Функции детской литературы в системе дошкольного образования. Специфика детской литературы

Много лет не стихающий спор вокруг вопроса о том, существует ли специфика детской литературы и необходима ли она, решился в пользу признания специфики. Большинство писателей и критиков выступили “за”. Как ни парадоксально, самую крайнюю точку зрения на специфику выразил С. Михалков: “не лучше ли говорить об эстетике искусства, одинаково приложимой и к литературе для взрослых, и к детской литературе”1. Высказывание С. Михалкова категорически снимает разговор о специфике. Близка к С. Михалкову Л. Исарова, которая отрицает специфику детской литературы на том основании, что авторы лучших произведений для детей “не приноравливают свою манеру под детей”, а создают для них подлинно художественные произведения. Правда, Исарова непоследовательна в своих суждениях: в сноске она делает оговорку, что возрастная специфика “обязательна в книжках для дошкольников и младших школьников”2.

Несмотря на кажущуюся противоположность взглядов, сторонников и противников специфики объединяет общность позиции: и те, и другие стремятся защитить детскую литературу как равноправное искусство слова, оградить ее от схематизма и упрощённости. Отсюда страстный призыв С. Михалкова мерить детскую литературу по законам искусства вообще.

Специфика детской литературы существует и корни ее -- в особенностях детского восприятия действительности, которое качественно отличается от восприятия взрослого человека. Особенности детского восприятия, его типологические возрастные качества вытекают (как об этом свидетельствуют работы Л. С. Ваготского, А. Т. Парфенова, Б. М. Сарнова и собственные наблюдения автора статьи) из своеобразия антропологических форм детского сознания, которые зависят не только от психофизиологических факторов, но также и от социальных особенностей детства. Ребенок -- общественный человек, но социальная основа, на которой развивается его общественное сознание, отличается от социальной основы сознания зрелого человека: взрослые люди непосредственные члены социальной среды, а в отношениях ребенка с социальной действительностью важную роль играет взрослый посредник. “Дело заключается в том, -- говорит А. Т. Парфенов, автор статьи “О специфике художественной литературы для подрастающего поколения”,--что значительное количество жизненных функций подрастающего поколения удовлетворяется, формируется и стимулируется взрослыми, а это накладывает специфическую печать и на косвенный и на непосредственный опыт подрастающего поколения”3. Чем старше ребенок, тем более самостоятелен он в общественных отношениях, тем меньше в его положении социальной специфики детства.

Возраст растущего человека делится на этапы--детство, отрочество, юность. Каждому этапу соответствует качественно своеобразный тип сознания, между которыми существуют промежуточные, переходные формы, сочетающие два типа сознания--на грани детства и отрочества и когда подросток становится юношей. Коль скоро социальные основы сознания ребенка и сознания взрослого разные, то и эстетическое отношение к действительности у детей иное, чем у взрослых: ведь эстетическое отношение возникает на основе социальной практики как вид общественного сознания. В этой связи вызывает возражение категоричное утверждение Андрея Нуйкина: “нет эстетики отдельно--взрослой, отдельно--детской. Есть одна человеческая эстетика”4. Это утверждение уязвимо уже потому, что еще Н. Г. Чернышевский убедительно доказал классовый, а не общечеловеческий характер эстетики.

Чем меньше возраст читателя, чем ярче проявляется возрастная специфика, тем специфичнее произведение для детей, и наоборот: по мере возмужания читателей исчезают специфические черты детского возраста, угасает и специфика детской литературы. Но детство не остается неизменным: оно меняется вместе с изменениями в социальной среде и действительности. Сдвигаются границы возрастных этапов, поэтому нельзя рассматривать возрастную специфику как нечто раз и навсегда данное и навечно застывшее. В сегодняшнем мире бурного технического прогресса и все возрастающей информации на наших глазах происходит акселерация детства. Изменения в возрастной специфике, естественно, приводят к изменениям в особенностях детской литературы: она взрослеет. Но детство существует, существует возрастная специфика, значит, существует и специфика детской литературы.

В чем и как проявляется специфика детского произведения? На этот счет единого мнения нет.

По мысли Л. Кассиля, “специфика детской книги--это учет возрастных возможностей понимания читателя и в соответствии с этим расчетливый выбор художественных средств”5. Л. Кассиля поддерживает и даже повторяет И. Мотяшов: “Весь же вопрос так называемой возрастной специфики еще со времен Белинского сводится к стилю детских произведений; излагать должно “сообразно с детским восприятием, доступно, живо, образно, увлекательно, красочно, эмоционально, просто, ясно”6. Но все перечисленные признаки стиля детского произведения так же необходимы и в произведении для взрослых.

Л. Кассилю и И. Мотяшову вторит А. Алексин: “... проблема специфики детской книги -- это, на мой взгляд, прежде всего проблема ее формы, а не содержания”7.

Итак, специфика не затрагивает содержания литературного произведения? Получается противоречие между содержанием и формой. Содержание же, лишенное присущей ему формы, теряет глубину и даже истинность. Полагая в детском искусстве специфическим лишь “как”, а не “что”, мы разрываем по существу содержание и форму и легко можем прийти к обоснованию иллюстративной формы искусства. Авторы же этой точки зрения стремятся убедить как раз в обратном.

Коренным вопросом любого искусства всегда было и будет его отношение к действительности. Вопросы поэтики, “расчетливый выбор художественных средств” -- производные от коренного вопроса. На мой взгляд, специфика детского произведения кроется не только в форме, но прежде всего в содержании, в особом отражении действительности. Для детей “предметы те же, что и для взрослых” (В. Г. Белинский), но подход к явлениям действительности в силу особенностей детского миропонимания избирательный: что ближе детскому внутреннему миру--видится им крупным планом, что интересно взрослому, но менее близко душе ребенка, видится как бы на отдалении. Детский писатель изображает ту же действительность, что и “взрослый”, но на первый план выдвигает то, что ребенок видит крупно. Изменение угла зрения на действительность приводит к смещению акцентов в содержании произведения, возникает и необходимость в особых стилевых приемах. Детскому писателю мало знать эстетические представления детей, их психологию, особенности детского мировосприятия на различных возрастных этапах, мало обладать “памятью детства”. От него требуются высокое художественное мастерство и естественная способность во взрослом состоянии, глубоко познав мир, каждый раз видеть его под углом зрения ребенка, но при этом не оставаться в плену детского мировосприятия, а быть всегда впереди него, чтобы вести читателя за собой.

Специфичность детского произведения, его формы и содержания, проявляется прежде всего в жанровом своеобразии.

На самом деле, все жанры, существующие во “взрослой” литературе, есть и в детской: роман, повесть, рассказ, новелла, очерк и т. д. Но очевидно и различие между идентичными жанрами “взрослой” и детской литератур. Оно объясняется различием в жанрообразующих элементах, различием, которое обусловлено специфической ориентацией на читательское восприятие. Специфичны все жанрообразующие элементы произведения для детей.

Для доказательства этого положения обратимся к сопоставительному анализу только одного жанрообразующего элемента -- пейзажа,-- намеренно опустив все остальные,-- в автобиографической повести для детей (“Кандаурские мальчишки” Г. Михасенко, “Грозовая степь” А. Соболева) и в повести для взрослых (“Детство Багрова -- внука” С. Аксакова, “Детство”, “Отрочество” Л. Толстого и “Повесть о детстве” Ф. Гладкова). Пейзаж в произведении для детей и в произведении для взрослых различен по объему, содержанию и характеру зарисовок.

