Газовая атака в первой мировой войне кратко.

Шла Первая мировая война. Вечером 22 апреля 1915 года противостоящие друг другу немецкие и французские войска находились под бельгийским городом Ипр. За город сражались давно и безрезультатно. Но в этот вечер немцы хотели испытать новое оружие - отравляющий газ. Они принесли с собой тысячи баллонов, и когда ветер подул в сторону врага, открыли краны, выпустив в воздух 180 тонн хлора. Желтоватое газовое облако ветром понесло к линии противника.

Началась паника. Погруженные в газовое облако французские солдаты слепли, кашляли и задыхались. Три тысячи из них умерли от удушья, другие семь тысяч получили ожоги.

"В этот момент наука утратила свою невинность", - говорит историк науки Эрнст Петер Фишер (Ernst Peter Fischer). По его выражению, если до этого целью научных исследований было облегчить условия жизни людей, то теперь наука создала условия, облегчающие убийство человека.

"В войне - за отечество "

Способ использовать хлор в военных целях разработал немецкий химик Фриц Габер (Fritz Haber). Его считают первым ученым, подчинившим научные знания военным нуждам. Фриц Габер обнаружил, что хлор - чрезвычайно ядовитый газ, который благодаря своей высокой плотности концентрируется низко над землей. Он знал: этот газ вызывает сильный отек слизистых оболочек, кашель, удушье и в итоге приводит к смерти. Кроме того, яд был дешев: хлор содержится в отходах химической промышленности.

"Девиз Габера был "В мире - за человечество, в войне - за отечество", - цитирует Эрнст Петер Фишер тогдашнего руководителя химического отдела военного министерства Пруссии. - Тогда были другие времена. Все пытались найти отравляющий газ, который они могли бы применять на войне. И только немцам это удалось".

Атака под Ипром была военным преступлением - уже в 1915 году. Ведь Гаагская конвенция 1907 года запрещала использование в военных целях яда и отравленного оружия.

Гонка вооружений

"Успех" военной инновации Фрица Габера стал заразительным, и не только для немцев. Одновременно с войной государств началась и "война химиков". Перед учеными ставили задачу создать химическое оружие, как можно скорее готовое к применению. "За границей с завистью смотрели на Габера, - говорит Эрнст Петер Фишер, - Многие хотели иметь у себя в стране такого ученого". В 1918 году Фриц Габер получил Нобелевскую премию по химии. Правда, не за открытие ядовитого газа, а за вклад в осуществление синтеза аммиака.

Французы и британцы тоже экспериментировали с ядовитыми газами. Широкое распространение на войне получило использование фосгена и иприта, часто в сочетании друг с другом. И все же отравляющие газы не сыграли решающей роли в исходе войны: использовать это оружие можно было только при благоприятной погоде.

Страшный механизм

Тем не менее в Первую мировую войну был запущен страшный механизм, и Германия стала в его двигателем.

Химик Фриц Габер не только заложил основу для использования хлора в военных целях, но и, благодаря своим хорошим связям в сфере промышленности, способствовал налаживанию массового производства этого химического оружия. Так, немецкий химический концерн BASF в больших количествах производил отравляющие вещества во время Первой мировой войны.

Уже после войны с созданием концерна IG Farben в 1925 году Габер вышел в его наблюдательный совет. Позже, во время национал-социализма, дочернее предприятие IG Farben занималось производством "циклона Б", использовавшегося в газовых камерах концлагерей.

Контекст

Сам Фриц Габер этого не мог предвидеть. "Он - трагическая фигура", - говорит Фишер. В 1933 году Габер, еврей по происхождению, эмигрировал в Англию, изгнанный из своей страны, на службу которой он поставил свои научные знания.

Красная линия

Всего на фронтах Первой мировой войны от применения отравляющих газов погибло более 90 тысяч солдат. Многие умерли от осложнений спустя несколько лет после окончания войны. В 1905 году участники Лиги наций, в которую входила и Германия, в рамках Женевского протокола обязались не использовать химическое оружие. Между тем научные исследования по применению ядовитых газов были продолжены, в основном под видом разработки средств для борьбы с вредными насекомыми.

"Циклон Б" - синильная кислота - инсектицидное средство. "Агент оранж" - вещество для обезлиствления растений. Американцы применяли дефолиант во время войны во Вьетнаме, чтобы проредить местную плотную растительность. Как последствие - отравленная почва, многочисленные заболевания и генетические мутации у населения. Последний пример использования химического оружия - Сирия.

"С ядовитыми газами вы можете делать все, что угодно, но их нельзя использовать как целевое оружие", - подчеркивает историк науки Фишер. - Жертвами становятся все, кто находится вблизи". То, что использование ядовитого газа и сегодня - "красная линия, за которую нельзя заходить", он считает правильным: "Иначе война становится еще более бесчеловечной, чем она уже есть".

Первая газовая атака в Первой мировой войне, кратко говоря, была организована французами. Но отравляющие вещества впервые применили германские военные.
В силу различных причин, в частности использования новых видов оружия, Первая мировая война, которую планировалось закончить за несколько месяцев, быстро переросла в позиционный, «окопный» конфликт. Подобные боевые действия могли продолжаться сколько угодно долго. Чтобы хоть как-то изменить ситуацию и выманить противника из окопов и осуществить прорыв фронта, и стало применяться всевозможное химическое оружие.
Именно газы стали одной из причин огромного количества жертв в Первой мировой войне.

Первый опыт

Уже в августе 1914, практически в первые дни войны, французы в одном из боев воспользовались гранатами, наполненными этилбромацетатом (слезоточивым газом). Они не вызывали отравления, но на некоторое время способны были дезориентировать противника. По сути это была первая боевая газовая атака.
После того, как запасы этого газа истощились, французские войска начали применять хлорацетат.
Германцы, которые очень быстро перенимали передовой опыт и то, что могло способствовать осуществлению их планов, взяли этот метод борьбы с противником на вооружение. В октябре того же года они попробовали применить снаряды с химическим раздражителем против британских военных у деревни Нев-Шапель. Но малая концентрация вещества в снарядах не дала ожидаемого эффекта.

От раздражающих к отравляющим

22 апреля 1915. Этот день, кратко говоря, вошел в историю, как один из самых черных дней Первой мировой войны. Именно тогда германские войска провели первую массовую газовую атаку с применением не раздражающего, а отравляющего вещества. Теперь их целью было не дезориентировать и обездвижить врага, а уничтожить его.
Произошло это на берегу реки Ипр. 168 тонн хлора было выпущено германскими военными в воздух, в сторону расположения французских войск. Ядовитое зеленоватое облако, за которым в специальных марлевых повязках шли германские солдаты, привело франко-английскую армию в ужас. Многие бросились бежать, без боя сдавая свои позиции. Другие, вдохнув отравленные воздух падали замертво. В итоге в тот день пострадало более 15 тыс. человек, 5 тыс. из которых погибли, а во фронте образовалась брешь шириной более 3 км. Правда воспользоваться полученным преимуществом германцы так и не смогли. Побоявшись наступать, не имея никаких резервов, они позволили англичанам и французам вновь заполнить разрыв.
После этого германцы еще неоднократно пытались повторить свой столь удачный первый опыт. Однако ни одна из последующих газовых атак уже не принесла такого эффекта и стольких жертв, так как теперь все войска снабжались индивидуальными средствами защиты от газов.
В ответ на действия Германии при Ипре, вся мировая общественность тут же выразила свой протест, однако остановить использование газов уже было невозможно.
На Восточной фронте, против русской армии германцы также не преминули использовать свое новое оружие. Произошло это на реке Равке. В результате газовой атаки здесь было отравлено около 8 тыс. солдат российской императорской армии, более четверти из них скончались от отравления в ближайшие сутки после атаки.
Примечательно то, что сначала резко осудив Германию, через некоторое время уже практически все страны Антанты стали использовать химические отравляющие вещества.

