Компоненты детской литературы 14 букв. Функции детской литературы как искусства слова

ЛЕКЦИИ ПО ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

РАЗДЕЛ 1. ЛИТЕРАТУРА КАК ОСНОВА ДУХОВНОГО И НРАВСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ.

ТЕМЫ 1.1. - 1.2. СПЕЦИФИКА ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ: ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ И ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ КОМПОНЕНТЫ. КРУГ ЧТЕНИЯ ДЕТЕЙ ДОШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА.

Литература – это незаменимое средство эстетического воспитания ребенка дошкольного возраста. Детская литература – это комплекс произведений, созданных специально для детей с учетом психофизиологических особенностей их развития. Среди читателей бытует мнение о том, что детская литература – это те произведения, которые человек в своей жизни читает трижды: будучи ребенком, став родителем и приобретя статус бабушки или дедушки.

Посредством детской литературы осуществляется эмоциональное дошкольника, развитие всей его познавательных процессов и способностей. На фоне все более увеличивающегося влияния телевидения и компьютерных технологий на маленького человека возрастает значение литературы, детского чтения. Эстетическое воспитание ребенка средствами литературы предполагает развитие его художественных потребностей, эмоций и чувств. Именно в дошкольный период у ребенка складываются предпосылки для развития литературных и художественных способностей.

В восприятии мира дошкольником проявляется свойственная ему склонность оживлять окружающее, наделять характером, желаниями даже неодушевленные предметы. Поэтому его так увлекает мир художественного произведения. Для дошкольника, только начавшего открывать мир художественного произведения, все в нем ново и необычно. Он первооткрыватель, и его восприятие ярко и эмоционально. Чувство первооткрывателя, очень важное для творчества, проявляется и в усвоении-использовании художественных речевых форм: стиха (звука, ритма, рифмы); лиро-эпических форм; прозаических и т. д.

Приобщение ребенка к лучшим образцам детской литературы содействует всестороннему и гармоничному развитию личности. Ведущую роль в приобщении ребенка к литературе в условиях дошкольного образования играет воспитатель. Поэтому знание детской литературы необходимо будущим педагогам.

Одна из особенностей детской литературы – единство литературных и педагогических принципов. И писатели, и исследователи, рассуждая о педагогической, дидактической сущности детской литературы, указывали на специфику текста детского произведения, где идет постоянный взаимообмен эстетики и дидактики.

Умение правильно формировать круг детского чтения (КДЧ) – основа профессиональной деятельности учителя-логопеда. КДЧ зависит от возраста читателя, его пристрастий и предпочтений, от состояния и уровня развития самой литературы, от состояния фондов общественных и семейных библиотек. Исходными при формировании КДЧ являются психологические, педагогические, литературоведческие, историко-литературные подходы или принципы.

Как известно, художественной литературе принадлежит огромная роль в воспитании и обучении детей. Еще М.Горький отмечал роль искусства в формировании отношения человека к различным явлениям действительности: “Всякое искусство сознательно или бессознательно ставит себе целью разбудить в человеке те или иные чувства, воспитать в нем то или иное отношение к данному явлению жизни”.

Психологическую сущность воспитательного воздействия искусства (в том числе и художественной литературы) Б.М.Теплов раскрывает следующим образом: “Воспитательное значение произведений искусства заключается в том, что они дают возможность войти “внутрь жизни”, пережить кусок жизни, отраженный в свете определенного мировоззрения. И самое важное то, что в процессе этого переживания создаются определенные отношения и моральные оценки, имеющие несравненно большую принудительную силу, чем оценки, просто сообщаемые или усваевамые”.

Особенно велико это значение искусства в формировании чувств и отношений у детей. Но, для того чтобы произведение искусства могло выполнить свою воспитательную роль, оно должно быть соответствующим образом воспринято. Поэтому изучение проблемы восприятия литературных произведений представляет несомненный интерес.

В российской психологической литературе имеется ряд исследований по данной проблеме. Ценный материал содержат работы О.И.Никифоровой, в которых рассматриваются общие вопросы психологии восприятия произведений художественной литературы. Анализу понимания психологии литературного персонажа детьми разного возраста посвящены исследования Т.В.Рубцовой, Б.Д.Прайсмана и О.Е.Свертюк. В исследовании Л.С.Славиной, Е.А.Бондаренко, М.С.Клевчени рассматривается вопрос о влиянии особенностей детей соответствующего возраста на их отношение к литературным персонажам.

Обзор этих и других психологических исследований, в которых рассматриваются вопросы психологии восприятия художественной литературы детьми разного возраста, показывает, что предметом изучения были в основном вопросы понимания детьми литературного произведения и его героев. Однако восприятие художественного произведения по своему существу не является чисто познавательным актом. Полноценное восприятие художественного произведения не исчерпывается пониманием его. Оно представляет собой сложный процесс, который непременно включает возникновение того или иного отношения, как к самому произведению, так и к той действительности, которая в нем изображена.

Рассмотрим более подробно процесс восприятия художественной литературы. Восприятие художественной литературы – результат действия психологического механизма, в основе которого лежат физиологические процессы. Восприятие художественной литературы целостно и в то же время чрезвычайно сложно. Обычно оно протекает непосредственно, и только в затруднительных случаях становится осознанными те или иные операции воображения или умственного действия. Поэтому нам этот процесс представляется простым. В нем различаются следующие стороны: непосредственное восприятие произведения (воссоздание его образов и их переживание), понимание идейного содержания, эстетической оценки и влияние литературы на людей как последствие восприятия произведений.

Все эти стороны взаимосвязаны, но в то же время их механизмы отличаются друг от друга. Так, понимание идейного содержания зависит от воссоздания образов произведения, но механизмы этих процессов противоположны. Весь процесс восприятия литературных произведений на всех его этапах носит эстетический, оценочный характер, но механизм оценочной оценки имеет специфические особенности. Влияние художественной литературы на людей – результат всех упомянутых процессов, но, кроме того, оно определяется еще и другими факторами.

В процессе восприятия художественной литературы различают три стадии:

1)непосредственное восприятие, т.е. воссоздание переживание образов произведения. На этой стадии ведущим является процесс воображения. При непосредственном восприятии при чтении произведения имеют место мыслительные процессы, но они должны быть подчинены воссозданию образов и не подавлять эмоциональности восприятия произведения. Дело в том, что слова текста имеют понятийное значение и образное содержание.

При чтении, слушании произведения те или иные образы, особенно при чтении с перерывами, обычно вызывают у ребенка определенные мысли – такие мысли закономерны и не убивают эмоциональности восприятия.

2)понимание идейного содержания произведения. Полное понимание идеи возможно лишь при прочтении всего произведения в целом. На этой стадии при восприятии произведения ведущим становится мышление, но поскольку оно оперирует с тем, что было эмоционально пережито, оно не убивает эмоциональности восприятия, а ее углубляет.

3)влияние художественной литературы на личность ребенка как результат восприятия произведений.

Процесс познания, идет ли он “от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике” или же “путем восхождения от абстрактного к конкретному”, невозможно без представлений, которые являются промежуточной ступенью познания, звеном диалектического перехода от чувственного уровня на рациональный и обратно.

Любое понятие как элемент мышления формируется на основе представлений. Формирование представлений об окружающей действительности предшествует формированию мировоззрения. Отвечая на вопросы, мы основываемся на более или менее реалистичных представлениях и образах об изучаемом объекте или явлении. Поэтому можно сказать, что представления – основа всякого значения. Представления относятся к числу вторичных образов, которые, в отличие от первичных (ощущение и восприятие), возникают в сознании при отсутствии непосредственных раздражителей, что сближает их с образами памяти, воображения и наглядно-образным мышлением.

Обычно под представлением понимают психический процесс отражения предметов и явлений окружающей действительности в форме обобщенных наглядных образов, а под воображением – психический процесс, заключающийся в создании новых образов путем переработки материала восприятий и представлений, полученных в предшествующем опыте.

Продуктом представления является образ-представление , или вторичный чувственно-наглядный образ предметов и явлений, сохраняемый и воспроизводимый в сознании без непосредственного воздействия самих предметов на органы чувств. Представления находятся в сложной взаимосвязи с другими психическими процессами. С ощущением и восприятием представление роднит образная, наглядная форма их существования. Но ощущение и восприятие всегда предшествуют представлению, которое не может возникнуть на пустом месте. Представление как раз и является результатом обобщения ряда существенных признаков объекта.

Представления часто выступают в роли эталонов. Это обстоятельство сближает их с процессами опознания. Опознание предполагает наличие, по крайней мере, двух объектов – реального, воспринимаемого и эталонного. В представлениях такая раздвоенность отсутствует. Часто представления называют образами памяти, т.к. в обоих случаях идет воспроизведение прошлого опыта человека. Те и другие относятся к вторичным образам, возникающим без опоры на непосредственное восприятие. Но в представлении отсутствуют процессы запоминания и сохранения. В процессе припоминания человек всегда осознает связь с прошлым, в представлении же помимо прошлого может отражаться настоящее и будущее.

Очень близки к представлениям образы воображения. Воображение, как и представление, пользуется материалом, прежде полученным восприятием и сохраненным памятью. Воображение – это творческий процесс, развивающийся во времени, в котором зачастую можно проследить сюжетную линию. В представлении же объект более статичен: он либо неподвижен, либо с ним совершается ограниченное число операций манипулятивного характера. Представление выступает механизмом воссоздающего воображения. Но помимо него есть еще и различные формы творческого воображения, которые несводимы к представлению.

Степень контроля стороны человека за образами своего воображения сильно изменяется. Поэтому различают воображение произвольное и непроизвольное . По способам создания образов различают также воссоздающее и творческое воображение.

В содержании непосредственного восприятия литературного произведения, помимо представления, входят эмоционально-эстетические переживания, а также мысли, возникающие по поводу воспринимаемого. Восприятие художественной литературы на всех этапах чтения произведении всегда целостно, несмотря на то, что само произведение расчленено на элементы, расположенные последовательно во времени.

Другая существенная особенность восприятия художественной литературы – эмоционально-волевые переживания детей. Можно выделить три основных вида:

1) внутренние волевые действия и переживания за героев литературного произведения. В результате такого содействия и сопереживания с героем ребенок постигает внутренний мир самого героя произведения. Здесь эмоционально-волевые процессы являются средством эмоционального познания литературных персонажей.

2)личные эмоционально-волевые реакции. Они содержат в себе элемент непосредственной эстетической оценки.

3)переживания и реакции, которые вызываются восприятием через произведение личностью автора. Представление о писателе порождает определенное эмоционально-активное отношение к нему.

Первый вид носит объективный характер, а второй и третий более субъективный. Все три вида эмоционально-волевых переживаний сосуществуют в восприятии произведения и взаимосвязаны. Механизм непосредственного восприятия очень сложен и состоит из двух частей: механизма творческой и эмоционально-волевой активности и механизма образного анализа художественного текста. Они внутренне связаны.

Воображение не сразу, не с самого начала чтения произведения становится творчески активным и эмоциональным. Сначала оно работает пассивно, затем наступает резкое изменение характера его работы. В связи с этим качественно изменяется и восприятие произведения. Момент такого резкого перелома в восприятии произведения и в работе воображения Бине удачно назвал вхождением в текст произведения.

Период довхождения человека в текст произведения может более или менее длительным. Это зависит, прежде всего, от особенностей построения экспозиции. Длительность вхождения зависит и от самих читателей, от степени живости и развития их воображения. В начале произведения и в его названии читатели и зрители находят ориентиры, “направляющие” творческую активность воображения. О.И.Никифорова выделяет следующие ориентиры:

1.Ориентировка в жанре и общем характере произведения.

2.Ориентировка в месте и времени действия.

3.Ориентировка в основных действующих лицах произведения.

4.Ориентировка в эмоциональном отношении автора к основным действующим лицам произведения.

5.Ориентировка в действии произведения.

6.Ориентировка в объеме произведения.

7.Ориентировка в образном ядре произведения.