В “Детстве Багровавнука” пейзажи занимают большое место, потому что герой произведения живет главным образом в деревне и с детства приобщен к миру природы. Повесть написана от лица ребенка, но рассказ ведет взрослый человек воспроизводящий и анализирующий впечатления детства. В пейзажах Аксаков выступает певцом русской природы: неторопливо, обстоятельно, с перечислением подробностей ведет он описание дороги в Багрово и Чурасово в разные времена года, ледохода на Белой, пробуждения весны и т. д. Все содержание повести служит объяснением, почему Аксаковписатель стал великолепным пейзажистом. Пейзажи повести свидетельствуют о том, что произведение написано для взрослых в них выражено мировоззрение художника, зрелого человека, со сложившимися эстетическими взглядами, с философской концепцией мира и человека.

Писатель и не прячется под маску ребенка. Так, описание сада в первой главе: “Сад, впрочем, был хотя довольно велик, но некрасив...” заканчивается словами “...несмотря на мое болезненное состояние, величие красот божьего мира незаметно ложилось на детскую душу и жило без моего ведома в моем воображении”8. Последняя фраза, заключающая мысль о благотворном влиянии природы на формирование личности, адресована взрослому читателю. Рассказывая о дорожных впечатлениях, автор от имени Сережи переходит к размышлениям об удивительном состоянии путешествующего. “...Она (дорога.--Е. К.) сосредоточивает его мысли и чувства в тесный мир экипажа, устремляет его внимание сначала на самого себя, потом на воспоминания прошедшего и, наконец, на мечты и надежды в будущем; и все это делается с ясностью и спокойствием, без всякой суеты и торопливости... Точно то было тогда со мной”9. Такого рода размышления вызывают определенные ассоциации у взрослого читателя, потому что они опираются на жизненный опыт, но вряд ли привлекут внимание юных, у которых таковой опыт еще невелик. Тонкий и вдумчивый наблюдатель, С. Аксаков спокойно и размеренно ведет рассказ об увиденном в природе, не опуская подробностей и деталей, фиксируя мельчайшие приметы, подмеченные им: “Дождя выпало так много, что сбывшая полая вода, подкрепленная дождями и так называемою земляною водою, вновь поднялась и, простояв на прежней высоте сутки, вдруг слила... В конце Фоминой недели началась та чудесная пора, не всегда являющаяся дружно, когда природа, пробудясь от сна, начнет жить полною, молодою торопливою жизнью, когда все переходит в волнение, в движение, в звук, в цвет, в запах”10. Великолепные описания Аксакова по-настоящему не могут увлечь ребенка: в них нет специфически детского взгляда на мир природы (автор и не задавался такой целью), они общи и созерцательны, детям же психологически чужда способность созерцать и абстрагировать. Кроме того, пейзажи в повести Аксакова представлены так обильно и в таком объеме, что задерживают движение сюжета, постоянно прерывая и без того медленное течение событий, а юный читатель спешит: “... детское время идет плотней, чем в шекспировской драме” (Б. Житков) в связи с насыщенностью жизни ребенка событиями и происшествиями. Юному читателю больше импонируют произведения с быстро бегущим временем. Обобщения, философские отступления, описания природы -- это те самые остановки во времени, которые менее всего привлекают детей.

В трилогии Л. Толстого пейзаж занимает значительно меньше места, чем в повести С. Аксакова: писателя в большей степени интересует “диалектика души” ребенка из аристократической среды, связи с внешним миром у которого значительно слабее, чем у аксаковского Сережи. По силе проникновения в душевную жизнь ребенка первые две части трилогии--явление еще небывалое в русской литературе. Л. Толстой с изумительным мастерством исследует детство, чтобы объяснить настоящее, показывает, как формируется человеческий характер. Что же касается пейзажей, то даже в первой части трилогии они не отражают детского видения природы: “...прямо под окнами дорога, на которой каждая выбоина, каждый камешек, каждая колея давно знакомы и милы мне; за дорогой -- стриженая липовая аллея, из-за которой кое-где виднеется плетеный частокол; через аллею виден луг, с одной стороны которого гумно, а напротив лес; далеко в лесу видна избушка сторожа”". Восприятие этого описания детьми (как многих других у Толстого да и у Аксакова) затрудняется уже тем, что все оно вмещено в одно большое предложение, усложненное придаточными и обилием перечислений, которые не сразу “схватываются” юным читателем. Интересно, что в произведениях Л. Толстого для детей описания природы лаконичны и вкраплены в текст короткими фразами. Примером могут служить пейзажи из “Кавказского пленника”. “Была раз гроза сильная, и дождь час целый как из ведра лил. И помутились все речки. Где брод был, там на три аршина вода пошла, камни ворочает. Повсюду ручьи текут, гул стоит по горам. Вот как прошла гроза, везде по деревне ручьи бегут”12. Здесь все прозрачно, легко, конкретно и зримо, а прием инверсии приближает текст к разговорной речи, привычной и понятной детям.

В трилогии больше всего пейзажей во II части. Представления героя о мире и себе самом значительно расширились, он начинает осознавать себя как самостоятельную личность. Пейзаж приобретает психологический характер, часто с субъективной окраской. “Солнце только что поднялось над сплошным белым облаком, покрывающим восток, и вся окрестность озарилась спокойнорадостным светом. Все так прекрасно вокруг меня, а на душе так легко и радостно” 13.

В пейзажах III части трилогии выражен авторский взгляд на мир и человека, его миросозерцание, недоступные пониманию детей и подростков. Остаются не понятными юным читателем и описания природы, в которых Л. Толстой выражает мысль о нравственном самоусовершенствовании: наступление весны, пробуждение земли, сырой, пахучий воздух и радостное солнце -- все это говорило герою повести “про красоту, счастье и добродетель, говорило, что как то, так и другое легко и возможно для меня, что одно не может быть без другого, и даже что красота, счастье и добродетель -- одно и то же”14. Конечно, существует общее в пейзажах для детей и для взрослых, как существует принципиальная общность между детской и “взрослой” литературой, но многое в толстовских пейзажах ускользает из поля зрения читателей -- детей и подростков, в частности их философская глубина, а остается, так сказать, природа в снятом виде.

В “Повести о детстве” Ф. Гладков проявляет себя мастером лирического пейзажа, музыкального и живописного, необходимого для более выразительного раскрытия характера героя. В отличие от Сережи и Николеньки Федя рано включен в жизнь взрослых: в бедной крестьянской семье нет “детских”, вся большая семья живет в одной избе, мальчик видит и слышит то, что ему лучше пока не видеть и не слышать. Но “свинцовые мерзости жизни” не убили в нем живую душу, а светлые, праздничные минуты закаляют его волю против зла. Федя, как все крестьянские дети, с раннего детства приобщен к труду взрослых, тяжелому, но прекрасному.

