Этот просветитель организовал 50 томное собрание. Русский просветитель китая
240 лет назад, 28 июня 1762 года, на российский престол вступила Екатерина Вторая (1729-1796). Годы ее правления отмечены подъемом культуры, общественно-политической и философской мысли. В это время Россия вошла в число наиболее могущественных и развитых стран мира.
Внутренняя политика Екатерины II отмечена чертами «просвещённого абсолютизма». При Екатерине закончился раздел империи на губернии, были определены сословия населения, несколько войн с Турцией под руководством Суворова и Румянцева закончились победой русского оружия, князь Потемкин завоевал Молдавию и Крым, к России была присоединена часть Польши, Белоруссия и Украина.
Женщина незаурядного ума, Екатерина II вела переписку с философами Вольтером и Дидро, поддерживала ученых и поэтов, при ее содействии открылись Смольный институт благородных девиц, Академия Словесности, создаются библиотеки и театры.
В Екатерининскую эпоху в России было издано огромное число книг. Это проза и поэзия, книга научная, популярная, различные учебники и справочные пособия и т. п.
В 1767 г. при Московском университете началось с одобрения Екатерины II издание знаменитой «Энциклопедии искусств и ремесел» Дидро и Д’Аламбера. Именно просветительские умонастроения Екатерины II позволили приступить к этой сложной трудоемкой переводческой работе. Хотя издание в целом не было завершено, но усилиями многих переводчиков были переведены и опубликованы в виде сборников и отдельных изданий многие статьи из Энциклопедии.
В 1768 г. по распоряжению Екатерины русский язык становится официальным языком науки и преподавания - «для лучшего распространения наук в России».
В этом же году в Москве было открыто «Собрание, старающееся о переводе иностранных книг на российский язык», целью которого было знакомить русского читателя с произведениями мыслителей XVIII в. Переводились наиболее значительные произведения европейских просветителей, мыслителей, философов, ученых, писателей. Книги переводили переводчики-профессионалы, сотрудники Академии наук, а также многие лица, владеющие иностранными языками, в том числе учащиеся кадетских корпусов, семинаристы, образованные женщины.
Указ Екатерины II о так называемых «вольных» типографиях, обнародованный в 1783 г., способствовал развитию книгопечатания в России. По этому указу разрешалось заводить частные типографии, для чего достаточно было иметь необходимые средства и разрешение местной управы благочиния. Значение этого указа было велико. Во многих городах России открылись частные типографии, что значительно увеличило количество выпускаемых книг по различным отраслям знания.
В 1783 г. Екатерина II назначает Княгиню Екатерину Романовну Дашкову директором Петербургской академии наук, а затем и Российской Академии, проявив свойственную ей смелость ума: Е. Р. Дашкова стала первой женщиной в России, не считая «коронованных особ», занявшей государственный пост.
Впоследствии это назначение полностью оправдало ожидания Екатерины. Дашкова упорядочила академическое хозяйство и уплатила все академические долги; значительно пополнила библиотеку; способствовала организации научных экспедиций, результатом которых стало издание географических карт губерний. При Дашковой было напечатано первое собрание сочинений М. В. Ломоносова, составлен первый словарь русского языка, впоследствии высоко оцененный А. С. Пушкиным.
В своих «Воспоминаниях» Е. Р. Дашкова подробно рассказывает о том, как зародилась идея создания Российский Академии, ставшей центром изучения русского языка и словесности.
«Однажды я гуляла с императрицей по Царско-Сельскому саду; речь зашла о красоте и богатстве русского языка; я выразила мое удивление, почему государыня, способная оценить его достоинство и сама писатель, никогда не подумала основать Русскую академию.
Я заметила, что только нужны правила и хороший словарь, чтобы поставить наш язык в независимое отношение от иностранных слов и выражений, не имеющих ни энергии, ни силы, свойственных нашему слову.
„Я удивляюсь сама, сказала Екатерина, почему эта мысль до сих пор не приведена в исполнение; подобное учреждение для усовершенствования русского языка часто занимало меня, и я уже отдала приказание относительно его“.
„Это подлинно удивительно, продолжала я; ничего не может быть легче, как осуществить этот план. Образцов для него много, и вам остается только избрать из них самый лучший“.
„Пожалуйста, представьте мне, княгиня, прибавила императрица, очерк какого-нибудь“.
„Кажется, было бы лучше, отвечала я, если бы вы приказали одному из своих секретарей составить для вас план Французской, Берлинской и некоторых других академий, с замечаниями о тех особенностях, которые можно лучше согласовать с гением и нравами вашей империи“.
„Я повторяю мою просьбу, сказала Екатерина; примите на себя этот труд; я привыкла полагаться на вашу ревность и деятельность, и потому с доверием приступлю к исполнению предмета, к стыду моему, так долго не осуществленного“.
По возвращении домой вечером я стала рассуждать, как бы лучше исполнить это поручение и прежде нежели пошла спать, начертила некоторый план, желая передать в нем идею будущего заведения; я послала этот проект императрице, думая тем самым удовлетворить ее желанию и отнюдь не считая его достойным принятия и практического применения. К моему крайнему удивлению, Екатерина, лично возвратив мне этот наскоро набросанный план, утвердила его собственной подписью, как вполне официальный документ и вместе с ним издала указ, определивший меня президентом академии в зародыше. Копия с сего указа была немедленно сообщена сенату».
