Генрих сечкин за колючей проволокой. Генрих сечкин - на грани отчаяния

Генрих Соломонович СЕЧКИН родился в 1933 году. В прошлом - вор в законе, позднее-выдающийся музыкант, лауреат международных конкурсов. В настоящем - член Союза журналистов, писатель. В общей сложности отсидел 15.

Какова предыстория вашего пути в криминал?

Я родился в очень бедной семье. Родители были настолько интеллигентными, что сжигали купоны на водку вместо того, чтобы их продавать. А папа меня даже на скрипке учил играть. Однажды во время

войны к нам приехала бабушка с огромной корзиной. Я в нее залез, а там - сказочные деньги. Позднее оказалось, что старушка их спасла от сожжения немцами. И вот потихоньку я стал таскать из корзины заветные бумажки. Маме давал, выдавая за найденные, бублики друзьям покупал, девочек на каруселях катал. Потом обман раскрылся, корзину спрятали. А я остался без денег. В классе на меня стали подозрительно смотреть, мол, что - обеднел малый? Меня это задело.

К деньгам уже успел привыкнуть. Вот и попал в "малину", где таких же, как я, малолеток маститые профи использовали по назначению. Погорел на квартирной краже и попал в детскую.

"СУЧЬЯ" КОЛОНИЯ

Говорят, раньше, в колонии для малолеток были комсомольцы.

Да, это была воспитательная колония, где в 14 лет принимали в комсомол. И меня "ломали". Когда я туда попал, меня спросили: "Ты кто?" Я ответил: "Вор."

- "А у нас здесь сучья колония." В честь этого они меня год прописывали по полной программе. В тумбочке по лестнице катали, в пресс-хату "приглашали".

В пресс-хате были попытки вас опустить? - Это был барьер, до которого они не смели

дойти. Человека всегда видно по характеру. Был случай, когда на меня набросилась стая сук. Они меня били, руку сломали. А я вцепился в одного и не отпустил, пока кончик его носа зубами не отпилил. Все поняли, что со мной ничего сделать нельзя, - могу и прибить.

По Москве обо мне уже шел слух. Я тогда был приближенным, присутствовал на сходках, правда, без права голоса. И на одной из сходок меня порекомендовали два вора. Единогласно было принято считать меня вором в законе по кличе Сека. С этого момента воровская корона ко многому обязывала, на разных зонах к ворам относились по-разному. Довелось мне попасть в лагерь, который был хуже Освенцима. Первое, что

меня поразило: я увидел бывшего вора в законе, который раньше в массовом побеге бросался на пулеметы с ножом. Отчаянный малый был. А тут он - весь какой-то зажатый, запуганный... Мне даже не по себе стало. Потом уже и я испытал на себе все то, что сломало этого сорви-голову.

Когда вы приняли решение уйти с "поста", вас не сочли предателем?

Раньше такого понятия не было. Просто ты возвращался в позицию мужика. Отношение к тебе оставалось воровское,

но на сходках ты уже не сидел. А предателями объявляли тех, кто стучал на воров. Их убивали. Такие законы были раньше, а сейчас понятия стали совсем странные, как и вся наша жизнь.

КРИЗИС КАК ЛАКМУС ПРЕСТУПНОСТИ

Генрих Соломонович, как вы считаете, что в настоящий момент победило в России - криминальная революция или бесправовое государство?

Я лично считаю, что прогрессирует второе. Свободы как не было, так и нет. Только если раньше сажали за анекдоты, то сейчас за правду тех же журналистов отправляют на тот свет. Творится что-то страшное: порядочных людей можно по пальцам пересчитать; на верхах - бывшие партийные деятели, изменившие свое мировоззрение

на 180 градусов. Страной руководят те, кто готов за бешеные деньги продать мать родную. Даже во времена репрессий, когда за решетку было брошено огромное количество невинных людей, чувствовалась большая защищенность со стороны государства, нежели сейчас. Была идея, пусть гнилая, но идея. Она грела, давала надежду на будущее. У всех был патриотизм, даже у таких, как я.

Говорят, что сегодняшняя волна преступности - это цветочки по сравнению с тем,

Люди идут к страшнейшей нужде, их загоняют в тупик. А когда нечего есть твоему ребенку и жене нечего зимой надеть, чтобы не замерзнуть, многие, даже из числа законопослушных, пойдут на решительные шаги. Это что касается взрослых, а дети... У подрастающих юнцов нет сегодня ничего святого. На улице действует один закон-закон силы.

В преступном мире вы были вором в законе. Сейчас тоже общаетесь со своими "коллегами".

Напугал ли их нынешний кризис?

Ребята из рэкета жалуются, что работы нет. А если серьезно, то воры в законе тоже напуганы этой вседозволенностью. На зоне били всегда. Но раньше избиение в милиции или на улице - это был нонсенс. А сейчас не то что синяков - пуль не жалеют. Мы, воры в законе, могли убивать только по решению схода или в побеге. Если бы я раньше пошел на "мокруху" из-за денег, то и меня вскоре отправили бы к ангелам. Убийц и хулиганов

мы считали изгоями. Пай-мальчиками нас назвать было трудно, но у нас были законы, и мы им подчинялись.

Мы рассказывали о Пичуге - влиятельном воре в законе, которого называли теневым губернатором Республики Коми. Впрочем, в его жизни и близко не было таких крутых поворотов, таких взлетов и падений, как у Генриха Сечкина по кличке Сека. Сын столичных интеллигентов, он остался сиротой и прошел суровые сталинские лагеря. Стоял у стенки и уходил в бега. Он был настоящим вором в законе - но годы спустя Хрущев и Брежнев выражали ему благодарность, а его песню «Постой, паровоз» из знаменитой «Операции Ы» пела вся страна. И это - далеко не все, что уместилось в жизнь одного человека...

Школа подворотен

Генрих Сечкин родился 10 апреля 1933 года в Москве. Его детство прошло во двориках у Патриарших прудов: семья жила в Трехпрудном переулке. Родители мальчика (евреи по национальности) относились к столичной интеллигенции - Сечкин-старший был скрипачом, а мать Генриха работала в . На фоне соседей Сечкины смотрелись «белыми воронами»: ссоры в семье были редкостью, да и шумных застолий не случалось. Столь ценные для многих талоны на водку Сечкины за ненадобностью сжигали в буржуйке. О том, чтобы продать талоны, речи даже не шло: имидж торгашей повергал родителей будущего вора в ужас.

По воспоминаниям Генриха Сечкина, впервые вкус денег он познал в начале войны после того, как к ним с матерью (отец в 1941 году ушел на фронт добровольцем) приехала бабушка. С собой старушка привезла скромную корзинку, покрытую неприметной тряпкой. Впрочем, любопытный мальчик все же решил проверить содержимое багажа родственницы и наткнулся там на кучу денег. Их происхождение было тайной: по одной из версий, деньги были скоплены экономной старушкой.

Пользуясь невнимательностью пожилой родственницы, школьник стал потихоньку воровать купюры. Причем часть денег он тратил на сушки, не жадничая и угощая ими своих друзей и одноклассников, а часть - отдавал матери. На все расспросы родительницы, мол, где взял, отвечал просто - нашел. Впрочем, все тайное быстро становится явным: Генрих был застукан за воровством, сурово наказан и лишен доступа к заветной корзинке. Одноклассники Сечкина, которые привыкли к щедротам школьника, в его неожиданное обнищание не поверили, чем очень задели мальчика.

Привезенная бабушкой корзинка какое-то время выручала семью, но, к сожалению, вскоре опустела. Настали голодные времена, которые мама не пережила: в 1945 году женщина умерла от голода. Отец так и не вернулся с фронта, бабушки тоже не стало, и в 13 лет Генрих остался сиротой. После войны московские улицы наводнили беспризорники, среди которых оказался и Сечкин. В то время помощью несовершеннолетних обитателей улиц беззастенчиво пользовались матерые преступники: выдавая себя за мудрых покровителей, они посылали детей воровать за процент с украденных денег и вещей. На одной из таких ходок в 1947 году Генрих попался. 14-летнего подростка судили и отправили на «малолетку».

