Краткое содержание порт артур степанов. «Порт-Артур» Неожиданные результаты литературно-архивного поиска

Чтобы не идти на льготу (3-4-летний обязательный перерыв в службе казачьего офицера, вызванный необходимостью развертывания казачьих полков 2-й и 3-й очереди в случае войны), полагавшуюся в Оренбургском казачьем войске после трех лет строевой офицерской службы, Дутов решил перевестись в инженерные войска, где в строевой службе офицера не было таких перерывов, как в казачьих войсках. Вероятно, он хотел быстрее выслужить следующий чин. Итак, в 1902 г. молодой способный офицер был командирован сначала в Киев для предварительного испытания при штабе 3-й саперной бригады для перевода в инженерные войска, а выдержав испытания, отправился в Петербург сдавать экзамен при Николаевском инженерном училище на право прикомандирования к инженерным войскам. Подготовка заняла четыре месяца, а затем, успешно сдав экзамен за весь курс училища (по свидетельству официальной биографии, - первым), Дутов поступил в распоряжение Главного инженерного управления и снова оказался в Киеве, в 5-м саперном батальоне, для испытания по службе и последующего перевода.

В батальоне Дутов спустя три месяца был назначен преподавателем саперной, а с 1903 г. - телеграфной школы. Помимо этой работы, он заведовал батальонной солдатской лавкой; 1 октября 1903 г. получил чин поручика. В это время состоялась его женитьба на Ольге Викторовне Петровской, происходившей из потомственных дворян Санкт-Петербургской губернии. По всей видимости, Петровская была двоюродной сестрой К.В. Сахарова (1881-1941) - будущего генерал-лейтенанта, главнокомандующего армиями Восточного фронта в 1919 г. Он принял и другое важное решение - поступить в Николаевскую Академию Генерального штаба. Чтобы попасть в Академию, в начале ХХ в. офицеру необходимо было прослужить не менее трех лет в строю и принять участие, как минимум, в двух лагерных сборах.

Процент отсева, даже на этапе предварительных испытаний, при штабе округа, был довольно велик. Успешно сдав летом 1904 г. предварительные письменные экзамены при штабе Киевского военного округа (тактика, политическая история, география, русский язык, верховая езда), 25-летний Дутов вновь отправился в столицу. На подготовку и сдачу вступительных экзаменов в Академию у офицеров, как правило, уходил год напряженного труда, предстояло показать знания по строевым уставам, артиллерии, фортификации, математике, военной администрации, политической истории, географии, топографическому черчению, русскому и иностранному языкам). По итогам экзамена Дутов был зачислен на младший курс Академии.

Едва начались занятия, он отправился добровольцем на войну с Японией. Его саперный батальон в составе 2-й Маньчжурской армии принял участие в войне на ее заключительном этапе. Поручик Дутов находился в Маньчжурии с 11 марта по 1 октября 1905 г., причем за «отлично-усердную службу и особые труды» во время боевых действий в январе 1906 г. был награжден орденом Св. Станислава 3-й степени. После войны Дутов возобновил учебу в Академии. Примерно в одно время с ним в Академии учились и, весьма вероятно, уже в академические годы были знакомы его будущие соратники по борьбе в годы Гражданской войны М.Г. Серов, И.М. Зайцев, Н.Т. Сукин и С.А. Щепихин.

31 мая 1907 г. у Дутова родилась дочь Ольга. Будущий атаман окончил два класса Академии по первому разряду и дополнительный курс «успешно», но «без права на производство в следующий чин за окончание академии и на причисление к Генеральному Штабу», как он полагал, из-за наличия семьи. Неудача породила в нем чувство собственной неполноценности, которое он пытался преодолеть всю свою жизнь. Неудовлетворенность своими достижениями, возникшая у Дутова после Академии, до 1917 г. никак себя не проявляла. Но, получив весной 1917 г. шанс реабилитироваться в собственных глазах и в глазах окружающих, Дутов ухватился за него и в полной мере этим шансом воспользовался.

По окончании дополнительного курса выпускники Академии распределялись по военным округам для прохождения штабного ценза, причем первые десять офицеров в выпуске имели право назначения на вакансии в Петербургском военном округе. За каждый год обучения полагалось прослужить полтора года в военном ведомстве. Для ознакомления со службой Генерального штаба штабс-капитан Дутов был направлен в Киевский военный округ, в штаб X армейского корпуса, расположенный в Харькове. После трехмесячной практики он осенью 1908 г. вернулся в свой 5-й саперный батальон, где не был с 1905 года.

В начале 1909 г. Дутов выехал во «временную командировку» в свое родное Оренбургское казачье войско и занял должность преподавателя Оренбургского казачьего юнкерского училища. Почему он так поступил, чем руководствовался при стремлении попасть на такую, вроде бы незначительную для выпускника Академии должность?! Документальных свидетельств об этом нет. Но возможных причин несколько: во-первых, Оренбург являлся родным городом Дутова, где жили его родители и многочисленная родня, во-вторых, Дутов мог перевестись в училище, чтобы получить спокойное, тихое место и комфортно жить, посвятив себя семье, наконец, еще одна возможная причина - стремление Дутова реализовать свои навыки, полученные в Академии и в инженерных войсках. Такой шаг характеризует его в этот период жизни отнюдь не как карьериста.

Продлевая свою «временную командировку», Дутов в сентябре 1909 г. добился сначала перевода в училище помощником инспектора классов с переименованием в подъесаулы, а в марте 1910 г. и зачисления в войско. К этому времени Дутов уже был есаулом. С 1909 по 1912 гг. он прослужил в училище на разных должностях, временно исполнял должность инспектора классов. Среди подопечных Дутова оказался и юнкер Г.М. Семенов (окончил училище в 1911 г.), впоследствии атаман Забайкальского казачьего войска. В этот, наверное, самый спокойный в жизни Дутова период у него родились еще две дочери Надежда в 1909 г. и Мария в 1912 г. Младшая дочь Елизавета также родилась в Оренбурге, но уже во время Первой мировой войны - 31 августа 1914 г. У Дутова был и сын Олег, однако документы о его рождении не обнаружены, можно лишь утверждать, что родился он в 1917-1918 гг. Дутову, очевидно, нравилась именно такая спокойная, размеренная и предсказуемая жизнь провинциального офицера.

Своей деятельностью в училище Дутов заслужил любовь и уважение со стороны юнкеров, для которых сделал очень много. Помимо образцового выполнения своих должностных обязанностей, он организовывал в училище спектакли, концерты и вечера. В декабре 1910 г. Дутов был награжден орденом Св. Анны 3-й степени, а 6 декабря 1912 г. в возрасте 33 лет произведен в войсковые старшины (соответствовавший армейский чин - подполковник); для сравнения его отец получил тот же чин только в 47 лет.

В октябре 1912 г. Дутова для приобретения годового ценза командования сотней командировали в 5-ю сотню 1-го Оренбургского казачьего полка в Харьков. «В службе сего штаб-офицера не было обстоятельств, лишающих его права на получение знака отличия беспорочной службы или отдаляющих срок выслуги к оному», - гласила стандартная формулировка из послужного списка будущего атамана, составленного 24 января 1913 г. Во время цензового командования Дутов заслужил несколько благодарностей начальника 10-й кавалерийской дивизии. В то время благодарность генерал-майора графа Ф.А. Келлера значила в кавалерии немало. 1-й Оренбургский казачий полк был любимым полком Келлера, а Дутов, за время пребывания в дивизии этого талантливого генерала, самым серьезным образом готовившего свои части к будущей войне, наверное, многому научился как кавалерийский офицер. По истечении срока командования Дутов в октябре 1913 г. сдал сотню и вернулся в училище, где прослужил до 1916 г. В 1914-1915 гг., помимо военной службы, он состоял действительным членом Оренбургской ученой архивной комиссии, уже выпустившей к 1914 г. 30 томов своих научных трудов. Дутов, будучи членом комиссии, собирал материалы о пребывании в Оренбурге А.С. Пушкина. Вообще история для Дутова была одной из любимых наук.

Несмотря на попытки училищного начальства оставить Дутова при училище, он 20 марта 1916 г. ушел на фронт. Как говорили, Дутов собрался в три дня и уехал в уже знакомый ему 1-й Оренбургский казачий Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полк 10-й кавалерийской дивизии). Обстоятельства отъезда и причину, по которой он в 1914-1915 гг. оставался в Оренбурге, известны из воспоминаний наказного атамана Оренбургского казачьего войска генерала М.С. Тюлина: начальство, не имевшее академического образования, не хотело отпускать Дутова на фронт из зависти. Все же не вполне ясно, почему он так и не смог пойти на фронт до того. Не исключено, что ожидал подходящей вакансии, но очевидно, что на фронт явно не рвался.