К середине весны 1915 года каждая из стран — участниц Первой мировой войны стремилась перетянуть преимущество на свою сторону. Вот и Германия, терроризировавшая своих врагов с неба, из-под воды и на суше, попыталась найти оптимальное, но не совсем оригинальное решение, задумав применить супротив супостатов химическое оружие — хлор. Эту идею немцы позаимствовали у французов, которые еще в начале 1914 года пытались использовать в качестве оружия слезоточивый газ. В начале 1915 года это попробовали сделать и немцы, которые быстро поняли, что на поле газы раздражающего действия — вещь весьма неэффективная.

Поэтому немецкая армия прибегла к помощи будущего нобелевского лауреата по химии Фрица Габера, который разработал методы использования защиты от таких газов и методы их применения в бою.

Габер был большим патриотом Германии и даже перешел из иудаизма в христианство, чтобы показать свою любовь к стране.

Впервые применить отравляющий газ — хлор — германская армия решила 22 апреля 1915 года в ходе битвы около реки Ипр. Тогда военные распылили около 168 т хлора из 5730 баллонов, каждый из которых весил примерно 40 кг. При этом Германия нарушала подписанную ей в 1907 году в Гааге Конвенцию о законах и обычаях сухопутной войны, один из пунктов которой гласил, что против противника «воспрещается употреблять яд или отравленное оружие». Стоит отметить, что Германия в то время тяготела к нарушению различных международных соглашений и договоренностей: в 1915 году она вела «неограниченную подводную войну» — немецкие подводные лодки топили гражданские суда вопреки Гаагской и Женевской конвенциям.

«Мы не верили своим глазам. Зеленовато-серое облако, опустившись на них, становилось желтым по мере своего распространения и опаляло на своем пути все, до чего касалось, заставляя растения гибнуть. Среди нас, шатаясь, появились французские солдаты, ослепленные, кашляющие, тяжело дышащие, с лицами темно-багрового цвета, безмолвные от страданий, а позади них в отравленных газом траншеях остались, как мы узнали, сотни их умирающих товарищей», — вспоминал произошедшее один из британских солдат, наблюдавший ипритовую атаку со стороны.

В результате газовой атаки погибли около 6 тыс. человек со стороны французов и британцев. При этом пострадали и немцы, на которых из-за изменившегося ветра снесло часть распыленного ими газа.

Однако достигнуть главной задачи и прорвать линию фронта Германии не удалось.

Среди тех, кто участвовал в битве, был и молодой ефрейтор Адольф Гитлер. Правда, находился он в 10 км от места, где распылили газ. В этот день он спас своего раненого товарища, за что впоследствии был награжден Железным крестом. При этом он был лишь недавно переведен из одного полка в другой, что и спасло его от возможной гибели.

Впоследствии Германия начала применять артиллерийские снаряды с фосгеном — газом, от которого не существует антидота и который при должной концентрации вызывает смерть. В разработках продолжал активно участвовать Фриц Габер, жена которого покончила с собой после получения вестей с Ипра: она не могла вынести того, что ее муж стал архитектором стольких смертей. Будучи химиком по образованию, она по достоинству оценила тот кошмар, который помог создать ее супруг.

Немецкий ученый не остановился на достигнутом: под его руководством было создано отравляющее вещество «циклон Б», которое впоследствии применялось для массовых убийств узников концлагерей в ходе Второй мировой.

В 1918 году исследователь даже получил Нобелевскую премию по химии, хотя за ним и устоялась довольно противоречивая репутация. Впрочем, он никогда и не скрывал, что абсолютно уверен в том, что делает. Вот только патриотизм Габера и его еврейское происхождение сыграли с ученым злую шутку: в 1933 году он вынужден был бежать из нацистской Германии в Великобританию. А спустя год умер от инфаркта.

Одним из критических дней Сталинградской битвы стало 23 августа 1942 года, когда 14-й танковый корпус Вермахта под командованием генерала фон Виттерсгейма прорвался к Волге. За 11 часов, проходя в среднем по 5–6 км в час, танки 16-й Вестфальской танковой дивизии, находившейся на острие атаки, почти не встретив сопротивления, преодолели 50–60 км и на участке шириной в несколько километров вышли к Волге севернее Латошинки

Сталинградская битва стала крупнейшим сухопутным сражением в истории человечества – более полугода на маленьком клочке земли миллионы людей уничтожали друг друга при помощи стрелкового оружия, тысяч самолётов, танков и десятков тысяч орудий. Почти все здания и сооружения города были разрушены, при этом с обеих сторон погибло более двух миллионов человек. Точные же цифры жертв этой битвы неизвестны до сих пор и не будут известны уже никогда.
Одним из критических и самых кровавых дней этой битвы стало 23 августа 1942 года, когда 14-й танковый корпус Вермахта (одна танковая и две моторизированных дивизии) под командованием генерала фон Виттерсгейма прорвался к Волге. В форсировании Дона корпус участия не принимал – его переправили в районе Песковатки на уже захваченный плацдарм. Танки по понтонному мосту длиной 140 метров переправлялись на участок берега, удерживаемый пехотинцами 51-го пехотного корпуса Вермахта, и рассредоточивались на нём.

23 августа 1942 года в 4:30, после авианалёта и артиллерийской подготовки, 14-й танковый корпус в составе около 200 танков и 300 автомашин перешёл в наступление, прорвав слабую линию обороны частей 62-й армии. Расстояние от Дона до Волги корпус Виттерсгейма преодолевал по кратчайшему пути – там, где ещё при Петре Первом планировалось строить Волго-Донской канал. За 11 часов, проходя в среднем по 5–6 км в час, танки 16-й Вестфальской танковой дивизии, находившейся на острие атаки, почти не встретив сопротивления, преодолели 50–60 км и на узком участке шириной в несколько километров вышли к Волге севернее Латошинки. Южнее станции Котлубань немцы перерезали железную дорогу Сталинград-Фролово и закрепились на захваченных позициях, обеспечив оборону образовавшегося коридора от возможных атак с севера и юга.

Стремительное продвижение немецкой бронетехники сдерживали очаги сопротивления, которое оказывали немногие советские подразделения выдвигавшейся к передовой 87-й стрелковой дивизии. Подразделения немецкой мотопехоты оставались для блокирования и подавления этих очагов, а также временного обеспечения безопасности флангов 14-го танкового корпуса, в то время как танки 16-й дивизии прорывались дальше и уже в 15:00 были в полукилометре от Волги. Вот что писал об этом эпизоде Пауль Карель в своей книге «Сталинград. Крах операции «Блау»:

«После полудня, ближе к вечеру, командир головного танка кричал в ларингофон командирам других боевых машин: «Справа очертания Сталинграда!»

Но продолжение наступления на северные окраины города, где располагался целый ряд предприятий, для немцев оказалось затруднительным.

Дело в том, что для прикрытия от атак с воздуха железнодорожной и авто-гужевых переправ, Сталинградского тракторного завода (далее – СТЗ), производившего танки, и завода «Баррикады», на котором изготавливались пушки, здесь были размещены батареи 1077-го и 1078-го зенитных артиллерийских полков (далее – ЗенАП). Большой проблемой зенитчиков стало то, что перед ними не было ни пехотных, ни каких-либо других позиций советских войск – наступления противника здесь не ждали. Кроме того, зенитки не были снабжены бронированными щитами, которые могли бы уберечь расчёты от разрывов снарядов, а на вооружении многих батарей находились малокалиберные зенитные автоматические пушки, чьи 20- и 37-мм снаряды были бесполезны для борьбы со средними немецкими танками.

