Индоевропейцы и их происхождение: современное состояние, проблемы. Древняя европа и индоевропейская проблема Появление индоевропейцев в каком веке

Археологические данные не позволяют судить о языковой принадлежности древнего населения Европы. В языках народов Европы, в топонимике сохранились элементы субстратной лексики доиндоевропейского времени (субстратные слои на юге Балканского полуострова, островах Эгейского моря - Минойский язык, линейное письмо А - IIIтыс., Крит - сходство с западнокавказскими языками - хаттским).

Состав населения доиндоевропейского населения Эгейской эпохи (III-IIтыс.) практически не изучен. Аппенинский полуостров населяли этруски, лигуры; Иберийский - иберы, лузитаны, васконы; Британские острова - пикты. Из этих народов сохранились лишь васконы - баски. По антропологическому типу население было близко к современному средиземноморскому.

В Сев.Ирландии, вероятно, был распространён эскимоидный тип. К доиндоевропейскому населению относят мегалитические сооружения - дольмены, менгиры, кромлехи, имеющие скорее всего культовое назначение.

Кто такие индоевропейские народы?

Популярный «Археологический словарь» У. Брея и Д. Трампа сообщает, что это «языковая семья, происхождение которой, по-видимому, связано со степями. Индоевропейские языки широко распространились в ходе переселения народов 2-го тысячелетия до н.э. в Европе, а также в Иране, Индии, временно также на Ближнем Востоке (с хеттами и хурритами-? в Митанни). Почти все современные языки Европы, а также Индии являются индоевропейскими. Как это было впервые показано сэром Уильямом Джонсом в 1786 г., термин И. можно с уверенностью применять лишь к лингвистическому материалу, так как он плохо коррелирует с антропологическими и археологическими данными».

Общность индоевропейских языков была установлена в 18 веке – начало изучения санскрита.

Возникли вопросы хронологии и территории распространения индоевропейцев.

Проблема поиска прародины индоевропейцев получила популярность в первой половине XIXв.

1. Прародину помещали на востоке: Бактрия (между Гиндукушем, Амударьёй и Каспийским морем) - А. Пикте. За Азиатскую прародину - В.Хен, Г.Киперт, И.Мур.

2. Прародина в Европе - Р.Лэтем (1860-е гг.) - т.к. здесь больше всего индоевропейских языков. Б.Бенфей, Хоммель - юго-восток Европы и области к северу от Чёрного моря (от Дуная до Каспия). Ф.Шпигель - Восточная Европа от 45.5 о с.ш.

После исследований 1950-60-х гг. по выявлению древнейшего словарного фонда, новых археологических находок было установлено время общеиндоевропейского периода - V-IVтыс., начало расхождения индоевропейских языков - IVтыс. (иногда рубеж IV-IIIтыс.).

Глоттохронология

Письменные источники, по мнению В. Иванова, относятся к началу II тысячелетия - это древнейшие свидетельства хеттского и других анатолийских языков.
В каппадокийских табличках из староассирийских торговых колоний в Малой Азии, датирующихся рубежом III-II тысячелетий и началом II тысячелетия до н. э., засвидетельствовано большое количество собственных имен, этимологизируемых на основании отдельных анатолийских языков. Следовательно уже давно сформировались отдельные анатолийские диалекты хеттского и лувийского. Это заставляет отнести выделение анатолийской общности из индоевропейского праязыка и тем самым начало распада праязыка к периоду не позднее IV тысячелетия до н. э., а возможно и значительно ранее.

В. Иванов: можно утверждать с достаточной уверенностью, что индоевропейская прародина представляла собой область с горным ландшафтом. Об этом свидетельствует прежде всего многочисленность индоевропейских слов, обозначающих высокие горы и возвышенности. Кроме того, реконструируя ландшафт, который окружал древнего индоевропейца и который он зафиксировал в языке, можно сделать еще один вывод. Это ландшафт с широким распространением горного дуба и ряда других деревьев и растений, растущих в высокогорных местностях. Дубовые леса нехарактерны для северных областей Европы, где они распространяются лишь начиная с IV-III тысячелетий.

Исследования последнего времени, касающиеся Мирового дерева как основного символа, вокруг которого строится индоевропейская модель мира, образуемая всеми живыми существами, располагающимися по нескольким ярусам - "верхнему", "среднему", "нижнему", подводят также к выводу, что такие представления могли возникнуть лишь в зоне, богатой лесами, и только позднее могли быть перенесены в более северную степную полосу. С такой локализацией согласуется и так называемый «аргумент бука», исключающий из прародины часть Восточной Европы к северо-востоку от Причерноморья до низовьев Волги (где бук отсутствует на всем протяжении послеледникового периода), но совместимый с локализацией ее от Балкан до Ближнего Востока.

Для IV тысячелетия до н. э., то есть в период существования общеиндоевропейского языка и его носителей - древних индоевропейцев, скотоводство (как и земледелие) в Центральной Европе было в зачаточном состоянии, тогда как в общеиндоевропейском восстанавливается развитая система скотоводства с наличием основных домашних животных: названия коня, осла, быка, козла, свиньи, собаки и проч. Реконструировано также древнее слово для «пастуха» и глагол «пасти, охранять скот». Для Восточной Европы, в частности для Северного Причерноморья и приволжских степей, такое развитое скотоводство известно лишь в III тысячелетии до н. э. В центральной Европе овцеводство, сильно развитое у древних индоевропейцев, что видно из развитой овцеводческой терминологии, почти полностью отсутствует до I тысячелетия до н. э. Это согласуется и с отсутствием "шерсти" в неолите Европы. Разведение коз отмечается в Европе еще позднее, в том числе и Восточной. То есть таким образом, скорее всего идея о том, что прародина индоевропейцев находилась в Центральной или Восточной Европе – неверна.

Особую ценность для установления первоначальной среды обитания древних индоевропейцев и локализации индоевропейской прародины представляет индоевропейская терминология транспорта - названия "колесных повозок" и "колеса", названия металлов - "бронзы", необходимой для изготовления колесных повозок из твердых пород горного леса, и тягловой силы - "лошади", которую следует предположить уже в период существования общеиндоевропейского языка, то есть в IV тысячелетии до н. э. Весь этот комплекс данных опять-таки ограничивает территорию первоначального распространения индоевропейского языка областью от Балкан до Ближнего Востока и Закавказья, вплоть до Иранского плоскогорья и Южной Туркмении.

Современные гипотезы.

1. Восточная Анатолия, Южный Кавказ, Сев. Месопотамия. Археология указывает на непрерывность развития анатолийских культур на протяжении IIIтыс. Передвижение рассматривается не как тотальная этническая экспансия, а как движение самих диалектов вместе с определённой частью населения, наслаивающегося на различные этносы и передающего им свой язык.

Миграции начинаются не позднее IVтыс. Сначала выделилась анатолийская языковая общность (хетты), располагавшаяся вблизи мест формирования индоевропейцев и представлявшая собой наиболее архаичные языки. В свете новейших археологических данных, связанных с обнаружением в восточной Анатолии костных остатков лошади (раскопки немецких археологических экспедиций в Демирджи-Хююк, Ярыккая и Норшунтепе), появление индоевропейских племен в этих областях Малой Азии относят к еще более раннему периоду, к концу IV тыс. до н. э.

Затем обособилась греко-армяно-арийская (причём арийская выделилась ещё в пределах общеиндоевропейской). Греческая передвигается в Грецию через Малую Азию и наслаивается на эгейский субстрат. Дорийцы проходят на северо-запад – на Балканы (к северу от Греции). В числе ранних греческих групп могли быть и пеласги, которые заняли Пелопонесс – ?

Что было на Балканах?

Еще до появления перечисленных индоевропейских диалектов на Балканах из Малой Азии балканский ареал представлял собой древнейший в Европе очаг цивилизации, истоки которой восходят к V тысячелетию.
Археологические открытия последних лет обнаружили на Балканах существование развитой цивилизации, близкой по типу к древневосточной и связываемой с еще более древней цивилизацией запада Малой Азии - Чатал-Хююком (VI тыс. до н. э.).

Культура древних Балкан V и IV тыс. до н. э. (Старчево в Югославии, Караново I - в Болгарии, Криш - в Румынии, Кёрёш - в Венгрии, Сескло - в Фессалии) характеризуется развитым земледелием и использованием злаков древнеближневосточного происхождения, металлургией меди, сформировавшейся также под вероятным малоазиатским влиянием, наличием достаточно сложной религии и соответствующей символики, в том числе и пиктографических знаков линейного характера. Принадлежность этой культуры (как типологически, так и генетически) к ближневосточному культурному ареалу может быть истолкована как свидетельство того, что она является ранним ответвлением середнеазиатского очага цивилизации. Установление более конкретного этнического характера этой древнебалканской культуры (как, впрочем, и древнейшей малоазиатской цивилизации типа Чатал-Хююка) в настоящее время не представляется возможным. На эту древнебалканскую культуру V тысячелетия до н. э. позднее, начиная, по-видимому, с III тыс. до н. э., наслаиваются миграционные волны носителей индоевропейских диалектов, исходящие из общеиндоевропейского ареала на Ближнем Востоке.

Индоарийцы, часть иранцев и тохары двигаются в северо-восточном направлении (индоарийцы могли пройти через Кавказ в Сев. Причерноморье), а носители древнеевропейских диалектов - через Среднюю Азию в Поволжье и далее в Европу.

Таким образом для «древнеевропейских» языков общим исходным ареалом распространения (хотя и вторичным) можно считать область Северного Причерноморья и Приволжские степи. Теория, локализующая в этой области «прародину индоевропейцев», принимает в таком освещении новый смысл как гипотеза о прародине для западной группы индоевропейских языков. Этот временный ареал совместного обитания племен - носителей древних индоевропейских диалектов мог служить областью, где двигались различные миграционные волны носителей этих диалектов и формировались вторичные изоглоссы, наложившиеся на старые; последние объединяют эти диалекты с другими индоевропейскими языками, носители которых мигрировали из первоначальных областей их расселения в других направлениях.

Именно на путях к этим областям «вторичной прародины» - Причерноморья и Заволжья - и могли происходить контакты древнеевропейских диалектов с носителями языков Центральной Азии (ср. заимствования в финно-угорские языки из этих диалектов, а также заимствования в эти диалекты из алтайских языков).

Здесь складывается Курганная (древнеямная) культура III тысячелетия до н. э., которая характеризуется наличием скотоводства и земледелия, колесных повозок, применением домашней лошади как тягловой силы, развитой металлургией меди, а затем бронзы, сооружением крепостей на возвышенностях. Для этой культуры характерно уже и выделение социальных рангов, наличие предводителей племени и особого ранга воинов, наличие значительного числа религиозных символов (колесница Солнца и др.); захоронение трупов в некоторых случаях с трупосожжением.

Существенным моментом в свете предлагаемой интерпретации курганной культуры является то, что она обнаруживает связи с переднеазиатским миром, которые шли через Среднюю Азию и через Кавказ. На это указывают колесные повозки переднеазиатского типа, характер изделий из металла с изображениями таких животных, как львы, скипетры из диорита и других драгоценных камней и др.

Другие гипотезы.

2. Балкано-Карпатский регион - В.Георгиев, И.М.Дьяконов - здесь население впервые на Европейском континенте перешло к производящему хозяйству. После открытия свойств меди металлургия V-IVтыс. достигла высокого уровня. Культуры этого периода, по мнению сторонников гипотезы, генетически связаны с раннеземледельческими.

Однако не обнаруживается перемещения древнебалканских культур IV тыс. на восток, нет свидетельств и об их перемещениях и на запад - там индоевропейцы появились не ранее IIтыс. Не ясно, где проходили контакты индоевропейцев с представителями картвельской, северокавказской, семитской языковых семей.

3. Поволжье. /К.Ф.Смирнов, Е.Е.Кузьмина, Н.Я.Мерперт/. На рубеже IV-IIIтыс. здесь распространилась ямная культура скотоводческих племён. Археологические находки свидетельствуют о связях с востоком и юго-востоком, а также дальнейшее продвижение на запад. Это сугубо археологическая концепция.

4. Циркумпонтийская зона. Эта гипотеза предполагает наличие определённой контактной непрерывности не только в области древнеямных культур, но и к югу от Чёрного моря, где элементы новой системы культур прослеживается вплоть до Кавказа.

Об этническом составе населения Европы I тыс. до н.э. можно судить по греческим и римским источникам (Геродот, Страбон, Полибий, Цезарь и др.).

Крито-микенская цивилизация.

Человек появился на Крите только в 7 тыс. до н.э. Мореплаватели пришли с востока, скорее всего с юго-западного побережья Малой Азии. Сначала жили в пещерах, затем прямоуголные дома из обожженного кирпича, затем из сырцового – высушенного на солнце.

В первые века 3 тыс. (около 2800 г.) на Крите наступает бронзовый век. Это наиболее ранняя европейская цивилизация с высоким уровнем жизни. Население Крита названо А.Эвансом минойцами (от царя Миноса). Как культурная группа минойцы появились ок. 2500 г. до н.э. Возможно, это смесь анатолийских иммигрантов и местного неолитического населения – в антропологическом отношении смешанная группа. В отличие от других цивилизаций бронзового века (например, египетской) минойская имела четко выраженный морской характер.

Занимались сельским хозяйством. Так, в поздний период выращивали пшеницу, просо, ячмень, чечевицу, горох, виноград, оливки, технические культуры (пряности, лен, шафран – для изготовления красителей). Животноводство - крупный рогатый скот, овцы, козы. Лошадь появилась на острове не ранее середины 16 в. до н.э.

Около 2000 г. начались процессы урбанизации – растут города, появляются первые дворцы (Кносс, Маллия, Фест) – это чисто минойское явление. Дворцы прекрасно устроены, украшены обильными росписями, оборудованы канализацией. Кносс раскапывался археологом Артуром Эвансом в 1899-1935 гг. Дворец занимал площадь около гектара (в книге Молчанова – более 1,5 га), центральный двор 26,5 на 53,1 м. Три яруса помещений разного назначения. В отличие от других дворцов пережил извержение Санторина 1450 г. Затем попал под власть микенцев. К этому времени относят возникновение легенды о лабиринте, Дедале и Икаре, Тесее и Минтавре (дом двойной секиры – Кносс). Легендарным является и царь Минос. Некоторые полагают, что было несколько правителей с таким именем. Геродот писал, что Минос установил владычество на Эгейском море и даже совершил поход в Сицилию.

До нас дошли многочисленные образцы Критской керамики с орнаментом из абстрактных криволинейных и растительных мотивов, а также морские пейзажи. Камнерезное искусство – статуэтки, сосуды, печати. Высокого уровня достигла обработка бронзы и золота.

Расширялась морская торговля.

Сведений о религии мало. Видимо, поклонялись Богине-матери (статуэтки), культовое значение имели двойной топор (лабрис) и «посвятительные рога» (символ, в основе которого – бычьи рога). Богине поклонялись в специальных святилищах на вершинах гор. Известны Игры (или бой) с быками (фрески, статуэтки). Неизвестно светский или религиозный характер носили эти игры

Сохранилась иероглифическая письменность, не расшифрованная до сих пор. Есть слоговое письмо. Знаки наносились острым предметом на глиняные таблички. Наиболее известная находка – Фестский диск (1908 г., диаметр около 16 см.).

Линейное письмо А (2000-1500 г. до н.э., были попытки расшифровать через семитский или анатолийский языки – они неубедительны). Линейное письмо Б (1500-1100 гг.) расшифровано М. Вентрисом в 1952 г. – это ранняя форма греческого языка, записанная в слоговой системе. Но этот тип тяготеет скорее к микенцам. «Его прочтение продемонстрировало непрерывность развития между бронзовым веком и классическим периодом в Греции, хотя тексты и содержат простые описи).

Критское письмо выросло из пиктограмм – рисуночного письма. Пиктограмма обозначает только тот предмет, который изображает (нет неразрывной связи с конкретным словом конкретного языка). В результате дальнейшего развития сформировалось письмо из 60-70 слоговых знаков (силабограмм). То есть в языке не было закрытых слогов (оканчивающихся согласным), не было, соответственно, и удвоения согласных.

Микенцы – это население Восточной и Южной Греции (появились ок. 2000 г. до н.э., самоназвание ахейцы) – с ними пришел индоевропейский язык. Микенская цивилизация возникает около 16 в. до н.э., в результате контакта с минойцами.

Пик развития Крита был достигнут в 18-15 вв. до н.э. (конец среднеминойского периода – начало позднеминойского). Владения Крита включали в себя юг Эгейского моря и множество островов.

Ок. 1450 г. произошло разрушение дворцов (возможно извержение вулкана на острове Санторин в 110 км. от Крита, что вызвало взрыную волну, цунамии и пепловую тучу), и остров попадает под контроль грекоязычных микенцев примерно на 50 лет. В 1400 г. происходит разрушение Кносса по неизвестной причине (мятеж, вторжение, природа -?).

Взяв Крит они стали контролировать торговлю в Восточном Средиземноморье, в том числе кипрской медью (у юго-зап. побережья Турции у мыса Гелидония в 1960 г. был найден затонувший корабль 13 в. до н.э. – груз слитков меди в форме бычьих шкур). Велась и континентальная торговля (в частности балтийским янтарем). Т.е. влияние Микен распространилось на огромной территории.

Микенцы жили в цитаделях с мощными стенами, за которыми находились дворцы типа мегарона (Микены, Тиринф, Пилос). Мегарон – тип дома, включающий прямоугольное помещение, боковые стены которого продолжаются в сторону входа и образуют портик, иногда колонный. В центре помещения обычно находился очаг, у задней или между боковыми стенами устраивались дополнительные комнаты. Форма М. появилась в Трое в середине 3-го тыс. и существовала на территории Турции и Греции.

Много минойских заимствований – фрески, расписная керамика, печати, линейное письмо.

Микены – город на Аргосской равнине в Восточном Пелопонессе. Окружен стенами, въезд через Львиные ворота. На вершине – остатки дворца. В Микенах найдены шахтовые гробницы (Шлиман, 1874 г.), которые находились за воротами города. В гробницах находились металлические изделия и керамика (16 в. до н.э.). Хоронили в толосах – камера в форме улья со ступенчатым сводом.

Период гегемонии Микен продолжался около 150 лет. Причины упадка не ясны. Свидетельством неспокойного состояния является Троянская война в конце 13 в. Тогда же гибнут многие города. Имеются сведения о депопуляции в Южной Греции, что способствовало вторжению дорийцев. Сами Микены были разрушены около 1100 г.

На рубеже 12-11 веков происходил переход от бронзового века к железному. На Крит докатилась последняя волна переселенцев – дорийцев.

Иберы.

Иберы - народ, населявший восточные и юго-восточные районы Испании в 1тыс. До н.э. Археологический материал распадается на несколько групп, но надписи свидетельствуют о единстве. Имели общую письменность на основе греческого алфавита с добавлением нескольких слоговых знаков. Язык не поддается дешифровке.

Особое место в культуре занимало ювелирное дело и скульптура ("дама из Эльче").

Поселения небольшие, но укрепленные, на побережье города, были сильно эллинизированы. Погребальный обряд - кремация, прах - в урнах.

Внешний вид - темноволосы; одежда - туника, стянутая в талии поясом, широкий плащ, сандалии из кожи, тростника. Всадники и воины носили кожаные сапоги. У женщин много украшений. Как и кельты носили торквесы.

Земледелие - злаки, виноград, оливы, фрукты, овощи.

Скотоводство - коневодство, овцеводство (в том числе и кельто-иберов).

Оружие - дротик и копье или пика (длина 1,6 м. - 2м., квадратное или 6-угольное в сечении), фальката - кривой короткий меч, не применяли колесниц. Стремян не было, шпоры обнаружены.

Религия мало известна. Статуэтки указывают на греческое влияние. Изображения типа Астарты-Венеры; крылатое божество; богиня, сопровождавшаяся дикими зверями. В Андалусии и на Балеарских островах - культ быка.

Происхождение связывают с Сев. Африкой или с кавказскими народами. В процессе расширения римского влияния исчезли, частично слившись с кельтами. Окончания названий поселений иберов - "ilti", "ili", "ilta", "ilu". Кельтские - "briga". Считают, что подлинные кельто-иберы жили в Новой Кастилии. На северо-западе - Галисия, Астурия, Португалия - культура "castres" - городища с каменной стеной - вмещали от двух-трех семей до 2 тыс. Человек. В них были круглые или овальные жилища. Существовали еще во IIв. до н.э.

Этруски

Этруски – народ, который в 1тыс. до н.э. населял север Центральной Италии (Этрурия - совр. Тоскана). Впервые выделяются в 8 до н.э., отличаясь от своих предшественников, богатством и восточным обликом гробниц.

Основная территория между реками Арно и Тибр (Флоренция – Рим).

Широкие торговые контакты, которые распространяются на Грецию и Карфаген, через Альпийские перевалы на Центральную Европу. На Юге влияние этрусков распространялось через владения Рима до Кампании на юге и долины По на севере.

Происхождение этрусков дискуссионное. В египетских источниках XIV-XII вв. до н.э. этруски упоминаются среди так называемых народов моря и фигурируют как турша, откуда произошло древнегреческое наименование этого народа - тиррены, или тирсены.

Культура этрусков была тесно связана с морем. Как писал Тит Ливий по имени этрусской колонии Адрии названо Адриатическое море, а второе тирренским по имени народа. Города этрусков имели выход к морю, хотя сейчас многие бухты уже высохли или заболочены, и создается впечатление отдаленности от берега. На кораблях этруски плавали по линии Эльба – Корсика – Сардиния (до этого места плавание проходило при видимости берега) – Африка. Судя по сообщениям античных авторов, этруски сооружали 50-ти весельные корабли (пентеконтеры) до 25 м. длиной. Были и более малые, но подвижные суда. Также широко было известно и этрусское пиратство, особенно развившееся после утраты этрусскими городами самостоятельности.

Согласно одной теории (см. Геродот) этруски приплыли из Западной Турции и покорили местное население (культура Вилланова). По другой сами носители культуры Вилланова восприняли черты восточной цивилизации благодаря торговле с греческими и финикийскими купцами.

Обе интерпретации недостаточно убедительны. Вероятно, надо учитывать обе концепции. Есть основания говорить о небольших группах пришельцев, прибывших в Италию во 2-м тысячелетии до н.э.

Большинство данных об этрусках происходит из погребений, которые обнаруживают быстрый рост благосостояния и роскоши. Сначала кремация, затем переход к ингумации.

Много керамики экспортировалось из Греции. Местная металлобработка (особенно производство бронзовых зеркал с гравировкой). Характер украшений близок финикийскому.

Склепы часто украшены фресками с изображением сцен повседневной жизни и мифологии, заупокойных обрядов (танцоры, борцы, демоны)

Собственные источники этрусков, использовавших греческий алфавит, могут быть транслитерированы, но перевести можно очень мало.