Приняв на себя руководство Российской Академией, Дашкова составила четкую программу работы, которая была изложена в выступлении на учредительном заседании Академии 21 октября 1783 г. «Сочинение грамматики и словаря да будет первым нашим упражнением», - определила директор Академии. Тем самым было положено начало систематическому изучению и обогащению русского языка.
«Последний труд был предметом очень жаркой критики, в особенности относительно методы расположения слов, принятой согласно этимологической, а не алфавитной системе. На это возражали, что диксионер был запутан и худо приспособлен к народному употреблению; - это возражение было сделано мне самой государыней и потом подхвачено с радостию придворными куртизанами. Когда Екатерина спросила меня, почему мы не приняли более простой методы, я отвечала, что в первом лексиконе какого бы то ни было языка такая система не представляет ничего странного; она облегчает труд отыскивать и узнавать корни слов; за всем тем, академия в течение трех лет повторит издание, расположит его по алфавиту и во всех отношения усовершенствует.
Я не понимаю, каким образом императрица, способная соображать самые разнообразные и даже глубокие вопросы, не соглашалась с моим мнением; но я знаю только, что это разноречие мне наскучило; при всем нежелании объявлять в академическом совете неудовольствие царицы против нашего труда, я, однакож, решилась поставить вопрос в первом заседании, не касаясь других предметов, за которые меня лично обвинили.
Все члены, как и надобно было ожидать, выразили единодушное мнение, что первый словарь невозможно иначе расположить, и что второе издание будет полней и в алфавитном порядке… Как, однакож, ни был слаб и неудовлетворителен наш словарь, но его превознесли как в высшей степени замечательный; для меня лично он послужил источником больших неприятностей и горя».
Создание «Словаря Академии Российской» стало венцом лексикографических трудов того времени. Появляются переводные - двуязычные и многоязычные словари, небольшие словари иностранных слов, словари, охватывающие определенную отрасль, среди них выделяется «Треязычный морской словарь» Шишкова.
Екатерина II, очень много времени уделявшая чтению книг, сама была склонна к сочинительству, писала комедии ("О, время!", "Именины госпожи Ворчалкиной", "Обманщик" и др.), исторические сочинения ("Записки касательно российской истории", "Антидот"), пьесы и сказки для детей ("Сказка о царевиче Хлоре", "Сказка о царевиче Февсе"), издавала первый в России сатирический журнал «Всякая всячина».
Княгиня Екатерина Романовна Дашкова в своих «Записках» приводит суждение императрицы, прекрасно владевшей немецким (который был ее родным языком) и французским, о русском языке: «Разговаривая с ней о европейских литературах и языках, я часто слышала от нее, что богатство и энергия немецкого языка неизмеримо выше французского, и если бы первому дать гармонию последнего, он непременно был бы языком всеобщим. По мнению ее, русский язык, соединяя в себе богатство, силу и нерв немецкого с музыкальностью итальянского, сделается со временем капитальным языком всего мира».
ПРОСВЕТИТЕЛЬ ЯКУТИИ
Сегодня исполняется 197 лет со дня рождения миссионера и просветителя Якутии епископа Дионисия (Хитрова), первого правящего епископа обширной Якутской епархии.
Будущий владыка появился на свет в бедной и многодетной семье пономаря села Хитрово Данковского уезда Рязанской губернии 22 октября (3 ноября по н.ст.) 1818 года.
Дмитрий Васильевич рано осиротел и остался без попечения родителей. С малых лет обучался грамоте у местного священника Тимофея Венцева, затем у дворовых людей. В сентябре 1828 года поступил в Данковское духовное училище, где получил фамилию Хитров от названия родного села. В 1832 году у Дмитрия умер и старший брат, у которого жил Дмитрий Хитров во время учебы в училище.
Данковское Духовное Училище (http://dankov48.ru/nash-dankov/starye-zdaniya.html)
В августе 1834 года, сдав экзамен «с похвалой», был переведен в Рязанскую духовную семинарию, которую окончил в 1840 году по первому разряду. В том же году указом Святейшего Синода в числе 10 лучших воспитанников семинарии был направлен на миссионерское служение в Иркутскую епархию.
После вступления в брак 22 января 1841 года вместе с супругой направился в Сибирь. 16 марта 1841 года Дмитрий Васильевич Хитров был рукоположен в сан диакона, а 6 апреля того же года — во священника Преображенской церкви города Якутска, после чего пятнадцать лет (1841—1858) состоял миссионером, проповедуя среди инородцев.
Возведённый в сан протоиерея, с 1856 года занимал должности: смотрителя Якутского духовного училища и ректора Якутской семинарии (был вторым ректором Якутской семинарии за ее историю), продолжая вместе с тем прежнюю миссионерскую деятельность до 1867 года.
После смерти супруги было принято решение о ходатайстве перед Святейшим Синодом о возведении протоиерея Дмитрия в епископскую степень. Архиепископ Иннокентий (Вениаминов) в письме графу А. Н. Муравьёву от 31 января 1857 года писал, что «лучшего для Якутской епархии и не найти».
3 июля 1867 года указом Святейшего Синода был назначен викарием Камчатской епархии. После этого был пострижен в монашество с именем Дионисий (точная дата не установлена).
9 февраля 1868 года в в Благовещенске-на-Амуре был хиротонисан в епископа Якутского, викария Камчатской епархии. Хиротонию возглавил святитель Иннокентий (Вениаминов).
