› › Грязнов михаил петрович. Отрывок, характеризующий Грязнов, Михаил Петрович

Грязнов михаил петрович. Отрывок, характеризующий Грязнов, Михаил Петрович

Общепринято начало скифской культуры определять VII в. до н.э., а хорошо выделяемый по археологическим памятникам период VII-VI вв. до н.э. считать и называть ранне-скифским временем.

Между тем, ещё в 1953 г. А.А. Иессен убедительно показал, что т.н. «ранне-скифскому времени» предшествует период, вполне своеобразные памятники которого характеризуют собой особый этап культуры ранне-железного века на нашем европейском юге, датируются VIII-VII вв. до н.э. и представляют собой «начальный этап в развитии скифской культуры в широком понимании этого термина». Основные положения работы А.А. Иессена приняты в нашей науке, получили дальнейшее развитие, но заключительный его тезис о начальном этапе скифской культуры не получил признания - период VIII-VII вв. до н.э. обычно называют киммерийским или предскифским и в понятие скифской культуры не включают.

Независимо от того, какими конкретно племенами оставлены те или иные группы памятников VIII-VII вв. до н.э. в Северном Причерноморье, надо признать, вслед за Иессеном, что в степях Нашего Юга уже сформировалась скифская культура, лучше сказать - культуры скифо-сибирских типов. Ведь стрелы-то в этих памятниках уже вполне скифских типов. Мечи и кинжалы ближе к скифским VII-VI вв. до н.э., но не к поздне-бронзовым. Также бронзовые удила, псалии и многое другое - всё принадлежит начальным формам скифских типов вещей. И хотя все эти вещи хорошо отличимы от «ранне-скифских вещей» VII-VI вв. до н.э., но отличаются от них в такой же мере, как эти последние отличимы от вещей расцвета скифской культуры V-III вв. до н.э.

Археологи Сибири, Казахстана и Средней Азии, опираясь на восточно-европейские параллели, все свои памятники ранних кочевников архаического типа датировали временем не ранее VII в. до н.э. Так создавались представления о приаральских саках VII-V вв. до н.э., о тасмолинской культуре в Казахстане и майэмирском этапе на Алтае VII-VI вв. до н.э., хотя некоторые авторы в отдельных случаях предлагали и более ранние даты - IX-VII вв. до н.э.

Представления о VII в. до н.э. как о дате начала скифской культуры очень сильны в нашем сознании, но нам надо отрешиться от них и заново пересмотреть весь соответствующий этому археологический материал. Тогда мы убедимся, что памятники скифо-сибирского облика, которые могут быть определены IX-VII вв. до н.э., уже известны во многих районах Великого пояса степей. В первую очередь, это царский курган Аржан. Характеризуемый им ранний этап культуры скифского типа в Туве - явление общее для широких просторов зоны степей. Назовём этот период (IX-VII вв. до н.э.) аржано-черногоровской фазой развития скифо-сибирских культур.

Широко распространённые в Туве (а также в степях Причерноморья и других районов) трёхжелобчатые бляшки (рис. , 1-6 ) и бляшки из клыков кабана (рис. , 7-26 ), первые делались из белого аргиллита, зеленоватого полудрагоценного антигорита и деревянные позолоченные, вторые были разных форм - круглые, бинарные, запятовидные и бабочковидные;

Сложившийся скифо-сибирский звериный стиль, представленный изображениями зверей «на цыпочках», скульптурными фигурками архара на навершиях, свёрнутым по кругу хищником, т.е. «пантера» (рис. );

Оленные камни монгольского типа, в полном виде представляющие собой фигуру воина с условно схематически показанными шапочкой, серьгами, тремя косыми чёрточками вместо лица, ожерельем, поясом с повешенными на нём кинжалом, луком и секирой, покрытые часто многими силуэтными изображениями зверей, главным образом оленей, распространённые в разных вариантах далеко на западе до Болгарии и Румынии;

Петроглифы (изображения оленей и других зверей в том же своеобразном стиле, что и на оленных камнях - «на цыпочках», в галопе, с неестественно вытянутой мордой, похожей на длинный птичий клюв, в разных сочетаниях и композициях).

Всё это, кроме звериного стиля, характерно и для степей далекого запада, для так называемого «киммерийского» или «предскифского» времени в Северном Причерноморье.

Начальная, аржано-черногоровская, фаза развития скифо-сибирских культур наиболее полно и глубоко изучена в районе русско-украинских степей Северного Причерноморья. Большая заслуга в этом принадлежит А.И. Тереножкину, опубликовавшему ряд статей и специальную

монографию, посвящённую вопросу о киммерийцах. В степях нашего юга могильники VIII-VII вв. до н.э. неизвестны. Могилы сооружались обычно по одной на отдельных холмах или холмиках (древних курганах), реже по две на одном холме (5 случаев) и ещё реже по три на холме (3 случая) или на двух соседних холмах (2 случая). Только в одном случае открыт и исследован могильник, состоящий из семи, (а может быть, только из трёх?) небольших курганов «предскифского» времени (с. Суворово, Одесской обл.). Мужчин хоронили часто с оружием, а также с уздой и седлом, помещаемыми иногда отдельно вне могилы. Вещевой материал из погребений типологически неоднороден.

Кинжалы и мечи трёх типов: 1 - железные с бронзовой (крестовидной) рукояткой, навершие которой грибовидное, гарда прямая с длинными крыльями; 2 - железные и биметаллические с характерной гардой со спущенными вниз острыми углами крыльев (кабардино-балкарский тип); 3 - бронзовый с грибовидным навершием и с плоской гардой, приспущенные крылья которой приобрели форму параллелограммов. Первые два типа северо-кавказского происхождения, третий - близок к азиатским формам.

Бронзовые наконечники стрел близки к набору стрел в Аржане, как и аржанские, они принадлежат ранне-скифским формам.

Каменные сверлёные топорик, топорик-молоток, цилиндрические молотки и бронзовые топоры кабанского [кобанского ] типа - все подобны северо-кавказским.

Характерна уздечка с удилами со стремечковидными кольцами и псалиями черногоровского, камышевахского и цимбальского типов. Первые два типа имеют сходство с соответствующими формами саяно-алтайских псалиев, третий был обычен в Предкавказье. Наряду с этим распространены северо-кавказские типы узды, кольчатые удила которых снабжены дыркой для крепления с псалиями - так называемые «двукольчатые удила» с маленьким кольцом-дыркой в основании несколько большего кольца (рис. , 6, 8 ), а псалии трёхпетельчатые с характерной загнутой лопастью. Встречены и другие северо-кавказские типы узды. Сёдла представлены подпружными пряжками, тоже северо-кавказского типа - пара больших колец с петлей-бляшкой для крепления к ремню (рис. , 7 ) и с более сложным приспособлением для крепления и пристегивания ремня (рис. , 21 ).

Так и в Туве распространены всевозможные трёхжелобчатые бляшки, белые аргиллитовые, из зуба коня, бронзовые в сложных композициях наременных бляшек, в удилах и как навершие кинжала (рис. , 1-6 ), а также характерны бляшки из клыков кабана, которые в публикациях обычно неправильно называются костяными бляшками (рис. , 9-20 ).

Широко распространены в разных вариантах булавовидные фигуры, основу которых составляет кружок, обрамлённый с четырёх сторон грибовидными шляпками в профиль (рис. , 21-24, 30, 32 ). Их называют обычно «ромбовидным знаком», принимая фон между кружком и шляпками, имеющий форму бубнового туза, за ромб, или «солнечным символом». Распространены также своеобразные бляшки-лунницы в виде расположенных по дуге трёх-семи кружков, иногда спаренные (рис. , 25-31 ), и, наконец, спиралевидные орнаменты (рис. , 33 ).

В последнее десятилетие стала известна небольшая серия антропоморфных стел в Крыму, Харьковщине, Болгарии и Румынии, поразительно близких к оленным камням Монголии и Саяно-Алтая. На них сходными приёмами высечены шапочка, ожерелье, серьги, пояс с оружием и другие детали схематического образа воина. Нет только оленей.

Северное Причерноморье предстаёт перед нами в пору начальной фазы развития культуры скифо-сибирских племён как самобытное этнокультурное образование, сформировавшееся, однако, во взаимодействии с культурами других районов степей, в том числе и весьма отдалённых. Наиболее тесную культурную связь следует предполагать с племенами Северного Кавказа и Предкавказья. Со временем, по мере накопления материала, рассмотренный регион, вероятно, можно будет разделить на несколько отдельных культурно-исторических районов, что, впрочем, некоторые исследователи уже и намечают.

Другой большой этно-культурный район - Северный Кавказ и Предкавказье. Здесь хорошо различается несколько локальных культур. В нашем разборе, однако, удобнее рассматривать его как одно целое. Здесь изучены могильники, состоящие иногда из десятков могил, в значительной своей части ещё не опубликованные или опубликованные лишь выборочно. Для региона характерны кинжалы уже указанных двух северо-кавказских типов (рис. , 3, 4, 6- 5 ) и наконечники стрел раннескифских типов. Отметим кинжалы со спиралевидным орнаментом на бронзовой рукояти из могильника Мебельная фабрика 1 близ Кисловодска (рис. , 7 ) и станицы Абаздехской в Прикубанье. Аналогии такому декору рукояти, как увидим ниже, имеются далеко на Востоке.

В мужских могилах кисловодской группы могильников находится обычно один из следующих предметов, по-видимому, престижного характера (знаки принадлежности их владельца к определённой социальной категории?): каменный топорик (рис. , 9, 10 ); каменный цилиндрический молоток (рис. , 11, 12 ); такой же молоток бронзовый (рис. , 13, 14 ); бронзовый топорик-молоток (рис. , 15 ); бронзовый топор кобанского типа (рис. , 16 ); бронзовая или серебряная булава (рис. , 17, 18, 20 ) или, наконец, миниатюрный булавовидный предмет (рис. , 19 ). Здесь можно хорошо видеть, что именно булава послужила прообразом булавовидных орнаментальных фигурок (возможно, магического или сакрального значения), так называемых «ромбовидных знаков» (сравни, например, рис. , 17 и рис. , 21, 22 ). Некоторые из перечисленных предметов уже отмечены выше в степях. Они известны и на Востоке - в Казахстане и Туве.