В I части книги автор рисует “лунноснежные ночи зимы” с мерцанием звезд, с алмазными искрами на снегу, используя при этом любимые эпитеты -- “льдистый” и “лунноснежный”. Во второй части книги пейзажи теплее, они прогреты весенним и летним солнцем, пахнут землей и хлебом, связаны с картинами сельского труда. Однако поэтическая образность, цветистость языка пейзажей “Повести о детстве” чаще всего соответствует особенностям детского восприятия: то, что чарует взрослого, оставляет равнодушным ребенка. “Хочется смотреть в синее мягкое небо и провожать тугие белые облачка”15. Для ребенка, мыслящего конкретно, пожалуй, будут “мягкими” облачка, а небо тугим. Кстати, наблюдение над постоянно меняющими свои очертания облаками -- одно из любимых детских занятий. Но дети видят небо с плывущими по нем облаками иначе, чем взрослые, иначе, чем это показано у Ф. Гладкова. детский литература произведение жанровый

Вот как видит облака Мишка у Г. Михасенко: “Огромная, в полнеба, лошадь замерла над деревней в страшном полете. На улице стало даже темно. Но дунул ветер, и лошадь расползлась, как намокшая бумага”16. Малявкин из рассказа Ю. Яковлева “Собирающий облака” “...долго-долго следил за облаками, которые обязательно на что-нибудь похожи. На слона, на верблюда или на снежные горы”17. У Соболева в “Грозовой степи” “Белые легкие облачка вперегонки бегут по небу и тают в синеве, ясной и высокой”18. Детей привлекают в облаках прежде всего их переменчивость, кажущаяся легкость и мягкость.

В пейзажной живописи Гладкова много образов, восхитительных для взрослого и непонятных, “странных” для ребенка: “лунноснежная тишина”, “лунный воздух и снежное сияние”, “небо было покрыто инеем”, “я выпрыгнул в окно и, ошпаренный солнцем, сразу погрузился в мягкую небесную синеву” , “небо было мягкое и тоже горячее” и т. п. Ф. Гладков чаще,. чем С. Аксаков и Л. Толстой, использует сравнения, но эти сравнения не рассчитаны на детское восприятие, в них неизвестное ребенку сравнивается с неизвестным же: “небо чистое, как лед”, “вода стекала с уступчиков, как жидкое стекло”, “снежная кашица плавает, как накипь” и т. д.

Наблюдения над пейзажами трех “взрослых” повестей о детстве позволяют обнаружить любопытную закономерность: в них нет “прямых” соотнесений человеческой жизни с жизнью природы, очень редки сравнения. На первом плане -- пластическое изображение объектов природы, которое действует на чувства читателя, способного на основании ассоциативных связей ощутить изображаемое как действительное. Чаще всего в этих пейзажах присутствуют эпитеты -- определения, которые естественно затормаживают действие и вносят в описания картин природы элементы созерцательности, глубоких раздумий, философских размышлений, т. е. того, что чуждо детям. И еще одна особенность -- пейзаж в этих повестях часто имеет самостоятельную художественную ценность, а описания ледохода на Белой у Аксакова и грозы у Толстого служат классическим образцом пейзажной лирики в прозе.

Иначе обстоит дело в произведении для детей. Детская литература тоже приобщает ребенка к миру природы, пробуждая в нем “драгоценность способности сопереживать, сострадать, порадоваться, без которой человек -- не человек” (К. Чуковский). Но у ребенка нет мировоззрения (оно только начинает формироваться), нет философского осмысления явлений действительности, поэтому в содержании пейзажа произведения для детей выражается эмоциональное, чувственно живое и эстетическое отношение ребенка к природе. По объему пейзажные зарисовки значительно меньше, чем в произведении для взрослых, синтаксис их проще и легче.Создавая такого рода повесть, писатель, с одной стороны, учитывает особенности восприятия искусства детьми, с другой стороны, стремится не выйти “из образа” рассказчика, от лица которого освещаются события, даются портретные и психологические характеристики, пейзаж.

У Михасенко пейзаж включается в повествование небольшими по объему кусками: дети не любят длинных описаний, потому что внимание их неустойчиво, постоянно перемещается с объекта на объект в поисках нового. Так как детям психологически чужда способность созерцать, им нужен не развернутый пейзаж с описанием подробностей, а главное в картине природы. В соответствии с этими особенностями мировосприятия ребенка и создает Михасенко свои пейзажи, краткие и лаконичные. Для ребенка характерна конкретность видения, которая наталкивает его на неожиданные и точные сравнения (“В небе висели редкие облака, круглые и белые, как одуванчики”), а недостаток опыта заставляет искать ассоциации в окружающей действительности. Поэтому в пейзажах повести о детстве у Г. Михасенко и Соболева часты “прямые” соотнесения человеческой жизни с жизнью мира природы. Соотнося человеческую жизнь с явлениями природы, писатель, естественно, чаще всего использует сравнения, а так как он изображает мир с точки зрения ребенка, то в сравнениях отражается детское видение мира: “Тучи играли вдогоняшки”, или “усталое солнце тянулось к горизонту, как к постели. Казалось, оно и не зайдет, а лишь опустится до земли и тотчас заснет”. Так видит предзакатное солнце набегавшийся за день, уставший Мишка.

Детям свойственно одушевлять предметы, наделять их человеческими качествами, отсюда в повести “Кандаурские мальчишки” обилие олицетворении. “Тучи ползли и ползли, тайга их равнодушно глотала, а они все лезли”19, “на краю лощины тесно селились березы, щекоча друг друга ветками”20. Вообще же среди разнообразных средств выразительности Михасенко отдает предпочтение сравнениям как наиболее доступному для детей способу познания и изображения действительности.

В повести А. Соболева, написанной, как и повесть Г. Михасенко, от первого лица, все события, характеры и богатая алтайская природа пропущены через восприятие Леньки. “Грозовая степь” богата описаниями природы. Первая глава повести служит как бы прелюдией ко всему произведению, она полностью посвящена пейзажу, символизирующему поэзию и очарование детства, очистительную силу социальных преобразований, происходящих в деревне.

Геройрассказчик А. Соболева старше героя Михасенко по возрасту, по внутренней, нравственной и социальной зрелости. В 12 лет он не только открывает мир, но и самого себя, определяет свое место в открывающемся перед ним мире. У Леньки отроческий тип сознания: реальное и фантастическое отношение к действительности сочетаются, и это ярче всего проявляется в его отношении к природе. В этом смысле интересны главы, рассказывающие о жизни Леньки с дедом на покосе: богатство и красота мира природы будоражат Ленькину душу, дают богатую пищу воображению, простор для полета фантазии, которая уносит его далеко-далеко, за тридевять земель. Если Мишку у Михасенко и его ровесника Малявкина у Ю. Яковлева облака привлекают своей причудливой изменчивостью, то у Леньки они еще и возбуждают мечты о “дальних странах”: “И не облака это вовсе, а паруса боевых кораблей, и голубизна неба--это лазурь Индийского океана. Корабли плывут к неведомым сказочным островам, и я--лихой марсовой--зорко гляжу в океан, чтобы, заметив туманную полоску берега, закричать:“Земля!”21.

Реальное и фантастическое переплетаются в Ленькином сознании: “Высокая, остропикая трава--это уже не трава, а полчища татар, и я не двенадцатилетний мальчишка, а Илья Муромец в жестокой сече за Русь”22. Фантастическое выступает здесь, как и в примере с облаками-кораблями, в героико-романтической форме, чего мы еще не замечали у Мишки.