Механизм творческой активности формируется сам собою и очень рано, уже в младшем возрасте, т.к. он есть не что иное, как перенесенный из обычной жизни в восприятие литературы механизм понимания целенаправленного поведения людей и их взаимоотношений. Образные обобщения формируются у людей в процессе их жизни и чтения художественной литературы. Механизм же образного анализа художественного текста сам собою в процессе жизни не формируется, его нужно специально формировать и при этом требуются определенные усилия со стороны детей.

Полноценность, художественность восприятия литературы зависит, помимо художественных достоинств произведений, от умения читателя совершать образный анализ художественного текста. На стадии непосредственного восприятия художественной литературы основным является анализ, направленный на извлечение из текста образного содержания произведений.

Образный анализ – это основа художественного полноценного восприятия литературы. С точки зрения восприятия, текст литературного произведения состоит из образных художественных предложений. Предложения организованы в относительно целостные, крупные элементы произведения: описание событий, поступков, внешности и т.п. Все крупные элементы находятся в определенном отношении друг к другу и синтезируются в единое литературное произведение.

Сложная, многоплановая структура литературного произведения обуславливает и многослойный анализ текста:

1)анализ образных предложений;

2)анализ крупных элементов в художественном тексте;

3)анализ приемов изображения литературных персонажей.

Давайте разберемся в том, что значит анализ образных предложений. Понимание отдельных слов происходит мгновенно, представления же, связанные со словами, возникают, только если задержать на них внимание уже после того, как осознаны значения слов. Чтобы понять разговорную речь, нехудожественные тексты, достаточно анализа значений слов и их соотношения, представления же, связанные со словами, при этом обычно не нужны. Поэтому у людей вырабатывается установка на понятийное восприятие речи.

Анализ крупных элементов в художественном тексте происходит по удвоенной грамматической схеме. Ход образного анализа предложений определяется контекстным подлежащим. Образные детали, извлекаемые из чтения крупного элемента, читатели синтезируют в целое сложное представление на основе организации их в пространстве и времени. Целостность и устойчивость представлений о сложных образах художественного текста обеспечивается внутренней речевой артикуляцией.

Анализ художественного текста по грамматической схеме с установкой на образы вызывает у читателей образные процессы, регулирует их, и в результате у них появляется представление об образах текста. Материалом для воссоздания образов текста является прошлый наглядный опыт.

Существует особенность деятельности воссоздающего воображения при чтении, восприятия художественного текста:

То, что протекает под порогом сознания на чисто физиологическом уровне;

Нельзя сказать, как получились представления, поэтому создается впечатление полной непосредственности восприятия художественной литературы.

Эта непосредственность восприятия художественной литературы не прирожденная, а выработанная, опосредованная приобретением навыков образного анализа художественного текста и формированием установки на образные процессы. Анализ приемов изображения литературных персонажей – это выделение персонажей из текста, отнесение описаний к литературному персонажу и извлечение из них всего, что, так или иначе, характеризует тот или иной персонаж.

При чтении произведения выделение литературного персонажа происходит всегда само собой, а вот выделение приемов изображения и отнесение их литературному персонажу представляет определенные трудности, и степень этой трудности зависит от особенностей приемов.

Назначение образного анализа – вызывать и регулировать образные процессы воображения у читателей.

Рассмотрим условия понимания литературных произведений:

1.Полноценное непосредственное восприятие произведения. Правильное воссоздание образов и их переживание.

2.Сущность художественной идеи.

3.Установка на понимание идеи и потребность в обдумывании произведения.

Маленькие дети ни при каких условиях не воспринимают идею произведения, даже если она, как это бывает в баснях, прямо сформулирована в тексте. Для детей произведение – это особая реальность, интересная сама по себе, а не обобщение действительности. На них воздействует эмоционально-эстетическая основа идеи произведения, они “заражаются” эмоциональным отношением автора к героям, но не обобщают этого отношения. Обсуждают они только поступки героев и именно как поступки этих героев и только.

Для работы над идейным содержанием надо выбирать произведения, которые могут иметь личностный смысл для детей и что при работе над этими произведениями особенно важно раскрыть им личностный смысл идеи и значение произведений.

Эстетические оценки – это непосредственное эмоциональное переживание эстетической ценности воспринятого предмета и это суждение о его эстетической ценности, основанное на эстетической эмоции. Объективная сторона эмоции – это отражение воспринятого предмета в своеобразной форме переживания.

Критерии, определяющие эстетические оценки:

1.Критерий образности.

2.Критерий правдивости образов произведения.

3.Критерий эмоциональности.

4.Критерий новизны и оригинальности.

5.Критерий выразительности.

Способность испытывать эстетическое наслаждение от подлинно художественный произведений правомерно оценивать их художественное достоинство зависит, прежде всего, от овладения образным анализом художественного текста.

Основной путь к овладению анализом особенностей художественных произведений – это упражнение в детальном сопоставлении произведений, одинаковых или близких по теме, различающихся по форме, по трактовке темы. Воздействие литературного произведения не заканчивается с окончанием чтения. Влияние – это результат взаимодействия. Одно и тоже произведение может оказывать на разных людей разное воздействие.

Влияние на людей художественной литературы определяется её особенностью – тем, что она есть обобщенное изображение жизни. Образы произведения отражают действительность, также опыт писателя, его мировоззрения, а художественные образы читателей воссоздаются на основе их собственного пережитого опыта.

Рассмотрим три вида отношений читателей к художественной литературе:

1.Отожествление литературы с самой действительностью. Воздействие художественной литературы на детей.

2.Понимание художественной литературы как выдумки.

3.Отношение к художественной литературе как к обобщенному изображению действительности. Это является одним из существенных условий, необходимых для перехода поверхностных чувств в более глубокие и влияния на людей.

Детей, которые не любят, когда им читают, не бывает. Но иногда одни дети, научившись читать, продолжают столь общение с книгой, а другие - нет. Как помочь ребенку полюбить книги? Что можно сделать, чтобы чтение стало для него потребностью, доставляло удовольствие? Ответ однозначен: будущего читателя необходимо воспитывать, когда он только начинает ходить, когда он познает мир, когда переживает свое первое удивление от соприкосновения с окружающим. Условно в процессе становления читателя можно выделить следующие виды чтения: опосредованное (чтение ребенку вслух), самостоятельное (чтение ребенка без помощи взрослого) и чтение-творчество (чтение, построенное как процесс творческого освоения воспринимаемого произведения). Но не нужно рассматривать выделенные нами виды чтения как этапы становления читателя, они не следуют друг за другом в строгой временной последовательности, а, постепенно возникая в жизни ребенка, как бы дополняют друг друга, становятся страницами его читательской биографии.

Первый вид чтения, с которым знакомится ребенок, - опосредованное чтение. Но этот вид чтения не теряет своего значения и тогда, когда ребенок начинает читать сам, и когда он уже научился достаточно бегло читать. Поэтому важно читать книжки ребенку, который уже знаком с азбукой, и который только лишь налаживает собственные отношения с книгой.
Ведущая роль принадлежит чтецу, то есть взрослому, а ребенок выступает в роли слушателя. Это дает возможность взрослому контролировать процесс чтения: соблюдать ритм, варьировать текст (например, вставлять имя ребенка в стихи о детях), делая его более доступным и понятным; читать ярко и выразительно; следить за реакцией ребенка. Чтение ребенку вслух - задача не из легких. Нельзя монотонно произносить текст, его нужно обыгрывать, не торопиться, создавать голосом образы героев произведения.
Чтение вслух несколько отличается от самостоятельного чтения взрослого - упоительного путешествия в страну литературных образов, проходящим в тишине и спокойствии, требующем одиночества и полного погружения в мир фантазий. Ребенок ни минуты не сидит на месте, он постоянно задает какие-то вопросы, быстро отвлекается. Взрослому нужно быть готовым реагировать на внезапно возникшие по ходу текста вопросы, комментарии, а также такие проявления своего отношения к прочитанному, как плач, смех, протест против изложенного в тексте хода событий. Такое чтение в первую очередь - это общение (причем напоминать об этом необходимо только взрослым: для детей это и так непреложная истина). Это ваш разговор с ребенком, это диалог с автором произведения. И поэтому не стоит отказываться от совместного чтения вслух, даже когда ребенок научился читать самостоятельно: нужно продолжать ему читать, читать по очереди, внимательно слушать, как он читает, привлекать к чтению вслух других членов семьи.

Чтение вслух - важнейшее средство построения взаимоотношений ребенка и взрослого, но таковым оно становится только при выполнении ряда условий. Первое - необходимо не только воспроизводить текст, т.е. произносить его вслух, но и стараться его осмыслить, понять. Причем для взрослого эта задача раздваивается: он находит в прочитанном тексте что-то свое, интерпретирует его с высоты собственного жизненного опыта и в то же время старается создать ситуацию понимания или эмоционального отклика для слушающего его ребенка. Г.-Х. Андерсен писал об этом феномене восприятия детской литературы взрослыми: "...я точно решил писать сказки! Теперь я рассказываю из головы, хватаю идею для взрослых - и рассказываю для детей, помня, что отец и мать иногда тоже слушают и им нужно дать пищу для размышлений!". Совместное восприятие произведения художественной литературы, его осмысление неизбежно должны вылиться в обсуждение прочитанного: чтение сказки наталкивает нас на рассуждения о добре и зле, знакомство со стихотворными произведениями заставляет задуматься о неограниченных возможностях языка в передаче самых разных смыслов и эмоций. Немаловажным является и то, как будет складываться круг литературы для опосредованного чтения: какие книги мы подбираем для детей, насколько они разнообразны по тематике, по оформлению, по жанру или настроению. Нельзя допустить, чтобы книжки воспринимались только как развлечение или только как обучение. Мир художественной литературы очень богат и многоцветен, в нем есть место и серьезному разговору, и веселой игре.

Следующий вид чтения - самостоятельное. Собственно самостоятельным чтение станет не скоро, и на первых порах многое зависит от взрослого: от его умения гармонично сочетать внимание и интерес к первым читательским опытам ребенка с прежним привычным опосредованным чтением вслух. Ребенок сам определяет, сколько ему читает мама (папа бабушка, старшая сестра или брат), а, сколько прочитает он. Первые попытки чтения должны сопровождаться постепенным формированием навыка написания букв, их рисованием. Для юного читателя пока важнее познакомиться с буквами, его собственное чтение носит во многом, скорее, механический характер: его в большей степени интересует чисто техническая сторона дела - как из букв получаются слова. Поэтому выразительная сторона чтения художественной литературы (способность понимать текст, обращать внимание на его художественные особенности) еще долгое время будет оставаться в ведении взрослого. Еще одна важная сторона вопроса формирования самостоятельного чтения - определение круга чтения ребенка, начинающего читать. Когда книжку читает взрослый, возникающие у малыша по ходу чтения вопросы разрешаются сразу же благодаря присутствию взрослого, который может на них ответить или разъяснить что-то непонятное. Как подбирать книги, которые будут интересны и понятны 4-5-6-летнему ребенку? Сначала ребенок перечитает уже известные ему книги, дети очень часто перечитывают знакомые книжки, просто листают их. Ребенок не останавливается в развитии, он просто, таким образом, снимает стресс, общаясь со старыми друзьями. В период становления самостоятельного чтения ребенка очень важно создавать дополнительные условия для его речевого развития, так как его речь, недавно бывшая только устной, теперь приобрела еще одну форму бытования - письменную. В этом могут помочь самые разные издания, содержащие различные ребусы, словесные задачки и игры.

Последним выделенным нами видом чтения станет чтение творческое, которое и является основным средством развития ребенка: развития его речи, воображения, способности к восприятию художественной литературы. Мало читать ребенку книжки или создавать условия для формирования круга его самостоятельного чтения. Важно подготовить ребенка к встрече с миром художественной литературы - миром вымысла, фантазии, воплощенных в словесных образах. Как сделать так, чтобы застывшие звуки стихотворения "оживали" перед ребенком? Ответ один: нужно научить его творчеству читателя. Начинать развитие таких творческих способностей необходимо с периода опосредованного чтения и не прекращать эти упражнения и в период формирования самостоятельного. Но читательское творчество формируется не только во время чтения книг. Богатое воображение "собирается" постепенно из самых разных впечатлений, которые остаются у маленького человека от прогулок в лесу, от посещений театра или выставки, игр на улице и дома, наблюдений за животными, общения с окружающими, переживаниями.

