Как начать разбираться в архитектуре. Архитектура как инструмент формирования сознания Архитектура и ее роль в жизни человека

Архитектура (лат. architectura, от греч. architéкtón - строитель), зодчество, система зданий и сооружений, формирующих пространственную среду для жизни и деятельности людей, а также само искусство создавать эти здания и сооружения в соответствии с законами красоты.

Архитектура составляет необходимую часть средств производства и материальных средств существования человеческого общества. Её художественные образы играют значительную роль в духовной жизни общества. Функциональные, конструктивные и эстетического качества архитектуры (польза, прочность, красота) взаимосвязаны. Произведениями архитектуры являются здания с организованным внутренним пространством, ансамбли зданий, а также сооружения, служащие для оформления открытых пространств (монументы, террасы, набережные и т. п.).

Наш сайт сайт о стилях архитектуры и об архитектуре разных времён и разных стран. В июле 2007 года проект пополнился информацией о скульптуре, архитектурных достопримечательностях мира, и об антиквариате. Особое внимание уделено архитектуре Древней Руси и современной России.

Внимание архитектурным компаниям! Пишите о себе (через Контакты) - информация о Вас и о Ваших проектах будет размещена на сайте.

Архитектура как часть жизни

Архитекторы привыкли счи­тать, что архитектура имеет огромное значение. Отнюдь не все думают так же. Для множества лишь сама пост­ройка обладает ценностью, так как важна лишь жизнь, что проходит внутри здания.

Часто можно услы­шать, что гораздо важнее иметь хорошего учителя (ремесленника, родителей, менеджеров) в безобразном сарае, бараке, крупнопанель­ном доме, чем скверного в самом красивом помещении. Но немногие среди нас равно безукоризненны или безнадежны.

Нравится вам это или нет, но это не архитектура. Это фо­тография здания. Что это, чисто семантическое различение? Отнюдь нет. Второе -статическая картина, кем-то выбранная, застывший момент жизни, света, сезона, погоды, отношения...

Архитектура же ЕСТЬ, воздействует или служит элементом всего нашего пред­метного окружения. В некотором роде отраженная фотографией, она проникает глубже чисто предметного фактора, вовлекая все наши чувства. Фотография может сфокусировать наше вни­мание на миг, но мы при этом можем едва замечать окруже­ние. От фотографии можно в любой момент отвернуться. Архитектура - пространственная "рама" всей нашей жизни, и по­тому, живя в архитектуре, мы не разглядываем ее.

Дети, даже те, кто еще слишком мал, чтобы про­являть какой-то художествен­ный интерес к окружающей среде, ведут себя совершен­но по-разному в разном ок­ружении. Да и вполне зрелые люди ощущают, мыслят, дей­ствуют различно в разном окружении.

Современная архитектура

Многие жалуются на современную архитектуру. Они могут быгть недовольны, тем как старые здания служат (сырость, к примеру), но в случае новых они недовольны их средовыми качествами (чаще всего безликостью). В отличие от архитектора, почти никто не думает об архитектуре, но очень многие ее чувствуют. Мне жаль в первую очередь тех, в ком это чувство мертво, потому что их художественный ин­стинкт ослаблен, искажен или вообще уничтожен - не без участия самой архитектуры.

Эти ловушки для во­ображения сформированы фабрикантами по строитель­ной части, настроенными на волну спекулятивной выгоды и в свою очередь продолжают формировать такой именно рынок, наряду с другими ма­нипуляторами желаний, вроде изготовителей кухонного обо­рудования. С другой стороны архитектурная мода направ­ляется тем, что является инди­видуально новым. Эта тенден­ция еще усиливается архи­тектурными журналами, ко­торые показывают здания как художественные объекты (как правило, незаселенные). Эти здания не воспринимаются таким именно образом теми людьми, кто их использует.

Журналы оказывают на сту­дентов-архитекторов большее воздействие, чем их учителя, хорошие или плохие. Похоже, что именно журналы дей­ствуют сильнее всего и на сознание по меньшей мере части практикующих архитек­торов. Однако сознание, ко­торое таким образом под­крепляется - установка на здание с мощной, если уда­ется, "образной" характерно­стью, не имеет ничего общего с установкой на то, чтобы создавать места для людей.

Стоит ли удивляться, что возникающая архитектура больна!

Она способна передавать свою болезненность людям, заставляя их скверно себя ощущать и даже действитель­но болеть, так что био­логические последствия в принципе могут быть измере­ны, хотя сегодняшнее знание в этом отношении еще нена­дежно. Дело обстоит тем ху­же, что не каждый заболе­вает от того, что вдыхает ра­дон, формальдегид или гриб­ковые споры: есть лишь об­щая тенденция. Тем больше возражений, когда мы пере­ходим к художественным качествам, которые как пра­вило трактуются как субъек­тивные, как роскошь, к кото­рой можно прибегнуть позже, когда решены практические вопросы, да еще если мы мо­жем себе ее позволить. Я придерживаюсь решительно противоположного взгляда.