Расстрелянный понарошку

Угодил юный осужденный в специализированную колонию, где перевоспитанием малолетних преступников занимались комсомольцы-активисты. Однако пополнять ряды идейных коммунистов Генрих не хотел. На вопрос тюремщиков о своей принадлежности паренек неизменно отвечал - вор. За что и получал по полной: несговорчивого арестанта сажали в деревянную тумбочку, плотно закрывали ее и толкали вниз по лестнице.

Уже на малолетке Сечкину довелось повоевать с суками - заключенными, которые не признавали воровской кодекс и сотрудничали с тюремной администрацией. Он не раз вспоминал тактику тюремщиков по уничтожению непокорных: их сажали в сучью камеру, а позже выносили оттуда вперед ногами. Побывал в таких камерах и Генрих. Он всегда мог постоять за себя, но в один из заходов его били так сильно, что сломали руку. Но Сека и на этот раз в долгу не остался и откусил одному из нападавших часть носа. После этого его стали сторониться даже бывалые суки.

Кадр: фильм «Утомленные корейским солнцем»

К слову, стойкость характера Генриху приходилось проявлять не раз. Однажды он оказался в колонии, где целенаправленно ломали самых несговорчивых и конфликтных криминальных авторитетов. Сечкин вспоминал, как, прибыв в это скорбное место, обратил внимание на одного матерого вора, с которым был раньше знаком. От дерзкого и агрессивного уголовника, который при попытке массового побега бросался с ножом на автоматчиков, не осталось ничего: перед Сечкиным стоял морально сломленный и испуганный человек. Почему со знакомым произошла такая метаморфоза, Генрих понял быстро - ему тоже пришлось пройти через беспощадный прессинг надзирателей и подконтрольных им зеков.

Одним из испытаний, выпавших на долю Сечкина, стал инсценированный расстрел. Вора в законе и других заключенных поставили к стенке. Последнее, что увидел Генрих, перед тем как ему завязали глаза, был строй автоматчиков, передергивающих затворы. Авторитет попрощался с жизнью, но пули просвистели над головами «приговоренных». Несмотря на пережитый ужас, Сечкин и здесь выстоял и не потерял силы духа.

На нары за батон колбасы

Тюремные застенки после своего первого срока Генрих покинул в 1950 году, не изменив своим убеждениям: как ни старались комсомольцы, в их ряды парень так и не вступил. Но на свободе его ожидала ссылка за 101 километр. Оказавшись вдали от Москвы, Сечкин попытался было найти работу, но тщетно - из документов у него была лишь справка об освобождении, взглянув на которую работодатели как один отвечали отказом.

Изголодавшийся и промерзший молодой человек в порыве отчаяния отправился к железнодорожным путям и, положив голову на рельс, начал ждать поезд. Однако в момент, когда рельсы уже дрожали от стука колес, Сечкин отпрянул в сторону: как потом вспоминал Генрих, сделать это его заставил внезапно возникший образ матери.

Оклемавшись от шока, он пошел на ближайшую станцию, где заметил женщину, у которой из сумки торчала палка сырокопченой колбасы. Не отдавая отчет своим действиям, изголодавшийся Генрих схватил колбасу и тут же принялся есть. Возмущенная такой наглостью гражданка подняла крик, и подоспевшие стражи порядка скрутили вора.

Вскоре состоялся суд и Генрих снова отправился по этапу. Оказавшись в одном из лагерей, расположенных в республике Коми, он сдружился с вором в законе Юрием Бизенковым по кличке Бизон. Новый приятель и еще один вор (Витя), наслышанные о принципиальности Сечкина в сучьей войне, с ведома московских воров короновали новичка и дали ему кличку - Сека.

Съеденный беглец

Вскоре после коронации Сека и Бизон сговорились о побеге. В марте 1952 года, работая на лесоповале, они умудрились незаметно для надсмотрщиков выпилить в толстых стволах срубленных елей ниши, куда и спрятались. После этого сообщники аккуратно прикрыли ниши корой и погрузили стволы на лесовоз.

В своих укрытиях Сека и Бизон доехали до реки, по которой предполагалось сплавлять стволы и, как только машина остановилась, выбрались и скрылись в лесу. Шли наугад и быстро заблудились. Но самое страшное было впереди: проснувшись как-то утром, Сечкин обнаружил, что от Бизона осталась только нога - все остальное съели напавшие на мужчину волки. Почему звери не тронули самого Генриха, так и осталось для него загадкой.

Существовала и другая версия гибели Бизенкова - ее Генрих Сечкин сам описал в своей книге «На грани отчаяния»: якобы после трех недель плутаний по лесу они с Бизоном поняли, что вдвоем им не выжить и решили кинуть жребий. Фортуна улыбнулась Генриху: Юрий, согласно договору, вонзил нож себе в шею, чтобы друг съел его и выжил. Однако до сих пор неизвестно, правда ли это или художественный вымысел для придания произведению особой остроты.

Как бы там ни было, а после смерти друга беглец бродил по чаще еще несколько дней до момента, когда его наконец не настигла погоня. Но в случае Генриха, который уже находился на грани безумия, это было настоящей удачей: в противном случае он наверняка погиб бы от голода и холода. За побег ему накинули еще несколько лет.

Отпустили с миром

Освободившись в 1956 году, 23-летний Сечкин прибыл в Москву. К этому времени он понял, что блатной романтикой сыт по горло. Душа молодого человека лежала к музыке. Однако мечтать о музыкальном училище Секе мешал недостаток образования - за его спиной было всего пять классов школы. Устроившись слесарем на , Сечкин отправился получать аттестат зрелости в вечернюю школу, во время учебы в которой освоил игру на гитаре.

К этому времени он обосновался в одном из столичных общежитий и по ночам мучил соседей: запирался в туалете или в ванной комнате, где неустанно, порой всю ночь напролет, разучивал аккорды. Такая настойчивость дала плоды: вскоре Сечкин поступил на работу в Московский драматический театр и стал лауреатом нескольких музыкальных конкурсов, получив известность в сообществе столичных гитаристов. Он начал преподавать и вскоре вместе со своими учениками создал ансамбль.

В связи с такими изменениями в своей жизни Генрих решил завязать с воровской карьерой. Удивительно, но на сходке, где он объявил о своем желании расстаться с титулом вора в законе, авторитеты удовлетворили его просьбу безо всяких санкций. Сам Сечкин объяснял это просто: в те времена правила воровского мира были гуманней и не предполагали никакого наказания для тех, кто решил покинуть воровскую семью по не компрометирующим обстоятельствам.

Любой, кто изъявлял такое желание, отпускался с миром, кроме этого за ним оставались все воровские привилегии, за исключением права участвовать в сходках. При попадании же на зону бывший вор становился мужиком - обычным арестантом. В наши дни отказ авторитета от воровского титула карается смертью.

Шлягер для Никулина

Увлекшись музыкой, Сечкин стал писать стихи, и сам же клал их на музыку. Самым знаменитым его произведением стала песня «Постой, паровоз», прозвучавшая в культовой комедии «Операция «Ы» в исполнении Юрия Никулина.

Кадр: фильм «Операция «Ы» и другие приключения Шурика»

Впрочем, за авторство этой песни Сечкину пришлось заочно побороться с другим бывшим вором в законе - не менее харизматичным Николаем Ивановским. Удивительно, но Ивановский в свое время так же, как Сечкин, сумел откреститься от воровской касты и выбрал мирную жизнь.

Ивановский, как и Сечкин, начинал лихо: уроженец Ленинграда в годы войны был эвакуирован в Кировскую область, где в 14 лет угодил на зону за кражу голубей. Едва освободившись в 1943 году, Николай вновь пошел под суд - на этот раз - за хулиганство. Но до колонии он не доехал, сбежав из поезда на этапе вместе с подельниками. Это был его первый из пяти побегов, один из которых Ивановский, будучи уже матерым рецидивистом, умудрился совершить из знаменитой питерской тюрьмы «Кресты».

С последней ходки Ивановский вернулся в 1953 году. Оказавшись на свободе, Николай решил навсегда завязать с криминалом - и каким-то невероятным образом, несмотря на богатое уголовное прошлое, устроился на начальником цеха светотехники. В перерывах между работой Ивановский исполнял песни собственного сочинения, одной из которых, по его словам, и была «Постой, паровоз». Однако большинство исследователей авторство хита все же приписывают Сечкину.

