Георгий гачев из жизни мыслей. Смотреть что такое "Гачев, Георгий Дмитриевич" в других словарях

Гео́ргий Дми́триевич Га́чев (1 мая , Москва - 23 марта , Москва) - советский и российский философ , культуролог , литературовед и эстетик ; доктор филологических наук; ведущий научный сотрудник ; выдвинул концепцию ускоренного развития литературы.

Биография

Родился в семье болгарского коммуниста и политического эмигранта, музыковеда Дмитрия Ивановича Гачева и музыковеда Мирры Семёновны Брук. В 1952 году окончил филологический факультет МГУ по отделениям романо-германской и славянской филологии. В 1952-1954 годах - учитель средней школы в Брянске . С 1954 года работал в системе АН СССР (РАН): в (1954-1972), (1972-1985); с 1985 года - ведущий научный сотрудник Института славяноведения и балканистики. В 1962-1963 годах полтора года работал матросом на Чёрном море . Докторская диссертация - «Развитие художественного образа в литературе» (1983).

Дважды был женат, трое детей. Супруга - литературовед С. Г. Семенова (1941-2014) . Дочери: Анастасия (род. 1966), литературовед ; Лариса (род. 1972), художник .

Список произведений

• «Ускоренное развитие литературы» (М., 1964)
• «Любовь, человек,эпоха: рассуждение о повести „Джамиля“ Чингиза Айтматова» (М.: Советский писатель,1965)
• «Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр» (М., 1968; 2-е изд.: М., 2008)
• «Жизнь художественного сознания: очерки по истории образа» (М., 1972)
• «Творчество, жизнь, искусство» (М., 1980)
• «Образ в русской художественной культуре» (М., 1981)
• «Национальные образы мира: Общие вопросы Русский. Болгарский. Киргизский. Грузинский. Армянский» (М.: Сов. писатель, 1988; М.: Прогресс, 1995)
• «Жизнемысли» (М.: «Правда», 1989)
• «Неминуемое: ускоренное развитие литературы» (М.: Художественная литература, 1989)
• «Чингиз Айтматов (в свете мировой культуры)» (Фрунзе: Адабият, 1989)
• «Русская Дума: портреты русских мыслителей» (М.: Новости, 1991)
• «Книга удивлений, или Естествознание глазами гуманитария, или Образы в науке» (М.: Педагогика, 1991)
• «Наука и национальные культуры: гуманитарный комментарий к естествознанию» (Ростов: Изд-во Ростовского ун-та, 1992)
• «Образы Индии: опыт экзистенциальной культурологии» (М.: Наука, 1993)
• «Русский Эрос: роман Мысли с Жизнью» (М.: Интерпринт, 1994)
• «Жизнь с Мыслью: книга счастливого человека (пока…): исповесть» (М.: Ди-Дик-Танаис; МТРК «Мир», 1995)
• «Космо-Психо-Логос» (М., 1995)
• «Америка в сравнении с Россией и Славянством» (М.: Раритет, 1997)
• «Национальные образы мира: курс лекций» (М.: Academia, 1998)
• «Воображение и мышление» (М.: Вузовская книга, 1999)
• «Национальные образы мира: Евразия - космос кочевника, земледельца и горца» (М.: ДИ-ДИК, 1999)
• «С Толстым встреча через век: исповесть» (М.: Вузовская книга, 1999)
• «Музыка и световая цивилизация» (М.: Вузовская книга, 1999)
• Национальные образы мира. Соседи России. - 2003.
• Ментальности народов мира. - 2003.
• Гуманитарный комментарий к физике и химии. - 2003.
• Осень с Кантом. - 2004.
• Математика глазами гуманитария (дневник удивлений математике). - 2006.
• Шестьдесят дней в мышлении. Самозарождение жанра. - 2006.
• Космо-Психо-Логос. - 2007.
• Гачев Г. Д. Италия. Опыт экзистенциальной культурологии / В авт. редакции. - М .: Воскресенье, 2007. - 416 с. - (Миры Европы. Взгляд из России). - 500 экз. - ISBN 978-5-88528-549-0 .
• Гачев Г. Д. // Философия наивности / Сост. А. С. Мигунов. - М .: Изд-во МГУ, 2001. - С. 29-35 . - ISBN 5-211-04000-7 .
• Гачев Г. Д. // Отечественные записки. - 2002. - № 3(4) .
• Гачев Г. Д. (рус.) . Полит.ру (24 мая 2007). Проверено 26 мая 2009. .

Напишите отзыв о статье "Гачев, Георгий Дмитриевич"

Литература

• Арзунян Э. (рус.) . Igrunov.Ru (28 октября 2004). Проверено 26 мая 2009. .
• Рачина Л. А. // София: Рукописный журнал Общества ревнителей русской философии. - 2005. - № 8 .

Примечания

Ссылки

• в «Журнальном зале »

Отрывок, характеризующий Гачев, Георгий Дмитриевич

Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.

СТРАНИЦА ПАМЯТИ ГЕОРГИЯ ДМИТРИЕВИЧА ГАЧЕВА Гачев Георгий Дмитриевич (1 мая 1929, Москва - 23 марта 2008, Переделкино) философ, культуролог, литературовед и эстетик.

Окончил филологический факультет МГУ (1952). Работал учителем русского, английского языка, русской литературы в Брянске (1952–1954). Аспирант (1954–1957), младший научный сотрудник (1957–1961, 1963–1971) Института мировой литературы им. А.М. Горького РАН. В 1961 г. оставил институт, работал слесарем и автослесарем в с. Твардица, в 1962–1963 г. – матрос Черноморского пароходства. В конце 1963 г. вернулся в ИМЛИ и возобновил научную работу. В 1965 г. принят в Союз писателей. В 1972–1985 – младший научный сотрудник Института истории естествознания и техники РАН. В 1986–2008 – старший, затем ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН. Член-корреспондент РАЕН (1994). Награжден орденом Паисия Хилендарского Болгарской академии наук (1980). В 1983 г. защитил докторскую диссертацию. Доктор honoris causa Университета в г. Велико Тырново (2004), Софийского университета (2006).

Взгляды и творчество

Георгий Гачев развивал теорию ускоренного развития культуры, согласно которой народы, культурное развитие которых было заторможено историческими обстоятельствами, вступая на арену культуры, за короткое время проходят основные стадии мирового духовного развития, «догоняя» Европу, в которых эти стадии подчас занимали столетия (свою теорию называл «теорией относительности в гуманитарной культуре»). Опираясь на Гегеля, стремился постичь «феноменологию духа» народа, понять, как универсальное проявляется в национальном, «онтогенез», индивидуальный опыт духовного роста национального целого, повторяет «филогенез», опыт развития человечества, выработанные им в этом развитии формы быта, государственности, культуры. Гегелевский принцип единства исторического и логического лег в основу работ Гачева, посвященных развитию образного сознания в рус. и мировой литературе (Жизнь художественного сознания». М., 1972; Образ в русской художественной культуре. М., 1981). Георгий Гачев подчеркивал, что рус. литература в XIX в. была синтетической формой национального самосознания, «выполнила роль национальной рус. философии». Обращаясь к проблеме соотношения традиции и новаторства в культуре, выдвинул идею содержательности художественных форм, доказывая, что «форма есть отвердевшее содержание», литературные структуры в момент своего возникновения вбирают в себя жизненный и духовный опыт своего времени и затем излучают его на каждую последующую эпоху, так что создание литературного текста есть сложное взаимодействие новой творческой идеи и жанровой структуры, несущей в себе архетипическое содержание. Виды, стили, жанры искусства – варианты миропонимания, призмы, по-разному преломляющие бытие.

Главный труд Георгия Гачева – многотомная серия «Национальные образы мира» (1960-е–2007), посвященная анализу национальных ментальностей. Философ разработал методологию, позволяющую увидеть всякий национальный организм как целостность, понять его энтелехию, его идею, которая проявляется на различных уровнях: природа, быт, язык, культура, научные и философские теории. Ввел понятие национальный Космо-Психо-Логос: единство природы, в которой живет народ, национального характера и способа мышления. Описывая национальный Космос, использовал выработанный в философии досократиков натурфилософский язык четырех стихий: «земля», «вода», «воздух», «огонь». Определял различия национальных культур по соотношению пространства и времени, вертикали и горизонтали, -гонии (рождения) и -ургии (труда), мужского и женского, растительной и животной образности, вариантам религиозного чувства. Изучая национальные логики, подчеркивал образный априоризм, присутствующий в глубинах языка философа и отсылающий к первичным интуициям, которые присущи всем представителям данной национальной культуры. Выработал свой алгоритм чтения национальной предметности (жилища, кухни, музыки, танца, одежды) и телесности («тело человека – “тело отсчета” в национальном космосе»). Писал «философию быта как бытия», раскрывая смыслы вещей, давая эстетическое осмысление повседневности (Вещают вещи, мыслят образы. М., 2000). Занимался проблемой диалога между естествознанием и гуманитарной культурой, демонстрируя, как один и тот же сегмент бытия отражается в науках о природе и в науках о человеке. Утверждал целостность познания (синтез образного и рассудочного, метафоры и понятия), взаимопереплетенность мысли и жизни. Свой тип мышления называл «ПРИ-влеченным», стремился показать, как внутренний, личный опыт познающего субъекта отражается на ходе анализа. Работал в жанре жизненно-философского дневника, «жизнемысли», внутри которого писал свои трактаты и исследования.