Узда обычно северо-кавказского типа с характерными кольчатыми удилами с дыркой для псалия и с трёхпетельчатыми псалиями. В круглое кольцо удил обычно вдета петля с бляшкой для повода. Кроме того, распространены, как и в Северном Причерноморье, удила со стремечковидным кольцом и псалиями черногоровского, камышевахского и цимбальского типов и подпружные пряжки. В качестве уздечных украшений встречены трёхжелобчатые бляшки и бляшки из клыков кабана (рис. , 1, 2, 5 ). Довольно часто находятся «лунницы» и булавовидные фигурки.

Теперь стала известна, хотя ещё и небольшая, но всё же серия так называемых оленных камней, ещё более близких к монгольским, но, как и в Северном Причерноморье, без оленей (рис. ). Они составляют стилистически своеобразную группу стел, отличающихся как от северопричерноморских, так и от азиатских.

В целом, Северный Кавказ и Предкавказье в рассматриваемое время представляли собой обширную область, заселённую близкими по культуре племенами, сохранившими и развивающими свои местные традиции, но во многом воспринявшие общие для всех степных племён основные черты культуры ранних кочевников аржано-черногоровской фазы. Более близкие контакты прослеживаются с племенами степного Причерноморья.

Третья область, приписываемая приаральским сакам, известна нам по двум обширным курганным могильникам (Тагискен и Уйгарлык [Уйгарак ]), расположенным в долине р. Сыр-Дарьи. Остатки погребённого лежат обычно на древней поверхности земли. Над ними устраивалось какое-то деревянно-земляное сооружение столбовой конструкции. В ногах погребённых мужчин находятся удила, пара подпружных пряжек и наременные бляшки. Это, очевидно, остатки положенных в могилу узды и седла. Оружие отлично от предыдущих районов. Бронзовые и железные кинжалы с широкой овальной гардой. Наконечники стрел преимущественно трёхгранные и трёхлопастные, черешковые - формы, зародившиеся в Казахстане и Средней Азии ещё в эпоху поздней бронзы. Есть и втульчатые наконечники с ромбическим и ланцетовидным пером раннескифских типов. Встречены бронзовые - цилиндрический молоток северо-кавказского типа, булава. Есть бронзовые и железные цельнометаллические ножи, в том числе с кольцом-навершием, - форма, характерная для восточных областей.

Отлична и узда. Удила с круглым и стремечковидным кольцом, обычно строгие, с рядами бугорков по стержню. Псалии редко бронзовые и роговые. Обычно они делались, по-видимому, из нестойких материалов (дерево, толстая кожа) и поэтому не сохранились - в могилах часто находятся только удила. Характерны своеобразные уздечные приборы с псалиями, надеваемыми на «стремечко» удил, для чего средняя дырка в псалии делалась продолговатой, а «стремечко» снабжалось упором в его основании. Иногда псалии и звено для удил отливались как единое целое монолитно.

Своеобразны и подпружные пряжки - пара колец с рамкой на боку для ремня. Одно кольцо гладкое, другое - со шпеньком-копытом для пристёгивания ремня. Многочисленны бронзовые наременные бляшки и пронизки. Распространены булавовидные фигурки.

Бляшки, пряжки и другие предметы часто декорированы в скифо-сибирском зверином стиле - олень, горный козёл, хищник, птица и др.: «на цыпочках», в галопе, свёрнутые в кольцо.

Четвёртая обширная область - Центральный, частью Северный Казахстан. Здесь во многих пунктах исследованы небольшие группы курганов тасмолинской культуры, близкой к культуре саков Приаралья. В грунтовых могильных ямах мужчин обычно хоронили с уздой и седлом. Иногда в могилу клали голову коня с надетой на неё уздечкой (а может быть, это была шкура коня с оставленным в ней черепом?).

Своеобразны бронзовые кинжалы с широкой гардой, приближающейся по форме к бабочковидным. Ножи обычно с навершием в виде небольшого кольца. Наконечники стрел подобны приаральским.

Характерны удила с дыркой или с дыркой-петелькой в основании стремечковидного кольца, представляющей собой специальное приспособление для жёсткого крепления псалия к удилам с помощью ремешка (рис. , 6, 7, 12 ). В одном случае в основании обычного стремечковидного кольца сохранилась часть ремешка, которым псалий был привязан тем же способом, что и в Аржане (рис. , 11 ). Как и в Приаралье, есть удила с упором для псалия в основании стремечка и псалии с продолговатой овальной средней дыркой (рис. , 5 ). Есть и просто трёхдырчатые псалии, бронзовые и роговые (рис. , 1, 3 ). Часто в могиле находятся только удила - псалии, видимо, были деревянные или кожаные. В общем в Центральном Казахстане и Приаралье были распространены сходные варианты уздечного прибора.

Разнообразны изображения зверей в бронзовых, золотых и роговых изделиях (горный козёл, кабан, хищник). К памятникам тасмолинской

культуры следует отнести и рисунки шествующих оленей, выбитые на скалах Арпаузен-V в предгорьях хребта Каратау. В одном из комплексов найдена бронзовая бляшка с булавовидной фигуркой.

Интересны, но крайне малочисленны, памятники разных районов Средней Азии, сходные с приаральскими и тасмолинскими. Это, прежде всего, находка в Семиречье, в урочище Биже, комплекса из 4-х уздечек и пары бронзовых наверший. Удила двух уздечек с дыркой в основании стремечковидного кольца с трёхдырчатыми псалиями, двух других уздечек с упором для фиксации псалия и псалиями с овальной средней дыркой. На Тянь-Шане давно известна находка уздечного комплекса на оз. Иссык-Куль. Удила с упором для псалия, псалии своеобразной формы с двумя петельками на оборотной стороне и средним овальным отверстием для кольца удил. Бляшки и конические застёжки с характерным «узелковым» орнаментом. Интересна кольцевая бляха с изображением шести шествующих по кругу зверей. Западнее по р. Таласу, на скалах, открыта серия петроглифов - олени, кабаны, хищники, быки и др., - все изображены в раннем скифо-сибирском стиле. В горах Памира исследован небольшой могильник Памирская 1 и несколько курганов в других пунктах. Погребённый в одном кургане лежал, по-видимому, головой на седле (вокруг черепа найдены бронзовые подпружная пряжка и несколько наременных бляшек), а сбоку у пояса была положена узда. Удила с дыркой в основании стремечковидные, псалии трёхпетельчатые. Сохранилось крепление псалия к удилам ремешком, продетым в дырку удил и в среднюю петельку псалия и завязанным на обоих концах узелком. Железные ножи и кинжалы и бронзовые наконечники стрел тасмолинско-приаральских типов. Бронзовые бляшки выполнены в скифо-сибирском зверином стиле (горный козёл и хищник). Есть булавовидная фигурка.

Культурно-историческая принадлежность перечисленных памятников и некоторых других, менее выразительных, пока ещё не вполне ясна. Часть из них, возможно, следует отнести к тасмолинской культуре. Возможно, что в Казахстане и Средней Азии со временем будет установлено несколько отдельных близких и родственных культур, составляющих одну обширную культурную общность. Возможно, степи Казахстана и Средней Азии представляли собой в рассматриваемое время большой этно-культурный регион, отличный от северо-кавказского и степного причерноморского регионов.

Пятая область или регион - степи и лесостепи к западу и северу от Алтая. Основной археологический материал здесь происходит преимущественно из грунтовых могильников с относительно небогатым погребальным инвентарём. Так, в Западных предгорьях Алтая по р. Иртышу известна большая серия могил в обширном могильнике Зевакино, близком к памятникам большереченской культуры на Верхней Оби и близ г. Томска. Вместе с тем, есть памятники вполне тасмолинского облика (погребения Камышинка и Чистый Яр). Эти две разнородные группы памятников объединены мною по их территориальной и хронологической близости, но они принадлежат, несомненно, разным этническим или социальным группам населения одной территории. В общем, для западных предгорий характерны бронзовые пластинчатые ножи с навершием в виде кольца, уже знакомые нам по тасмолинским, и с навершием в виде полукольца («с аркой на кронштейне»), втульчатые бронзовые наконечники стрел с ромбическим пером. Встречена трёхжелобчатая аргиллитовая бляшка, бронзовая бляшка с изображением свёрнутого в круг хищника и бронзовые же ременные пронизки с булавовидной фигуркой.

На Верхней Оби исследовано поселение большереченской культуры и три принадлежащих ему грунтовых могильника. Кроме того, случайно найдены бронзовые удила и пара наверший с фигурой оленя в с. Штабка близ г. Барнаула и в разных пунктах - небольшая серия бронзовых орудий. Судя по этим памятникам, на Верхней Оби были распространены трёхжелобчатые бляшки (аргиллитовые, бронзовые и из резцов бобра), бронзовые втульчатые наконечники стрел с ромбическим пером и кинжалы с грибовидной шляпкой и плоской гардой, прямой или с опущенными вниз крыльями. Замечателён такой кинжал, найденный близ г. Бийска, со спиралевидным, как на Северном Кавказе (рис. , 7 ), орнаментом рукояти.

Очень близки большереченским памятники в районе г. Томска и прилегающей части Новосибирской области, выделенные теперь в самостоятельную завьяловскую культуру. Для нашей темы наиболее интересен Томский могильник, основной памятник культуры. Для него характерны бронзовые ножи и кинжалы таких же типов, как на Верхней Оби и в Западном Алтае. Бронзовые чеканы и коромыслообразный предмет неизвестного назначения, подобный характерным для баиновского этапа в степях Минусинской котловины.