Писатель создает мир силой воображения, рассчитывая на дальнейшее сотворчество своего читателя. Мир маленького ребенка подобен такому миру фантазии, сказке - нужно только постараться его увидеть и услышать: увидеть, как "шепчутся" два дерева, стоящие рядышком, как кастрюля похожа на шлем космонавта, услышать историю, рассказанную старым чемоданом, или песенку ручейка. Творчество, навеянное чтением, может быть каким угодно.

Замечательные слова есть у Л.Токмаковой: “Детская книга при всей её внешней простоватости - вещь исключительно тонкая и не поверхностная. Лишь гениальному взгляду ребенка, лишь мудрому терпению взрослого доступны её вершины. Удивительное искусство – детская книжка!”. Тяга к книге, как мы уже сказали выше, появляется у детей, как правило, в раннем детстве. Интерес к книге возникает потому, что она дает возможность действовать ребенку, доставляет удовольствие и при рассматривании, и при перелистывании, и при слушании.

Кроме того, книга удовлетворяет две одновременно существующие в ребенке потребности: к неизменному, стабильному и к новому, незнакомому. Книга – величина постоянная. Ребенок – переменная. Малыш берет книгу в руки в любое время – а она все та же. Происходит самопроверка, самоутверждение. Дети же меняются не только ежегодно, но и ежечасно – разные настроения и состояния, и вот уже “постоянная величина” открывается им по-новому. Радость открытия! Но у каждого ребенка есть свои любимые места в книге, которые он захочет всегда послушать, посмотреть.

Книга – это и возможность общения с взрослыми. Через их речь, интонацию воспринимаются сюжет, характеры, настроения. Можно вместе переживать, веселиться и быть надежно защищенными от злого и страшного. По мере взросления ребенка меняются способы работы с книгой, приобретаются определенные навыки: рассматривание, слушание, перелистывание, “чтение”, воспроизведение ранее услышанного текста в соответствии с иллюстрацией. Всё это складывается в “копилку” для будущего читателя. Но, чтобы появился читатель, способный на сотворчество с писателем и иллюстратором, необходима помощь взрослого.

В коррекционном учреждении преподавание литературы приобретает особое значение. Анализ художественных произведений развивает связную монологическую речь детей, вырабатывает интонацию, способствует отработке произносительной стороны речи и т.д.

Критерии выделения детской литературы из общих рамок литературы до сих пор объективно не установлены. Ещё в Средние века полагали, что для детей надо писать иначе, чем для взрослых, однако одни воспринимали детскую литературу как педагогику в картинках, а другие полагали, что отличие кроется в тематике и особом языке. Современные литературоведы либо предпочитают не выделять детскую литературу, деля все книги на хорошие и плохие. Другие выделяют детскую литературу, но как разновидность массовой литературы, т.к. она по их мнению имеет не высокий художественный уровень.

Точка зрения первых опровергается опытом любого читателя, который легко отличит детское произведение от взрослого. Позиция вторых опровергается мнением многих писателей и критиков. Они считают детскую литературу более сложным видом творчества. Таким образом особенность детской литературы заключается в её промежуточном положении между классической высокой литературой и литературами специального назначения (направленные на определённого читателя). Главное отличие детской литературы от взрослой – это обращённость именно к читателю-ребёнку. Иногда выраженное в тексте прямо в виде своеобразного диалога.

Современное понятие детской литературы имеет 2 основных значения:

• Обиходно-бытовое. Детской литературой называют всё, что читают дети
• Научная. Она выделяет 3 вида произведений:
  1. Произведения, прямо адресованные детям (сказки Корнея Чуковского)
  2. Произведения, написанные для взрослых, но постепенно вошедшие и в круг детского чтения (сказки Пушкина)
  3. Произведения, сочинённые детьми.

Детскую литературу классифицируют так же и по жанрам, на систему которых оказывает сильное влияние сказка. Поэтому в детской литературе часто встречаются гибридные жанры, такие как повесть-сказка, поэма-сказка и т.д.

Психика детей очень плохо приспосабливается к мысли о дисгармонии, потому в подобных произведениях, как правило, всегда присутствует счастливая развязка. Если в произведениях присутствует конфликт между взрослыми и детьми, то он, как правило, решается в пользу последних. Отрицательные персонажи изображаются как носители отрицательных, с точки зрения детей, этических черт.

Практическая классификация детской литературы построена на особенностях детской психологии и школьного образовательного процесса, потому выделяют группы литературы:

• Литература для дошкольников
• Для младших школьников
• Для учащихся средних классов
• Подростково-юношеская.

Внутри каждой из групп есть более мелкие членения. В последние десятилетия активно развивается гендерное направление (произведение отдельно для мальчиков и отдельно для девочек).

Виды детской литературы так же и функцией книги:

• Научно-познавательная литература, которая подразделяется на учебно-познавательную и художественно-познавательную.
• Этическая литература (раскрывает перед ребёнком систему моральных ценностей)
• Развлекательная литература (потешки, считалки, дразнилки и т.д.)

Круг детского чтения меняется с каждой эпохой. Изменяются исторические условия, а вместе с ними общественные, религиозные и семейные традиции. Изменяются идеологические установки, художественные вкусы, программа воспитания и образования.

Самый древний компонент – детское чтение существует столько же, сколько и письменная традиция, тем более понятие литература сформировалась не ранее 18 века. Собственно литература для детей появилась в последней четверти 18 века. Так в 1775 году в Германии вышел первый детский журнал «Друг детей», а в 1785 году подобное издание появилось и в России, это был журнал Новикова – «Детское чтение для сердца и разума». Возникновение специальных изданий для детей на рубеже 18-19 веков было связано с созданием детских комнат, т.е. теперь дети жили фактически отдельно от взрослых, т.к. старые способы воспитания считались варварскими и средневековыми.

Следующий важный этап формирования детской литературы – это творчество писателей-романтиков. Они были первыми, кто заинтересовался особенностями детского мировосприятия и первыми, кто разделил литературную сказку на 2 вида: сказки для взрослых и сказки для детей.

Именно романтики впервые заговорили о детстве, как об особой субкультуре. Они же ввели моду на произведения, посвящённые детским воспоминаниям. На протяжении всего 19 века произведения для детей писались исключительного на литературном языке. Иная ситуация сложилась в 20 веке. Именно тогда писатели стали всерьёз рассматривать такой феномен, как детское творчество. Детская литература 20 века была ориентирована на речевые особенности детей, т.е. на живой разговорный язык.

Критерии художественной оценки детской литературы.

Некоторые детские книги, не отличаясь совершенство формы, с точки зрения опытного читателя, у детей оставались популярными довольно долго. Объяснения кроются не в уровне писательского мастерства, а в его особом качестве. Например, Максим Горький написал ряд сказок для детей, однако они не оставили заметного следа в детской литературе. Между тем, многие юношеские стихотворения Сергея Есенина до сих пор входят в детские хрестоматии. Чехов неоднократно признавался в своей нелюбви к детской литературе, однако его произведение «Каштанка» до сих пор входит в круг детского чтения. Причина этого кроется не в низком художественном уровне произведения, а в близости выбранных автором художественных средств, а близостью к поэтики народной литературы. Например «Муха-цекотуха» Чуковского – это бульварный роман, изложенный стихами.

У детского текста всегда есть соавтор - иллюстратор или художник. Связано это с тем, что первые сведения о мире ребёнок получает не вербальным путём, а визуально. Поэтому для самых маленьких читателей создаются книги, где текста всего 10%, а остальное – иллюстрации. Понимание детства сильно разнилось в зависимости от эпохи, например в эпоху Средних веков детство, как особая пора жизни фактически не выделялась. С первых веков христианства возник культ невинных святых детей, который оформился в строгий художественный канон. Такой ребёнок часто изображался с яблоком в руке, со щеглом на голове и иногда с бабочкой(бабочка – символ души). Особенно популярны были сюжеты с младенцем Христом. В православной литературе ребёнок изображался исключительно позитивно, например жития многих святых начинаются с описания их детства. Ребёнок всегда изображался как изначально праведное безгрешное существо, возник даже особый жанр – детское житие. Высокое положение ребёнка в литературе тех лет никак не связывалось с его положением в реальности. Только в эпоху возрождения появляется интерес к ребёнку как к особенному человеку. Наряду с сюжетами из христианских легенд стали очень популярны античные сюжеты. В эпоху барокко появляются изображения детей, предназначенные исключительно украшения интерьера. Даже мёртвый младенец был эстетизированным объектом. В эпоху сентиментализма и романтизма стала популярной тема прекрасной смерти ребёнка балла ЭрлиКёних.

Именно романтики ввели в литературу элементы языческого представления о детстве. Один из таких элементов – это особая близость ребёнка к смерти. В фольклоре существует огромноепроизведений, в которых ребёнок либо погибает, либо чудесным образом спасается.

В русском фольклоре понимание детства и юности было очень разным. Детство – это время без греха, а юнось считалась временем безбожным, когда человек сбивается с пути и в итоге не может достичь царствия небесного. В народном понимании детство сближалось со старостью

П.П. Ершов.

Он считается создателем всего одного значительного произведения: «Конёк-горбунок». Он впервые прочитана в 1834 году на лекции Плетнёва. Он сознательно это сделал. Сказка сразу же вызвала целую волну откликов и споров. (автор был тогда судентом).

Белинскийсчитал что сказка не дотягивает до забавного фарса. Журнал «Отечественные записки» ругал сказку за отстутствие народности, нелепости и площадные выражения.

Высокие достоинства этой сказки одним из первых оценил Жуковский, с похвалой отозвался о ней Пушкин. Издательская практика того временипо разному относилась к «Коньку-горбунку». Вскоре после издания поэмы еёзапретили и она стала выходить только после смерти Николая I в 1856 году. Среди простого населения сказка была очень популярна, ходила в рукописных списках и вызвала массу подражаний. С 1860 по 1900 годы вышло более 60 изданий-подражаний и подделок. Сказка была новаторской в том числе и благодаря главному герою (Горбунка). Для сказки в целом не характерно присутствие уродливого героя-помощника. Этот конёк представляет собой пару Ивану-Дураку, который только носит маску Дурака и сбрасывает её в конце.

Ершов существенно реформировал и язык сказки, максимально приблизив его к народному.Стихи которыми написана эта сказка легко читаются, благодаря четырёхстопному хорею и парной рифмовке. Первостепенную роль в повествовании играют глаголы, что придаёт ему особую динамичность.. Ершов сращивает в пределах своего произведения несколько сказочных сюжетов.

Процесс превращения Горбунка в детскую сказку длился очень долго. Сам Ершов создава её не для детей, она была опубликована в серьёзном литературном журнале и критика очень долго отрицала её принадлежность к детскому чтению. Только во второй половине 19 и в 20 веке Горбунок начинает читаться не только взрослыми но и детьми.

Демонстрационных материалов программой не предусмотрено.

Лекция № 1.

Тема лекции: Наука о детской литературе.

1. Наука о детской литературе.

2. Современное понятие о детской литературе. Классификации.

3. Специфика детской литературы.

4. Художественные критерии детской литературы.

Вступительное слово:

Существуют различные представления о понятии «детская ли­тература». Наиболее распространенным является следующее: дет­ская литература - это комплекс произведений, созданных специаль­но для детей с учетом психофизиологических особенностей их разви­тия.

Среди читателей бытует мнение о том, что дет­ская литература - это те произведения, которые человек в своей жизни читает трижды: будучи ребенком, став родителем и затем приобретя статус бабушки или дедушки.

Детскую литературу, про­шедшую такую проверку временем, а её история развития ис­числяется с конца XV в.), называют «классической», «настоящей». Относительно такой литературы вводят понятие «веч­ная книга».

ü о детской литературе говорил так: «Книги, из которых не вырастают» .

ü Б. Житков счи­тал, что детские книги должны иметь «запас на вырост» ,

ü М. Горький определил детскую литературу как «великую державу» с «су­веренными правами и законами».

Наука о детской литературе.

