Когда невский получил прозвище. Почему Александр Невский причислен к лику святых

Князя Александра Ярославовича по прозвищу Невский чаще всего вспоминают в контексте Ледового побоища 1242 года. Также многим на ум приходит фраза «Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет!». Вот только принадлежит она совсем не князю, а сценаристу и по совместительству режиссеру фильма «Александр Невский» Сергею Эйзенштейну. А битва на Чудском озере является хотя и самой знаменитой, но далеко не единственной победой князя Александра Ярославовича.

Несмотря на то что обычно события подобного масштаба проходят в школе, часто забывают говорить, что знаменитая битва явилась небольшим эпизодом Второго шведского крестового похода.

В булле, вышедшей 9 декабря 1237 года, папа Римский обратился к шведскому архиепископу с призывом организовать крестовый поход в Финляндию «против тавастов» — западной ветви финнов, отличающейся от восточной, карельской, как по внешности, так и по характеру и языку. Кроме того, папа Римский повелел уничтожить и их «близких соседей», то есть карелов и русских, в союзе с которыми тавасты сопротивлялись католической экспансии.

Речь идет о том, что на протяжении многих лет, предшествовавших крестовому походу, шведы пытались склонить знать тавастов, то есть представителей финских племен сумь (suomi) и емь (heme), к принятию католичества. В начале 1220-х годов им это удалось, но, когда началась экспансия политического характера, продолжившая религиозную, финны вновь решили попытаться найти защиты у Новгорода, чтобы окончательно не потерять свои земли. И если племя сумь в конце концов осталось под властью Швеции, то представители племени емь подняли в середине 1230-х годов настоящее восстание против шведов и получили поддержку со стороны Новгорода.

Результатом этого восстания стало обращение к папе Римскому. А Григорий IX невзлюбил Русь давно: еще в 1232 году он призывал «защитить новое насаждение христианской веры против неверных русских».

При этом проблем у русских князей хватало и без крестового похода: в 1237 году началось монгольское нашествие на Русь.

В начале 1238 года датские крестоносцы во главе с королем Вальдемаром II Победоносным договорились с объединившимися Ливонским и Тевтонским орденами, а также шведскими рыцарями о том, как они будут делить те земли, которые им удастся захватить. Затем папа Римский Григорий IX благословил шведского ярла Биргера на крестовый поход против новгородских земель, а всем участникам этого похода обещал отпущение грехов.

«Шведские власти взяли на себя нанесение удара с моря через Неву на Ладогу и Новгород, немецкие рыцари стали наносить удар по суше — на Псков и Новгород... единственный раз в истории объединились три силы западноевропейского рыцарства: шведы, немцы и датчане — для нападения на русские земли», — писал об этих событиях советский историк Игорь Шаскольский.

По словам историка, «шведские рыцари в случае успеха своего похода рассчитывали захватить берега Невы — единственный для Новгорода и для всей Руси выход к морю — и взять под свой контроль всю новгородскую внешнюю торговлю». В целом шведы надеялись покорить всю Новгородскую землю и завершить завоевание Финляндии.

Князь Александр Ярославович, получивший известие о приближении врага, решил действовать молниеносно, не дожидаясь подмоги от своего отца — великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича. По мнению Игоря Шаскольского, «внезапность нападения на шведский лагерь была важнейшим условием успеха русского войска», поскольку Александру Невскому было необходимо остановить вражеское продвижение еще на Неве.

Таким образом, князю предстояло сразиться с численно превосходящим его силы шведским войском, которое к тому же было и лучше вооружено.

Скорее всего, русские суда вошли в реку Тосну, впадающую в Неву выше устья реки Ижоры, и прошли вверх 6 км до места наибольшего сближения с течением притока Ижоры — речки Большой Ижорки, по суше дошли до Большой Ижорки и спустились вдоль лесистого берега к ее устью, находившемуся вблизи места впадения Ижоры в Неву.

«Таким образом, русскому войску удалось неожиданно напасть на шведский лагерь не с Невы, откуда шведы могли, скорее всего, ожидать нападения, а с суши. Неожиданность удара обеспечила русскому войску важное стратегическое преимущество и позволила закончить сражение полной победой», — рассуждал Игорь Шаскольский.

Историки сходятся в одном: Невская битва, как и другие сражения Средневековья, проходила не в виде сплошного противоборства двух враждующих воинских масс, а в форме столкновений отдельных отрядов.

«После того Александр поспешил напасть на врагов в шестом часу дня, и была сеча великая с римлянами, и перебил их князь бесчисленное множество, а на лице самого короля оставил след острого копья своего», — рассказывается в житии Александра Невского.

Согласно мнению историка Анатолия Кирпичникова, «след на лице» можно трактовать как знак, отметину, урон, нанесенный шведскому войску ударом конных копейщиков. Следовательно, уже в первой атаке новгородцы причинили ущерб построению шведов.

По его словам, битва, как обычно было принято в то время, началась с атаки конных копейщиков. Во время затянувшейся рукопашной схватки ряды шведов были расстроены и прорваны, а их отдельные отряды боролись не вместе, а, возможно, были частью разъединены.

«Сражение в устье реки Ижоры, по-видимому, затянулось до вечера. К ночи рати расступились. Судя по летописным замечаниям, шведское войско, несмотря на поражение, не было уничтожено. К утру неприятель был не в силах продолжать борьбу и полностью очистил поле битвы, отплыв на судах. Уходу остатков шведского войска не препятствовали.

Сказались ли здесь рыцарские приемы ведения боя, позволявшие во время передышки хоронить своих, или новгородцы сочли дальнейшее кровопролитие напрасным, или Александр Ярославич не хотел рисковать своим понесшим потери войском — нельзя исключить ни одно из этих объяснений», — пишет Анатолий Кирпичников.

Несмотря на то что Александр Невский разбил шведов, в его распоряжении попросту не осталось сил для отражения нашествия с запада припозднившихся немцев. Кроме того, новгородские бояре вскоре изгнали победоносного князя, опасаясь, что его влияние начнет расти и он попытается править единолично. Тем временем немцы захватили крепость Изборск, взяли Псков и подошли к Новгороду. Кроме того, они заняли берега Невы, Ладожские земли и Карелию, а также возвели в непосредственной близости от Финского залива крепость Копорье. И если монголо-татары попросту опустошали русские земли, увозя все, что можно было забрать с собой, то немцы оседали на захваченных территориях и устанавливали на них свои порядки

Жителям Новгорода не оставалось ничего, кроме как вновь призвать на помощь Александра Ярославовича по прозвищу Невский.

Использованная литература:

Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII—XIII вв. Л.: Наука, 1978

Шаскольский И.П. Невская битва 1240 г. в свете данных современной науки // Князь Александр Невский и его эпоха: Исследования и материалы / Под ред. Ю.К. Бегунова и А.Н. Кирпичникова. СПб., 1995.

Кирпичников А.Н. Две великих битвы Александра Невского // Александр Невский и история России. СПб. С. 29-41.

Почему Александр Невский назван Невским?

В 1239 году в Новгороде стал княжити молодой (19 лет) Александр Ярославич. Узнав об этом, шведы из областей, соседних с Новгородским княжеством, решили проверить, сколь на деле силен новый князь. Заметим, что делали они такие проверки не раз - нравы тех времен были такими.

В 1240 году шведы высадились в устье реки Ижоры, при ее впадении в Неву, стали лагерем и начали методично грабить ижорскую землю. Старейшина ижорцев слал гонца за гонцом в Новгород с мольбой о помощи, и законно вопрошал, за что ж это он дань платит, ежели молодой и удалой князь-батюшка не в силах его защитить.

Наконец новгородцы выступили на помощь ижорцам. Шли, как водиться в таких случаях, двумя группами - конная дружина во главе с князем передвигалась берегом, а ополчение частью шло следом, частью плыло в ладьях.

Конники прибыли на место ранее пеших ополченцев. Вид безмятежного шведского стана, где в полевых кухнях варилась еда, разжег воинственные настроения у дружинников, которые ринулись на врагов тотчас, не дожидаясь подхода основных сил. И дело тут не в праведном гневе: просто по понятиям того времени бОльшая часть добычи (а то и вся) в походе доставалась тем, кто непосредственно ее захватил - кто смел, тот и съел.

Однако безмятежность и беззащитность шведского лагеря оказалась обманчивой, шведы легко отбили нападение. И вот тут, узнав от пленных русичей, что на них напала только передовая часть новгородского войска, и что на подходе ополчение, шведы решили благоразумно ретироваться. Дело шло к ночи, по ночам тогда не воевали, поэтому шведы быстро предав земле убитых, собрали трофеи и бесшумно отплыли вниз по течению еще затемно. Русский летописец так и записал: «свеи, ископавше яму и ратников похоронише в ту же нощь отъидоша».