Ленькино детство проходит среди крестьянства, в котором живы “преданья простонародной старины”, мальчик наивно верит в могучую силу сказочной “золотой стрелы” и вместе с друзьями пытается отыскать ее. Народнопоэтические образы прочно живут в Ленькином воображении, особенно в связи с восприятием природы, и в пейзажах А. Соболева часты поэтические приемы и образы устного народного творчества: “Над степью вполнеба опрокинулась радуга. А сама степь переливается самоцветами, будто еще одна радуга упала на землю и рассыпалась в цветах”23.

У Леньки в сравнении с Мишкой больше жизненного и социального опыта, обширнее ассоциации, поэтому в пейзажных зарисовках Соболева обилие развернутых сравнений и метафор, картины природы даны значительно шире и наполнены более глубоким содержанием, чем в “Кандаурских мальчишках”, соотнесения жизни людей с миром природы глубже и социально окрашенное: “Каждое дерево имеет свое лицо. Вон те, маленькие, выбежали вперед--это девчонки. Озорные, они убежали из-под надзора матери и смеются--вздрагивают зелеными листочками”. А вон стоит одинокая береза с обломанной вершиной. Это старуха: “Потемнели рабочие руки ветки, опустились бессильно. И не радует ее ни яркий свет, ни тепло, ни медовые запахи”24. Ель ассоциируется у Леньки с воином, прямым и строгим. “Стоит и смотрит все вдаль да вдаль, настороженно выставив острые пики ветвей. Какого врага ждет?”25. Герой живет в мире острой классовой борьбы, и образ воина защитника не случайно рождается в его воображении.

Ленька осмысленнее и глубже видит мир, чем герой Михасенко, поэтому метафоры и сравнения А. Соболева сложнее: “Тоненькую белоногую березку среди полянки забусило дождевыми каплями, словно фатой покрыло”26. Сравнения еще опираются на детский опыт, но сам этот опыт значительно шире, чем у Мишки: “...глядим на мир, на степь, ровную-ровную; как туго натянутый цветистый полушалок, какие носят девки в нашем селе”27.

В повести Соболева за героем рассказчиком ощущается присутствие самого автора: “Я смотрю в далекие, открытые солнцу просторы, вдыхаю милый сердцу запах сена, конского пота, дегтя, и в груди сладко и горько щемит. Может потому и щемит, что, еще не сознавая, чувствую, что где-то здесь на покосе, в медвяных травах заплуталось мое босоногое детство”28. Это авторская мысль, в 12 лет Ленька, как все дети, не мог еще так отчетливо осознать свое состояние. Иногда автор намеренно вступает в повествование непосредственно от себя, а не от имени Леньки: “И потом, в тяжкие годы юности моей военной, коченея в болотах Заполярья, в часы испытаний на поле боя, видел я эту послегрозовую степь, осиянную солнцем, зеленую землю мою, и она давала мне силы, веру, мужество”29. Так природа предстает через детское видение, но осмысленная зрелым человеком. Это придает особый колорит пейзажам Соболева: происходит взаимопроникновение детского и “взрослого” восприятии природы.

Наблюдения над автобиографическими повестями о детстве и для детей позволяют сделать вывод, что чем старше герой-рассказчик, чем ближе он психологически к взрослому, тем меньше специфических особенностей в пейзаже “детского” произведения по сравнению с пейзажем в произведении для взрослых.

Таким образом, анализ пейзажа как одного из жанрообразующих элементов показывает, что жанровая специфика произведения для детей обусловлена возрастными особенностями миропонимания и угасает по мере возмужания героя-рассказчика и читателя.

Литература

• 1 “Литература и жизнь” от 13 мая 1962 года.
• 2 Л. И с а р о в а. Всегда ли нужна “возрастная специфика”?// Вопросы литературы. 1960. № 9.
• 3 Книга ведет в жизнь. М.: Просвещение, 1964. С. 62.
• 4 А. Н у й к и н. Еще раз о том, что детская литература -- это литература // Дет. лит. 1971.№8. С. 26.
• 5 Выступление на II съезде Союза советских писателей.
• 6 И. М о т я ш о в. Специфика ли виновата? // Вопросы литературы. 1960. № 12. С. 19.
• 7 А. Алексин. Я к Вам пишу...// Дет. лит. 1966. № 1. С. 26.
• 8 С. Аксаков. Детские годы Багрова--внука. М.: Детгиз, 1962. С. 20.
• 9 Там же. С. 50.
• 10 С. Аксаков. Детские годы Багрова--внука. М.: Детгиз, 1962. С. 220.
• 11 Л. Н. Толстой. Собр. соч. в 14 томах. М.: Худож. лит., 1951. Т. 1. С.7.
• 12 Л.Н. Толстой. Собр. соч. М.: Худож. лит., 1952. Т. X. С. 160.
• 13 Л. Толстой. Собр. Соч. в 14 томах. М.: Худож. лит., 1951. Т. I.С. 103.
• 14 Там же. С. 180.
• 15 Ф. Гладков. Повесть о детстве. М.: Худож. лит., 1956. С. 420.
• 16 Г. Михасенко. Кандаурские мальчишки. Новосибирск: Зап.Сиб. кн. изд., 1970. С. 9.
• 17 Ю. Яковлев. Собирающий облака. М.: Дет. лит., 1963. С. 10.
• 18 А. Соболев. Грозовая степь. М.: Дет. лит.,1964. С.6.
• 19 Г. Михасенко. Кандаурские мальчишки. Новосибирск: Зап.Сиб. кн. изд., 1970. С.135.
• 20 Г. Михасенко. Кандаурские мальчишки. Новосибирск: Зап.Сиб. кн. изд., 1970. С.58.
• 21 А. Соболев. Грозовая степь. М.: Детгиз, 1964. С. 75.
• 22 Там же. С. 72.
• 23 А. Соболев. Грозовая степь. М.: Детгиз, 1964. С. 5.
• 24 А. Соболев. Грозовая степь. М.: Детгиз, 1964. С. 103.