Наука о детской литературе еще молода. Предвари­тельный этап ее становления приходится на XIX век. Он означен статьями критиков и педагогов, библиографическими указателя­ми, составленными издателями, библиотекарями, учителями.

Первый научно-критический опыт исторических очерков детской литературы был предпринят в 1878 году.

Одна­ко первый фундаментальный труд вышел только в 1948 году - это «История русской детской литературы» .

Наука о детской литературе – боковая ветвь литературоведения, и потому питается от общих корней и имеет аналогичное строе­ние. В ней можно выделить более или менее определившиеся от­расли. К базовым отраслям , поставляющим эмпирический мате­риал, относятся:

ü библиография,

ü источниковедение,

ü текстология.

К надстроечным отраслям , моделирующим факты в целое, относят­ся:

ü история и теория детской литературы

ü социология детского чтения.

До сих пор нет однозначного мнения об объективных критери­ях выделения детской литературы из общих рамок литературы. Некоторые литературоведы предпочитают не различать детскую литературу, настаивая на ее общих эстетических свойствах. Другие различают детскую литературу как разновидность массовой лите­ратуры, обращая внимание на ее невысокий, по их мнению, худо­жественный уровень.

Современное понятие о детской литературе. Классификации.

Современное понятие о детской литературе имеет два уровня значений.

1. Первое - обиходно-бытовое, когда детской литературой называют все произведения, которые читают дети. Однако литературоведы называют это «детским чтением».

2. В рамках научной классификации различают три вида произведений.

ü К первому виду относят произведения, прямо адресованные детям (например, сказки Корнея Чуковского).

ü Второй вид составляют произведения, созданные для взрослых читателей, но нашед­шие отклик у детей и навсегда поселившиеся на детских полках (сказки Пушкина, Ершова; им подобные произведения и следует относить к кругу детского чтения).

ü Наконец, третий вид произве­дений стоило бы называть собственно детской литературой, следуя правилам русского языка : это произведения, сочиненные самими, его чаще называют детским литературным творчеством.

Кроме данной общепринятой классификации можно делить произведения для детей на

ü устное творчество и

ü письменно-книж­ную литературу.

Написанию многих книг для детей предшествова­ли устные рассказы взрослых: так появились повесть-сказка Анто­ния Погорельского «Черная курица, или Подземные жители», сказ­ки «Аленький цветочек». (и занимательные исто­рии, которые сочиняют сами дети, их стихи и отдельные речения, не зафиксированные на бумаге)

Произведения, сохранившиеся в памяти кол­лективов уже без имён авторов, пополняют детский фольклор (например, «садистские сти­хи»). А также бесчисленные школьные сочинения, пись­ма и тому подобные образцы детской словесности.

Классифицировать детскую литературу можно и по родам (эпос, лирика, драма), и по жанрам . При такой классификации следует помнить о трансформациях обычных жанров - романа, повести, рассказа, поэмы, комедии, драмы и т. д., - когда они «попадают» в сферу литературы для детей.

Влияние сказки на поэтику жанров приводит к появлению различных жанровых модификаций - по­весть-сказка , новелла-сказка , поэма-сказка и т. д.

Произведения имеют двуплановое значение,

«детский» и «взрослый» планы

пе­рекликаются, образуя диалогическое

единство внутри текста.

Ли­рическая поэзия и лироэпические жанры явно тяготеют к фольклоризму.

Эпические жанры исторической и нравственно-социаль­ной тематики испытывают влияние со стороны классической по­вести о детстве.

Рассказы и новеллы для детей считаются формами «краткими».

(Для них характерны:

ü отчетливо прорисованные пер­сонажи,

ü ясная основная мысль,

ü развитая в простой фабуле с на­пряженно-острым конфликтом).

В системе драматических жанров детской литературы практически нет трагедии, так как сознание ребенка отторгает печальные развязки конфликтов со смертью положи­тельного героя, да еще «взаправду» представленные на сцене.

Таким образом, жанровая классификация детской литературы обусловлена не только замыслами писателей , но и вкусами юных читателей .

Виды детской литературы определяются функцией книги.

ü На­учно-познавательная литература включает школьные учебники и пособия, словари, справочники, энциклопедии и т. п.

ü Этическая литература – (повести, рассказы, стихотворения, поэмы, утверждающие систему моральных ценностей) - делится на

Сказочно-фантастическую,

Приключенческую,

Художественно-историческую,

1. Устное народное творчество и народная педагогика.

Слово «фольклор», которым часто обозначают понятие «устное народное творчество», произошло от соединения двух английских слов: folk - народ - и lore - мудрость.

Многие жанры народного творчества вполне доступ­ны пониманию маленьких детей. Благодаря фольклору ребенок легче входит в окружающий мир, полнее ощущает прелесть род­ной природы, усваивает представления народа о красоте, морали, знакомится с обычаями, обрядами, (вместе с эстетиче­ским наслаждением впитывает духовное на­следие народа, без чего формирование полноценной личности просто невозможно).

Издавна существует множество фольклорных произведений, специально предназначенных детям. Такой вид народной педаго­гики на протяжении многих веков и вплоть до наших дней играет огромную роль в воспитании подрастающего поколения.

2. Детский фольклор представляет специфиче­скую область народного творчества, объединяющую мир детей и мир взрослых, включающую целую систему поэтических и музы­кально-поэтических жанров фольклора». («Русский детский фольклор» (1987)).

Сюда относятся произведения, созданные взрослыми для детей, собственно детское творчество, а также произведения взрослых, перешедшие в детский репертуар.

Названия жанров детского фольклора связаны с их бытовой функцией.

В первой группе (пр-я, созданные взрослыми для детей) выделяются

ü колыбельные песни , призванные успокоить, усыпить малыша.

ü Пестушки и примыкающие к ним потешки сопровождают первые движения ребенка, его первые игры.

ü Прибаутки предназначаются детям, которые уже способны воспринять их содержание.

Основу второй группы составляют

ü заклички, приговорки и присловья, связанные с детским календарным бытом,

ü многочисленные считалки и приговоры, сопровождающие игры.

ü дразнилки,

ü поддевки,

ü скороговорки,

ü «страшные истории»,

ü «садистские стишки»,

Обе группы, особенно вторая, постоянно пополняются за счет произведений, первоначально не предназначавшихся детям, но постепенно теряющих свое значение в повседневной культуре взрослых.

Рассмотрим подробнее жанры дет­ского фольклора.

Колыбельные песни. С самого рождения ребёнка в общении с ним широко использовались словесно-за­говорные формулы, которые вошли в состав колыбельных песен и дру­гих жанров детского фольклора.

Основное назначение колыбельной лирики - успокоить, убаюкать ребенка. Этим определяется мелодический и поэтиче­ский строй песен .

Ритмика соответствует движению качающейся люльки, заметно преобладают ассонансы , т. е. созвучия гласных.

Все это способствует быстрому засыпанию. С той же целью может исполняться мелодия без слов: «А-а-а, А-а-а».

Большинство колыбельных песен сохранило традиционный зачин, варьирующий разные формы старинного глагола «ба­ять» - «говорить», «заговаривать». Современными исполнителя­ми это значение забыто, а сами слова воспринимаются как звуко­подражание - имитация музыки.

Со временем большинство заговорных формул утратило певоначальный смысл и стало восприниматься как чисто художест­венный прием, создающий красочный, радостный мир детства.

У кота, у кота

Колыбелька золота,

А у [Коли] моего

Еще лучше того.

Баю-баюшки-баю,

Не ложися на краю.

Придет серенький волчок.

Он ухватит за бочок

И уташит во лесок.

Под ракитовый кусток.

В данном случае задачей няни было предостеречь ребенка от опасности («Дитя краю не знает»); обилие уменьшительных суф­фиксов снимало эмоциональную напряженность. Это один из са­мых популярных сюжетов.

Пестушки. Короткие стихотворные произведения, которыми сопровож­дались движения, развивающие тело ребенка, получили название пестушек (от глагола «пестовать* - «нянчить», «ухаживать»), в центре этих речитаций образ самого ребенка.

Тематика пестушек связана с физическими процедурами, необходимыми ребёнку.

Пробуждение ребёнка:

(обращение к петушку)

Сене спать не даешь?"

Купание:

Вода текучая.

Дитя растучее.

С гуся вода,

С тебя худоба.

Вода - к низу,

А дитя - к верху.

На здоровье:

Шолуди, короста,

То папеньке,

Доброе здоровье,

То Машеньке.

Потешки. Трудно провести четкую границу между пестушками и потеш­ками. Потешки предполагали более актив­ное и сознательное участие ребенка в играх с пальчиками, ручками…. Они были рас­считаны на узнавание и самостоятельное выполнение отдельных действий. Наиболее известны «Ладушки», «Сорока», «Коза». В по­следней потешке используется приём «устрашения», помогающий добиться послуша­ния:

Идет коза рогатая,

Идет коза бодатая.

Ножками: топ! топ!

Глазками: хлоп! хлоп!

Кто кашки не ест,

Кто молока не пьет,

Того забодает, забодает.

Через потешки ребёнок знакомился с повадками животных.

Один из первых исследователей детского фольклора Виноградов исполнение «посказулек» со звукоподражаниями назвал «введением в зоологию и зоопсихологию»..

Таким образом, пестушки и потешки были связаны, прежде всего, с физически воспитанием ребенка

Прибаутки и небылицы.

Прибауткой называют небольшое смешное произведение, вы­сказывание или просто отдельное выражение, чаще всего рифмо­ванное. Традиционные песен­ки-прибаутки изображали либо яркое событие , либо стремитель­ное действие , что позволяло привлечь внимание ребенка. (На это же на­правлена во­просно-ответная форма построения произведения, «цепная» (кумулятивная) организация сюжета , когда каж­дая последующая строка неразрывно связана с предыдущей).

Юмор становится важным педагогическим приемом. С его помощью ребенок учится давать правильную оценку событи­ям и явлениям, устанавливать между ними верные связи.

Крыночка на полочке стояла.

Где та крыночка?

Собачки утащили.

Где собачки?

В лес убежали.

Где лес?

Огнем сгорел.

Где огонь?

Водой залило.

Где вода?

Быки выпили.

Где быки?

На гору ушли.

Где гора?

Черви выточили.

Где черни?

Гуси выклевали.

Где гуси?

В ерник ушли,

Где ерник?

Девки выломали.

Где лейки?

Замуж вышли.

Где мужья?

На войну ушли.

Где война?

Кончилась она*.

Небылицы-перевертыши, нелепицы. Это разновидности прибау-точного жанра. Благодаря «перевертышам» у детей развивается чувство комического.

Небылицы проникнуты добродушным юмором, в них смещены все реальные связи.

Кошка в лукошке

Рубашку шьет

А кот на печи

Сухари толчет.

Считалки, скороговорки. Важным элементом игры является ритмически организованное слово. Чтобы определить соотношение сил и порядок игры, используют жеребьевые скороговорки и считалки. Считалками называют веселые и ритмичные стишки, под которые выбирают ведущего, начинают игру или какой-то ее этап. Счи­талки родились в игре и неразрывно с нею связаны.

По народным образцам создавали свои произведения для детей профессиональные поэты. Более 100 лет используется в детском обиходе стихотворение Ф. Б, Миллера:

Раз, два, три, четыре, пять,

Вышел зайчик погулять;

Вдруг охотник прибегает,

Из ружья в него стреляет...

Пиф-паф! Ой-ой-ой!

Умирает зайчик мой.*

· «Убегает зай­чик мой»; «Привезли его домой, оказался он живой».

Последние десятилетия XX в. также обогатили детский репер­туар:

Шла машина темным лесом

За каким-то интересом.

Инте-, инте-, интерес,

Выходи на букву С.

Буква С нам не нужна,

Выходи на букву А.

Скороговорки относятся к жанру потешному, развлека­тельному. Это словесная игра, входившая со­ставной частью в веселые праздничные развлечения народа.

Сшит колпак,

Да не по-колпаковски.

Кто бы гот колпак

Перевыколпаковал?

Поддёвки, дразнилки, приговорки, припевки, заклички. Все это про­изведения малых жанров, органичные для детского фольклора. Они служат развитию речи, сообразительности, внимания.

