Филипп васильев. Филипп Васильев сейчас

Суд отказал Анастасии в праве на шикарную квартиру на Патриарших прудах, купленную в браке с сыном актрисы Филиппом. Бегунова заявляет, что теперь ей негде жить, и она прилетела из Германии, где проживает с детьми и гражданским мужем, в Москву просить о помощи.

ПО ТЕМЕ

В ток-шоу "Пусть говорят" девушка поделилась с ведущим Дмитрием Борисовым, гостями студии и зрителями тем, в каком положении оказалась и чего собирается добиться от семьи Васильевых.

Ранее Татьяна Григорьевна обвинила невестку в присвоении 350 тысяч евро. Настя приехала в столицу, чтобы встретиться со бывшей свекровью и добиться милосердия по отношению к себе и детям.

Также в эфире программы Анастасия сделала сенсационное заявление. Ребенка от своего гражданского мужа она записала на сына Васильевой Филиппа. Ведущий настолько удивился, что переспросил, действительно ли это так. Настя ответила утвердительно, аргументировав это тем, что российское законодательство в частных случаях разрешает подобную практику.

"Мы живем на съемной квартире на пособие. Помогает нынешний гражданский муж. У внуков актрисы есть 7000 рублей алименты на двоих и нет жилья в Москве! У них забрали все. У меня страх, что, если я приеду с ними в столицу, у меня их отнимут также легко, как оставили нас без имущества", - пожаловалась Бегунова, добавив, что что бывший супруг и его мать угрожали ей.

"Квартира на Патриарших прудах стоила 25,5 миллионов рублей. Она была куплена еще в 2012 году, когда мы с Филиппом четыре года были женаты. При разводе он подписал дарственную на маму, говоря, что не в браке, что в жилье не прописаны дети, что является ложью", – делится девушка. Анастасия дала понять, что суд ее лишил квартиры по поддельным документам.

Сама Васильева в обиде на бывшую невестку за то, что та ей не дает видеться с внуками. Она не видела их уже два года, только общаясь по телефону. Сейчас Татьяна Григорьевна живет в той самой квартире раздора и делиться имуществом не намерена. Она заявила Насте при личной встрече, что не собирается отдавать ей даже долю в квартире.

Все вопросы она согласна обсуждать лишь в присутствии адвокатов. "Мне не о чем договариваться, идут суды и будут идти всю оставшуюся жизнь. Она хочет квартиру, больше ничего, она не хочет человеческих отношений", – подытожила актриса.

К. Ларина ― 14 часов 9 минут. Начинаем нашу передачу. У микрофона Ксения Ларина. А в гостях у меня замечательная артистка и прекрасная женщина Татьяна Васильева. Танечка, здрасте.

Т. Васильева ― Здравствуйте.

К. Ларина ― С Таней мы сто пятьдесят восемь лет уже, по-моему, знакомы. Радиостанции «Эхо Москвы» еще не было, а мы уже были знакомы. Поэтому всегда рада, когда Таня приходит. Хотя мы последние годы редко встречаемся, вот как-то не совпадали. Вот я рада, что мы наконец увиделись.

Дорогие друзья, у вас тоже есть возможность пообщаться с Татьяной Васильевой. У вас есть SMS +7 985 970 45-45 - для ваших вопросов. И потом во второй части, по традиции, дадим вам задание.

Ну а пока начнем наш разговор. Я хотела дать какой-нибудь Танин голос, чтобы она что-нибудь спела, потому что я нашла какое-то невероятное количество песен в исполнении Васильевой.

Т. Васильева ― Да, я теперь певица.

К. Ларина ― Но мне так стало обидно, что это все со спектаклей записи, поэтому не очень хорошее качество. И поэтому мой первый вопрос певице Татьяне Васильевой: а будет когда-нибудь издан альбом, чтобы хорошая студийная запись была, чтобы можно было по радио прокрутить?

Т. Васильева ― Нет, ну я настолько не обнаглею, надеюсь. Нет, нет. И потом, это действительно для спектаклей песни. Я стараюсь петь сама. Ну, иногда бывает под фонограмму, под которую я не попадаю. Это ужасное испытание. Но я выбираю всегда сама песни. Это то, что мне очень нравится: Окуджава и всякие песни Челентано, которые переведены, так как нам надо… Ну, много всего уже набралось, действительно.

К. Ларина ― «Белая птица» какая-то невероятная.

Т. Васильева ― «Белая птица», да, изумительная. Про любовь все.

К. Ларина ― Вот смотрите. Я понимаю, что вы там уже долгие годы. Даже не знаю, сколько лет-то вы уже работаете в свободном плавании, когда ушли из стационарного театра и стали свободной артисткой. Сколько лет уже ваша жизнь продолжается вольная и цыганская?

Т.Васильева: Зарабатывает тот, кто может зарабатывать. Ну, сейчас уже стерлись понятия, что мужчина - кормилец

Т. Васильева ― Ой, не могу даже сосчитать. Очень давно. Когда меня в последний раз выгнали из театра… Сейчас скажу. Из Театра Маяковского. Ну, я думаю, что…

К. Ларина ― Девяносто-какой-то год.

Т. Васильева ― Да, девяносто-какой-то год - 93-й, 91-й… Вот такой какой-то. Да, меня уволили по статье 33-й. И с тех пор…

К. Ларина ― За что?

Т. Васильева ― Ну, за то, что я… из-за меня как бы отменили спектакль. Ну, это было не по моей вине. По моей вине никогда ничего (это я заявляю сейчас) не отменялось. У меня нет ни одного использованного бюллетеня в моей жизни. И надеюсь, не будет.

К. Ларина ― Тьфу-тьфу-тьфу!

Т. Васильева ― Да, с Божьей помощью.

К. Ларина ― Вот эта вольная жизнь, которая длится уже сколько лет, больше двадцати, она как-то вас изменила как актрису и как личность? И чем она вас обогатила? Ну, понятно, что вы зарабатываете деньги для всех, я понимаю, пашете просто на всю свою семью, которая все больше и больше.

Т. Васильева ― Да, все больше и больше. У меня не одна, у меня три семьи. И я кормилец, да, пока что. Дети мои в пути, они приближаются. Но, конечно, они пока не могут достичь моего Олимпа (не в этом смысле). Но все будет, все будет нормально. И потом, я считаю, что если ты можешь зарабатывать… Зарабатывает тот, кто может зарабатывать. Ну, сейчас уже стерлись понятия, что мужчина - кормилец. Это же не так.

К. Ларина ― Ну, конечно.

Т. Васильева ― И сейчас я кормилец. Потом, может быть, кто-то из моих будет кормилец.

К. Ларина ― Из детей.

Т. Васильева ― Да, из детей или из внуков. Я не знаю, как сложится. Но меня это совершенно не напрягает и перестало волновать, поскольку, ну, другая жизнь, другая. Если раньше я понимала, что я закончила институт и я поеду по распределению куда-то, и у меня будет работа, и я буду получать зарплату, то сейчас ничего вообще подобного же нет. Поэтому очень трудно. Я очень переживаю вообще за всех молодых. Я не знаю, как они справляются.

К. Ларина ― Ну, Таня, всё-таки если говорить о вашей профессии, то сегодня для молодых артистов всё равно есть возможность выбора. Когда вы пришли молодой артисткой в театр… А уж в 90-е годы вообще даже вспоминать, что это было. Вообще ничего не было - никаких ни сериалов не было, ни антреприз никаких не было, не было никакого выбора вообще. Вот стационарный театр и то, что тебе в рот положит этот главный режиссёр, или мимо тебя пройдет. Это абсолютно рабская жизнь. А сегодня всё-таки есть. Не знаю…

Т. Васильева ― Ну да. Это так и не так. Зато я выпускала премьеры настоящие. Вся Москва ждала эту премьеру.

К. Ларина ― Событие.

Т. Васильева ― Вся Москва знала, что готовится премьера, кто будет занят. Люди ходили в театры и ходят в театры всю свою жизнь на один и тот же спектакль, на одних и тех же актеров. Мы в совершенно чудовищных условиях сейчас оказались, с другой стороны, потому что я должна два спектакля выпустить в сезон. Это очень много.

К. Ларина ― Новых?

Т. Васильева ― Новых, да. Ну, я так для себя решила. Можно и не выпускать. Можно, конечно, плестись еще со старым багажом, но что-то должно отваливаться время от времени, ну, просто по ряду обстоятельств. И надо делать новые спектакли. Неизвестно, что этот новый спектакль принесет - принесет ли он то, что приносил тебе старый спектакль. Это риск каждый раз. Но за тебя никто не продумает. Ты решаешь все сам. Все, что ты будешь делать, - это твоя собственная проблема и забота.

Тогда за тебя все решали: вот премьера какая, вот тебе какую роль дали, вот ты начинаешь ее готовить, вот у тебя своя гримерная, вот потом гастроли будут на полтора месяца, сейчас театр выезжает. Сейчас же я не соображаю, где я нахожусь. Когда я просыпаюсь, я не понимаю - в поезде ли я, в самолете ли я или я дома. Потом - боже мой, с радостью понимаю, что я дома, я в своей кровати лежу.

К. Ларина ― А трудно было к этому привыкнуть?

Т. Васильева ― Ну, постепенно.

К. Ларина ― Это всё-таки другой ритм совсем.

