Феликс давидович кривин. Биография
Феликс Кривин родился в 1928 году в городе Мариуполе. В 1933 году семья переехала в Одессу. После эвакуации - в Измаил. Окончил Киевский педагогический институт. С 1955 года жил в Ужгороде. С 1998 года живёт в Израиле.
Кривин с полным основанием мог сказать, что он родом из Одессы: юмор Кривина искромётный, тонкий, жизненный - оттуда, из тех наблюдений, встреч, находок. Он в 80-е годы - король юмора. Меткие эпиграммы, афоризмы с восторгом читались в журнале "Юность". У него свой стиль, своё видение мира, его не спутаешь ни с кем. Вещи в его скетчах, пословицах, перефразе приобретают особый смысл.
Так мы узнаём, что есть удивительная страна Грамматики. Путешествуя по этой стране, ты делаешь открытие за открытием, узнаёшь, какую силу неожиданно приобретают частицы, что есть слова добрые и коварные. Например, буква "р". Ведь одно дело, когда тебя почитают, а другое, когда прочитают. Поступок становится проступком. Вы легли поспать, но вам придётся проспать.
Нужно поверить в силу слова, а если не хотите, то можете проверить.
В тяжёлые, неласковые годы Кривин в Киеве (!) выпускает газету "Антизнание - сила". Авторы газеты дерзко и наивно объявили о создании новой партии "Союза ясноголовых". Это было время борьбы с космополитизмом: Но всё, к счастью, обошлось. Потом, много позже, появились сборники "Учёные сказки", "Хвост павлина", "Принцесса грамматики".
По своим убеждениям, творческим интересам, образу жизни Феликс Давыдович ощущает себя Гражданином Вселенной. "Я ненавижу антисемитизм. Я ненавижу шовинизм. Я ненавижу национализм, определяющий достоинства человека по крови... Мне нравятся люди, которые не умеют отличить человека по национальности". В этом философия Кривина. Он мыслитель, он использует разные жанры - и в них чёткость, ясность, ничего лишнего.
Почему вы не носите очки? - спросили у Муравья.
Как вам сказать… - ответил он. - Мне нужно видеть солнце и небо, и эту дорогу, которая неизвестно куда ведет. Мне нужно видеть улыбки моих друзей… Мелочи меня не интересуют.
ТРУДНЫЙ ЦЫПЛЕНОК
Не успел Цыпленок вылупиться, как тотчас получил замечание за то, что разбил яйцо. Бог ты мой, откуда у него такие манеры? Очевидно, это что-то наследственное…
ПОГРЕМУШКА
Нужно быть проще, доходчивее, - наставляет Скрипку Погремушка. Меня, например, всегда слушают с удовольствием. Даже дети и те понимают!
Картина дает оценку живой природе:
Все это, конечно, ничего - и фон, и перспектива. Но ведь нужно же знать какие-то рамки!
ПАТЕФОННАЯ ИГЛА
Тупая Патефонная Игла жаловалась:
Когда-то я пела, и меня с удовольствием слушали, а теперь вот - уши затыкают. Еще бы! Разве это пластинки?! Разве это репертуар?!
ТВОРЧЕСКИЙ МЕТОД
Среди цветов - спор о прекрасном.
Слово берет Колючка:
Я никак не могу согласиться с творческим методом Розы. Острота - это да! Проникновение до самых глубин - это я понимаю! Но представлять все в розовом свете…
СИЛА УБЕЖДЕНИЯ
Помещение должно быть открыто, - глубокомысленно замечает Дверная Ручка, когда открывают дверь.
Помещение должно быть закрыто, - философски заключает она, когда дверь закрывают.
Убеждение Дверной Ручки зависит от того, кто на нее нажимает.
Нам, кажется, по пути, - сказала Заноза, впиваясь в ногу. - Вот и хорошо: все-таки веселее в компании. Почувствовав боль, мальчик запрыгал на одной ноге, и Заноза заметила с удовольствием:
Ну вот, я же говорила, что в компании веселее!
ДОСТОИНСТВО
По величине Колибри чуть больше пчелы, но все-таки она - птица!
Наши орлы - хорошие ребята, - говорит Колибри.
Так, между прочим, когда к слову приходится.
Новенькая Заплата достаточно ярка, и она никак не может понять, почему ее стараются спрятать. Ведь она так выделяется на этом старом костюме!