То есть, легенда о разгроме Александром шведов на Неве не нашла прежде всего летописного подтверждения. Летописец так же дает понять, что во время Невской битвы новгородцами не было взято в плен ни одного шведа. Хотя если пленных брали - об этом в летописи никогда не забывали указать. Не радует летописец и такой непременной информацией, как трофеи. Их у князя Александра просто не было, все шведские галеры (шнеки) до единой отбыли на родину со всем добром - своим и награбленным у ижорцев.

Таким образом, князя Александра Ярославича все знают по прозвищу Невский, но это прозвище связано не с местом, где князь одержал победу, а с местом, где он фактически потерпел поражение, бесславно упустив хитрого врага. И теперь благодаря шоуменам российского ТВ имя «Невский» на долгие годы будет «Именем России».

О роли Александра Невского в русской истории хорошо знает кандидат исторических наук, заведующим кафедрой музееведения и археологии Псковского государственного педагогического университета Владимир Аракчеев . Предоставим слово российскому ученому.

А дальше дело было так... Невский перед смертью, как и полагалось тогда князю, принял монашеский сан. Спустя сто с лишним лет, в 1381 году, его мощи были что называется обретены: то есть по некоторым признакам современники вдруг решили, что Александр Невский умер как святой. Святому полагалось прозвище. В те времена берега Невы были уже утрачены для русских, они находились на шведской территории, и прозвище «Невский» ни о чем тогда русскому человеку не говорило. Поэтому в его «Житии» князь был впервые упомянут как Невский - по месту сражения вековой давности. В то время Руси, пытающейся освободиться от татаро-монгольского ига, очень нужны были не святые мученики за веру, а святые воины-герои.

Примечательно, что официально Невский был канонизирован только еще через 150 лет - в 1549 году, при Иване Грозном, то есть когда русским в борьбе с Казанью опять понадобились примеры героизма предков.

Но истинная слава к Невскому пришла при Петре Великом, который начал завоевание невских берегов. Вот тогда и подняли на щит победителя шведов в устье Ижоры, а так же победителя ливонских псов-рыцарей в Ледовом побоище. В городе на Неве была построена Александро-Невская лавра. В нее из Владимира перенесли раку с мощами князя. С этого момента, по мере роста имперских амбиций России, распространяется и культ Александра Невского.

А потом Невский понадобился еще раз - на сей раз Сталину. И уж тут советские историки, кинематографисты и художники-баталисты постарались на славу. Князья Невский, Донской, Пожарский приобрели красивое историческое звучание, став славой русского оружия...

В общем, Владимир Аракчеев относит себя к числу тех современных, не обремененных идеологическими догмами историков, которые считают, что в 1240 году в битве со шведами в устье Невы дружина новгородского князя Александра, прозванного потом Невским, если и не потерпела поражение, то и победы не одержала, понеся серьезные потери.

Почему Ледовое побоище названо ледовым и побоищем?

А теперь попробуем разобраться во второй победе князя Александра Ярославовича.

«Старшая Ливонская рифмованная хроника» гласит, что дерптский епископ Герман решил как-то пойти в поход на Псковские земли. В кровопролитной битве он захватил Изборск, уложив на поле брани от 600 до 800 псковичей - в этом сведения «Рифмованной хроники» и «Новгородской летописи» согласуются. После чего ливонцы осадили Псков. С учетом собственных немалых потерь, на штурм не пошли, а, встав лагерем у стен города, стали выжидать. И дождались. Ворота Пскова отворились, начались переговоры о мире. Во главе города был поставлен лояльный к Ливонии боярин Твердило Иванкович, ливонцы же, оставив незначительный гарнизон, ушли к себе. «Старшая Ливонская рифмованная хроника» уточняет: «Там оставили двух братьев-рыцарей и небольшой отряд».

И вот тут - интересный исторический нюанс! Следом, собрав войска новгородцев и суздальцев, походом на Псков отправился и князь Александр Ярославович с братом Андреем. Но вовсе не на выручку псковичам, а поживиться, отбив Псков у ливонцев. Не надо забывать, что междуусобные войны в то время были постоянным делом на Руси, каждая из них заканчивалась одним и тем же - грабежом всевозможного движимого имущества.

В другой бы раз псковичи попросту взялись бы за оружие, чтобы дать отпор соседнему князю-грабителю, но Псков в 1240 году сил драться с Александром не имел, потому как был оккупирован и уже обобран ливонцами. А потому, как честно пишет «Старшая ливонская рифмованная хроника», псковичи «от всего сердца обрадовались» приходу Александра. Ливонские рыцари (оба) из Пскова бежали, Александру удалось лишь захватить некоторых их кнехтов (оруженосцев).

Спустя какое-то время воодушевленное сим боевым успехом новгородско-суздальское войско решило якобы отомстить ливонцам, дав им бой на их землях, дабы не повадно было на Русь ходити. На самом деле здесь очередной исторический нюанс. Князь Александр вынужден был «пусти полкъ всь в зажития», - пишет «Новгородская летопись». «Пустить полк весь в зажитие» - это древнерусское выражение означает не что иное, как разрешение на откровенный грабеж местного населения среди бела дня по причине того, что полку попросту жрать стало нечего. И пошли воины Александра шарить по ливонским деревням...

«Старшая ливонская рифмованная хроника» подтверждает сведения «Новгородской летописи»: «…в Дерпте узнали, что пришел князь Александр с войском в землю братьев-рыцарей, чиня грабежи и пожары». Узнав об этом, ливонский епископ послал рыцарей навстречу ворогу. Александр спешно ретировался, но войска тащили добычу, а потому рыцари их быстро настигли. И на рассвете 5 апреля 1242 года на берегу Чудского озера состоялась битва ливонцев с новгородцами или наших с русскими (если кому-то такое определение не нравится, забудьте про него - это определение сугубо «внутреннего пользования»).

Вот как описывает ход битвы «Старшая ливонская рифмованная хроника»: «…Рыцари пришли к единому мнению атаковать русских. Немцы начали с ними бой. Русские имели много стрелков, которые мужественно приняли первый натиск.... Видно было, как отряд братьев-рыцарей одолел стрелков; там был слышен звон мечей, и видно было, как рассекались шлемы… Но те, которые находились в войске братьев-рыцарей, были окружены. Братья-рыцари достаточно упорно сопротивлялись, но их там одолели... Часть дерптцев вышла из боя, это было их спасением, они вынужденно отступили. Там было убито двадцать братьев-рыцарей, а шесть было взято в плен. Таков был ход боя. Князь Александр был рад, что он одержал победу. Он возвратился в свои земли. Однако эта победа ему стоила многих храбрых мужей, которым больше никогда не идти в поход».

Что касается численности сражавшихся, то одни историки считают, что в Ледовом побоище войско ливонцев составляло 10-12 тысяч, а новгородское войско - 15-17 тысяч человек. По мнению других, число сражавшихся не превышало 4000 с каждой стороны. По мнению Л. Н. Гумилева, количество рыцарей было и вовсе небольшим - всего несколько десятков. Но их поддерживали пешие наемники, вооруженные копьями. Это согласуется с немецкими данными, которые говорят о том, что в битве участвовала одна орденская «гончая» хоругвь - 35 рыцарей и около 400 оруженосцев-конников. Все прочие - это не принимаемое в расчет, кое-как вооруженное местное население Ливонии - ливы и чудь. Поэтому даже примерного количества дравшихся и падших воинов мы никогда не узнаем: количество убитых из подвластных немцам чуди и ливов никто не считал. Им, по выражению «Новгородской летописи», «несть числа».

Тем не менее в подавляющем большинстве советских, да и современных российских книг по истории твердится о 400-500 павших в «Ледовом побоище»… немецких рыцарях. Этого не может быть потому, что не может быть никогда. Во всем Ливонском ордене в то время рыцарей было около сотни. Даже значительно позже, в 1450-х годах, во всей ливонской ветви Тевтонского ордена было только 195 братьев-рыцарей, из них в Риге 14, в Венденском замке 12, а в Нарве так и всего шестеро. В лучшие годы ордена число рыцарей во всей Пруссии и во всей Ливонии не превышало 2000 человек, что теоретически давало вместе с оруженосцами и другими военными слугами ордена максимально возможное войско, в котором было до 8000 всадников. Но они никогда не собирались вместе!

Но вернемся к термину «Ледовое побоище». Лед - это не более чем красивый литературный антураж. Ни новгородский летописец, ни ливонский хроникер не упомянули уходящих под проломившийся лед рыцарей. Не дураки они, одетые в тяжелые доспехи, сидящие на тяжелых и тоже облаченных в доспехи конях, на тающий лед бросаться! Безусловно, кони проламывали кромку весеннего льда у самого берега, ломая ноги, падая и сбрасывая с себя всадников, но на лед никто не выезжал. Так что не было битвы на льду, не было льда, проломившегося под тяжестью войск, не было ушедших на дно немцев, не было «ледового» побоища.