Литература для детей обладает своей спецификой, но и подчиняется законам, действующим в словесности вообще. Полифункциональность заложена в самой природе слова, однако разные культурно-исторические эпохи из множества функций выдвигают на первое место то одни, то другие. Особенность нашей эпохи, которую с течением времени станут называть эпохой рубежа XX-XXI вв., состоит в том, что литература как одно из старейших искусств поставлена в очень трудные, почти невыносимые условия выживания такими чрезвычайно мощными информационными системами, какими являются телевидение и компьютер с их кажущимися неограниченными возможностями «машинного» творчества. Педагоги, руководители детского чтения в силу своей социальной роли на первое место ставят воспитательную и образовательную функции, являющиеся первоосновой всякого учения. «Учение с наслаждением» кажется часто нонсенсом, соединением несоединимого, так как рядом с понятием «учение» по ассоциации возникает понятие «труд», а с понятием «наслаждение» - «отдых», «праздность». На самом деле «учение с наслаждением» - это синоним «учения с увлечением». Современная эпоха заставляет и педагогов произвести «рокировку» целей явных и тайных. Время мнимой перегрузки коммуникационными системами заставляет нас в художественную книгу для ребенка вводить собеседника, соавтора, тайновидца человеческих мыслей. Актуализация функции коммуникативной привлечет юного читателя к книге, поможет лучше понять себя самого, научит выражать свои мысли и чувства (и здесь компьютер не соперник). Несомненно, воспитание эстетического вкуса, чувства прекрасного, понимания истинного в художественной словесности - задача классической детской литературы. Особенно это важно сегодня при наплыве псевдохудожественной литературы. Эстетическая функция обнаруживает свойства литературы как искусства слова. Функция гедонистическая (наслаждения, удовольствия) усиливает каждую из вышеназванных функций. Выделение ее как самостоятельной заставляет и руководителей чтения фиксировать в художественном произведении «составляющие», которые позволяют достичь «эвристического» эффекта. Без учета функции наслаждения юный читатель становится читателем по принуждению и со временем отвращается от этого занятия. В связи с изложенным выше следует назвать еще одну функцию детской литературы - риторическую. Ребенок, читая, учится наслаждаться словом и произведением, он пока что невольно оказывается в роли соавтора писателя. История литературы знает немало примеров, как впечатления от чтения, полученные в детстве, возбуждали в будущих классиках дар сочинительства. Не случайно великие педагоги находили взаимную зависимость между процессом обучения грамоте и детским сочинительством. На пути от прочитанного произведения к собственному сочинению проделывается колоссальная невидимая работа. Таким образом, можно выделить три основных этапа знакомства с книгой. 1. Чтение и воспроизведение, репродуцирование. 2. Чтение и продуцирование по образцу. 3. Чтение и создание оригинального произведения. Сочинение, сочинительство - еще один из мотивов для чтения. Главная цель детской литературы - дать достойное воспитание и образование, подготовить к взрослой жизни. По мнению К. Д. Ушинского, готовить ребенка надо не к счастью, а к труду жизни, ребенок, читая, должен усваивать основные правила взрослой жизни и усмирять свои необузданные желания. («Счастливого человека воспитывают ограничения» - Артур Шопенгауэр.) Коль речь заходит о воспитании, следует заметить, что при формировании круга детского чтения для мальчиков и девочек должна быть обозначена естественная и разная для тех и других доминанта. Речь не идет о создании двух взаимоисключающих списков литературы, но и родители, и воспитатели, и преподаватели литературы должны формировать читательский вкус и развивать читательские предпочтения с учетом будущей «взрослой жизни» юного человека. «Для женщин воск, что для мужчины медь: / Нам только в битвах выпадает жребий, / А им дано, гадая, умереть» (О. Мандельштам) - афористично заключил когда-то поэт. Мальчики предпочитают приключения, фантастику, исторические повести, художественную баталистику, а девочки - лирические стихи, сказки, мелодраматические истории с хорошим концом. И это естественно. Литература призвана воспитывать в мальчике мужчину, сильного и отважного, защитника своих близких и Отечества, а в девочке - мудрую женщину, мать, хранительницу семейного очага. Полифункциональность детской художественной словесности заставляет координировать и цели преподавания этого предмета в педагогическом вузе, а затем проецировать эти цели на руководство детским и юношеским чтением в семье, дошкольных учреждениях, начальной школе, среднем звене школы и выпускных классах. Кроме того, забвение всех составляющих литературы как искусства слова приводит порой к «изобретениям велосипеда», когда по одной из функций, вырванной из их целостного комплекса, определяется жанровое начало в художественной литературе для детей. Детская литература в вузе не только знакомит с историей чрезвычайно важного отдела мировой словесности, адресованной детству (от раннего младенчества до юношества). Она еще и призвана дать представление об эволюции наиболее характерных жанрово-стилевых образований, наметив таким образом линейно- концентрический принцип чтения вообще. К одним и тем же произведениям человек обращается и дошкольником, и школьником, и юношей, но уровень его читательских возможностей вырастает вместе с ним. Так, маленьким он узнает произведение Р. Киплинга как увлекательную детскую книжку под названием «МауГйи», однако потом еще неоднократно встречается с ней как с «Книгой джунглей» и начинает обращать внимание на такие места в тексте, которые мало что говорили его разуму в детстве, когда он сосредоточенно и увлеченно следил за удивительными приключениями Маугли. Приведем ряд фрагментов из текста. «Он рос вместе с волчатами, хотя они, конечно, стали взрослыми волками гораздо раньше, чем он вышел из младенческих лет, и Отец Волк учил его своему ремеслу и объяснял все, что происходит в джунглях. И потому каждый шорох в траве, каждое дуновение теплого ночного ветерка, каждый крик совы над головой, каждое движение летучей мыши, на лету зацепившейся коготками за ветку дерева, каждый всплеск маленькой рыбки в пруду очень много значили для Маугли. Когда он ничему не учился, он дремал, сидя па солнце, ел и опять засыпал. Когда ему бывало жарко и хотелось освежиться, он плавал в лесных озерах; а когда ему хотелось меду (от Балу он узнал, что мед и орехи так же вкусны, как и сырое мясо), он лез за ним па дерево - Багира показала ему, как это делается. Багира растягивалась на суку и звала: - Иди сюда, Маленький Брат! Сначала Маугли цеплялся за сучья, как зверек-ленивец, а потом научился прыгать с ветки на ветку почти так же смело, как серая обезьяна. На Скале Совета, когда собиралась Стая, у пего тоже было свое место. Там он заметил, что ни один волк не может выдержать его пристальный взгляд и опускает глаза перед ним, и тогда, забавы ради, он стал пристально смотреть на волков». Здесь Киплинг делает одно из тех своих наблюдений, по-настоящему заметить и оценить которые должен все-таки взрослый (или уже взрослеющий) читатель, а не малыш, любящий и понимающий событийно-приключенческую сторону повествования. Далее это некоторое время опять «повествование для всех»: «Случалось, он вытаскивал своим друзьям занозы из лап - волки очень страдают от колючек и репьев, которые впиваются в их шкуру. По ночам он спускался с холмов на возделанные поля и с любопытством следил за людьми в хижинах, но не чувствовал к ним доверия. Багира показала ему квадратный ящик со спускной дверцей, так искусно спрятанный в чаще, что Маугли сам едва не попал в него, и сказала, что это ловушка. Больше всего он любил уходить с Багирой в темную, жаркую глубину леса, засыпать там на весь день, а ночью глядеть, как охотится Багира. Она убивала направо и налево, когда бывала голодна. Так же поступал и Маугли». Затем опять следует штрих, символическую глубину которого ребенок осознать еще не может, однако подросток или юноша уже способен над ним задуматься. «Но когда мальчик подрос и стал все понимать, Багира сказала ему, чтобы он не смел трогать домашнюю скотину, потому что за него заплатили выкуп Стае, убив буйвола. - Все джунгли твои, - говорила Багира. - Ты можешь охотиться за любой дичью, какая тебе по силам, но ради того буйвола, который выкупил тебя, ты не должен трогать никакую скотину, ни молодую, ни старую. Таков Закон Джунглей. И Маугли повиновался беспрекословно. Он рос и рос - сильным, каким и должен расти мальчик, который мимоходом учится всему, что нужно знать, даже не думая, что учится, и заботится только о том, чтобы добыть себе еду». Юноша и взрослый человек именно в подобных местах давно знакомой книги открывают новое, начиная усматривать в интересном еще и мудрое. Но уже в детстве такой линейно-концентрический подход, неоднократное чтение одного текста, позволяет ребенку впервые сделать чрезвычайно важный вывод: художественное слово, как и произведение, - живой организм, растущий, открывающийся чуткому восприятию. Художественная педагогическая книга - понятие, с одной стороны, в основном синонимичное понятию «детская литература» (трудно представить себе произведение, написанное для ребенка и лишенное педагогической - воспитательной и образовательной - тенденции). Вместе с тем понятие «педагогическая книга» и уже понятия «детская литература», и шире, так как педагогическая книга, пусть и художественная, адресована двум субъектам педагогического процесса - и педагогу и ребенку, направлена на две стороны - воспитание и обучение и во главу угла ставит педагогический смысл художественного целого. К сказанному выше необходимо добавить, что детская литература стремится пробудить в ребенке чувство родной речи, которая воспринимается не только как нечто, позволяющее удовлетворить свои самые насущные потребности, как средство достижения житейского комфорта, но и как Божественный Глагол, как путь к душе, как слово, обладающее силой, энергией, хранящее мудрость предков и открывающее заключенные в нем непостижимые тайны грядущего.