Скажи двести.

Голова в тесте!

(Поддёвка.)

Радуга-дуга,

Не дай нам дождя,

Дай красна солнышка

Пол околицы!

(Закличка.)

Мишка-кубышка,

Около уха - шишка.

(Дразнилка.)

Гром гремит,

Земля трясётся,

Ботанёза в класс несётся.

(Дразнилка)

Заклички по своему происхождению связаны с народным ка­лендарем и языческими праздниками. Это относится и к близким к ним по смыслу и употреблению приговоркам . Если первые со­держат обращение к силам природы - солнцу, ветру, радуге, то вторые - к птицам и животным. Эти магические заклинания пе­решли в детский фольклор благодаря тому, что дети рано приоб­щались к труду и заботам взрослых. Более поздние заклички и приговорки приобретают уже характер развлекательных песенок.

ü Русские народные песни. Сказки. Былины.

Русские народные песни играют большую роль в формировании у детей музыкального слуха, вкуса к поэзии, любви к природе, к родной земле. В детской среде песня бытует с незапамятных вре­мен.

В детский фольклор вошли и песни из взрослого народного творчества - обычно дети приноравливали их к своим играм. Есть песни обрядовые («А мы просо сеяли, сеяли...»), исторические (например, о Степане Разине и Пугачеве), лирические.

В наше вре­мя ребята чаще распевают песни не столько фольклорные, сколь­ко авторские.

Былины. Это героический эпос народа. Он имеет огромное зна­чение в воспитании любви к родной истории. В былинах всегда повествуется о борьбе двух начал - добра и зла - и о закономер­ной победе добра. Самые известные былинные герои - Илья Му­ромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович.

Включение былин в детские книги затрудняется тем, что они без разъяснения событий и лексики не вполне понятны детям. По­этому для работы с малышами лучше использовать литературные пересказы этих произведений, например (сбор­ник «Русские богатыри. Былины») и (сборник «Былины»). Для более старшего возраста подходит сборник «Бы­лины», составленный.

Сказки наилучшим образом отвечают запросам детей, органично соответствуя детской психологии: тяга к добру и спра­ведливости, вера в чудеса, склонность к фантазиям, к волшебному преображению окружающего мира.

В сказке непременно торжествуют истина и добро.

Она наглядно показывает, где проходят правильные жизненные пути человека, в чем его счастье и несчастье, какова его расплата за ошибки и чем человек отличается от зверя и пти­цы.

По тематике и стилистике сказки можно разделить на несколько групп, но обычно исследователи выделяют три большие группы: сказки о животных, волшебные сказки и бытовые (сатирические).

(Особенности жанра и классификацию сказок – из курса УНТ).

4. Взаимодейст­вие фольклора и художественной литературы.

Многие фольклорные жанры стали образцом для писателей. Влились в литера­туру отдельные фольклорные темы, сюжеты. Например, народное повествование XVIII века о Еруслане Лазаревиче нашло свое от­ражение в образе главного героя и некоторых эпизодах «Руслана и Людмилы» Пушкина.

Колыбельные, созданные по народным мотивам, есть у Лермонтова («Казачья колыбельная песня»), По­лонского («Солнце и месяц»), Бальмонта, Брюсова и многих дру­гих поэтов. По существу колыбельными являются и «У кровати» Марины Цветаевой, и «Сказка о глупом мышонке» Маршака, и «Колыбельная реке» Токмаковой.

На примере сказки взаимодействие фольклора и литературы прослеживается особенно ясно. Ни один жанр народного творче­ства не привлекал к себе такого внимания профессиональных литераторов. (На практических занятиях мы с вами более подробно и обстоятельно рассмотрим этот вопрос).

Итоги.

· В устном народном творчестве отражается весь свод правил народной жизни, включая правила воспитания.

· Структура детского фольклора аналогична структуре детской литературы.

· Все жанры детской литературы испытали и испытывают на себе влияние фольклора.

Лекция № 3.

Тема лекции: Русская детская литература X - XVIII веков.

1. Становление письменной культуры. Учебно-познавательная и нравственно-дидактическая литературы.

2. Роль Библии, религиозной литературы и фольклора в развитии детской литературы.

3. Зарождение поэзии, прозы для детей и детского театра.

1. Становление письменной культуры. Учебно-познавательная и нравственно-дидактическая литературы.

Начало славянской книжной культуры было по­ложено деяниями братьев Кирилла (826-869) и Мефодия (820-885).

Для переводов святые братья создали в 863 году славян­скую азбуку - на основе греческого алфавита с добавлением еврей­ских и коптских букв. Азбука получила название кириллицы. Уче­ные пытаются расшифровать текст, который складывается при пе­речне букв: «аз, буки, веди, глаголь, добро, ести, живете, зело, зем­ля, и, како, люди, мыслете, наш...». В одной из расшифровок звучит гимн Слову и учению: «Я буду ведать глагол добра...»2. Важнейшая традиция следования высокой учительной цели - была заложена в пе­риод становления общеславянской письменной культуры.

Общая закономерность в становлении письменной культуры состоит в одновременно возникающей потребности в учениках, школах и текстах учебно-познавательного и нравственно-дидак­тического назначения.

Литература этого периода по своим свойствам не могла «увидеть» особенного читателя - ребенка. К тому же ребенок вос­принимался либо как уменьшенная копия взрослого, либо как не­смышленое чадо - существо маргинальное, стоящее на самой гра­ни понятия «человек»; да и пора детства заканчивалась гораздо раньше, чем в наше время.

В киевском периоде не выявлен ни один «детский» текст. Круг чтения взрослых и детей был общим, в основном это были переводы византийских произведений. Однако знакомст­во с некоторыми книгами происходило именно в детские и отро­ческие годы. В первую очередь это Азбука , т. е. славян­ский кириллический алфавит.

И в Европе, и на Руси одной из первых учебных книг для детей и взрослых была Псалтырь , входящая в состав Священного Писа­ния (Псалтырь - сборник изречений, притч из Ветхого Завета).

Долгие века она следовала за Азбукой и была общесемейной книгой.

При отсутствии следов специальной литературы для детей в древнерусском периоде имели учебные, дидактико-познавательные, а значит и детские по своим функциям, ис­точники. Азбука, латинская грамматика да Псалтырь, рукопис­ные или отпечатанные с лубочных досок, составляют главный свод детских книг в древнерусский период.

2. Роль Библии, религиозной литературы и фольклора в развитии детской литературы.

Азбука и Псалтырь готовили к чтению главной книги – Библии.

Библия была альфой и омегой книжной культуры в средневеко­вой Европе и славянских странах. Зарождение литературы для де­тей было обусловлено процессом христианского просвещения.

Грамотность широко распространилась среди русичей. Гра­мотные люди (их называли «букварями») пользовались большим уважением, а книга была предметом особого культа.

Первое и на долгое время единственное произведение древней русской литературы , адресованное непосредственно как собственным детям, так и потомкам, идущим вслед:

Параллельно книжной традиции развивалась традиция устной риторической словесности, в рамках которой юное поколение по­лучало обращенное к нему авторское Слово.

«Поучение» Владимира Мономаха (1053- 1125), написанное им вероятнее всего в 1117 г., незадолго до смерти. Оно является обобщением опыта человека, мно­го пожившего и много свершившего. Мономах осознает то, что его опыт может пригодиться другим людям, и прежде всего юно­шеству. В древнерусских памятниках раскрывается тема воспитания идеального человека, которая впоследствии оформилась в так на­зываемые «роман воспитания» (в европейских литературах) или «повесть воспитания» (в русской литературе) и вошла в набор по­пулярных мотивов литературных сказок. Произведения на тему воспитания традиционно входят в чтение современных детей и подростков.

Первый образ ребенка в древнерусской литературе встречается в «Сказании о Борисе и Глебе», которое было написано по моти­вам истории, изложенной в «Повести временных лет». Это сказание примерно датируется серединой XI века.

В нем говорится о сы­новьях Владимира, убитых в 1015 году Святополком Окаянным, их старшим братом. В отличие от летописной версии, сказание соз­давалось ради возведения жертв в чин святых мучеников (первых на Руси), поэтому оно более эмоционально, в нем использованы литературные приемы условности. Так, автор уменьшил возраст князя Глеба, хотя по историческим данным Глеб не был к момен­ту убийства ребенком; подчеркнул примету будущей святости братьев, сказав, что малолетние Борис и Глеб любили читать кни­ги.

Помимо поучений, сказаний, летописей, хронографов (истори­ческих хроник), военных и бытовых повестей в круг детского чте­ния входили также жития святых .

Жития стали прообразом книг о замечательных людях, оста­вивших благой след в истории; очевидно, что такие произведения чаще предлагались молодому поколению, на их основе создава­лись повести с реальным героем, чья жизнь и деяния изображены как пример для подражания.

В «Повести временных лет» говорится о киевском князе Владимире: «Посы­лал он собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное.

Будущие писцы учились в школах-скрипториях, открывавших­ся в основном при монастырях. Овладев азами грамоты и счета, они приступали к «учению книжному».

Начинается долгий процесс секуляризации культуры, т. е. разделения на культуру светскую и культуру церковно-религиозную.

В XV в. в России была осознана необходимость планомерного интеллектуального и нравственного воздействия на ребенка, Формируется представление о детстве как особенной, важ­ной поре в жизни человека. Происходят качественные изменения и в культуре. В древнерусской литературе появляются первые ростки беллетристики - произведения с занимательным сюжетом, свободные от церковной догматики. Начинается долгий процесс секуляризации культуры, т. е. разделения на культуру светскую и культуру церковно-религиозную.

Именно в это время зарождается детская литература. Посте­пенно складываются ее специфические особенности, и первая среди них – доступность .

В жанровом отношении преобладают беседы и диалоги разновозрастных говорящих: ученика и учителя.

Детская книжность конца XV – начала XVI вв. – это книжность для ребёнка, педагогическая, методическая, связанная со знанием и обучением, сама ещё пытающаяся познать ребёнка.

Детская литература эпохи средних веков тесно связана с фольк­лором и народной книжностью. Среди дошедших до нас первопечатных книг второй половины XVI века известно двенадцать детских. В основном это книги для учения и учебного чтения, их называли азбуками или грамматиками.

Народная литература в Древней Руси, как и в других христианских странах, издавна была направлена к прими­рению двух культур - языческой и христианской .

С первых веков нашей эры складывались апокрифы - полу­книжные , полународные сказания на религиозные темы, основан­ные на преданиях, вымыслах и даже языческих мифах рассказы о библейских и евангельских лицах, христианских святых, событиях ветхозаветной и новозаветной истории.

Развитие русской детской литературы в XVII веке происходило на фоне больших перемен.

Литературный процесс шел в направлении от учебно-просве­тительной литературы к сочинениям художественным и научно-познавательным. Учебная книга давала ребенку готовую инфор­мацию, которую оставалось только заучить.

Параллельно ей развивается литература, строящая с ребенком диалог, отражающая его детское «я», отве­чающая на его «почему?».

3. Зарождение поэзии, прозы для детей и детского театра.

В 30-40-х годах XVII века зарождается поэзия для детей . Первым детским поэтом был Савватий - справщик московского Печатного двора и учитель детей знатных москвичей. (Бурцова – 1634 г.). Его вирши – обращение взрослого к ребёнку с наставлениями о хорошей учебе, трудолюбии и послушании.

Начинает свое становление проза для детей. Перерабатываются и сокращаются русские воинские повести: «Сказание о Мамаевом побоище» (о Куликовской битве), «Повесть об осадном сидении донских казаков», семейно-бытовая «Повесть о Петре и Фсвронии». Появляются и зачатки жанра рассказа . Развивается и собственно историческая литература для детей (из начала «Повести временных лет», книга «Синопсис» - краткое обозрение русской истории).

Предисловия к книгам, жанры «слова», «послания» были за­чатками публицистики , обращенной к детям.