Ученые начали овладевать отдельными словами этрусского языка, начиная с XVIII в. Сказывалось малое количество литературных проявлений языка. На данный момент известно около 11 тысяч надписей на этрусском языке, преимущественно очень кратких. Самый большой текст был написан на бинтах так называемой Загребской мумии. По характеру начертаний отдельных букв письмо отнесли к 150 г. до н.э. Но недавний радиологический анализ льняной ткани, на которой написан текст, показал, что книга может быть на 200 лет старше. Не удалось подобрать и ключ к разгадке того, как книга появилась в Египте. Предполагается, что она принадлежала изгнанному из страны этруску, до того, как в нее была завернута мумия. Текст был религиозного содержания и предлагал описание ритуалов, связанных с богами, для разных дней года. Она включает в себя 216 текстов - значительно меньше того, что, как можно предположить. содержала изначально. Возможно, какие-то части текста были утеряны уже после открытия. Ученые отметили орфографические ошибки, объясняющиеся, вполне вероятно, тем, что на момент переписи язык уже выходил из употребления.

Для этрусков характерны города-государства – полисы. «Двенадцатиградье». Среди городов этрусков Популония, Ветулония, Тарквиния, Цэрэ (Черветери) на побережье, Вейи, Клузиум (Кьюзи) и Перузия (Перуджа) внутри страны. Эти города составляли свободную конфедерацию.

До нас дошли сведения о ритуалах, сопровождавших постройку города. Плугом пропахивали борозду на месте будущих рва и стены (это окружность). Эта граница в римское время называлась померий. Переход через него или застройка считалась религиозным преступлением, нарушителя которого ждала смерть. На месте будущих ворот жрец поднимал лемех плуга, прерывая борозду. Таким образом проходившие через ворота избегали гнева богов.

В ритуал основания города входило также сооружение в центре его ямы, известной под названием mundus. В яму кидали первые плоды урожая, а также землю, который каждый новый поселенец приносил со старого места жительства. Слово mundus (этрусское - manth) имеет в латинском значение «мир», «космос», а в этрусском сходно с именем подземного демона Мантуса. От него же происходит название итальянского города Мантуя. Иных данных об этом обычае нет.

Существовала царская власть. Атрибуты власти, которые впоследствии вошли в римскую культуру:

Переносное сиденье (это не одно и то же, что трон), в римской традиции – из слоновой кости;

Фасции – пучки розог

Тога, разрисованная или расшитая пальмовыми листьями;

Скипетр – наверху украшен орлом – священной птицей, орел считался птицей Зевса, в хеттских мифах – орел – вестник бога солнца. В легенде о воцарении Тарквиния Древнего царскую власть ему предсказал орел, упавший с неба на голову.

Двойной топор – греческое «лабрис» (видимо, заимствование из ликийского). Известны из древнекритских печатей, где лабрисы держат жрецы и жрицы. Есть и археологические находки лабрисов в критских погребениях. Предполагают, что от этого слова и произошел термин лабиринт, что обозначало погребальное сооружение сложной планировки (А. Эванс ошибочно счел, что лабиринт – это дворец). Например, Плиний Старший, ссылаясь на ранние источники, называет лабиринтом грандиозную гробницу Порсенны в Клузии (этрусский город).

Упоминается также «этрусская корона», в которой были воспроизведены из золота листья и желуди дуба. Дуб считался символом высшего небесного божества. Это известно и у других народов. В Додоне Зевсу был посвящен дуб древнейшего пеласгийского святилища. В Риме во времена Тарквиниев был дуб, священность которого удостоверялась золотой табличкой с этрусскими письменами. Т.е. у этрусков были представления о царе как воплощении верховного бога Тина.

Таким образом царская власть имела сакральный характер. Это проявлялось в религиозных обрядах и праздниках, наиболее известный из которых – регифугий («бег царя») – 24 февраля – связан с жертвоприношениям богам подземного мира – маннам. Принеся на комиции жертвы, царь убегал с форума. Бег царя может быть понят, как опасения соприкоснуться с маннами, которые выйдут из подземных жилищ на запах жертв.

Связь сакральных функций и с церемонией триумфа – обряд «очищения войска». Этрусское слово triumpe соответствует догреческому (триамб), имеющему значение «гимн» (связаны с вакхическими процессиями). В церемонии римского триумфа главным лицом был полководец. Но все знаки отличия, которые он получал, были идентичны этрусским и являлись общими для многих малоазиатских народов (например,персы).

Этрусский царь, как бог Тин, появлялся на квадриге (4 – священное число, четыре стороны света) в одеянии бога – тунике и тоге, расшитых или разрисованных пальмовыми листьями, в руке скипетр. Обнаженные части его тела были раскрашены той же краской, что и статуя Тина.

О религии этрусков мы можем судить по римским текстам, в которых говорится о существовании у этрусков связного космогонического учения («этрусской дисциплины»). Дошел текст, где рассказывалось, что бог занимался сотворением мира 12 тысяч лет, после чего распределил все творения по 12 «домам». 1 тысячелетие – небо и землю; 2 – видимую небесную твердь, 3 – море и все воды, 4 – великие светила и звезды, 5 – животные, 6 – человек. Следующие 6 тысячелетий уйдут на жизнь человеческого рода. Вероятно, это учение, имеющее параллели с Библией, восходит к неизвестному нам восточному источнику.

По представлениям этрусков, мир имел трехчастное деление (нижний-подземный, средний, верхний-небесный).

Был и культ растительности (см. идеи и мировом древе). Известно, что выделяли «несчастные деревья» (точнее растения вообще) - это те, которые находятся под покровительством нижних богов: папоротник, остролист, лесная груша, ежевичный куст, терновник. Есть и «счастливые деревья», их всего 13: летний и зимний дуб, пробковый дуб, бук, орешник, рябина, белая смоковница, яблоня, груша, сливовое дерево, кизиловое дерево, виноградная лоза, лотос. Эти растения связаны с верхними небесными богами. Подобной систематизации деревьев мы не встречаем ни у одного народа.

Сохранились сведения об этрусском пантеоне богов. Найдена модель овечьей печени, разделенной на сегменты, в каждом из которых написано имя божества (в некоторых сегментах по два) – всего 40 участков, также известны имена богов и из текстов. Кроме того были боги, не имевшие индивидуальных имен, или боги с именами, которые нельзя разглашать.

Богиня Туран – атрибуты голубь и лебедь, как у Афродиты, известно ее изображение как женщины с четырьмя крыльями. Упоминания относятся к 4-3 вв. до н.э. На модели печени нет. Имя Туран, вероятно, от корня тур – давать (блага).

Малоазиатское происхождение имеет богиня Аритими или Артумес – римская Диана. Греческая Артемида – дочь Зевса и сестра Аполлона. У греков ее почитание еще во 2 тыс. до н.э.

Уни – на бронзовой табличке она единственная восседает на троне, а не на курульном кресле.

В римском капитолийском культе вместе с Тином и Менрвой составляла триаду.

Конфликт с кельтами на севере и Римом на юге привел к завоеванию со стороны римлян, которое началось в 396г. до н.э. захватом Вейи и закончилось в начале 2в. До н.э.

Митанни – хурритское царство (с правящей индоевропейской династией) в предгорьях междуречья Тигра и Евфрата, 1500-1370 гг. до н.э., разрушено хеттами. Хетты подчинили территорию центральной Турции, Сирии.

Ранняя этническая история народов Европы относится к проблемам, вызывающим оживленные дискуссии. Вопрос о том, что представляло собой население Европы в эпоху энеолита и бронзы, связан с проблемой формирования индоевропейской языковой общности и ее локализации.

В индоевропейских языках, распространившихся на территории Европы, обнаруживаются элементы явно неиндоевропейского происхождения. Это так называемая субстратная лексика - реликты исчезнувших языков, вытесненных индоевропейскими языками. Субстрат оставляет следы, иногда весьма заметные, не только в лексике, но и в грамматической структуре диалектов племен, переселившихся на новые места жительства. В последние десятилетия исследованиями Л. А. Гиндина установлено наличие нескольких субстратных слоев на юге Балканского полуострова, островах Эгейского моря. Среди них выделяется эгейский субстрат - конгломерат гетерогенных и разновременных топонимических и ономастических образований. Гораздо более однороден, по мнению исследователей, минойский - язык линейного письма А, бытовавший на Крите уже в III тыс. Отмечено определенное структурное сходство минойского с языками северо-западнокавказского круга, древнейший представитель которых - хаттский - хронологически сопоставим с минойским.

Несколько хронологически различных субстратных слоев нрослеживается на Апеннинах. Наиболее древний слой имеет, вероятно, иберийско-кавказское происхождение (следы его обнаруживаются на западе полуострова и особенно на о. Сардиния). К более позднему времени М. Паллоттино относит "эгейско-азйанический" субстрат, обнаруживаемый также по всей Эгеиде.

В Западном Средиземноморье выявлен автохтонный субстрат, к которому, вероятно, принадлежал иберийский; для него также допускаются кавказские параллели. Согласно археологическим реконструкциям и некоторым (пока единичным) языковым фактам, можно предположить наличие аналогий, определяемых как прасеверокавказские, и в ряде позднепеолитических культур Карпато-Дунайского района.

Крайний запад Европы до появления там индоевропейцев (приход кельтов в Ирландию датируется второй четвертью I тыс. до н. э.) был заселен народами, по антропологическому типу близкими к средиземноморским; население северных районов Ирландии относилось, как полагают, к эскимоидному типу. Субстратная лексика этого ареала пока не исследована.

На северо-востоке Европы анализ древнейшей гидронимики свидетельствует о наличии в этих районах населения, принадлежащего к финно-угорской семье. Западная граница этого ареала в IV тыс. проходила в Финляндии между реками Торне и Кеми и по Аландским островам. Что касается Центральной Европы - области распространения так называемой древнеевропейской гидронимии,- этноязыковая характеристика этого ареала затруднительна.

Впоследствии на древние местные культуры Европы наслаиваются носители индоевропейских диалектов, постепенно их ассимилируя, однако островки этих древних культур остаются еще на протяжении ранней бронзы. К их материальным следам, сохранившимся до наших дней на территории Европы от Скандинавии до Средиземноморья, относят, в частности, особые мегалитические сооружения - дольмены, кромлехи, менгиры, предположительно имевшие культовое назначение.

В историческое время индоевропейские народы и языки постепенно распространяются на обширнейшей территории от крайнего запада Европы до Индостана; очевидно, что по мере продвижения в глубь истории мы подойдем к периоду их существования в некоторой территориально более ограниченной области, которая условно определяется как индоевропейская прародина. Со времени возникновения индоевропеистики в первой половине XIX в. вопрос о прародине индоевропейцев неоднократно оказывался в центре внимания исследователей, оперировавших, помимо языкового материала, данными тех смежных наук, которые в соответствующий период достигали необходимого уровня развития, в частности археологии и антропологии.

Перелом в подходе к индоевропейской проблематике наметился в конце 50-х - начале 60-х годов, когда расширенное изучение как археологии Центральной и Восточной Европы и прилежащих областей, так и соотношений между индоевропейской языковой семьей и другими семьями и многочисленные смежные исследования привели к выработке новых методологических основ для решения проблемы локализации прародины индоевропейцев. В свою очередь, насчитывающее более чем полуторавековую историю сравнительно-историческое изучение индоевропейской лексики и древнейших письменных источников позволило выявить древнейшие слои словарного фонда, характеризующие социальный уровень индоевропейцев, их экономику, географическую среду, бытовые реалии, культуру, религию. По мере совершенствования процедуры анализа степень достоверности реконструкций повышается. Этому же должны способствовать и более тесные контакты индоевропеистики со смежными дисциплинами - археологией, палеогеографией, палеозоологией и др.В качестве иллюстрации необходимости такого сотрудничества приведем один хорошо известный пример. Для ведийск. asi-, авест. ahhu- "(железный) меч" реконструируется исходная форма *nsis с тем же значением. Однако данные археологии свидетельствуют о том, что эта восстановленная форма не является ни общеиндоевропейской, ни даже индоиранской, так как распространение железа в качестве материала для оружия датируется временем не ранее IX-VIII вв., когда не только индоевропейского, но и индоиранского единства уже давно не существовало. Поэтому более вероятна семантическая реконструкция данной основы как "оружие (меч?) из меди/бронзы".

В последние десятилетия удалось достичь относительного единства взглядов на хронологические границы общеиндоевропейского периода, который относится к V-IV тыс. IV тысячелетие (или, как считают некоторые, рубеж IV и III тыс.) было, вероятно, временем начала расхождения отдельных индоевропейских диалектных групп. Принципиальное значение в решении этих проблем имели факты, полученные путем анализа лингвистических данных, на отдельных аспектах которого целесообразно остановиться подробнее.

Для общеиндоевропейского восстанавливается достаточно разветвленная терминология, связанная со скотоводством и включающая обозначения основных домашних животных, нередко дифференцированные по полу и возрасту: *houi- "овца, баран" (наличие общих слов со значением "шерсть" *hul-n-, "чесать шерсть" - *kes-/*pek- предполагает, что речь идет о домашней овце), *qog- "коза", *guou- "бык, корова", *uit-l-/s- "теленок", *ekuo- "конь, лошадь", *su- "свинья", *porko- "поросенок". В индоевропейских языках широко распространен глагол *pah- "охранять (скот), пасти", Из продуктов питания, связанных с разведением скота, следует назвать *mems-o- "мясо", *kreu-"сырое мясо"; название "молока" ограничено отдельными ареалами (его отсутствие в части древних индоевропейских диалектов объясняется исследователями табуированием обозначения "молока", которое в представлениях древних индоевропейцев было связано с магической сферой), с другой стороны, интересно отметить некоторые общие обозначения продуктов переработки молока, например: *sur-,*s.ro- "свернувшееся молоко; сыр".

К общим земледельческим терминам относятся обозначения действий и орудий обработки земли и сельскохозяйственных продуктов: *har- "обрабатывать землю, пахать", *seH(i)- "сеять", *mеl- "молоть", *serp- "серп", *mеН- "созревать, собирать урожай", *pe(i)s- "толочь, измельчать (зерно)". Из общих наименований культурных растений надо назвать *ieuo- "ячмень", *Had- "зерно", *pur- "пшеница", *lino- "лен", *uo/eino- "виноград, вино", *(s)amlu- "яблоко" и др.

Общеиндоевропейские обозначения экологических условий и представителей растительного мира: *kel- "возвышенность, холм", *hap- "река, поток", *tek- "течь, бежать", *seu-/*su- "дождь", *(s)neigh- "снег", *gheim- "зима", *tep- "жара, тепло"; наряду с общим названием "дерева" *de/oru- выделяются следующие виды: *bhergh- "береза", *bhaHgo- "бук", *perk-u- "дуб", *e/oi- "тис", *(s)grobho- "граб" и др.

Индоевропейская фауна представлена следующими общими наименованиями: *hrtko- "медведь", *ulko-/*lp- "волк", *1еu- "лев", *ulopek- "лиса, шакал", *el(e)n-/*elk- "олень; лось", *leuk- "рысь", *eghi-(*oghi-, *anghi-) "змея",; *mus- "мышь", *he/or- "орел", *ger- "журавль", *ghans- "водяная птица, гусь, лебедь", *dhghu- "рыба", *karkar- "краб" и др.

Одним из наиболее существенных аспектов индоевропейской проблемы является вопрос об абсолютной хронологии процессов, происходивших в дописьменную эпоху. Расхождения в определении хронологических границ индоевропейского единства, как и периода членения индоевропейской общности и выделения отдельных диалектных групп, достигают порой в разных построениях одного-двух тысячелетий. Именно поэтому особенно важен разработанный в сравнительно-исторической лингвистике метод датировки языковых событий (моментов распада праязыковых общностей), так называемый "метод глоттохронологии, исходящий из факта наличия в языках базисной лексики (включающей такие общечеловеческие понятия, как числительные, части тела, самые общие явления окружающей среды, общечеловеческие состояния или действия), которая, обычно не заимствуясь из одного языка в другой, тем не менее подвержена изменениям, обусловленным внутриязыковыми причинами. Установлено, что за 10 тыс. лет около 15 % исконной лексики заменяется на новую; по мере углубления реконструкции процентное соотношение несколько сдвигается: так, за 2 тыс. лет изменяется около 28% слов основного фонда, за 4 тыс. - около 48% и т. д. Несмотря на реальные трудности, стоящие перед глоттохронологией (например, она не учитывает возможности резких изменений словарного состава языка, более того, надо постоянно иметь в виду, что она будет давать "заниженную" хронологию по мере углубления реконструкции), она может быть использована в расчетах, отчасти сопоставимых с радиоуглеродными датировками в археологии. Создаются предпосылки для соотнесения реконструируемых данных с определенными по месту и времени археологическими комплексами.

Роль лексики в изучении дописьменной истории народов не ограничивается сказанным выше. Наряду с исследованием основного словарного фонда не меньшее значение принадлежит анализу культурной лексики - обозначению предметов и понятий, которые заимствуются при различного рода языковых контактах. Знание закономерностей фонетического развития контактировавших языков дает возможность определить относительную хронологию этих контактов и таким образом сузить вероятные границы их локализации.

Так, известен ряд культурных терминов, общих для индоевропейского (или какой-то части его диалектов), с одной стороны, и семитского или картвельского - с другой. Еще в конце прошлого века были отмечены отдельные индоевропейско-семитские схождения типа индоевропейского *tauro- "(дикий) бык ~ семит. *tawr- "бык"; тогда же была высказана идея о возможной смежности индоевропейской и семитской прародины. Надо отметить ряд лексических заимствований в индоевропейские языки из древних языков Передней Азии - шумерского, хаттского, например, индоевропейское *r(e)ud(h)- "руда, медь; красный" ~ шумер. urud, индоевропейское *pars-/*part- "барс, леопард" ~ хатт. ha-pras- "барс" и др. Независимо от направления этих заимствований важен сам факт наличия языковых (а следовательно, и этнических) контактов, препятствующий отождествлению большинства районов Центральной и Западной Европы с индоевропейской прародиной.

О дописьменном периоде индоевропейской истории сохраняют косвенные свидетельства и другие языковые уровни. Знание фонетических закономерностей и установление грамматических изоглосс позволяют проследить последовательное выделение диалектных групп из некоторой общности: параллельное языковое развитие, наблюдаемое в группе выделившихся диалектов, указывает на вхождение их в относительно замкнутую зону и пребывание в ней в течение определенного времени. Учет фонетических изменений принципиально важен и при анализе заимствований (это единственный способ определить характер последних - общеиндоевропейский, или индоиранский, или восточноиранский и т. д.), и для выявления языковых союзов.

В настоящее время множество точек зрения но индоевропейской проблематике группируется вокруг нескольких основных гипотез, локализующих прародину индоевропейцев соответственно в Балкано-Карпатском регионе, в евразийских степях, на территории Передней Азии, в так называемой циркумпонтийской зоне.

Культуры Балкано-Карпатского региона с глубокой древности отличались яркостью и самобытностью. Этот район вместе с Малой Азией образовывал одну географическую зону, в которой в VII-VI тыс. шла "неолитическая революция": впервые на Европейском континенте население здесь перешло от присваивающих форм хозяйства к производящим. Следующей ступенью исторического развития было открытие свойств меди; уровень металлургического производства в V-IV тыс. был в этом районе очень высоким и, возможно, не имел себе равных в то время ни в Анатолии, ни в Иране, ни в Месопотамии. Балкано-карпатские культуры этого периода, по мнению сторонников гипотезы балканской прародины (В. Георгиев, И. М. Дьяконов и др.), генетически связаны с раннеземледельческими культурами неолита. Именно в этом регионе, согласно данной гипотезе, должны были обитать древнейшие индоевропейцы. Принятие этой гипотезы как будто снимает некоторые историко-хронологические и лингвистические проблемы.

При этом встают, однако, гораздо более серьезные трудности. Прежде всего необходимо учитывать выявленную археологически ориентацию движения древнебалканских культур, которая шла в южном направлении. Продолжение древнебалканских культур IV тыс. обнаруживается на юге Балкан и в Эгеиде, на Крите и Кикладах, но не в восточном направлении, куда должны были, согласно этой гипотезе, перемещаться отдельные группы индоевропейцев. Нет свидетельств и движения этих культур на запад Европейского континента, который начинает "индоевропеизироваться" не ранее II тыс. до н. э. Поэтому в рамках балканской гипотезы остается неясным, где находились носители индоевропейских диалектов после значительных этнокультурных сдвигов в Центральной и Восточной Европе IV-III тыс.

Трудности хронологического и культурно-исторического характера, связанные с принятием балканской гипотезы, усугубляются лингвистическими проблемами. Сведения о природных условиях, элементах общественного строя, экономического уклада, системы мировоззрения, которые восстанавливаются для древнейшего индоевропейского периода, не укладываются в набор признаков, характеризующих центральноевропейские земледельческие культуры. Показательно и то, что гипотеза балкано-карпатской прародины индоевропейцев не в состоянии объяснить, где и когда могли происходить их длительные контакты с другими языковыми семьями (картвельской, северокавказской, семитской и др.), сопровождавшиеся заимствованием культурной лексики, формированием языковых союзов и т. д. Наконец, локализация индоевропейской прародины на Балканах воздвигла бы дополнительные, трудности перед теорией ностратического родства, по которой ряд языковых семей Старого Света - индоевропейская, картвельская, дравидинская, уральская, алтайская, афразийская - восходят к одной макросемье. По историко-лингвистическим сообряжениям время распада ностратической языковой общности, локализуемой на северо-востоке Африки и в Передней Азии, относится к XII - XI тыс. Несмотря на гипотетичность многих частных вопросов ностратической теории, ее нельзя не учитывать в реконструкциях хронологически более поздних периодов соответствующих языковых семей.

Согласно другой гипотезе (Т. В. Гамкрелидзе, Вяч. Вс. Иванов и др.), областью первоначального расселения индоевропейцев был район в пределах Восточной Анатолии, Южного Кавказа и Северной Месопотамии V-IV тыс. Для доказательства этой гипотезы привлекаются аргументы палеогеографии, археологии (непрерывность развития местных анатолийских культур на протяжении всего III тыс.), данные палеозоологии, палеоботаники, лингвистики (последовательность разделения индоевропейской диалектной общности, заимствования из отдельных индоевропейских языков или их групп в неиндоевропейские языки и обратно и др.).

Лингвистическая аргументация данной гипотезы основана на строгом использовании сравнительно-исторического метода и основных положений теории языковых заимствований, хотя и вызывает возражения оппонентов по некоторым частным вопросам. Очень важно подчеркнуть, что индоевропейские миграции рассматриваются согласно этой концепции не как тотальная этническая "экспансия", но как движение в первую очередь самих индоевропейских диалектов вместе с определенной частью населения, наслаивающегося на различные этносы и передающего им свой язык. Последнее положение методологически очень важно, так как показывает несостоятельность гипотез, опирающихся в первую очередь на антропологические критерии при этнолингвистической атрибуции археологических культур. В целом, несмотря на то что рассматриваемая гипотеза требует уточнения по ряду археологических, культурно-исторических и лингвистических вопросов, можно констатировать, что выделение ареала от Балкан до Ирана и восточнее как территории, на определенной части которой может быть локализована индоевропейская прародина, пока не встретило опровержений принципиального порядка.