Группировка зенитной артиллерии среднего калибра (76- и 85-мм) ПВО Сталинграда к 23 августа 1942 года. В схеме есть неточности и не указаны батареи малокалиберной зенитной артиллерии

Источник – «Войска противовоздушной обороны страны» - М.: Военное издательство, 1968

Положение зенитчиков осложнялось и тем, что 23 августа по приказу Гитлера была осуществлена одна из самых кровавых акций устрашения времен той войны – бомбардировка Сталинграда. В первой половине дня активной бомбардировке группами по 5–15 самолётов подверглась именно северная часть города – немецкие самолеты атаковали позиции зенитчиков, СТЗ и завод «Баррикады». К 14:00 батареи 1077-го ЗенАПа отразили до 150 самолетоналетов, сбив при этом 7 самолетов противника. В своей книге «Я была на войне» М.И. Матвеева, в то время – разведчица 748-го ЗенАПа, вспоминает:

«Первая половина дня. Налеты в нашем секторе обычные. Группы небольшие. Чуть почаще, чем раньше. Полк встречает их огнем отдельных батарей… На севере по-прежнему сильно бомбят. Пыль, дым заволокли цеха Тракторного, «Баррикады». Латошинки от нас не видно. Но тоже, наверно, бомбят».

Несколько позднее, в 16 часов 18 минут начался налет на Сталинград, ставший случаем самого массового применения бомбардировочной авиации за всю историю человечества. 4-й и 8-й корпуса Люфтваффе бомбили город, за сутки совершив до 2000 самолето-вылетов и сбросив 1000 тонн бомб. Одна только бомбардировочная эскадра KG51 «Эдельвейс» пять раз поднималась в воздух в полном составе. Город горел – из разбитых нефтеналивных цистерн, установленных на берегу Волги, в воду вылились тысячи тонн нефтепродуктов. Река запылала, а вместе с ней горели заводы и фабрики. Стирались с лица земли не только предприятия, воинские части или инфраструктура города, но и гражданские объекты, в том числе – жилищный фонд. Вспоминает М.И. Матвеева:

«Их уже видно. И курсом 90, и курсом 180, и 45, и 125, и… со всех сторон. «Хейнкели». Эти выше всех. «Дорнье». Тоже высоко. За ними – ниже еще, и еще, и еще. «Юнкерсы-88», «Юнкерсы-87» – весь альбом немецких самолетов, по которому мы когда-то изучали их… И по нему плывут, плывут, плывут самолеты. От горизонта до зенита… Бомбы рвутся уже в центре города, на берегу Волги. Первые попали в хорошо знакомые мне и видимые с Дар-Горы здания. Дом пионеров и роддом на Пушкинской… Крыша роддома рухнула, из окон вырываются языки пламени».

Августовский зной благоприятствовал распространению пожаров, и Сталинград был практически стёрт с лица земли. Точные потери среди мирных жителей и защитников города в этот день неизвестны до сих пор, общепринятым считается число в 40 тысяч человек.

В это время около 15:00 к позициям 12-й батареи 1087-го ЗенАП, прикрывавшей железнодорожную и автогужевую переправы у посёлка Латошинка, вышли первые тридцать танков 16-й дивизии генерал-полковника Хубе. Командир батареи лейтенант М.А. Баскаков сообщил на КП полка:

«Танки противника находятся в 500 метрах западнее ОП (предположительно – огневой позиции) в лощине. Батарея заняла противотанковую оборону. Приказ не допустить немцев к Волге выполним. Будем сражаться до последней капли крови».

Но выполнить этот приказ было практически невозможно – у зенитчиков оставалось слишком мало снарядов, да и малокалиберные зенитные орудия батареи могли нанести мало вреда наступавшим немецким танкам Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfv.IV. Тем не менее, батарея открыла огонь по немецкой бронетехнике. Когда же танки достигли артиллерийских позиций, в ход пошло стрелковое оружие и ручные гранаты. Почти все батарейцы (43 человека) погибли. Интересно, что паромная переправа работала весь вечер, и даже ночью на левый берег Волги переправлялись грузы. Немецкие танки и орудия не могли свободно появиться на высоком правом берегу, так как легко уничтожались огнём кораблей Волжской флотилии и артиллерии, стрелявшей с противоположного берега.

Расчёт 37-мм автоматической зенитной пушки 61-К на боевой позиции в районе Сталинграда

24 августа в 8 часов утра последним рейсом от правого берега у Латошинки уходили паром и катер «Рутка». Матросам парома пришлось рубить концы, так как немцы, ночью занявшие позиции на берегу, открыли огонь из танковых пушек, пулемётов и ручного стрелкового оружия. В результате этого обстрела на пароме погибших не было, а на «Рутке» погиб матрос.

Неожиданное появление немецких танков на берегу Волги вызвало у руководства города настоящий переполох. Командующий Юго-Восточным фронтом генерал-полковник А.И. Ерёменко писал:

«Звонок телефона прервал мои мысли. Говорил товарищ Малышев со Сталинградского тракторного… Он сообщил:

– С завода наблюдаем бой, идущий севернее города. Зенитчики дерутся с танками. Несколько снарядов уже упало на территории завода. Танки противника движутся на Рынок. Заводу грозит опасность. Наиболее важные объекты мы приготовили к взрыву.

– Пока ничего не взрывать, – ответил я. – Завод оборонять во что бы то ни стало. Нужно немедленно приготовить к бою рабочую дружину и не допустить противника к заводу. К вам уже вышла поддержка.

Затем товарищ Малышев передал трубку генерал-майору Н.В. Фекленко (начальнику Сталинградского автобронетанкового центра – прим. автора), который доложил:

– Я нахожусь в танковом учебном центре, имею до двух тысяч человек и тридцать танков; решил оборонять завод.

– Решение правильное, – отвечаю я. – Назначаю вас начальником боевого участка. Немедленно организуйте оборону завода силами учебного центра и рабочей дружины. К вам перебрасываются две бригады: одна танковая и одна стрелковая».

Тут же были возвращены обратно в Астрахань нефтеналивные танкеры, переправлявшие каспийскую нефть вверх по Волге. В этот же день взорвали с таким трудом построенный понтонный мост через Волгу в районе СТЗ, строительство которого завершили днем ранее. Поступило распоряжение немедленно выдвинуть на северную окраину Сталинграда ополченскую бригаду, сформированную ещё в июле из одного ополченского батальона Кировского района и двух батальонов с завода СТЗ (командовал бригадой инженер-технолог завода Н.Л. Вычугов). Кроме того, на СТЗ перебрасывалась 99-я танковая бригада (далее – ТБ) подполковника П.С. Житнева, которая смогла прибыть на позиции только 25 августа.

Также в помощь заводчанам был отправлен сводный батальон морской пехоты (численностью в 260 человек под командованием капитана 3-го ранга П.М. Телевного), который прибыл на северную окраину СТЗ вечером 23 августа. Интересно, что часть бойцов батальона была вооружена старыми немецкими винтовками, поднятыми с затонувшей баржи. Группа кораблей Волжской флотилии в составе канонерских лодок «Усыскин» и «Чапаев» и пяти бронекатеров (№ 14, 23, 34, 51, и 54, из которых два – с реактивными установками М-13 и М-8), заняла позицию в истоке реки Ахтуба (напротив северной окраины Сталинграда у восточного левого берега Волги). Оттуда корабли оказывали огневую поддержку морской пехоте и ополченцам, действуя по заявкам корректировщиков.

На СТЗ начали формирование танковой роты, которая должна была поддержать бронёй и огнём ополченцев и морпехов. Дело в том, что СТЗ стал единственным из советских танковых предприятий, оказавшимся в зоне боёв, оборудование и кадры которого не были сразу же эвакуированы на Урал или в Сибирь. Производство в его цехах было окончательно остановлено только 13 сентября 1942 года, когда бои шли уже непосредственно на территории завода.