Среди однообразных букв на листе бумаги одна Клякса умеет сохранить свою индивидуальность. Она никому не подражает, у нее свое лицо, и прочитать ее не так-то просто.
РАЗГОВОР С КОЛЕСОМ
Трудно нашему брату, колесу. Всю жизнь трясись по дороге, а попробуй только перевести дух, такую получишь накачку!
Значит, спуску не дают?
Ох, не дают! Да еще того и гляди - под машину угодишь. Вот что главное.
Под машину? Разве ты не под машиной работаешь?
Еще чего придумаете! Я пятое колесо, запасное…
Опять этот ветер! - сердито надувается Парус. - Ну разве можно работать в таких условиях?
Но пропадает ветер - и Парус обвисает, останавливается. Ему уже и вовсе не хочется работать.
А когда ветер появляется снова. Парус опять надувается:
Ну и работенка! Бегай целый день, как окаянный. Добро бы еще хоть ветра не было…
Юбилей Термоса.
Говорит Графин:
Мы собрались, друзья, чтобы отметить славную годовщину нашего уважаемого друга! (Одобрительный звон бокалов и рюмок.) Наш Термос блестяще проявил себя на поприще чая. Он сумел пронести свое тепло, не растрачивая его по мелочам. И это по достоинству оценили мы, благодарные современники: графины, бокалы, рюмки, а также чайные стаканы, которые, к сожалению, здесь не присутствуют.
Понимая всю важность и ответственность своей жизненной миссии, Часы не шли: они стояли на страже времени.
Сидя на лбу низенького человека, Прыщ с завистью поглядывал на лбы высоких людей и думал:
«Вот бы мне такое положение!»
Пень стоял у самой дороги, и прохожие часто спотыкались об него.
Не все сразу, не все сразу, - недовольно скрипел Пень. - Приму сколько успею: не могу же я разорваться на части! Ну и народ - шагу без меня ступить не могут!
Замерзнет, небось, человек, - беспокоился Хлястик. - Руки, ноги, плечи поотмораживает. За поясницу-то я спокоен, здесь я лично присутствую. А как на других участках?
ПУСТАЯ ФОРМАЛЬНОСТЬ
Гладкий и круглый Биллиардный Шар отвечает на приглашение Лузы:
Ну что ж, я - с удовольствием! Только нужно сначала посоветоваться с Кием. Хоть это и пустая формальность, но все-таки…
Затем он пулей влетает в Лузу и самодовольно замечает:
Ну вот, я же знал, что Кий возражать не станет…
НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ
Работаешь с утра до вечера, - сокрушался Здоровый Зуб, - и никакой тебе благодарности! А Гнилые Зубы - пожалуйста: все в золоте ходят. За что, спрашивается? За какие заслуги?
Покрасьте меня, - просит Лоскут. - Я уже себе и палку подобрал для древка. Остается только покраситься.
В какой же тебя цвет - в зеленый, черный, оранжевый?
Я плохо разбираюсь в цветах, - мнется Лоскут. - Мне бы только стать знаменем.
ПОДСВЕЧНИК
Старый Подсвечник, немало поработавший на ниве освещения, никак не может понять новых веяний.
Конечно, сегодняшние лампочки - светлые головы, - соглашается он. Но в наше время свечи жили иначе. Они знали свое место, не рвались на потолок, а между тем буквально заплывали жиром…
ВОПРОС ЖИЗНИ
Плащ-дождевик недоволен жизнью.
В ясную, солнечную погоду, когда только бы и гулять, его держат под замком, а когда выпускают из дому - обязательно дождь припустит.
Что это? Случайное совпадение или злой умысел?
На этот вопрос не может дать ответа Плащ-дождевик, хотя проницательность его всем хорошо известна.
Он мягкий, теплый, податливый, он так и просится в руки тех, кто может устроить его судьбу. В это время он даже не брезгает черной работой шпаклевкой.
Но вот он находит свою щель, пролезает в нее, устраивается прочно и удобно.
И сразу в характере его появляются новые черты: холодность, сухость и упрямая твердость.
