Картина объемная пир нартов. Нартский эпос как альтернативный источник

Сказания о нартах. Осетинский эпос. Издание переработанное и дополненное. Перевод с осетинского Ю. Либединского. С вводной статьёй В. И. Абаева . М, «Советская Россия», 1978. Оглавление и скан в формате djvu »»

Нартовский эпос осетин

Смерть Сослана

В счастье и довольстве жил Сослан с дочерью Солнца прекрасной Ацырухс. Незаметно шли для них за днями дни и годы за годами. Часто ходил Сослан на охоту в поле Зилахар, которое издавна выбрали нарты как место своих состязаний и охотничьих подвигов.

Так шли его дни.

Однажды охотился там Сослан со своими двенадцатью товарищами.

Поставили они на поле Зилахар свой шатер, с утра до обеда охотились, а после охоты возвращались в шатер отдыхать. К вечеру они снова шли охотиться. Вернулись однажды к обеду и легли отдохнуть. Жарко было, все устали, только Сослана не взяла усталость. Захватил он свой лук и стрелы и пошел по одному из ущелий. К озеру привело его ущелье. И подумал Сослан: «В такую жару обязательно какой-нибудь зверь должен прийти на водопой».

Сел он на берегу озера и стал ждать. Долго сидел он так и зорко оглядывал берега озера. Вдруг смотрит — вышла из леса молодая олениха и приблизилась к воде. Прекрасное было это животное, никто не мог бы сравниться с ней в стройности и легкости движений. Утренняя звезда сверкала на ее шее. Вложил Сослан стрелу и только хотел спустить ее, как девушкой обернулась молодая олениха и сказала ему:

— Во здравии пребывай, Сослан.

— Пусть полное счастье будет долей твоей, добрая девушка, — ответил ей Сослан.

— Сколько раз спускалась я сюда с неба только для того, чтобы встретить тебя, Сослан! Сколько лет я ждала тебя и вот наконец встретила! Возьми меня себе в жены.

— Если я буду брать себе в жены всех бездомных девушек, то не хватит мне с ними места в нартском селении.

— Смотри, Сослан, пожалеешь ты об этих словах! — сказала девушка.

— Много охотился я и знаю, что любят свиньи сидеть в болоте. И если бы всех их Сослан делал своими женами, то его светлый булат давно превратился бы в черное железо.

Девушка, услышав эти дерзкие слова, вдруг вскинула руки, и превратились они в крылья. Хотел Сослан в этот миг схватить ее, но вспорхнула она и, улетая, сказала ему:

— Нартский Сослан, я дочь Балсага. Сейчас увидишь ты, что станет с тобой!

Улетела девушка в дом отца своего Балсага и рассказала ему, как обидел ее Сослан. Оскорбился Балсаг и приказал своему колесу:

— Иди, убей Сослана!

С шумом и грохотом покатилось колесо Балсага. Закричал Балсаг Сослану;

— Теперь берегись, нартский отпрыск!

— Что за оружие есть у тебя, что ты надеешься убить меня? — кричит ему в ответ Сослан.

— Идет на тебя нечто, жди удара.

— А что подставить мне под удар? — спросил Сослан.

— Подставь лоб свой, — ответил Балсаг.

Видит Сослан: летит на него колесо. Подставил он ему свою переносицу. Ударилось колесо и отскочило обратно, даже не оставив царапины. Хотел Сослан схватить колесо, но ускользнуло оно.

И снова кричит ему Балсаг:

— Держись! Снова катится оно на тебя!

— Что теперь подставить ему? — закричал Сослан.

— Грудь свою подставь, — ответил Балсаг.

С грохотом обрушилось колесо на грудь Сослана. Но тут изловчился Сослан и схватил колесо своими булатными руками. Подмял он колесо под себя и выломал две спицы.

Взмолилось тут колесо Балсага:

— Не прерывай мою жизнь, Сослан! Не буду я больше колесом Балсага, колесом Сослана стану я отныне.

Поверил Сослан, да и как же не поверить такой клятве! Отпустил он колесо, и оно убралось восвояси. Но по дороге попался колесу бедовый нарт Сырдон.

— Добрый пусть тебе, колесо Балсага! — сказал он.

— Ой, не называй меня колесом Балсага, а то Сослан убьет меня! Отныне колесом Сослана стало я.

— Э, пропасть бы тебе, колесо! Куда девалась твоя прежняя мощь? Кто омрачил твою великую славу? — спросил Сырдон.

— Замолчи, Сырдон, я клятву дало Сослану, — ответило колесо.

— Выпусти кровь из своего мизинца, и ты будешь свободно от своей клятвы. Или неизвестно тебе, что ты должно умертвить Сослана? Попробуй-ка еще раз наскочи на него, — сказал Сырдон.

— Опасный он человек, — ответило колесо. — Если я еще хоть раз попадусь ему, он зубами меня загрызет. Где мне с ним справиться!

Дочь Солнца пришла к Солнцу и пожаловалась:
- Сегодня меня обидел нарт Сослан.
Солнце очень рассердилось, оно позвало Колесо Барсага и велело ему:
- Мою дочь обидел нарт Сослан, пойди и отплати за нашу обиду.
Колесо Барсага сказало:
- Отплачу Сослану за вашу обиду. Только где мне его найти?

Солнце сказало:
- Я стану следить за ним, и, когда найду его в подходящем месте, скажу тебе.