Находясь в полном здравии перед тем, как от­правиться с сыном в поликли­нику, я выбирался из нее по­луживым после многочасового сидения в прямоугольного сечения туннеле коридора, расчерченного на квадраты, пахнущего пластиком, осве­щенного люминесцентными светильниками и перегретого. Тот же эффект бывает след­ствием грубого вандализма, с которым сооружения бывают буквально всажены в ни в чем неповинный ландшафт. Ар­хитектура может подавлять жизнь и даже раздавливать ее, если иметь в виду не одни только ощущения, но данное нам чувство тяготения к сво­боде. В одних местах человек ощущает себя не полноцен­ным гражданином, а одной лишь статистической едини­цей; в других - здания гро­моздятся над головой с выра­жением угрозы. Однако го­раздо чаще воздействие со стороны архитектуры куда бо­лее незаметно и лишь совсем недавно социальные и физио­логические эффекты опусто­шенной, резкой, неприязнен­ной архитектуры начали об­ращать на себя внимание.

Более полувека назад Рудольф Штайнер заметил, что "в мире ровно столько лжи и преступления, сколько есть пустоты на месте отсут­ствующего искусства". Он продолжал, что если бы люди были окружены живыми архи­тектурными формами и про­странствами, эти негативные тенденции попросту исчезли бы со временем. Когда я ус­лышал об этом впервые, то подумал: что за буржуазный вздор! В конце концов, пре­ступность имеет сложную ос­нову, в которой социально-экономическое неравенство играет огромную роль. Од­нако если расширить пред­ставление о преступности и включить в нее эксплуататор­ское насилие над людьми и их окружением, если признать, что мы говорим при этом не о неизбежности, но только о тенденции, то, что Штайнер имел в виду, становится по­нятнее.

Животные всегда оди­наково реагируют на стиму­лы, создаваемые окружением, тогда как люди обладают способностью выходить за рамки ситуации. Чтобы одна­ко подняться над уровнем бе­зусловных рефлексов, нужно, чтобы мы сознательно стро­или свои жизни. Ни один из нас в этом отношении несо­вершенен и именно поэтому в любой статической выборке обнаружится несколько веду­щих себя обособленно, но большинство будет реагиро­вать на определенные сти­мулы вполне предсказуемым образом.

В этом столетии мир стал свидетелем быстрой ур­банизации, которую нередко ассоциируют с разрушением привычной социальной опоры для традиционного мораль­ного кодекса. Несть числа социальным аспектам среды, с которой встречается совре­менный человек, но если ог­раничиться свойствами соб­ственно архитектурного ок­ружения, то придется при­знать, что главная тенденция века состояла в том, чтобы порождать формы, простран­ства, линии, цвета и пропор­ции (не говоря уже о состоя­нии воздуха, шумах, элек­трических полях и пр.), кото­рые словно отсасывают жиз­ненную энергию, мертвы по природе своей.

При эстетическом голодании эмоциональная часть человеческого существа ищет удовлетворения в переизбытке желаний. Обманчивая внешность, особенно во всем, что касается отделки, стала нормой. Нормой стали и стерильные интерьеры, качество которых зависит от тех же обманок - косметика поверхности, освещение, манипулирующее психологической обстановкой, оборудование, с помощью которого эти пространства только и становятся обитаемыми. Со всех сторон окружаемые жесткостью, резкостью форм, эстетическая чувствительность а в месте с ней и этическое равновесие оказываются притуплены. Не удивительно, что будучи окружены, как происходит с большинством из нас почти все время, безжизненными искусственными материалами, мы настолько стремимся огра­ничить свои стремления лишь тем, что реально можем при­обрести, что даже постара­лись закрепить это отношение в политических институтах.

Не приходится удивляться тому, что места подобные этому приобрели печальную извест­ность уровнем преступности. Де­ло не только и не столько в легкости условий для преступ­лений, но и в откровенно безликом, напрочь лишенном персональности, безжалостном и безлюбовном окружении.

Неотторжимые от дру­гих причинно-следственных цепочек, переплетенные с ними, таковые последствия строения мира, который мы создали вокруг себя. Однако же архитектура, хотя и возни­кающая из мертвого матери­ала, отнюдь не обязательно должна быть мертва: она мо­жет быть исполненной жизни. Создающие ее элементы и связи между ними могут "петь" и людское сердце может звучать в резонанс этой ме­лодии. Может быть иные ар­хитекторы могут считаться исключением, но большинство людей, не исключая меня са­мого, не смотрит обычно на окружение. Мы вдыхаем его. Мы разглядываем открытки или обозреваем виды с пред­назначенных для этого пло­щадок, и видимое может быть вполне занимательным.