Полк считался одним из лучших в Оренбургском казачьем войске. К декабрю 1915 г. в нем было пять кавалеров ордена Св. Георгия 4-й степени, шесть кавалеров Георгиевского оружия, 609 казаков полка были награждены Георгиевскими крестами, 131 удостоен Георгиевских медалей. За это время полк взял 1200 пленных, 4 орудия, 15 патронных двуколок, около 200 ружей, 42 походных вьючных кухни, много обозов. На момент прибытия Дутова полк сражался с австрийцами в составе 9-й армии генерала П.А. Лечицкого. 29 марта казаков лично приветствовал Николай II , затем они получили отдых и с 6 апреля несли охрану государственной границы по реке Прут.

Армия Лечицкого располагалась на левом фланге Юго-Западного фронта, ее левый фланг прикрывал III кавалерийский корпус Келлера, а левый фланг корпуса - 10-я кавалерийская дивизия. Таким образом, Дутов воевал на крайнем левом фланге всего Восточного фронта, возле самой румынской границы. 9-й армии при подготовке главнокомандующим Юго-Западного фронта генералом А.А. Брусиловым наступления отводилась вспомогательная роль. Лечицкий принял решение сначала разгромить противника в Буковине, затем наступать в сторону Карпат, а после этого перенести удар в Заднестровье.

На фронте Дутов сформировал стрелковый дивизион, который с 3 апреля участвовал в боях на реке Прут. Дивизион был организован Дутовым с нуля и постепенно обзавелся своими обозами и мастерскими. На рассвете 22 мая 1916 г. войска 9-й армии перешли в наступление. Согласно журналу военных действий полка, переправа через Прут 28 мая проходила под сильным артиллерийским огнем. Казаки переправлялись через реку вброд (мосты были взорваны), при сильном течении, причем вода, по свидетельству участников переправы, в результате весеннего половодья была выше пояса (вероятно, переправлялись верхом). В ночном бою при переправе через Прут стрелковый дивизион Дутова взял линию окопов и удерживал ее в течение двух суток до смены, потеряв 50% нижних чинов и 60% офицерского состава. Несмотря на контузию, Дутов остался в строю и в цепи до конца боя и ушел после смены последним.

Операция развивалась успешно. Потери противника составили до 95 000 человек убитыми, ранеными и пленными. 9-я армия потеряла 26 500 человек. На первом ее этапе коннице Келлера была отведена лишь пассивная роль обеспечения левого фланга. После занятия 5 июня Черновиц ударная группа армии была остановлена на линии реки Прут для перемены операционного направления, а преследовать отступавшего противника были выделены III кавалерийский и Сводный корпуса. Отрезать австрийцев от Карпат не удалось, отступив, они организовали упорную оборону.

Дивизион Дутова в составе III кавалерийского корпуса принял участие в преследовании австрийцев от Черновиц через Буковину до карпатских горных проходов у Кирлибаба - Дорна-Ватра. Как отмечалось 24 июля в журнале военных действий полка, «условия на позиции очень трудные - на высотах снег, холод, сильный пронизывающий ветер». Дивизион практически не отставал от своего конного полка, пройдя с боями пешком 450 верст в течение 10 дней. Донесения Дутова отличались лаконичностью: «Приказ Ваш исполнен деревня (Ней-Ицкани в Карпатах. - А.Г .), благодаря доблести стрелков, взята; иду дальше, на высоту 1227». Другое донесение при атаке укрепленной позиции близ Рункуля не менее кратко и красноречиво: «Преодолев семь рядов проволоки и взяв четыре линии окопов, стрелки и казаки вверенного мне участка преследуют противника на Кирлибабу. 250 пленных и трофеи представляю. Потери незначительны. Сейчас с цепью нахожусь у высоты Обчина».

В дальнейшем 130-тысячная 7-я австро-венгерская армия в междуречье Днестра и Прута была разгромлена. 9-я русская армия угрожала Венгрии и нефтяным скважинам Галиции. В июле армия Лечицкого действовала в двух направлениях: на Галич и в Трансильванию. Боевые действия на фронте армии отличались маневренностью, происходили конные столкновения, однако использовать должным образом конницу командование не смогло. Разумеется, конница не была предназначена для горной войны, тем не менее, другого применения для корпуса Келлера в тот период почему-то не нашлось. 28 июля войска Лечицкого заняли Станиславов. Армия готовилась к походу через Карпаты в Трансильванию. 14 августа в войну против Австро-Венгрии на стороне Антанты, во многом благодаря блестящим действиям войск Лечицкого, вступила Румыния, что, однако, не привело к усилению русского фронта, а скорее, наоборот, ослабило его.

Наступление 9-й армии для содействия румынам было намечено Брусиловым на 18 августа. Армия Лечицкого должна была наступать в направлении на Кирлибаба-Сигот, причем закрепление за русскими войсками района Сигота, по мнению начальника штаба Верховного главнокомандующего, фактически главнокомандующего генерала М.В. Алексеева, должно было обеспечить румынские операции в Трансильвании. Корпус Келлера находился в составе южной группы 9-й армии, действовавшей на участке от Кирлибабы до румынской границы.

Август и сентябрь на фронте армии прошли в ожесточенных и крайне тяжелых боях, причем уже в сентябре войска в Карпатах сражались в глубоком снегу. Лечицкому по-прежнему противостояла 7-я австро-венгерская армия. Немцам из дивизии, переброшенной туда, в подкрепление, с Западного фронта, бои у Дорна-Ватры, Кирлибабы и Якобен показались тяжелее верденских. Однако русское наступление развивалось крайне медленно. Вплоть до 13 сентября, когда Лечицкий из-за значительных потерь (145 офицеров и 10 тыс. солдат) был вынужден приостановить операцию, бои шли беспрерывно. Войска заняли высоты, командовавшие над шоссе Кирлибаба-Дорна-Ватра.

1 октября под деревней Паничи в Румынии Дутов был вторично контужен и вдобавок ранен осколком снаряда, в результате чего на некоторое время лишился зрения и слуха и получил трещину черепа. Казалось, что молодой офицер будет вынужден навсегда покинуть строй, однако уже после двух месяцев лечения в Оренбурге он вернулся в полк. 16 октября Дутов был назначен командующим 1-м Оренбургским Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича казачьим полком. К полку новоиспеченный командир прибыл 18 ноября, а 15 декабря в связи с неясностью своего статуса писал начальнику штаба 10-й кавалерийской дивизии: «Я прибыл к полку 18 ноября, о чем и донес. Прошу не отказать [сообщить], был ли приказ по дивизии о моем положении или нет. Затем, как считать стрелковый дивизион сданным или еще мне его надо сдавать. Войск[овой] Старш[ина] Дутов».

Между тем продолжались ожесточенные бои у Кирлибабы. Потери были значительны. Как писал А.А. Керсновский, «склоны гор у Кирлибабы превратились в обширные русские кладбища... Весь ноябрь шли тут героические бои в облаках и за облаками... История их когда-нибудь будет написана. Трофеи наши в этой горной войне были значительны, потери - огромны, героизм - беспределен». 15 ноября 9-й армия начала наступление на город Дорна-Ватра, бои также приняли затяжной характер, и выбить австрийцев из карпатских горных проходов не удалось. Как вспоминал впоследствии А.Г. Шкуро, «горы были страшно крутые, продвижение обозов невозможно, подвоз продуктов приходилось производить на вьюках по горным тропинкам, вывоз раненых был затруднен. Вообще работа была страшно трудная».

15 ноября Брусилов приказал III конному корпусу выступить в район Рымника. В связи с разгромом румынской армии русским войскам приходилось спасать как своего нового союзника, так и положение на левом фланге собственного Восточного фронта. От Прута войска следовали по территории Валахии походным порядком, лошади были крайне истощены. Преодолев 500 верст от Буковины до Бухареста, корпус в декабре вошел в состав 6-й армии, занимавшей участок фронта от Фирул-Маре до черноморского побережья.

Интересны аттестации Дутова, данные в феврале 1917 г. начальником 10-й кавалерийской дивизии генералом В.Е. Марковым и командиром корпуса графом Келлером. 11 февраля Марков писал: «Последние бои в Румынии, в которых принимал участие полк под командой войск[ового] ст[аршины] ДУТОВА, дают право видеть в нем отлично разбирающегося в обстановке командира и принимающего соответствующие решения энергично, в силу чего считаю его выдающимся, но по краткости времени командования полком, только вполне соответствующим своему назначению».

