Художник основатель творческого объединения мир искусства. Л.С.Бычкова

Русское художественное объединение. Оформилось в конце 1890 х гг. (официально в 1900) на основе кружка молодых художников и любителей искусства во главе с А. Н. Бенуа и С. П. Дягилевым. Как выставочный союз под эгидой журнала Мир… … Художественная энциклопедия

Объединение (1898 1924) художников, созданное в Санкт Петербурге А.Н. Бенуа и С.П. Дягилевым. Представители Мира искусства отвергали как академизм, так и тенденциозность передвижников; опираясь на поэтику символизма, они часто уходили в мир прош … Современная энциклопедия

“Мир Искусства” - “МИР ИСКУССТВА”, объединение (1898 1924) художников, созданное в Санкт Петербурге А.Н. Бенуа и С.П. Дягилевым. Представители “Мира искусства” отвергали как академизм, так и тенденциозность передвижников; опираясь на поэтику символизма, они часто… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

Е. Е. Лансере. Корабли времён Петра I . Темпера. 1911. Третьяковская галерея. Москва. «Мир искусства», русское художественное объединение. Оформилось в конце 1890 х гг. (официально в 1900) на основе кружка молодых художников и любителей искусства … Художественная энциклопедия

- (1898–1904; 1910–1924), объединение петербургских художников и деятелей культуры (А. Н. Бенуа, К. А. Сомов, Л. С. Бакст, М. В. Добужинский, Е. Е. Лансере, А. Я. Головин, И. Я. Билибин, З. Е. Серебрякова, Б. М. Кустодиев, Н. К. Рерих,… … Художественная энциклопедия

- «Мир искусства», русское художественное объединение. Оформилось в конце 1890 х гг. (официально в 1900) в Петербурге на основе кружка молодых художников и любителей искусства во главе с А. Н. Бенуа и С. П. Дягилевым. Как выставочный союз под… … Большая советская энциклопедия

«Мир искусства» - «Мир искусства», художественное объединение. Оформилось в конце 1890 х гг. (устав утверждён в 1900) на основе кружка молодых художников, искусствоведов и любителей искусства («общество самообразования»), возглавлявшегося А. Н. Бенуа и… … Энциклопедический справочник «Санкт-Петербург»

Объединение русских художников, выступавших против тенденциозности, партийности и антиэстетизма современных им «вождей общественного мнения», диктата вкуса академизма и передвижничества. Оформилось в к. 1890 х в Петербурге на основе кружка… … Русская история

1)художественное объединение. Оформилось в конце 1890 х гг. (устав утверждён в 1900) на основе кружка молодых художников, искусствоведов и любителей искусства («общество самообразования»), возглавлявшегося А. Н. Бенуа и С. П. Дягилевым. Как … Санкт-Петербург (энциклопедия)

«Мир искусства» - МИР ИСКУССТВА худож. течение Серебряного века. Существовало с 1898 по 1927 с перерывами, принимая разные организац. формы: журнал, выставка, об во художников. 1 й период М. И. 1898 1904. Ядром 1 го об ва М. И. был кружок родственников Александра … Российский гуманитарный энциклопедический словарь

Книги

• Мир искусства. 1898-1927 , Г. Б. Романов , Настоящее издание посвящено 30-летнему периоду истории объединения "Мир искусства" . В издании приведены портреты, биографии и произведения художников. При подготовке данной энциклопедии к… Категория: История русского искусства Издатель: Глобал Вью, Санкт-Петербург оркестр ,
• Мир искусства. Художественное объединение начала ХХ века , Всеволод Петров , `Мир искусства`, русское художественное объединение. Оформилось в конце 1890-х гг. (официально в 1900) в Петербурге на основе кружка молодых художников и любителей искусства во главе с А. Н.… Категория: История и теория искусств Издатель:

«Мира искусства» - организация, возникшая в 1898 г. и объединившая мастеров самой высокой художественной культуры, художественную элиту России тех лет. Начало «Миру искусства» положили вечера в доме А. Бенуа, посвященные искусству, литературе и музыке. Людей, собирав-шихся там, объединяла любовь к прекрасному и уверенность, что его можно найти только в искус-стве, так как действительность безобразна. Возникнув, также как реакция на мелкотемье «поздних» передвижничества, «Мир искусства» превратился вскоре в одно из крупных явлений русской художественной культуры. В этом объединении участвовали почти все известные художники - Бенуа, Сомов, Бакст, Лансере, Головин, Добужинский, Врубель, Серов, Коровин, Левитан, Несте-ров, Рябушкин, Рерих, Кустодиев, Петров-Водкин, Малявин, даже Ларионов и Гончарова. Огромное значение для формирования этого объединения имела личность Дягилева, мецената и органи-затора выставок, а впоследствии - импресарио гастролей русского балета и оперы за границей («Русские сезоны», познакомившие Европу с творчеством Шаляпина, Павловой, Фокина, Нижин-ского и др.). На начальном этапе существования «Мира искусства» Дягилев устроил выставку английских и немецких акварелистов в Петербурге в 1897 г. и выставку русских и финляндских художников в 1898 г. Под его редакцией с 1899 по 1904 г. издается журнал под тем же названием, состоящий из двух отделов: художественного и литературного (последний - религиозно-философ-ского плана, в нем сотрудничали Д. Мережковский и 3. Гиппиус до открытия в 1902 г. своего журнала «Новый путь». Тогда религиозно-философское направление в журнале «Мир искусства» уступило место теории эстетики, и журнал в этой своей части стал трибуной символистов во главе с А. Белым и В. Брюсовым). Журнал имел профиль литературно-художественного альманаха. Обильно снабженный иллюстрациями, он вместе с тем явился одним из первых образцов искусства книжного оформления - области художественной деятельности, в которой «мирискусники» выступили подлинными новаторами. Рисунок шрифта, композиция страницы, заставки, концовки в виде виньеток - все тщательно продумывалось.

В редакционных статьях первых номеров журнала были четко сформулированы основные по-ложения «мирискусников» об автономии искусства, о том, что проблемы современной культуры - это исключительно проблемы художественной формы и что главная задача искусства - воспитание эстетических вкусов русского общества прежде всего через знакомство с произведениями миро-вого искусства. Нужно отдать им должное: благодаря «мирискусникам» действительно по-новому было оценено английское и немецкое искусство, а главное, открытием для многих стала живопись русского XVIII века и архитектура петербургского классицизма. «Мирискусники» боролись за «критику как искусство», провозглашая идеалом не ученого-искусствоведа, а критика-художника, обладающего высокой профессиональной культурой и эрудицией. Тип такого критика воплощал один из создателей «Мира искусства» А.Н. Бенуа.

Одно из главных мест в деятельности журнала занимала пропаганда достижений новейшего русского и в особенности западноевропейского искусства. Параллельно этому «Мир искусства» вводит в обиход практику совместных выставок русских и западноевропейских художников. Пер-вая выставка «мирискусников» объединила, помимо русских, художников Франции, Англии, Гер-мании, Италии, Бельгии, Норвегии, Финляндии и пр. В ней приняли участие как петербургские, так и московские живописцы и графики. Но трещина между этими двумя школами – петербур-гской и московской - наметилась уже почти с первого дня. В марте 1903 г. закрылась последняя, пятая выставка «Мира искусства», в декабре 1904 г. вышел последний номер журнала «Мир искусства». Большая часть художников перешла в организованный «Союз русских художников», литераторы - и открытый группой Мережковского журнал «Новый путь», московские символисты объединились вокруг журнала «Весы», музыканты организовали «Вечера современной музыки», Дягилев целиком ушел в балет и театр. Последним его значительным делом в изобразительном искусстве была грандиозная историческая выставка русской живописи от иконописи до современности в парижском Осеннем салоне 1906 г., экспонированная затем в Берлине и Венеции (1906- 1907). В разделе современной живописи основное место занимали «мирискусники». Этобыл первый акт всеевропейского признания «Мира искусства», а также открытия русской живописи XVIII - начала XX вв. в целом для западной критики и настоящий триумф русского искусства.

В 1910 г. была предпринята попытка вновь вдохнуть жизнь в «Мир искусства». В среде живописцев в это время происходит размежевание. Бенуа и его сторонники порывают с «Союзом русских художников», с москвичами, и выходят из этой организации, но они понимают, что вторичное объединение под названием «Мир искусства» не имеет ничего общего с первым. Бенуа с грустью констатирует, что «не примирение под знаменем красоты стало теперь лозунгом во всех сферах жизни, но ожесточенная борьба». К «мирискусникам» пришла слава, но «Мира искусств», по сути, уже не было, хотя формально объединение существовало до начала 20-х годов - при пол-ном отсутствии цельности, на безграничной терпимости и гибкости позиций, примиряя художников от Рылова до Татлина, от Грабаря до Шагала. Как здесь не вспомнить импрессионистов? Содружество, которое когда-то рождалось в мастерской Глейра, в «Салоне отверженных», за столиками кафе Гербуа и которому предстояло оказать огромное влияние на всю европейскую живопись, также распалось на пороге своего признания. Второе поколение «мирискусников» менее занято проблемами станковой картины, их интересы лежат в графике, в основном книжной, и театрально-декоративном искусстве, в обеих сферах они произвели настоящую художественную реформу. Во втором поколении «мирискусников» были и крупные индивидуальности (Кустодиев, Судейкин, Серебрякова, Чехонин, Григорьев и др.), но художников-новаторов не было вовсе, ибо с 10-х годов «Мир искусства» захлестывает волна эпигонства. Поэтому при характеристике «Мира искусства» речь пойдет в основном о первом этапе существования этого объединения и его ядре - Бенуа, Сомове, Баксте.

Полемизируя с академически-салонным искусством, с одной стороны, и с поздним передвижничеством - с другой, «Мир искусства» провозглашает отказ от прямой социальной тенденциоз-ности как от того, что якобы сковывает свободу индивидуального творческого самопроявления в искусстве и ущемляет права художественной формы. Впоследствии, в 1906 году, ведущий художник и идеолог группировки А. Бенуа объявит лозунг индивидуализма, с которым «Мир искусства» выступил вначале, «художественной ересью». Тот индивидуализм, который провозглашался «Миром искусства» в начале его выступлений, был ни чем иным, как отстаиванием прав свободы творческой игры. «Мирискусников» не удовлетворяла присущая изобразительному искусству второй половины XIX века односторонняя специализация на одной лишь области станковой картины, а внутри нее - на определенных жанрах и на определенных же (актуальных) сюжетах «с тенденцией». Все, что любит и чему поклоняется художник в прошлом и настоящем, имеет право быть воплощенным в искусстве независимо от злобы дня - такова была творческая программа «Мира искусства». Но в этой на первый взгляд широкой программе было существенное ограничение. Поскольку, как полагали «мирискусники», лишь восхищение красотой порождает подлинный творческий энтузиазм, а непосредственная действительность, считали они, чужда красоте, то единственным чистым источником красоты, а, следовательно, и вдохновения оказывается само искусство как сфера прекрасного по преимуществу. Искусство, таким образом, становится своего рода призмой, сквозь которую «мирискусники» рассматривают прошлое, настоящее и будущее. Жизнь интересует их лишь постольку, поскольку она уже выразила себя в искусстве. Поэтому в своем творчестве они выступают интерпретаторами уже совершенной, готовой красоты. Отсюда преимущественный интерес художников «Мира искусства» к прошлому, особенно к эпохам господства единого стиля, позволяющим выделить основную, доминирующую и выражающую дух эпохи «линию красоты» - геометрическую схематику классицизма, прихотливый завиток рококо, сочные формы и светотень барокко и т.п.

Ведущим мастером и эстетическим законодателем «Мира искусства» являлся Александр Николаевич Бенуа (1870-1960). Дарование этого художника отличалось необыкновенной разносторонностью, а объем профессиональных знаний и уровень общей культуры не имели себе равных в высокообразованном кругу деятелей «Мира искусства». Живописец и график-станковист, иллюстратор и оформитель книги, мастер театральной декорации, режиссер, автор балетных либретто, Бенуа был одновременно выдающимся историком русского и западноевропейского искусства, теоретиком и острым публицистом, проницательным критиком, крупным музейным деятелем, несравненным знатоком театра, музыки и хореографии. Впрочем, одно только перечисление сфер культуры, глубоко изученных Александром Бенуа, еще не дает верного представления о духовном облике художника. Существенно то, что в его поразительной эрудиции не было ничего педантичного. Главной чертой его характера следовало бы назвать всепоглощающую любовь к искусству; разносторонность знаний служила лишь выражением этой любви. Во всей своей деятельности, в науке, художественной критике, в каждом движении своей мысли Бенуа всегда оставался художником. Современники видели в нем живое воплощение духа артистизма.

Но в облике Бенуа была еще одна особенность, остро подмеченная в мемуарах Андрея Белого, который почувствовал в художнике прежде всего «дипломата ответственной партии «Мира искус-ства», ведущей большое культурное дело и жертвующей ради целого - многим; А.Н. Бенуа был в ней главным политиком; Дягилев был импресарио, антрепренер, режиссер; Бенуа же давал, так сказать, постановочный текст...». Художественная политика Бенуа объединяла вокруг него всех деятелей «Мира искусства». Он был не только теоретиком, но и вдохновителем тактики «Мира искусства», создателем его изменчивых эстетических программ. Противоречивость и непоследовательность идейных позиций журнала в значительной мере объясняется противоречивостью и непоследовательностью эстетических воззрений Бенуа на том этапе. Однако сама эта непоследовательность, отразившая противоречия эпохи, придает личности художника особенный исторический интерес.

Бенуа обладал, кроме того, замечательным педагогическим дарованием и щедро делился своим духовным богатством не только с друзьями, но и со «всеми, кто желал его слушать. Именно этим обстоятельством обусловлена сила влияния Бенуа на весь круг художников «Мира искусства», которые, по верному замечанию А.П. Остроумовой-Лебедевой, проходили «у него, незаметно для себя, школу художественного вкуса, культуры и знания».