В июле 1942 года СТЗ выпустил 451 танк, а к 20 августа сталинградцы собрали 240 машин. Руководство СССР уделяло заводу особое внимание – 6-го, 11-го, 16-го и 21-го числа каждого месяца его директор должен был рапортовать Государственному комитету обороны о выполнении плана производства. В ночь с 18 на 19 августа в город на Волге прилетел народный комиссар тяжёлого машиностроения В.А. Малышев, чтобы на месте разобраться с проблемами и нуждами СТЗ. Он ещё находился в Сталинграде, когда пришло известие о появлении в нескольких километрах от завода немецких танков.

В связи с бомбардировкой 23 августа на СТЗ работал только сборочный цех, использовавший для сборки танков задел готовых узлов, произведённых другими цехами предприятия. К вечеру была готова танковая рота из 12-ти танков Т-34.

Несмотря на то, что немцы захватили Латошино, сопротивление на северных окраинах Сталинграда им подавить не удалось. В бой с танками вступили 11 советских зенитных батарей, часть из которых была вооружена 76-мм орудиями 3-К и 85-мм орудиями 52-К, чьи снаряды пробивали броню средних танков Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfv.IV.

Основной удар приняли на себя 1-й и 5-й дивизионы 1077-го ЗенАП, прикрывавшие СТЗ с севера. На 3-й батарее был смертельно ранен её командир старший лейтенант Г.В. Гойхман, и его заменил лейтенант И.П. Кошкин. Вскоре и Кошкин был тяжело ранен – ему оторвало кисть руки. Из четырёх орудий батареи было разбито три, но одно остававшееся упорно продолжало обстреливать немецкие танки. До наступления ночи немцам так и не удалось ворваться на позиции зенитчиков.

Ночью автоматчики мотоциклетного батальона 14-й Вестфальской танковой дивизии просочились в тыл батареи. На следующий день немецкий фельдфебель писал домой (цитата приводится по книге Энтони Бивора «Сталинград»):

«Вчера мы дошли до железной дороги… Захватили эшелон с оружием и техникой, который русские не успели разгрузить, а также взяли много пленных, половина из них – женщины. Лица их столь отвратительны, что мы старались вообще на них не смотреть. Слава Богу, операция не заняла много времени».

Зенитчики заняли круговую оборону и продержались до утра, когда они были деблокированы, и батарея с единственным уцелевшим орудием сменила позицию. Согласно боевому донесению, за 23 августа батарея уничтожила 14 танков, одну минометную батарею и до 80 солдат и офицеров противника.

В этот день погиб командир 1-го дивизиона 1077-го ЗенАП старший лейтенант Л.И. Доховник и личный состав его штаба. В критический момент боя немецкие танки прорвались на командный пункт (далее – КП) дивизиона, где артиллеристы не имели средств противотанковой обороны. Тогда Доховник вызвал огонь на себя – огнём артиллерии атака была отбита, но под «дружеским» огнём погибли все находившиеся на КП.

Панцергренадеры 16-й танковой дивизии Вермахта, вышедшие к берегу Волги под Сталинградом

Когда немецкие танки вышли к позициям 4-й батареи 1077-го ЗенАП, расположенным в районе рабочего посёлка Спартановка, она как раз подвергалась авиационному налёту. Получив с наблюдательного пункта донесение о появлении немецкой бронетехники, командир 4-й батареи старший лейтенант Н.С. Скакун приказал выдвинуть первое и второе орудия в заблаговременно подготовленные капониры. Зенитчикам пришлось двумя орудиями отражать воздушный налет, а ещё двумя – наземную атаку. Батарея вела бой полтора часа, зенитчики один за другим выбывали из строя, и к прицелам встали заместитель командира батареи лейтенант Е.А. Дерий и политрук И.Л. Киселев. Согласно боевому донесению, в этот день батарея уничтожила 2 немецких самолёта, 18 танков и 8 автомашин с пехотой противника.

На другую, 5-ю батарею 1077-го ЗенАП под командованием старшего лейтенанта С.М. Черного вышли сразу 80 танков противника. Зенитчики отбили атаку, при этом командир батареи получил тяжёлую контузию, однако не оставил боевого поста. Его примеру последовали и многие другие тяжелораненые зенитчики. Если судить по боевому донесению, батарея подбила 2 самолёта, 15 танков противника, уничтожила десятки немецких солдат и отстояла свои позиции. 8-я батарея сообщила о 8-ми уничтоженных танках и 80-ти автоматчиках.

Расчет советского 76,2-мм зенитного орудия 3-К ведет огонь по наземным целям. На заднем плане видны стволы еще двух таких орудий

Другим батареям повезло меньше. 6-я, под командованием старшего лейтенанта М.В. Рощина, подпустила противника на дистанцию 700 метров и открыла огонь. По боевым донесениям, за полтора часа боя батарея подбила 18 танков, самолёт Хе-111 и 2 грузовика, но когда закончились боеприпасы, уцелевший личный состав был вынужден покинуть боевые позиции, по возможности уничтожив всю оставшуюся к тому времени невредимой материальную часть. Полностью полегла 7-я батарея лейтенанта А. И. Шурина.

Вторую половину 23 и первую половину 24 августа 1077-й ЗенАП вёл неравный бой с превосходящими силами противника и ценой огромных потерь удержал свои позиции. Согласно боевым донесениям, за сутки тяжелейшего боя зенитчики уничтожили и подбили 83 танка, 15 автомашин с пехотой, 2 цистерны с горючим, истребили свыше 3-х батальонов автоматчиков и сбили 14 самолетов противника.

Зарубежные историографы не подтверждают эти цифры, утверждая, что немецкие танкисты, практически не понеся потерь, 23 августа уничтожили 37 советских зенитных орудий. Скорее всего, потери немецких танковых подразделений в советских боевых донесениях были завышены, но и тот факт, что в этот день немецкие танкисты, как ни старались, не смогли прорваться к СТЗ, говорит о том, что огонь советских зенитчиков 1077-го и 1078-го ЗенАП был не таким уж безрезультатным.

Между тем, на заводе заканчивался сбор ополченских истребительных батальонов и их вооружение. Во дворе завода комплектовались 12 танков, на которые в спешке не нанесли номера, а некоторые из них даже не успели окрасить. Формировались и экипажи танков, за рычаги садились танкисты 21-го и 28-го отдельных учебно-танковых батальонов (далее – ОУТБ) – специальных танковых подразделений, где проходили обучение танкисты-фронтовики и выпускники танковых училищ. По некоторым данным, появление немецких войск застало их на танковом полигоне, располагавшемся в полукилометре от завода. Имитировав атаку на учебных танках, танкисты заставили противника ретироваться, тем самым облегчив боевую задачу зенитчикам.

Танкисты ОУТБ зачастую были одеты в грязные синие и чёрные робы, что позднее породило легенду, будто за рычаги отправлявшихся с завода танков садились заводские рабочие. Эта легенда правдива лишь отчасти – для первых двенадцати танков часть механиков-водителей и командиров танков действительно набиралась из заводчан, но воевали они недолго. Уже 25 августа их вернули обратно на СТЗ, так как производство танков не останавливалось, и квалифицированные кадры были нужнее в цехах.

Каждая «тридцатьчетвёрка» должна была уходить на фронт с двойным боекомплектом снарядов. К счастью, на СТЗ хранился огромный запас боеприпасов и вооружений, которыми комплектовались готовые танки. К 23 августа на заводских складах было сконцентрировано 1 тыс. 7,62-мм танковых пулемётов ДТ, 50 тыс. 76-мм снарядов для танковых пушек Ф-24 и 5 млн. 7,62-мм патронов к пулемётам. Патроны и пулемёты хранились на территории завода, а вот склад со снарядами оказался у самой линии внезапно образовавшегося фронта, проходившего в ту ночь по впадавшей в Волгу реке Сухая Мечётка. Река отделяла рабочий посёлок Рынок (северный берег, где находились немцы) от посёлка Спартановка.