В состав Камчатской епархии входили на тот момент обширные материковые области на Дальнем Востоке и Аляска с островами. По этой причине формально являясь викарием, фактически состоял самостоятельным архиереем, принимая решения, связанные с повседневной церковной жизнью: рукоположение священнослужителей, церковный суд, объезд приходов, надзор за жизнью своих прихожан.
С 12 января 1869 года, по образовании отдельной Якутской кафедры, состоял самостоятельным епископом с титулом Якутский и Вилюйский.
Многократно предпринимал продолжительные и опасные миссионерские путешествия по своей обширной епархии, проповедуя Евангелие, утверждая новообращенных в истинах веры, благоустраивая свою паству в духовно-нравственном отношении. Он обращал в православие множество людей, строил храмы, школы, устраивал церковную жизнь.
Самым важным памятником миссионерской деятельности епископа Дионисия является составление якутской азбуки и грамматики, а также перевод на якутский язык и издание Нового Завета, Книги Бытия, Псалтири, Служебника, Требника, Каноника, Часослова и целого ряда произведений религиозной литературы.
За свои многолетние труды в 1881 году был избран в почётные члены Казанской Духовной Академии.
12 декабря 1883 года переведён на Уфимскую епископскую кафедру, где и находился почти до самой смерти.
Скончался 8 сентября 1896 года в Москве, куда прибыл на лечение. Погребён под соборным храмом московского Покровского миссионерского монастыря.
Решающий вклад в развитие переводческой деятельности в России внес 18-й век. Если для всей Европы XVIII в. был веком классицизма и Просвещения, то для России он в первую очередь начался как эпоха Петра I.
Петровская эпоха . Петровская эпоха была переломным временем, когда прерывались многие прежние традиции и вводилось много нового. Политические реформы Петра I значительно расширили экономические и культурные контакты Москвы с европейскими странами, создав потребность в многочисленных переводах научно-технических текстов и произведений художественной литературы. Россия в XVIII в. сделала огромный рывок в развитии всех областей перевода, решительно отходя от православной традиции и примыкая к западноевропейской. Перемены в сфере перевода соответствовали переменам в жизни российского общества. Если раньше руководство процессом перевода шло в основном из монастырей, то теперь появился сильный конкурент - государство. Государственное неодобрение засилью среди переводов текстов «божественного» содержания явственно звучит в указах Петра I. К переводамстали предъявлять более высокие качественные требования. Царь Петр издал специальный указ о переводах,требуя «внятной» передачи переводимого содержания. В этот период начала складываться литературная норма русского языка, и многие образованные люди видели в переводахсредство обогащения своего языка, увеличения его семантического и экспрессивного потенциала.
Выдающаяся роль в этом процессе принадлежала великому русскому ученому и поэту Михаилу Ломоносову. Ломоносов и его талантливые современники Сумароков и Тредиаковский создали большое число преимущественно поэтических переводов.Они часто сопровождали свои переводытеоретическими рассуждениями, объясняя, почему надо было перевести именно так, а не иначе, подчеркивая особую важность переводческого труда, его творческий характер.
На этом новом этапе развитие переводческой деятельности характеризовалось тремя основными особенностями:
1) эта деятельность приобрела новые организационные формы.
2) изменение характера переводимых книг.
3) новое осознание социальной значимости перевода.
Полезными и важными объявляются переводы, несущие в Россию новые знания. Диапазон переводов светских нехудожественных текстов из различных областей знаний резко расширяется: военное дело, юриспруденция, инженерное дело, кораблестроение, фортификация, архитектура, математика, астрономия, география. Петр полагал, что стиль переводов должен быть близок к стилю посольского приказа. Следил Петр и за переводами художественной литературы, в основном не вникая в качество перевода, а стараясь способствовать их изданию в России. Переводил Петр и сам. Стремление обеспечить регулярность культурных контактов через перевод проявилось и в указе о создании Академии в России, который Петр I издает за год до своей смерти, в 1724 г.: «Учинить Академию, в которой бы учились языкам, также прочим наукам изнатным художествам, и переводили бы книги».
В 1735 г. при Петербургской Академии Наук создается «Российское собрание» (Русская ассамблея) - фактически первая профессиональная организация переводчиков в России, которая просуществовала до 1743 г. В ее работе принимали активное участие Ломоносов, Тредьяковский и некоторые другие члены Академии. Ассамблея занималась отбором книг для перевода, вырабатывала правила и принципы, которыми должны были руководствоваться переводчики, критически оценивала выполненную работу. Она также готовила будущих переводчиков: при Академии была создана школа иностранных языков, выпускники которой становились официальными переводчиками. Считалось, что переводчик должен был уметь переводить, по меньшей мере, с трех иностранных языков: латинского, немецкого и французского. Академия также отправляла студентов за границу, чтобы изучать «языки и науки», проводила экзамены для проверки профессиональной подготовки переводчиков, старалась повысить общественный интерес к переводческому труду.
В 1748 году президент Академии опубликовал повеление царицы Елизаветы больше переводить нерелигиозные (гражданские) книги. Позже канцелярия Академии обратилась с призывом к «дворянам и людям других сословий» заниматься переводами. Именно в это время переводчики стали регулярно получать вознаграждение за свою работу.