Эй, что ты там чертишь на песке? - Вычисляю. Знаете ли вы, что если найти точку опоры, можно перевернуть земной шар? -Перевернуть земной шар? Ого, в этой мыслишке кое-что есть! Из древнего разговора Не троньте, не троньте его кругов! Не троньте кругов Архимеда!.. Один из пришлых римлян-врагов с ученым вступает в беседу: - К чему говорить о таком пустяке? - легат вопрошает с улыбкой.- Ты строишь расчеты свои на песке, на почве, особенно зыбкой. Сказал - и услышал ответ старика: - Солдат, вы меня извините. Но мудрость жива и в сыпучих песках, а глупость - мертва и в граните. - Ты, вижу, мастер красивых слов,- легат завершил беседу.- Старик, я не трону твоих кругов. Сказал - и убил Архимеда. История мчится на всех парах, одни у нее заботы: уже архимеды горят на кострах, восходят на эшафоты... Они, архимеды, кладут кирпичи, другим уступая победу... И ныне, как прежде, над миром звучит: НЕ ТРОНЬТЕ КРУГОВ АРХИМЕДА!
1-02. Карфаген
Едва Карфаген возник, как уже стали поговаривать о том, что он должен быть разрушен. - У нас кончились ассигнования на строительство, а на разрушения не использованы средства,- поговаривали в римском сенате.- Поэтому, как ни прискорбно, другого выхода нет: Карфаген должен быть разрушен. Римляне с прискорбием согласились и стали понемножку разрушать Карфаген. Дело осложнялось тем, что жители Карфагена, мало сведущие в бюджетных трудностях чуждой им Римской империи, сильно тормозили разрушение своего города. - Карфаген должен быть разрушен! - поговаривали в римском сенате через год. - Карфаген должен быть разрушен! - поговаривали там через три года. Римский бюджет переживал трудности. И вместе с ним переживали трудности жители далекого города Карфагена.
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
1-03. Герострат
А Герострат не верил в чудеса. Он их считал опасною причудой. Великий храм сгорел за полчаса, и от него осталась пепла груда. Храм Артемиды. Небывалый храм по совершенству линий соразмерных. Его воздвигли смертные богам - и этим чудом превзошли бессмертных. Но Герострат не верил в чудеса, он знал всему действительную цену. Он верил в то, что мог бы сделать сам. А что он мог? Поджечь вот эти стены. Не славолюбец и не фантазер, а самый трезвый человек на свете - вот он стоит. И смотрит на костер, который в мире никому не светит.
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
1-04. Диоген Синопский
Диоген получил квартиру. После тесной и душной бочки стал он барином и жуиром, перестал скучать в одиночку. Всем доволен, всем обеспечен, он усваивал новый опыт. Иногда у него под вечер собирались отцы Синопа. Те, что прежде его корили, те, что прежде смотрели косо... И все чаще в своей квартире тосковал Диоген-философ. И тогда, заперев квартиру, неумытый, в одной сорочке, шел к соседнему он трактиру. Диогена тянуло к бочке...
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
1-05. Ксантиппа
Верная, примерная Ксантиппа, как ты любишь своего Сократа! Охраняешь ты его от гриппа, от друзей, от водки, от разврата, от больших и малых огорчений, от порывов, низких и высоких, от волнений, лишних впечатлений, от весьма опасных философий, от суждений, слишком справедливых, изречений, чересчур крылатых... Любящая, добрая Ксантиппа, пожалей несчастного Сократа!
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
1-06. Гладиаторы
Завтра я убью Мария! - А я Суллу! Гладиаторы готовятся к предстоящему бою. Они проверяют доспехи, чистят оружие, они спрашивают друг друга: - Достаточно ли остер мой меч? Они советуют друг другу: - Бей по этому месту. Тогда уж наверняка! Они говорят друг другу: - Завтра я убью Мария! - А я Суллу! Назавтра начинается бой. Гладиаторы ободряют друг друга и шепчут тихонько: - Желаю удачи! Они дерутся, как львы. Они не знают пощады, и римские консулы рукоплещут им со своих трибун... Гладиаторы убивают друг друга.
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
1-07. Жена Цезаря
Это был тот день, когда к Помпее, жене великого Цезаря, под видом женщины проник переодетый мужчина. - Кай Юлий, это уже не в первый раз! - сказали Цезарю его приверженцы. - Не в первый? Я что-то не вспомню других. - Кай Юлий, у тебя просто плохая память. Цезарь был оскорблен: - Ну, знаете... Мне может изменить жена, но память мне изменить не может. - Может, может! - хором твердили приверженцы. И тогда Цезарь заколебался. - Уходи, Помпея,- сказал он.- Жена Цезаря должна быть вне подозрений. Это был тот день. Это был последний день Помпеи в доме у Кая Юлия Цезаря. - До свиданья, Юлий,- грустно сказала она.- Я думаю, ты еще будешь раскаиваться. Жена ушла. Подозрения остались. Жена Цезаря была вне подозрений.
