Фольклор бурятии. Народные прметы бурят
Фольклор бурят устное народное творчество, стал складываться ещё в дочингисхановские времена, он был формой познания жизни, художественного восприятия окружающего мира. Бурятский фольклор состоит из мифов, улигеров, шаманских призываний, легенд, культовых гимнов, сказок, пословиц, поговорок, загадок.
Особенно любимы у бурят улигеры. Улигеры эпические богатырские сказания бурят в стихотворной форме, которые исполнялись улигершинами, чаще всего под аккомпанемент музыкального инструмента хура и хучира. Самыми распространенными улигерами являются: «Алтая Шагай», «Айдурай Мэргэн», «Аламжи Мэргэн», «Ерэнсэй» и др.
Сказитель Маншуд Имегенов (1849 – 1909) Маншуд Имегенов как настоящий улигершин не только следовал традиции, переданной ему предшествующим поколением из уст в уста, но и вносил в эпические сказания творческую живую струю. Особенности образов, своеобразные поэтические выражения - все это характеризует Маншуда Имегенова как великого и самобытного поэта-сказителя. Он был одним из лучшие представителей своего народа, выражающим его чаяния и интересы, он мыслил широко, в национальном и общечеловеческом масштабе, думал о будущем, о потомках, о судьбах всех своих, земляков.
Альфор Васильев () С юных лет он прославился как певец, сам сочинял песни, был непревзойденным мастером-импровизатором на турнирных состязаниях певцов. Обладал великолепным могучим басом, играл на хуре. В раннем детстве Альфор из-за болезни потерял зрение, но это не помешало ему жить полноценной жизнью, быть всегда в гуще народа. Заслуги его огромны. Альфор был не только неутомимым пропагандистом устной народной поэзии, но и обогатил ее новыми произведениями.
Аполлон Тороев (1893 – 1882) В 17 лет лишившись зрения, Аполлон Тороев учился играть на хуре, исполнять песни, сказки, улигеры. Будучи от природы музыкально одаренным, обладая феноменальной слуховой памятью, отчасти компенсировавшей потерю зрения, имея прекрасный голос, Аполлон Тороев вскоре получил признание не только в своем улусе, но и далеко за пределами родного района. Со слов Аполлона Тороева зафиксированы десятки песен, сказок, улигеров. Сказитель наизусть знал свыше ста тысяч строк из эпической поэзии бурят. В его памяти - живой многотомной книге мудрости - содержались 30 улигеров, 88 народных сказок, десятки легенд и преданий, сотни песен, загадок, пословиц и поговорок. Кроме этого им были созданы 14 новых поэм и 31 новая сказка.
Бажей Жатухаев () Сказитель знаел все девять его ветвей, т. е. целиком грандиозную эпопею. Это его любимое произведение. Справедливости ради отметим, что рапсодов, исполнявших полностью «Гэсэр» в двадцатые-тридцатые годы нашего века, было сравнительно немного. Певцов этой поэмы, колоссальной по объему, буряты называли гэсэршинами, чем подчеркивали свое особое к ним уважение, относя их к числу лучших и вы дающихся сказителей.
Майсан Алсыев () В семье Алсыевых и в их роду сказителей не было, но юный Майсан с детства любил слушать улигеры, легенды и песни. Будучи от природы музыкально одаренным, имел прекрасный голос, он легко и быстро научился играть на хуре и лимбе. Обладая, как и все сказители, цепкой памятью, М. Алсыев помнил слово в слово большие улигеры - десятки тысяч стихотворных строк. Более того, отличаясь знанием старомонгольской письменности М.А. Алсыев стремился записывать сочиненное им. По словам очевидцев, сказание в его устах существовало и в стихотворной форме, и в прозе.
Парамон Дмитриев () П. Дмитриев начал рассказывать улигеры и сказки и исполнять песни с малолетства, а состязаться со стариками в исполнении песен - с 15-летнего возраста. П. Дмитриев по праву относится к числу выдающихся бурятских сказителей. Его репертуар состоял из больших «конных» улигеров (морин ульгэр), включая «Гэсэр», множества сказок, легенд, преданий, песен, благопожеланий, а также пословиц, поговорок и загадок. Знал он и шаманский фольклор. В общей сложности П. Дмитриев помнил наизусть по меньшей мере тысяч стихов из устнопоэтического творчества бурят, чем может похвалиться не каждый сказитель.
Папа Тушемилов () Он знал, согласно записи С.П. Балдаева, свою родословную до 21 колена. Кроме сказительского мастерства П. Тушемилов хорошо владел искусством народной медицины: был известным костоправом, как его отец и дед. Это искусство, которое не каждому дано, улигершин перенял у них еще в юные годы и стал признанным знатоком народной хирургии. П. Тушемилова можно назвать потомственным улигершином, так как все его предки, начиная с прапрадеда Пеэтрига, славились как знатоки народной поэзии, певцы и сказители. В доме Тушемиловых часто собирались земляки, а также специально приезжали из далеких улусов гости - видные улигершины. В зимнее время они до глубокой ночи рассказывали друг другу эпопеи, сказки, легенды.
Пёохон Петров () Как носитель культуры своего народа он великолепно знал его обычаи и обряды, умел читать книгу природы и толковать ее знаки и приметы. Смуглолицый и высоколобый, среднего роста и крепкого телосложения, трудолюбивый и мудрый - таким запомнился землякам народный сказитель Пеохон Петрович Петров. Он любил родную речь, верил в магическую животворную силу поэтического слова и духовно был сродни эпическим богатырям Гэсэра, которые благодаря таланту улигершина воспряли из глубин тысячелетий во имя служения будущему. Жизнь сказителя - искорка быстрых мгновений. Песнь сказителя - пламень в сердцах поколений.
Платон Степанович Степанов () Освоив законы традиционного эпического и песенного творчества, мог создавать новые или варьировать по своему усмотрению традиционные произведения. Создал большую сюжетную песню о любви и трагической смерти девушки Маржан. Песни П. Степанова распевались народом, отражая его думы и чаяния. Талант певца особенно окреп и усилился в годы Великой Отечественной войны, он поднимал дух уходящих на фронт бойцов, напутствуя их на битву с врагом и желая возвращения домой со славой.
Ламаизм. В Забайкальских районах и у бурят-хонгодоров в Прибайкалье, господствующей религией был ламаизм. Он начал проникать в XVII веке из Тибета и Монголии, а в XVIII веке уже пустил глубокие корни. В 1741 году царским указом во главе всех бурятских лам был поставлен настоятель Цонгольского дацана, а в 1764 году главе лам было присвоено звание бандидо-хамбо-ламы, резиденцией которого был Гусиноозерский дацан. Этим мероприятием создавался независимый от Тибета центр буддизма в России. Ламаистские дацаны представляли собой целые поселки, где находились храмы, хозяйственные постройки и жилища лам. Здесь проводились многолюдные богослужения - хуралы, здесь же изготавливались ламаистские предметы культа: иконы, статуи будд, амулеты и т.д. Здесь ксиллографическим способом печатались на тибетском и монгольском языках богословская литература. Здесь же ламы изучали философию, богословие, тибетскую медицину, астрологию, составление календарей, гадание по священным книгам и т.д.
Народное творчество.