Кстати, существует и еще одна версия происхождения шлягера: якобы он был написан еще в дореволюционное время, когда официально была такая должность - тормозной кондуктор (в песне есть фраза: Кондуктор, нажми на тормоза). Ее упразднили задолго до того, как Сечкин и Ивановский начали писать стихи. Поэтому предполагалось, что песню написал кто-то, кто застал работу «тормозных». Впрочем, широкого распространения эта версия не получила.

Из князей в грязь

Музыкальная карьера Сечкина развивалась стремительно: он посетил с гастролями множество российских городов, неоднократно пытался выехать за рубеж, но сделать это ему не позволяли власти - все-таки три судимости за плечами - мало ли что. Единственной заграничной поездкой Сечкина был вояж в США - уже после падения железного занавеса Генрих отправился за океан в качестве обычного туриста.

Впрочем, и без мировых турне Сечкин был востребован на родине: часто выступал на радио и даже в Кремлевском дворце. Дважды удостоился высокой по тем временам чести - после выступления на концерте, посвященном XVI съезду ВЛКСМ, Генриху высказал благодарность сам секретарь Никита Хрущев, а несколькими годами позже лично вручил бывшему вору в законе награду за победу на очередном музыкальном конкурсе.

И в этот момент жизнь Сечкина неожиданно сделала новый крутой поворот: в 1982 году после доноса его задержали и обвинили в хранении и распространении порнографии. При обыске в доме Генриха милиционеры действительно нашли несколько видеокассет. Но как ни силились адвокаты бывшего вора доказать, что 10-секундный эпизод с демонстрацией обнаженного женского тела в художественном фильме никак не тянет на запрещенный жанр, все было напрасно. Судья отправил Сечкина на зону на шесть лет с конфискацией имущества.

Одновременно с этим из ротации на радио были изъяты все выступления гитариста, телевизионщикам также поступил запрет на трансляцию его выступлений. Конечно, все эти решения были очень пристрастны: впавшему в немилость Сечкину припомнили его преступное прошлое.

За то время, пока Генрих отбывал срок, от него ушла жена Татьяна, с которой они прожили в браке 20 лет. 14-летнего сына Сечкина некоторое время растил отчим: вскоре после развода Татьяна вновь вышла замуж, но, как оказалось, крайне неудачно. Новый супруг много пил, употреблял наркотики и бил женщину. После того как супруг гонялся за Татьяной с топором - она ушла от него, но было поздно: негодяй успел подсадить на наркотики пасынка, и тот в итоге оказался в тюрьме.

Вскоре после того как 29-летний сын Сечкина вышел на свободу - его убили. Генрих до конца своих дней был уверен, что к смерти сына причастны спецслужбы, с которыми молодой человек, не представлявший себя стукачом, категорически отказался сотрудничать. Сам Сечкин, который на зоне чуть было не погиб - его пытался отравить сокамерник - освободился в 1986 году.

Играть на гитаре он больше не смог: в колонии конвой наручниками повредил арестанту кисть правой руки - три пальца с тех пор не функционировали. Впрочем, унынию Сечкин не поддался: с деньгами на первое время помогли верные друзья, они же подарили ему старенькую «Копейку». Генрих сначала работал таксистом, но затем творческая натура все-таки дала о себе знать - бывший вор стал писателем и журналистом в самых разных СМИ.

Из-под пера Сечкина вышли повести, в том числе биографические «На грани отчаяния» и «За колючей проволокой». По одному из произведений был написан сценарий (его потом высоко оценил писатель ) к фильму «Любовь на зоне». К сожалению, найти денег, чтобы начать съемки, Сечкину так и не удалось. Зато через несколько лет упорных трудов писатель полностью расплатился с долгами и обзавелся собственным жильем.

Превратности судьбы

Однако, едва жизнь Сечкина наладилась, судьба опять сыграла с ним злую шутку. В конце 1980-х Генрих с рук приобрел покрышки для своего «Москвича» - к слову, помимо музыки и писательского ремесла он увлекался автомобильными гонками. По иронии судьбы покрышки оказались крадеными. Сначала Генрих шел по делу как свидетель, но сам не заметил, как превратился в подозреваемого.

А произошло это практически сразу после того, как следователь узнал, что перед ним находится четырежды судимый человек. Сначала Сечкина обвинили в том, что он купил покрышки, зная, что они краденые. А затем и вовсе «уличили» в подстрекательстве к краже. В итоге Сечкин сел в пятый раз - он получил два года лишения свободы в колонии строго режима.

Сидел Генрих в Челябинской области. Никаких проблем с зеками у бывшего вора в законе не было. Напротив, Сечкин пользовался большим уважением среди арестантов. Прознав, что Генрих является поклонником творчества Владимира Высоцкого, некоторые из сидельцев, рискуя быть расстрелянными на месте, тайком пробирались в соседние бараки, где их товарищи по несчастью надиктовывали им те произведения барда, которые знали.

Так составлялась рукопись книги песен и стихов Высоцкого из 218 произведений. Потом арестанты два месяца по водосточной трубе лазили в кабинет начальника лагеря и набивали текст на печатной машинке - так говорили за решеткой. Созданный таким невероятным образом сборник Сечкину подарили на день рождения.

Генрих Сечкин ушел из жизни 5 мая 2009 года. Он успел повторно жениться на девушке, которая была моложе его на 42 года. В этом браке у него родился сын - отцу на момент появления на свет ребенка исполнилось 65 лет. До последних дней Сечкин пытался добиться справедливости и реабилитироваться за две последних судимости. Бывший вор рассуждал так: в первые три ходки был виновен - здесь претензий нет, а за два сфабрикованных срока должны ответить те, по чьей вине он был вынужден «топтать зону», будучи невиновным.

О самых страшных ОПГ лихих 90-х и о прошлом и настоящем воров в законе СССР и России. Задать вопросы автору можно по e-mail [email protected] Самые интересные из них вместе с ответами будут опубликованы.