И просто «побоища» не было. Доказывается это просто. Немецкий хронист прибыл в Ливонию в конце 70-х годов XIII в. и в это время вполне мог там встретить людей в возрасте шестидесяти лет и старше, которые были непосредственными участниками Ледового побоища. Так вот, в изложении хрониста все те военные действия - обычное столкновение ливонских феодалов с русскими, вызванные чисто местной проблемой - очередным разбойным набегом русских на земли тартуского епископа в ответ на разбойный набег ливонцев на псковскую землю. Если верить русской летописи, которая могла и преувеличить потери противника, то 400-500 павших в 4000-й армии ливонцев - это малые потери, а в 10 000-й - потери ничтожные. Тем более, что пали в основном ополченцы из ливонских крестьян... Это потом, легким росчерком пера советских пролетарских историков и усилиями нашего земляка-кинорежиссера Сергея Эйзенштейна бой местного значения превратился в эпохальное «побоище», где сила русского оружия, одолевшего псов-рыцарей, была отлита в бронзу слов князя Александра: «Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет».

Надо отдать должное советским историкам - они пытались археологическими методами восстановить событие старины глубокой. В 1958 году на Чудское озеро была направлена комплексная экспедиция АН СССР для определения истинного места битвы 5 апреля 1242 года. Экспедиция работала восемь лет - с 1958 по 1966 год. Были, как написано в отчете, проведены широкомасштабные исследования, сделан ряд интересных археологических открытий (а сколько диссертаций защищено!) Однако найти захоронений воинов, погибших в Ледовом побоище, равно как и само место побоища - не удалось. 0б этом чётко сказано в отчёте экспедиции. Тайна легендарной битвы осталась нераскрытой.

Позже оказалось, что доценты с кандидатами восемь лет не там искали! Уже в наши дни исследованиями Чудской битвы (так и только так ее называют сами исследователи) самостоятельно занималась группа московских энтузиастов-любителей древней истории Руси во главе с И.Е.Кольцовым. Они обнаружили остатки укреплённого форпоста, который находился в двух километрах от предполагаемого места битвы в урочище Узмень. За земляными валами форпоста (городца) находился, до боя скрытый в засаде, отряд брата Александра Невского - Андрея Ярославича. Обнаружение форпоста, а потом и расположенного неподалеку захоронения погибших воинов позволило сделать уверенный вывод о том, что битва шла именно здесь, между деревнями Таборы, Козлово и Самолва. Войска Невского с северо-западной стороны (по правую руку) были защищены тающим весенним льдом Чудского озера, а с восточной стороны (по левую руку) - укреплениями, где сидели в засаде свежие силы новгородцев и суздальцев.

Место это находится в глухомани, в стороне от проезжих дорог. Сюда можно добраться только пешком. Вероятно, поэтому многие авторы многочисленных научных работ о Ледовом побоище ни разу там не были, предпочитая творческую тишину библиотеки и рабочего кабинета.

Привет от Папы

Итак, Александр Невский, став благодаря телевизионной аудитории «Именем России», особой воинской славы не стяжал, побив лишь два десятка ливонских псов-рыцарей да покрошив подневольных, плохо вооруженных ливов и эстов, коим «несть числа». Ну так может патриотом-государственником и собирателем Руси он был знатным?

Сохранилось так называемое «второе послание» Папы Римского князю Александру Ярославовичу, датированное 15 сентября 1248 г. Из его текста следует, что Папа получил на свое «первое послание» довольно благоприятный ответ от князя - настолько благоприятный, что обращаясь к «Alexandro», римский папа величает его уже «illustri regi Nougardiae» (славным королем новгородским).

И далее пишет Папа удивительные слова: «…ты со всяким рвением испросил, чтобы тебя приобщили как члена к единой главе церкви через истинное послушание, в знак коего ты предложил воздвигнуть в граде твоем Плескове соборный храм для латинян (in Pleskowe civitate tua Latinorum Ecclesiam erigere cathedralem)». И далее Папа просит принять для ведения переговоров его посла — архиепископа Прусского.

Согласно «Житию», Александр Ярославич, якобы, на предложение «латинян», гордо ответил: «…а от вас учения не примем». Но «не житийный» Александр Ярославич был куда менее категоричен и куда более дипломатичен. Конечно, с трудом вериться, что князь Александр обещал Папе построить католический кафедральный собор в Пскове, возможно, речь шла о католической церкви для приезжих заморских купцов. Но одно ясно: при жизни будущий русский православный святой не гнушался вступать в контакты с враждебным Руси католическим духовенством и даже «со рвением испрашивать приобщения к единой главе церкви», если видел в том какой-то сиюминутный интерес. Так же, как и в своих сношениях с Ордой - но это уже отдельная история...

После одной из своих статей на тему истории XIII века, посвященной развенчанию мифа об Александре Невском, как национальном герое России, я получил от одного из постоянных читателей моего блога ein_arzt закономерный вопрос: "Почему же вопреки очевидным фактам из Александра делают героя и национальную святыню?".
Такой вопрос, кстати, мне постоянно приходится слышать от своих учеников.
Я обещал посвятить этой теме отдельный пост, и вот теперь, наконец, выполняю свое обещание.

Итак, почему все-таки Александр Невский - святой, к тому же весьма почитаемый на Русской земле, и почему его весьма спорная с точки зрения патриотизма историческая фигура настолько героизировалась?

Часто приходится слышать точку зрения, согласно которой признание великого князя Александра Ярославича святым было обусловлено христианским смирением, с которым он принял ордынскую власть, следуя апостольскому: "Противящийся власти противится Божию установлению" (Рим 13:2).

Однако, по справедливому замечанию моего учителя И. Н. Данилевского , "ожесточенное сопротивление одним завоевателям при раболепном подчинении другим - вряд ли результат признания божественности всякой власти". Если бы это было так, пришлось бы признать, что западные "братья во Христе", в отличие от ордынцев, действовали вне Божией воли, либо Ему об их деятельности было ничего не известно. Однако и то и другое предположение, с точки зрения христианского сознания, просто кощунственны.

Вообще любое выполнение властных функций с христианским смирением вряд ли совместимо, на то оно и правление, т. е. насилие (недаром слово "правый" родственно древнеиндийскому prabhus - "выдающийся по силе" и англосаксонскому fram - "сильный"). Мне, например, известны только два смиренных древнерусских князя: Борис и Глеб Владимировичи. Но для того, чтобы проявить это качество и стать благодаря ему святыми, им пришлось добровольно отказаться от власти и принять мученическую смерть. А ведь Александр Ярославич ни того ни другого делать не пытался. Да и почитнание его такими личностями как Иван Грозный, Петр Великий и И. В. Сталин, говорит о многом, но только не о смирении, присущем якобы этому святому.

К тому же, необходимо отметить, что святость Александра Невского не оправдывает все его поступки. Одно дело - не сопротивляться грабежу Орды и совсем другое - быть его активным соучастником. Причисление же к лику святых лишь искупает совершенные князем грехи. Во всяком случае, надеюсь, что святость равноапостольного князя Вдадимира не мешает осуждать растление несовершеннолетних, чем, как известно, грешил этот князь до принятия христианства?

Так что "смирение" Александра Невского в качестве причины его канонизации явно не при чем.

Так почему же Александр Невский был все же причислен к лику святых?

Чтобы ответить на этот вопрос, придется хотя бы кратко рассмотреть, что происходило в христианском мире в те времена, которые выпали на долю этого древнерусского князя.

В 1204 году под ударами крестоносцев пал Константинополь, что в итоге не только заставило императора Михаила VIII искать помощи на Западе, но и привело в конце концов к полной религиозной капитуляции Константинопольской патриархии перед папой Римским (Лионская уния 1274 г.).
Недаром, завершая свое горестное повествование о завоевании Царьграда "фрягами" в 1204 г., древнерусский книжник - очевидец этого события - заключает: "И тако погыбе царство богохранимого Констянтиняграда и земля Грьчьская въ сваде цесаревъ, еюже обладають Фрязи" .

С другой стороны, Даниил Романович Галицкий , героически сопротивляющийся монголам, вынужден был периодически искать убежища у своих католических соседей, в Венгрии, и даже принял от папы Римского королевскую корону, что произошло в 1254 г.
На этом фоне резко выделяется поведение Александра Ярославича .
Он не только не обращается за помощью к могущественным католическим правителям и иерархам, но и в довольно резкой форме отказывается от какого-либо сотрудничества с "латынянами" , когда те его предлагают:

"Некогда же приидоша къ нему послы от папы из великого Рима, ркуще: "Папа нашь тако глаголет: Слышахом тя князя честна и дивна, и земля твоя велика. Сего ради прислахом к тобе от двоюнадесятъ кординалу два хытреша - Агалдада и Гемонта, да послушаеши учения ихъ о законе Божии".
Князь же Александръ, здумавъ с мудреци своими, въсписа к нему и рече: "...от вас учения не приемлем". Они же възвратишася въсвояси".