Проблема распада общеиндоевропейского единства и расхождения индоевропейских диалектов получила наиболее основательную разработку (несмотря на дискуссионность ряда моментов) в рамках данной концепции, поэтому на них следует остановиться особо. Начало миграций индоевропейских племен относится по этой гипотезе к периоду не позднее IV тыс. Первой языковой общностью, выделившейся из индоевропейской, считается анатолийская. О первоначальном, более восточном и северо-восточном расположении носителей анатолийских языков по отношению к историческим местам их обитания свидетельствуют двусторонние заимствования, обнаруживаемые в анатолийских и кавказских языках. Выделение греко-армяно-арийского единства следует за обособлением анатолийцев, причем арийский диалектный ареал предположительно отделяется еще в пределах общеиндоевропейского. Впоследствии греческий (через Малую Азию) попадает на острова Эгейского моря и в материковую Грецию, наслаиваясь на неиндоевропейский "эгейский" субстрат, включающий различные автохтонные языки; индоарийцы, часть иранцев и тохары движутся в разное время в (северо-) восточном направлении (для индоарийцев допускается возможность продвижения в Северное Причерноморье через Кавказ), тогда как носители "древнеевропейских" диалектов через Среднюю Азию и Поволжье перемещаются на запад, в историческую Европу. Таким образом, допускается существование промежуточных территорий, где оседали, вливаясь в местные популяции повторными волнами, вновь прибывающие группы населения, позднее заселившие более западные области Европы. Для "древнеевропейских" языков общим исходным (хотя и вторичным) ареалом считаются область Северного Причерноморья и приволжские степи. Этим объясняется индоевропейский характер гидронимии Северного Причерноморья, сопоставимой с западноевропейской (отсутствие более восточных следов индоевропейцев может быть вызвано недостаточной изученностью древнейшей гидронимии Поволжья и Средней Азии), и наличие большого пласта контактной лексики в финно-угорских, енисейских и других языках.

Территория, где предполагается локализация вторичной языковой общности изначально родственных индоевропейских диалектов, занимает центральное место в третьей гипотезе индоевропейской прародины, разделяемой многими исследователями, как. археологами, так и лингвистами.

Район Поволжья относится к числу хорошо изученных археологически и описанных в ряде авторитетных исследований (К. Ф. Смирнов, Е. Е. Кузьмина, Н. Я. Мерперт). Установлено, что на рубеже IV - III тыс. в Поволжье распространилась ямная культурная общность. В нее входили подвижные скотоводческие племена, осваивавшие степи и широко контактировавшие с инокультурными территориями. Эти контакты выражались в обмене, вторжениях на соседние территории, оседании части древнеямных племен на пограничье территорий раннеземледельческих центров. Археологически отмечаются очень ранние связи степных племен с Югом и Юго-Востоком, не отрицается возможность передвижений значительных групп населения в степь из районов Кавказа и Прикаспия.

Западное направление экспансии ямных культур постулируется в ряде работ, исследующих трансформацию центральноевропейских культур с конца IV - начала III тыс. и причины, вызвавшие ее (М. Гимбутас, Е. Н. Черных). Изменения, происходящие в ареале древних европейских земледельческих культур, по мнению ряда исследователей, затронули экономический уклад (резкое возрастание удельного веса животноводства по сравнению с земледелием), тип жилища и поселения, элементы культа, физический тип населения, причем наблюдается уменьшение этнокультурных сдвигов по мере продвижения на северо-запад Европы.

Основные возражения, которые адресуются данной гипотезе, обусловлены тем, что с самого начала она разрабатывалась как концепция сугубо археологическая. Передвижения индоевропейцев, согласно некоторым таким построениям, выглядят как миграции целых культур; для оправдания таких миграций приводится множество аргументов как экономического, так и этнокультурного характера. При этом в стороне остается тот чрезвычайно важный факт, что в проблеме локализации древнейшего ареала расселения индоевропейцев первостепенная роль принадлежит языковым и сравнительным историко-филологическим данным, и только лингвистическими методами можно надежно установить этноязыковую принадлежность населения определенной археологической культуры. Например, языковые свидетельства не позволяют отождествить древнее население степной полосы Средней Азии, в частности носителей андроновской культуры, с индоиранцами, - хотя такая точка зрения существует, но она оставляет без объяснения наличие индоарийских элементов в Причерноморье и Передней Азии. Данные хронологии (III тыс.), а также внешних контактов индоевропейских языков с другими языковыми семьями позволяют соотнести ареал древнеямной культурной общности с "вторичным" ареалом расселения индоевропейцев. Именно эти территории, а не более юго-восточные или западные являются, по мнению специалистов, местом обособления индоиранской диалектной общности ("прародиной" индоиранцев). Существенно, что реконструируемая по лингвистическим данным картина хозяйства и быта индоиранцев на прародине среди археологических культур Старого Света соотносится только с материалами степных культур Евразии (Е. Е. Кузьмина, К. Ф. Смирнов, Г. М. Бонгард-Левин, Э, А. Грантовский).

Принципиально иной подход к определению индоевропейской прародины представлен концепцией так называемой циркумпонтийской зоны, активно разрабатываемой в последнее десятилетие. Согласно выдвигаемой идее глубокие этнокультурные сдвиги в развитии Балкано-Дунайского района во второй половине IV тыс. шли параллельно с появлением новой системы культур, минимально связанной с предшествующими. Отмечены сложные исторические, а в отдельных случаях и генетические связи этой системы с такими культурными общностями, как культуры шнуровой керамики, шаровидных амфор, со скотоводческими культурами каспийско-черноморских степей (Н. Я. Мерперт). Предполагается наличие определенной контактной непрерывности и культурной интеграции не только в области распространения древнеямных культур, но и к югу от Черного моря, где элементы новой системы культур прослеживаются вплоть до Кавказа. На этой огромной территории, по мнению ряда исследователей, мог происходить процесс становления конкретных групп индоевропейцев. Этот процесс был весьма сложен; он включал как разделение первоначально единых групп, так и сближение неродственных групп, втянутых в контактную зону. Распространение близких элементов внутри зоны могло быть обусловлено (наряду с исходным общим импульсом), помимо контактной непрерывности и тесного общения, также и существованием своего рода "передаточной сферы" - подвижных скотоводческих коллективов. Вместе с тем эта область соприкасалась с древнейшими культурными очагами Средиземноморья, Ближнего Востока, что хорошо бы объясняло заимствование культурной лексики вместе с соответствующими реалиями, техническими приемами и т, д.

Интересно отметить, что такой подход к определению индоевропейской прародины находит некоторые аналоги в направлении, называемом "лингвистической географией" (В. Пизани, А. Бартольди и др.). Индоевропейское языковое единство определяется как зона переходных явлений - изоглосс, генетическое родство уступает приоритет вторичному "сродству" (affinite secondaire) - явлениям, обусловленным параллельным развитием в контактирующих диалектах. Индоевропейцы, как считает, например, Пизани,- "это совокупность племен, говоривших на диалектах, входивших в единую систему изоглосс, которую мы называем индоевропейской". Очевидно, что сторонники данного направления вносят определенный (хотя и негативный) вклад в решение индоевропейской проблемы, попросту снимая ее,- ведь если не было, как они полагают, более или менее компактной индоевропейской общности, то и вопрос об индоевропейской прародине лишается смысла. Что касается гипотезы "циркумпонтийской" зоны, то ее авторы делают все-таки оговорку, что это может быть решением индоевропейской проблемы лишь па определенном хронологическом срезе.

Подводя итоги сказанному, следует отметить, что на настоящем этапе исследований наиболее перспективным решением индоевропейской проблемы представляется следующее. Некоторые области Центральной Европы начиная с эпохи бронзы составляли ареал расселения "древнеевропейских" народов; Балкано-Карпатский регион в этом случае становится "прародиной" для части носителей индоевропейских диалектов. Этому должен был предшествовать период их пребывания на более восточной территории, включающей степи Поволжья и Северное Причерноморье, в составе индоевропейской диалектной общности, куда в это время еще входили индоиранская (или ее часть), тохарская и другие группы (ср. идею о "циркумпонтийской" зоне). "Степная" прародина индоевропейцев, таким образом, будет соотнесена с ареалом, общим для большей части индоевропейских диалектов, с которого происходило движение в центральноевропейские области. Вопрос о том, был ли данный ареал первичной прародиной всех индоевропейцев, или (как, например, показывают на огромном материале авторы переднеазиатской гипотезы) промежуточной областью расселения ("вторичной прародиной") для большинства индоевропейских диалектных групп, необходимо решать в тесной связи с вопросом о древнейших этапах становления и развития целого ряда этноязыковых общностей, обнаруживающих контактную и генетическую близость к индоевропейской.

У истоков сравнительно-исторического изучения индоевропейской мифологии и религии стоят А. Мейе и Ж. Вандриес. Мейе впервые высказал мысль о параллелизме между терминами, обозначающими божество у индоевропейских народов. Он показал, что древнеинд. devah, литовск. devas, древнепрусск. deiws "бог", латинск. divus "божественный" могут быть связаны с индоевропейским корнем "di-e/ow- "день, свет". Мейе не обнаружил общеиндоевропейских терминов для обозначения культа, жрецов, жертвоприношения; он отмечал, что в индоевропейском мире отсутствовали боги как таковые, вместо них выступали "природные и общественные силы". Проблема получила дальнейшее развитие у Вандриеса, который исследовал такие ее аспекты, как круг терминов, связанных с понятием веры (латинск. credo, древнеирланд. cretim, древнеинд. crad и др.), сакрально-административные функции (например, обозначение жреца: латинск. flamen, древнеинд. brahman), конкретные сакральные действия и предметы (священный огонь, обращение к божеству и т. п.). Анализируя соответствующие термины, Вандриес пришел к выводу о существовании религиозных традиций, общих для индоиранских, латинского и кельтских этноязыковых групп. Он указал основную причину, по которой, как он считал, языки, так далеко отстоящие друг от друга, удерживают эти традиции: лишь в Индии и Иране, в Риме и у кельтов (но нигде более в индоевропейском мире) сохранились их носители - коллегии жрецов. Несмотря на ограниченность методологической базы отмеченных исследований, опиравшихся в первую очередь на данные этимологического анализа, они, несомненно, открыли новые перспективы перед исторической мифологией.

Следующим этапом, связанным с общим прогрессом развития филологических наук, был переход от исследования конкретных мифологических единиц к исследованию индоевропейской мифологии как системы, имеющей определенную структуру, отдельные элементы которой находятся в отношениях оппозиции, распределения и т. п. В работах Ж. Дюмезиля, во многом определивших историко-мифологические разыскания последних десятилетий, последовательно проводилась мысль о трехчастной структуре индоевропейской идеологии, соотносимой с представлениями индоевропейцев о человеке, природе, Космосе.

К числу центральных индоевропейских мифологических мотивов относится мотив единства неба-земли как прародителей всего сущего; во многих индоевропейских традициях наблюдается связь названия человека и обозначения земли (литовск. zmones "люди", zeme "земля", латинск. homo "человек", humus "почва"), которая находит типологическое соответствие в мотиве происхождения человека из глины, распространенном в мифологиях Ближнего Востока.

Важное место в индоевропейской системе представлений занимает идея близнечности, отраженная уже в мотиве первоначальной неразделенно земли и неба. Во всех индоевропейских традициях прослеживается связь божественных близнецов с культом коня (Диоскуры, Ашвины и др.). С идеей близнечности связан мотив инцеста близнецов, присутствующий в древнейших индоевропейских мифологиях (хеттской, древнеиндийской, балтийской и др.) и имеющий определенные типологические параллели (хотя и социально обусловленные) в высших слоях некоторых древневосточных обществ.

Центральный образ индоевропейской мифологии - громовержец (древнеинд. Parjanya-, хеттск. Pirua-, славянск. Perunъ, литовск. Perkunas и др.), находящийся "наверху" (отсюда связь его имени с названием скалы, горы) и вступающий в единоборство с противником, представляющим "низ", - он обычно находится под деревом, горой и т. д. Чаще всего противник громовержца предстает в виде змееподобного существа, соотносимого с нижним миром, хаотическим и враждебным человеку. В то же время важно отметить, что существа нижнего мира также символизируют плодородие, богатство, жизненную силу. Ряд индоевропейских мифологических мотивов (сотворение вселенной из хаоса, мифы, связанные с первым культурным героем, различение языка богов и людей, определенная последовательность в смене поколений богов и др.) находит параллели в древневосточных мифологиях, что может объясняться древнейшими контактами индоевропейцев с народами Ближнего Востока.

Дуальная социальная организация древнего индоевропейского общества оказывала прямое воздействие на формирование структуры духовных понятий и мифологической картины мира. Установлено, что основные индоевропейские мифологические мотивы (боги старые и новые, близнечный культ, инцест и т. п.) и ритуально значимые противопоставления (верх-низ, правый-левый, закат-восход и др.), основанные на принципе двоичности, носят универсальный характер и обнаруживаются в различных неродственных традициях, связанных с определенной ступенью общественного развития, несомненно более ранней, чем та, которая отражена в реконструкциях Дюмезиля и его школы. Отсутствие классических индоевропейских троичных распределений в анатолийском ареале, в целом испытавшем сильное влияние древневосточных культур (ср. также отчасти греческий), делает возможным соотнесение двух различных систем представлений с хронологически различными периодами существования индоевропейской диалектной общности.

Чтобы представить, откуда могли прийти индоевропейцы и какими путями распространиться по Евразии, необходимо воспользоваться знаниями археологии, истории, лингвистики, генетики и религиоведения.

Наиболее распространенной среди исследователей территорией, которую принимают за прародину индоевропейцев, является область Средней Волги и Днепра. Авторитетный археолог и культуролог Мария Гимбутас помещает начальную точку распространения индоевропейцев в районе Самарской Луки в начале V тысячелетия до нашей эры. Возьмём это место за условную точку отсчета индоевропейского расселения по Евразии.

На Юг!

Обратимся к лингвистике. Считается, что первым из исторически известных индоевропейских языков является хеттский. Хетты отчетливо прослеживаются в Анатолии со времени около 1650 года до нашей эры. До них на этой территории существовал народ хатти (в Анатолии примерно с 2300 года до нашей эры), язык которых пока не причислен ни к одной языковой группе. Поскольку индоевропейцы хетты сменили хатти, забрав их территорию, государственность и элементы религии, то можно предположить, что хетты начали проникновение в Анатолию ещё во времена господства хатти. Таким образом можно предположить, что одни из первых индоевропейцев на исторической арене появляются в Анатолии. Почему именно здесь? Ведь на пути миграции сюда из Средней Волги стоят Черное море, Кавказские горы и Каспийское море. Мы предложим ответ на этот вопрос ниже.

Другим языком, который оформился из протоиндоевропейского является греческий. Из Анатолии мы переносимся западнее и видим, что около 1850 года на территорию современной Греции с севера вторгаются ахайцы. Они теснят местных пеласгов, которые под натиском ахайцев переселяются южнее и восточнее (в Западную Анатолию). Заметим интересную деталь. Название ахайцы (Ἀχαιοί) созвучно названию арийцы (ахайя – арайя). Обосновавшись в Греции ахайцы установили тесные связи с хеттами. Это не удивительно, так как их роднили язык, генетика и религия. О генах и верованиях расскажем ниже.

Следующей ветвью стали индоиранские языки. На территории современных Ирана и Пакистана индоевропейцы отдельными потоками вторгаются около 1700 года до нашей эры. Если про иранскую экспансию практически ничего не известно, то в Индостане индоевропейцы стали причиной упадка Хараппской цивилизации. Такие крупные и удивительно высокоразвитые города как Хараппа и Моженджо-Даро резко угасли именно в это время. Далее шло постепенное проникновение на территорию современной Индии. В Индостане индоевропейцы сформировали пока ещё устный корпус религиозных гимнов «Вед», упорядочивание которых относится как раз к времени около 1700 года до нашей эры. Индоевропейцы на территории современных Ирана, Пакистана и Индии называли себя ариями.

Здесь необходимо хронологически вернуться к греческой языковой общности, так как около 1200 года до нашей эры с севера в Грецию вторглись индоевропейцы дорийцы. Теперь ахайцам пришлось потесниться. Все эти передвижения, судя по всему, вызвали немало проблем. Среди них и Троянская война, и движение Народов моря на юг в Палестину. Заметим, что дорийцы также созвучны арийцам и не только в русском языке.

Тут греческо-анатолийская экспансия остановилась и замкнулась на себе, а потом и на иранской экспансии. Дорийцы толкались с ахайцами, а ахайцы — с анатолийскими хеттами. Почему индоевропейцы не пошли дальше на юг? Дело в том, что там были мощные Египет и Месопотамия, в которых проживали культурно (и генетически) более древние и более развитые народы. Поэтому здесь индоевропейская экспансия уперлась в непреодолимое препятствие.

Так и индоарийская ветвь уперлась в более культурный и древний народ в Индостане – дравидов. Дальнейшее продвижение в глубь Индостана шло крайне медленно и болезненно. Местное население вытеснялось на юг и восток крайне неохотно.

Следующая ветвь – италийская. Мифология гласит, что, когда воин разоренной ахайцами Трои — Эней прибыл на территорию современной Италии, он нашел тут племя латинов. Также здесь жили этруски и сабиняне. Все эти племена причисляют к индоевропейцам, которые пришли сюда где-то между вторжениями ахайцев и дорийцев в Грецию. Потомки Энея и взятой им в жены латинянки основали Рим и династию его правителей. Поэтому латинский язык со времен военной экспансии Рима на Апеннинском полуострове стал доминировать. Племенам индоевропейцев, которые осели в Италии, пришлось идти дальше от прародины, чем хеттам, ахайцам, дорийцам и ариям. Поэтому их оседлая культура была сформирована позже и на историческую арену они вышли с запозданием, но не менее триумфально. В Италии индоевропейцы уперлись в естественное препятствие – в море. Водная стихия их остановила. Освоить море они были вынуждены гораздо позже, когда воевали с семитами финикийцами Карфагена.

Дранх нах вестен

Кельтская ветвь могла формироваться около того времени, когда формировалась италийская ветвь. Носители кельтских языков не встретили в Европе ни естественных препятствий, ни сильных противостоящих им народов. Поэтому шли они долго, пока не дошли до атлантического побережья Европы и до современной Британии. Там они остановились, но не сумели развиться так, как их родичи индоевропейцы, которые шли более коротким путем до областей, где смогли дольше развиваться и культурно обогащаться от более древних соседних народов.

Носители балто-славянской ветви также двигались на запад, но основная масса носителей этих языков не пошла дальше Центральной Европы. Исследователи склонны относить примерное время формирования балто-славянских языков примерно к 3-му или 2-му тысячелетию до нашей эры. Эта ветвь является старше, чем кельтская. То есть мы имеем картину, когда более «молодые» и более активные культуры продвигаются на запад дальше более «старых» культур.

К молодым индоевропейским языковым культурам можно отнести германские языки. Их начало принято относить к середине 1-го тысячелетия до нашей эры. Представители этих языков шли с севера Центральной Европы на юг между представителями кельтских языков на западе и представителями балто-славянских языков на востоке. Но это уже касается нашего времени.

Основные потоки миграции индоевропейцев шли на запад, на юг и юго-восток. Если на юге и юго-востоке они встретили мощные культуры, которые оставили о себе память, то на западе, в Европе, судя по всему, культуры были слабыми, либо их представители малочисленными. Поэтому доиндоевропейские европейцы были культурно ассимилированы.

Так как культура тесно связана с языком, то именно остатки доиндоевропейских языков в дописьменной Европе имеют наибольший интерес. И эти остатки скудны.

На западе – это баскский язык. Баски живут в горных районах Западных Пиренеев. То есть носителей неиндоевропейского баскского языка фактически прижали к океану и загнали в горы. Настолько интенсивным было покорение Европы индоевропейцами. Баски, кстати, дали название гасконцам. д’Артаньян был потомком басков.

На севере – это неиндоевропейские финно-угорские языки уральской языковой семьи. Но, как мы видим, миграция на север не была приоритетной для индоевропейцев. Носители языков уральской языковой группы и сейчас являются северными соседями иноевропейцев на всем протяжении Евразии от Финляндии до Сибири.

На юге – это картвельские языки, локализованные в горных районах Кавказа, в основном в Грузии. Все остальные языки Европы – это индоевропейские языки.

Таким образом, мы видим, что всех неиндоевропейцев индоевропейцы в Европе культурно ассимилировали, либо прижали к морю, загнали в горы или оставили на холоде. Такой вот они осуществили агрессивный «дранх нах вестен».

Тохары

Другую картину мы видим на востоке от предполагаемой прародины. Если в Европе индоевропейцы правят бал до сих пор, то на Дальнем Востоке они оставили несколько ярких следов своего пребывания и буквально растворились в местных народах. Около 3000 года до нашей эры на Алтае на границе с Дальним Востоком объявляются носители Афанасьевкой археологической культуры, которая отождествляется с индоевропейцами. На территории современного Китая серединой 2-го тысячелетия датированы таримские мумии рыжеволосых и русых людей европейской внешности. В 1-м тысячелетии на этой территории обитало племя жун, предки которых, по данным древних китайских историков были голубоглазыми и светловолосыми. Примечательно, что около это времени у китайских правителей в армии появляются боевые колесницы, которых раньше не было. Появление колесниц в Китае исследователи связывают именно с индоевропейцами. Известно, что на территории Таримской впадины люди говорили на индоевропейских тохарских языках где-то с 1-го тысячелетия до нашей эры почти до времен Чингисхана – до 1-го тысячелетия нашей эры.

Таким образом мы видим какая разная судьба постигла расселявшихся во Евразии индоевропейцев.

Генетика

Теперь посмотрим, подтверждают ли эту картину данные генетики. Нас будут интересовать гаплогруппы Y-хромосомы современного населения Евразии. Гаплоргуппы показывают родство людей между собой по мужской линии путем выявления мутаций генов. Гаплогруппы связаны друг с другом родством. Мы примерно знаем какие гаплогруппы (мутации) когда появились, но не знаем где. Поэтому, если совместить данные лингвистики, истории и генетики, мы должны

получить более или менее объективную картину. Эти данные будут друг друга дополнять. Итак, с исконными носителями индоевропейских языков обычно связывают близкородственные гаплогруппы R1b и R1a. Распространение этих гаплогрупп среди людей на территории Евразии совпадает с распространением индоевропейских языков.

R1a

Наиболее старая гаплогруппа R1a, которая возникла около 16500 года до нашей эры, распространена от Центральной Европы до Китая и Индии. Наибольшую концентрацию среди населения R1a имеет в Восточной Европе и в горах Памира и Тянь-Шаня. Наибольшую концентрацию среди современных народов R1a имеет у славян, в особенности у лужицких славян в Германии, а также у высших каст Северного Индостана и у некоторых иранских народов.

То есть распространение R1a сегодня как раз охватывает область, где господствуют старейшие индоевропейские языки, с центром в нашей условной точке миграционного отсчёта. Но почему наивысшая концентрация этих гаплогрупп сегодня наблюдается у населения по краям этой области. Почему нет концентрации в центре? На этот вопрос может ответить история и география. Между Восточной Европой и горами запада Южной Азии пролегают степи, пустыни и полупустыни, по которым шла бойкая торговля (Шелковый путь) и проходили завоевательные трансевразийские рейды (Гунны, Чингисхан, тюрки, китайцы и т.д.). Вся эта активность «затоптала» и разбавила концентрацию R1a в центре области её современного распределения. То есть позднейшая историческая активность как бы загнала восточных индоевропейцев R1a на юге в горы, отрезав их от западных индоевропейцев, которые осели в дремучих и непроходимых лесах Восточной Европы.