По рождению и воспитанию Бенуа принадлежал к петербургской художественной интелли-генции. В течение ряда поколений искусство являлось наследственной профессией в его семье. Прадед Бенуа по материнской линии К.А. Кавос был композитором и дирижером, дед – архитектором, много строившим в Петербурге и Москве; отец художника также был крупным архитектором, старший брат пользовался известностью как живописец-акварелист. Сознание юного Бенуа развивалось в атмосфере искусства и художественных интересов.

Впоследствии, вспоминая о своем детстве, художник особенно настойчиво подчеркивал две духовные струи, две категории переживаний, могущественно повлиявшие на формирование его взглядов и в известном смысле определившие направление всей его дальнейшей деятельности. Первая и наиболее сильная из них связана с театральными впечатлениями. С самых ранних лет и в течение всей своей жизни Бенуа испытывал чувство, которое трудно назвать иначе, как культом театра. Понятие «художественности» неизменно ассоциировалось у Бенуа с понятием «театральности»; именно в искусстве театра он видел единственную возможность создать в современных условиях творческий синтез живописи, архитектуры, музыки, пластики и поэзии, осуществить то органическое слияние искусств, которое представлялось ему высшей целью художественной культуры.

Вторая категория отроческих переживаний, наложивших неизгладимый отпечаток на эстетические воззрения Бенуа, возникла из впечатлений от загородных резиденций и петербургских пригородов - Павловска, старинной дачи Кушелева-Безбородко на правом берегу Невы и, прежде всего, от Петергофа, и его многочисленных памятников искусства. «От этих... петергофских впечатлений..., вероятно, и произошел весь мой дальнейший культ Петергофа, Царского Села, Версаля», - вспоминал впоследствии художник. К ранним впечатлениям и переживаниям Александра Бенуа восходят истоки той смелой переоценки искусства XVIII столетия, которая, как уже указывалось выше, является одной из крупнейших заслуг «Мира искусства».

Художественные вкусы и взгляды молодого Бенуа формировались в оппозиции к его семье, придерживавшейся консервативных «академических» воззрений. Решение стать художником созрело у него очень рано; но после недолгого пребывания в Академии художеств, принесшего только разочарование, Бенуа предпочел получить юридической образование в Петербургском университете, а профессиональную художественную подготовку пройти самостоятельно, по своей собственной программе.

Впоследствии враждебная критика не раз называла Бенуа дилетантом. Едва ли это было справедливо: ежедневные упорные занятия, постоянная тренировка в рисовании с натуры, упражнение фантазии в работе над композициями в соединении с углубленным изучением истории искусств дали художнику уверенное мастерство, не уступающее мастерству его сверстников, учившихся в Академии. С такой же настойчивостью готовился Бенуа к деятельности историка искусства, изучая Эрмитаж, штудируя специальную литературу, путешествуя по историческим городам и музеям Германии, Италии и Франции.

Картина Александра Бенуа «Прогулка короля» (1906, Государственная Третьяковская Гале-рея) является одним из самых ярких и типичных образцов живописи «Мира искусства». Это произведение входит в цикл картин, воскрешающих сцены версальского быта эпохи «Короля-солнца». Цикл 1905-1906 годов в свою очередь является продолжением более ранней версальской сюиты 1897-1898 годов, озаглавленной «Последние прогулки Людовика XIV», начатой в Париже под впечатлением мемуаров герцога де Сен-Симона. В версальских пейзажах Бенуа слились историческая реконструкция XVII в., современные впечатления художника, его восприятие француз-ского классицизма, французской гравюры. Отсюда четкая композиция, ясная пространственность, величие и холодная строгость ритмов, противопоставление грандиозности памятников искусства и малости человеческих фигурок, являющихся среди них только стаффажем - первая серия под названием «Последние прогулки Людовика XIV».

Версаль у Бенуа - это своего рода пейзажная элегия, красивый мир, представший взгляду современного человека в виде пустынной сцены с обветшавшими декорациями давно сыгранного спектакля. Прежде великолепный, полный звуков и красок, этот мир теперь кажется чуть призрачным, подернутым кладбищенской тишиной. Не случайно в «Прогулке короля» Бенуа изображает версальский парк осенью и в час светлых вечерних сумерек, когда безлиственная «архитектура» регулярного французского сада на фоне светлого неба превращается в сквозную, эфемерную пос-тройку. Эффект этой картины подобен тому, как если бы реальную большую сцену мы увидели в резком удалении с балкона последнего яруса, а потом, рассмотрев этот сокращенный до кукольных размеров мир в бинокль, совместили бы эти два впечатления в единое зрелище. Далекое, таким образом, приближается и оживает, оставаясь далеким, величиной с игрушечный театрик. Как в романтических сказках, в урочный час на этой сцене разыгрывается некое действо: король в центре беседует с фрейлиной в сопровождении шествующих в точно заданных интервалах за ними и впереди них придворных. Все они, словно фигурки старинных заводных часов, под легкие звуки забытого менуэта скользят по краю водоема. Театрализованный характер этой ретроспективной фантазии тонко выявлен самим художником: он оживляет фигурки резвых амуров, населяющих фонтан, - они комически изображают из себя шумную публику, вольно расположившуюся у подножия сцены и глазеющую на кукольное представление, разыгрываемое людьми.

Мотив торжественных выходов, выездов, прогулок, в качестве характерной принадлежности бытового ритуала минувших времен, был одним из излюбленных «мирискусниками». Со своеобразной вариацией этого мотива мы встречаемся и в «Петре I» у В.А. Серова, и в картине Г.Е. Лансере «Императрица Елизавета Петровна в Царском Селе» (1905, ГГТ). В отличие от Бенуа с его эстетизацией рационалистической геометрии классицизма Лансере больше привлекает чувственная патетика русского барокко, скульптурная материальность форм. Изображение дородной Елизаветы и ее розовощеких, разодетых с грубоватой пышностью придворных лишено того оттенка театральной мистификации, который свойствен «Прогулке короля» А. Бенуа.

В полусказочного, игрушечного короля превращен у Бенуа не кто иной, как Людовик XIV, правление которого отличалось невероятной пышностью и великолепием, и было эпохой расцвета французской государственности. В этом намеренном снижении прошлого величия заключена своего рода философская программа - всему серьезному и великому в свой черед суждено стать комедией и фарсом. Но ирония «мирискусников» не означает только нигилистического скептицизма. Цель этой иронии - вовсе не дискредитация прошлого, а как раз обратное - реабилитация прошлого перед лицом возможности нигилистического к нему отношения через художественную демонстрацию того, что осень ушедших культур по-своему прекрасна, как их весна и лето. Но, таким образом, особое меланхолическое очарование, которым отмечено явление красоты у «мир-искусников», было куплено ценой лишения этой красоты ее связи с теми периодами, когда она являлась в полноте жизненной мощи и величия. Эстетике «Мира искусства» чужды категории великого, возвышенного, прекрасного; красивое, изящное, грациозное ей более сродни. В своем предельном выражении оба эти момента - трезвая ирония, граничащая с голым скептицизмом, и эстетизм, граничащий с чувствительной экзальтацией, - совмещены в творчестве самого сложного из мастеров группы - К.А. Сомова.

Деятельность Бенуа - художественного критика и историка искусства, обновившего вместе с Грабарем методы, приемы и темы русского искусствознания, - это целый этап в истории искус-ствоведческой науки (см. «Историю живописи XIX века» Р. Мутера - том «Русская живопись», 1901-1902; «Русская школа живописи», издание 1904 г.; «Царское Село в царствование императри-цы Елизаветы Петровны», 1910; статьи в журналах «Мир искусства» и «Старые годы», «Художес-твенные сокровища России» и т.п.).

По единодушному признанию ближайших соратников, а также по свидетельству позднейшей критики, Сомов был центральной фигурой среди художников «Мира искусства» в первый период истории этого объединения. Представители круга «Мира искусства» видели в нем великого мастера. «Имя Сомова известно всякому образованному человеку не только в России, но и во всем мире. Это величина мировая... Давно уже он вышел за пределы и школ, и эпох, и даже России и вступил на мировую арену гения», - писал о нем поэт М. Кузмин. И это далеко не единичный и даже не самый восторженный отзыв. Если Дягилева следует назвать организатором и вождем, а Бенуа - идейным руководителем и главным теоретиком нового художественного течения, то Сомову принадлежала на первых порах роль ведущего художника. Преклонение современников объясняется тем, что именно в творчестве Сомова зарождались и формировались основные изобразительные принципы, которые стали в дальнейшем руководящими для всей группы «Мира искус-ства».

Биография этого мастера очень типична для круга «Мира искусства». Константин Андреевич Сомов (1869-1939) был сыном хранителя Эрмитажа - известного художественного деятеля и коллекционера. Атмосфера искусства окружала его с детства. Интерес к живописи, театру, литературе и музыке возник у Сомова очень рано и прошел сквозь всю его жизнь. По выходе из гимназии (1888), где началась его дружба с Александром Бенуа и Философовым, юный Сомов поступил в Академию художеств и, в противоположность всем остальным основателям «Мира искусства», провел в ней почти восемь лет (1889-1897). Он предпринял ряд путешествий за границу - в Италию, Францию и Германию (1890, 1894, 1897-1898, 1899, 1905).

В отличие от большинства своих сотоварищей по «Миру искусства» Сомов никогда не преподавал, не писал статей, не пытался играть какую-либо роль в общественных кругах. Жизнь художника протекала замкнуто и уединенно, среди немногих друзей – художников, посвященная лишь работе, чтению, музыке и коллекционированию предметов старины.

Две характерные особенности отличают художническую индивидуальность Сомова. Одна из них определяется его сравнительно ранней творческой зрелостью. Сомов был искусным мастером и вполне оригинальным художником, когда его сверстники Бакст и Бенуа еще только начинали искать самостоятельный путь в искусстве. Но это преимущество вскоре превратилось в недостаток. Уже наиболее чуткие современники ощущали что-то болезненное в преждевременной зрелости Сомова. Вторую особенность Сомова зорко подметил его друг и почитатель С. Яремич: «...Сомов по своей природе мощный реалист, родственный Вермееру-ван-Дельфту или Питер-де-Гоху, и драматизм его положения заключается в раздвоении, в которое попадает каждый выдающийся русский живописец. С одной стороны его влечет и манит жизнь..., с другой стороны несоответствие общей жизни с жизнью художника отвлекает его от современности... Едва ли есть другой художник, настолько одаренный способностью самого острого и проникновенного наблюдения, как наш Сомов, который бы уделял так много места в своем творчестве чисто декоративным задачам и прошлому». Можно было бы предположить, что произведения Сомова тем значительнее, чем ближе они остаются к живой, конкретно увиденной натуре и чем меньше в них ощущаются раздвоение и оторванность от реальной жизни, о которых говорит критик. Однако это не так. Сама раздвоенность сознания художника, столь типичная для его эпохи, становится источником острых и своеобразных творческих замыслов.

Один из самых известных портретов Сомова - «Дама в голубом. Портрет Елизаветы Михайловны Мартыновой» (1897-1900, Государственная Третьяковская галерея), является программным произведением художника. Одетая в старинное платье, навевающая воспоминание о пушкинской Татьяне «с печальной думою в очах, с французской книжкою в руках», героиня сомовского портрета, с выражением усталости, тоски, неспособности к жизненной борьбе, тем более выдает несходство со своим поэтическим прототипом, заставляя мысленно ощутить глубину пропасти, отделяющей прошлое от современности. Именно в этом произведении Сомова, где искусственное причудливо переплелось с подлинным, игра - с серьезностью, где живой человек выглядит недоуменно-вопрошающим, беспомощным и покинутым средь бутафорских садов, с подчеркнутой откровенностью выражена пессимистическая подоплека мирискуснической «заброшенности в прошлое» и невозможности для современного человека найти там спасение от самого себя, от своих действительных, не призрачных скорбей.

К «Даме в голубом» близка картина-портрет «Эхо прошедшего времени» (1903, бумага на картоне, акварель, гуашь, Государственная Третьяковская галерея), где Сомов создает поэтичес-кую характеристику хрупкой, анемичной женской красоты декадентского образца, отказываясь от передачи реальных бытовых примет современности. Он облачает модели в старинные костюмы, придает их облику черты тайного страдания, грусти и мечтательности, болезненной надломлен-ности.

Блестящий портретист, Сомов во второй половине 1900-х годов создает сюиту карандашных и акварельных портретов, которые представляют нам художественную и артистическую среду, хорошо знакомую художнику и глубоко им изученную, интеллектуальную элиту своего времени - В. Иванова, Блока, Кузмина, Соллогуба, Лансере, Добужинского и др. В портретах он употребляет один общий прием: на белом фоне - в некой вневременной сфере - рисует лицо, сходство в котором достигается не через натурализацию, а смелыми обобщениями и метким отбором характерных деталей. Это отсутствие примет времени создает впечатление статичности, застылости, холодности, почти трагического одиночества.

Поздние работы Сомова - это пасторальные и галантные празднества («Осмеянный поцелуй», 1908, Государственный Русский Музей; «Прогулка маркизы», 1909, Государственный Русский Музей), «Язычок Коломбины» (1913-1915), полные едкой иронии, душевной опустошенности, даже безысходности. Любовные сцены из XVIII - начала XIX вв. даны всегда с оттенком эротики. Последнее особенно проявилось в его фарфоровых статуэтках, посвященных призрачной погоне за наслаждениями.