В шестой области, на Алтае, известно несколько, обычно каменных, могил в небольших могильниках (Курту, Усть-Куюм и др.), довольно большая серия оленных камней в юго-восточной части горного массива, а также петроглифы и случайные находки бронзовых вещей. Верхового коня с уздой хоронили в отдельно устроенной для него могиле, рядом с могилой его хозяина. Узда без удил. Псалии, обычно роговые, близки аржанским и черногоровским. Характерны длинные кинжалы с грибовидным навершием рукояти и с прямой гардой, сходные с крестовидными кинжалами Северного Причерноморья и Предкавказья, или с плоской гардой, крылья которой имеют вид приспущенных параллелограммов, сходные с третьим типом кинжалов Северного Причерноморья. Среди случайных находок отметим трёхжелобчатую аргиллитовую бляшку и бронзовые зеркала с вертикальным бортиком по краю и плоской петелькой на оборотной стороне, в том числе известное бухтарминское зеркало с изображением пяти оленей и горного козла в позе «на цыпочках».

Изображения зверей в скифо-сибирском стиле представлены в бронзовых и золотых изделиях, на оленных камнях и в наскальных рисунках. Оленные камни, как и тувинские, монгольского типа, но не так пышно украшены фигурами оленей и других зверей. Обычно это очень лаконичный образ воина, изображение которого ограничивается только некоторыми символами и сводится иногда лишь к трём косым черточкам на одной грани и по колечку на двух других или к ряду точек (ожерелье), опоясывающему верхнюю часть камня, и трём чёрточкам над ним и т.д. На скалах силуэтные рисунки оленей, коней и других зверей даются в позе стоящих «на цыпочках» и в галопе.

В общем же археологические материалы Алтая по рассматриваемому периоду ещё совершенно недостаточны и фрагментарны. Можно лишь видеть, что этот интереснейший район «степного скифского мира», культура ранних кочевников которого хорошо известна по более поздним прославленным царским курганам пазырыкского типа, переживал общую для всех степных народов начальную фазу развития культуры скифо-сибирских племён, но составить себе хоть сколько-нибудь полное представление о, несомненно, имевшем место своеобразии алтайских племён того времени мы пока не можем.

Седьмая область, Минусинская степная котловина, в археологическом отношении изучена лучше всех других областей Сибири и Казахстана. Отгороженное с трёх сторон от внешнего мира трудно проходимыми горными хребтами Алтая и Саян, древнее население котловины последовательно развивало свою культуру на протяжении многих исторических периодов в своеобразных самобытных формах, веками сохраняя свои местные традиции и, вместе с тем, в постоянных контактах с окружающими кочевыми племенами. Оставаясь по-прежнему полукочевым, с хозяйством яйлажного типа, но не кочевым, древнее население рассматриваемого периода, называемого здесь баиновским этапом тагарской культуры, имело много общего в своей культуре с кочевыми племенами открытых степей.

Основным источником по изучению культуры баиновского этапа служат могильники, содержащие до 20-30 могил оригинального устройства в каждом, и случайные находки бронзовых изделий. Мужчин и женщин хоронили одинаково в каменных ящиках, сложенных из массивных песчаниковых плит. Каждую могилу окружали небольшой квадратной оградой, сооружённой из таких же вертикально поставленных плит. Могилы родовой и племенной знати отличались значительными размерами, более сложным устройством каменного могильного сооружения и несколько более богатым инвентарём. В отличие от всех других районов ни коня, ни сбрую с умершим не погребали. Оружие и орудия труда, кроме ножа, в могилах встречаются редко. Они известны преимущественно по случайным находкам. Характерны кинжалы с грибовидным или кольцевым навершием рукояти и с плоской прямоугольной гардой, ножи пластинчатые с навершием в виде кольца или полукольца. Были распространены бронзовые чеканы, подобные найденному в Аржане, и своеобразной формы чеканы и секиры с клювовидно загнутой пяткой. Находок уздечных комплектов нет. Среди случайных находок многочисленны удила со стремечковидным кольцом и такие же с дыркой в основании стремечка, как в Казахстане. В могилах встречены бронзовые коромыслообразные предметы, подобные найденному в Томском могильнике, и трёхжелобчатые аргиллитовые бляшки. Известна небольшая серия изображений зверей, выполненных в скифо-сибирском стиле. Это фигурки оленя и горного козла в позе «на цыпочках» на рукояти бронзовых ножей, подобных тувинскому из Турана (рис. , 4 ), фигуры хищников, вписанные в круг и др.

Восьмая область - Тува - рассмотрена в начале настоящей статьи главным образом по материалам кургана Аржан.

Соседняя с ней девятая область - Монголия - очень слабо исследована. Известно огромное количество оленных камней, небольшое число случайных находок бронзовых изделий и петроглифов. Это, несомненно, особый район, отличный от рассмотренных соседних, с несколько своеобразными формами пока немногих известных нам изделий. Наиболее многочисленны и разнообразны оленные камни. Их открыто и изучено В.В. Волковым и Э.А. Новгородовой свыше 500, но опубликована лишь незначительная часть. Многие из них почти по всей поверхности заполнены силуэтными изображениями оленей, иногда и других зверей в характерном стиле, позе и композиции. В том же стиле и в тех же позах, но в других композициях, изображали оленей и других зверей и на скалах. Монголия, видимо, была центром формирования великолепного стиля в монументальном искусстве, в изображениях на камне силуэтов оленя, а также козла, хищников, кабана и других зверей.

но, надо надеяться, со временем они будут открыты, так как хранящиеся в разных странах мира, в музеях и на руках у частных владельцев коллекции «ордосских бронз» содержат некоторые вещи явно аржано-черногоровского круга. Приобретённые у находчиков и расхитителей древних могил, все они беспаспортные, даже не всегда достоверно их проис-

хождение из Ордоса. Отметим из них только последнюю новинку, недавно приобретённую Национальным музеем в Токио, - коллекцию бронзовых ножей, найденных в Ордосе. Среди них есть несколько, несомненно, интересующего нас времени. Это пластинчатые ножи с рукоятью, прямо обрезанной наверху или с характерным для Саяно-Алтая навершием в виде полукольца и других форм. Рукоять их с обеих сторон украшена

Рис. 3. Тува. Звериный стиль.
1-3, 5-7 - Аржан; 4 - г. Туран.
(1, 3-7 - бронза; 2 - клык кабана).

(Открыть Рис. 3 в новом окне)

Рис. 4. Северное Причерноморье. Бляшки и другие украшения.
1 - Васильевка, 2, 3, 4, 24 - Высокая могила, 5 - Носачёв курган, 6 - Квитки, 7 - Бутёнки, 8, 21 - Гиреева могила, 9-12 - Луганское, 13-18 - Весёлая долина, 19, 20 - Субботовское городище, 22 - Рыжановка, 23 - Птичата могила, 25-26, 31 - Среднее Поднепровье, 27-30, 32 - Зольный курган, 33 - Оситняжка.
1, 4 - белый камень, 2 - зуб коня, 3 - железо, 5-8, 21, 22, 25, 26, 31, 33 - бронза, 9-20 - клык кабана, 23, 24-30 - золото с инкрустацией.

(Открыть Рис. 4 в новом окне)

Михаи́л Петро́вич Грязно́в (13 марта 1902 года , Берёзов Тобольской губернии , Россия - 18 августа 1987 года , Ленинград , СССР ) - советский историк , археолог , антрополог .

Биография

Михаил Грязнов родился в семье инспектора городского училища. Закончил 2-е реальное училище в Томске , в 1919 году поступил на естественное отделение физико-математического факультета Томского университета . Летом 1920 года, сплавляясь по Енисею вместе с однокашником, так же будущим этнографом, Евгением Шнейдером , познакомился с археологом Сергеем Теплоуховым , который проводил раскопки возле деревни Батени. С этого случайного знакомства для Грязнова началось увлечение археологией.

29 ноября 1933 года Грязнов, как и многие его коллеги, в том числе Теплоухов, был арестован по делу «Российской национальной партии» («Делу славистов »). Он был приговорён в трём годам ссылки в Вятку . После возвращения в Ленинград в 1937 году работал в Эрмитаже . Во время войны Грязнов жил в эвакуации в Свердловске , где защитил кандидатскую (январь 1945 года) и докторскую (июнь того же года) диссертации.

По окончании войны снова вернулся в Ленинград, работал в Эрмитаже и (зав. сектором Средней Азии и Кавказа). В 1956 году учёного реабилитировали. Грязнов до конца жизни продолжал активно заниматься наукой, ездил в экспедиции. В частности, в 1971-1974 годах вёл раскопки раннескифского кургана Аржан (VIII-VII вв. до н. э.), выступил с гипотезой об азиатском происхождении скифской культуры.

Основные научные труды посвящены исследованию деятельности, культуры и хозяйственного уклада жизни кочевников на территории современного Казахстана , Средней Азии и Западной Сибири в эпоху бронзы, истории саков , массагетов и усуней .

Награждения

Сочинения

Напишите отзыв о статье "Грязнов, Михаил Петрович"

Примечания

Ссылки

  • Тихонов И. Л.

Отрывок, характеризующий Грязнов, Михаил Петрович

«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Рис. 5. Северный Кавказ. Оружие и некоторые другие предметы:
1, 2, 19-21 - Кобанский могильник; 3-5, 7, 8, 10-12, 14, 18 - могильник у мебельной фабрики; 6 - Берёзовский могильник; 9, 13 - Султангорский могильник; 15 - станица Кубанская; 16 - могильник «Индустрия» №1; 17 - Эчкивашский могильник.
(1-2 - клык кабана; 3-5, 7, 8, 13-16, 19-21 - бронза; 17-18 - серебро).

Михаил Петрович Грязнов (13 марта 1902 года, Берёзов Тобольской губернии, Россия - 18 августа 1987 года, Ленинград, СССР) - советский историк, археолог, антрополог.

Биография

Михаил Грязнов родился в семье инспектора городского училища. Закончил 2-е реальное училище в Томске, в 1919 году поступил на естественное отделение физико-математического факультета Томского университета. Летом 1920 года, сплавляясь по Енисею вместе с однокашником, так же будущим этнографом, Евгением Шнейдером, познакомился с археологом Сергеем Теплоуховым, который проводил раскопки возле деревни Батени. С этого случайного знакомства для Грязнова началось увлечение археологией.