В начале столетия к переводам классической литературы добавилось большое число прагматических переводов, столь необходимых для века реформ. Одновременно изменилось и соотношение языков, с которых делались переводы: все больше стали преобладать такие современные языки, как французский, немецкий, английский, в то время как польский утратил свою популярность. Позднее «технические» переводы уступили первенство переводам литературным. Реформы сопровождались ростом культурных запросов общества, которые не мог удовлетворить уровень отечественной литературы, И литературные переводы должны были восполнить этот пробел, удовлетворить важную социально-культурную потребность. Теперь переводчики считали свой труд служением своей стране и подчеркивали его значимость в многочисленных предисловиях к своим переводам. Они видели свою задачу в том, чтобы просвещать соотечественников, улучшать нравы, создавать новую русскую литературу. С этого времени литературный (или художественный) перевод приобрел в русской культуре высокий статус. Перевод стал рассматриваться как вид творчества, столь же заслуживающий уважение, как создание оригинальных художественных произведений. Переводчик выступал в роли соперника автора оригинала, а порой он ставил перед собой более честолюбивую цель и стремился превзойти оригинал по художественным достоинствам.
Екатерининская эпоха . Русские просветители ставят перед собой задачу ознакомления общества с иностранными произведениями, стремятся усвоить чужой литературный опыт и обогатить тем самым родную литературу. Однако связь между текстами оригинала и перевода в XVIII в. довольно сложна. Отсутствие ощущение национальной специфики давало переводчикам возможность применять приемы адаптации. Так, переводчик Е. И. Костров, переводя в 1781-1788 гг. «Илиаду» Гомера, вводит такие культурные замены, как «сапоги», «сталь», «пуговицы». Переводчик Глебов русифицирует личные имена у Вольтера: Перро, Колен и Пиретта превращаются в Сидора, Карпа и Агафью. В 50-70-х гг. появляются переводы на русский язык произведений Лессажа, Прево, Сервантеса и др., что явилось катализатором зарождения русского романа, первыми авторами которого были Эммин, Чулков, Херасков. Переводная литература формирует литературные вкусы, обогащает язык русской прозы, развивает технику сюжетного построения. Особенно важно то, что наряду с традиционными произведениями античности все чаще переводятся современные, написанные в XVIII в.
Особенно важен в то время был вклад, который внесли в развитие перевода крупные деятели русской культуры: Тредиаковский, Ломоносов, Кантемир. Переводы Василия Тредиаковского (1703 – 1769 гг.) образовали своего рода рубеж, знаменующий переход к специфике XVIII в. в области перевода. В 18-м веке появился поэтический перевод, который впоследствии занял в России особо почетное место. Так, Тредьяковский завоевал всеобщее признание благодаря своему переводу романа П.Тальмана «Путешествие на остров любви» в 1730 г., куда он включил много стихов, успешно переведенных русскими ритмами. Заменяя старославянизмы русскими словами, Тредиаковский создал лексику, которая прочно вошла в русский язык: «бесполезность», «непорочность», «цельность» и др.
Переводческое творчество А. Д.Кантемира развивалось в том же русле. Языком перевода он также избрал русский, а не старославянский, вводя неологизмы («вещество», «любомудрие» и др.) и снабжая переводы обширнейшими комментариями. Просветительскую миссию перевода в России в это время иллюстрирует тот факт, что именно благодаря переводу Кантемиром в 1740 г. трактата Б. Фонтенеля «Разговор о множестве миров» россияне познакомились с системой Коперника.
Особенно многочисленны и многообразны были переводы М. В. Ломоносова, выполненные с латинского, немецкого, французского, итальянского и греческого языков. В них он проявил замечательное умение как достигать эквилинеарности, так и создавать свободные версии оригиналов. Ломоносов уделял большое внимание передаче ритмической организации оригинала, используя различные формы ямбов и хореев в качестве эквивалента александрийскому стиху французских эпосов и гекзаметру греческих трагедий. Поскольку русская поэзия в это время только формировалась и основывалась на силлабическом стихосложении, новаторство Ломоносова обогащало ее ресурсы, создавало новые нормы и традиции в использовании поэтических жанров и метрических систем. Много времени он уделял также рецензированию чужих переводов.
Вплоть до 60-х гг. XVIII в. переводятся в основном произведения классицистических жанров (ода, трагедия), а также философские сочинения. Екатерининская эпоха, отмеченная переходом к просветительству, переносит акцент на художественную прозу. Екатерина II активно поддерживала переводческую деятельность и даже вместе со своей свитой перевела в 1767 г. роман Мармонтеля «Велизарий». Переводческая деятельность становится модным ипрестижным делом, хотя и побочным, так как обеспечить свое существование переводом было сложно.
Во второй половине XVIII в. в переводах ощущалась такая необходимость, что в 1768 г в Петербурге Екатерина II учредила специальное общество переводчиков «Собрание, старающееся о переводе иностранных книг на российский язык» и назначила 5 тысяч рублей на ежегодную оплату переводчиков. В репертуар переводов «Собрания» входили книги по точным и естественным наукам, философии, и в меньшей мере - художественная литература. «Собрание» просуществовало до 1783 г., и за это время им было издано 112 переводных сочинений в 173 томах. Перевод этой эпохи удовлетворял в значительной степени запросам тех читательских групп, которые плохо владели иностранными языками или не владели ими вовсе, что определяло и выбор произведений, и своеобразные попытки их классового приспособления (переделка на «русские нравы»). С другой стороны, распространены были также и «переводческие состязания», в которых перевод являлся произведением, получавшим свой художественный смысл лишь в соотношении с оригиналом. Такие переводческие выступления имели в виду другую аудиторию - сравнительно узкий, но достаточно культурный в языковом смысле круг читателей, представителей классовой верхушки (ср. состязания Сумарокова и Ломоносова - перевод оды Ж. Б. Руссо «На счастие» и др.). То обстоятельство, что большинство русских переводов делалось с французского языка (это объясняется исключительным преобладанием французской культуры и языка среди дворянской интеллигенции XVIII в.), в свою очередь способствовало усвоению в России французской теории перевода .