Любовная игра - свидания, записки, поцелуи в аллеях, беседках, трельяжах регулярных садов или в пышно разубранных будуарах - обычное времяпрепровождение сомовских героев, предстающих нам в пудреных париках, высоких прическах, расшитых камзолах и платьях с кринолинами. Но в веселье сомовских картин нет подлинной жизнерадостности; люди веселятся не от полноты жизни, а оттого, что они не знают ничего иного, возвышенного, серьезного и строгого. Это не веселый мир, а мир, обреченный на веселье, на утомительный вечный праздник, превращающий людей в марионеток, призрачной погони за наслаждениями жизни.

Раньше всех в «Мире искусства» Сомов обратился к темам прошлого, к интерпретации XVIII в. («Письмо», 1896; «Конфиденции», 1897), явившись предшественником версальских пейзажей Бенуа. Он первый создает ирреальный мир, сотканный из мотивов дворянско-усадебной и придворной культуры и собственных сугубо субъективных художественных ощущений, пронизанных иронией. Историзм «мирискусников» был бегством от действительности. Не прошлое, а его инсценировка, тоска по невозвратимости его - вот основной их мотив. Не истинное веселье, а игра в веселье с поцелуями в аллеях - таков Сомов.

Тема искусственного мира, фальшивой жизни, в которой нет ничего значительного и важного, является ведущей в творчестве Сомова. Она имеет своей предпосылкой глубоко пессимистическую оценку художником нравов современного буржуазно-аристократического общества, хотя именно Сомов был наиболее ярким выразителем гедонистических вкусов этого круга. Сомовский фарс - изнанка трагического мироощущения, которое, однако, редко проявляется в выборе специально трагических сюжетов.

Приемы сомовской живописи обеспечивают последовательную изоляцию изображаемого им мира от простого, безыскусственного. Человек у Сомова отгорожен от естественной природы бутафорией искусственных садов, стенами, обитыми штофом, шелковыми ширмами, мягкими диванами. Не случайно также Сомов особенно охотно пользуемся мотивам искусственного освещения (серия «Фейерверков» начала 1910-х гг.). Неожиданная вспышка фейерверочных огней застает людей в рискованных, случайно-нелепых, угловатых позах, сюжетно мотивируя символическое уподобление жизни театру марионеток.

Сомов много работал как график, он оформил монографию С. Дягилева о Левицком, сочинение А. Бенуа о Царском Селе. Книга как единый организм со своим ритмическим и стилевым единством была поднята им на необычайную высоту. Сомов - не иллюстратор, он «иллюстрирует не текст, а эпоху, пользуясь литературным приемом как трамплином», - писал о нем искусствовед А.А. Сидоров.

Роль М.В. Добужинского в истории «Мира искусства» по своему значению не уступает роли старших мастеров этой группы, хотя он и не принадлежал к числу ее основателей и не был участником юношеского кружка А.И. Бенуа. Только в 1902 году графика Добужинского появилась на страницах журнала «Мир искусства», и лишь с 1903 года он начал принимать участие в выставках под тем же названием. Но, быть может, ни один из художников, влившихся в названную группу в первый период ее деятельности, не подошел так близко, как Добужинский, к пониманию идей и принципов нового творческого течения, и ни один из них не внес такого значительного и ориги-нального вклада в развитие художественного метода «Мира искусства».

Мстислав Валерианович Добужинский (1875-1957) был человеком с университетским образо-ванием и широкими культурными интересами. К рисованию он пристрастился еще в детстве и рано начал готовиться к деятельности художника. Наряду с изобразительным искусством его привлекали литература и история; он много читал и имел обыкновение иллюстрировать прочитанное. Самые ранние художественные впечатления, навсегда запавшие в его память, были почерпнуты из детских книг с иллюстрациями Берталя, Г. Доре и В. Буша.

Графика всегда давалась Добужинскому легче, чем живопись. В студенческие годы он занимался под руководством передвижника Г. Дмитриева-Кавказского, который, впрочем, не оказал на него никакого влияния. «К счастью», как говорил художник, он не попал в Академию художеств и совершенно не испытал ее воздействия. По окончании университета он отправился изучать искусство в Мюнхен и в течение трех лет (1899-1901) учился в мастерских А. Ашбэ и Ш. Холлоши, где работали также И. Грабарь, Д. Кардовский и некоторые другие русские художники. Здесь завершилось художественное образование Добужинского и сформировались его эстетические вкусы: он высоко ценил Мане и Дега, навсегда полюбил прерафаэлитов, но наиболее сильное воздействие оказали на него немецкие пейзажисты конца XIX века и художники «Симплициссимуса». Подготовка и творческое формирование молодого Добужинского вполне органично привели его к контакту с «Миром искусства». По возвращении в Петербург Добужинский встретил активную поддержку со стороны Грабаря и Бенуа, высоко оценивших его дарование. В ранних рисунках Добу-жинского (1902-1905) реминисценции мюнхенской школы переплетаются с вполне очевидным влиянием старших мастеров «Мира искусства» прежде всего Сомова и Бенуа.

Добужинский среди художников «Мира искусства» резко выделяется тематическим реперту-аром произведений, посвященных современному городу. Но подобно тому, как у Сомова и Бенуа «дух прошлого» выражается через художественный почерк эпохи, овеществленный в архитектуре, мебели, костюмах, орнаментике, так у Добужинского современная урбанистическая цивилизация выражает себя не в поступках и действиях людей, а через облик современных городских строений, плотными рядами замыкающих горизонт, загораживающих небо, перечеркнутое фабричными тру-бами, ошеломляющих бесчисленными рядами окон. Современный город предстает у Добужин-ского как царство однообразия и стандарта, стирающего и поглощающего человеческую индивидуальность.

Столь же программной, как для Сомова «Дама в голубом», является для Добужинского карти-на «Человек в очках. Портрет Константина Александровича Сюннерберга» (1905-1906, Государственная Третьяковская галерея). На фоне окна, за которым в некотором отдалении перед заброшенным пустырем громоздится городской квартал, изображенный с тыльной, непрезентабельной стороны, где над старыми домишками возвышаются фабричные трубы и голые брандмауэры боль-ших доходных домов, вырисовывается фигура худого человека в обвисшем на сутулых плечах пиджаке. Мерцающие стекла его очков, совпадая с очертаниями глазниц, создают впечатление пустых глазных впадин. В светотеневой моделировке головы обнажена конструкция голого черепа - в очертаниях человеческого лица проступает пугающий призрак смерти. В аффектированной фронтальности, подчеркнутом вертикализме фигуры, неподвижности позы человек уподобляется манекену, безжизненному автомату - так, применительно к современной эпохе, трансформирована Добужинским тема «спектакля марионеток», разыгранного в ретроспективном плане Сомовым и Бенуа на подмостках прошлого. В призрачном человеке Добужинского есть нечто «демоническое» и жалкое одновременно. Он - страшное порождение и вместе с чем жертва современного города.

Добужинский много работал и в иллюстрации, где самым замечательным можно считать его цикл рисунков тушью к «Белым ночам» Достоевского (1922). Добужинский работал также в театре, оформлял у Немировича-Данченко «Николая Ставрогина» (инсценировка «Бесов» Достоевского), тургеневские пьесы «Месяц в деревне» и «Нахлебник».

Изощренность фантазии, направленной на воссоединение и интерпретацию языка, стилистического почерка чужих культур, вообще «чужого языка» в широком смысле, нашла себе наиболее естественное органическое применение в той области, где это качество не просто желательно, но необходимо - в области книжной иллюстрации. Почти все художники «Мира искусства» были прекрасными иллюстраторами. Наиболее крупными и выдающимися в художественном отношении иллюстративными циклами эпохи, когда «мирискусничское» направление в этой области было господствующим, являются иллюстрации А. Бенуа к «Медному всаднику» (1903-1905) и Е. Лансере к «Хаджи-Мурату» (1912-1915).

Евгений Евгеньевич Лансере (1875-1946) в своем творчестве затронул все основные проблемы книжной графики начала XX в. (см. его иллюстрации к книге «Легенды о старинных замках Бретани», к Лермонтову, обложку к «Невскому проспекту» Божерянова и пр.), Лансере создал ряд акварелей и литографий Петербурга («Калинкин мост», «Никольский рынок» и др.). Архитектура занимает огромное место в его исторических композициях («Императрица Елизавета Петровна в Царском Селе», 1905, Государственная Третьяковская галерея). Можно сказать, что в творчестве Серова, Бенуа, Лансере был создан новый тип исторической картины - она лишена фабулы, но при этом прекрасно воссоздает облик эпохи, вызывает множество историко-литературных и эстетических ассоциаций. Одно из лучших созданий Лансере - 70 рисунков и акварелей к повести Л.Н. Толстого «Хаджи-Мурат» (1912-1915), которые Бенуа считал «самостоятельной песней, прекрасно ввязывающейся в могучую музыку Толстого».

Бенуа-иллюстратор - целая страница в истории книги. В отличие от Сомова Бенуа создает иллюстрацию повествовательную. Плоскость страницы для него не самоцельна. Иллюстрации к «Пиковой даме» были скорее законченными самостоятельными произведениями, не столько «искусство книги», по определению А.А. Сидорова, сколько «искусство в книге». Шедевром книжной иллюстрации явилось графическое оформление «Медного всадника» (1903, 1905, 1916, 1921-1922, тушь и акварель, имитирующие цветную гравюру на дереве).

Петербург - город «прекрасный и страшный» - главный герой иллюстраций Бенуа. В стиле этих иллюстраций дает знать о себе типичная для «мирискусников» вообще, но в данном случае довольно сложная «система призм», в которых многократно преломились образы и картины пушкинской петербургской повести, - здесь и напоминание о пейзажах первого певца «северной Вене-ции» в живописи - Ф. Алексеева (в иллюстрациях, сопровождающих одическое вступление повес-ти), и поэтическая прелесть интерьеров венециановской школы в интерьерных сценах, и графика первой трети XIX века, и не только пушкинский Петербург, но и Петербург Достоевского, например, в знаменитой сцене ночной погони. Центральная тема петербургской повести Пушкина - конфликт частного человека и олицетворенной в образе Медного всадника государственной власти, выступающей для индивидуума в виде зловещего рока, - нашла свое высокое художественное воплощение во фронтисписе, выполненном в 1905 году. В этом акварельном рисунке Бенуа уда-лось достичь изумительной простоты и ясности в выражении сложной идеи, то есть того качества, которое сродни пушкинской великой простоте. Но оттенок мрачного «демонизма» в облике Медного всадника, равно как уподобление преследуемого Евгения образу «ничтожного червя», готового смешаться с прахом, не только указывает на наличие еще одной, довольно характерной для «мирискусников» «призмы» - фантастики Гофмана, но и означает сдвиг от пушкинской объективности в сторону чисто индивидуалистического по своей природе чувства ужаса перед бесстрастием исторической необходимости - чувства, которого у Пушкина не было.

Театральная декорация, родственная искусству книжной иллюстрации, поскольку она также связана с интерпретацией чужого замысла, являлась еще одной областью, где «Миру искусства» суждено было произвести крупную художественную реформу. Она заключалась в переосмыслении старой роли театрального художника. Теперь это уже не художник-оформитель действия и изобретатель удобных сценических выгородок, а такой же истолкователь музыки и драматургии, такой же равноправный творец спектакля, как режиссер и актеры. Так, в процессе сочинения И. Стравинским музыки к балету «Петрушка» А. Бенуа разворачивал перед ним зрительные образы будущего спектакля.

Декорации «Петрушки», этого, по выражению художника, «балета улицы», воскрешали дух ярмарочно-балаганного празднества.

Расцвет деятельности «мирискусников» на поприще театрально-декорационного искусства относится уже к 1910-м годам и связан с организованными С.П. Дягилевым (идея принадлежала А. Бенуа) «Русскими сезонами» в Париже, включавшими в себя целую серию симфонических концертов, оперных и балетных постановок. Именно в спектаклях «Русских сезонов» европейская публика впервые услышала Ф. Шаляпина, увидела А. Павлову, познакомилась с хореографией М. Фокина. Именно здесь особенно полно и ярко проявилось дарование Л.С. Бакста - художника, принадлежавшего к основному ядру «Мира искусства».

Вместе с Бенуа и Сомовым Лев Самойлович Бакст (1866-1924) является одной из центральных фигур в истории «Мира искусства». Он был членом юношеского кружка, в котором зародились идейно-творческие тенденции этого направления; он был среди основателей и активнейших сотрудников журнала, проводившего новую эстетическую программу; он вместе с Дягилевым «экспортировал» русское искусство в Западную Европу и добился его признания; мировая слава русской театрально-декорационной живописи «Мира искусства» выпала в первую очередь на долю Бакста.

А между тем в системе развития идей и принципов «Мира искусства» Баксту принадлежит совершенно отдельное и независимое место. Активно поддерживая тактику объединения и разделяя, в целом, его основные эстетические позиции, Бакст вместе с тем шел вполне самостоятельным путем. Его живопись не похожа на живопись Сомова и Бенуа, Лансере и Добужинского; она исходит из иных традиций, опирается на иной душевный и жизненный опыт, обращается к иным темам и образам.

Путь художника был более сложным и извилистым, нежели ровная и последовательная эво-люция, характерная для творчества многих его друзей и соратников. В исканиях и метаниях Бакста есть оттенок парадоксальности; линия его развития вычерчивается крутыми зигзагами. Бакст пришел в «Мир искусства» как бы «справа»; он принес с собой навыки старой академической школы и пиетет к традициям ХIХ века. Но прошло совсем немного времени, и Бакст стал самым «левым» среди участников «Мира искусства»; он активнее других сблизился с западноевропейской живописью модерна и органично усвоил ее приемы. Западным зрителям оказалось легче признать «своим» Бакста, нежели любого другого художника «Мира искусства».