Од­нако зрительный опыт трогает нам сердце только тогда, когда он входит в то, чем мы дышим; большую часть вре­мени мы вообще не замечаем наше окружение и тогда оно может тем сильнее воздей­ствовать на наше существо, не встречая осознанного со­противления. Фактически мы проводим так много времени внутриили рядом со здания­ми, что подавляющий объем нашего средового опыта ис­пытывает воздействие архи­тектуры.

Потенциально архи­тектура довольно опасное орудие. Среду можно исполь­зовать для манипулирования людьми: мы готовы принимать окружение как факт и так редко осознаем его, что оно вполне может использоваться для воздействия на наше по­ведение. Вовсе не обяза­тельно вспоминать нацистские стадионы с их мощно теат­рализованными приемами воздействия на настроение людских масс. Если мы входим в "бутик" с его настроением "вибрации", создаваемым му­зыкой, фактурами, цветом, уровнями и наклонными плос­костями, однако с концентра­цией светового потока на то­варе, которого модно кос­нуться, все желания обостря­ются, а их удовлетворение как бы само связывается с фактом покупки.

Усиление настроения превращается в манипуля­цию, если давление возрас­тает. Редко какой из супер­маркетов обладает хотя бы минимальными свойствами "приглашения", однако с по­мощью освещения, игры зна­ков и цвета, фоновой музыки в них деликатно усиливается возбужденность приобрете­ния. Достаточно сопоставить, сколько и каких полок с това­рами ярко освещены сияю­щим белым при теплых цветах выкладки и сколько погружены в голубоватые тона, чтобы увидеть признаки этого в лю­бом супермаркете в любом месте. Кое-что из этого явля­ется следствием ученой психо­техники, что-то рождено во­ображением декоратора, а что-то вообще свободно от сознательного намерения. Не только в магазине, не только ради денег или власти над другими людьми, но в любом аспекте средового проекти­рования мы должны признать, что все, что мы делаем, воз­действует на существо человека, на окружение, на дух места, на все мировос­приятие. За этим стоит целая система социальных, психо­логических, экологических по­следствий, и достаточно хотя бы короткое время пожить в резко ином окружении, чтобы признаться себе в том, на­сколько мы сами и наше об­щество сформированы своим окружением, идет ли речь о различении оттенков, о цен­ностях или о стиле жизни.

Архитектура столь сильный агент воздействия, что для всех важно, как она сделана. Очень важно. Сю­жетом этой книги служит именно этот вопрос: как ар­хитектура воздействует на человека и на облик Места, как подойти к проектирова­нию и строительству, чтобы нести в жизнь скорее здоро­вье, чем болезнь. Есть много способов работать с этой те­мой, но описывать вещи, ко­торые ты не пережил сам, чревато излишней абстра-гированностью, добрыми по­желаниями и пересказом из вторых рук. Хотя я пред­почитаю в связи с этим опи­сывать прежде всего то, что делаю сам, это отнюдь не отвергает иных способов, ко­торые более подойдут другим. Примеры, по необходимости, частные, локальные, тогда как сущности процессов, вызыва­ющих к жизни частный при­мер, имеют универсальный характер. Другим людям, в других местах, придется вы­рабатывать и иные решения.

Каждый из нас начинает жизнь по-своему и проходит через череду глу­боко персонального опыта. Уже поэтому чей-то личный стиль никогда не удовлетво­рит другого в полной мере. Стиль есть дело очень личное. Многие могут признавать и даже принимать чей-то стиль как своего рода символ вре­мени, однако если его не преодолеть в собственной работе, он не затрагивает ее существо.

Я всегда стремился обойтись без собственного стиля, но избежать его тенет довольно сложно. То, в чем я ищу вдохновения, это способ вглядывания в предметы, чтобы распознать, что они на самом деле суть и как они функционируют, и тогда соот­ветствующие им формы воз­никают словно сами собой. Это по-видимому справедливо для всех людей и в любом месте. Мой сюжет - соору­женное окружение, среда, мои примеры локализованы в месте и во времени, но сами предметы в равной степени справедливы для Англии или Новой Англии, городского пространства Токио или при­городов Сиднея, трущобных пригородов Южной Африки или лесов Скандинавии. Лю­бое здание, любое место, в любом природном или город­ском ландшафте, в любой культуре, любом климате, любой стране оказывает воз­действия, которые я описы­ваю. Где бы она ни возника­ла, как бы по-разному она ни выглядела, архитектуре не­обходимо иметь дело с этими сюжетами, чтобы стать архи­тектурой человеческого здо­ровья.