Несколько статей и жизнемыслей

В связи с годом мировым Моцарта: 250 лет с рождения - нам повод заново продумать миф, мощный, внесенный в общественное и художественное сознание России Пушкиным в его «маленькой драме» «Моцарт и Сальери». Она - из того протуберанца, вспышки его гения, что совершалась в Болдинскую осень 1830 года... Георгий Гачев. // НГ-Экслибрис . - 30 апреля 2009.

И вот если окинуть общим взглядом панораму современности, то явный крен от сложного в сторону упрощения и примитива во всем. От симфонии и тембров оркестра - попса и там-там, шумовое бряканье из децибелов оглушающих с повтором одного мотивчика - и это в массе - на стадионе под вскидыванье рук ошалелых. ... Георгий Гачев. // НГ-Экслибрис .

По радио - «Зачем люди пишут дневник?». Удваиваем жизнь, ее моменты - сильнее через Слово делаем, укрупняем. Такое мощное средство как Слово, мировой Логос, Культуры - прививаем к себе - разобраться, помочь: облучаем и себя, и все вокруг.

По радио обсуждают Олешу - «Ни дня без строчки» - наплодил сим прецедентом толпища графоманов. Он же - отделывал каждую строчку - как литературу… И вопрос к себе: каков же я?..

Теперь, после развала СССР и Юго­славии – понимаешь, как идея Социализма Коммунизма как секулярная сверхидея была живительна и полезна и цивилизующа – в регионах, где разно-природные этносы с потенциалом животно-звериных цапаний, а также – разные веры – тоже с убийственным фанатизмом. // Литературная газета . - 30 апреля 2014. - № 17(6460).

О Георгии Гачеве

Гачева и читать-то надо в каких-то особенных условиях. Скажем, между копкой грядок во саду, в огороде. Как он сам, делая записи. Дочурка Лариса ещё крохой отлично поняла: «Папочка, иди и запиши это всё – тебе бы только записать». Владимир Поляков. Борщ по-гачевски

Гачев был среди нас - кем он был? Филологом, философом особенного покроя, вообще мыслителем, может быть, культурологом? Но этим последним титулом вот уж не хочется его называть. Гачев был необыкновенное человеческое мыслящее существо. Существо вне ряда и вне сравнения...

Комнатка его, и без того небольшая, заполнена шкафами и полками, всё забито рукописями, которые - вбольшинстве своем - до сих пор не увидели света. Жилище, внешняя среда обитания человека, всегда отражает его нутро, его личность...

Спасибо нашему Времени за то, что мы имели честь жить в эпоху, когда творил Георгий Дмитриевич ГАЧЕВ - этот ЧЕЛОВЕК был и остается с нами, продолжая расширять рамки нашего мировидения, освещать нашу жизнь, делая ее более осознанной и достойной.

Встречаясь в течение двадцати лет в клубе «Свободное слово» в Институте философии РАН со многими известными людьми и яркими личностями, я могу уверенно сказать, что Георгий Дмитриевич Гачев был одним из самых оригинальных умов нашего времени.

В 2011 г. издательство «Логос» (Сербия, Белград) выпустило перевод книги Г.Д. Гачева «Ментальности народов мира». Предлагаем статью Анастасии Гачевой «“Разум восхищенный” Георгия Гачева», помещенную в этой книге в качестве .

Георгию Гачеву. Стихотворения

Леонид Латынин. Г. Гачеву (I)

Власть вертикали слишком велика,
Чтоб твари уподобило нас бремя
Забот и бед, чем медленное время
Гнетет к земле нас долгие века.

Я вверх расту, и корни не в земле –
Они туда – за облако и вьюгу –
Скользят винтом по сумрачному кругу,
И пропадают истины во мгле.

Ты дерево рукою погуби
И вырви вон с корнями – глянет яма.
Сруби меня – и в небе будет яма,
С корнями неубитыми в глуби.

Леонид Латынин. Г. Гачеву (II)

На свете есть пустое ремесло -
Из плоских слов слепить себе дорогу
И мысли осторожной колесо
Пустить взначай по направленью к Богу.

И чем бы ни был занят мир окрест,
Куда б ни плыл вокруг тебя успешно,
Катиться колесу не надоест,
Пока ты жив и не устал, конечно.

Направо – юг, налево – север
А,Назад дорога - воротиться к дому,
Чего-чего, а гласного добра
Избыточно отпущено любому.

Пока у звезд не выгорят лучи,
И смерти не исчерпана тревога,
Ты все равно надейся и молчи,
Что колесо докатится до Бога.

Валентин Берестов. Философский разговор (Георгию Гачеву)

Я - на пне. Философ вверх ногами
Предо мной стоит на голове.
Два зрачка над черными бровями,
Словно мышки прячутся в листве.

Формулу Декарта мировую
Он с французской почвою связал.
Дескать, "мыслю значит существую" -
Англосакс вовек бы не сказал.

И она сложилась бы иначе
В Токио, Багдаде иль Москве.
Осень. Листопад. Георгий Гачев
Предо мной стоит на голове.

Инна Кабыщ. На смерть Г. Гачева

Крики и слёзы, и скрежет колёс.
Кто говорит, что у нас бездорожье?
Давеча Гачева поезд увёз
Из Переделкина в Царствие Божье.

События и мероприятия

16–18 мая 2019 года
Международная научная конференция
«Творчество в жизни и культуре: феномен Георгия Гачева (К 90-летию со дня рождения)»

16 мая Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН в сотрудничестве с Музеем истории русской литературы им. В.И. Даля и Болгарским культурным институтом открывает памятную программу, посвященную 90-летию со дня рождения выдающегося философа, литературоведа, культуролога Георгия Гачева (1929–2008), оставившего заметный след в российской и мировой гуманитарной культуре.
16 мая в 16-00 в Государственном музее истории русской литературы (Трубниковский пер., д. 17) cостоится открытие выставки «“Упуская время, жил счастливо…”: Жизнемыслие Георгия Гачева» с участием деятелей культуры России и Болгарии.
После открытия выставки в 17-30 в Институте мировой литературы им. А.М. Горького РАН (Поварская, 25а) пройдет Вечер памяти Георгия Гачева и презентация его книг "Германский образ мира. Германия в сравнении с Россией" и "Французский образ мира. Зимой с Декартом (роман мышления)", выпущенных издательством "Академический проект".
В вечере памяти принимают участие писатели, ученые, деятели культуры Игорь Волгин, Игорь Золотусский, Анатолий Ким, Виктор Ерофеев, Андрей Золотов, Иван Гранитски, Виктор Кулле, Юрий Кублановский, Олеся Николаева, прот. Владимир Вигилянский, Инна Кабыш, Николай Анастасьев, Сергей Федякин, Борис Тарасов, Вениамин Балясный и др.

17 мая в Институте мировой литературы им. А.М. Горького РАН состоится Международная научная конференция "Творчество в жизни и культуре. Феномен Георгия Гачева". Время проведения конференции: 11-00 -19-30.

18 мая в 16-00 в Библиотеке № 180 в рамках акции "Ночь в музее" откроется выставка "Миры Йордана Радичкова и Георгия Гачева", посвященная знаменитому путешествию по Сибири классика болгарской литературы и российского культуролога. Состоится диалог о Гачеве и Радичкове.

• В четверг, 29 марта 2018, в 18-00. Библиотека истории русской философии и культуры (Дом А.Ф. Лосева, ул. Арбат, д. 33). Семинар "Русская философия: традиции и современность". Обсуждение последней книги Георгия Гачева "Образы Божества в культуре. Национальные варианты" (М.: Академический проект, 2016). Выступают: В.П. Визгин (ИФ РАН), В.В. Варава (МПИ св. Иоанна Богослова), А.Г. Гачева (ИМЛИ РАН), А.А. Золотов (РАХ), М.А. Маслин (МГУ), Б.Н. Тарасов (Литинститут), В.П. Троицкий ("Дом А.Ф. Лосева") и др.

• 24 марта 2018, дом-музей Булата Окуджавы. "Упуская время, жил счастливо...". Вечер памяти Георгия Гачева.