Получается, что в условиях страшных испытаний, обрушившихся на православные земли в XIII веке, воспринимавшихся современниками как предвестники грядущего Апокалипсиса, великий Владимирский князь Александр Ярославич оказался едва ли не единственным из светских правителей, кто не усомнился в своей духовной правоте, не поколебился в своей вере и не отступился от своего - православного Бога. Отказавшись от совместных с католиками действий против Орды, он стал последним в то время властным оплотом православия, последним защитником православного мира (а ордынские ханы, следуя заветам Чингисхана, не преследовали православие на Руси и не пытались обратить покоренный ими народ в свою веру, сначала языческую, а с второй четверти XIV века мусульманскую. Более того, ордынцы отличались значительной веротерпимостью и не препятствовали распространению христианства, в том числе православия даже на территории Орды; так в столице Орды Сарае было несколько православных церквей, мирно соседствовавших с мечетями, возглавляемых православным епископом).

Могла ли такого правителя православная церковь не признать святым? И очевидно, именно по вышеуказанным причинам Александр Невский канонизирован вовсе не как "праведник" (праведности в его политике, о чем недвусмысленно говорят русские летописи, не было ни на грош), но как "благоверный" князь.

Надеюсь я смог ответить на вопрос: почему Александр Невский почитается в качестве святого .
Теперь предлагаю перейти к рассмотрению причин героизации этого князя как военного заступника за Русскую землю.

Вплоть до конца XVII века образ Александра Невского соответствовал изначальному - "святой благоверный князь" .
Этот образ начинает трансформироваться в самом начале XVIII века, когда Петр I начал войну с Швецией за выход для России к столь необходимому для развития внешнеэкономических связей с Западной Европой побережью Финского залива Балтийского моря. Для обоснования претензий на земли, принадлежавшие в это время Швеции, царю Петру Алексеевичу было необходимо найти доказатество того, что они являются исконной территорией Российского государства . Причем, чем дальше в истории найдется такое доказательство, тем будут более обоснованными эти претензии.
Ливонская война Ивана Грозного здесь не очень подходила хотя бы потому, что была не так уж давно, с точки зрения начала XVIII века, да и к тому же, они в итоге была проиграна. Нужен был другой - более древний и победный пример.
Вот тут то и всплыл образ "благоверного" князя Александра Невского, который, во-первых, победил ни кого-нибудь, а именно врагов Петра шведов в Невской битве, а во-вторых, уже являлся святым.

Петр I предпринимает массу действий, которые мы сейчас назвали бы пропагандистскими, для возвеличивания Александра Невского.

В 1724 году, по распоряжению первого российского императора и при его непосредственном участии, останки святого князя были торжественно перенесены из Владимира-на-Клязьме в новую столицу России - Санкт-Петербург.
Петр I устанавливает день празднования памяти Александра (кстати, 30 августа, т. е. в день заключения Ништадтского мира со Швецией).

В дальнейшем образ Александра как защитника Русской земли был закреплен в массовом сознании целым рядом официальных мероприятий.

Так, в 1725 году Екатерина I учредила высший военный орден его имени .

Императрица Елизавета в 1753 году соорудила для мощей Александра серебряную раку:

Тогда же был учрежден ежегодный крестный ход из петербургского Казанского собора в Александро-Невскую лавру (один из четырех крупнейших монастырей в России). Кстати этот крестный ход проходил по Невскому проспекту, который называется так вовсе не по реке Неве, как многие до сих пор думают.

Традиция почитания Александра Невского сохранилась и в советский период.

Накануне войны, в 1938 году С. М. Эйзенштейн снял апологетический фильм "Александр Невский" . Сценарий этого фильма получил резко отрицательную оценку историков. Фильм был запрещен к показу, но причиной этого стали не расхождения с исторической правдой, а внешнеполитические соображения, в частности нежелание портить отношения с Германией, с которой намечалось заключение военно-политического союза.

Фильм С. М. Эйзенштейна вышел на экраны в 1941 году , поскольку полностью изменилась внешнеполитическая ситуация, и образ "великого полководца" Александа Невского, под развеселую музыку горомящего немецких захватчиков на льду Чудского озера, снова стал более чем актуальным.

После официального выхода фильма на экраны страны его создатели были удостоены Сталинской премии. С этого момента начался новый взлет популярности древнерусского князя.

29 июля 1942 года был учрежден советский военный орден Александра Невского , на котором изображен не кто иной как актер Николай Черкасов, сыгравший в фильме С. Эйзенштейна роль князя:

В годы Великой Отечественной войны на денежные пожертвования, сделанные верующими, была построена авиционная эскадрилья имени Александра Невского.
А в послевоенное время князю Александру было поставлено несколько памятников, в том числе и во Владимире - столице великого княжения благодаря Неврюевой рати 1252 года .

Впрочем, установка памятников этому князю продолжается и в нвнешние времена:

При этом военные заслуги Александра (победы в 1240 году на Неве над десантом шведских рыцарей и в 1242 году на льду Чудского озера над немецкими рыцарями) всячески преувеличивались, а его тесное сотрудничество с монгольскими завоевателями (подавление антимонгольских восстаний в русских городах, сдача Пскова и Новгорода монголам, использование монгольских отрядов в борьбе за личную власть) замалчивались.

Именно в таком обличье Александр Невский и сохраняется сегодня в качестве культовой фигуры в массовом сознании.

Если же вы снова спросите: "Почему?" , то ответ будет простым: с точки зрения современной официальной российской идеологии (кто-то еще верит в то, что согласно Конституции РФ, никакая идеология не может являться обязательной?) образ Александра Невского как национального героя - это "духовная скрепа" (честно говоря, меня просто бесит от этого неуклюжего неологизма). Но подбор "духовных скреп" осуществляю не я, и не я пишу учебники истории для школы и вузов, в которых как и прежде предатель русских национальных интересов превозносится как "защитник Земли Русской".

Думаю, что я теперь ответил на все вопросы по поводу личности Александра Невского. Если же у вас, мои уважаемые читатели, возникнут какие-нибудь еще вопросы, то я постараюсь на них, по мере своих возможностей, ответить.

Сергей Воробьев.
Благодарю за внимание.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Данилевский И. Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII - XIV вв.): Курс лекций. М., 2001. С. 221.
2. Осипова К. А. Восстановленная Византийская империя: Внутренняя и внешняя политика первых Палеологов // История Византии: В 3 т. М., 1967. Т. 3. С. 83.
3. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. // ПСРЛ. М., 2000. Т. 3. С. 49.
4. Повести о житии и храбрости благоверного и великаго князя Александра // Памятники литературы Древней Руси: XIII век. М., 1981. С. 436.
5. См., например: Тихомиров М. Н. Издевка над историей // Историк-марксист. 1938. №3. С. 92.

Александр Ярославич Невский
Годы жизни: 13 мая 1220? - 14 ноября 1263
Годы правления: 1252-1263

Александр Невский — биография

Годы княжения:

Князь новгородский в 1236-51гг., великий князь владимирский с 1252 года.

Александр Невский является одним из самых выдающихся правителей своего времени. Очень точно сформулировал его роль и значение в истории Н. И. Костомаров. «XIII век был периодом самого ужасного потрясения для Руси, — писал он. — С востока на нее нахлынули монголы с бесчисленными полчищами покоренных татарских племен, разорили, обезлюдили большую часть Руси и поработили остаток народа-населения; с северо-запада угрожало ей немецкое племя под знаменем западного католичества. Задачей политического деятеля того времени было поставить Русь по возможности в такие отношения к разным врагам, при которых она могла удержать свое существование. Человек, который принял на себя эту задачу и положил твердое основание на будущие времена дальнейшему исполнению этой задачи, по справедливости может назваться истинным правителем своего века. Таким является в русской истории князь Александр Ярославич Невский».(Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1991. С. 78.)

Александр Невский родился 13 мая 1220 (1221?) года г. Переславле-Залесском. По решению отца своего Ярослава княжил в Переяславле и Новгороде. Княжеский постриг отрока Александра (так называемый обряд посвящения в воины) был совершен в Спасо-Преображенском соборе Переславля святителем Симоном, епископом Суздальским, который был одним из составителей Киево-Печерского Патерика. Именно от благодатного старца-иерарха он получил свое первое благословение на ратную службу во Имя Бога, на защиту Русской Церкви и Русской земли.

Первые сведения об Александре Невском относятся к 1228году, когда его отец Ярослав Всеволодович, который княжил в Новгороде, поссорился с горожанами и вынужден был выехать в Переяславль-Залесский, свой родовой удел. Но он оставил в городе Новгороде на попечение доверенным боярам 2-х своих малолетних сыновей Александра и Федора. После смерти своего брата Федора в 1236 году он был посажен на новгородский стол.

С ранних лет он сопровождал в походах своего отца. Так, в 1235 г. он был участником битвы на реке Эмайыги (в нынешней Эстонии), в которой войска Ярослава разгромили немцев. В следующем, 1236 г. Ярослав уехал в Киев, а своего сына посадил самостоятельно княжить в городе Новгороде.

В 1239 г. Александр взял в жены дочь Полоцкого князя Брячислава. Некоторые историки говорят, что она в крещении была тезкой своему супругу.