Секуляризация жизни привела к появлению в русской литературе светских жанров, быстро ставших достоянием юных читателей. Например, переводятся и перерабатываются басни Эзопа, притчи и басни из древнеиндийской «Панчатантры» («Пятикнижия»)

При дворе Алексея Михайловича в 1673 году был организован первый в России театр. На первом представлении, длившемся десять часов, присутствовали дети царя - в зарешеченной ложе вместе с царицей и другими женщинами. По форме первая драма « Эфирь, или Артаксерксово действо» напоминает современную постановку для маленьких детей : там действовал персонаж, кото­рый разъяснял зрителям смысл происходящего.

В русских школах начали ставиться так называемые «школьные драмы» - спектакли, построенные на сюжетах из Священного Писания. Симеон Полоц­кий еще до придворного служения ставил такие пьесы в Заиконоспасской школе.

Карион Истомин издал три детские книги: по-царски роскош­ный «Лицевой букварь » (1694), «Букварь языка словенска» (1696) и «Служба и житие Иоанна Воина» (1695; эта повесть есть прообраз будущей биографической повести для детей). Добавившиеся к ним рукописные «Грамматика малая» и пособие по истории составили первый на Руси комплект учебных книг (кроме того, ему приписывают и первый учебник арифметики).

Тема 1. Специфика детской литературы. Жанры детской литературы

Основной критерий, который позволяет вычленить детскую литературу из «литературы вообще», – «категория читателя-ребенка». Руководствуясь этим критерием, литературоведы выделяют на три класса произведений:

1) непосредственно адресованные детям;

2) входящие в круг детского чтения (не создававшиеся специально для детей, но нашедшие у них отклик и интерес);

3) сочиненные самими детьми (или, иначе, «детское литературное творчество»).

Первая из этих групп чаще всего и имеется в виду под словами «детская литература» – литература, созданная в диалоге с воображаемым (а часто – и вполне реальным) ребенком, «настроенная» на детское мировосприятие. Однако критерии выделения такой литературы не всегда можно выделить однозначно. Среди основных:

а) публикация произведения в детском издании (журнале, книге с пометкой «для детей» и т.п.) при жизни и с ведома писателя;

б) посвящение ребенку;

в) наличие в тексте произведения обращений к малолетнему читателю.

Однако далеко не всегда такие критерии будут основанием для выделения детской литературы (например, обращение к ребенку может быть только приемом, посвящение – делаться «на будущее» и т.п.).

В истории детской литературы обычно выделяются те же периоды и направления, что и в общем литературном процессе. Но отпечаток на развитие детской литературы накладывают, с одной стороны, педагогические идеи того или иного периода (и, шире, отношение к детям), а с другой – запросы самих маленьких и юных читателей, которые также исторически меняются.

Можно сказать, что в большинстве случаев (хотя и не всегда) детская литература более консервативна, чем взрослая. Это объясняется ее специфической основной функцией, выходящей за рамки художественного творчества: формирование у ребенка первичного целостного образного представления о мире (изначально эта функция осуществлялась через фольклорные произведения). Будучи так близко связана с педагогикой, детская литература, казалось бы, несколько ограничена в области художественного поиска, поэтому часто и «отстает» от «взрослой» литературы или не полностью повторяет ее путь. Но, с другой стороны, детскую литературу нельзя назвать художественно неполноценной. К.Чуковский настаивал на том, что детское произведение должно иметь высшую художественную «пробу» и восприниматься как эстетическая ценность и детьми, и взрослыми.

Фактически, детская литература – это особый способ художественного отображения мира (вопрос о статусе детской литературы достаточно долго был открытым; в СССР в 1970-х годах на страницах журнала «Детская литература» велась дискуссия на эту тему). Функционально и генетически она связана с фольклором, с его игровой и мифологической составляющими, которые сохраняются даже в литературно-авторских произведениях. Мир детского произведения, как правило, антропоцентричен, и в центре его – ребенок (либо другой герой, с которым может отождествить себя юный читатель).

Пользуясь юнгианской классификацией архетипов, можно сказать, что первостепенной в художественной картине мира практически любого детского произведения становится мифологема Божественного Ребенка. Основная функция такого героя – «являть собой чудо» либо быть свидетелем чуда или даже самостоятельно творить чудеса. Как чудо может восприниматься и ум ребенка, и неожиданно проявляемая им мудрость, и просто хороший поступок. Эта мифологема влечет за собой и ряд мотивов, вновь и вновь повторяющихся в детской литературе (таинственное или необычное происхождение героя либо его сиротство, увеличение масштаба его изображения – вплоть до внешних черт; способность ребенка воспринимать то, чего не видят взрослые; наличие у него волшебного покровителя и т.п.).

Как вариант мифологемы Божественного Ребенка может рассматриваться его противоположность – «небожественный» ребенок-озорник, всячески нарушающий нормы «взрослого» мира и за это подвергаемый порицанию, осмеянию и даже проклятию (таковы, например, герои назидательных «страшилок» ХIХ века про Степку-Растрепку).

Еще одна разновидность детских образов, также берущая начало в мифологических сюжетах, – «жертвенный ребенок» (например, в библейском сюжете о жертвоприношении Исаака Авраамом); особенное развитие такие образы получили в советской детской литературе. Кстати, именно к этому типу относится первый в русской литературе детский образ – князя Глеба из «Сказания о Борисе и Глебе» (сер. XI в.). Автор даже специально преуменьшил возраст героя, чтобы «преувеличить» его святость (на самом деле на момент убийства Глеб уже не был ребенком).

Еще одна мифологема, имеющая немаловажное значение для детской литературы, – это представление о рае, воплощенном в образах сада, чудесного острова, дальней страны и т.д. Для «взрослых» русских писателей уже начиная с конца XVIII века возможным воплощением этой мифологемы становится мир детства – чудесного времени, когда все сущее может восприниматься как рай. Содержание детских произведений неизбежно соотносится с психологией ребенка (иначе произведение просто не будет воспринято или даже повредит ребенку). По наблюдениям исследователей, «дети жаждут счастливой развязки», им необходимо ощущение гармонии, что отражается и на выстраивании картины мира в произведениях для детей. Ребенок требует «правдивости» даже в сказочно-фантастических произведениях (чтобы было всё «как в жизни»).

Исследователи детской литературы отмечают близость детской литературы к литературе массовой, что в первую очередь проявляется в формировании жанровых канонов. Были даже попытки создания «инструкций» по написанию детских произведений различных жанров – так же, как, кстати, вполне осуществимы такие инструкции и для создания дамских романов, полицейских детективов, мистических триллеров и т.п. – жанров, канонизированных еще в большей степени, чем «детские». Близки у детской и массовой литератур и художественные средства, почерпнутые той и другой из фольклора, народного лубка (по утверждению одного из исследователей, «Муха Цокотуха» Чуковского – … не что иное как «бульварный» роман, переложенный стихами и снабженный лубочными картинками»). Еще одна особенность детских произведений – создаваемых для детей взрослыми – наличие в них двух планов – «взрослого» и «детского», которые «перекликаются, образуя диалогическое единство внутри текста».

Свои художественные особенности есть и у каждой группы жанров детской литературы. Прозаические жанры трансформируются не только под влиянием сказки. Крупные эпические жанры исторической и нравственно- социальной тематики испытывают влияние со стороны классической повести о детстве (т.н. «школьная повесть» и др.). Рассказы и новеллы для детей считаются формами «краткими», для них характерны отчетливо прорисованные персонажи, ясная основная мысль, развитая в простой фабуле с напряженно- острым конфликтом. Драматургия для детей практически не знает трагедии, так как сознание ребенка отторгает печальные развязки конфликтов со смертью положительного героя, да еще «взаправду» представленные на сцене. И здесь также огромно влияние сказки. Наконец, детская поэзия и лироэпические жанры, во-первых, тяготеют к фольклору, а кроме того, обладают еще рядом канонических черт, зафиксированных К. Чуковским. Детские стихотворения, по К. Чуковскому, обязательно «должны быть графичны», то есть легко преображаться в картинку; в них должна происходить быстрая смена образов, дополняемая гибким изменением ритма (что касается ритма и метра, то Чуковский в книге «От двух до пяти» отмечал, что в творчестве самих детей преобладает хорей). Важным требованием является «музыкальность» (прежде всего под этим термином понимается отсутствие скоплений согласных звуков, неудобных для произношения). Для детских стихов предпочтительны смежные рифмы, при этом на рифмующихся словах «должна лежать наибольшая тяжесть смысла»; «каждый стих должен быть законченным синтаксическим целым». Детские стихотворения, по мнению Чуковского, не следует перегружать эпитетами: ребенку интереснее действие, чем описание. Наилучшей признается игровая подача поэзии, в том числе имеется в виду и игра звуков. Наконец, К. Чуковский настоятельно рекомендовал детским поэтам прислушиваться к народным детским песенкам и к стихотворству самих детей.

Говоря о детской книге, нельзя забывать и о такое ее важной части (уже не литературной, но в данном случае практически неотделимой от нее), как иллюстрации. Детская книга – это, фактически, синкретическое единство картинки и текста, причем в иллюстрировании детских книг тоже были и есть свои тенденции, связанные как с развитием изобразительного искусства, так и литературы.

Много лет не стихающий спор вокруг вопроса о том, существует ли специфика детской литературы и необходима ли она, решился в пользу признания специфики. Большинство писателей и критиков выступили “за”. Как ни парадоксально, самую крайнюю точку зрения на специфику выразил С. Михалков: “не лучше ли говорить об эстетике искусства, одинаково приложимой и к литературе для взрослых, и к детской литературе”1. Высказывание С. Михалкова категорически снимает разговор о специфике. Близка к С. Михалкову Л. Исарова, которая отрицает специфику детской литературы на том основании, что авторы лучших произведений для детей “не приноравливают свою манеру под детей”, а создают для них подлинно художественные произведения. Правда, Исарова непоследовательна в своих суждениях: в сноске она делает оговорку, что возрастная специфика “обязательна в книжках для дошкольников и младших школьников”2.

Несмотря на кажущуюся противоположность взглядов, сторонников и противников специфики объединяет общность позиции: и те, и другие стремятся защитить детскую литературу как равноправное искусство слова, оградить ее от схематизма и упрощённости. Отсюда страстный призыв С. Михалкова мерить детскую литературу по законам искусства вообще.

Специфика детской литературы существует и корни ее -- в особенностях детского восприятия действительности, которое качественно отличается от восприятия взрослого человека. Особенности детского восприятия, его типологические возрастные качества вытекают (как об этом свидетельствуют работы Л. С. Ваготского, А. Т. Парфенова, Б. М. Сарнова и собственные наблюдения автора статьи) из своеобразия антропологических форм детского сознания, которые зависят не только от психофизиологических факторов, но также и от социальных особенностей детства. Ребенок -- общественный человек, но социальная основа, на которой развивается его общественное сознание, отличается от социальной основы сознания зрелого человека: взрослые люди непосредственные члены социальной среды, а в отношениях ребенка с социальной действительностью важную роль играет взрослый посредник. “Дело заключается в том, -- говорит А. Т. Парфенов, автор статьи “О специфике художественной литературы для подрастающего поколения”,--что значительное количество жизненных функций подрастающего поколения удовлетворяется, формируется и стимулируется взрослыми, а это накладывает специфическую печать и на косвенный и на непосредственный опыт подрастающего поколения”3. Чем старше ребенок, тем более самостоятелен он в общественных отношениях, тем меньше в его положении социальной специфики детства.

Возраст растущего человека делится на этапы--детство, отрочество, юность. Каждому этапу соответствует качественно своеобразный тип сознания, между которыми существуют промежуточные, переходные формы, сочетающие два типа сознания--на грани детства и отрочества и когда подросток становится юношей. Коль скоро социальные основы сознания ребенка и сознания взрослого разные, то и эстетическое отношение к действительности у детей иное, чем у взрослых: ведь эстетическое отношение возникает на основе социальной практики как вид общественного сознания. В этой связи вызывает возражение категоричное утверждение Андрея Нуйкина: “нет эстетики отдельно--взрослой, отдельно--детской. Есть одна человеческая эстетика”4. Это утверждение уязвимо уже потому, что еще Н. Г. Чернышевский убедительно доказал классовый, а не общечеловеческий характер эстетики.

