Консуэло веласкес была в ссср. Besame Mucho (Целуй меня крепко) — Consuelo Velazquez

Консуэ́ло Велáскес Тóррес (исп. Consuelo Velázquez Torres ; 21 августа (19160821 ) , Сьюдад-Гусман , штат Халиско , Мексика - 22 января , Мехико) - мексиканская пианистка и композитор, известная прежде всего как автор песни «Bésame mucho» .

Биография

Дочь Исаака Веласкеса дель Валье (Velázquez del Valle) и Марии де Хесус Торрес Ортис де Веласкес (Torres Ortiz de Velázquez). С четырёхлетнего возраста жила с семьёй в Гвадалахаре . С шести лет Веласкес начала заниматься музыкой в музыкальной школе Рамона Серратоса , изучала игру на фортепиано, стала сочинять песни. В возрасте девяти лет перебралась вслед за Серратосом в Мехико, где и завершила своё исполнительское образование. В дальнейшем также совершенствовала своё мастерство под руководством Клаудио Аррау . В 1938 г. дебютировала с сольным концертом во Дворце искусств в Мехико.

Песня «Бесаме мучо» («Besame mucho») была написана ею в начале 1940-х годов под впечатлением услышанной арии из оперы Энрике Гранадоса «Гойески». Начиная с 1944 года песня стала широко исполняться в США, в том числе оркестром Джимми Дорси . Среди других известных песен Консуэло Веласкес - «Любить и жить» (Amar y vivir), «Качито» («Cachito»), «Будь счастлив» (Que seas feliz). Помимо карьеры композитора Веласкес эпизодически снималась в кино - как актриса (в фильме «Карнавальные ночи» режиссёра Хулио Сарасени , 1938) и как пианистка.

В 1979-1982 гг. была депутатом Палаты депутатов Конгресса Мексики . Удостоена многочисленных национальных и международных премий, почётная гражданка своего родного города Сьюдад-Гусман (1981).

Скончалась Веласкес из-за осложнений на сердце, возникших после того, как в ноябре 2004 года она упала и сломала три ребра. В том же году на доме, где она родилась, была размещена мемориальная доска.

Произведения

Напишите отзыв о статье "Веласкес, Консуэло"

Примечания

Отрывок, характеризующий Веласкес, Консуэло

– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n"ai pas voulu l"offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.

Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.

Несомненно, если спросить кого-либо о самой известной испанской песне, все ответят — «Bеsame mucho». А вот автора знаменитого хита мало кто вспомнит..

Фраза « Bеsame mucho » дословно переводится на русский как «целуй меня много». Но по словам Веласкес, песню она написала в то время, когда ещё сама ни с кем не целовалась. Ей было 15 лет. Её вдохновила ария «Quejas, o la Maja y el Ruiseñor» из оперы испанского композитора Энрике Гранадоса « Гойески » .

Консуэло Веласкес родилась в Мексике в провинциальном городке Сапотлан эль Гранде. Она рано осиротела. После смерти родителей её воспитанием и образованием занимались дяди и тетя по материнской линии. С детства её страстью была музыка.

Написав «Bеsame mucho», было принято решение отправить песню на радио. Но из-за своего стеснения, Консуэло сделала это анонимно, чтобы её не заподозрили в распущенности. Мелодия сразу оказалась на вершине хит-парада и непрерывно звучала в эфире. Всё время просили прийти автора за призом, но Консуэло вместо себя отправила подругу, которая и раскрыла тайну автора.

«Bеsame mucho» переводится на русский как «целуй меня много»

Восхищённый талантом девушки, редактор радиостанции Мариано Рибера Конде отправился к ней домой чтобы познакомиться. Спустя три года он сделал ей предложение, а впоследствии Веласкес родила ему двоих сыновей.

Консуэло мечтала Консуэло познакомиться с Уолтом Диснеем

Вершина популярности знаменитой песни настала в тот момент, когда композицию исполнил оркестр джазового музыканта Джимми Дорси. Хит три месяца был на вершине популярности. А когда она прозвучала с киноэкрана, к Консуэло пришла всемирная известность. Её пригласили в Голливуд, но она отказывалась.