В его же аттестации от 24 февраля отмечалось: Дутов «здоровья крепкого. На тяжесть походной жизни не жалуется - всегда весел. Нравственности хорошей. Умственно развит хорошо. Живо интересуется службой и любит ее. Начитан и хорошо образован. Боевого опыта еще не имеет, но стремится к самостоятельному решению боевых задач. В бою несколько впечатлителен и склонен дать обстановку боя по впечатлению младших и несколько преувеличенную. Работать любит напоказ, хотя вообще в работе неутомим. Хозяйство знает. О подчиненных заботлив. Хороший [командир]. Соответствует занимаемой должности командира казачьего полка». Келлер ознакомился с обеими аттестациями и высказал свое мнение: «С первой аттестацией начальника дивизии я не согласен и вполне присоединяюсь ко второй, так как всегда считал войскового старшину ДУТОВА отличным боевым командиром полка. «Отличный»[,] вполне соответствует занимаемой должности. Подписал: Генерал Граф КЕЛЛЕР». К февралю 1917 г. за боевые отличия Дутов был награжден мечами и бантом к ордену Св. Анны 3-й ст. и орденом Св. Анны 2-й ст. Авторы официальной биографии Дутова утверждали, что его заслуги «на войне прежним правительством оценивались очень мало, орденов у него немного - причиной тому была независимость атамана, нежелание льстить высшему начальству, отстаивание казачьих интересов и полное презрение к умышленно ложным донесениям с целью украсить свои дела и описать подвиги». Судя по приведенным выше данным, здесь немало преувеличений.

В должности командира полка Дутов находился лишь четыре месяца, Февральская революция изменила его, довольно заурядный до тех пор, жизненный путь безвестного казачьего штаб-офицера. В марте 1917 г. премьер-министр Г.Е. Львов дал разрешение провести в Петрограде первый общеказачий съезд «для выяснения нужд казачества», и 16 марта войсковой старшина Дутов в качестве делегата от своего полка прибыл в столицу. Началась его политическая карьера.

Как отметил А.В. Шмелев, «роль казачества в событиях 1917 года во многом еще не выяснена». Серьезное исследование этой роли невозможно без рассмотрения деятельности Дутова - одного из крупнейших политических деятелей, выдвинутых казачьей средой в 1917 г. К февралю 1917 г. как политическая фигура он еще не состоялся, был лишь одним из сотен полковых командиров, не был трусом на войне (на фронте пробыл около года), но не будь революции, едва ли смог бы проявить все свои способности.

Весной 1917 г. судьба этого человека круто изменилась. К сожалению, вполне достоверных сведений о том, что же выбросило его на гребень революционной волны нет. Официальная биография оренбургского атамана сообщает, что Дутов был избран, поскольку являлся «командиром полка, любимым и офицерами и казаками». Единственное свидетельство, проясняющее хоть что-то, принадлежит оренбургскому казачьему генералу И.М. Зайцеву. Зайцев писал о Дутове: «Поначалу казалось странным, почему от полка командирован командир, в то время как представителями дивизий были, в большинстве случаев, обер-офицеры. Впоследствии выяснилось, что полк был недоволен своим командиром и, с целью избавиться от него под благовидным предлогом, его делегировал в Петроград. Дело в следующем: в первые дни революции лихой граф Келлер - командир III конного корпуса, находившегося в то время в Бессарабии, экстренно пригласил командиров полков и спросил их: “Могут ли они со своими полками двинуться в поход на Царское Село, освободить царскую семью”. А.И. Дутов как командир шефского полка от имени полка заявил, что его полк охотно пойдет освобождать своего шефа. Вот это-то будто бы и возбудило недовольство всего полка. Такие разговоры были тогда. Впоследствии в результате всех событий выяснилось, что главным агитатором против Дутова, осуждавшим его заявление от имени полка о готовности казаков идти спасать царскую семью, был старый офицер полка Лосев, оставшийся впоследствии у большевиков».

Так или иначе, весной 1917 г. казачество вместе со всей страной оказалось в новых, во многом непонятных для него условиях. Первый общеказачий съезд (позднее его называли предварительным) проходил в Петрограде 23-30 марта, однако телеграммы запоздали и ряд казачьих войск не успел прислать своих делегатов с мест. Часть казачьих войск была представлена исключительно делегатами-фронтовиками. Открыл съезд член Государственной думы от Донского казачьего войска А.П. Савватеев. На съезде присутствовал командующий Петроградским военным округом генерал Л.Г. Корнилов. Сразу возникла идея создания массовой казачьей организации - Союза казачьих войск со своим постоянно действующим Советом. Совет Союза казачьих войск должен был в перспективе освободить казачьи части от разлагающего влияния различных комитетов и советов солдатских депутатов. Ожидалось, что это сохранит боеспособность казачьих частей и в условиях разложения регулярной армии сделает их внушительной силой на общероссийской политической арене.

Однако сами участники съезда не сочли его полномочным для решения таких вопросов, поэтому было решено в мае созвать более представительный второй общеказачий съезд (его еще называли Первым Всероссийским казачьим съездом, или кругом). Была сформирована комиссия для работ по созданию Союза казачьих войск, получившая название «Временный совет Союза казачьих войск» под председательством Савватеева. Одним из товарищей (помощников) председателя стал Дутов. Как вспоминал позднее И.М. Зайцев, в Петрограде Дутов обратился к нему «с просьбой о содействии. Он спрашивал, что ему делать и нельзя ли найти ему какое-либо применение. Я посоветовал ему продолжать работу во Временном казачьем совете, вместе с Савватеевым, и вести работу в духе и направлении директив, данных в свое время А.И. Гучковым и что при этом условии можно надеяться на прикомандирование его к Главному штабу. Действительно, прикомандирование к Главному штабу удалось устроить, и А.И. Дутову была поручена работа по казачьему вопросу совместно с Савватеевым».

В состав Временного совета из делегатов съезда вошли 34 представителя 13 казачьих войск. Дутов состоял в хозяйственной, финансово-экономической, организационной и по военным делам комиссиях Временного Совета. В апреле он совершил объезд фронтовых казачьих частей, агитируя за продолжение войны. В мае он и член Совета А.Н. Греков добились аудиенции у военного и морского министра А.Ф. Керенского, беседа продолжалась около часа. Дутов доложил о целях созыва и работе съезда и Временного совета, было получено официальное разрешение провести 2-й общеказачий съезд, причем Керенский просил приезжать к нему и держать в курсе работы. Возник и противовес Временному совету - казачья секция петроградского Совета рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов, стремившаяся подчинить Временный совет себе. Как писал позднее сам Дутов, «работа этого Совета была крайне напряженная, нервная и тяжелая. На казаков в Петрограде смотрели с предвзятой точки зрения, и потому идею казачества проводить было трудно. Но труд и энергия победили и голос казаков стал слышен в Петрограде». Первоначально Временный совет совершенно не имел средств, однако со временем работа стала налаживаться. Казакам передали помещение бывшего Главного управления казачьих войск. 2-й съезд открыл свою работу 1 июня. Помимо представителей с мест, избиравшихся войсковыми кругами, на съезде должно было присутствовать по два выборных делегата от каждой казачьей части. (В советской историографии бездоказательно говорилось о фальсификации выборов на съезд и о том, что в его работе участвовала лишь казачья верхушка.)

Съезд открылся в большом зале в здании Собрания армии и флота в присутствии около 600 делегатов. Председателем съезда единогласно был избран Дутов, что принесло ему всероссийскую известность. Дутов на этом посту был, однако, во многом случайным человеком – практически никакого опыта политической и общественной деятельности он не имел. По утрам проводились общие заседания, вечерами шли заседания по казачьим войскам. Такой способ работы оказался весьма выигрышным, так как у присутствовавших на съезде политических деятелей складывалось впечатление полного единства всего российского казачества. За время работы съезда заседания посетили А.Ф. Керенский, М.В. Родзянко, А.И. Гучков, П.Н. Милюков, Н.В. Некрасов и В.Д. Набоков, иностранные послы и военные атташе; присутствовало множество публики. Основной лозунг съезда - «Война до победного конца», делегаты также активно выступали за созыв Учредительного собрания. С первых дней работы выявились противоречия между фронтовой казачьей молодежью и представителями казачьих областей, в основном «стариками». Итоговая общая резолюция включала такие положения, как: единая и неделимая Россия, широкое местное самоуправление, война до победы, почетный мир, вся власть Временному правительству до созыва Учредительного собрания и решения вопроса об образе правления. 13 июня делегаты избрали состав Совета Союза казачьих войск - постоянного, представительного и вполне легитимного казачьего органа, который должен был работать в перерыве между съездами. В Совет сроком на три года было избрано 36 (по другим данным, 38) человек пропорционально численности их казачьих войск, причем многие из избранников ранее состояли во Временном совете.

В этот период Дутов, судя по всему, успешно налаживал контакты, приобщаясь к военной и политической элите послефевральского Петрограда. Он сотрудничал с «Республиканским центром», причем внутри этой организации якобы существовал «законспирированный военный отдел», объединявший различные военные союзы, в том числе и Совет Союза казачьих войск. Очевидно, что советские авторы, а несколько ранее и Керенский таким способом пытались доказать наличие летом 1917 г. тщательно подготовленного военного заговора правых. Указание на сотрудничество Дутова с некой подпольной организацией требует доказательств, а они (в виде ссылок на источники) отсутствуют; весомых свидетельств о самом наличии широкомасштабного заговора, а тем более об участии в нем Совета Союза казачьих войск до сих пор не выявлено.