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
1-08. Рабство
Туллий Цицерон был рабом своего красноречия. Гней Помпей был рабом своего успеха. Юлий Цезарь был рабом своего величия. Один был в Риме свободный человек: раб Спартак.
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
1-09. Открытие Америки
Нет, не Колумб первый открыл Америку. Первыми были совсем другие. Это они обжили необжитую землю и полюбили ее, не зная других земель. Из конца в конец прошли они материк, нисколько не считая, что открывают Америку. - Посмотри туда, Соколиный Глаз: к нам, кажется, кто-то плывет... - Прислушайся, Чуткое Ухо... - Поддержи меня. Твердая Рука... Нет, не Колумб первый открыл Америку. Но так уже повелось, что первый - всегда Колумб, и всегда последние - могикане...
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
1-10. Ньютоново яблоко
Послушайте, Ньютон, как вы сделали это свое открытие, о котором теперь столько разговору? - Да так, обыкновенно. Просто стукнуло в голову. Они стояли каждый в своем дворе и переговаривались через забор, по-соседски: - Что стукнуло в голову? - Яблоко. Я сидел, а оно упало с ветки. Сосед задумался. Потом сказал: - Признайтесь, Ньютон, это яблоко было из моего сада? Вот видите, ветка свешивается к вам во двор, а вы имеете привычку здесь сидеть, я это давно приметил. Ньютон смутился. - Честное слово, не помню, что это было за яблоко. На другой день, когда Ньютон пришел на свое излюбленное место, ветки яблони там уже не было. За забором под яблоней сидел сосед. - Отдыхаете? - спросил Ньютон. - Угу. Так сидели они каждый день - Ньютон и его сосед. Ветка была спилена, солнце обжигало Ньютонову голову, и ему ничего не оставалось, как заняться изучением световых явлений. А сосед сидел под своим деревом и ждал, пока ему на голову упадет яблоко. Может быть, оно и упало, потому что яблок было много и все они были свои. Но сейчас это трудно установить. Имени соседа не сохранила история.
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
1-11. Извозчики города Глазго
Извозчики города Глазго съезжались на свой очередной сбор, официально называемый слетом работников транспорта. Стояла зябкая, слякотная погода. В такую погоду хорошо иметь за спиной веселого седока, потому что ничто так не согревает, как разговор,- это отлично знают извозчики. Но веселые седоки брели в этот день пешком, возложив на транспорт только свои надежды. На городской транспорт возлагались сегодня очень большие надежды, и, возможно, поэтому он подвигался так тяжело. Слет проходил на центральной торговой площади. Первые ряды занимали многоконные дилижансы, за ними шли двуконные кареты, одноконные пролетки, а в самом конце толпилась безлошадная публика. Среди этой публики находился и Джемс Уатт. Разговор шел на уровне дилижансов. Там, наверху, говорилось о том, что лошади - наше будущее, что если мы хотим быстрее прийти к нашему будущему, то, конечно, лучше к нему приехать на лошадях. Одноконные пролетки подавали унылые реплики. Дескать, не в коня корм. Дескать, конь о четырех ногах - и то спотыкается. Но эти реплики не достигали высокого уровня дилижансов. - Дайте мне сказать! - крикнул безлошадный Уатт.- У меня есть идея! - Где ваша лошадь, сэр?- спросили с передних козел. - У меня нет лошади... У меня идея... На него прищурились десятки насмешливых глаз. Десятки ртов скривились в брезгливой гримасе: - Нам не нужны идеи, сэр. Нам нужны лошади. Потому что, продолжали они, лошади - наше будущее, и если мы хотим быстрее прийти к нашему будущему, то, конечно, лучше к нему приехать на лошадях. Собрание проходило успешно. Отмечалось, что за истекший год городской транспорт увеличился на несколько лошадиных сил, а за текущий год он увеличится еще на несколько лошадиных сил, а за будущий год - еще на несколько. Потому что лошади - наше будущее, и если мы хотим быстрее прийти к нашему будущему, то, конечно, лучше к нему приехать на лошадях. - Дайте мне сказать! Стояла зябкая, слякотная погода. Моросил дождь, и Уатт прятал под плащом модель своего паровоза. Он прятал ее не от дождя, а от этих десятков глаз, которым ни к чему паровоз, когда идет такой серьезный разговор о транспорте. Настоящий, большой разговор о транспорте. О будущем нашего транспорта. Об огромных его перспективах. ...Разъезжались на лошадях.