Под руководством Сергея Руденко и Сергея Теплоухова он работал в Томском университете, весной 1922 года группа учёных (Грязнов, Теплоухов, Руденко, Шнейдер) переехала в Петроград. Грязнов перевёлся в Петроградский университет, который так и не закончил (1925), работал в Академии истории материальной культуры. Вёл раскопки близ Томска, руководил экспедициями в Южную Сибирь и Казахстан, в 1929 году раскопал в Горном Алтае курган Пазырык.

29 ноября 1933 года Грязнов, как и многие его коллеги, в том числе Теплоухов, был арестован по делу «Российской национальной партии» («Делу славистов»). Он был приговорён в трём годам ссылки в Вятку. После возвращения в Ленинград в 1937 году работал в Эрмитаже. Во время войны Грязнов жил в эвакуации в Свердловске, где защитил кандидатскую (январь 1945 года) и докторскую (июнь того же года) диссертации.

По окончании войны снова вернулся в Ленинград, работал в Эрмитаже и Институте истории материальной культуры (зав. сектором Средней Азии и Кавказа). В 1956 году учёного реабилитировали. Грязнов до конца жизни продолжал активно заниматься наукой, ездил в экспедиции. В частности, в 1971-1974 годах вёл раскопки кургана Аржан (VIII-VII вв. до н. э.) в Туве, выступил с гипотезой об азиатском происхождении скифской культуры.

Основные научные труды посвящены исследованию деятельности, культуры и хозяйственного уклада жизни кочевников на территории современного Казахстана, Средней Азии и Западной Сибири в эпоху бронзы, истории саков, массагетов и усуней.

Награждения

Лауреат Государственной премии СССР за 1983 год. Награждён орденом «Знак Почёта».

Сочинения

  • Доисторическое прошлое Алтая: (Работа Алтайской экспедиции Государственного Русского музея в 1924-25 гг.) // Природа. 1926. № 9/10. С. 97-98;
  • Каменные изваяния Минусинских степей // (Работа Алтайской экспедиции Государственного Русского музея в 1924-25 гг.) // Природа. 1926. № 11/12. С. 100-105 (совместно с Е. Р. Шнейдером);
  • Погребения бронзовой эпохи в Западном Казахстане // Казаки: Материалы ОКИСАР. 1927. Выпуск 2. С. 172-221;
  • Раскопка княжеской могилы на Алтае // Человек. 1928. № 2/4. С. 217-219;
  • Древние изваяния Минусинских степей // МЭ. 1929. Т. 4, вып. 2. - Л., 1929. С. 63-96 (совместно с Е. Р. Шнейдером);
  • Пазырыкское княжеское погребение на Алтае // Природа. 1929. № 11. С. 973-984;
  • Казахстанский очаг бронзовой культуры // Казаки: Материалы ОКИСАР. 1930. Выпуск 3. С. 149-162;
  • Золото Восточного Казахстана и Алтая // Археологические работы Академии наук на новостройках в 1932-33 гг.. - М, 1935
  • Пазырыкский курган. - Л., 1937 (с параллельным французским текстом);
  • Древняя бронза Минусинских степей // Труды отдела истории первобытной культуры Государственного Эрмитажа. 1941. Т. 1. С. 237-271;
  • Первый Пазырыкский курган. - Л., 1950;
  • Древнее искусство Алтая. - Л., 1958;
  • Тагарская культура // История Сибири. - Л., 1968. Т. 1. С. 159-165, 180-196;
  • Миниатюры таштыкской культуры // Археологический сборник Эрмитажа. Выпуск 13. - Л., 1971. С. 94-106;
  • Аржан - царский курган раннескифского времени. - Л., 1980;
  • Начальная фаза развития скифо-сибирских культур // Археология Южной Сибири. Кемерово, 1983;
  • Sibirie du Sud. Geneve, 1969 (издание на французском, немецком и английском языках) // Archaeologia Mundi.

Советская историческая наука понесла невосполнимую утрату. 18 августа 1984 г. на 82-м году жизни скончался крупнейший специалист в области археологии Сибири, Казахстана и Средней Азии, доктор исторических наук, заслуженный деятель науки РСФСР, лауреат Государственной премии СССР Михаил Петрович Грязнов.

М. П. Грязнов родился 13 марта 1902 г. в г. Березове Тобольской губ. (ныне с. Березово. Ханты-Мансийский автономный округ Тюменской обл.) в семье инспектора городского четырехклассного училища.

В 1912-1919 гг. он обучался во 2-м Томском реальном училище, затем поступил в Томский университет на естественное отделение физико-математического факультета. Летом 1920 г. на берегах Енисея он случайно попал в археологическую экспедицию, которой руководил преподаватель Томского университета С. А. Теплоухов. С этого времени определились научные интересы М. П. Грязнова в области археологии, антропологии и этнографии. Одновременно с занятиями в университете М. П. Грязнов в 1920-1922 гг. работал препаратором в кабинете географии Томского университета, ежегодно принимал участие в археологических экспедициях.

В 1922 г. ои перевелся в Ленинградский университет. Днем учился, а вечером работал регистратором в РАИМК (1922-1925). В 1925 г. Михаил Петрович оставил университет, закончив три курса антропологического отделения физико-математического факультета. Он начал работать научным сотрудником Этнографического отдела Государственного Русского музея. Ведя самостоятельные раскопки (в 1924 г. близ г. Томска и в 1925 г. в верховьях р. Оби), М. П. Грязнов опубликовал первую научную работу, подготовил к печати вторую, прочел ряд научных докладов, посвященных археологии Южной Сибири. Уже первые научные работы Михаила Петровича отличались поразительным сочетанием глубины анализа затрагиваемых проблем и лаконичным изложением. Они сразу обратили на себя внимание ученых.

В период с 1925 по 1933 г. М. П. Грязнов одновременно работал научным сотрудником в Этнографическом отделе Государственного Русского музея и в ГАИМК. Его научные интересы в ту пору были сосредоточены на исследовании памятников преимущественно эпохи бронзы и раннего железного века на юге Сибири и в Казахстане: полевые изыскания были тесно связаны с Алтайским краем, Казахстаном и Киргизией. Наиболее важным результатом работ Михаила Петровича явилось установление хронологической последовательности древних культур Алтая (Древние культуры Алтая. Материалы по изучению Сибири, 1930, вып. 2) и выяснение территориального членения культур эпохи бронзы в Сибири и Казахстане (Погребения бронзовой эпохи в Западном Казахстане.- В кн.: Казаки, 1927,
вып. II.: Казахстанский очаг бронзовой культуры.- В кн.: Казаки, 1930, вып. III).

Очень важны для древней истории нашей страны полевые исследования М. П. Грязнова по изучению скифского периода в Горном Алтае. При раскопках сохранившихся в вечной мерзлоте больших курганов (Шибе, 1927 г.; Пазырык, 1929 г.) были получены яркие памятники культуры и искусства «ранних кочевников». В ГАИМК М. П. Грязнов вошел в тематическую группу, изучавшую проблему «Возникновение кочевого скотоводства». Эта тема на многие годы увлекла Михаила Петровича. В 1939 г. он впервые сформулировал определение эпохи ранних кочевников как особого периода в истории Евразии (макет «История СССР», ч. I, II), и это определение надолго вошло в специальную литературу.

С 1937 г. началась работа М. П. Грязнова в Государственном Эрмитаже, а с 1939 г. по июнь 1941 г. он являлся старшим научным сотрудником ИИМК АН СССР. В эти годы исследователь завершил тему по изучению памятников эпохи бронзы и ранних кочевников. Появилась первая книга о Пазырыкском кургане (Л, 1937) и был завершен большой рукописный труд, опубликованный позже в сокращенном виде (Первый Пазырыкский курган. Л, 1950).

В дни Великой Отечественной войны, с августа 1941 г. до 1945 г., хранитель музея М. П. Грязнов был эвакуирован с ценностями Эрмитажа в г. Свердловск, где продолжал заниматься разработкой методики изучения древних орудий труда по следам их работы (трасология) и проблемами истории искусства ранних ко
чевников Сибири. В 1942 г. он производил раскопки стоянок палеолита и ранней бронзы на р. Чусовой. В январе 1945 г. Михаил Петрович защитил кандидатскую диссертацию на тему «Погребения эпохи бронзы в Западном Казахстане», а в июне того же года получил ученую степень доктора исторических наук, представив в ученый совет ИИМК АН СССР рукописную монографию «Пазырык - погребение племенного вождя на Алтае».

Возвратившись в Ленинград осенью 1945 г., М. П. Грязнов начал работать в Институте истории материальной культуры АН СССР (сначала по совместительству в 1945-1947 гг., а с 1948 г. в должности старшего научного сотрудника). В 1946-1954 гг. Михаил Петрович производил раскопки в районе с. Большая речка на Верхней Оби. Здесь открыты ранее неизвестные новые культуры и установлена хронологическая шкала культур лесостепной полосы Южной Сибири начиная от эпохи бронзы и до XIII в. н. э. На этой основе удалось воссоздать контуры истории лесной полосы Южной Сибири, показать, в частности, что на Верхней Оби ранних кочевников не было, а заселяли эту территорию оседлые племена.

В эти же годы М. П. Грязнов внимательно изучал проблемы сложения и развития культур эпохи бронзы и скифского времени в Казахстане и Южной Сибири. Этой теме исследователь посвятил ряд работ («Первый Пазырыкский курган», 1950; «Древнее искусство Алтая», 1958; «Древнейшие памятники героического эпоса в Южной Сибири», 1961), прочно вошедших в число настольных книг специалистов не только в нашей стране, но и за рубежом.