Т. Васильева ― Абсолютно другой, абсолютно. Он, в общем-то, не женский и даже не человеческий, я думаю. Но зато, да, я могу заработать. Я могу… Ну, сколько у меня есть сил, столько я могу заработать. Я ни от чего не отказываюсь. У меня ритм жизни не изменился с годами, он только всё идет по нарастающей. И я очень боюсь сбавлять обороты, потому что тогда пойдет, так сказать, молва, что «она подустала, и она может отменить что-то». Вот это мне очень страшно. Поэтому я говорю, что по моей вине ничего не должно отменяться.

К. Ларина ― Железное здоровье нужно иметь и железные нервы.

Т. Васильева ― Нервы, здоровья, да. А нервы - это и есть здоровье. Конечно, все болезни у нас от них. Но здоровье… Я не лечусь, я в основном лечу всех. Сама я не лечусь. У меня один способ - «клин клином». Я не пропускаю тренировки. Я приезжаю куда-нибудь на Дальний Восток, я с самолета иду… Это, конечно, безумие, это ненормально. И все правы, кто говорят «ты идиотка». Я согласна с этим - я идиотка. Мне нужно идти и лечь в постель, понимаете, и смотреть в потолок, и ждать, когда же будет шесть часов, чтобы вскочить и побежать на спектакль или еще куда-то. Вот такая у меня какая-то система сложилась.

И потом, я думаю, что… Понимаете, все, что касается сериалов - я даже как-то из этой обоймы выскочила, потому что я не понимаю, что мне давать играть в сериале, кого мне играть. Проклятая всеми, так сказать, академическими мотивами антреприза - она мне дает все, она мне дает все. Я до сих пор играю девушек молодых, которые превращаются в бабушек, в совершенно уже развалин. И я сама выбираю то, что мне нравится. И если продюсер, так сказать, меня берет, то - все, проблема решена.

К. Ларина ― У нас такая индустрия, к сожалению, в отличие от западной, от американской или от европейской… Если говорить о кино и о сериалах, то тут вообще невозможно взрослым женщинам (и мужчинам, кстати) играть нечего, потому что у нас в основном главные-то герои все молодые и глянцевые девочки. История такая-сякая. Они все молодежные. Я не знаю, с чем это связано. Может, потому что считается, что…

Т. Васильева ― Или детективы, вот эти следователи, следователи говорящие, сидящие за столом следователи.

К. Ларина ― А для больших артистов ничего нет.

Т. Васильева ― Нет, ничего нет. Ну, такой период. Зато есть другое. Так же не бывает, чтобы сразу ничего не было.

К. Ларина ― Конечно. Но тут есть свои сложности, как я понимаю, вот в той индустрии, в которой вы работаете - в антрепризе. Здесь обязательно должен быть успех. Здесь рисковать не имеем права, что называется.

Т. Васильева ― Нет.

К. Ларина ― Если у нас нет успеха - значит, все, мы не можем себе позволить ползала, мы не можем себе позволить, чтобы люди уходили. Здесь, наверное, какая-то тоже чуйка у вас с опытом появилась, что нужно, а что не нужно. Как вы это мониторите? Какой сегодня запрос у публики, которая приходит в театр?

Т. Васильева ― Ну, чуйка, мне кажется, как-то у всех должна срабатывать, на что зритель наш сейчас пойдет. Я понимаю, что в театры академические зрители ходят просто по привычке сейчас. Это не потому, что я, так сказать, выступаю против. Я сама хожу в театры, я смотрю спектакли. Иногда я очень мучаюсь там. Вот последний спектакль, который я посмотрела в Вахтанговском, «Царь Эдип» - мне это очень понравилось, очень. И я позавидовала, потому что я понимаю, что… Понимаете, главное действующее лицо этого спектакля… Вы смотрели, нет?

К. Ларина ― Нет. Но я знаю, что это.

Т. Васильева ― Вот там такая труба, которая всех поглощает, под себя подминает, истребляет.

К. Ларина ― Да-да-да.

Т. Васильева ― И это рок, это судьба и так далее. И я думаю: да, вот такую трубу бы нам хорошо бы! Но кто же нам ее сделает? И как же мы ее повезем? Поэтому, конечно, нас можно обвинить в том, что мы играем в тряпках, в каких-то… Три стула, один стул и телефон. Ну, эти времена уже прошли, конечно. Но, с другой стороны, Станиславский же говорил: «Дайте коврик - и мы все сыграем». Поэтому это меня так тоже особенно не напрягает.

К. Ларина ― А литература? Как вы выбираете? Уже есть авторы, которые пишут для вас?

Т. Васильева ― Да, да. Вот сейчас автор написал очень смешную пьесу. На мой взгляд, это безумно смешно. Меня вообще очень трудно рассмешить, хотя и я комическая артистка. Но я анекдотов не понимаю, редко меня можно насмешить. А тут я просто падала и смеялась. Я поняла, что если я смеюсь - значит, это действительно смешно. Вот у нас через месяц премьера, конечно. Это опять нервотрепка и так далее. Времени не хватает и все такое. Я понимаю, что смех не отменялся, что, конечно, должна быть какая-то любовная линия, мелодраматическая такая немножечко, ну, трагикомедия. Скорее всего, да, вот этот жанр, который самый востребованный, да, трагикомедия.

К. Ларина ― То есть не просто поржать, а чтобы были какие-то переживания, да?

Т. Васильева ― Ну да. Даже в комедии положений… Я очень не люблю вот этот жанр, но даже там, если ты нащупаешь вот эту любовную какую-то линию, какую-то историю взаимоотношений, то уже это будет интересно. Я говорю про те спектакли, которые я видела. Я всегда хожу только на то, про что говорят «это нельзя не смотреть». Если я иду случайно, попадаю, меня никто не предупредил, что это необязательно смотреть, то это, конечно, страшная пытка. И я смотрю на людей. Я смотрю - они бы нам такое простили? Никогда. Никогда! Они бы ушли. Они бы стали хлопать стульями. Они бы потребовали деньги обратно - в полном смысле этого слова. Потребовали бы. И были бы правы.

Мы не можем ни на секунду позволить себе, чтобы внимание их чуть-чуть расслабились, или они откинулись на спинку, или они зашуршали бумажкой, шоколадкой, или они бы захотели в туалет. Все, это для нас катастрофа, это крах. Поэтому каждую секунду должно что-то происходить. Не имеем права потерять на полсекунды зрителя. Потом их возвращать надо полчаса.

К. Ларина ― А кто разбор полетов проводит после спектакля обычно? Вы?

Т. Васильева ― Нет-нет, я себе такого не позволяю. Что вы? Боже упаси!

К. Ларина ― Режиссер?

Т. Васильева ― Режиссер, конечно.

К. Ларина ― Но режиссер же не всегда ездит.

Т. Васильева ― Не всегда, не всегда. Нет, мы, конечно, потом обмениваемся: «Ну, как? Ну, что?» Я очень боюсь делать замечания своим партнерам. Я никогда этого не делаю. Хотя бывает, что я бываю на грани каких-то истерических переживаний после спектакля, когда я понимаю, что он не достиг того, чего мог бы. И есть у нас спектакль, например, называется «Он в Аргентине», Петрушевской пьеса. Я очень люблю Петрушевскую.

Т.Васильева: В академические театры зрители сейчас ходят просто по привычке

К. Ларина ― Замечательный, кстати!

Т. Васильева ― Да, я обожаю. Очень хороший спектакль.

К. Ларина ― Я видела этот спектакль во МХАТе по этой пьесе.

Т. Васильева ― Да. Ну, у нас тоже спектакль, мы играем.

К. Ларина ― А кто у вас?

Т. Васильева ― Леся Железняк.

К. Ларина ― Прекрасная актриса.

Т. Васильева ― Да, я ее очень люблю. И мы сыграли с ней так хорошо! Но это на двоих спектакль. Это большой риск для антрепризы, когда два действующих лица - две женщины или двое мужчин. Ну, хотя бы мужчина и женщина. А нас двое женщин. Мы собираем. И это пользуется, конечно, успехом. Ну, сам материал великолепный. Великолепный! Очень тяжелый! Я, конечно, устаю страшно. И партнерша моя устает. Там нельзя свалить ни на кого, на партнера - ну, как-то чуть-чуть передохнешь, пока она там отговорит свое. Нет, там все время идет вот это взаимодействие. И как прийти от полного неприятия к полному соединению и невозможности жить друг без друга.

К. Ларина ― Так, вот всё-таки география огромная, да? И плотность перемещения по карте Родины, и не только - она тоже какая-то невероятная. Вот мне бы хотелось, если это возможно, конечно… Вот по вашим ощущениям, что за люди живут в нашей стране? Как вы их воспринимаете? Это же не то, что мы в телевизоре видим совсем, правда?

Т. Васильева ― Нет ничего общего. Это прежде всего люди… Мы живем здесь в сказке, в Москве. Вот мы все ругаемся безумно: «Эта Москва! Вот все так дорого! И ходить негде! И дышать нечем! И есть нечего!» Ничего подобного. Здесь есть всё на самом деле. Там, куда мы забираемся, ну, в крупных городах Сибири… Я в Сибирь очень люблю ездить. Вот чем дальше ты забираешься и севернее, тем люди… в них столько тепла, столько доброты! Они так тебя ждут! Они так благодарны за то, что мы туда просто приехали! Ну, казалось бы - ну, приехали. Ну, походите туда-сюда - и все, успех обеспечен. Но мы же так не работаем, естественно. И просто они встают по команде, огромные залы двухтысячные встают как один. И когда ты смотришь на этих людей, думаешь: «Господи…» Да еще цветы несут. И я понимаю, что они тратят деньги приличные на эти билеты (у нас же дорогие билеты). И цветы еще несут. Мы уходим просто в клумбарии каком-то.