Данный учебный год посвящен содержанию и языку двух видов конст-
руктивных искусств - архитектуре и дизайну и их месту в семье уже зна-
комых нам пластических искусств (изобразительное, декоративное). Эти
виды связаны многими общими формами выразительных средств и жиз-
ненных функций. Между ними нет непроходимых границ, но возникли они
в разное время и связаны с разными сторонами жизни общества. Архи-
тектура как искусство возникла с зарождением человеческого общества.
Первобытные жилые постройки и ритуальные сооружения (менгиры,
дольмены, кромлехи) доносят до нас формы и содержание взаимоотно-
шений и миропонимания людей тех веков.

Архитектура любого века, любого народа также является памятником
человеческих отношений, закрепленных как в бытовых, так и религиозных
постройках. Архитектура организует эти отношения, создавая для их реа-
лизации определенную среду. С изменением отношений в обществе ме-
няется сама архитектура. Однако язык этого вида искусства всегда стро-
ился и строится ныне на организации пространства (здания, города, села,
парка) и его проживании человеком. В основе - по-разному используемые
одни и те же элементы формы (вертикаль, горизонталь, объем, простран-
ство, фактура, цвет и т.д.)."

Дизайн как искусство возник в XX веке. Его предтечей можно считать
первобытные орудия труда (топор и т.п.), но возникновение этого вида
искусства прочно связано с промышленностью, с расцветом индустриаль-
ного производства. Дизайн ныне имеет отношение к созданию всего окру-
жающего нас предметного мира. От одежды, мебели, посуды, до машин,
станков и т.д. Ныне трудно определить к архитектуре или дизайну среды
относится организация, например, парков, выставок, павильонов и т.д.
Связи архитектуры и дизайна обусловлены едиными основами образного
языка (объем, форма, пространство, фактура, цвет и т.д.).

Основой, позволяющей объединить дизайн и архитектуру в
один образовательный блок, является рассмотрение их как конструктив-
ных видов композиционного творчества. Принципы пространственно-

объемной композиции одинаковы и для архитектуры и для дизайна. При
таком подходе объекты дизайна и архитектуры являются темой, содержа-
нием композиции, плоскостной или объемно-пространственной.

Каждый современный человек живет в среде "второй природы", соз-
данной фактически архитектурой и дизайном. Для того чтобы быть квали-
фицированным пользователем всем этим сложным миром построек, кон-
струкций, предметов, материалов он должен быть элементарно грамотен
как в языке этих искусств, так и в основах их бытования. Познавать эти
виды искусств возможно только в единстве языка (образного строя) и жиз-
ненных функций. Оптимально эти знания и их развитие возможно полу-
чить только в соединении теоретического изучения их функций и практи-
ческой работы по моделированию основополагающих элементов этих
искусств.

Изучение конструктивных искусств в данном тематическом блоке,
прочно опирается на большой материал предыдущих лет обучения по
архитектуре и дизайну, освоенный учащимися, работавшими по этой про-
грамме в начальной школе (три вида художественной деятельности -
изобразительный, декоративный, конструктивный).

Тема 1. АРХИТЕКТУРА И ДИЗАЙН - КОНСТРУКТИВНЫЕ
ИСКУССТВА В РЯДУ ПЛАСТИЧЕСКИХ ИСКУССТВ

Конструктивные искусства в ряду пластических искусств. Общее и раз-
ное в образно-языковых основах и жизненных функциях конструктивных и
изобразительных видах искусств. Архитектура и дизайн - как "вторая при-
рода", как рукотворная среда нашего обитания. Многообразие современ-
ной материально-вещной среды. Плоскостная композиция в дизайне. Раз-
нообразие полиграфического дизайна. Его художественно-компо-
зиционные, визуально-психологические и социальные аспекты.

Материалы: бумага белая, черная и цветная; вырезки из периодиче-
ских изданий (фото, фрагменты шрифтов, заголовков и колоночного тек-
ста, графические элементы), клей, ножницы, гуашь, кисть.

Зрительный ряд: П. Брейгель "Перепись в Вифлееме". Вермеер
Дельфтский "Улочка". Каналетто "Дворец дожей в Венеции". Версаль
(спальня Людовика, Зеркальный зал). К. Малевич "Черный квадрат",
"Супрематическая композиция". Образцы шрифтовых плакатов с "пятном".
В. Кандинский "Композиция". П. Мондриан "Композиция". "Искусство
шрифта". Сборник. Логотип, фотоплакат, образцы обложек и разворотов
журналов.

Дизайн и архитектура - единство художественной и материальной
культуры (1-2 ч)

Исторические аспекты возникновения искусства архитектуры и дизай-
на. Специфика художественного языка и функционирования двух видов
конструктивных искусств. Общее и разное конструктивных и изобрази-
тельных искусств - как видов художественной культуры. Предметно-
вещный мир окружающей нас среды. Искусство и промышленность. По-
нимание дизайна и архитектуры как сферы художественной и материаль-
ной культур. Функционально-эстетическое единство образного в архитек-
туре и дизайне. О композиционных основах конструктивного творчества.