СМ 6. Перевод в России XVIII –XIX в.
Золотым веком русского перевода стал девятнадцатый век. Если в предыдущем столетии перевод превратился в особый вид профессиональной деятельности, то в 19-м веке эта деятельность была возведена в ранг высокого искусства. В XIX веке переводы подвергаются активной критике. Критериями качества являются понимание языка и художественного замысла подлинного текста, соблюдение норм, сохранение национальной специфики. В этот период перевод обогатился техническими приемами, позволявшими передавать богатство оригинала - необходимость сохранять национальное, жанровое и индивидуальное своеобразие. Вольный перевод приветствовался, если способствовал сохранению впечатления.
Новая русская школа перевода начала формироваться благодаря, в первую очередь, выдающемуся вкладу таких известных деятелей культуры, как историк Н. Карамзин и поэт В.Жуковский. В конце 18-го начале 19-го века Карамзин опубликовал в разных журналах большое число переводов. Он видел в переводаххорошую школу для улучшения стиля писателя. Карамзин переводил труды классических и современных авторов с греческого, французского, латинского, немецкого, английского, итальянского и некоторых восточных языков. Ввел в русский обиход 72 автора.
Пушкин называлЖуковского «гением перевода».Он был талантливым поэтом, но значительную часть его творчества составляли переводы.Жуковский переводил с английского, французского, старославянского, латинского и немецкого языков. Благодаря ему русские читатели получили доступ ко многим произведениям Шиллера, Гете, Байрона, Вальтера Скотта и других корифеев мировой литературы. Диапазон его творческих поисков поистине поразителен: от переводов сказок Шарля Перро и братьев Гримм до «Одиссеи» Гомера и знаменитого русского эпоса «Слово о полку Игореве». Жуковский был одним из величайших мастеров переводаза всю историю этой деятельности. Так же, как и Карамзин, Жуковский был сторонником вольного перевода, который порой превращался в парафраз или даже в подражание, новый текст по мотивам оригинала. Иногда он мог перенести место действия в Россию, дать героям оригинала русские имена и т.п. Однако его могучий талант позволял ему с необычайной силой воспроизводить стиль, ритм и интонацию иностранного стиха, а его лучшие переводы отличаются изумительной точностью. «Переводчик в прозе есть раб; переводчик в стихах - соперник», говорил Жуковский. Русская школа переводаво многом обязана Жуковскому своими достижениями. В 1811 в Петербурге анонимно отдельной книгой вышел на французском языке трактат Б.В. Голицина «Размышления о русских переводчиках» , содержащий подробную характеристику русского переводческого искусства XVIII в. и сравнительный анализ его важнейших образцов. Цель трактата - усилить ответственность за возможно точное воссоздание подлинника, для достижения чего автор предлагает ряд мер, рекомендуя в отдельных случаях даже прозаическую передачу стихотворных текстов. Однако до середины 20-х гг. при обилии переводов есть сравнительно немного таких, которые отвечали бы требованиям смысловой и стилистической близости к оригиналам. В результате цензурных стеснений, с одной стороны, роста разночинной интеллигенции, все сильнее вовлекавшейся в литературное движение, – с другой, при ее недостаточном владении иностранными языками, русская литература между 20 – 50 гг. XIX в. беднее переводов , чем в начале века. Зато переводы этого периода все более приближаются к задаче максимально точного воспроизведения подлинников. Примером переводов данного типа могут служить переводы из Гёте, Шекспира, современных французских поэтов (Гюго). В 60-е гг. переводческая деятельность вновь значительно усиливается. Непрерывно растущий с начала 60-х гг. круг читателей, мало знакомых с иностранными языками, настойчиво выдвигал потребность в таких переводах , которые могли бы «заменить» оригинал. Отсюда – непрерывный рост русской переводной литературы во второй половине XIX в. Потребности русского театра вызывают появление переводов классиков европейского театра: Шекспир, Мольер и др. вышли в этот период в новых изданиях. С середины 80-х гг. быстро развивается научная деятельность в области истории «всеобщей» литературы; возник интерес к до сих пор непереведенным памятникам старинной европейской литературы. Переводчики (некоторые из них вышли из школы акад. А.Н. Веселовского , который и сам дал превосходный по литературным качествам перевод «Декамерона» Боккаччо) соединяют тонкое критическое чутье с хорошим филологическим пониманием переводимого памятника. В эти же десятилетия мы встречаемся со многими примерами исключительно упорного переводческого труда; так, Д.Е. Мин свыше 40 лет трудился над переводом «Божественной комедии» Данте; над переводом «Фауста» Гёте Н. Холодковский работал более 25 лет. Несмотря на это переводы этого периода в подавляющем большинстве отличаются значительными недостатками - приблизительностью передачи, сглаживающим характером - и передают лишь схему мысли, но не ее стилистическое выражение. Это можно сказать даже о таких переводах , которые в свое время казались образцовыми (напр. переводы П. И. Вейнберга из Гейне).
