Главная › Уход › Илизаров борис семенович биография. Историк илизаров о сталине, дне победы, современных сталинистах

Илизаров борис семенович биография. Историк илизаров о сталине, дне победы, современных сталинистах

September 28th, 2011

Борис Семёнович Илизаров - доктор исторических наук,
профессор, ведущий научный сотрудник Института российской
истории РАН,
Мой научный руководитель в МГИАИ и РГГУ.

Сначала представим ученого:

Бориса Семёнович Илизаров - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН (Центр истории культуры). Автор ряда книг, статей и интервью по истории духовного мира Сталина и сталинизма, исследователь и публикатор многочисленных архивных документов. И не только, не только архивист, но и глубокий историософ, что, признаемся честно, не часто встречается у нашего «брата».

А вот главная книга Илизарова о Сталине, вызвавшая такую злобу и неприязнь у ряда коммунистических авторов:

Илизаров Б . Тайная жизнь Сталина. Портрет на фоне его библиотеки и архива (К историософии сталинизма). М.: Вече, 2002

К сожалению, эта, замечательная и умная, историческая книга полностью до сих пор не сканирована и не доступна в Интернете. Можно только найти какие-то куски и отрывки из нее
http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/ECCE/STALIB.HTM

На подходе еще - две интереснейшие исторические книги Б.С. Илизарова о Сталине: Сталин как критик академика Марра (по вопросам языкознания) и «Сталин и Иван Грозный» (последняя - мне особенно интересна).

Казалось бы как какому-либо другому историку не возрадоваться, что есть на свете такой выдающийся учёный, представитель Российской академии наук, берущий на себя ПО ДОКУМЕНТАМ изучение сложнейших проблем духовного мира Сталина и историософии сталинизма.

Это не означает, конечно, безусловно, что у него при этом - всё гладко и правильно, что его не за что критиковать, - что-то недостаточно проработано, есть свои спорные моменты - но также как у каждого действительно крупного и серьезного специалиста. На страницах своей книги «Сталин. Власть. Религия» я сам где-то не соглашаюсь с Борисом Семёновичем, отдавая вместе с тем дань его могучим исследованиям этой темы, в которой он сыграл выдающуюся и завидную роль перовопроходца.

Однако в книге «Сталин перед судом пигмеев» Юрий Василич Емельянов на нашел никаких иных слов, кроме злобной хулы, на труды заслуженного академического учёного - и только потому, что они, к сожалению, совсем не совпали с какими-то мифологемами, впитанными им на ниве прилежного следования «Краткому курсу Истории ВКП (б)»

Сначала читаем у Юрия Василича ударное, но бессмысленное морализаторство:

«Пожалуй, наиболее ярким примером морального и интеллектуального падения антисталиниста стала книга Бориса Илизарова «Тайная жизнь Сталина. По материалам t его библиотеки и архива».

Я не возьмусь здесь назвать эту пошлую пародию на «критику» моральным и интеллектуальным падением сталиниста. Чтобы откуда-то упасть, надо прежде пребывать хоть на какой-то высоте. Чтобы упасть, надо непременно с чего-то падать. Емельянов - счастливый человек; ему падать вообще некуда и не с чего, и он не упадёт никогда. Он всегда - на одном и том же уровне.

«Спору нет, Илизаров заведомо взялся за трудное дело: попытаться истолковать характер Сталина и раскрыть его мысли, разбирая пометки, которые тот оставлял на полях книг.»

То, что человек взялся за это трудное дело, делает ему только честь, тов. Емеля, а вот вы берётесь ручонками видимо за одни лишь только легкие дела.

«Однако к книгам из сталинской библиотеки был допущен человек, явно не способный понять ни смысл сталинских пометок, ни содержание произведений, которые комментировал Сталин.»

Вы слышите, - «был допущен»! Для справки - Илизаров, в отличие, допустим, от Радзинского, работал только с открытыми источниками, доступными ВСЕМ исследователям. Если бы Емельянов захотел, допустили бы к этой работе даже его самого. Для этого Емельянову надо было взять обычное отношение - на бланке - в РГАСПИ и просто ходить работать в этот архив. Уж он бы, морща натруженный в идеологических боях лоб, уж так глЫбоко бы он понял и, главное, правильно истолковал бы смысл сталинских пометок на книгах его библиотеки…) И тогда бы как интересно было сравнить емельяновские истолкования с илизаровскими, оценить достоинства одного, недостатки второго. Но поскольку Емельянов - не историк, не учёный и не исследователь, к работе с архивными источниками у него - очевидное строгое отвращение. Для него это как бы «низкая проза», а он предпочитает высокую поэзию политической публицистики. А ведь в плане историософии уважаемый Юрий Василич не то что бы слаб, он не понимает, что это такое вообще. Все осмысление опирается у него в набор примитивных идеологических агиток. И его удел, как и подобных ему же, - ковыряние в том, что ДО НЕГО В МНОГОЛЕТНИХ ТРУДАХ ДОБЫЛИ ДРУГИЕ и несуразные наскоки на тех работящих ученых за то, что посмели прийти к каким-то выводам, которые ему стойко не нравятся и противоречат маразматической идеологической платформе нынешней КПРФ и подобных ей же движений и партий. Я думаю, что за всем этим безграмотными нападками публициста Емельянова на честного и глубокого историка Илизарова сквозит неприязнь лодыря и идеологического пустопляса к труженику и настоящему ученому.
Ждали-ждали лично Вас, товарищ Емельянов, в РГАСПИ, ждали Вас там долго-долго, ждали много-много лет, и так и не дождались, как не дождались Вас и в ГА РФ - ах, какая досада! Что ж так - кто помешал Вам поконкурировать с омерзительным Вам историком Б.С. Илизаровым, взять те же, что он, документы и книги, попытаться их проанализировать да истолковать. Вас бы допустили, Юрии Василич! Это точно я Вам говорю.
И ещё для справки: в двухтомнике Емельянова о Сталине, который, по моим наблюдениям, является ничем иным, как псевдонаучной халтурой, - всего две архивные ссылки, и те - на архив Внешней политики РФ (тогда СССР). Емельянов и здесь не работал в архивах над своими великими историческими трудами, а просто использовал то, что публиковали и выявляли до него другие исследователи. А исследование Илизарова - сплошь построено на архивных документах.

«Сообщая, что он пять лет бился над расшифровкой помет Сталина на нескольких десятках книг, Илизаров лишь расписался в своей интеллектуальной беспомощности. Порой в своих потугах истолковать надписи Сталина Илизаров напоминает персонажа из романа Герберта Уэллса «Человек-невидимка», который, случайно завладев материалами гениального изобретателя невидимости Кемпа, пытается на досуге расшифровать смысл химических формул: «Брови его сдвинуты, и губы шевелятся от усилий. «Шесть маленькое два сверху, крестик и закорючка. Господи, вот голова была!.. Сколько тут тайн, удивительных тайн… Эх, доискаться бы только! Уж я бы не так сделал, как он… Я бы… эх!».

Художественный образ от начитавшегося Уэллса Емельянова впечатление какого-то аргумента не производит, а вот по самому автору так называемой «критики» он с неотразимой точностию бьет. Ибо, как становится видно в дальнейшем, «интеллектуально могучий» Емельянов, уличающий многолетнего исследователя проблемы в… «интеллектуальной беспомощности», заглянув в его книгу, буквально «увидел фигу», если вообще в нее заглядывал.

«Но возможно, что Илизаров кое-чего добился бы в своих трудах, если бы не его позиция. Провозгласив принцип «эмоционально высвеченной научной истории», Илизаров с первой же страницы книги не скрывает своей ненависти к Сталину.»

Увы, но это ложь. Нигде Илизаров не декларирует своей «ненависти» к Сталину. Его книга - совершенно лишённое эмоций, отстраненное и бесстрастное исследование. Емельянов вновь начинает критику с перевирания позиции не нравящегося ему автора.

«Любая надпись, оставленная Сталиным На полях книги, оборачивалась в сознании Илизарова против Сталина».

