Каноны египетских скульптур. Древнеегипетский канон в изображении богов и человека

Предисловие

Хотя экзистенциальное направление и является самым значительным из появившихся в европейской психологии и психиатрии на протяжении двух последних десятилетий в США, оно стало известно только несколько лет назад. С тех пор некоторые из нас обеспокоены тем, что оно может стать слишком популярным в некоторых сферах, особенно в национальных журналах. Но мы можем утешиться словами Ницше: "У первых приверженцев какого-либо движения не бывает аргументов против него".

Мы также можем успокоить себя замечанием о том, что в настоящее время есть две причины, побудившие интерес к экзистенциальной психологии и психиатрии в этой стране. Первая – стремление примкнуть к движению, имеющему шансы на успех, стремление всегда опасное и практически бесполезное и для познания истины, и для попыток понять человека и его отношения. Другое стремление – более спокойное, глубокое, выражается в мнении многих наших коллег, которые считают, что доминирующее сегодня в психологии и психиатрии представление о человеке неадекватно и не дает нам той основы, в которой мы нуждаемся для развития прикладной психотерапии и различных исследований.

Все, что есть в этой книге, исключая библиографию и некоторые отрывки, добавленные к первой главе, было представлено на симпозиуме по экзистенциальной психологии Американской психологической ассоциации в Цинциннати в сентябре 1959 года. Мы приняли предложение "Рэндом Хауз" издать эти статьи не только из-за большого интереса, проявленного к ним на симпозиуме, но и из-за нашего убеждения в том, что дальнейшие исследования в этой области являются абсолютно необходимыми. Мы надеемся, что эта книга сможет послужить стимулом для студентов, интересующихся данной проблемой, и сможет подсказать темы и вопросы, которыми следует заняться.

Таким образом, наша цель состоит не в том, чтобы дать систематическое представление об экзистенциальной психологии или ее характеристику – это пока не может быть сделано. Настолько, насколько это возможно, это осуществлено в первых трех главах сборника "Экзистенция" (17),. Эти статьи скорее пытаются показать, как и почему некоторые из тех, кто интересуется экзистенциальной психологией, "встали на этот путь". Некоторые из этих статей импрессионистские, такими они и были задуманы. Глава, написанная Маслоу, освежающе пряма: "Экзистенциальная психология – что в ней есть для нас?" Статья Фейфела иллюстрирует, как этот подход дает нам возможность психологического исследования такой значительной области, как отношение к смерти; отсутствие исследований этой проблемы в психологии давно бросается в глаза. Во второй главе я пытаюсь представить структурную основу психотерапии в русле экзистенциальной психологии. В статье Роджерса обсуждается в основном отношение экзистенциальной психологии к эмпирическим исследованиям, комментарии Олпорта относятся к некоторым общим выводам наших исследований. Мы надеемся, что библиография, составленная Лайонсом, будет полезной студентам, которые захотят прочесть что-нибудь еще о многочисленных проблемах в этой области.

Ролло Мэй

1. Ролло Мэй. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ

В этом вступительном эссе я бы хотел рассказать о том, как появилась экзистенциальная психология, особенно на американской сцене. Затем я хотел бы обсудить некоторые "вечные" вопросы, которые в психологии задавали многие из нас, вопросы, взывающие, как нам кажется, именно к экзистенциальному подходу, и обозначить некоторые новые акценты, которые этот подход придает центральным проблемам психологии и психотерапии. Наконец, я хочу указать на некоторые трудности и нерешенные проблемы, перед лицом которых стоит экзистенциальная психология сегодня.

Отметим для начала любопытный парадокс: несмотря на враждебность и явное недоверие по отношению к экзистенциальной психологии в этой стране, в то же время имеет место глубокое сходство между данным подходом и американским характером и мышлением как в психологии, так и в других областях. Экзистенциальный подход очень близок, например, к мышлению Уильяма Джеймса. Возьмите, например, его акценты на непосредственность опыта и единство мышления и действия, акценты, которые были для Джеймса такими же важными, как и для Кьеркегора. "Для индивида истинно лишь то, что он лично воплотил в действии" – эти слова, провозглашенные Кьеркегором, хорошо знакомы многим из нас, воспитанным в духе американского прагматизма. Другим аспектом работ Уильяма Джеймса, выражающим тот же подход к реальности, что и экзистенциальные психологи, является важность решимости и включенности – его убежденность в том, что невозможно узнать истину, восседая в кресле, а желание и решимость являются предпосылками к открытию истины. Далее, его гуманистическая направленность и полнота его бытия как человека позволили ему включить в свою систему размышлений искусство и религию, не жертвуя научной целостностью, – это представляет собой другую параллель с экзистенциальной психологией.

Но эта удивительная параллель при ближайшем рассмотрении перестает казаться столь неожиданной, поскольку, когда Уильям Джеймс вернулся в Европу во второй половине XIX века, он, как Кьеркегор, который писал тремя десятилетиями ранее, подключился к наступлению на гегелевский панреализм, который отождествлял истину с абстрактными концепциями. Оба, и Джеймс, и Кьеркегор, посвятили себя переоткрытию человека как существа полного жизни, решимости и непосредственного опыта бытия. Пауль Тиллих писал:

"Как американские философы Уильям Джеймс и Джон Дьюи, так и философы-экзистенциалисты отказались от идеи о "рациональном" мышлении, отождествляющем Реальность с объектом мысли, с отношениями или "сущностями", в пользу такой Реальности, какой человек ее воспринимает непосредственно в своей действительной жизни. Следовательно, они заняли место рядом с теми, кто рассматривает непосредственный опыт человека как более полное открытие сущности и отдельных черт Реальности, чем познавательный опыт человека" (68).

Это объясняет, почему те, кто интересуется терапией, в большей степени готовы иметь дело с экзистенциальным подходом, чем те наши коллеги, которые заняты лабораторными исследованиями или созданием теорий. Нам по необходимости приходится иметь дело непосредственно с бытием человека, который страдает, борется, переживает различные конфликты. Этот "непосредственный опыт" становится нашим естественным окружением, и дает нам как повод, так и данные для нашего исследования. Нам приходится быть подлинно реалистичными и "практичными" в том отношении, что мы имеем дело с пациентами, чьи тревоги и страдания не будут излечены теориями, какими бы блестящими они ни были, или какими бы то ни было всеобъемлющими абстрактными законами. Но посредством взаимодействия в процессе психотерапии мы получаем такую информацию и достигаем такого понимания человеческого бытия, которого невозможно было бы достичь каким-либо другим путем; никому не откроются глубинные уровни его существа, скрывающие его страхи и надежды, иначе как через болезненный процесс исследования его конфликтов, благодаря которому он имеет некоторую надежду на преодоление барьеров и облегчение страданий.

Тиллих назвал Джеймса и Дьюи философами, но они, конечно же и психологи, – возможно, наши величайшие и наиболее влиятельные и во многом самые типичные американские мыслители. Взаимовлияние этих двух дисциплин указывает на другой аспект экзистенциального подхода: он имеет дело с психологическими категориями – "опыт", "тревога" и так далее, – но он интересуется пониманием этих аспектов человеческой жизни на более глубоком уровне, который Тиллих назвал онтологической реальностью. Было бы ошибкой думать об экзистенциальной психологии как о воскресении старой "философской психологии" девятнадцатого века. Экзистенциальный подход не представляет собой движения назад к кабинетным спекуляциям, но является попыткой понять человеческое поведение и опыт с помощью основополагающих структур, – структур, лежащих в основе нашей науки и нашего представления о человеке. Это попытка понять природу тех людей, которые получают опыт, и тех, с которыми это только случается.

РоллоМэя, бесспорно, можно назвать одной из ключевых фигур не только американской, но и мировой психологии. До самой своей смерти в 1994 году он был одним из ведущих экзистенциальных психологов в США. За последние полвека это направление, чьи корни уходят в философию Серена Кьеркегора (Seren Kierkegaard), Фридриха Ницше (Friedrich Nietzsche), Мартина Хайдеггера (Martin Heidegger), Жана Поля Сартра (Jean-Paul Sartre) и других крупных европейских мыслителей второй половины XIX и первой половины XX века, широко распространилось по всему миру. Экзистенциальная психология придерживается точки зрения, согласно которой люди несут значительную долю ответственности за то, какие они есть. Существованию отдается предпочтение перед сущностью, рост и перемены считаются более важными, чем устойчивые и неподвижные характеристики, процесс имеет преимущество перед результатом.

За годы работы в качестве психотерапевта Мэй разработал новую концепцию человека. Его подход опирался в большей степени на клинические эксперименты, нежели на кабинетную теорию. Человек, с точки зрения Мэя, живет настоящим, для него актуально в первую очередь то, что происходит здесь и сейчас .В этой единственной подлинной реальности человек формирует себя сам и ответствен за то, кем он в конечном счете становится. Проницательные догадки о природе человеческого существования, получающие убедительное подтверждение в ходе дальнейшего анализа, способствовали популярности Мэя не только среди профессиональных психологов, но и среди широкой публики. И дело не только в этом. Работы Мэя отличаются простотой и глубиной основных положений, культивирующих здоровый прагматизм и рациональность в поведении конкретного индивида.