Бакст был старше Сомова на три года, Бенуа - на четыре года, а Дягилева - на шесть лет. Разница в возрасте, сама по себе ничтожная, имела известное значение в ту пору, когда деятели «Мира искусства» были юношами. Среди молодых дилетантов, группировавшихся вокруг Бенуа и составлявших его кружок. Бакст был единственным художником, обладавшим некоторым профессиональным опытом. Он в течение четырех лет (1883-1887) учился в Академии художеств, иногда выполнял на заказ портреты и выступал в качестве иллюстратора в так называемых «тонких журналах». В Русском музее хранится несколько пейзажных и портретных этюдов Бакста, написанных в первой половине 1890-х годов. Они не отличаются высоким художественным качеством, но вполне профессиональны. В них уже проявляется характерное для Бакста декоративное чутье; но по своим принципам они не выходят за пределы позднеакадемической живописи.

Вскоре, однако, творчество Бакста приняло иной характер. На первых выставках «Мира искусства» Бакст выступал преимущественно как портретист. Достаточно присмотреться к серии портретов, созданных им на рубеже XIX-XX веков, чтобы понять, от каких концепций отправлялась живопись Бакста в начале его деятельности и в каком направлении развивалась она в дальнейшем.

Одной из наиболее известных работ художника является портрет Александра Бенуа (1898, Государственный Русский музей). В этой ранней, исполненной пастелью работе, еще несовершенной и нечуждой иллюзионистических тенденций, можно разглядеть целый комплекс творческих представлений, которые определяли тогда для Бакста задачу и смысл портретной живописи. Натура взята здесь в потоке ее живых состояний, во всей изменчивости ее конкретных, точно подмеченных качеств. Основную роль играет стремление раскрыть характер, выявить индивидуально-психологические особенности изображаемого человека. Эта тенденция непосредственно восходит к творческим принципам русской реалистической живописи. Как у портретистов второй половины XIX века, задачей художника является здесь фиксация какого-то мгновения протекающей действительности, некоторого фрагмента реальной жизни. Отсюда идет сюжетный замысел - изобразить Бенуа как бы застигнутым врасплох, без какой-либо мысли о позировании; отсюда же и композиционный строй портрета, подчеркивающий непринужденность, как бы случайность позы и выражения модели; отсюда же, наконец, идет интерес к бытовой характеристике, к введению в портрет элементов интерьера и натюрморта.

На сходных принципах строится и другая, несколько более поздняя работа художника – портрет писателя В.В. Розанова (пастель, 1901, Государственная Третьяковская галерея). Однако здесь уже видна направляющая тенденция развития портретной живописи Бакста, попытка освободиться от традиций психологического реализма XIX века.

В портрете Розанова тоже проявляется стремление к психологически-бытовой характерис-тике, а в трактовке формы нетрудно заметить черты иллюзионизма. И все же, в сравнении с портретом Бенуа, здесь сразу бросаются в глаза иные, новые качества. Формат картины, узкий и вытянутый, сознательно подчеркнут вертикальными линиями двери и книжных полок. На белом фоне, занимающем почти всю плоскость холста, вырисовывается темный силуэт портретируемого, обведенный жесткой линией контура. Фигура сдвинута с центральной оси картины и уже не сливается с интерьером, а резко ему противопоставлена. Исчезает оттенок интимности, характерный для портрета Бенуа.

Отказываясь от понимания портрета как зафиксированного на холсте мгновения протекаю-щий действительности, Бакст - почти одновременно с Сомовым - начинает отныне строить свое творчество на иных основах. Размышления главенствуют у Бакста над непосредственным наблюдением, обобщение преобладает над элементами анализа.

Содержанием портретной характеристики становится уже не натура в потоке ее живых состояний, а некоторое, своеобразно идеализированное представление об изображаемом человеке. Бакст не отказывается от задачи раскрыть внутренний мир данного конкретного человека в его индиви-дуальной неповторимости, но вместе с тем стремится заострить в облике портретируемых типи-ческие черты, характерные для людей крута «Мира искусства», реализует образ «положительного героя» своей эпохи и своего близкого идейного окружения. Эти особенности обрели вполне отчетливую и законченную форму в портрете С.П. Дягилева с няней (1906, Государственный Русский музей). Варьируя все ту же тему человеческой фигуры в интерьере, художник как бы переставляет акценты, по-новому осмысливает прежние приемы, приводит их в стройную последовательную систему и подчиняет задуманному образу. Здесь уже нет следов иллюзионизма и натуралистической тщательности, какой отмечены более ранние портреты. Композиционные ритмы строятся на резкой асимметрии. Живописные массы не уравновешивают друг друга: правая половина картины кажется перегруженной, левая - почти пустой. Этим приемом художник создает в портрете атмос-феру особой напряженности, нужную для характеристики образа. Позе Дягилева придана парадная импозантность. Интерьер вместе с изображением сидящей старухи няни становится как бы комментарием, дополняющим портретную характеристику.

Было бы ошибкой утверждать, что образ Дягилева в этом портрете вне психологичен. Напро-тив, Бакст вкладывает в изображение целую совокупность острых и метких психологических определений, но там же преднамеренно их ограничивает: перед нами портрет позирующего чело-века. Момент позирования составляет важнейшую часть замысла, в котором нет и намека на бытовую интимность; позирование подчеркнуто всем строем картины: и очертаниями силуэта Дягилева, и его выражением, и пространственным построением композиции, и всеми деталями обстановки.

В графике Бакста отсутствуют мотивы ХVIII в. и усадебные темы. Он тяготеет к античности, причем к греческой архаике, толкованной символически. Особым успехом пользовалась у символистов его картина «Terroantiquus» (темпера, 1908, Государственный Русский Музей). Страшное грозовое небо, молния, освещающая пучину моря и древний город, - и над всей этой вселенской катастрофой господствует архаическая статуя богини с загадочной застывшей улыбкой.

В дальнейшем Бакст целиком ушел в театрально-декорационную работу, а его декорации и костюмы к балетам дягилевской антрепризы, исполненные с необычайным блеском, виртуозно, артистично, принесли ему мировую славу. В его оформлении шли спектакли с Анной Павловой, балеты Фокина.

Экзотический, пряный Восток, с одной стороны, эгейское искусство и греческая архаика, с другой - вот две темы и два стилистических пласта, составлявших предмет художественных увлечений Бакста и образовавших его индивидуальный почерк.

Он оформляет преимущественно балетные постановки, среди которых его шедеврами явились декорации и костюмы к «Шахерезаде» на музыку Н.А. Римского-Корсакова (1910), «Жар-птице» И.Ф. Стравинского (1910), «Дафнису и Хлое» М. Равеля (1912) и поставленному В.Ф. Нижинским на музыку К. Дебюсси балету «Послеполуденный отдых фавна» (1912). В парадоксальном сочета-нии противоположных начал: вакхическибуйной красочности, чувственной терпкости колорита и ленивой грации безвольной текучей линии рисунка, сохраняющего связь с орнаментикой раннего модерна, - своеобразие индивидуального стиля Бакста. Выполняя эскизы костюмов, художник передает характер, цветовой образ-настроение, пластический рисунок роли, сочетая обобщенность контура и цветового пятна с ювелирно-тщательной отделкой деталей - украшений, узоров на тканях и т.п. Именно поэтому его эскизы менее всего могут быть названы черновиками, а являются завершенными в себе произведениями искусства.

В объединении «Мир искусства» участвовали также А.Я. Головин - один из крупнейших художников театра первой четверти XX в., И.Я. Билибин, А.П. Остроумова-Лебедева и др.

Особое место в «Мире искусства» занимает Николай Константинович Рерих(1874-1947). Знаток философии и этнографии Востока, археолог-ученый, Рерих получил прекрасное образова-ние сначала дома, затем на юридическом и историко-филологическом факультетах, потом в Академии художеств, в мастерской Куинджи, и в Париже в студии Ф. Кормона. Рано обрел он и авторитет ученого. Его роднила с «мирискусниками» та же любовь к ретроспекции, только не XVII-XVIII вв., а языческой славянской и скандинавской древности и Древней Руси, стилизаторские тенденции, театральная декоративность («Гонец», 1897, Государственная Третьяковская галерея; «Сходятся старцы», 1898, Государственный Русский Музей; «Зловещие», 1901, Государственный Русский Музей). Ближе всего Рерих был связан с философией и эстетикой русского символизма, но его искусство не укладывалось в рамки существовавших направлений, ибо оно в соответствии с мировосприятием и миропониманием художника обращалось как бы ко всему человечеству с призывом дружеского союза всех народов. Отсюда особый монументализм и эпичность его полотен. После 1905 г. в творчестве Рериха нарастают настроения пантеистического мистицизма. Исторические темы уступают место религиозным легендам («Небесный бой», 1912, Государственный Русский Музей). Огромное влияние на Рериха имела русская икона: его декоративное панно «Сеча при Керженце» (1911) экспонировалось при исполнении фрагмента того же названия из оперы Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» в парижских «Русских сезонах».

В силу эволюции первоначальных эстетических установок, раскола внутри редакции журнала, отделения московской группы художников «Мир искусства» к 1905 году прекращает свою выставочную и издательскую деятельность. В 1910 году «Мир искусства» возобновляется, но функционирует уже исключительно как выставочная организация, не скрепленная, как прежде, единством творческих задач и стилистической ориентации, объединяющая художников самых различных направлений.

Однако существовал ряд художников-мирискусников «второй волны», в чьем творчестве получают дальнейшее развитие художественные принципы старших мастеров «Мира искусства». К их числу принадлежал Б.М. Кустодиев.

Борис Михайлович Кустодиев (1878–1927) родился в Астрахани, в семье учителя. Учился рисованию и живописи у художника П.А. Власова в Астрахани (1893-1896) и в Высшем художественном училище при Академии художеств в Петербурге (1896-1503), с 1898 года - в мастерской про-фессора-руководителя И.Е. Репина. В 1902-1903 годах был привлечен Репиным к совместной ра-боте над картиной «Торжественное заседание Государственного Совета. Будучи учеником Академии художеств, на каникулах путешествовал по Кавказу и Крыму, а в дальнейшем ежегодно (с 1900) проводил лето в Костромской губернии; в 1903 году совершил поездку по Волге и с Д.С. Стеллец-ким в Новгород.

В 1903 году за картину «Базар в деревне» (до 1941 года находившуюся в Новгородском исто-рико-художественном музее) Кустодиев получил звание художника и право на поездку за границу. В конце того же года как пенсионер Академии выехал в Париж, где короткое время работал в мастерской Р. Менара и одновременно знакомился с современным искусством, посещал музеи и выставки. В апреле 1904 года уехал из Парижа в Испанию для изучения старых мастеров; в начале лета вернулся в Россию. В 1909 году удостоен звания академика.

Кустодиев и в дальнейшем неоднократно совершал поездки за границу: в 1907 году, совместно с Д.С. Стеллецким, - в Италию; в 1909 году - в Австрию, Италию, Францию и Германию; в 1911 и 1912 годах - в Швейцарию; в 1913 году - на юг Франции и в Италию. Лето 1917 года провел в Финляндии.

Жанрист и портретист в живописи, станковист и иллюстратор в графике, театральный декоратор, Кустодиев работал и как скульптор. Им выполнен ряд портретных бюстов и композиций. В 1904 году Кустодиев становится членом Нового общества художников, в «Мир искусства» он входит с 1911 года.

Объектом изысканных стилизаций Кустодиева в духе расписных игрушек и лубочных карти-нок является Русь патриархальная, нравы посада и купечества, у которых художник заимствует особый эстетический кодекс - вкус ко всему пестрому, преизбыточно красочному, затейливо-орнаментальному. Отсюда яркие праздничные «Ярмарки», «Масленицы», «Балаганы», отсюда его картины из мещанского и купеческого быта, переданные с едкой иронией, но не без любования этими краснощекими полусонными красавицами за самоваром и с блюдцами в пухлых пальцах («Купчиха», 1915, Государственный Русский Музей; «Купчиха за чаем», 1918, Государственный Русский Музей).

«Красавица» (1915, Государственная Третьяковская галерея) - совершеннейший образец кустодиевской стилизации в духе купеческой «эстетики количества», выраженной гиперболическим нагнетанием этого количества - тела, пуха, атласа, украшений. Жемчужно-розовая красавица в царстве пуховых одеял, подушек, перин и красного дерева - это богиня, идол купеческого быта. Художник дает почувствовать типично «мирискусническую» ироническую дистанцию по отношению к ценностям этой жизни, хитроумно переплетая восторг с незлобивой усмешкой.

«Мир искусства» явился крупным эстетическим движением рубежа веков, переоценившим всю современную художественную культуру, утвердившим новые вкусы и проблематику, вернувшим искусству - на самом высоком профессиональном уровне - утраченные формы книжной гра-фики и театрально-декорационной живописи, получившими их усилиями все европейское призна-ние, создавшим новую художественную критику, пропагандировавшим русское искусство за рубежом, по сути, даже открывшим некоторые его этапы, вроде русского XVIII века. «Мирискусники» создали новый тип исторической картины, портрета, пейзажа со своими собственными стилевыми признаками (отчетливые стилизаторские тенденции, преобладание графических приемов над живописными, чисто декоративное понимание цвета и пр.). Этим определяется их значение для отечественного искусства.

Слабые стороны «Мира искусства» сказались прежде всего в пестроте и непоследователь-ности программы, провозглашающей образцом «то Бёклина, то Мане»; в идеалистических взгля-дах на искусство, аффектированном безразличии к гражданственным задачам искусства, в прог-раммной аполитичности, в потере социальной значимости картины. Камерность «Мира искусства», черты изначальной ограниченности определили и недолгий исторический срок его жизни в эпоху грозных предвестий надвигающейся пролетарской революции. Это были лишь первые шаги на пути творческих исканий, и очень скоро «мирискусников» обогнали молодые.