R1b

Распространение родственной для R1a гаплогруппы R1b также совпадает с распространением индоевропейских языков. Поэтому R1b также причисляют к древним индоевропейцам. R1b появилась около 14500 года до нашей эры. Она моложе R1a на два тысячелетья. Но представители этой гаплогруппы ушли на запад намного дальше, чем представители R1a. Наибольшая концентрация R1b наблюдается у народов Уральских гор и населения Западной Европы. То есть носители этой более молодой мутации оказались наиболее активными в вопросах территориальной экспансии в западном направлении. Кто-то остался в районе начала расселения, а кто-то отправился в долгий путь.

Это можно объяснить тем, что более молодые роды хотели больше свободного места для жизни, поэтому шли дальше более старых родов, которые быстрее заняли хорошие пространства поблизости от условной точки расселения. Почему-то R1b не пошли на Восток. Гаплогруппа таримских мумий – R1a. Может быть молодые роды R1b получили информацию от старцев R1a, что ходить на восток не стоит (снег в башка попадёт), а на запад – стоит. Туда они и отправились, упёршись в итоге в Атлантику.

Кого они встретили в Западной Европе не известно. R1b, видимо, брали в жены девушек из местных племен, а своих девушек местным не отдавали. То есть обращались с местным населением грубо. Поэтому гаплогруппы исконных древних западных европейцев не сохранились. Даже баски — единственный народ в Западной Европе, который говорит на неиндоевропейском языке, тоже имеет преимущественную гаплогруппу R1b. То есть индоевропейцы в Западной Европе прижали к морю и загнали в горы своих же потомков, которые ассимилировались в культуре местных жителей, но передали им свою доминирующую генетику.

До современных Испании, Франции и Британии индоевропейцы дошли в виде кельтов в первом тысячелетии до нашей эры.

Неблагодарные евротуземцы на заре истории

Индоевропейцы R1a в Европе с местным населением, по всей видимости, обращались более уважительно. В Северной и Южной Европе остались представители древней гаплогруппы I, которая старше гаплогрупп R1a и R1b на 5-10 тысяч лет. Высокая концентрация населения с этой гаплогруппой наблюдается сейчас в Скандинавии и в западной части Балканского полуострова. Говорят эти люди на индоевропейских языках, но их гены повествуют о том, что они являются потомками доиндоевропейского населения Европы.

Индоевропейцы R1a пожалели I, но представители этой гаплогруппы оказались неблагодарными. В Скандинавии и Северной Германии в 1-м тысячелетии до нашей эры произошло слияние трех групп родов с гаплогруппами R1b, I и R1a. Продуктом слияния стал новый род, который называют древними германцами. На рубеже эр они начали свое движение на запад, юг и восток. На западе они оттеснили кельтов, на юге они вступили в военное взаимодействие с италиками, а на востоке они теснили славян R1a, которые с тех пор вплоть до наших дней постоянно испытывали на себе военное давление агрессивных германцев.

Тем не менее вся Европа стала достоянием индоевропейцев. Что нельзя сказать о всех других регионах Евразии, где переселенцам противостояли древние, высокоразвитые цивилизации с сильными культурой и экономикой.

Оппоненты индоевропейцев

Ранее мы рассматривали хеттов (потомков хатти) в Анатолии, ахайцев и дорийцев в Греции и древних иранцев, предков персов в Иране. Эти народы были вынуждены замкнуться на себе, так как им противостояли мощные цивилизации на юге – Египет и Месопотамия. Там уже существовала письменность и развитая экономика ко времени соприкосновения с индоевропейцами, пришедшими с севера. Бойкая торговля, развитая культура с письменностью – возможно, это и привлекло индоевропейцев на юг. Из нашей условной точки миграционного отсчёта в Анатолию предки хеттов могли идти вниз по Волге и далее через Кавказ.

В Северной Африке (в том числе в Египте) господствует древнейшая гаплогруппа Е, которая возникла 55-50 тысяч лет назад в Африке. У Египтян уже были пирамиды, письмо, развитые отношения с Критом, Санторини, Палестиной и Месопотамией. Именно территория Палестины стала полем сражений индоевропейцев и египтян. Именно от индоевропейцев напрямую или через посредников древние египтяне, как и китайцы, переняли колесницы.

В Месопотамии тоже была письменность, культура и экономика. Там господствовала гаплогруппа J (ассирийцы, финикийцы, семиты). Возраст этой гаплогруппы – около 30 тысяч лет. Она примерная ровесница гаплогруппы I, значительно моложе E, но старше R1a и R1b. Поэтому индоевропейцы также уперлись в Месопотамию как в непреодолимое препятствие. Даже персы Ахмениды в 1-м веке до нашей эры были вынуждены иметь четыре имперских языка, два из которых были семитскими, один афразийским. И только один из имперских языков был древнеперсидским. Также не было в персидской империи культурного и религиозного единообразия.

В Индостане индоевропейцы R1a встретились с представителями гаплогруппы L и H. Они тоже были значительно старше R1a. Гаплогруппа L сегодня имеет максимальную концентрацию в северных горных районах Индостана и около устья Инда. Между этими областями и прошли индоевропейцы R1a. Одних L загнали в горы, а других L прижали к морю. Гаплогруппа H (цыгане, бангладешцы) была вытеснена в Южную Индию. Мобильные островки H до сих пор слоняются по миру в виде цыган.

Представители гаплогруппы L были дравидами, создавшими Хараппскую цивилизацию, сметённую индоевропейцами ариями на территории современного Пакистана. Правда, много элементов культуры этой цивилизации были ариями заимствованы и стали частью индуизма, который формировался уже на территории Индостана.

На Дальнем Востоке индоевропейцам повезло меньше всего. Они отдали свои культурные достижения, но местных женщин, видимо, не получили. А вот индоевропейские женщины, судя по всему, достались дальневосточным мужчинам. Поэтому индоевропейская генетика патрилинейных гаплогрупп здесь не прижилась.

Общие черты индоевропейцев

Само собой, языковая общность роднит всех рассмотренных индоевропейцев. Язык – это элемент культуры, которая к языку не сводится. Должны быть какие-то общие черты ещё в социологии и религии.

Три страты

Известно, что, когда арии пришли в Индостан, они обособились от местного населения, и сформировали три собственные касты: брахманы, кшатрии, вайшья. Брахманы были немногочисленными представителями духовных и интеллектуальных занятий. Кшатрии занимались общественным управлением и войной. Они также были немногочисленны. Вайшья были оставшимися представителями общины, которые должны были благоденствовать под духовной защитой брахманов и физической защитой кшатриев. Вайшья должны были создавать материальные блага и наслаждаться счастливой семейной жизнью. В четвертой касте шудр пребывали иноверцы, то есть местное население Индостана. Остальные более низшие касты появились ещё позже.

Таким образом можно предположить, что трёхчленная собственная структура ариев была перенесена из прародины. Была ли похожая структура у индоевропейцев, которые расходились из прародины в других направлениях?

Об общественном делении индоевропейцев, пришедших на территорию современного Ирана, можно судить по сословной структуре государства при персидском правителе Ардашире I в начале первого тысячелетия нашей эры. Общество было разделено на четыре сословия: жрецы (священники, маги, судьи), воины, писцы, народ (крестьяне, ремесленники). Если учесть, что у индоевропейцев, которые пришли на современную территорию Ирана не было письменности, то писцов можно убрать из сословий. Остаются три сословия: жрецы, воины, народ.

В Древней Греции родовая община называлась филой. Это было сообщество, в котором были свои жрецы и свои воины во главе с филархом. Отдельно группа воинов филы в общей армии тоже называлась филой. Поэтому филу можно представить в виде общества, которое разделено на три части: жрецы, воины и все остальные. В последствии фила стала единицей территориального деления Греции.

В Риме были трибы. Необходимо помнить, что во всех индоевропейских языках число «три» звучит одинаково. От слова «триба» пошло латинское слово tribuo (разделять). Возможно, триба изначально означала общину, разделенную на три части: жрецы, воины, народ. Поэтому название этого деления сообщилось слову, которое стало обозначать само действие деления.

Все вышеперечисленные индоевропейцы встретились с обществами, который превосходили их экономически и имели письменность. Возможно, это позволило сохранить и свою древнюю культуру в более или менее сохранном виде.

А вот ранние славяне и кельты в Европе не встретили ничего подобного, слишком долго пребывали вне истории и «забывали» себя. Но кельтам «помогли» дальние родственники.

На рубеже эр пока ещё молодой римский авантюрист-полководец Юлий Цезарь, напавший на галлов (кельтов), описывал их три сословия: druides, equites и plebs. Жрецы, воины и народ. Воины галлов ещё могли называться «филе». От этого слова произошло английское field (поле брани). Сравните с воинской филой греков. Юлий Цезарь не знал, что громит своих дальних родичей.

Про славян и германцев в отношении общественной структуры, восходящей ко временам индоевропейской прародины, сказать что-либо сложно. Славяне давно и комфортно осели в непроходимых лесах без письменности и сильно не соприкасались с грамотными и активными морскими народами. Обленились и «одичали». Германцы сами сформировались очень поздно из славян, кельтов и местного доиндоевропейского скандинавского населения. Поэтому их социологическая память была ещё хуже, чем у славян.

В отношении славян и германцев можно строить лишь грубые догадки. Например, можно предположить, что по какой-то причине изначально трехчастное (трехстратное) общество разделилось. Воины с минимальным количеством жрецов и представителей народа пошли на север и соединившись с местными скандинавами, дав германцев. А народ, который привык жить безопасно и заниматься мирной жизнью, остался в комфортных лесах на берегах удобных и рек и озер. Если всё происходило именно так, что понятен эпизод с призванием варягов славянами. Земля наша обильна, мы тут жируем, но все перессорились, так как нет у нас правителей-администраторов (воинов), которые бы осуществляли управление обществом. Поэтому славяне и обратились к варягам. Каста вайшьев обратилась к давно ушедшим на запад кшатриям, чтобы те пришли и упорядочили им совместную жизнь, как в былые времена.

Этим же можно объяснить крайнюю воинственность германцев и спокойный, мирный нрав славян.

Похожую ситуацию можно наблюдать в древней Спарте. Где гражданами были только воины. Воинское сословие существовало отдельно от народа, который к тому же не был ему родственным. То есть, говоря индуистскими терминами вайшиев и брахманов не было, а были только кшатрии и шудры (представители завоеванного народа). Жрецов спартанцы вызывали из соседних греческих городов. Во времена острой нужды роль жреца выполнял главный воин – царь. При этом спартанцы были превосходными воинами (устроили знаменитую резню своих дальних родичей персов в Фермопильском сражении), но беззаконными людьми. Они устраивали смертоносные рейды на своих шудр и занимались самой отвратительной евгеникой – убивали малышей с телесными изъянами. То есть этим доблестным воинам явно не хватало духовных и интеллектуальных наставников, которые научили бы их милосердию и объяснили, что их истинное предназначение не убивать, а наоборот — защищать (сохранять жизни).

Как спартанцы, так и германцы, возможно, «забыли» свою роль в трехстратном обществе и занимались грабежом и насилием.

Религия

Принято считать, что индоевропейцы были язычниками. Известен пантеон индоевропейских богов, которые имеют множество параллелей и сходных черт в разных очень далеких друг от друга по времени и по территории индоевропейских культурах. Но нас интересует прародина и метаморфозы в процессе расселения по Евразии.

Самым примечательным является то, что в разных индоевропейских культурах есть признаки наличия категории Творца. Единого Бога, который создал всё, включая множество низших богов.

В ранних Ведах существуют гимны, повествующие о Небесном Отце (Дьяус Пита), который был изначальным творцом мира. Богом света и дня. Он фигурировал вместе с женским первоначалом (Матерью). Славянское слово «день» родственно слову «дьяус», так как день характеризуется светлым небом. Культ Небесного Отца на момент упорядочивания Ригведы в 1700 году до нашей эры, когда арии пришли в современный Пакистан, уже угасал. Значит он имел большее значение там, откуда арии пришли в Индостан.

В Авесте в 1-м тысячелетии до нашей эры реформатор иранской религии Заратустра говорит об Ахура Мазде (Изначально Мыслящий) — Едином Боге.

В Греции во времена Гомера, когда в религии народа был уже разброд и шатание, а письменности ещё не было, главным богом был Зевс. Родство греческого «Зевс» и арийского «Дьяус» твёрдо доказано лингвистами, историками и религиоведами.

В Риме главный бог, бог неба Юпитер – не кто иной как «Дьяус Пита». Это также доказано и не подлежит сомнению.

Но самое интересное, что канувшие в неизвестность тохары нам и тут оставили маячок. В 1-м веке до нашей эры на территории современного Китая в области рядом с районом распространения племен жун (потомков тохаров) появляется категория Тьянь-ди (Небо Первопредок). Сравните слова Дьяус Пита и Тьянь-ди. И слова «день» и «тьянь». Смысл этой категории абсолютно совпадает с индоевропейским Небесным Отцом. Категория Тянь-ди на степных просторах Евразии позднее превратилась в категорию Тенгри, тому Небесному Отцу, которому поклонялся Чингисхан.

Исключительно интересно то, что гаплогруппа R1b была зафиксирована у фараона Эхнатона, который в середине 2-го тысячелетия, когда Египет уже вовсю контактировал с индоевропейцами на севере, пытался (неудачно) установить единобожие. То есть папа фараона был или сам индоевропейцем, или являлся их потомком. Наличием индоевропейцев в Египте, возможно, объясняется высокая концентрация R1b у камерунцев. Потомки индоевропейцев, попав в Египет, могли подняться по Нилу и зачем-то переместиться на территорию современного Камеруна.

Славянские и кельтские божества рассматривать в отношении древнейших категорий сложно. Так как там был слишком большой неписьменный период и огромное количество инокультурных контактов и влияний.

Можно предположить, что во время начала движения индоевропейцев из своей прародины у них был если не монотеизм, то стереотеизм, когда Единый Первоначальный Творец как мужское начало почитался с женским началом, посредством которого творился (рождался) мир. Остальные боги почитались как ипостаси этих двух начал, применимые к тем или иным жизненным ситуациям. Многие историки-религиоведы отстаивают эту позицию. По их мнению, дикое многобожие язычества – это разложение изначально духовно и интеллектуально стройной древнейшей высокой религиозной концепции.

Так, например, израильский археолог Зеэв Херцог в 1999 году в своей статье «Деконструкция стен Иерихона» в еженедельнике «Гаарец» пишет о том, что, по его данным, строгий монотеизм окончательно сформировался у евреев уже в период царств. До этого момента «…Бог Израиля, Иегова, имел супругу женского пола…» Возможно, археологические данные Херцога фиксируют остатки древнего стереотеистического культа у евреев. И только сильная централизованная царская власть смогла окончательно пресечь древнюю культовую инерцию.

Примечательно и то, что от подобного стереотеизма до монотеизма – один шаг. Нужно убрать из религиозной системы женское начало. Что и было сделано Авраамом на рубеже 3-го и 2-го тысячелетий до нашей эры в Северной Месопотамии. Там, где находилась область контакта древних семитов и пришлых с севера индоевропейцев.

Почему был сделан этот шаг? Потому, что древний стереотеизм к тому времени везде выродился в страшнейшее кровавое язычество. Главным источником разрушения религии стала половая сфера, так как главными религиозными символами того времени были мужские и женские половые органы. Ритуалы и обряды имели соответствующую символику и действия. Процветали кровавые жертвоприношения детей. В самых жутких формах это язычество проявлялось именно у представителей высокоразвитых народов с более древними гаплогруппами, в которых «уперлись» более молодые и пока более благочестивые древние индоевропейцы. В Ригведе есть гимны, открыто осуждающие «членопоклонников». У древних индоевропейцев половая сфера находилась целомудренном состоянии. У древних ариев, например, убийство и супружеская измена считались равнозначными преступлениями и карались смертью.

Чтобы прекратить языческое безумие 2-го тысячелетия до нашей эры, недостаточно вернуться к древнему благочестивому стереотеизму, необходимо было убрать из ритуалов и религиозных образов женское начало вместе с половой иконографией и отсылкой к половому акту как к акту творения мира. Это и было сделано благочестивыми древними евреями. Половая сфера из публичного ритуала была перемещена в скрытую область семейного таинства. Именно поэтому Единого Бога-Творца в иудаизме и исламе нельзя вообще никак изображать. Потому, что раньше его повсеместно изображали в виде фаллоса.

Не исключено, что одним из предназначений древних индоевропейцев было донести свою сравнительно молодую благочестивую религию в область более древних уже выродившихся культов, чтобы сообщить новый светлый импульс для очищения духовной сферы человечества.

Ведь, если бы этого не случилось, то эра атеизма началась бы намного раньше. Это видно по Древней Греции и «зародившейся» там философии, как движению светлой религии, через гниение язычества в атеизм отрицания духовной сферы и превращения человека в похотливого биоробота, то есть — в животное. Не случайно первыми искрами атеизма в Европе стало Возрождение, которое характерно возвратом к идеалам античности, находящейся в состоянии перехода от ужасов оккультного язычества к атеизму.

Судьбы

Интересны духовные судьбы индоевропейцев в местах, куда они пришли и где осели. Арии Индии впитали в себя элементы выродившегося язычества дравидов, через шраманов пришли с одной стороны к крайнему оккультизму (Шива, Кали, Кхаджурахо), с другой — к буддизму. Последний стал прообразом современного атеизма, так как не предполагает категории Бога-Творца вообще.

Иранская ветвь попыталась зафиксировать изначального Бога в Ахура Мазде, но на этой территории была поглощена более конкретным молодым монотеизмом ислама.

Греки и многие палестинцы с сирийцами стали христианами. Христианами стали и копты – исконные египтяне. Вся Европа стала христианской. Христианами стали даже некоторые потомки пришлых индоевропейцев на территории современных Китая и Монголии. Во времена военного усиления молодого Чингисхан племенам христиан в Монголии пришел конец. Но сам Чингисхан, как и Моисей, ходил общаться с Небесным Отцом (Тенгри) на Священную гору (Бурхан Халдун).

Видимо христианство как развитие иудаизма было особенно близко потомкам древних индоевропейцев. Заманчиво предположить, что причиной этому является влияние пришлых древних индоевропейцев на учение Авраама.

Сегодня мы видим, что монотеизм постепенно сдаёт свои позиции.

Иудеи законсервировались и перестали воинственно доказывать правильность своего монотеизма. Некоторые евреи обратились к оккультному языческому разложению иудаизма – каббале. Некоторые евреи стали атеистами. Даже представители избранного древнего иудейского священства Левитов становятся воинствующими атеистами (К. Маркс). Другие семиты склонны исповедовать ислам. Но последних упорно тянут в маргинальную область фанатичного терроризма, который по своей сути является тоже язычеством и оккультизмом.

Носители индоевропейской гаплогруппы R1b и неиндоевропейской I стараются освободиться от остатков христианства в Западной Европе и ударились в фанатичный атеизм. Как будто оккультное язычество вызревало на этой территории параллельно с расцветом христианства, чтобы однажды вырваться наружу и окунуть всех в итоге в крайнее безбожие. Экономически подчинив весь мир, они пытаются также агрессивно навязать своё безверие всем народам мира.

Только ленивые R1a в комфортных лесах всё ещё пытаются противостоять натиску атеизма с запада и сохранить духовную традицию Православия. Надолго ли хватит сил?

На пороге III тыс. до н. э. Европа являла собой громадную арену, полную стремительных перемен. Воинственные, крайне подвижные группы индоевропейских народов вели беспрестанное наступление на все новые территории континента. Средиземноморская общность Европы год от года сокращала площади сельскохозяйственных и охотничьих угодий и, теснимая к югу, уступала пришельцам наиболее плодородные земли центра Европы.

Крупнейшими плацдармами индоевропейских культур в Европе на рубеже IV и III тыс. до н. э. продолжали оставаться степи и лесостепи Восточной Европы, леса севера континента, от Голландии до Волыни застроенные поселками носителей культуры воронковидных кубков, и Пиренейский полуостров, на землях которого с середины IV тыс. до н. э. возводились древнейшие дольмены Европы (культура дольменов Португалии, культура альмерии Испании второй половины IV тыс. до н. э.).

Само начало III тыс. до н. э. ознаменовано крупным вторжением на юг Англии индоевропейского населения с полуострова Бретань (запад Франции), где около 3000 г. до н. э. распространились укрепленные поселения. Тем самым было положено основание знаменитой тысячелетней культуре Уиндмилл-Хилл, развивавшейся на зеленых, всхолмленных равнинах юга Англии, весьма удобных для скотоводства, где пришельцы принялись строить городища, защищенные несколькими рядами укрепленных плетнями рвов и частоколов.

Диаметр городищ составлял от 75 до 120 м. Вокруг городища ожерельями вырастали длинные курганы, также окруженные рядами столбов или земляным валом. Самым длинным среди них оказался курган Мейден-Кастл, длина которого достигает 500 м.

Ориентированы длинные курганы Уиндмилл-Хилла по линии восток - запад, причем восточная оконечность насыпи выше и шире западной. Данная форма курганов юга Англии III тыс. до н. э. словно символизирует стрелу, указывающую направление движения погребенных. Под длинными насыпями совершались коллективные разновременные захоронения в деревянных погребальных камерах.

С течением времени шире распространялся обряд кремации. Помимо курганов, в III тыс. до н. э. на юге Англии строились каменные дольмены с коридорами, явившиеся самыми западными в Евразии аналогами гробниц юга Туркмении и Передней Азии V–IV тыс. до н. э.

Индоевропейские пришельцы на островах Британского архипелага разводили крупный рогатый скот, коз, овец, свиней. Сеяли пшеницу и ячмень, а также активно занимались охотой.

До и после вторжения на острова создателей уиндмилл-хиллс-кой культуры в Британии жили охотники и рыболовы, также принадлежавшие большой индоевропейской общности Евразии, родственно близкой древним индоевропейцам охотникам-гигантам севера Франции (культура Кемпиньи), юга Скандинавии и севера Германии (культура Эртебелле).

В Британии культурная общность древнейших индоевропейских обитателей севера Европы, продвинувшихся сюда еще в эпоху каменного века и таяния последнего ледника, получила название культуры Питербороу. Обе культуры, Уиндмилл-Хилл и Питербороу, несмотря на значительную разницу в уровне развития, существовали параллельно около тысячи лет, пока в конце III тыс. до н. э. острова Британии не пережили новое крупное вторжение полукочевого, отменно вооруженного индоевропейского народа, начавшего новый виток древней истории Британии.

Натиск индоевропейских пастушеских народов на Западную Европу с самого начала III тыс. до н. э. был столь велик, что уже к XXIX в. до н. э. неиндоевропейские общности запада континента практически полностью прекратили свое развитие и существовали далее лишь в южных районах Франции и в отдельных провинциях Пиренеев и Апеннин. В то же время средиземноморские носители культур линейно-ленточной керамики, кораново, триполье в центре и на востоке Европы пока еще продолжали свое развитие, несмотря на все возраставшее наступление индоевропейских кочевников из степей левобережного Днепра, низовьев Дона и Волги, а также Восточного Прикаспия.