Александр — Невская битва

Несмотря на натянутые отношения с новгородцами, слава Александра связана именно с городом Новгородом. В 1240 г. новгородские войска во главе с еще молодым князем Александром нанесли сокрушительный удар на берегах Невы шведам, которые направлялись на Русь крестовым походом, с целью обращения ее жителей в католичество.

Перед сражением Александр долго молился в храме св. Софии, Премудрости Божией. И, вспомнив псалом Давидов, промолвил: «Суди, Господи, обидящым меня и возбрани борющимся со мной, приими оружие и щит, стани в помощь мне».

После благословения Архиепископом Спиридоном князь, выйдя из храма, укрепил дружину исполненными веры знаменитыми словами: «Не в силе Бог, а в правде. Иные — с оружием, иные — на конях, а мы Имя Господа Бога нашего призовем! Они поколебались и пали, мы же восстали и тверды были». Именно после этой битвы окончившейся блестящей победой, молодой князь стал прозываться Александр Невский.

Александр Ярославич Невский (1220 — 14 ноября 1263), князь Новгородский, Переяславский, великий князь Киевский (с 1249), великий князь Владимирский (с 1252).

Канонизирован Русской православной церковью в лике благоверных при митрополите Макарии на Московском Соборе 1547 года. Память 6 декабря и 12 сентября по новому стилю (перенесение мощей из Владимира-на-Клязьме в Санкт-Петербург, в Александро-Невский монастырь (с 1797 — лавра) 30 августа 1724 года).

Александр Невский : только факты

Князь Александр Ярославович родился в 1220 (по другой версии — в 1221) году и скончался в 1263 году. В разные годы жизни князь Александр имел титулы князя Новгородского, Киевского, а впоследствии великого князя Владимирского.

Основные свои военные победы князь Александр одержал в молодости. Во время Невской битвы (1240 год) ему было от силы 20 лет, во время Ледового побоища — 22 года.

Впоследствии он прославился более как политик и дипломат, однако периодически выступал и как военачальник. За всю свою жизнь князь Александр не проиграл ни одного сражения.

- Александр Невский канонизирован как благоверный князь .

К этому лику святых причисляются миряне, прославившиеся искренней глубокой верой и добрыми делами, а также православные правители, сумевшие в своем государственном служении и в различных политических коллизиях остаться верными Христу. Как и любой православный святой, благоверный князь — вовсе не идеальный безгрешный человек, однако это в первую очередь правитель, руководствовавшийся в своей жизни прежде всего высшими христианскими добродетелями, в том числе милосердием и человеколюбием, а не жаждой власти и не корыстью.

Вопреки расхожему мнению, что Церковь канонизировала в лике благоверных практически всех правителей Средневековья, прославлены были лишь немногие из них. Так, среди русских святых княжеского происхождения большинство прославлены в лике святых за свою мученическую смерть ради ближних и ради сохранения христианской веры.

- Стараниями Александра Невского проповедь христианства распространилась в северные земли поморов.

Ему удалось также способствовать созданию православной епархии в Золотой Орде.

На современное представление об Александре Невском повлияла советская пропаганда, говорившая исключительно о его военных заслугах. Как дипломат, строивший отношения с Ордой, и уж тем более как монах и святой, он был для советской власти совершенно неуместен. Потому и шедевр Сергея Эйзенштейна «Александр Невский» рассказывает не обо всей жизни князя, а лишь о битве на Чудском озере. Это породило расхожий стереотип, будто к лику святых князь Александр был причислен за свои военные заслуги, а сама святость стала чем-то вроде «награды» от Церкви.

Почитание князя Александра как святого началось сразу же после его кончины, тогда же была составлена довольно подробная «Повесть о житии Александра Невского» .

Официальная канонизация князя произошла в 1547 году.

Жизнь святого благоверного великого князя Александра Невского

Портал «Слово».

Князь Александр Невский принадлежит к числу тех великих людей в истории нашего Отечества, чья деятельность не просто оказала влияние на судьбы страны и народа, но во многом изменила их, предопределила ход русской истории на многие столетия вперед. Ему выпало править Русью в тяжелейший, переломный момент, последовавший за разорительным монгольским завоеванием, когда речь шла о самом существовании Руси, о том, сумеет ли она уцелеть, сохранить свою государственность, свою этническую самостоятельность или исчезнет с карты, подобно многим другим народам Восточной Европы, подвергшимся нашествию одновременно с ней.

Он родился в 1220 году (1), в городе Переяславле-Залесском, и был вторым сыном Ярослава Всеволодовича, в то время переяславского князя. Его мать Феодосия, по всей видимости, была дочерью знаменитого торопецкого князя Мстислава Мстиславича Удатного, или Удалого (2).

Очень рано Александр оказался вовлечен в бурные политические события, развернувшиеся вокруг княжения в Великом Новгороде — одном из крупнейших городов средневековой Руси. Именно с Новгородом будет связана большая часть его биографии. В первый раз Александр попал в этот город еще младенцем — зимой 1223 года, когда его отца пригласили на новгородское княжение. Однако княжение оказалось недолгим: в конце того же года, рассорившись с новгородцами, Ярослав с семьей вернулся в Переяславль. Так и будет Ярослав то мириться, то ссориться с Новгородом, а затем то же повторится и в судьбе Александра.

Объяснялось это просто: новгородцы нуждались в сильном князе из близкой к ним Северо-Восточной Руси для того, чтобы он мог защитить город от внешних врагов. Однако такой князь правил Новгородом слишком круто, и горожане обычно скоро ссорились с ним и приглашали на княжение какого-нибудь южнорусского князя, не слишком досаждавшего им; и все бы хорошо, но тот, увы, не мог защитить их в случае опасности, да и заботился больше о своих южных владениях — вот и приходилось новгородцам вновь обращаться за помощью к владимирским или переяславским князьям, и все повторялось заново.

Вновь князя Ярослава пригласили в Новгород в 1226 году. Спустя два года князь опять покинул город, но на этот раз оставил в нем в качестве князей своих сыновей — девятилетнего Федора (своего старшего сына) и восьмилетнего Александра. Вместе с детьми остались бояре Ярослава — Федор Данилович и княжеский тиун Яким. Им, однако, не удалось совладать с новгородской «вольницей» и в феврале 1229 года пришлось бежать с княжичами в Переяславль.

На короткое время в Новгороде утвердился князь Михаил Всеволодович Черниговский, будущий мученик за веру и почитаемый святой. Но южнорусский князь, правивший отдаленным Черниговом, не мог защитить город от угрозы извне; к тому же в Новгороде начались жестокий голод и мор. В декабре 1230 года новгородцы в третий раз пригласили Ярослава. Тот спешно приехал в Новгород, заключил договор с новгородцами, но пробыл в городе лишь две недели и вернулся в Переяславль. На княжении в Новгороде вновь остались его сыновья Федор и Александр.

Новгородское княжение Александра

Так, в январе 1231 года Александр формально стал новгородским князем. До 1233 года он правил вместе со своим старшим братом. Но в этом году Федор умер (его внезапная смерть случилась перед самой свадьбой, когда все уже было готово к свадебному пиру). Реальная же власть целиком оставалась в руках его отца. Вероятно, Александр принимал участие в отцовских походах (например, в 1234 году под Юрьев, против ливонских немцев, и в том же году против литовцев). В 1236 году Ярослав Всеволодович занял освободившийся киевский престол. С этого времени шестнадцатилетний Александр становится самостоятельным правителем Новгорода.

Начало его княжения пришлось на страшную пору в истории Руси — нашествие монголо-татар. До Новгорода полчища Батыя, обрушившегося зимой 1237/38 года на Русь, не дошли. Но большая часть Северо-Восточной Руси, ее крупнейшие города — Владимир, Суздаль, Рязань и другие — были разрушены. Погибли многие князья, в том числе дядя Александра великий князь Владимирский Юрий Всеволодович и все его сыновья. Великокняжеский престол получил отец Александра Ярослав (1239). Происшедшая катастрофа перевернула весь ход русской истории и наложила неизгладимый отпечаток на судьбы русских людей, в том числе, конечно, и Александра. Хотя в первые годы княжения ему и не пришлось непосредственно столкнуться с завоевателями.

Главная угроза в те годы исходила для Новгорода с запада. С самого начала XIII века новгородским князьям приходилось сдерживать натиск усиливавшегося Литовского государства. В 1239 году Александр строит укрепления по реке Шелони, защищая юго-западные рубежи своего княжества от литовских набегов. В том же году произошло важное событие в его жизни — Александр женился на дочери полоцкого князя Брячислава, своего союзника в борьбе с Литвой. (Позднейшие источники называют имя княжны — Александра (3).) Свадьбу устроили в Торопце — важном городе на русско-литовском пограничье, а повторный свадебный пир — в Новгороде.