Задумываясь о коренных отличиях между психически здоровым, полноценным человеком и больным, Мэй пришел к следующим выводам. Многим людям, полагал он, недостает храбрости встретиться лицом к лицу со своей судьбой. Попытки избежать подобного столкновения приводят к тому, что они жертвуют большей частью своей свободы и пытаются уйти от ответственности, заявляя об изначальной несвободе своих действий. Не желая делать выбор, они теряют способность видеть себя такими, какие они есть на самом деле, и проникаются чувством собственной незначительности и отчужденности от мира. Здоровые же люди, напротив, бросают вызов своей судьбе, ценят и оберегают свою свободу и живут подлинной жизнью, честной по отношению к себе и другим. Они осознают неизбежность смерти, но им хватает смелости жить в настоящем.

Биографический экскурс.

Ролло Риз Мэй (Rollo Reese May) родился 21 апреля 1909 года в городе Ада, штат Огайо. Он был старшим из шести детей Эрла Тайтла Мэя и Мэти Баутон оМэй. Никто из родителей не имел хорошего образования и не заботился о том, чтобы обеспечить своим детям благоприятные условия для интеллектуального развития. Скорее наоборот. Например, когда через несколько лет после рождения Ролло его старшая сестра начала страдать психозами, отец приписал это тому, что она слишком много, на его взгляд, училась.

В раннем возрасте Ролло переехал вместе со своей семьей в Марин-Сити, штат Мичиган, где он и провел почти все детство. Нельзя сказать, чтобы у мальчика складывались теплые отношения с родителями, которые часто ссорились и в конце концов разошлись. Отец Мэя, будучи секретарем YMCA (Христианской ассоциации молодых людей), постоянно переезжал с семьей с места на место. Мать, в свою очередь, мало заботилась о детях, больше обращая внимание на свою личную жизнь: в своих позднейших воспоминаниях Мэй называет ее «кошкой без тормозов». Оба своих неудачных брака Мэй склонен считать следствием непредсказуемого поведения матери и психической болезни сестры.

Маленькому Ролло неоднократно удавалось испытать чувство единения с живой природой. В детстве он часто уединялся и отдыхал от семейных ссор, играя на берегу реки Сен-Клэр. Река стала его другом, тихим, безмятежным уголком, где летом можно было плавать, а зимой кататься на коньках. Позднее ученый утверждал, что игры на берегу реки дали ему намного больше знаний, чем школьные занятия в Марин-Сити. Еще в молодости Мэй увлекся литературой и искусством, и с тех пор этот интерес никогда не оставлял его. Он поступил в один из колледжей университета штата Мичиган, где специализировался на английском языке. Вскоре после того как Мэй возглавил радикальный студенческий журнал, его попросили покинуть учебное заведение. Мэй перевелся в колледж Оберлин в Огайо и в 1930 году получил там степень бакалавра.

В течение последующих трех лет Мэй путешествовал по восточной и южной Европе, писал картины и изучал народное творчество. Формальным поводом для поездки в Европу послужило приглашение на место преподавателя английского языка в колледж Анатолия, расположенный в Греции, в Салониках. Эта работа оставляла Мэю достаточно времени для занятий живописью, и он успел в качестве свободного художника побывать в Турции, Польше, Австрии и других странах. Однако на второй год странствий Мэй внезапно почувствовал себя очень одиноким. Пытаясь избавиться от этого чувства, он с головой погрузился в преподавательскую деятельность, но это слабо помогало: чем дальше, тем более напряженной и менее эффективной становилась проделываемая работа.

«В конце концов весной этого второго года я заполучил, образно говоря, нервный срыв. Это означало, что правила, принципы, ценности, которыми я обычно руководствовался в работе и в жизни, попросту больше не годились. Я чувствовал себя настолько утомленным, что должен был пролежать две недели в постели, чтобы восстановить силы и продолжать дальше работать учителем. В колледже я получил достаточно психологических знаний, чтобы понять: эти симптомы означают, что есть нечто неправильное во всем моем способе жить. Мне следовало найти какие-то новые цели и задачи в жизни и пересмотреть строгие, моралистические принципы своего существования» (May, 1985, р. 8).

С того момента Мэй начал прислушиваться к своему внутреннему голосу, который, как оказалось, говорил о непривычном - о душе и красоте. «Выглядело так, как будто бы этому голосу понадобилось уничтожить весь мой предыдущий образ жизни для того, чтобы быть услышанным» (May, 1985, р. 13).

Наряду с нервным кризисом пересмотру жизненных установок способствовало еще одно важное событие, а именно - участие в 1932 году в летнем семинаре Альфреда Адлера, проводившемся в горном курортном местечке недалеко от Вены. Мэй был восхищен Адлером и успел за время семинара узнать многое о человеческой природе и о самом себе.

Вернувшись в 1933 году в Соединенные Штаты, Мэй поступил в семинарию Теологического общества, но не затем, чтобы стать священником, а для того, чтобы найти ответы на основные вопросы о природе и человеке, вопросы, в решении которых религия играет не последнюю роль. Во время учебы в семинарии Теологического общества Мэй познакомился с известным теологом и философом Паулем Тиллихом, бежавшим из нацистской Германии и продолжившим академическую карьеру в Америке. Мэй многому научился у Тиллиха, они стали друзьями и оставались ими более тридцати лет.

Хотя Мэй изначально не стремился посвятить себя духовному поприщу, в 1938 году, после получения степени магистра богословия, он был рукоположен в священники Конгрегационной церкви. В течение двух лет Мэй служил пастором, но очень быстро разочаровался и, сочтя этот путь тупиковым, ушел из лона церкви и принялся искать ответы на мучившие его вопросы в науке. Мэй изучал психоанализ в Институте психиатрии, психоанализа и психологии Уильяма Алансона Уайта, одновременно работая в Нью-Йорк-Сити Колледж в качестве психолога-консультанта. Тогда же он познакомился с Гарри Стэком Салливаном, президентом и одним из основателей Института Уильяма Алансона Уайта. Взгляд Салливана на терапевта как на соучаствующего наблюдателя и на терапевтический процесс как на увлекательное приключение, способное обогатить как пациента, так и врача, произвел на Мэя глубокое впечатление. Еще одним важным событием, определившим развитие Мэя как психолога, стало знакомство с Эрихом Фроммом, который к тому времени уже прочно обосновался в США.

В 1946 году Мэй открыл собственную частную практику; а через два года вошел в состав преподавателей Института Уильяма Алансона Уайта. В 1949 году зрелым сорокалетним специалистом он получил первую докторскую степень в области клинической психологии, присвоенную Колумбийским университетом, и продолжал преподавать психиатрию в Институте Уильяма Алансона Уайта до 1974 года.

Возможно, Мэй так и остался бы одним из тысяч никому не известных психотерапевтов, но с ним произошло то самое переворачивающее жизнь экзистенциальное событие, о каких писал Жан Поль Сартр. Еще до получения докторской степени Мэй пережил самое глубокое потрясение своей жизни. Когда ему было всего тридцать с небольшим, он перенес туберкулез и провел три года в санатории в Саранаке, на севере штата Нью-Йорк. Никаких действенных методов лечения туберкулеза в то время не существовало, и в течение полутора лет Мэй не знал, суждено ли ему выжить. Сознание полной невозможности противостоять тяжелой болезни, страх смерти, томительное ожидание ежемесячного рентгеновского обследования, всякий раз означающего либо приговор, либо продление ожидания - все это медленно подтачивало волю, усыпляло инстинкт борьбы за существование. Поняв, что все эти, казалось бы, вполне естественные психические реакции вредят организму не меньше физических мучений, Мэй начал развивать в себе взгляд на болезнь как на часть своего бытия в данный период времени. Он понял, что беспомощная и пассивная позиция способствует развитию болезни. Оглядываясь вокруг, Мэй видел, что больные, которые смирились со своим положением, угасали на глазах, тогда как те, что боролись, обычно выздоравливали. Именно на основании собственного опыта борьбы с недугом Мэй делает вывод о необходимости активного вмешательства личности в «порядок вещей» и свою собственную судьбу.

«До тех пор пока я не выработал в себе некую «борьбу», некое чувство личной ответственности за то, что именно я являюсь тем человеком, который болен туберкулезом, я не мог достичь никакого продолжительного прогресса» (May, 1972, р. 14).

Тогда же им было сделано и еще одно важнейшее открытие, которое Мэй затем успешно использовал в психотерапии. Когда он научился прислушиваться к своему телу, то открыл, что излечение есть не пассивный, но активный процесс. Человек, пораженный физической или психической болезнью, должен быть активным участником лечебного процесса. Мэй окончательно утвердился в этом мнении уже после своего выздоровления, а спустя некоторое время начал внедрять этот принцип в свою клиническую практику, воспитывая в пациентах способность анализировать себя и корректировать действия врача.

Заинтересовавшись во время своей болезни феноменами страха и тревоги, Мэй начал изучать труды классиков - Фрейда и одновременно Кьеркегора, великого датского философа и теолога, прямого предшественника экзистенциализма XX века. Мэй высоко ценил Фрейда, но предложенная Кьеркегором концепция тревоги как скрытой от сознания борьбы против небытия затронула его более глубоко.