• 24-27 октября 2014 г. Международная научная конференция «Национальные образы мира в художественной культуре», 24-27 октября 2014 г.
• 17 мая 2014 г. 19-45, в Музее-библиотеке Н.Ф. Федорова в рамках международной акции «Ночь в музее» состоится открытие выставки «Творество в жизни и культуре. Отец и сын Гачевы» .
• 13-14 мая. Конференция «Творческое наследие Георгия Гачева» (к 85-летию со дня рождения) .
• 12–13 мая 2014 г., 20-40 телеканал «Культура». Документальный фильм «Семейная комедия. Георгий Гачев и Светлана Семенова» (1-2 серии). Режиссер – Елена Ласкари, автор сценария – Александрина Вигилянская.
• 11 мая 2014 г. Программа философа Алексея Козырева "Философский клуб" на радио "Русская служба новостей", посвященная философскому наследию Георгия Гачева.
• 8 апреля 2014 г. София, Национальная библиотека.

Биография
Родился в Москве в 1929 году. Сын политэмигранта из Болгарии Гачева Дмитрия Ивановича, эстетика и литератора -западника (1902 -1954 г.; с 1938 г. на Колыме, откуда прислал мне список мировой литературы, по которому я ее изучал с 1944 года) и музыковеда Мирры Семеновны Брук (род. в 1904). Окончил в 1952 г. филологический факультет МГУ по отделениям романо-германской и славянской филологии. В 1952 -54 г.г. — учитель средней школы в Брянске. С 1954 — в системе Академии наук СССР и РАН. 1954 -72 г.г. в Ин -те мировой литературы, 1972 -85 — в институте славяноведения и балканистики. В 1962 -63 г.г. — эпизод «хождения в народ»: бросил АН и полтора года работал матросом на Черном море. Дважды женат. Трое детей. Доктор филологических наук с 1983, член Союза писателей с 1965 .

Начал как литературовед: выработал теорию ускоренного развития литературы, что есть как бы теория относительности в применении к гуманитарной культуре. См. в книгах: «Ускоренное развитие литературы (На материале болгарской литературы первой половины — XIX века) М.: Наука, 1964; 2-е изд. «неминуемое». М.: Художественная литература, 1989; а также «Чингиз Айтматов» (в свете мировой культуры). Фрунзе: Адабият, 1989. Затем — книги по теории литературы и эстетике: «Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр». М., Просвещение, 1968; «Жизнь художественного сознания. Очерки по истории образа» Часть 1. М.: Искусство, 1972; «Образ в русской художественной культуре». М.: Искусство, 1981; «Творчество, жизнь, искусство». М.: Детская литература. 1980.

Затем стал строить мост (рыть туннель?) между гуманитарной культурой и естествознанием. См. книги: «Книга удивлений, или Естествознание глазами гуманитария, или Образы в науке», М.: Педагогика, 1991 и «Наука и национальные культуры. Гуманитарный комментарий к естествознанию». Изд-во Ростовского ун-та, 1992. Но основной труд — серия «Национальные образы мира» — 16 томов рукописей за 30 лет работы. См. книги: «Национальные образы мира», М.: Советский писатель, 1988; «Русская Дума. Портреты русских мыслителей». М.:Новости, 1981; «Образы Индии. Опыт экзистенциональной культурологии». М.:Наука, 1993. Мышление, которым работает Гачев, — не Отвлеченное, а Привлеченное: все трактаты — внутри дневника жизни и мысли, теоретические построения отрефлексированы — как сублимация загвоздок личной жизни и в ситуациях поведения. Потому культурологию свою Гачев именует «экзистенциальной» См. «Жизне-мысли» М.: «Правда», М., 1989.

Список произведений

* «Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр» (М., 1968; 2-е изд.: М., 2008)
* «Жизнь художественного сознания: очерки по истории образа» (М., 1972)
* «Творчество, жизнь, искусство» (М., 1980)
* «Образ в русской художественной культуре» (М., 1981)
* «Национальные образы мира: Общие вопросы Русский. Болгарский. Киргизский. Грузинский. Армянский» (М.: Сов. писатель, 1988; М.: Прогресс, 1995)
* «Жизнемысли» (М.: «Правда», 1989)
* «Неминуемое: ускоренное развитие литературы» (М.: Художественная литература, 1989)
* «Русская Дума: портреты русских мыслителей» (М.: Новости, 1991)
* «Книга удивлений, или Естествознание глазами гуманитария, или Образы в науке» (М.: Педагогика, 1991)
* «Наука и национальные культуры: гуманитарный комментарий к естествознанию» (Ростов: Изд-во Ростовского ун-та, 1992)
* «Образы Индии: опыт экзистенциальной культурологии» (М.: Наука, 1993)
* «Русский Эрос: роман Мысли с Жизнью» (М.: Интерпринт, 1994)
* «Жизнь с Мыслью: книга счастливого человека (пока…): исповесть» (М.: Ди-Дик-Танаис; МТРК «Мир», 1995)
* «Космо-Психо-Логос» (М., 1995)
* «Америка в сравнении с Россией и Славянством» (М.: Раритет, 1997)
* «Национальные образы мира: курс лекций» (М.: Academia, 1998)
* «Воображение и мышление» (М.: Вузовская книга, 1999)
* «Национальные образы мира: Евразия - космос кочевника, земледельца и горца» (М.: ДИ-ДИК, 1999)
* «С Толстым встреча через век: исповесть» (М.: Вузовская книга, 1999)
* «Музыка и световая цивилизация» (М.: Вузовская книга, 1999)
* Национальные образы мира. Соседи России. - 2003.
* Ментальности народов мира. - 2003.
* Гуманитарный комментарий к физике и химии. - 2003.
* Осень с Кантом. - 2004.
* Математика глазами гуманитария (дневник удивлений математике). - 2006.
* Шестьдесят дней в мышлении. Самозарождение жанра. - 2006.
* Космо-Психо-Логос. - 2007.
* Гачев Г. Д. Италия. Опыт экзистенциальной культурологии / В авт. редакции. - М.: Воскресенье, 2007. - 416 с. - (Миры Европы. Взгляд из России). - 500 экз. - ISBN 978-5-88528-549-0
* Гачев Г. Д. Плюсы и минусы наивного философствования // Философия наивности / Сост. А. С. Мигунов. - М.: Изд-во МГУ, 2001. - С. 29-35. - ISBN 5-211-04000-7.
* Гачев Г. Д. Космос, Эрос и Логос России // Отечественные записки. - 2002. - № 3(4).
* Гачев Г. Д. Национальные образы мира (рус.). Полит.ру (24 мая 2007). Проверено 26 мая 2009.

• «Ускоренное развитие литературы» (М., 1964)
• «Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр» (М., 1968; 2-е изд.: М., 2008)
• «Жизнь художественного сознания: очерки по истории образа» (М., 1972)
• «Творчество, жизнь, искусство» (М., 1980)
• «Образ в русской художественной культуре» (М., 1981)
• «Национальные образы мира: Общие вопросы Русский. Болгарский. Киргизский. Грузинский. Армянский» (М.: Сов. писатель, 1988; М.: Прогресс, 1995)
• «Жизнемысли» (М.: «Правда», 1989)
• «Неминуемое: ускоренное развитие литературы» (М.: Художественная литература, 1989)
• «Русская Дума: портреты русских мыслителей» (М.: Новости, 1991)
• «Книга удивлений, или Естествознание глазами гуманитария, или Образы в науке» (М.: Педагогика, 1991)
• «Наука и национальные культуры: гуманитарный комментарий к естествознанию» (Ростов: Изд-во Ростовского ун-та, 1992)
• «Образы Индии: опыт экзистенциальной культурологии» (М.: Наука, 1993)
• «Русский Эрос: роман Мысли с Жизнью» (М.: Интерпринт, 1994)
• «Жизнь с Мыслью: книга счастливого человека (пока…): исповесть» (М.: Ди-Дик-Танаис; МТРК «Мир», 1995)
• «Космо-Психо-Логос» (М., 1995)
• «Америка в сравнении с Россией и Славянством» (М.: Раритет, 1997)
• «Национальные образы мира: курс лекций» (М.: Academia, 1998)
• «Воображение и мышление» (М.: Вузовская книга, 1999)
• «Национальные образы мира: Евразия - космос кочевника, земледельца и горца» (М.: ДИ-ДИК, 1999)
• «С Толстым встреча через век: исповесть» (М.: Вузовская книга, 1999)
• «Музыка и световая цивилизация» (М.: Вузовская книга, 1999)
• Национальные образы мира. Соседи России. - 2003.
• Ментальности народов мира. - 2003.
• Гуманитарный комментарий к физике и химии. - 2003.
• Осень с Кантом. - 2004.
• Математика глазами гуманитария (дневник удивлений математике). - 2006.
• Шестьдесят дней в мышлении. Самозарождение жанра. - 2006.
• Космо-Психо-Логос. - 2007.
• Гачев Г. Д. Италия. Опыт экзистенциальной культурологии / В авт. редакции. - М.: Воскресенье, 2007. - 416 с. - (Миры Европы. Взгляд из России). - 500 экз. - ISBN 978-5-88528-549-0
• Гачев Г. Д. Плюсы и минусы наивного философствования // Философия наивности / Сост. А. С. Мигунов . - М.: Изд-во МГУ, 2001. - С. 29-35. - ISBN 5-211-04000-7.
• Гачев Г. Д. Космос, Эрос и Логос России // Отечественные записки . - 2002. - № 3(4).
• Гачев Г. Д. Национальные образы мира (рус.). Полит.ру (24 мая 2007). Архивировано из первоисточника 11 марта 2012. Проверено 26 мая 2009.