Еще большую опасность для Новгорода представляло продвижение с запада немецких рыцарей-крестоносцев из Ливонского ордена Меченосцев (объединившегося в 1237 году с Тевтонским орденом), а с севера — Швеции, которая в первой половине XIII века усилила наступление на земли финского племя емь (тавастов), традиционно входившие в сферу влияния новгородских князей. Можно думать, что известие о страшном Батыевом разгроме Руси побудило правителей Швеции к перенесению военных действий на территорию собственно Новгородской земли.

Шведское войско вторглось в новгородские пределы летом 1240 года. Их корабли вошли в Неву и остановились у устья ее притока Ижоры. Поздние русские источники сообщают, что шведское войско возглавлял знаменитый в будущем ярл Биргер, зять шведского короля Эрика Эриксона и многолетний правитель Швеции, однако исследователи с сомнением относятся к этому известию. По свидетельству летописи, шведы намеревались «захватить Ладогу, попросту же сказать и Новгород, и всю область Новгородскую».

Битва со шведами на Неве

Это было первое по-настоящему серьезное испытание для молодого новгородского князя. И Александр с честью выдержал его, проявив качества не только прирожденного полководца, но и государственного мужа. Именно тогда, при получении известия о вторжении, и прозвучали его ставшие знаменитыми слова: «Не в силе Бог, но в правде! »

Собрав небольшую дружину, Александр не стал дожидаться помощи от отца и выступил в поход. По пути он соединился с ладожанами и 15 июля внезапно напал на шведский лагерь. Битва закончилась полной победой русских. Новгородская летопись сообщает об огромных потерях со стороны противника: «И пало их многое множество; наполнили два корабля телами лучших мужей и пустили впереди себя по морю, а для прочих выкопали яму и побросали туда без числа».

Русские, по свидетельству той же летописи, потеряли всего 20 человек. Возможно, что потери шведов преувеличены (показательно, что в шведских источниках нет упоминаний об этом сражении), а русских — преуменьшены. Сохранился составленный в XV веке синодик новгородской церкви Святых Бориса и Глеба в Плотниках с упоминанием «княжих воевод, и новгородских воевод, и всех избиенных братии нашей», павших «на Неве от немец при великом князе Александре Ярославиче»; их память чтили в Новгороде и в XV, и в XVI веках, и позже. Тем не менее значение Невской битвы очевидно: шведский натиск в направлении Северо-Западной Руси был остановлен, а Русь показала, что, несмотря на монгольское завоевание, в состоянии защищать свои границы.

Житие Александра особо выделяет подвиг шестерых «храбрецов» из полка Александра: Гаврилы Олексича, Сбыслава Якуновича, полочанина Якова, новгородца Миши, дружинника Савы из младшей дружины (подрубившего златоверхий королевский шатер) и Ратмира, погибшего в схватке. Рассказывает Житие и о чуде, совершенном во время битвы: на противоположной стороне Ижоры, где вовсе не было новгородцев, впоследствии нашли множество трупов павших врагов, которых поразил ангел Господень.

Эта победа принесла громкую славу двадцатилетнему князю. Именно в ее честь он и получил почетное прозвище — Невский.

Вскоре после победоносного возвращения Александр рассорился с новгородцами. Зимой 1240/41 года князь вместе с матерью, женой и «своим двором» (то есть войском и княжеской администрацией) уехал из Новгорода во Владимир, к отцу, а оттуда — «на княжение» в Переяславль. Причины его конфликта с новгородцами неясны. Можно предполагать, что Александр стремился властно, по примеру своего отца, управлять Новгородом, и это вызвало сопротивление со стороны новгородского боярства. Однако лишившись сильного князя, Новгород не смог остановить наступление еще одного врага — крестоносцев.

В год Невской победы рыцари в союзе с «чудью» (эстонцами) захватили город Изборск, а затем и Псков — важнейший форпост на западных рубежах Руси. На следующий год немцы вторглись в новгородские земли, взяли город Тесов на реке Луге и поставили крепость Копорье. Новгородцы обратились за помощью к Ярославу, прося его прислать сына. Ярослав сначала отправил к ним своего сына Андрея, младшего брата Невского, но после повторной просьбы новгородцев согласился снова отпустить Александра. В 1241 году Александр Невский вернулся в Новгород и был восторженно встречен жителями.

Ледовое побоище

И вновь он действовал решительно и без всякого промедления. В том же году Александр взял крепость Копорье. Немцев частью пленил, а частью отпустил домой, изменников же эстонцев и вожан повесил. На следующий год с новгородцами и суздальской дружиной своего брата Андрея Александр двинулся к Пскову. Город был взят без особого труда; немцы, бывшие в городе, перебиты или отосланы в качестве военной добычи в Новгород. Развивая успех, русские войска вступили в Эстонию. Однако в первом же столкновении с рыцарями сторожевой отряд Александра потерпел поражение.

Один из воевод, Домаш Твердиславич, был убит, многие взяты в плен, а уцелевшие бежали в полк к князю. Русским пришлось отступить. 5 апреля 1242 года на льду Чудского озера («на Узмени, у Вороньего камня») произошла битва, вошедшая в историю как Ледовое побоище. Немцы и эстонцы, двигавшиеся клином (по-русски, «свиньей»), пробили передовой полк русских, но затем были окружены и полностью разбиты. «И гнались за ними, избивая, семь верст по льду», — свидетельствует летописец.

В оценке потерь немецкой стороны русские и западные источники расходятся. Согласно Новгородской летописи, погибло бесчисленное множество «чуди» и 400 (в другом списке 500) немецких рыцарей, а 50 рыцарей попали в плен.

«И возвратился князь Александр с победою славною, — рассказывает Житие святого, — и было много пленных в войске его, и вели босыми подле коней тех, кто называет себя «Божьими рыцарями»". Рассказ об этой битве имеется и в так называемой Ливонской рифмованной хронике конца XIII века, но она сообщает лишь о 20 погибших и 6 пленных немецких рыцарях, что представляет собой, по-видимому, сильное преуменьшение.

Впрочем, различия с русскими источниками отчасти могут быть объяснены тем, что русские считали всех убитых и раненых немцев, а автор «Рифмованной хроники» — только «братьев-рыцарей», то есть действительных членов Ордена.

Ледовое побоище имело огромное значение для судеб не только Новгорода, но и всей России. На льду Чудского озера была остановлена крестоносная агрессия. Русь получила мир и стабильность на своих северо-западных границах.

В том же году между Новгородом и Орденом был заключен мирный договор, по которому состоялся обмен пленными, и возвращались все захваченные немцами русские территории. Летопись передает слова немецких послов, обращенные к Александру: «Что заняли мы силою без князя Водь, Лугу, Псков, Латыголу — от того всего отступаемся. А что мужей ваших в плен захватили — готовы тех обменять: мы ваших отпустим, а вы наших пустите».

Битва с литовцами

Успех сопутствовал Александру и в битвах с литовцами. В 1245 году он нанес им жестокое поражение в ряде битв: у Торопца, под Зижичем и возле Усвята (недалеко от Витебска). Многие литовские князья были перебиты, а иные захвачены в плен. «Слуги же его, насмехаясь, привязывали их к хвостам коней своих, — рассказывает автор Жития. — И начали они с того времени бояться имени его». Так были прекращены на время и литовские набеги на Русь.

Известен еще один, более поздний поход Александра против шведов — в 1256 году . Он был предпринят в ответ на новую попытку шведов вторгнуться в пределы Руси и основать крепость на восточном, русском, берегу реки Наровы. К тому времени слава о победах Александра разошлась уже далеко за пределы Руси. Узнав даже не о выступлении русской рати из Новгорода, но только лишь о подготовке к выступлению, захватчики «побегоша за море». На этот раз Александр направил свои дружины в Северную Финляндию, недавно присоединенную к шведской короне. Несмотря на тяготы зимнего перехода по заснеженной пустынной местности, поход закончился успешно: «И повоевали Поморье всё: одних убили, а других в полон взяли, и обратно возвратились в землю свою со множеством полона».

Но Александр не только воевал с Западом. Около 1251 года был заключен договор между Новгородом и Норвегией об урегулировании пограничных споров и разграничении в сборе дани с огромной территории, на которой проживали карелы и саамы. Тогда же Александр вел переговоры о женитьбе своего сына Василия на дочери норвежского короля Хакона Хаконарсона. Правда, переговоры эти не увенчались успехом из-за вторжения на Русь татар — так называемой «Неврюевой рати».

В последние годы жизни, между 1259 и 1262 годами, Александр от своего имени и от имени своего сына Дмитрия (провозглашенного в 1259 году новгородским князем) «со всеми новгородцы» заключил договор о торговле с «Готским берегом» (Готландом), Любеком и немецкими городами; этот договор сыграл важную роль в истории русско-немецких отношений и оказался весьма долговечным (на него ссылались даже в 1420 году).

В войнах с западными противниками — немцами, шведами и литовцами — ярко проявился полководческий талант Александра Невского. Но совершенно по-иному складывались его отношения с Ордой.