Вот как-то раз нарт Сослан отправился в поход и уснул в одном месте. Увидело его Солнце спящим и сказало Колесу Барсага:
- Спит он в степи, так иди отплати за нашу обиду.

Колесо Барсага спустилось с небес на землю и покатилось. Приблизилось к Сослану и прокатилось по его голове. Колесо Барсага было из чистой стали, и от головы нарта Сослана посыпались искры. Крикнул вслед Колесу Сослан:
- Мерзкий прислужник, далеко тебе не уйти!

Принялся Сослан преследовать Колесо, и оно вкатилось в ольховую рощу. Кричит нарт Сослан роще:

Начала ольховая роща опутывать ветвями Колесо Барсага, но так и не смогла его удержать.

Нарт Сослан добежал до ольховой рощи, поблагодарил ольху и сказал:
- Да станут люди готовить из тебя краску!

Колесо Барсага вкатилось в буковую рощу. И опять крикнул Сослан роще:
- Задержи этого мерзкого прислужника!

Стал бук опутывать ветвями Колесо Барсага и чуть задержал его, но Колесо опять вырвалось. Добежал нарт Сослан до буковой рощи и поблагодарил бук:
- Да станешь ты приносить людям сладкие плоды - и с тех пор на буке растут орешки.

А Колесо Барсага вкатилось в ореховую рощу. И опять Сослан закричал роще:
- Задержи этого мерзкого прислужника!

Опутал ветвями Колесо Барсага орешник, и нарт Сослан стал догонять его, но Колесо Барсага опять вырвалось. Добежал нарт Сослан до орешника и поблагодарил его:
- Да станешь ты приносить людям вкусные орехи - и с тех пор растут на нем орехи.

Вкатилось Колесо Барсага в березовую рощу. И Сослан кричит березовой роще:
- Задержи этого мерзкого прислужника!

Березовая роща оплела Колесо гибкими ветвями, точно веревками, и задержала его. Нагнал нарт Сослан Колесо, подмял его под себя, придавил коленями, и у Колеса Барсага из горла хлынула кровь.

Испугалось Колесо Барсага, стало просить прощения у нарта Сослана:
- Никогда больше этого не сделаю, прости меня!

Нарт Сослан взял с него слово и отпустил.

Поблагодарил Сослан березовую рощу:
- Пусть даже на далекое расстояние ищут тебя люди на вертела для шашлыков, посвящаемых богу!

Нарт Сослан отправился домой, а Колесо Барсага поднялось на небеса. Поднялось на небеса, пришло к Солнцу и пожаловалось:
- Прокатилось я по голове нарта Сослана, но ничем ему не повредило.

Тогда Солнце сказало Колесу:
- Выше колен он из стали, и не сладить тебе с ним, если не прокатишься по его коленям.

И опять Солнце стало следить за Сосланом. Пошел Сослан в поход, долго ходил, а потом уснул где-то в степи, и Солнце опять велело Колесу Барсага:
- Уснул он в степи, иди к нему и на этот раз прокатись по его коленям Колесо Барсага спустилось с небес, нашло Сослана и прокатилось по его коленям. Обе ноги ему отрезало. Сослан успел еще открыть глаза, но подняться уже не смог. Лежит Сослан, сокрушается.

Прошло время, и явился волк. Завыл-запричитал волк:
- О наш постоянный кормилец, наш благодетель, ведь только благодаря тебе, нарт Сослан, мы и жили!
Сослан сказал ему:

ног.

Волк отказался, и за это Сослан поблагодарил его:
- Когда будешь нападать, пусть будет у тебя мое сердце, а когда будешь убегать, пусть оно будет подобно сердцу девицы.

Тут явилась лисица. И лисица тоже с воплем и плачем приблизилась к Сослану:
- О наш постоянный кормилец и благодетель, кто теперь нас будет кормить?

Нарт Сослан и ей сказал:
- Довольно горевать, подойди поближе и насыться мясом моих
ног.

Лисица тоже отказалась и, сокрушаясь, отошла в сторону. Поблагодарил и ее нарт Сослан:
- Да будешь ты самой умной среди зверей.

Нарт Сослан и ему сказал:
- Довольно горевать, подойди поближе и насыться мясом моих
ног.

И ворон отказался, и его поблагодарил нарт Сослан:
- Где бы на земле ни был твой корм, чтобы ты его видел с высоты.

Тут ворона прилетела. И она сокрушалась так, словно была огорчена. Сослан и ей говорит:
- Довольно горевать, подойди поближе и насыться мясом моих
ног.

Ворона приблизилась и стала клевать Сослановы ноги.
Тогда Сослан проклял ее:
- Да будет падаль твоим единственным кормом и чтобы люди тебя гнали прочь!

Похоронили Сослана в склепе, как он и велел. Каждый день его навещала жена.

Сырдон и нарт Сослан издавна враждовали между собой, и каждое утро Сырдон приносил в склеп ослиный помет и бросал Сослану, мол, вот тебе еда. Так вот и глумился над Сосланом.
Как-то жена опять навестила Сослана, и тот сказал ей:
- Сырдон не дает мне покоя, глумится надо мной, принеси-ка мне наш большой фыдис.