Мелодия сразу оказалась на вершине хит-парада и звучала в эфире

Единственное, о чём мечтала Веласкес, это познакомиться с Уолтом Диснеем. Как раз он был в процессе съёмок фильма с «Bеsame mucho» в качестве саундтрека. Дисней предложил ей главную роль. Партнёром по кино должен был стать Грегори Пек, который впоследствии ухаживал за ней, но сердце девушки принадлежало только Конде.

В панамериканском Совете авторских прав Консуэло Веласкес был присвоен титул «Композитор Америки», она была депутатом Мексиканского конгресса, вице-президентом Международной Конфедерации обществ авторов и композиторов, но так и не стала концертирующей пианисткой.

«Besame Mucho» ("Целуй меня крепче") один из музыкальных символов ХХ века: эту песню с неослабевающей энергией распевают на 120 языках жители ста стран мира.
В 1941 году «Бесаме мучо» прозвучала по радио и с того момента стала мировым шлягером. Только по официальным данным тираж записей «Бэсамэ мучо» на 120 языках, более чем в ста странах, составил свыше 100 миллионов экземпляров, а исполняли это творение более 700 артистов, среди которых были такие гранды, как «Битлз», Элвис Пресли, Пласидо Доминго, Дайана Росс, Фрэнк Синатра… А в 1944 году песня «Besame mucho» стала победительницей первого хит-парада в США.
Позже автор произведения Консуэло Веласкес написала огромное множество песен, сонат, ораторий и симфоний. Но в историю мировой музыки она навсегда вошла как автор одной-единственной песни о первой любви....
Мексиканка Консуэло Веласкес ведет свой род от великого испанского художника Диего Веласкеса. Точная дата ее рождения неизвестна. Большинство источников склоняются к тому, что родилась девочка в августе 1924 года. Воспитывалась она родственниками матери, так как родители – Исаак Веласкес дель Валье и Мария де Хесус Торрес Ортис де Веласкес – рано умерли. На пианино Консуэло научилась играть в четыре года, вскоре поступила в музыкальную школу, а с 15 лет сама давала уроки музыки, мечтая о карьере концертирующей пианистки. Но, как любила повторять она сама, все происходящее с нами на жизненном пути – это дар Бога. Мелодия, сделавшая Веласкес знаменитой, была подарена ей в пятнадцать.
«Besame Mucho» зазвучала для Консуэло, когда она вернулась из оперы, где слушала сочинение известного испанского композитора Энрике Гранадоса, навеянное картинами Гойи, – «Гойески». Записав ноты, она анонимно послала их на радио, на конкурс молодых дарований. Песенка заняла первое место, и ее автор был приглашен для получения премии. Продолжая хранить тайну, робкая Консуэло посылает на радио подругу, которая открывает секрет Веласкес. Песня прочно закрепилась на вершине местного хит-парада, и программный директор с радио, первым прослушавший песню, молодой человек по имени Мариано Рибера Конде, отправился знакомиться с юным композитором. По дороге он еще не знал, что через три года сделает предложение Консуэло, которая позже родит ему двух сыновей, переживет его на 30 лет и останется навсегда верна его памяти.