Вскоре после возвращения из санатория Мэй оформил записи своих размышлений о тревоге в виде докторской диссертации и опубликовал ее под заглавием «Значение тревоги» (The Meaning of Anxiety ,May, 1950). Тремя годами позже он написал книгу «Человек в поисках себя» (Man"s Search for Himself ,May, 1953), которая принесла ему известность как в профессиональных кругах, так и просто среди образованных людей. В 1958 году он, в соавторстве с Эрнстом Эйнджелом (Ernest Angel) и Генри Элленбергером (Henry Ellenberger), опубликовал книгу «Существование: новое измерение в психиатрии и психологии» (Existence: A New Dimension in Psychiatry and Psychology ).Эта книга знакомила американских психотерапевтов с основными понятиями экзистенциальной терапии, и после ее появления движение экзистенциализма стало еще более популярным. Наиболее известная работа Мэя «Любовь и воля» (Love and Will ,1969 b) стала национальным бестселлером и получила в 1970 году премию Ральфа Уолдо Эмерсона за эрудицию в области наук о человеке. В 1971 году Мэй получил премию Американской психологической ассоциации «за выдающийся вклад в теорию и практику клинической психологии». В 1972 году нью-йоркское Общество клинических психологов наградило его премией доктора Мартина Лютера Кинга-мл. за книгу «Власть и невинность» (Power and Innocence ,1972), а в 1987 году он получил Золотую медаль Объединения американских психологов «за выдающиеся работы в области профессиональной психологии в течение жизни».

Мэй читал лекции в Гарварде и Принстоне, в разное время преподавал в Йельском и Колумбийском университетах, в колледжах Дартмут, Вассар и Оберлин, а также в Новой школе социальных исследований. Он был внештатным профессором Нью-Йоркского университета, председателем Совета ассоциации экзистенциальной психологии и членом Попечительского совета Американского фонда душевного здоровья. В 1969 году Мэй развелся со своей первой женой Флоренс Де Фриз, с которой они прожили вместе 30 лет. Брак со второй женой Ингрид Кеплер Шолль также закончился разводом, после чего в 1988 году он связал свою жизнь с Джорджией Ли Миллер - аналитиком юнгианского направления. 22 октября 1994 года после продолжительной болезни Мэй умер в городе Тибуроне, штат Калифорния, где он жил с 1975 года.

На протяжении многих лет Мэй был признанным лидером американской экзистенциальной психологии, ратовавшим за ее популяризацию, но резко выступавшим против стремления некоторых коллег к антинаучным, излишне упрощенным построениям. Он критиковал любую попытку представить экзистенциальную психологию как научение доступным методам самореализации индивида. Здоровая и полноценная личность - результат напряженной внутренней работы, направленной на выявление бессознательной основы существования и его механизмов. Ставя во главу угла процесс самопознания, Мэй по-своему продолжает традицию платоновской философии.

Основы экзистенциализма.

Экзистенциальная психология берет начало в работах Серена Кьеркегора (1813-1855) - датского философа и теолога. Кьеркегор был крайне обеспокоен крепнущей у него на глазах тенденцией к дегуманизации человека. Он решительно не соглашался с тем, что людей можно воспринимать и описывать как некие объекты, тем самым сводя их до уровня вещей. Вместе с тем он был далек от того, чтобы закреплять за субъективным восприятием свойство единственной доступной человеку реальности. Для Кьеркегора не существовало жесткой границы между субъектом и объектом, а также между внутренними переживаниями человека и тем, кто их испытывает, ведь в каждый конкретный момент времени личность невольно отождествляет себя со своими переживаниями. Кьеркегор стремился понять людей такими, какими они живут внутри своей реальности, то есть думающими, действующими, обладающими волей существами. Как писал Мэй: «Кьеркегор старался преодолеть разрыв между разумом и чувствами, обращая внимание людей на реальность непосредственного опыта, которая лежит в основе и объективной, и субъективной реальностей» (1967, р. 67).

Кьеркегор, как и более поздние философы экзистенциализма, подчеркивал равновесие свободы и ответственности .Люди обретают свободу действия через расширение самосознания и последующее принятие на себя ответственности за свои поступки. Однако за свою свободу и ответственность человек расплачивается чувством тревоги. Как только он окончательно осознает тревогу как неизбежность, он становится хозяином своей судьбы, несет бремя свободы и испытывает боль ответственности.

Взгляды Кьеркегора, умершего в безвестности в возрасте 42 лет, существенно повлияли на двух немецких философов - Фридриха Ницше (1844-1900) и Мартина Хайдеггера (1899-1976), первый из которых наметил магистральные направления в философии XX столетия, а второй фактически очертил границы ее компетенции. Значение этих мыслителей для современной гуманитарной мысли трудно переоценить. В числе прочих заслуг им принадлежит авторское право на формирование и развитие экзистенциальной философии именно в том виде, в каком она вошла в круг основных направлений новейшей интеллектуальной истории. Что касается более узкой сферы психологии, то труды Хайдеггера оказали большое воздействие на взгляды швейцарских психиатров Людвига Бинсвангера и Медарда Босса. Наряду с Карлом Ясперсом и Виктором Франклом они предпринимали небезуспешные попытки приспособить положения экзистенциальной психологии к клинической психотерапии.

В современную художественную практику экзистенциализм проник благодаря работам влиятельных французских писателей и эссеистов - Жана Поля Сартра и Альбера Камю, с именами которых зачастую в первую очередь ассоциируется рассматриваемое течение. Большой и разнообразный вклад внес экзистенциализм в новейшую теологию и религиозную философию: работы Мартина Бубера, Пауля Тиллиха и других уже вошли в число наиболее влиятельных в данной области. Наконец, мир искусства также отчасти испытал влияние экзистенциалистского комплекса идей, отразившись в творчестве Сезанна, Матисса и Пикассо, отказавшихся от сковывающих стандартов реалистического стиля и пытавшихся выразить свободу бытия на языке своей причудливой беспредметности.

Первые экзистенциалисты среди психологов и психотерапевтов также начали появляться в Европе. К числу наиболее крупных фигур принадлежат Людвиг Бинсвангер (Ludwig Binswanger), Медард Босс (Medard Boss), Виктор Франкл (Victor Francl).

После Второй мировой войны европейский экзистенциализм во всем многообразии своих форм распространился в США и стал еще более расплывчатым понятием, поскольку был поднят на щит весьма разношерстной околофилософской публикой, состоящей из писателей и художников, профессоров и студентов колледжей, драматургов и священнослужителей, даже журналистов и светских острословов. Количество последователей, у каждого из которых было свое понимание сущности учения, достигло такого уровня, что стало угрожать существованию экзистенциализма как такового. В последнее время экзистенциализм утратил свою былую популярность, что явно пошло ему на пользу, парадоксальным образом укрепив его позиции как в философии, так и в смежных областях.

Принципы экзистенциализма.

Несмотря на сохраняющееся обилие разнообразных толкований понятия «экзистенциализм», среди них можно выделить некоторые общие черты, присущие всем без исключения представителям данного направления.

Во-первых, это идея о том, что существование (existence )предшествует сущности (essence ).Существование означает явление и становление, сущность же подразумевает статическую материю, не способную самостоятельно изменяться. Существование предполагает процесс, сущность относится к конечному продукту. Существование связано с ростом и переменами, сущность знаменует собой статичность и исчерпанность. Западная цивилизация, подкрепленная авторитетом науки, традиционно ценила сущность выше существования. Она старалась объяснить окружающий мир, включая человека, с позиций его неизменяемой сущности. Экзистенциалисты же, напротив, утверждают, что сущность людей состоит в их способности постоянно переопределять себя через выбор, который они делают.

Во-вторых, экзистенциализм не признает разрыва между субъектом и объектом. Мэй определял экзистенциализм как «настойчивую попытку понять человека, расширив область его изучения далее той черты, по которой проходит трещина между субъектом и объектом» (1958 b, p. 11). Мы уже упоминали о том, что Кьеркегор скептически относился к рассмотрению личности исключительно как мыслящего субъекта. Цитируя Кьеркегора, Мэй писал: «Только такая истина реально существует для человека, которую он сам производит своими действиями». Иными словами, бесполезно искать истину, сидя за письменным столом, ее можно познать, только честно принимая в себя все многообразие подлинной жизни. В то же время Кьеркегор не поддерживал и тех, кто стремился сделать из людей лишь безликие объекты, подобия машин. Каждый человек уникален, и нельзя видеть в нем только зубец в механизме индустриального общества.

В-третьих, люди ищут смысл своей жизни. Они задают себе (хотя и не всегда сознательно) важнейшие вопросы, касающиеся бытия. Кто я? Стоит ли жизнь того, чтобы жить? Имеет ли она смысл? Как я могу осуществить свое человеческое призвание? Склонность если не к систематическим размышлениям на эту тему, то, по крайней мере, к переживанию подобных проблем входит в число универсальных свойств человеческой натуры.