Не знаю, и за границей мы были на спектаклях - ничего подобного. Чем люди лучше живут, тем они скупее, тем они требовательнее. Непонятно, чего они хотят. Например, Москва такая. Мы в Москве очень редко играем премьеры, потому что ты обречен на провал с премьерой.

К. Ларина ― Да вы что? Да?

Т. Васильева ― Ну, на моей памяти - да. Здесь можно сыграть спектакль раз на двадцатый, на тридцатый, новый спектакль. А так лучше прятать его куда-то, вот поехать в Сибирь и там его накатать или на Север куда-нибудь.

К. Ларина ― А чем вы это объясняете?

Т. Васильева ― Ну, потому что…

К. Ларина ― Что за общество здесь такое?

Т. Васильева ― Общество, да… Общество уникальное, конечно. Само не знает, чего оно хочет. Очень чванливое. Может, Москва всегда такая была, я не знаю, потому что Питер совершенно другой. В Питер можно везти премьеру. Они намного добрее. Они сразу расставляют все акценты. И мы знаем, где и когда будет реакция, что правильно мы сделали и что неправильно. Это лакмус - Питер. Питер, Екатеринбург, Нижний Новгород, Новосибирск, еще ряд городов…

К. Ларина ― Екатеринбург.

Т. Васильева ― Екатеринбург, да-да-да. Вот туда можно ехать, ничего не опасаясь.

К. Ларина ― А есть такое понятие для вас, вы понимаете, что это, видели такое - депрессивный город?

Т. Васильева ― Ну, конечно, конечно, да, есть такие города. Я просто не хочу обижать никого.

К. Ларина ― А мы не будем называть. А в чем это выражается?

Т. Васильева ― Выражается именно в этом слове - именно в депрессии. Я же не могу поверить в то, что люди пришли, их туда волоком притащили, в театр. Ведь нет же. Они пришли, они же хотели что-то получить от нас. Но такое полное ощущение, что мы так ничего им и не дали. Вот какие они пришли - такие и уходят. Очень трудно пробиваться, очень трудно. Вот мы сейчас были в Челябинске, еще один город. В Челябинске просто мы не успели еще выйти… Это, конечно, тоже не очень правильно, наверное, вот такая безумная любовь и желание…

К. Ларина ― Ожидание.

Т. Васильева ― Ожидание, да, и желание увидеть. Достаточно самой малости для того, чтобы люди были настолько счастливы. А рядом город, 200 километров - полное какое-то… Я даже не понимаю. Я говорю: «Ребята, там есть зрители или нет?» Обычно шум идет какой-то из-за занавески. А там ничего! Люди сидят и молчат.

К. Ларина ― Молчат.

Т. Васильева ― Потихонечку сидят. Ну, я не знаю, от чего это зависит. Может быть, от климата.

К. Ларина ― А театры там есть?

Т. Васильева ― И театры есть, да. Я всегда приезжаю и спрашиваю: «В ваш театр ходят?» - «Да, всегда полные залы, - они говорят, - всегда». Ну и потом, конечно, у нас очень много разъезжающих. Когда мы приезжаем, там афиша на афише висит, там не успевают вешать афиши новые. И все антрепризы - мечутся, мечутся, мечутся…

К. Ларина ― А конкуренция есть?

Т. Васильева ― Ну, есть, конечно, конечно. Я лично ее не ощущаю. Вот говорят, что нехорошо, чтобы тебя было много, что вот много названий у тебя, «это нехорошо, надо сокращаться». Но если он продается, если я вижу перед собой полный зал, то зачем мне сокращаться? Я не понимаю. Я не хочу сокращаться. Я хочу…

К. Ларина ― Размножаться.

Т. Васильева ― Да.

К. Ларина ― Ну, тут еще, конечно, традиционный… Я опять возвращаюсь к Москве. Меня, конечно, это удивило. Может быть, дело в таком традиционном, несколько высокомерном отношении к этому виду театра, к этому способу театра, как антреприза? Как бы изначально оно сложилось у такой публики, которая фанат театральных событий в стационарных театрах, и считает, что это такой второй сорт. Нет такого? Это сохранилось?

Т. Васильева ― Нет, просто… Я так думаю, что в стационарный театр ходят не только на актеров, а ходят еще на спектакль, на режиссера. Наших режиссеров, как правило, не знают, хотя есть очень неплохие режиссёры, я их знаю, с которыми я работаю. Там ты понимаешь, что это Туминас или… Еще один. Как его фамилия? Все забываю. Очень сложная. В Маяковке который…

К. Ларина ― Карбаускис.

Т. Васильева ― Карбаускис. Знают режиссеров. Идут на постановку, не на артистов. У нас идут в основном на актеров.

К. Ларина ― На актеров.

Т. Васильева ― Да. И они не знают, на что они идут. Поэтому нам еще и по этому вопросу надо задумываться серьёзно, понимаете, чтобы не разочаровать очередным своим опусом.

К. Ларина ― Ну а как ваше отношение к артистам, которые остались работать в стационарных театрах и не достигли ничего?

Т. Васильева ― Сочувствие.

К. Ларина ― Вот скажите, вам жалко их?

Т. Васильева ― Мне очень жалко! Мне жалко просто до какого-то личного такого переживания. Среди них есть мои подруги, с которыми мы начинали вместе. И начинали, так примерно ноздря в ноздрю шли. И сейчас они доживают свой век там, просто доживают. Я только молю Бога, чтобы они дожили там, в общем-то, так сказать, до последнего пути.

К. Ларина ― Это страшная же, какая-то несложившаяся жизнь! Такое угасание, человеческое прежде всего.

Т. Васильева ― Да, да, да. И люди с этим смирились, и им так страшно. И я слышу всегда одну и ту же фразу: «Я не могу без сцены. Я умру без театра». А что ты получаешь в театре? Что ты ему можешь дать уже, с другой стороны, тоже? Потому что люди растренированые, они толстые, они плохо двигаются, они плохо разговаривают. Если уж так ты себя настраиваешь, то, так сказать, ты еще можешь на что-то в театре - значит, как-то блюди себя, приведи себя в какую-то форму.

К. Ларина ― Татьяна Васильева дает советы своим молодым коллегам. А мы слушаем новости.

К. Ларина ― Возвращаемся в программу. Напомню, что сегодня наша гостья - актриса Татьяна Васильева. Я напомню ещё раз номер SMS для наших слушателей +7 985 970-45-45.

И по традиции, хочу предложить вам увлекательное задание на вторую часть нашей программы. Когда у нас в гостях большие артисты, мы предлагаем нашим слушателям предложить роли актерам. И вот, товарищи, сегодня, напомню, Татьяна Васильева - вот та самая, которую вы прекрасно знаете и видите. Вот та Таня, которая сегодня спросила бы вас: «А что бы вы мне предложили сыграть?» Друзья мои, пожалуйста, присылайте ваши предложения. Тем более чтобы мы только что сказали, что играть нечего, что ролей практически нет, в кино и сериалах уж точно. Давайте предложите роли для Татьяны Васильевой, милости просим. Никак вас не ограничиваем. Это могут быть исторические личности, это может быть любая героиня каких-то высоких драм или комедий из мирового репертуара, из советского, из сегодняшнего - ради бога.

Там уже есть первая роль, которую, не зная об этом задании, прислал наш слушатель. Это «Визит старой дамы». Я тоже подумала, что это надо… Никогда и нигде не пробовали это сыграть?

Т. Васильева ― Не пробовала. Мне предлагали несколько раз, но что-то как-то мне не хочется.

К. Ларина ― Не понравилась пьеса, да?

Т.Васильева: Не имеем права потерять на полсекунды зрителя. Потом их возвращать надо полчаса

Т. Васильева ― Не понравилась. Что-то такое там есть не мое. Не прорвусь я сквозь это все.

К. Ларина ― Ну, посмотрим, что предложит наша аудитория, насколько они вас чувствуют как актрису сегодня.

А среди вопросов, например, есть такой вопрос: «Научите, как выбирать хороший спектакль. Билеты очень дорогие. На критиков надежды никакой. Иногда приходишь и хочется бежать. Что делать? Как выбрать спектакль?» - спрашивает Ирина.

Т. Васильева ― Ой, Ирина, если бы знать, если бы знать… Ну, вам сказать? Видите ли, поскольку… Это речь идет сейчас про антрепризу? Ну, я работаю у Райхельгауза, это театр настоящий, все. Идите, значит, на актеров. Рискуйте хотя бы в одном. Вы, по крайней мере, увидите актера, которого вы знаете и, наверное, любите. Я не могу сказать. Очень много, конечно, сомнительных пьес, особенно современных. И очень трудно найти хорошую современную пьесу. Поэтому мы очень часто переписываем пьесы современные на наш лад с нашими именами и так далее. Большая проблема - здесь огромная-огромная пропасть возникла. Нет хороших пьес современных. Нет. И если они есть, то до половины, а со второй половины ее нет. И обязательно она без финала. И мы сидим и полмесяца придумываем финал еще сами. Так что мы сами еще и пишем эти пьесы. Так что идите на актеров пока что.