Вскоре слава песенки докатилась до США, где ее первым исполнил Джимми Дорси (родной брат и вечный соперник Томми Дорси, открывшего незадолго до этого Фрэнка Синатру). А когда «Besamo Mucho» прозвучала с киноэкрана, началась ее всемирная слава. Консуэло Веласкес была приглашена в Голливуд, где ей предлагали многотысячные контракты. Но девушка, ошалев от славы и суеты, не задумываясь все их отвергла. Ее единственной просьбой к устроителям поездки было познакомить ее с Уолтом Диснеем. Дисней провел ее по студии, показывая чудеса кинопроизводства. Все приставали к Консуэло с вопросом, кому посвящена песня. Но она никому не была посвящена, это была греза, мечта о любви, «вертикальное выражение горизонтальных желаний», как сказала через много лет сама Консуэло. «Целуй меня, целуй меня крепче,/ Как если бы эта ночь была последней».
Итак, зримого идеала не было, когда песня писалась, но когда юная красавица Консуэло Веласкес на две недели завладела вниманием Голливуда, идеал материализовался в мачо всех времен и народов – еще молодом тогда Грегори Пеке. Он, кстати, вместе с Диснеем и был проводником Веласкес по «фабрике грез». Консуэло вспоминала: когда она его увидела, ей почудилось, что писала она именно для него. Видимо, что-то подобное почудилось и самому Грегори, который принялся яростно ухаживать за молодым дарованием из соседней Мексики. Однако строгое католическое воспитание и природная скромность сделали свое дело: Консуэло бежала от «звона литавр» домой, в Мехико, где вскоре вышла замуж за известного нам Мариано Рибера. Хотя месяц в Голливуде до последних дней она вспоминала как самый счастливый в своей долгой и вполне успешной жизни.
Она мечтала стать концертирующей пианисткой, а стала композитором, написав две сотни музыкальных композиций; среди них песни, сонаты, оратории, симфонии, но навсегда осталась «чудом одного хита». На родине ее ценили: Веласкес получила титул «Композитор Америки» в панамериканском Совете авторских прав Латинской Америки; она была депутатом парламента, где также работала над защитой авторских прав; долгие годы она возглавляла Союз композиторов Мексики. Тогда-то ее и пригласили в Москву на конкурс Чайковского.
Первым подарком композитору в столице стала поездка на такси из аэропорта: таксист насвистывал «Besamе Mucho», и когда Веласкес исхитрилась объяснить ему, что она автор мелодии, наотрез отказался брать с нее деньги. А прилив популярности песни в СССР конца 70-х был связан с тем, что в получившем «Оскара» фильме «Москва слезам не верит» звучала мелодия Консуэло. «Целуй, целуй меня крепче./ Как я боюсь быть с тобой и потерять тебя». Стихи к песням она тоже писала сама. А ее сыновья Серхио и Мариано избрали путь великого предка из Севильи, став художниками, кстати, очень известными в Мексике.
Консуэло Веласкес скончалась 22 января 2005 года. Она прожила долгую и достойную жизнь.
Один мексиканский карикатурист изобразил Консуэло рядом с земным шаром, на котором отпечатан женский поцелуй. «С помощью «Besamе Mucho», – сказала Веласкес незадолго до смерти, – я поцеловала весь мир. Не многим это удалось».

На вопрос, какая песня на испанском языке наиболее известна в нашей стране, многие ответят - «Бесаме мучо». А вот, кто такая Консуэло Веласкес, скажет не каждый. Пришло время исправить пробел - рассказать об авторе шедевра XX века.

В переводе на русский язык означает "целуй меня крепче". Однако полную любовного томления песню написала молодая стеснительная девушка, которая никогда ни с кем не целовалась, звали её Консуэло, и было ей всего 15 лет. Откуда тогда такая страсть? Юную особу впечатлила ария из испанской оперы «Гойески». После концерта в её воображении возник образ прекрасного юноши - как любая девушка она мечтала о романтических отношениях. Позже она увидела воплощение своих грёз в Грегори Пеке - американском актёре, покорителе женских сердец. Тогда Консуэло даже не предполагала, что "Бесаме мучо" не только подарит ей желанную встречу с кумиром, но и предопределит всю её дальнейшую судьбу.

Консуэло Веласкес родилась в Мексике в провинциальном городке Сапотлан эль Гранде. Она рано осиротела. Воспитанием и образованием девочки занялись родственники матери. Консуэло с детства увлекалась музыкой, она на лету запоминала и интерпретировала услышанные мелодии. А в 4 года уже умела играть на фортепиано. В 15 лет после окончания музыкальной школы Консуэло сама начала давать уроки. Написав "Бесаме мучо", девушка решила отправить композицию на радио. Правда, сделала это анонимно, потому что боялась обвинений в распущенности.

Мелодия сразу оказалась на вершине хит-парада и непрерывно звучала в эфире. Диктор снова и снова приглашал автора прийти за призом, но робкая Консуэло вместо себя отправила подругу. Та и раскрыла секрет авторства. Поражённый талантом юной девушки, редактор радиостанции Мариано Рибера Конде незамедлительно отправился к ней домой. Тогда он даже не предполагал, что через 3 года сделает Консуэло предложение, а впоследствии она родит ему двоих сыновей.