Генриха Соломоновича Сечкина я знаю не понаслышке. Впервые он появился у меня в кабинете в конце восьмидесятых годов, через пару месяцев после освобождения из мест заключения. Это был его последний - пятый - срок. Невысокий, плотный, хорошо одетый человек, нисколько не похожий на личность, у которой когда-либо были нелады с законом. Пожалуй, он больше был похож на художественного руководителя театра или артиста, играющего характерные роли. То есть внешность Г. С. Сечкина выдавала натуру творческую, увлекающуюся. И я нисколько не удивился бы, если бы пришедший начал читать мне собственные стихи. Но он достал из фирменного кожаного портфеля две толстые папки и положил на стол:
- Помогите мне добиться реабилитации. Меня не раз судили. Когда судили за дело, я ни на кого не был в обиде. Попался - значит, надо отвечать по закону, но так как я не мазохист, радости по этому поводу я, конечно, никогда не испытывал. Но когда врут, как на мертвого, когда грубо стряпают уголовное дело, когда безвинного держат за решеткой и отбирают несколько лет свободной жизни, - этого я простить не могу. Мне нужна реабилитация.
Уловив легкую улыбку на моем лице, Г. С. Сечкин и сам широко улыбнулся. Речь его была грамотной, лилась свободно, посетитель не испытывал трудностей с лексическим запасом.
Понимаю вашу реакцию. Вероятно, вы вспомнили, что заключенные любят жаловаться на ошибочные приговоры. Не без этого. В зоне каждый второй утверждает, что он безвинный; Но мне ведь не нужно вызывать в вас чувство жалости, чтобы скостить себе пару лет. Я уже отмотал те годы, на которые меня осудили. Я свободен и хочу всего-навсего справедливости. Знаю, что не получу за это никакой компенсации; знаю, что те, кто упек меня за решетку ни за что ни про что, не будут наказаны. Не имею никакой корысти, кроме желания добиться справедливости.
В папках были документы по поводу двух его последних судимостей: обвинительные заключения, копии приговоров, справок, переписка с адвокатами, с судами, с Генеральной прокуратурой СССР, стенограммы записей разговоров Г. С. Сечкина с экспертами и свидетелями.
Мы проговорили с Г. С. Сечкиным вместо отведенных мною для разговора тридцати минут несколько часов. Это немудрено, ибо Генрих Соломонович оказался личностью незаурядной. На его интеллекте нисколько не сказались более полутора десятков лет, проведенных в тюрьмах и лагерях. Пять судимостей. Он всегда был далек от политики и отбывал срок за уголовные преступления. А у нас любят представлять бывших заключенных-уголовников людьми, недалекими. Хотя по жизненному опыту знаю, что в России зэк может быть мудрой личностью, а иной министр или генерал - ограниченным выскочкой. Бывает и наоборот» Вспоминаю своего дорогого друга Игоря Ивановича Карпеца, светлая ему память. Генерал милиции, советник юстиции, профессор, доктор юридических наук, директор института прокуратуры. Но главное - умница необыкновенный и человек сердечный. По поводу таких людей в сталинские времена шутили: такой умный и еще на свободе?! То есть мы часто забываем однозначную простейшую истину: должность не предполагает, что вместе с высокой зарплатой соискатель автоматически повышает свой интеллект.
Возвращаясь к Г. С. Сечкину, скажу, что, узнав историю его жизни, я познакомился с мытарством простого советского человека, много раз виновного, но и безвинного; оболганного и агрессивного; в свое время обидевшего многих людей, принесшего им зло и на своей шкуре прочувствовавшего добро и зло своего отверженного мира и нашего судоустройства. Пройдя пять кругов ада, этот обаятельный человек, как ни странно, остался жив и даже не потерял обостренного чувства веры в справедливость.
Я тешу себя мыслью, что знаю правоохранительную систему СССР, знаком со многими прокурорами и судьями. С уважением отношусь к ним и уверен в их достойном, непорочном прошлом. Но, несмотря на такую опору, таких советчиков, я не смог довести до благополучного завершения дела Г. С. Сечкина.
Г. С. Сечкин - личность неоднозначная. В нем сконцентрировалось зло и добро нашего времени. В его делах многое осталось за кадром. Отношение к Г. С. Сечкину как к личности, в которой каждый мог найти то, что его больше привлекало: порок или доброту, - нередко диктовало необъективность. По отношению к нему чиновники часто вели себя несправедливо. Они видели в Г. С. Сечкине рецидивиста, которого нужно было запрятать подальше. По мнению ряда чиновников, если человек сидел в местах лишения свободы, тем более трижды, то четвертый раз его можно сажать, не вдаваясь в подробности. Им наплевать на презумпцию невиновности, они не верят, что человек может стать иным и переосмыслить свое прошлое. Но, проводя свою субъективную линию, официальные лица не любили оставлять в документах порочащие их следы.
Пятьдесят на пятьдесят, что человек, однажды отсидевший в местах лишения свободы, в нашей стране обречен занять место в рядах изгоев. Понять ожесточенность чиновников можно, они не всегда были жестокосердными. Начиная работать, пытались верить человеку, проявлять гуманность. Их обманывали, создавали им проблемы. Со временем они понимали, что большая часть людей, переступивших закон, способна совершить новые преступления. И ожесточались.
Читая газетные сообщения о задержании в крупных городах России «авторитета» или «вора в законе», мы узнаем, что причиной задержания послужил пакетик с маковой соломкой или несколько патронов, найденных в его карманах. Это достаточное основание для задержания, особенно если этого человека задержать очень нужно или очень хочется. Художественная литература убеждает, что в США или в Западной Европе полицейские специально подбрасывают такие вещдоки, чтобы появился повод для ареста. У нас, конечно, все по-другому. У нас все по-честному! Никто никому ничего и никогда не подбрасывает. Это рецидивисты мельчают. Попадаются на дозе.
А если серьезно, то на редкого известного преступника у правоохранительных органов нет оперативного компрометирующего материала. Но далеко не все донесения агентов прокуратура или суд смогут учесть - в законе по этому поводу есть ограничения. Вот и мечется творческая мысль оперработников, как задержать того или иного авторитета, не открыв причины задержания и не подставив людей, поделившихся информацией. Отсюда и задержания с пакетиком соломки или со ржавым нетабельным наганом. Очень нелегко собрать оперативный, а тем более следственный материал на крупного преступника. Сам он редко грабит, убивает или вымогает. Для этого у него есть подчиненные, которым он дает указания с глазу на глаз, не оставляя следов на бумаге. Отсюда вывод: недорабатывают законодатели, на которых, в свою очередь, оказывают давление принципы демократии.
Счастливой судьбу любого бывшего заключенного, оказавшегося на свободе, не назовешь. Участковому он мозолит глаза, вызывает всяческие подозрения, и тот не знает, куда его сбагрить. В райотделе милиции его держат на оперативном учете. На приличную работу битые кадровики его не берут: образование у человека, освободившегося из мест заключения, как правило, ниже среднего, рабочей квалификации нет, а сюрприза можно ждать в любой момент. Денег до первой зарплаты, которая будет неизвестно когда, никто не дает. Вот и барахтается отверженный, пока снова не загремит за решетку. За дело посадят или в соответствии с поговоркой: был бы человек, а статья найдется.
А Генрих Сечкин чем лучше? Для Несчастья все люди одинаковы, не попадайся под горячую руку. Тем более с послужным судебным списком Г. Сечкина. Честно говоря, я понимаю тех, кто, прочитав все судебные приговоры Г. С. Сечкина, относился к нему недоверчиво.
Дитя военного времени, Генрих Сечкин поначалу ничем не отличался от своих голодных и обозленных ровесников. Они мечтали поскорее встретить своих отцов и старших братьев, воевавших на фронтах Великой Отечественной войны. С их возвращением связывали свое будущее благополучие. Хорошая жизнь для того поколения - это победа на войне, это родные люди, вернувшиеся с фронта живыми и здоровыми, это значит жить в тепле, быть сытым и ходить в нелатаной одежде. Мечты не мешали учиться в школе, подрабатывать на железнодорожном товарном дворе, попутно по мелочи приворовывать и хулиганить. Последнее - от нищеты, от избытка молодости и отсутствия жизненного опыта.
Каждый третий из поколения, родившегося в тридцатых - сороковых годах, прошел тюрьму, лагерь или побывал под следствием. И не за вскрытые сейфы и похищенные миллионы, а иной раз за украденные ящик консервов или мешок зерна. Такова горькая статистика послевоенной державы. Россия по части лишения свободы - страна, ни с каким иным государством не сравнимая. При И. В. Сталине лагеря были переполнены, вроде бы дальше некуда. Но вот пришла демократическая перестройка девяностых годов, и в лагерях России оказалось куда больше заключенных, чем было в последние годы во всем Советском Союзе, - миллион сто тысяч человек. Вот тебе и демократы-ушкуйнички! Вдумайтесь! В те годы, когда, напустив туману, эти правозащитнички захватили власть в стране, в одной только России в следственных изоляторах, в тюрьмах и лагерях ежегодно находилось по миллиону сто тысяч человек.
То есть, дорвавшись до власти, демократический режим оказался значительно кровожаднее советской власти. Он затолкал за решетку огромное число людей. В те же годы демократические перестройщики первой волны, крупные и мелкие (у них тоже есть паханы и шестерки), собирались в телевизионных студиях и сентиментально, со слезой пели зэковские песни. Это было высшим проявлением демократического единения с народом. Вечерами с чувством пели с телевизионных экранов народные зэковские песни, а днем в кабинетах власти раздевали этот народ похлеще, чем бывалые грабители. За всю историю Советского Союза и России все преступники страны вместе взятые не украли и сотой части того, что умудрились спереть медвежатники-демократы, завернувшие орудия взлома в нормативные документы, которые сами и составили. И многих ли из этой преступной группы вы видели на судебной скамье?
Да уже одно только это - основание для всеобщей амнистии всем грабителям, ворам и бандитам. Поэтому я считаю, что Государственной Думе нужно ежегодно принимать постановления об амнистии. И делать это до тех пор, пока число сидящих за решеткой в России пропорционально не сравняется с количеством заключенных в Европе. И до тех пор, пока в России не будут созданы человеческие условия для отбытия наказания: санитарно-гигиенические условия для содержания, нормальное питание, лечение, работа. А нынешнее каторжное пребывание в российской тюрьме пора бы засчитывать год за два.
Только в дни правления президента В. В. Путина, осенью 2001 года, число заключенных в России, как утверждают, сократилось до восьмисот тысяч человек.
Оказалось, что у бывшего чекиста и профессионального разведчика В. В. Путина больше любви к своему народу и понимания его вековой трагедии, чем у всех демократов-болтунов вместе взятых. Да и то верно, бывший олигарх Б. Березовский, десятки бывших секретарей обкомов КПСС, губернаторов, их заместителей и прочей номенклатуры с награбленными миллионами долларов прожигают жизнь за границей, а мать троих детей за кражу тощего гуся ворочается на казенных нарах. С души воротит от такой демократической игры в справедливость и значимость Закона.
Судьба Генриха Сечкина вполне достойна нашей непредсказуемой страны. Осужден был малолеткой. По хорошо известному его современникам указу от 1947 года: два-два. Грабеж. Помните слова народной песни сороковых годов:

Идут на Север, срока огромные,
Кого ни спросишь, у всех указ.
Взгляни, взгляни в глаза мои суровые,
Взгляни, быть может, в последний раз.