Подготовленные к обороне танки снабдили боеприпасами, имевшимися на заводе, но, по воспоминаниям выживших танкистов, в ту ночь они получили боекомплекты, в которых было только по два бронебойных снаряда. К складу, где хранилась основная часть орудийных боеприпасов, отправился сборный отряд, состоявший из военных приёмщиков, «безлошадных» танкистов 21-го и 28-го ОУТБ и рабочих завода. Командовал им инженер-майор Кинжалов. За ночь эти люди переместили почти всё содержимое склада на завод, поэтому в дальнейшем проблем с обеспечением танков боеприпасами не возникало.

С пулемётами у защитников завода тоже возникли определённые проблемы. Дело в том, что на танковых пулемётах ДТ сошки, прицельные планки и мушки не предусмотрены, поэтому заводским «кулибиным» пришлось спешно их изготавливать и приделывать к неприспособленному для этого оружию, чтобы вооружить им пеших ополченцев.

Ополченцы СТЗ на защите своего завода от наступающих немецких войск. Боец на переднем плане вооружен танковым пулеметом ДТ, снабжённым сошками и прицельным устройством, изготовленными на заводе

В помощь защитникам северной окраины Сталинграда была переброшена часть танков вновь формировавшегося 23-го танкового корпуса. Вспоминает Иосиф Миронович Ямпольский (воспоминания опубликованы на сайте iremember.ru):

«23 августа нам зачитали приказ командующего БТВ фронта генерала Штевнева о наступлении на немецкие части, прорвавшиеся в районе поселка Тракторного завода. Город горел после тяжелой бомбежки. Нефть из поврежденных хранилищ загорелась и хлынула к Волге. Река горела в буквальном смысле. Все небо было закрыто сотнями немецких бомбардировщиков. Нашу бригаду зачислили в 23-й танковый корпус, понесший огромные потери в предыдущих июльских боях. Командир корпуса генерал Абрам Матвеевич Хасин лично подошел к каждому командиру, пожал руку, напутствуя в бой. Немецкие танки стояли в полутора километрах от территории заводского поселка и ожидали, пока их пехота подтянется. Если бы они в тот день рванули вперед, не ожидая со своей немецкой пунктуальностью соответствующего приказа, – битвы на Волге возможно бы не было…»

24 августа 1942 года в 4:40 утра боевая группа 16-й танковой дивизии под командованием полковника Крумпена, в состав которой входили танковые, артиллерийские, сапёрные и миномётные части, после обработки авиацией советских позиций двинулась на штурм Спартановки. Но теперь, помимо уцелевших после вчерашнего кровопролитного боя зенитных орудий, по немецким танкам били и советские танки. Заградительный огонь вели и корабли Волжской флотилии, и дивизионы дальнобойной артиллерии, расположенные на левом берегу Волги.

Вскоре в бой двинулись «тридцатьчетвёрки», которые были отремонтированы или собраны на заводе. Командир танка в первой сформированной на СТЗ танковой роте Н.Г. Орлов вспоминал:

«Вдруг налетел командующий бронетанковыми войсками (скорее всего, речь идет о наркоме В.А. Малышеве – прим. автора), говорит: «Немцы прорвались к Волге! Идут прямо на завод!»… Первую команду мы получили двигаться туда и остановить танки у реки. Ну а команды простые: «За мной!», «Вперёд!». Атака была очень мощная. Несколько танков оказалось подбито. Немцы тоже потеряли много танков вместе с экипажами. Мы продвигались узкими колоннами, выгнали немцев оттуда (скорее всего, речь идёт о поселке Спартановка – прим. автора). А затем мой танк наехал на мину, разорвалась гусеница, и танк завертелся на месте. Я вылез из танка и пока бежал к другому, меня ранило. Первая пуля угодила в шлем, сбила меня с ног. Только я встал, вторая пуля попала в плечо. И уже у самого танка, когда командир открывал люк, мне в грудь попала третья пуля, прошла навылет, и у меня в глазах потеменело».

Вспоминает И.М. Ямпольский:

«Там для меня впервые случился встречный бой с немецкими танками. Два из них моему экипажу удалось сжечь».

Летом 1942 года немецкие средние танки уже не были такими беспомощными в боях с советскими Т-34, как за год до этого. В процессе подготовки к летнему наступлению в танковые дивизии Вермахта начали поступать модернизированные Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfv.IV, снабжённые, соответственно, 50-мм танковыми пушками KwK 39 L/60 и 75-мм пушками KwK 40 L/43. До начала летнего наступления 16-я танковая дивизия была укомплектована следующими танками:

• Pz.Kpfv.II – 13 шт.;
• Pz.Kpfw.III с 50-мм орудием KwK 38 L/42 – 39 шт.;
• Pz.Kpfw.III с 50-мм орудием KwK 39 L/60 – 18 шт.;
• Pz.Kpfw. IV с 75-мм орудием KwK 37 L/24 – 15 шт.;
• Pz.Kpfw. IV с 75-мм орудием KwK 40 L/43 – 13 шт.;
• Командирские танки KlPzBefWg (SdKfz 265) – 3 шт.

Часть этой техники была потеряна во время боёв на реке Миус и на Дону, но дивизия постоянно получала пополнение материальной части. Общепризнанным числом танков, имевшихся на вооружении 16-й Вестфальской танковой дивизии к началу боёв за Сталинград, является 200 машин. Таким образом, к северной окраине Сталинграда прорвалось крупное бронетанковое соединение, которое могло принести защитникам города много бед.

Для борьбы с немецкими танками рабочие СТЗ, помимо готовых танков, выкатывали на позиции и танки с неисправной ходовой и даже, через какое-то время, бронекорпуса, на которых не были установлены башни. Неподвижные танки закапывались в капониры и использовались как неподвижные артиллерийские точки, а корпуса – как пулемётные. Вспоминает И.М. Ямпольский:

«Танки были, тракторный завод продолжал выпускать машины почти до конца сентября (на самом деле до 13 сентября – прим. автора). Но использовать танки массированно мы не могли. Обычно рассредоточивались по две-три машины на разных участках для поддержки пехоты. Если танк подбивали, то его окапывали, превращая в ДОТ. А вот немцы перли танковой массой».

Танкисты, артиллеристы, зенитчики, ополченцы и морские пехотинцы 24 августа смогли отбить немецкое нападение и удержать Спартановку за собой. 25 и 27 августа ими предпринимались отчаянные попытки отбить у немцев и поселок Рынок, но каждый раз, захватив его, плохо организованные и не имеющие единого командования моряки и ополченцы вновь откатывались обратно за Сухую Мечетку. Большой проблемой было то, что их командиры плохо координировали свои действия с 99-й ТБ, которая была переброшена на северный фас обороны города. В состав 99-й ТБ были включены танковые подразделения учебных батальонов, уже воевавшие здесь, а в дальнейшем все танки, выпускаемые СТЗ, поступали на пополнение материальной части именно этой бригады.

Немецкий танк Pz.Kpfw.IV Ausf.G, подбитый в районе Сталинградского тракторного завода

Через волгу танки в сталинград 1942

Такое неграмотное ведение боёв приводило к неоправданным потерям среди танкистов, ополченцев и морпехов. Когда 28 августа для рекогносцировки на оборонительные позиции в Спартановке прибыл будущий герой северного сектора обороны Сталинграда командир 124-й стрелковой бригады полковник С.Ф. Горохов, он обнаружил, что морские пехотинцы потеряли до 40 % личного состава (убитыми – 22 человека, ранеными 45 – человек, пропавшими без вести – 54 человека), а рабочие ополченских батальонов деморализованы и многие из них оставили боевые позиции. В результате все имевшиеся в секторе войска, в том числе, и 99-я ТБ (ненадолго, до первых чисел сентября), были подчинены Горохову.