Литература

• Арзунян Э. Возле Дома творчества писателей (к 40-летию поэмы «Я») (рус.). Igrunov.Ru (28 октября 2004). Архивировано из первоисточника 11 марта 2012. Проверено 26 мая 2009.
• Рачина Л. А. Философия Гачева Георгия Дмитриевича // София: Рукописный журнал Общества ревнителей русской философии . - 2005. - № 8.

Георгий Дмитриевич Гачев – человек неординарный. Шутка сказать: крупнейший российский философ, искусствовед и культуролог, он создал собственную оригинальную систему, методологию (технологию?) задавания вопросов не какому-то там Посреднику, а непосредственно – Космосу, Хроносу, Эросу┘ И что самое интересное – Они отвечают на правильно (или лучше сказать – азартно) сформулированные вопросы. Проявляются. В результате – целая библиотека работ Георгия Гачева: национальные образы мира. Пожалуй, со времен гуманитарно-естественно-научных экспериментов Льва Гумилева ничего подобного в российской культуре не было. Изобретенный Гачевым способ претендует на универсальность. Судите сами: есть уже – «Физика глазами гуманитария», есть «Гуманитарный комментарий к химии»┘ Само собой напрашивается завершение этой триады – гуманитарный комментарий к математике.
Собственно, и такое исследование у Гачева есть: Г.Д. Гачев. «Дневник удивлений математике (Гуманитарно-математические уравнения)». 344 страницы потрясающе-парадоксального чтения лежат в одном из московских издательств уже три года – нет денег оплатить печатный станок. Георгий Дмитриевич любезно разрешил «НГ» опубликовать отрывки из этой его работы.
«Современное знание расколото на две области – гуманитарную и естествознание, – уверен Гачев. – Школьник на уроке геометрии должен забыть про Пушкина – и наоборот. Между тем и мир един, и человек един, а обитать вынужден в шизофренической ситуации раздвоения (минимум!) своих способностей. Как обрести целостную картину мира, а себя собрать как целостную личность?» А вот так┘
Андрей Ваганов, ответственный редактор приложения «НГ-наука»

Георгий Гачев: «Исчисление бесконечно малых – переход из Духа в Материю». БикЮ
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)