Основу духовной культуры бурят составляет комплекс духовных ценностей, относящихся в целом к культуре монгольского этноса. В условиях, когда в течение долгих веков население Прибайкалья испытывало на себе влияние многих народов Центральной Азии, а позже и с пребыванием в составе России, в силу того, что Бурятия оказалась на стыке двух систем культуры - западно-христианской и восточно-буддийской, культура бурят как бы трансформировалась, оставаясь по виду прежней. Фольклор бурят - устное народное творчество, стал складываться ещё в дочингисхановские времена, он был формой познания жизни, художественного восприятия окружающего мира. Весьма самобытна бурятская песня, которая, несмотря на простоту и безыскусность формы, имела высокие художественные достоинства. Песня выражала радость, раздумья, любовь, грусть. Существовали песни - плачи, песни которые сопровождали те или иные хозяйственные работы, песни-призывания шаманов (дурдалга, шэбшэлгэ), которые они исполняли, призывая духов и небожителей, песни-прославления - соло, хороводные песни. Бурятский хоровод - ёхор, является не просто хороводом, это настоящее искусство, в каждом селении существовали свои варианты ёхора. Исполнялся ёхор под собственное хоровое пение, движения его могли быть простыми, так и сложными. Песни исполнялись и под музыкальное сопровождение. Буряты знали струнные, духовые и ударные инструменты - бубен, хур, чанза, ятаг, лимба, сур, бичхур и т.д. Особый раздел составляло музыкально-драматическое искусство культового назначения - шаманские и буддийские ритуальные действа, мистерии. Шаманы пели, плясали, играли на музыкальных инструментах, разыгрывали различные представления, устрашающего или веселого характера. Особо одаренные шаманы входили в транс, использовали фокусы, гипноз, могли "воткнуть" нож себе в живот, "отрубать" себе голову, "превращаться" в различных животных, птиц, испускать пламя, ходить по раскаленным углям. Очень ярким действом была буддийская мистерия "Цам" (Тибет), представлявшая ряд пантомимических плясок, исполняемых ламами, одетыми в маски свирепых божеств - докшитов, людей с красивыми лицами, но большого размера, животных. Значительное место в фольклоре занимали юроолы - стихи-благопожелания, пословицы, поговорки, загадки. Буряты ценили красоту слова, большое хождение имели афоризмы, иносказания, проводились состязания острословов-импровизаторов.
Использованная литература.
Актуальные проблемы истории Бурятии. - Улан-Удэ, 1990.
Быт бурят в настоящем и прошлом. - Улан-Удэ, 1980.
Дашибалов Б.Б. Археологические памятники курыкан. - Улан-Удэ, 1995.
Культурно-бытовые традиции бурят и монголов. - Улан-Удэ, 1988.
Румянцев Г.Н. Происхождение хоринских бурят. - Улан-Удэ, 1962.
Интересным пластом бурятского фольклора являются предания о первых буддистах и ламах в отдельных этнотерриториальных общинах. Нередко в них проскальзывают этнографические особенности, отголоски ушедших традиций, встречается масса полезной этнографам и краеведам информации.
Например, предание о первых буддистах среди хилокских хоринцев содержит любопытный мотив принятия нового, «буддийского», имени неофитами. Лучший охотник Жоожи, став буддистом, взял себе имя Ошир и откликался только на него, пока находился в селении, но, отправляясь на охоту в лес, снова «вспоминал» свое прежнее имя.
Отдельную группу, частично переплетающуюся с сюжетами о первых буддистах и ламах, составляют предания о противоборстве лам и шаманов. Своеобразная легенда о попытках чикойских шаманов противостоять грядущему проникновению буддизма рассказывает, что шаман, совершив гадание, узнает в только что родившемся в семье местных бурят мальчике Наяне будущего врага шаманизма.
Угрозами шаман заставляет родителей Наяна бросить того в степи на монгольском приграничье. Наян выжил и попал в Тибет, где стал лучшим учеником в монастыре. Через много лет он возвращается на родину, где принимает участие в распространении грамотности и знаний о буддизме.
Противостояние шаманов ламам
Исторический факт преследования шаманов ламами в хоринских землях нашел многочисленные отражения в фольклоре и даже культовой системе западных бурят-шаманистов, у которых нашли убежище опальные хоринские шаманы и шаманки.
В 1930-х годах шаман Нахисов из аларского Ичетуя рассказывал, что якобы Зая-хамбо (прототипом которого считается Дамба-ДаржаЗаяев) убедил российскую императрицу Екатерину II в большой пользе буддизма для государства.
По совету ламы, правительница будто бы повелела сослать шаманов на байкальский остров Ольхон. Некий Хорто-Нима, соратник Зая-хамбо, особенно преуспел в выселении хоринских шаманов, причем в магических поединках с ними он неизменно оказывался сильнее их. Далеко на западе этнической Бурятии шаманы Алари упоминали Хорто-Ниму в своих ритуальных призываниях, отдавая должное его «чародейской силе».
Сюжеты о победах над шаманами нашли отражение и в буддийских памятниках. Например, существует текст, записанный классическим монгольским письмом, под названием «Легенда о горе Алхана, преумножающей добродетель, обители Шри Чакрасамвары», в котором много внимания уделено деятельности йогина, гелонгаШагдара, известного среди бурят по прозвищу Намнанай-лама. Рассказывают, что однажды Шагдар собрал многочисленных в этой местности шаманов и вынудил их покинуть Алхану.
«Укрощение» древних божеств
Значительное место в преданиях об утверждении буддизма среди монгольских народов занимают сюжеты об «укрощении» древних божеств или создании буддийских культов для них.
Мотив победы над древним божеством или духом, «укрощения» их в начальный период ламаизации традиционных культов, более характерен для халхаского и южномонгольского фольклора.
В Бурятии он встречается несколько реже, здесь в фольклоре чаще можно обнаружить мотив бесконфликтного перенимания ламами прежних объектов культа, образов и т.д., но при установлении ламаистского ритуала. Впрочем, сюжеты о победах, «укрощениях», а порой и неудачах буддистов на этом пути, встречаются и в Бурятии, причем здесь они иногда переплетены с преданиями о борьбе лам и шаманов.
Легенды о строительстве монастырей
Отдельную группу преданий и легенд составляют сюжеты об основании монастырей и постройке храмов. В Аге известна легенда о чудесном появлении ламаистской богини Лхамо на том самом месте, где позднее был основан Цугольский дацан. Появившись несколько раз в облике женщины на чалой кобыле и в образе нищенки, подметающей округу, Лхамо всякий раз исчезала нагора Булгата, предсказав перед тем строительство дацана.
О выборе места дацана для селенгинских цонголов и джидинских сартулов предание рассказывает, что якобы цонголам не хватило средств на постройку, поэтому им пришлось объединиться с джидинцами. Соответственно монастырь решили ставить приблизительно на границе расселений племен цонголов и сартулов.
Своеобразна легенда об основании Анинского дацана. В народе сложилась версия, будто инициатор постройки, хоринский главный тайша, сначала хотел возвести русскую церковь, но его стали преследовать неудачи и болезни. И вот, когда первый этаж здания был уже возведен, тайша переменил свою решение и стал строить вместо церкви буддийский храм.
Якобы поэтому окна нижнего этажа главного храма Анинского дацана напоминают окна русского церковного зодчества. Различные варианты этого сюжета продолжают бытовать в народе по сей день.
Любопытно проследить реальные корни легенды, тем более, что история постройки Анинского главного храма в целом неплохо известна. Выясняется, что этот храм изначально планировался буддийским, но, будучи первым в новое время бурятским каменным зданием, требовал особого инженерно-архитектурного внимания, для чего хоринцам надо было привлекать русских специалистов. Их влиянием и объясняется некоторое сходство архитектурного облика здания с русскими традициями. Получается, что легенда не имеет вообще никакой исторической основы, при этом пользуется широкой популярностью.
Своеобразие этнической психологии бурят
Аналогичные сюжеты о прошлых архитектурных стилях старых дацанов бытовали и в других местах, причем мнение о якобы русском архитектурном влиянии проникло и в бурятские летописи даже в тех случаях, когда такового влияния в реальности не было. Однако в подавляющем большинстве старые здания храмов были деревянными и не использовали столь похожие на европейские элементы декора.
В середине 19 века почти все они были перестроены в «восточном стиле» и утеряли те особенности, которые отдаленно напоминали облик русских церквей. Однако Анинский главный храм, одно из крупнейших каменных зданий Бурятии, был перестроен только в верхней части. Нижние этажи и цоколь, похожие на европейские, остались в неизменном виде по настоящее время, что и привело к живучести легенды.
В целом легенды и распространение версий об архитектурных заимствованиях из русской культуры демонстрируют своеобразие этнической психологии бурят, склонной объяснять любые прогрессивные, необычные или относительно новые веяния влиянием доминирующей нации.