Появление разнообразного наступательного вооружения и богатые клады Передней Азии и юга Туркмении - предтеча бурных событий III тыс. до н. э

Мы говорили о том, что уже в первой половине III тыс. до н. э. культурные и экономические центры севера Ирана и юга Туркмении, с одной стороны, вступили во многом в гибельную для себя пору засухи, а с другой - величайшего прогресса в развитии металлургии. Следствием климатического фактора явился уход значительной части населения, обладавшего высочайшими технологиями данной эпохи во всех областях производящего хозяйства Евразии.

Основание городов в долине Инда (Хараппа, Мохенджо-Даро) и строительство Трои на берегу пролива Дарданеллы обозначили крайние рубежи в Азии на востоке и западе входящих в затяжной кризис и терпящих чудовищное бедствие от обезвоживания цивилизации Передней Азии и юга Туркмении. Однако, несмотря на все значение создания западного (Троя) и восточного (Хараппа, Мохенджо-Даро) форпостов в Азии, индоевропейская культурная общность континента переживала лишь пролог будущего глобального освоения и преображения Евразии и особенно её европейской части, начало которому было положено ещё в V–IV тыс. до н. э., а пик пришелся на III–II тыс. до н. э.

Керамика слоя Каре 1Б поселения Кара-Депе

В III тыс. до н. э. несравнимо с предыдущими эпохами на юге Туркмении возросло количество наступательного оружия и богатых кладов, состоящих из роскошных украшений. С гибелью множества городов и селений Геоксюра, севера Копетдага и северо-востока Ирана резко возросли подвижность и агрессивность некогда мирного оседлого населения. Наступили века активного распространения культуры юга Туркмении и Ирана в степи Средней Азии, на Кавказ и далее в низовья Дона, Днепра и Волги и в лесостепи юга Сибири и Урала.

Высыхание русел Жан-Дарьи и Узбоя толкнуло обитателей долины Туран на север Каспия и далее в низовья Днепра и Дона. При этом каждый новый поток переселенцев с юго-востока обладал все более совершенными и разнообразными металлическими орудиями. Обладание ими делало его хозяев могущественнее, а труд производительнее, что, в свою очередь, вело к росту населения и соответственно новых земель для его расселения. Так, из столетия в столетие, вал за валом из глубин континента на запад накатывались этнические волны индоевропейских кочевников-воинов, обогащенных знаниями древнейшей цивилизации Евразии VI–IV тыс. до н. э.

Новые потоки кочевников с Нижней Волги на юг России. Индоевропейские вторжения в центр Европы

В предыдущем повествовании говорилось о том, что в V тыс. до н. э. на равнины левобережного Поднепровья подошли воинственные всадники, носители культуры среднего стога, появление которых явилось своего рода провозвестием будущего освоения Европы индоевропейскими кочевниками - обитателями евразийских степей.

В IV тыс. до н. э. с просторов Нижней Волги и степей Восточного Прикаспия в степи юга России хлынул новый поток кочевников, представители которого были гораздо богаче предшественников медными украшениями и оружием. Новая культура получила название «Новоданиловская».

Этнически обе группы индоевропейских кочевников, занявших в V–IV тыс. до н. э. земли водораздела между Днепром и Доном, практически абсолютно близки. Разница между ними главным образом заключалась в уровне развития производящих форм хозяйства, хотя она была не столь уж велика, и в вооружении. В самом начале III тыс. до н. э. (около 2920 г. до н. э.) юг России претерпел новое вторжение с востока. Пришедшие кочевники создали культуру нижнемихайловского типа, генетически родственную двум предшествующим, но обладавшую более высокой степенью развития духовных, хозяйственных и торговых сторон жизнедеятельности. Именно они положили начало традиции изготовления антропоморфных стел в степях юга Восточной Европы. Шло повсеместное строительство святилищ, сопровождавших многочисленные курганные могильники. Степи наполнились изделиями из меди.

В отличие от предшественников - носителей культуры среднего стога, занимавшихся главным образом разведением лошадей, новые пришельцы в основном были заняты разведением мелкого рогатого скота, что указывает на значительную степень их оседлости.

В III тыс. до н. э. на правобережье Среднего Днепра (район рек Тетерев и Рось) индоевропейским кочевникам ещё противостояли нередко серьёзно укреплённые поселения средиземноморских носителей трипольской культуры. А в центре Европы, на севере Карпатской котловины, с V тыс. до н. э. продолжала развиваться также средиземноморская культура линейно-ленточной керамики. В бассейне реки Тисы на рубеже V–IV тыс. до н. э. развивалась тисская культура. На смену ей пришла полгарская культура (4000–2700 гг. до н. э.). А на юге Карпатской котловины возникла лендельская культура (2600–2100 гг. до н. э.). Её создатели, средиземноморские земледельцы и скотоводы, возводили столбовые дома под двухскатной крышей от 15 до 40 м в длину и изготовляли разнообразнейшую по форме расписную керамику. Лендельская культура оставила заметный археологический след на территориях Чехии, юго-востока Германии, Польши. В мире средиземноморцев центра и востока Европы в IV–III тыс. до н. э. были нередки украшения из меди и золота, динамично развивалось производство каменных и медных орудий труда, посуда повсеместно отличалась удивительным разнообразием.

Тисская-полгарская, лендельская и поздняя трипольская культуры общего средиземноморского ряда Европы пришли в упадок практически одновременно, хотя и продолжали в дальнейшем еще почти тысячу лет оказывать определенное культурное влияние на ворвавшихся в центр Европы индоевропейцев. При этом сначала снизились объемы сельскохозяйственного производства, растерялся технический уровень изготовления и росписи керамики, металлургии, домостроения, а в первой четверти II тыс. до н. э. культурная и этническая общность средиземноморцев Европы была окончательно сломлена и распылена все новыми потоками отменно вооруженных кочевников, двигавшихся из необозримых степей юга России, Сибири и Средней Азии в Европу.

Один из первых серьезных прорывов значительных групп индоевропейских кочевников в центр Европы, в бассейн Среднего и Верхнего Дуная, на Верхнюю Эльбу (Лабу) и Вислу ознаменовался рождением баденской археологической культуры, пришедшей на смену культурам средиземноморцев (полгарская культура) во второй четверти III тыс. до н. э. Близость керамики баденской культуры с керамикой кочевников южнорусских степей указывает на отправную точку в движении первой этнически индоевропейской культуры центра Европы.

То, что пришельцы сооружали поселения на холмах и высоких останцах коренных берегов рек и при этом тщательно их укрепляли, делая крайне труднодоступными извне, указывает на высокую степень риска для жизни, сопряженного с борьбой двух различных миров Евразии за обладание наиболее плодородными и благодатными провинциями центра Европы.

Индоевропейские кочевники, попадая в долину Дуная, меняли образ жизни и ведения хозяйства с подвижного на оседлый. Необходимость в постоянной смене пастбищ, извечно присутствовавшая в степях Евразии, в центре Европы отпала. Скот кормился из года в год на одних и тех же тучных лугах. Земля рожала обильные урожаи, и бывшие кочевники, плотно осев на новых землях, осознавали преимущества европейского существования и активно переходили к более интенсивному, чем прежде, созданию и совершенствованию орудий труда и войны. Меди в III тыс. до н. э. в Европе было сравнительно немного. Вход больше пускали каменные боевые топоры. Зато повсеместно использовались разнообразные повозки на колесном ходу, запряженные быками или лошадьми. Успешно развивалось текстильное производство.

Интересны широко распространившиеся в центре Европы эпохи баденской культуры (III тыс. до н. э.) металлические фигурки воинов с рогами на головных шлемах. Они весьма походят на фигурки воинов в рогатых шлемах, повсеместно распространившиеся в Передней Азии III тыс. до н. э., и сходство их едва ли случайно.

В III тыс. до н. э. индоевропейское культурное влияние неуклонно возрастает и проявляется на восточных склонах Альп и на северо-западе Балкан. Повсеместно на вершинах холмов вырастали укрепленные поселки, защищенные рядами рвов и частоколов. Широко распространились медные изделия: украшения, шилья, плоские топоры и ромбовидные кинжалы. Большинство из них непосредственно восходит к медным изделиям центров Передней Азии и юга Туркмении. Керамика была в основном плоскодонной, неорнаментированной, простой формы.

Высокогорные альпийские луга и цветущие долины притоков Дуная предоставили индоевропейцам новые великолепные возможности для успешного ведения скотоводства и земледелия.

Сначала III тыс. до н. э. доиндоевропейская культура на территории Франции (культура шассей) перекрывается культурой Сены - Уазы - Марны, увековечившей себя в последующих тысячелетиях возведением мегалитических построек, вошедших центральным звеном в общий пояс мегалитических культур, опоясавших атлантическое побережье запада Европы IV–II тыс. до н. э. от Пиренеев на юго-западе до юга Скандинавии на северо-востоке.

Напомним о том, что начало мегалитическому строительству на западе Европы было положено на Пиренейском полуострове в середине IV тыс. до н. э. (культура дольменов Португалии и культура альмерии Испании). Причем явление это не является исключительно западноевропейским. Сооружения, подобные менгирам (установленные вертикально громадные камни высотой до 5 м и более), кромлехам (круги из менгиров) и более поздним хенджам (наиболее знаменитым и впечатляющим является Стоунхендж на юго-западе Англии), встречаются на севере, в центре, на юге Европы, в степях востока Европы, на юге Урала и в целом ряде иных районов Евразии. Громадное пространство континента от Британии до Алтая с начала III тыс. до н. э. составило единый ареал распространения общей индоевропейской пракультуры и прарелигии.

Хотя корни индоевропейской культуры евразийских степей и Европы следует искать в цивилизации Передней Азии и юга Туркмении VIII–IV тыс. до н. э., на просторах юга России, Урала и Сибири уже с начала III тыс. до н. э. начал крепнуть новый центр силы и культуры, носители которой приступили к созданию собственных, своеобразных центров производства. Во многом благодаря этому родство хенджей Британии и каменных и курганных комплексов юга Урала так же естественно, как и общность германских языков и классического санскрита.

Расцвет мегалитического строительства на западе Европы пришёлся на 2400–2300 гг. до н. э. В Бретани (историческая провинция на западе Франции) из менгиров составляли аллеи длиной в несколько километров. Крупнейший менгир высотой в 20 м и массой в 350 тонн, ныне упавший, находится в Морбигане (Франция, Бретань).

Женское божество из Южной Франции. III тысячелетие до н. э.

Кромлехи диаметром до 100 м в III тыс. до н. э. сооружались повсюду во Франции, на островах Британии, на юге Скандинавии. В III тыс. до н. э. на землях Европы от Ирландии до Болгарии было сооружено также множество погребальных дольменов, составленных из огромных каменных глыб, с ведущим в них коридором, длина некоторых из них достигала 20 м и более. В гробницы помещали золото, оружие, плоскодонную керамику с классическим индоевропейским шнуровым орнаментом. Нередко погребальные камеры сверху увенчивали курганом.

Индоевропейский мир, начавший широкое проникновение в центр, на юг и запад Европы около середины IV тыс. до н. э., но сумевший полностью завоевать ее плодороднейшие провинции лишь в III тыс. до н. э., а в ряде мест - в первой четверти II тыс. до н. э., расцвел на благодатных землях, согретых теплым дыханием Атлантики, изумительной культурой одухотворенного каменного зодчества.

Наполненное стремительным движением и беспрестанными войнами III тыс. до н. э. породило не только крепостную фортификацию Европы, но и прообразы будущей европейской храмовой архитектуры, отобразившей представления и знания индоевропейских завоевателей о вечных началах рождения и развития Вселенной. Мегалиты Европы представляются бессмертной поэмой, запечатленной в камне и адресованной потомкам, с тем чтобы донести до них величие духа их создателей, глубину их знаний о космосе и его законах. И пусть около 2000 г. до н. э. мегалитическое строительство на западе материковой Европы вошло в пору заката во многом из-за новой волны нашествия индоевропейских народов, принесших культуру колоколовидных кубков, памятники Британии II тыс. до н. э. (Стоунхендж) продолжили и даже подняли на качественно новый уровень традицию мегалитического строительства.

Середина III тыс. до н. э. Ямная культура

В конце IV - начале III тыс. до н. э. на обширной территории степей Нижнего Дона, Волги и Восточного Прикаспия сложилась единая целостная общность индоевропейских кочевников, легшая в основу ямной культуры III тыс. до н. э., в дальнейшем развивавшаяся на просторах между реками Урал и Южный Буг вплоть до начала II тыс. до н. э.

В приднепровские степи кочевники, носители ямной культуры, выдвинулись около середины III тыс. до н. э. Их предшественники, создатели южнорусских степных культур среднего стога и Нижней Михайловки к середине III тыс. до н. э., в целом победоносно завершили покорение центра Европы, вытеснив средиземноморское население из Дунайского бассейна и положив основание ряду новых индоевропейских культур континента. Их уход на запад освободил степи Восточной Европы для нового потока соотечественников, шедших на запад из низовьев Волги и Дона.

Ранее всего индоевропейские кочевники с Нижнего Поволжья обосновались в левобережном Поднепровье - в междуречье Орели и Самары. Остальная территория левобережного Поднепровья продолжала находиться под контролем носителей культуры среднего стога. Но шел интенсивный процесс смешения старой, уходящей на запад степями Северного Причерноморья, и новой, идущей с востока, степных культур.

Ко времени окончательного сложения ямной культуры (около середины III тыс. до н. э.) в степях юга России индоевропейцами уже был пройден долгий, длиной в две тысячи лет (начало около середины V тыс. до н. э., днепро-донецкая культура), путь развития и ведения производящего хозяйства, главным и в историческом смысле важнейшим компонентом которого являлись стадо, составленное из крупного и мелкого рогатого скота, свиньи, лошади. Сростом влияния старых центров культуры и производящей экономики Передней Азии и юга Туркмении к середине III тыс. до н. э. в евразийской степи сложились основы собственного металлургического производства, одним из центров которого был Майкопский регион Северного Кавказа.

Поначалу быт осваивавших левобережное Поднепровье кочевников-волжан носил упрощенный, присущий степнякам характер. Ими изготовлялась плоскодонная керамика со шнуровым и жемчужным орнаментами, елочными и гребенчатыми композициями. Наряду с этим они делали посуду с округлым дном, что являлось данью традиции, оставленной носителями культуры среднего стога.

Орудия труда на ранних этапах развития ямной культуры изготовлялись из кремня, камня, кости и рога. Медные изделия были главным образом представлены четырехгранными в сечении шильями. В строительстве в III тыс. до н. э. в южнорусских степях перешли от полуземлянок с глинобитным полом к возведению наземных домов с каменным цоколем и каменной кладкой внешних стен.

Сначала, но главным образом с середины III тыс. до н. э. в Европе вообще, и в степях юга России в частности, началась эпоха активного фортификационного строительства с возведением не только земляных валов, рвов и деревянных частоколов (тынов), но и со строительством каменных оборонительных стен, прообразами которых служили крепости Геоксюра IV тыс. до н. э. и иных центров юга Туркмении и Передней Азии VI–IV тыс. до н. э.

Напомним о том, что именно в первой половине III тыс. до н. э. была выстроена обнесенная могучей каменной крепостной стеной Троя I, a в долине реки Инд появились города-крепости цивилизации Хараппы и Мохенджо-Даро.

Если степняки юга России в V–IV тыс. до н. э. практически не оставляли после себя каких-либо следов, кроме курганов, то новые обитатели бескрайних просторов, пролегших между нижним течением Южного Буга и Уралом, приступили к созданию поселений, расположенных на высоких холмах, на останцах коренного берега, окруженных оврагами, а с напольной стороны и оборонительными сооружениями.

В последней четверти III тыс. до н. э. численный состав населения ямной культуры значительно возрос. Соответственно возросла и площадь поселений. Жилища из однокомнатных преобразовались в двух- трёхкомнатные. Основанием домов служил каменный цоколь, стены были глинобитные, а камышовую кровлю поддерживали углубленные в пол столбы.

В степи появились собственные центры добычи руды, выплавки и обработки металла: изготовлялись ножи, долота, тесла, шилья. Широко применялся колесный транспорт на бычьей и лошадиной тяге.

В степях юга России во второй половине III тыс. до н. э. в среде носителей ямной культуры сложились два крупных, великолепно защищенных каменной фортификацией ядра - «Михайловка» и «Скала-каменоломня». Михайловский центр, окруженный самой природой глубокими оврагами, с напольной стороны был обнесен двумя параллельными крепостными стенами, сложенными из известнякового камня с перевязкой шва.

Наряду с подобного рода центрами степняки создавали многочисленные небольшие поселения на холмах и островах.

В конце III тыс. до н. э. степи юга России покрылись большим числом курганов. Под насыпью устраивались четырехугольные ямы с округленными углами, перекрытые сверху камнем, деревом и камышом. Края курганной насыпи обрамлялись рвом либо кругами из вертикально поставленных камней (кромлехи).

Таким образом, английские хенджи II тыс. до н. э., сооружавшиеся новыми пришельцами с востока и центра Европы, кровно близки культурной традиции степей юга России.

Вообще вся европейская курганная традиция, получившая всеобъемлющий размах на континенте около середины IV тыс. до н. э., происхождением обязана индоевропейским кочевникам южнорусских степей, в свою очередь связанных с кочевниками Восточного Прикаспия, а благодаря им и с древнейшими культурными и экономическими центрами юга Туркмении и Передней Азии. И хотя Малая Азия, а с III тыс. до н. э. и Кавказ также служили мостами для указанного культурного влияния и даже прямого этнического вторжения из центров Передней Азии в Европу, все же именно степи Восточной Европы были тем генеральным плацдармом, с которого происходили громадные вторжения индоевропейского населения на запад континента. Причем именно на просторах степей юга России формировалась особая индоевропейская культура и даже внешность с присущей суровой кочевой жизни простотой и ясностью черт и с постоянным превосходством в силе, вооружении и подвижности. Просторы Нижнего Поднепровья, Подонья, Поволжья и юга Урала явились естественным природным горнилом, пять тысяч лет выковывавшим непобедимых и стремительных воинов, беспрестанно идущих на запад, для создания будущей великой европейской культурной общности, породившей западное этническое и языковое крыло индоевропейского мира Евразии.

К концу III тыс. до н. э. с ростом численности населения произошло обособление отдельных регионов ямной культуры, в которых возникали особые, присущие данному району черты ведения хозяйства, домостроения, производимых изделий и погребений.

Появились и плоские могилы под каменными плитами вблизи поселений в Поднепровье. Курганы - примета степная, ибо кочевник, не насыпав над погребением высокого земляного холма, никогда позже не отыщет могилы предков в бескрайнем море колышущихся, подымающихся в рост человека трав и цветов. Это всё равно что отыскать заветное место на дне морском, плывя по волнам.

Оседлый же житель, прочно поселившийся на одном месте, прокладывает тропинку к кладбищу и с нее уже не собьется и могил предков не потеряет. Переход от курганов к плоским могилам указывает на определенное изменение былого полукочевого образа жизни на оседлый.

Впрочем, даже в центре и на западе Европы вторгавшиеся из евразийских степей индоевропейские кочевники нередко в течение целого ряда столетий переходили от странствий по долинам бассейнов Дуная и Рейна и создания многочисленных курганных групп к оседлому ведению сельского хозяйства и строительству постоянно обитаемых поселков и столь же постоянных кладбищ с плоскими грунтовыми могилами.

Начиная со второй половины III тыс. до н. э. степи Восточной Европы и азиатского Заволжья перестали быть просто бескрайними просторами суши с редкими кочевьями и отдельными очагами культуры и производства. С возникновением значительных укрепленных центров, своего рода степных столиц и каменных твердей Нижнего Поднепровья, Подонья, Поволжья, Южная Россия превратилась в целостный этнический и культурный организм, подчинённый общим законам развития и объединённый общими религиозными, экономическими и военными интересами. Явственно обозначились составляющие степной индоевропейский мир провинции: южнобугская, среднеднепровская, нижнеднепровская, донецкая, приазовско-крымская, предкавказская, волжско-уральская и далее на восток не относящиеся непосредственно к ямной культуре среднеазиатская и южносибирская (верховья Оби, Минусинская котловина).

Гаснущие на глазах, задыхающиеся в колышущемся мареве чудовищной засухи, древние высокоразвитые центры юга Туркмении и севера Ирана в достатке снабжали Великую степь не только продукцией собственных производств (металлургия, керамика, текстиль), но и самими производствами, помогая в их организации и быстром развитии в крепнущих центрах севера.

Отсюда становится понятным необыкновенное обилие вооружений, украшений и орудий труда, в III тыс. до н. э. буквально наводнивших не только степи Евразии, но и земли центра Европы и север Балкан и имеющих непосредственными прообразами изделия центров Передней Азии и юга Туркмении.

Около конца III - в начале II тыс. до н. э. новый могучий поток идущих с востока индоевропейских кочевников влился в долины бассейна Северского Донца, чем было положено основание следующей эпохи в истории степей юга России, получившей название катакомбной культуры, но об этом несколько позже.

Культура шаровидных амфор

Бурные события, сотрясавшие Европу всю первую половину III тыс. до н. э., привели к сложению новой индоевропейской культуры к северу от Карпат, первоначально зародившейся в верхнем течении Вислы и Одера и позже распространившейся до левобережной Эльбы на западе, до Десны на востоке и Нижнего Дуная на юге. Благодаря особенностям керамики культура получила название культуры шаровидных амфор.

Рождение новой культурной индоевропейской общности севера и востока Европы середины III тыс. до н. э. не было одномоментным событием. Культура складывалась в течение всех пяти веков развития и напоминала напластования остывающей людской лавы, слой за слоем ползущей к лесам и лугам Южной Балтики из бурлящих центра и востока Европы. В то же время культура шаровидных амфор сумела выработать настолько своеобразный почерк, что спутать ее продукцию с изделиями иных европейских культур второй половины III тыс. до н. э. весьма трудно.

Культура шаровидных амфор второй половины III тыс. до н. э.

Как мы помним из предыдущего повествования, с середины IV тыс. до н. э. на северо-западе Европы развивалась одна из древнейших на западе Евразии ярко выраженных индоевропейских культур - культура воронковидных кубков. Причем на востоке границы данной культуры достигали запада Волыни и Галиции, на западе - Голландии и юга Скандинавии, на юге - Австрии.

Грандиозный прорыв индоевропейских кочевников из степей юга России в центр Европы, произошедший в начале первой половины III тыс. до н. э., во многом положивший конец безраздельному господству средиземноморцев в центре континента, не только создал оседлые общины вчерашних степняков на восточных и северных склонах Альп и на северо-западе Балкан, но и отбросил часть кочевников индоевропейцев в Карпаты, в район Верхней Эльбы (Лабы), Одера и Вислы. Отсюда родство керамики культуры шаровидных амфор с керамикой культур степного ряда Восточной Европы, и в первую очередь с керамикой ямной культуры и с явными элементами более ранних культур среднего стога и нижнемихайловской.

