУ и редактором того же издательства Ильей Москвиным. Именно Москвин открыл Джемалю «новый мир», то есть свел его с так называемым южинским кружком, который собирался на квартире писателя Юрия Мамлеева в доме по Южинскому переулку.

Завсегдатаями кружка были также известные впоследствии поэт и писатель Евгений Головин, идеолог современного евразийства Александр Дугин и журналист Игорь Дудинский. По отношению к советской действительности, вступающей в «золотой брежневский век», южинский кружок правильнее назвать антимиром. Обсуждали не только искусство и философию, но и политику. Как признавался позднее в одном из своих интервью Дудинский: «Даже на Южинском переулке строились планы убийства первых лиц государства. Мамлеев называл Ленина „красной обезьяной“.

Как-то я решил познакомить его со своим отцом, видным представителем номенклатуры и большим по тем временам либералом. Папа стал ему что-то говорить о Ленине. Свой ответ Мамлеев начал: „Вы понимаете, красная обезьяна...“ На что мой отец предложил: а давайте-ка мы с вами лучше водки выпьем...» Добавим, что, придя в «шизоидное подполье», Джемаль уже был женат и растил сына Орхана, нынешнего известного журналиста, автора «внесистемной» «Новой газеты».

Однако пепел ханов Сарыджалинских, видимо, настойчиво стучал в сердце будущего исламского общественного деятеля, и уже с 1979 года он уходит в еще один «антимир» - становится активистом подпольного всесоюзного мусульманского движения. В частности, завязываются связи с исламскими кругами в Таджикской ССР. Одновременно вместе с Дугиным Джемаль вступает в эзотерический кружок «Черный орден SS», формировавшийся вокруг Головина, который присвоил себе наименование «рейхсфюрера».

О том, что происходило внутри этого кружка, ходило множество темных слухов, часть из которых впоследствии получила развитие в литературном наследии южинцев. Из «Черного ордена SS» в годы перестройки Джемаль и Дугин шагнули непосредственно в общество «Память» Дмитрия Васильева, у которого был личный «кровный счет» с советской властью, замешанный на Гражданской войне и сталинских репрессиях.

Однако Васильев, по всей видимости, числил себя «русским фашистом» ганинско-есенинского типа (вспомним дело «Ордена русских фашистов» 1924 года), и взгляды «мистических эсэсовцев» ему не понравились. Меньше чем через год Дугина и Джемаля изгоняют из «Памяти», последнего - за то, что «контактировал и контактирует с представителями эмигрантских диссидентских кругов оккультистско-сатанинского толка, в частности, с неким писателем Мамлеевым».

В жизни Джемаля начинается период «политического ислама», принципы которого он сформулировал самостоятельно и которым до определенного времени следовал почти в одиночестве. В 1990 году он совместно с единомышленниками учреждает в Астрахани Исламскую партию возрождения и становится ее зампредом. Создает информационный центр «Таухид», с 1991 по 1993 год издает газету «Аль-Вахдат» («Единение»).

Постсоветская Россия позволяет Джемалю на время выйти из «антимира»: он начинает появляться на центральном телевидении: получает известность как ведущий программ «Ныне» на Первом канале, «Все суры Корана» на «Культуре» и «Тысяча и один день» на РТР. Пишет книги, читает лекции (в 1998 году посетил с циклом лекций ЮАР).

Образ врага, против которого направлено джемалевское творчество, сливается с образом Запада: в 1999 году на православно-исламской конференции в Санкт-Петербурге он предлагает заключить стратегический союз ислама и православия в рамках антизападного проекта. В том же году предпринимает неудачную попытку избраться в Госдуму (от «Движения в поддержку армии»). Вместо православия вступает союз с западными антиглобалистами.

В путинское время Джемаль постепенно отступает с авансцены в более привычные ему «антимиры». Впрочем, это не мешает ему регулярно появляться на страницах СМИ и на освещенных софитами площадках телешоу. До самого последнего момента он - востребованный эксперт, которого интересно слушать как единомышленникам, так и оппонентам. При этом он вступает в последнюю в своей жизни схватку с Левиафаном: ходит на оппозиционные «Марши несогласных», ставшие подготовкой к «Болотной революции» 2011 - 2012 годов, подписывает обращение российской оппозиции «Путин должен уйти».