Приступаю к математике заново═Нижеследующие заметки (фрагменты из многолетнего дневника) не претендуют быть совершенно «правильными» с точки зрения строгой математики. Они имеют смысл как акты художественного и психологического восприятия математических понятий и операций умом человека не математического склада.Однако это и не шуточки, ибо совершается узнавание взаимной родственности между двумя колоссальными самостоятельными системами внутри культуры, осуществляется привод и перевод математики, ее проблем, задач, языка – на сюжеты гуманитарной культуры, на язык ее образов, символов, мифов, категорий… За каждым употребляемым здесь термином: я, личность, Хаос, Эрос, мужское – женское, «колесо Сансары», предопределение и свобода воли, -ургия (трудом сотворенность) и -гония (порожденность естеством), перипетия и апория, судьба, тайна и истина и т.п. – стоит иногда многотысячелетняя традиция мысли. Так что над иной строчкой придется и голову поломать, как вдумываясь в условия математической задачи. Текст пойдет густой…
23.IV.1985.
═ Информация и Энергия = Давид и Голиаф ═ 23.11.70.
Читаю «Сигнал» И.Полетаева. Кибернетика в отношении энергетики – Давид и Голиаф. Малая энергия – много ума. Велика Федора, да дура. Информация и энергия. Эн-эрг-ия – «в-труд-ие» (греч.), в-сил-ие, в-дел-ие. Ин-форм-ация – «во-форм-ие» (лат.), в-образ-ие, во-обра-жение, то есть введение в образ, пребывание в образе, форме, отштемпелевание чего-то в образ-слиток стойкий и так передача в готовом виде, неизменном. Значит, передача сведения предполагает первоначальное сведение, введение чего-то неоформленного в форму и образ.
Информация – в зоне и на уровне индийско-буддийской «namarupa» («имя-форма»). Информация и Энергия = Знание и Сила (Жизнь). Энергия – воля, сила (к) жизни, неуемна. Информация – кантово-априорные формы чистого разума, недвижны… Кстати, вот ведь чему моя работа может быть и практически полезна: для операции распознавания образов в кибернетике, в программировании. Ведь там надо сначала живой сырой образ любой реальной вещи, материи, зацепить, заформализовать. Следовательно, производимая мною работа обратного воображения научно-терминологических формализмов в целое бытие, в сырье его реалий, может быть полезна как школа воображения и налаживанья всевозможных связей между формой и образом. ═ Исчисление бесконечно малых – переход из Духа в Материю ═ 14.V.70. А что такое исчисление бесконечно малых? Это зона перехода Отца в Мать, алгебры в арифметику, акт соития духа с материей, превращения ничто в нечто – и потому всегда завораживающе привлекает. Ибо это – ближайшее касательство к 0 – нулю, творческой пустоте, шуньяте (индусов) бытия. Магия возникновения здесь и сведения на нет, рождения и смерти. Так что рассуждение над бесконечно малыми = размышлению о жизни и смерти индивида, и недаром одновременно они возникли: исчисление бесконечно малых и философия Нового времени (см. об этом у Шпенглера: греческое и новоевропейское понятие числа). И здесь – дискретность и непрерывность. Непрерывность – свойство природы, материи, тьмы, содержания. Дискретность – свойство мысли, рацио, света, формы, идеи, образа: ясность, расчлененность. Но это значит, что в основе дискретности – грех отпадения от Целого, его раскола на части, которые потом соединять. И апории Зенона эту трудность зафиксировали: как в грехопаденном состоянии мира целей и стремлений мыслить о невинном непрерывном пребывании в вечной жизни Целого? Было Целое – стали цели. Как из целей собрать Целое? – вот смысл задачи: как дискретным описать непрерывное? Как светом выразить тьму? Да и свет сам в себе непрерывен. Как и тьма сама в себе (царство матерей, вещества, природы). Дискретность вошла в мир от их раскола, и от него страдают и свет, и тьма: свет, запутываясь в своих дефинициях, расчленениях, как в соснах, сбивается с пути, отчаивается в разуме, его способности понять истину, взвидеть лес целого. И матьма, оскорбленная презрением удаляющегося в себя и свои выкладки света, злорадствует своей непрерывностью, неуловимой свету и его расчленениям, настаивает, как антимир и антивещество. 28.11.70. Читаю в учебнике Барсукова для школы (с. 87): «выражение 2n – не целое и не алгебраическое». Значит, алгебра есть то, где основания – буквы, а операции – цифры: ясно, что делать, но неопределенно, с чем. Например: n2, 2a2b – Зх2 и т.д. Обратная же математическая наука: когда шифруются действия, а с чем – известно, арифметическое 2n+m. И наконец, возможно: an, где и с чем и что делать – условны, выведены из счета в логические членения (теория множеств?). Далее: почему 2n – не целое число? Значит, туманность n, его произвольность, свобода воли (может быть и 1/37) грозит поглотить ясность и определенность целого числа в основании – 2? Расшатать дом вихрем. 2n – как барка на ветру. ═ Деление – энтелехия математики ═ 3.III.70. Алгебраические дроби. Дробь – результат деления. Деление – труднейшая операция, так как имеет дело с целым (бытия) в начале, а в конце – неопределенность: что получится – неясно. Деление – риск, ответственность, гордыня ибо в нем свой масштаб и мера: на что делить – полагаются априорно бытию (Протагор и Кант), а ведь неизвестно, согласованы ли они изначально с бытием и соответствуют ли друг другу. Деление – воплощение принципа Протагора: «Человек есть мера всех вещей: существующих – что они существуют; несуществующих – что они не существуют»; значит, и отрицательный результат (число), т.е. суждение не только о бытии, но и о небытии берет с ответственностью на себя, полагая человека мерой не только бытию (что, куда ни шло, проще, ибо и это – есть, «да», и человек – есть, «да»), но и небытию, чего нет и о чем, кроме «нет» для нас, ничего не знаем. Сложение, умножение – просты. Вычитание и степень – виды сложения и умножения. Да и умножение – вариант сложения. Здесь берется уже поделенный на части и единицы мир, готовый мир тварей. А при делении надо выступать Богом-демиургом, производящим осмысленные сечения в бытии, опираясь на свою меру. И потому весь прогресс в математике связан с обдумыванием деления и его варианта – извлечения корня, в частности. Ибо это – залезание в «божьи» меры и прерогативы, в ядро вещей, откуда воля и импульс к ним и их натворению и на-делению субстанциями и свойствами. Итак, есть только две операции: сложение и деление. Ну да: так это и в практике. Математика из нужды этих двух операций возникла: как поделить нечто между людьми? Да, пожалуй, и все тут. А сложение уже проще, с готовым, поделенным имеет дело, с уже вычлененными частями. Так что деление – демиург математики (оно стоит вначале как ее причина и впереди маячит как цель) и есть движущая сила ее прогресса. Деление – энтелехия математики. ═ Координаты и графики ═ 14.III.70. При решении дробных уравнений (где неизвестное в знаменателе) появляются посторонние корни. Кстати, вот еще о первенстве деления: знаменатель – орудие деления, и он придает значение любой взятой целокупности, которую начинают членить- делить-насыщать математическими значениями. И когда в знаменатель, который есть знамение и уже знание, помещают тайну – неизвестное (x) и начинают себе запросто, запанибрата, орудовать им, то эта фамильярность не проходит безнаказанно: появляются «посторонние корни» – чужденцы и пришельцы из сферы неизвестного. Неизвестным (х) можно орудовать так, чтобы брать его как целое, не затрагивая (так это в операциях сложения, умножения). Но как только его затронули (а в операции деления на него его превратили в орудие, топор рассечения), тут же оно стало огрызаться и испускать тайные лучи, что и сказалось в появлении «посторонних корней». Оси координат – это клещи математики, чтоб уловить материю, предметность, тело (точку) – в число, в дух, и наоборот: ворота, через которые из орбит и сфер духа спуститься на землю, в вещи. Координаты – шлюзы, пусковые камеры меж числом и вещью, умом и телом. Здесь происходит предварительная мат(сан)обработка, чтоб выпустить далее либо число в мир вещей, либо вещь в мир чисел безопасно для обоих гулять. Здесь их взаимная притирка, супружеское ложе. Координаты – это даже не геометрия: та еще с гео, с землей, связана и с формами вещественных тел. Координаты же – магическое исполосование воздуха, чистого пространства. Так что и в отношении геометрии координаты абсолютное, абстрактнее, и геометрические фигуры и формы выступают как производные в сетке координат, под их началом. А графики (от греч. – «пишу») – это письмена, письменность тел, фигур, явлений, вне слова, логоса; со своим алфавитом и грамматикой. Графики – с грамматикой… Графики, скорее, криптограмма, идеограмма (т.е. изображение вещи, идеи не чуждым ей знаком буквы, а чрез образ и подобие), иероглифика. Например, график синусоиды есть образ волны, чему и соответствует, и т.