Напомним, что в середине III тыс. до н. э. междуречье Тетерева и Роси (правобережье Среднего Днепра) и ряд территорий Волыни и Подолии оставались занятыми чуждыми индоевропейцам общинами трипольской культуры. Высокий уровень развития и огромная численность населения создателей трипольской культуры (в ряде районов более 10 человек на один квадратный километр) указывают на то, что многие районы правобережного Поднепровья были крайне труднопроходимыми для индоевропейских кочевников первой половины III тыс. до н. э. и проникновение степных культур левобережного Поднепровья к северу от Карпатских гор на первом этапе развития культуры шаровидных амфор главным образом шло из долины Среднего Дуная, то есть скорее с юга, нежели с востока.

Реконструкция Г. В. Лебединской облика человека культуры шаровидных амфор по черепу из гробницы у с. Иванье Ровенской области

Реконструкция Г. В. Лебединской облика женщины культуры шаровидных амфор по черепу из гробницы у с. Долгое Тернопольской области

Позже, в последней четверти III тыс. до н. э., поселки угасающей культуры воронковидных кубков от Эльбы до Волыни были уже заняты носителями культуры шаровидных амфор. В этот период поселения трипольской культуры стирались степняками юга России. Как поток весеннего паводка увлекает стволы огромных деревьев, сметая на своём пути всё неспособное крепко уцепиться за землю, так и индоевропейцы, создатели шаровидных амфор, вышли к исходному восточному пункту своего более чем пятисотлетнего похода - в лесостепи Среднего Днепра и в нижнее течение реки Десны. То есть, возвращались на свою степную прародину уже из Центральной Европы, окончательно смяв остатки трипольской археологической куль туры.

Огромная территория, занятая на протяжении второй половины III тыс. до н. э. носителями культуры шаровидных амфор, разделилась на три провинции: западную, среднюю и восточную, каждая из которых обладала собственными чертами домостроения, погребений, ремёсел.

Наиболее древней из трех явилась средняя провинция, охватывающая районы по течению Вислы, Западного Буга и верхнее и среднее течения Одера. Именно с территории средней провинции начались вытеснение и ассимиляция носителей культуры во-ронковидных кубков, являвшихся индоевропейскими аборигенами Северной Европы, пришельцами-кочевниками, идущими из Восточной и Центральной Европы. Население древних североевропейских поселков, существовавших еще с середины IV тыс. до н. э., постепенно сменялось на новое население с ярко выраженными индоевропейскими чертами.

В центре Европы керамика пришельцев приобретала отличные от прежних, присущих им степных образцов, формы. Вновь занимаемые земли позволяли перейти от полукочевого образа жизни к ведению прочно оседлого хозяйства. Явными признаками этого явились широкое разведение свиней, строительство домов столбовой конструкции и изготовление новых форм посуды, не свойственных культурам степного круга. Появились керамические миски, форма и орнамент которых дожили до черняховской культуры юго-запада Руси III–IV вв. н. э. Верхнее тулово сосудов расширилось, словно их создатели не боялись расплескать содержимое в скитаниях от стойбища к стойбищу. Степная керамика IV–III тыс. до н. э. (культуры среднего стога, ямная), напротив, имела широкое нижнее тулово, а горло сосуда было сужено, как бы стремясь сохранить живительную влагу в бесконечных скитаниях. В то же время орнамент керамики культуры шаровидных амфор и культур степей юга России остался во многом близок. При этом керамика культуры шаровидных амфор содержит классический для индоевропейских культур Евразии шнуровой орнамент.

Материал из гробницы у с. Долгое Тернопольской области

Вообще керамика Европы начиная с середины IV тыс. до н. э. и особенно с середины III тыс. до н. э. как бы сближалась с керамикой юга Туркмении и Передней Азии, древней прародины общеиндоевропейских классических форм посуды. Горшки, чашки и миски, вышедшие из гончарных мастерских юга Туркмении V–III тыс. до н. э., представляют собой практически зеркальное отражение славянских форм керамики I тыс. до н. э. - I тыс. н. э., что само по себе является одним из ярких свидетельств культурной общности и преемственности, казалось бы, столь далеко разнесенных по времени и месту цивилизаций. Индоевропейское население, устремляясь на запад Евразии и находясь в постоянных походах по бескрайним степям, сужало горловину сосудов. Достигнув наконец оседлого пристанища в Европе, сначала воронкой, а позже и верхней частью тулова расширили верх сосудов, словно уже не боясь переездов и связанных с ними дрязг и неудобств по хранению продуктов.

В течение пяти веков индоевропейцы, носители культуры шаровидных амфор, последовательно занимали территории по всему течению рек Эльбы, Одера, Вислы, Западного Буга, Припяти, верховья Южного Буга, Днестра и Прута. Обратим внимание на то, что районы распространения славянских культур I тыс. до н. э. - I тыс. н. э. практически абсолютно совпадают с районами, занятыми культурой шаровидных амфор середины III - начала II тыс. до н. э. А вспомнив при этом о потрясающем сходстве ми сок и орнамента черняховской культуры и культуры шаровидных амфор, о ярко выраженных индоевропейских чертах носителей обеих культур, можно говорить о культуре шаровидных амфор как об одной из ранних европейских составляющих протославянской общности континента.

По мере развития оседлого хозяйства, в круг которого входили все то же разведение крупного и мелкого рогатого скота, лошадей, свиней и возделывание пашни, численность новых индоевропейских пришельцев, с середины III тыс. до н. э. оседавших по Висле и Одеру, неуклонно росла, а редкие, расчищенные еще их предшественниками (культура воронковидных кубков середины IV- середины III тыс. до н. э.) делянки могли прокормить лишь ограниченное число жителей. Это предопределило занятие носителями культуры шаровидных амфор поселков и территорий, принадлежавших не только создателям воронковидной керамики, но и носителям трипольской культуры, доведённым к концу III тыс. до н. э. беспрестанными натисками пришельцев практически до полного рассеяния и уничтожения.

В Подолии и на Волыни произошла встреча уже вполне оседлых индоевропейцев, давно строивших долговременные поселки в долинах рек, с еще кочевавшими собратьями, упрямо пробивавшимися сквозь земли средиземноморцев (трипольская культура) к Прикарпатью из степей Северного Причерноморья.

На территориях западной и средней провинций культуры шаровидных амфор, занимавших бассейны Эльбы, Одера, Вислы и Западного Буга, пришедшие индоевропейцы, успевшие пережить на берегах Нижнего и Среднего Дуная переход от кочевого к полуоседлому образу жизни, принялись за возведение больших прямоугольных или трапециевидных наземных или несколько углубленных в землю домов столбовой конструкции.

В западной и средней провинциях культуры шаровидных амфор преобладали грунтовые захоронения, почти без курганов и каменных гробниц. В восточной же провинции, сложившейся позже и занявшей на втором этапе развития культуры долины южных притоков Припяти и Среднее Поднепровье с устьем Десны, а также верховья Южного Буга, Днестра и почти весь бассейн реки Прут, строили небольшие овальные полуземлянки, что указывает на значительную подвижность населения из-за близости вечно беспокойной степи.

После окончательного разгрома трипольской культуры и полного смыкания восточной провинции культуры шаровидных амфор со степняками Поднепровья (ямная культура) началось проникновение кочевников индоевропейцев юга России не только в районы Центральной Европы (бассейн реки Дуная), но и непосредственное их продвижение на северо-запад Европы. Этим объясняется сходство распространенного в Подолии орнамента «рыбьей чешуи» и аналогичного орнамента на территории западной провинции культуры шаровидных амфор.

Одной из важнейших особенностей восточной провинции было возведение дольменов (каменных гробниц) на западе Волыни (площадь 0, 8x1,7 м, высота погребальной камеры 0,6–0,9 м) с ориентировкой погребений по линии восток - запад, что может указывать на общее направление движения населения. Аналогии волынским дольменам в западной провинции культуры почти отсутствуют. В то же время на территории средней провинции (Польша) встречаются трапециевидные гробницы, сооружённые из камня.

Каменные дольмены культуры шаровидных амфор представляли собой родовые усыпальницы с большим числом разновременных захоронений. Центральная гробница дольмена служила местом погребения патриарха - главы рода. В несколько удаленных от центра могильника дольменах хоронили представителей рода.

Каменные гробницы Подолии имели прямоугольную или трапециевидную форму и ориентировку северо-запад - юго-восток, что опять может указывать на движение части степного населения юга России в северо-западном направлении. У головы погребенного оставляли керамические сосуды и кремневые топоры, погребальное облачение умершего изобиловало украшениями из янтаря, кости и камня.

В селе Иванье Ровенской области был найден янтарный просверленный в центре диск, сам по себе изображающий солнце, на одной плоскости которого нанесен равносторонний крест, а на другой плоскости изображены три человеческие фигуры. Причем первая, и самая крупная фигура, вооружена луком. Древние кресты цивилизации Передней Азии и юга Туркмении V–IV тыс. до н. э. не могли не иметь отражения в культуре и религии идущих на запад из степей Евразии индоевропейцев IV–III тыс. до н. э., ибо уже с середины III тыс. до н. э. перемещения на континенте приняли грандиозный характер и касались не только народов, но и основ их духовной и хозяйственной деятельности.

Ранняя Эллада. Киклады, Крит, Кипр, Троя

Могучий индоевропейский вал, ворвавшийся из степей Евразии в центр Европы в первой половине III тыс. до н. э., не мог не докатиться до берегов Эллады, будущей родины утонченной европейской культуры.

Мы помним о том, что около 2750 г. до н. э. на северо-западе Малой Азии была основана Троя I, ставшая западным форпостом древней среднеазиатской цивилизации Евразии. Несмотря на то что Троя явилась своего рода мостом между Европой и Азией и в определенном смысле предтечей Византии, основной поток индоевропейского населения шел на юг Балкан в III тыс. до н. э. из степей Северного Причерноморья, ибо обладал несравненно более высокой степенью подвижности, нежели оседлое население центров Передней и Малой Азии.

Итак, около середины III тыс. до н. э. широким индоевропейским вторжением с севера и отчасти с востока, из Малой Азии, было положено начало эпохе ранней Эллады. С этого времени юг Балкан (полуостров Пелопоннес, провинции Фессалия, Македония), Кикладский архипелаг Эгейского моря, острова Крит и Кипр вошли в единую индоевропейскую общность культур и цивилизаций Евразии как одни из наиболее ярких ее проявлений. На возвышенностях у моря пришельцы принялись за строительство многочисленных поселений. Застройка велась тесная, стены домов сооружались из камня, кирпича-сырца на глиняном растворе и скреплялись деревянным каркасом. Тесная застройка городов и селений юга Туркмении и Ирана V–III тыс. до н. э. во многом походила на застройку расцветающих центров Эллады.

Отцветающий сад Передней Азии и юга Туркмении с середины III тыс. до н. э. активно засевал культурными семенами новые, значительные по площади территории в Европе. Особенно быстро их всходы появились и вызрели под ласковым солнцем Средиземноморья.

На полуострове Пелопоннес были созданы собственная медная металлургия, керамическое производство без применения гончарного круга, что указывает на их степную предысторию, причем в орнаменте присутствует оттиск шнура. Шло активное разведение крупного и мелкого рогатого скота и свиней. Повсеместно распахивалась земля под злаковые культуры, сажались сады и огороды. Одновременно налаживалась торговля с центрами Передней Азии, идущая через Трою. Погребения в Элладе совершались в каменных ящиках, и их форма была гораздо разнообразнее, чем на севере Европы.

Наряду с Пелопоннесом в III тыс. до н. э. расцвел остров Крит. Тут так же, как и на континенте, велось широкое строительство каменных зданий, скрепленных деревянным каркасом, развивалась медная, а несколько позже и бронзовая металлургия, изготовлялись украшения из золота. На Крите широко выделывались каменные сосуды. Остров вел взаимный культурный и торговый обмен с Египтом.

Захоронения на Крите совершались в родовых каменных склепах, а с последней четверти III тыс. до н. э. появились индивидуальные погребения в каменных цистах-ящиках, причем умерший помещался либо в глиняном гробу-лорнаке, либо в сосуде-пифосе.

В конце III тыс. до н. э. на Крите возникло государство со столицей в городе Кносс. Кроме того, на острове развивался еще целый ряд городов. Население страны переживало время имущественного расслоения. Вершины гор украшались храмовыми постройками - святилищами. За стенами городских укреплений каменные многокомнатные дома теснились вокруг царственных дворцов.

Со второй половины III тыс. до н. э. на Крите применялось пиктографическое письмо, в конце тысячелетия трансформировавшееся в иероглифическое.

Культура Крита развивалась стремительнее не только центров Эллады, она во многом стала лидером и древнейшим преемником наиболее совершенных форм и технологий производящей экономики всей индоевропейской общности Евразии предыдущих эпох. Крит одним из первых в Европе принял эстафету от городских центров Передней Азии и юга Туркмении V–III тыс. до н. э.

С III тыс. до н. э. на Крите строили и эксплуатировали длинные лодки с высоким носом и низкой кормой. А с 2000 г. до н. э. на печатях (остров Крит) изображались трехмачтовые корабли, оснащенные прямоугольными парусами. С развитием кораблестроения возрастал объем импорта, поступавшего из Египта и Передней Азии на Крит и во всю Элладу. Для перевозки грузов по суше использовались четырехколесные повозки, запряженные быками. На Крите ранее иных мест Европы началось освоение бронзовой металлургии.

Наряду с Троей, центрами Пелопоннеса и Крита со второй половины III тыс. до н. э. в эпоху бурного развития вошли острова Кикладского архипелага (211 островов), расположенные в водах Эгейского моря. На островах Кея, Милос, Тира возникли протогорода. Находясь в центре средиземноморской торговли, Киклады быстро богатели. Для защиты от вероятных вторжений города окружали каменными крепостными стенами.

Под надежной защитой мощных укреплений в черте городов вырастали двухэтажные дома, сложенные из камня и скреплённые деревянными балками. Под домами, за деревянными перекрытиями, помещались кладовые с сосудами, наполненными маслом, винами, фруктами, злаками. Фасадом дома обращали к морю, а улицы мостили булыжником. Кроме того, возводились дворцы с прямоугольными помещениями в центре здания (мегароны).

Островитяне совершали погребения в прямоугольных или трапециевидных каменных ящиках. Форма их напоминает дольмены Волыни и трапециевидные гробницы Польши второй половины III тыс. до н. э.

Со второй половины III тыс. до н. э. на острове Кипр, как и во всем Эгейском море, произошли разительные перемены вследствие широкого вторжения индоевропейцев, в данном случае шедших с берегов Малой Азии.

На острове приступили к разработке медных рудников. Вскоре освоили выплавку бронзы. Керамика была близка кикладским образцам. Население, весьма многочисленное, возводило дома из кирпича-сырца на каменном фундаменте и занималось пахотным земледелием на воловьих упряжках.

Строились круглые погребальные камеры с ведущим в них коридором-дромосом, служащие долговременными фамильными склепами.

Псира. Малый расписной пифос. Позднеминойский I период (по Боссерту)

На остров поступали изделия из золота, серебра, драгоценных и полудрагоценных камней. Кипр, в свою очередь, поставлял во все провинции Средиземноморья продукцию собственного производства.

Около середины III тыс. до н. э. индоевропейские кочевники проникли не только в Эгею и на Балтику, но и на Апеннинский и Пиренейский полуострова, положив тем самым основание металлургии юго-запада Европы. Однако настоящее освоение Апеннин и Пиренеев развернется во II тыс. до н. э. Связано оно будет с новой волной индоевропейских кочевников-пришельцев с юга Восточной Европы и из долин Верхнего и Среднего Дуная на периферию Европы, на юг Скандинавии, в Британию, на Пиренеи, Апеннины и Балканы.

Культура шнуровой керамики. Трансформация её в центре Европы в культуру колоколовидных кубков

Зарождение нового, дотоле небывалого по мощи и размаху натиска подвижного индоевропейского мира юга России на всю лесную полосу севера Европы, длившегося несколько столетий (с 2200 г. по 1800 г. до н. э.), имело долгую предысторию, движимую могучими пружинами божественного провидения, определяющими ход мировых событий и смену земных эпох.

Вспомним о том, что еще в V тыс. до н. э. междуречье Среднего и Нижнего Днепра и Дона населяли люди, отличавшиеся необыкновенной мощью и статью. В дальнейшем именно они, носители днепро-донецкой культуры V–IV тыс. до н. э., в значительной степени формировали тип индоевропейских народов континента, служа громадным этническим фильтром, пропускавшим подходившие с востока народы и открывавшим им ворота Европы после нескольких веков перерождения в горниле степей юга России.

Во второй половине V тыс. до н. э. в междуречье Днепра и Дона появились кочевники (культура среднего стога), отличавшиеся необыкновенным пристрастием к разведению лошадей. Именно с их набегов началось проникновение степной курганной традиции в глубь Европы, в то время в значительной степени оседлой и населенной народом, корни которого уходили в Средиземноморье. Всадники культуры среднего стога явили собой великий пролог славной и бурной истории евразийских степей, из столетия в столетие не просто влиявшей на развитие народов Европы, Передней Азии или Индии, но всякий раз менявшей ход и направление цивилизаций континента.

Вслед за первым валом рвущихся в Европу индоевропейских всадников с Нижней Волги из самых недр необъятной Евразийской равнины уже подходили новые потоки раз от разу все более вооруженных металлом и искушенных в воинском искусстве кочевников. Великаны, носители днепро-донецкой культуры, отчасти смешались с пришедшими кочевниками, отчасти ушли в лесную полосу Восточной Европы, как позже не раз поступало и историческое славянское население, уступая на юге натиску чуждых этнически гуннов, аваров (тюрок), угров или монголов.

Евразия рубежа III–II тыс. до н. э.

В то же время на огромных пространствах северо-востока Европы с древнейших времен были широко расселены протофинские племена охотников и рыболовов, создателей лесной ямочно-гребенчатой керамики и всего позднейшего ряда угро-финских культур севера Евразии, распространившихся от сибирской тундры до Лапландии на севере Скандинавии.

В V тыс. до н. э. - I тыс. н. э. шёл долгий и сложный процесс взаимного проникновения и влияния индоевропейской и угрофинской общностей Евразии, причем первая в лесных районах северо-востока Европы, как правило, характеризовалась созданием гребенчатой и накольчатой керамики, а вторая, финская общность лесной глуши, создавала ямочно-гребенчатую керамику. Протофинские охотники и рыболовы до сравнительно недавнего времени не были знакомы ни с пахотным земледелием, ни с животноводством.

Наиболее ранняя гребенчатая керамика лесной полосы России середины V тыс. до н. э. близка керамике начального этапа развития днепро-донецкой культуры. Позже гребенчатая керамика лесной полосы России была весьма близка керамике Киево-Волынской провинции днепро-донецкой культуры. Таким образом, население лесной полосы Центральной России уже во второй половине V тыс. до н. э. могло являться, в определенной степени, смешанным и состояло из охотников-протофинов и выходцев из южных лесостепных районов востока Европы, принадлежавших индоевропейской общности континента.

В дальнейшем леса северо-востока Европы подвергались многократным воздействиям и финской, и индоевропейской общностей. И все же индоевропеизация лесов Восточной Европы шла практически непрерывно и от тысячелетия к тысячелетию отвоевывала все новые, значительные по площади территории лесной полосы севера Евразии.

В начале IV тыс. до н. э. в лесостепи востока Европы вслед за носителями днепро-донецкой культуры начали проникать кочевники культуры среднего стога, шедшие на север из районов Приазовья и бассейна Северского Донца. Оставаясь прежде всего скотоводами, они и в условиях лесостепи и даже лесной полосы Восточной Европы стремились сохранить привычный уклад жизни и ведения кочевого хозяйства. Подымались к северу широкими поймами долин Днепра, Десны, Дона, Оки и Волги, позволявшими сохранять и воспроизводить стада и в достатке обеспечить их кормами.

Во второй половине IV тыс. до н. э. и вплоть до рубежа IV–III тыс. до н. э. кочевники-индоевропейцы, населявшие бассейн Среднего и Нижнего Дона, также продвинулись к северу, пройдя долинами Десны, Оки, Дона и их притоков.

Так в лесной полосе Центральной России в III тыс. до н. э. сложилась культура смешанного характера с явной преемственностью в нижнедонских образцах керамики и изделий из камня и меди. В то же время этнический массив лесного охотничьего про-тофинского мира востока Европы окончательно не сдавал своих позиций, уступая южным пришельцам лишь поймы рек, столь богатые лугами, поросшими сочными травами, оставляя за собой глухие лесные массивы водоразделов.

Вместе с тем пропорции сосудов былого южнорусского типа в лесах вытягиваются, у них появляются цилиндрические шейки. А начиная с середины III тыс. до н. э. в лесной и лесостепной области Восточной Европы широко распространилась шнуровая орнаментация керамики. В это же время в центре и на севере Восточной Европы шло параллельное развитие лесной протофин-ской волосовской культуры. Как и прежде, носители южных степных индоевропейских культур не оказывали существенного влияния на традиции аборигенов лесов верховьев Днепра, Оки и Волги. Северные лесные традиции во многом преобладали над южными и оказывали определяющее влияние на население лесной полосы Восточной Европы. Именно под северным влиянием сложилась ромбоямочная орнаментация керамики центра и севера России III тыс. до н. э.

А тем временем напор южных кочевников-скотоводов на север никогда не ослабевал, и постепенно в лесостепной и части лесной полосы России сложились многочисленные общности лесных протофинских охотников и рыболовов и индоевропейских пастухов-южан, живших на смежных территориях.

К 2200 г. до н. э. по мере роста напряжения в степях юга России, где неотвратимо возрастал напор идущих на запад с равнин Восточного Прикаспия и Нижней Волги, подгоняемых засухой индоевропейских кочевников, резко усилилось давление бурлящей, подвижной степи на северные лесные районы Восточной Европы.

Перемещения на север активизировались еще и потому, что правобережье Среднего Днепра с XXII в. по XVII в. до н. э. во многом оставалось в руках носителей средиземноморской трипольской культуры, этнически абсолютно чуждой индоевропейскому миру евразийской степи и во многом стеснявшей его продвижение на запад, в Центральную Европу.

Долгий процесс освоения индоевропейскими степняками юга России речных долин северо-востока Европы, служивших им магистральными путями, ведущими в необъятные малоосвоенные районы севера, к 2200 г. до н. э. вылился в рождение новой индоевропейской культуры, получившей название культуры шнуровой керамики, или боевых топоров, сыгравшей в дальнейшем выдающуюся роль в процессе индоевропеизации Европы и Малой и Передней Азии и в сложении ее современных языковых и культурных общностей.

Под ударами кочевников Нижнего Поволжья ямная культура юга России к концу III тыс. до н. э. угасла и сменилась новой, продвинувшейся с востока степной культурой общего индоевропейского ряда, получившей название катакомбной- из-за обычая строить каменные погребальные камеры-катакомбы под курганными насыпями. Процесс смены двух степных культур шел долго, причем обе они во многом развивались параллельно, подчас смешиваясь, а иногда и вытесняя друг друга.