Роль Дутова в дни работы съезда представляется чисто технической - вести заседания, ставить на голосование вопросы и т.д. В то же время ему довелось сделать первые политические заявления. 7 июля он утверждал: «Мы (казаки. - А.Г .) никогда не разойдемся со всей русской демократией». Дутов присутствовал на некоторых заседаниях Временного правительства в качестве постоянного представителя всероссийского казачества, вплоть до октября 1917 г. состоял в комиссиях при Временном правительстве по созыву Учредительного собрания, по казачьим делам, по междуведомственным работам. 6 августа Совет выступил с резолюцией в поддержку Корнилова. Это заявление казачьих представителей было своеобразным ультиматумом Керенскому. Резолюция быстро появилась в печати и получила полную поддержку Союза офицеров и Союза Георгиевских кавалеров.

К середине августа центр политической жизни ненадолго переместился в Москву. На московском Государственном совещании казачьему Совету было предоставлено 10 мест, а поскольку многие его члены участвовали в работе совещания как представители своих войск, получилось, что в работе совещания принял участие практически весь состав Совета. Товарищами председателя казачьей фракции были Дутов и М.А. Караулов. На первом заседании было образовано две комиссии: по общим вопросам (председатель - Караулов) и по военным вопросам (председатель - Дутов). В ходе работы Государственного совещания выявилось единство взглядов казачьих представителей, и к 13 августа они выработали общую резолюцию; ее окончательную редакцию подготовили Дутов и Ф.А. Щербина. На следующий день она была от имени всего казачества зачитана донским атаманом А.М. Калединым. По мнению В.И. Ленина, это было «самое существенное политическое заявление, сделанное на Московском совещании». Что может быть убедительнее такого признания, сделанного прямым врагом!

По слухам, которые просочились и в печать, 28-29 августа в Петрограде ожидалось новое выступление большевиков в связи с шестимесячным «юбилеем» февральских событий. Для пресечения возможного мятежа Временное правительство вызвало с фронта войска, причем члены Совета Союза казачьих войск с 24 августа были осведомлены, что III конный корпус генерала А.М. Крымова по распоряжению Корнилова движется к столице. Однако Керенский 26 августа объявил Корнилова изменником и начал вооружать петроградских рабочих.

Нет определенных сведений о роли Дутова в те дни, поэтому сложно говорить о достоверности сообщений, согласно которым он якобы должен был поднять восстание в Петрограде. В дальнейшем Дутов тесно сотрудничал с Временным правительством, был произведен в следующий чин и получил ответственное назначение в Оренбургской губернии, что было бы невозможно, будь выяснена его причастность к какому бы то ни было заговору. Совет Союза казачьих войск организационно не участвовал в движении Корнилова. Более того, вся деятельность Дутова и Совета Союза казачьих войск в период выступления Корнилова говорит об их нейтралитете, правда, в большей степени благожелательном по отношению к Корнилову. Как позднее свидетельствовал Керенский, руководители Совета «принадлежали к той группе лиц, как и Милюков, которые были убеждены, что победа будет на стороне Корнилова, а не на стороне революции». Позиция же, занятая Дутовым, не устраивала ни правых, ни левых.

31 августа в Зимний дворец был вызван Дутов. Он сказался больным и не поехал, оставшись в гостинице. По поручению Дутова к Керенскому отправился войсковой старшина А.Н. Греков. Керенский принял его в бывшем императорском кабинете и требовал решительных действий против Корнилова и Каледина: Совет должен был объявить Корнилова изменником, а Каледина - мятежником. Греков отказался выполнить его просьбу, сообщив, что не имеет необходимых полномочий. Тогда Керенский потребовал к себе весь президиум Совета Союза казачьих войск, с которым вел разговор на повышенных тонах, добиваясь от Совета решительного осуждения Корнилова и Каледина. Ответил Дутов, обративший внимание Керенского на то, что казаки уже предлагали мирное решение, но получили отказ в поездке в Ставку, и теперь уже Керенский натолкнулся на отказ. Тогда он заявил делегатам, что это решение казачьего офицерства, а не трудовых казаков и потребовал резолюцию всего Совета. После этого разговора у членов президиума сложилось впечатление, что Керенский их арестует. Чтобы прояснить ситуацию, Дутов перед уходом спросил его, могут ли присутствующие члены Совета считать себя в безопасности и не вызовет ли их отказ репрессий. Керенский на это ответил: «Вы мне не опасны, повторяю вам, трудовое казачество на моей стороне. Можете быть свободны; я жду от вас сегодня же нужной для меня резолюции». На 18 часов Дутов назначил экстренное заседание Совета. На заседании Дутов изложил свою точку зрения, после прений он совместно с присутствовавшим Карауловым составил письмо Керенскому. В письме были перечислены все обиды, нанесенные правительством казакам. Отмечалось, что Каледин и Корнилов - казаки и Совет не может их осудить, не выяснив всех обстоятельств. Кроме того, было указано, что Совет не может работать, когда ему угрожают. Ответ Совета было решено отправить не с офицерами, а исключительно с простыми казаками, чтобы тем самым наглядно продемонстрировать Керенскому, что это решение трудового казачества. Когда делегаты были приняты министром-председателем, Керенский попросил их забрать бумагу обратно, но казаки отказались. «Тем хуже для вас, за последствия я не ручаюсь», - была последняя фраза Керенского. В тот же день Корнилов и Каледин были объявлены изменниками и мятежниками. Совет Союза казачьих войск в ответ вынес резолюцию о том, что Керенский не вправе отстранять выборного донского атамана, каким являлся Каледин (Керенский же считал, что, поскольку он утвердил Каледина в должности, то и мог его отозвать).

Отношение Керенского к Совету после подавления выступления Корнилова ухудшилось. Есть, однако, сведения и о том, что применительно к делу Каледина Керенский сожалел «о создавшемся недоразумении между ним и казачеством». Возможно, чтобы примириться с казачеством как со своей последней опорой, он решил задобрить его представителей, причем не только словами извинений и сожалений, но также новыми назначениями и чинами. Популистские шаги Керенского по отношению к казакам увенчались успехом - Ленин вплоть до 20-х чисел октября всерьез опасался их выступления в защиту Временного правительства.

16 сентября в печати появилась программная статья Дутова «Позиция казачества». По этой статье можно судить о его политических взглядах, по крайней мере, к моменту большевистского переворота. Даже если отбросить, вероятно, вынужденное расшаркивание перед Временным правительством после августовского конфликта, Дутов стоял на республиканских и демократических позициях. Тогда же он был вызван в Оренбург на Чрезвычайный войсковой круг, ставший сплошным триумфом Дутова, который сумел в полной мере пожать плоды своей работы в Петрограде.

Первое заседание 20 сентября было открыто приветственной речью первого выборного войскового атамана генерала Н.П. Мальцева, судя по всему, не пользовавшегося авторитетом у казаков. Председателем Круга был избран А.И. Кривощеков. В первый же день была заслушана приветственная речь Дутова, а самого докладчика избрали почетным председателем Круга. 22 сентября Дутов получил право решающего голоса на Круге. На следующий день он выступил перед депутатами Круга с докладом о политической позиции казачества. По имеющимся сведениям, Дутов крайне негативно охарактеризовал обстановку в стране, казавшуюся ему хаотической. Речь вызвала большой резонанс среди слушателей. 27 сентября высокой оценки депутатов была удостоена работа Совета Союза казачьих войск во главе с Дутовым. 30 сентября он был избран кандидатом в депутаты Учредительного собрания от Оренбургского казачьего войска, а 1 октября, тайным голосованием - войсковым атаманом Оренбургского казачьего войска и председателем войскового правительства. Полномочия Дутова были определены сроком на три года.

Дутов мог торжествовать, однако осень 1917 г. была далеко не самым благоприятным временем для вождей казачества. 7 октября Дутов выехал в Петроград для передачи своей должности председателя Совета Союза казачьих войск и доклада Временному правительству о положении дел в войске. Вскоре он был утвержден в атаманской должности и произведен в полковники.

Октябрь 1917 г. - очередная веха стремительного взлета Дутова. К октябрю 38-летний Дутов из заурядного штаб-офицера превратился в крупную фигуру, известную по всей России и популярную в казачестве, хотя и воспринимавшуюся противоречиво. Конечно, в течение 1917 г. он изменился, выработал в себе волю к борьбе, стал и более требователен к себе, и более амбициозен. Возможно, не последнюю роль в его взлете сыграло зародившееся в нем после Академии чувство неудовлетворенности собой, желание перебороть допущенную в его отношении при старом режиме несправедливость. И если он к октябрю был уже весьма значительной фигурой для Петрограда, то в провинциальном Оренбурге масштаб личности Дутова представлялся много крупнее. К тому же он был единственным известным в стране оренбургским политиком. Итак, Дутов в 1917 г. - фигура, созданная революцией. Однако позднее, благодаря тому размаху, который приобрела его деятельность во время Гражданской войны, Дутов в общественном сознании превратился в фигуру, созданную контрреволюцией.