Жена принесла ему фыдис. И когда наутро Сырдон пришел глумиться над Сосланом, нарт Сослан ухватил его фыдисом и затащил к себе в склеп. А затащив, стал его давить и бить, и у Сырдона из горла пошла кровь. Испугался Сырдон и стал просить у Сослана прощение:
- Никогда больше не приду к тебе, отпусти меня!

Отпустил его Сослан. С тех пор Сырдон даже близко к склепу не подходил.

Нарт Сослан, хотя и умер, но, заслышав тревогу, даже в Стране мертвых не мог усидеть. Если в Нарте случалась тревога, Сослан выскакивал из склепа и спрашивал:
- Что за тревога? - и из Страны мертвых помогал нартам. Как-то пастушок мимо кладбища гнал телят и захотелось ему увидеть нарта Сослана. Возле склепа Сослана он закричал: - Тревога!
Выскочил Сослан из склепа и спрашивает: - Что за тревога? А пастушок отвечает:
- Хотел я тебя увидеть, вот и закричал, а тревоги никакой нет. Тогда Сослан сказал:
- Йе уаууай, даже пастушата стали надо мной глумиться, - и с того дня до этого дня больше не показывался.

Однако значение этой картины для понимания его творчества пока еще не получило должной оценки, поскольку она интерпретируется в традициях сугубо реалистических как буквальная иллюстрация богатырского духа нартов, их мощи и необузданного жизнелюбия. Между тем она, несомненно, должна трактоваться также и в метафизическом ключе, поскольку является последним из его крупных произведений, а потому по праву должна считаться завещанием мастера. Обращение к ней позволит не только лучше узнать его последнюю волю, но также должно приоткрыть завесу тайны, которая скрывает, в числе прочего, и загадку рождения Махарбека Сафаровича.

Несмотря на неизменный интерес к творчеству и личности этой исполинской фигуры осетинского "серебряного века", без ответа остается такой, казалось бы, незамысловатый вопрос его биографии, как дата рождения, относительно которой царит существенный разброс мнений. Путаница и значительные расхождения между известными на сегодня датами его рождения не могли остаться без внимания. Обычно это обстоятельство принято списывать на особенности времени, в которое он жил. Действительно, принадлежа к привилегированному сословию, он всегда опасался репрессий и поэтому старался окутать туманом все, что касалось его личной жизни. Так, например, получив европейское образование, он ходил в ватной телогрейке и кирзовых сапогах. Однако у этой проблемы есть и другая, не бытовая, а метафизическая сторона. Она-то и представляет наибольший интерес. Существуют три основные версии, разнящиеся между собой не столько степенью достоверности и надежности, сколько причастностью самого художника к их происхождению.

Так, первая из них принадлежит его сыну Энверу, который на поставленный ему вопрос о дате рождения отца сослался на утраченную к тому времени фотографию.

Согласно его воспоминаниям в семье хранилась фотография отца в возрасте трех лет. На ее оборотной стороне рукой его матери была сделана надпись: "Мой сын Махарбек Туганов родился 16 сентября 1881 года". Казалось, что этого достаточно, чтобы считать вопрос решенным, однако, к сожалению, эта фотография не сохранилась. Между тем, если она действительно существовала, то сам Туганов не мог не знать о ней, а значит, и об этой конкретной дате. Откуда же в этом случае в личном деле художника, хранящемся в Академии художеств, могла возникнуть другая дата – июнь 1881 года? Значение этого свидетельства трудно переоценить еще и потому, что личное дело не могло составляться без учета мнения художника.

Обратимся еще к одной версии, фольклорной по своей природе и женской по характеру. До нас также дошли воспоминания старой соседки семьи Тугановых по селению Дур-Дур Минат, память которой удержала для нас то, что "Махарбек родился ровно за одну ночь до отела черной коровы". Приведенное свидетельство примечательно по целому ряду причин, на каждой из которых можно остановиться более подробно. Подобная датировка является обычной для аграрной традиции. Мне известен случай, когда выходец из одного из горных сел Осетии на вопрос к своим близким о дате своего рождения услышал в ответ: "Дыккаг рувæнты" ("Во время второй прополки"). День рождения ребенка не был праздником, вместо этого традиция отмечала другие даты: авдæнбæттæн / укладывание в колыбель, номæвæрæн / наречение именем и пр. Многие из этих отмечаемых в народной обрядности событий были отображены Тугановым в его творчестве.

Далее следует заметить, что воспоминания были записаны после кончины художника, уже при жизни пользовавшегося заслуженным почетом и уважением сограждан. Тем самым применительно к нему фольклорный образ черной коровы оказывается более чем уместен не только в качестве собирателя и исследователя народной культуры, но также и как для состоявшейся личности. Приведенная датировка становится своеобразной развернутой метафорой всей его предстоящей жизни как сбывшееся предсказание, не обманувшее ожиданий, но, напротив, подтвердившее правоту народных примет. Своеобразная народная правда этого предвидения в том, что телята действительно чаще всего появляются на свет ночью, что их рождение ведет к богатым удоям молока, которых не бывает у стельной коровы. Черный же цвет в традиции служит оберегом, своеобразной защитой ребенку, которого для этого могли назвать и Саукуыдз (Черный Пес). И вновь цвет подтверждает свою охранительную способность, поскольку вопреки всем мыслимым и немыслимым перипетиям Махарбек выстоял и смог свершить то, ради чего пришел в этот мир – стал классиком современного осетинского изобразительного искусства, органично связав традицию с культурой европейского модерна.