д. И, глядя на график, диаграмму, схватываешь образ целого вещи сразу, а не должен собирать, как мозаику, из букв-осколков и к тому же делать эту операцию в своем воображении, за восприятием (ибо в линейке буквенной строки «горит восток зарею новой» (Пушкин) не видно огня. А в графике были б его языки, взлеты вверх-вниз, налицо). Проводят оси. Оси – в колесе, незыблемые опоры движения: то нечто необходимо недвижное, что дает возможность быть движению; то недействие, что позволяет возникнуть действию. Ось – путь, дхарма, дао: бездействие дао у древнекитайского философа Лао-цзы сравнивается с осью колеса. Оси координат – устои, незыблемости посредь всеобщего движения и конфигураций вселенной. Это пребывающее вечное – к нему они касательство имеют, им работают, его выразить и представить целят. Ко-ординаты (co-ordo – «со-порядок»), – значит, два по-рядка. Двоица. Ну да: уже расколотое бытие налицо – его надлежит упорядочивать, когда уже Двоица вошла в мир. Единое ж не нуждается в упорядочении: идея порядка еще не вошла в мир – она для хаоса и смешения, как ему противовес возникает. Почему они – прямые? Потому, что это обществу врожденная и им вырабатываемая линия: правое, правда, правота, справедливость, правительство – все для выправления-выпрямления естественной природы учреждения и понятия. Но вообще-то бытию равноугодны координаты и как круги, и шары, и как древо мировое жизни. Ну да: Мировое древо – тоже система координат (ствол – ордината, ветви – абсциссы, да и много их). Просто древо – переходная структура меж мышлением природы и общества; берется как готовое тело и модель из природы, а уж домысливается нами духовно. Координаты же прямо наши, нами на нашей территории конструируются, кантоны, априорные. Почему перпендикулярны? Это образ древа: ствол естественно перпендикулярен. Это и образ человека: вертикально в мире держится. Это связь, гвоздь меж небом и землей, шпиль(ка), скрепа, заклепка меж диском неба и диском земли. Если б не торчали гвозди дерев-лесов и шпильки ходящие тел людских – отслоилось бы небо от земли и разлетелись бы они в мировое пространство. А так это – проводники, по которым бесконечные сообщительные токи снизу вверх, как лучи и струи – сверху вниз. Человек и дерево суть восстановленные перпендикуляры, слова любви от «черного солнца» недра земли (откуда вертикаль земного притяжения, веса исходит) к ясному брату на небе. Итак, оси координат выходят крестом, четырьмя странами света. А Четверица – число для обозначения Целого бытия: квадрат, Тетрада пифагорейцев; 4 стихии Эмпедокла: земля, вода, воздух, огонь; 4 формы у Аристотеля; Четвероевангелие и т.д. Оси координат – распятие мира, крест, на котором выносится Вселенная, все в ней пришпиливается, пригвождается гвоздями соответствующих перпендикуляров, линий; вяжется вервиями волнообразных графиков змеящихся. Не случайно иерархия значимости сторон координат идет против хода солнца <┘>.
Порядок общества (духа) противоположное направление имеет к порядку природы, чтобы вместе взаимно уравновешенное бытие на земле создавать. Ось абсцисс-отрезков(abscido – лат. «резать»)-шагов (по горизонтали человек ходит, тут его движение в мире обозначается).
Ось ординат – порядков-ступеней-этажей: лестница, шкала, иерархия уровней, музыки сфер нотоносец. Ось абсцисс – эмпирия, факты. Ось ординат – организующие понятия, власть, высокая абстракция, начальство. Ось абсцисс – множество, движение, женское, материя.
Ось ординат – единое, покой, мужское, дух.
(Использую пифагорейские пары.)
Вообще все деления и правила игры – условно-договорны по-пифагорейски: иначе отчего бы вправо и вверх – положительные числа, а влево и вниз, где женское, – отрицательные? У семитов письмо – справа налево. Зависимость (прямая, обратная) = неСвобода Зависимость – несвобода. В разделе графиков и функций изучаются зависимости-связи: взаимные и односторонние, необратимые. То есть как законодательство в обществе: что от чего и к чему. Прямо пропорциональная зависимость – прямая, т.е. наиболее общественно понятная, общественно неизменная: вечный порядок, одно и то же, одна правда – прямая, нет неожиданностей <┘>.
(Изучаем математическое право, юриспруденцию.)
Обратно пропорциональная зависимость: xy=k. Результат – один для двух. Есть предел, целое, общее, а внутри – варианты возможные, но не всевозможные, ибо строго в пределах результата: увеличь давление – уменьшится объем, а их произведение задано. Обратно пропорциональная зависимость – образ судьбы. Недаром и график ее – кривой, обод колеса Фортуны.
И неисповедимо, откуда приходит – из тайн, бездн и бесконечностей входит к нам, в наш мир, приближается к конечным значениям (но никогда не к 0 – значит, этой зависимостью и ее графиком выражается только бытие, мир и «колесо Сансары», тогда как графиком прямо пропорциональной зависимости захватывается и 0 – ничто, небытие, ось Нирваны). Итак, здесь мы во власти бытия. Небытие же – во власти нашей прямой правоты и труда и направленных усилий, как в прямо пропорциональной зависимости: y=kx, где бытие – масло, пассивная беспредельность, а мы по ней свободно движемся, и все в ней от нас зависимо. В обратно пропорциональной зависимости мы – в шаре, пределе: недаром в греческом умозрении мир – Сферос, и там всевластна судьба (предел), Ананке. При обратно пропорциональной зависимости мы – Эдипы: убегаем от судьбы, развиваясь и натягивая объем судьбы в одну сторону (рубя, например, леса для умножения пашни и пастбищ), а она, граница, подстерегает нас и выскакивает с другой стороны (эрозией почвы и ее выветриваньем без лесов-то – и опять голод). Потому категория меры – главная, в космосе шара, судьбы, обратно пропорциональной зависимости. А в русском равнинно-плоскостном космологосе, где даль, ширь и степь (не то, что горы греков-горцев, где Сферос образуется из взаимной дополнительности высей и впадин, котловин – ср. «пещера» Платона), где данность – бесконечный простор («что пророчит сей бесконечный простор?» – Гоголь), и леса у нас немереные, – не заботятся о мере; кажется, что без конца действовать будет прямо пропорциональная зависимость. И когда вдруг на обратную связь напарываются – как медведь на рогатину – остолбеневают, как при встрече с чудом. Обратная связь в этом мире хоть и бывает, но – случается: не как логикой предусмотренная, а как чудо. 25.V.70. И редкость, и случайность до сих пор обратной связи в русском космосе, ее пунктирность, вспышки редкие и, наоборот, излюбленность здесь пути-дороги (основной символ русской жизни: в песнях, в поэзии, в литературе – Русь-тройка Гоголя), которая есть образ прямо пропорциональной зависимости, односторонне направленной, а не обоюдоострой, как зависимость обратно пропорциональная, – также свидетельствует о том, что космос России есть космос рассеянного бытия по преимуществу, где бытие не плотное, но – бывание, больше размешано небытием, на небытии заквашено. В греческом же космологосе главное – пропорции и мера (и у Гераклита огонь мерами возгорается, и у Поликлета – канон). Исследуется взаимозависимость разных частей и членов при общем для их сочетания пределе. И выходит, что наилучший (ск)лад и строй всех частей внутри Сфероса (Целого мира в аспекте предела и судьбы) будет Космос. Линия обратно пропорциональной зависимости – гипербола, от греч. – «перекидывать дальше, опережать, превосходить меру, преобладать, выдаваться; забрасывать – перебросить (через черту, предел, меру)». Гипербола не наше (людское) дело (наше – что от 0 может быть начато, как в прямо пропорциональной зависимости), а к нам спуск из безмерного, очерчивая нам меру и ее границу: внутри нее сочетайте. Если ху=600, то можно х=20, тогда у=30; можно х=1, тогда у=600, – все будет отвечать мере. Система координат – для зачерпывания из бытия уже двух тайн: переход к уравнениям первой степени с двумя неизвестными. График – способ зрительно представить меры неизвестных х, у: их не знаем, их материю, а соотношение их – знаем. Так обретаем способ орудовать в своем доме числа с тайнами. Приятно нам и успокоительно, когда нечто приводимо к линейному графику: например, что уравнение первой степени с двумя неизвестными ах + by=с приводимо к виду y=kx + b, к линейному графику, где хоть и линия бесконечна и значения бесконечны могут быть, а все – наши, нам понятны (ибо по прямой = по правде). ═ Космические фигуры ═ 26.3.70. «Пифагорейцы открыли 5 правильных многогранников». Очевидно: тетраэдр имеет в объеме минимум сторон – 4, и оттого число Целого – 4, а не 3. 3 же, Троица, треугольник – гносеолого-человеческая проекция Целого – по принципу и масштабу человека. Потому 4 – собственное число Целого, а 3 – наше число для обозначения Целого. Куб – уже шестигранник прямоугольный. Гексаэдр – шестигранник ромбоидальный, из двух тетраэдров. Октаэдр – 8. Додекаэдр – 12. Это все модели Целого, разной степени подробности. Иль, напротив, лапидарности, – как ордера колонн, которые суть тоже виды космоса: тетраэдр – дорический ордер; куб – ионийский; додекаэдр – коринфский = изукрашенный подробностями космос. …Ну вот: Эвдем называет правильные многогранники «космическими фигурами» – их открыл Пифагор. Пифагор будто установил отношения между геометрией (внешнее пространство, свет, форма, отец), арифметикой (мир чистых идей, абстракцией) и музыкой (время, внутреннее, тайна, тьма, мать). Т.е. обуздал хаос, установил космос, связи в нем перекрестные.