«МИР ИСКУССТВА » -

Русское художественное объединение, оформившееся в конце 1890-х гг. (официально - в 1900 г.) на основе кружка молодых художников и любителей искусства во главе с А. Бенуа и С. Дягилевым.

Мир искусства. Символизм. Россия.
Бакст, Лев Самойлович. Портрет Сергея Павловича Дягилева с няней

Как выставочный союз под эгидой «Мир искусства» объединение существовало до 1904 г., в расширенном составе - в 1910-1924 гг.

В1904-1910 гг. большинство мастеров «Мира искусства» входили в Союз русских художников.

Помимо основного ядра (Л. Бакст, М. Добужинский, Е. Лансере, А. Остроумова-Лебедева, К. Сомов) «Мир искусства» включал много петербургских и московских живописцев и графиков (И. Билибин, А. Головин, И. Грабарь, К. Коровин, Б. Кустодиев, Н. Рерих, В. Серов и др.).

В выставках «Мира искусства» участвовали М. Врубель, И. Левитан, М. Нестеров и др.

Мировоззренческие установки деятелей «Мира искусства» во многом определялись острым неприятием антиэстетизма современного общества, стремлением «вечные» духовные и художественные ценности.

Признание общественной роли художественного творчества, призванного, по мысли теоретиков «Мира искусства», эстетически преобразовать окружающую действительность, сочеталось у них с идеалом «свободного», или «чистого», искусства; декларируя его независимость, они отвергали как академизм, так и творчество передвижников (признавая, однако, эстетическое значение последнего), выступали с критикой эстетики русских революционных демократов и концепций В. Стасова.

Идейно и стилистически ранний «Мир искусства» был близок западно-европейским художественным группировкам, объединявшим теоретиков и практиков модерна : образный строй произведений значительной части художников «Мира искусства» также формировался на основе поэтики символизма и шире - неоромантизма.

Вместе с тем общей, чертой большинства «мирискусников» было признание художественного обаяния прошлого основным источником вдохновения.

В своих произведениях они (нередко в ироническом, на грани самопародии ключе) оживляли изящество и своеобразную «кукольность» рококо , благородную строгость русского ампира .

Они создали особый лирический тип исторического пейзажа, окрашенного то элегией (Бенуа), то мажорной романтикой (Лансере).

Общими для произведений членов «Мира искусства» стали утончённый декоративизм, изящная линеарность, иногда переходящая в орнаментику, изысканное сочетание матовых тонов.

Творчеству ряда представителей «Мира искусства» были присущи тенденции неоклассицизма (Бакст, Серов, Добужинский) или увлечение древнерусской культурой и историей (Билибин, Рерих).

Поиски стилеобразующего начала, «целостного искусства» были наиболее полно реализованы мастерами «Мира искусства» в их работах для театра, в немногочисленных опытах оформления интерьера и главным образом в графике, игравшей ведущую роль в их творчестве.

С их деятельностью связаны окончательное превращение гравюры из репродукционной техники в творческий вид графики (цветные эстампы Остроумовой-Лебедевой и др.), расцвет книжной иллюстрации и искусства книги (Бенуа, Билибин и др.).

После 1904 г. в идейных и эстетических взглядах ведущих художников «Мира искусства» происходят существенные изменения.

В период Революции 1905-1907 гг. некоторые из них (Добужинский, Лансере, Серов и др.) выступают как мастера политической сатиры.

Новый этап существования «Мира искусства» характеризуется также его отмежеванием от крайне левых течений в русском искусстве, высказываниями в пользу регламентации художественного творчества (идея «новой Академии», выдвинутая Бенуа), активизацией театральной деятельности и пропаганды современного русского искусства за границей (участие в зарубежной антрепризе Дягилева).

С1917 г. ряд членов «Мира искусства» (Бенуа, Грабарь и др.) обратились к музейно-организационной и реставрационной деятельности.

Художественное объединение
«Мир искусства»

«Директ-Медиа», Москва, 2016

АРТОТЕКА, вып. 36

Художественное объединение «Мир искусства» выросло из гимназического, а затем студенческого кружка, группировавшегося в конце 1880-х - начале 1890-х вокруг младшего сына известного петербургского архитектора Н. Бенуа - Александра, в будущем художника, книжного иллюстратора, сценографа, историка искусства, художественного критика.

Создание объединения

Художественное объединение «Мир искусства» выросло из гимназического, а затем студенческого кружка, группировавшегося в конце 1880-х - начале 1890-х вокруг младшего сына известного петербургского архитектора Н. Бенуа - Александра, в будущем художника, книжного иллюстратора, сценографа, историка искусства, художественного критика. Первоначально это был дружеский кружок, который сами участники называли «обществом самообразования». Уже тогда проявилась черта, типичная для «Мира искусства» в дальнейшем, - стремление к синтетическому охвату явлений искусства, культуры в целом. Интересы молодых людей были обширны: живопись, литература, музыка, история, особенно страстно они увлекались театром.

В кружок были вхожи многие будущие сотрудники журнала «Мир искусства»: В. Нувель, Д. Философов, Л. Розенберг (впоследствии известный как Л. Бакст). Появлению этого издания предшествовала большая подготовительная работа, связанная, прежде всего, с организацией выставок зарубежного искусства в России. Вплотную занялся ею С. Дягилев (1872−1929), впоследствии крупнейший художественный деятель и критик, в какой-то момент начавший играть заметную роль в дружеском объединении. Именно он поставил себе целью сплотить выдающихся русских художников и сделать известным их творчество на Западе.

В феврале 1897 по инициативе Дягилева в Петербурге открылась выставка акварелистов из Англии и Франции. На ней экспонировались работы крупных мастеров из этих двух стран, особенно много было акварелей Менцеля, повлиявшего на камерное решение исторических тем А. Бенуа и других художников мирискусников.

Но более значительными стали выставка скандинавских художников, открывшаяся осенью того же года в залах Академии художеств, и выставка русских и финляндских художников в Музее Штиглица в январе 1898. Благодаря организаторскому таланту Дягилев смог привлечь не только основных членов дружеского кружка, но и крупнейших русских живописцев - М. Врубеля, И. Левитана, В. Серова, К. Коровина, М. Нестерова, А. Рябушкина. Также представили свои работы финские мастера во главе с А. Галленом и А. Эдельфельтом. Эти экспозиции, по существу, оказались в числе первых выставок зарубежного искусства в России и проходили на фоне преодоления устоявшихся консервативных взглядов как в среде самих художников, так и в обществе в целом. Дягилев и его единомышленники испытывали страстное желание активнее подключить русское искусство к процессу борьбы против застоя академизма, которую уже пережили северные страны, и рассматривали совместные с зарубежными мастерами выставки как один из наиболее эффективных путей к обновлению искусства. Объединенную выставку русских и финляндских художников сами мирискусники впоследствии расценивали как «первое выступление „Мира искусства“, но пока еще не под этим названием». А. Бенуа говорил, что именно после нее он и его друзья соединились в одну группу, названную «Мир искусства».

Как уже отмечалось, именно проведение выставок зарубежного искусства способствовало возникновению журнала «Мир искусства». Одним из его достоинств было то, что он оказался свободной трибуной для дискуссий и в области живописи, и в области религии, философии, литературы. На страницах издания обсуждались самые актуальные проблемы интеллектуальной жизни России и Запада. Журнал с самого начала занял прочное место в художественной жизни России и обрел большое число поклонников. Его редактором был С. Дягилев, но активную роль играл и А. Бенуа, определявший художественную политику «Мира искусства» и наметивший целую эстетическую программу: во-первых, признание классики, во-вторых, отрицание всего болезненного в искусстве и декаданса, в-третьих, ориентация на идею художественной промышленности У. Морриса с ее принципом целесообразности. А. Бенуа предлагал назвать журнал «Возрождением» и призывал «объявить гонение и смерть декаденству <…>, которое грозит гибелью всей культуре».

В первом номере журнала, вышедшем в 1899, была опубликована статья С. Дягилева «Сложные вопросы», в которой формулировалась эстетика объединения «Мир искусства». С самого начала Дягилев ставил своей целью «разбор всех идей в области эстетики». По его мнению, эстетические понятия и принципы в современной живописи разошлись с художественной практикой: «Эта амальгамная история художественной жизни века имела главный источник в ужасной шаткости эстетических понятий и требований эпохи. Они ни на минуту не устанавливались прочно, не развивались логически или свободно. Художественные вопросы были запутаны в общую кашу общественных переворотов…». Далее он замечает, что утилитарное отношение к искусству было господствующим на протяжении XIX века, хотя существовали художественные и эстетические направления, выступавшие против подчинения искусства каким-либо внешним целям.

Принципу утилитаризма Дягилев противопоставил принцип эстетизма как признание красоты в качестве высшей и самостоятельной ценности; автор статьи доказывал, что искусство самоценно, что его цель - оно само. А. Бенуа разделял убеждение товарища, что красота должна быть высшим критерием в сфере художественных оценок.

Эстетизм - это признание особых, исключительных прав эстетики, утверждение самодовлеющей роли красоты, ее независимости от морали, религии и политики. Концепция эстетизма впервые получила широкое отражение в творчестве английских художников-прерафаэлитов. В журнале «Мир искусства» публикации об английском искусстве и прерафаэлитах были постоянными. Редакция объявляла своей первоочередной задачей выработку новой концепции культуры, центральное место в которой отводилось «ницшеанским» ценностям: творчеству, красоте, эстетическому чувству. Журнал выходил с 1899 по 1904 под редакцией С. Дягилева и при участии петербургской группы художников, с 1901 к ней примкнул И. Грабарь, который вскоре стал одним из самых влиятельных критиков в отечественном искусстве. Художественные выставки под названием «Мир искусства» устраивались ежегодно и объединяли русских и западноевропейских мастеров.

Так деятельность петербургского объединения ознаменовала собой наступление новой эры в культурной жизни конца XIX века.

Основным ядром выставок «Мира искусства» были работы мастеров дягилевской группы (собственно мирискусников) - А. Бенуа, К. Сомова и их ближайших соратников, которые объединились с московскими живописцами - М. Врубелем, И. Левитаном, В. Серовым, К. Коровиным, М. Нестеровым, А. Рябушкиным. Мирискусники вовлекали в свою деятельность крупных русских мастеров, чье творчество развивалось независимо от идейных установок петербургской группы, отличалось и изобразительным языком.

Предпочтительный интерес к истории и историческим стилям, ностальгия по ушедшим эпохам, культ красоты, романтическая ирония - вот мировоззренческие особенности мирискусников. Они повлияли на утверждение в их творчестве излюбленного круга сюжетов и мотивов.

Творческое наследие Александра Николаевича Бенуа (1870−1960), основателя и историографа «Мира искусства», богато и разносторонне. Результатом увлечения Бенуа книгами, повествующими о быте и нравах двора «короля-солнца», а также изучения французского искусства стали серии чудесных акварелей. Они изображают дворец, парк, прогулки короля и придворных, купающихся маркиз. Первый такой цикл называется «Последние прогулки Людовика XIV» и создан в 1897-1898, второй - «Версальская серия» 1905−1906. В работах «Прогулка короля» (1897, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург), «Кормление рыб» (1897, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург), «Бассейн Цереры» (1897, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург), «Король прогуливается в любую погоду» (1898, собрание И. Зильберштейна), как и в других листах из «Версальской серии», хотя и объединенных единым персонажем - Людовиком XIV, связующим звеном является образ рукотворной природы королевской резиденции. В версальских этюдах господствует тема «старинного парка», в котором оживает прошлое. Все работы связаны объектом изображения и единством настроения. В картине «Прогулка короля» (1906, Государственная Третьяковская галерея, Москва) природа превращена в театральную декорацию, изящные зеленые кулисы открывают небольшую сценическую площадку. Легкостью и четкостью силуэтов фигуры напоминают игрушки, вписанные в живописный ландшафт. Парк впускает театральный спектакль в свои пространства, как в один из залов дворца.

Евгений Евгеньевич Лансере (1875−1946) обращался в своем творчестве к Петровской эпохе. Его любимыми темами были строительство Петербурга и новый русский флот. Художник не «реставрировал» историческую обстановку, а создавал образ холодного и ветреного детища Петра I. Одной из первых стала выразительная и полная динамики картина «Петербург начала XVIII века. Здание Двенадцати коллегий» (1902, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург), на которой изображен ненастный, ветреный день, когда воды неспокойной Невы бьются о пристань Васильевского острова. К пристани причаливает лодка. На лестнице - несколько человеческих фигурок, среди которых можно узнать Петра I, приехавшего осмотреть только что возведенное здание Двенадцати коллегий. Автор воссоздает атмосферу строительства Петербурга, архитектура и природа даны в неразрывном единстве. Пейзажи «Ботик Петра I» (1906, Государственная Третьяковская галерея, Москва) и «Корабли при Петре I» (1911, Государственная Третьяковская галерея, Москва) наполнены ветром, ощущением простора, плеском волн. Лансере обращался и к последующим эпохам. Так, у него есть композиция «Императрица Елизавета Петровна в Царском Селе» (1905, Государственная Третьяковская галерея, Москва), в которой действие разворачивается на фоне царскосельского парка и Большого дворца, украшенного великолепной скульптурой. Лансере с юмором изображает величественное шествие императрицы в сопровождении фрейлин. Единство архитектуры и костюмов выявляет и подчеркивает изысканную нарядность и кокетливость обоих этих элементов. Регулярный парк волей художника стал живым персонажем, свидетелем происходящего действия. Художник смог передать сочетание легкомысленности и парадной официальности, чувственности и рационализма, присущее XVIII веку.

Валентин Александрович Серов (1865−1911) был одним из главнейших представителей художественного объединения «Мир искусства», не только неизменным участником, но и организатором выставок «Мира искусства» наравне с А. Бенуа и С. Дягилевым.