Более того, философ, начинавший с изучения оккультных правых взглядов в мамлеевском кружке, теперь входит в координационный совета «Левого фронта» России. В марте 2012 года в московских квартирах Джемаля проводятся обыски в рамках расследования уголовного дела по статьям УК РФ - «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма» и «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности».

Впрочем, каких-либо ощутимых последствий для Джемаля это не имеет. Статус философа в эти годы неизменен - в прессе он выступает как председатель исламского комитета России, одной из структур, учрежденной им еще в 1993 году.

Максим Шевченко: «Гейдар Джемаль был моим учителем. Человека, который мог бы занять его нишу, на земле нет - Гейдар абсолютно уникален»Фото: «БИЗНЕС Online»

«ЕГО СМЕРТЬ НА ТЮРКСКОЙ ЗЕМЛЕ ИМЕЕТ ПРОВИДЕНЦИАЛЬНЫЙ СМЫСЛ»

Максим Шевченко - известный журналист, эксперт по исламскому миру:

Гейдар Джемаль был моим учителем. Человека, который мог бы занять его нишу, на земле нет - Гейдар абсолютно уникален. Такого ума, такого интеллекта, такой концентрации в одном человеке благородства, силы, правды больше нигде не встретишь. Он абсолютно неповторимая личность, его нельзя вписать или поставить с кем-то в один ряд. Навесить на него ярлык исламиста или националиста не получится.

Это великий дух. Он был блистательным поэтом - его поэзия, опубликованная на русском языке, просто восхитительна. Он был великолепным философом, прекрасным публицистом, журналистом, он превосходно разбирался в искусстве. Количество книг, которые он прочитал и которые мог обсуждать, не поддается, на мой взгляд, исчислению. Он был Учителем.

Гейдар писал и думал на русском языке, хотя свободно владел несколькими языками - английским, французским, турецким, арабским, фарси и др. Он, конечно же, говорил и по-татарски. Он был сыном тюркского этноса, и его смерть в предгорьях Алатау, в колыбели тюрок, откуда по легенде они ведут свое происхождение, тоже достаточно символична. Хотя Гейдар Джемаль - москвич в нескольких поколениях, для него очень много значила принадлежность к тюркскому этносу и к тюркской культуре.

Но тюрок он никогда не противопоставлял другим народам. Сам он, как известно, был азербайджанцем. Он просто считал, что каждый народ несет на себе особую печать Всевышнего, Его особый дар. И этот дар надлежало развивать. Поэтому он с большим вниманием относился к тюркским традициям, менталитету, культурному пространству, к тюркской этике. В этом свете его смерть на тюркской земле и то обстоятельство, что он будет похоронен на древней земле тюрок, имеет провиденциальный смысл. Странствуя, он вернулся к своей древней прародине.

Однако речь не только о тюркском мире. Российская культура в лице Гейдара утратила невероятно значимого и яркого представителя, который думал и писал на русском языке. Это очень большая потеря.

Сергей Переслегин - литературный критик, теоретик фантастики и альтернативной истории:

Я с ним встречался несколько раз. Очень любил этого человека, очень глубоко уважал его, с ним было очень интересно. Гейдар Джемаль занимал четко выраженную позицию - он был классическим монотеистом, настоящим мусульманином, а это очень редко встречается.

Как бы ни говорили о миллиарде мусульман в мире, я боюсь, что из них не наберется и тысячи человек по всему земному шару. Когда я с ним общался, тогда я был еще атеистом. Сейчас я уже христианин, и мы с ним стояли на разных позициях. Но при этом очень интересно разговаривали, работали, делали проект, посвященный русскому исламу. С ним было очень легко работать.

Он всегда занимал четкую позицию, но ясно понимал, что есть и другие и с ними тоже нужно считаться. В этом смысле мой интерес к исламу в значительной степени был им создан. Во-вторых, он действительно философ, он видел историю на достаточно больших промежутках времени, видел политику, понимал ее, и ему до нее было дело. Он полагал, что каждый человек, независимо от веры, должен делать что-то хорошее или противодействовать чему-то плохому.