Чем меньше возраст читателя, чем ярче проявляется возрастная специфика, тем специфичнее произведение для детей, и наоборот: по мере возмужания читателей исчезают специфические черты детского возраста, угасает и специфика детской литературы. Но детство не остается неизменным: оно меняется вместе с изменениями в социальной среде и действительности. Сдвигаются границы возрастных этапов, поэтому нельзя рассматривать возрастную специфику как нечто раз и навсегда данное и навечно застывшее. В сегодняшнем мире бурного технического прогресса и все возрастающей информации на наших глазах происходит акселерация детства. Изменения в возрастной специфике, естественно, приводят к изменениям в особенностях детской литературы: она взрослеет. Но детство существует, существует возрастная специфика, значит, существует и специфика детской литературы.

В чем и как проявляется специфика детского произведения? На этот счет единого мнения нет.

По мысли Л. Кассиля, “специфика детской книги--это учет возрастных возможностей понимания читателя и в соответствии с этим расчетливый выбор художественных средств”5. Л. Кассиля поддерживает и даже повторяет И. Мотяшов: “Весь же вопрос так называемой возрастной специфики еще со времен Белинского сводится к стилю детских произведений; излагать должно “сообразно с детским восприятием, доступно, живо, образно, увлекательно, красочно, эмоционально, просто, ясно”6. Но все перечисленные признаки стиля детского произведения так же необходимы и в произведении для взрослых.

Л. Кассилю и И. Мотяшову вторит А. Алексин: “... проблема специфики детской книги -- это, на мой взгляд, прежде всего проблема ее формы, а не содержания”7.

Итак, специфика не затрагивает содержания литературного произведения? Получается противоречие между содержанием и формой. Содержание же, лишенное присущей ему формы, теряет глубину и даже истинность. Полагая в детском искусстве специфическим лишь “как”, а не “что”, мы разрываем по существу содержание и форму и легко можем прийти к обоснованию иллюстративной формы искусства. Авторы же этой точки зрения стремятся убедить как раз в обратном.

Коренным вопросом любого искусства всегда было и будет его отношение к действительности. Вопросы поэтики, “расчетливый выбор художественных средств” -- производные от коренного вопроса. На мой взгляд, специфика детского произведения кроется не только в форме, но прежде всего в содержании, в особом отражении действительности. Для детей “предметы те же, что и для взрослых” (В. Г. Белинский), но подход к явлениям действительности в силу особенностей детского миропонимания избирательный: что ближе детскому внутреннему миру--видится им крупным планом, что интересно взрослому, но менее близко душе ребенка, видится как бы на отдалении. Детский писатель изображает ту же действительность, что и “взрослый”, но на первый план выдвигает то, что ребенок видит крупно. Изменение угла зрения на действительность приводит к смещению акцентов в содержании произведения, возникает и необходимость в особых стилевых приемах. Детскому писателю мало знать эстетические представления детей, их психологию, особенности детского мировосприятия на различных возрастных этапах, мало обладать “памятью детства”. От него требуются высокое художественное мастерство и естественная способность во взрослом состоянии, глубоко познав мир, каждый раз видеть его под углом зрения ребенка, но при этом не оставаться в плену детского мировосприятия, а быть всегда впереди него, чтобы вести читателя за собой.

Специфичность детского произведения, его формы и содержания, проявляется прежде всего в жанровом своеобразии.

На самом деле, все жанры, существующие во “взрослой” литературе, есть и в детской: роман, повесть, рассказ, новелла, очерк и т. д. Но очевидно и различие между идентичными жанрами “взрослой” и детской литератур. Оно объясняется различием в жанрообразующих элементах, различием, которое обусловлено специфической ориентацией на читательское восприятие. Специфичны все жанрообразующие элементы произведения для детей.

Для доказательства этого положения обратимся к сопоставительному анализу только одного жанрообразующего элемента -- пейзажа,-- намеренно опустив все остальные,-- в автобиографической повести для детей (“Кандаурские мальчишки” Г. Михасенко, “Грозовая степь” А. Соболева) и в повести для взрослых (“Детство Багрова -- внука” С. Аксакова, “Детство”, “Отрочество” Л. Толстого и “Повесть о детстве” Ф. Гладкова). Пейзаж в произведении для детей и в произведении для взрослых различен по объему, содержанию и характеру зарисовок.

В “Детстве Багровавнука” пейзажи занимают большое место, потому что герой произведения живет главным образом в деревне и с детства приобщен к миру природы. Повесть написана от лица ребенка, но рассказ ведет взрослый человек воспроизводящий и анализирующий впечатления детства. В пейзажах Аксаков выступает певцом русской природы: неторопливо, обстоятельно, с перечислением подробностей ведет он описание дороги в Багрово и Чурасово в разные времена года, ледохода на Белой, пробуждения весны и т. д. Все содержание повести служит объяснением, почему Аксаковписатель стал великолепным пейзажистом. Пейзажи повести свидетельствуют о том, что произведение написано для взрослых в них выражено мировоззрение художника, зрелого человека, со сложившимися эстетическими взглядами, с философской концепцией мира и человека.

Писатель и не прячется под маску ребенка. Так, описание сада в первой главе: “Сад, впрочем, был хотя довольно велик, но некрасив...” заканчивается словами “...несмотря на мое болезненное состояние, величие красот божьего мира незаметно ложилось на детскую душу и жило без моего ведома в моем воображении”8. Последняя фраза, заключающая мысль о благотворном влиянии природы на формирование личности, адресована взрослому читателю. Рассказывая о дорожных впечатлениях, автор от имени Сережи переходит к размышлениям об удивительном состоянии путешествующего. “...Она (дорога.--Е. К.) сосредоточивает его мысли и чувства в тесный мир экипажа, устремляет его внимание сначала на самого себя, потом на воспоминания прошедшего и, наконец, на мечты и надежды в будущем; и все это делается с ясностью и спокойствием, без всякой суеты и торопливости... Точно то было тогда со мной”9. Такого рода размышления вызывают определенные ассоциации у взрослого читателя, потому что они опираются на жизненный опыт, но вряд ли привлекут внимание юных, у которых таковой опыт еще невелик. Тонкий и вдумчивый наблюдатель, С. Аксаков спокойно и размеренно ведет рассказ об увиденном в природе, не опуская подробностей и деталей, фиксируя мельчайшие приметы, подмеченные им: “Дождя выпало так много, что сбывшая полая вода, подкрепленная дождями и так называемою земляною водою, вновь поднялась и, простояв на прежней высоте сутки, вдруг слила... В конце Фоминой недели началась та чудесная пора, не всегда являющаяся дружно, когда природа, пробудясь от сна, начнет жить полною, молодою торопливою жизнью, когда все переходит в волнение, в движение, в звук, в цвет, в запах”10. Великолепные описания Аксакова по-настоящему не могут увлечь ребенка: в них нет специфически детского взгляда на мир природы (автор и не задавался такой целью), они общи и созерцательны, детям же психологически чужда способность созерцать и абстрагировать. Кроме того, пейзажи в повести Аксакова представлены так обильно и в таком объеме, что задерживают движение сюжета, постоянно прерывая и без того медленное течение событий, а юный читатель спешит: “... детское время идет плотней, чем в шекспировской драме” (Б. Житков) в связи с насыщенностью жизни ребенка событиями и происшествиями. Юному читателю больше импонируют произведения с быстро бегущим временем. Обобщения, философские отступления, описания природы -- это те самые остановки во времени, которые менее всего привлекают детей.

В трилогии Л. Толстого пейзаж занимает значительно меньше места, чем в повести С. Аксакова: писателя в большей степени интересует “диалектика души” ребенка из аристократической среды, связи с внешним миром у которого значительно слабее, чем у аксаковского Сережи. По силе проникновения в душевную жизнь ребенка первые две части трилогии--явление еще небывалое в русской литературе. Л. Толстой с изумительным мастерством исследует детство, чтобы объяснить настоящее, показывает, как формируется человеческий характер. Что же касается пейзажей, то даже в первой части трилогии они не отражают детского видения природы: “...прямо под окнами дорога, на которой каждая выбоина, каждый камешек, каждая колея давно знакомы и милы мне; за дорогой -- стриженая липовая аллея, из-за которой кое-где виднеется плетеный частокол; через аллею виден луг, с одной стороны которого гумно, а напротив лес; далеко в лесу видна избушка сторожа”". Восприятие этого описания детьми (как многих других у Толстого да и у Аксакова) затрудняется уже тем, что все оно вмещено в одно большое предложение, усложненное придаточными и обилием перечислений, которые не сразу “схватываются” юным читателем. Интересно, что в произведениях Л. Толстого для детей описания природы лаконичны и вкраплены в текст короткими фразами. Примером могут служить пейзажи из “Кавказского пленника”. “Была раз гроза сильная, и дождь час целый как из ведра лил. И помутились все речки. Где брод был, там на три аршина вода пошла, камни ворочает. Повсюду ручьи текут, гул стоит по горам. Вот как прошла гроза, везде по деревне ручьи бегут”12. Здесь все прозрачно, легко, конкретно и зримо, а прием инверсии приближает текст к разговорной речи, привычной и понятной детям.

В трилогии больше всего пейзажей во II части. Представления героя о мире и себе самом значительно расширились, он начинает осознавать себя как самостоятельную личность. Пейзаж приобретает психологический характер, часто с субъективной окраской. “Солнце только что поднялось над сплошным белым облаком, покрывающим восток, и вся окрестность озарилась спокойнорадостным светом. Все так прекрасно вокруг меня, а на душе так легко и радостно” 13.

В пейзажах III части трилогии выражен авторский взгляд на мир и человека, его миросозерцание, недоступные пониманию детей и подростков. Остаются не понятными юным читателем и описания природы, в которых Л. Толстой выражает мысль о нравственном самоусовершенствовании: наступление весны, пробуждение земли, сырой, пахучий воздух и радостное солнце -- все это говорило герою повести “про красоту, счастье и добродетель, говорило, что как то, так и другое легко и возможно для меня, что одно не может быть без другого, и даже что красота, счастье и добродетель -- одно и то же”14. Конечно, существует общее в пейзажах для детей и для взрослых, как существует принципиальная общность между детской и “взрослой” литературой, но многое в толстовских пейзажах ускользает из поля зрения читателей -- детей и подростков, в частности их философская глубина, а остается, так сказать, природа в снятом виде.

В “Повести о детстве” Ф. Гладков проявляет себя мастером лирического пейзажа, музыкального и живописного, необходимого для более выразительного раскрытия характера героя. В отличие от Сережи и Николеньки Федя рано включен в жизнь взрослых: в бедной крестьянской семье нет “детских”, вся большая семья живет в одной избе, мальчик видит и слышит то, что ему лучше пока не видеть и не слышать. Но “свинцовые мерзости жизни” не убили в нем живую душу, а светлые, праздничные минуты закаляют его волю против зла. Федя, как все крестьянские дети, с раннего детства приобщен к труду взрослых, тяжелому, но прекрасному.

В I части книги автор рисует “лунноснежные ночи зимы” с мерцанием звезд, с алмазными искрами на снегу, используя при этом любимые эпитеты -- “льдистый” и “лунноснежный”. Во второй части книги пейзажи теплее, они прогреты весенним и летним солнцем, пахнут землей и хлебом, связаны с картинами сельского труда. Однако поэтическая образность, цветистость языка пейзажей “Повести о детстве” чаще всего соответствует особенностям детского восприятия: то, что чарует взрослого, оставляет равнодушным ребенка. “Хочется смотреть в синее мягкое небо и провожать тугие белые облачка”15. Для ребенка, мыслящего конкретно, пожалуй, будут “мягкими” облачка, а небо тугим. Кстати, наблюдение над постоянно меняющими свои очертания облаками -- одно из любимых детских занятий. Но дети видят небо с плывущими по нем облаками иначе, чем взрослые, иначе, чем это показано у Ф. Гладкова. детский литература произведение жанровый

Вот как видит облака Мишка у Г. Михасенко: “Огромная, в полнеба, лошадь замерла над деревней в страшном полете. На улице стало даже темно. Но дунул ветер, и лошадь расползлась, как намокшая бумага”16. Малявкин из рассказа Ю. Яковлева “Собирающий облака” “...долго-долго следил за облаками, которые обязательно на что-нибудь похожи. На слона, на верблюда или на снежные горы”17. У Соболева в “Грозовой степи” “Белые легкие облачка вперегонки бегут по небу и тают в синеве, ясной и высокой”18. Детей привлекают в облаках прежде всего их переменчивость, кажущаяся легкость и мягкость.