Непонятно вообще, с чего сделан тов. Емелей такой глЫбокий вывод…
Масса пометок, исследованных Илизаровым, высвечивают разные грани характера и духовного мира Сталина. Илизаров рассматривает книжные маргиналии Сталина на сочинениях А. Франса, Л.Н. Толстого, Достоевского, изучает каким подчас причудливым и интересным образом преломлялись в сознании вождя темы и сюжеты, связанные с религией, с вечными философскими вопросами о жизни и смерти, о Боге и бессмертии… Тем не менее, Емельянов оставляет эти сталинские маргиналии и их анализ Илизаровым вне поле зрения своей работы (а такое рассмотрение, в том числе критическое, могло бы быть очень интересным, если бы за такой труд взялся бы серьезный историк, а не мелкий партийный пропагандист).
Почему же тов. Емеля прошел вообще мимо этих центральных в книге Илизарова размышлений? Они не привлекли его интереса и внимания, или ему вообще нечего на эти темы сказать? Недостаточно знаний и интеллектуальных способностей? Читал ли он вообще эту книгу или ему нарезали и представили некоторые цитаты из нее снова «девочки-референты», - для последующего идеологического разноса?

«Стремление Илизарова втиснуть любую карандашную отметку, сделанную Сталиным, в прокрустово ложе стереотипов, характерных для либеральной интеллигенции, приводило его к крайним логическим натяжкам».

И снова неправда у автора «Правды». Илизаров вообще не соотносит себя с либеральной интеллигенцией. Не раз он критично пишет на страницах своих книг о безоглядном народолюбии русской интеллигенции, об утопичности и даже пагубности ее идола служению народу. Он - ученый-историк прежде всего и профессионал высокого класса. И не укладывается в изобретаемые Емельяновым для него ярлыки.

«Слово «Учитель», которое не раз написал Сталин, на: обложке одной книги, позволило Илизарову сделать уверенный вывод, что Сталин сравнивал себя с Иисусом Христом, а затем без конца иронизировать над этим сравнением, которое якобы сделал Сталин».

Б.С. Илизаров приводит множество примеров того, как Сталин в книжных маргиналиях использует слово «учитель» и не «на обложке одной книги», как снова лжёт тов. Емельянов, а НА МНОГИХ. «Слово "учитель" повторяется несколько раз в окружении десятков других помет и причудливых карандашных обводов, отражающих разнообразие присущей Сталину моторики». И т.д. И далее автор пишет, что «учитель сравни проповеднику» и проводит вполне логичные параллели с обучением Сталина в семинарии, где именно призывали воспитанников УЧИТЕЛЬСТВОВАТЬ, неси свет духовного просвещения народа. Только Сталин это своеобразно преломил в своей политической деятельности. И Сталин так выстраивал свою ПАРОДИЮ на Иисуса Христа. Об этом дословно у Илизарова:
«В истории человечества "учителями народов" называли пророков, и прежде всего Иисуса из Назарета. Согласно евангельской традиции Иисуса, как только он приступил в 33 года к проповеднической деятельности, стали именовать "Учителем" ("реббе" на древнееврейском) простых людей. Затем он прошел обряд посвящения (крещения) у Иоанна Предтечи, как Сталин у Ленина. Надеюсь, мне простится столь кощунственное сравнение, но оно лежит на поверхности. И так же, как Учитель из Назарета, будучи по времени вторым после Иоанна, стал в силу своей божественной благодати первым, так и "Учитель" из Тифлиса возвысил себя над всеми, в том числе и над своим великим предшественником. Та самая таинственная аббревиатура, о которой говорилось выше: "Т", "Тиф.", в ряде сталинских помет вполне отчетливо расшифровывается как "Тифлис". Нам известен только один "Учитель из Тифлиса".
Что же неправильного в таком осмыслении? Что в нем противоречивого и не логичного? Ведь перед нами именно историософское осмысление культа Сталина как подражания сюжетам и образам Нового Завета, в том числе как искаженное преломление опыта семинарского образования советского диктатора. Ну, а где же Илизаров писал о СРАВНЕНИИ самим Сталиным СЕБЯ как «учителя» с… Иисусом Христом, где этот «уверенный вывод», который выдумал за автора книги сам Емельянов, - как обычно, ПЕРЕВИРАЮЩИЙ не нравящихся ему, - вероятно, по органической неспособности понять смыслы разбираемых им текстов.

«Повторяя расхожие оскорбительные выпады против Сталина, типичные для своей среды, Илизаров старался вызвать у читателей брезгливое отношение к Сталину, но не мог не достичь обратного эффекта».

Мышление Емельянова - так тёмно, что выплёскивающиеся периодически в печать его шлаки порождают одни недоумённые вопросы, что называется, - «с ходу». Где и в чем он увидел на страницах книги такие «расхожие оскорбительные выпады» против Сталина, где их конкретные примеры и в чем их «расхожесть»? Почему он думает, что Илизаров пытается вызвать у читателя именно «брезгливое отношение» к Сталину, а не объективно исследует эту историческую персону, ее личность и мировоззрение, ее эпоху и среду? И какого «обратного эффекта» он здесь достиг? Читатели благодаря его книгам начинают любить Сталина? Какие именно читатели и почему?

Далее тов. Емеля не мог обойти вниманием освещение темы сферы эроса в жизни Сталина в книгах Илизарова. Он, будучи очевидно человеком сугубо высоко нравственным, называет такое обращение к этой теме «навязчивым вниманием к вопросам половой жизни», ни словом не пояснив, в чем именно заключается «навязчивость» этого внимания, и почему сфера половой жизни у знаменитых исторических деятелей должна быть как-то табуирована для скальпеля историка-исследователя? Да, Илизаров проявил немалое мужество историка-исследователя, когда обратился и к этой теме. Да, у него в книге есть версии и гипотезы, касающиеся сексуальной жизни вождя, но и почему от этой области нужно брезгливо морщить нос и становиться в позу надменного ханжи? Емельянова возмутило приведённое в книге Илизарова интимное письмо Троцкого его жене с «ненормативной лексикой», и на основании лишь факта цитирования Илизаровым этого письма пуританско-нравственный великан тов. Емеля написал, что его воспроизведение «вызывает лишь омерзение к книжке Илизарова и подозрение в болезненной извращенности ее автора» (!).

Емельянов кликушествует: «Автор хватается за любой материал, который мог бы бросить тень на Сталина». Но что же делать, если материалы, которые действительно «бросают тень на Сталина», в изобилии имеются в распоряжении историков-исследователей, - и это несмотря на то, что значительная часть архивов до сих пор не доступна или закрыта? Что, не хвататься за них, эти документы, их не трогать и к ним не подходить, если это такому-то не нравится, и он так хотел бы, чтобы этих материалов не было?
Далее в качестве «компромата» на Илизарова Емельянов ссылается на публикацию им «Письма какой-то странной женщины 1938 года Сталину о том, что она встречалась с некоей особой, которая, возможно, была какой-то родственницей Сталина, а потом исчезла».
Но прежде чем атаковать вывод Илизарова, он потрудился бы лучше ознакомиться с самим письмом, где речь идёт действительно о незаконном ребёнке Сталина. Возможно эта женщина была «самозванка», а, может быть, ее слова имели под собой почву. Так или иначе, выдвинутая Илизаровым ВЕРСИЯ об исключении Сталина из семинарии за проступок сексуального характера имеет полное право на существование, - хотя, например, я лично, как историк, ее не разделяю.
И совсем уж дикостию выглядит Емелин всхлип к этому фрагменту книги Илизарова: «Нужно не только очень ненавидеть Сталина (снова обращаю внимание, что «ненависть» Илизарова к Сталину Емельянов сплошь выдумывает «от балды», - И.К,) , но и быть полным невеждой в российской истории, чтобы поддерживать такую версию. Ведь за подобное преступление исключением из семинарии дело бы не ограничилось». Увы, но полным невеждой в истории духовного образования России обнаруживает себя именно вдруг бестолоково завопивший в этом случае Емельянов, не потрудившейся ознакомиться, например, с прекрасными трудами видного российского историка в этой области Татьяны Леонтьевой, из коих отчетливо видно, что сексуальные похождения воспитанников семинарий, что такое поведение не было чем-то из-ряда вон выходящим, и если сведения о таковом доходили до семинарского начальства, то оно пыталось замять дело. Могли и исключить из семинарии - может быть, под каким-то предлогом, чтобы не бросать тень на духовное учебное заведение. Но почему бы этим «не ограничилось», Емельянов. Что, за обычный блуд послали бы в Сибирь?)))) Это уж сколько бывших семинаристов пришлось бы туда тогда погнать…

«Повествуя о слухах вокруг любовных похождений Енукидзе, Илизаров без всяких оснований обвиняет Сталина в том, что тот добился отстранения этого деятеля, чтобы скрыть собственные грехи. (О том, что отставка Енукидзе была связана с участием его в заговорщической деятельности, позже писали в своих книгах Баландин, Миронов, Жуков.)»