Аналогичные сюжеты о заимствовании бурятами у русских сенокошения, кос, земледелия, гужевого транспорта, элементов традиционного костюма, предметов обихода и т.д. бытуют по всей Бурятии до настоящего времени, хотя в массе своей искажают исторические факты, а то и прямо противоречат им.
По материалам к.и.н. Д.Б. Батоевой
Народ Буряты
|
|
Буряты (самоназвание — бурят), народ в Российской Федерации, один из многочисленных народов Сибири. Основное население Бурятии (273 тыс человек), живут также в Иркутской области (80 тыс человек), в том числе в Усть-Ордынском округе (54 тыс человек), в Читинской области (70 тыс человек), в том числе в Агинском округе (45 тыс человек), в Дальневосточном федеральном округе (10 тыс человек). Всего в Российской Федерации 445 тыс человек (2002). Буряты живут также на севере Монголии (35 тыс чел.) и на северо-востоке Китая. Общая численность бурят более 500 тыс человек.
В период появления первых русских переселенцев в Прибайкалье преобладающую роль в экономике бурятских племен играло скотоводство; полукочевое у западных и кочевое у восточных племен. Буряты разводили овец, крупный рогатый скот, коз, лошадей и верблюдов. Дополнительными видами хозяйственной деятельности были охота, земледелие и рыболовство, более развитые у западных бурят; на побережье Байкала существовал промысел нерпы. Верования бурят — исторически духовная сфера общества формировалась в Бурятии под взаимным влиянием буддизма, шаманизма коренных народов и старообрядчества. С конца XVI в. широкое распространение получил тибетский буддизм (ламаизм). С середины XVII в. в Забайкалье появились первые православные церкви и часовни. (подробнее о верованиях бурят ЗДЕСЬ http://irkipedia.ru/content/verovaniya_buryat )
Мужская и женская одежда бурят относительно мало различалась. Нижняя одежда состояла из рубахи и штанов, верхняя представляла собой длинный свободный халат с запахом на правую сторону, который подпоясывался широким матерчатым кушаком или ременным поясом. Замужние женщины поверх халатов носили жилет-безрукавку — удже, имевшую разрез спереди, которая также делалась на подкладке. Излюбленными украшениями женщин были височные подвески, серьги, ожерелья, медальоны. Головной убор бурят, он называется – малгай. Верхняя одежда называется – дэгэл. Обувь у бурят – гутул. У халата украшаются углы полочек, низ, рукава ленточным геометрическим орнаментом, а по поверхности рассыпаны круговые элементы.
Фольклор бурят
Буряты живут в Бурятии (столица — город Улан-Удэ), в Читинской и Иркутской областях. На территориях, где сейчас живут буряты, в XVII веке обитало множество племён. Слившись, они образовали бурятскую нацию. В XVII веке буряты вошли в состав Русского государства.
До революции буряты пользовались монгольским письмом. В 1931 году была создана собственная письменность. Основоположник бурятской литературы— выдающийся писатель Хоца Намсараев (1889—1959). Известны поэты Николай Дамдинов (родился в 1932 году), Дондок Улзытуев (1936— 1972). Богат бурятский фольклор, широко известен героический эпос — «Аламжи-Мерген», «Гэсэр».
Первым исследователем бурятской этнографии и фольклора был ссыльный декабрист Николай Бестужев (1791 —1855), художник и писатель, живший с 1839 года на поселении в Селенгинске.
Фольклор бурят — устное народное творчество, стал складываться ещё в дочингисхановские времена, он был формой познания жизни, художественного восприятия окружающего мира. Бурятский фольклор состоит из мифов, улигеров, шаманских призываний, легенд, культовых гимнов, сказок, пословиц, поговорок, загадок. Мифы о происхождении Вселенной и жизни на земле. Улигеры — эпические поэмы большого размера: от 5 тысяч до 25 тысяч строк. Содержание поэм героическое.
История бурятского этноса и его культура тесно связаны с Центральной Азией. Об этом убедительно свидетельствует вершинное народно-поэтическое творение - эпос "Гэсэр". Имя этого эпического богатыря - поборника добра и справедливости - звучит как символ общности культурных и нравственных ценностей народов, населяющих обширнейшую территорию от Гималаев до Байкала. Недаром эпос "Гэсэр" называют Илиадой Центральной Азии.
Сказки бурятов
В сказочной традиции на почве этнической и языковой общности четко прослеживается родство монгольских, бурятских и калмыцких сказок. Несомненная типологическая близость обнаруживается и со сказочным эпосом соседних тюркоязычных народов - алтайцев, тувинцев, хакасов и якутов. Эти сходные черты исходят от первоначальной адекватности природной среды обитания, форм ведения хозяйства и склада мышления исторических предков этих народов.
Перенесемся на миг во времена минувшие, в старинную бурятскую юрту, затерявшуюся в степном пространстве. В ней вечерним теплом веет от очага и от дыханья людей, пришедших в юрту послушать известного в здешних краях сказочника - онтохошина. Он восседает на хойморе - северной стороне юрты, по традиции предназначенной для уважаемых гостей. В степи испокон веков высоко ценилось художественное слово, исполнительское мастерство. Недаром существует народная пословица, которая в переводе звучит примерно так: "Сказочник сидит на почетной подстилке, а певец - на холме".
Источник: Дети зверя Мааны. Сказки народов Сибири о животных./ Составитель Эрта Геннадьевна. Падерина; художник Х. Аврутис,— Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1988.— 144 с, ил.
КУРИЦА И КОШКА
— Ты мне нравишься, курица,— сказала однажды кошка.— Ты серая и я серая, надо нам с тобой подружиться.
Курица ей не поверила и сказала:
— Я помню, как твоя мать в прошлом году украла моего цыплёнка. Разве можно на тебя надеяться? Ты знаешь, что я никогда никого не обижаю. А вы, кошки, известные задиры. Если можешь, то докажи свою преданность, кошка!
Кошка не нашла, что ответить, и сильно огорчилась.
Но через несколько дней кошка пришла охотиться за мышами на старое гумно, где стоял стог сена.
Вдруг курица испуганно закудахтала и бросилась под стог.
«Что такое? — подумала кошка.— Наверное, ей надо помочь...»
Побежала кошка следом и увидела, что с неба на неё падает ястреб. С высоты он не заметил разницы, ведь кошка и курица были обе серые.
Кошка быстро повернулась на спину, вцепилась в ястреба своими острыми когтями. Тут ему и смерть пришла, злодею.
Тогда курица вышла из убежища и сказала:
— Теперь я тебе верю, кошка. Только настоящий товарищ может так поступить.
А кто-то всё ещё думает, что кошка и курица никогда не смогут подружиться!
МЫШЬ И ВЕРБЛЮД
(Перевод А. Преловского)
Однажды очень большой и очень глупый верблюд заспорил с маленькой, но умной мышью.
Я раньше тебя увижу восход солнца,— сказал верблюд.
Нет, я,— сказала мышь.
Куда тебе! Ты ведь не больше моей реснички. Я — гора по сравнению с тобой. Куда тебе со мной тягаться!
Спорили, спорили, решили убедиться. Стали ждать утра.
Верблюд рассуждал так: «Я в сто раз больше, чем эта мышь. Значит, я в сто раз быстрее замечу восход солнца. А так как земля круглая, то откуда бы солнце ни взошло, я его всё равно увижу. И всё равно первым!»
Глупый верблюд! Не знал он, что солнце всегда встаёт на востоке!
Стал верблюд мордой на юг и принялся смотреть. А маленькая мышь взобралась на верблюжий горб и стала смотреть на восток.
— Вот оно, солнце! Я увидела раньше тебя! Эх ты, верблюд! — закричала мышь и спрыгнула на землю.
Обернулся верблюд и увидел, что солнце уже взошло и вроде бы смеётся над ним. Он ужасно разозлился. Не на себя, конечно, а на мышь.