В Петрограде Дутов 15 октября сдал должности члена комиссий при Временном правительстве и получил назначение главноуполномоченным по продовольствию для Оренбургского казачьего войска, Оренбургской губернии и Тургайской области с полномочиями министра. В этой должности он состоял по 1 января 1918 г. Именно Дутову, по свидетельству генерала И.Г. Акулинина, принадлежала идея проведения в Петрограде 22 октября 1917 г., в день Казанской Божьей Матери, общей демонстрации всех казачьих частей петроградского гарнизона. Ленин опасался, что эта демонстрация сорвет его планы захвата власти, однако Временное правительство само не позволило провести шествие. Вождь большевиков по этому поводу писал 22-23 октября Я.М. Свердлову: «Отмена демонстрации казаков есть гигантская победа. Ура! Наступать изо всех сил и мы победим в несколько дней! Лучшие приветы! Ваш». С захватом власти большевиками Совет Союза казачьих войск перестал играть сколько-нибудь значимую роль, а в начале декабря подвергся разгрому.

26 октября (8 ноября) Дутов вернулся в Оренбург и приступил к работе по своим должностям. В тот же день он подписал приказ по войску № 816 о непризнании насильственного захвата власти большевиками в Петрограде. Действия Дутова были одобрены комиссаром Временного правительства подпоручиком Н.В. Архангельским, представителями местных организаций и даже оренбургским Советом рабочих и солдатских депутатов, осудившим действия большевиков и пообещавшим не выступать в Оренбурге до получения указаний партийного руководства из Петрограда на этот счет (большевики в Совете не составляли большинства). По приказу Дутова казаки и юнкера заняли вокзал, почту, телеграф, были запрещены митинги, собрания и демонстрации. Оренбург был объявлен на военном положении. Тем не менее митинги в городе проводились. В связи с нежеланием местных большевиков подчиниться по распоряжению Дутова был закрыт оренбургский клуб большевиков, конфискована хранившаяся там литература, 5 ноября рассыпан набор 3-го номера и запрещено дальнейшее издание газеты «Пролетарий», редактор газеты А.А. Коростелев задержан, однако через десять часов под давлением «общественности» освобожден.

Дутов взял под свой контроль стратегически важный регион, перекрывавший сообщение с Туркестаном и Сибирью, причем это влияло и на снабжение продовольствием центральной России. Выступление Дутова в одночасье сделало его имя известным по всей стране. Перед атаманом стояла задача провести выборы в Учредительное собрание и поддерживать стабильность в губернии и войске вплоть до его созыва. С этой задачей Дутов в целом справился. Лично же принять участие в работе Учредительного собрания он, хотя и был избран депутатом, не смог.

Военных действий на территории войска до конца декабря не велось, поскольку противоборствующие стороны не имели для этого достаточных сил. В своем распоряжении Дутов имел казаков оренбургских казачьих запасных полков и юнкеров Оренбургского казачьего училища. Применительно к первому периоду борьбы можно говорить об оборонительной стратегии Дутова, предполагавшей недопущение в губернию и войско большевистских отрядов.

4 ноября в Оренбург из Петрограда прибыл 27-летний С.М. Цвилинг - делегат 2-го Всероссийского съезда советов, назначенный Петроградским военно-революционным комитетом чрезвычайным комиссаром Оренбургской губернии. Это был решительный человек, который отличился еще в годы первой русской революции участием в грабежах в Омске и Томске, причем от его действий даже социал-демократы предпочли тогда отмежеваться. В ноябре 1917 г. Цвилинг предполагал сменить прежнего губернского комиссара Архангельского, однако тот передал власть Дутову, сменить которого Цвилингу было не так просто. В течение недели по приезде Цвилинг ежедневно выступал на митингах перед войсками оренбургского гарнизона с призывами свергнуть Дутова.

В ночь на 7 ноября руководители большевиков были арестованы и высланы в станицы Верхне-Озерную и Нежинскую. Среди причин ареста были не только призывы к восстанию против Временного правительства, распространение воззваний и устная агитация среди солдат оренбургского гарнизона и рабочих, но также заявление Цвилинга об открытии военных действий большевиками, сведения о движении большевистских войск из Ташкента на Оренбург и обнаружение на станции Оренбург вагона с ручными гранатами из Казани. Однако интенсивная агитация сделала свое дело, и 7 ноября оренбургский Совет солдатских депутатов был переизбран, главенствующую роль (90% мест) в нем приобрели большевики. Они готовились к захвату власти, рассчитывая на 104-й, 105-й и 238-й пехотные запасные полки, входившие в состав местного гарнизона (кроме этих частей, в состав оренбургского гарнизона входили запасные батальоны 48-й пехотной дивизии). Устранение угрозы местного большевистского переворота в самом Оренбурге стало главной задачей для Дутова, и с ней он справился.

Тем временем в Оренбург стали прибывать довольно значительные группы офицеров, в том числе уже принимавших участие в боях с большевиками в Москве, что усиливало позиции сторонников активного вооруженного сопротивления красным. В частности, 7 ноября из Москвы в Оренбург при содействии сестры милосердия М.А. Нестерович сумели пробраться 120 офицеров и юнкеров (за ноябрь - не менее 188). Для «самозащиты и борьбы с насилием и погромами, с какой бы стороны они не были» 8 ноября оренбургская городская дума учредила Комитет спасения родины и революции под председательством городского головы В.Ф. Барановского; в Комитет вошли 34 представителя казачества, городского и земского самоуправления, политических партий (кроме большевиков и кадетов), общественных и национальных организаций. Ведущую роль в нем играли социалисты.

В ответ на арест большевистских лидеров 9 ноября началась забастовка рабочих главных железнодорожных мастерских и депо, железнодорожное движение остановилось. 11 или 12 ноября в Оренбург тайно для выяснения обстановки прибыл чрезвычайный комиссар Оренбургской губернии и Тургайской области П.А. Кобозев, именно он должен был возглавить борьбу против Дутова. Оренбургские большевики составили ультиматум Дутову, который предполагалось предъявить атаману после получения от Кобозева телеграммы с указанием на то, что он собрал войска для наступления. Кобозев уехал в Бузулук, а в его отсутствие оренбургские большевики, возможно из-за амбиций Цвилинга, решили форсировать события.

14 ноября был переизбран исполнительный комитет оренбургского Совета. В ночь на 15 ноября по инициативе Цвилинга в здании Караван-сарая Совет провел заседание, на котором присутствовало 125 человек. Около двух часов ночи было принято решение о создании военно-революционного комитета и немедленно издан приказ о переходе к ВРК всей полноты власти в Оренбурге. Противники большевиков отреагировали незамедлительно. По настоянию Дутова Комитет принял решение арестовать заговорщиков. Караван-сарай был оцеплен казаками, юнкерами и милицией, после чего все собравшиеся были задержаны. До 36 членов Оренбургского Совета рабочих и солдатских депутатов от партии большевиков было арестовано, часть выслана в станицы, а позднее возвращена в тюрьму, где содержалась в щадящем режиме (уже в ночь на 13 декабря арестованным удалось бежать). Военно-революционный комитет, а вместе с ним и угроза захвата власти большевиками в городе были ликвидированы.

В конце ноября Дутова избрали депутатом Учредительного собрания от Оренбургского казачьего войска. Дутову подчинялись центры двух военных округов (территория войска в военно-административном отношении была разеделена на 3 военных округа – 1-й (Оренбургский), 2-й (Верхнеуральский), 3-й (Троицкий), осенью 1918 г. был образован и 4-й (Челябинский) военный округ) - Верхнеуральск и Троицк, а также города Орск и (весьма условно, лишь со 2 по 20 ноября) Челябинск. Таким образом, Дутов в ноябре формально поставил под свой контроль огромную территорию Южного Урала. Была объявлена демобилизация оренбургского гарнизона, о чем солдаты давно мечтали. Силами 1-го Оренбургского казачьего запасного полка разлагавшийся гарнизон (около 20 000 человек) был разоружен, что позволило обеспечить оружием формировавшиеся в Оренбурге отряды (штабы запасных полков продолжали существовать и в декабре). Дутов также провел мобилизацию казаков старших возрастов.