В-четвертых, экзистенциалисты придерживаются той точки зрения, что каждый из нас в первую очередь сам отвечает за то, что он есть и чем он становится. Мы не можем обвинять родителей, учителей, начальство, Бога или обстоятельства. Как говорил Сартр, «человек есть не что иное, как то, что он сам из себя делает. Это - первый принцип экзистенциализма». Хотя мы способны общаться с себе подобными, объединяться друг с другом и строить продуктивные и здоровые взаимоотношения, в конечном счете каждый из нас в глубине остается одинок. Мы не можем свободно выбрать свою судьбу, имея шанс лишь для того, чтобы свести воедино абстрактное «могу» с конкретным «хочу». В то же время даже отказ от ответственности и попытка избежать выбора в конечном итоге также оказывается нашим собственным выбором. От ответственности за свое «я» нам не уйти, как не уйти от самого себя.

В-пятых, экзистенциалисты вообще отвергают принцип объяснения явлений, лежащий в основе всякого теоретического знания. По их мнению, все теории дегуманизируют людей, изображают их механическими объектами, расчленяют единство личности. Экзистенциалисты считают, что непосредственное переживание всегда имеет преимущество перед любыми искусственными объяснениями. Когда переживания переплавляются в некие надбытийные теоретические модели, они отделяются от того, кто их первоначально испытал, и, следовательно, теряют свою подлинность.

Прежде чем перейти к изложению психологических взглядов Ролло Мэя, кратко рассмотрим два основных понятия, создающих идейный каркас экзистенциализма, а именно - бытие-в-мире и небытие .

Бытие-в-мире.

Для объяснения природы человека экзистенциалисты придерживаются так называемого феноменологического подхода. По их мнению, мы живем в мире, который лучше всего может быть понят с нашей собственной точки зрения. Когда ученые-догматики рассматривают людей с «внешней» позиции при помощи системы отвлеченных построений, они в принудительном порядке подгоняют живое изменяющееся начало и его экзистенциальный мир под удобные и, по возможности, однозначные теоретические рамки. Основное понятие единства личности и окружающей среды выражается немецким термином Dasein ,который означает «существовать там» и который получил распространение с началом широкой известности своего автора - Мартина Хайдеггера. Буквально Dasein может означать «существовать в мире» и обычно переводится как бытие-в-мире .Дефисы в этом термине указывают на единство субъекта и объекта, личности и мира.

Многие люди страдают от тревоги и отчаяния, вызванных самоотчуждением и безразличием к своему внутреннему миру. Они не имеют ясного представления о себе и чувствуют себя отделенными от мира, кажущегося им далеким и чужим, категория Dasein как осознание своего бытия в мире остается для них недоступной. Стремясь к власти над природой, человек теряет с ней связь: изначальное единство оборачивается конфликтом, состоянием бесконечной войны с самим собой. Когда человек слепо полагается на продукты индустриальной революции, он забывает о земле и небе, то есть о единственном реальном контексте своего бытия. Потеря ориентации в жизненном пространстве и автоматизм существования ведут к постепенному отчуждению от собственного тела. Узнавая новые подробности о себе как объекте научного анализа, человек теряет способность управлять столь сложным механизмом и начинает полагаться на помощь извне - будь то технология, медицина или психиатрия. Тело оказывается во власти тех, кто располагает информацией о его структуре и функциях, тогда как сам обладатель тела лишается права распоряжаться своей жизнью. Происходит вручение себя во власть чужого сознания, что ведет сначала к духовной, а затем и к физической смерти. Вспомним, что Ролло Мэй начал выздоравливать от туберкулеза только после того, как понял, что больной - это именно он и никто другой и что единственный способ выжить заключается в том, чтобы вернуться к себе, прервав летаргическую безмятежность самоотчуждения.

Чувством изолированности и самоотчужденности страдают не только патологически беспокойные личности, но практически все обитатели современного общества западного типа. Отчуждение - это болезнь нашего времени, имеющая, по крайней мере, три ярко выраженных признака: 1) отделенность от природы; 2) недостаток значимых межличностных отношений; 3) отчуждение от своего подлинного «я». Другими словами, мир, в котором осуществляется бытие, делится на три сосуществующие ипостаси. Первая из них - это Umwelt ,или окружающая среда, вторая - это Mitwelt (буквально: «вместе с миром»), или структура отношений с другими людьми, и третья - это Eigenwelt ,или структура внутренних отношений человека с самим собой.

Umwelt - это мир объектов и вещей, существующих независимо от нас. Это мир природы и ее законов, он включает наши биологические позывы, такие, как голод или желание спать, и такие природные явления, как рождение и смерть. Мы не можем полностью изолироваться от этого мира и должны учиться жить в нем и приспосабливаться к его изменчивому устройству. Umwelt - это та невидимая целостность, с которой имел дело, в частности, классический психоанализ, работающий с инстинктивным, бессознательным уровнем реакций. Однако, как известно, большая часть этих бессознательных реакций является следствием скрытой работы сознания, осуществляемой помимо воли индивида, но имеющей отчетливо культурное, а не природное происхождение. Вот здесь-то и образуется сектор взаимного пересечения сфер Umwelt и Mitwelt ,между которыми порой трудно и совершенно бессмысленно проводить строгую границу. Впрочем, если наши отношения с другими качественно не отличаются от отношения к вещам, мы оказываемся заперты в своем Umwelt ,который в этом случае превращается в поле отчуждения. Мы должны относиться к другим людям как к людям, а не как к вещам. Если мы обращаемся с людьми как с неживыми предметами, то мы живем исключительно в Umwelt. Существенные различия между Umwelt и Mitwelt обнаруживаются при сопоставлении секса и любви. Использованию другого в качестве инструмента сексуального удовлетворения или воспроизводства противопоставлены ответственность и уважение к другой личности, готовность к ее принятию и прощению. В то же время не всякое взаимодействие в мире Mitwelt обязательно предполагает любовь. Более общим условием является уважение к Dasein другой личности. Теории Салливана и Роджерса особенно подчеркивают важность связи между людьми и имеют дело в основном с Mitwelt .

Взаимоотношения человека с самим собой составляют Eigenwelt .Многие направления теории личности не уделяют этому миру должного внимания. Между тем жить в Eigenwelt - значит осознавать себя как человеческое существо и понимать, что есть «я» по отношению к миру вещей и людей, то есть поднимать один из ключевых вопросов, обсуждением которого занимается психологическая наука.

Здоровые люди живут в Umwelt , Mitwelt и Eigenwelt одновременно. Они умеют приспособиться к миру природы, взаимодействуют с другими как с себе подобными и ясно сознают, какую ценность имеет их собственный опыт.

Небытие.

Бытие-в-мире необходимо вызывает понимание себя как живущего, явившегося в мир существа. С другой стороны, такое понимание приводит к страху небытия или несуществования. Мэй писал по этому поводу:

«Чтобы охватить значение своего существования, человеку нужно охватить сперва тот факт, что он может не существовать, что каждую секунду он находится награни возможного исчезновения и не может игнорировать неизбежность смерти, наступление которой невозможно запрограммировать на будущее» (1958а, р. 47-48).

Мэй говорил о смерти, что это «единственный не относительный, но абсолютный факт нашей жизни, и мое сознание этого факта придает моему существованию и всему, что я делаю ежечасно, качество абсолютности» (1958а, р. 49). Смерть - это не только дорога, по которой небытие входит в нашу жизнь, она еще и самая очевидная вещь. Жизнь становится более важной, более значительной перед лицом возможной смерти.

Если же мы не готовы смело встретиться лицом к лицу с небытием, спокойно размышляя о смерти, оно проявляет себя множеством других способов. Сюда входят и злоупотребление алкоголем и наркотиками, беспорядочные сексуальные связи и прочие типы вынужденного поведения. Небытие также может выражаться и в слепом следовании ожиданиям нашего окружения, и в общей враждебности, которая пропитывает наши отношения с людьми.

Ролло Мэй говорил: «Мы боимся небытия и оттого комкаем наше бытие». Страх смерти часто вынуждает нас жить так, что мы постоянно защищаемся от него, тем самым получая от жизни меньше, чем могли бы получить, спокойно признавая исход нашего несуществования. Мы избегаем активного выбора, потому что он основывается на размышлении о том, кто мы есть и чего мы хотим. Мы пытаемся уйти от страха небытия, замутняя свое самосознание и отрицая свою индивидуальность, но такой выбор оставляет нас с чувством отчаяния и пустоты. Таким образом, мы избегаем угрозы небытия ценой сужения рамок нашего существования в мире. Более здоровая альтернатива - стойко встречать неизбежность смерти и осознавать, что небытие - это неотделимая часть бытия.

Тревога.

До того как Мэй в 1950 году опубликовал «Значение тревоги», большинство теорий придерживались точки зрения, согласно которой высокие уровни тревожности указывают на наличие невроза или другой формы психопатологии. Непосредственно в ходе написания книги Мэй лично испытывал постоянную тревогу по поводу своей дальнейшей судьбы. Будучи не уверен в своем выздоровлении, он к тому же постоянно тяготился своей нетрудоспособностью, а также сознанием того, что его жена и маленький сын остались без средств к существованию. В книге «Значение тревоги» Мэй утверждал, что движущей силой поведения человека во многих случаях является чувство страха или тревоги, которое появляется у него всякий раз при возрастании чувства неопределенности, неуверенности, зыбкости своего бытия. Неспособность признать смерть помогает временно избавиться от тревоги или страха небытия. Но это избавление не может быть постоянным. Смерть - это безусловная составляющая нашей жизни, и, рано или поздно, каждому придется встретиться с ней.