Ну, эта уж претензия Емельянова к Илизарову со ссылками на книги жанра псевдоисторического «фентэзи» выглядит смехотворно. Конспирологические версии Жукова-Мирнова-Баландинова в науке всерьёз не рассматриваются. «Заговорщическая деятельность Енукидзе» существует, но - в воображении указанных авторов, тупо пересказывающих в данном случае материалы дел сталинского следствия или фантазирующих на мотив, что «дыма без огня не было». Конспирология, между прочим, приносит большой вред подлинно научному осмыслению причин и хода «Кремлёвского дела». Версия историка Илизарова и здесь имеет полное право на существование, как и любая другая. Как об историческом факте, Илизаров об этом не пишет. А жертвы «Кремлёвского дела» реабилитированы официально, юридическая несостоятельность их репрессии доказана, и этот факт никто не имеет права сбрасывать со счёта и о нём забывать.

«Книга Илизарова изобилует и грубыми логическими ошибками. Так, для того, чтобы доказать, что «Сталин думал о себе как об исторической личности исполинских масштабов», Илизаров цитировал Барбюса, который излагал свои мысли, а не Сталина ».

Здесь уж совсем непонятно. Илизаров в своей книге действительно цитирует Барбюса, его смешную по глупости апологетическую книгу о Сталине. Но где здесь грубая логическая ошибка и какая прослеживается связь с предположением Илизарова о высокой оценке самим Сталиным своего места в истории? А почему Сталин должен был оценивать себя как-то не высоко?

Илизаров утверждал, что «на каком-то этапе Сталин сравнивал себя с Петром Великим». Единственное публичное высказывание Сталина о Петре I был сделано в его беседе с писателем Эмилем Людвигом.: «Эмиль Людвиг:… Первый вопрос, который я хочу вам задать, следующий: допускаете ли Вы параллель между собой и Петром Великим? Считаете ли Вы себя продолжателем дела Петра Великого? Сталин: «Ни в каком роде. Исторические параллели всегда рискованны. Данная параллель бессмысленна». Но по «логике» Илизарова именно поэтому Сталин сравнивал себя с Петром Великим!

Но последнее восклицание совершенно напрасно, потому что «логика Илизарова» выдумана здесь самим Емельяновым. Илизаров и не ссылается на интервью с Эмилем Людвигом именно как на доказательство такого тезиса. Отождествление Сталина с Петром Великим - результат его наблюдений, как ученого, и над духовным миром своего героя и над особенностями его исторической политики, которая привела к частичной «реабилитации» ряда исторических деятелей старой дореволюционной России, - в их числе, как «прогрессивных» царей, Ивана Грозного и Петра Великого. Наверное, диктаторская сталинская власть делала это не спроста, и искала необходимые основания и параллели в прошлом для проведения своей политики (об этом же замечательно сказано в исследованиях Брандербергера и А.Л. Юрганова) То есть речь идёт о наблюдениях учёных, которые, например, совершенно отсутствуют у бестолково атакующего Емельянова.

Вместо анализа и попыток какой-то действительной, аргументированной критики трудов Б.С. Илизарова Емельянов прибегает к привычному для подобного уровня автора хамству и ярлыкам: «Путаные, помпезные и лишенные логики рассуждения Илизарова, в которые он постоянно пускается (например, разглагольствование о том, что Цезарь, а также другие великие правители прошлого наказаны тем… что они вошли в историю), заставляют усомниться и в рассудке автора. Однако изъяны своего интеллекта автор прикрывает повторением антисталинских шаблонов, давно набивших оскомину».

Емельянов бестолково возмущается и таким вполне фундированным высказыванием Б.С. Илизарова: «Основные конструкции «Краткого курса» до сих пор громоздятся в умах тех, кто жил и учился на территории СССР, и даже тех, кто учится сейчас в России и многих странах СНГ». И это при том, что «Краткий курс» был запрещен с 1956 года, а после 1956 года историки партии делали все для того, чтобы в своих сочинениях об истории КПСС уничтожить хотя бы намек на «конструкции «Краткого курса»!

Но ведь прекращение изданий «Краткого Курса» после 1956 г. отнюдь не означает, что его подходы, мифологемы, концепты, не продолжали жить в сознании советских пропагандистов, в их умах (а это замечательно подтверждают и книги самого Юрия Васильевича), продолжали влиять на советское преподавание истории КПСС и СССР (да в знаменитом «кирпиче» Трапезникова влияние «Краткого кура» наглядно и очевидно). Именно об этом и пишет Илизаров, - так что емельяновские возгласы и здесь, и здесь совершенно беспомощны…

«»Постоянно утверждая, что «Краткий курс» не имел никакого отношения к подлинной истории (а когда он имел? - И.К,), Илизаров не раз продемонстрировал свое вопиющее незнание советской истории».

И т.д. Дальше мне разбирать весь этот полуграмотный емельяновский вздор, все эти глупенькие наветы в адрес уважаемого мной, действительно крупного и глубокого исследователя Бориса Семёновича Илизарова - моего дорогого учителя и единомышленника во многих вопросах, - просто лень да и жаль тратить на тов. Емелю, обзывающего многолетний скрупулезный труд ученого «литературной фальшивкой», своё драгоценное время.

Но сделать это было необходимо.

Страна должна знать своих героев.

А, резюмируя, можно сказать, что «критика» публицистом "Правды" Емельяновым профессионального историка, профессора, д.и.н. Б.С. Илизарова в научном плане - совершенно не состоятельна. И что это не критика вообще, а глупый и пошлый идеологический разнос в стиле 1940-х гг., написанный крайне идеологически ангажированным человеком, не способным понимать смысл текстов, которые он разбирает, и постоянно перевирающим своих оппонентов.

Гуманитарные науки

Сталин в День Победы: винить или славить?

Огнёв Алексей

День Победы - ещё и День Памяти. Мы не вправе забывать о тех, без кого наше время было бы гораздо менее благополучным. О сожжённых городах и сгоревших судьбах. И не в последнюю очередь стоит помнить о том, что наши солдаты «смело входили в чужие столицы, но возвращались в страхе в свою», по словам пережившего военное детство Иосифа Бродского . Почему тогда победили наши отцы и деды? Хвалить нам теперь пышноусого генералиссимуса или хулить? Свой взгляд высказывает Борис Илизаров , доктор исторических наук, профессор Института российской истории РАН, знакомый нашим читателям по материалу «Загадка Сталина ».

Борис Илизаров уверен, что советский народ победил немцев вопреки бездарности главнокомандующего Сталина

Как вы думаете, что помогло русским выиграть войну?

Для начала поправлю вас: победили не русские, а весь советский народ, все народы Советского Союза. Кто из них больше крови пролил - ещё вопрос. А Победе помогли многие факторы. Без сомнения - помогло отчаяние. Когда немцы оказались на Волге, конец был близок, сколько бы ни призывали «Ни шагу назад!». Конечно, помогла колоссальная военная удача. Наши генералы были сталинские выкормыши и не жалели народ, никак не жалели, но всё-таки сумели поймать момент, подстеречь немцев, когда те сами себя загнали в ловушку Сталинграда. Немцы так обнаглели после первых успехов, что не рассчитали своих сил. Потом - всё-таки есть в нашем народе дух, который словами передать трудно: терпят-терпят, а на крайней точке поднимаются. Ещё Пушкин говорил о нашей способности к беспощадному бунту. Другая предпосылка Победы - пространство. Если бы страна заканчивалась за Волгой, войну мы бы не выиграли, резерва бы не было. Ещё были союзники, мы были не одни на этой земле. Кроме того, была великая идея социальной справедливости. Тогда она ещё не изжила себя в народе. Сейчас можно усмехаться, издеваться, плеваться, а тогда эта идея ещё несла большой заряд.

Чем ближе День Победы, тем чаще в медиапространстве воскресает призрак Сталина. Только что в Якутске даже бронзовый бюст генералиссимусу торжественно открыли…

Выбор места особенно поражает. Якутия-то какое имеет отношение к Сталину? Он там даже не бывал никогда. Ни в ссылке, ни в качестве вождя. Хотя руки его и туда дотянулись. Люди страдали по всей стране, в Якутии - в том числе. Но удивляться тут особо нечему. Сейчас сталинисты активно расплодились. Странно, что ещё в столице Сталину памятник не поставили.