Евгения Ракова
Детская литература и ее специфика

Детская литература и ее специфика

В библиотеке для ребят

На полках книги в ряд стоят.

Бери, читай и много знай,

Но книгу ты не обижай.

Она откроет мир большой,

А если сделаешь больной

Ты книжку – навсегда

Страницы замолчат тогда (Т. Блажнова)

Возникновение детской литературы принято относить к 15 веку, хотя настоящая детская литература сложилась позднее.

Выделение курса детской литературы из курса мировой литературы основывается на определенной категории читателя. В прошлом специальной литературы для детей не создавалось, но из общего литературного наследия выделились произведения, которые вошли в круг детского чтения.

Детской литературой обычно называют те произведения, которые читаются детьми и детям от 0 до 15-16 лет. Но правильнее говорить о круге детского чтения, потому что в этом понятии выделяются три группы :

1. Это книги, написанные специально для детей (например, сказки Л. Н. Толстого, стихи М. Ясного, Волкова)

2. Это произведения, написанные для взрослых читателей, но перешедшие в детское чтение, другими словами, литература, вошедшая в круг детского чтения (например,сказки А. С. Пушкина, П. П Ершова, рассказы И. С. Тургенева, А. П. Чехова)

3. Это произведения, сочиненные самими детьми, то есть детское литературное творчество

Детская литература является искусством слова, а значит, органической частью духовной культуры, следовательно, ей присущи качества, свойственные всей художественной литературе. Она тесно связана с педагогикой, т. к. призвана учитывать возрастные особенности, возможности и потребности ребенка.

Детская литература – несомненная часть общей литературы, но все же она представляет собой некий феномен. Недаром В. Г. Белинский утверждал, что детским писателем нельзя сделаться – им надо родиться: «Это своего рода призвание. Тут требуется не только талант, но и своего рода гении.» Детская книга должна отвечать всем требованиям, которые предъявляются к книге для взрослых, и, кроме того, учитывать детский взгляд на мир как дополнительное художественное требование.

Строго говоря, только литература для детей может называться детской литературой. Далеко не все писатели, которые пытались создать произведения для детей, достигали заметного успеха. И дело совсем не в уровне писательского дарования, а в его особом качестве. Например, Александр Блок написал ряд стихотворений для детей, однако они не оставили по-настоящему заметного следа в детской литературе, а, к примеру, многие стихи Сергея Есенина легко перешли из детских журналов в детские хрестоматии.

Именно поэтому есть смысл порассуждать о специфике детской литературы.

Вопрос о специфике не раз становился предметом споров. Еще в средние века понимали, что для детей нужно писать иначе, чем для взрослых. Вместе с тем всегда находились те, кто признавал только общие законы искусства и делил книги просто на хорошие и плохие. Одни воспринимали детскую литературу как педагогику в картинках. Другие считали, что отличие детской литературы кроется лишь в тематике, говорили о доступности содержания или об особом «детском языке» и т. д.

Обобщая исторический и современный опыт развития детской литературы, можно сказать, что детская литература возникла на пересечении художественного творчества и учебно- познавательной деятельности. В ней можно увидеть особые черты, направленные на образование и воспитание ребенка,и чем младше ребенок, тем сильнее эти черты выступают. Соответственно, специфика детской литературы обусловлена, в первую очередь, возрастом читателя. Вместе с растущим читателем «взрослеют» и его книжки, постепенно меняется вся система предпочтений.

Следующей отличительной особенностью детской литературы является двуадресность детской книги. Особенность детского писателя состоит в том, что он видит мир с двух сторон; с позиции ребенка и с позиции взрослого. И значит детская книга содержит две эти точки зрения, только взрослый подтекст ребенку не виден.

И третьей специфической особенностью детской книги является то, что она (книга) должна обладать особым языком, который должен быть конкретным, точным, одновременно доступным и воспитательно обогащающим ребенка.

Также хочется отметить, что в малышовой книжке всегда имеется полноправный соавтор писателя – художник. Маленького читателя едва ли может увлечь сплошной буквенный текст без картинок. Это тоже является особенностью детской литературы.

Итак, из всего вышесказанного можно сделать вывод, что раздел детской литературы полноправно заслуживает звания высокого искусства, имеющего свою специфику, историю,и свои вершинные достижения.

Публикации по теме:

В коррекционно-педагогической системе воспитания и обучения детей с ОВЗ важная роль принадлежит развитию мелкой моторики рук, что в свою.

«Организация и проведение комплексных и интегрированных занятий в ДОУ. Их специфика и различие» В чем специфика и различие комплексных и интегрированных занятий? Понятия комплексные занятия и интегрированные занятия подразумевают;.

«Специфика взаимодействия ДОУ и семьи по адаптации дошкольника» Большой вклад в изучение проблем адаптации детей раннего возраста к условиям дошкольного учреждения сделан в отечественной литературе. В.

Детская литература и дети Одной из приоритетных проблем нашего общества является приобщение ребенка к чтению. К сожалению, в наш век информатизации отношение детей.

Консультация для воспитателей «Специфика формирования представлений о величинах у детей шестого года жизни» Старшая группа занимает особое место в детском саду. Задача воспитателя заключается, с одной стороны, в систематизации знаний, накопленных.

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

ВВЕДЕНИЕ

Лекция 1. Понятие детской литературы. Ее специфика.

Детская литература – своеобразная область общей литературы. Принципы. Специфика детской литературы.

Детская литература - часть общей литературы, обладающая всеми присущими ей свойствами, при этом ориентированная на интересы детей-читателей и потому отличающаяся художествен­ной спецификой, адекватной детской психологии. Функциональные виды детской литературы включают учеб­но-познавательные, этические, развлекательные произведения.

Детская литература как часть общей литературы является ис­кусством слова. А.М. Горький называл детскую литературу «суверенной » областью всей нашей литературы. И хотя принципы, задачи, художественный метод литературы для взрослых и детской литературы едины, последней свойственны только ей присущие черты, которые условно можно назвать спецификой детской литературы.