Для него это было принципиально важно, даже важнее, чем собственное конфессиональное положение. Кроме того, мы всегда говорим, что ислам - простая религия для простых людей, но не для Джемаля, не для тех, кто с ним работал. Честно признаюсь, не считая себя человеком недостаточно образованным, мне приходилось в свое время книги, посвященные суфийской мудрости, просто пролистывать - их было нелегко понять.

А он в них свободно ориентировался. И еще - каждый из нас оценивает человека по его личным качествам и по тому, как он относится к своим близким. У него была прекрасная семья, и он всегда, размышляя о вечном, думал о них.

Место Джемаля занять не может никто, потому что он «политический ислам» превратил в культурное, теологическое, философское, интеллектуальное течение, не убрав из него политических аспектов. Это почти невозможно. В России существует как минимум три «политических ислама»: интеллектуальная интегрирующая линия, которую держал Джемаль; совершенно внешняя линия, которая в значительной мере управляется извне; и линия, связанная с Татарстаном, где речь идет об изменении ислама, о его соединении с русской государственностью.

Понятно, что вторая внешняя линия нам не очень близка. Третья линия - мы сами видим, как развивается Казань. При отсутствии Гейдара я не представляю, что эти три линии кто-то сможет удержать в интеллектуальном, а не политическом пространстве.

«Я КАК-ТО С НИМ ПРИЕЗЖАЛ В КАЗАНЬ, ХОДИЛИ В ПАРУ МЕЧЕТЕЙ»

Эдуард Лимонов - писатель, политик, лидер оппозиционной коалиции «Другая Россия»:

Какова его роль в истории? Не берусь говорить точно. То, что я видел, была лишь вершина айсберга. С кем его сравнивать не знаю. Знаю, что он был человеком интересным, написал замечательную книжку «Революция пророков». Я как-то с ним приезжал в Казань, ходили вместе в пару мечетей, где он встречался с какими-то важными людьми. Он был крупнейшим специалистом по исламу.

Я ему тоже многим обязан. Например, от него у меня остались, кроме «Революции пророков», книга «Биография пророка Мохаммеда», а также труд про турецкого политика Хайдара Баша. Я его вспоминаю с большим уважением. Мне трудно говорить о его роли, общая картина исламского мира мне не совсем доступна, так как занимаюсь несколько другими вещами, но я рад встрече с ним.

Андрей Кураев - протодиакон, богослов:

Человек этот из оккультного кружка, который фальсифицировал все то, чего касался, в том числе и ислама. Для меня это - лысая Блаватская. Поэтому не считаю сколько-нибудь значимыми его труды, они ненаучны. Это попытка оккультно-кабалистические тезисы высказывать, прикрываясь одеждами, в случае Джамаля - исламскими, как Дунаев - православными. На самом деле они птенцы одного гнезда. Это обман, большой обман людей. Ради Бога, вы его можете называть как угодно, только это к исламу не имеет никакого отношения.

«ОТМЕЧАЛ ОСОБУЮ ПАССИОНАРНОСТЬ КАЗАНСКИХ ТАТАР КАК ЧАСТИ ТЮРКСКОГО МИРА»

Али Вячеслав Полосин - доктор философских наук, директор научно просветительского центра «Аль-Васатыйя»:

Выражаю свои соболезнования его родным и близким, сыну, жене. Конечно, он сыграл большую роль, будучи стимулом для русскоговорящих мусульман по итогам долгого времени. Он генерировал многие идеи, которые, может, были не все удачными, не все были жизненными, но тем не менее само по себе приятно то, что человек создает идеи, заставляет людей думать. Теперь нет такого человека, который будоражил бы общественное мнение, побуждал мыслить мусульман - никто, как он, такой роли не играл.

Рустэм Курчаков - экономист, философ:

Если смотреть на личность Гейдара Джемаля в масштабе России, то это, пожалуй, наиболее сильный ее современный мыслитель. Как-то на одной из телевизионных передач ему задали вопрос о его отличительной черте. Гейдар ответил так: «Способность к сосредоточенному размышлению». Я думаю, что это верная самооценка и редкое по нынешним временам качество. Вот эта способность к сосредоточенному мышлению - и в нашей культуре, и в зарубежной - сейчас во многом утрачена.

Попытки изобразить Джемаля как исламского фундаменталиста под собой никакой основы не имеют. Думаю, что все же у него это не «ислам сердца», а «интеллектуальный ислам». Сам он, как известно, называл систему своих взглядов «политическим исламом».