Попал Г. Сечкин в лагерь, а там жизнь по мастям. В «мужиках» отсидеться легче тем, кто постарше возрастом. Не высовывайся из общей массы, сиди тихо, тогда, может быть, беда обойдет сторонкой. Кто к «ворам» тянется, кто к «мужикам», а кого-то опустили. Мальчишке в этой ситуации куда труднее, чем взрослому человеку. Куда податься молодому зэку?
Чтобы малолетке не попасть в число «обиженных», то есть в педерасты, не прятать глаза, не есть из дырявой алюминиевой миски перекрученной ложкой, есть другой путь. Войти в актив администрации, то есть податься в «суки». Но «сук» в зоне не жалуют, при первой возможности или «опустят», или прибьют.
Другой путь - стать зверенышем, быть ближе к ворам. Для малолеток этот путь романтичнее. Но на этой дороге куда легче, сломать всю свою дальнейшую жизнь, лишить ее перспективы законопослушного человека: нормальной семьи, карьеры, образования, выбора профессии.
Рядом с Г. С. Сечкиным в те дни не оказалось человека, который убедительно разъяснил бы ему, что такое хорошо и что такое плохо. У самого же для правильного выбора не оказалось должного жизненного опыта, юный Генрих добровольно избрал жизнь вора. Этим он обрек себя на долгие годы в лагерях, на суды и аресты.
Бурные годы, которые Г. С. Ссчкин описывает в своей книге, продлились дольше, чем это определил его первый суд. За преступления, совершенные уже в самом лагере, он снова был судим, и срок наказания значительно вырос. И поделом ему, хоть и жаль звереныша-несмышленыша. Но зачем мне пересказывать то, что писатель красочно, образно и с прорисовкой всех художественных деталей рассказал в своей повести.
Отсидел свое один раз, затем снова попал в зону. Ах, как быстро уходит от нас молодость. Вот уже послышался и третий звонок… Как надеялся Генрих, это был звонок последнего срока. Несмотря на то что был он уже зрелым мужчиной, розовые мечты о будущем, как в юношестве, переполняли его. Генрих вышел на свободу заматеревшим и одиноким. Он плохо знал женщин, но уже пользовался у них успехом. То ли еще будет! Он был красивым, обаятельным и на редкость красноречивым. Но в первой половине жизни - судьба отводила на женщин мало времени. Жаль, ибо общение с прекрасным полом способно облагораживать мужчин и делать их целеустремленнее.
Многие годы он не мог воплотить в реальность ни одной своей мечты. Г. Сечкин остро чувствовал, как галопом мчится жизнь на свободе и как медленно, утомительно тянется она в зоне. Как жил, он рассказывает в повести, которая автобиографична и довольно правдива. Правдива с точки зрения Г. Сечкина. Спроси начальника его колонии - у того другая правда. У конвоира - третья. У людей, которых ограбил молодой вор, - четвертая.
Но позже на свободе ему повезло, ибо некоторые мечты стали явью. Этому, вероятно, способствовала такая черта характера, как настойчивость. В вечерней школе получил среднее образование. Много и упоенно читал. А вскоре окружающие обнаружили у Генриха талант - он прекрасно играл на гитаре. Все видели конечный результат, слушали отточенные музыкальные произведения. Каждый находил в его творчестве то, что искал. Старушка - виртуозное исполнение классики. Учительница - душещипательные романсы, а урки, как в те времена называли крутых парней с короткой стрижкой «бокс», могли наслаждаться на выбор хоть «Таганкой, где ночи полные огня…», хоть «Ванинским портом», который они помнили «в натуре», по прежним ходкам.
Недовольство проявляли только соседи по коммунальной квартире. По ночам они переругивались с Генрихом, прорываясь в туалет или в ванную комнату, где часами сидел с гитарой Генрих, разучивая аккорды и оттачивая практику игры.
Потом, уже в студии, под руководством опытнейших педагогов изучал не только практику, но и теорию музыки.
Это было славное время, дни, в которые Генрих Сечкин познал восторг творчества и славу. На нескольких московских престижных музыкальных конкурсах он занял призовые места, получил известность в кругах гитаристов, а его победы зафиксировали музыкальные справочники.
И вот он уже музыкант оркестра Всесоюзного радио. Гастроли, интересные встречи, нескончаемые концерты. Он преподает в Государственном училище циркового и эстрадного искусства. Аранжирует музыкальные произведения для гитары. Публикует многочисленные музыкальные рецензии в журналах и в газете «Советская культура». Это уже признание. Яркая, бурная творческая биография; которой можно было бы позавидовать.
Жизнь Г. Сечкина тем и примечательна, что похожа на контрастный душ: вода ледяная, а через секунду горячая, ледяная - горячая… Сегодня он один из лучших гитаристов Москвы, а завтра бредет по этапу в дальнюю командировку.
Сегодня он опытный автогонщик, приглашенный в Крым для съемок художественного кинофильма, а завтра осужден на несколько лет за пропаганду и распространение видеофильмов.
Сегодня у него любовь, страстная, как у Ромео. И влюбленная пара не замечает разницы в возрасте в несколько десятилетий. А завтра юная легкомысленная Джульетта, успевшая родить ему сына, покидает его.
Сегодня его избирают председателем Творческого объединения московских гитаристов. А завтра он почти безнадежен, в состоянии клинической смерти - вероломно отравлен бывшим сокамерником.
В восьмидесятые годы Г. Сечкина за хранение и пропаганду видеофильмов осудили на шесть лет лишения свободы. Суд, заинтересованно и неоднократно изучив их (злые языки утверждают, что не только в судебных помещениях, но и дома), усмотрел в них порнографию. К слову сказать, позже некоторые из этих видеофильмов получили в Европе международные премии как образцы высокого искусства. Сейчас, если бы эта ханжеская статья Уголовного кодекса еще существовала, по ней можно было бы загнать за Можай половину России.
Что поделаешь, если в Советском Союзе оголенное женское тело долгие годы казалось чиновникам порнографией. Наверное, этим чиновникам нужно было выбирать жен с более красивыми фигурами. Вспомните анекдот. Секретарь парткома приходит домой и говорит жене:
- Сегодня после ужина будешь делать стриптиз, как в Европе.
- Это как?
- Включим музыку. Я сяду на диване, а ты будешь передо мной медленно раздеваться. Поняла?
Поужинали, жена помыла руки. Высморкалась. Сняла фартук, включила музыку и, что-то тихо бормоча, стала медленно раздеваться.
- Как противно, - возмутился муж, досмотрев стриптиз до конца. - Как можно такое смотреть! Жалеть нужно мужиков, которые ходят на стриптиз в загранкомандировках, а мы им выговоры даем.
Но справедливости ради напомню, что первую, действительно черную порнуху в Россию ввозили не простые люди, которые в массе своем, были невыездными, а работники ЦК КПСС и дипломаты, упивавшиеся этой клубничкой на узких тусовках для своих. Естественно, что ни один из них за это перед законом не ответил.
Год назад Г. Сечкин выступал в книжном магазине на читательской конференции. К нему подошел мужчина в годах:
- Вы меня не помните? Я был экспертом по видеофильмам, когда вас судили. Г. Сечкин растерянно смотрел на него, не зная, что сказать. А мужчина продолжал:
- Вижу, вы книгу издали. Гонорару небось тыщи. Вот вам и компенсация за ваши муки. Нет, автограф мне не нужен. Хочу, чтобы вы не обижались на меня. Когда вас судили, времена были другими. Меня пригласили экспертом от государственного обвинителя, а это, знаете ли, доверие. Не мог же я тогда отказаться, меня бы в официальных органах не поняли. Я ведь не герой…
Была еще одна памятная судимость. Купил Г. Сечкин с рук покрышки для своего «Москвича». Покрышки оказались крадеными. Следователь пригласил его в качестве свидетеля. Обвинение было выдвинуто против членов преступной группы, специализировавшейся на кражах покрышек с завода.
Когда следователь разобрался, что Г. Сечкин, купивший у них покрышки, ранее был неоднократно судим, он стал относиться к нему с нескрываемым предубеждением. Но обвинить Г. Сечкина в том, что это он организовал преступную группу, следствие не сумело. Это выглядело бы слишком абсурдно.
На суде давали показания десять человек, которые покупали у воров автопокрышки. Девять из них, как и следовало ожидать, после оглашения приговора ушли домой. Десятым оказался Г. Сечкин. Женщина-судья (не стану называть фамилии, жалко ее внуков) умудрилась построить судебное заседание так, что Г. Сечкин из свидетеля превратился в обвиняемого. Редкое умение перевернуть дело с ног на голову. Без каких-либо серьезных оснований она обвинила сто в скупке заведомо краденого. Вот тебе и судья: как хочу, так и ворочу.
Обратите внимание: обвинение из десяти свидетелей было предъявлено только Г. Сечкину. Вот оно, последствие прежних судимостей. По 228-й статье тогдашнего Уголовного кодекса ему дали шесть месяцев лишения свободы. Но судье и этого показалось мало. Опять-таки, не утруждая себя доказательствами, суд обвинил его в подстрекательстве к краже. Дескать, если бы Г. Сечкин не покупал краденых автопокрышек, воры бы не, крали их. Теоретически, для несуществующего безгрешного общества, может быть, и верно. Но против остальных девяти свидетелей такое обвинение не выдвигалось.
По совокупности Г. Сечкин был осужден на два года. Это было вопиюще несправедливо и незаконно. Публика ж зале возмутилась. Но что для пристрастного судьи общественное возмущение. Здесь же, в зале, Г. Сечкин был взят под стражу. Вот и верь после этого в справедливость!
Рассказывать дальше о зигзагах биографии Генриха Сечкина нет смысла. Он отлично научился описывать свое прошлое и сам образно, интересно и последовательно расскажет о том, кого видел, что слышал и где побывал. В его повести есть некоторая романтизация событий, на самом деле далекая от действительности. Все было и больнее, и прозаичнее, и жестче. Жизнь за колючей проволокой не похожа на приключенческий роман. Там все по-настоящему - кровь, избиения, насилие, унижения. Но Г. Сечкин пишет о своей молодости, а кто не склонен приукрасить свою молодость, показать ее с лучшей стороны! Хотя, скажите мне честно, разве в неволе может быть лучшая сторона?
Последние десятилетия, как и должно было быть, Г. Сечкин живет в ладах с Законом. На мой взгляд, генетически он не был предрасположен к совершению преступлений. В его карьере преступника основополагающую роль сыграл господин случай. Или, как говорят в народе, черт попутал. Лукавый ведь не дремлет, стоя за спиной каждого человека. Г. С. Сечкин уже давно законопослушен. В начале девяностых годов у него была возможность стать миллионером. В те годы рэкет и мафиозная «крыша» были куда как прибыльны. И не очень опасны. Многие группы нуждались в его услугах. Ходокам конца не было. Да все без толку. Уперся Г. Сечкин, не пожелал осваивать новый популярный бизнес. Давние друзья просто не понимали его. Но у Г. С. Сечкина другие интересы.
Он пытается сделать то, на что у него не хватило времени раньше. Он охотно общается с людьми. Среди его нынешних товарищей - писатели, актеры, композиторы, автослесари. Он коммуникабелен, остроумен и удивительно работоспособен. Оказывается, Г. Сечкин может писать хорошие рассказы, статьи. Он член Союза журналистов. Уже многие годы сотрудничает с «Юридической газетой». Но его статьи можно найти и во многих других столичных изданиях.
Несколько месяцев по приглашению друзей он прожил в Соединенных Штатах Америки. И когда заговорили о том, что он, дескать, решил, остаться в Нью-Йорке навсегда, он появился в Москве. «Какой Нью-Йорк, какая Америка! Мне там скучно, - смеялся в ответ на расспросы. - Я без России не смогу». И он разродился интереснейшим циклом очерков, который напечатала «Юридическая газета». Сейчас они объединены в книге Г. Сечкина «Американский синдром».
В зоне он повредил руку, и гитару пришлось повесить на стенку. Но тяга к музыке сохранилась. Изредка дает знакомым уроки игры на гитаре. Сочиняет музыку, играет на музыкальном синтезаторе.
Г. С. Сечкин торопится наверстать упущенное. Он живет по своему расписанию, не ожидая сходок и не просыпаясь от металлического стука ключами по решетке… Вы наверняка часто встречаете его в метро, на улицах, в театре.
Здравствуйте, Генрих, что нового вы написали? Что вспомнили, что увидели?