Бросился он в погоню за ней, хотел её затоптать. Но ловкая мышь успела спрятаться в золе от вчерашнего костра.
С тех пор верблюд каждый раз, когда увидит золу, ложится и начинает по ней кататься. Вымажется с ног до головы, встанет довольный и думает, что уж на этот раз он расправился с ненавистной ему мышью.
Мышь, видите ли, виновата, что оказалась умнее верблюда!
ВОЛК
(Перевод Г. Кунгурова. Художник Х. Аврутис)
Прибежал волк к реке. Глядит, в грязи жеребёнок увяз. Захотел волк его съесть.
Жеребёнок простонал:
— Ты сначала меня вытащи, а потом съешь...
Волк согласился, жеребёнка из грязи вытащил.
Жеребёнок огляделся:
— Подожди, волк, не ешь меня: я грязный. Дай обсохну, грязь очищу, тогда съешь.
Обсох на солнце жеребёнок, очистился. Волк пасть разинул. Жеребёнок сказал:
— Посмотри, волк, у меня в копыте задней ноги печать золотая спрятана. Возьми её, богатым станешь, все тебе завидовать будут...
Обрадовался волк.
Жеребёнок поднял ногу. Волк стал искать в копыте золотую печать.
Жеребёнок так стукнул волка в лоб, что волк перевернулся животом кверху. Плачет, слёзы ручьями льются.
Жеребёнок убежал.
Обозлился волк и думает:
«Почему же я его сразу не съел? Что он мне — сын или брат?»
Около поскотины жеребчик пасётся. Волк зубы оскалил и заворчал:
Я тебя съем!
Садись на мою спину,— говорит жеребчик.— Я тебя прокачу, потом уж съешь меня.
Волк сел на жеребчика. Тот понёсся быстрее ветра. Пробежал под изгородью, и волк так стукнулся о верхнюю жердь, что упал с жеребчика и долго лежал как мёртвый. Встал, шатаясь, поплёлся к улусу.
Там свиньи паслись, землю рыли.
Голодный волк закричал:
— Я вас съем.
— Ты, волк, сначала послушай,
как мы поём.
И свиньи громко завизжали.
Сбежались мужики, волк едва ноги унёс. Пошёл он обратно в лес, а навстречу ему охотничья собака.
Я тебя съем,— говорит волк.
Увидел тушу козла, обрадовался. Вцепился зубами в неё и в капкан попал.
ХАРТАГАЙ
(Перевод А. Преловского)
В самые древние времена охотник Хартагай увидел на поляне стаю диких кур. Недолго думая, Хартагай поставил петли и сети, и куры попались в них. Хартагай принёс их домой и посадил в сарай. Догадались куры, что Хартагай собирается приготовить из них обед, и взмолились:
— Добрый Хартагай, не убивай нас! За это мы обещаем тебе нести яйца. Ты всегда будешь сыт, богат и доволен нами.
Не стал Хартагай кур убивать.
Но однажды услыхал Хартагай, что куры сговариваются улететь, когда он снова уйдёт на охоту.
Хартагай взял нож и подрезал курам крылья, а перышки сложил в свою походную сумку. И ушёл в тайгу.
Загрустили куры. Машут они подрезанными крыльями, а подняться в небо не могут. Тогда петух вспрыгнул на плетень и говорит:
— Не горюйте, куры, ещё не всё потеряно. Утром я попрошу у Хартагая наши крылья. Если он утром не отдаст — в полдень попрошу. В полдень не отдаст — вечером ещё раз попрошу. А если и вечером не отдаст — буду просить в полночь.
Петух задрал голову к небу и громко закукарекал. Но Хартагай его не услышал: он был далеко в тайге.
День, другой кукарекает петух, а Хартагай всё не возвращается. Наверно, с ним беда приключилась. То ли зверь напал, то ли ещё что. Так и не вернулся охотник.
А куры всё ещё надеются улететь домой, в родные дикие-предикие леса. Вот почему петух всё ещё кукарекает — зовёт Хартагая, просит у него свои крылья. Утром зовёт, днём, вечером и в полночь.
СВИНЬЯ И ЗМЕЯ
(Перевод А. Преловского. Художник Х. Аврутис)
Жадная ядовитая змея каждый день приползала на старый скотный двор, чтобы погреться на солнышке и заодно поохотиться. Земля была чёрная, змея тоже была чёрная, заметить её было трудно.
Молва о коварной змее распространилась далеко. Гуси, телята, куры — все стали старый двор обходить стороной.
Только жирная, толстая свинья, как ни в чём не бывало, рылась под изгородью, купалась в лужах и спала на солнцепёке. Она и не замечала, что осталась во дворе одна-одинёшенька.
Пробовал было гусь предупредить её об опасности. А та ему в ответ: «хрю» да «хрю»! Так и не понял гусь, что ему свинья сказать хотела, ушёл.
Все уже смирились с мыслью, что рано или поздно свинье не сдобровать.
Но случилось совсем непредвиденное.
Однажды бродила свинья, как обычно, по двору, ковыряла носом землю и похрюкивала от удовольствия. И так она увлеклась этим делом, что даже не заметила, как наступила на спящую змею.
Проснулась змея и вспомнила, что она голодна. Подняла змея свою узкую хищную голову со страшным раздвоенным жалом и укусила свинью за бок. Но свинья не почувствовала боли — знай себе роется в земле, корешки на зубах похрустывают.
Змея разозлилась. Давай кусать свинью куда попало, так ярость её ослепила.
Не знала злая змея, что её ядовитый яд свинье совсем не страшен. Не знала, что и укуса свинья вовсе не чувствует.
Долго прыгала змея вокруг свиньи, пока та ее не заметила. А когда заметила, очень удивилась:
— Какой большой червяк! Дай-ка попробую...
Откусила кончик хвоста — вкусно! И съела свинья всю змею, ничего от неё не осталось.
Так пришёл конец злой и страшной змее. Куры, гуси, телята — все вернулись снова на свой старый скотный двор.
Но когда они благодарили свинью за то, что избавила их от змеи, свинья в ответ: «хрю» да «хрю»!
Так и не поняли они, что свинья сказать хотела.
ЖУРАВЛЬ
(Перевод Г. Кунгурова. Художник Х. Аврутис)
Собрал журавль птиц со всего мира. Захотел он стать их царём. Слетелись все птицы, кроме самой маленькой, звали её Бук-сэргинэ. Красивая птичка, певунья, как соловей.
Долго ожидали её птицы. Журавль свою длинную шею вытягивал, смотрел: скоро ли прилетит красивая птичка. Не вытерпел журавль и пошёл искать Буксэргинэ. Встретил её, сердито спросил:
Почему так долго не летишь? Все птицы тебя ждут.
Я из далёкого края летела, устала. Вот видишь — сижу, отдыхаю, кормлюсь.
Журавль совсем рассердился:
— Из-за тебя я до сих пор царём не стал! — И начал клевать Буксэргинэ. Правое крыло ей сломал.
Заплакала Буксэргинэ, слетелись птицы, спрашивают:
— Что с тобой случилось?
— Вот журавль на меня рассердился, крыло сломал, лететь не могу.
Тогда птицы зашумели:
— О! Такой злой царь нам не нужен. Он нам всем крылья переломает.
Птицы стали судить журавля и решили его наказать. Они сказали:
— Когда журавль будет лететь в тёплые края и обратно, он должен носить на своей спине Буксэргинэ.
И теперь можно видеть: летит журавль, а маленькая птичка всегда сидит у него на спине.
СНЕГ И ЗАЯЦ
(Перевод А. Преловского)
Снег говорит зайцу:
Что-то у меня голова заболела.
Наверное, ты таешь, оттого у тебя и голова заболела,— ответил заяц.
Сел на пенёк и горько заплакал:
Жалко, жалко мне тебя, снег. От лисицы, от волка, от охотника я в тебя зарывался, прятался. Как теперь жить буду? Любая ворона, любая сова меня увидит, заклюёт. Пойду я к хозяину леса, попрошу его, пусть он тебя, снег, сохранит для меня.