В 90-е годы Гейдар Джемаль приезжал в Казань с писателем Эдуардом Лимоновым. Мы встречались с ними в домашней обстановке, беседовали. У меня осталось впечатление, что в интеллектуальном плане Джемаль на голову выше всех остальных наших светочей. Кроме всего прочего, он человек Корана и великолепный его знаток. Он человек Книги и вообще Книги Писаний, которая включает в себя Тору и Евангелия. А Коран он, насколько понимаю, знал на арабском - анализировал его, переводил. Далеко не все мусульмане знают Коран и являются людьми Книги - большинство придерживается Сунны, преданий и т. д.

Что еще важно отметить? Джемаль, в отличие от многих сегодняшних мыслителей и публицистов, не испытывал никаких иллюзий и пиетета по отношению к государственной власти. Он понимал, что служение государству - это, так или иначе, служение князю мира сего. Возможно, поэтому, он состоял с государством в сложных отношениях.

Кстати, приезжая в 90-е годы Казань, он отмечал особую пассионарность казанских татар как части тюркского мира. Однако со временем его мнение, насколько я знаю, изменилось. В последнее время он сравнивал позицию казанских татар с известным принципом кота Леопольда: «Давайте жить дружно!»

Валерий Береснев, Максим Кирилов

Античная мудрость гласит, что об умерших либо хорошо, либо ничего. Но надо сказать, что в античные времена не запрещали говорить об умерших справедливо. Диоген Лаэртский , передавший нам вышеуказанный афоризм, в своей книге «Жизнь замечательных философов» по отношению к прославленным людям античности был беспощаден.

К ныне покойному Гейдару Джахидовичу Джемалю тоже надо отнестись справедливо. Автор этих строк выражает соболезнование родным и близким покойного. При этом вынужден констатировать: Джемаль - фигура политическая. А как всякую фигуру подобного рода, его наследие надо оценивать в общеполитическом разрезе. То есть, объективно и строго. Более того, скончавшийся председатель Исламского комитета России, не занимая никаких государственных постов, очень хотел, чтобы его воспринимали как теневого мусульманского аятоллу всей России. Так он себя и позиционировал. Своего человеческого, слишком человеческого «теневой аятолла» почти никому не раскрывал.

Впрочем, такая позиция Джемаля объяснима. В российский политикум он попал из весьма специфического места - эзотерического кружка, собиравшегося с 1960 годов в коммунальной квартире писателя Юрия Мамлеева в Южинском переулке города Москвы. Этот кружок был, выражаясь современным языком, тусовкой людей, которых в приличном обществе бы на порог не пустили. Кроме чтения оккультных книг, члены кружка пьянствовали, употребляли наркотики и утоляли жажду неизвестного в сексуальных оргиях. Один из завсегдатаев кружка, впоследствии идеолог евразийства Александр Дугин , назвал кружок Мамлеева «шизоидным подпольем». Александр Гельевич еще мягко выразился. Себя члены кружка именовали «оккультными фашистами» и «сектой сексуальных мистиков». Джемаля с мамлеевских времен окрестили «философом-фаллистом». Тогдашний дискурс будушего «аятоллы» повергает благочестивых мусульман в шок. Чего, к примеру, стоит такой философский тезис: «Участие фаллоса в андрогинате предполагает принятие жертвенной обреченности и перспективы кастрационной гибели».

Распавшись в начале девяностых годов, кружок Мамлеева выпустил в свет, кроме Дугина и Джемаля, поэтессу Алину Витухновскую , известную не столько своими стихами, сколько распространением наркотиков.

Можно смело сказать, что свои университеты по исламу Гейдар Джемаль получил в кружке Мамлеева и тому подобных тусовках. Из академической базы у него - только два неполных курса Института восточных языков при МГУ (ныне Институт стран Азии и Африки). Арабского языка глава Исламского комитета России не знал вообще. Кроме оккультизма, молодой Джемаль интересовался психиатрией. По информации журналиста Григория Нехорошева , этот интерес возник у будушего идеолога политического ислама из-за проблем с советскими законами. Джемаль боялся, что его могут отправить «на химию» за тунеядство и спекуляцию, поэтому по совету друзей обратился за помощью к психиатрам. Психиатры помогли: в 1986 году Джемаля поставили на учет как инвалида второй группы с диагнозом «Шизофрения».