Мэй определял тревогу как «субъективное состояние личности, понимающей, что ее существование может быть разрушено, что она может превратиться в „ничто“» (1958а, р. 50). Мы испытываем тревогу, когда осознаем, что наше существование или какие-то ценности, отождествляемые с ним, могут быть уничтожены. В более поздней работе он выдвинул другое определение тревоги - как ощущения угрозы, направленной на важные для человека ценности. Тревога, писал Мэй, это «опасение, вызванное угрозой каким-то ценностям, которые человек считает важными для своего существования как личности» (1967, р. 72).

Итак, тревога может происходить как из осознания возможности нашего небытия, так и из угрозы неким жизненно важным ценностям. Она возникает и тогда, когда мы сталкиваемся с препятствиями на пути реализации своих планов и возможностей. Это сопротивление может стать причиной застоя и упадка, но оно же может стимулировать изменения и рост.

Свобода не может существовать без тревоги, также как и тревога не может существовать без осознания возможности свободы. Становясь более свободным, человек неизбежно испытывает тревогу. Мэй цитировал Кьеркегора, который говорил, что «тревога - это головокружение от свободы». Тревога, как и головокружение, может быть и приятной и болезненной, и конструктивной и деструктивной. Она может давать нам энергию и вкус к жизни, но может также парализовать нас и вгонять в панику. Более того, тревога может быть как нормальной ,так и невротической .

Нормальная тревога

Мы живем в, век тревоги. Ни один из нас не может избежать ее воздействия. Расти и пересматривать свои ценности - значит испытывать нормальную или конструктивную тревогу. Мэй определял нормальную тревогу (normal anxiety) как «пропорциональную угрозе, не вызывающую подавления, которой можно конструктивно противостоять на сознательном уровне» (1967, р. 80).

По мере роста и развития индивида от младенчества до старости его ценности меняются, и каждый раз, поднимаясь на новую ступеньку, он испытывает нормальную тревогу. «Любой рост состоит в отказе от прежних ценностей, который порождает тревогу» (May, 1967, р. 80). Нормальная тревога приходит также в моменты, когда художник, ученый, философ внезапно достигают озарения, эйфория от которого сопровождается трепетом перед открывающимися в перспективе изменениями. Так, ученые, бывшие свидетелями первого испытания атомной бомбы в Аламогордо, штат Нью-Мексико, испытывали нормальную тревогу, понимая, что с этого момента мир необратимо изменился.

Нормальная тревога, испытываемая в периоды роста или непредсказуемых изменений, свойственна каждому человеку. Она может быть конструктивной, пока остается пропорциональной угрозе. В противном случае тревога превращается в болезненную, невротическую.

Невротическая тревога

Мэй определял невротическую тревогу (neurotic anxiety )как «реакцию, непропорциональную угрозе, вызывающую подавление и другие формы внутрипсихических конфликтов (intrapsychic conflict) и управляемую разнообразными формами блокирования (blocking-off) действий и понимания» (1967, р. 80).

Если нормальная тревога ощущается всегда, когда ценности подвергаются угрозе, то невротическая тревога посещает нас в том случае, если поставленные под сомнение ценности на деле являются догмами, отказ от которых лишит наше существование смысла. Необходимость сознания своей абсолютной правоты ограничивает личность настолько, что ее потребности в конечном счете сводятся к регулярному подтверждению незыблемости существующего порядка. Каков бы ни был этот порядок, он дает нам чувство иллюзорной безопасности, «приобретенной ценой отказа от свободного познания и нового роста» (May, 1967, р. 80).

Вина

Мы уже говорили, что чувство тревоги возрастает, когда мы стоим перед проблемой реализации наших возможностей. В случае, когда мы отрицаем сами возможности, когда у нас не получается правильно распознавать нужды близких нам людей или когда мы пренебрегаем нашей зависимостью от окружающего мира, нарастает чувство вины (guilt) (May, 1958а). Термин «вина», как и термин «тревога», употреблялся Мэем при описании бытия-в-мире. В этом смысле понятия, описываемые данными терминами, можно счесть понятиями онтологическими , то есть относящимися к природе бытия, а не к чувствам, возникающим в особых ситуациях или в результате каких-то поступков.

В самом общем виде Мэй выделял три типа онтологической вины, каждый из которых соответствует одному из образов бытия-в-мире: Umwelt , Mitwelt и Eigenwelt .Тип вины, соответствующий Umwelt ,коренится в недостаточном осознании нами нашего бытия-в-мире. Чем дальше цивилизация продвигается по пути научно-технического прогресса, тем дальше мы уходим от природы, то есть от Umwelt . Это отчуждение приводит к чувству онтологической вины первого типа, преобладающему в «развитых» обществах, где люди живут в домах с регулируемой температурой, используют для передвижения механический транспорт и едят пищу, со

Искусство в египетских землях начало формироваться тысячи лет назад. Уже в эпоху Древнего царства сложился свой оригинальный стиль в архитектуре, скульптуре и живописи Египта. Он стал образцом для подражания следующим поколениям египтян.

Древний Египет: архитектура, скульптура и живопись

Культовые здания строились из камня, и отличались строгими масштабными геометрическими формами. Вначале египтяне строили простую форму усыпальницы - мастабу. Позже появились ступенчатые пирамиды, из которых состояли огромные погребальные комплексы для фараонов и знати. Египетские зодчие сооружали храмы, оснащенные колоннами в виде цветка лотоса или папируса.
Скульптура и живопись являлись неотъемлемой частью . Статуи и памятники органично вписывались в оформление гробниц и храмов. Массивные изваяния богов и царей показывали власть и мощь страны. Рельефы и росписи украшали усыпальницы и дворцы. На них красочно изображали человеческую деятельность, сцены повседневной жизни или богов и их деяния.

Скульптура и живопись Древнего Египта

Живопись, как и скульптура служила для декорирования стен усыпальниц и религиозных зданий. отличалась своей монументальностью, достигая колоссальных размеров. Древние художники создавали сцены, в которых участвовали люди, животные и божества. Живопись вместе со скульптурой прекрасно дополняли архитектурные шедевры древних египтян, превознося религию и культовое могущество державы.

Каноны живописи в Древнем Египте

В египетских росписях преобладали яркие насыщенные оттенки. Основные цвета - белый, красный, черный, синий, зеленый и желтый. Краски долго сохраняли яркость, вдобавок сверху рисунки покрывали слоем смолы.
Древнеегипетская живопись подчинялась определенным канонам, которые никогда не нарушались. Так, лицо нарисованного человека принято было изображать в профиль, а другие части тела - в анфас. Фигуры людей обводились четким контуром. Он был красного

Гробницы фараонов, храмовые помещения, царские дворцы были заполнены разнообразной скульптурой, составлявшей органическую часть зданий.

Основными образами, разрабатывавшимися скульпторами, были образы царствующих фараонов. Хотя потребности культа требовали создания изображений многочисленных богов, образ божества, выполненный по жестким схемам, часто с головами животных и птиц, не стал центральным в египетской скульптуре: в большинстве случаев это была массовая и маловыразительная продукция. Значительно большее значение имела художественная разработка типажа земного владыки, его вельмож, а с течением времени - простых людей. С начала III тысячелетия до н. э. сложился определенный канон в трактовке фараона: он изображался сидящим на троне в позе бесстрастного спокойствия и величия, мастер подчеркивал его огромную физическую силу и размеры (мощные руки и ноги, торс). Во времена Среднего царства мастера преодолевают идею холодного величия и лица фараонов приобретают индивидуальные черты. Например, статуя Сенусерта III с глубоко сидящими, чуть скошенными глазами, крупным носом, толстыми губами и выступающими скулами довольно реалистически передает характер недоверчивый, с печальным и даже трагическим выражением на лице.

Более свободно чувствовали себя мастера, когда они изображали вельмож и особенно простолюдинов. Здесь преодолевается сковывающее влияние канона, смелее и реалистичнее разрабатывается образ, полнее передается его психологическая характеристика. Искусство индивидуального портрета, глубокий реализм, чувство движения достигли своего расцвета в эпоху Нового царства, особенно в краткий период правления Эхнатона (амарнский период). Скульптурные изображения самого фараона, его жены Нефертити, членов его семьи отличаются умелой передачей внутреннего мира, глубоким психологизмом, высоким художественным мастерством.

Кроме круглой скульптуры, египтяне охотно обращались к рельефу. Многие стены гробниц и храмов, различных сооружений покрыты великолепными по исполнению рельефными композициями, изображавшими чаще всего вельмож в кругу своей семьи, перед алтарем божества, среди своих полей и др.

Выработался определенный канон и в рельефных картинах: главный «герой» изображался крупнее других, его фигура передавалась двойным планом: голова и ноги в профиль, плечи и грудь - в фас. Все фигуры обычно раскрашивались.