А солнце уже высоко ходит, жарко припекает, снег тает, ручьями бежит с гор.
Затосковал заяц, ещё громче заплакал. Услышал зайца хозяин леса. Просьбу его выслушал и сказал:
— С солнцем спорить не берусь, снег сохранить не могу. Шубу твою белую сменю на серенькую, будешь ты летом легко прятаться среди сухих листьев, кустарника и травы, никто тебя не заметит.
Обрадовался заяц.
С тех пор он всегда меняет зимнюю белую шубу на летнюю — серую.
СОРОКА И ЕЁ ПТЕНЦЫ
Однажды сорока обратилась к своим птенцам со словами:
— Дети мои, вы уже выросли, и настало время вам самим добывать еду и жить своей жизнью.
Сказала она так и, оставив гнездо, полетела с птенцами в соседнюю рощу. Показала им, как ловить мошек да букашек, как из таёжного озера воду пить. Но птенцы ничего не хотят делать сами.
Полетим обратно в гнездо,— хнычут они.— Как было хорошо, когда ты приносила нам всяких червячков и пихала в рот. Никаких забот, никаких хлопот.
Детимои,— вновьговоритсорока.— Выужестали большими,а мояматьвыбросила меня изгнезда совсем маленькой...
А если нас всех подстрелят из лука? — спрашивают птенцы.
Не бойтесь,— отвечает сорока.— Прежде чем выстрелить, человек долго целится, так что проворная птица всегда успеет улететь.
Всё это так,— загалдели птенцы,— но что будет, если человек кинет в нас камнем? Такое может сделать любой мальчишка, даже не прицеливаясь.
Для того чтобы взять камень, человек нагибается,— отвечает сорока.
А если у человека окажется камень за пазухой? — спросили птенцы.
Кто своим умом дошёл до мысли о спрятанном за пазухой камне, тот сумеет спастись от смерти,— сказала сорока и улетела прочь.
ОХОТНИК И ДОКУЧЛИВАЯ ЖЕНА
(Источник: Белый медведь и бурый медведь: Сказки народов России в пересказах Марка Ватагина; сост., вступ. статья и прим. М. Ватагина; Художники А. Коковкин, Т. Чурсинова. – СПб.: Республиканское издательство детской и юношеской литературы «Лицей», 1992. – 351 с.)
В прежние, далёкие времена жил на свете храбрый охотник, меткий стрелок. Всегда он бил без промаха, не приходил домой с пустыми руками.
Но вот однажды целый день он проходил по лесу и до самого вечера не встретил ни зверя, ни птицы. Усталый, измученный, лёг он спать. Спит и видит странный сон: пал на него жёлтый туман, а потом приблизился пёстрый туман. Проснулся охотник и видит: приближается к нему жёлтый туман. Он испугался, схватил лук, вложил стрелу, но из тумана раздался человеческий голос:
— Не стреляй в меня, храбрый охотник, я не сделаю тебе зла. Туман стал ещё гуще, плотней и превратился в жёлтого змея с пёстрыми гремящими крыльями. Пестрокрылый змей сказал:
Будем друзьями, храбрый охотник, меткий стрелок. Мне нужна твоя помощь. Много лет я веду войну с желтокрылым змеем и не могу его одолеть. Вдвоём мы его победим.
Я готов тебе помочь, — сказал охотник.
Тогда пойдём в ту долину, где будет битва, — сказал пестрокрылый змей.
Они пришли в широкую долину.
— Наш бой будет долгим, — сказал пестрокрылый змей. — Мы трижды поднимемся к небу и трижды опустимся на землю. Когда мы поднимемся в четвёртый раз, мой враг меня одолеет, возьмёт верх; когда мы опустимся, он будет наверху, а я внизу. В это время не зевай: я поверну его жёлтую голову к тебе, а ты стреляй в его единственный глаз. Этот глаз у него — во лбу, в самой середине лба. А теперь спрячься в эту яму, скоро желтокрылый змей ринется с неба прямо на меня.
Охотник спрятался в яму.
Вскоре с неба ринулся желтокрылый змей. Началась битва. Змеи, сцепившись, трижды поднялись к небу, трижды опустились на землю. Силы были равны. Но вот они поднялись к небу в четвёртый раз, и желтокрылый змей одолел пестрокрылого. Когда они опустились, желтокрылый был наверху, а пестрокрылый внизу. Но вот пестрокрылый быстро повернул голову своего врага к охотнику. Меткий стрелок только того и ждал. Тетива его лука была натянута. Мига ему хватило, чтобы выпустить стрелу и пронзить жёлтый глаз желтокрылого змея. И тут же на землю пал жёлтый ядовитый туман, от которого все деревья в лесу засохли, а все звери подохли. Охотника спас пестрокрылый змей. Он прикрыл своего друга могучими плотными крыльями и продержал его под ними три дня и три ночи, пока жёлтый ядовитый туман не рассеялся.
А когда снова засияло солнце, пестрокрылый змей сказал:
— Мы победили грозного врага. Спасибо тебе, охотник. Желтокрылый змей приносил много вреда. Каждый день он проглатывал трёх зверей и пожирал огненных змеев, моих подданных. Если бы не ты, он убил бы меня и сожрал бы всех огненных змеев. Пойдём ко мне в гости. Увидишь мой дворец, моих подданных, моих старых родителей.
Охотник согласился, и они со змеем спустились в глубокую яму, а оттуда по подземному ходу попали во дворец, сверкающий золотом и драгоценными камнями. На полу лежали огненные змеи, свернувшиеся в кольца. За одним залом следовал другой, ещё более богатый. И вот они пришли в самый большой зал. В нём возле очага сидели два старых пестрокрылых змея.
— Это мои родители, — сказал змей. Охотник поздоровался с ними.
Этот охотник спас меня и всё моё ханство, — сказал змей. — Он убил нашего давнего врага.
Спасибо тебе, — сказали старые родители змея. — За это ты получишь награду. Хочешь — дадим тебе золота и драгоценных камней, сколько сможешь унести. Хочешь — научим семи десяти языкам, так что ты сможешь понимать разговоры птиц, зверей и рыб. Выбирай!
Научите меня семидесяти языкам, — сказал охотник.
Возьми лучше золота и драгоценностей, — сказали старые родители змея. — Тому, кто знает семьдесят языков, жить не легко.
Нет, золота не хочу, научите языкам, — попросил охотник.
Что ж, будь по-твоему, — сказал старый пестрокрылый змей. — Отныне ты знаешь семьдесят языков, отныне ты слышишь разговоры птиц, рыб и зверей. Но это — тайна. Ты дол жен хранить её от людей. Если проговоришься — в тот же день умрёшь.
Охотник покинул ханство пестрокрылого змея и отправился домой. Идёт лесом и радуется: ведь понимает он всё, что говорят меж собой звери и птицы. Вышел охотник из лесу. Вот и юрта. «Зайду в неё», — думает он. А собака лает:
— Заходи сюда, путник. Хоть это юрта бедняка, но хозяин наш добрый, он тебя угостит. У нас всего одна корова, но хозяин даст тебе молока, у нас всего один чёрный баран, но хозяин за колет для гостя последнего барана.
Охотник зашёл в юрту бедняка. Хозяин вежливо с ним поздоровался, усадил на почётное место. Жена хозяина подала гостю пиалу молока. Бедняк предложил охотнику переночевать, а к вечеру заколол для него чёрного барана. Когда они ели, собака проскулила:
— Добрый гость, урони баранью лопатку, я схвачу и выбегу, на тебя хозяин не рассердится.
Охотник уронил лопатку. Собака схватила её и убежала. А потом залаяла:
— Добрый гость угостил меня вкусной лопаткой. Не буду спать всю ночь, буду стеречь юрту.
Ночью пришли волки. Остановились возле юрты бедняка и воют:
Сейчас мы задерём коня!