29 августа бригада при поддержке пяти танков 99-й ТБ, роты морской пехоты и бронекатеров отбила, наконец, посёлок Рынок. До конца сражений в Сталинграде этот населённый пункт был неприступным северным пунктом обороны 62-й армии. Это позволило со временем эвакуировать часть оборудования и рабочих СТЗ, а также значительную часть населения Сталинграда. За период с 23 августа по 13 сентября 1942 года рабочие завода собрали и отремонтировали около 200 танков Т-34. Кроме того, в качестве неподвижных огневых точек для армии ими было передано 170 башен и корпусов танка Т-34, вооружённых танковыми пушками и пулемётами.

13 сентября бои начались на территории самого СТЗ, из-за чего работы в цехах пришлось остановить. 14 октября противнику удалось овладеть тракторным заводом и на фронте около 2,5 км прорываться к Волге. 15 октября штаб 6-й армии Вермахта объявил:

«Большая часть тракторного завода в наших руках. Остались лишь небольшие очаги сопротивления позади линии немецких войск» .

Однако от последующего разгрома этот локальный успех 6-ю армию не спас.

19 ноября советские войска начали операцию «Уран», в результате которой уже к 23 ноября все немецкие войска, пребывавшие в Сталинграде и его окрестностях, в том числе и 14-й танковый корпус Вермахта, были окружены. К тому времени корпусом уже командовал бывший командующий 16-й танковой дивизией Хубе, ставший в ноябре того же года генералом. 26 января окружённые в городе немецкие войска были рассечены на две неравные группы: северную, оборонявшуюся в районе СТЗ и завода «Баррикады»; и основную, закрепившуюся в остальных контролируемых немцами частях города.

Расчёт немецкого 50-мм противотанкового орудия PaK 38 на одном из перекрестков Сталинграда

31 января 1943 года командующий 6-й армией фельдмаршал Паулюс подписал капитуляцию, и основная часть оборонявшейся в Сталинграде группировки немецких войск сдалась. Но северная группа отказалась выполнять приказ о сдаче. Только 2 февраля 1943 года, после трёх дней постоянных артиллерийских обстрелов и атак советских войск командующий северной группой генерал-полковник Штрекер подписал текст капитуляции. 21-я армия пленила около 18 тысяч человек, еще 15 тысяч человек сдались 62-й армии – среди них были и немногие уцелевшие танкисты, артиллеристы и пехотинцы 14-го танкового корпуса. Командующего корпусом в плен взять не удалось – в январе 1943 года Хубе по приказу Гитлера покинул Сталинградский котёл на самолёте. Таким образом, оборона Сталинграда , начавшаяся 23 августа 1942 года в районе СТЗ, здесь же и завершилась.

Советские солдаты идут мимо дымящегося немецкого танка Pz.Kpfw. IV в районе Сталинграда

Одна из забытых страничек Первой мировой войны - так называемая "атака мертвецов" 24 июля (6 августа по н.ст.) 1915 года. Это удивительная история, как 100 лет назад горстка чудом уцелевших после газовой атаки русских солдат обратила в бегство несколько тысяч наступавших немцев.

Как известно, в Первой мировой войне использовались отравляющие вещества (ОВ). Впервые их применила Германия: считается, что в районе города Ипр 22 апреля 1915 года 4-я германская армия впервые в истории войн применила химическое оружие (хлор) и нанесли противнику тяжёлые потери.
На Восточном фронте немцы в первый раз провели газобаллонную атаку 18 (31) мая 1915 года против российской 55-й пехотной дивизии.

6 августа 1915 года немцами против защитников русской крепости Осовец были применены отравляющие вещества, представлявшие собой соединения хлора и брома. И тут произошло нечто необычное, вошедшее в историю под выразительным названием "атака мертвецов"!

Немного предварительной истории.
Крепость Осовец — русская опорная крепость, возведенная на реке Бобры у местечка Осовице (ныне польский город Осовец-Крепость) в 50 км от г. Белосток.

Крепость была построена с целью обороны коридора между реками Неман и Висла — Нарев — Буг, с важнейшими стратегическими направлениями Петербург — Берлин и Петербург — Вена. Место строительства оборонительных сооружений было выбрано так, чтобы перекрыть основное магистральное направление на восток. Обойти крепость в этой местности было невозможно — на север и на юг располагалась непроходимая болотистая местность.

Укрепления Осовца

Осовец не считался первоклассной крепостью: кирпичные своды казематов перед войной усилили бетоном, построили кое-какие дополнительные укрепления, но они не были слишком внушительными, а немцы вели обстрел из 210 миллиметровых гаубиц и сверхтяжелых орудий. Сила Осовца заключалась в его расположении: он стоял на высоком берегу реки Бобер, среди огромных, непроходимых болот. Окружить крепость немцы не могли, а остальное сделала доблесть русского солдата.

Гарнизон крепости состоял из 1 пехотного полка, двух артиллерийских батальонов, саперного подразделения и подразделений обеспечения.
На вооружении гарнизона состояли 200 орудий калибра от 57 до 203 мм. Пехота была вооружена винтовками, легкими станковыми пулеметами системы Madsen образца 1902 и 1903 годов, тяжелыми пулеметами системы «Максим» образца 1902 и 1910 годов, а также турельными пулеметами системы Gatling .

К началу Первой мировой войны гарнизон крепости возглавлял генерал-лейтенант А. А. Шульман. В январе 1915 г. его заменил генерал-майор Н. А. Бpжозовский, который командовал крепостью до конца активных действий гарнизона в августе 1915 г.

генерал-майор
Николай Александрович Бpжозовский

В сентябре 1914 г. к крепости подошли части 8-ой германской армии — 40 пехотных батальонов, которые почти с ходу перешли в массированную атаку. Уже к 21 сентября 1914 г., имея многократный численный перевес, немцам удалось оттеснить полевую оборону русских войск до линии, позволявшей вести артиллерийский обстрел крепости.

В это же время из Кенигсберга немецким командованием к крепости было переброшено 60 орудий калибра до 203 мм. Однако обстрел начался только 26 сентября 1914 г. Через два дня немцы предприняли атаку крепости, но она была подавлена шквальным огнем русской артиллерии. На следующий же день русские войска провели две фланговые контратаки, которые вынудили немцев прекратить обстрел и в спешке отступить, отводя артиллерию.

3 февраля 1915 года немецкие войска предприняли вторую попытку штурма крепости. Завязался тяжелый, продолжительный бой. Несмотря на ожесточенные атаки, русские части удерживали оборону.

Германская артиллерия вела обстрел фортов с применением тяжелых осадных орудий калибра 100—420 мм. Огонь велся залпами по 360 снарядов, каждые четыре минуты — залп. За неделю обстрела по крепости было выпущено 200—250 тысяч только тяжелых снарядов.
Также, специально для обстрела крепости, немцами были переброшены под Осовец 4 осадные мортиры «Шкода» калибра 305 мм. Сверху крепость бомбили немецкие аэропланы.

Мортира «Шкода», 1911 г. (en:Skoda 305 mm Model 1911).

Европейская пресса в те дни писала: «Страшен был вид крепости, вся крепость была окутана дымом, сквозь который, то в одном, то в другом месте вырывались огромные огненные языки от взрыва снарядов; столбы земли, воды и целые деревья летели вверх; земля дрожала, и казалось, что ничто не может выдержать такого ураганного огня. Впечатление было таково, что ни один человек не выйдет целым из этого урагана огня и железа»

Командование генерального штаба, полагая, что требует невозможного, просило командира гарнизона продержаться хотя бы 48 часов. Крепость выстояла еще полгода...

Более того, огнем русских батарей был уничтожен ряд осадных орудий, в том числе две «Большие Берты». После того, как несколько мортир крупнейшего калибра было повреждено, германское командование отвело эти орудия вне пределов досягаемости защиты крепости.

В начале июля 1915 г. под командованием фельдмаршала фон Гинденбурга германские войска начали широкомасштабное наступление. Его частью был и новый штурм все еще непокоренной крепости Осовец.