Наряду с рельефами стены гробниц покрывались контурными или живописными картинами, содержание которых было более разнообразным, чем рельефы. Довольно часто на этих картинах воспроизводились сцены повседневной жизни: ремесленники за работой в мастерской, рыбаки за ловлей рыбы, крестьяне за пахотой, уличные торговцы у своих товаров, судебные разбирательства и др. Большого мастерства достигли египтяне в изображении живой природы - пейзажей, животных, птиц, где сдерживающее влияние древних традиций ощущалось значительно меньше. Ярким примером являются росписи гробниц номархов, обнаруженные в Бени-Хасане и относящиеся ко времени Среднего царства.

Всё древнеегипетское искусство подчинялось культовым канонам. Рельеф и скульптура здесь не были исключением. Мастера оставили потомкам выдающиеся скульптурные памятники: статуи богов и людей, фигуры животных.

Человек был вылеплен в статической, но величественной позе стоя или сидя. При этом левая нога была выдвинута вперёд, а руки либо складывались на груди, либо прижимались к туловищу.

От некоторых скульпторов требовалось создать фигуры работающих людей. При этом для изображения конкретного занятия существовал строгий канон – выбор момента, характерного именно для данного вида работы.

У древних египтян статуи не могли существовать отдельно от культовых сооружений. Их использовали сначала для оформления свиты умершего фараона и ставили в гробнице, находящейся в пирамиде. Это были сравнительно маленькие фигурки. Когда царей стали хоронить вблизи храмов, то дороги к этим местам заставляли множеством огромных по размеру статуй. Они были настолько большими, что никто не обращал внимания на детали изображения. Статуи ставились у пилонов, во внутренних дворах и имели уже художественное значение.

Во времена Древнего царства в египетской скульптуре устанавливается круглая форма, и возникают основные типы композиции. Например, статуя Микерина изображает стоящего человека, выдвинувшего левую ногу и прижавшего руки к телу. Или статуя Рахотепа и его жены Нофрет представляет сидящую фигуру с руками, положенными на колени.

Египтяне мыслили статую как ʼʼтелоʼʼ духов и людей. По сведениям из египетских текстов, бог сходил с посвященный ему храм и воссоединялся со своим скульптурным изображением. И египтянами почиталась не сама статуя, а воплощение в ней невидимого бога.

Одни статуи ставились в храмах в память об ʼʼучастииʼʼ в определœенном ритуале. Другие дарились храмам с целью обеспечить изображенному человеку постоянное покровительство божества. С молитвами и обращениями к умершим о даровании потомства связан обычай приносить в гробницы предков женские статуэтки, часто с ребенком на руках или рядом (илл. 49). Небольшие фигурки божеств, обычно воспроизводившие облик главной культовой статуи храма, дарились верующими с молитвами о благополучии и здоровье. Изображения женщин и предков являлось амулетом, способствующим рождению детей, ибо считалось, что духи предков могут всœеляться в женщин рода и вновь возрождаться.

Статуи создавались и для ка покойного. Так как ка должно было ʼʼузнатьʼʼ именно свое тело и войти в него, а сама статуя ʼʼзаменитьʼʼ тело, каждое лицо статуи наделялось определœенной неповторимой индивидуальностью (при общности непререкаемых правил композиций). Так уже в эпоху Древнего царства появляется одно из достижений древ­неегипетского искусства - скульптурный портрет. Этому способствовала и практика покрывать лица умерших слоем гипса - создание посмертных масок.

Уже в эпоху Древнего царства в мастабах рядом с молельней строилась узкая, закрытая комната (сердаб ), в которую ставили статую умершего. На уровне глаз статуи было небольшое окошко, чтобы обитающее в статуе ка покойного могло принять участие в поминальных обрядах. Полагают, что эти статуи служили для сохранения земной формы усопшего, а также на случай пропажи или гибели мумии.

Дух умершего наделял статуи жизненной силой, после чего они ʼʼоживалиʼʼ для вечной жизни. По этой причине мы никогда не видим изображения людей, к примеру, в предсмертном или посмертном виде, напротив - присутствует исключительная жизненность. Статуи делали в натуральную величину, причем покойный изображался исключительно молодым.

В статуях и рельефах человек всœегда изображался зрячим, так как именно с глазом было связана символика ʼʼпрозреванияʼʼ покойного и обретения им жизненной силы. Более того, у фигур скульптор делал глаза особенно большими. Οʜᴎ всœегда инкрустировались цветным камнем, синими бусинами, фаянсом, горным хрусталем (илл. 50). Ибо глаз для египтян - вместилище духа и обладает могучей силой воздействия на живых и на духов

Так как через ноздри ʼʼвдыхаласьʼʼ живительная сила лотоса, символизировавшего магическое оживление, то нос человека обычно изображался с подчеркнутым разрезом ноздрей.

Так как губы мумии наделялись способностью произносить слова загробной исповеди, то сами губы никогда не абстрагировались до схематизированного знака.

В создании типа сидящих статуй (с положенными на колени руками) большую роль сыграли статуи фараонов, изготовлявшихся для праздника хеб-сед. Его целью было ʼʼвозрождениеʼʼ престарелого или больного правителя, ибо существовало с самых ранних времен преставление, что плодородие земли обусловлено физическим состоянием царя. В ходе ритуала ставилась статуя ритуально ʼʼубитогоʼʼ фараона, сам же правитель, заново ʼʼпомолодевшийʼʼ, совершал перед шатром ритуальный беᴦ. Далее статую погребали и повторяли обряд коронации. После чего считалось, что на престоле вновь восседает полный сил владыка.

Статуи одного и того же человека, помещенные в гробницы, могли быть разных типов, ибо отображали различные аспекты заупокойого культа˸ один тип передавал индивидуальные черты человека, без парика, в модной одежде, другой имел более обобщенную трактовку лица, был в официальном опоясании и пышном парике.

Желание обеспечить ʼʼвечноеʼʼ совершение заупокойного культа привело к тому, что в гробницах стали появляться статуи жрецов. Наличие статуэток детей также закономерно, ибо их непреложной обязанностью была забота о заупокойном культе родителœей.

Первые ушебти (о них шла речь в вопросœе № 2) датируются 21 в. до н.э. В случае если не удавалось добиться у ушебти портретного сходства с покойным, на каждой статуэтке писались имя и титул хозяина, которого она замещала. В руки ушебти вкладывались орудия труда и мешки, их же рисовали на спинах. Появляются статуэтки писцов, надсмотрщиков, лодочников (илл. 51-а). Для ушебти изготовлялись из фаянса или бронзы корзины, мотыги, молотки, кувшины и т.п. Количество ушебти в одной гробнице могло достигать несколько сотен. Были те, кто покупал 360 штук - по одному человечку на каждый день года. Бедняки покупали одного-двух ушебти, но вместе с ними клали в гроб список трехсот шестидесяти таких ʼʼпомощниковʼʼ.

Во время отдельных обрядов использовались скульптуры связанных пленных. Οʜᴎ, вероятно, заменяли живых пленных во время соответствующих ритуалов (скажем, умервщления поверженных врагов).

Египтяне считали, что постоянное наличие скульптурных изображений участников религиозного ритуала в храме как бы обеспечивает вечное совершение этого ритуала. Скажем, сохранилась часть скульптурной группы, где боги Гор и Тот надевают на голову Рамсеса III корону - так воспроизводился обряд коронации, в котором роли богов исполняли жрецы в соответствующих масках. Установка ее в храме должна была способствовать длительному правлению царя.

Найденные в гробницах именно деревянные статуи связаны с погребальным ритуалом (неоднократное поднятие и опускание статуи умершего как символ победы Осириса над Сетом).

Статуи фараонов ставились в святилищах и храмах для того, чтобы поставить фараона под защиту божества и одновременного прославить правителя.

Гигантские статуи-колоссы фараонов воплощали самый священный аспект сущности царей – их ка .

В эпоху Древнего царства появляются канонические фигуры фараона˸ стоя с выдвинутой вперед левой ногой, в коротком опоясании и короне, сидя с царским платком на голове (илл. 53, 53-а), коленопреклонного, с двумя сосудами в руках (илл. 54), в образе сфинкса, с богами, с царицей (илл. 55).

В глазах древневосточного человека физическое и умственное здоровье царя понималось как условие успешного выполнения им своей функции посредника между миром людей и миром богов. Так как фараон для египтян выступал как залог и воплощение ʼʼколлективногоʼʼ благополучия и процветания страны, то он не только не мог иметь изъяны (что также может стать причиной бедствий), но и превосходить простых смертных физической силой. За исключением короткого амарнского периода фараоны всœегда изображались наделœенными огромной физической силой.

Главное требование для скульптора - создать образ фараона как сына бога. Это определило выбор художественных средств. При неизменной портретности проступала явная идеа­лизация облика, неизменно наличествовала развитая мускулатура, устремленный вдаль взгляд. Бо­жественность фараона дополнялась деталями˸ к примеру, Хефрена охраняет сокол, священная птица бога Гора

Амарнский период отмечен совершенно новым подходом к передаче образа человека в скульптуре и рельефе. Желание фараона быть не похожим на изображения предшественников – богов или царей - вылилось в то, что в скульптуре он предстал, как полагают, без всяких прикрас˸ на тощей, со складками, шее – вытянутое лицо, с отвислыми полуоткрытыми губами, длинным носом, полузакрытыми глазами, одутловатым животом, тонкими щиколотками ног при полных бедрах

Статуи частных лиц.