Слава «Бесаме мучо» быстро долетела до США. Но настоящий взлёт начался после того, как песню исполнил оркестр известного джазового музыканта Джимми Дорси. Композиция три месяца находилась на вершине популярности. А когда она прозвучала с киноэкрана, к Консуэло пришла всемирная известность. Веласкес пригласили в Голливуд. Но девушка была чужда внезапно свалившаяся слава, и она отказывалась от завидных контрактов.

Единственное, о чём попросила юная знаменитость, это познакомиться с художником-мультипликатором и основателем будущей медиаимперии Уолтом Диснеем. Он как раз снимал фильм с «Бесаме мучо» в качестве саундтрека. Дисней, очарованный мексиканкой, предложил ей главную роль. И, о чудо, партнёром по кино должен был стать сам Грегори Пек! Девушка не верила своим глазам. Актёру тоже приглянулась Консуэло, и он даже ухаживал за ней, но сердце девушки уже принадлежало только Конде.

Популярность «Бесаме мучо» стремительно набирала обороты. Её распевали и распевают поныне более чем в 100 странах мира на 120 языках. Она звучала в реперуаре Фрэнка Синатры, Луи Армстронга, с неё начинали карьеру "Битлз, оперный певец Доминго постоянно включает её в программу своих концертов. Это по-прежнему одна из самых среди поющих гитаристов.

В панамериканском Совете авторских прав Консуэло Веласкес был присвоен титул "Композитор Америки", она была депутатом Мексиканского конгресса, вице-президентом Международной Конфедерации обществ авторов и композиторов, но так и не стала концертирующей пианисткой. Она написала великое множество не менее замечательных музыкальных произведений, но так и осталась автором одного шедевра.

Бесконечное исполнение шлягера обеспечило ей безбедное существование и даже позволило заниматься благотворительностью. Она много путешествовала, но всегда возвращалась в свой трёхэтажный особняк в пригороде столицы Мексики.

Прошло уже 70 лет, с тех пор как мировой хит прозвучал впервые. Но и поныне «крепкий поцелуй» Консуэло Веласкес не оставляет равнодушными миллионы сердец.

КОНСУЭЛО ВЕЛАСКЕС, ИЛИ БРИЛЬЯНТЫ В РИДИКЮЛЕ

Однажды летом, кажется, году в 1981, в моей московской квартире раздался звонок. Я поднял трубку. Звонил приятель из ВААПа (кто не знает или забыл: Всесоюзное агентство по авторским правам, которое среди многих прочих дел занималось и приемом иностранных композиторов и других «деятелей культуры»), назовем его С.

Здесь, наверно, стоит нарисовать декорацию. Или хотя бы задник.

Итак, в тот момент моей жизни я был что называется «богатым и знаменитым». Во многих театрах Союза шли мои произведения, я писал музыку к трем-четырем фильмам в год, меня показывали по телевизору, я зарабатывал много денег. Конечно, все в мире относительно, у меня не было ни своего самолета, ни своего острова, однако, по тогдашним советским понятиям, я был очень «успешным человеком».

Главное — я был занят. Я работал с утра до вечера и делал именно то, что больше всего люблю — сочинял и записывал музыку, встречался с артистами, режиссерами, сценаристами, выступал в концертах. Что и говорить, хорошая была жизнь!

Собственно, в то лето я остался в Москве только из-за работы. Жена с сыном уехали на юг, а я дописывал музыку к какой-то картине, снимавшейся на студии Горького, поэтому сидел в жарком городе и с нетерпением ждал момента, когда это все кончится и я рвану в родной Коктебель...

Итак, вааповский приятель С. говорит:

— Слушай, старикан, тут приехала одна баба-композиторша из Мексики, не хочешь ее принять?

— Отчего же, — согласился я. — Веди. Баба-то хоть симпатичная?

— Симпатичная, — заверил С. — Правда, ей лет 120, но выглядит на 105.

— Это — то, что надо, — сказал я. — Только слушай, у меня жена уехала, так что на кулинарию особенно не рассчитывай...

— Да это ты не волнуйся. Только чайку сделай, а мы какого-нибудь печеньица купим — и все дела. Чего там, часик поболтаем — и вперед, с песней.