С этой точки зрения получает объяснение и предпочтение июня сентябрю, потому что июнь – месяц летнего солнцестояния, или солнцеворота. День начинает идти на убыль, солнце, достигнув своего наибольшего могущества, начинает слабеть. В эпической традиции это месяц солярного героя Сослана, сила которого согласно эпическим сказаниям была наибольшей именно в солнцеворот (хурыхæтæны). Существует высокая вероятность того, что Махарбек Сафарович если и не отождествлял себя с ним, то наверняка соотносил, сопрягал. Иначе как можно объяснить, что именно Сослан стал главным героем его последнего шедевра, "Пира Нартов"?! Невозможность постичь всю глубину замысла художника нередко ведет к тому, что эту картину считают незавершенной, тогда как она настоятельно требует постижения смыслов, лежащих за ее внешней сюжетной канвой.

Сюжет картины воспроизводит кульминационный момент эпического сказания о танцевальном поединке между Сосланом и Челахсартагом. Согласно условиям состязания в случае победы Сослан получает в жены дочь Челахсартага – девушку необычайной красоты, руки которой безуспешно добивались самые именитые нарты. На картине изображен триумф Сослана, танец которого оказался безупречным: за его спиной стоит Шатана с почетным кубком, предназначенным победителю, на переднем плане изображена группа музыкантов, исполняющих, как представляется, подобающий в подобном случае гимн "Айс æй, аназ æй, ахуыпп æй кæ!" ("Прими (чашу), испей (из нее) все до последней капли!") Ликующие нарты, которые на стороне Сослана, поддерживают исполнение гимна во славу победителя ритмичными хлопками в ладоши. Справа от Сослана, опираясь на посох, стоит, понурив голову, Челахсартаг, вынужденный признать поражение и отдать ему свою дочь в жены. В конечном счете сюжет картины может считаться визуальным и в некотором роде подобием звуковой иллюстрации мифологемы "Священного брака" в осетинской традиции.

Вместе с тем главный посыл картины, не всегда очевидный для искусствоведов, также легко выводим из традиции. Без какой-либо натяжки он сводится к известному благопожеланию, произносившемуся прежде людьми как при встречах, так и при расставаниях, когда отмечались значимые для жизни социума разного рода радостные события. Обычно оно звучало так: "Куывдты æмæ чындзæхсæвты куыд ’мбæлæм!" ("Чтобы нам видеться друг с другом на свадьбах и пирах!") С этой точки зрения картина становится зрительным воплощением благопожелания, обращенного художником, уже собирающимся покинуть этот бренный мир, к любому из тех, у кого происходит встреча с его творчеством. Подобно эпическому Сослану, посетившему потусторонний мир в поисках листьев дерева Аза и благополучно затем вернувшемуся в мир живых, он хотел, вероятно, и после смерти присутствовать на земле. Однако сделать это хотел не так, как Сослан. Мы знаем, что по совету владыки загробного мира Барастыра Сослану пришлось переставить подковы своего коня задом наперед, чтобы оставляемый им след вел не наружу, а внутрь. Махарбек Туганов хотел быть среди живых благодаря своим полотнам, тоже своего рода листьям с чудесного дерева Аза.

Еще одно пожелание потомкам можно видеть в том, чтобы вопреки сложившейся в академической науке традиции исследователи не создавали искусственных непроходимых барьеров между так называемыми солярными, то есть солнечными, и грозовыми мифами. Далеко не случайно в осетинской обрядовой традиции летний солнцеворот прочно связан с праздником громовержца – Уацилла. Солярный же герой Сослан танцует на чаше, служащей воплощением мирового океана, в который погружается закатное солнце и который ясно соотносим с небесными коровами – тучами. Отсюда и его устойчивая связь с грозой, поскольку в осетинской традиции радуга зовется "Сослани æндурæ" ("Сосланов лук"). Если теперь в приведенное описание ввести эмоциональную составляющую, то мы невольно вспомним известную индейскую поговорку: "В душе того не будет радуги, чьи глаза не знали слез". Достойное завершение для жизненного пути художника, появившегося на свет за ночь до отела черной коровы…

Сегодня многих ученых легенды и мифы стали интересовать как материал для выяснения того, какими же знаниями обладали наши далекие предки. О том, что "Нартский Эпос", несет в себе скрытый смысл и является источником сведений по самым вопросам, написано уже немало статей. В этой, речь пойдет о сугубо прикладных знаниях, искусно спрятанных в строчках одного из самых известных его сказании - «Как Сослан женился на Бедухе», а точнее эпизода с танцевальным поединком.
*Состязание между двумя знаменитейшими танцорами, Сосланом и сыном Хиза, служит завязкой известного сказания о сокрушении крепости Хиз и женитьбе Сослана… Пляски упоминаются особенно часто и притом не как случайный, а как существеннейший элемент нартовского быта, как серьезное и важное занятие, которому нарты отдавались от всей. Наряду с пляской очень любили нарты то, что мы назвали бы теперь спортивными играми. (В. И. Абаев «СКАЗАНИЯ О НАРТАХ», М.: «Советская Россия», 1978, вводная статья).
Самой знаменитой картиной на эту тему является масштабное полотно Махарбека Туганова «Пир нартов». Художник писал: «Я выбрал тот момент из сказания, где Сослан и Челахсартаг соревнуются в танце: в начале на столе, потом на чаше с пивом. Мне однажды довелось самому увидеть такой танец-соревнование. Один на голове держал полную чашу с пивом и во время танца не пролил не одной капли. Молодежь Осетии всегда упражнялась в таких искусных танцах».