Ее особенности определяются воспитательно-об­разовательными задачами и возрастом читателей. Основная отли­чительная черта ее - органическое слияние искусства с требова­ниями педагогики. Под педагогическими требованиями подразу­меваются, в частности, учет интересов, познавательных возможно­стей и возрастных особенностей детей.

Об особенностях детской литературы как искусстве слова в свое время говорили основоположники теории детской литературы – выдающиеся писатели, критики и педагоги. Они понимали, что детская литература – есть подлинное искусство , а не средство дидактики. По словам В. Г. Белинского, литература для детей должна отличаться «художественной истинностью создания», то есть быть явлением искусства , а авторы детских книг должны быть широко образованными людьми , стоящими на уровне передовой науки своего времени и иметь «взгляд на предметы просвещенный».

Назначение детской литературы - быть художественным и познавательным чтением для ребенка . Это назначение определяет те важные функции, которые она призвана выполнять в обществе:

1. Детская литература, как и литература вообще, принадлежит к области искусства слова. Этим определяется ее эстетическая функция. Она связана с особого рода эмоциями, возникающими при чтении литературных произведений. Дети способны испытывать эсте­тическое удовольствие от прочитанного в не меньшей степени, чем взрослые. Ребенок с радостью погружается в фантазийный мир сказок и приключений, сопереживает героям, чувствует сти­хотворный ритм, радуется звуковой и словесной игре. Хорошо по­нимают дети юмор и шутку. Не сознавая условности созданного автором художественного мира, дети горячо верят в происходя­щее, но такая вера и есть подлинное торжество литературного вы­мысла. Мы вступаем в мир игры, где одновременно сознаем ее условность и верим в ее действительность.

2. Познавательная (гносеологическая) функция литературы за­ключается в том, чтобы познакомить читателя с миром людей и явлений. Даже в тех случаях, когда писатель уводит ребенка в мир невозможного, он говорит о закономерностях человеческой жиз­ни, о людях и их характерах. Это осуществляется через художе­ственные образы, которые обладают высокой степенью обобще­ния. Они позволяют читателю увидеть в единичном факте, собы­тии или характере закономерное, типичное, всеобщее.

3. Нравственная (воспитательная) функция присуща всякой литературе, поскольку литература постигает и освещает мир в со­ответствии с определенными ценностями. Речь идет как об уни­версальных и всеобщих ценностях, так и о локальных, связанных с конкретным временем и конкретной культурой.

4. Детская литература со времени своего зарождения выпол­няла дидактическую функцию . Назначение литературы - приобщить читателя к универсальным ценностям человеческого бытия.

Функции детской литературы определяют ее важную роль в обществе - развивать и воспитывать детей средствами художе­ственного слова. Это значит, что литература для детей в значи­тельной степени зависит от существующих в обществе идеологи­ческих, религиозных, педагогических установок.

Говоря овозрастной специфике детской литературы можно выделить несколько групп на основании возраста читателя. Классифика­ция литературы для детей повторяет общепринятые возрас­тные этапы развития личности человека:

1) ясельный, младший дошкольный возраст, когда дети, слушая и рассмат­ривая книги, осваивают различные произведения литерату­ры;

2) преддошкольный возраст, когда дети начинают овла­девать грамотой, техникой чтения, но, как правило, в боль­шей части остаются слушателями произведений литературы, охотно разглядывают, комментируют рисунки и текст;

3) млад­шие школьники - 6-8, 9-10 лет;

4) младшие подростки - 10-13 лет; 5) подростки (отрочество) - 13-16 лет;

6) юно­шество - 16-19 лет.

Книги, адресованные каждой из этих групп, имеют свои особенности.

Специфика литературы для самых маленьких определяется тем, что она имеет дело с человеком, почти ничего не знающем об окружающем мире и ещё не способном воспринимать сложную информацию. Для детей этого возраста предназначены книжки‑картинки, книжки-игрушки, книжки-раскладушки, книжки-панорамы, раскраски… Литературный материал для малыша – стихи и сказки, загадки, шутки, песни, скороговорки.

Серия "Читаем с мамой", например, рассчитана на детей от 1 года и включает в себя картонные книжки с яркими иллюстрациями, изображающими незнакомых ребёнку животных. Такая картинка сопровождается либо просто названием животного, которое ребёнок постепенно запоминает, либо коротким стихотворением, дающим представление о том, кто изображён на картинке.В небольшой объём - часто всего одно четверостишие - нужно уместить максимум знаний , при этом слова должны быть предельно конкретными, простыми, предложения - короткими и правильными, ведь слушая эти стихи, ребёнок учится говорить . В то же время стихотворение должно давать маленькому читателю яркий образ , указывать на характерные черты описываемого предмета или явления.

Поэтому написание подобных, на первый взгляд, предельно простых стихов, требует от автора едва ли не виртуозного владения словом , чтобы стихи для самыхмаленьких могли решить все эти непростые задачи. Не случайно лучшие детские стихи, услышанные человеком в самом раннем возрасте, часто остаются в памяти на всю жизнь и становятся первым опытом общения с искусством слова уже для его детей. В качестве примера здесь можно назвать стихи С. Я. Маршака "Детки в клетке", стихотворения А.Барто и К.Чуковского.

Ещё одна характерная черта литературы для самых маленьких - преобладание стихотворных произведений . Это не случайно: детское сознание уже знакомо с ритмом и рифмой - вспомним колыбельные и потешки, - а потому легче воспринимает информацию именно в таком виде. Кроме того, ритмически организованный текст даёт маленькому читателю целостный, законченный образ и апеллирует к его синкретическому восприятию мира, характерному для ранних форм мышления.