Почетное место в истории перевода в России принадлежит двум великим русским поэтам А.С. Пушкину и М.Ю. Лермонтову . Хотя в их творчестве переводы занимали сравнительно скромное место, они внесли значительный вклад в повышение качества художественных переводов в России. В поэтических парафразах и подражаниях они сумели воспроизвести наиболее важные особенности иностранной поэзии, но самое главное - их творения были замечательными произведениями искусства, не уступающими их оригинальным шедеврам. Их переводы-парафразы послужили образцовыми примерами для других переводчиков, поскольку они утверждали главный принцип, что хороший художественный перевод должен быть неотъемлемой частью национальной литературы на языке перевода. Особо следует подчеркнуть роль Пушкина в развитии русской школы перевода. Пушкин постоянно проявлял большой интерес к переводческой проблематике, и его критические заметки о переводах отличаются объективностью и глубиной. Он подчеркивал важность правильного отбора литературных произведений для перевода, а его требования верности оригиналу в сочетании с высоким качеством и выразительностью литературного стиля переводчика оказали благотворное влияние на лучших переводчиков России в 19-м и 20-м веках. Близость к суждениям Пушкина о переводе представляют взгляды Белинского . Причиной общности признана одинаковость предпосылок, лежащих в основе суждений. Он неоднократно останавливается на выборе переводимых произведений, говорит, что переводятся книги, по содержании не стоящие перевода, не имеющие ни идейной, ни художественной ценности, а классические памятники литературы остаются непереведенными.
Хотя в этот период большинство переводчиков ратовало за вольный перевод, некоторые из них продолжали настаивать на максимальной близости перевода к оригиналу, на крайнем буквализме даже в ущерб смыслу и понятности. Среди них были и такие известные литераторы, как П. Вяземский, Н. Гнедич, А. Фет , которые много переводили с разных языков. Правда, они сами не всегда придерживались провозглашаемых ими принципов. Порой талант и художественная интуиция переводчика преодолевали барьеры буквализма. Переводы Вяземского произведений Констана и Мицкевича не лишены литературных достоинств, а работы Гнедича , особенно перевод «Илиады» Гомера, высоко оценивал Пушкин. Крайний формализм Фета обрек на неудачу большинство его переводов, но и в них можно обнаружить немало удачных решений. Фет переводил Гёте, Шиллера и др. Ему принадлежат переводы обеих частей «Фауста» Гёте, «Антония и Клеопатры» и «Юлия Цезаря» Шекспира. А также потребовавшие значительного труда переводы латинских поэтов: всего Горация , Катулла , сатир Ювенала и Персия ] и т. д.
Особое место в переводческой культуре XIX в. занимают переводы известных русских писателей – И.С . Тургенева, Л.Н. Толстого, Ф.M. Достоевского.
Такие переводчики, как В. Курочкин, Д. Минаев, М. Михайлов и некоторые другие, достигали цели путем подбора соответствующих текстов для перевода или путем внесения незаметных изменений в текст перевода, вызывавших ассоциации с российской действительностью того времени.
Таким образом, российское искусство перевода на протяжении XIX в. обогатилось в основном представлениями и техническими приемами, позволявшими во все большей мере передавать богатство художественных произведений. Среди них: необходимость сохранения национального, жанрового и индивидуального своеобразия подлинника. Стало окончательно ясно, что в рамках пословного, «буквального» перевода решать такие задачи невозможно;
напротив - вольный перевод приветствовался, если он способствовал сохранению «впечатления».
Российская государственная библиотека планирует выпустить электронное издание 50-томной Герметической библиотеки» Николая Новикова и Семёна Гамалеи - своеобразной розенкрейцеровской энциклопедии знаний, необходимых для постижения космической гармонии и способствующей просвещению российских масонов. Каждый том электронного издания будет сопровождаться справочно-информационной статьей, в которой будет сообщено об авторе того или иного тома и вариантах переводов.
Работа по переводу главных творений эзотерической философии на русский началась в середине 1780-х годов. Основной труд переводчика взял на себя Семен Иванович Гамалея, который перевел 22 тома произведений Якоба Бёме - немецкого христианского мистика и теософа. Помимо Бёме, были переведены труды английского философа Роджера Бэкона, польского алхимика Михаила Сендивогия, английского натуралиста и мистика Джона Пордеджа, швейцарского алхимика Парацельса. Сегодня в РГБ хранится полный список «Герметической библиотеки» - это 50 рукописных томов, исписанных каллиграфическим почерком и сопровождающихся цветными иллюстрациями.
В основе структуры энциклопедии - розенкрейцеровская схема постепенного восхождения по девяти уровням познания. В частности, они описаны в книге Михаила Лонгинова «Новиков и московские мартинисты» (1867):
1. Первая часть института, правила порядка, церемониал, катехизис и химические знаки.
2. Коллегиальные книги и теоретическая часть института.
3. Приготовление хаосского минерального электрума, но без открытия истинного его определения.
4. Познание минеральных сил природы и соединение знания с делом набело, если не начерно.
5. Познание совершенное земно-философского солнца и произведение чудесных исцелений.
6. Изготовление некоторых из четырех первых партикуляр-камней и тингирование набело и начерно.
7. Знание о великом деле натуры, кабале и магии натуральной.