А на Нижней Волге и юге Урала тем временем уже формировалось новое объединение индоевропейских кочевников, которое к середине следующего II тыс. до н. э. оттеснило уже и саму катакомбную культуру далее на запад Европы и на юг в Азию.

При такой силе и интенсивности напора на юг Восточной Европы со стороны степей Евразии, а начиная с середины III тыс. до н. э. и с Кавказа, ставшего источником экспансии народов и культур Передней Азии (и в первую очередь Ирана) в Европе, не могло не произойти широчайшего и во многом вынужденного движения индоевропейских кочевников юга России на север в безопасные от набегов более подвижных и воинственных восточных соседей долины Верхней и Средней Волги, Оки, Днепра и далее на Западную Двину и берега Балтики, вплоть до Польши, Германии, Дании и юга Скандинавии. Тем более что начиная с V тыс. до н. э. уже шёл долгий процесс приспособления жителей восточноевропейских степей к условиям лесной зоны Центральной России.

В последней четверти III тыс. до н. э. громадные стада крупного и мелкого рогатого скота и табуны лошадей, дотоле пасшиеся в южнорусских степях, были повернуты на север и широкими пойменными долинами русел Волги, Дона, Оки, Десны и Днепра поднялись в районы Верхней и Средней Волги, междуречья Оки и Волги и далее на запад в Прибалтику, в Западную и Центральную Украину, Польшу, Германию, Швейцарию, а с 2000 г. до н. э. на полуостров Ютландию (Данию) и на юг Скандинавии.

Продвигающиеся в глубь лесных районов Европы пойменными долинами стада сопровождали не только конные и пешие пастухи, но и подымавшиеся по руслам рек дубовые ладьи длиной до 10 м, вмешавшие до десяти человек.

Отношения у пришельцев-пастухов с лесными обитателями северо-востока Европы (протофинами - носителями волосовской культуры) складывались отнюдь не мирно, подчас заканчиваясь смертельными схватками.

На Верхней Волге, от устья реки Камы (район города Казани) до самого истока на Валдайской возвышенности, в последней четверти III тыс. до н. э. сложилась устойчивая общность пришедших с юга пастухов-индоевропейцев, получившая название фатьяновской и балановской культур, входящих составной частью в общую европейскую провинцию культуры шнуровой керамики рубежа III и II тыс. до н. э.

Всадники, пастухи-южане, устремившиеся под сень североевропейских лесов, были вооружены луками и стрелами с кремневыми наконечниками степного типа, хранящимися в кожаных колчанах, и знаменитыми боевыми топорами, даровавшими наряду со шнуровым орнаментом название всей культуре.

В Поволжье и Поочье пришельцы нередко занимали обжитые лесными племенами охотников поселки, пытаясь оттеснить аборигенов в глубь речных водоразделов, поросших дремучей, непроходимой для стада чащей. Это приводило к стычкам, в которых многие южане гибли от стрел теснимых местных жителей. После ухода пастухов охотники обычно вновь возвращались на привычные, издавна обжитые места у русел рек, а значит, и рыбных промыслов, составлявших важную статью их питания.

Южане-индоевропейцы привнесли в леса северо-востока Европы многие черты и навыки евразийской степной цивилизации. Начиная с V тыс. до н. э. носители днепро-донецкой культуры зародили начало керамического производства в лесной полосе Восточной Европы и в течение всего IV тыс. до н. э. стали складываться широкие общины скотоводов и земледельцев в долинах Верхней и Средней Волги, Оки, Десны, Западной Двины и выработалась целостная, уже не степная, а именно лесная индоевропейская культура востока Европы, оказавшаяся в дальнейшем способной покорить едва не весь север, а позже и запад и юг континента.

До массового вторжения южан протофинские народы востока и севера Европы не были знакомы ни с пахотным земледелием, ни с животноводством, ни с металлургией. Надо сказать, что и после ухода основной массы южан-индоевропейцев на запад Европы лесные охотники не восприняли основ производящего хозяйства и вернулись к обычным для себя формам жизни и ведения в основном потребляющего дары природы нехитрого хозяйства.

Одной из характерных черт индоевропейской культурной общности, сложившейся в лесной полосе России в последней четверти III тыс. до н. э., был шнуровой орнамент, а во многом и сама форма запечатлевшей её керамики.

Культуры шнуровой керамики: кубок культуры кубков, (с утолщённым дном) из Нидерландов; сосуд и топор культуры одиночных погребений из Дании

С V тыс. до н. э. шла эволюция форм и орнамента керамики населения лесных пространств Восточной Европы.

Главными составляющими были протофинский элемент, создавший остродонные сосуды с ямочно-гребенчатой орнаментацией по всей поверхности, и южный степной индоевропейский элемент, тяготевший наряду с круглодонными и даже остродонными формами всё же больше к классическим плоскодонным сосудам с орнаментацией лишь по верхнему тулову сосуда. В результате длительного взаимовлияния севера и степного юга Восточной Европы появилась новая форма керамики, до конца не принадлежащая ни одной из двух культурных традиций, но остающаяся прежде всего индоевропейской, сложившейся в лесной полосе России и восходящей к южнорусским степным культурам второй половины III тыс. до н. э. (ямная культура, катакомбная культура).

Нижняя часть тулова сосудов культуры шнуровой керамики вбирала скорее южную традицию плоскодонной керамики, классические образцы которой запечатлены еще в памятниках юга Туркмении V–IV тыс. до н. э. и впоследствии нашли отражение в днепро-донецкой культуре V–IV тыс. до н. э., ас середины IV тыс. до н. э. ив культуре воронковидных кубков на северо-западе Европы.

Верх сосудов шнуровой керамики заимствовал скорее северную лесную традицию, открывающую верх сосуда расширением богато орнаментированного тулова.

Боевые каменные топоры с фасетками (fasete (фр.) - грань), сопровождавшие вторгающихся на север всадников, во многом являлись подражанием медным топорам степного юга. В условиях северных лесов постоянно перемещающиеся пастушеские общины не имели возможности организовать местные мощные металлургические центры и восполнили отсутствие металлического наступательного вооружения изделиями из камня.

Каменные свёрленые топоры-молотки культуры шнуровой керамики Восточной Прибалтики

Тем не менее шел поступательный процесс организации всех сторон производящей экономики степного юга России и в ее лесных северных районах, включая развитие металлургии. Наиболее богатой металлом областью культуры шнуровой керамики конца III тыс. до н. э. явилось Верхнее Поволжье, непосредственно примыкавшее к степным районам Евразии и наиболее доступное для влияния юга. Ни в одном другом районе распространения осваивающих лесные пространства севера Европы индоевропейцев рубежа III–II тыс. до н. э. не осталось столь богатых медными, серебряными, янтарными украшениями и изделиями стоянок, как на Верхней и Средней Волге и ее притоках, от устья Камы до озера Селигер. Нет нигде и столь обширных и многочисленных могильников, оставленных носителями культуры шнуровой керамики в Европе, как на Верхней и Средней Волге.

Погребения совершались в ямах, облицованных или деревом, или камнем и, как правило, с курганной насыпью на поверхности. Умершего сопровождала керамика со шнуровым или геометрическим орнаментом, боевые топоры, изделия и украшения (спирали, бусы) из меди, серебра, янтаря. Обычно курганные группы составляли не более десяти насыпей, высота которых не превышала двух метров.

Великий исход индоевропейского степного мира в лесную полосу Восточной и Северной Европы обладал столь мощной силой и подвижностью, что в течение столетия, прошедшего с 2200 г. по 2100 г. до н. э., им была охвачена громадная труднопроходимая территория Центральной России, Прибалтики и Польши.

Одновременно в Галиции, на Волыни и в правобережье Среднего Поднепровья шел активный процесс вытеснения средиземноморских носителей трипольской культуры индоевропейцами - с востока и севера носителями культуры шнуровой керамики, с запада создателями культуры шаровидных амфор.

Двухколёсная повозка. Резной рисунок на каменной плите из Кургана Кивик. Южная Швеция. Около 12 00 г. до н. э.

В лесостепях Галиции, Волыни и правобережья Среднего Поднепровья, в Польше идущие с востока обладатели боевых топоров и шнуровой керамики встретили этнически близкую им, но уже гораздо более оседлую культуру шаровидных амфор. А далее к западу на части территории Польши, в Германии, Дании и на юге Скандинавии обладатели боевых топоров и шнуровой керамики встретились с представителями давно пережившей расцвет культуры воронковидных кубков IV–III тыс. до н. э.

Энергия идущего с востока Европы потока индоевропейцев, вчерашних степных кочевников, еще не утративших стремительности и воинственности, присущей евразийской степной стихии, не знала в Европе ни преград, ни даже близких по силе соперников, способных хотя бы ненадолго задержать рвущуюся на запад континента новую неистовую и неукротимую курганную культуру.

На территории Польши в 22 00–17 00 гг. до н. э. сложилась культура Злота, составившая сплав трех эпох и трех индоевропейских нашествий на север Европы: в середине IV тыс. до н. э. привнесшего культуру воронковидных кубков, в середине III тыс. до н. э. породившего культуру шаровидных амфор и последней четверти III тыс. до н. э. породившего небывалый доселе натиск и широчайшее освоение именно лесных пространств севера Европы, получившего название культуры шнуровой керамики.

К 2000 г. до н. э. новое нашествие энергичных индоевропейцев, превосходящих местное население не только подвижностью, но и вооружением, достигло юга полуострова Ютландии (Дании) и начало втягиваться на юг Скандинавии. На скалистом побережье Северного моря движение потеряло динамику, и началось постепенное прочное оседание на землю и усвоение оседлых форм земледелия и скотоводства. С приходом оседлой жизни мало помалу ушли в прошлое степные обычаи насыпать над погребениями курганы, и на юге Норвегии, Швеции и Финляндии могилы стали лишь обкладывать камнями.

В Германии, а именно в Саксонии и Тюрингии, обладатели боевых топоров и шнуровой керамики смешались с населением культуры шаровидных амфор и во многом подпали под влияние их давно оседлой культуры.

Третий крупный вал индоевропейского нашествия на Европу, безусловно, явился очередным и заметным компонентом в сложении языковых и культурных общностей континента, при этом судьбы носителей культуры шнуровой керамики в различных районах Европы складывались по-разному.

В лесах России, как замечено выше, сложилась местная провинция общей индоевропейской культуры, названная фатьяновской и балановской культурами.

Именно индоевропейцы рубежа III и II тыс. до н. э. придали охотничьему миру протофинов тот этнический оттенок, или субстрат, который в дальнейшем позволил произойти безболезненному сближению славян и финнов в I тыс. до н. э. - I тыс. н. э.

В лесах Финляндии и Эстонии индоевропейский элемент шнуровой керамики был растворен, практически не оставив следа ни в языке, ни в культуре местных финских охотников.

Зато на территориях Латвии и Литвы носители культуры шнуровой керамики заложили основы будущей балтской языковой и культурной общности континента. Это следует из того, что позже, пройдя рубеж III–II тыс. до н. э., Прибалтика уже не претерпевала сколько-нибудь полномасштабных вторжений ни индоевропейских, ни иных народов Евразии. Интересно отметить и то, что в языковой и культурный ареал балтского литовско-латышского и ятважского мира - до широкого освоения славянами лесного массива востока Европы в I тыс. до н. э. - I тыс. н. э. - входили значительные пространства Белой Руси, Смоленщины и Верхнего Поочья (юхновская культура), а еще в XII в. н. э. по рекам Угра и Протва (Калужская обл.), по свидетельствам русских летописей, жило племя Голядь, которое могло относиться к восточнобалтской общности. Именно последствия нашествия носителей культуры шнуровой керамики сложили балтский мир Восточной Европы.

Близость славян и создателей шнуровой керамики видна из славянского и литовского (балтского) языков. Надо сказать, что она весьма велика и достаточно архаична и указывает на общий для двух языковых ветвей лингвистический уровень рубежа III–II тыс. до н. э.

Важно отметить, что общим для славянского и балтских языков явилось название пахотного орудия, изготовлявшегося из дерева - ордла или рала, происходящего от общего индоевропейского корня орарь - пахарь, орат - земледельческий округ, принадлежавшего ещё земледельцам Передней Азии и юга Туркмении V–III тыс. до н. э. и дожившего в Средней Азии до наших дней. Кроме множества прочих соответствий, которые мы рассмотрим несколько позже, славянский и балтский языки объединяют слова:

sudzab , sidabz (балт.) - silubz (герм.) - subziapa (инд.) - серебро.

В IV–II тыс. до н. э. серебро в Европу поступало из центров Передней Азии, главным образом через Кавказ, и название этого металла было и осталось общим для большинства индоевропейских языковых групп континента.

После рубежа III–II тыс. до н. э. протобалтская и протославянская языковые зоны разошлись. Они снова взаимно наложились лишь в I тыс. до н. э. в эпоху освоения выплавки железа. При этом балтская группа населения, с рубежа III–II тыс. до н. э., крепко обосновавшаяся на северо-востоке Европы, переживала относительно спокойный период культурного обособления и формирования всех сторон хозяйства, языка и религиозных представлений, в то время как протославянская и в гораздо меньшей степени протогерманская общности, благодаря естественной защищенности водами Балтийского моря, оставались весьма активной частью общего евразийского мира индоевропейцев, и их этнические, языковые и культурные основы, заложенные в V–III тыс. до н. э., ещё ожидали великие вторжения (и следующие за ними трансформации) родственных индоевропейских народов из степи, произошедшие во II тыс. до н. э. и привнесшие не только определенные языковые изменения, но и целые культурные эпохи, сменявшие друг друга и складывавшие современную этническую и языковую карту Евразии.

Культура колоколовидных кубков центра и запада Европы на рубеже III–II тыс. до н. э

Культура шнуровой керамики или боевых топоров последней четверти III тыс. до н. э. - первой четверти II тыс. до н. э. накинула громадный этнический индоевропейский полог на северо-восток и север Европы, сыгравший в дальнейшем определяющую роль в сложении балтской общности континента и явившийся важной составляющей в сложении славянской и германской общностей Европы.

В то же время на судьбе Западной Европы культура шнуровой керамики отразилась не непосредственно, а трансформировавшись в центре Европы в новую, производную от себя археологическую культуру колоколовидных кубков. Родившись на центральноевропейской почве, новая культура отличалась от культуры шнуровой керамики большим изяществом и разнообразием форм сосудов и изделий из металла и камня, хотя природная глубинная сущность обеих культур оставалась общей и выражалась в высокой подвижности все тех же воинственных общин индоевропейских пастухов, по-прежнему гнавших на крайний запад Европы поймами рек огромные стада крупного и мелкого рогатого скота и табуны лошадей. Привычка, а скорее необходимость, к постоянной перемене мест из-за обилия скота и вечной потребности в зеленом растительном корме вынуждала создателей колоколовидных кубков совершать громадные переходы, если и не ежедневно, как в степных районах Евразии, то по крайней мере еженедельно или ежемесячно. Это придавало культуре те динамику и энергию, которые и позволили совершить продвижение вплоть до крайнего запада континента части третьей большой волны индоевропейских завоевателей, зародившейся в лесостепной и лесной полосах России в последней четверти III тыс. до н. э.

К рубежу III и II тыс. до н. э. земли Среднедунайской низменности были уже достаточно давно заняты и освоены индоевропейцами, создателями баденской и родственных ей культур, надежно оградившими свои владения от вторжений следующих за ними кочевников расположенными на труднодоступных холмах укреплениями еще во второй четверти III тыс. до н. э. В то же время Западная Европа не имела развитой системы обороны, и именно она явилась объектом дальнейшей экспансии третьей волны индоевропейского нашествия, катившегося по континенту.

Сложилась культура колоколовидных кубков в верховьях рек Вислы (район Кракова), Одера (выше Вроцлава), Эльбы (от Праги до Берлина) и Дуная (от Будапешта до истока в горах Северных Альп). Именно в долинах верховий перечисленных рек произошла трансформация восточноевропейской и североевропейской лесной культуры шнуровой керамики в восточную группу уже исключительно центрально- и западноевропейской культуры колоколовидных кубков, послужившую основой для дальнейшего движения воинственных всадников-пастухов на запад континента. При этом шнуровой орнамент и основы форм керамики, домостроения, хозяйства и погребальных обрядов остались практически неизменны и были донесены индоевропейцами вплоть до Британского архипелага.

Верховья рек Дунай, Рейн и Рона практически смыкаются, что позволило без особых на то усилий пастушеским общинам центра Европы переместиться в долины Рейна и Роны, в дальнейшем выйти к теплым водам Французской Ривьеры и далее - на Пиренейский полуостров и острова Сардинию и Сицилию. Рейнская группа индоевропейских кочевников принялась не только за освоение долины Рейна и его притоков, но и проникла к югу от Альп в долину реки По, на север Апеннинского полуострова.

Впрочем, вскоре вновь освоенные долины западноевропейских рек перестали полностью удовлетворять энергичных воинственных пришельцев, и они продвинулись на полуостров Бретань на западе Франции и почти одновременно из устья Рейна и с атлантического побережья Франции совершили крупные морские вторжения на острова Британского архипелага. Продолжалось активное освоение Пиренейского полуострова, и происходили высадки отрядов носителей культуры колоколовидных кубков на острова Сардиния и Сицилия.

Молниеносный натиск и превосходство в медном вооружении всадников, создавших колоколовидные кубки, украшенные все тем же знаменитым оттиском шнура, привели в упадок мегалитические культуры индоевропейцев запада континента, возводивших начиная с середины IV тыс. до н. э. потрясающие сознание каменные ансамбли. Причем вес отдельных плит достигал 50 тонн и более. В первой четверти II тыс. до н. э. угасла мегалитическая культура Сены - Уазы - Марны на севере Франции.

В Британии не лучшие времена переживала культура Уиндмилл-Хилл, ей было трудно противостоять агрессии воинственных и подвижных собратьев. Вскоре ее городища и поселения заняли пришедшие с континента носители культуры колоколовидных кубков. Вместе с культурой Уиндмилл-Хилл угасла ещё одна древняя британская культура - Питерборо, её памятники также оказались перекрыты поселениями носителей культуры колоколовидных кубков. При этом индоевропейская экспансия рубежа III–II тыс. до н. э. коснулась не только земель Англии и Ирландии, но и Шотландии и даже расположенных к северу от нее Оркнейских островов. Здесь на рубеже указанных тысячелетий сложилась новая культура Райнио-Клектон, родственная культурам шнуровой керамики и колоколовидных кубков.

Урна с воротником и «виноградная чаша» из кургана в Нормантоне. Уилтшир, Англия. Культура Уэссекса

Пришельцы строили на островах Британского архипелага круглые и прямоугольные жилища, немного углубленные в землю. Стены возводились из плетня с обмазкой глиной. Стадо состояло из крупного рогатого скота и овец, что традиционно для Британии. Над погребениями согласно стойкой степной индоевропейской традиции насыпали круглые курганы. Очерченный уклад касался не только носителей культуры колоколовидных кубков на островах Британского архипелага, но и всей территории центра и запада Европы, занятой представителями данной культуры. Мало-помалу, с течением десятилетий и веков, последствия нового нашествия индоевропейских кочевников на Европу улеглись, и недавние степняки принялись основательно обживаться в среде этнически родственных предшественников, формы жизни и хозяйства пришельцев приобретали всё более оседлый характер.

Когда могучий вал третьей волны рубежа III–II тыс. до н. э., прокатившись по континенту из края в край и смяв предшествующие культуры Европы, оставленные двумя ранними волнами индоевропейских нашествий, улегся, Европа приняла обновленный, на первый взгляд несколько сумбурный вид. При этом качественно более сильный и энергичный состав нового индоевропейского населения континента позволил в начале II тыс. до н. э. родившимся экономическим центрам Европы перейти от выплавки меди к выплавке бронзы, уже освоенной цивилизацией Передней Азии и юга Туркмении. Это произвело своего рода взрыв всех сторон производящей экономики Европы и практически сравняло ее со старшей и во многом этнически родственной переднеазиатскои и южнотуркменской метрополией VIII–III тыс. до н. э.

Одновременно на рубеже III–II тыс. до н. э. индоевропейцы центра Евразии осуществили колоссальные вторжения в Малую Азию, а называли они себя хеттами.

Министерство внутренних дел РФ

Московский университет

Кафедра истории государства и права

на тему «Индоевропейцы и их происхождение: современное состояние, проблемы»

Москва 2014 г.

Введение

1. Индоевропейцы

2. Прародина индоевропейцев

3. Расселение индоевропейцев

4. Индоевропейская проблема

Заключение

Список литературы

Введение

Довольно долго бытовало убеждение, что родиной индоевропейцев была Центральная Азия. Позднее считали, что эта общность формировалась вокруг своего ядра в Восточной, а также в Средней и Северной Европе. Дело в том, что на обширной территории между Рейном и Волгой уже в позднем каменном веке появляются группы людей, которые, как можно считать, были основоположниками индоевропейской общности: они обрабатывают поля, занимаются животноводством, разводят крупный рогатый скот, овец, свиней, коз, а также лошадей.

Новейшие сведения о возникновении индоевропейцев, с учетом исторически подтвержденных связей, ограничивают ареал их возникновения либо Центральной Европой (Г. Крахе, П. Тьеме), либо Восточной Европой (Э. Вале, А.Е. Брюсов). Существует также мнение о «двойной прародине» индоевропейцев. Они могли из центра, расположенного на востоке как единое племя перебраться на запад, и уже оттуда расселиться в те местности, где ныне история обнаружила их следы.

С точки зрения археологии, период переселения индоевропейцев согласуется с периодом преобладания культуры боевых топоров (культура шнуровой керамики), т.е. в период неолита. Эти культуры принадлежат европеоидной расе 60 и ограничиваются Восточной, Северной и Центральной Европой (приблизительно 1800 лет до н.э.).

Цель работы - изучение происхождения и современного состояния индоевропейцев.

1.Рассмотреть данные о прародине индоевропейцев.

2.Изучить историю развития.

.Рассмотреть современное состояние и проблемы.

1. Индоевропейцы

История народов нашей страны уходит корнями в глубокую древность. Родиной их далеких предков был, судя по всему, Евразия. Во время последнего великого оледенения (так называемого валдайского) здесь сформировалась единая природная зона. Она простиралась от Атлантического океана до Уральского хребта. На бескрайних равнинах Европы паслись огромные стада мамонтов и северных оленей - основных источников пропитания человека эпохи верхнего палеолита. По всей территории растительность была приблизительно одинаковой, поэтому регулярных сезонных миграций животных тогда не было. Он и свободно бродили в поисках пищи. За ними столь же бессистемно передвигались первобытные охотники, вступая друг с другом в постоянные контакты. Таким образом, поддерживалась своеобразная этническая однородность общества позднепалеолитических людей.

Однако 12-10 тыс. лет назад ситуация изменилась. Наступило последнее существенное похолодание, следствием которого стало сползание Скандинавского ледникового щита. Он разделил прежде единую в природном отношении Европу на две части. Вместе с тем изменились направления господствующих ветров, увеличилось количество атмосферных осадков. Изменился и характер растительности. Теперь в поисках пастбищ животные были вынуждены совершать регулярные сезонные миграции из приледниковых тундр (куда они уходили на лето, спасаясь от кровососущих насекомых) в южные леса (зимой), и обратно. Вслед за животными в наметившихся границах новых природных зон стали кочевать и охотившиеся на них племена. При этом прежде единая этническая общность оказалась разделенной на западную и восточную части Балтийским ледниковым клином.