Для ликвидации забастовки железнодорожников продовольственный комитет с 11 ноября прекратил выдачу бастующим хлеба, с 15 ноября Комитет спасения родины и революции принял аналогичное решение и в отношении заработной платы бастующих. Между тем большевики приступили к блокаде Оренбурга, не пропуская в город продовольствие по железной дороге. Также не пропускали в Оренбург возвращавшихся с фронта солдат, отчего на участке между станциями Кинель и Новосергиевка вскоре скопилось около 10 000 солдат. 22 ноября оренбургские рабочие и железнодорожники обратились к Ленину за помощью. 24 ноября Л.Д. Троцкий в разговоре с большевистским главковерхом Н.В. Крыленко заявил: «Мы предлагаем вам, товарищ верховный главнокомандующий, немедленно двинуть по направлению к Москве, Ростову-на-Дону и Оренбургу такие силы, которые, не колебля линии нашего фронта, были бы достаточно могущественны, чтобы в кратчайший срок стереть с лица земли контрреволюционный мятеж казачьих генералов и кадетской буржуазии».

Руководители большевиков быстро осознали, какую опасность для них представляло выступление оренбургского казачества. 25 ноября появилось обращение Совнаркома к населению о борьбе с Калединым и Дутовым. Южный Урал объявлялся на осадном положении, запрещались переговоры с противником, вожди белых объявлялись вне закона, гарантировалась поддержка всем казакам, переходящим на сторону Советской власти. Об объявлении Оренбургской губернии на осадном положении комиссар Кобозев сообщил СНК 2 декабря.

На войсковом круге в декабре 1917 г. сторонники большевиков Т.И. Седельников и подъесаул И.Д. Каширин потребовали отставки Дутова и признания Советской власти, однако их предложение не встретило поддержки. Дутов вновь был избран атаманом, а 11 декабря постановлением войскового круга, Комитета спасения родины и революции, башкирского и киргизского съездов в границах Оренбургской губернии и Тургайской области был образован Оренбургский военный округ (командующий - Дутов, начальник штаба - полковник И.Г. Акулинин). Атаман знал, какие процессы происходили на окраинах России и рассчитывал, что автономизировавшиеся казачьи и национальные окраины смогут стать зародышами будущего объединения страны на антибольшевистской платформе. А пока, временно допустил некоторое обособление Оренбургского казачьего войска и Оренбургской губернии.

16 декабря атаман разослал командирам казачьих частей призыв направить казаков с оружием в войско. Одно из писем Дутова было перехвачено ташкентскими большевиками, не дошло до адресата и было тогда же опубликовано в целях дискредитации Дутова. Для борьбы с большевиками нужны были люди и оружие; на оружие он еще мог рассчитывать, но основная масса казаков, возвращавшихся с фронта, воевать не хотела. Поэтому на первом этапе борьбы оренбургский атаман, как и другие лидеры антибольшевистского сопротивления, не сумел поднять на борьбу и повести за собой сколько-нибудь значительное число сторонников. Те добровольческие отряды, которые организовывались в 1917 г. на Южном Урале Дутовым, в основном, состояли из офицеров и учащейся молодежи; формировались станичные дружины. Дутов сумел побудить купечество и горожан собрать денежные средства для организации борьбы.

В ноябре-декабре 1917 г. противники Дутова не имели представления о его слабости и были дезинформированы сведениями, поступавшими из Оренбурга, в частности, информацией о наличии у Дутова до 7000 казаков. На деле в связи с провалом казачьей мобилизации Дутов мог рассчитывать лишь на добровольцев и учащихся военных училищ, всего не более двух тысяч человек, включая стариков и молодежь. Большинство боеспособных казаков еще не вернулось с фронта Первой мировой войны, а возвращавшиеся, как уже говорилось, не хотели снова браться за оружие, так как новая власть еще не успела проявить себя, и воевать вроде бы было не за что. Небезынтересно, что в советской историографии фигурировала цифра в «15 000 хорошо вооруженных и обученных бойцов».

Между тем, большевики наращивали свои силы. Уже в декабре против Дутова красные собрали не менее 5000 человек из Самары, Екатеринбурга, Казани, Перми, Иващенкова, Уфы, Бузулука, Челябинска, Москвы, Петрограда и других городов, а также из Архангельского, Аша-Балашовского, Белорецкого, Богоявленского, Катав-Ивановского, Миньярского, Симского, Тирлянского и Юрюзанского заводов, однако отряды, выступившие на борьбу с Дутовым, были разношерстными. Вместе с тем, это был далеко не случайный сброд. К примеру, матросы Балтийского флота, входившие в состав сводного Северного летучего отряда мичмана С.Д. Павлова, были набраны из команд линейных кораблей «Андрей Первозванный» и «Петропавловск». Команды именно этих кораблей растерзали собственных офицеров в Гельсингфорсе в марте 1917 г. Помимо матросов, в борьбе с Дутовым на ее начальном этапе участвовали ветераны революционного подполья, состоявшие в отрядах боевиков еще в годы первой русской революции. К началу 1918 г. на борьбу с Дутовым красными было стянуто свыше 10 000 человек.

Чрезвычайный комиссар Кобозев, руководивший борьбой с Дутовым, 20 декабря направил ему ультиматум. Ответа не последовало. 23 декабря красные перешли в наступление. Их эшелоны достигли станции Платовка, однако продвинуться дальше можно было только с боями. Первый бой с применением артиллерии произошел у станции Сырт. При подъезде к станции Каргала возле Оренбурга красные обнаружили выставленный Дутовым офицерский отряд и в панике бежали в Платовку, преследуемые белыми. На перегоне между Каргалой и Переволоцком были подпилены телеграфные столбы, чего оказалось достаточно для бегства красных, решивших, что войско поднялось против них.

Наступление началось практически одновременно с северо-запада и северо-востока - от Бузулука и от Челябинска. Одновременно красные пытались действовать наступая из Туркестана со стороны Ташкента. Общее руководство и координация действий находились на очень низком уровне, что признавали сами красные. Первое серьезное наступление формирований Кобозева на Оренбург полностью провалилось. В то же время наступление большевиков в районе Челябинска увенчалось успехом. 24 декабря красные заняли станицы Еманжелинскую и Нижне-Увельскую, а в ночь на 25 декабря и Троицк - центр 3-го военного округа Оренбургского казачьего войска (казаки в Троицке увлеклись празднованием Рождества, чем и воспользовались большевики.).

С одобрения Комитета спасения родины и революции и малого войскового круга Дутов 31 декабря приказал прекратить преследование противника по занятии станции Новосергиевки, поскольку подвластная ему территория, таким образом, была бы очищена от большевиков. При этом предполагалось на Новосергиевке выставить заслон из офицеров, юнкеров и добровольцев-казаков численностью 100-150 человек с пулеметом и вести ближнюю конную и агентурную разведку, резерв (200 казаков с пулеметом) должен был находиться на станции Платовка. Эти части должны были периодически сменяться. Остальные силы планировалось отвести в Оренбург.

При втором наступлении Кобозева на Оренбург 7 января 1918 г. восточнее Новосергиевки произошел сильный бой, однако наибольшим ожесточением отличались бои за станцию Сырт, занятую красными 13 января. Красные оценивали силы сторонников Дутова, отступивших после этого в Оренбург, всего лишь в 300 человек.

Наконец, 16 января в решающем бою под станцией Каргала красных отбить не удалось. 18 января в результате отступления казаков и восстания рабочих в самом городе Оренбург был сдан, добровольческие отряды объявлены распущенными. Те, кто не пожелал сложить оружие, отступили по двум направлениям: на Уральск и Верхнеуральск, или временно укрылись по станицам. Самому атаману пришлось спешно покинуть войсковую столицу в сопровождении шести офицеров, вместе с которыми он вывез из города войсковые регалии. 19 января в город вступили красные. По занятии Оренбурга Ленин 22 января отправил радиограмму «Всем, всем»: «Оренбург взят советскими властями, и вождь казаков Дутов разбит и бежал». Несмотря на требования большевиков задержать Дутова, обещание вознаграждения за его поимку и почти полное отсутствие у него охраны, ни одна из станиц не выдала войскового атамана. Дутов решил не покидать территорию войска и отправился в центр 2-го военного округа - Верхнеуральск, находившийся вдали от крупных дорог, рассчитывая там продолжить борьбу и сформировать новые силы против большевиков, не теряя управления войском.

Основу нового формирования составили партизанские отряды войсковых старшин Г.В. Енборисова и Ю.И. Мамаева, подъесаулов В.А. Бородина и К.Н. Михайлова. На территории округа отряды Дутова продержались до середины апреля. В марте казаки сдали и Верхнеуральск. После этого правительство Дутова обосновалось в станице Краснинской, где к середине апреля попало в окружение. На военном совете было принято решение пробиваться на юг и, если не удастся удержаться на войсковой земле, уходить вдоль реки Урал в киргизские степи. Там они думали оставаться до тех пор, пока не откроется возможность возобновить борьбу с большевиками (очевидны параллели со Степным походом донских казаков). Сам Дутов впоследствии утверждал, что в поход казаки выступили с целью получить патроны со складов в Тургае, а также отдохнуть после напряженной борьбы, то есть отрицал вынужденный характер отхода, что не соответствовало действительности.