Поиски сюжетов о молодецкой удали, связанных с котлами и чашами, привели к целому ряду интересных находок. Так Агусти Алемань в своей книге «Аланы в древних и средневековых письменных источниках» приводит такие строки: «… аланский витязь, звавшийся Фаран-дже, который похвалялся своим искусством в обращении с мечом и чашей…» . Это фрагмент из записанной в 16 веке истории курдов - Шараф-наме (Сказание о войске, ведомом царем Искандаром Победоносным, чтобы освободить Барда" и изгнать русов). Захват русами города Бердаа, описанный в нем происходил в 943 или 944 году. Было бы крайне наивно полагать, что «искусством обращения с чашей» авторы называли умение красиво пить алкоголь. Упомянутый рядом меч, обстановка боя да и само участие в важном сражении множества лучших из лучших, явно свидетельствуют о том, что речь идет о каком-то редком и весьма ценном ратном навыке.
На настоящий момент наиболее широко известными воинскими искусствами, где используются мечи, копья, чаши и котлы являются боевые искусства Шаолиня. Монахи-воины во время специальных представлений демонстрируют публике удивительные свойства человеческого тела, использую именно эти предметы.

Недалеко от входа в монастырь туристов встречает старинный котел для варки каши.
Стоя на подобной кухонной утвари монахи годами оттачивали своё мастерство.

Большие ёмкости с водой, зерном или песком издавна использовались здесь во время ежедневных изнуряющих тренировок.

Впечатлившие Туганова танцы с чашами на голове, и по сей день являются обязательным этапом обучения юношей в Шаолине. Стараясь не уронить пустую миску, молодые люди удерживают базовую стойку и тренируют всевозможные удары.

Ношение пиалы с жидкостью на голове исстари считалось лучшим способом вырабатывания королевской осанки и плавности передвижений у девушек не только на Востоке.

На греческих и этрусских вазах, к примеру, можно встретить изображение так называемого «танца с корзиной на голове».

К этрусской культуре относят и этот сосуд с танцующими на стенках фигурами.

На одной из греческих ваз запечатлены два танцующих сатира.

Вроде бы ничего не значащий факт, ведь вакханалии невозможно было представить без вина и танцев. Но обратите внимание на ногу, занесенную над чашей.
В музей Чернуски - одном из самых старых музеев Парижа, хранятся вот такие глиняные китайские статуэтки, изображающие танцующих на котле акробатов.

Датировка относит их ко времени Империи Хань (206 до н. э.-220 н. э.)
На греческих вазах можно найти массу подобных сюжетов, но ни одна из фигур не стоит на бортике чана. Все гимнасты демонстрируют свое мастерство либо на мебели, либо прямо на полу, сосуды же кое-где изображены стоящим рядом.

Подобным же образом изображались акробаты и в сюжете «Пляски среди мечей».

На Кавказе, как известно, и по сей день одним из самых известных танцев является «Танец с кинжалами».
В греческом искусстве связка «танец-чаша-голова» прослеживается, а вот «танец на котле» характерен лишь для более ранней этрусской эпохи. Позднее же на изображениях сосуды лишь присутствуют рядом с танцующими.

В отличие от этого, китайская культура сумела сберечь до наших дней не только комплекс физических упражнений, связанных с котлами и чашами, но и, что самое главное, подробнейшее объяснение того, как и зачем люди обучались подобным танцам. Информацию об этом можно найти в книгах одного из ведущих китаистов России, доктора исторических наук, профессора А.А. Маслова. Он стал первым европейцем, который прошел обучение в Академии ушу монастыря Шаолинь, и является посвященным последователем шаолиньской традиции в 32-м поколении.
Одна из цикла его статей о шаолинцюань называлась «Искусство легких шагов» . В ней автор и рассказал об упражнениях, удивительным образом напоминающих чудесный танец могучего нарта.

Сначала выдержки, описывающие сам процесс тренировок:
*Выберите любую кругообразную поверхность, немного возвышающуюся над землей. Шаолиньские монахи использовали большой монастырский котел. Боец с отяжеляющими мешочками на ногах бегал по кромке , нанося удары по мишеням и блокируясь от нападений монахов, стоявших на возвышениях. Укрепив на ногах грузы в 2-3 кг, бегайте по песку, внушая себе, что ноги едва касаются земли, не оставляя следов. Тренируясь в горах или на пересеченной местности, перепрыгивайте с камушка на камушек, с бугорка на бугорок, не задерживаясь, как бы летая над землей. После первого этапа занятий шаолиньские бойцы проходили испытания. Они должны были пробежать по раскатанному листу тончайшей рисовой бумаги, не порвав ее, и пройти по песку, оставив на нем едва заметные углубления .*
Об этом же рассказывается в книге Красулина И. А. «Жесткий цигун: управление жизненной энергией в практике боевых искусств»: *Занимайтесь долгое время до тех пор, пока следы на бумаге будут еле видны. Тогда уберите бумагу и ходите по песку, не оставляя следов, так чтобы ни одна песчинка не сдвинулась. Тогда это будет совершенным искусством.
То же самое можно обнаружить и в книге Попова А.П. «Кулак семьи Хун. Основы ушу Хунгар»: *На начальном этапе тренировки монахи использовали большой монастырский котел, который заполнялся до верха водой. Когда это упражнение было освоено, воду из котла выливали, а к поясу и к ногам прикрепляли мешочки с песком. Еще позже котел заменяли широким решетом, наполненным железными опилками. По мере освоения упражнения постепенно уменьшали количество железных опилок в решете. Когда монах мог ходить по краю пустого решета, это считалось важнейшим этапом в овладении искусством облегчения тела. *