Тема раскрывается в форме беседы и аналитически-композиционной
работы с иллюстративным материалом по раскрываемым вопросам.

Основы композиции в конструктивных искусствах

Объемно-пространственная и плоскостная композиция. Основы компо-
зиции: симметрия и асимметрия, гармония, контраст, баланс масс и ее
простейшие элементы (прямоугольники, прямые, точки и др.) Композиция
центровая и разомкнутая.

Тема решается как создание графических коллажей для решения ком-
позиционных задач: гармонизацию и баланс черно-белых масс (прямо-
угольников и линий), их симметрию и асимметрию и др.

Художественно-эмоциональная выразительность плоскостной
композиции

Решение простейшими композиционными элементами художественно-
эмоциональных задач. Ритм и движение, разряженность и напряженность.
Прямые линии и произвольно-свободные формы линий и пятен. Образно-
художественная осмысленность и содержательность простейших плоско-
стных композиций. Монтажность соединений элементов, порождающая
новый образ. Переход от простейших композиций к макету полиграфиче-
ского дизайна (открытка, плакат, реклама).

Тема решается в процессе создания коллажно-графических работ с
разными видами композиций (замкнутой, раскрытой, центровой, свобод-
ной и др.).

Формы графического дизайна

Книга - синтез слова и изображения. Искусство шрифта (1-2 ч)
Многообразие видов полиграфического дизайна: от визитки до книги.
Соединение текста и изображения. Искусство шрифта и введение фото-
изображения в композицию. Понимание печатного слова, типографской
строки, графического и фотоизображения - как элементов плоскостной
композиции. Коллажная композиция: образность и технология.

Практически тема решается как композиционные построения из строк
и фотоизображений (коллаж или компьютер), а также как графически-
композиционный анализ образного строя различных видов полиграфиче-
ского дизайна (книг, журналов, рекламы и др.).

Принципы композиционных построений в полиграфическом ди-
зайне (Макет разворота или обложки журнала) (2-4 ч)

Макет полиграфического издания - образно-смысловое единство изо-
бразительных и текстовых элементов в решении плоскостной композиции
полиграфического издания.

Тема решается в практической работе над макетом разворота или об-
ложки журнала с использованием шрифтового и изобразительного компо-
нента (коллаж или компьютер).

Тема 2. СОЦИАЛЬНОЕ ЗНАЧЕНИЕ И ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЯЗЫК
КОНСТРУКТИВНЫХ ИСКУССТВ (7-14 ч)

Исторические аспекты развития художественного языка конструктив-
ных искусств. От шалаша и каменного топора до индустриального градо-
строительства. Связь миропонимания, образа жизни, природных и соци-
альных условий со строительством зданий и организацией городской сре-
ды. Проживание пространства - основа образной выразительности архи-
тектуры.

Здание - объект в пространстве, в градостроительстве. Понимание
архитектуры - как объемно-пространственного художественного мышле-
ния. От плоскостного изображения к макетированию объемно-прост-
ранственных композиций.

«Не думаю, что архитектура – это только здание или простое ограждение. Она должна возбуждать вас, чтобы успокоить, чтобы заставить думать. Архитектура – это как человек располагает себя в пространстве, а мода – это как вы располагаете объект на человеке».

2. Об идее и ее воплощении

«В один прекрасный момент я посмотрела на планы крупных застроек и поняла, что они выглядят очень массивными и громоздкими. И подумала, что если сделать их в форме пригорка или холма, эти городские застройки не будут такими тяжеловесными. Тогда я стала работать с ландшафтом и топографией через плавные текучие линии, которые придают зданию такой вид, словно оно сделано из жидкости. Потребовались годы на то, чтобы перевести само словосочетание «жидкое пространство» в идею, а идею – в здание».

3. О прогрессе

«Радикально изменилось понимание топологии. Раньше думали: архитектура всегда привязана к земле, связана с гравитацией, поэтому она должна быть приземленной и рациональной. Все было завязано на производстве, должно было оставаться плоским, однообразным – бесконечный конвейер. Вот это и изменилось. Современное здание буквально сливается с землей, отсутствует всякий зазор между идеей и ее производственным воплощением».

 
PACIFIC HEIGHTS, SAN FRANCISCO, CALIFORNIA
 
Не знаю, как вам, а мне быстро надоедают города, уставленные вертикальными коробками из алюминия, бетона, стекла. Дело не в строительном материале, даже не в отсутствии индивидуальности и убогом примитивизме форм. Главная проблема так называемой современной застройки городских центров заключается – для меня – в том, что размеры зданий плохо соотносятся с масшабами человеческого существа. Пространство этой застройки организовано так, чтобы подавлять человека, на манер египетских пирамид, сталинских высоток в Москве или угрюмых колодцев Манхеттена. Я издавна разделяю для себя архитекторов на тех, кто организуют жилое пространство, и тех, что создают пространство безжизненное.