Мнением В. Серова очень дорожили, с ним считались как с неоспоримым авторитетом. Именно он в критическое для «Мира искусства» время, в 1902, попросил у императора Николая II (в это время художник писал его портрет) денежную субсидию для мирискусников, благодаря которой журнал просуществовал еще два года. Серов, оставаясь мастером-реалистом, претворял в своем творчестве художественные принципы объединения, был увлечен русским XVIII веком. Пример тому - картины «Петр II и цесаревна Елизавета на псовой охоте» (1900, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург), «Екатерина II на соколиной охоте», «Петр I на псовой охоте» (обе - 1902, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург), «Петр I» (1907, Государственная Третьяковская галерея, Москва). В последней очевидно стремление к театрализации действия, присущее произведениям А. Бенуа. Условность, острота изображения, нарастание декоративности, эффектная театрализация образа характерны для произведений мастера, созданных в 1910, - «Портрета Иды Рубинштейн» (Государственный Русский музей, Санкт-Петербург) и «Похищения Европы» (варианты в разных собраниях).

Константин Андреевич Сомов (1869−1939) являлся одной из центральных фигур в «Мире искусства». Его творчество с особой наглядностью выразило основные принципы мирискуснической эстетики: мастер обращался к исторической ретроспекции, был склонен к изысканному стилю, изощренной чувственности, большинство его произведений театральны. Фантазийные пейзажи художника появлялись одновременно с периодами работы с натуры. Ретроспективные видения по мере развития его искусства приобретали все новые и новые аспекты. Лейтмотивом творчества Сомова являлись любовные сцены в интерьере и на лоне природы. Героями серии «Фейерверков» Сомов избрал персонажей итальянской комедии масок, любимых искусством конца XIX - начала XX века: ловкого и удачливого Арлекина, бледного, безвольного неудачника Пьеро, легкомысленную Коломбину. Любовная комедия, которую они разыгрывают, - намек на неизменность и повторяемость человеческих страстей. «Фейерверк» (1904, частное собрание, Москва) - работа из той серии, выполненная гуашью. Силуэты дамы и кавалера на первом плане с их нарядами и головными уборами напоминают XVIII век. Большую часть картины занимает небо с взметнувшимися вверх ярким снопом фейерверка, рассыпающимся золотыми огнями. Изображенное воспринимается как прекрасное видение.

Ретроспективные портреты Сомова стали новым явлением в русском искусстве. Знаменита картина «Дама в голубом» (1897−1900, Государственная Третьяковская галерея, Москва) - изображение близкого друга художника, соученицы по Академии художеств Е. Мартыновой. Это произведение в 1900 появилось на выставке «Мира искусства» и стало первым приобретенным у мастера Третьяковской галерей. Волей автора модель перенесена в прошлое, в старинный парк, лишенный исторической конкретности. Вся фигура Мартыновой написана до осязательности правдиво. Фон же выдержан в условной гамме, куст совершенно декоративен, персонажи дальнего плана также условны. Пейзаж кажется воспоминанием о гармоничном прошлом, а не реальной средой. Противоречие образа героини и фона воспринимается как тонкая грань реального и идеального, мечты и действительности.

Мария Васильевна Якунчикова (1870−1902) не раз становилась участницей выставок «Мира искусства», занималась оформлением одноименного журнала. Версальский парк, столь любимый А. Бенуа, в 1890-х появился в ее произведениях. Но Якунчикова воспринимала Версаль не как остальные мирискусники - сквозь призму исторических воспоминаний или мемуаров, - а старалась передать непосредственное впечатление от поразившего ее воображение мотива. Она не погружается в минувшее. Условность форм и цвета, принцип декоративности созвучны произведениям мастеров «Мира искусства», хотя Якунчикова в своих картинах, несомненно, использовала открытия французских импрессионистов. В пейзаже «Версаль» (1891, музей-усадьба В. Д. Поленова, Тульская область) огромный зеленый куст подстриженной зелени, расположенный на первом плане, освещен лучами заходящего солнца. Солнечные блики и тени передают ощущение вечера и напоминают произведения импрессионистов. Свет и тень для Якунчиковой - выразители полярных психологических состояний. В ее версальских пейзажах нет иронии и театрализации А. Бенуа и К. Сомова. Формальные приемы - укрупнение, обобщение объемов, фрагментация - усиливают элегическое настроение, зритель становится молчаливым свидетелем прошлого в реальном природном окружении.

Якунчикова писала не только пейзажи. Она, как и остальные члены «Мира искусства», уделяла внимание старинным интерьерам. На мирискуснических выставках можно было увидеть много таких картин.

Подобные произведения несли на себе печать эпохи, а изображенные комнаты былых времен становились не столько «портретами» старого быта, сколько отзвуком мироощущения создававших их («портреты») людей, ностальгирующих по утраченной красоте. В них противопоставлялись мир за окном и мир внутри дома с тихой жизнью вещей и их сопричастностью к человеческому существованию. Можно вспомнить и выставку «Современное искусство» 1903, в организации которой мирискусники принимали непосредственное участие: они были авторами общего замысла интерьеров, эскизов деталей убранства, декоративных росписей и видели свою задачу в создании «показательных интерьеров со всей обстановкой, куда художники «Мира искусства» могли бы вложить свой вкус к изящному и чувство стиля - все то, что совершенно утрачено было в петербургском быту"5.

Якунчикова стремилась донести до зрителя красоту уходящего мира усадьбы в таких своих произведениях, как «Чехлы», «Лестница в старый дом» (1899, собрание А. С. Вебера, Эвиан), «Из окна старого дома. Введенское» (1897, Государственная Третьяковская галерея, Москва). Эти мотивы получат в русском искусстве большое распространение. Произведения наполнены дополнительными смыслами, у зрителя рождается ощущение трагизма. В картине «Лестница в старый дом» автор избирает точку зрения, на которой находился бы человек, собирающийся подняться по ступенькам. Срезанная композиция напоминает работы А. Бенуа. Художница внимательно рассматривает лестницу, задумчиво переводит взгляд с одной детали на другую; с жалостью отмечает следы разрушения, оставленные временем.

С середины 1890-х к кружку писателей и художников, объединившихся вокруг С. Дягилева и А. Бенуа, примкнул Лев Николаевич Бакст (1866−1924), в дальнейшем ставший одним из инициаторов создания «Мира искусства». Он обладал разносторонними творческими интересами: занимался портретом, пейзажем, книжной графикой, писал декоративные панно. Подлинным призванием мастера была театрально-декорационная живопись, в которой его талант проявился наиболее ярко. Увлечение старым Петербургом, его бытом, костюмами очевидно в иллюстрациях к гоголевскому «Носу» (1904, Государственная Третьяковская галерея, Москва), акварели «Гостиный двор в 1850-х годах» (1905, частное собрание, Санкт-Петербург), гуаши «Ливень» (1906, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург). В последней названной работе отчетливо выражены типичные для художественной практики мирискусников черты - иллюстративность, ретроспективная стилизация, ироническое отношение к прошлому.

Панно «Ваза (Автопортрет)» (1906, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург) несет на себе заметный отблеск версальских пейзажей Бенуа и галантных сцен Сомова. В этом произведении нет характерного для художников «Мира искусства» обращения к прошлым эпохам, многозначность смысла рождается в нем вследствие игры мастера с планами картины и отдельно взятой темой - садовым мотивом.

В декоративном панно Бакста «Древний ужас» (1908, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург) нашла выражение символистская эстетика, отчасти свойственная мирискусникам. Представлена панорама увиденного с высоты птичьего полета пейзажа, освещенного вспышками гигантской молнии. Над древней каменистой землей, заливаемой неистовой водной стихией, возвышается архаическая статуя богини Афродиты с застывшей улыбкой на устах. Отвернувшись от гибнущего мира, богиня остается спокойной и невозмутимой. От окружающего безумного хаоса ее отделяет какая-то высшая мудрость. В руке, прижатой к груди, она держит синюю птицу - символ мечты и счастья. Гибнет древняя цивилизация, остается лишь царящая над миром красота.

В 1902 на страницах журнала «Мир искусства» появилась статья А. Бенуа «Живописный Петербург"6, сопровожденная множеством фотографий старинных зданий и рисунками Е. Лансере, А. Остроумовой-Лебедевой, Л. Бакста. В следующем году «Мир искусства» организовал выставку «Старый Петербург». Юбилейная Царскосельская выставка (1910), «Историческая выставка архитектуры» (1911) и выставка «Ломоносов и Елизаветинское время» (1912) также имели большое значение в раскрытии облика старого Петербурга и в пропаганде его художественных ценностей. Мастера «Мира искусства» стремились изобразить город, освобожденный от бытовых сцен, когда архитектура берет на себя основную роль в создании его художественного образа: в Петербурге воскрешенное прошлое переплетается с чертами современности.

В 1902 членом «Мира искусства» стал Мстислав Валерианович Добужинский (1875−1946). Особенно впечатляют его листы, изображающие Петербург в подчеркнуто непарадном виде, необычные по форме и своему напряженному внутреннему звучанию. К их числу относятся городские пейзажи - «Уголок Петербурга» (1904, Государственная Третьяковская галерея, Москва), «Город» (1904, Кировский областной художественный музей), «Старый домик» (1905, Государственная Третьяковская галерея, Москва). Увиденный им город лишен романтического флера. Добужинский изображает многочисленные доходные дома с узкими окнами и тесными дворами, глухими стенами с вентиляционными решетками, похожими на тюремные. Безлюдность его работ является особым художественным приемом, усиливающим впечатление одиночества и безысходности.

Роль городского пейзажа значительна в станковой картине Добужинского «Человек в очках» (1905−1906, Государственная Третьяковская галерея, Москва). Это портрет К. Сюннерберга - близкого к кругу «Мира искусства» поэта и художественного критика. Добужинский писал друга в его квартире, из окна которой открывался городской пейзаж. Изображение окна оказалось здесь доминирующим. Оно позволяет совместить портрет Сюннерберга и городской пейзаж, состоящий из огородов с поленницами дров, однообразных громоздящихся один на другой домов и фабричных труб, закрывающих горизонт.

Имя Анны Петровны Остроумовой-Лебедевой (1871−1955) неизменно ассоциируется с величественными образами городских ансамблей города на Неве. Как в гравюре, так и в акварели главной темой в творчестве художницы был городской пейзаж. Ей удивительно точно удавалось угадывать характер города в едва уловимом ритме архитектурных форм, в определенном, только ему присущем колорите. Каждый цикл отличается своеобразным цветовым решением. Несомненно, работа в гравюре наложила отпечаток на стиль и характер акварельной живописи Остроумовой-Лебедевой. Краткость выражения, немногословие, четкость линий, характерные для деревянной гравюры, проявлялись и в акварельной манере.

В 1901 для журнала «Мир искусства» художница выполнила первую серию гравюр, посвященную Петербургу; один из самых знаменитых листов - «Петербург. Новая Голландия». В этом произведении, как и во многих работах, художница изобразила зимний город.

Темными плоскостями создан силуэт арки в неоклассическом стиле знаменитого памятника, ощущение снежной белизны передается белизной самой бумаги. Монументальность гравюры достигается отбором и обобщением деталей. Найденные приемы - спокойная точность формы, ритмическая уравновешенность композиции - развивались художницей в последующих работах. Стрелка Васильевского острова, Ростральные колонны, здание Биржы, Адмиралтейство - излюбленные изобразительные мотивы в ее творчестве.

Молодые художники, примкнувшие к основному ядру «Мира искусства», перерабатывая творческую концепцию объединения, становились продолжателями дела, начатого Дягилевым.

Как выставочной организации «Миру искусства» удалось просуществовать с 1899 по 1903. Московские живописцы, принимавшие участие в выставках петербургского объединения, создали свою группу под названием «36 художников». А в феврале 1903, во время проведения пятой выставки «Мира искусства» в Петербурге, было принято решение о создании нового общества - Союза русских художников. Многие мастера кисти, входившие в петербургскую группу, стали членами Союза русских художников.

В 1904 прекратил существование и журнал «Мир искусства», на издание которого у А. Бенуа и С. Дягилева уже не хватало денежных средств.

Но С. Дягилев продолжал организаторскую деятельность. В 1905 им была устроена выставка русских портретов в Таврическом дворце, а в 1906 - выставка современной живописи под прежним названием «Мир искусства», включившая в экспозицию произведения М. Врубеля, К. Коровина, М. Ларионова, Н. Сапунова, П. Кузнецова и уже умершего Виктора Эльпидифоровича Борисова-Мусатова (1870−1905). Последний был особенно близок к «Миру искусства» по образам и приемам своего творчества, но при жизни его не приглашали на экспозиции объединения. Когда же отношение к творчеству Борисова-Мусатова изменилось, тот уже умер. В 1902 общественности была представлена картина «Гобелен» (1901, Государственная Третьяковская галерея, Москва), и тогда Дягилев в своей рецензии назвал ее автора «интересным художником», «любопытным и значительным». Но лишь спустя четыре года, в 1906, свыше пятидесяти работ БорисоваМусатова были включены в последнюю выставку петербургского объединения.

Со второй половины 1900-х «Мир искусства» официально не существовал, но мирискусники сохраняли групповую спаянность, входя в Союз русских художников. После его раскола в октябре 1910 именно они возродили объединение. С 1910 «Мир искусства» являлся еще и выставочной организацией, в которой состояли художники самых различных направлений. Такие мастера, как Н. Рерих, Г. Нарбут, С. Чехонин, Д. Митрохин, З. Серебрякова, Б. Кустодиев, продолжали развивать художественные принципы старших мирискусников. К. Петров-Водкин, М. Сарьян, П. Кузнецов, Н. Альтман, И. Машков - художники, оказавшиеся восприимчивыми к новым явлениям и сохранявшие полную независимость от творческих концепций, сложившихся у истоков «Мира искусства».