Египтяне всœегда подражали официальной скульптуре – изображениям фараонов и богов, сильных, строгих, спокойных и величественных. Скульптуры никогда не выражают ни гнева, ни удивления, ни улыбки. Распространению статуй частных лиц способствовало то, что вельможи стали устраивать собственные гробницы.

Статуи были разных размеров – от нескольких метров до совсœем небольших фигурок в несколько сантиметров.

Скульпторы, ваяя частных лиц, также обязаны были придерживаться канона, прежде всœего фронтальности и симметричности в построении фигуры (илл. 60, 61). У всœех статуй одинаково прямо поставлена голова, в руках почти одни и те же атрибуты.

В эпоху Древнего царства появляются скульптурные статуи супружеских пар с детьми (илл. 62, 63), писцов, сидящих поджав ноги, с развернутым свитком папируса на коленях - вначале так изображались только царские сыновья

Храм Хора в Эдфу

Материал и обработка.

Уже в Древнем царстве имелись скульптурные изображения из красного и черного гранита, диорита͵ кварцита (илл. 68), алебастра, шифера, известняка, песчаника. Египтяне любили твердые породы камня.

Изображения богов, фараонов, вельмож делались преимущественно из камня (гранит, известняк, кварцит). Стоит сказать, что для небольших фигурок людей и животных чаще всœего применяли кость, фаянс. Статуэтки слуг изготовлялись из дерева. Ушебти делались из дерева, камня, глазурованного фаянса, бронзы, глины, воска. Известны только две древнеегипетские скульптуры из меди.

Инкрустированные глаза с контурной рельефной обводкой век характерны для статуй из известняка, металла или дерева.

Известняковая и деревянная скульптуры были изначально раскрашена.

Скульпторы позднего Египта известняку и песчанику стали предпочитать гранит и базальт. Но излюбленным материалом стала бронза. Из нее изготовлялись изображения богов и фигурки посвященных им животных. Некоторые составлены из отдельно изготовленных частей, дешевые отливались в глиняных или гипсовых формах. Большинство же подобных статуэток сделано в распространенной в Египте технике ʼʼутраченного воскаʼʼскульптор делал из глины болванку будущего изображения, покрывал ее слоем воска, прорабатывал задуманную форму, обмазывал глиной и ставил в печь. Воск вытекал через специально оставленное отверстие, и в образовавшуюся пустоту вливали жидкий металл. Когда бронза остывала, глиняную форму разбивали и вынимали изделие, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ тщательно обрабатывалось и затем полировалось его поверхность. Для каждого изделия создавалась своя форма и произведение оказывалось единственным.

Бронзовые изделия обычно украшались гравировкой и инкрустациями. Для последних употреблялись тонкие золотые и серебряные проволочки. Золотыми полосками обводили глаза ибиса, ожерелья из золотых нитей надевали на шеи бронзовых кошек.

Знаменитые древнеегипетские статуи-колоссы представляют интерес с точки зрения сложности обработки твердых материалов.

На западном берегу Нила, напротив Луксора, стоят две статуи, датируемые Новым царством, называемые ʼʼколоссами Мемнонаʼʼ . По одной версии египтологов, греческое имя Мемном происходит от одного из имен Аменхотепа III. По другой версии, после землетрясения 27 ᴦ. до н.э. одно из изваяний значительно пострадало, и, вероятно, из-за перепадов ночной и дневной температур растрескавшийся камень начал издавать продолжительные звуки. Это стало привлекать паломников, считавших, что таким образом эфиопский царь Мемнон, персонаж ʼʼИлиадыʼʼ Гомера, приветствует богиню утренней зари Эос, свою мать.

При этом вразумительных объяснений, каким образом колоссы из кварцита высотой 20-21 метр, каждая по 750 тонн, были водружены на пьедестал также из кварцита весом 500 тонн вручную , не найти. Более того, нужно было еще доставить каменные монолиты (или их части?) за 960 километров вверх по течению Нила.

Скульптура раннединастического периода происходит в основном из трёх крупных центров, где находились храмы - Она, Абидоса и Коптоса . Статуи служили объектом поклонения, совершения обрядов и имели посвятительное назначение. Большая группа памятников была связана с обрядом «хеб-сед » - ритуалом обновления физической мощи фараона. К этому виду относятся типы сидящих и идущих фигур царя, исполненных в круглой скульптуре и рельефе, а также изображение его ритуального бега. К списку хеб-седных памятников принадлежит статуя фараона Хасехема , представленного сидящим на троне в ритуальном одеянии. Эта скульптура указывает на усовершенствование технических приемов: фигура имеет правильные пропорции и объемно смоделирована. Здесь уже выявлены основные черты стиля - монументальность формы, фронтальность композиции. Неподвижна поза статуи, вписывающейся в прямоугольный блок трона, в очертаниях фигуры преобладают прямые линии. Лицо Хасехема портретно, хотя черты его в значительной мере идеализированы. Обращает внимание постановка глаз в орбите с выпуклым глазным яблоком. Подобный прием исполнения распространялся на всю группу памятников того времени, являясь характерным стилистическим признаком портретов Раннего царства . К этому же периоду устанавливается и каноничность стоящей во весь рост додинастического периода уступает место в пластике Раннего царства правильной передаче пропорций человеческого тела.

Скульптура Древнего царства

Значительные изменения в скульптуре происходит именно в Среднем царстве , что во многом объясняется наличием и творческим соперничеством множества локальных школ, получивших самостоятельность в период распада. Со времен XII династии шире используются (и, соответственно, изготавливаются в больших количествах) ритуальные статуи: они теперь устанавливаются не только в гробницах, но и в храмах. Среди них по-прежнему доминируют изображения, связанные с обрядом хеб-сед (ритуальным возрождением жизненной силы фараона). Первый этап обряда был связан с символически убиением престарелого владыки и совершался над его статуей, напоминавшей по композиции канонические изображения и скульптуры саркофагов . К этому типу относится хеб-седная статуя Ментухотепа-Небхепетра , изображающая фараона в подчеркнуто застывшей позе со скрещенными на груди руками. Стиль отличает большая доля условности и обобщенности, в целом типичная для скульптурных памятников начала эпохи. В дальнейшем скульптура приходит к более тонкой моделировке лиц и большей пластичной расчленённости: раньше всего это проявляется в женских портретах и изображениях частных лиц.

Со временем меняется и иконография царей. Ко времени XII династии идея божественной могущественности фараона уступает место в изображениях настойчивым попыткам передать человеческую индивидуальность. Расцвет скульптуры с официальной тематикой приходится на время правления Сенусерта III , который изображался во всех возрастах - от детского до зрелого. Лучшими из этих изображений считаются обсидиановая голова Сенусерта III и скульптурные портреты его сына Аменемхета III . Оригинальной находкой мастеров местных школ может считаться тип кубической статуи - изображение фигуры, заключенной в монолитный каменный блок.

Искусство Среднего царства - эпоха расцвета пластики малых форм, связанных в большинстве своём по-прежнему с погребальным культом и его обрядами (плавание на ладье, принесение жертвенных даров и др.). Статуэтки вырезались из дерева, покрывались грунтом и расписывались. Нередко создавались целые многофигурные композиции в круглой скульптуре (подобно тому, как это было принято в рельефах Древнего царства

Скульптура Нового царства

В искусстве Нового царства появляется скульптурный групповой портрет, в особенности изображения супружеской четы.

Новые качества приобретает искусство рельефа. На эту художественную область оказывают заметное влияние некоторые жанры литературы, получившие в эпоху Нового царства широкое распространение: гимны, военные летописи, любовная лирика. Нередко тексты, выдержанные в этих жанрах, соединяются с рельефными композициями в храмах и гробницах. В рельефах фиванских храмов налицо усиление декоративности, свободное варьирование техник барельефа и высокого рельефа в сочетании с красочными росписями. Таков портрет Аменхотепа III из гробницы Хаемхета, сочетающий разную высоту рельефа и в этом отношении являющийся новаторским произведением. Рельефы по-прежнему располагаются по регистрам, позволяя создавать повествовательные циклы огромной пространственной протяженности

Деревянная скульптура одного из египетских богов с головой барана

Скульптура Позднего царства

Во времена Куша в области скульптуры навыки древнего высокого мастерства отчасти угасают - так, портретные изображения на погребальных масках и статуях часто заменяются условно-идеализированными. Вместе с тем техническое мастерство скульпторов совершенствуется, проявляясь, главным образом, в декоративной области. Одной из лучших портретных работ является голова статуи Ментуемхета, выполненная в реалистической достоверной манере.