Проработавши 17 лет в финансовом центре Сан-Франциско, я никогда не чувстовал себя комфортно в каменных джунглях даунтауна. Где-нибудь на углу New Montgomery и Sutter Street хорошо кончать жизнь самоубийством, но существовать там живому человеку – даже работать – не слишком уютно.

Но есть в Сан-Франциско старый район, который до сих пор продолжает сопротивляться наступлению нуворишей и их архитектурной обезлички. Это Pacific Heights. Отсюда, с высоты сложенного из песчаников холма, открывается потрясающий вид на Залив, на Golden Gate Bridge, Алькатрас и Marin Heights. Не припомню, когда я последний раз видел объявление о продаже домов в этом районе: здесь живут "старые деньги" . Oсобняки были построены во второй половине 19-го века и знали лучшие времена расцвета Калифорнии. Им повезло: пожар, уничтоживший бóльшую часть города после землетрясения 1906 года, обошёл стороной Pacific Heights, и сегодня этот район города представляет собой музей архитектурных особняков 19-го века. В одном из здешних особняков расположилось и Историческое Общество Калифорнии, ревниво следящее за тем, чтобы не допускать перестройки или уничтожения памятников старой архитектуры.

Под катом несколько фотографий, сделанных в Pacific Heights.

Коробки финансового центра расположены к востоку от Pacific Heights, там кишат люди и машины, а здесь царит тишина

С северной стороны холма улицы круто спускаются к Заливу. Эти улочки – излюбленный фон кинематографистов, снимающих триллеры с бешеными автомобильными гонками и взлетающими на перекрёстках автомобилями каскадеров.

Вдоль Pacific street выстроились одни из самых старых викторианских особняков – постройки 1890 года.

Детали резьбы по дереву на фасадах старых особнаков пережили много более молодых домов, построенных без любви к человеку. Дань времени – пристроенные перед домами гаражи...

Здесь можно встретить и несколько многоквартирных домов более поздней постройки, но не более 7 этажей, и я думаю, это максимальная высота для такого рода застройки. Важно, что и семиэтажные здания построены так, чтобы не нарушать общего ощущения покоя и человеческого присутствия.

Художественное чугунное литьё и тщательно подобранные формы озеленения подчёркивают классические формы особняков Pacific Heights.

Каменная и бетонная облицовка цоколей многих особняков обманывает глаз зрителя (на самом деле из-за высокой сейсмичности большая часть зданий до 5 этажей - с деревянным деревянные, хотя и выглядят весьма существенно под штукатуркой).

Значительное число зданий облицовано кирпичом и выглядят неотличимо от кирпичной кладки

Более новые здания облицованы планкой из красного дерева

Чугунные ограды, балконные решётки, водостоки, фонари. Или бронзовые водосточные и дымовые трубы... излишества жилья минувших лет...

Человеческий масштаб архитектурной застройки, на мой взгляд, определяется тем, что человеку не нужно задирать голову, чтобы увидеть организованное архитектором пространство - недостижимый для мегалополисов комфорт!

На склоне можно построить особняк, скрывающий свою многоэтажность от идущего по улице пешехода: глаз естественно следует от зданий к открывающимся между ними видам залива (представьте себе, как выглядел бы этот район, если бы архитекторы не оставляли промежутков между зданиями, отрезав от человека вид на север!)

Невидимые для уличного пешехода дворики и террасы создают зоны отдыха для жителей особняков – с площадками для тенниса, садами, беседками и джакуззи под открытым небом...

Я специально не фотографировал и не писал здесь о знаменитых зданиях Pacific Heights – таких как дом Haas Lilienthal (построен целиком из красного дерева в 1886 году для еврейского иммигранта из Баварии Уильяма Хааса, прибывшего в Калифорнию в 1860-х годах и основавшего сеть розничных продуктовых лавок) или Spreckels Mansion – построенный в 1913 году из известняковых блоков замок в стиле французского барокко, сейчас там живёт известная создательница конвейера по производству душещипательных дамских романов, Danielle Steele (этот замок с 55 комнатами и залом для балов в стиле Луи XVI был построен сахарным королём Адольфом Шпрекельсом для его невесты Альмы Де-Бретвилль-Шпрекельс; статуя её украшает монумент на Юнион Сквер).

Об этих знаменитых зданиях стоит писать отдельно, и, кто знает, может я когда-нибудь ещё соберусь c духом... Здесь мне хотелось поговорить о городской архитектуре разумных масштабов. Напишите, если согласны или несогласны с тем, что я пытался сказать о городе как о пространстве, соразмерном человеку.