Отношения с Ордой

После смерти в 1246 году отца Александра великого князя Владимирского Ярослава Всеволодовича, отравленного в далеком Каракоруме, великокняжеский престол перешел к дяде Александра князю Святославу Всеволодовичу. Однако спустя год того сверг брат Александра Андрей, князь воинственный, энергичный и решительный. Последующие события не вполне ясны. Известно, что в 1247 году Андрей, а вслед за ним и Александр совершили поездку в Орду, к Батыю. Тот отправил их еще дальше, в Каракорум, столицу огромной Монгольской империи («к Кановичам», как говорили на Руси).

Братья вернулись на Русь лишь в декабре 1249 года. Андрей получил от татар ярлык на великокняжеский престол во Владимире, Александр же — Киев и «всю Русскую землю» (то есть Южную Русь). Формально статус Александра был выше, ибо Киев по-прежнему считался главным стольным городом Руси. Но разоренный татарами и обезлюдевший, он полностью потерял свое значение, а потому Александр едва ли мог быть удовлетворен принятым решением. Даже не заезжая в Киев, он сразу же отправился в Новгород.

Переговоры с папским престолом

Ко времени поездки Александра в Орду относятся его переговоры с папским престолом. Сохранились две буллы папы Иннокентия IV, адресованные князю Александру и датированные 1248 годом. В них предстоятель Римской церкви предлагал русскому князю союз для борьбы против татар — но при условии принятия им церковной унии и перехода под покровительство римского престола.

Папские легаты не застали Александра в Новгороде. Однако можно думать, что еще до своего отъезда (и до получения первого папского послания) князь провел какие-то переговоры с представителями Рима. В ожидании предстоящей поездки «к Кановичам» Александр дал уклончивый ответ на предложения папы, рассчитанный на продолжение переговоров. В частности, он соглашался на построение в Пскове латинской церкви — кирхи, что было делом вполне обычным для древней Руси (такая католическая церковь — «варяжская божница» — существовала, например, в Новгороде еще с XI века). Папа расценил согласие князя как готовность пойти на унию. Но такая оценка была глубоко ошибочной.

Оба папских послания князь, вероятно, получил уже по возвращении из Монголии. К этому времени он сделал выбор — и не в пользу Запада. Как полагают исследователи, увиденное на пути от Владимира к Каракоруму и обратно произвело на Александра сильное впечатление: он убедился в несокрушимой мощи Монгольской империи и в невозможности разоренной и ослабленной Руси противиться власти татарских «царей».

Вот как передает Житие князя его знаменитый ответ папским посланникам :

«Некогда же пришли к нему послы от папы из великого Рима с такими словами: «Папа наш так говорит: Слышали мы, что ты князь достойный и славный и земля твоя велика. Потому и прислали к тебе из двенадцати кардиналов двух искуснейших… чтоб ты послушал учение их о законе Божьем».

Князь же Александр, подумав с мудрецами своими, отписал к нему, так говоря: «От Адама до потопа, от потопа до разделения языков, от смешения языков до начала Авраама, от Авраама до прохождения Израиля сквозь Красное море, от исхода сынов Израилевых до смерти царя Давида, от начала царства Соломонова до Августа царя, от начала Августа и до Христова Рождества, от Рождества Христова до Страдания и Воскресения Господня, от Воскресения Его и до Восшествия на небеса, от Восшествия на небеса и до царства Константинова, от начала царства Константинова до первого собора, от первого собора до седьмого — все то хорошо ведаем, а от вас учения не принимаем «. Они же возвратились восвояси».

В этом ответе князя, в его нежелании даже вступать в прения с латинскими послами проявилась отнюдь не какая-то его религиозная ограниченность, как может показаться на первый взгляд. Это был выбор и религиозный, и политический. Александр отдавал себе отчет в том, что Запад не сможет помочь Руси в освобождении от ордынского ига; борьба же с Ордой, к которой призывал папский престол, могла оказаться гибельной для страны. Не готов был Александр пойти и на унию с Римом (а именно это было непременным условием предлагавшегося союза).

Принятие унии — даже при формальном согласии Рима на сохранение всех православных обрядов в богослужении — на практике могло означать лишь простое подчинение латинянам, причем одновременно и политическое, и духовное. История господства латинян в Прибалтике или в Галиче (где они ненадолго утвердились в 10-х годах XIII века) наглядно доказывало это.

Так князь Александр избрал для себя иной путь — путь отказа от всякого сотрудничества с Западом и вместе с тем путь вынужденной покорности Орде, принятия всех ее условий. Именно в этом увидел он единственное спасение как для своей власти над Русью — пусть и ограниченной признанием ордынского суверенитета, — так и для самой Руси.

Период недолгого великого княжения Андрея Ярославича очень слабо освещен в русских летописях. Однако очевидно, что между братьями назревал конфликт. Андрей — в отличие от Александра — показал себя противником татар. Зимой 1250/51 года он вступил в брак с дочерью галицкого князя Даниила Романовича, сторонника решительного сопротивления Орде. Угроза объединения сил Северо-Восточной и Юго-Западной Руси не могла не встревожить Орду.

Развязка наступила летом 1252 года. Нам опять-таки в точности не известно, что же тогда произошло. По свидетельству летописей, Александр снова отправился в Орду. Во время его пребывания там (а может быть, уже после возвращения на Русь) из Орды против Андрея была направлена карательная экспедиция под началом Неврюя. В сражении у Переяславля дружина Андрея и поддержавшего его брата Ярослава была разгромлена. Андрей бежал в Швецию. Северо-восточные земли Руси оказались разграблены и разорены, множество людей убито или уведено в плен.

В Орде

Св. блгв. кн. Александр Невский. С сайта: http://www.icon-art.ru/

Источники, имеющиеся в нашем распоряжении, умалчивают о какой бы то ни было связи между поездкой Александра в Орду и действиями татар (4). Однако можно догадываться, что поездка Александра в Орду была связана с переменами на ханском престоле в Каракоруме, где летом 1251 года великим ханом был провозглашен Менгу, союзник Батыя.

По свидетельству источников, «все ярлыки и печати, которые князьям и вельможам без разбору были выданы в предшествующее царствование», новый хан приказал отобрать. А значит, теряли силу и те решения, в соответствии с которыми брат Александра Андрей получил ярлык на великое княжение Владимирское.

В отличие от брата, Александр был крайне заинтересован в пересмотре этих решений и получении в свои руки великого княжения Владимирского, на которое он — как старший из Ярославичей — имел больше прав, нежели его младший брат.

Так или иначе, но в последнем в истории переломного XIII века открытом военном столкновении русских князей с татарами князь Александр оказался — может быть, и не по своей вине — в лагере татар. Именно с этого времени можно определенно говорить об особой «татарской политике» Александра Невского — политике умиротворения татар и беспрекословного повиновения им.

Последующие его частые поездки в Орду (1257, 1258, 1262 годы) имели целью предотвратить новые вторжения на Русь. Князь стремился исправно выплачивать огромную дань завоевателям и не допускать выступлений против них в самой Руси. Историки по-разному оценивают ордынскую политику Александра. Одни видят в ней простое угодничество перед безжалостным и непобедимым врагом, стремление любыми средствами удержать в своих руках власть над Русью; другие, напротив, считают важнейшей заслугой князя.

«Два подвига Александра Невского — подвиг брани на Западе и подвиг смирения на Востоке, — писал крупнейший историк Русского Зарубежья Г. В. Вернадский, — имели одну цель: сохранение православия как нравственно-политической силы русского народа. Цель эта была достигнута: возрастание русского православного царства совершилось на почве, уготованной Александром».

Близкую оценку политики Александра Невского дал и советский исследователь средневековой России В. Т. Пашуто: «Своей осторожной осмотрительной политикой он уберег Русь от окончательного разорения ратями кочевников. Вооруженной борьбой, торговой политикой, избирательной дипломатией он избежал новых войн на Севере и Западе, возможного, но гибельного для Руси союза с папством и сближения курии и крестоносцев с Ордой. Он выиграл время, дав Руси окрепнуть и оправиться от страшного разорения».

Как бы то ни было, бесспорно, что политика Александра надолго определила взаимоотношения между Русью и Ордой, во многом обусловила выбор Руси между Востоком и Западом. Впоследствии эту политику умиротворения Орды (или, если угодно, заискивания перед Ордой) продолжат московские князья — внуки и правнуки Александра Невского. Но исторический парадокс — а вернее, историческая закономерность — заключается в том, что именно им, наследникам ордынской политики Александра Невского, удастся возродить могущество Руси и сбросить в конце концов ненавистное ордынское иго.

Князь церкви воздвиг, города отстроил

…В том же 1252 году Александр вернулся из Орды во Владимир с ярлыком на великое княжение и торжественно был посажен на великокняжеский престол. После страшного Неврюева разорения он в первую очередь должен был позаботиться о восстановлении разрушенного Владимира и других русских городов. Князь «церкви воздвиг, города отстроил, людей разогнанных собрал в дома их», — свидетельствует автор княжеского Жития. Особую заботу князь проявлял по отношению к Церкви, украшая храмы книгами и утварью, жалуя их богатыми дарами и землей.