У моего хозяина один-единственный конь, нельзя его есть. Если подойдёте ближе, я подниму громкий лай. Проснётся хозяин, проснётся его гость-охотник, и тогда вам несдобровать. Идите лучше туда, к богачу, задерите его жирную серую кобылу, у него лошадей много, а собаки его голодные, они не захотят на вас лаять.
Народ Буряты
|
|
Буряты (самоназвание — бурят), народ в Российской Федерации, один из многочисленных народов Сибири. Основное население Бурятии (273 тыс человек), живут также в Иркутской области (80 тыс человек), в том числе в Усть-Ордынском округе (54 тыс человек), в Читинской области (70 тыс человек), в том числе в Агинском округе (45 тыс человек), в Дальневосточном федеральном округе (10 тыс человек). Всего в Российской Федерации 445 тыс человек (2002). Буряты живут также на севере Монголии (35 тыс чел.) и на северо-востоке Китая. Общая численность бурят более 500 тыс человек.
В период появления первых русских переселенцев в Прибайкалье преобладающую роль в экономике бурятских племен играло скотоводство; полукочевое у западных и кочевое у восточных племен. Буряты разводили овец, крупный рогатый скот, коз, лошадей и верблюдов. Дополнительными видами хозяйственной деятельности были охота, земледелие и рыболовство, более развитые у западных бурят; на побережье Байкала существовал промысел нерпы. Верования бурят — исторически духовная сфера общества формировалась в Бурятии под взаимным влиянием буддизма, шаманизма коренных народов и старообрядчества. С конца XVI в. широкое распространение получил тибетский буддизм (ламаизм). С середины XVII в. в Забайкалье появились первые православные церкви и часовни. (подробнее о верованиях бурят ЗДЕСЬ http://irkipedia.ru/content/verovaniya_buryat )
Мужская и женская одежда бурят относительно мало различалась. Нижняя одежда состояла из рубахи и штанов, верхняя представляла собой длинный свободный халат с запахом на правую сторону, который подпоясывался широким матерчатым кушаком или ременным поясом. Замужние женщины поверх халатов носили жилет-безрукавку — удже, имевшую разрез спереди, которая также делалась на подкладке. Излюбленными украшениями женщин были височные подвески, серьги, ожерелья, медальоны. Головной убор бурят, он называется – малгай. Верхняя одежда называется – дэгэл. Обувь у бурят – гутул. У халата украшаются углы полочек, низ, рукава ленточным геометрическим орнаментом, а по поверхности рассыпаны круговые элементы.
Фольклор бурят
Буряты живут в Бурятии (столица — город Улан-Удэ), в Читинской и Иркутской областях. На территориях, где сейчас живут буряты, в XVII веке обитало множество племён. Слившись, они образовали бурятскую нацию. В XVII веке буряты вошли в состав Русского государства.
До революции буряты пользовались монгольским письмом. В 1931 году была создана собственная письменность. Основоположник бурятской литературы— выдающийся писатель Хоца Намсараев (1889—1959). Известны поэты Николай Дамдинов (родился в 1932 году), Дондок Улзытуев (1936— 1972). Богат бурятский фольклор, широко известен героический эпос — «Аламжи-Мерген», «Гэсэр».
Первым исследователем бурятской этнографии и фольклора был ссыльный декабрист Николай Бестужев (1791 —1855), художник и писатель, живший с 1839 года на поселении в Селенгинске.
Фольклор бурят — устное народное творчество, стал складываться ещё в дочингисхановские времена, он был формой познания жизни, художественного восприятия окружающего мира. Бурятский фольклор состоит из мифов, улигеров, шаманских призываний, легенд, культовых гимнов, сказок, пословиц, поговорок, загадок. Мифы о происхождении Вселенной и жизни на земле. Улигеры — эпические поэмы большого размера: от 5 тысяч до 25 тысяч строк. Содержание поэм героическое.
История бурятского этноса и его культура тесно связаны с Центральной Азией. Об этом убедительно свидетельствует вершинное народно-поэтическое творение - эпос "Гэсэр". Имя этого эпического богатыря - поборника добра и справедливости - звучит как символ общности культурных и нравственных ценностей народов, населяющих обширнейшую территорию от Гималаев до Байкала. Недаром эпос "Гэсэр" называют Илиадой Центральной Азии.
Сказки бурятов
В сказочной традиции на почве этнической и языковой общности четко прослеживается родство монгольских, бурятских и калмыцких сказок. Несомненная типологическая близость обнаруживается и со сказочным эпосом соседних тюркоязычных народов - алтайцев, тувинцев, хакасов и якутов. Эти сходные черты исходят от первоначальной адекватности природной среды обитания, форм ведения хозяйства и склада мышления исторических предков этих народов.
Перенесемся на миг во времена минувшие, в старинную бурятскую юрту, затерявшуюся в степном пространстве. В ней вечерним теплом веет от очага и от дыханья людей, пришедших в юрту послушать известного в здешних краях сказочника - онтохошина. Он восседает на хойморе - северной стороне юрты, по традиции предназначенной для уважаемых гостей. В степи испокон веков высоко ценилось художественное слово, исполнительское мастерство. Недаром существует народная пословица, которая в переводе звучит примерно так: "Сказочник сидит на почетной подстилке, а певец - на холме".
Источник: Дети зверя Мааны. Сказки народов Сибири о животных./ Составитель Эрта Геннадьевна. Падерина; художник Х. Аврутис,— Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1988.— 144 с, ил.
КУРИЦА И КОШКА
— Ты мне нравишься, курица,— сказала однажды кошка.— Ты серая и я серая, надо нам с тобой подружиться.
Курица ей не поверила и сказала:
— Я помню, как твоя мать в прошлом году украла моего цыплёнка. Разве можно на тебя надеяться? Ты знаешь, что я никогда никого не обижаю. А вы, кошки, известные задиры. Если можешь, то докажи свою преданность, кошка!
Кошка не нашла, что ответить, и сильно огорчилась.
Но через несколько дней кошка пришла охотиться за мышами на старое гумно, где стоял стог сена.
Вдруг курица испуганно закудахтала и бросилась под стог.
«Что такое? — подумала кошка.— Наверное, ей надо помочь...»
Побежала кошка следом и увидела, что с неба на неё падает ястреб. С высоты он не заметил разницы, ведь кошка и курица были обе серые.
Кошка быстро повернулась на спину, вцепилась в ястреба своими острыми когтями. Тут ему и смерть пришла, злодею.
Тогда курица вышла из убежища и сказала:
— Теперь я тебе верю, кошка. Только настоящий товарищ может так поступить.
А кто-то всё ещё думает, что кошка и курица никогда не смогут подружиться!
МЫШЬ И ВЕРБЛЮД
(Перевод А. Преловского)
Однажды очень большой и очень глупый верблюд заспорил с маленькой, но умной мышью.
Я раньше тебя увижу восход солнца,— сказал верблюд.
Нет, я,— сказала мышь.
Куда тебе! Ты ведь не больше моей реснички. Я — гора по сравнению с тобой. Куда тебе со мной тягаться!
Спорили, спорили, решили убедиться. Стали ждать утра.
Верблюд рассуждал так: «Я в сто раз больше, чем эта мышь. Значит, я в сто раз быстрее замечу восход солнца. А так как земля круглая, то откуда бы солнце ни взошло, я его всё равно увижу. И всё равно первым!»
Глупый верблюд! Не знал он, что солнце всегда встаёт на востоке!
Стал верблюд мордой на юг и принялся смотреть. А маленькая мышь взобралась на верблюжий горб и стала смотреть на восток.
— Вот оно, солнце! Я увидела раньше тебя! Эх ты, верблюд! — закричала мышь и спрыгнула на землю.
Обернулся верблюд и увидел, что солнце уже взошло и вроде бы смеётся над ним. Он ужасно разозлился. Не на себя, конечно, а на мышь.
Бросился он в погоню за ней, хотел её затоптать. Но ловкая мышь успела спрятаться в золе от вчерашнего костра.
С тех пор верблюд каждый раз, когда увидит золу, ложится и начинает по ней кататься. Вымажется с ног до головы, встанет довольный и думает, что уж на этот раз он расправился с ненавистной ему мышью.