17 апреля, прорвав окружение силами четырех партизанских отрядов, а также офицерского взвода, Дутов вырвался из Краснинской. Эта дата может считаться началом 600-верстного Тургайского похода. «Весенняя распутица не позволила преследовать их (казаков. - А.Г .), и они (казаки - А.Г.), разбившись в Тургайской области на маленькие группки, разошлись в разных направлениях», - писал В.К. Блюхер. Неясно только ли, распутица явилась решающей причиной их спасения. Вероятно, определенную роль сыграло и усиление повстанческих выступлений на территории войска. Не соответствует действительности и указание Блюхера о разделении казаков на «группки». По пути к Тургаю казаки, наоборот, объединились в один отряд. В Тургае партизанам достались значительные склады продовольствия и боеприпасов, оставшиеся после ухода отряда генерала А.Д. Лаврентьева, усмирявшего киргизские волнения 1916 г. Кроме того, казакам достались 2,5 миллиона романовских рублей. За время пребывания в городе (до 12 июня) казаки отдохнули, пополнили конский состав, обновили материальную часть.

Конфликт стариков и фронтовиков, имевший место в Оренбургском казачьем войске, как и в других войсках, помешал Дутову на начальном этапе борьбы объединить вокруг себя значительные массы казаков. Однако новая власть, не считаясь с казачьими традициями и образом жизни, разговаривала с казаками в основном с позиции силы, что вызывало в их среде острое недовольство, быстро переросшее в вооруженное противостояние. Для большинства казаков борьба с большевиками приняла характер борьбы за свои права и саму возможность свободного существования.

Таким образом, весной 1918 г., вне связи с Дутовым, на территории 1-го военного округа началось мощное повстанческое движение, руководимое съездом делегатов 25 станиц и штабом во главе с войсковым старшиной Д.М. Красноярцевым. 28 марта в станице Ветлянской казаки уничтожили отряд председателя совета Илецкой Защиты П.А. Персиянова, 2 апреля в станице Изобильной - карательный отряд председателя Оренбургского ВРК С.М. Цвилинга, а в ночь на 4 апреля отряд войскового старшины Н.В. Лукина совершил дерзкий налет на Оренбург, заняв город на некоторое время и нанеся красным ощутимые потери. Красные ответили жестокими мерами: расстреливали, сжигали сопротивлявшиеся станицы (весной 1918 г. сожжено 11 станиц), налагали контрибуции. В результате к июню только на территории 1-го военного округа в повстанческой борьбе участвовало свыше шести тысяч казаков. В конце мая к движению присоединились казаки 3-го военного округа, поддержанные восставшими чехословаками.

В 20-х числах мая в Тургай прибыла делегация Съезда объединенных станиц - член войскового правительства Г.Г. Богданов и подъесаул И.Н. Пивоваров, которая передала Дутову просьбу председателя Съезда Красноярцева прибыть в войско и возглавить там борьбу с большевиками. Красноярцев, обращаясь к Дутову, писал: «Батько Атаман. Я и съезд 25 объединенных станиц... услышав близость Вашу, просим прибыть в станицу Ветлянскую вместе с правительством. Вы необходимы, Ваше имя на устах у всех, Вы своим присутствием еще более вдохнете единения, бодрости и подъема. Борьба идет пять месяцев, отбито и на руках 11 пулеметов, четыре годных пушки... Дух бодрый, надежда есть, большевики из России гонятся: Самара, Сызрань, Пенза, Кузнецк, Саратов, Царицын, Камышин свергнуты , жизнь в них большевиков кончается. Уральцы с нами в союзе. Идите же помогайте, работы много». Вероятно, с аналогичным предложением немного позднее к Дутову прибыли двое казаков из Челябинска, освобожденного от большевиков 26 мая 1918 г.) , они сообщили о выступлении Чехословацкого корпуса и восстании казаков 3-го округа.

Как популярный казачий лидер, Дутов мог объединить вокруг себя значительные массы казаков. Он был законно избранным еще при Временном правительстве, войсковым атаманом, одним из наиболее авторитетных казачьих вождей. Среди командиров повстанческих отрядов и даже фронтов преобладали младшие офицеры, неизвестные основной массе казачества, тогда как вместе с Дутовым в поход ушло несколько штаб-офицеров (в том числе с академическим образованием) и членов войскового правительства.

Ввиду известий о крупных антибольшевистских восстаниях отряд возвратился в Оренбург, освобожденный от большевиков 3 июля отрядами под командованием войсковых старшин Красноярцева и Н.П. Карнаухова. Торжественно встретила Дутова и войсковое правительство казачья столица. 7 июля 1918 г., день вступления партизанского отряда Оренбургского казачьего войска в Оренбург, следует считать датой окончания Тургайского похода. Для антибольшевистского движения в Оренбургском казачьем войске значе­ние Тургайского похода трудно переоценить. Уйдя в Тургайские степи, казаки сумели сохранить как свое управление (атаман, войсковое правительство), так и то ядро идейных сторонников антибольшевистского движения, вокруг которого оренбургские казаки смогли позднее объединиться для дальнейшей борьбы с большевиками.

Освобождение территории войска от большевиков предпринималось с двух сторон: на юге - силами повстанческих отрядов оренбургских казаков, на севере - соединенными силами казаков и частей восставшего против большевиков Отдельного Чехословацкого стрелкового корпуса, причем оренбургские казачьи части на севере войска действовали в составе Сибирской армии и в подчинении Временного сибирского правительства. Щекотливость положения Дутова заключалась в том, что в итоге территория Оренбургского казачьего войска оказалась разделенной между самарским Комитетом членов Учредительного собрания (Комучем) и Временным сибирским правительством. Между тем Дутов сразу по возвращении в войско признал Комуч и как депутат Учредительного собрания вошел в его состав. 13 июля он выехал в Самару, откуда вернулся 19 июля в новой должности главноуполномоченного Комуча на территории Оренбургского казачьего войска, Оренбургской губернии и Тургайской области.

Вскоре по возвращении из Самары он отправился в Омск - устанавливать контакты с сибирскими политическими деятелями. Эту поездку не следует считать проявлением двойной игры. Оренбургский атаман придерживался своей собственной политической линии, присматривался к тем политическим силам, которые его окружали, а порой и заигрывал и с теми и с другими, стремясь добиться максимальных выгод для своего войска. Учитывая же, что территория Оренбургского казачьего войска оказалась разделена между самарским и омским правительствами, Дутов, как атаман всего войска, должен был поддерживать отношения с обоими. По своей политической ориентации коалиционное (от эсеров до монархистов, с преобладанием представителей правого крыла) Временное сибирское правительство, существовавшее в Омске, было значительно правее эсеровского Комуча, что являлось одной из причин острых разногласий между ними. В этой обстановке визит Дутова в Сибирь рассматривался эсерами едва ли не как предательство интересов Комуча. Между тем, по некоторым данным, 24-25 июля 1918 г. в Челябинске на Дутова было совершено покушение, однако атаман не пострадал.

25 июля Дутов был произведен Комучем в генерал-майоры, но, похоже, что уже через несколько дней руководители Комитета об этом пожалели. Дутов прибыл в Омск 26 июля и вечером того же дня был принят в Совете министров; состоялась его первая встреча с председателем Совета министров Временного сибирского правительства П.В. Вологодским. Омский визит вызвал крайне негативную реакцию в Самаре.

Вслед за Дутовым в Омск прибыл товарищ председателя Комуча и управляющий ведомством финансов И.М. Брушвит. По возвращении в Самару Брушвит на заседании Комитета 9 августа выступил со следующим докладом: «Приехав в Сибирь, я предполагал переговорить с министром-председателем Вологодским, но разговаривать мне с ним не удалось. Мне было отказано в приеме. В это время происходило заседание Сибирского правительства совместно с Дутовым. Дутов первое время вел себя довольно скромно. Но впоследствии он заявил: в Самаре нет ничего серьезного. Войско возглавлено совдепами. По этим соображениям им выделена активная часть казачества для ликвидации Самарского комитета. Он просит включения казачества в Сибирскую Республику. Доклад Дутова был встречен неблагоприятно. Тем не менее, он имел несколько конфиденциальных бесед с Гришиным-Алмазовым».

4 августа Дутов возвратился из Омска и занялся операциями на фронте, а кроме того, был вынужден объясняться с Самарой. Боевые действия в августе-сентябре характеризовались попытками оренбуржцев взять Орск - последний неподконтрольный белым центр на территории Оренбургского казачьего войска. С переменным успехом шли бои и на Ташкентском направлении. По взятии Орска Дутов планировал развить наступление на Актюбинск и ликвидировать весь южный фронт. Однако это могло быть достигнуто лишь в случае полного освобождения от красных всего Туркестана, на что, учитывая его колоссальную территорию, были необходимы весьма значительные силы. Такая задача была для оренбуржцев непосильной, на какую-либо стороннюю помощь, за исключением снабжения, рассчитывать не приходилось. Попытки взять Орск затянулись до конца сентября, а уже в начале октября в связи с крушением Поволжского фронта на севере образовался Бузулукский фронт, ставший для оренбуржцев главным.