Моё мнение вряд ли будет оригинальным. Я считаю, что мы победили в этой войне во многом вопреки Сталину. Огромная вина, 99% вины во всех потерях и поражениях, которые мы потерпели в первые три года, лежит на нём лично. Потому что он бездарный главнокомандующий, бездарный государственный деятель, бездарный человек, ничтожный по умственным способностям. Хотя когда речь шла о власти, он проявлял чудеса изворотливости. Да, он читал умные книжки, но не становился добрее или мудрее, он построил империю, но через три десятка лет она развалилась. Мне кажется, это был для нашей страны исторический провал. Мы из него до сих пор не можем выбраться. Поэтому неприемлемо апеллировать к этой фигуре и называть её светлой. Он символ наших неудач - именно так его имя нужно связывать с Победой.

Моя учительница, замечательный человек, профессор Бржестовская , прожила всю войну. Она говорила так: «Мы залили своей кровью немцев, просто утопили их в своей крови». Я читал выступления Геббельса в рейхстаге после поражения в Сталинградской битве. Он объявил «тотальную войну»: пусть в Германии все от мала до велика встанут под ружьё - и женщины, и дети, и старики. Геббельс сказал: «Нам надо немногое. Сейчас на одного убитого из немецких войск приходится трое русских, а нам надо добиться, чтобы на одного убитого немца приходилось девять русских. Тогда война будет выиграна». Наши потери были колоссальными. И вся ответственность лежит на руководстве. Сам Сталин говорил в конце войны: «Какой терпеливый русский народ! Какой замечательный русский народ!» Он говорил, что любой другой народ выгнал бы своё правительство, а наш терпел - и мы добились Победы. Правильно говорил.

Вы говорите о Сталине как о государственном деятеле. Но есть и другой аспект. Солдаты на фронте не знали всей кремлёвской подоплёки. Для них Сталин был богом. Живой человек превратился в мифический образ. Некоторые ветераны до сих пор не могут с ним расстаться…

Конечно, такой пропагандистской машины, какая была в Советском Союзе, не было нигде. Фашисты только пытались к ней приблизиться. Но я не знаю, о каких ветеранах идёт речь. Разве только о смершевцах или охранниках ГУЛАГа. Конечно, те, кто получал пайки по сверхнорме, будут перед Сталиным преклоняться и до сих пор лить слёзы.

Вы сгущаете краски. Буквально год назад мы были на митинге ко Дню Победы в Президиуме Академии наук . Там выступал академик Челышев, индолог. Ему уже больше 90 лет. Он был оскорблён той точкой зрения, что советские люди победили вопреки Сталину. Для него это великий человек.

Знаете, я встречал разных ветеранов. Вспоминаю академика Самсонова . Он умер несколько лет назад. Он тоже прошёл всю войну, изучал ту эпоху. И был очень ярым антисталинистом. Хорошо, что все думают по-разному и могут открыто выражать своё мнение. У них свои взгляды, у меня свои - и слава Богу. Главное, чтобы никто не навязывал преклонение перед вождём, перед иррациональной силой зла. Иногда оглянёшься вокруг и с ума начинаешь сходить: неужели всё это всерьёз? Раньше боялись высказываться в пользу Сталина, теперь боятся высказываться против.

Во многом с подачи власти…

Конечно, сталинизм идеологически выгоден. Ведь чем крупный государственный деятель отличается от ничтожества? Только одним - талантом. Он всегда что-то делает по-новому. Закладываются парадигмы на десятилетия или столетия вперёд. А если человек ни на что не способен, он подражает - Сталину, Ленину , Гитлеру , Наполеону . Хотя сейчас процесс перешёл в новую фазу. Раньше Сталина поднимали на щит, а теперь он уже мешает, заслоняет нового вождя.

Интересно, как война будет отражена в едином учебнике истории. Вы имеете к нему какое-то отношение?

Я категорически отказался в этих делах участвовать. Недавно у нас в Академии наук затеяли издавать многотомную «Историю России». Это похоже на кальку того, что было при Брежневе и ещё раньше, при Хрущёве . Причём задействованы лучшие силы. Это ужасно.

Насколько я понимаю, пока даже нет понимания: что значит «единый»? Нивелируют все точки зрения? Как партия прикажет - так и будут писать?

А как же? Такое уже было при Иосифе Виссарионовиче. В 1934 году сформировали специальную комиссию, во главе стояли Сталин, Жданов и Киров . Был создан учебник для младшей школы. Генсек сам правил текст, писал отдельные главки. Эта книга стала фундаментом для учебников всех ступеней высшей школы и для «Краткой истории ВКП(б)».

Какой может быть единый учебник при нашем непредсказуемом прошлом? Мы собственной истории не знаем, поскольку архивы до сих пор не открыты. Масса материала до сих пор под спудом. Огромное количество документов не изучено, какую эпоху ни возьми. Не только война, но и коллективизация с индустриализацией. Раньше история была исключительно партийной, лживой от начала до конца, хотя нередко её писали талантливые люди. Теперь горы книг, тома и тома, лежат мёртвым грузом. Возможно, сейчас очередной виток.

Стоит ли так переживать по поводу единого учебника? В интернете доступ к информации открыт всем.

Нет, опасность есть. Это попытка вернуться к единомыслию. Сталин тоже начинал со школьного учебника. Интернета тогда не было - но были газеты и книги. Их отправили в спецхраны и стали уничтожать, как уничтожали людей. Сейчас тоже найдут, как отрегулировать источники информации. Народ воспитан на крови, пролитой в 20-е и 30-е годы. Память жива даже в потомках. Страх возвращается моментально. Если захотят - заставят учиться всех по одному учебнику, думать так, а не иначе. Повторять готовые формулировки снова станут все, за исключением отчаянного меньшинства, чей голос решающего значения не имеет.

Я прекрасно помню, как сдавал экзамены в школе и в институте. Хочешь не хочешь - будешь говорить не то, что думаешь, а то, что в учебнике написано. У меня отец был очень радикально настроен по отношению к власти. Мы в семье обсуждали всё свободно, без оглядки на идеологию. Но как только я выходил за порог дома - говорил «как надо». А куда деваться? Когда был ещё мальчонкой и всего этого не понимал, однажды высказался сдуру про расстрел царской семьи, проявил сердобольность: «За что царевича-то убили с великими княгинями?» Сразу началась проработка по пионерской линии.

Полагаете, всё это может вернуться?

Наверное, это неизбежно. Ещё лет десять назад ничего подобного было невозможно и представить. Но если загнивает голова, начинает гнить всё общество.

Б. С. Илизаров

Тайная жизнь Сталина

Памяти отца посвящаю

Но очнулись, пошатнулись,

Переполнились испугом,

Чашу, ядом налитую, приподняли над землей

И сказали: - Пей, проклятый,

неразбавленную участь,

не хотим небесной правды,

легче нам земная ложь.

Иосиф Сталин

(перевод с грузинского Ф. Чуева)

Человек иль злобный бес

В душу, как в карман, залез,

Наплевал там и нагадил,

Все испортил, все разладил

И, хихикая, исчез.

Дурачок, ты всем нам верь, -

Шепчет самый гнусный зверь, -

Хоть блевотину на блюде

Поднесут с поклоном люди,

Ешь и зубы им не щерь.

Федор Сологуб

Я перед вами ничего не утаю: меня ужаснула великая праздная сила, ушедшая нарочито в мерзость.

Федор Достоевский (из подготовительных материалов к роману «Бесы»)

Каждый из нас, человеческих существ, есть один из бесчисленных экспериментов…

Зигмунд Фрейд. Леонардо да Винчи. Воспоминание детства

Предисловие к четвертому изданию

Прошло десять лет с момента первой публикации этой книги. Я благодарен судьбе и издательству за то, что еще при жизни увижу обновленное издание. Обновленное не в том смысле, что пересмотрел взгляды на сталинскую эпоху и историю России ХХ века. Параллельно с этой выходит моя новая книга: «Почетный академик Сталин и академик Марр. О языковедческой дискуссии 1950 года и проблемах с нею связанных». Несмотря на то что через обе книги проходит один и тот же герой, в них рассматриваются взаимосвязанные, но разные проблемы. В книге, которую читатель держит в руках, анализируются скрытые душевные и моральные изломы сталинской натуры как части его биографии; вторая книга в большей степени посвящена истории интеллекта, причем в той области, в которой Сталин считал себя первым из наипервейших, то есть в области национального вопроса, языка и связанных с ними политических и культурологических проблем. Но и первая и вторая книги не только о Сталине, его эпохе и людях на жизнь и судьбу которых он повлиял, они о всех нас (включая Сталина, конечно), вынужденных с момента рождения и до момента смерти стоять перед выбором: добра или зла. Государственный деятель, как любой человек, родившейся на земле, не свободен от этого судьбоносного и для себя и для страны выбора. Мне кажется, что это новый аспект для современной исторической науки. В связи с этим я добавил заключительный параграф, в котором изложил свое понимание проблемы выбора (проблемы морали) применительно к историческому «герою» вообще и, к Сталину, в частности. Поскольку готовящаяся новая книга посвящена взаимоотношениям Сталина с академиком Марром - автором яфетической теории происхождения языка и мышления, я перенес из этой книги небольшой фрагмент, прямо связанный с языковедческой дискуссией 1950 года.