В пейзажной живописи Гладкова много образов, восхитительных для взрослого и непонятных, “странных” для ребенка: “лунноснежная тишина”, “лунный воздух и снежное сияние”, “небо было покрыто инеем”, “я выпрыгнул в окно и, ошпаренный солнцем, сразу погрузился в мягкую небесную синеву” , “небо было мягкое и тоже горячее” и т. п. Ф. Гладков чаще,. чем С. Аксаков и Л. Толстой, использует сравнения, но эти сравнения не рассчитаны на детское восприятие, в них неизвестное ребенку сравнивается с неизвестным же: “небо чистое, как лед”, “вода стекала с уступчиков, как жидкое стекло”, “снежная кашица плавает, как накипь” и т. д.

Наблюдения над пейзажами трех “взрослых” повестей о детстве позволяют обнаружить любопытную закономерность: в них нет “прямых” соотнесений человеческой жизни с жизнью природы, очень редки сравнения. На первом плане -- пластическое изображение объектов природы, которое действует на чувства читателя, способного на основании ассоциативных связей ощутить изображаемое как действительное. Чаще всего в этих пейзажах присутствуют эпитеты -- определения, которые естественно затормаживают действие и вносят в описания картин природы элементы созерцательности, глубоких раздумий, философских размышлений, т. е. того, что чуждо детям. И еще одна особенность -- пейзаж в этих повестях часто имеет самостоятельную художественную ценность, а описания ледохода на Белой у Аксакова и грозы у Толстого служат классическим образцом пейзажной лирики в прозе.

Иначе обстоит дело в произведении для детей. Детская литература тоже приобщает ребенка к миру природы, пробуждая в нем “драгоценность способности сопереживать, сострадать, порадоваться, без которой человек -- не человек” (К. Чуковский). Но у ребенка нет мировоззрения (оно только начинает формироваться), нет философского осмысления явлений действительности, поэтому в содержании пейзажа произведения для детей выражается эмоциональное, чувственно живое и эстетическое отношение ребенка к природе. По объему пейзажные зарисовки значительно меньше, чем в произведении для взрослых, синтаксис их проще и легче.Создавая такого рода повесть, писатель, с одной стороны, учитывает особенности восприятия искусства детьми, с другой стороны, стремится не выйти “из образа” рассказчика, от лица которого освещаются события, даются портретные и психологические характеристики, пейзаж.

У Михасенко пейзаж включается в повествование небольшими по объему кусками: дети не любят длинных описаний, потому что внимание их неустойчиво, постоянно перемещается с объекта на объект в поисках нового. Так как детям психологически чужда способность созерцать, им нужен не развернутый пейзаж с описанием подробностей, а главное в картине природы. В соответствии с этими особенностями мировосприятия ребенка и создает Михасенко свои пейзажи, краткие и лаконичные. Для ребенка характерна конкретность видения, которая наталкивает его на неожиданные и точные сравнения (“В небе висели редкие облака, круглые и белые, как одуванчики”), а недостаток опыта заставляет искать ассоциации в окружающей действительности. Поэтому в пейзажах повести о детстве у Г. Михасенко и Соболева часты “прямые” соотнесения человеческой жизни с жизнью мира природы. Соотнося человеческую жизнь с явлениями природы, писатель, естественно, чаще всего использует сравнения, а так как он изображает мир с точки зрения ребенка, то в сравнениях отражается детское видение мира: “Тучи играли вдогоняшки”, или “усталое солнце тянулось к горизонту, как к постели. Казалось, оно и не зайдет, а лишь опустится до земли и тотчас заснет”. Так видит предзакатное солнце набегавшийся за день, уставший Мишка.

Детям свойственно одушевлять предметы, наделять их человеческими качествами, отсюда в повести “Кандаурские мальчишки” обилие олицетворении. “Тучи ползли и ползли, тайга их равнодушно глотала, а они все лезли”19, “на краю лощины тесно селились березы, щекоча друг друга ветками”20. Вообще же среди разнообразных средств выразительности Михасенко отдает предпочтение сравнениям как наиболее доступному для детей способу познания и изображения действительности.

В повести А. Соболева, написанной, как и повесть Г. Михасенко, от первого лица, все события, характеры и богатая алтайская природа пропущены через восприятие Леньки. “Грозовая степь” богата описаниями природы. Первая глава повести служит как бы прелюдией ко всему произведению, она полностью посвящена пейзажу, символизирующему поэзию и очарование детства, очистительную силу социальных преобразований, происходящих в деревне.

Геройрассказчик А. Соболева старше героя Михасенко по возрасту, по внутренней, нравственной и социальной зрелости. В 12 лет он не только открывает мир, но и самого себя, определяет свое место в открывающемся перед ним мире. У Леньки отроческий тип сознания: реальное и фантастическое отношение к действительности сочетаются, и это ярче всего проявляется в его отношении к природе. В этом смысле интересны главы, рассказывающие о жизни Леньки с дедом на покосе: богатство и красота мира природы будоражат Ленькину душу, дают богатую пищу воображению, простор для полета фантазии, которая уносит его далеко-далеко, за тридевять земель. Если Мишку у Михасенко и его ровесника Малявкина у Ю. Яковлева облака привлекают своей причудливой изменчивостью, то у Леньки они еще и возбуждают мечты о “дальних странах”: “И не облака это вовсе, а паруса боевых кораблей, и голубизна неба--это лазурь Индийского океана. Корабли плывут к неведомым сказочным островам, и я--лихой марсовой--зорко гляжу в океан, чтобы, заметив туманную полоску берега, закричать:“Земля!”21.

Реальное и фантастическое переплетаются в Ленькином сознании: “Высокая, остропикая трава--это уже не трава, а полчища татар, и я не двенадцатилетний мальчишка, а Илья Муромец в жестокой сече за Русь”22. Фантастическое выступает здесь, как и в примере с облаками-кораблями, в героико-романтической форме, чего мы еще не замечали у Мишки.

Ленькино детство проходит среди крестьянства, в котором живы “преданья простонародной старины”, мальчик наивно верит в могучую силу сказочной “золотой стрелы” и вместе с друзьями пытается отыскать ее. Народнопоэтические образы прочно живут в Ленькином воображении, особенно в связи с восприятием природы, и в пейзажах А. Соболева часты поэтические приемы и образы устного народного творчества: “Над степью вполнеба опрокинулась радуга. А сама степь переливается самоцветами, будто еще одна радуга упала на землю и рассыпалась в цветах”23.

У Леньки в сравнении с Мишкой больше жизненного и социального опыта, обширнее ассоциации, поэтому в пейзажных зарисовках Соболева обилие развернутых сравнений и метафор, картины природы даны значительно шире и наполнены более глубоким содержанием, чем в “Кандаурских мальчишках”, соотнесения жизни людей с миром природы глубже и социально окрашенное: “Каждое дерево имеет свое лицо. Вон те, маленькие, выбежали вперед--это девчонки. Озорные, они убежали из-под надзора матери и смеются--вздрагивают зелеными листочками”. А вон стоит одинокая береза с обломанной вершиной. Это старуха: “Потемнели рабочие руки ветки, опустились бессильно. И не радует ее ни яркий свет, ни тепло, ни медовые запахи”24. Ель ассоциируется у Леньки с воином, прямым и строгим. “Стоит и смотрит все вдаль да вдаль, настороженно выставив острые пики ветвей. Какого врага ждет?”25. Герой живет в мире острой классовой борьбы, и образ воина защитника не случайно рождается в его воображении.

Ленька осмысленнее и глубже видит мир, чем герой Михасенко, поэтому метафоры и сравнения А. Соболева сложнее: “Тоненькую белоногую березку среди полянки забусило дождевыми каплями, словно фатой покрыло”26. Сравнения еще опираются на детский опыт, но сам этот опыт значительно шире, чем у Мишки: “...глядим на мир, на степь, ровную-ровную; как туго натянутый цветистый полушалок, какие носят девки в нашем селе”27.

В повести Соболева за героем рассказчиком ощущается присутствие самого автора: “Я смотрю в далекие, открытые солнцу просторы, вдыхаю милый сердцу запах сена, конского пота, дегтя, и в груди сладко и горько щемит. Может потому и щемит, что, еще не сознавая, чувствую, что где-то здесь на покосе, в медвяных травах заплуталось мое босоногое детство”28. Это авторская мысль, в 12 лет Ленька, как все дети, не мог еще так отчетливо осознать свое состояние. Иногда автор намеренно вступает в повествование непосредственно от себя, а не от имени Леньки: “И потом, в тяжкие годы юности моей военной, коченея в болотах Заполярья, в часы испытаний на поле боя, видел я эту послегрозовую степь, осиянную солнцем, зеленую землю мою, и она давала мне силы, веру, мужество”29. Так природа предстает через детское видение, но осмысленная зрелым человеком. Это придает особый колорит пейзажам Соболева: происходит взаимопроникновение детского и “взрослого” восприятии природы.

Наблюдения над автобиографическими повестями о детстве и для детей позволяют сделать вывод, что чем старше герой-рассказчик, чем ближе он психологически к взрослому, тем меньше специфических особенностей в пейзаже “детского” произведения по сравнению с пейзажем в произведении для взрослых.

Таким образом, анализ пейзажа как одного из жанрообразующих элементов показывает, что жанровая специфика произведения для детей обусловлена возрастными особенностями миропонимания и угасает по мере возмужания героя-рассказчика и читателя.

Литература

• 1 “Литература и жизнь” от 13 мая 1962 года.
• 2 Л. И с а р о в а. Всегда ли нужна “возрастная специфика”?// Вопросы литературы. 1960. № 9.
• 3 Книга ведет в жизнь. М.: Просвещение, 1964. С. 62.
• 4 А. Н у й к и н. Еще раз о том, что детская литература -- это литература // Дет. лит. 1971.№8. С. 26.
• 5 Выступление на II съезде Союза советских писателей.
• 6 И. М о т я ш о в. Специфика ли виновата? // Вопросы литературы. 1960. № 12. С. 19.
• 7 А. Алексин. Я к Вам пишу...// Дет. лит. 1966. № 1. С. 26.
• 8 С. Аксаков. Детские годы Багрова--внука. М.: Детгиз, 1962. С. 20.
• 9 Там же. С. 50.
• 10 С. Аксаков. Детские годы Багрова--внука. М.: Детгиз, 1962. С. 220.
• 11 Л. Н. Толстой. Собр. соч. в 14 томах. М.: Худож. лит., 1951. Т. 1. С.7.
• 12 Л.Н. Толстой. Собр. соч. М.: Худож. лит., 1952. Т. X. С. 160.
• 13 Л. Толстой. Собр. Соч. в 14 томах. М.: Худож. лит., 1951. Т. I.С. 103.
• 14 Там же. С. 180.
• 15 Ф. Гладков. Повесть о детстве. М.: Худож. лит., 1956. С. 420.
• 16 Г. Михасенко. Кандаурские мальчишки. Новосибирск: Зап.Сиб. кн. изд., 1970. С. 9.
• 17 Ю. Яковлев. Собирающий облака. М.: Дет. лит., 1963. С. 10.
• 18 А. Соболев. Грозовая степь. М.: Дет. лит.,1964. С.6.
• 19 Г. Михасенко. Кандаурские мальчишки. Новосибирск: Зап.Сиб. кн. изд., 1970. С.135.
• 20 Г. Михасенко. Кандаурские мальчишки. Новосибирск: Зап.Сиб. кн. изд., 1970. С.58.
• 21 А. Соболев. Грозовая степь. М.: Детгиз, 1964. С. 75.
• 22 Там же. С. 72.
• 23 А. Соболев. Грозовая степь. М.: Детгиз, 1964. С. 5.
• 24 А. Соболев. Грозовая степь. М.: Детгиз, 1964. С. 103.