— Песня, надеюсь, не Шаинского? — пошутил я.

— Исключительно Журбина! — ответил он.

Тут опять надо немного пояснить. Подобные «приводы» иностранцев ко мне домой были довольно обычным делом. Я полагаю, мое имя входило в некие списки людей - как в Союзе композиторов, так и в ВААПе — к которым рекомендовалось водить иностранцев. Это была циничная с обеих сторон позиция, и все прекрасно знали правила игры. Если приезжал какой-нибудь ведущий, или знаменитый, или крупный функционер западного издательства или авторского общества — его (ее) вели к начальству. Начальство прекрасно понимало -примешь здесь человека хорошо, накормишь, напоишь, сводишь в театр, пообещаешь что-нибудь издать или сыграть — глядишь, а через три месяца ты сам у него (у нее) в гостях, а это уже Лондон, Париж или Нью-Йорк, где и обеды и билеты в театры совсем по другим ценам, да и гонорары совсем другие. А этот (эта), глядишь, отплатит той же монетой, «согласно законов гостеприимства». Здесь можно долго рассказывать, что именно так, в застолье, создавались многие репутации «прогрессивных западных композиторов», именно так советская «секретарская музыка» исполнялась на Западе. Но это все уже давно рассказали и без меня.

А я — не об этом.

Просто когда приезжали люди попроще из стран поплоше (типа Мексики), то их иногда направляли ко мне. И я не обижался. Иногда были скучные и неинтересные гости, а иногда были милые и симпатичные персонажи, с которыми завязывались отношения, иногда даже дружба. Так я подружился с парой из Франции (потом мы с женой гостили у них в Экс-ан-Провансе), и еще с одним поляком, и с одним немцем...

Но вернемся в лето 1981-го. В назначенное время в мою дверь позвонили, я открыл — на пороге стояли трое. Двое мужчин — один из них мой приятель С., второй — переводчик с испанского, и красивая дама. Возраст ее поначалу был совершенно неясен, только потом, приглядевшись, я увидел морщины и подтяжки. Особенно дезориентировали черные как смоль волосы, практически без седины. В глаза еще бросилась большая необычной формы черная кожаная сумка в ее руках.

— Знакомьтесь! — сказал С. — Это композитор Александр Журбин. — А это — наша гостья из Мексики госпожа Консуэло Веласкес.

Мы пробормотали: «Очень приятно». То есть она пробормотал а по-испански, я по-русски, а переводчик соответственно перевел.

Мы вошли в гостиную и сели за стол. Я налил чаю. Вааповец открыл железную банку с печеньем. Началось то, что американцы называют «small-talk» — по-русски «легкий трен»: «как там погода в Мексике», «а вот в Москве тоже бывает жарко», «а Мехико — большой город?» — «да, Москва тоже очень большая» — «а вы уже были в...», «ну и как вам?» — «а вы были в Мексике?» «Обязательно приезжайте», — «Обязательно приеду!» — соглашался я.

(Думал ли я тогда, что пролетят какие-то пятнадцать лет — и я буду привычно посещать Мексику два раза в год, именно так, как когда-то мы ездили на отдых в Коктебель!)

Минут через пятнадцать разговор вырулил на профессиональные темы.

— А в Мексике есть Союз композиторов?

— А разве это можно?

— Можно, можно — усмехнулась она. (Опять же, замечу, думал ли я, что через какие-то десять лет я и сам стану членом этого самого АСКАПа!)

Еще минут десять разговор потрепыхался вокруг самой животрепещущей темы среди творческих людей: как нам платят. Я поведал г-же Веласкес о наших трудностях (зажимают, понимаете ли, иностранные «ройялти», берут с них огромный налог), а она тоже пооткровенничала, что в Мексике плохо с выплатой авторских: страна, мол, нецивилизованная, процветает пиратство.

Постепенно и эта тема стала скисать. Я налил еще по чашке чая.

— Ну, а что вы пишете? — поинтересовалась г-жа Веласкес. То есть как бы тоже ритуал — выказать уважение, может, даже чего-то послушать.