Сразу после выхода в свет первого издания, в 2002 году, я стал получать различные отклики. Но и положительные и отрицательные часто были поверхностны, а потому - малопродуктивны, и только в последние годы я познакомился с мнениями, касающимися самого существа поднимаемых в книге вопросов.

Патриарх современной русской литературы Даниил Гранин в недавнем интервью поделился такими соображениями:

(корреспондент) «- Как в нескольких словах вы можете охарактеризовать личность Сталина?

Знаете, у меня в этом плане разные были периоды: до и после ХХ съезда, где разоблачили все жестокости Сталина и особенно “Ленинградское дело”, с которым немного столкнулся, но потом убедился, что все тут гораздо сложнее. В каком смысле? Ну, вот хотя бы в том, что Иосиф Виссарионович очень любил и знал литературу, много читал… Есть замечательные исследования на этот счет, в частности, историк Борис Илизаров изучал пометы, сделанные Сталиным на полях книг…

– …красным карандашом?

Нет, разноцветными. Все эти надписи: “Так его!”, “Куда ж податься?”, “Неужели и это тоже?”, “Это ужасно!”, “Выдержим” - примечательны тем, что отражают неподдельное чувство читателя. Тут нет никакой показухи, ничего, рассчитанного на публику (кстати, эту читательскую реакцию хорошо показал в “Евгении Онегине” Пушкин).

Так вот, судя по тому, как Илизаров описывает сталинские пометы на “Воскресении” Толстого, на “Братьях Карамазовых” Достоевского, на произведениях Анатоля Франса и так далее, вождь был не просто книгочеем, а вдумчивым читателем, который все как-то усваивал, переживал, хотя на него это не действовало.

– Злодеем он все-таки был?

Ну, объяснение это слишком простое - налицо невообразимая, чудовищная извращенность. Понимаете, Толстой, Достоевский - это же величайшие гуманисты, человековеды, никто лучше их о проблемах совести и добра не писал, но вот на Кобе это никак не сказывалось. Облагораживающее влияние литературы, искусства, о которых мы так любим рассуждать, здесь заканчивалось - он приезжал в свой кремлевский кабинет…

– …и напрочь забывал Толстого и Достоевского…

- …и подписывал расстрельные списки на сотни человек, причем не абстрактных, а тех, которых знал, с кем дружил» .

А вот прямо противоположное мнение Юрия Емельянова, журналиста, не поленившегося написать толстую книжку, посвященную «разоблачениям» антисталинистских высказываний, начиная с Троцкого, Хрущева, Горбачева, многих известных российских и зарубежных историков, публицистов ХХ века, апофеозом которых стала, как утверждает автор, моя книга:

«Пожалуй, наиболее ярким примером морального и интеллектуального падения антисталиниста стала книга Бориса Илизарова “Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива”. Спору нет, Илизаров заведомо взялся за трудное дело: попытаться истолковать характер Сталина и раскрыть его мысли, разбирая пометки, которые тот оставлял на полях книг. Однако к книгам из сталинской библиотеки был допущен человек, явно не способный понять ни смысл сталинских пометок, ни содержание произведений, которые комментировал Сталин.

Сообщая, что он пять лет бился над расшифровкой помет Сталина на нескольких десятках книг, Илизаров лишь расписался в своей интеллектуальной беспомощности….

Но возможно, что Илизаров кое-чего добился бы в своих трудах, если бы не его позиция. Провозгласив принцип “эмоционально высвеченной научной истории”, Илизаров с первой же страницы книги не скрывает своей ненависти к Сталину» и т. д. и т. п.

Читатель сам может судить о том, что в писаниях Емельянова правда, а что завистливая пропагандистская чепуха. Хочу так же обратить внимание на то, что я опирался не только на многочисленные сталинские пометы, но и на ранее неизвестные материалы из личного архива Сталина и документы других архивов. Но в одном я согласен: критик благодарит главного редактора издательства «Вече» С.Н. Дмитриева. Со своей стороны я выражаю благодарность С.Н. Дмитриеву за многолетнее сотрудничество и мудрую издательскую политику, позволяющую разным авторам, имеющим разные взгляды, свободно обращаться к современным искушенным читателям.

…

Ноябрь, 2011 г.

Предисловие к первому изданию

Перед вами первая часть давно задуманной книги о душевном, интеллектуальном и физическом облике И.В. Сталина, человека, во многом определившего историю России и всего мира в ХХ веке. Практически все, что здесь изложено, написано на основании новых или малоизвестных источников.

Хочу предупредить - в книге читатель встретится с незнакомым Сталиным. Кому привычен давно сложившийся положительный или резко негативный образ этого человека, лучше книгу не открывать, чтобы не тревожить душу сомнениями. В то же время я совершенно не стремился занять как бы «третью», среднюю позицию, когда, «с одной стороны», мой герой «то-то и то-то делал и мыслил положительное», а «с другой - то-то и то-то… отрицательное». Я рассматриваю фигуру Сталина без «священного» трепета и не менее «освященного» ернического пренебрежения. Для меня Сталин, недавно по историческим меркам сошедший с мировой арены, - старший современник, с которым я ныне знаком пусть и опосредованно, через источники и документы, но гораздо основательнее, чем если бы это произошло непосредственно при знакомстве, в реальной жизни.

Теперь я знаю - Сталин был гораздо проще, приземленнее, а иногда, как человек, воспитанный в определенной среде и действовавший при определенных исторических условиях, - вульгарнее, примитивнее, глупее, коварнее и злее, чем об этом повествовали мало что знавшие, а главное - мало что смевшие и желавшие знать его соратники и современники и некоторые мои современники, сталинские апологеты. В то же время это была натура гораздо более сложная, противоречивая, разносторонняя и незаурядная, чем о нем пишут другие наши современники, пережившие «культ личности», его разоблачение и настороженно отслеживающие каждую попытку его исторической реабилитации. Более основательно познакомившись с некоторыми ранее скрытыми сторонами сталинской натуры, эту настороженность считаю вполне оправданной. Убежден - к Сталину, к сталинизму как явлению всемирно-исторического масштаба следует относиться чрезвычайно серьезно, не менее серьезно, чем к Гитлеру и нацизму. Так же серьезно, как к Сталину относились все знаменитые его современники - от Троцкого и Черчилля до Рузвельта и того же Гитлера.

Родился в 1944 г.

Работает в ИРИ РАН с 1996 г.

ДОЛЖНОСТЬ

Главный научный сотрудник

УЧЕНАЯ СТЕПЕНЬ

Доктор исторических наук (1986), профессор (1987)

ТЕМЫ ДИССЕРТАЦИЙ

Кандидатская: «Государственное руководство советской печатью.1917-1921гг.» (1973)

Докторская: «Социальная память и архивы» (1985)

ОБЛАСТЬ НАУЧНЫХ ИНТЕРЕСОВ

История СССР-России – ХХ век, философия истории, источниковедение, архивоведение, архивное дело.

Контактная информация

НАУЧНО-ОРГАНИЗАЦИОННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ:

Член Диссертационного совета (ХХ век) ИРИ РАН,
Член редколлегии научно-методического журнала для учителей истории "История - 1 сентября"

ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ:

Монографии:

Развитие архивного дела с древнейших времен до наших дней // Труды ВНИИДАД, Т.8. Ч.1. 1979 (в соавт. с Н.В. Бржостовской);
Тайная жизнь И.В.Сталина. По материалам его библиотеки и архива. К историософии сталинизма. М., 2002; То же. 2-е изд. М., 2003; То же, 3-е изд. , М.,2004; 4-е изд. М., 2012; То же. на итальянском яз. Из-во «Бароли», 2004;То же на чешском яз. Из-во «Фонтана», 2005;
И Слово воскрешает… или «прецедент Лазаря». По материалам «Народного архива». М, 2007;
Почетный академик Сталин и академик Марр. М.: Вече, 2012. 432 с.