Через три года, в 1989 году, будущего главу Исламского комитета России с учета в психдиспансере сняли. В окружении Гейдара Джахидовича информацию о его близких контактах с психиатрами до сих пор считают клеветой. Один из поклонников Джемаля в беседе с автором этих строк сказал, что его кумир был психически здоров, а шизофрению использовал как прикрытие от властей, которые его преследовали за политические убеждения. Вторую часть довода стоит принять: известно, что в психдиспансере укрывалась от уголовной ответственности совсем молодая Валерия Новодворская . Но насчет первой части довода, то есть идеального психического здоровья Гейдара Джахидовича, есть большие сомнения. В начале нулевых годов в беседе с одним из журналистов «Независимой газеты» Джемаль на голубом глазу заявил, что Россия поставила Ливану для удара по Израилю межконтинентальные баллистические ракеты, притом несуществующей модели. Склонность Джемаля видеть во всех мировых событиях тайную руку российских спецслужб - это верный признак мании преследования. На конструкте происков ФСБ Джемаль строил почти все политические выводы последних пяти-шести лет своей жизни. Так, когда у него попросили комментарий на тему убийства татарского просветителя Валиуллы Якупова , Джемаль, не мудрствуя лукаво, ответил: Якупов был агентом ФСБ, позже ликвидированным спецслужбами после того, как в его услугах уже не было необходимости. Что самое интересное, этот клинический бред потом был с радостью подхвачен татарскими исламистами. Наряду с выкладками товарища Джемаля Максима Шевченко , который увидел в убийстве Якупова и покушении на жизнь Илдуса Файзова конфликт между Якуповым и Файзовым на почве денег.

Маниакально боявшийся спецслужб Гейдар Джемаль привлекал внимание ФСБ. Видение Джемалем политического ислама очень уж походило на пропаганду терроризма и пособничество боевикам. 20 июня 2008 года Джемаль опубликовал «Шейх Саид Бурятский как символ нового поколения в эпопее кавказской борьбы». После ликвидации Бурятского 2 марта 2010 года Джемаль раздувал интригу вокруг того, что, возможно, в Назрани уничтожен другой человек, а Бурятский был выведен спецслужбами из опасной зоны. «Игра в „загадки“, многозначительное подмигивание, намеки на то, что „может, это Бурятский, а может и нет“, обещание исследовать ДНК мельчайших частиц тела шахида на предмет установления „Саид ли это Бурятский…“. Слишком много признаков того, что федералы нагнетали „интригу“, как бы изначально зная, что последует „отбой“. Если сознательная провокация подтвердится, это будет означать, что спецслужбы перешли к новым, более изощренным тактикам информационной войны, осознав, что место Джихада в Исламе является сегодня главным идеологическим ориентиром для новых поколений мусульман», - писал лидер Исламского комитета России в своей статье для Института религии и политики (позже Институт удалил этот материал).

Новый приток вдохновения у Джемаля возник, когда на свет появилась запрещенная в РФ террористическая организация ДАИШ («Исламское государство», ИГИЛ, ИГ). В террористах Багдади, чей людоедский почерк вызывал неприятие даже у «Имарата Кавказ» (запрещенная в России террористическая организация), выдающийся исламский философ увидел «первый серьезный проблеск политического ислама» - то есть того, что Джемаль усердно проповедовал в качестве руководящей и направляющей идеи для России и всего человечества. «Все вчерашние противники (Иран, США, Сирия, ЕС, Хизбулла) сплотились вокруг этой относительно небольшой группы, - заявил Джемаль в сентябре 2014 года. - Это доказывает то, что все они находятся в системном сговоре. Политический ислам долго и мучительно находил своё предназначение. Все кто символизировал до этого политический ислам оказались в аутсайдерах: от иранской революции до ихванов. И вот на авансцену вышел ИГИЛ».