К. Ларина ― Еще один вопрос… А, кстати, хороший вопрос, я его хотела задавать вам сама. Есть известная поговорка, что актер говорит: «Своего короля Лира я могу сыграть где угодно, в любой роли». Вот расскажите, пожалуйста, о вашем репертуаре, о своих ролях.

Т. Васильева ― Замечательно. Это мое мнение тоже. Совсем необязательно играть Дездемону или Джульетту, или шекспировских каких-то женщин. Совсем необязательно. Это все можно сыграть в любой пьесе, в любой, в любом материале. И собственно лично что я и делаю. Даже в чистом виде какая-то классическая история мне была бы очень скучна, потому что там мало что можно внести. Ну, режиссерски, наверное, можно, но актерски очень как-то это все сковывает, классика. Ну, кроме Чехова.

К. Ларина ― Из тех работ, которые вы сейчас играете, вот та, которая вам наиболее дорога, которую вы сами придумали от начала до конца и вложили в нее все?

Т. Васильева ― Вот я говорю, предположим, про «Он в Аргентине». Я люблю очень этот спектакль с Лесей Железняк по Петрушевской. Я любила «Вишневый сад». Сейчас нет у меня этого спектакля, но мне уже потихонечку начинают предлагать.

К. Ларина ― Опять?

Т. Васильева ― Да, сделать этот спектакль. И я, естественно, соглашусь, «Вишневый сад». Ну и последний, как всегда, тебе самый близкий спектакль и роль та, что ты сейчас репетируешь. То, что я сейчас репетирую. Даже не могу сказать, как это будет называться. Ну, пока такое условное название - «День сюрпризов». 17-го числа мы будем играть, 17 августа. Это такая очень смешная и лирическая история. И у меня очень хорошие партнеры.

К. Ларина ― Вот про партнеров тоже… Я знаю, что много работали с Валерой Гаркалиным. Сейчас продолжаете это сотрудничество?

Т. Васильева ― Нет, сейчас пока нет.

К. Ларина ― Нет?

Т. Васильева ― Нет.

К. Ларина ― Абсолютно был такой удивительный дуэт.

Т. Васильева ― Да, долго, долго… Мы 20 лет с Валерой работали просто каждый день.

К. Ларина ― А сейчас, я смотрю, Стас Садальский с вами часто, да?

Т. Васильева ― Да, у нас с ним…

К. Ларина ― Он же очень неудобный такой артист, такой стихийный.

Т. Васильева ― Да. Зато он обладает неким… Как я ему говорю: «Ты - шаман». Какой-то есть в нем магнетизм, который не может людей оставлять к нему безразличным. Он сразу берёт зал. Он, бывает, говорит все, что хочет, то, чего в пьесе даже нет. Но с ним нужно быть очень внимательным. Нужно понимать, что этот человек тебе говорит, и, так сказать, вступать в диалог, слыша его обязательно. И его очень любит публика, очень. И я его очень люблю как партнера. Он непредсказуемый, он скандалист. Зато все цеха работают просто настолько слажено, как на параде. У нас все всегда работает, и свет, потому что перед этим обязательно есть страшный скандал и истерика. Даже если все работает, но будет работать ещё лучше. Это великолепное качество у него. Ему небезразлично, как дверь стоит, почему там щелочка, почему оттуда свет торчит. Его все беспокоит. И он, конечно, грандиозный партнер. И он очень хороший драматический актер. Про это мало кто знает. Может быть, только я. Очень хороший.

И это актер, чьи глаза я стремлюсь привлечь к себе, потому что большинства партнеров я пугаюсь. Наоборот, бывает так, знаете, что играешь сама с собой. Рядом стоит человек, но и ты ему не нужен, и он тебе не нужен. И это большое наказание. А Стас - нет. Да, мы сейчас с ним играем несколько спектаклей. И один спектакль у нас давно идет, называется «Голая правда». Мы играем про себя, каждый свою историю. И потом соединяемся в два маленьких спектакля. Это очень интересная история. Я не думаю, что есть еще такой опыт у кого-то. Это не выдумка, это все про нас, из нашей жизни. И все это сделано нами. Пьесы такой нет вообще, нет такой пьесы «Голая правда».

К. Ларина ― То есть вы сами все придумали, да?

Т. Васильева ― Да.

К. Ларина ― Такая импровизация, да?

К. Ларина ― Абсолютная импровизация, абсолютная, да. Ну, мы там и поем, и про себя рассказываем: он - про свою жизнь, я - про свою. Это всем интересно, ну, поскольку мы очень откровенные люди. То есть там у нас нет предела нашим откровениям. И я понимаю, что, во-первых, люди уже многое очень знают. Ну, что я буду сейчас рассказывать историю не своей жизни? Конечно, им нужны подтверждения с нашей стороны. И мы им это даем. И чаще всего мы рассказываем о себе какие-то… ну, не то чтобы неприглядные, но такие вещи спорные, из-за которых мы до сих пор переживаем: про театр, как ему было в театре, как мне было в театре, почему мы не в театре - вот все, что волнует, мне кажется, людей, которые этим интересуются. Как выяснилось, этим очень многие интересуются - актерством.

К. Ларина ― А вот эта откровенность, эта «Голая правда» - я так понимаю, что это какой-то некий ваш манифест, что ли. Потому что я вижу, что вы абсолютно открыты, не скрываете ничего - ни возраста, ни каких-то личных проблем. Кого-то это раздражает ужасно, что это превращается уже в какой-то такой бесконечный караван историй, да? Но я подумала, думаю: зачем она это делает? - посмотрев очередную какую-то передачу. А потом подумала: наверное, всё-таки в этом есть правильный ход, что вас невозможно скомпрометировать. Невозможно.

Т. Васильева ― Знаете, почему? Потому что… Я бы назвала это другим словом, очень таким для меня привычным и уже не обидным - что я неумная.

К. Ларина ― Ну ладно!

Т. Васильева ― Ну, так мягко выражаясь. Да-да-да. Потому что я не могу придумывать… Понимаете, как только меня заводят на какую-то историю, я тут же начинаю…

К. Ларина ― Все рассказывать.

Т. Васильева ― Все лепить сразу, всю свою историю, как будто меня кто-то просил об этом. Мне просто задали вопрос. Я же могла рассказать другую историю. Во-первых, я собьюсь сразу, я начну сама себя… Я не умею врать, так сказать, и поэтому вся моя беда именно в этом. Все мои откровения связаны только с тем, что у меня не получается придумать что-то про себя. И я понимаю людей, которым это не нравится. Зачем это надо? Зачем вот так вот все выкладывать? А с другой стороны, если мне задан такой вопрос, то что - я тогда скажу: «Я не буду отвечать на этот вопрос»? Вот так или как? Я не знаю, как надо. Я не знаю. А мне не интересны люди, которые все сглаживают, ни о чем не рассказывают.

К. Ларина ― А дети не говорят вам: «Мама, зачем ты все рассказываешь?»

Т. Васильева ― Говорят. Конечно, говорят. Конечно, конечно. Перед детьми, конечно, я… Вот я говорю - у меня нет каких-то сдерживающих центров. Я не знаю, что это такое, как называется такая черта дурацкая в характере. И когда я иду куда-то, мне дают указания мои дети: «Про меня можно ничего не говорить». «И про меня, мама, тоже, пожалуйста, не надо больше. Ладно? Спасибо, мама, спасибо». И я отправляюсь и только думаю… Вот мне бы только уследить этот момент, когда это зададут мне. И тут я же перекинусь на что-нибудь другое - на себя в основном. Ну, что делать?

К. Ларина ― Вы довольны собой как матерью? Хорошее воспитание?

Т. Васильева ― Нет. Конечно нет.

К. Ларина ― Нет?

Т. Васильева ― Нет, нет. Я не довольна, потому что… Ну, опять же сейчас начнутся откровения.

К. Ларина ― Вы так их оберегали, я помню, когда они еще были маленькие, когда было последнее уже расставание с последним мужем.

Т. Васильева ― Да.

К. Ларина ― И я помню, что вы очень переживали, как-то очень хотелось их закрыть от всего, вот спасти их от одиночества, от этих взрослых проблем. А вот уже они выросли, уже у самих дети.

Т. Васильева ― Да, выросли. Да, да, да. Ну, я продолжаю опекать, продолжаю говорить. Мне кажется, я даже говорю иногда: «Вы меня не слушайте и не поступайте так, как я вам говорю сейчас и советую. Не слушайте меня. Вы взрослые. Это ваша жизнь». Но я все равно должна сказать. Поэтому я все равно говорю, вот так в дверь кричу, в щелочку: «Чтобы это не забыли, и это не сделали. И чтобы не горбились. И чтобы не курили». Ну, что с этим можно сделать? Наверное, это материнское что-то.

К. Ларина ― Ну а как же. Получается в чем тогда недовольство собой? Прекрасных детей воспитали, хорошие люди. Вложили все что могли в них.