Учебные пособия:

История России. Учебник. Ч. 2. М., 2010 (коллектив авторов).
Актуальные теоретические и методологические проблемы современного архивоведения. Уч. пособие. М.: МГИАИ, 1984
Роль документальных памятников в общественном развитии. Уч. пособие. М.: МГИАИ, 1985;

Статьи:

К вопросу о единстве источниковедч. и информац. критериев при определении ценностей документов // Труды ВНИИДАД. Т.6. Ч.1. 1976;
Новое в изучение первых публикаций декрета "О земле" // Археографический ежегодник за 1977 г. М., 1978;
Архив как элемент социальной памяти // Архивоведение на совр. этапе. Сб. ст. М.,1981;
Роль ретроспективной социальной информации в формировании общественного сознания (В свете представлений о соц. памяти) // Вопросы философии. №8. 1985;
Прошлое как ценностная категория культуры. // Советская культура.70 лет развития. Сб. ст.М., 1987;
Закон СССР об архивном деле и архивах. Каким ему быть? Мнение ученых. Инициативный авторский проект. М.,1990 (в соавт.);
Моделирование процессов автоэкспертизы историч. источников методами документометрии // Математич.методы в археологич. И историко-культурных исследованиях. Сб. ст. М.,1991;
Основы законодательства Российской Федерации об архивном фонде и архивах // Вестн. Верх. Совета РФ от 1 августа 1993 г. (в соавт.);
Пространство истории // Исторический источник: человек и пространство. М., 1997;
Историософия сталинизма // Новые вехи. № 1, 1998;
В поисках человека на вакантную должность спасителя Отечества // Там же. № 2, 1998;
Серия публ.: "Народный архив" // Знание-Сила за 1998,1999 гг.;
Почетный академик И.В. Сталин против академика Н.Я. Марра. К истории по вопросам языкознания в 1950 г.» // Новая и новейшая история, №3, 2003; То же. (продолжение) // Там же, № 4, 2003; То же. (продолжение).// Там же, № 5, 2003;
К истории дискуссии по вопросам языкознания в 1950 году // Новая и новейшая история. 2004;
«Товарищ Сталин вы большой ученый». К истории языковедческой дискуссии 1950 г.// Альманах для учителей «Историк», март, 2007 г.;
Ответ Сталина на вопросы студента Холопова в ходе языковедческой дискуссии 1950 года. // Новая и новейшая история. №5. 2009;
Польша и поляки в оценках и представлениях Сталина. Между Польшей довоенной и Польшей послевоенной // Историк и художник. № 1-2, 2008.;
Роковая трансформация образа Ивана Грозного в трудах Р.Ю. Виппера и ее последствия в эпоху сталинизма (фрагмент) // Материалы научной конференции «Историк в России: между прошлым и будущим» посвященной 90-летию со дня рождения Александра Александровича Зимина. М., РГГУ;
«Не место красит человека, а человек место» - обманчивая диалектика старинной русской пословицы, или преломления сталинского дискурса: «центр-периферия» в советском имперском строительстве.// Материалы международной научной конференции «Центр - периферия», май 2010.Германский исторический центр в Москве;
Когда «марксистская материократия обратиться в психократию» учение Н.Федорова и К.Маркса: линии схождения и расхождения» // Служитель духа вечной памяти» Николай Федорович Федоров (к 180-летию со дня рождения. Сб. статей. Ч. 2. М., 2010;
Утопизм, новаторство и архаика в сталинском имперском строительстве (О социальном конструктивизме) // Материалы международной научной конференции «История сталинизма». Декабрь 2008г. Сб. статей. (опубл. в Интернете) М., 2008.

Предисловие

Под одной обложкой издаются две книги: «Тайная жизнь И. В. Сталина. По материалам его библиотеки и архива. К историософии сталинизма» и «Почетный академик И. В. Сталин и академик Н. Я. Марр. О языковедческой дискуссии 1950 г. и проблемах с нею связанных». Я благодарен судьбе и издательству за то, что еще при жизни увижу обновленное издание. Обновленное не в том смысле, что пересмотрел взгляды на сталинскую эпоху и историю России XX века. Несмотря на то что через обе книги проходит один и тот же герой, в них рассматриваются взаимосвязанные, но разные проблемы. В первой книге анализируются скрытые душевные и моральные изломы сталинской натуры как части его биографии; вторая книга в большей степени посвящена истории интеллекта, причем в той области, в которой Сталин считал себя первым из наипервейших, то есть в области национального вопроса, языка и связанных с ними политических и культурологических проблем. Но и первая, и вторая книги не только о Сталине, его эпохе и людях, на жизнь и судьбу которых он повлиял, они о всех нас (включая Сталина, конечно), вынужденных с момента рождения и до момента смерти стоять перед выбором добра или зла. Государственный деятель, как любой человек, родившейся на Земле, не свободен от этого судьбоносного и для себя, и для страны выбора. Мне кажется, что это новый, точнее – основательно забытый аспект для современной исторической науки. Сразу после выхода в свет первой книги в 2002 г. я стал получать различные отклики. Но и положительные, и отрицательные рецензии за редким исключением1
См. например: Пригодич В. «Малина-кАлина», или Жизнь Сталина. Заметка первая // http://prigodich.8m.com/html/notes/n068.html; Его же. «Калина-мАлина», или Жизнь Сталина. Заметка вторая // http://www.law-students.net/modules.php?file=article&name=News&sid=45; Савельев А. Портрет вождя на фоне чтения: книга о Сталине-читателе // Библиотека в школе. 2013. N 4. С. 54–56 и др.

Были поверхностны, а потому – малопродуктивны, и только в последние годы я познакомился с мнениями, касающимися самого существа поднимаемых в книге вопросов.

Патриарх современной русской литературы Даниил Гранин в одном из интервью поделился такими соображениями:

«(Корреспондент) – Как в нескольких словах вы можете охарактеризовать личность Сталина?

– Знаете, у меня в этом плане разные были периоды: до и после XX съезда, где разоблачили все жестокости Сталина и особенно “Ленинградское дело”, с которым немного столкнулся, но потом убедился, что все тут гораздо сложнее.

В каком смысле? Ну, вот хотя бы в том, что Иосиф Виссарионович очень любил и знал литературу, много читал… Есть замечательные исследования на этот счет, в частности, историк Борис Илизаров изучал пометы, сделанные Сталиным на полях книг…

– …красным карандашом?

– Нет, разноцветными. Все эти надписи: “Так его!”, “Куда ж податься?”, “Неужели и это тоже?”, “Это ужасно!”, “Выдержим” – примечательны тем, что отражают неподдельное чувство читателя. Тут нет никакой показухи, ничего, рассчитанного на публику (кстати, эту читательскую реакцию хорошо показал в “Евгении Онегине” Пушкин).

– Злодеем он все-таки был?

– Ну, объяснение это слишком простое – налицо невообразимая, чудовищная извращенность. Понимаете, Толстой, Достоевский – это же величайшие гуманисты, человековеды, никто лучше их о проблемах совести и добра не писал, но вот на Кобе это никак не сказывалось. Облагораживающее влияние литературы, искусства, о котором мы так любим рассуждать, здесь заканчивалось – он приезжал в свой кремлевский кабинет…

– …и напрочь забывал Толстого и Достоевского…

– …и подписывал расстрельные списки на сотни человек, причем не абстрактных, а тех, которых знал, с кем дружил».