Армянам Джемаль запомнился своей армянофобией. Исламский философ не упускал возможности вынести армянскому народу и Республике Армения смертный приговор. Вот краткая подборка из интервью Джемаля разным СМИ. «Они [армяне] принадлежат к той категории так называемых маргинальных этнических групп, находящихся в особом состоянии вражды с человечеством, которые разрывают всякие моральные связи… Всевышний копит счет преступлений тех, кто противостоит ему. А армянство, бесспорно, является врагами Бога. И думаю, что воздаяние они получат задолго до конца истории, еще в этой жизни, в этом ближнем бытии. Может быть, даже очень скоро». «По сути, армяне могут прекрасно ужиться на территории Иреванского ханства, то есть на территории Азербайджана. Ради Бога, они могут там жить себе спокойно, чинить ботинки, играть на дудках. Просто Армении как суверенного государства не должно быть, вот и всё». В интервью азербайджанскому сайту «Минваз.Аз», данном в сентябре 2015 года, Джемаль заявил , что у Армении якобы есть ядерное оружие, которое грозит всему Южному Кавказу.

Свою патологическую любовь к джихадистам и другим террористам Гейдар Джахидович умудрялся сочетать с несочетаемыми вещами. Автор этих строк в 2011-2012 годах брал у Джемаля комментарии по «арабской весне». Тогда экстравагантный спикер удивил тем, что выразил сочувствие Башару Асаду . В общении Джемаль был тактичным и интересным собеседником. Его манера общаться завораживала неискушенного слушателя. Мягко говоря, экстравагантный поклонник джихадистов охотно делился с собеседниками книжными новинками. В списке предлагаемой им литературы, как ни странно, попадались и ценные публикации, которые котируются в научных кругах. В целом, сделавший карьеру на конфликтах и провокациях Джемаль в жизни производил впечатление миротворца. Его многочисленные оппоненты, приговоренные поклонниками Джемаля к смерти, передают: ныне покойный проповедник политического ислама был готов спокойно обсудить проблему и пойти на мировую.

Гейдар Джахидович Джемаль - явление девяностых годов, когда «наверх» выбрасывало не достойных и знающих, а случайных людей с маргинальным прошлым. Ему, позиционирующему себя всю жизнь мусульманским лидером, не удалось стать главным даже среди джихадистов. Авторитет Джемаля был в прямом смысле символическим: сконструированным лично им самим, можно сказать, что на пустом месте. Неслучайно, что свои последние минуты Гейдар Джахидович встретил в Казахстане. Во время «болотно-сахаровских» протестов в Москве он стал в этой республике частым гостем. В Казахстане Джемаль обивал пороги местных чиновников, выдавая себя за то за авторитетного представителя мусульманской общественности России, то за эмиссара Кремля.

Но нельзя сказать, что якобы авторитетное реноме Джемаль поддерживал в одиночку. Вокруг таких людей, как Гейдар Джахидович, всегда будет тусовка определенных личностей, вокруг этой тусовки - еще одна, состоящая из куда более «отмороженных» персонажей. И так далее. Эти круги в итоге замкнутся на совсем преступной публике. Вроде разномастных джихадистов. Или того хуже - властьимеющих покровителей джихадизма.

В принципе, Джемалю удалось сделать себя. Не имея даже законченного высшего образования, с психиатрическим диагнозом, он стал частью медийной сферы России и постсоветского пространства. Пусть эта слава была сомнительна, но она работала на Джемаля, давая ему вполне себе ощутимые преференции. Единственное, что ему не удалось - это стать благочестивым мусульманином. В Джемале была сильна гордыня, и этого он не скрывал. В одном из своих стихотворений бывший завсегдатай сексуально-оккультного кружка писал: «Но если по-честному - знаю. В себе нераскаянный грех: Презренье ко всякому краю. И холод сердечный - для всех. А также неверие в счастье. В благой первозданный устой. Глубокая ненависть к власти. Насмешка над жизнью простой. Уверенность в том, что законы. Не смеют стоять на пути. И сильного право исконно. По судьбам и трупам идти».

Муса Ибрагимбеков , специально для

В своё время в советском кинематографическом пространстве нашумел послевоенный фильм «Судьба солдата в Америке». Лента поднимала очень острые экзистенциальные проблемы, связанные с героической, динамической личностью, заброшенной в мир, который отторгает подобный тип людей, являясь по сути своей дряблым, пацифистским, совершенно враждебным всему подлинному и героическому.