Т. Васильева ― Я думаю, что люди хорошие, но… Как сказать? Понимаете, я им наношу еще огромный вред тем, что я за них так пекусь и так за них беспокоюсь. И за ними идет следом молва: «Ну, это же ее сын. Ну, она его толкает везде». Я его не толкаю. Мне продюсеры звонят и говорят: «Филиппа можно?» Я говорю: «Конечно. Конечно, берите его». Ну и потом начинается это все: «Она его тащит». Ну и еще несколько людей прикладывают к этому усилия. И тут я понимаю, что я бессильна совершенно и мне надо отойти в сторону. Значит - они должны идти своей дорогой, своим путем. Получается, что я только врежу тем, что я существую рядом, тем, что у меня есть работа, и много ее очень. И я живу так, как я мечтала, наверное, как я должна жить. Но они, наверное, должны жить иначе. Я не знаю. Не знаю…

Я ничем не могу им помочь. Понимаете, я не обзавелась связями. Я не могу никому позвонить. Я могу только позвонить и сказать: «Ой, вы знаете…» За кого-то просить. За кого-то у меня классно получается! Этот человек будет в таком шоколаде! А если я позвоню и скажу «знаете, я его племянница» или «я его сестра», или «я его бабушка», - тут же будет экстра-класс, люкс-класс палата, капельница! Все тут же принесут. И все, и на руках будут носить этого пациента.

Т.Васильева: Я очень боюсь делать замечания своим партнерам. Я никогда этого не делаю

К. Ларина ― А за своих?

Т. Васильева ― Нет. За своих - нет. Нет, не получается. Или за режиссеров я прошу - и у режиссеров сразу такая судьба! Я такая фартовая для других!

К. Ларина ― Обращайтесь, господа, если что.

Т. Васильева ― Да, режиссеры, сюда. Но, к сожалению, не делай добра - не получишь зла. Не надо делать, когда тебя не просят. Вот я пришла к этому выводу. Не надо. Вот то же самое - даже милостыню подать не надо, если к тебе не подойдут и не скажут: «Дайте, пожалуйста, денег». Вот тогда дай. А пока не просят - не давай. Не надо, потому что…

Вот у меня около моего окна сидела женщина целый год… не сидела, а лежала, всю зиму она прозимовала на скамейке. На скамейке зиму! Укрывалась, в коробках каких-то она спала, а днем раскрывалась. И я смотрела: эта женщина у кого-то стрельнет сигарету, она в очочках, просто чистая учительница. Она сидела. Я стою с чашкой кофе у окна и думаю: «Так, она сидит там. Я стою в тепле с чашкой кофе. И кто я после этого?» Я беру свое дорогущее пальто. Я так думаю: «Нет, я даже выбирать не буду! Я возьму вот это, самое лучшее свое пальто». Теплое - печка! Откуда-то привезла.

Бегу к ней, прямо в халате бегу к ней зимой и говорю: «Здрасте. Возьмите, пожалуйста, пальто, вы мерзнете». Она сказала: «Ой, спасибо большое, спасибо. Положите туда». Я говорю: «Вот деньги возьмите». - «Нет, это много. Столько я не возьму». Я там дала… Не помню. 5 тысяч хотела ей дать. Она: «Столько не возьму». Я говорю: «А сколько возьмете?» - «Ну, тысячу возьму». Тысячу дала.

И что вы думаете? Я слежу за ней. Она не прикоснулась к этому пальто. Через некоторое время я возвращаюсь с репетиции - она сидит опять в том же самом виде, в котором она сидела, без этого пальто. Она его куда-то, там, наверное…

К. Ларина ― Продала?

Т. Васильева ― Ну, продала, конечно. Конечно, продала. Понимаете? Вот это мне досадно было.

К. Ларина ― А вы что-нибудь ей сказали?

Т. Васильева ― Нет, нет. Ну, зачем я буду ставить ее в такое положение? Она скажет: «Я отнесла его куда-нибудь», - и так далее. Она мне соврет. Зачем? Вот я такая. Понимаете, я лезу куда не надо. Сиди ты спокойно! Сиди. Вот дали тебе роль - иди и учи ее!

К. Ларина ― Неблагодарностей много в жизни, да?

Т. Васильева ― Да, да, да. Ну, все пословицы - там все сказано.

К. Ларина ― Ну, в конце концов, это ваша судьба и ваша карма. Понимаете?

Т. Васильева ― Да, да.

К. Ларина ― Надо думать об этом. Эти вещи, такие поступки надо делать для себя, в конце концов.

Т. Васильева ― Конечно, конечно.

К. Ларина ― И не жалеть ни о чем.

Т. Васильева ― Мне просто обидно, что она продолжала мерзнуть, а я стояла с чашкой кофе, и мне было ее жалко опять.

К. Ларина ― Так, роли-то будем выбирать, Таня?

Т. Васильева ― Да, конечно, давайте. Я готова.

К. Ларина ― Значит, так, что у нас тут есть? Ну, во-первых, огромное количество каких-то цариц: Екатерина Первая, Екатерина Вторая, боярыня Морозова…

Т. Васильева ― Ой, я бы с удовольствием! Я бы это хотела. Никто не предлагает.

Т. Васильева ― Кабаниха? Тоже хорошая роль.

К. Ларина ― Ничего, да-да. «Танечка любимая, восхищаемся! Бог дает энергию по вашему запросу. Поэтому дерзайте! Все в ваших руках», - пишет вам Светлана.

Т. Васильева ― Ой, спасибо, спасибо большое.

Т. Васильева ― Шекспир был, по-моему…

К. Ларина ― У этого… у Петера Штайна.

Т. Васильева ― У Штайна, да… Нет, это не Шекспир был. Это была «Орестея».

К. Ларина ― «Орестея».

Т. Васильева ― Да. Извиняюсь.

К. Ларина ― А Шекспир был?

Т. Васильева ― Шекспира не было, нет.

К. Ларина ― «Кто для вас критик в работе?»

Т. Васильева ― Я.

К. Ларина ― Первый критик и самый главный?

Т. Васильева ― Самый тяжелый, самый депрессивный, самый убийственный.

К. Ларина ― Да, да, да. Так, дальше поехали. Мама Кураж.

Т. Васильева ― Ну да. Ну, это так… Если сделать мюзикл, то - да.

К. Ларина ― Филомена.

Т. Васильева ― Филомена?

К. Ларина ― Кстати, хорошая роль.

Т. Васильева ― Хорошая, очень хорошая, очень.

Т. Васильева ― Ой, нет, нет! Не люблю я вот это старичье все, трясти старичьем. Нет, не готова еще. Подождите.

К. Ларина ― «Женитьба».

Т. Васильева ― «Женитьбу» бы хорошо.

К. Ларина ― Опять Екатерина. Элиза, «Пигмалион». Роль Сары Бернар. Пьесы Чехова. Я тоже вот за Чехова голосую. И вот Татьяна не случайно вспомнила про «Вишневый сад». Это, конечно… Я не устаю это повторять, каждый раз Тане признаюсь в этом смысле в очередной раз в любви, потому что для меня это лучшая Раневская вообще всех времен и народов, которую я видела. И спектакль, который тогда поставил…

Т. Васильева ― Трушкин.

К. Ларина ― Леня Трушкин. Это было невероятное событие!

Т. Васильева ― Правда.

К. Ларина ― И сколько столько с тех пор уже было «Вишневых садов»… Нет! Вот здесь что-то сработало невероятное.

Т. Васильева ― Ну, сейчас я бы еще круче сыграла.

К. Ларина ― А он не хочет повторить?

Т. Васильева ― Нет-нет-нет.

К. Ларина ― Как бы новую редакцию сделать.

Т. Васильева ― Нет-нет-нет.

К. Ларина ― Нет?

Т. Васильева ― Нет-нет-нет, он вообще не хочет меня знать.

К. Ларина ― «Татьяна, вам можно играть все, что хотите. Вы в каждой роли королева!» - пишет нам Анна. «А в какой роли вы играете саму себя?» Ну, я думаю, что это как раз «Голая правда», о чем Таня уже рассказала.

Т. Васильева ― Да, «Голая правда». Да и во всех ролях есть, конечно же. Это такое взаимообразное действие.

К. Ларина ― «Дорогая Татьяна, получила огромное удовольствие от вашей работы в пьесе Петрушевской. Совершенно неожиданно для вас роль. Спасибо вам преогромное! Галина, город Железнодорожный».

Т. Васильева ― Ой, великолепно! Спасибо вам, Галина.

К. Ларина ― «Искренность - это такая редкость в нашей стране. Спасибо вам за это, Татьяна», - пишет вам Юрий из Санкт-Петербурга. Мария Стюарт, Васса Железнова, Огудалова… Ну, все - мамы. «Последняя жертва». Островского очень много предлагают. Это вообще ваш автор?

Т. Васильева ― Островский? Я только в Школе-студии играла Островского, «Горячее сердце».

К. Ларина ― Кажется, совсем, мне кажется, как-то… Сейчас смотрю - в этом платочке что-то есть, какая-нибудь сваха.

Т. Васильева ― Еще чуть-чуть подождите, наберу.

К. Ларина ― Так, Медея. «Странная миссис Сэвидж». Ну, послушайте, товарищи! Ну, вообще! Что вы в самом деле? «Пеппи Длинныйчулок» уже был, Катя! Вы, наверное, тогда еще не родились, когда был «Пеппи Длинныйчулок». Этот был спектакль, да?

Т. Васильева ― Это было очень давно.

К. Ларина ― Вы играли, да-да-да. Ну и многие здесь вспоминают, конечно, всякие ваши комедийные роли во всех и «Дуэньях», и прочее, и прочее. И спрашивают про кино. Есть ли сегодня кино в вашей жизни? И если есть, то где оно?

Т. Васильева ― Ну, по большому счету, нет конечно. Нет. Даже и не буду называть то, что я сейчас делаю в кино. Ну, это не кино, это тоже сериалы. Даже не хочу говорить. Ну, не время, не время. Надо или перетерпеть, или как-то вообще забыть.