Для работ М. П. Грязнова характерна тонкость и точность наблюдения, огромное внимание к вопросам технологии и бытового использования древних вещей, что позволяло исследователю подмечать многие явления, которые зачастую не привлекали внимания. Михаил Петрович был мастером извлечения максимальной информации из каждой древней вещи. Эти качества давали ему возможность восстанавливать судьбы древнего населения нашей страны в совершенно новых аспектах и с такими подробностями, которые, казалось, не были доступны для археологии. С особым вниманием и компетентностью Михаил Петрович разрабатывал вопросы хозяйственной и бытовой истории древнего общества, не оставляя без внимания и социальные отношения и идеологию.

Вершиной научного наследия М. П. Грязнова являются его книга «Южная Сибирь» (серия «Археология мира». «Sudsibirien Archaeologia Mundi», вышедшая в 1969 и 1970 гг. одновременно на английском, французском и немецком языках в Штуттгардте, Мюнхене, Женеве и Париже) и «Аржан - царский курган раннескифского времени» (Л., 1980). За эти работы М. П. Грязнов в 1983 г. был удостоен звания лауреата «Государственной премии СССР.

Монография «Южная Сибирь» стала своего рода итогом многолетних работ автора по археологии южной Сибири эпохи металла. В значительной степени материал для нее получен в результате многочисленных археологических раскопок автора и его сотрудников. Основное содержание книги - археология и история культуры древних племен Саяно-Алтая в эпоху бронзы и раннего железа, т. е. с начала развития производящих форм хозяйства по скифское время включительно (с III тыс. по I в. до н. э.).

История развития древних культур одного из важнейших в географическом и историко-культурном отношении регионов азиатской части СССР рассматривается по трем основным разделам: энеолит или медный век, развитая эпоха бронзы, эпоха «ранних кочевников». В каждом разделе дается общий обзор основных источников, на основании которых восстанавливается уровень развития основных производств (орудия труда, металлообработка, хозяйство) и обусловленная ими форма домашнего и хозяйственного быта (дом, домашняя утварь, пища, одежда); далее реконструируются форма семьи и социальный строй и, наконец, в связи со всем этим - особенности мировоззрения общества, отраженные в изобразительном, орнаментальном и других искусствах.

М. П. Грязнов убедительно показывает, что исторический процесс в Саяно-Алтае был сходен в общих чертах с процессом развития других племен степной полосы Евразии. Население степей пережило в общем синхронно, хотя и с некоторыми отклонениями, одинаковые этапы в развитии своей культуры.

Энеолитическая эпоха (конец III - первая половина II тыс. до. н. э.) охарактеризована в работе на примере памятников афанасьевской и окуневской культур, сложившихся на автохтонной основе предшествующего культурного развития этого региона. Эпоха бронзы воссоздана благодаря многолетнему систематическому изучению памятников андроновской и карасукской культур (середина II тыс.- VIII в. до н. э.). Памятники эти, особенно карасукские, автором исследованы досконально; выделены два основных этапа развития культуры - собственно карасукский (XIII-XI вв. до н. э.) и каменоложский (X-VIII вв. до н. э.), обоснованно автохтонное происхождение карасукской культуры.

Коренные перемены социально-экономического характера, происходившие в жизни населения Южной Сибири в I тыс. до н. э., получили убедительное освещение в третьей главе, посвященной истории «ранних кочевников». М. П. Грязнов воссоздал диалектическую картину процесса сложения и развития древних скотоводческих и земледельческих племен Южной Сибири, одновременно и самобытных по культуре, и в то же время сходных в основных чертах с другими племенами Великого пояса степей.

Монография М. П. Грязнова «Южная Сибирь», изданная на трех европейских языках, представила зарубежным читателям прекрасный образец освещения истории древнейшего прошлого и высокой культуры народов Южной Сибири и тем самым продемонстрировала перед буржуазной наукой лучшие традиции и глубокий историзм советской исторической науки.

Одной из самых ярких творческих удач М. П. Грязнова в многолетнем изучении археологии Южной Сибири явились раскопки кургана Аржан в Туве, проводившиеся в 1971-1974 гг. В книге «Аржан - царский курган раннескифского времени» изложены их результаты. М. П. Грязнову удалось восстановить первоначальный облик Аржана, проследить в деталях последовательность сооружения кургана, совершения погребального обряда и поминальной тризны. Тем самым было зафиксировано значительное событие в истории центральноазиатских кочевников, не отразившееся в письменных источниках.

Материалы, полученные в результате раскопок кургана Аржан, подняли ряд кардинальных вопросов по истории сложения «скифского мира», позволили переосмыслить ход исторического развития в кочевом мире на заре его становления. Памятник, состоящий из 29 закрытых археологических комплексов захоронений людей и лошадей, представляет исключительную важность для хронологии. Опираясь на весь комплекс археологических признаков, включая серийные категории находок и данные радиоуглеродного анализа, М. П. Грязнов датировал курган и выделенный им «аржанский этап» - VIII-VII вв. до н. э. По мнению исследователя, культуры скифского облика сложились в развитой форме уже в VIII в. до н. э., причем основные культурные достижения этого времени возникли повсеместно в степях Евразии, а не распространялись из Ирана или Причерноморья. Не исключено, что роль саяно-алтайских кочевников была в этом процессе гораздо значительнее, чем собственно скифов. Эту начальную стадию в развитии культур скифского облика М. П. Грязнов предложил назвать «аржано-черногоровской фазой» в истории кочевых племен евразийского пояса степей. Несмотря на спорность датировки, а следовательно, и интерпретации, предложенной автором, книга закономерно привлекла внимание широкого круга специалистов и вызвала появление ряда печатных отзывов, высоко оценивших значение работы М. П. Грязнова (рецензии А. П. Окладникова, Ю. С. Худякова, А. И. Тереножника, А. А. Аскарова).

М. П. Грязнов принадлежал к числу ученых, работы которых отличаются ярким и своеобразным исследовательским почерком. Его научное наследие насчитывает свыше 130 печатных работ. Эти труды были в основном построены на результатах первоклассных раскопок самого М. П. Грязнова. С 1946 г. М. П. Грязнов руководил археологическими экспедициями, работавшими в Сибири (Северо-Алтайской, Новосибирской, Иркутской обл.), а с 1955 по 1970 г. он возглавлял одну пз крупнейших в СССР экспедиций - Красноярскую. Можно без преувеличения сказать, что на материалах Южной Сибири Михаилом Петровичем выработана едва ли не самая совершенная в нашей стране методика комплексного исследования погребальных памятников. Oн широко применял корреляционный метод для исследования массовых археологических материалов. Многие его работы широко известны не только в Советском Союзе, но и за рубежом.

М. П. Грязнов был хорошим педагогом. Начиная с 1946 г. он вел лекционные курсы на историческом факультете Ленинградского университета по археологии Сибири и трасологии, обеспечивая подготовку высококвалифицированных кадров археологов. С 1951 г. он руководил подготовкой аспирантов на кафедре археологии ЛГУ и в ЛОИА АН СССР. В руководимых им экспедициях Михаил Петрович прививал студентам навыки работы над археологическими объектами, умение заметить и раскрыть значение мельчайших особенностей памятников и тем самым повысить их историко-познавательную ценность.

Творческий путь ученого характеризуют не только его книги, но и его ученики. Терпеливо и с любовью воспитанные М. П. Грязновым его ученики ныне стали видными учеными-археологами, плодотворно работающими в республиканских академиях наук, в университетах и педагогических вузах нашей страны и за рубежом.

Являясь консультантом ряда археологических институтов в республиках Средней Азии и Казахстане, Михаил Петрович много внимания и энергии уделял обучению молодых специалистов. Двадцать его учеников стали кандидатами, а трое - докторами наук (Г. А. Максименко, Я. А. Шер, А. А. Аскаров). Его ученик А. А. Аскаров избран членом-корреспондентом АН УзССР. Под руководством М. П. Грязнова прошли аспирантуру и успешно защитили диссертации иностранные специалисты.

Научно-педагогическая деятельность М. П. Грязнова теснейшим образом связана с Музеем этнографии народов СССР и Государственным Эрмитажем. Он был опытным музейным работником. Благодаря неутомимой экспедиционной деятельности собранные им палеоантропологические коллекции составляют значительную часть коллекционного фонда Музея антропологии и этнографии АН СССР. Они имеют громадное научное значение для исследования проблем расового состава и происхождения народов Сибири.

С 1934 по 1936 г., находясь в г. Кирове, М. П. Грязнов выполнял задания по экспозиционной работе в Кировском областном музее краеведения, а в 1936 г. стал его старшим научным сотрудником. Результатом деятельности Михаила Петровича в «кировский период» была систематизация коллекций, составление описей и каталога на них. Изучая фонды Кировского областного музея, М. П. Грязнов определил культурную принадлежность некоторых из его археологических коллекций, пропагандировал свою науку.

С 1937 по 1948 г. М. П. Грязнов работал старшим научным сотрудником в Государственном Эрмитаже, заведовал отделением Сибири и Казахстана в Отделе истории первобытной культуры, в 1948-1959 гг. он работал там по совместительству, а с 1960 г.- научным консультантом на общественных началах. В годы Великой Отечественной войны особо следует отметить его самоотверженную работу по спасению сокровищ Эрмитажа, за которую он был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». В 1954 г. М. П. Грязнов награжден орденом «Знак Почета», а позднее - медалью «Ветеран труда».

Благодаря неутомимой полевой экспедиционной работе Михаила Петровича Эрмитаж получил ряд ценнейших коллекций. В числе их памятники эпохи бронзы, знаменитые Пазырыкский и Шибинский курганы, оленные камни, царский курган Аржан. Михаил Петрович постоянно выступал в Эрмитаже. Особенно популярными среди молодых ученых были лекции по трасологическим исследованиям, посвященные изучению следов, признаков изношенности, сложных, многовековых отложений, обнаруживаемых на древних предметах и орудиях. Внедренная М. П. Грязновым в полевую практику четкая методика раскопок позволяет извлечь из объекта максимум информации и реконструировать все стадии его создания и разрушения.