Я стал несколько менторским тоном объяснять ей, что вот, написал я то-то и то-то, сейчас работаю над фильмом (а вы не писали для кино? — нет, горестно призналась она), а еще в нескольких театрах страны идут мои мюзиклы (а у вас есть мюзиклы? — да нет, смутилась она), а также моя рок-опера уже сыграна более 2000 раз. Тут давно отработанным жестом я достал свои пластинки и оставил ей автограф. Был заслушан фрагмент из какого-то моего сочинения...

Теперь настала моя очередь спрашивать, и, чувствуя, что несколько «придавил» гостью своим величием, несколько покровительственно я спросил:

— Ну, а вы, так сказать, чем порадуете?

Консуэло тихо сказала, что никаких пластинок у нее с собой нет и что она может только сыграть что-нибудь на рояле. (Ну и самодеятельность! — подумал я. — И где они берут таких горе-композиторов? Надо будет устроить вааповцу головомойку, что он ко мне водит всякое..., небось Хренников или Кабалевский не стали бы терять с ней время...) В это время Консуэло села за инструмент и взяла несколько аккордов. (Черная сумка была поставлена на рояль, прямо перед глазами.) Сначала, как всякий музыкант, она потрогала клавиши в разных регистрах, а потом вдруг заиграла: «Бесаме, бесаме мучо...»

— Да, да! — сказал я, — эту песню мы тоже знаем. Но это ведь аргентинская песня, а не мексиканская?

Госпожа Веласкес что-то сказала по-испански. Переводчик перевел:

— Она говорит, что это ее.

— Что — ее?— не понял я.

— Ну, эта песня, — сказал переводчик.

— Как? — задохнулся я. — Ведь это же как бы народная песня. И потом она существует, кажется, с начала века, а.,.

Переводчик ничего не переводил, а Консуэло смотрела на меня, что-то беспомощно лепечущего; и, кажется, была довольна произведенным эффектом.

Тут только до меня дошло, что у меня дома сидит и пьет чай один из величайших композиторов XX века — автор песни «Бесаме мучо».

Тут опять надо пояснить. Дело в том, что в мире существует несколько мелодий, которые известны всем. Их не так много — десять, ну двадцать. Их список варьируется, и в разные годы и в разных странах может быть разным. Однако последние три-четыре десятилетия он почти не меняется. (Пожалуй, с большой натяжкой в этот список можно добавить пару слащавых мелодий типа «Мешогу» Ллойд Уэббера и песню из кинофильма «Титаник».)

Попробую здесь на свой страх и риск назвать несколько подобных мелодий: «Summertime», «Маck the Knife», «St. Louis Blues», «Yesterday», «La Vie en Rose» «The Falling Leaves», «Лили Марлен», «Подмосковные вечера», «Очи черные».

И, конечно, в этом ряду одно из первых мест занимает «Besame mucho». В каком-то смысле эта песня является визитной карточкой латиноамериканской музыки в мире. Когда вы думаете о французской музыке — скорей всего в голову придет «La Vie en Rose», о русской — «Очи черные». Так вот, испанская (вернее, латиноамериканская музыка) — это прежде всего «Бесаме мучо».

Как правило, эти мелодии написаны какими-то композиторами, но их имена известны лишь знатокам. И действительно, кого волнует автор «Лили Марлен» или «Очей черных»? Эти мелодии давно уже существуют сами по себе и вполне могут считаться народными — не в смысле происхождения, а в смысле распространения. И люди, которые их сочинили, могут быть или действительно композиторами высокого класса (Гершвин, Вапль), или не иметь высшего образования (Маккартни, У. Хенди) и вообще могут быть неизвестно кем (про Фомина, который считается автором мелодии «Очи черные» вообще мало что известно). Человек, сочинивший мелодию, входящую в подобный ряд, является гением. И точка. И нечего гут обсуждать.

Ясно, я не сразу врубился в ситуацию с госпожой Веласкес. Только позже я узнал, что она сочинила эту песню, будучи еще совсем молодой, в 40-е годы, и что с тех пор эту песню бесчисленное число раз исполняли и записывали все самые главные исполнители мира, что г-жа Консуэло Веласкес была одной из самых богатых женщин Мексики, поскольку получала «ройялти» (авторский гонорар) от каждого исполнения этой песни в твердой американской валюте, и что она написала и слова и музыку этой песни, причем слова «Бесаме мучо» — это всего двенадцать стихотворных строчек.