Детская литература - это специфическая сфера общей литературы. Принципы. Специфика детской литературы.
Детская литература — часть общей литературы, наделённая всеми присущими ей свойствами, при этом ориентированная на интересы детей-читателей и потому выделяющаяся художественной спецификой, адекватной детской психологии. Функциональные виды детской литературы включают учебно-познавательные, этические, развлекательные произведения.
Детская литература как часть общей литературы является искусством слова. А.М. Горький называл детскую литературу «суверенной» областью всей нашей литературы. И хотя принципы, задачи, художественный метод литературы для взрослых и детской литературы едины, последней свойственны только ей присущие черты, которые условно можно назвать спецификой детской литературы.
Ее особенности определяются воспитательно-образовательными задачами и возрастом читателей. Основная отличительная черта ее — органическое слияние искусства с требованиями педагогики. Под педагогическими требованиями подразумеваются, в частности, учет интересов, познавательных возможностей и возрастных особенностей детей.
Об особенностях детской литературы как искусстве слова в свое время говорили основоположники теории детской литературы - выдающиеся писатели, критики и педагоги. Они понимали, что детская литература - есть подлинное искусство, а не средство дидактики. По словам В. Г. Белинского, литература для детей должна отличаться «художественной истинностью создания», то есть быть явлением искусства, а авторы детских книг должны быть широко образованными людьми, стоящими на уровне передовой науки своего времени и иметь «взгляд на предметы просвещенный».
Назначение детской литературы — быть художественным и познавательным чтением для ребенка. Это назначение определяет те важные функции, которые она призвана выполнять в обществе:
Детская литература, как и литература вообще, принадлежит к области искусства слова. Этим определяется ее эстетическая функция. Она связана с особого рода эмоциями, возникающими при чтении литературных произведений. Дети способны испытывать эстетическое удовольствие от прочитанного в не меньшей степени, чем взрослые. Ребенок с радостью погружается в фантазийный мир сказок и приключений, сопереживает героям, чувствует стихотворный ритм, радуется звуковой и словесной игре. Хорошо понимают дети юмор и шутку. Не сознавая условности созданного автором художественного мира, дети горячо верят в происходящее, но такая вера и есть подлинное торжество литературного вымысла. Мы вступаем в мир игры, где одновременно сознаем ее условность и верим в ее действительность.
Познавательная (гносеологическая) функция литературы заключается в том, чтобы познакомить читателя с миром людей и явлений. Даже в тех случаях, когда писатель уводит ребенка в мир невозможного, он говорит о закономерностях человеческой жизни, о людях и их характерах. Это осуществляется через художественные образы, которые обладают высокой степенью обобщения. Они позволяют читателю увидеть в единичном факте, событии или характере закономерное, типичное, всеобщее.
Нравственная (воспитательная) функция присуща всякой литературе, поскольку литература постигает и освещает мир в соответствии с определенными ценностями. Речь идет как об универсальных и всеобщих ценностях, так и о локальных, связанных с конкретным временем и конкретной культурой.
Детская литература со времени своего зарождения выполняла дидактическую функцию. Назначение литературы — приобщить читателя к универсальным ценностям человеческого бытия.
Функции детской литературы определяют ее важную роль в обществе — развивать и воспитывать детей средствами художественного слова. Это значит, что литература для детей в значительной степени зависит от существующих в обществе идеологических, религиозных, педагогических установок.
Говоря о возрастной специфике детской литературы можно выделить несколько групп на основании возраста читателя. Классификация литературы для детей повторяет общепринятые возрастные этапы развития личности человека:
1) ясельный, младший дошкольный возраст, когда дети, слушая и рассматривая книги, осваивают различные произведения литературы;
2) преддошкольный возраст, когда дети начинают овладевать грамотой, техникой чтения, но, как правило, в большей части остаются слушателями произведений литературы, охотно разглядывают, комментируют рисунки и текст;
3) младшие школьники — 6—8, 9—10 лет;
4) младшие подростки — 10—13 лет; 5) подростки (отрочество) — 13—16 лет;
6) юношество — 16—19 лет.
Книги, адресованные каждой из этих групп, имеют свои особенности.
Специфика литературы для самых маленьких определяется тем, что она имеет дело с человеком, почти ничего не знающем об окружающем мире и ещё не способном воспринимать сложную информацию. Для детей этого возраста предназначены книжки‑картинки, книжки-игрушки, книжки-раскладушки, книжки-панорамы, раскраски… Литературный материал для малыша - стихи и сказки, загадки, шутки, песни, скороговорки.
Серия "Читаем с мамой", например, рассчитана на детей от 1 года и включает в себя картонные книжки с яркими иллюстрациями, изображающими незнакомых ребёнку животных. Такая картинка сопровождается либо просто названием животного, которое ребёнок постепенно запоминает, либо коротким стихотворением, дающим представление о том, кто изображён на картинке.В небольшой объём - часто всего одно четверостишие - нужно уместить максимум знаний, при этом слова должны быть предельно конкретными, простыми, предложения - короткими и правильными, ведь слушая эти стихи, ребёнок учится говорить. В то же время стихотворение должно давать маленькому читателю яркий образ, указывать на характерные черты описываемого предмета или явления.
Поэтому написание подобных, на первый взгляд, предельно простых стихов, требует от автора едва ли не виртуозного владения словом, чтобы стихи для самых маленьких могли решить все эти непростые задачи. Не случайно лучшие детские стихи, услышанные человеком в самом раннем возрасте, часто остаются в памяти на всю жизнь и становятся первым опытом общения с искусством слова уже для его детей. В качестве примера здесь можно назвать стихи С. Я. Маршака "Детки в клетке", стихотворения А.Барто и К.Чуковского.
Ещё одна характерная черта литературы для самых маленьких - преобладание стихотворных произведений. Это не случайно: детское сознание уже знакомо с ритмом и рифмой - вспомним колыбельные и потешки, - а потому легче воспринимает информацию именно в таком виде. Вместе с тем, ритмически организованный текст даёт маленькому читателю целостный, законченный образ и апеллирует к его синкретическому восприятию мира, характерному для ранних форм мышления.

Особенности литературы для дошкольников

После трёх лет круг чтения несколько меняется: постепенно на второй план отходят самые простые книжки с короткими стихотворениями, их сменяют более сложные стихи на основе игровых сюжетов, например "Карусель" или "Цирк" С. Маршака. Круг тем естественно расширяется вместе с кругозором маленького читателя: ребёнок продолжает знакомиться с новыми явлениями окружающего мира. Особый интерес у подрастающих читателей с их богатым воображением вызывает всё необычное, поэтому любимым жанром дошкольников становятся стихотворные сказки: дети "от двух до пяти" легко переносятся в вымышленный мир и вживаются в предлагаемую игровую ситуацию.
Лучшим образцом таких книг до сих пор остаются сказки К.Чуковского: в игровой форме, на языке, доступном и понятном малышам, они рассказывают о сложных категориях, о том, как устроен мир, в котором предстоит жить маленькому человеку.
В это же время дошкольники, как правило, знакомятся и с народными сказками, сначала это сказки о животных ("Теремок", "Колобок", "Репка" и т.д.), а позже волшебные сказки со сложными поворотами сюжета, с превращениями и путешествиями и неизменным счастливым концом, победой добра над злом.

Литература для младших школьников

Постепенно книга в жизни ребенка начинает играть все большую роль. Он учится читать самостоятельно, требует рассказов, стихов, сказок о своем сверстнике, о природе, животных, о технике, о жизни разных стран и народов. Т.е. специфика литературы для младших школьников определяется ростом сознания и расширением круга интересов читателей. Произведения для детей семи-десяти лет насыщены новой информацией более сложного порядка, в связи с этим увеличивается их объём, усложняются сюжеты, появляются новые темы. На смену стихотворным сказкам приходят сказочные повести, рассказы о природе, о школьной жизни.
Специфика детской литературы должна выражаться не столько в выборе специальных «детских» тем, да еще поданных изолированно от реальной жизни, сколько в особенностях композиции и языка произведений.
Сюжет детских книг обычно имеет четкий стержень, не дает резких отступлений. Для него характерны, как правило, быстрая смена событий и занимательность.
Раскрытие характеров персонажей должно осуществляться предметно и зримо, через их дела и поступки, так как ребенка больше всего привлекают действия героев.
Требования к языку книг для детей связаны с задачей обогащения словаря юного читателя. Литературный язык, точный, образный, эмоциональный, согретый лиризмом, наиболее соответствует особенностям детского восприятия.
Итак, о специфике детской литературы можно говорить на том основании, что она имеет дело с формирующимся сознанием и сопровождает читателя в период его интенсивного духовного роста. Среди главных черт детской литературы можно отметить информационную и эмоциональную насыщенность, занимательность формы и своеобразное сочетание дидактического и художественного компонентов.