К. Ларина ― Ну, еще один вопрос вам задают (я тоже присоединяюсь к нему): «Ваше отношение к современному искусству и к современной режиссуре?» Интересует ли вас это? Или, может быть, вас что-то смущает, беспокоит? Вот как актриса вы бы хотели работать в таких спектаклях, которые ставят наши молодые… ну, уже как бы не слишком молодые, а среднего поколения режиссеры радикальных направлений?

Т.Васильева: Мы в Москве очень редко играем премьеры, потому что ты обречен на провал с премьерой

Т. Васильева ― Ну, мне было бы интересно, конечно.

К. Ларина ― Интересно?

Т. Васильева ― Было бы интересно, да. Ну, по крайней мере, там актеры очень защищены режиссером, формой. И опять же я говорю про Вахтанговский театр. Я этим актерам завидую. Но я завидую им с точки зрения, что каждую секунду они чем-то заняты, что режиссер за них все продумал, они не болтаются там просто так, просто на коврике.

К. Ларина ― И жесткий рисунок. А это не ограничивает артистов в свободе?

Т. Васильева ― Нет-нет, наоборот, наоборот. Если так разведен так классно спектакль, если ты его еще наполнишь своими нервами и прочувствуешь это все, если это не останется голой формой, то это, конечно, грандиозно будет. Ну, мне с такими режиссерами… Единственный кто был? Петр Фоменко в моей жизни, Плучек… Вот и все, пожалуй.

К. Ларина ― Ну, если бы вас позвали на роль в какой-нибудь театр с колоннами, я имею в виду - на конкретную работу как приглашенную артистку, не знаю, к тому же Кириллу Серебренникову или Константину Богомолову, или к Туминасу, вы бы согласились?

Т. Васильева ― Мне было бы интересно, да.

К. Ларина ― Да?

Т. Васильева ― Конечно. Я бы согласилась. Мне было бы интересно.

К. Ларина ― Потому что сегодня же, видите, такое раздражение в обществе против таких спектаклей не очень понятных по жанру. Вы же видите, как без конца оскорбляются и доносы пишут на спектакли. Чем вы объясните такое отторжение общества от этого?

Т. Васильева ― Мне кажется, что это чисто московская история.

К. Ларина ― Всё-таки?

Т. Васильева ― Мне так кажется. Я к этому возвращаюсь. Много зла здесь. Много зла. И легче же ведь так среагировать, легче начать все это хаять, ругать, еще даже не видя: «Я не пойду! Я его знаю», - и так далее. И это такая энергия нехорошая, которая тут же… Идет отток людей, потому что… Почему-то людям приятнее, когда кого-то ругают, чем когда кого-то хвалят, когда кем-то восхищаются. Мне кажется, раньше как-то подобрее все было, ну, в мои годы, когда я была актрисой. Я не знала даже, что про меня говорят. Я только знала, что вот у меня эта роль, эта роль, и все. А оказывается - там были какие-то свои истории, но я этого не знала. А теперь мы все знаем, что про нас говорят. Открыть вот этот ящик - и все там, мало не покажется. И что? И что, зарыться и больше не выходить на сцену? Ну, у меня-то нет этого ящика, я ничего не знаю.

К. Ларина ― Ну, как? У вас Instagram есть. Привет! Я видела

Т. Васильева ― Да, у меня есть.

К. Ларина ― Вы там в купальнике и пилите дрова.

Т. Васильева ― Я в купальнике пилила дрова. Ну, это как бы не моя инициатива.

К. Ларина ― То есть это «все для победы»?

Т. Васильева ― Да-да-да.

К. Ларина ― «Все для фронта, все для победы».

Т. Васильева ― Да. Поэтому не знаю… Все всегда новое начинают отрицать, отвергать, ругать. А что-то оттуда почерпнуть полезное - как-то мы этим не занимаемся совсем. Проще закрыть, обвинить, посадить.

К. Ларина ― Ну, слава богу, что еще на сцене у вас нет ленты SMS. Вот это было бы классно, если бы актер выходил на сцену, и был бы огромный монитор, на который зрители могли бы в эту же секунду все, что они думают.

Т. Васильева ― Да.

К. Ларина ― Вот это было бы…

Т. Васильева ― Тогда конец. Это все. Занавес

К. Ларина ― Ну что же, занавес! На этом мы завершаем сегодняшнюю передачу. Спасибо большое Татьяне Васильевой за разговор, за откровенность.

Т. Васильева ― Спасибо, спасибо.

К. Ларина ― Спасибо, Таня.

Т. Васильева ― Спасибо, Ксения.

Министр образования и науки РФ Ольга Васильева в беседе с корреспондентом «Известий» Александрой Красногородской рассказала о базовых основах образования, передаче школ регионам и человеческих ценностях. Материал опубликован 2 августа на сайте газеты «Известия».

Сдавать ЕГЭ даже под камерами - проще, чем 6–7 экзаменов по старинке, астрономия снова возвращается в курс школьной программы, в ближайшее время в России появится 55 тыс. новых учебных мест, а школы из муниципального подчинения переходят в региональное. Об этом в интервью «Известиям» рассказала министр образования и науки РФ Ольга Васильева.

Ольга Юрьевна, 19 августа исполнится год с момента вашего назначения на пост министра образования и науки РФ. Что вы могли бы отметить как достижения и, наоборот, что решить пока не удалось?

Год был очень сложным и интересным. Удалось разобраться в том, что было, и понять, куда двигаться дальше. Например, Федеральные государственные образовательные стандарты (ФГОС) 2004 года были очень расплывчатыми, в них не хватало самого главного - содержания образования. Поэтому ключевой задачей стало наполнение стандартов базовыми основами образования.

Они отличаются от прежних тем, что в них прописано содержание. Хочу отметить, что 24 июля министерство завершило двухнедельное общественное обсуждение проектов новых стандартов. Мы увидели большой интерес со стороны экспертного сообщества и понимание необходимости изменений. Пользователи могли посмотреть по каждому предмету, какое базовое содержание ребенок должен знать в каждом классе с первого по девятый. К дискуссии подключились более 7 тыс. человек, практически все отзывы носили позитивный характер, и мы получили почти 200 конкретных предложений. Сейчас эти предложения детально прорабатываются, после чего проекты будут переданы на антикоррупционную экспертизу. Это важно и для учителей, и для родителей, и для самого ребенка.

Если мы создаем единое образовательное пространство, то должны создать концептуальное видение, стандарты, на основании которых пишем учебники. 1423 учебника в федеральном перечне - это немыслимо много. Много дискуссий было по поводу историко-культурного стандарта, тем не менее наши ребята идут в этом году учиться по учебникам, написанным на базе историко-культурного стандарта. Подчеркиваю, что речь идет о двух или трех линейках учебников, среди которых обязательно должны быть базовый и углубленный учебники.

Вот основные задачи в школьном образовании, которые стояли передо мной в первый год.

- Есть задачи, которые хотелось решить, но пока не удалось?

Будучи человеком эмоциональным, я все-таки пытаюсь трезво оценивать то, что делаю. Конечно, не всё получается. Оппонентов у меня достаточно, я всегда приглашаю их к диалогу. Если вы считаете, что что-то плохо, приходите и докажите, объясните, вместе сделаем лучше.

Моя важнейшая забота - педагогическое образование, подготовка учителей, иначе мы не сможем решить всех задач. Здесь не будет революций - я только за эволюционный путь. Всё новое - хорошо забытое старое, но в новых технологических реалиях.

Это и вопросы подготовки предметной аттестации учителей. У нас есть прекрасная идея, которая очень скоро претворится в жизнь - национальная система учительского роста. Речь идет прежде всего о выстраивании системы повышения качества преподавания и подготовки учительского корпуса.

Поручение разработать систему учительского роста президент России Владимир Путин дал по итогам заседания Государственного совета по вопросам совершенствования системы общего образования, состоявшегося 23 декабря 2015 года.

В частности, необходимо сформировать национальную систему учительского роста, которая определит уровни владения профессиональными компетенциями педагогических работников, подтверждаемые результатами аттестации. Предполагается и учет мнения выпускников общеобразовательных организаций, но не ранее чем через четыре года после окончания ими обучения в таких организациях.

Задач впереди больше, чем удалось сделать.

В ваш адрес звучат критические высказывания относительно переподчинения школ регионам. Оппоненты говорят, что в таком случае у муниципалитетов не будет мотивации привлекать дополнительные средства в учреждения.

У нас уже есть два региона, которые работают по такой схеме, - Москва и Самарская область. В этом вопросе сами за себя говорят цифры.

Например, в Самарской области изменения позволили сократить долю расходов на содержание органов управления образованием. С 8,2% до 3,1% от бюджета отрасли. И такой примечательный показатель: за последние шесть лет в конкурсе «Учитель года России» три победителя и один абсолютный победитель - представители Самарской области.

Москва по итогам 2016 года заняла шестое место в международном рейтинге образовательных систем PISA, который считается крупнейшим международным исследованием качества образования. Эта система оценивает грамотность учащихся школ в возрасте 15 лет в чтении, математике и естественных науках.

Плюс регионального подчинения в том, что содержательная часть выстраивается жестче и четче, и финансовая сторона становится более прозрачной. Я вижу много преимуществ передачи школ регионам. Когда мои оппоненты говорят, что будет плохо, я приглашаю к дискуссии.

- Можно ли назвать успешной программу укрупнения образовательных учреждений?