А вот прямо противоположное мнение Юрия Емельянова, журналиста, не поленившегося написать толстую книжку, посвященную «разоблачениям» антисталинистских высказываний, начиная с Троцкого, Хрущева, Горбачева, многих известных российских и зарубежных историков, публицистов XX века, апофеозом которых стала, как утверждает автор, моя книга:

Если книга «Тайная жизнь И. В. Сталина» выходит очередным, фактически седьмым изданием и я вижу ее наконец-то завершенной, то книгу «Почетный академик И. В. Сталин «за» и «против» академика Н. Я. Марра» я все еще не считаю законченной. Любое историческое сочинение должно оканчиваться открытым финалом, но совсем не для того, чтобы идущий вслед коллега-историк подхватил начатый разговор. Н. Карамзин не следовал за древнерусскими летописцами или историками XVIII в., С. Соловьев не продолжил «Историю» Н. Карамзина, а В. Ключевский – сочинения С. Соловьева и т. д. Каждый историк создает свой мир, свой образ прошлого, поверх образа, созданного предшественниками, иногда грандиозный и завораживающий, а нередко убогий и мало кому интересный. Но ни в том, ни в другом случаях они не перечеркивали предшественников – они всегда рядом и отдельно. Только читатель решает, кто и как надолго останется в числе писателей истории на будущее. Поэтому я стараюсь прислушиваться к его мнению и тогда, когда книга еще лежит в рукописи, и в особенности тогда, когда ее тираж разошелся. Читатель всегда прав. Только благодаря ему книги Карамзина, Соловьева, Костомарова и еще некоторых отечественных авторов до сих пор живы, т. е. читаются и переживаются людьми, а сотни имен и тысячи исторических сочинений, особенно советской эпохи, канули в безвестность. Так что читатель всегда прав… Нет… не всегда. Не прав в том случае, когда выступает в роли доносчика.

Тот, кто помнит советскую жизнь и политическую терминологию, сразу смекнет, к кому обращается цитируемый ниже автор и зачем. Вот как бойко доносит на меня и моих коллег, на коллектив академического журнала, на академический исследовательский институт, наконец, на Академию наук в целом один из рецензентов второй книги: «Вызывает неподдельное удивление тот факт, что как во времена Марра, так и сегодня яфетидология находит свое пристанище в Академии наук. Об этом свидетельствуют не только гриф «Российская академия наук. Институт российской истории» и положение автора книги. Важнее другое: на обороте титульного листа не просто указаны рецензенты, но и выражается «искренняя благодарность коллегам, взявшим на себя труд прочитать эту книгу в рукописи», это семь ученых, из которых шестеро – доктора исторических наук, ведущие научные сотрудники ИРИ РАН. Символично, что они дали санкцию на издание книги после того, как публикации в журнале «Новая и новейшая история» (орган РАН и Института всеобщей истории РАН) удостоились серьезной критики; таким образом, Б. С. Илизаров не только не изменил своим методам, но и получил, как видим, полную поддержку ведущего центра РАН в области отечественной истории»2
Дружинин П. А. Яфетические зори в Российской академии наук //Независимый филологический журнал. № 119. 2013.

После такого «аргумента» все остальные замечания критика перестали что-либо значить. Но благодаря ему и другим, более серьезным и уравновешенным рецензентам удалось исправить много неточностей3
См.: Добренко Е. Споря о Марре // Независимый филологический журнал. № 119. 2013; Тактарова А. В. Возможности использования лингвистической теории Н. Я. Марра в современных научных исследованиях // Современная филология. Уфа, 2011. С. 192–194; Соколовский А. Два академика // История. № 10. 2013. С. 40–42.

Как жаль, что даже в начале XXI в. в новой России околонаучные круги не гнушаются стилем доносительства.

Январь 2015 г.

Книга первая
Тайная жизнь Сталина
По материалам его библиотеки и архива. К историософии сталинизма
Рецензенты: доктор исторических наук В. С. Лельчук, доктор исторических наук А. П. Ненароков
Издание шестое

Памяти отца посвящаю

Но очнулись, пошатнулись,
Переполнились испугом,
Чашу, ядом налитую, приподняли над землей
И сказали: – Пей, проклятый,
неразбавленную участь,
не хотим небесной правды,
легче нам земная ложь.

Иосиф Сталин

(перевод с грузинского Ф. Чуева )

Человек иль злобный бес
В душу, как в карман, залез,
Наплевал там и нагадил,
Все испортил, все разладил
И, хихикая, исчез.
Дурачок, ты всем нам верь, -
Шепчет самый гнусный зверь, -
Хоть блевотину на блюде
Поднесут с поклоном люди,
Ешь и зубы им не щерь.

Федор Сологуб

Я перед вами ничего не утаю: меня ужаснула великая праздная сила, ушедшая нарочито в мерзость.

Федор Достоевский

(из подготовительных материалов к роману «Бесы»)

Каждый из нас, человеческих существ, есть один из бесчисленных экспериментов…

Зигмунд Фрейд.

Леонардо да Винчи. Воспоминание детства

Предисловие к первому изданию

Перед вами первая часть давно задуманной книги о душевном, интеллектуальном и физическом облике И. В. Сталина, человека, во многом определившего историю России и всего мира в XX веке. Практически все, что здесь изложено, написано на основании новых или малоизвестных источников.

Хочу предупредить – в книге читатель встретится с незнакомым Сталиным. Кому привычен давно сложившийся положительный или резко негативный образ этого человека, лучше книгу не открывать, чтобы не тревожить душу сомнениями. В то же время я совершенно не стремился занять как бы «третью», среднюю позицию, когда, «с одной стороны», мой герой «то-то и то-то делал и мыслил положительное», а «с другой – то-то и то-то… отрицательное». Я рассматриваю фигуру Сталина без «священного» трепета и не менее «освященного» ернического пренебрежения. Для меня Сталин, недавно по историческим меркам сошедший с мировой арены, – старший современник, с которым я ныне знаком пусть и опосредованно, через источники и документы, но гораздо основательнее, чем если бы это произошло непосредственно при знакомстве, в реальной жизни.

Теперь я знаю – Сталин был гораздо проще, приземленнее, а иногда, как человек, воспитанный в определенной среде и действовавший при определенных исторических условиях, – вульгарнее, примитивнее, глупее, коварнее и злее, чем об этом повествовали мало что знавшие, а главное – мало что смевшие и желавшие знать его соратники и современники и некоторые мои современники, сталинские апологеты. В то же время это была натура гораздо более сложная, противоречивая, разносторонняя и незаурядная, чем о нем пишут другие наши современники, пережившие «культ личности», его разоблачение и настороженно отслеживающие каждую попытку его исторической реабилитации. Более основательно познакомившись с некоторыми ранее скрытыми сторонами сталинской натуры, эту настороженность считаю вполне оправданной. Убежден – к Сталину, к сталинизму как явлению всемирно-исторического масштаба следует относиться чрезвычайно серьезно, не менее серьезно, чем к Гитлеру и нацизму. Так же серьезно, как к Сталину относились все знаменитые его современники – от Троцкого и Черчилля до Рузвельта и того же Гитлера.

О Сталине написано огромное количество работ. Помимо широко известных, разноплановых монографий и исследований Л. Троцкого, А. Авторханова, Д. Волкогонова, Р. Такера, Р. Слассера, Д. Ранкур-Лаферриера, А. Антонова-Овсеенко, Р. Медведева, Э. Радзинского, Е. Громова, Н. Яковлева, М. Вайскопфа, ежегодно выходят десятки менее значительных книг и у нас, и в особенности за рубежом. «Сталиниана», начавшаяся с середины 20-х годов XX столетия, сейчас насчитывает многие сотни, даже тысячи работ и документальных публикаций самого различного жанра и качества. Сама по себе литература о Сталине давно должна была бы стать темой самостоятельного историографического исследования. Чтобы не увязнуть в ней, я решил не выделять специального историографического раздела, так как работы, вышедшие о Сталине при его жизни, рассматриваю в качестве важнейших источников, раскрывающих процесс формирования историософии сталинизма. Все, что выходило при его жизни в стране, и большую часть того, что издавалось за рубежом, он лично контролировал и часто выступал как соавтор и вдохновитель своих «биографий» и исследований о себе. Заслуживающие доверия работы, вышедшие после его смерти, цитируются в соответствующих местах.

Ясно, что в условиях столь мощного потока публикаций и эмоционального противостояния не просто найти точный аспект в раскрытии личности Сталина, отстаивать собственный взгляд на результаты его интеллектуальной и душевной деятельности. Но я и не претендую на открытие «объективной», беспристрастной и безоговорочно приемлемой для всех истины. Первоначально научная «истина» всегда очень личностна и эмоционально субъективна, поскольку она принадлежит только тому, перед кем раскрылась, или тому, кто ее обнаружил. И лишь в том случае, если кто-то помимо первооткрывателя принимает ее, истина объективизируется, то есть становится истиной для многих, может быть, для очень многих, но никогда – для всех. На каждый закон, даже физический закон Ньютона, найдется свой ниспровергатель, свой Эйнштейн, а на него – еще кто-то, опровергающий и дополняющий казалось бы незыблемые постулаты. Тем более если речь идет об истине в исторической науке, где безраздельно господствует мнение. Однако, даже будучи относительной, истина (как и истинное мнение) таит в себе огромные и очень конкретные силы.