Вот как объясняет необходимость подобных занятий А.Маслов:
*Судьба поединка во многом зависит от умения быстро и уверенно передвигаться независимо от поверхности под ногами, количества противников и любых неожиданностей. Недаром в старину говорили: «Новичка узнаешь по заносчивости, старательного ученика - по силе удара, а мастера - по легкости передвижения». Чтобы овладеть ею, в Шаолине разработали удивительное искусство «облегчения веса тела», или просто - «легкое искусство». Его секреты дошли и до наших дней. Владеющие ими способны стоять на листе бумаги, натянутом над землей, не прорывая его, или, например, без труда ходить по бревнам, плавающим на воде, так, чтобы они не скрывались под ней. В монастыре «легкое искусство» начинали преподавать с первых недель занятий, но первых успехов в нем можно было достичь лишь через шесть-семь лет.*
Сегодня искусство облегчения тела - одно из известнейших мягких внутренних искусств Шаолиня. Овладевший им гибок и легок. В канонах отмечается, что по-настоящему владеющих этим искусством очень мало.
*Ян Баньхоу, как и некоторые мастера «внутренних» стилей, владел удивительным искусством «приподнимания тела» (тифан шу), заключавшемся в регулировании веса собственного тела, - он мог облегчать его или даже приподниматься на несколько сантиметров над землей. Даже в самый дождливый день он приходил в гости без малейших следов грязи на подошвах. Как объяснял сам Ян Баньхоу, он просто «передвигается на несколько цуней над землей, так как очень не любит грязь»…
Дун Хайчуань (1797-1882) - патриарх багуачжан расставлял по окружностям хрупкие фарфоровые чашечки и, переходя по ним, выполнял полный комплекс своей школы, не расколов ни одной.* (А. А. Маслов «Тайный код китайского кунфу»)

Родиной древних боевых искусств считают Индию. Буддистские тексты повествуют о том, что, после того, как в 527 году нашей эры в тибетский монастырь Шаолинь пришел индийский основоположник дзэн-буддизма Бодхидхарма, он научил монахов управлять энергией тела - непременному условию для полетов.

Пользовались левитацией и сам Будда, и его наставник маг Саммат, которые могли часами оставаться висящими в воздухе. Рассказы о парящих индийских йогах и по сей день продолжают будоражить умы ученых. В середине 80-х в Вашингтоне состоялись первые соревнования «летающих йогов. В среднем йоги поднимались на 60 см в высоту и перемещались на 1,8 м по горизонтали. Человек, неподвижно сидящий в позе лотоса, медленно поднимался над землей, на несколько минут зависал в воздухе, а потом так же медленно опускался на землю. Искусство левитации сохранилось до наших дней не только в Индии, но и в Тибете. Считается, что левитировать может лишь тот, кто достиг высокой ступени своего духовного развития. В индийских Ведах можно найти даже практическое руководство по левитации, в котором детально описано, каким образом человек может привести себя в необходимое состояние, чтобы суметь оторваться от земли. Но за прошедшие века значение многих древнеиндийских слов и понятий оказалось утраченным, поэтому перевести эту бесценную инструкцию на современный язык невозможно. Левитация сама по себе не является целью йоги. Это лишь побочный эффект практики. Среди перечня основных сиддх (мистических совершенств) известный специалист-индолог профессор Р.Л. Томпсон приводит, дошедшее до нас еще из Вед, понятие: лагхима (лёгкость) - способность к левитации или антигравитации, посредством которой становится возможным "получать освобождение от усталости, истощения и преодолевать гравитацию " (С.Ч. III, "Ашта Сиддхи"). Сюда входит также и умение создавать громадный вес.
Левитации хорошо знали не только на Востоке, но и в Европе. Как правило, люди взмывали в воздух, пребывая в состоянии религиозного восторженного экстаза. Так свидетелями полетов монахини-кармелитки святой Терезы было более 230 священнослужителей. Величайший богослов римско-католической церкви Франческо Суарес за всю жизнь левитировал дважды. Иосифа Деза в состояние левитации могла приводить даже самая обычная музыка.

Из Индии через Китай «искусство облегчения веса тела» достигло и берегов Японии, где оно известно как Карумидзюцу. Благодаря нему ниндзя совершали высокие прыжки, уходя от ударов меча и нанося удары ногами сверху, ловко передвигались по деревьям, цепляясь за самые тонкие ветки. Японцем был и владевший этим навыком Уэчи Камбуна (1877-1948), основоположника третьего магистрального направления окинавского каратэ Уэчи-рю.