Георгий Дмитриевич Гачев - российский философ, доктор филологических наук, культуролог, литературовед и эстетик; ведущий научный сотрудник Института славяноведения и балканистики РАН; выдвинул концепцию ускоренного развития литературы. Дата рождения: 1 мая 1929
Место рождения: Москва, СССР
Дата смерти:3 марта 2008 (78 лет)

Родился в семье болгарского коммуниста и политического эмигранта, музыковеда Дмитрия Ивановича Гачева и музыковеда Мирры Семёновны Брук. В 1952 году окончил филологический факультет МГУ по отделениям романо-германской и славянской филологии. В 1952-1954 гг. - учитель средней школы в Брянске. С 1954 работал в системе АН СССР (РАН): в Институте мировой литературы (1954-1972), Институте истории естествознания и техники (1972-1985); с 1985 - ведущий научный сотрудник Института славяноведения и балканистики. Докторская диссертация - «Развитие художественного образа в литературе» (1983). В 1962-1963 годах полтора года работал матросом на Чёрном море. Дважды был женат, трое детей.

Вертикаль жизни и мысли

ПАМЯТЬ (1 мая 1929,Москва - 23 марта 2008, Москва)
Две эти даты – как концы и начала, точки касания вечности. Между ними – Жизнь, прожитая в единстве с Мыслью, в радовании Многообразию Бытия, которое он пропускал через Слово. Выдающийся филолог, автор идеи «ускоренного развития литературы» (сам он называл её «теорией относительности в гуманитарной культуре»), концепции содержательности художественных форм, исследований в области истории и теории образа. Создатель многотомной серии «Национальные образы мира», постигавший «возлюбленную непохожесть» народов земли. Философ, стремившийся «строить мост» между гуманитарностью и естествознанием, между науками о природе и человеке. Писатель, работавший в собственном жанре «ис-повести»… Таков Гачев в разных своих ипостасях. Сегодняшняя подборка – творческое приношение его памяти от собратьев по Культуре и Духу. На смерть Г. Гачева Крики и слёзы, и скрежет колёс…
Кто говорит, что у нас бездорожье?
Давеча Гачева поезд увёз
из Переделкина в Царствие Божье. Инна КАБЫШ Хочешь быть свободным – будь им Одна из более сорока его книг называется «Русская дума». Гачев послужил в ней умершему другу, художнику Юрию Селивёрстову. Художник оставил нам целостную и связную серию графических портретов национальных мыслителей – от Пушкина до Лосева и Бахтина. Гачев каждый из этих портретов развернул в обширные портреты словесные, философские. Нет уже обоих авторов этой книги, и нет художника, чтобы продолжить серию портретом самого Георгия Гачева. И приходится нам сегодня собственную его книгу дополнить. И даже кажется, что портрет для этого мы имеем. Правда, не портрет, а фото, но удивительно родственное селивёрстовским в книге портретам, словно бы снятое по их образцу. В фокусе, как и там, лицо и руки, крупно, рельефно поданные и скрещённые напряжённым узлом. И взгляд, под очками уходящий в себя. Гачев был среди нас – кем он был? Филологом, философом особенного покроя, вообще мыслителем, может быть, культурологом? Но этим последним титулом вот уж не хочется его называть. Гачев был необыкновенное человеческое мыслящее существо. Существо вне ряда и вне сравнения и уж, конечно, вне отдельного профессионального цеха. Некогда, в 1973-м, он послал Ю.М. Лотману в Тарту статью о космосе Достоевского на предмет публикации в их знаменитых «Семиотиках». Лотман ответил отказом, но в обоснование подсластил пилюлю и спросил про работу: «Она, бесспорно, очень значительное явление. Но вот чего?» В самом деле, может быть, «русская дума» и было верным его самоопределением? Но уж очень широкое и поэтически-вольное. Впрочем, и Лотман, отказав статье в научности, признал её как «факт художественной прозы в большей мере, чем научной». Гачев – Георгий, земледелец, рыхлитель, переворачиватель пластов и в мысли, и в языке, работник в их недрах. Таков он и в своих путешествиях по национальным космосам, предпринятых в мысли, не выходя из дому, в фактах чужой литературы, мысли и языка, и просто в дружеских шутках: «Пришёл я к Бочаровым – во свояси, и было меж нас разДУМье на русском расПУТЬе» (на книге «Русская дума», надпись 13 февраля 1992). Гачев – мой друг самый старый (приходили, и правда, друг к другу мы «во свояси»), шестьдесят лет за плечами, общая жизнь. Память глубокая, старая, самая дорогая. Общие воспоминания, скажем, 1953-го, 1961-го и 1965-го. Март 53-го – у меня есть очерк с таким названием о том, как Гена примчался из Брянска, где отбывал что-то вроде производственной ссылки за невозможностью пройти в аспирантуру сыну врага народа (памяти которого столько потом служил и её возделывал, восстанавливал), примчался из Брянска, и мы пошли хоронить вождя, того самого, отца загубившего. И когда потом нас спрашивали, зачем мы ходили, мы отвечали, что это было такое событие в нашей жизни, которое надо было видеть. Июнь 61-го – поездка втроём (с Вадимом Кожиновым) в Саранск к Бахтину, оказавшаяся поворотным событием не только для нас троих, но и для самого Бахтина, в некотором роде, скажем так, событием историческим. Гачев там то ли встал, то ли всё же не вставал перед ним на колени (общие воспоминания, в том числе и собственные его, разошлись), но, во всяком случае, преклонился. Наконец, декабрь 65-го – арест Андрея Синявского, когда к нам в институт перед судом явился следователь из органов, и на встречу с ним сгоняли весь институт. Всех обзванивали, я не пошёл, а Гачев пошёл и задал вопрос: «А где же презумпция невиновности?» Это слово мы недавно тогда услышали от ХХ съезда, и Гачев его следствию предъявил. И наши начальники рты раскрыли. Это был поступок совсем в те времена беспрецедентный, поступок – Гачева одного поступок (после него и поведение самих героев на суде было беспрецедентным, как и поступок В.Д. Дувакина). В книге о Синявском Гачев поминает заученное: жить в обществе и быть свободным от общества… И говорит за Синявского и за себя: а я попробую. Если хочешь быть свободным – будь им. Словно экспериментальная установка на свободную жизнь. Эксперимент на жизнь входил в его биографию и в значительной мере строил её. Ещё раньше на его пути был экспериментальный момент решающий – осень 61-го, когда он уходил из Института (и из семьи), уходил на флот. Памятником этого события осталась книга «60 дней в мышлении» – «книга отчаянного жанра», так автор её называет. 45 лет понадобилось, чтобы она была издана лишь в 2006-м, перед кончиной уже. Впервые там он так перемешал и перепутал, и совместил, тем самым, теорию и человеческий быт, мысль и жизнь, рождение настоящего Гачева. Авантюрно-бытовой научный роман, теоретический детектив. Тоже книга-поступок. Авантюра в мысли как гачевский жанр. Год назад, по свежему следу трагедии, «Литгазета» помянула его, напечатав последние дневниковые тексты, заключавшиеся записью самой последней, утром или днём 23 марта: «Пасмурно. Воля не возжигается – жить. Хоть приник к чужой жизни – через музыку: вариации для кларнета Россини… – залили радостью молодости – и красотой». Дневник он вёл непрерывно, каждый день, это последние строки. Драматичная запись, но пасмурность заливается музыкой, столько значившей в его жизни, так что и самую мысль его – философскую, теоретическую – мы читаем, чувствуем, слушаем как мысль музыкальную. Послушав кларнет Россини и записав, пошёл на станцию по делам. В свои без году 80 он умер не от этих лет. Он не умер – погиб. Нас всех подстерегает случай. Случай бешеный, как электричка. Сергей БОЧАРОВ Он был счастливым человеком Однажды – дело было в Египте – Гачев исчез из поля зрения нашей туристической группы. Мы уже садились в автобус, когда Георгий Дмитриевич вдруг устремился к дальней из обозреваемых пирамид (кажется, это был Джосер). Я догнал его в момент, когда он вдумчиво ощупывал пятитысячелетние глыбы. Ему необходим был личный контакт – с историей, с географией, с землёй и с небесным сводом. С любимым им космо-психо-логосом. «Господи, как хорошо!» – часто выдыхал он, останавливаясь посреди переделкинского леса или просто посреди улицы. Наверное, он был счастливым человеком. Десятилетиями, изо дня в день, он вёл дневники, из которых потом складывались его ни на что и ни на кого не похожие книги. Я не знаю другого автора (не исключая Руссо и Толстого), который бы в своих исповедных записках был столь же бесстрашен и неоглядчив. Читая Георгия Гачева, можно восхищаться или негодовать, но нельзя отделаться от впечатления, что именно здесь и сейчас, прямо на твоих глазах совершается жизненно важное действо. Гачев постигал смысл бытия и себя в нём не в специально отведённые для подобных размышлений часы, а – ежесекундно. Он был экзистенцией в чистом виде – и «другое» существовало для него лишь постольку, поскольку он мог это помыслить как своё. И в тех национальных образах мира, которые он столь самозабвенно воздвигал, прежде всего запечатлён его собственный – неповторимый – образ. Природа словно нарочно создала его как орган самопознания («Ты был богов оргa’н живой», по слову Тютчева). Беседовать с ним (как правило, не без шуток и смеха) было высоким наслаждением. Тем горше его уход. Он как-то заметил: «слово для обслуги жизни моей, а не жизнь – служанка слова». Между тем литературу («текст»!) он чувствовал физически, кожей: то есть как и всё остальное. Может быть, поэтому он не хотел связывать себя путами жанра. Он был счастливым человеком, ибо был человеком свободным. Игорь ВОЛГИН Изобилие бытия Какой Георгий Гачев был своеобычный и свободный человек! Был он на редкость абсолютно чужд тому, что французы называют pudibonderie (эдакой чрезмерно жеманной стыдливости), не стыдился в себе ничего, всё мог выволочь на свет. Относился к себе, своему телу, процессам в нём как натурфилософ и даже как поэт, наподобие Уитмена и Маяковского, с восторгом открывавших в себе и «пятилучие рук», и «запах подмышек», что «ароматнее всякой молитвы»… Правда, Гачев с ещё большей въедливостью вникал в физиологию телесного функционирования, вплоть до самых низовых её проявлений – и какая тут у него роскошь уподоблений! Оттого и смерти не страшился, готов был идти в природные метаморфозы и кочевья. Вообще, в нём было сильное природо-языческое начало, его любимым выражением идеала долго оставалось «изобилие бытия», изобилие всего в нём, оплотненное, материализованное, но и сочащееся духовными смыслами и энтелехиями. Эта нераздельность материального и духовного, их нерасцепляемая обнимка делали его на деле христианским мыслителем. Ведь основная ценностная, метафизическая черта христианства в кругу других религий – не аннигиляция плоти, не её выпаривание в тигле чистого духа, а спасение и преображение материи, подтягивание её до высот духа, спасение персонально оформленной духо-телесной уникальной индивидуальности. Правда, мог он время от времени бурчать по-розановски против обеспложивания жизни в христианском взгляде, но всё же шёл к пониманию радикальной разницы между «платонизирующим», спиритуальным уклоном в христианстве и глубинными его началами. Светлана СЕМЁНОВА Бессмертный пример Отставим в сторону его мощный ум. Отставим не менее (а может быть, и более) мощную интуицию, позволявшую ему проникать в глубь вещей с помощью поэтического слова. Возьмём одно трудолюбие. Окно его дачи смотрело в мои окна и днём, и ночью. Ночью я видел свет лампы, склонённую голову и угадывал абрис пишущей машинки. Когда окно было закрыто, её не было слышно, но когда оно распахивалось, её звук долетал до меня, как солдатская погудка. Стыдно было не ответить на него. Гачев будил и звал к работе. Он дал мне пример самопожертвования ради истины. И – ради любви ко всему, что засекала его высокая мысль. Бессмертный пример, надо сказать.

В книге, написанной в жанре интеллектуального дневника, предпринята попытка синтеза ключевых идей и строя мысли, отличительных для естественных и точных наук, в первую очередь физики, химии и математики, с широко понимаемой гуманитарной культурой.

Артистически раскованный, насыщенный образами, метафорами и ассоциациями стиль изложения как бы высвечивает неожиданные точки соприкосновения фундаментальных категорий естествознания с состояниями души, эстетическими и нравственными прозрениями, со всем спонтанным потоком мысли и чувств, образующим внутренний мир личности.

Как я преподавал в Америке

В осенне-зимний семестр 1991 года (сентябрь — декабрь) я преподавал в Весленском университете в США.

Я вел два курса: «Национальные образы мира» на английском языке и «Русский образ мира» для славистов по-русски. Это был мой первый приезд в Америку, и я удивлялся многому. Как мне привычно, я вел дневник своей жизни там и мыслей об Америке в сравнении с Россией и нашей ситуацией.

Когда я раскрыл эти записи три года спустя, я понял, что они могут представлять общий интерес.

Математика глазами гуманитария (дневник удивлений математике)

Книга учёного с выдающимся именем Г. Гачева — уникальный труд, демонстрирующий высокую продуктивность междисциплинарного подхода в науке XXI века.

В книге обоснован и изложен оригинальный взгляд на математику как область общечеловеческого знания, необходимого любому специалисту XXI века.

Миры Европы. Взгляд из России. Англия, интеллектуальное путешествие

«Миры Европы. Взгляд из России» — многотомная серия сравнительных описаний культур и миропонимании разных народов.