Мышь, видите ли, виновата, что оказалась умнее верблюда!
ВОЛК
(Перевод Г. Кунгурова. Художник Х. Аврутис)
Прибежал волк к реке. Глядит, в грязи жеребёнок увяз. Захотел волк его съесть.
Жеребёнок простонал:
— Ты сначала меня вытащи, а потом съешь...
Волк согласился, жеребёнка из грязи вытащил.
Жеребёнок огляделся:
— Подожди, волк, не ешь меня: я грязный. Дай обсохну, грязь очищу, тогда съешь.
Обсох на солнце жеребёнок, очистился. Волк пасть разинул. Жеребёнок сказал:
— Посмотри, волк, у меня в копыте задней ноги печать золотая спрятана. Возьми её, богатым станешь, все тебе завидовать будут...
Обрадовался волк.
Жеребёнок поднял ногу. Волк стал искать в копыте золотую печать.
Жеребёнок так стукнул волка в лоб, что волк перевернулся животом кверху. Плачет, слёзы ручьями льются.
Жеребёнок убежал.
Обозлился волк и думает:
«Почему же я его сразу не съел? Что он мне — сын или брат?»
Около поскотины жеребчик пасётся. Волк зубы оскалил и заворчал:
Я тебя съем!
Садись на мою спину,— говорит жеребчик.— Я тебя прокачу, потом уж съешь меня.
Волк сел на жеребчика. Тот понёсся быстрее ветра. Пробежал под изгородью, и волк так стукнулся о верхнюю жердь, что упал с жеребчика и долго лежал как мёртвый. Встал, шатаясь, поплёлся к улусу.
Там свиньи паслись, землю рыли.
Голодный волк закричал:
— Я вас съем.
— Ты, волк, сначала послушай,
как мы поём.
И свиньи громко завизжали.
Сбежались мужики, волк едва ноги унёс. Пошёл он обратно в лес, а навстречу ему охотничья собака.
Я тебя съем,— говорит волк.
Увидел тушу козла, обрадовался. Вцепился зубами в неё и в капкан попал.
ХАРТАГАЙ
(Перевод А. Преловского)
В самые древние времена охотник Хартагай увидел на поляне стаю диких кур. Недолго думая, Хартагай поставил петли и сети, и куры попались в них. Хартагай принёс их домой и посадил в сарай. Догадались куры, что Хартагай собирается приготовить из них обед, и взмолились:
— Добрый Хартагай, не убивай нас! За это мы обещаем тебе нести яйца. Ты всегда будешь сыт, богат и доволен нами.
Не стал Хартагай кур убивать.
Но однажды услыхал Хартагай, что куры сговариваются улететь, когда он снова уйдёт на охоту.
Хартагай взял нож и подрезал курам крылья, а перышки сложил в свою походную сумку. И ушёл в тайгу.
Загрустили куры. Машут они подрезанными крыльями, а подняться в небо не могут. Тогда петух вспрыгнул на плетень и говорит:
— Не горюйте, куры, ещё не всё потеряно. Утром я попрошу у Хартагая наши крылья. Если он утром не отдаст — в полдень попрошу. В полдень не отдаст — вечером ещё раз попрошу. А если и вечером не отдаст — буду просить в полночь.
Петух задрал голову к небу и громко закукарекал. Но Хартагай его не услышал: он был далеко в тайге.
День, другой кукарекает петух, а Хартагай всё не возвращается. Наверно, с ним беда приключилась. То ли зверь напал, то ли ещё что. Так и не вернулся охотник.
А куры всё ещё надеются улететь домой, в родные дикие-предикие леса. Вот почему петух всё ещё кукарекает — зовёт Хартагая, просит у него свои крылья. Утром зовёт, днём, вечером и в полночь.
СВИНЬЯ И ЗМЕЯ
(Перевод А. Преловского. Художник Х. Аврутис)
Жадная ядовитая змея каждый день приползала на старый скотный двор, чтобы погреться на солнышке и заодно поохотиться. Земля была чёрная, змея тоже была чёрная, заметить её было трудно.
Молва о коварной змее распространилась далеко. Гуси, телята, куры — все стали старый двор обходить стороной.
Только жирная, толстая свинья, как ни в чём не бывало, рылась под изгородью, купалась в лужах и спала на солнцепёке. Она и не замечала, что осталась во дворе одна-одинёшенька.
Пробовал было гусь предупредить её об опасности. А та ему в ответ: «хрю» да «хрю»! Так и не понял гусь, что ему свинья сказать хотела, ушёл.
Все уже смирились с мыслью, что рано или поздно свинье не сдобровать.
Но случилось совсем непредвиденное.
Однажды бродила свинья, как обычно, по двору, ковыряла носом землю и похрюкивала от удовольствия. И так она увлеклась этим делом, что даже не заметила, как наступила на спящую змею.
Проснулась змея и вспомнила, что она голодна. Подняла змея свою узкую хищную голову со страшным раздвоенным жалом и укусила свинью за бок. Но свинья не почувствовала боли — знай себе роется в земле, корешки на зубах похрустывают.
Змея разозлилась. Давай кусать свинью куда попало, так ярость её ослепила.
Не знала злая змея, что её ядовитый яд свинье совсем не страшен. Не знала, что и укуса свинья вовсе не чувствует.
Долго прыгала змея вокруг свиньи, пока та ее не заметила. А когда заметила, очень удивилась:
— Какой большой червяк! Дай-ка попробую...
Откусила кончик хвоста — вкусно! И съела свинья всю змею, ничего от неё не осталось.
Так пришёл конец злой и страшной змее. Куры, гуси, телята — все вернулись снова на свой старый скотный двор.
Но когда они благодарили свинью за то, что избавила их от змеи, свинья в ответ: «хрю» да «хрю»!
Так и не поняли они, что свинья сказать хотела.
ЖУРАВЛЬ
(Перевод Г. Кунгурова. Художник Х. Аврутис)
Собрал журавль птиц со всего мира. Захотел он стать их царём. Слетелись все птицы, кроме самой маленькой, звали её Бук-сэргинэ. Красивая птичка, певунья, как соловей.
Долго ожидали её птицы. Журавль свою длинную шею вытягивал, смотрел: скоро ли прилетит красивая птичка. Не вытерпел журавль и пошёл искать Буксэргинэ. Встретил её, сердито спросил:
Почему так долго не летишь? Все птицы тебя ждут.
Я из далёкого края летела, устала. Вот видишь — сижу, отдыхаю, кормлюсь.
Журавль совсем рассердился:
— Из-за тебя я до сих пор царём не стал! — И начал клевать Буксэргинэ. Правое крыло ей сломал.
Заплакала Буксэргинэ, слетелись птицы, спрашивают:
— Что с тобой случилось?
— Вот журавль на меня рассердился, крыло сломал, лететь не могу.
Тогда птицы зашумели:
— О! Такой злой царь нам не нужен. Он нам всем крылья переломает.
Птицы стали судить журавля и решили его наказать. Они сказали:
— Когда журавль будет лететь в тёплые края и обратно, он должен носить на своей спине Буксэргинэ.
И теперь можно видеть: летит журавль, а маленькая птичка всегда сидит у него на спине.
СНЕГ И ЗАЯЦ
(Перевод А. Преловского)
Снег говорит зайцу:
Что-то у меня голова заболела.
Наверное, ты таешь, оттого у тебя и голова заболела,— ответил заяц.
Сел на пенёк и горько заплакал:
Жалко, жалко мне тебя, снег. От лисицы, от волка, от охотника я в тебя зарывался, прятался. Как теперь жить буду? Любая ворона, любая сова меня увидит, заклюёт. Пойду я к хозяину леса, попрошу его, пусть он тебя, снег, сохранит для меня.
А солнце уже высоко ходит, жарко припекает, снег тает, ручьями бежит с гор.