Но это все я узнал потом.

А в тот момент, когда Консуэло сидела и играла свою бессмертную мелодию на моем рояле, я просто потерял дар речи.

Но не надолго.

Когда она закончила, раздался «шквал аплодисментов» (я, вааповец и переводчик старались изо всех сил).

А потом я не оплошал.

Я встал на колени перед сеньорой Веласкес. Я целовал ее руки. Я попросил прощения за мой неуместный снобизм и покровительственный тон. Я сказал, что для меня огромная честь принимать у себя такую великую женщину. И попросил не обижаться на скромный прием.

Консуэло выслушала меня с улыбкой (переводчик, надеюсь, перевел все правильно, включая мою пылкую жестикуляцию). Потом сказала, что она абсолютно не обижается, что она очень рада знакомству, и что все было очень хорошо.

После этого я попросил у нее разрешения, достал магнитофон, и записал ее игру и пение. Потом мы поиграли немного в четыре руки. (Эта запись, хотя и не очень хорошего качества, до сих пор у меня хранится, и я ее даже взял с собой в Америку.)

После этого мы выпили еще по чашке чая, и гости откланялись. Мы расцеловались с Консуэло, и она исчезла, держа в руках черную кожаную сумку...

Через несколько дней я позвонил своему другу-вааповцу.

— Слушай, старикан, — сказал я — ты вообще-то в следующий раз предупреждай. Если бы я знал, что эта тетка — автор «Бесаме мучо», небось чайком бы не отделался. Тут бы уж и икорку с осетриной было б не жалко, когда такой человек...

— Да брось ты! — сказал С. — Знаешь, мы ведь и сами не знали, чего она там понаписала. А то так, ходила себе и ничего не говорила. Ну а мы и не спрашиваем: знаешь, наше дело маленькое. Встретить, проводить, Кремль показать — и все дела. Кстати, вчера, слава богу, спровадили ее домой. А насчет еды — не волнуйся, она была довольна. Она вообще ничего не ест, и, надо сказать, баба со странностями. Знаешь, особенно с этой сумкой.

— А что? — заинтересовался я. (Сумка действительно произвела на меня неотразимое впечатление.)

С. заливисто засмеялся.

— А ты чо, ничего не знаешь?

— Нет, ничего.

— Ах, да, я ж тебе ничего не говорил. Тут с этой сумкой — она у них ридикюль называется — целая история. В общем, провожаем мы ее в Шереметьево. Тут наш таможенник проверяет у нее документы, потом на нее и на нас как-то странно смотрит и говорит:

— Вам, извините, придется подождать.

Вызывает он какого-то другого, видно, начальника, и они вместе с Консуэлой и этой сумкой идут куда-то в другую комнату. Минут через пятнадцать выходят, и он говорит нам и ей, мол, все в порядке, не волнуйтесь, но в следующий раз, пожалуйста, так не делайте. Мы не имеем права пропускать вещи в таком объеме ни в ту, ни в другую сторону.

— Но в чем же дело, что там было? — спросил я, изнывая от любопытства.

— Короче, дело вот в чем. Наша Консуэло — страшно богатая женщина. Но с большой придурью. И она не доверяет ни банкам, ни компьютерам, ни сейфам. Поэтому все свои свободные деньги — около 40 миллионов долларов — она вложила в бриллианты. А эти бриллианты носит с собой. Вот в этом самом ридикюле. А ночью кладет их рядом с подушкой и специальной цепочкой соединяет их с рукой. Такая вот своеобразная сигнализация.

— То есть, — потрясенный спросил я, — ты хочешь сказать, что когда она играла на моем рояле, то на нем лежало 40 миллионов долларов?

— Думаю, что больше, старик! — сказал С. — Бриллианты ведь растут в цене. А она их покупала лет десять назад. А то и раньше.

Больше я никогда не видел Консуэло Веласкес.

Но каждый раз, когда я слышу (или сам играю) песню «Бесаме мучо», передо мной встает образ красивой, стройной черноволосой женщины, входящей в дверь моей квартиры. В руках у нее — черный кожаный ридикюль...