Должность председателя занимал Николай Константинович Рерих (1874−1947). С 1903 он был постоянным участником выставок «Мира искусства». Рериха волновали славянская языческая древность, скандинавский эпос, религиозные легенды средневековой Руси.

Интересны его «Идолы» (Государственный Русский музей, Санкт-Петербург) и «Заморские гости» (1901, Государственная Третьяковская галерея, Москва), созданные в 1901, в период пребывания художника во Франции. Черты стилизации, преобладание графических приемов над живописными, декоративное понимание цвета роднят эти произведения с работами мирискусников. В «Идолах» основу художественного решения составляют декоративно-графические приемы, характерные для стилистики модерна, кольцевая композиция, определяющую роль играют контурные линии и локальные цветовые пятна. Изображено древнее языческое капище - место для молитв и принесения жертв богам. Посреди капища возвышается самый большой идол, вокруг - более мелкие. Идолы украшены ярким орнаментом и резьбой. Отсутствуют фигуры людей, пейзажный мотив доминирует. В театрализованной пейзажной сцене воедино сливаются величавое спокойствие природы и красота капища. Рериха привлекала способность людей далекого прошлого раствориться в природе, вложив в нее собственные переживания и чувства.

Интерес к славянской древности очевиден и в работе «Заморские гости». По реке плывут нарядные расписные ладьи с пестрыми парусами; носовые части завершаются головами драконов. Узорчатость украшений варяжской мореходной ладьи, цветные щиты, ярко-красные паруса прекрасно сочетаются с глубокой синевой воды и сочной зеленью холмов. Ритм произведению задают диагональная композиция и использование орнамента - линейного и цветового. Мотивы парящих крыльев птиц, бегущей волны легли в основу ритмики «Заморских гостей». Тот же рисунок парящих крыльев повторяется в контурах берегов, и кажется, что земля «летит» навстречу судам. Между «Заморскими гостями» и «Славянами на Днепре» (1905, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург) много общего и в композиции, и в колорите. Выразительность рисунка строится на его упрощении и обобщении; важную роль играют в картинах ритмическое начало, яркие цветовые пятна. Рерих выбирает высокую точку зрения на пейзаж, когда очертания лесных массивов, извилистой, причудливой линии берегов, изрезанных заливами, выступают особенно декоративно и одновременно «сказочно» необычно (художник работал и в сфере театрально-декорационной живописи). Чуждая современности тематика произведений демонстрирует внимание Рериха к древнерусской художественной традиции и подчеркнутый интерес к образам и темам русской истории.

Крестьянская старина, мещанско-купеская Русь - главные темы в творчестве Бориса Михайловича Кустодиева (1878−1927). Он был известен как портретист, но в жанровых произведениях придерживался мирискуснических принципов. В картинах, изображающих многочисленные ярмарки, Масленицу и гулянья, художник воспел красоту русской природы, народных обычаев и широту русского человека. Зимние пейзажи, на фоне которых происходят веселые масленичные гулянья, порой фееричны по сочетаниям зелено-розоватого неба и ослепительно голубого снега. Среди этой красочности природы особенно празднично ярки костюмы и разрумянившиеся лица. Кустодиев завязывает множество сюжетов, раскрывает взаимоотношения персонажей и одновременно показывает ярмарку как великолепное зрелище, которым он восхищается вместе со зрителем.

В 1910 художник начал работать над групповым портретом членов общества «Мир искусства» для Третьяковской галереи, но так и не закончил его. Мастер сделал только эскиз (1916−1920, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург). Изображены (слева направо): И. Грабарь, Н. Рерих, Е. Лансере, И. Билибин, А. Бенуа, Г. Нарбут, Н. Милиоти, К. Сомов, М. Добужинский, К. Петров-Водкин, А. Остроумова-Лебедева, Б. Кустодиев.

Сохранилось и несколько подготовительных этюдов.

В 1911 членом объединения «Мир искусства» стал Сергей Юрьевич Судейкин (1882−1946). Его связывала тесная дружба с К. Сомовым. Во многом от сомовских «маркиз» отталкивался Судейкин в своих работах, также воспроизводивших пасторальные сцены галантной эпохи: таковы «Гулянье» (1906, Государственная Третьяковская галерея, Москва), «Сад Арлекина» (1915−1916, Саратовский государственный художественный музей им. А. Н. Радищева). Романтический сюжет нередко получал у него наивную, примитивно-лубочную трактовку, содержал элементы пародии, гротеска, театрализации. Натюрморты, например «Цветы и фарфор» (начало 1910-х, частное собрание, Москва), также напоминают театральное действо, сценическую площадку. Тема театра не раз возникала в живописи Судейкина: он изображал балет и кукольный театр, итальянскую комедию и русские масленичные гулянья. Театрально-декорационное искусство стало главным делом художника. Первым привлек его к оформлению оперных спектаклей в московском театре «Эрмитаж» С. Мамонтов. В 1911 художник работал над балетными спектаклями Малого драматического театра в Петербурге, в 1912 вместе с А. Таировым - в петербургском Русском драматическом театре. В 1913 Судейкин участвовал в «Русских сезонах» в Париже, выполнив декорации и костюмы к балетам «Красная маска» Н. Черепнина и «Трагедия Саломеи» Ф. Шмидта.

Зинаида Евгеньевна Серебрякова (1884−1967), вошедшая в объединение «Мир искусства» в 1911, избирала народные темы, ее картины отличаются гармоничностью, мощной пластикой, обобщенностью живописных решений. Художнице принадлежит ряд жанровых работ, посвященных труду и быту крестьян, - «Жатва» (1915, Одесский государственный художественный музей), «Беление холста» (1917, Государственная Третьяковская галерея, Москва). Излюбленный Серебряковой прием - выбор для композиции высокого горизонта, что делает фигуры особенно монументальными и величественными.

В 1914 А. Бенуа поручили оформление Казанского вокзала в Москве (не осуществлено), к работе была привлечена и 3. Серебрякова наряду с Е. Лансере, Б. Кустодиевым, М. Добужинским.

В творчестве художницы развивалось и глубоко личное, женственное начало, особенно ярко проявившееся в работе над автопортретами: в них наивное кокетство девушки сменялось то выражением чувства материнской радости, то нежной поэтической грустью. Таковы, например, картины «За туалетом. Автопортрет» (1909, Государственная Третьяковская галерея, Москва) и «Автопортрет с дочерьми» (1921, Рыбинский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник).

Кузьма Сергеевич Петров-Водкин (1878−1939), ставший членом объединения в 1911, познакомился с будущими единомышленниками - П. Кузнецовым, П. Уткиным, М. Сарьяном - в МУЖВиЗе. Петров-Водкин - пример художника, который искал синтез современного художественного языка с культурным наследием прошлых эпох. В 1912 он создал картину «Купание красного коня» (Государственная Третьяковская галерея, Москва). Впервые полотно было показано на выставке «Мира искусства» в 1912. В произведении очевидно обращение к образам древнерусского искусства: красный конь отсылает к мотиву русской иконы - коню святого Георгия Победоносца. Центральный образ по замыслу - не всадник, а именно пылающее красным животное. Композиция отличается уравновешенностью, статикой. Завораживают декоративность, монументальный характер полотна. Мощный, огнеподобный конь, полный сдерживаемой силы, вступает в воду, на нем - хрупкий мальчик с тонкими руками, отрешенным лицом, он держится за животное, но не сдерживает его - в этой композиции было что-то тревожное, пророческое. Картина не только о юности, прекрасной природе или радости жизни, но и, возможно о судьбе России.

Павел Варфоломеевич Кузнецов (1878−1968) - художник, для которого особенное значение приобрели живописные открытия Борисова- Мусатова. Плоть зримого мира тает в его полотнах, живописные видения почти ирреальны, сотканы из образов-теней, обозначающих едва уловимые движения души. Излюбленный кузнецовский мотив - фонтан, варьирующий тему вечного круговорота жизни, - «Голубой фонтан» (1905, Государственная Третьяковская галерея, Москва). Кузнецов отдавал предпочтение темпере, но использовал ее декоративные возможности весьма своеобразно, как бы с оглядкой на приемы импрессионизма, разбеливая оттенки цвета. Многие работы выдержаны в холодных тонах - серо-голубом, бледно-сиреневом, - очертания предметов расплывчаты, изображение пространства тяготеет к декоративной условности, например «Мираж в степи» (1912, Государственная Третьяковская галерея, Москва), «Вечер в степи» (1912, Государственная Третьяковская галерея, Москва). Своеобразный синтез натюрморта и пейзажа - картина «Утро» (1916, Государственная Третьяковская галерея, Москва). Художнику еще не было и тридцати, когда его произведения вошли в экспозицию выставки русского искусства, устроенной С. Дягилевым в Париже в 1906.

Ранние работы Николая Николаевича Сапунова (1880−1912), пришедшего в объединение из символистской группы «Голубая роза», были близки эстетическим принципам «Мира искусства». В духе галантных празднеств XVIII века написана картина «Ночное празднество. Маскарад» (1907, Музей русского искусства, коллекция А. Я. Абрамяна, Ереван). От творчества мастеров «Мира искусства» произведения Сапунова отличаются живописными качествами и темами, не связанными с конкретными историческими событиями. Большое место в творчестве художника занимали изображения цветов, в их передаче он достиг настоящей виртуозности, раскрывая в полной мере свое колористическое дарование. Пример тому - работы «Голубые гортензии» (1907, Государственная Третьяковская галерея, Москва), «Вазы, цветы и фрукты» (1910, Государственная Третьяковская галерея, Москва). Любимыми мотивами Н. Сапунова были народные празднества и гулянья с их традиционными атрибутами, как в полотнах «Карусель» (1908, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург), «Весна. Маскарад» (1912, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург).

Александр Яковлевич Головин (1863−1930) с 1899 участвовал в выставках «Мира искусства», с 1902 - член объединения, сотрудничал в одноименном журнале. В конце 1890-х работал в гончарной мастерской Абрамцева вместе с М. Врубелем, по предложению которого участвовал в оформлении фасада гостиницы «Метрополь». Оформлял спектакли Большого театра в Москве, в 1901 переехал в Петербург, с 1902 занимал пост главного декоратора Императорских театров и консультанта дирекции по художественным вопросам. Головин сотрудничал с Александринским и Мариинским театрами, создал портреты деятелей искусства, актеров в ролях, парадные портреты, пейзажи. В портретной живописи обострял приемы театрализации образа. Часто художник переносил своих героев в обстановку театра и освещал их светом рампы, например в «Портрете артиста Д. Смирнова в роли кавалера де Грие в опере Ж. Массне «Манон» (1909, Государственный театральный музей им. А. Бахрушина, Москва) или в «Портрете Ф. Шаляпина в роли Бориса Годунова в опере М. Мусоргского «Борис Годунов» (1912, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург). Декоративность, красочность, изысканность графического решения характерны для произведений мастера. Излюбленными в творчестве Головина были орнаментальные растительные мотивы, которые в изобилии встречаются на керамических изделиях по его эскизам, живописных панно, театральных декорациях и даже портретах.

Игорь Эммануилович Грабарь (1871−1960) с 1901 - член объединения, с 1902 - участник выставок «Мир искусства». Он был одним из тех, кто покинул Союз русских художников в 1910 и участвовал в организации выставочного объединения под названием «Мир искусства», в том же году. Еще в годы учебы Грабарь писал статьи и обзоры по искусству для знаменитых журналов «Нива», «Стрекоза», «Мир искусства». Природа средней полосы России и Подмосковья была одной из главных тем его живописного творчества. Гармонией, поэтичностью, жизнерадостным настроем наполнены все произведения Грабаря. Эффектная, яркая, фактурная живопись сочетается с неизменной красотой композиции и колорита. Грабарь стремился запечатлеть ускользающую изменчивость «времен года». Особенно были любимы им зимние пейзажи: «Февральская лазурь» (1904, Государственная Третьяковская галерея, Москва), «Мартовский снег» (1904, Государственная Третьяковская галерея, Москва). В поисках способов передачи световой и цветовой силы природы он использовал достижения французских художников-импрессионистов, но никогда не был прямым последователем их направления. Помимо пейзажных работ Игорь Эммануилович создал немало натюрмортов. Также им написаны монографии о творчестве В. Серова и И. Репина, автобиографическая книга «Моя жизнь», рассказывающая о художественной жизни Европы и России конца ХIХ - начала ХХ века. В течение двенадцати лет - с 1913 по 1925 - Грабарь являлся директором Третьяковской галереи. За эти годы была проделана огромная работа по инвентаризации галереи, пополнению ее фондов, проведению выставок, изданию первого научного каталога. Интерес к русской истории, памятникам прошлого, иконописи связал его с А. Бенуа, М. Добужинским, Е. Лансере, Б. Кустодиевым, А. Остроумовой-Лебедевой и Н. Рерихом. Грабарь - автор ряда монографий о русских художниках. Он ставил своей задачей восстановить последовательность развития русской национальной школы, представить творчество крупнейших русских художников.

В 1924 состоялась последняя выставка объединения «Мир искусства», на которой рядом были вывешены работы Бенуа, Сомова, Добужинского, Головина, Остроумовой-Лебедевой, Кустодиева, Серебряковой.

В Париже в 1927 группа русских эмигрантов пыталась собрать художников-соотечественников на выставке под названием «Мир искусства», в ней приняли участие прежние члены объединения во главе с М. Добужинским. Идея воссоздания объединения, возникшая в среде Комитета русской эмиграции, не нашла поддержки даже у А. Бенуа, отказавшегося участвовать в этой выставке. В начале 1930-х мирискусники всех поколений, эмигрировавшие из России, сохраняли между собой дружеские связи, вместе выступали на выставках русского искусства в Париже, Белграде, Брюсселе. Но в современной русской художественной жизни «Мир искусства» уже, к сожалению, не существовал.