Жизнь Александра Гельевича Дугина, которому 7 января 2012 года исполнилось 50 лет, могла бы лечь в основу фильма «Судьба интеллектуала в России». Тем более, что истинный интеллектуал в России как раз реально и является солдатом, - он есть настоящий солдат Духа, который ведёт постоянную борьбу на пространстве столкновения деятельности Духа с враждебностью материи, окружающей его.

Дугин и есть такой подлинный интеллектуал. Может быть, среди всех писателей прошлого лишь Достоевский немного коснулся специфики подлинного интеллектуализма, потому что время от времени его герои вдруг как бы останавливаются, осенённые, поражённые страшной, единственной мыслью, которая вырывает их из колеи обыденного существования, и они потом уединяются от всяких контактов, разговоров - додумать эту огромную страшную мысль. Неважно, что это за мысль, важно, что она всегда грандиозна, парадоксальна по отношению к внешнему миру, к той среде, в которой они находятся. Шатов, Кириллов - это классические прообразы подлинных интеллектуалов, которых смог описать только Достоевский. В этом смысле Дугин - интеллектуал по Достоевскому. Подлинный интеллектуал - это человек, для которого собственная мысль важнее его физического существования.

Жизнь Дугина, как и многих из нас, хотя, далеко не всех, делится на две значимые части, противостоящие друг другу: это жизнь до 1990 года и жизнь после. Эти две части можно проиллюстрировать известным выражением: «Время собирать камни и время разбрасывать камни». Имеется ввиду, что-то время, которое предшествовало событиям девяностых, стремительно вытащившим очень многих людей на авансцену, несомненно, было временем сбора камней.

Когда я встретил Александра Гельевича в 1980 году, он был ещё совсем молодым человеком восемнадцати лет. И с 80-го по 90-й годы он прошёл огромный путь по организации, структурированию, насыщению, воспитанию своего интеллекта, трансформировав его в колоссальную призму, через которую фокусировался, можно сказать, «свет далёких звёзд».

Он провёл эту работу на базе - организационной, структурной, методологической - геноновской школы традиционалистов. Для этого, естественно, ему потребовалось овладеть в кратчайшие сроки ведущими европейскими языками, что он, собственно, и сделал, будучи необычайно способным человеком. Не только английским, немецким и французским, которые я ему посоветовал. Он прибавил к этому испанский, итальянский, и даже уже не знаю какие. На моих глазах изучил иврит, по-моему, знаком с арабским, а в последние годы, кажется, знакомился с турецким.

Его культурный инструментарий не идёт ни в какое сравнение со стандартными, возможностями обычных академических работников. Этот инструментарий в своей основной части он приобрёл ещё в самом начале своего интеллектуального пути - огромную массу источников уже тогда, в советское время, он освоил в оригинале. Благодаря нашим довольно уникальным возможностям, в силу наших связей - мы имели доступ к спецхрану. Мы получали книги из спецхрана библиотеки Академии общественных наук, из «Иностранки». Это был очень мощный источник информации. Кроме того, многие книги нам присылались из-за рубежа.

Но это уже второстепенный технический вопрос. Главное, что за эти десять лет Дугин проделал огромную работу и овладел таким масштабом знаний, который не снился западным интеллектуалам-традиционалистам. Тем более, овладев методологией и глубоким пониманием традиционалистской школы, он применил это полученное знание к тому, чтобы расширить усвоенный интеллектуальный горизонт за пределы узко метафизического традиционализма.

Дугин изучил ещё и тренды современной академической западной мысли, освоил колоссальное научное пространство, лежащее в так называемой профанической плоскости - социологов, экономистов, философов, которых он рассматривал через методологическую призму того, что называется perennial philosophy, то есть «вечной философии», высшего знания. В этом его громадное отличие от западных традиционалистов, которые комфортно сидят в чётко структурированном, ограниченном генонизме, как наседка в соломе, с той только разницей, что они в силу своей бесплодности никогда не снесут ни золотого, ни обычного яйца.

А что касается Дугина, то он в мире чистой эрудиции напоминает мне фигуру Адама Кадмона, который стоит, подняв одну руку вверх, а другую опустив вниз. Одна рука в дугинском случае поднята к философскому небу, а другая опущена к политологической, социологической земле. Он пропускает через себя энергетические токи интеллектуализма, на одном полюсе которого - чисто метафизическое умозрение, а на другом - конкретная практическая мысль.