ИЗ КНИГИ В. ПАНИНА «ДОРОГА В КИНО»

Душа просит написать несколько строк о моем давнем и верном друге с большой буквы - Генрихе Сечкине. Среди множества окружающих меня друзей и товарищей он был самым верным и решительным. В трудные для меня времена он бросал все свои дела, чтобы моментально примчаться на выручку и поддержать друга. Да и сам он перенес массу невзгод в молодые годы. Но в то же время, с юношеских лет самозабвенно увлекся гитарой и посвятил ей всю свою жизнь.
С 1956 года, работая слесарем на ЗИЛе, учился в вечерней музыкальной школе. Одновременно работал гитаристом в Московском драматическом театре. Далее, уволившись с завода, работал музыкантом в Неаполитанском оркестре Всесоюзного радио. С 1958 года преподавал игру на гитаре в Государственном училище циркового и эстрадного искусства и во Всероссийской творческой мастерской эстрадного искусства. Одновременно вел класс гитары в Московском Доме культуры им. Чкалова.
Дважды, в 1965 и 1966 годах, награжден Почетным дипломом лауреата Международного фестиваля музыки народов Латинской Америки. Работал в Москонцерте, на радио, телевидении. Аранжировал музыкальные произведения для гитары. Являлся музыкальным рецензентом газеты «Советская культура». В 1970 году был избран председателем Творческого объединения московских гитаристов.
Упоминания о его деятельности имеются в исторических книгах «Гитара в России» (Музгиз, Ленинград, 1961 г.), «Гитара и гитаристы» (изд. «Музыка», Ленинград, 1968 г.), «Классическая гитара в России и СССР» (изд. «Русская Энциклопедия», 1992 г.). Творческая биография Сечкина, наряду с биографиями выдающихся музыкантов - Паганини, Шуберта, Берлиоза, Вебера - опубликована в музыкальных справочниках различных стран.
В 1986 году в связи со спазмами мышц правой руки Сечкин прекратил музыкальную деятельность. Далее работал корреспондентом «Юридической газеты». Печатался в «Московском комсомольце», «Аргументах и фактах», «Огоньке» и др., а также в журнале «Калейдоскоп» - США. Написал книгу «За колючей проволокой».
Г. С. Сечкин является членом Союза журналистов России. По его повести написан киносценарий «Любовь в зоне». Вместе с авторами он находится в поисках инвесторов и спонсоров для экранизации бесспорно оригинального и интересного литературного сценария, который получил высокие отзывы писателей Аркадия Вайнера и Виктора Доценко, а также ведущих мастеров отечественного кинематографа, кинорежиссеров Георгия Данелия, Георгия Натансона, композитора Евгения Доги, актеров Юрия Соломина, Натальи Варлей, Михаила Кокшенова и др.
В. ПАНИН,
кинорежиссер,
заслуженный деятель искусств России.