В период владычества Саиса в скульптуре вновь становится актуальной статичность, условные очертания лиц, канонические позы и даже подобие «архаической улыбки», характерной для искусства Раннего и Древнего Царства. Однако мастера Саиса трактуют эти приёмы всего лишь как тему для стилизаций. В то же время саисское искусство создает множество замечательных портретов. В некоторых из них намеренно архаизированные формы, подражающие древним правилам, сочетаются с довольно смелыми отступлениями от канона. Так, в статуе приближенного фараона Псаметиха I соблюден канон симметричного изображения сидящей фигуры, но, в нарушение его, левая нога сидящего поставлена вертикально. Точно также свободно сочетаются канонически-статичные формы тела и современный стиль изображения лиц.

В немногочисленных памятниках эпохи персидского владычества также преобладают чисто египетские стилевые черты. Даже персидский царь Дарий изображен на рельефе в одеянии египетского воина с жертвенными дарами, причем его имя написано иероглифами.

Скульптуры птолемеевского периода в своем большинстве также выполнены в традициях египетского канона. Однако эллинистическая культура повлияла на характер трактовки лица, внеся большую пластичность, мягкость и лиризм.

Древний Египет. Мужская голова из собрания Сальт. Первая половина 3 тыс. до н:э.

Статуэтка носильщика Меир. Гробница Нианхпепи. VI династия, правление Пегги II (2235-2141 до н. э.). Каирский музей

КРЕСТЬЯНИН С МОТЫГОЙ. Для земляных работ применялась мотыга, которая изначально была деревянной, затем появились металлические, состоявшие из двух частей: рукоятки и рычага.

Три носительницы жертвенных даров. Дерево, роспись; высота 59 см; длина 56 см; Меир, гробница Нианхпепи Черного; раскопки Египетской службы древностей (1894); VI династия, царствование Пепи I (2289-2255 до н.э.).

КУЛЬТУРА ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ

Тест 1.

Рельеф «Львиных ворот» - единственный пример монументальной скульптуры периода Эгейской культуры. Назовите сооружение, где были установлены «Львиные ворота»:

а) дворец в Кноссе; б) «Царская вилла» в Агиа-Триаде; в) крепость в Тиринфе; г) дворец-крепость в Микенах.

Подземные помещения Кносского дворца царя Миноса назывались: 1) Архитрав; 2) Минотавр; 3) Аид; 4) Лабиринт

Тест 3.

Самая известная достопримечательность Кносского дворца: 1) круглая скульптура; 2) колоннада; 3) фресковая живопись ; 4) мозаики пола.

Тест 4.

Керамикой называют изделия из обожженной глины. Укажите, откуда пошло это название:

а) от названия инструмента для изготовления гончарных изделий; б) от названия материала, из которого изготовлялись изделия; в) от названия места, где осуществлялось гончарное производство; г) от имени мастера этого ремесла; д) от названия одного из гончарных изделий.

Тест 5.

Песни в честь Дионисия назывались: 1) теориконом; 2) дионисием; 3) дифирамбом ; 4) кантом

Тест 6.

Свадебная песня у древних греков назвалась: 1) кантата; 2) хорал; 3) эпиталама ; 4) тропарь

Тест 7.

В течение V в. до н.э. создается ансамбль афинского Акрополя, куда вошли: а) Парфенон - храм Афины Девы; б) Пропилеи - парадный вход на Акрополь; в) храм Ники Аптерос (бескрылой Победы); г) храм Эрехтейон, посвященный Афине, Посейдону, и царю Эрехтею. Укажите, какие из этих сооружений были созданы архитекторами Калликратом и Иктином

Тест 8.

Храм Эрехтейон имел три различных портика, один из которых - портик кариатид. Почему этот портик имел такое название? Найдите правильный ответ среди предложенных вам вариантов:

а) в связи с расположением колонн портика в виде каре; б) в связи со скульптурным изображением стоящих женских фигур, которые служили опорой балки портика ; в) в связи с женскими фигурами, украшающими фронтон портика; г) в связи со скульпторами женщин, стоящих перед входом в храм со стороны портика.

Тест 9.

В IV веке до н.э. в Галикарнасе создается сооружение, представляющее собой 24-ступенчатую пирамиду высотой около 50 метров, увенчанную четверкой коней - квадригой. Что это за сооружение? Выберите правильный ответ:

а) алтарь Зевса; б) святилище Афины; в) усыпальница царя Мавсола; г) храм Посейдона.

Тест 10.

В классический период культуры Древней Греции были созданы такие скульптуры, как а) «Дорифор», б) «Афина и Марсий», в) «Зевс Олимпийский», г) «Дискобол», д) «Раненая амазонка», е) «Афина Промахос», ж) «Диадумен», з) «Афина Парфенос», и) «Гера», к) «Афина Лемния». Найдите среди перечисленных работ произведения скульптора Поликлета

Тест 11.

В IV веке до н.э. в греческой скульптуре на смену величавости, ясности и гармонии приходят драматический пафос, лиризм и грациозность. Создаются такие великолепные произведения, как а) «Менада», б) «Отдыхающий сатир», в) «Аполлон Бельведерский», г) «Гермес с младенцем Дионисом», д) «Надгробие юноши», е) «Афродита Книдская», ж) «Апоксиомен», з) «Аполлон, убивающий ящериц».

Укажите, какие работы принадлежат скульптору Праксителю.

Тест 12.

Скульптурный канон первым сформулировал : 1) Мирон; 2) Фидий; 3) Поликлет; 4) Пракситель.

Тест 13.

Родоначальником трагического жанра, "отцом трагедии" считается: 1) Эсхил ; 2) Софокл; 3) Аристофан; 4) Еврипид

Тест 14.

Отцом бытовой комедии является: 1) Эсхил; 2) Ксенофонт; 3) Аристофан; 4) Фукидид

КУЛЬТУРА ДРЕВНЕГО РИМА

Тест 1.

В архитектуре этрусков обязательным элементом городского дома был атриум, представлявший собой: а) купольное сооружение из клиновидных балок; б) главный вход в. дом; в) главное помещение дома с отверстием в крыше и бассейном ; г) крытую галерею, соединяющую помещения дома.

Тест 2.

Этруски в VII-VI вв. до н.э. на погребальных урнах и саркофагах делали скульптурные изображения головы или фигуры покойного. Какой из перечисленных материалов употреблялся этрусками для изготовления погребальных урн и саркофагов.

а) мрамор ; б) гранит; в) терракота; г) бронза.

Тест 3.

В период Римской республики получает развитие скульптурный образ типа тогатуса, представлявшего собой: а) рельефное изображение государственных деятелей; б) скульптурное изображение знатных римлян; в) образ облаченного в тогу римлянина; г) скульптурные портреты в духе этрусского культа почитания предков.

Что такое тогатус? Выберите правильный ответ.

Тест 4.

Наукой всех наук в Риме считалась (лось): 1) военное дело; 2) философия ; 3) риторика; 4) юриспруденция

Тест 5.

В 81 году в Риме воздвигается одна из лучших триумфальных арок, представляющая собой двадцатиметровое мраморное сооружение, украшенное бронзовой скульптурной группой, изображающей императора и богиню победы на колеснице, запряженной четверкой лошадей. Укажите, в честь какого императора была воздвигнута эта арка: а) Веспасиана; б) Августа; в) Тита; г) Тиберия; д) Нерона.

Тест 6.

Среди площадей императорского Рима выделялся грандиозными размерами Форум, построенный в 109-113 гг. На площади Форума была установлена конная статуя императора и возвышалась тридцатиметровая колонна, названная его именем. Укажите, в честь какого императора был создан этот Форум, установлена на нем колонна и конный монумент:

а) Августа; б) Веспасиана; в) Траяна; г) Нерона; д) Калигулы.

Тест 7.

В 211--216 гг. в Риме императором Каракаллой возводится одно из самых крупных сооружений. Что это было за сооружение? Выберите из нижеперечисленных:

а) Пантеон; б) акведук; в) термы; г) базилика.

Тест 8.

По распоряжению императора Адриана в 125 году на Марсовом поле возводят храм всех богов - Пантеон, имеющий оригинальную конструкцию, своеобразные пропорции и решения по освещению интерьера. «Око Пантеона» представляет собой а) вход в здание, б) проем в стене, в) отверстие в купольном перекрытии ; г) систему купольных отверстий.

Около 170 г. создается знаменитая конная статуя римскому императору - «философу на троне», записавшему в своем дневнике: «Время человеческой жизни - миг, ее сущность - вечное течение, ощущение - смутно, строение всего тела - бренно, душа - неустойчива, судьба -. загадочна, слава - недостоверна». Какому императору воздвигнут этот конный монумент:

а) Константину; б) Флавию; в) Марку Аврелию ; г) Октавиану Августу?

К произведениям величайших поэтов «золотого века» римской поэзии Вергилия, Горация, Овидия неоднократно обращались в своем творчестве поэты России. Так, А. С. Пушкин в стихотворениях «Баратынскому», «Чаадаеву» упоминает имя одного из этих поэтов, а в первой главе «Евгения Онегина» Пушкин пишет:

Что было для него измлада

И труд, и мука, и отрада,

Что занимало целый день

Его тоскующую лень, -

Была наука страсти нежной,

Которую воспел Назон.

Назовите полное имя великого римского поэта, которого упоминает в своих произведениях А. С. Пушкин.

Публий Овидий Назон