Прекрасный популяризатор археологической науки, М. П. Грязнов являлся активным участником лектория ЛОИА, читая популярные лекции в Ленинграде и за его пределами. Он умел найти точные слова, которые убеждали слушателей в важности совершаемого им дела и в большом значении археологии для необходимого каждому культурному человеку познания далекого прошлого истории человечества.

Научно-исследовательскую работу М. П. Грязнов всегда сочетал с педагогической, лекторской и административной деятельностью. С 1949 г. он заведовал лабораторией камеральной обработки, а с 1957 г.- лабораторией археологической технологии Института археологии АН СССР, 15 лет заведовал сектором Средней Азии и Кавказа в ЛОИА (1953-1968 гг.), а последние 10 лет возглавлял Ленинградскую секцию отдела полевых исследований при Президиуме АН СССР.

В археологическую летопись нашей страны Михаил Петрович Грязнов вошел как выдающийся советский археолог, один из ведущих специалистов по древней истории Сибири и по культурам, оставленным скотоводческими племенами в степном поясе Евразии.

Неизменная благожелательность, отзывчивость, спокойная ровность в обращении снискали ему заслуженную любовь и уважение всех коллег, от маститых ученых до начинающих студентов.

Аванесова Н. А., Кызласов Л. Р.

СПИСОК ПЕЧАТНЫХ РАБОТ М. П. ГРЯЗНОВА
1. Остатки человека. Техника сбора и закрепления костей. А. Сбор.- Материалы по методике археологической технологии. РАИМК, 1924, вып. 1.
2. Инструкция для измерения черепа и костей человека.- Материалы по методике археологической технологии. РАИМК, 1925, вып. 5 (совместно с С. И. Руденко).
3. Бийская старина.- Газ. «Звезда Алтая», 1925, № 143.
4. Раскопки на р. Урале.- Природа, 1926, № 9-10.
5. Доисторическое прошлое Алтая.- Там же.
6. Каменные изваяния Минусинских степей.- Природа-, 1926, № И-12 (совместно с Е. Р. Шнейдером).
7. Погребения бронзовой эпохи в Западном Казахстане.- В кн.: Казаки. Материа¬лы ОКИСАР. Л., 1927, вып. 11.
8. Описание костей человека из древних могил на р. Урале.- Там же.
9. Раскопка княжеской могилы на Алтае.- Человек. 1928, № 2-4.
10. Fiirstengriiber im Altaigebiet.- Wiener Prahist. Z., 1928, XV.
11. Бронзовый кинжал с оз. Кото-Кёль.- В кн.: Бурятиеведение, 1929, I-II.
12. Древние изваяния Минусинских степей.- Материалы по этнографии. Л.. 1929, т. IV, вып. 2 (совместно с Е. Р. Шнейдером).
13. Ein Bronzener Dolch mit Widdercopf aus Ost Sibirien.- Arlibus Asiae, 1928-1929. № 4.
14. Археологические исследования Сибири; Архитектура жилищ и построек тузем-цев Сибири; Аспелин; Гейкель; Городища,-ССЭ, 1929, т. 1.
15. Пазырыкское княжеское погребение на Алтае.- Природа, 1929, № 11.
16. Пазырыкский курган на Алтае.- Человек и природа, 1929, № 24.
17. Казахстанский очаг бронзовой культуры.- В кн.: Казаки. Материалы ОКИС АР. Л., 1930, вып. 15.
18. Древние культуры Алтая.- Материалы цо изучению Сибири. Новосибирск, 195U, вып. 2.
То же,- Бюл. Зап.-Сиб. о-ва краеведения, 1930, № 3-4.
То же (на япон. яз.).- J. Antropol. Soc. Tokyo, 1931, XLVI, № 521.
19. Значение древесины в определении относительного возраста древних сооруже- . ний.- Природа, 1931, № 2.
20. Каменные бабы.- ССЭ, 1931, т. II.
21. Остатки человека из культурного слоя Афонтовой Горы.- Тр. Комиссии по изу-чению Четвертичного периода, 1932, т. 1.
22. Мартин.- ССЭ, 1932, т. III.
24. Графический метод вычисления нормальной кривой вариационного ряда.- Ан- тропол. журн., 1933, № 1-2.
24. The Pazirik Burial of Altai.- Amer. J. Archaeol., 1933, v. XXXVII.
25. Боярская писаница.- ПИМК, 1933, № 7-8.
26. Внешние признаки памятников и простейшие приемы их учета и охраны.- Ин-струкция по учету и охране памятников материальной культуры на новострой-ках/Сост. Артамонов М. И., Грязнов М. П., Латынин Б. А. Л.: ГАИМК, 1933.
То же. 2-е изд. Л.: ГАИМК, 1934.
То же. 3-е изд., перераб. Л.: ГАИМК, 1935.
27. Золото Восточного Казахстана и Алтая.- Изв. ГАИМК, 1935, вып. 110.
28. Пазырыкский курган (с параллельным французским текстом). Л., 1937.
.29. Усуньские могильники на территории Киргизской ССР,- ВДИ, 1938, № 3 (со-вместно с М. В. Воеводским).
30. Эпоха бронзы в Сибири и Казахстане; Массагеты и саки; Усуни; Ранние кочев¬ники Западной Сибири и Казахстана.- В кн.: История СССР (макет). Ч. I-II. М.-Л., 1939.
31. Раскопки на Алтае.- СГЭ, 1940, вып. I.
32. Сибирь и Казахстан в эпоху бронзы; Культура и искусство ранних кочевников Сибири.- В кн.: Гос. Эрмитаж. Общий путеводитель. Л., 1940, вып. 1.
33. Древняя бронза Минусинских степей: 1. Бронзовые кельты.-Тр. ОИПК (Эрми¬таж). Л., 1941, т. I.
34. Рец. на кн.: Бернштам А. Н. Кенкольский могильник. Л., 1940.- КСИИМК, 1945, вып. XI.
35. Без названия, о статье С. В. Киселева «Находки античных п византийских мо¬нет на Алтае».- КСИИМК, 1945, вып. XI.
36. Хозяйство, быт и социальный строй ранних кочевников Алтая по раскопкам Пазырыкского кургана.- СГЭ, 1945, вып. III (резюме доклада).
37. Техника графической реконструкции формы и размеров глиняной посуды.- СА,
1946, т. VIII.
38. К методике определения типа рубящего орудия.- КСИИМК, 1947, вып. XVI.
39. Памятники майэмирского этапа эпохи ранних кочевников на Алтае.- КСИИМК,
1947, вып. XVIII.
40. Работы Алтайской экспедиции.- КСИИМК, 1947, вып. XXI (тезисы доклада).
41. Сибирь и Казахстан в неолите и бронзовом веке; Культура и искусство ранних кочевников Сибири.- Краткий путеводитель по отделу истории первобытной культуры. Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1948.
42. Раскопки Алтайской экспедиции на Ближних Елбанах.- КСИИМК, 1949, вып. XXVI.
43. Золотая бляха с изображением борьбы животных.- В кн.: Сокровища Эрмита¬жа. Л., 1949.
44. Минусинские каменные бабы в связи с некоторыми новыми материалами.- СА, 1950, т. XII.
45. Костяное орудие палеолитического времени из Западной Сибири.- КСИИМК, 1950, вып. XXXI.
46. Первый пазырыкский курган. Л., 1950.
47. Рец. на кн.: Руденко С. И. и Н. М. Искусство скифов Алтая.- Вестн. Лепингр. ун-та, 1950, № 1.
48. Из далекого прошлого Алтайского края. Барнаул, 1950.
49. Археологическое исследование территории одного древнего поселка на р. Оби.- КСИИМК, 1951, вып. XL.
50. Итоги трехлетних работ на Верхней Оби.- Тезисы докладов на сессии отделе¬ния истории и философии и пленуме Института истории материальной культу¬ры, посвященных итогам археологических исследований. 1946-1950 гг. М., 1951.
51. Памятники карасукского этапа в Центральном Казахстане.- СА, 1952, т. XVI.
52. Некоторые итоги трехлетних археологических работ на Верхней Оби - КСИИМК, 1952, вып. XLVIII.
53. Землянки бронзового века близ хутора Ляпичева на Дону.- КСИИМК, 1953, вып. L.
54. Неолитическое погребение в с. Батени на Енисее.- МИА, 1953, № 39.
55. Колесница ранних кочевников Алтая.- СГЭ, 1955, вып. VII.
56. Некоторые вопросы истории сложения и развития ранних кочевых обществ’Ка-захстана и Южной Сибири.- КСИЭ, 1955, XXIV.
57. Выставка памятников культуры и искусства ранних кочевников Алтая - СГЭ, 1955, XIII.
281