Генрих Сечкин

На грани отчаяния

НА ГРАНИ ОТЧАЯНИЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Мы плохо помним наше прошлое» - сказал в 1997 году Булат Окуджава.

Повесть Генриха Сечкина «На грани отчаяния», повествующая о нашем прошлом, представляется интересной и читается залпом. Это обеспечивается несколькими аспектами, основным из которых, на мой взгляд, является тема героя, его победы над злой, адской силой.

Проблематика, сюжет, тема, характеры, идейно-художественная концепция основательно заложены в повести. Автор обратился к весьма суровой, порой даже жестокой теме, которая за последнее время нашей жизни стала весьма злободневна и крайне необходима. Он нашел предельно ёмкие и лаконичные сюжетные конструкции, отличающиеся сжатостью драматургических характеристик. Повесть включает в себя течение глубоко наблюдаемой суровой и сложной жизни людей в необычной среде обитания, множественность её проявлений, достоверность и богатство подробностей.

В повести отчетливо обозначена весьма своевременно высвеченная тема эпохи и, прежде всего, тема нравственного долга, вины и расплаты за свою жизнь, свои просчеты и поступки. Нечеловеческие страдания и непредвиденные всплески удач представлены в книге настолько правдиво и ярко, что становится совершенно очевидной мысль автора: человек - кузнец своего счастья. Как выразился бывший президент Франции генерал Де Голль: «Нет отчаянных положений, а есть отчаявшиеся люди». Правда, находить крохотные крупицы радости в атмосфере постоянного унижения, издевательства, физических пыток и раздувать их до бесконечного размера вселенной способен далеко не каждый.

Несмотря на то, что события лагерной жизни слишком далеки от наших дней, описанные ситуации поражают воображение своей достоверностью.

Повесть «На грани отчаяния» является не только высокохудожественным произведением, но и полезнейшим учебным пособием для людей, попавших в жесткую ситуацию, упавших духом, отчаявшихся. Это не гимн блатной романтике, это - суровая правда жизни. На примере своего жизненного опыта Генрих Сечкин доказывает, что завязший в смертельной трясине человек, проявив определенную силу духа, всегда имеет шанс, вопреки устоявшимся представлениям, выкарабкаться. Но лучше в эту трясину не попадать!

Я нисколько не преувеличиваю, говоря, что эта книга является неординарным литературным событием, и совершенно уверен, что она, как и ранее вышедшие три издания 9прежде повесть выходила под названием «За колючей проволокой», найдет огромное число поклонников среди читателей.

Анатолий БЕЛКИН

доктор юридических наук,

действительный член Российской

академии естественных наук,

секретарь Союза литераторов

Российской Федерации

Под гулкими ударами молотков кладбищенских рабочих гвозди упруго влезали в крышку гроба, намертво спаивая ее с основанием, в котором покоилось мое неподвижное тело. Все усилия пошевелиться или открыть глаза ни к чему не приводили. Заскрипели веревки, и, покачиваясь из стороны в сторону, задевая за края могилы, гроб стал медленно опускаться на дно. Холодная испарина выступила на лбу. Перед глазами, как в ускоренной съемке, пробежала вся моя непутевая жизнь. В последний раз, качнувшись, гроб застыл на неровном дне могилы, немного накренившись влево. Лежать стало неудобно.

«Вот подонки! - про себя обругал я рабочих. - Поленились, сволочи, выровнять дно», - и тут же ужаснулся своим мыслям.

Несколько комьев земли шлепнулись на крышку гроба. Тело начало наливаться кровью. Громадным усилием воли удалось открыть глаза. Полная темнота. Крикнуть бы! Но сухой язык намертво прилип к нёбу. Земля сверху посыпалась водопадом. Сгустки глины колотили по крышке гроба и напоминали орудийную канонаду.

Не раз бывавший на похоронах своих близких, я не мог и предположить, что легкий шумок, производимый падающей землей снаружи, превращается в оглушительный грохот внутри. Но шум становился все тише и глуше. Наконец, наступила тишина. Какая-то совершенно необычная. В сознании тишина, а в ушах - застывший на одной ноте пронзительный стон.

Холодная испарина превращалась в струящийся горячий пот. Пробую пошевелить пальцами ног. Получается! Ступни и руки еще не работают, но кровь уже приливает и к ним.

Вспомнилось, что где-то читал о том, как кладбищенские мародеры разрыли могилу одного зажиточного гражданина, дабы снять его золотые коронки, и с ужасом разбежались, увидев мертвеца перевернутым, с вылезшими из орбит глазами, вывалившимся синим языком и разодранными до костей пальцами рук. Жаль, что у меня нет золотых зубов. И дождусь ли я ночи? Боюсь, что нет. Даже сейчас ощущается недостаток кислорода. Странно, но я уже начинаю чувствовать почти все свое тело. Пробую пошевелить кистями рук. Получается. Ступнями - тоже. И стон стал пропадать. Правда, от долгого пребывания в одной позе все тело стало словно чужим…

Резко, как невыносимый свет электросварки, пронзила мысль: какой страшный конец! Как бы ухитриться умереть сразу! Может, попробовать пережать себе на шее сонную артерию? В детстве мальчишками мы увлекались такими сомнительными играми. Согласившийся на участие в эксперименте набирал полные легкие воздуха, задерживал дыхание и удерживался в таком положении сколько мог. Один из приятелей либо пережимал ему сонную артерию, либо, обхватив сзади грудную клетку руками, приподнимая, изо всех сил сжимал его до тех пор, пока из груди несчастного с легким стоном не выходил воздух. Обмякшее тело клали на ступеньки черного хода подъезда, где обычно происходили подобного рода экзекуции, и, насладившись вдоволь удачным опытом, начинали бить испытуемого по щекам, дабы привести в чувство. Придя в сознание, он с упоением рассказывал о своих потрясающих впечатлениях. Но сумею ли я согнуть руки? Хватит ли высоты гроба?

Ура! Получилось. Кисти немного мешали, но протиснулись. Большими пальцами нащупал пульсирующие точки. Теперь остальными надо обхватить горло. Но здесь затруднение. Под таким углом не получается. Для большего упора необходимо приподнять локти, да крышка не дает. Надо попробовать перевернуться на живот.

Удалось! Теперь все в порядке. Но воздух ведь еще есть. Может, подождать немножко? Да, воздух есть, но нет надежды. Да и чего тянуть? Итак, начали. Время остановилось. Перед глазами поплыли светящиеся зеленые круги. Должно получиться! Обязательно должно! Сейчас все пропадет. Правда, осознать это можно, только придя в себя, что, естественно, мне не суждено. Зеленые круги уменьшились и убыстрили движение. Что-то очень долго получается!

Есть!!! Но только почему я это почувствовал? Проклятье! Все понятно. В момент потери сознания машинально разжались пальцы. Нет. Одному мне не справиться. Придется ждать естественную смерть. Как хорошо, что вокруг кромешная тьма. Не видно, что ты лежишь в гробу, да еще глубоко под землей. Хотя могилы сейчас копают мелкие. Можно представить себе, что ясной ночью, лежа на поляне, наблюдаешь за звездами… Нет, только не звезды. Небо закрыто плотными облаками, и поэтому темно. Правда, с воздухом все хуже. Как же должны быть счастливы люди, которые спокойно могут броситься под поезд, прыгнуть с крыши или просто включить газ. Все бы сейчас отдал за такую возможность. А что, собственно, я могу отдать?

Стало трудно дышать. Оказывается, очень гнусно дышать в четверть легких. К тому же еще и жарко. А температура все поднимается. Надышал. Очевидно, подобным образом чувствуют себя подводники на затонувшей подводной лодке. Да нет, они могут передвигаться, они не одиноки, они могут питать надежду на спасение.

Вдруг стало так жутко, как никогда не бывает на этом свете. Неужели я уже Там? Хотя обстановка не изменилась. Тот же мрак, неподвижность, до нетерпения затекшее тело, дикое желание сесть. Внезапно неимоверно яркая вспышка света ослепила меня.