8. Познание вместе с тремя главными науками о царствах природы великого универсала, совершение дела и имение у себя камня мудрых.
9. Открытие в натуре всего, кроме божественных сил и тайн, обладание над всем и сравнение в знаниях с Моисеем, Аароном, Гермесом, Соломоном и Гирам-Анифом.
«Герметическая библиотека» имеет определенную структуру. За алхимическими книгами («Химическая псалтырь» Парацельса, «Пробирной камень» Германа Фиктульда, «Ядро алхимии» Филалета) следуют философские работы, являющиеся их своеобразным комментарием. Философия в понимании масонов была призвана раскрыть тайный мистический смысл алхимических опытов. Таким же образом в энциклопедии раскрывается каждый виток «спирали познания».
На сегодняшний день «Герметическая библиотека» - наиболее полный и авторитетный источник знаний о масонстве на русском языке, до сих пор ни разу не издававшийся.
4. Развитие перевода в послепетровское время
Проблемы перевода научной и технической литературы сохраняли свою актуальность в течение всего XVIII в., да и позднее (вспомним хотя бы известное замечание А.С. Пушкина о том, что «ученость, политика и философия еще по‑русски не изъяснялись – метафизического языка у нас вовсе не существует») 192 . Однако со второй трети «осьмнадцатого столетия» на передний план стали выдвигаться другие вопросы, связанные уже с передачей произведений «изящной словесности». Выход в 1830 г. перевода аллегорического романа французского писателя П. Тальмана «Езда в остров любви», выполненного «через студента Василия Тредиаковского», положил начало истории переводов повествовательной прозы, быстро завоевывавшей себе популярность среди достаточно широкого круга читателей. Уже во второй половине века, констатируя все возрастающий спрос на развлекательную литературу, один из русских сатирических журналов отмечал, что если в предыдущие десятилетия можно было услышать множество жалоб на отсутствие полезной литературы, то сейчас картина совершенно иная: несмотря на обилие переводов с иностранных языков «наилучших книг», последние пользуются гораздо меньшей популярностью, чем какие‑нибудь романы (считавшиеся в классицистической эстетике своего рода «низшим жанром»).
Этот процесс стал заметен уже в царствование императрицы Елизаветы Петровны (годы правления 1741–1761), когда начинает заметно увеличиваться число выходящих в свет переводных книг, предназначенных для легкого чтения. Способствовала ему и сама царица, издавшая указ, согласно которому Академия наук должна была организовывать работу по переводу и публикации на русском языке книг различного содержания, «в которых бы польза и забава соединены были с пристойным светскому житию нравоучением». С другой стороны, возросший читательский спрос увеличил потребность в переводчиках, и в 1748 г. в «Санкт‑Петербургских ведомостях» появилось объявление академической канцелярии, приглашавшей желающих испробовать свои силы на поприще перевода. В случае если уровень претендентов признавался удовлетворительным, им давался заказ на перевод определенной книги, а по окончании работы и напечатания последней – гонорар в количестве ста экземпляров от тиража (реализовать которые переводчику предстояло самостоятельно).
Но особенно широкий размах переводы художественной литературы приобрели в эпоху Екатерины II, правившей с 1762 по 1796 гг. Этот период переводчики называли «златым веком перевода». Именно тогда на русском языке впервые появились важнейшие произведения мировой литературы от античности до XVIII в., причем многие из них вплоть до XX столетия существовали только в версиях екатерининского времени. Само занятие переводом становилось все более престижным, и среди переводчиков встречались лица, принадлежавшие к самым различным сословиям и слоям общества. Одна переводчица даже просила читателей извинить возможные погрешности, ссылаясь на свой десятилетний возраст. Переводами занимались и многие выдающиеся писатели XVIII столетия: А.Т. Болотов, И.Ф. Богданович, Д.И. Фонвизин и др., не говоря уже о В.К. Тредиаковском, А.П. Сумарокове и М.В. Ломоносове, творчество которых будет рассмотрено несколько ниже. Пример показывала сама императрица, переводившая вместе с сопровождавшими ее придворными во время путешествия по Волге в 1767 г. роман французского писателя Ж.Ф. Мармонтеля «Велизарий», кстати, запрещенный у себя на родине по политическим причинам.
Развитие переводческой деятельности поставило вопрос о необходимости придания ей соответствующих организационных форм. Уже в 1735 г. по инициативе В.К. Тредиаковского было создано Российское собрание, предназначенное для встречи академических переводчиков и обсуждения ими результатов своего труда. Но особенно важное событие в этой области произошло более трех десятилетий спустя, когда в номере «Санкт‑Петербургских ведомостей» от 8 октября 1768 г. появилось сообщение следующего содержания: «Ее Императорское Величество, всемилостивейшая наша государыня, пекущаяся непрерывно о блаженстве своего народа, третьего дня, по богато изливающимся от престола ея, премудростию огражденного, на распространение наук щедротам, благоволила на первый случай пожаловать ежегодно по пять тысяч рублей на российские переводы хороших иноязычных книг, и смотрение над употреблением сея казны в пользу общества и в награждение желающих в переводах трудиться высочайше и препоручила их сиятельству графу Владимиру Григорьевичу Орлову, графу Андрею Петровичу Шувалову и коллежскому советнику Григорию Козицкому» 193 .