Всё индивидуально. В Москве, например, укрупнение в подавляющем большинстве случаев абсолютно обосновано. Это оптимизация управления, количество управленцев от образования сократилось на 3%, зарплата учителей поднялась, качество образования стало выше. Но мы не можем так сделать в каждом регионе. В Псковской области, например, есть школа на острове, где три ученика. Ни о каком укрупнении там речи быть не может. Ближайшая школа находится на слишком большом расстоянии, мы не можем возить детей так далеко.

- Можно подвести итоги ЕГЭ этого года? И какие изменения планируется ввести в ближайшее время?

Результаты ЕГЭ в этом году лучше, чем в предыдущем. И это заслуга Рособрнадзора. За четыре года поменялось восприятие экзамена, пришло осознание, что это государственная итоговая аттестация, а не натаскивание на сдачу теста.

В этом году ЕГЭ сдавали 703 тыс. человек, из них 617 тыс. - это выпускники 2017 года. Нарушений зафиксировано в полтора раза меньше, чем в прошлом году. Особенно отрадно для меня то, что в этом году практически в два раза больше ребят в сравнении с прошлым годом по всем предметам преодолели нижний балл. По русскому языку количество учеников, не преодолевших минимальный порог, сократилось - в 2 раза, по истории - в 2 раза, по физике - в 1,6 раза, по литературе - в 1,5 раза, по базовой математике и географии - почти в 1,5 раза, по обществознанию, информатике и английскому языку - на четверть.

Тесты остались только в устной части экзамена по иностранному языку. В настоящее время мы обсуждаем, в каких регионах в следующем году мы вводим устную часть в девятом классе по русскому языку в качестве пилотного проекта. Через два года планируем распространить это по всей стране, и уже подготовлены необходимые рекомендации.

Эксперты бьют тревогу, потому что, по различным оценкам, у 25–45% наших детей потеряно функциональное чтение. Ребенок читает текст и не может пересказать содержание. Я полностью согласна с тем, что это большая проблема, которую нужно решать.

- Что бы вы ответили противникам ЕГЭ, отмечающим невероятное нервное напряжение у детей при сдаче экзамена?

Люди либо забыли, сколько экзаменов они сдавали, либо они моложе тех, кто сдавал 6–7 экзаменов. Я уверена, что попроси страну сдать шесть экзаменов, будет еще сложнее.

- Говорят, что тяжело сдавать под камерами...

Для того чтобы в Сингапуре перестали бросать окурки мимо урны, десять лет стояли камеры на улицах. У нас прошло четыре года нового формата сдачи ЕГЭ. Я считаю, что мы добились больших успехов.

Самое важное, что меняется содержание. Главное - изменить отношение к ЕГЭ как к натаскиванию. Мы учим детей, они не боятся, потому что приходят сдавать экзамены по изученному материалу. Так когда-то учили нас. Не было дикого страха. Мы вернули сочинение как допуск к ЕГЭ. Русский устный будет пропуском к ГИА в девятом классе.

Многие ссылаются на опыт прошлых лет, подготовка к трем экзаменам вызывает страх, а шесть экзаменов как будем сдавать? Нужно не заниматься натаскиванием, а учить так, чтобы учащийся мог сдать экзамен. Это тот же экзамен, только в другой форме. Но когда мы учились в школе, у нас не было такого страха перед экзаменами.

- Чем отличаются советский и российский выпускники школы?

Трудно представить себе советского выпускника с таким информационным потенциалом, окруженного такой огромной базой во всемогущих гаджетах.

Конечно, возможности современных детей выпускнику двадцать лет назад были недоступны. Но те дети были, на мой взгляд, пытливее, более интересующиеся, потому что нужно было приложить больше сил, чтобы получить ответ на свой вопрос. Нужно было найти книгу, посмотреть, проанализировать. Такого объема готовых сочинений и всевозможных ответов не было.

Я полностью за «цифру» в образовании, но ратую прежде всего за голову. Ускорилось всё, но голова осталась и должна оставаться при любом инструментарии. Самая главная задача педагога - развить и привить желание учиться.

- Учителя на местах это понимают?

Если человек верит в то, что делает, то он обязательно получит результат, даже если у него нет подручных материалов, но есть заряд, который он донесет до ребенка. Если ты равнодушен, тебе неинтересно, ты предметник плохой, ничего не получится.

В этом году в 15 регионах учителя готовы пройти предметную аттестацию - на знание предмета. Это будут русский язык и математика. Это не «ЕГЭ для учителей», ни в коем случае. Цель - проанализировать ситуацию вместе с регионами и выстроить систему повышения квалификации для тех, кто в этом нуждается. Я считаю, что каждый учитель обязательно должен повышать квалификацию: предметную или в другой области, но каждые три года, чтобы расти постоянно. Тогда будет результат.

Сегодня регионы активно работают над созданием крупных образовательных центров, и их создание и работа отражаются на уровне образования всего субъекта. Это Москва, Санкт-Петербург, Пермь, Киров, Тюмень, Ленинградская и Московская области, Томск, Новосибирск, Екатеринбург. Там результаты оценочных работ, в том числе международных, очень высокие.

Кроме этого, наши школьники показывают высокие результаты и на международном уровне. Речь идет о международных олимпиадах: по физике - у пятерых золото, по химии - 3 золота и 2 серебра, у математиков - золото, серебро и бронза. Это говорит о том, что многое сделано для поддержки талантливых детей. И хочется дать еще больше. Нужно вспомнить о факультативной и кружковой работе.

- Каких предметов не хватает в школьной программе?

Многие эксперты констатируют избыточность предметов. Разговоры об увеличении или уменьшении нагрузки на ребенка, естественно, вызывают реакцию в обществе. Но есть предмет, который, по моему мнению, не должен вызывать больших споров и сомнений - это астрономия. С 1 сентября 2017 года она триумфально возвращается в школьную программу курсом в 35 часов. Парадокс: у страны, первой полетевшей в космос, в школах нет астрономии, но наши юноши несколько лет подряд занимают первые места на международных олимпиадах по астрономии.

Кроме того, я убеждена, что в школе должны играть в шахматы. Со статистикой трудно спорить. В нашей стране и за рубежом у детей, которые играют в шахматы в школе, показатели успеваемости выше на 35–40%. Эта интеллектуальная игра развивает ребенка. Важно то, что методики настолько хороши, что учитель начальных классов может совершенно спокойно сам научиться играть в шахматы и научить детей. Дети должны заниматься шахматами в школе во внеурочное время бесплатно. И также обязательно должны быть бесплатными спортивные секции, литературные кружки, музыкальные. Получается классический набор из пяти направлений. Можно говорить и о навыках предпринимательской деятельности.

Есть внеурочная деятельность - обязательные 10 часов, которые нужно использовать. Дело за малым - нужно захотеть. Будут направляться рекомендации регионам. Кстати, в Самарской области в шахматы играют 42 школы. Тюменская область играет, Ханты-Мансийский округ играет. Огромные регионы, в которых играют повсеместно. Интерес к шахматам в обществе возвращается.

Вы перечисляете то, что лежало в основе советского образования, утраченного в 1990-е годы вместе с воспитательным базисом.

Правильно, образование - это воспитание и обучение. Воспитывать можно на уроках литературы, истории, внеурочных музыкальных занятиях. Ценностные вещи все-таки несет гуманитарный блок, хотя учитель химии и физики всегда привнесет их в урок - на то он и учитель. Это очень важно, с чем ребенок пойдет в жизнь.

- Насколько это соответствует вызовам сегодняшнего дня - новой технологической революции?

Я всей душой за новые технологии. Но как «цифра» меняет человеческие ценности? Любовь, милосердие, сострадание, жалость, способность радоваться, смеяться, любовь к труду редко напрямую соотносятся с «цифрой», но имеют прямое отношение к школе. Именно там о человеческих ценностях можно говорить, если семья о них не говорит. Глубинные основы закладываются в семье, но школа всегда помогала и будет помогать ей в этом. С гордостью говорю, что в России более 9,5 тыс. бесплатных психолого-педагогических центров для родителей, где можно получить консультацию психолога, педагога-психолога. Количество таких центров растет и будет расти.

- У любого воспитателя всегда есть кнут и пряник. Каким может быть кнут в школе?

Мое глубочайшее убеждение, что с малышами кнут не нужен. У маленького человека не должно быть хаоса. Должны быть смена деятельности и четкое представление, что он делает сейчас, будет делать через 10 минут, через 15. Объяснять, что хорошо, а что плохо, мы начинаем с рождения, поэтому жестких кнутов я здесь не вижу. И главное - любить.

В подростковом возрасте нужно объяснять, рассказывать о ситуациях, которые могут быть. Это очень сложный период в жизни. Подросток - как хрустальный сосуд.

- А в угол ставить на горох?

Как родитель могу сказать, что горох, наверное, не наша методика. Но запреты должны быть. Что можно, а что нельзя, маленький человек должен знать с самого начала. Объяснять нужно постоянно. Понимание не приходит ниоткуда.

Давайте от воспитательных вопросов вернемся к насущным. Где проблема строительства школ стоит особенно остро?

Проблемы в тех регионах, где есть третья смена. Это Дагестан, Чеченская республика. Эту проблему нужно решать сию секунду - третьей смены быть не должно. Правительство выделяет 25 млрд рублей на строительство новых школ. И в этом году у нас будет 55 тыс. новых мест. В программе в этом году участвуют 57 регионов. Мы надеемся, что этот год завершим так же удачно, как и прошлый.