58. Пазырык.- БСЭ, 1955, т. 31.
59. Северный Казахстан в эпоху ранних кочевников.- КСИИМК, 1956, вып. 61.
60. История древних племен Верхней Оби по раскопкам близ с. Большая речка.- МИА, 1956, № 48.
61. К вопросу о культурах эпохи поздней бронзы в Сибири.- КСИИМК, 1956, вып. 64.
62. Войлок с изображением борьбы мифических чудовищ из Пятого Пазырыкского кургана па Алтае.- СГЭ, 1956, вып. IX.
63. Культура и искусство населенпя Спбпрп п Казахстана в эпоху бронзы.- Путе-водитель по выставке. Первобытная культура. Выпуск второй. Гос. Эрмитаж. Л.,
1956.
64. Племена Спбпрп н Казахстана (в эпоху бронзы); Племена Сибири… в I тысяче¬летии до п. э.- В кн.: Очерки истории СССР. Первобытно-общинный строй и древ¬нейшие государства. М., 1956.
65. Этапы развития хозяйства скотоводческих племен Казахстана и Южной Сибири в эпоху бронзы,- КСИЭ, 1957, вып. XXVI.
66. Древнее искусство Алтая. Л., 1958 (с параллельным французским текстом).
67. Связи кочевйпков Южной Сибири со Средней Азией и Ближним Востоком в I тысячелетии до н. э.- Материалы Второго совещания археологов и этногра¬фов Средней Азии. М.- Л., 1959.
68. Писаница эпохи бронзы из д. Знаменки.- КСИИМК, 1956, вып. 80.
69. По поводу одной рецензии.- СА, 1960, № 4.
70. От редактора (к книге С. С. Черникова «Восточный Казахстан в эпоху брон¬зы») .- МИА, 1960, № 88.
71. Археологпческпе исследования на Оби в ложе водохранилища Новосибирской ГЭС.- Научи, конференция по истории Сибири и Дальнего Востока. Тезисы до-кладов и сообщений. Иркутск, 1960.
72. Так называемые оселки скифо-сарматского времени.- В кн.: Исследования по археологии. Сборник статей в честь проф. М. И. Артамонова. Л., 1961.
73. Курган, как архитектурный памятник.- Тезисы докладов на заседаниях, посвя-щенных итогам полевых исследований в 1960 г. М., 1961.
74. Древнейшие памятники героического эпоса в Южной Сибири.- АСГЭ, 1961, вып. 3.
75. Памятка по раскопкам грунтовых могильников. Л., 1961.
76. От редактора (к книге В. С. Сорокина «Могильник бронзовой эпохи Тасты-Бу- так I…»).- МИА, 1962, № 120.
77. Антропоморфная фигурка бронзового века с реки Оби.- СГЭ, 1962, вып. XXII.
78. Бронзовый век; Сакп п Усуни.- В кн.: История Киргизии. Фрунзе, 1963, т. 1.
79. О так называемых женских статуэтках трипольской культуры,- АСГЭ, 1964, вып. 6.
80. Археологические раскопки на Енисее.- Тезисы докладов на заседаниях, посвя-щенных итогам полевых исследований 1963 г. М., 1964.
81. Прикладное п декоративное искусство на Енисее в скифское время.-Тезисы докладов на юбилейной научной сессии. Л.: Гос. Эрмитаж, 1964.
82. Ковер ворсовый из Пятого Пазырыкского кургана; Бляха золотая из Сибири.- В кн.: Эрмитаж. Л., 1964.
83. Работы Красноярской экспедиции.- КСИА, 1965, вып. 100.
84. О кельтеминарском доме.- В кн.: Новое в советской археологии. М., 1965.
85. О чернолощенной керамике Кавказа, Казахстана и Сибири в эпоху поздней бронзы.- КСИА, 1966, вып. 108.
86. Курганы IV-III вв. до н. э. на оз. Сарагаш.-КСИА, 1966, вып. 107 (совместно с М. Н. Пшеннцыной).
87. Работы Красноярской экспедиции.- Тез. докладов на заседаниях, посвященных итогам полейых исследований 1965 года. М., 1966.
88. Восточное Приаралье.- В кн.: Средняя Азия в эпоху камня и бронзы. М.- Л., 1966.
89. Надпись илп олень? (По поводу одной публикации).- Народы Азии и Афри¬ки, 1966, № 2 (совместно с С. Г. Кляшторным).
90. Раскопки могильников в Западной Сибири.- АО - 1965. М., 1966 (совместно с М. Н. Комаровой).
91. Ранние кочевники Алтая. Скифия и Алтай.- В кн.: Путеводитель по залам Эр-митажа. Л.- М., 1966.
92. Карасукский могильник Кюргеннер.- АО - 1966. М., 1967 (совместно с М. Н. Ко-маровой) .
93. Афанасьевская культура (совместно с Э. Б. Вадецкой); Карасукская культура (совместно с Г. А. Максименковым и Б. Н. Пяткиным); Тагарская культура.- В кн.: История Сибири. Л., 1968, т. 1.
94. Степные скотоводческие племена Средней Азии в эпоху развитой и поздней бронзы.- Проблемы археологии Средней Азии. Тезисы докладов и сообщений к совещанию по археологии Средней Азии. Л., 1968.
95. Работы Карасукского отряда.- АО - 1967. М., 1968.
96. Бронзовый век; Саки; Усуни,- В кн.: История Киргизской ССР. Фрунзе, 1968,. т. 1.
97. Раскопки у горы Тепсей на Енисее,- АО - 1968. М., 1969 (совместно с М. Н. Комаровой).
98. Ковер ворсовый из Пятого Пазырыкского кургана; Бляха золотая из Сибири.- В кн.: Сокровища Эрмитажа. 2-е изд. Л., 1969.
99. Эпоха бронзы в СССР -Тезисы докладов на сессии Отделения истории Акаде¬мии наук СССР… 18-25 апреля 1969 г. JL, 1969.
100. Sibirie du Sud. Archaeologia Mundi. Женева, 1969 (на франц., нем. и англ. яз.).
101. Классификация, тип, культура,- В кн.: Теоретические основы советской археологии (Тезисы докладов). Л., 1969.
102. Археологические коллекции Красноярской экспедиции.^ СГЭ, 1970, вып. XXXI.
103. Могильники у г. Тепсей.- АО - 1969. М., 1970.
104. Пастушеские племена Средней Азии в эпоху развитой п поздней бронзы.- КСИА, 1970, вып. 122.
105. Миниатюры таштыкской культуры.- АСГЭ, 1971. вып. 13.
106. Комплекс таштыкских погребальных памятников у г. Тепсей.- АО - 1970. М., 1971.
107. Методы исследования мегалитических погребальных памятников по итогам ра-бот Красноярской экспедиции.- Тезисы докладов. Тбилиси, 1971.
108. Раскопки царского кургана раннескифского времени в Туве.- Краткие тезисы докладов к пленуму, посвященному итогам археологических исследований 1971 года. ЛОИА АН СССР. Л., 1972 (совместно с М. X. Маннай-оолом).
То же.- Тезисы докладов на секциях, посвященных итогам полевых исследова¬ний 1971 г. М., 1972.
109. Бык в обрядах и культе древних скотоводов.- Тезисы докладов на сессии и пленумах, посвященных итогам полевых исследований в 1971 г. М., 1972.
110. Аржан - царский курган раннескифского времени в Туве.- АО - 1971. М., 1972 (совместно с М. Н. Маннай-оолом).
111. Обследование берегов Красноярского моря.- АО-1971. М., 1972 (совместно с Г. А. Максименковым).
112. Раскопки кургана Аржан ь Туве.- АО - 1972. М., 1973 (совместно с М. X. Ман¬най-оолом) .
113. Почва и археологические памятники в их взаимодействии.- Тезисы докладов сессии. Ташкент, 1973.
114. Археологическая карта побережья Новосибирского водохранилища.- В кн.: Во-просы археологии Сибири. Научные труды Новосибирского ГПИ. Новосибирск, 1973, вып. 85 (совместно с Т. Н. Троицкой, А. П. Уманским и Э. А. Савостьяно¬вой) .
115. Курган Аржан - могила «царя» раннескифского времени -УЗ ТНИИЯЛИ, 1973, XVI (совместно с М. X. Маннай-оолом).
116. Третий год раскопок кургана Аржан.- АО - 1973. М., 1974 (совместно с М. X. Маннай-оолом).
117. Курган Аржан по раскопкам 1973-1974 гг.- УЗ ТНИИЯЛИ, 1975, XVII (совмест¬но с М. X. Маннай-оолом).
118. К хронологии древнейших памятников эпохи ранних кочевников.- УСА, 1975, вып. 3.
119. Некоторые вопросы хронологии ранних кочевников в связи с материалами кур-гана Аржан.- В кн.: Ранние кочевники Средней Азии и Казахстана. Л., 1975.
120. Окончание раскопок кургана Аржан.- АО - 1974. М., 1975 (совместно с
М. X. Маннай-оолом).
121. Курган Аржан в Туве и вопросы сложения культур скифо-сибирского типа.- В кн.: Новейшие открытия советских археологов. Киев, 1975, ч. II.
122. Дневник раскопок Тоянова Городка, проведенных в 1924 г.- Из истории Сиби-ри. Томск, 1976, вып. \3.
123. Раскопки у г. Тепсей на Енисее.- АО - 1975. М., 1976.
124. Монументальная скульптура скифского времени в степях Евразии и в При- уралье.- В кн.: Этнокультурные связи населения Урала и Поволжья с Сибирью, Средней Азией и Казахстаном в эпоху железа. Уфа, 1976.
125. Аржан. Культура скифо-сибирского типа.- Курьер ЮНЕСКО, 1977, январь.
126. Раскопки у г. Тепсей.- АО - 1976. М., 1977. (совместно с Ю. С. Худяковым и Н. А. Боковенко).
127. Бык в обрядах и культах древних скотоводов.- В кн.: Проблема археологии Ев-разии и Северной Америки. М., 1977.
128. Саяно-алтайский олень (Этюд на тему скифо-сибирского звериного стиля).- В кн.: Проблемы археологии. JL, 1978, вып. 2.
129. К вопросу о сложении культур скифо-сибирского типа в связи с открытием кур-гана Аржан.- КСИА, 1978, вып. 154.
130. Комплекс археологических памятников у горы Тепсей па Енисее. Новосибирск: Наука, 1979 (совместно с М. П. Завитухпной, М. Н. Комаровой и др.).
131. Основные проблемы археологии Сибири.- В кн.: Советская археология в 10-й пя¬тилетке. Всесоюзная конференция (тезисы). JL, 1979.
132. Аржан. Царский курган раннескифского времени. JL: Наука, 1980.
133. Монументальное искусство на заре скифо-сибирских культур в степной Азии.- Краткие тезисы докладов научной конференции ОИПК ГЭ. Л., 1981.
134. О кенотафах.- В кн.: Проблемы археологии и этнографии Сибири. Иркутск, 1982.
135. Археологическая трасология.- Программа спецкурса. Свердловск, 1982.
136. Начальная фаза развития скифо-сибирских культур.- В кн.: Археология Южной Сибири. Кемерово, 1983.