* * *

На протяжении 1998–2002 годов в научных и научно-популярных изданиях, в периодических изданиях России и за рубежом я публиковал отдельные разделы и фрагменты этой работы. Не все они вошли в книгу. Однако то, что ранее было опубликовано, а теперь вошло в книгу, было в значительной степени переработано, расширено и уточнено.

Многим своим коллегам я благодарен за товарищескую критику, облегчившую постановку основных идей. В первую очередь я вспоминаю ныне покойных Ю. С. Борисова и В. П. Дмитренко, несколько лет назад поддержавших общее направление этого исследования. Особая благодарность А. Н. Сахарову, одобрившему в начале работы ее «сталинскую» и историософскую направленность. Без ценнейших консультаций бывшего заведующего библиотекой ИМЭЛ при ЦК КПСС, а ныне коллеги по Центру истории отечественной культуры Института российской истории РАН Ю. П. Шарапова работа выглядела бы намного беднее. Я благодарю коллег, взявших на себя труд прочесть книгу в рукописи и высказавших о ней свое мнение: Т. Ю. Красовицкую, А. В. Голубева, Ю. А. Тихонова, В. А. Невежина, В. Д. Есакова, А. Е. Иванова, А. П. Богданова. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить немецкого исследователя Дитриха Байрау.

Много лет я работаю в читальном зале Российского государственного архива социально-политической истории (РГА СПИ). Благодарю работников архива за постоянные и ценнейшие консультации. Хочу выразить благодарность М. В. Страхову, чьи уникальные знания о фондах архива не раз облегчали поиск необходимой информации.

На протяжении 2000 года в журнале «Новая и новейшая история» публиковались обширные фрагменты монографии. Инициатива этих публикаций принадлежала главному редактору журнала Г. Н. Севостьянову, которому я особенно благодарен за столь действенную поддержку. Считаю своим долгом поблагодарить и сотрудницу журнала Г. Г. Акимову, осуществившую значительную редакторскую работу над текстами статей. В переводах текстов, напечатанных на грузинском языке, неоценимую помощь оказал Нугзар Шария.

Без двух близких людей, неизменно поддерживавших меня, эта работа вряд ли бы состоялась. Это – историк и архивист А. В. Доронин и С. Е. Кочетова – моя жена и самый строгий критик.

2002 г.

«Пролог», он же «эпилог»

Почему «пролог», а не – «введение»?

Именно с «пролога» начинается эта «Книга в книге». В центре обеих книг – Сталин, но в одной из них он конкретный, живой человек, а в центре другой – историческая личность. Я не берусь судить о том, где заканчивается одна книга и начинается другая.

«Введение» в современном историческом труде – это традиционная форма заявления автора о намерениях, а главное – представление доказательств своего профессионального трудолюбия. Еще со времен Средних веков в западноевропейской гуманитарной науке сложились обязательные формы ученических и школярских трудов, без зачета которых не принимали в цех мастеров. В советское время такие работы сознательно превратили в формальный канон гуманитарного сословия, вне зависимости от того, принадлежит ли труд ученику, подмастерью или мастеру. Все ходили в школярах, все были учениками очередного вождя, как величайшего «Мастера». Сталин первым назвал себя «мастером», «мастером от революции»4
Сталин И. В. Соч. Т. 8. М., 1948. С. 175.

В этой книге «Пролог» – нечто вроде сеней в деревенском доме. Это переход совместно с читателем из открытого, по существу, космического пространства всеобщей жизни в обособленный, суженный мир одного общества, одной семьи, одного человека, переход, который уже отделяет нас от внешнего и бесконечно открытого, но еще только таит в себе возможность проникновения внутрь, в интимную глубину. Примерно этим же целям служил пролог в античном театре и в театре времен Шекспира. Проводя зрителя через пролог, автор отсекал его от повседневно текущего и вталкивал в мир объясняющихся символов. Поскольку на земле только «через человека есть выход в иной мир»5
См.: Бердяев Н. Творчество и объективизация. Минск, 2000. С. 261.

Постольку «пролог» таит в себе возможность такого совместного с автором перехода. В наше время классический «пролог» почти повсеместно заменен занавесом, который, конечно же, использовал и театр времен Сталина. Но в театр Михаила Булгакова, так же как в театр Шекспира или Мольера, естественнее было проникнуть, переступив именно «пролог». Через «пролог» Булгаков пытался войти в сталинский мир. В 1939 году, когда могущество вождя достигло, казалось бы, немыслимых высот, Сталин прочитал о себе пьесу Булгакова «Батум», начинавшуюся таким «прологом»: встреча «накоротке» с товарищем в зале Тифлисской духовной семинарии в 1898 году. Сталину около девятнадцати лет, но вся его судьба как отпечаток на ладони: «Понимаешь, пошел купить папирос, возвращаюсь на эту церемонию, и под самыми колоннами цыганка встречается. «Дай погадаю, дай погадаю!» Прямо не пропускает в дверь. Ну, я согласился. Очень хорошо гадает. Все, оказывается, исполнится, как я задумал. Решительно сбудется все! Путешествовать, говорит, будешь много. А в конце даже комплимент сказала – большой ты будешь человек! Безусловно стоит заплатить рубль»6
Булгаков М. Соб. соч. в пяти томах, т. 3. М., 1990. С. 513.

Здесь пролог – не предчувствие и не предсказание (чего уж там предсказывать, на дворе 1939 год!), а мгновенное сжатие несколькими фразами начала и конца судьбы «мастера от революции», «пастыря народов». Среди первоначальных булгаковских названий пьесы о Сталине были: «Мастер» и «Пастырь».

Пьеса «Батум» была запрещена лично Сталиным не только к постановке, но и к публикации. Но на другую пьесу Булгакова, «Дни Турбиных», он ходил пятнадцать раз, и, конечно, неспроста. Наверняка и Сталин посматривал на свою страну так же, как втайне любимый им мхатовский драматург и гениальный писатель смотрел на театральную сцену с зарождающимся в его душе спектаклем. Он видел эту сцену как бы сверху и со стороны, на которой, однако, даже давно убиенные или никогда не существовавшие лица внезапно самовоскрешаются и действуют помимо воли постановщика.

Лион Фейхтвангер, талантливо слепивший из эмоциональных археологических обломков и такой же ветоши целую галерею героев для собственного исторического театра, в том числе зыбкий лик Сталина образца 1937 года, не мог не отметить особое бездушное великолепие советского театра. «Сценические картины отличаются такой законченностью, какой мне нигде до сих пор не приходилось видеть, – писал он, – декорации, там, где это уместно, например, в опере или некоторых исторических пьесах, поражают своим расточительным великолепием». И все же, несмотря на масштабность и расточительность сталинского театра, «драмы у него нет» – жестко констатировал Фейхтвангер7
Два взгляда из-за рубежа. Жид А. Возвращение из СССР. Фейхтвангер Л. Москва. 1937. М., 1990. С.196, 201.

И это в то самое время, когда на подмостках Колонного зала Дома Союзов разыгрывалась очередная фантазийная драма под периодическим названием «Дело врагов народа», в которой сам Фейхтвангер, в соответствии с замыслом Сталина, играл роль зачарованного гостя и заморского очевидца. Хотя до приезда в Москву предшествующий политический процесс над Зиновьевым и Каменевым представлялся ему «какой-то театральной инсценировкой, поставленной с необычайно жутким, предельным искусством»8
Фейхтвангер Л. Москва. 1937. М., 1990. С. 237.

Многие говорят о Сталине, в том числе наш известный драматург Эдвард Радзинский, как о ярком режиссере собственного политического театра и потому, как мне кажется, искренне ценившем талантливых мастеров лицедейства9
Радзинский Э. С. Сталин. М., 1997.

Все же Сталин как драматург и постановщик не так уж интересен. Все его политические спектакли кустарны и говорят о наивной, хотя и безудержной сценической фантазии автора. Но как актер, сыгравший с десяток уникальных ролей исторических героев, он будет не скоро превзойден на мировой политической сцене. В лицедействе он хорошо разбирался. И как истинный актер, он дико завидовал своим партнерам по сцене, в особенности Л. Д. Троцкому. В 1927 году Сталин завистливо и издевательски бросил в партийный «зрительный зал»: «Я думаю, что Троцкий не заслуживает такого большого внимания. (Голос с места: «Правильно!») Тем более что он напоминает больше актера, чем героя, а смешивать актера с героем нельзя ни в коем случае» 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94