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
1-12. Один шаг
От великого до смешного один шаг,- сказал Наполеон и все-таки не сделал этого шага. Но у Наполеона были последователи...
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
1-13. Негерои
И в декабре не каждый декабрист. Трещит огонь, и веет летним духом. Вот так сидеть и заоконный свист, метельный свист ловить привычным ухом. Сидеть и думать, что вокруг зима, что ветер гнет прохожих, как солому, поскольку им недостает ума в такую ночь не выходить из дома. Подкинуть дров. Пижаму запахнуть. Лениво ложкой поболтать в стакане. Хлебнуть чайку. В газету заглянуть - какая там погода в Магадане? И снова слушать заоконный свист. И задремать - до самого рассвета. Ведь в декабре - не каждый декабрист. Трещит огонь. У нас в квартире - лето...
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
2-01. Гомер
А ведь старик Гомер был когда-то молодым человеком. Он пел о могучем Ахилле, хитроумном Одиссее и Елене - женщине мифической красоты. - Вы знаете, в этом Гомере кое-что есть,- говорили древние греки.- Но пусть поживет с наше - посмотрим, что он тогда запоет. И Гомер жил, хотя многие теперь в этом сомневаются. И он пел - в этом теперь не сомневается никто. Но для древних греков он был просто способный молодой поэт, починивший пару неплохих поэм - "Илиаду" и "Одиссею". Ему нужно было состариться, ослепнуть и даже умереть, для того чтобы в него поверили. Для того, чтоб сказали о нем: - О, Гомер! Он так хорошо видит жизнь!
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
2-02. Осуждение Прометея
Ну посуди сам, дорогой Прометей, в какое ты ставишь меня положение. Старые друзья, и вдруг - на тебе! - Не печалься, Гефест, делай свое дело! -- Не печалься! По-твоему, приковать друга к скале - это так себе, раз плюнуть? - Ничего, ты ведь бог, тебе не привыкать! - Зря ты так, Прометей. Ты думаешь, богам легко на Олимпе? Гефест взял друга за руку и стал приковывать его к скале. - Покаялся бы ты, дорогой, а? Старик простит, у него душа добрая. Ну, случилось, ну, дал людям огонь - с кем не бывает? Прометей молчал. - Думаешь, ты один любишь людей?- вздохнул Гефест.- А боги на что? Ведь они для того и поставлены. И тебя они любят, как другу тебе говорю. А если карают...- Гефест взял копье и пронзил им грудь Прометея.- Если карают, то ведь это тоже не для себя. Пойми, дорогой, это для твоего же блага!
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
2-03. Янус
Не беда, что Янус был двулик, в общем-то он жизнь достойно прожил. Пусть он был одним лицом ничтожен, но зато другим лицом - велик. Пусть в одном лице он был пройдоха, но в другом был честен и правдив. Пусть с людьми он был несправедлив, но с богами вел себя неплохо. Пусть подчас был резок на язык, но подчас довольно осторожен. Не беда, что Янус был двулик. В среднем, он считается хорошим.
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
2-04. Шехерезада
А когда наступила тысяча вторая ночь, царь Шахрияр сказал: - Шехерезада, теперь тебе ничто не грозит. Можешь смело рассказывать свои сказки. Тысячу и одну ночь под страхом смерти рассказывала она царю разные небылицы. И вот - ее помиловал Шахрияр. - Шехерезада, расскажи сказку! - С радостью, повелитель! Ну, конечно, с радостью. Теперь, когда ничто не грозит... Можно такую выдумать сказку! Можно такую выдумать... - Шехерезада, расскажи сказку! - С радостью, повелитель! Шехерезада сидит у ног царя. Сейчас она расскажет ему сказку. Это будет прекрасная сказка, чудесная и легкая, как сон... - Ты спишь, Шехерезада? Да, она спит. Позади - тысяча и одна ночь. А что впереди? Пожалуйста, не будите Шехерезаду!