ВАРИАНТ 2

СЕЧКИН Генрих Соломонович (род. 1933) – гитарист, музыкальный педагог, публицист, писатель. Член Союза журналистов России. Дважды, в 1965 и 1966 годах, награжден Почетным дипломом лауреата Международного фестиваля музыки народов Латинской Америки. Работал в Москонцерте, на радио, телевидении. Аранжировал музы-кальные произведения для гитары. Являлся музыкальным рецензентом газеты «Советская культура», автором много-численных музыкальных рецензий в журналах и в газете «Советская культура». В 1970 г. был избран председателем Творческого объединения московских гитаристов.

Упоминания о деятельности Г.С. Сечкина имеются в книгах «Гитара в России» (Музгиз, Ленинград, 1961), «Гитара и гитаристы» (Музыка, Ленинград, 1968), «Классическая гитара в России и СССР» (Русская Энциклопедия, 1992), а также в журналах "Музыкальная жизнь" (1969) и "Гита-ристъ" (1999). Творческая биография Сечкина опублико-вана в музыкальных справочниках, изданных в Польше и Германии – "Leksykon Gitary" (Краков, 1979), "Gitarren-Lexikon" (Берлин, 1979). В книге Бориса Вольмана "Гитара в России" (очерк истории гитарного искусства), имя Сечкина было названо в числе наиболее талантливых и перспектив-ных гитаристов: "Среди нового поколения советских гита-ристов-москвичей немало лиц с большими исполнитель-скими возможностями: Е. Д. Ларичев, Г. С. Сечкин, Д. М. Березовский, С. А. Орехов и др."

В 1986 году в связи со спазмами мышц правой руки Сечкин прекратил музыкальную деятельность. Далее с 1991 по 2004 год он работал корреспондентом «Юридической газеты», печатался в «Московском комсомольце», «Аргументах и фактах», «Огоньке», "Литературной газете", "Молодежном курьере" (Чебоксары) и других, а также в журнале «Калейдо-скоп» (США). Издал автобиографические книги "За колючей проволокой" и "На грани отчаяния", повествующие, по его же словам, "о заложенном в душе человека громадном мораль-ном потенциале, который помогает выбраться из самой безнадежной трясины", а также опубликовал в различных изданиях ряд повестей, очерков и рассказов. По его повести написан киносценарий «Любовь в зоне», который получил высокие отзывы писателей Аркадия Вайнера и Виктора Доценко, а также ведущих мастеров отечественного кинема-тографа, кинорежиссеров Георгия Данелия, Георгия Натан-сона, композитора Евгения Доги, актеров Юрия Соломина, Натальи Варлей, Михаила Кокшенова и др.

Судьба Г.С. Сечкина складывалась непросто, она полна драматизма и суровых жизненных испытаний. Он родился в в интеллигентной московской еврейской семье и поначалу ничто не предвещало тех событий, через которые ему оказалось суждено пройти. Но в 1941 году началась война и отец добровольцем ушел на фронт, а мама в 45-м умерла от голода, после чего Генрих остался на улице и стал беспризорником, а далее – вором. Впоследствии – пятикратно судимым "вором в законе" (два последних раза незаслуженно осужденным по надуманным обвинениям). Только благодаря огромному желанию, силе воле и настой-чивости ему удалось порвать с прошлым, переломить ход своей жизни и с пятиклассным образованием стать сначала признанным музыкантом, а затем уважаемым и заслужен-ным гитарным педагогом, писателем и журналистом.

В 1956 году в возрасте 23 лет, имея за плечами уже три судимости, Г. Сечкин, чудом освободившись из заключения, приехал в Москву и устроился на Московский автозавод имени Сталина (ныне им. Лихачева). Работал слесарем, сверловщиком, сборщиком, разнорабочим. Осуществляя свою давнюю мечту, начал учиться в вечерней музыкальной школе по классу гитары у педагога Людмилы Васильевны Акишиной. Пришлось заменить семиструнную гитару шести-струнной, возможности которой оказались неизмеримо шире, а также забыть неверные навыки самоучки, приобре-тенные в заключении, и начать обучение с нуля. Настойчиво осваивал не только практику, но и теорию музыки и постигал музыкальную науку. Упорные каждодневные многочасовые практические занятия на инструменте принесли свои плоды и уже через несколько месяцев Генрих Сечкин был пригла-шен на работу гитаристом в Московский драматический театр. Уже в это время, принимая участие в многочисленных самодеятельных концертах, он включал в свой репертуар неожиданные для гитаристов-любителей того времени произведения Баха, Паганини, Моцарта.

Уволившись с завода, Г.С. Сечкин целиком посвятил себя музыке. Прошел аттестацию в Министерстве культуры, и получил аттестат артиста первой категории. Начал активно заниматься профессиональной концертной деятельностью: работал музыкантом в Неаполитанском оркестре Всесоюз-ного радио. Наряду с гастрольными поездками озвучивал радиопередачи, выступал в телевизионных программах, делал аранжировки музыкальных произведений для гитары. С 1958 года преподавал игру на гитаре в Государственном училище циркового и эстрадного искусства и во Всерос-сийской творческой мастерской эстрадного искусства. С его участием была выпущена первая эстрадная программа этой мастерской "В жизни раз бывает восемнадцать лет", которая с успехом шла на сцене Театра эстрады.

Одновременно Г. Сечкин вел класс гитары при Московском Доме культуры им. Чкалова, впоследствии создав самодея-тельный ансамбль из своих учеников-гитаристов. В 1959 году состоялся первый концерт этого коллектива, а уже через некоторое время созданный и руководимый им ансамбль гитаристов Дома культуры имени Чкалова получил звание лауреата Всесоюзного конкурса имени Андреева. В 1965 и 1966 годах ансамбль и его руководитель дважды подряд становятся лауреатами Международного фестиваля музыки народов Латинской Америки. В книге Б. Вольмана "Гитара и гитаристы", выпущенной в 1968 г. издательством "Музыка", особо отмечается талант Генриха Сечкина как энергичного руководителя гитарного ансамбля. Со временем коллектив стали приглашать на самые ответственные, всесоюзного масштаба, концерты. Выступления его проходят в Кремлевском театре, в Кремлевском Дворце съездов. В 1961 году во Дворце спорта в Лужниках на заключительном концерте, посвященном Пятому Всемир-ному конгрессу профсоюзов, Г. Сечкина лично поздравлял с творческими успехами Н.С. Хрущев, а после концерта, посвященного XVI съезду ВЛКСМ – Л.И. Брежнев.

Будучи членом, а затем и председателем Творческого объединения московских гитаристов, и понимая, что при любой теоретической базе советские гитаристы варятся в собственном соку, Генрих Сечкин принимал непосред-ственное участие в переговорах с Министерством культуры об организации гастролей в Советском Союзе лучших зарубежных музыкантов. Одновременно он вел творческую переписку со многими выдающимися гитаристами Аргенти-ны, Англии, Испании, Германии и других стран. Таким обра-зом, в немалой степени благодаря в том числе и его личным стараниям к нам стали приезжать с концертами такие музыканты, как Мария Луиза Анидо, Джон Вильямс, Николас Альфонсо, Зигфрид Беренд и другие. Выступления каждого из них Генрих Сечкин рецензировал в газете "Советская культура", с каждым из музыкантов организовывал встречу для гитаристов Москвы.

В то время гитарист мог получить образование только в объеме музыкальной школы. Единственный в Москве класс гитары в Училище при консерватории был переполнен. Множество руководителей кружков гитарной самодеятель-ности не имели понятия о нотной грамоте и преподавали ученикам непосредственно "с рук". Поэтому Генрих Сечкин вместе с коллегами организовал при Московском городском доме народного творчества двухгодичные курсы повышения квалификации для педагогов-гитаристов московских клубов, пригласив в качестве преподавателей самых известных в стране теоретиков музыки. Через некоторое время, тоже не без его участия, после многолетнего перерыва возобновил работу класс гитары в Музыкальном училище имени Октябрьской революции. Расцветом гитары в СССР назван этот период в зарубежных музыкальных изданиях.

Генриха Сечкина неоднократно приглашали на гастроли в зарубежные страны, но ни одни из них так и не состоялись, поскольку Министерство культуры не решилось отпустить за границу четырежды судимого человека. Уже после распада СССР Г.С. Сечкин побывал в Соединенных Штатах Америки и трижды в Израиле, но уже не как музыкант, а как писатель и турист.