*Рассказывают, что как то раз после тренировки Уэчи Камбун попросил свою жену принести шесть хрупких фарфоровых чашек. Расставив их по прямой линии на расстоянии 25 см друг от друга, мастер попросил самого маленького и легкого ученика, весившего менее 50 кг, встать на чашки и пройти по ним. Ученик медленно поставил ногу на чашку, но едва начал переносить на нее вес тела, она тут же раскололась. «Существует искусство облегчения веса тела - «лёгкое искусство» - объяснил Уэчи. Всё зависит от силы вашего волевого посыла: захотите - врастёте в землю, захотите - окажетесь привязанными за макушку к небу и станете подниматься вверх, забыв о своём весе».
С этими словами мастер заменил разбитые чашки, легко вспрыгнул на фарфоровые пиалы и начал быстро передвигаться по ним. * (Маслов А. А. «Тайные коды боевых искусств Японии»). Надо сказать, что в молодости Уэчи Камбун десять лет обучался стилю кунг-фу Пангай-нун в южной провинции Китая.

Невозможно не заметить, что и в Китае и в Японии «Искусство облегчения веса тела» тесно связано с образом чаши, котла, решета, корзины и, наконец, хрупкой чашки. «Искусством легких шагов» называют они хождение по тончайшим фарфоровым чашечкам . Неискушенному в восточных единоборствах современнику трудно представить, что передвижения на стенках котла являются лишь самым первым этапом освоения этой таинственной техники, что в принципе человек может стоять, а тем более танцевать на пустой чашке. Отсюда и постоянное неосознанное стремление подменить нартский «танец на чаше» более понятным «танцем на котле», или хотя бы «танцем на большой чаше пива». Хотя, судя по всему вышесказанному, лучшие из нартов, должно быть, умудрялись танцевать и на самых крохотных чашечках. Именно это могло приводить в восторг всех присутствующих на пиру.
Подтверждение этому можно найти в самых разных вариантах рассказов об этих состязаниях.
Сказания о нартах известны многим народам Кавказа: адыгейцам, кабардинцам, черкесам, абхазам, убыхам, осетинам, балкарцам, карачаевцам, чеченцам, ингушам, некоторым народам Дагестана, а также хевсурам, сванам и рачинцам. В своей книге «Происхождение нартского эпоса» М. Ч. Джуртубаев пишет, что в кар.-балк. языке: *слово аякъ имеет два значения - «чаша» и «нога»; поэтому выражение аякъ ал означает «взять чашу» - и «быстро двигаться; плясать» (букв. «передвигать ногами»); аякъ ала билмейме означает «я танцевать не умею» (букв. - «я не умею передвигать ногами») - и «я не умею брать чашу»).
Опять перед нами тесная спайка понятий «танец», «нога» и «чаша». Вспомните танцующего сатира, с зависшей над сосудом ногой. Это отголосок всё той же древней традиции. Как известно сатиры были мистическими созданиями, отличавшимися фантастической выносливостью, как в битве, так и за праздничным столом. Виртуозно танцуя и играя на двойной флейте, они дополняли всегда веселящуюся и поющую свиту Диониса. Кому, как ни им было знать все тайны удивительных плясок.
Странный танец на котле является завязкой и в известной осетинской сказке «Золотой муравей и мышь»: * Золотой муравей и мышь жили вместе. Однажды они варили кашу, а когда каша сварилась, решили сплясать на краю котла .*
В мифологии муравей зачастую является символом чего-то крайне маленького, атома мирозданья, песчинки. Поэтому-то в сказке это его качество, вполне могло переплавиться в обозначение легкости того, кто, танцуя на краю котла, почти ничего не весит. А.В.Дарчиев в статье «Батраз-муравей» подробно анализирует мотив превращения славного нартского витязя Батраза в золотого муравья, соотнося его образ с грозовым божеством. Одним из участников разбираемого им сюжета «О молодом герое Арахцау» является опять же Сослан - «солнечный» герой Нартиады. Золото же с древнейших времен у многих народов сопоставлялось с солнцем.
Далеко на Востоке в японской мифологии можно найти аналогичную смысловую связку: «танец на котле» и «солнце» в истории о солнечной богине Аматэрасу. Чтобы выманить её из грота, богиня радости и веселья Амэ-но удзумэ исполняет танец на котле, во время которого она «приходит в священную одержимость». Только чан в сказании перевёрнут, и поэтому танец сопровождается грохотом, который и привлекает внимание Аматэрасу. А гром, как известно, атрибут грозового божества, которое, в свою очередь, всегда выступает покровителем воинов . Причём в имени богини др.-япон. элемент «удзумэ» происходит от «удзуси» или «одзоси» («сильный», «мужественный»). Очевидно, что перед нами та же знакомая связка «танец-котел-воин-солнце», хотя танцует вроде бы женский персонаж.