В штурме Осовца участвовал 18-й полк 70-й бригады 11-й дивизии ландвера (Landwehr-Infanterie-Regiment Nr. 18 . 70. Landwehr-Infanterie-Brigade . 11. Landwehr-Division ). Командир дивизии с момента формирования в феврале 1915 и по ноябрь 1916 — генерал-лейтенант Рудольф фон Фройденберг (Rudolf von Freudenberg )

генерал-лейтенант
Рудольф фон Фройденберг

Немцы начали устраивать газовые батареи в конце июля. Было установлено 30 газовых батарей в количестве нескольких тысяч баллонов. Более 10 дней ждали немцы попутного ветра.

Для штурма крепости были подготовлены следующие силы пехоты:
76-й ландверный полк атакует Сосню и Центральный редут и наступает по тылам Сосненской позиции к дому лесника, что у начала железнодорожной гати;
18-й ландверный полк и 147-й резервный батальон наступают по обе стороны железной дороги, прорываются к дому лесника и атакуют совместно с 76-м полком Заречную позицию;
5-й ландверный полк и 41-й резервный батальон атакуют Бялогронды и, прорвав позицию, штурмуют Заречный форт.
В резерве находились 75-й ландверный полк и два резервных батальона, которые должны были наступать вдоль железной дороги и усилить 18-й ландверный полк при атаке Заречной позиции.

Всего для атаки Сосненской и Заречной позиций были собраны следующие силы:
13 — 14 батальонов пехоты,
1 батальон саперов,
24 — 30 тяжелых осадных орудий,
30 батарей отравляющего газа.

Передовая позиция крепости Бялогронды — Сосня была занята следующими силами русских:
Правый фланг (позиции у Бялогронды):
1-я рота Земляческого полка,
две роты ополченцев.
Центр (позиции от Рудского канала до центрального редута):
9-я рота Земляческого полка,
10-я рота Земляческого полка,
12-я рота Земляческого полка,
рота ополченцев.
Левый фланг (позиция у Сосни) — 11-я рота Земляченского полка,
Общий резерв (у дома лесника) — одна рота ополченцев.
Таким образом, Сосненскую позицию занимали пять рот 226-го пехотного Землянского полка и четыре роты ополченцев, всего девять рот пехоты.
Высылаемый каждую ночь на передовые позиции батальон пехоты ушел в 3 часа на Заречный форт для отдыха.

В 4 часа 6 августа немцы открыли сильнейший артиллерийский огонь по железнодорожной гати, Заречной позиции, сообщениям Заречного форта с крепостью и по батареям плацдарма, после чего по сигналу ракетами пехота противника начала наступление.

Газовая атака

Не добившись успеха огнем артиллерии и многочисленными атаками, 6 августа 1915 г. в 4 часа утра, дождавшись нужного направления ветра, германские части применили против защитников крепости отравляющие газы, состоявшие из соединений хлора и брома. Противогазов защитники крепости не имели...

В русской армии тогда еще не представляли, каким ужасом обернётся научно-технический прогресс 20 века.

Как сообщал В.С. Хмельков, газы, пущенные немцами 6 августа, имели темно-зеленую окраску — это был хлор с примесью брома. Газовая волна, имевшая при выпуске около 3 км по фронту, стала быстро распространяться в стороны и, пройдя 10 км, имела уже около 8 км ширины; высота газовой волны над плацдармом была около 10 — 15 м.

Все живое на открытом воздухе на плацдарме крепости было отравлено насмерть, большие потери несла во время стрельбы крепостная артиллерия; не участвующие в бою люди спаслись в казармах, убежищах, жилых домах, плотно заперев двери и окна, обильно обливая их водой.

В 12 км от места выпуска газа, в деревнях Овечки, Жодзи, Малая Крамковка, было тяжело отравлено 18 человек; известны случаи отравления животных — лошадей и коров. На станции Моньки, находящейся в 18 км от места выпуска газов, случаев отравления не наблюдалось.
Газ застаивался в лесу и около водяных рвов, небольшая роща в 2 км от крепости по шоссе на Белосток оказалась непроходимой до 16 час. 6 августа.

Вся зелень в крепости и в ближайшем районе по пути движения газов была уничтожена, листья на деревьях пожелтели, свернулись и опали, трава почернела и легла на землю, лепестки цветов облетели.
Все медные предметы на плацдарме крепости — части орудий и снарядов, умывальники, баки и прочее — покрылись толстым зеленым слоем окиси хлора; предметы продовольствия, хранящиеся без герметической укупорки — мясо, масло, сало, овощи, оказались отравленными и непригодными для употребления.

Полуотравленные брели назад,и, томимые жаждой, нагибались к источникам воды, но тут на низких местах газы задерживались, и вторичное отравление вело к смерти...

Газы нанесли огромные потери защитникам Сосненской позиции — 9, 10 и 11-я роты Земляческого полка погибли целиком, от 12-й роты осталось около 40 человек при одном пулемете; от трех рот, защищавших Бялогронды, оставалось около 60 человек при двух пулеметах.

Германская артиллерия вновь открыла массированный огонь, а вслед за огневым валом и газовым облаком, считая, что оборонявший позиции крепости гарнизон мертв, немецкие части перешли в наступление. В атаку пошли 14 батальонов ландвера - а это не менее семи тысяч пехотинцев.
На передовой после газовой атаки в живых оставалось едва ли больше сотни защитников. Обреченная крепость, казалось, уже была в немецких руках...

Но когда немецкая пехота подошла к передовым укреплениям крепости, им навстречу в контратаку поднялись оставшиеся защитники первой линии — остатки 13-й роты 226-го пехотного Земляченского полка, чуть больше 60 человек. Контратакующие имели ужасающий вид — с изувеченными химическими ожогами лицами, замотанными в тряпки, сотрясаясь от жуткого кашля, буквально выплевывая куски легких на окровавленные гимнастерки...

Неожиданная атака и вид атакующих повергли немецкие подразделения в ужас и обратили в паническое бегство. Несколько десятков полуживых русских бойцов обратили в бегство части 18-го полка ландвера!
Эта атака «мертвецов» ввергла противника в такой ужас, что германские пехотинцы, не приняв боя, ринулись назад, затаптывая друг друга и повисая на собственных проволочных заграждениях. И тут по ним, с окутанных хлорными клубами русских батарей, стала бить казалось бы уже погибшая русская артиллерия...

Профессор А. С. Хмельков описывал это так:
Батареи крепостной артиллерии, несмотря на большие потери в людях отравленными, открыли стрельбу, и скоро огонь девяти тяжелых и двух легких батарей замедлил наступление 18-го ландверного полка и отрезал общий резерв (75-й ландверный полк) от позиции. Начальник 2-го отдела обороны выслал с Заречной позиции для контратаки 8, 13 и 14-ю роты 226-го Землянского полка. 13 и 8-я роты, потеряв до 50% отравленными, развернулись по обе стороны железной дороги и начали наступление; 13-я рота, встретив части 18-го ландверного полка, с криком «ура» бросилась в штыки. Эта атака «мертвецов», как передает очевидец боя, настолько поразила немцев, что они не приняли боя и бросились назад, много немцев погибло на проволочных сетях перед второй линией окопов от огня крепостной артиллерии. Сосредоточенный огонь крепостной артиллерии по окопам первой линии (двор Леонова) был настолько силен, что немцы не приняли атаки и спешно отступили.

Несколько десятков полуживых русских бойцов обратили в бегство три германских пехотных полка! Позже участники событий с немецкой стороны и европейские журналисты окрестили эту контратаку как «атака мертвецов».

В конце концов героическая оборона крепости подошла к концу.