The Village продолжает пропагандировать эффективное самообразование. На этой неделе мы вместе с экспертами разбираемся, какие книги и журналы читать, что смотреть и где учиться, чтобы самостоятельно подкрепить свои сведения об архитектурных направлениях или подготовиться к получению соответствующего образования.

Александр Острогорский

преподаватель МАРШ, руководитель отдела образовательных программ Музея Москвы, архитектурный журналист

Архитектура вообще , как вообще музыка или вообще наука - слишком большое поле для интереса, чтобы указать только один подход к нему. Если только вашим первым шагом не становится именно это - изучение пространства архитектуры и поиск в нём своего интереса, своего любимого сюжета. Архитекторы и критики уже несколько сотен лет подряд начинают делать это с формулы, выдуманной римским архитектором Витрувием, который в I веке до н. э. написал свои «10 книг об архитектуре », в которых указал на три главных свойства архитектуры - пользу, прочность и красоту. Хотя с тех пор прошло уже больше 2 тысяч лет, кажется, что лучшего определения не было придумано. Эти три критерия - и способ оценить любое здание, и направления для совершенствования собственной способности понимать архитектуру. То есть видеть, как одни здания одновременно и полезны, и прочны, и красивы (одно вытекает из другого), а другие здания - нет (впрочем, это не всегда однозначно плохо).

Мне пришлось встречаться с несколькими, возможно универсальными, мотивами, которые побуждают человека интересоваться архитектурой, - хотя, конечно, это только мой опыт. Но предпочту отталкиваться скорее от общечеловеческих представлений о том, что даёт архитектура или почему она важна, чем от порой очень разных взглядов самих архитекторов, структуры архитектурного образования или представлений критиков. Говорю об этом, чтобы заранее попросить прощения у тех читателей, чьи интересы окажутся вне схемы, которой я собираюсь воспользоваться, или же тех, у кого уже есть собственная или привычная для него схема, которая ему или ей кажется идеальной (а моя покажется еретической).

Итак, по отношению к архитектуре всех людей можно разделить на тех, кому...

...нравятся красивые вещи. Красота - наверное, самая сложная категория для архитектуры. Во-первых, архитектура - не миметическое искусство, то есть здания ничего не изображают (исключения встречаются, хотя и нечасто), так что «удовольствие от узнавания», которое Аристотель считал основой эстетического удовольствия, здесь не возникает. Как и в музыке, красота в архитектуре - это ритм, пропорции, отношения форм, цвета и материала.

Знаменитый немецко-английский историк архитектуры и критик Николас Певснер как-то сказал: «Навес для велосипедов - это строение, Линкольнский собор - архитектура». Иначе говоря, всякая архитектура - здание, но не всякое здание - архитектура. Сейчас уже найдётся немало охотников поспорить с этим утверждением, но некоторая доля правды в этой мысли есть: архитектура начинается там, где создатели здания - будь то известный архитектор или безымянные каменщики - попытались пойти дальше, чем решение практических задач. Вопрос в том, куда именно они захотели пойти, почему и что придумали. На эти вопросы более или менее отвечает история и теория архитектуры. Каждая эпоха, каждая страна и традиция предлагала свои программы и наборы инструментов. Далеко не всё нам кажется интуитивно «красивым» сегодня - мы судим о египетских пирамидах совсем не так, как о памятниках Возрождения, а современная архитектура многим кажется однообразной и безликой.

Велик соблазн определить ценность зданий из одних эпох по отношению к зданиям из совсем других, особенно если они стоят рядом, как это бывает в городе. Что ж, вкус - дело каждого, одним нравятся колонны классических фасадов, другим - ленточные окна конструктивистских. Но нельзя забывать о том, что они являются результатом разных ситуаций, и мерить их одной меркой не совсем верно. Удивительно и другое (впрочем, так и с любым другим искусством) - чем больше узнаёшь о том, как думали и к чему стремились зодчие разных эпох, тем шире становится коридор индивидуальных вкусовых предпочтений.

...нравится история. Архитектура в большей степени, чем любое другое искусство, является живым свидетелем истории. Каждое здание - продукт своего времени, пересечение социальных, политических, культурных и технологических явлений. Расшифровать здание как послание в будущее, как запись в летописи - значит решить увлекательный ребус. Как ни странно, здесь предложенная Певснером формула работает скорее наоборот - невзрачные, утилитарные объекты говорят иногда о своём времени больше, чем шедевры архитектуры. Сравните хрущёвку и, например, Дворец пионеров на Воробьёвых горах - только вместе они могут дать правильное впечатление о советской культуре и жизни в 60-х. Чудом сохранившийся на Варварке Старый английский двор - по сути, палаты зажиточного горожанина XV века - лучше иллюстрирует московскую жизнь того времени, чем находящаяся совсем рядом Грановитая палата, построенная примерно в это же время для Ивана III итальянскими архитекторами.