Затосковал заяц, ещё громче заплакал. Услышал зайца хозяин леса. Просьбу его выслушал и сказал:
— С солнцем спорить не берусь, снег сохранить не могу. Шубу твою белую сменю на серенькую, будешь ты летом легко прятаться среди сухих листьев, кустарника и травы, никто тебя не заметит.
Обрадовался заяц.
С тех пор он всегда меняет зимнюю белую шубу на летнюю — серую.
СОРОКА И ЕЁ ПТЕНЦЫ
Однажды сорока обратилась к своим птенцам со словами:
— Дети мои, вы уже выросли, и настало время вам самим добывать еду и жить своей жизнью.
Сказала она так и, оставив гнездо, полетела с птенцами в соседнюю рощу. Показала им, как ловить мошек да букашек, как из таёжного озера воду пить. Но птенцы ничего не хотят делать сами.
Полетим обратно в гнездо,— хнычут они.— Как было хорошо, когда ты приносила нам всяких червячков и пихала в рот. Никаких забот, никаких хлопот.
Детимои,— вновьговоритсорока.— Выужестали большими,а мояматьвыбросила меня изгнезда совсем маленькой...
А если нас всех подстрелят из лука? — спрашивают птенцы.
Не бойтесь,— отвечает сорока.— Прежде чем выстрелить, человек долго целится, так что проворная птица всегда успеет улететь.
Всё это так,— загалдели птенцы,— но что будет, если человек кинет в нас камнем? Такое может сделать любой мальчишка, даже не прицеливаясь.
Для того чтобы взять камень, человек нагибается,— отвечает сорока.
А если у человека окажется камень за пазухой? — спросили птенцы.
Кто своим умом дошёл до мысли о спрятанном за пазухой камне, тот сумеет спастись от смерти,— сказала сорока и улетела прочь.
ОХОТНИК И ДОКУЧЛИВАЯ ЖЕНА
(Источник: Белый медведь и бурый медведь: Сказки народов России в пересказах Марка Ватагина; сост., вступ. статья и прим. М. Ватагина; Художники А. Коковкин, Т. Чурсинова. – СПб.: Республиканское издательство детской и юношеской литературы «Лицей», 1992. – 351 с.)
В прежние, далёкие времена жил на свете храбрый охотник, меткий стрелок. Всегда он бил без промаха, не приходил домой с пустыми руками.
Но вот однажды целый день он проходил по лесу и до самого вечера не встретил ни зверя, ни птицы. Усталый, измученный, лёг он спать. Спит и видит странный сон: пал на него жёлтый туман, а потом приблизился пёстрый туман. Проснулся охотник и видит: приближается к нему жёлтый туман. Он испугался, схватил лук, вложил стрелу, но из тумана раздался человеческий голос:
— Не стреляй в меня, храбрый охотник, я не сделаю тебе зла. Туман стал ещё гуще, плотней и превратился в жёлтого змея с пёстрыми гремящими крыльями. Пестрокрылый змей сказал:
Будем друзьями, храбрый охотник, меткий стрелок. Мне нужна твоя помощь. Много лет я веду войну с желтокрылым змеем и не могу его одолеть. Вдвоём мы его победим.
Я готов тебе помочь, — сказал охотник.
Тогда пойдём в ту долину, где будет битва, — сказал пестрокрылый змей.
Они пришли в широкую долину.
— Наш бой будет долгим, — сказал пестрокрылый змей. — Мы трижды поднимемся к небу и трижды опустимся на землю. Когда мы поднимемся в четвёртый раз, мой враг меня одолеет, возьмёт верх; когда мы опустимся, он будет наверху, а я внизу. В это время не зевай: я поверну его жёлтую голову к тебе, а ты стреляй в его единственный глаз. Этот глаз у него — во лбу, в самой середине лба. А теперь спрячься в эту яму, скоро желтокрылый змей ринется с неба прямо на меня.
Охотник спрятался в яму.
Вскоре с неба ринулся желтокрылый змей. Началась битва. Змеи, сцепившись, трижды поднялись к небу, трижды опустились на землю. Силы были равны. Но вот они поднялись к небу в четвёртый раз, и желтокрылый змей одолел пестрокрылого. Когда они опустились, желтокрылый был наверху, а пестрокрылый внизу. Но вот пестрокрылый быстро повернул голову своего врага к охотнику. Меткий стрелок только того и ждал. Тетива его лука была натянута. Мига ему хватило, чтобы выпустить стрелу и пронзить жёлтый глаз желтокрылого змея. И тут же на землю пал жёлтый ядовитый туман, от которого все деревья в лесу засохли, а все звери подохли. Охотника спас пестрокрылый змей. Он прикрыл своего друга могучими плотными крыльями и продержал его под ними три дня и три ночи, пока жёлтый ядовитый туман не рассеялся.
А когда снова засияло солнце, пестрокрылый змей сказал:
— Мы победили грозного врага. Спасибо тебе, охотник. Желтокрылый змей приносил много вреда. Каждый день он проглатывал трёх зверей и пожирал огненных змеев, моих подданных. Если бы не ты, он убил бы меня и сожрал бы всех огненных змеев. Пойдём ко мне в гости. Увидишь мой дворец, моих подданных, моих старых родителей.
Охотник согласился, и они со змеем спустились в глубокую яму, а оттуда по подземному ходу попали во дворец, сверкающий золотом и драгоценными камнями. На полу лежали огненные змеи, свернувшиеся в кольца. За одним залом следовал другой, ещё более богатый. И вот они пришли в самый большой зал. В нём возле очага сидели два старых пестрокрылых змея.
— Это мои родители, — сказал змей. Охотник поздоровался с ними.
Этот охотник спас меня и всё моё ханство, — сказал змей. — Он убил нашего давнего врага.
Спасибо тебе, — сказали старые родители змея. — За это ты получишь награду. Хочешь — дадим тебе золота и драгоценных камней, сколько сможешь унести. Хочешь — научим семи десяти языкам, так что ты сможешь понимать разговоры птиц, зверей и рыб. Выбирай!
Научите меня семидесяти языкам, — сказал охотник.
Возьми лучше золота и драгоценностей, — сказали старые родители змея. — Тому, кто знает семьдесят языков, жить не легко.
Нет, золота не хочу, научите языкам, — попросил охотник.
Что ж, будь по-твоему, — сказал старый пестрокрылый змей. — Отныне ты знаешь семьдесят языков, отныне ты слышишь разговоры птиц, рыб и зверей. Но это — тайна. Ты дол жен хранить её от людей. Если проговоришься — в тот же день умрёшь.
Охотник покинул ханство пестрокрылого змея и отправился домой. Идёт лесом и радуется: ведь понимает он всё, что говорят меж собой звери и птицы. Вышел охотник из лесу. Вот и юрта. «Зайду в неё», — думает он. А собака лает:
— Заходи сюда, путник. Хоть это юрта бедняка, но хозяин наш добрый, он тебя угостит. У нас всего одна корова, но хозяин даст тебе молока, у нас всего один чёрный баран, но хозяин за колет для гостя последнего барана.
Охотник зашёл в юрту бедняка. Хозяин вежливо с ним поздоровался, усадил на почётное место. Жена хозяина подала гостю пиалу молока. Бедняк предложил охотнику переночевать, а к вечеру заколол для него чёрного барана. Когда они ели, собака проскулила:
— Добрый гость, урони баранью лопатку, я схвачу и выбегу, на тебя хозяин не рассердится.
Охотник уронил лопатку. Собака схватила её и убежала. А потом залаяла:
— Добрый гость угостил меня вкусной лопаткой. Не буду спать всю ночь, буду стеречь юрту.
Ночью пришли волки. Остановились возле юрты бедняка и воют:
Сейчас мы задерём коня!
У моего хозяина один-единственный конь, нельзя его есть. Если подойдёте ближе, я подниму громкий лай. Проснётся хозяин, проснётся его гость-охотник, и тогда вам несдобровать. Идите лучше туда, к богачу, задерите его жирную серую кобылу, у него лошадей много, а собаки его голодные, они не захотят на вас лаять.