Дугин никогда не замыкался в «башне из слоновой кости». В отличие от глубоко уважаемого и одного из наиболее повлиявших на Дугина мэтров - Евгения Головина, который имел такую геноновскую черту брезгливости в отношении контактов с современной жизнью. Евгений Головин жил крайне дистанцированно от внешнего событийного мира, и когда я сказал, что не у всех жизнь делится на две части - до девяностого и после девяностого, то как раз имел в виду Головина, у которого жизнь точно на части не делилась. Как он жил до девяностого, так и продолжал жить после девяностого года, занимаясь исключительно своими исследованиями и презирая контакт с внешней средой.

Но не все традиционалисты таковы, и мы знаем пример Юлиуса Эволы, который никогда не покидал передовую духовной и вооружённой брани и в прямом, и в переносном смысле. Он был настоящим солдатом Духа, вплоть до того, что был ранен под бомбёжкой в 1945 году и до конца жизни оставался парализованным. В этом смысле для Дугина гораздо ближе пример Эволы, и он следует именно ему, хотя, он всегда уважал и любил покойного Евгения Головина.

Наследие Дугина уникально и представляет собой беспрецедентный феномен в современной России. И не только в современной - я бы сказал, что даже в обозримом прошлом русского академизма ничего подобного не было и не встречалось. Этот труд по своему масштабу эквивалентен продукту целого научного института, который работал в течение эпохи. Потому что в фокусе дугинского видения, через его душу, через его мозг пропущен результат анализа всех тенденций современной академической мировой мысли - научной, философской, социологической. Объём этой работы таков, что его ещё только предстоит изучать и, возможно, только грядущим поколениям предстоит по-настоящему оценить масштаб этого продукта.

Грандиозность работы тем более поражает, что, в принципе, Дугин стоит посреди интеллектуальной пустыни: он один! И вокруг него только обломки постсоветского академизма, которые стремительно выродились в некий «бобок». То есть в пространстве, которое считается академическим и профессорским, Дугину говорить совершено не с кем, и понять, что он делает - тоже некому. Тем более, эти «бобки», что-то бормочущие осколки старой советской гуманитарной школы, даже в свою лучшую творческую молодую эпоху были очень узко специализированы, к тому же они всегда были жёстко дисциплинированы навязанной им партийно-идеологической методикой.

А с того момента, как эта методика рассосалась и перестала быть их стимулом, их поводырём - они как бы и совсем перестали думать, потому что они не знают, о чём им теперь думать, что им делать. Максимум, что они могут, это повторять, да и то, очень осторожно и с самоцензурой, осколки своих собственных бесплодных соображений, которые они высказывали тридцать-сорок лет назад. Посреди всего этого выжженного и состоящего из обрубков, пней, вырубленного леса постсоветской интеллектуалистики стоит Александр Дугин со своим колоссальным научным аппаратом.

Я бы сказал, что Дугин совершил интеллектуальный подвиг. Тем более, что он не ограничивается собою как феноменом, он старается поднять плеяду интеллектуалов, работая в качестве преподавателя и создавая клуб, окружая себя молодыми и даровитыми ребятами, которые приучаются ко вкусу новой академической мысли. Он старается передать им свой размах кругозора, идущего от чисто метафизического умозрения до чисто практической полевой работы, конкретной социологии, конкретной этнологии.

Я бы сказал, что единственный момент, который, может быть, звучит некоторым диссонансом с этим героическим и световым произведением, а я бы даже назвал дугинский труд «произведением в белом» - чрезмерная привязка к текущей политической реальности и излишние ожидания, которые на протяжении последних двадцати лет Дугин периодически связывал с теми или иными трендами политической жизни нашей страны. Как правило, эти ожидания не оправдывались, о чём сегодня и сам Александр Гельевич знает.

Но, тем не менее, этот лёгкий диссонанс не идёт абсолютно ни в какое сравнение с колоссальным масштабом и самой личности Дугина, и продукта его поразительной активности, связанной и с уникальной трудоспособностью - он трудоголик, и с потрясающей остротой внимания к любой мысли, которая появляется на сцене идей. Не скажу на «рынке идей» - именно на сцене, потому как для Дугина мир идей - это драматический театр, в котором каждая идея является трагическим персонажем.