Дополнительно из резервного фонда нам выделили 3,8 млрд на школы в регионах Северного Кавказа. Надеемся, что будем строить дополнительные школы по программе развития Северного Кавказа. Очень важно, что школы будут с современным оснащением, прекрасными лабораториями. Это будут не просто здания, не просто стулья и столы. Строят огромные школы на 1,2-2,2 тыс. человек и совсем маленькие сельские школы.

Как вы оцениваете уровень образования современных выпускников вузов? По мнению многих экспертов, им не так просто найти работу. Работодатели считают, что они ничего не знают.

Молодым людям и 20 лет назад говорили, что они ничего не знают, просто времена были другими. Уровень подготовки не такой плохой, как хотелось бы кому-то представить. Конечно, мы будем делать всё возможное, чтобы он стал лучше. Нужно менять правовую основу, чтобы компания или предприятие не говорили, что обязательно нужен опыт работы, чтобы вас взяли на работу. Уже есть наработки, которые дадут возможность ребятам начать работать. Это и поддержка самых талантливых, и студенческие инновационные предприятия, и лаборатории, которые уже есть. Инновационные предприятия, которые создаются при вузах, могут продолжать работу после того, как студенты закончат учебу. Много форм работы и в рамках НТИ. У нас есть хороший опыт, который можно повторить в новых реалиях.

Филипп Васильев - актер второго плана и участник антрепризных спектаклей. Имя артиста чаще связывают со знаменитыми родителями - народной артисткой и звездой «Экипажа» и «Сватов» .

Детство и юность

Филипп Васильев родился 15 сентября 1978 года в Москве в семье артистов Татьяны и Анатолия Васильевых. Родители развелись, когда Филиппу было четыре года. В 1986 году родилась сестра Филиппа - Елизавета, дочь Татьяны Васильевой и . Со вторым мужем, Георгием Мартиросяном, Татьяна Васильева тоже развелась. Детей воспитывала одна.

Филипп Васильев с матерью Татьяной Васильевой и сестрой Елизаветой

Получив серьезное юридическое образование, Филипп однажды сказал матери, что хочет попробовать себя в актерстве.

«Поиграй. Если у тебя будет что-то получаться, тогда иди учись. Мы с ним вместе репетировали, потом играли в одном спектакле. И я поняла, что он - актер», - ответила на это Татьяна Васильева.

В 2000 году Филипп окончил ВГИК (мастерская ), а в 2012 году - РАТИ-ГИТИС (мастерская Татьяны Ахрамковой).

Фильмы

Филиппу Васильеву досталась от родителей-артистов яркая внешность (рост - 198 см). По словам знаменитой матери, он обладает всеми качествами характера, чтобы быть актером. Творческая биография артиста началась в 2006 году с эпизодической роли лечащего врача в фильме «Иван Подушкин. Джентльмен сыска-1». Играя в детективном сериале Андрея Мармонтова, Филипп вышел на одну съемочную площадку не только с матерью, но и с , и др.

Следующей работой Филиппа Васильева в кино стал детективный сериал Вячеслава Никифорова «Знахарь». Актеру досталась роль заключенного Ганса, знакомящегося в тюрьме с главным героем «Знахаря». После эпизодической роли в картине «Ставка на жизнь» актера в 2010 году Александр Холмский пригласил на роль монаха из обители отца Ионы Алкида в историческую драму «В лесах и на горах». Сериал повествует о жизни обитателей провинциального городка на Волге.

После ролей Расторгуева в боевике «Дикий-3» и Гоши в «Деле чести» в 2013 году Филипп сыграл в сериале Марата Кима «Женщины на грани». Сериал снят как адаптация аргентинской картины «Женщины-убийцы». В каждой серии фильма - история женщины, попавшей в ужасную жизненную ситуацию. В основу сериала легли реальные истории. Филипп Васильев снялся в серии «Легкий характер» в роли рекламщика Аркадия Никиткова, которого убивает жена в собственном офисе. В том же году вышел четвертый сезон «Земского доктора». Филипп снялся в роли санаторского врача Ивана Андреевича.

В 2015 году артиста пригласили в картину Александра Баранова и Юрия Мазура «Тайна кумира». Фильм - детективная история о событиях, произошедших в канун Олимпиады-80. Главный герой картины - любимец женщин и партийной верхушки, красавец-музыкант. Филипп Васильев в картине сыграл роль ювелира. Последняя работа в кино Филиппа Васильева - роль Горохова по кличке Мелкий, друга детства главного героя в криминальной мелодраме Станислава Шмелева «Провокатор».

Театр

Кроме работы в кино, Филипп Васильев выходит на театральную сцену. Артист играет в театральных антрепризах. Антреприза - явление, занимающее все большую роль в театральной жизни. Пока в академических театрах думают, как занять работой своих артистов, известные всей России актеры сами решают, кто станет новым режиссером, какой спектакль ставить, на какой сцене играть.

Первый спектакль Филипп Васильев сыграл в 2005 году. Это была постановка Дмитрия Петруня «Второе дыхание» по пьесе . В антрепризе сыграли Татьяна Васильева и . Филипп Васильев сыграл охранника, сына учительницы русской литературы. По сюжету учительница выходит на работу вместо заболевшей дочери. А работает дочь «ночной бабочкой». Спектакль получился легким и смешным.

Спектакль 2006 года «Белла Чао» в постановке Родиона Овчинникова получил неоднозначную оценку зрителей и немало критических отзывов в прессе. В спектакле «Розыгрыш» сын Филипп вышел на сцену вместе с родителями Татьяной и Анатолием Васильевыми. Море положительных отзывов публики и критиков вызвала постановка Александра Горбаня «13-я пуговица Наполеона».

В спектакле приняли участие Татьяна Васильева, Филипп Васильев, Валентин Самохин. В 2011 году Филипп Васильев сыграл в спектакле Михаила Лашицкого «Вид на море со шкафа» по произведению Ганны Слуцки и Валентина Горлова «Люби меня, как я тебя».

Личная жизнь

В 2008 году Филипп Васильев женился на актрисе Театра им. Евгения Вахтангова Анастасии Бегуновой. В браке родились дети Иван и Григорий. Семья поселилась в Берлине. Брак оказался недолгим - в 2015 супруги расстались. В Сети и на телевидении несколько лет назад бурно обсуждали скандал, разгоревшийся в семействе Васильевых. Жена Филиппа, Анастасия Бегунова, по слухам, завела роман и оставила Васильева.

При разводе жена прихватила крупную сумму денег, подаренных свекровью Татьяной Васильевой. Предметом скандального обсуждения также являлась квартира в центре Москвы, купленная для молодых супругов Татьяной. Сейчас Анастасия Бегунова живет в Германии с новым мужем и иногда дает в прессе нелицеприятные интервью относительно бывших свекрови и мужа.

В октябре 2016 года Филипп Васильев женился на актрисе . Дочь Мирра родилась 6 ноября 2016 года. Супруги первое время скрывали новость о рождении малышки. Через две недели после родов новая жена Васильева выложила в «Инстаграме» фото новорожденной с комментариями.

По словам Татьяны Васильевой, она сделает все, чтобы близким было комфортно. Актриса настолько привыкла, что благополучие детей зависит только от нее, что продолжает и сейчас опекать уже давно выросших отпрысков. Друг семьи Васильевых выложил в «Инстаграме» фотоколлаж, посвященный Мирре, подписав фото комментарием, что малышка очень похожа на отца.

Филипп Васильев сейчас

Филипп Васильев сейчас находится в кругу новой волны скандала вокруг бывшей жены. Анастасия Бегунова 6 сентября 2017 года дала скандальное интервью «Комсомольской правде» о двухлетней судебной тяжбе за квартиру с семейством Васильевых.

Сегодня Филипп Васильев выходит на сцену в антрепризе «Поймай меня! Сможешь?». Спектакль начинается с банальной ситуации: жена возвращается домой и застает мужа в объятиях другой. Филипп играет вместе с Татьяной Васильевой, и др. Спектакль поставлен режиссером Ниной Чусовой.

Фильмография

• 2006 - «Иван Подушкин. Джентльмен сыска-1»
• 2008 - «Знахарь»
• 2008 - «Ставка на жизнь»
• 2010 - «В лесах и на горах»
• 2012 - «Дикий-3»
• 2013 - «Дело чести»
• 2013 - «Женщины на грани»
• 2013 - «Земский доктор. Возвращение»
• 2015 - «Тайна кумира»
• 2016 - «Провокатор»

Известная актриса Татьяна Васильева ответит на обвинение своей невестки, которая ни много ни мало сказала, что она является виновницей того, что ее семья разрушилась. Станислав Садальский просил ее не рассказывать об этом никому и сделал все, чтобы это интервью не попало на телевидение. Кроме того Васильева расскажет, зачем накануне своего юбилея встречалась с наследницей Ванги.

«Новые русские сенсации» - это еженедельная программа, сделанная в жанре расследовательской журналистики.

Каждый выпуск - громкий эксклюзив, информационная бомба или пронзительная, трогательная моноистория знаменитости, чье имя знает вся страна, а жизнь полна драматических событий.

Откровенное интервью в стиле телевизионной исповеди, неожиданные встречи с людьми, с которыми разделяли годы, расстояния и былые обиды, неизвестные факты, семейные тайны и «скелеты в шкафу» - все это зрители увидят на телеэкранах впервые.

Год выпуска: 2017
Выпущено: Россия, ООО "ППК" по заказу НТВ