, Тобольская губерния , Российская империя

Гражданство:

СССР СССР

Дата смерти:
Супруга:

Грязнова Мария Николаевна
Награды и премии:
Михаил Петрович Грязнов

Ошибка создания миниатюры: Файл не найден


М. Грязнов в 1922 г.
историк, археолог, антрополог
Имя при рождении:

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Род деятельности:

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Дата рождения:
Гражданство:

СССР 22x20px СССР

Подданство:

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Страна:

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Дата смерти:
Отец:

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Мать:

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Супруг:

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Супруга:

Грязнова Мария Николаевна
Дети:

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Награды и премии:
Автограф:

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Сайт:

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Разное:

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
[[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке

Михаи́л Петро́вич Грязно́в (13 марта 1902 года , Берёзов Тобольской губернии , Россия - 18 августа 1987 года , Ленинград , СССР ) - советский историк , археолог , антрополог .

Биография

Михаил Грязнов родился в семье инспектора городского училища. Закончил 2-е реальное училище в Томске , в 1919 году поступил на естественное отделение физико-математического факультета Томского университета . Летом 1920 года, сплавляясь по Енисею вместе с однокашником, так же будущим этнографом, Евгением Шнейдером , познакомился с археологом Сергеем Теплоуховым , который проводил раскопки возле деревни Батени. С этого случайного знакомства для Грязнова началось увлечение археологией.

29 ноября 1933 года Грязнов, как и многие его коллеги, в том числе Теплоухов, был арестован по делу «Российской национальной партии» («Делу славистов »). Он был приговорён в трём годам ссылки в Вятку . После возвращения в Ленинград в 1937 году работал в Эрмитаже . Во время войны Грязнов жил в эвакуации в Свердловске , где защитил кандидатскую (январь 1945 года) и докторскую (июнь того же года) диссертации.

По окончании войны снова вернулся в Ленинград, работал в Эрмитаже и (зав. сектором Средней Азии и Кавказа). В 1956 году учёного реабилитировали. Грязнов до конца жизни продолжал активно заниматься наукой, ездил в экспедиции. В частности, в 1971-1974 годах вёл раскопки раннескифского кургана Аржан (VIII-VII вв. до н. э.), выступил с гипотезой об азиатском происхождении скифской культуры.

Основные научные труды посвящены исследованию деятельности, культуры и хозяйственного уклада жизни кочевников на территории современного Казахстана , Средней Азии и Западной Сибири в эпоху бронзы, истории саков , массагетов и усуней .

Награждения

Сочинения

Напишите отзыв о статье "Грязнов, Михаил Петрович"

Примечания

Ссылки

  • Тихонов И. Л.

Отрывок, характеризующий Грязнов, Михаил Петрович

Но вскоре, через каких-то шесть месяцев, к ним пришла добрая новость – мама снова была беременна... Папа вначале перепугался, но видя, что мама вдруг очень быстро начала оживать, решился идти на риск, и теперь уже все с большим нетерпением ждали второго ребёнка... На этот раз они были очень осторожны, и пытались всячески уберечь маму от любых нежелательных случайностей. Но, к сожалению, беде, видимо по какой-то причине, полюбилась эта гостеприимная дверь... И она постучалась опять...
С перепугу, зная печальную историю первой маминой беременности, и боясь, как бы опять что-то не пошло «не так», врачи решили делать «кесарево сечение» ещё до того, как начнутся схватки (!). И видимо сделали это слишком рано... Так или иначе, родилась девочка, которую назвали Марианной. Но прожить ей, к сожалению, удалось тоже очень недолго – через три дня эта хрупкая, чуть распустившаяся жизнь, по никому не известным причинам, прервалась...
Создавалось жуткое впечатление, что кому-то очень не хочется, чтобы мама родила вообще... И хотя по своей природе и по генетике она была сильной и абсолютно пригодной для деторождения женщиной, она уже боялась даже подумать о повторении такой жестокой попытки когда-то вообще...
Но человек – существо, на удивление, сильное, и способно вынести намного больше, чем он сам когда-либо мог бы себе представить... Ну, а боль, даже самая страшная, (если она сразу не разрывает сердце) когда-то видимо притупляется, вытесняемая, вечно живущей в каждом из нас, надеждой. Вот поэтому, ровно через год, очень легко и без каких-либо осложнений, ранним декабрьским утром у семьи Серёгиных родилась ещё одна дочь, и этой счастливой дочерью оказалась я... Но... и это появление на свет наверняка кончилось бы не так счастливо, если бы всё и дальше происходило по заранее подготовленному плану наших «сердобольных» врачей... Холодным декабрьским утром маму отвезли в больницу, ещё до того, как у неё начались схватки, чтобы, опять же, «быть уверенными», что «ничего плохого» не произойдёт (!!!)... Дико нервничавший от «плохих предчувствий» папа, метался туда-сюда по длинному больничному коридору, не в состоянии успокоиться, так как знал, что, по их общему договору, мама делала такую попытку в последний раз и, если с ребёнком что-то случится и на этот раз – значит, им никогда не суждено будет увидеть своих детей... Решение было тяжёлое, но папа предпочитал видеть, если не детей, то хотя бы свою любимую «звёздочку» живой, а не похоронить сразу всю свою семью, даже по-настоящему ещё не поняв, что же такое по-настоящему означает – его семья...
К папиному большому сожалению, маму опять же пришёл проверять доктор Ингелявичус, который всё ещё оставался там главным хирургом, и избежать его «высокого» внимания было очень и очень сложно... «Внимательно» осмотрев маму, Ингелявичус заявил, что придёт завтра в 6 часов утра, делать маме очередное «кесарево сечение», на что у бедного папы чуть не случился сердечный удар...
Но около пяти часов утра к маме явилась очень приятная молодая акушерка и, к большому маминому удивлению, весело сказала:
– А ну, давайте-ка готовиться, сейчас будем рожать!
Когда перепуганная мама спросила – а как же доктор? Женщина, спокойно посмотрев ей в глаза, ласково ответила, что по её мнению, маме уже давно пора рожать живых (!) детей... И начала мягко и осторожно массировать маме живот, как бы понемножку готовя её к «скорому и счастливому» деторождению... И вот, с лёгкой руки этой чудесной незнакомой акушерки, около шести часов утра, у мамы легко и быстро родился её первый живой ребёнок, которым, на своё счастье, и оказалась я.
– А ну, посмотри-ка на эту куколку, мама! – весело воскликнула акушерка, принося маме уже умытый и чистенький, маленький кричащий сверток. А мама, увидев впервые свою, живую и здоровую, маленькую дочь... от радости потеряла сознание...

Когда ровно в шесть часов утра доктор Ингелявичус вошёл в палату, перед его глазами предстала чудесная картинка – на кровати лежала очень счастливая пара – это была моя мама и я, её живая новорожденная дочурка... Но вместо того, чтобы порадоваться за такой неожиданный счастливый конец, доктор почему-то пришёл в настоящее бешенство и, не сказав ни слова, выскочил из палаты...
Мы так никогда и не узнали, что по-настоящему происходило со всеми «трагично-необычными» родами моей бедной, настрадавшейся мамы. Но одно было ясно наверняка – кому-то очень не хотелось, чтобы хоть один мамин ребёнок появился живым на этот свет. Но видимо тот, кто так бережно и надёжно оберегал меня всю мою дальнейшую жизнь, на этот раз решил не допустить гибели ребёнка Серёгиных, каким-то образом зная, что в этой семье он наверняка окажется последним...
Вот так, «с препятствиями», началась когда-то моя удивительная и необычная жизнь, появление которой, ещё до моего рождения, готовила мне, уже тогда достаточно сложная и непредсказуемая, судьба....
А может, это был кто-то, кто тогда уже знал, что моя жизнь кому-то и для чего-то будет нужна, и кто-то очень постарался, чтобы я всё-таки родилась на этой земле, вопреки всем создаваемым «тяжёлым препятствиям»...

Время шло. На дворе уже полностью властвовала моя десятая зима, покрывшая всё вокруг белоснежным пушистым покровом, как бы желая показать, что полноправной хозяйкой на данный момент является здесь она.
Всё больше и больше людей заходило в магазины, чтобы заранее запастись Новогодними подарками, и даже в воздухе уже «пахло» праздником.
Приближались два моих самых любимых дня – день моего рождения и Новый Год, между которыми была всего лишь двухнедельная разница, что позволяло мне полностью насладиться их «празднованием», без какого-либо большого перерыва...
Я целыми днями крутилась «в разведке» возле бабушки, пытаясь разузнать, что же получу на свой «особый» день в этом году?.. Но бабушка почему-то не поддавалась, хотя раньше мне никогда не составляло большого труда «растопить» её молчание ещё до своего дня рождения и узнать какой такой «приятности» я могу ожидать. Но в этом году, почему-то, на все мои «безнадёжные» попытки, бабушка только загадочно улыбалась и отвечала, что это «сюрприз», и что она совершенно уверена, что он мне очень понравится. Так что, как бы я ни старалась, она держалась стойко и ни на какие провокации не поддавалась. Деваться было некуда – приходилось ждать...



Популярное в рубрике:
Сонник туши свиней. Разделывать свинью. Малый Велесов сонник
Сонник туши свиней. Разделывать свинью. Малый Велесов сонник
читать
Традиционные блюда в стране
Традиционные блюда в стране
читать
Грушевый компот рецепт. Компот из груш на зиму. Как быстро приготовить компот из груши на зиму
Грушевый компот рецепт. Компот из груш на зиму. Как быстро...
читать
Арктур — самая яркая звезда в Северном полушарии (видео) В каком созвездии звезда арктур
Арктур — самая яркая звезда в Северном полушарии (видео) В каком...
читать

Последние Статьи
Как выглядит большая медведица созвездие на фото
читать
Женале - инструкция по применению...
читать
Как гормональный контрацептив джес влияет на...
читать
В какие часы и по каким дням введен запрет на...
читать
Льготы почетным работникам общего образования...
читать
Дрожжевое пышное тесто для пиццы рецепт с фото...
читать
Кисель из семян льна для похудения
читать
Омлет с цветной капустой в духовке
читать
Top