...нравятся технологии. Каждое здание - это ещё и решение инженерной, строительной задачки с большим количеством переменных: потребности человека, сила притяжения, свойства материалов, цена, навыки строителей и так далее. Иногда архитектор находит такое решение, которое не мешает эстетике, иногда - приходится бороться с технологией за художественный образ. Что лучше - красивое, но не слишком прочное или достаточно прочное, но не радующее глаз? Бывает и то и другое. Упомянутые выше хрущёвки, как и большая часть советского индустриального домостроения, - результат почти полной победы экономических и строительных технологий над эстетикой. Восхищающие многих выдающимися инженерными решениями проекты Сантьяго Калатравы постоянно упрекают в том, что они не так хорошо работают, как прекрасно выглядят, к тому же обходятся в астрономические суммы. Так или иначе, с конца прошлого века технологии и их возможности стали одной из главных тем архитектуры. Будь то строительство самых высоких зданий (таких как Бурдж-Халифа) или самых экологичных - сегодня для самых крупных архитектурных проектов в мире чаще всего именно технологии становятся основой эстетической программы.

...хочется понять, как устроен мир. Если архитектура помогает узнать о прошлом, то и о настоящем она говорит не меньше. Зачем нужны небоскрёбы? Кто позволяет сносить старые красивые здания и строить на их месте новые, уродливые? Почему одни живут в шикарных особняках, а другие - в трущобах? Все эти вопросы и многие другие, как ни странно, люди часто адресуют именно архитекторам, включая и вечное «кто придумал, скажи, эти пробки». При этом архитекторы имеют совсем не такое большое влияние на развитие города. Архитектура и конкретные здания - это иллюстрации, симптомы и указания на многие проблемы современного мира, а также лаборатория по поиску ответов на них. Если бы существовала клятва Витрувия (как клятва Гиппократа у врачей), то в ней непременно было бы записано, что архитектор обязан быть немножко врачом, учителем, психотерапевтом («разговаривайте с клиентом о его детях» - это совет немецкого архитектора-модерниста Миса ван дер Роэ), полицейским, политиком, экономистом и, конечно же, художником, инженером, строителем и так далее.

Что читать

Что смотреть

«Архитектура как средство коммуникации»

Курс профессора Европейского университета в Санкт-Петербурге Вадима Басса на «Арзамасе» посвящён сообщениям, которые заключает в себе мировая архитектура. Кроме восьми небольших лекций, как обычно на «Арзамасе», по ссылке можно обнаружить подборку книг об архитектуре, игры и даже один скетч «Монти Пайтона».

«Сколько вести ваше здание, мистер Фостер?»

Документальный фильм о карьере обладателя Притцкеровской и Императорской премий 80-летнего британца Нормана Фостера, спроектировавшего Международный аэропорт в Гонконге, мост «Миллениум» в Лондоне и башню Хёрст в Нью-Йорке.

«Мой архитектор»

Оскаровский номинант, фильм об архитекторе Луисе Кане, снятый его сыном Натаниэлем через много лет после загадочной смерти отца.

«Наброски Фрэнка Гери»

И ещё один документальный фильм о герое архитектуры - на этот раз снятая Сидни Поллаком история жизни пионера деконструктивизма Фрэнка Гери, спроектировавшего знаменитый «танцующий дом» в Праге, музей Гуггенхайма в Бильбао и Музей искусств Вейсмана в Миннеаполисе.

Выступление Алехандро Аравены на TED

Знаменитый чилийский архитектор Алехандро Аравена считает делом своей жизни преодоление социальных барьеров в городах. Для этого он проектирует дома для самых бедных семей, делая эти постройки не только недорогими и удобными, но и выдающимися в архитектурном плане. Аравена стал куратором Венецианской биеннале архитектуры в 2016 году, которая будет посвящена повышению качества застроенной среды и жизни людей.

Выступление Бьярке Ингельса на TED

Бьярке Ингельс - один из самых известных архитекторов нового поколения. Он сочетает в своей архитектуре яркий дизайн и функциональность не в ущерб комфорту. Во время этого выступления он рассказывает о том, как просто можно рассказывать архитектурные сюжеты - например, в виде комиксов.

Базовый курс по истории архитектуры из 24 лекций охватывает период с первых человеческих поселений и до XV века. Заточен в основном на то, чтобы дать студентам общие знания предмета. Все видео дополнены ещё и материалами учебника мировой истории архитектуры.

Где учиться

ГДЕ: лекторий Музея Москвы

СТОИМОСТЬ: бесплатно

Текст и интервью: Катерина Фирсова, Настя Курганская

Иллюстрация: Оля Волк