Книжная графика мирискусников

Наиболее полное и яркое воплощение творческие устремления мастеров петербургского объединения нашли в художественном оформлении книг и театральной (оперной и балетной) сцены.

Усилиями художников «Мира искусства» было выведено на высокий уровень художественное оформление книги, они утвердили новое понимание ее красоты и художественности. Журнал «Мир искусства» - издание большого формата, все элементы украшения обложки и страниц которого согласовывались в единстве стиля. Нарядная каллиграфия заглавий, изящность виньеток, матовая желтоватая бумага верже, цветная печать делали его предметом роскоши. В августе 1898 М. Якунчикова по просьбе С. Дягилева начала сотрудничать с «Миром искусства». Она сделала обложку для издания: сочетание узорчатости пейзажа и экспрессии силуэта лебедя подчеркивало плоскостность обложки и идеально гармонировало со стилизованным шрифтом. И хотя первый номер вышел в оформлении К. Коровина, позднее редакторы все же вернулись к рисунку М. Якунчиковой.

Утонченным вкусом отличались все печатные издания, в художественном оформлении которых участвовали мирискусники.

Петербург, его история, ее отражение в поэзии, литературе, архитектуре стали главной темой в книжной графике А. Бенуа. Он выполнил многочисленные иллюстрации к «Медному всаднику» Пушкина (1916, 1921−1922, Государственный Русский музей Санкт- Петербург; Всероссийский музей А. С. Пушкина, Москва; Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, Москва; частные собрания в Москве и Санкт-Петербурге)7. Графика Бенуа создавала органическое единство с текстом Пушкина. Иллюстрации вступления были связаны с мотивами искусства пушкинской поры, так как в стихах воссоздавался образ классически ясного города с его архитектонической четкостью линий. В последующих иллюстрациях композиции приобретают динамику, изящная стройность, чеканная логика городского пейзажа исчезают. Поединок Евгения с всадником завершается драматической концовкой: грозные вздымающиеся к небу волны, косой дождь и торжествующий силуэт монумента.

Образ города становится лейтмотивом графической трактовки поэмы. Гранитные набережные, громады дворцов, размах площадей - на всем лежит любовное отношение Бенуа к творению Петра. Но рождается образ не только прекрасной столицы, а города трагической безысходности, грозного и безжалостного.

М. Добужинский не раз говорил о том, как его волновали произведения Достоевского. В его иллюстрациях к «Белым ночам» (1923) главным героем, в соответствии с текстом произведения, становится Петербург. Маленькие фигурки, почти растворенные в сумраке улиц, подчеркивали общее лирическое настроение, присущее этой работе. Хотя черно-белые листы отличались строгой графичностью, Добужинский передавал призрачную атмосферу белой ночи. Он избегал орнаментальности, но белизна бумаги контрастировала с тяжелыми пятнами туши, так создавался декоративный эффект рисунков. Город кажется мертвенно пустым, свидетелем душевной драмы человека, олицетворяет духовный мир героев. Эмоциональный строй повести Достоевского художник раскрывал с помощью образов собственного творчества - городскими пейзажами.

Иван Яковлевич Билибин (1876−1942) - представитель мирискусников, полностью обратившихся к книжной графике. Несмотря на то что внешне творчество Билибина противостоит западнической ориентации большинства художников «Мира искусства», влияние на его творчество английской графики, французского ар-нуво и японской гравюры очень заметно. Работы художника отличают красота узорного рисунка, изысканная декоративность цветовых сочетаний, тонкое зрительное воплощение мира, сочетание яркой сказочности с чувством народного юмора. Плоскость книжной страницы он подчеркивал контурной линией, отсутствием освещения, колористическим единством, условным делением пространства на планы и объединением различных точек зрения в композиции. Мастер оформлял русские народные сказки, былины. Значительны иллюстрации к «Сказке о царе Салтане» Пушкина (1905, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург), эта сказка дала богатую пищу билибинской фантазии. С поразительным мастерством и большим знанием художник изображал в многокрасочных картинах древнерусского быта старинные костюмы и утварь. Нужно отметить, что в 1902-1904 по заданию этнографического отдела Русского музея Билибин объехал Вологодскую, Архангельскую, Олонецкую и Тверскую губернии, собирая произведения народного творчества и фотографируя памятники деревянного зодчества. Своими работами мастер внес в сферу мирискуснических интересов памятники древнерусского искусства и крестьянского художественного ремесла.

В 1901 Георгий Иванович Нарбут (1886−1920) переехал в Петербург и познакомился с Билибиным; тот взял его под свое покровительство, введя в круг мирискусников. Дебютировал Нарбут в 1907 иллюстрациями к детским книжкам, которые сразу принесли ему известность: большой удачей были «Пляши, Матвей, не жалей лаптей» (1910) и две книжки с одинаковым названием «Игрушки» (1911); во всех трех он мастерски использовал стилизованные изображения русских народных игрушек. В этих иллюстрациях тщательный контурный рисунок, тонко расцвеченный акварелью, еще нес на себе следы влияния Билибина. В оформлении сказок и басен Нарбут часто использовал силуэтный рисунок в сочетании с цветом.

Дмитрий Исидорович Митрохин (1883−1973) иллюстрировал несколько детских книжек, в том числе «Маленького Мука» В. Гауфа (1912), «Роланда-оруженосца» В. Жуковского (1913). Каждая из них была образцовой по безукоризненности графического стиля и единству рисунков, надписей и орнамента.

Художники «Мира искусства», обновив традиции, возродили в России иллюстрационный рисунок и оформительскую графику, создали последовательную систему книжного оформления. Своим творчеством мастера содействовали повышению культуры книжного оформления и повлияли на развитие русской графики первой четверти XX века.

Подробности Категория: Русское изобразительное искусство и архитектура на стыке XIX и XX веков Опубликовано 08.07.2018 18:50 Просмотров: 645

«Произведение искусства важно не само по себе, а лишь как выражение личности творца» (Сергей Дягилев).

В этих словах С. Дягилева выражена суть творчества художников объединения «Мир искусства». Для них приоритетным было эстетическое начало в искусстве, идеи передвижников им были не только чужды – они им противились.

История объединения

Основателями художественного объединения «Мир искусства» были петербургский художник А.Н. Бенуа и театральный деятель С.П. Дягилев.
«Мир искусства» существовал с конца 1890-х гг. и с перерывами до 1924 г. Основное ядро объединения составляли А.Н. Бенуа, Л.С. Бакст , К.А. Сомов, М.В. Добужинский, Е.Е. Лансере, И.Я. Билибин. Примыкали к объединению К.А. Коровин , А.Я. Головин, Б.М. Кустодиев, Н.К. Рерих, С.Ю. Судейкин, Б. И. Анисфельд и др. В различное время в состав объединения входили В. Серов, И. Левитан, М. Нестеров, М. Врубель. Разделял взгляды мирискуников и Илья Репин .
Как мы уже сказали, деятельность объединения «Мир искусства» противопоставляла себя передвижникам и Академии художеств. Но что они предлагали? Их программа была довольно противоречивой. С одной стороны, художники этого объединения были сторонниками «чистого искусства». С другой стороны, они не порывали с реализмом , а в 1910-х гг. «Мир искусства» противостоял декадентству и формализму, хотя в начале своей деятельности они стремились к модерну и символизму . Самой сильной тенденцией в их творчестве была ретроспектива, увлечение культурой XVII-XVIII вв.

Леон Бакст. Эскиз костюма к балету И. Стравинского «Жар-птица» (1910)
Более всего деятельность «Мира искусства» проявилась в книжной графике и театральной декорации. Отстаивая содержательность и целостность решения спектакля, активную роль в нем художника, «Мир искусства» продолжил реформу театрально-декорационного искусства, начатую декораторами оперы С.И. Мамонтова.

А. Бенуа. Иллюстрация к поэме А.С. Пушкина «Медный всадник»
Декорационным работам художников «Мира искусства» свойственны высокая культура, обогащение театра достижениями современной живописи, художественная целостность решений, тонкий вкус и глубина истолкования сценических произведений, в т. ч. балетных.

Предпосылки создания объединения «Мир искусства»

Б.М. Кустодиев «Групповой портрет художников общества „Мир искусства"» (1916-1920). Государственный Русский музей (Петербург)

Предпосылки диктовало само время. К концу XIX в. многие молодые художники были разочарованы в академической живописи, которая официально поддерживалась Академией художеств. Сначала объединились несколько молодых художников, которые не всегда даже имели художественное образование (например, Александр Бенуа учился на юридическом факультете Петербургского университета).
Художников объединяла тяга к прошлому, поиски идеалов в искусстве эпохи Петра I, в барокко середины XVIII в., в ампире времён Павла I. Уважали они и культурное достояние Западной Европы.
Критик В.В. Стасов враждебно отнёсся к членам нового объединения, т.к. они были далеки от демократического искусства. Он видел в них только представителей декаданса.

«Русские сезоны» С. Дягилева

В. Серов. Портрет Дягилева (1909)
Большая роль принадлежала художникам «Мира искусства» в оформлении спектаклей «Русских сезонов» за границей, организованных С.П. Дягилевым, одним из руководителей и идейных вдохновителей «Мира искусства». В 1899-1904 гг. Дягилевым издавался в Петербурге одноименный журнал.

Б. Анисфельд «Подводное царство», композиция по одноименному фантастическому балету на музыку из оперы «Садко» Н. Римского-Корсакова. «Русские сезоны» за границей, антреприза С. Дягилева (1911). Театр Шатле (Париж)
«Русские сезоны» – гастрольные выступления русских артистов балета и оперы (1908-1929), организованные известным деятелем культуры и антрепренером Дягилевым за границей: с 1908 г. – в Париже, с 1912 г. – в Лондоне, с 1915 г. – в других странах. Основным видом деятельности антрепризы стал балет. Оперы ставились преимущественно до 1914 г. Но началом «Русских сезонов» был 1906 г., когда Дягилев привез в Париж выставку русских художников. В 1908 г. в Париже была исполнена опера «Борис Годунов», в постановке которой приняли участие А. Бенуа, К. Юон, Е. Лансере; кэскизы костюмов создавал И. Билибин; солистами оперы были Шаляпин, Касторский, Смирнов, Ермоленко-Южина и др. В 1908-1909 гг. были исполнены оперы «Псковитянка» Римского-Корсакова, «Князь Игорь» Бородина и др.

А. Бенуа. Эскиз к балету «Сильфиды»
В 1909 г. впервые были показаны балеты М.М. Фокина: «Павильон Армиды» (худ. А.Н. Бенуа), «Половецкие пляски» (худ. Н.К. Рерих); «Сильфиды» («Шопениана») на музыку Шопена, «Клеопатра» («Египетские ночи») Аренского (худ. Л.С. Бакст) и дивертисмент «Пир» на музыку Глинки, Чайковского, Глазунова, Мусоргского.
Балетная труппа состояла из артистов петербургского Мариинского и московского Большого театров. Солисты: А.П. Павлова, В.Ф. Нижинский, Т. П. Карсавина, Е.В. Гельцер, С.Ф. Фёдорова, М.М. Мордкин, В.А. Каралли, М. П. Фроман и др. Балетмейстер – М.М. Фокин.
С 1910 г. «Русские сезоны» проходили без участия оперы. В 1911 г. Дягилев принял решение о создании постоянной труппы, которая окончательно сформировалась к 1913 г. и получила название «Русский балет Дягилева».

Леон Бакст. Эскиз костюма к балету Нижинского «Послеполуденный отдых фавна» (1912)
С новым сезоном 1912 г. Дягилев начал менять характер своей антрепризы, всё больше отходя от традиционного представления о балете и двигаясь в сторону новых, экспериментальных форм. После смерти Дягилева в 1929 г. его труппа распалась.
«Русские сезоны» сыграли огромную роль в пропаганде русского искусства за рубежом и в развитии мирового художественного процесса XX в.

Журнал «Мир искусства»

Леон Бакст. Обложка журнала «Мир искусства» № 2 за 1902 г.

Одним из организаторов и идеологов художественного объединения «Мир искусства» был Александр Бенуа, а журнал организовал Сергей Дягилев на средства княгини М. Тенишевой и московского мецената Саввы Мамонтова. После его банкротства В. Серов позаботился о предоставлении журналу государственной поддержки. Секретарём редакции издания был русский публицист, художественный и литературный критик Д. Философов.

Дальнейшая история художественного объединения «Мир искусства»

Классический период в жизни объединения относится к 1900-1904 гг. В это время объединение отличало особое единство эстетических и идейных принципов. 24 февраля 1900 г. в редакции журнала «Мир искусства» состоялось собрание участников выставок журнала, на котором присутствовали художники Л. Бакст, А. Бенуа, И. Билибин, И. Браз, И. Вальтер, Ап. Васнецов, Н. Досекин, Е. Лансере, И. Левитан, Ф. Малявин, М. Нестеров, А. Обер, А. Остроумова, В. Пурвитис, Ф. Рушиц, С. Светославский, К. Сомов, В. Серов, Я. Ционглинский, С. Дягилев.
После 1904 г. объединение расширилось, но утратило идейное единство. В 1904-1910 гг. большинство членов «Мира искусства» входило в состав «Союза русских художников». В 1910 г. художественное общество «Мир искусства» было возрождено, председателем был избран Н.К. Рерих.
После революции многие его деятели эмигрировали. Объединение фактически прекратило существование к 1924 г. Последняя выставка «Мира искусства» проходила в Париже в 1927 г.
О творчестве некоторых художников, членов объединения «Мир искусства», мы расскажем в отдельных статьях.

«Азбука Мира Искусства»

В 1911 г. М. Добужинский составил шуточную «Азбуку Мира Искусства» – серию акварельных шаржей на «мирискуссников» от А до Я.