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
2-05. Мюнхгаузен
Ври, Мюнхгаузен! Выдумывай, барон! Выдавай за чистую монету! Не стесняйся, старый пустозвон,- Все равно на свете правды нету! Скептическая песня - Итак, я летел с двадцать третьего этажа... Мюнхгаузен посмотрел на своих слушателей. Они сидели, ухмылялись и не верили ни одному его слову. И тогда ему захотелось рассказать о том, что у него на душе, о том, что его давно печалило и волновало. - Я летел и думал,- заговорил он так правдиво и искренне, как не говорил никогда.- Земля, думал я, в сущности, неплохая планета, хотя не всегда с ней приятно сталкиваться. Вот и сейчас она тянет меня к себе, даже не подозревая о возможных последствиях. А потом, когда я больше не смогу ей противиться, она спрячет меня, как прячет собака кость. Прячет, а после сама не может найти. Земля тоже не сможет меня найти - если станет искать когда-нибудь... Мюнхгаузен опять посмотрел на слушателей. Они по-прежнему ухмылялись м не верили ни одному его слову. И ему стало грустно - так грустно, что он величественно поднял голову и небрежно окончил рассказ: - Я задумался и пролетел свою конечную остановку. Только это меня и спасло.
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
2-06. Мушкетеры
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
2-08. Дон-Кихот
1 Говорят, что в самом конце Дон-Кихот все-таки женился на своей Дульцинее. Они продали Росинанта и купили себе козу. Коза дает два литра молока, но это, говорят, не предел. Говорят, бывают такие козм, которые дают в день до трех литров... Впрочем, это только так говорят... 2 Санчо Панса, трезвый человек, человек не сердца, а расчета, вот уже подряд который век ходит на могилу Дон-Кихота. И уже не бредом, не игрой обернулись мельничные крылья... Старый рыцарь - это был герой. А сегодня он лежит в могиле. Был старик до подвигов охоч, не в пример иным из молодежи. Он старался каждому помочь, а сегодня - кто ему поможет? Снесены доспехи на чердак, замки перестроены в хоромы. Старый рыцарь был большой чудак, а сегодня - мыслят по-другому... Видно, зря идальго прожил век, не стяжал он славы и почета... Санчо Панса, трезвый человек, плачет на могиле Дон-Кихота.
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
2-09. Фауст
1 Над землей повисло небо - просто воздух. И зажглись на небе звезды - миф и небыль, след вселенского пожара, свет летучий... Но закрыли звезды тучи - сгустки пара. Слышишь чей-то стон и шепот? Это ветер. Что осталось нам на свете? Только опыт. Нам осталась непокорность заблужденью. Нам остался вечный поиск - дух сомненья. И еще осталась вера в миф и небыль. В то, что наша атмосфера - это небо. Что космические искры - это звезды... Нам остались наши мысли - свет и воздух. 2 - Доктор Фауст, хватит философии, и давайте говорить всерьез! Мефистофель повернулся в профиль, чтобы резче обозначить хвост. Все темнее становилась темень, за окном неслышно притаясь. За окном невидимое время уносило жизнь - за часом час. И в старинном кресле - неподвижен - близоруко щурился на свет доктор Фауст, маг и червой чернокнижник, утомленный старый человек. - Доктор Фауст, будьте оптимистом, у меня для вас в запасе жизнь. Двести лет... пожалуй, даже триста - за здоровый этот оптимизм! Что он хочет, этот бес нечистый, этот полудемон, полушут? - Не ищите, Фауст, вечных истин. Истины к добру не приведут... Мало ли иллюзий есть прекрасных? Доктор Фауст, ну же, откажись! Гаснут звезды. В доме свечи гаснут. В старом кресле угасает жизнь.
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
2-10. Йорик
Мне хочется во времена Шекспира, где все решали шпага и рапира, где гордый Лир, властительный король, играл не выдающуюся роль; где Гамлет, хоть и долго колебался, но своего, однако, добивался; где храбрый Ричард среди бела дня мог предложить полцарства за коня; где клеветник и злопыхатель Яго марал людей, но не марал бумагу; где даже череп мертвого шута на мир глазницы пялил неспроста. Мне хочется во времена Шекспира. Я ровно в полночь выйду из квартиры, миную двор, пересеку проспект и - пошагаю... Так, из века в век, приду я к незнакомому порогу. Ссудит мне Шейлок денег на дорогу, а храбрый Ричард своего коня. Офелия, влюбленная в меня, протянет мне отточенную шпагу... И я поверю искренности Яго, я за него вступлюсь, презрев испуг. И друг Гораций, самый верный друг, меня сразит в жестоком поединке, чтобы потом справлять по мне поминки. И будет это долгое - Потом, в котором я успею позабыть, что выпало мне - быть или не быть? Героем - или попросту шутом?