Задача — понять каждый национальный мир как космоисторическую личность, персонаж незаменимый в человечестве. Подобно тому, как человек есть троичное единство: тело, душа, дух, так и каждая национальная целостность рассматривается как своеобразный Космо-Психо-Логос, т.е. единство местной природы, характера народа и его ментальное: Англия — эпилог Старого света и пролог Нового. Остров — корабль в океане в диалоге с материком Евразии. Диалог германского и романского в этносе, языке и ходе истории. «Самосделанный человек» Робинзон, джентльмен и моряк — главные типы. Гулливер-релятивист. Плюрализм, терпимость и компромисс, юмор. Принцип борьбы: драма Шекспира, сила в механике Ньютона, конкуренция Адама Смита, борьба, за существование Дарвина, спорт, футбол. Опыт и эксперимент против умозрений и абстрактных теорий мыслителей континента. Специфические архетипы, символы, образы, модели поведения выявляются из пословиц языка, народных баллад и литературы.

По всем параметрам идет сопоставление с Россией. Интеллектуальное путешествие автора в Англию написано в жанре дневника его жизни и мысли и есть опыт экзистенциальной культурологии, где трактат перемежается исповедью, понятие переплетается с образом. Книга — явление и научно-философской, и литературно-художественной мысли, и читается как «роман мышления».

Наука и национальные культуры

Национальный ум — есть ли он, а если и есть, то как его уловить не только в литературе и искусстве, но и в религии и в науках, даже в физике и математике, которые стремятся быть универсальными?— вот проблема, какую взялся разрешить ученый-культуролог и писатель, доктор филологии Г. Д. Гачев.

В книге продолжается его известная серия национальных образов мира. Подморгнув эстетическому и филологическому анализу сочинения Галилея, Паскаля, Декарта, Ньютона, Канта и других философов и ученых, он демонстрирует связи естествознания с гуманитарной культурой, выявляет особенности национальных мировоззрений: французского, германского, итальянского, английского, эллинского и других — в постоянных сравнениях с русским.

Книга написана в стиле дневника мыслителя и читателя, как исповедь о приключениях мысли. Рассчитана на читателей, занимающихся гуманитарной культурой и естествознанием, на филологов, историков, философов, культурологов, людей, интересующихся интеллектуальными играми.

Национальные образы мира

В чем притягательность национальной идеи в наш век интернационализма? Почему люди разных народов часто трудно понимают друг друга? Потому что различны их представления о добре и зле, о мужчине и женщине, о пространстве и времени, картины мира, обычаи.

Книга адресована широким кругам читателей, интересующихся историей и культурой народов.

Национальные образы мира. Евразия - космос кочевника, земледельца и горца

Каждый национальный мир рассматривается как единство местной природы, характера народа и его мышления. Кочевой, земледельческий, горский образы жизни излучают особые мировоззрения, отмечены своей шкалой ценностей и понятий. В книге дается философское истолкование быта как Бытия, вещи читаются как идеи. Изба, юрта, сакля — это разные модели мира. Национальные варианты пространства и времени, телодвижения, тайцы, игры, музыка, еда, зодиак — все это тексты, полные смысла. Книга являет спектр картин мира, демонстрирует интеллектуальное многообразие, которым обогащают друг друга народы — обитатели Севера Евразии.

Национальные образы мира. Кавказ

Интеллектуальные путешествия из России в Грузию, Азербайджан и Армению.

Книга известного ученого-культуролога и писателя Г.Д. Гачева продолжает его многотомную серию сравнительных описаний культур и миропониманий разных народов «Национальные образы мира». Каждая национальная целостность рассматривается как своеобразный Космо-Психо-Логос, т. е. единство м естной природы, характера народа и его склада мышления. Ландшафт, язык, быт, танец, застолья, песня, роман — все служит автору как текст, в котором он остроумно вычитывает национальную систему ценностей, логику и психику каж дого народа. Настоящий том посвящен странам Кавказа. Грузия, Азербайджан, Армения предстают как особые миры со своим умом — «менталитетом».

Книга учит понимать и любить непохожесть каждого народа, видеть в различиях дополнение и обогащение своего миропонимания культурой соседа.

Национальные образы мира. Курс лекций

Книга посвящена национальным особенностям культур и цивилизаций.

В основу настоящего курса положен цикл лекций, которые автор читал в 1991 в Весленском университете в США. Каждая национальная целостность рассматривается как Космо-Психо-Логос, т.е. единство местной природы, характера народа и его склада мышления. Междисциплинарный подход позволяет описать национальный мир и национальный ум как некий инвариант на разных уровнях: в быту, языке, религии, литературе и искусствах, в естествознании и т.д.

В книге даны «портреты»: Германия, Франция, Англия, Америка, Россия, Еврейский образ мира и т.д.

Национальный эрос и культура. В 2 томах. Том 1

Соавтр: Титова Л.Н.

В сборнике рассматриваются соотношение мужского и женского начал в разных национальных культурах на различных этапах истории.

Столь широкая проблема позволяет авторам книги, обращаясь к самым несхожим произведениям литературы и искусства и к вопросам психологии творчества, по-новому подойти к освещению целого ряда малоисследованных явлений в культурах Европы и России.

Образы Индии: (Опыт экзистенциальной культурологии)

Георгий Гачев — известный советский литературовед и культуролог, давно занимающийся сравнительным описанием национальных культур Евразии и Америки.

В публикуемой книге, написанной в жанре научно-художественной прозы, автор исследует образы Индии в древнегреческой (Страбон), русской (Афанасий Никитин), французской (Монтескьё) и германской (Фр. Шлегель) картинах мира. Размышляя над поэмой древнеиндийского поэта Ашвагхоши (Асвагоши) «Жизнь Будды», он сравнивает идеи и образы буддизма с соответствующими христианскими представлениями.

Осень с Кантом. Образность в «Критике чистого разума»

А так ли уж чист «чистый разум»? — таким вопросом задался филолог Гачев, в ревности к философии приступая к скрупулезному перепрочтению философской «библии» — классического труда Канта. Обнаруживается, что в подспуде логического построения залегает некое исходное видение, обратный априоризм, который являет именно германский образ мира. Кант роет фундамент для дома разума. Рассудок (der Verstand — «стояк»), мужчина, ориентирован на Опыт (die Erfahrung — «поездка»), женщину.

В основе «строгих» терминов «точной» науки залегает метафора, что особенно проступает при сопоставлении немецкого текста и русского перевода, который не просто с языка на язык, но с одного национального Космо-Психо-Логоса на другой. Книга написана в жанре дневника жизни и размышления, и их диалог выражен двумя шрифтами.

Кинга рассчитана на философов, филологов и всех интересующихся национальными особенностями в культуре.

Русский Эрос. «Роман» Мысли с Жизнью

Книга известного писателя и философа Георгия Гачева «Русский Эрос» — работа во многих отношениях уникальная.

Подзаголовок книги — «роман» Мысли с Жизнью" — подчеркивает существенную особенность ее содержания: это, во-первых, исследование тех сторон человеческой культуры вообще и русской, в частности, которые связаны с понятием «эрос», и, во-вторых, — это дневник личной жизни автора, философски осмысливаемый и тем самым включаемый в круг идей книги

В ней предпринята, вероятно, первая в нашей литературе попытка комплексного культурологического анализа проблем эроса, к обсуждению которых и вообще как к таковым в нас на протяжении длительного времени воспитывалось стойкое предубеждение.

«Эрос» рассматривается Гачевым как некий самостоятельный «космос», в котором проявляются и взаимодействуют самые разнообразные силы и стихии и где нет чего-либо незначащего и незначительного. И где немалую роль играет своеобразие национального быта, характера и самосознания.

Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр.

Какой смысл излучает сама форма художественного произведения? Его род и жанр, то или иное построение, сюжет, ритмика?

Почему драматург воспринимает мир не так, как лирик или писатель эпический, а элегия предполагает иное содержание, чем ода, сонет или баллада? Каким образом как определяет что? Две вечные проблемы культуры: содержание и форма и разделение литературы на роды и виды — вдвинуты в книге друг в друга и взаимообъясняют себя. Автор книги, известный литературовед, эстетик и философ, доктор филологических наук, с редкой точностью выявляет зна чения, заданные в том или ином художественном тексте уже оптикой их жанров — трагедии ли, сатиры, детектива, — еще прежде, чем мы, читатели, погружаемся в предметный мир данной трагической, сатиричес кой или детективной истории.

Ставшее при первом своем издании научным событием, исследование Г.Д. Гачева, анализирующее классические произведения античной, запад ноевропейской и русской литератур, отнюдь не ограничено ценностью памятника российской филологической и эстетической мысли и в полной мере сохраняет свою актуальность для современности.