Новгородские волнения

Немало беспокойств доставлял Александру Новгород. В 1255 году новгородцы изгнали сына Александра Василия и посадили на княжение князя Ярослава Ярославича, брата Невского. Александр подступил к городу со своей дружиной. Однако кровопролития удалось избежать: в результате переговоров был достигнут компромисс, и новгородцы подчинились.

Новое волнение в Новгороде произошло в 1257 году. Оно было вызвано появлением на Руси татарских «численников» — переписчиков населения, которые были присланы из Орды для более точного обложения населения данью. Русские люди того времени относились к переписи с мистическим ужасом, видя в ней знак Антихриста — предвестие последних времен и Страшного суда. Зимой 1257 года татарские «численники» «исчислили всю землю Суздальскую, и Рязанскую, и Муромскую, и поставили десятников, и тысячников, и темников», — записывал летописец. От «числа», то есть от дани, было освобождено только духовенство — «церковные люди» (монголы неизменно освобождали от даней служителей Бога во всех покоренных ими странах, независимо от вероисповедания, дабы те могли свободно обращаться к различным богам со словами молитвы за своих завоевателей).

В Новгороде, непосредственно не затронутом ни Батыевым нашествием, ни «Неврюевой ратью», известие о переписи было встречено с особенным ожесточением. Волнения в городе продолжались целый год. На стороне горожан оказался даже сын Александра князь Василий. При появлении отца, сопровождавшего татар, он бежал в Псков. На этот раз новгородцы избежали переписи, ограничившись выплатой богатой дани татарам. Но их отказ исполнить ордынскую волю вызвал гнев великого князя.

Василий был сослан в Суздаль, зачинщики беспорядков жестоко наказаны: одних, по приказанию Александра, казнили, другим «урезали» нос, третьих ослепили. Лишь зимой 1259 года новгородцы, наконец, согласились «дать число». Тем не менее появление татарских чиновников вызвало в городе новый мятеж. Лишь при личном участии Александра и под защитой княжеской дружины перепись была проведена. «И начали окаянные ездить по улицам, переписывая дома христианские», сообщает новгородский летописец. После окончания переписи и отъезда татар Александр покинул Новгород, оставив в нем князем малолетнего сына Дмитрия.

В 1262 году Александр заключил мир с литовским князем Миндовгом. В том же году он послал большое войско под номинальным командованием своего сына Дмитрия против Ливонского ордена. В этом походе приняли участие дружины младшего брата Александра Невского Ярослава (с которым он успел примириться), а также его нового союзника, литовского князя Товтивила, обосновавшегося в Полоцке. Поход завершился крупной победой — был взят город Юрьев (Тарту).

В конце того же 1262 года Александр в четвертый (и последний) раз отправился в Орду. «Было в те времена насилие великое от иноверных, — рассказывает княжеское Житие, — гнали они христиан, заставляя их воевать на своей стороне. Князь же великий Александр пошел к царю (ордынскому хану Берке. — А. К.), чтобы отмолить людей своих от этой беды». Наверное, князь стремился также избавить Русь от новой карательной экспедиции татар: в том же 1262 году в ряде русских городов (Ростове, Суздале, Ярославле) вспыхнуло народное восстание против бесчинств сборщиков татарской дани.

Последние дни Александра

Александру, очевидно, удалось достичь своих целей. Однако хан Берке задержал его почти на год. Лишь осенью 1263 года, уже больной, Александр вернулся на Русь. Добравшись до Нижнего Новгорода, князь совсем занемог. В Городце на Волге, уже чувствуя приближение смерти, Александр принял монашеский постриг (согласно поздним источникам, с именем Алексея) и 14 ноября скончался. Тело его перевезли во Владимир и 23 ноября похоронили в соборе Рождества Богородицы Владимирского Рождественского монастыря при огромном стечении народа. Известны слова, которыми митрополит Кирилл возвестил народу о кончине великого князя: «Дети мои, знайте, что уже зашло солнце земли Суздальской!» По-другому — и, может быть, более точно — выразился новгородский летописец: князь Александр «потрудился за Новгород и за всю Русскую землю».

Церковное почитание

Церковное почитание святого князя началось, по-видимому, сразу же после его смерти. Житие рассказывает о чуде, случившемся при самом погребении: когда тело князя было положено в гробницу и митрополит Кирилл, по обычаю, хотел вложить в его руку духовную грамоту, люди увидели, как князь, «будто живой, простер руку свою и принял грамоту из руки митрополита… Так прославил Бог угодника своего».

Спустя несколько десятилетий после кончины князя было составлено его Житие, которое впоследствии неоднократно подвергалось различным переделкам, переработкам и дополнениям (всего насчитывается до двадцати редакций Жития, датируемых XIII—XIX веками). Официальная же канонизация князя Русской Церковью состоялась в 1547 году, на церковном соборе, созванном митрополитом Макарием и царем Иваном Грозным, когда были причтены к лику святых многие новые русские чудотворцы, ранее почитавшиеся лишь местно. Церковь в равной мере прославляет и воинские доблести князя, «николиже во бранех побеждаема, всегда же побеждающа», и его подвиг кротости, терпения «паче мужества» и «непобедимого смирения» (по внешне парадоксальному выражению Акафиста).

Если мы обратимся к последующим векам русской истории, то перед нами предстанет как бы вторая, посмертная биография князя, незримое присутствие которого отчетливо ощущается во многих событиях — и прежде всего в переломные, наиболее драматичные моменты жизни страны. Первое обретение его мощей совершилось в год великой Куликовской победы, одержанной правнуком Александра Невского, великим московским князем Дмитрием Донским в 1380 году. В чудесных видениях князь Александр Ярославич предстает непосредственным участником и самой Куликовской битвы, и битвы на Молодях в 1572 году, когда войска князя Михаила Ивановича Воротынского разбили крымского хана Девлет-Гирея всего в 45 километрах от Москвы.

Образ Александра Невского видят над Владимиром в 1491 году, спустя год после окончательного свержения ордынского ига. В 1552 году, во время похода на Казань, приведшего к покорению Казанского ханства, царь Иван Грозный совершает молебен у гроба Александра Невского, и во время этого молебна происходит чудо, расцененное всеми как знамение грядущей победы. Мощи святого князя, пребывавшие до 1723 года во Владимирском Рождественском монастыре, источали многочисленные чудеса, сведения о которых тщательно записывались монастырскими властями.

Новая страница в почитании святого и благоверного великого князя Александра Невского началась в XVIII веке, при императоре Петре Великом . Победитель шведов и основатель Санкт-Петербурга, ставшего для России «окном в Европу», Петр увидел в князе Александре своего непосредственного предшественника в борьбе со шведским господством на Балтийском море и поспешил передать под его небесное покровительство основанный им на берегах Невы город. Еще в 1710 году Петр повелел включить в отпусты при богослужении имя святого Александра Невского как молитвенного предстателя за «Невскую страну». В том же году он лично выбрал место для построения монастыря во имя Святой Троицы и Святого Александра Невского — будущей Александро-Невской лавры. Петр желал перенести сюда из Владимира мощи святого князя.

Войны со шведами и турками замедлили исполнение этого желания, и только в 1723 году приступили к его исполнению. 11 августа со всей подобающей торжественностью святые мощи вынесли из Рождественского монастыря; процессия направилась к Москве, а затем к Санкт-Петербургу; повсюду ее сопровождали молебны и толпы верующих. По замыслу Петра в новую столицу России святые мощи предполагалось внести 30 августа — в день заключения со шведами Ништадтского мира (1721 год). Однако дальность пути не дала осуществить этот план, и мощи прибыли в Шлиссельбург только 1 октября. По распоряжению императора они были оставлены в шлиссельбургской церкви Благовещения, а перенесение их в Санкт-Петербург отложено до следующего года.

Встреча святыни в Санкт-Петербурге 30 августа 1724 года отличалась особой торжественностью. По преданию, на последнем отрезке пути (от устья Ижоры до Александро-Невского монастыря) Петр лично правил галерой с драгоценным грузом, а за веслами находились его ближайшие сподвижники, первые сановники государства. Тогда же было установлено ежегодное празднование памяти святого князя в день перенесение мощей 30 августа.

Ныне Церковь празднует память святого и благоверного великого князя Александра Невского два раза в году: 23 ноября (6 декабря по новому стилю) и 30 августа (12 сентября).

Дни празднования святого Александра Невского:

• 23 мая (5 июня по нов. ст.) — Собор Ростово-Ярославских святых
• 30 августа (12 сентября по нов. ст.) — день перенесения мощей в Санкт-Петербург (1724) — главный
• 14 ноября (27 ноября по нов. ст.) — день кончины в Городце (1263) — отменён
• 23 ноября (6 декабря по нов. ст.) — день погребения во Владимире, в схиме Алексия (1263)