Феликс Кривин. Ученые сказки. Ужгород: Карпаты, 1967.
Феликс Давидович Кривин— советский детский писатель, поэт, прозаик.
Родится 11 июля 1928 года в городе Мариуполь.
В 1933 году семья переехала в Одессу.
В 1945 году после эвакуации приехал в Измаил, где работал учеником моториста, а затем мотористом на самоходной барже «Эдельвейс» Дунайского пароходства; ночным корректором в газете «Придунайская правда» (здесь были опубликованы его первые стихи), радиожурналистом Измаильского областного радиокомитета, окончил вечернюю среднюю школу.
В 1951 году окончил Киевский педагогический институт.
В 1951—1954 — учительствовал в Мариуполе, женился.
В 1954—1955 — жил в Киеве.
В 1955 году переехал в Ужгород. Работал редактором Закарпатского областного издательства.
В 1962 году был принят в Союз писателей Украины. В Москве вышла книга «В стране вещей», в Ужгороде — «Карманная школа».
В 1990 году — лауреат республиканской премии имени В.Г. Короленко.
В 1998 году — выехал на постоянное место жительства в Израиль, проживает в Беер-Шеве.
http://dic.academic.ru
Муравей
— Почему вы не носите очки? — спросили у Муравья.
— Как вам сказать… — замялся он. — Мне нужно видеть солнце и небо, и
эту дорогу, которая неизвестно куда ведет. Мне нужно видеть улыбки моих
друзей… Мелочи меня не интересуют.
Ночь
Было тихо.
Было темно.
В темноте — сквозь окно — светились желтые зрачки звезд.
В тишине — за окном — притаились какие-то шорохи.
Мышка сказала:
— Когда я вырасту большой, я обязательно стану кошкой…
Пень
Пень стоял у самой дороги, и прохожие часто спотыкались об него.
— Не все сразу, не все сразу, — недовольно скрипел Пень. — Приму
сколько успею: не могу же я разорваться на части! Ну и народ — шагу без
меня ступить не могут!
Окно в мир
В старину люди любили посидеть у окна, а теперь они больше сидят перед
телевизором.
Телевизор-то вообще больше показывает, по нему не только улицу, но и
разные страны увидишь. Но окно зовет прогуляться, свежим воздухом
подышать, а телевизору приятней, когда все сидят дома. Перед телевизором.
Все сидят, а он показывает, как там другие люди прогуливаются, свежим
воздухом дышат. У тех, кто дышит воздухом, такой хороший цвет лица…
Особенно на хорошем цветном телевизоре.
Парус
— Опять этот ветер! — сердито надувается Парус. — Ну разве можно
работать в таких условиях?
Но пропадает ветер — и Парус повисает, расслабляется. Ему уже и вовсе
не хочется работать.
А когда ветер появляется снова. Парус опять надувается:
— Ну и работенка! Бегай целый день, как окаянный… Добро бы еще хоть
ветра не было…
Часы, минуты, секунды
Часовая стрелка на семейных часах движется медленно-медленно.
Как дедушка.
Минутная стрелка движется побыстрей.
Как папа.
А самая маленькая стрелочка бегает быстро-быстро.
Как бегают маленькие.
Стрелка-дедушка показывает часы, стрелка-папа — минуты, а самая
маленькая стрелочка — секунды, потому что она и секунды не может на месте
посидеть.
Папа минуты не может на месте посидеть.
А дедушка сидит целый час. Для него часы пролетают так, как для других
минуты и секунды.
Грустно дедушке, что для него так быстро пролетают часы, и чтоб отвлечь
его от этих невеселых мыслей, у него то и дело спрашивают; который час?
Слышите, как?
Не которая минута.
Не которая секунда.
А который час.
Из уважения к дедушке.
Занавес
Всякий раз, когда спектакль близился к концу, Занавес очень волновался,
готовясь к своему выходу. Как его встретит публика? Он внимательно
осматривал себя, стряхивал какую-то едва заметную пушинку и — выходил на
сцену.