Так было положено начало просуществовавшему до 1783 г. знаменитому «Собранию, старающемуся о переводе иностранных книг на российский язык», которому суждено было стать одним из важнейших факторов в развитии отечественной переводной литературы.
Характерен и выбор лиц, поставленных царицей во главе нового объединения. Если директор Академии наук В.Г. Орлов и сочинявший французские стихи А.П. Шувалов (кстати, лично знакомый со многими французскими писателями, включая Вольтера), стояли близко ко двору, то Григорий Васильевич Козицкий (ок. 1724–1775) имел самое непосредственное отношение к русской литературной жизни. Воспитанник Киевской духовной академии, завершивший свое образование в Лейпцигском университете, занимавший должность секретаря императрицы по принятию челобитных, прекрасно знавший древние и новые языки, имевший репутацию талантливого переводчика (в частности, ему принадлежат переводы Сапфо и Лукана), Козицкий оказался наиболее подходящей кандидатурой для руководства такого рода обществом.
И по числу участников, и по объему проделанной работы Собрание занимает уникальное место в истории русского (да, пожалуй, и не только русского) перевода. За время его существования в деятельности этого общества приняло участие более ста десяти человек, в числе которых был и А.Н. Радищев. Всего за время существования Собрания было издано 112 произведений в 173 томах; причем необходимо учитывать, что количество переводов значительно превышало указанное число, однако часть из них осталась в рукописях, а часть увидела свет уже после 1783 г., когда Собрание прекратило свою деятельность.
Характерен репертуар литературы, отбиравшейся для перевода. Время, когда Собрание начинало свою деятельность, отличалось увлечением просветительской философией (которому отдала щедро дань сама императрица). Поэтому первые годы в центре внимания оказались труды Вольтера, Монтескье, Мабли, статьи из знаменитой «Энциклопедии» д’Аламбера и Дидро, хотя их появление на русском языке и сталкивалось с определенными сложностями цензурного порядка, прежде всего со стороны духовных властей. Не была забыта и европейская художественная литература: вышли в свет сочинения Свифта, Тассо, Корнеля, Геллерта, Гольдони. Постепенно, однако, на передний план стало выдвигаться античное наследие, необходимость перевода которого давно отстаивалась представителями Академии. Этой стороной деятельности русских переводчиков особенно гордилась Екатерина, писавшая Вольтеру в 1770 г., что ей скоро самой придется учиться греческому языку в каком‑нибудь университете, а пока переводят на русский язык Гомера, а это тоже что‑нибудь значит, особенно для начала. Наконец, достаточно много внимания уделялось группировавшимися вокруг Собрания переводчиками научной литературе, прежде всего трудам по истории и географии. Переводились также сочинения по математике, физике, естественно‑научным дисциплинам и даже учебные пособия. Таким образом, в известном смысле можно говорить о продолжении Собранием традиций, заложенных еще в петровскую эпоху.
Основными исходными языками были французский, немецкий, древнегреческий, латинский. Выполнялись переводы с итальянского и даже китайского. Правда, некоторые из них, вследствие отсутствия знающих те или иные языки переводчиков, по‑прежнему переводились из вторых и даже третьих рук (например, романы Филдинга были переведены по немецкой версии французского перевода английского оригинала). Однако нормой (особенно, когда речь шла о памятниках античной литературы) признавалась уже передача непосредственно с оригиналов. Более того, от имени Собрания было даже опубликовано специальное объявление, что если какое‑либо произведение древних авторов, выходившее до сих пор в переложении с других языков, будет представлено в переводе с подлинника, то Собрание с удовольствием примет подобный труд и воздаст автору соответствующее вознаграждение. За редкими исключениями с оригиналов переводились и книги, написанные на французском и немецком языках.
Деятельность Собрания была высоко оценена многими современниками. В их числе был и знаменитый просветитель Николай Иванович Новиков (1744–1818), которому принадлежат слова: «Сколько же проистекло пользы от переведенных книг под смотрением сего Собрания? Беспристрастный и любящий свое отечество читатель, тебе сие известно» 194 . Можно добавить, что у самого Новикова, много занимавшегося изданием переводной литературы, были и непосредственные связи с Собранием. В 1773 г. он организовал «Общество, старающееся о напечатании книг», как бы дополнявшее собой деятельность организации переводчиков; кроме того, большинство рукописей, представлявшихся им для опубликования в академическую канцелярию, принадлежало как раз к числу переводов, выполненных членами Собрания.
Деятельность Собрания успешно продолжалась до 1775 г.; однако после смерти Г.В. Козицкого и замены В.Г. Орлова С.Г. Домашневым оно постепенно пришло в упадок, вследствие чего было в 1783 г. упразднено, а переводческие дела стали предметом ведения учрежденной тогда же Российской академии, основной задачей которой признавалось развитие русского языка и словесности. В 1790 г., по инициативе знаменитой княгини Екатерины Романовны Дашковой (1743–1810), возглавлявшей обе Академии, был учрежден Переводческий департамент при Академии наук во главе с профессором А.П. Протасовым, «коего главнейшее попечение состоять должно в преложении на отечественный язык наш разных полезных книг с языков, а чрез то самое студенты и переводчики наши усовершатся как в разных познаниях, так и в отечественном языке» 195 . Однако занималось новое учреждение преимущественно научной литературой: трудами по географии, истории, архитектуре и т. п., вследствие чего деятельность Департамента, по существу, не вышла за пределы узкоакадемических рамок.