Надо сказать, что в нартском эпосе тоже присутствует замена персонажа в сюжете связанном с танцем на чаше. Так у адыгов, есть сказание о том «Как Бадыноко и Сосруко стали друзьями». В ней Бадыноко (архетипичный культурный герой адыгской Нартиады) превзошел Сосруко в аналогичном танцевальном поединке:
* Войдя в кунацкую, он стал плясать, как плясал Сосруко, на маленьком треногом столе, уставленном напитками и яствами, стал плясать по краям чаши с приправой и ни капли не пролил. Он соскочил с треногого столика и пробил земляной пол, уйдя по колена в землю. А когда он вырвался из земли, то из-под его черкески поднялся такой ветер, что нарты свалились со своих скамей и опрокинулся огромный котел с наваром из бычьего мяса.*
Этот замечательный эпизод искореняет всякое сомнение в том, что схожесть шаолиньских упражнений и нартских танцев простое совпадение. Для того, чтобы убедиться в этом, нужно просто обратить внимание на следующее за «Хождением по котлу» упражнение «Искусство высокого прыжка» из шаолинцюань:
* Это упражнение преподавалось с детства и позволяло совершать удары ногами в высоких прыжках, а также молниеносно подниматься после падений. Выкопайте в земле яму глубиной в 30-40 см, достаточно широкую, чтобы там могли стоять два человека. Выпрыгивайте из ямы. Постепенно углубляйте яму, доведя месяца через три её глубину до 1 м. Затем прыгайте с грузом 5-10 кг на плечах.*

Два аналогичных упражнения (хождение по котлу и выпрыгивание из ямы), следующих одно за другим, в описании двух совершенно на первый взгляд не связанных комплексов движений, никак не могут быть случайным совпадением. Перед нами сохранившиеся звенья какой-то древней системы укрепления и развития человеческого тела.
Каким же образом одни и те же сведения могли попасть когда-то и на Кавказ и в древнюю Индию? На сегодняшний день напрямую Индию с нартским эпосом связывает единая языковое пространство, поскольку древний санскрит как и осетинский язык относятся к индоиранским или арийским языкам - восточной ветви индоевропейской семьи языков, восходящей к единому предку («праиндоиранскому языку») и связанной происхождением с миграциями древних индоиранцев. Надо сказать, что ученые единодушно признают, что наиболее полные предания о нартах сохранились у осетин.
Официальная точка зрения говорит о том, что эпос начал создаваться в 8-7 веках до н.э. Хотя учёные РАН изучавшие «Нартский Эпос» в 2013 году, сделали заключение, что в нём содержится описание реальной цивилизации существовавшей на рубеже 11-10 тыс. до н.э. Существование праиндоиранцев определяют в хронологических рамках 3-2 тыс. до н.э. Греческий язык, как индоевропейский обособленный язык - 3 тыс. до н.э.

Другой связующей нитью с Индией могут оказаться скифы. По одной из недавно выдвинутых версий, родовое имя Будды Шакьямуни (623-543 до н. э.) переводится как «сакский мудрец» или «мудрец из племени саков» (шаков). А саки, как известно, были одним из скифских племен, оставивших неизгладимый след в культуре как Кавказа, так и Китая. Наивысшего расцвета Скифское царство достигло в IV в. до н.э. при царе Атее. Нет никаких сведений о том, что скифам было известно «Искусство легких шагов», хотя одной из реликвий скифского царя был именно легендарный медный котел, отлитый из наконечников стрел. А золотая чаша была одним из четырех священных предметов, упавших, согласно легенде, с неба на скифскую землю.

Что же касается нартов, то неоспоримым доказательством того, что лучшие из них владели «Искусством облегчения веса» является сам текст Нартиады. В описании удивительного танца рассказывается не просто о том, что не было задето ничего из посуды, стоящей на столе. В подобных архаичных текстах каждое слово имеет громадное значение. В сказании сказано, что ни одна капля жидкости не была пролита на стол. И более того! Ни одна крошка не шелохнулась на столе! Именно так:
… иунæг къус, иу къæбæр нæ фезмæлын кодта Сослан йæ бынатæй.
(осет. фезмæлын - сдвинуться)

Теперь попробуйте провести простой эксперимент. Насыпьте у края стола крошки и поставьте бокал с жидкостью. Начните размеренно хлопать по поверхности стола и понаблюдайте, что будет происходить. Жидкость пойдет кругами и рано или поздно начнет выплескиваться через край, а крошки то и дело подпрыгивая, медленно начнут ползти в сторону уклона. Все хорошо знают, какой звон может раздаться, если стукнуть кулаком по накрытому для застолья столу. Подскочит и звякнет вся посуда, находящаяся на нем. Представьте, что будет, если на столе станет прыгать в танце взрослый мужчина. Даже если у вас дубовая столешница, законов физики никто не отменял. Крошки всё равно будут подпрыгивать!
Отсюда сам собой напрашивается вывод: чтобы жидкость не проливалась, а крошки не шевелились, танцующий на столе должен почти ни иметь веса!
Именно это и описывается в сюжете с танцем Сослана! И именно поэтому он вскочил для танца на стол. Как бы легок он не был в танце на земле, это было бы крайне мало очевидно для окружающих, поскольку её поверхность гасит любой удар. Видна была бы лишь ловкость и быстрота движений. Для того же, чтобы показать отсутствие веса, и как следствие, тяжелого удара при приземлении, необходимо было прыгать на упругой поверхности заполненной близкорасположенными предметами. И что это, как не накрытый для нартского пира стол! Просто попробуйте представить на минуту, что прямо перед вами среди дымящихся блюд по краешкам чаш кружит в танце могучий невесомый воин, и вы поймете, с каким замирание сердца следили нарты за этой удивительной пляской. И каким грозным соперником в бою предстаёт тот, кто овладел подобным навыком!

Поэтому все разговоры о невоспитанности нартских героев теперь можете смело выбросить на свалку человеческой невнимательности, глупости и неуважения к слову предков.