Зал сразу оживлялся. Зрители вставали со своих мест, хлопали, кричало
"браво". Даже Занавесу, старому, испытанному работнику сцены, становилось
немного не по себе оттого, что его так восторженно встречают. Поэтому,
слегка помахав публике, Занавес торопился обратно за кулисы.
Аплодисменты усиливались. "Вызывают, — думал Занавес. — Что поделаешь,
придется выходить!"
Так выходил он несколько раз подряд, а потом, немного поколебавшись, и
вовсе оставался на сцене. Ему хотелось вознаградить зрителей за внимание.
И тут — вот она, черная неблагодарность! — публика начинала
расходиться.
Кривин Феликс Давидович Феликс Давидович Кривин родился 11 июня 1928 года в городе Мариуполь. В 1933 году семья переехала в Одессу. В 1945 году после войны приехал в Измаил, где работал учеником моториста, а затем мотористом на самоходной барже «Эдельвейс» Дунайского пароходства.
Работал ночным корректором в газете «Придунайская правда» (здесь были опубликованы его первые стихи), был радиожурналистом Измаильского областного радиокомитета, окончил вечернюю среднюю школу. После окончания в 1951 г. Киевского педагогического института работал учителем в Мариуполе.
Потом, много позже, появились сборники "Учёные сказки", "Хвост павлина", "Принцесса грамматики". Так мы узнаём, что есть удивительная страна Грамматики. Путешествуя по этой стране, ты делаешь открытие за открытием, узнаёшь, какую силу неожиданно приобретают частицы, что есть слова добрые и коварные. Например, буква "р". Ведь одно дело, когда тебя почитают, а другое, когда прочитают. Поступок становится проступком. Вы легли поспать, но вам придется проспать. Нужно поверить в силу слова, а если не хотите, то можете проверить.
В этой книжке Грамматика, Математика и Физика расскажут о жизни. Они поделятся с вами огромным жизненным опытом, потому что ведь грамматика, математика и физика очень древние предметы, они многое знают, хотя не обо всем говорят. Они расскажут о Безличном Глаголе, который считает себя важной личностью, об атамане разбойников кровожадном Минусе, который у всех все отнимает, о Белой Тучке, которая выплакала себя, потому что связалась с легкомысленным Ветром.
Чего только нет у нас на земле. А когда-то давным- давно, на земле очень многого не было. Не было чайников, карандашей, велосипедов, телевизоров и многих других предметов, которые мы теперь называем предметами первой необходимости. Ну, раз на земле ничего этого не было, пришлось добывать из-под земли. Со временем люди этому научились… Детям о полезных ископаемых Для детей дошкольного возраста Содержание: Медная сказка, Алюминиевая сказка, Глиняная сказка, Гипсовая сказка, Асфальтовая сказка
Лисичка Фенек живёт посреди пустыни, куда вести доходят с большим опозданием, но она всегда бывает в курсе последних событий и обо всем узнаёт не позже, а раньше других. Потому что лисичка Фенек слышит не хуже, а лучше других, потому что уши у нее не меньше, а больше других, хотя сама она по сравнению с ними маленькая. Очень большие уши, что тут и говорить, и выросли они оттого, … (Прочитай сказку Ф. Кривина «Сказка про лисичку Фенек» и узнаешь, отчего всё это произошло.)
Комариная ночь В комариную ночь Мне сказал мой малыш, Раскрывая большой Комариный секрет, Отчего комары, Комариную тишь Протыкая насквозь, Прилетают на свет. Вы не смейтесь, пожалуйста, Будьте добры! Все великие истины Очень просты. Отчего они к свету летят, Комары? Потому что боятся они Темноты. Феликс Кривин
Ф. Кривин переводил стихи украинских поэтов. Книги Феликса Давидовича Кривина переведены на множество языков английский, хинди, пенджаби, чешский, польский, немецкий, словацкий, венгерский, финский, болгарский, а также на языки республик Советского Союза.
В 1998 году выехал на постоянное место жительства в Израиль, проживает в Беер-Шеве. В 2001 году в Москве, в издательстве «ЭКСМО- Пресс», в серии «Антология сатиры и юмора» (том 18) вышла книга «Феликс Кривин» (670 страниц). В 2006 году он стал лауреатом независимой литературной «Русской премии» Подкарпатской Руси.