Окончание обороны крепости

В конце апреля немцы нанесли очередной мощный удар в Восточной Пруссии и в начале мая 1915 года прорвали русский фронт в районе Мемеля-Либавы. В мае германо-австрийским войскам, сосредоточившим превосходящие силы в районе Горлице, удалось прорвать русский фронт (см.: Горлицкий прорыв) в Галиции. После этого, чтобы избежать окружения, началось общее стратегическое отступление русской армии из Галиции и Польши. К августу 1915 года в связи с изменениями на Западном фронте, стратегическая необходимость в обороне крепости потеряла всякий смысл. В связи с этим верховным командованием русской армии было принято решение прекратить оборонительные бои и эвакуировать гарнизон крепости. 18 августа 1915 г. началась эвакуация гарнизона, которая проходила без паники, в соответствии с планами. Все, что невозможно было вывезти, а также уцелевшие укрепления были взорваны саперами. В процессе отступления русские войска, по возможности, организовывали эвакуацию мирного населения. Вывод войск из крепости закончился 22 августа.

Генерал-майор Бржозовский покинул опустевший Осовец последним. Он подошел к расположившейся в полукилометре от крепости группе саперов и сам повернул ручку взрывного устройства - по кабелю побежал электрический ток, раздался страшный грохот. Осовец взлетел на воздух, но перед этим из него вывезли решительно все.

25 августа немецкие войска вошли в пустую, разрушенную крепость. Немцам не досталось ни одного патрона, ни одной банки консервов: они получили лишь груду развалин.
Оборона Осовца подошла к концу, но вскоре Россия ее забыла. Впереди были страшные поражения и великие потрясения, Осовец оказался лишь эпизодом на пути к катастрофе...

Впереди была революция: командовавший обороной Осовца Николай Александрович Бржозовский воевал за белых, его солдат и офицеров разделила линия фронта.
Судя по обрывочным сведениям, генерал-лейтенант Бржозовский был участником Белого движения на юге России, состоял в резерве чинов Добровольческой армии. В 20-х гг. проживал в Югославии.

В Советской Росии Осовец постарались забыть: на «империалистической войне» не могло быть великих подвигов.

Кем был тот солдат, чей пулемет прижал к земле ворвавшихся на русские позиции пехотинцев 14 дивизии ландвера? Под артиллерийским огнем погибла вся его рота, а он каким-то чудом выжил, и, оглушенный взрывами, чуть живой, выпускал ленту за лентой - до тех пор, пока германцы не забросали его гранатами. Пулеметчик спас позицию, и, возможно, всю крепость. Его имя никто не узнает никогда...

Бог весть, кем был тот отравленный газами поручик ополченческого батальона, что через кашель прохрипел: «за мной!» - встал из окопа и пошел на немцев. Его тут же убили, но ополченцы поднялись, и продержались до тех пор, пока им на помощь не подоспели стрелки...

Осовец прикрывал Белосток: оттуда открывалась дорога на Варшаву, и далее - в глубь России. В 1941 году немцы проделали этот путь стремительно, обходя и окружая целые армии, захватывая сотни тысяч пленных. Расположенная не слишком далеко от Осовца Брестская крепость в начале Великой Отечественной держалась героически, но стратегического значения ее оборона не имела: фронт ушел далеко на Восток, остатки гарнизона были обречены.

Иное дело Осовец в августе 1915-го: он приковал к себе большие силы врага, его артиллерия методично перемалывала германскую пехоту.
Тогда русская армия не драпала с позором до Волги и до Москвы...

Школьные учебники твердят о "гнилости царского режима, бездарных царских генералах, о неготовности к войне", которая была совсем не народной, потому что насильно призванные солдаты якобы воевать не желали…
Теперь факты: в 1914-1917 годах в русскую армию было призвано почти 16 миллионов человек - из всех сословий, едва ли не всех национальностей империи. Это ли не народная война?
И эти «насильно призванные» воевали без комиссаров и политруков, без чекистов-особистов, без штрафбатов. Без заградотрядов. Георгиевским крестом отмечены около полутора миллионов человек, 33 тысячи стали полными кавалерами Георгиевских крестов всех четырех степеней. Медалей «За храбрость» к ноябрю 1916 года было выдано на фронте свыше полутора миллионов. В тогдашней армии кресты и медали просто так никому не вешали и за охрану тыловых складов не давали - только за конкретные боевые заслуги.

«Прогнивший царизм» провел мобилизацию четко и без намека на транспортный хаос. «Неготовая к войне» русская армия под водительством «бездарных» царских генералов не только осуществила своевременное развертывание, но еще сама нанесла противнику серию мощных ударов, проведя ряд удачных наступательных операций на вражеской территории. Армия Российской империи три года держала удар военной машины трех империй - Германской, Австро-Венгерской и Османской - на огромном фронте от Балтики до Черного моря. Царские генералы и их солдаты вглубь Отечества врага так и не пустили.

Генералам приходилось отступать, но армия под их началом отходила дисциплинированно и организованно, только по приказу. Да и гражданское население старались на поругание врагу не оставлять, по возможности эвакуируя. «Антинародный царский режим» не додумался репрессировать семьи попавших в плен, а «угнетенные народы» не спешили переходить на сторону врага целыми армиями. Пленные не записывались в легионы, чтобы с оружием в руках воевать против собственной страны, подобно тому, как спустя четверть века это сделали сотни тысяч красноармейцев.
И на стороне кайзера не воевал миллион русских добровольцев, не было власовцев.
В 1914-м никому и в страшном сне не могло присниться, чтобы казаки сражались в германских рядах...

На войне «империалистической» русская армия своих на поле боя не оставляла, вынося раненых и предавая земле убитых. Потому косточки наших солдат и офицеров Первой мировой на полях сражений не валяются. Про Отечественную известно: 70-й год с ее окончания, а количество по-человечески так и не погребенных исчисляется миллионами...

Во время Германской войны возле храма Всех Святых во Всехсвятском было кладбище, где хоронили воинов, умерших от ран в госпиталях. Советская власть кладбище уничтожила, как и многие другие, когда методично стала выкорчевывать память о Великой войне. Ее велено было считать несправедливой, проигранной, позорной.
К тому же у руля страны в октябре 1917-го стали дезертиры и саботажники, ведшие подрывную работу на вражеские деньги. Товарищам из опломбированного вагона, ратовавшим за поражение отечества, было неудобно вести военно-патриотическое воспитание на примерах империалистической войны, которую они превратили в гражданскую.
А в 1920-е годы Германия стала нежным другом и военно-экономическим партнером - к чему было раздражать ее напоминанием о былом разладе?

Правда, кое-какая литература о Первой мировой войне издавалась, но утилитарная и для массового сознания. Другая линия - учебно-прикладная: не на материалах же походов Ганнибала и Первой конной было учить слушателей военных академий. И в начале 1930-х обозначается научный интерес к войне, появляются объемные сборники документов, исследования. Но тематика их показательна: наступательные операции. Последний сборник документов вышел в 1941-м, больше сборников уже не выпускали. Правда, даже в этих изданиях не было ни имен, ни людей - только номера частей и соединений. Даже после 22 июня 1941-го, когда «великий вождь» решил обратиться к историческим аналогиям, вспомнив имена Александра Невского, Суворова и Кутузова, он ни словом не обмолвился о тех, кто стал на пути немцев в 1914-м...

После Второй мировой войны строжайший запрет был наложен уже не только на исследование Первой мировой, но вообще на любую память о ней. И за упоминание героев «империалистической» можно было отправиться в лагеря как за антисоветскую агитацию и восхваление белогвардейщины...

История Первой мировой войны знает два примера, когда крепости и их гарнизоны до конца выполнили поставленные перед ними задачи: известная французская крепость Верден и маленькая русская крепость Осовец.
Гарнизон крепости героически выдержал осаду многократно превосходивших войск противника в течение полугода, и отошёл лишь по приказу командования после того, как стратегическая целесообразность дальнейшей обороны отпала.
Оборона крепости Осовец во время Первой мировой войны явилась ярким примером мужества, стойкости и доблести русских солдат.

Вечная память павшим героям!

Осовец. Крепостная церковь. Парад по случаю вручения Георгиевских крестов.