В результате некоторого похолодания климата, наступившего в середине V тыс. до н.э., широколиственные леса отступили на юг и в северных районах распространились деревья хвойных пород. В свою очередь это повлекло за собой, с одной стороны, сокращение численности и разнообразия травоядных животных, а с другой - передвижение их в южные регионы. Экологический кризис заставил человека перейти от потребляющих форм ведения хозяйства (охота, рыболовство, собирательство) к производящим (земледелие, скотоводство). В археологии такой период принято называть неолитической революцией.

В поисках благоприятных условий для зарождающегося скотоводства и земледелия племена осваивали все новые и новые территории, но при этом постепенно отдалялись друг от друга. Изменившиеся экологические условия - труднопроходимые леса и болота, разделившие теперь отдельные группы людей, - затрудняли общение между ними. Постоянное, хотя и несистематическое межплеменное общение (обмен хозяйственными навыками, культурными ценностями, вооруженные столкновения, лексические заимствования) оказалось нарушенным. На смену единому укладу жизни бродячих или полубродячих охотничьих племен приходили обособление и все большая дифференциация новых этнических общностей.

Наиболее полная информация о наших древнейших предках сохранилась в самом эфемерном порождении человека - языке. А.А. Реформатский писал:

Языком можно владеть и о языке можно думать, но ни видеть, ни осязать язык нельзя. Его нельзя и слышать в прямом значении этого слова.

Еще в прошлом веке ученые-лингвисты обратили внимание на то, что лексика, фонетика и грамматика языков значительного числа народов, населяющих Евразию, имеют много общих черт. Вот лишь два примера такого рода.

Русское слово мать имеет параллели не только в славянских, но также в литовском (motina), латышском (mate), древнепрусском (muti), древнеиндийском (mata), авестийском (matar-), новоперсидском (madar), армянском (mair), греческом, албанском (motrё - сестра), латинском (mater), ирландском (mathir), древневерхненемецком (mouter) и других современных и мертвых языках.

Не меньше однокоренных собратьев и у слова искать - от серебохорватского искати и литовского ieskoti (искать) до древнеиндийского icchati (искать, спрашивать) и английского to ask (спрашивать).

На основе подобных совпадений было установлено, что все эти языки имели общую основу. Они восходили к языку, который условно (по месту обитания этносов, говоривших на языках - потомках) назвали праиндоевропейским, а носителей этого языка - индоевропейцами.

К числу индоевропейцев относятся индийские, иранские, италийские, кельтские, германские, балтийские, славянские, а также армянский, греческий, албанский и некоторые мертвые (хетто-лувийские, тохарские, фригийский, фракийский, иллирийский и венетский) языки.

Время существования индоевропейской общности и территория, на которой жили индоевропейцы, восстанавливаются преимущественно на основании анализа индоевропейского языка и сопоставления результатов такого исследования и археологическими находками. В последнее время для решения этих вопросов все шире привлекаются палеогеографические, палеоклиматологические, палеоботанические и палеозоологические данные.

Так называемыми аргументами времени (т.е. показателями времени существования тех или иных явлений) служат слова - культурные указатели, обозначающие такие изменения в технике или экономике, которые могут быть соотнесены с уже известными, датированными археологическими материалами. К числу подобных аргументов относятся совпадавшие у большинства народов, говоривших на индоевропейских языках, термины, которыми именовались пахота, плуг, боевые колесницы, утварь, а самое главное - два термина общеевропейского характера, восходящие, несомненно, к завершающей фазе эпохи неолита: название меди (от индоевропейского корня *ai - разжигать огонь) и наковальни, камня (от индоевропейского *ak - острый). Это позволило отнести время существования праиндоевропейской общности к V-IV тыс. до н.э. Около 3000 г. до н.э. начинается процесс распадения праиндоевропейского языка на языки-потомки.

2. Прародина индоевропейцев

Более сложным оказалось решение вопроса о прародине индоевропейцев. В качестве аргументов места (т.е. указателей на какие-либо географические реалии) использовались слова, обозначавшие растения, животных, минералы, части ландшафта, формы хозяйственной деятельности и социальной организации. Самыми показательными в пространственном отношении следует признать наиболее устойчивые топонимы - гидронимы (наименование водных объектов: рек, озер и т.п.), а также названия такой древесной породы, как бук (так называемый аргумент бука), и такой рыбы, как лосось (так называемый аргумент лосося). Для установления места, где могли располагаться все подобные объекты, названия которых имели в индоевропейских языках единое происхождение, потребовалось привлечь данные палеоботаники и палеозоологии, а также палеоклиматологии и палеогеографии. Сопоставление всех пространственных аргументов оказалось исключительно сложной процедурой. Не удивительно, что единой, общепризнанной точки зрения по поводу того, где исконно обитали носители праиндоевропейского языка, пока не существует:

Были предложены следующие локализации:

байкало-дунайская;

южно-русская (междуречье Днепра и Дона, включая Крымский полуостров;

волжско-енисейская (включая северный Прикаспий, Арал и северный Балхаш);

восточно-анатолийская;

центрально-европейская (бассейны рек Рейна, Вислы и Днепра, включая Прибалтику)

и некоторые другие.

Из них наиболее обоснованной считается восточно-анатолийская. Ее развитию была посвящена фундаментальная монография Т.В. Гамкрелидзе и В.Вс. Иванова. Тщательный анализ лингвистических материалов, мифологии праиндоевропейцев (точнее следов мифов, сохранившихся у их потомков) и сопоставление этих данных с результатами исследований палеобиологов позволили им определить в качестве наиболее вероятной прародины индоевропейцев район современной Восточной Анатолии вокруг озер Ван и Урмия.

Существуют также гипотезы, объединяющие сразу несколько прародин индоевропейцев, причем каждая из них рассматривается, как регион, с которым связан определенный этап в развитии индоевропейского сообщества. Примером может служить гипотеза В.А. Сафроновва. В соответствии с данными лингвистики о трех длительных этапах эволюции индоевропейского праязыка автор указывает три большие ареала обитания праиндоевропейцев, последовательно сменявшие друг друга в связи с миграционными процессами. Им соответствуют археологические культуры - эквиваленты этапов эволюции индоевропейской пракультуры, генетически связанные между собой. Первая, раннеиндоевропейская, прародина была расположена в Малой Азии с археологической культурой-эквивалентом Чатал-Хююк (VII-VI тыс. до н.э.); вторая, среднеиндоевропейская, прародина - на Северных Балканах с культурой эквивалентом Винча (V-IV тыс. до н.э.); и, наконец, третья, позднеиндоевропейская, прародина в Центральной Европе с культурой-эквивалентом в виде блока двух культур - Ледьел (4000-2800 гг. до н.э.) и культуры воронковидных кубков (3500-2200 гг. до н.э.)

Каждая из подобных гипотез - это еще один шаг в изучении древнейшей истории наших предков. В то же время, напомню, пока все они - лишь гипотетические построения, нуждающиеся в дальнейшем доказательстве либо опровержении.

3. Расселение индоевропейцев

Основным занятием индоевропейцев было пашенное земледелие. Земля обрабатывалась с помощью упряжных пахотных орудий (рала, сохи). В то же время им, видимо, было известно садоводство. Существенное место в хозяйстве индоевропейских племен занимало скотоводство. Скот использовали в качестве основной тягловой силы. Животноводство обеспечивало индоевропейцев продуктами - молоком, мясом, а также сырьем - кожами, шкурами, шерстью и т.д.

На рубеже IV-III тыс. до н.э. жизнь индоевропейских племен стала преображаться. Начались глобальные климатические изменения: понизилась температура, повысилась континентальность - более жаркие, чем прежде, летние месяцы чередовались со все более суровыми зимами. В результате снизились урожаи зерновых культур, земледелие перестало давать гарантированные средства для обеспечения жизни людей в зимние месяцы, а также дополнительные корма для животных. Постепенно усилилась роль скотоводства. Увеличение стад, связанное с этими процессами, потребовало расширения пастбищ и поиска новых территорий, где могли бы прокормиться и люди, и животные. Взоры индоевропейцев обратились к бескрайним степям Евразии. Наступил период освоения соседних земель.

С начала III тыс. до н.э. открытие и колонизация новых территорий (что нередко сопровождалось столкновениями с коренным населением) стали нормой жизни индоевропейских племен. Это, в частности, нашло отражение в мифах, сказках и легендах индоевропейских народов - иранцев, древних индийцев, древних греков. Особые масштабы миграция племен, прежде составляющих праиндоевропейскую общность, приобрела с изобретением колесного транспорта, а также приручением и использованием для верховой езды лошадей. Это позволило скотоводам перейти от оседлого образа жизни к кочевому или полукочевому. Следствием изменения хозяйственно-культурного уклада стал распад индоевропейской общности на самостоятельные этносы.

Итак, приспособление к изменившимся природно-климатическим условиям заставило протогреков, лувийцев, хеттов, индоиранцев, индоариев и другие племенные объединения, сформировавшиеся в рамках праиндоевропейских племен, отправиться на поиски новых, более подходящих в хозяйственном отношении территорий. А продолжавшееся дробление этнических объединений вело к колонизации новых земель. Эти процессы заняли все III тыс. до н.э.

4. Индоевропейская проблема

Термин "индоевропейские языки" был введен в научный оборот в начале XIX века основателем сравнительно-исторического языкознания Фр. Боппом. Позднее, немецкие ученые стали употреблять в том же значении термин "индогерманские языки", а также термины "арийские языки" (А.А. Потебни) и "ариоевропейские языки" (И.А. Бодуэн-де-Куртенэ, В.А. Богородницкий). Сегодня термин "арийские" употребляется применительно к индоиранским языкам, а термин "ариоевропейские" вышел из научного употребления. Термин "индогерманские языки" также продолжает использоваться. Несмотря на то, что ни время и пути расселения индоевропейских протоплемен ни место их первоначального проживания остаются неизвестными, исследователи, придерживающиеся индоевропейской теории, относят к этой языковой семье следующие группы языков:

·Индийская группа. Древнеиндийский язык, являющийся языком ведийских текстов. Хотя ведийские тексты не датированы, период их возникновения принято относить к II тыс. до н.э. Древнейшие же датированные тексты относятся к III веку до н.э. и принадлежат периоду и месту правления царя Ашоки, т.е. территориально это южная и восточная части Индии. При этом, согласно некоторым представлениям, первоначальное расселение древних ариев на территории Индии происходило в северной и западной ее частях. Такое расхождение датировок те, кто придерживается мнения о глубокой древности вед, склонны объяснять существовавшей длительное время брахманистской традицией их устной передачи. Устная передача вед производилась с целью охраны их содержания от глаз "низкорожденных" (представителей неарийских варн). Санскрит - литературная и нормализованная форма древнеиндийского. Между языком вед и санскритом имеются хронологические и диалектные различия, т.е. эти языки восходят к разным диалектам древнеиндийской речи. Современные языки, относимые к индийской группе - хинди, бенгали, урья, гуджарати, пенджаби, синдхи, маратхи, сингалезский и др.

·Иранская группа. В раннюю эпоху была представлена древнеперсидским (VI-V вв. до н.э., клинописные надписи ахеменидских царей) и опять же точно не датированным, но считающимся еще более древним, авестийским. К этой группе, на основе нескольких сохранившихся слов и имен собственных (надгробные надписи), относят язык скифов северного Причерноморья. Древнеперсидский сменился так называемыми языками среднеиранского периода (с III века до н.э. по VII-XIII века н.э.) - среднеперсидским, парфянским, согдийским, хорезмийским и сакским, в основном принадлежащими народам Средней Азии. К новоиранским относят таджикский, новоперсидский, курдский, белуджский, талышский, татский, пушту и некоторые памирские языки - ягнобский, шугнанский, рушанский и др. На Кавказе, к иранской группе относят осетинский.

·Тохарский язык. Общее обозначение двух загадочных языков - турфанского и куганского, тексты на которых были найдены в начале XX века в Синьцзяне. Несмотря на то, что эти языки не принадлежат ни к одной из известных групп, они были включены в число индоевропейских.

·Славянская группа. Древнеславянский лучше всего зафиксирован в памятниках старославянского или "церковнославянского". В основу перевода Евангелия и других богослужебных текстов, сделанного Кириллом и Мефодием в IX веке, был положен южнославянский диалект города Солунь (Македония). Предполагают, однако, что этот диалект был понятен всем славянским племенам того времени, поскольку древнеславянский не имел серьезных различий. По поводу древнеславянского А. Мейе, утверждая его архаичность и близость к древнейшим индоевропейским, указывает на отсутствие в нем большого числа таких форм, которые могут быть отождествлены с общеиндоевропейским. К современным славянским языкам причисляют русский, белорусский, украинский (восточная группа), болгарский, македонский, сербохорватский, словинский (южная группа), чешский, словацкий, польский, кашубский, лужицкий (западная группа). К западной группе относят также исчезнувший язык, германизированных в XVIII веке, полабских славян, живших по нижнему течению реки Эльбы (Лабы).

·Балтийская группа. Включает в себя современные литовский и латышский языки. Древнейшие найденные памятники относятся к XVI веку н.э.

·Германская группа. Древнейшие памятники зафиксированы с III века н.э. (древнескандинавские рунические надписи). Имеются памятники на англосаксонском (VII век н.э.), древнесаксонском (VIII век н.э.), древневерхненемецком (VIII век н.э) и готском (перевод Евангелия IV века) языках. Есть также более поздние рукописные памятники на древнеисландском, древнешведском и древнедатском языках, хотя предполагают, что ряд зафиксированных в этих текстах черт относится к более архаическому периоду. К числу современных германских языков относят немецкий, английский, голландский, шведский, норвежский, датский и исландский.

·Кельтская группа. Свидетельства древнего состояния этой группы крайне скудны и представлены, главным образом, в остатках галльского языка (краткие надписи на надгробных памятниках) и в ирландских огамических надписях IV-VI веков н.э. Современные языки кельтской группы - ирландский, шотландский, валлийский, бретонский, мэнкский.

·Италийская группа. Древние - латинский, оскский, умбрский. Древнейший памятник латинского языка - Пренестинская фибула (датирована 600 годом до н.э.). Большая часть памятников на латыни относится к III-II векам до н.э., незначительное число памятников на оскском и умбрском относят к пограничному периоду (I век до н.э.- I век н.э.). Современные италийские (романские) языки - французский, итальянский, румынский, молдавский, испанский, португальский, каталонский, ретороманский и др.

·Древнегреческий. Найдены памятники письменности начиная с VII века до н.э. Новогреческий является потомком общего греческого языка (койнэ) эллинистической эпохи, сложившегося в IV веке до н.э.

·Албанский язык. Самые ранние памятники письменности датированы XV веком н.э. Некоторые исследователи предполагают, что албанский - это единственный сохранившийся до наших дней представитель древней группы иллирийских языков. По другим мнениям - это потомок древнефракийской речи.

·Армянский язык. Древнейшие памятники датированы V веком н.э.

·Хеттский (несийский) язык. Язык доминировавшей народности Хеттского государства (II тыс. до н.э.).

Из классификации хорошо виден временной разрыв между сохранившимися письменными памятниками в различных группах, относимых к индоевропейской языковой семье. Фрагментарность имеющегося материала представляет собой серьезную проблему для лингвистов и, с нашей точки зрения, вносит значительную погрешность в результаты исследований. Постоянно возникает вопрос, где архаическое родство, а где поздние наслоения.

Современное состояние проблемы примерно таково. Сложились три точки зрения. Согласно первой, индоевропейский праязык - это реально существовавший исторический языковой "индивид", характеризовавшийся минимальной диалектной расщепленностью. Согласно второй - это существовавшее когда-то языковое единство, характеризовавшееся значительной диалектной дифференциацией. Согласно третьей - за построенными праязыковыми моделями стоит некоторая группа родственных языков, представляющая собой определенную конфигурацию языковой семьи в прошлом. Следует помнить, что во всех случаях речь идет лишь о гипотетических построениях, о моделях, а не об исторических фактах. Не следует забывать также и о том, что в каждом из языков, относимых к индоевропейской семье, присутствует огромный языковой материал, не сводящийся к какой бы то ни было общности, но имеющий веские основания претендовать на исконность. Напротив, большая часть языковых сопоставлений, приводящихся в доказательство языкового родства, хотя и кажутся родственными по корню, тем не менее, не сводятся к одному оригиналу

индоевропеец язык лужицкий культура

Заключение

В настоящее время мы можем делать выводы о том, что некогда индоевропейцы были единым племенем, исходя из родства языков в Европе. Археологические находки того времени свидетельствуют лишь о существовании культурных групп, о которых неизвестно, в какой степени родства они находились между собой. Быстрое распространение на просторах Европы и Азии им обеспечивало использование лошадей и боевых колесниц. О них до нас дошли письменные свидетельства, обнаруженные в Месопотамии и относимые к 18 столетию до н.э. В 18 в. до н.э. индоевропейское племя гефитово бразует в Анатолии свое царство, которое на рубеже 13 в. до н.э. было уничтожено другими индоевропейцами - фригийцами. Мощная волна переселения индоевропейцев арийского корня достигает в конце второго тысячелетия до нашей эры даже Индии.

Именно название арии (в современной версии - «арийцы»), вероятно, является первичным названием индоевропейцев. В древнеиндийском языке arya означает представителя знати, что могло соответствовать общественному положению древнеарийских завоевателей по отношению к коренному индийскому населению. Само же происхождение слова, вероятно, связано с земледелием: лат. arare, словен. orati- «пахать», что одновременно указывает на земледельческую культуру арийского племени.

В середине второго тысячелетия до н.э. на общирной территории расселения индоевропейцев, вероятно, уже сформировались две диалектные группы: западная, т.н. группа кентум (kentum), характерная произнесением «k» в определенных позициях (в настоящее время объединяет кельтские и германские языки), и группа сатем (satem), для которой в тех же самых позициях характерно появление звука «s» (в настоящее время она объединяет индийские, иранские, балтийские и славянские языки).

В период между 17 и 13 веками до н.э. применение бронзы в Центральной Европе приводит к настоящему, беспрецедентному расцвету предметной культуры. К тому же периоду относится и культура курганных погребений, датируемая 15-13 веками до н.э., охватившая различные ареалы расселения к северу от Альп, от течения Рейна до Карпат. Вполне вероятно, что эта культура уже несет в себе раскол первоначального ядра индоевропейцев в Центральной Европе на языковые сообщества и группы общения, как, например, иллиры, фракийцы и, вероятно, германцы

Бронзовые орудия и оружие того времени представлено разнообразно, оно прочно и потому высоко ценится и при натуральном обмене. Ему принадлежит решающая роль в развитии хозяйства. Пик достигается к середине бронзового века, это - т.н. Лужицкая культура, существовавшая в 13-11 вв. до н.э., центром которой была Лужица (Lausitz - в немецкой транслитерации), откуда она затем распространилась от среднего течения Одера на востоке до Украины, а на севере от горных массивов Чехии и Словакии до Балтики.

Лужицкую культуру на территории компактного проживания ее носителей на всем протяжении ее развития отличает своеобразная керамика, изделия из бронзы и затем из железа: ножи, копья, серпы, прекрасно сделанные топоры и т.п. Экономическую базу носителей данной культуры преимущественно составляет земледелие: культивируются злаки и бобовые - три вида пшенице, просо, рожь, бобы, горох, люцерна и т.п., кроме того, имеет распространение скотоводство, охота и рыболовство.

Многочисленные находки, относимые к Лужицкой культуре, дают нам основания утверждать, что у ее носителей была сильная общественная и военная организация. Для этого необходимо было развить собственный, соответстствующий данному образу жизни, язык. Через язык та или иная культурная общность проявляет также свою народность, представляет себя как самостоятельное племя. Поэтому в связи с этим возникает вопрос, к какому народу следует причислять носителей Лужицкой культуры, или, какова была их этническая принадлежность?

Об этом существуют различные мнения различных экспертов. Лужицкую культуру некогда приписывали германцам, а также фракийцам, дакам и иллирам. Были попытки толковать их и как праславян (Й. Костжевский). Теория иллирского происхождения этой культуры привела к спорам и разногласиям (напр., П. Крестшмер 1943, В. Милойчич 1952, К. Тыменецки 1963 и т.д.). Й. Покорны, один из первых защитников данной теории, после второй мировой войны сменил свою точку зрения и придерживался затем позиции, что язык носителей позднейшей культуры полей погребальных урн, которые, по его мнению, были родственны носителям Лужицкой культуры, находятся в тесной связи с балтийскими языками (1950-53).

Нет недостатка и в доводах, согласно которым, носители Лужицкой культуры были представителями индоевропейского племени, наименование которого нам неизвестно, и которому в истории Европы принадлежит особая роль (Й. Боем, 1941), либо же утверждается, что данное племя внесло свой исторический вклад в формирование славян, кельтов, иллиров и других племен. Точка зрения, согласно которой носители Лужицкой культуры явились той основой, на которой сформировались исторически известные нам славяне (Й. Филипп, 1946), весьма близка теории, утверждающей, что Лужицкая культура идентична культуре венетов (П. Бош-Гимпера, 1961). Погребальные урны как способ захоронения пепла умерших свидетельствуют о коренном переломе, который особенно нагляден в позднейшей Культуре полей погребальных урн, в поздний бронзовый век, у большинства европейцев в их представлениях о земном бытии и жизни в загробном мире.

Захоронения в урнах хотя и появляются уже к концу неолита, например, в центрально-германской Шонфельд-группе, в Анатолии позднего бронзового века, но в Европе они характерны именно для Лужицкой культуры, а в результате переселения племен, происходившем в период таких захоронений, они получают распространение фактически и во всей Европе. Поля погребальных урн особенно распространены именно в Центральной Европе, где их схематично можно разделить на три территории: лужицкую, южно-германскую и средне-дунайскую.

Список литературы

1.Абаев В.И. Скифо-европейские изоглоссы. - М.: Наука, 1965. - 286 с.

2.Власов В.Г. Индоевропейцы1990. - № 2. - С. 34-58.

Власова И.В. Этнографические группы русского народа // Русские. РАН. ИЭА. М., 1999. - 556 с.

Грантовский Э.А. Ранняя история индоевропейцев. М.: Наука, 2000.-378 с.

Гура А.В. Змея // Славянские древности. Этнолингвистический словарь. Общ. ред. Н.И. Толстого. РАН. Институт славяноведения. В 2 т. М, 1999. -С. 333-338.

Каргер М.К. История древней Руси. АН СССР. М - 1951 - Л. -487 с.

Классен Е. Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и славяно-руссов до рюриковского времени в особенности. Выпуски 1-3. Первое изд. 1854 г. М. 1999. - 385 с.

Ластовский Г.А. История и культура с древнейших времён до конца VIII века. Смоленск, 1997. - 412 с.

Русские. Историко этнографический атлас. М., 1967. - 288 с.

Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1988. - 782 с.

Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1981. - 606 с.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.