По своим политическим симпатиям летом 1918 г. Дутов принадлежал к либеральному лагерю, скорее всего, к сторонникам кадетской партии. Весьма доброжелательно оренбургский атаман отзывался и о Комуче, что позволяет возложить вину за дальнейший конфликт на представителей Самары. Мнимая враждебность до определенного момента была исключительно плодом фантазии деятелей Комуча. 12 августа Дутов на фоне развивавшегося конфликта с Комучем пошел на беспрецедентный шаг - автономизацию территории войска, значительно укреплявшую его позиции как атамана. Автономизация войска формально была проявлением сепаратизма, однако сам Дутов был государственником, а не сепаратистом, просто в тот момент в России не существовало достаточно авторитетной для казаков верховной государственной власти, а указом 12 августа лидеры казачества стремились оградить войско от внешних опасностей и непродуманных решений того или иного правительства (самарского или омского). Автономизация делала Дутова более независимым в конфликте и переговорах с Комучем. Тем не менее, зависимость от Самары в снабжении боеприпасами и продовольствием не позволяла Дутову полностью порвать с Комучем.

Вследствие доклада Брушвита, видимо, уже 13 августа в Оренбург была отправлена телеграмма Самары о лишении Дутова всех полномочий Комуча. В Оренбург был также послан член Комуча В.В. Подвицкий, считавшийся правым эсером, с целью подчинить непокорный регион самарскому правительству. «Эти действия Комитета, - писал Дутов, - носят явно оскорбительный, вызывающий характер, и тем не менее не приходится ставить остро вопроса, ибо как раз в это время большевики перешли в наступление, и опять потребовались патроны и снаряды. Вот в каких условиях приходится работать». Режим, установленный Дутовым на Южном Урале, был относительно мягким и терпимым к различным политическим течениям, вплоть до меньшевистского. Очевидно, Дутов для укрепления своего положения стремился заручиться поддержкой как можно более широкого спектра политических сил.

Между тем положение Дутова не только на политической сцене Белого востока России, но даже и в самом Оренбургском казачьем войске по возвращении из Тургая стало непрочным: в казачьем руководстве у него появились политические противники, стала формироваться оппозиция, наиболее ярко проявившая себя во второй половине 1918 г.

С целью как можно скорее ликвидировать партизанщину в вооруженных формированиях оренбургского казачества, а заодно и ослабить оппозицию бывших повстанцев Дутов предпринял удачную попытку унифицировать казачьи части с целью создания в перспективе собственной казачьей армии, на которую можно было бы всецело положиться (указ войскового правительства № 115 от 31 августа 1918 г.). Спустя полтора месяца после этой реорганизации была создана Юго-Западная армия, основу которой составили оренбургские казачьи части.

Сохранилось расписание ежедневной работы Дутова. Его рабочий день начинался в 8 утра и продолжался не менее 12 часов практически без перерыва. Дутов был совершенно доступен для простых людей - любой человек мог прийти к атаману со своими вопросами или проблемами.

На сентябрьском Государственном совещании в Уфе, целью которого было создание единой государственной власти на неподконтрольной большевикам территории, Дутова избрали членом совета старейшин Совещания и председателем казачьей фракции. Дутов выступил на Совещании лишь один раз, 12 сентября, с секретным сообщением о тяжелом положении на фронте, и в этом докладе подчеркнул необходимость создания единого командования и центральной власти. Основным итогом работы Государственного совещания стало создание Временного всероссийского правительства (Директории). По своей ориентации правительство белого востока России получилось кадетско-эсеровским и не получило признания ни левых, ни правых. Именно поэтому падение Директории и приход к власти адмирала А.В. Колчака прошли сравнительно безболезненно.

28 сентября казаки взяли Орск - последний из городов на территории войска, занятых большевиками. Таким образом, территория войска была на некоторое время полностью очищена от красных. Этот успех во многом обеспечил сам атаман Дутов, который, несмотря на сильную оппозицию своей власти со стороны эсеров из войсковой интеллигенции и части повстанческих вожаков, сумел удержать единоличную власть и подчинить себе прежде независимые повстанческие партизанские отряды, приведя их к традиционному виду казачьих частей. За взятие Орска Дутов по решению Войскового Круга 1 октября был произведен в генерал-лейтенанты, официально производство было осуществлено «за заслуги перед Родиной и Войском» и утверждено Верховным главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооруженными силами России генералом В.Г. Болдыревым.

По освобождении территории войска большинство казаков, считая свою задачу выполненной, стремилось разойтись по станицам и заняться хозяйством. Это, конечно, было на руку большевикам. Отход белых из Поволжья превращал территорию Оренбургского казачьего войска в прифронтовую полосу.

В Ставке было решено преобразовать имевшиеся в этом районе казачьи и армейские формирования в отдельную армию, получившую название Юго-Западной. Название армии объяснялось тем, что это объединение включало в свой состав все антибольшевистские силы юго-западного по отношению к Ставке в Уфе направления. Юго-Западная армия была образована 17 октября главным образом из частей Оренбургского казачьего войска; впрочем, в ее состав вошли также уральские и астраханские казачьи части, однако наряду с Юго-Западной существовала и Уральская армия (известны приказы по армии за 1918 г.), обладавшая, по всей видимости, тактической самостоятельностью. Командующим армией был назначен, естественно, Дутов. Штабу Юго-Западной армии принадлежало лишь общее руководство операциями уральцев, что отражено в приказах по армии. Подчинение их Дутову было чисто формальным (впрочем, таким же, как и их подчинение Колчаку и Деникину), так как долгое время уральцы сражались отдельно от своих союзников по антибольшевистской борьбе. По данным на 28 декабря 1918 г., армия Дутова насчитывала 23 батальона и 230 сотен или 10 892 штыка и 22 449 сабель, причем из этого числа 2158 штыков и 631 сабля находились в резерве Верховного главнокомандующего. Количество сотен в армии в 10 раз превышало количество батальонов!

Во второй половине 1918 - первой половине 1919 г. в ожесточенной борьбе на Урале решалась дальнейшая судьба России. Обстановка на фронте Юго-Западной армии складывалась следующим образом. В состав армии была включена Бузулукская группа полковника Ф.Е. Махина. Сам Махин был назначен командующим войсками Ташкентской группы и командующим Оренбургской казачьей пластунской дивизией и 20 октября выехал в Ак-Булак, а в командование войсками Бузулукской группы вступил начальник 2-й Сызранской стрелковой дивизии полковник А.С. Бакич. Помимо Бузулукской и Ташкентской групп в состав Юго-Западной армии входила и Уральская группа под командованием генерала В.И. Акутина. Задачей армии было сдерживать наступление красных, причем на бузулукском направлении предполагалась держать оборону на якобы укрепленных позициях - до окончания формирования Оренбургской казачьей сводной дивизии, после чего, вероятно, предполагалось наступление. Уральская группа должна была обороняться на саратовском направлении и прикрывать Уральскую область, а также войти в связь с Астраханским казачьим войском и войсками полковника Л.Ф. Бичерахова, действовавшими на западном берегу Каспийского моря. Лишь Ташкентская группа Махина после перегруппировки должна была перейти в решительное наступление и взять Актюбинск, приготовившись «к безостановочному продвижению на Ташкент». Однако боевое счастье изменило Дутову. 29 октября пал Бузулук, а со второй половины ноября красные повели наступление на Оренбург.

18 ноября в результате переворота в Омске к власти пришел Колчак, ставший Верховным правителем и Верховным главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооруженными силами России. Реакция политических и военных деятелей востока России на омские события была далеко не однозначной. Одним из первых среди них 20 ноября 1918 г. признал верховную власть Колчака и вошел в его оперативное подчинение атаман Дутов, что во многом повлияло на выбор остальных лидеров. Были и недовольные переворотом. В частности, после падения Директории ЦК партии эсеров объявил Колчака «врагом народа» и заочно вынес ему смертный приговор.

23 ноября войсковой атаман Забайкальского казачьего войска полковник Г.М. Семенов направил премьер-министру П.В. Вологодскому, верховному уполномоченному Директории на Дальнем Востоке генералу Д.Л. Хорвату и атаману Дутову телеграмму, в которой указал, что протестует против кандидатуры Колчака, а на посту Верховного правителя приемлет только Деникина, Хорвата или Дутова. Выдвижение кандидатуры Дутова было инициативой самого Семенова, Дутов об этом не знал, однако такая инициатива его в какой-то степени компрометировала перед верховной властью, хотя он и не претендовал на нее, вероятно, не желая брать на себя ответственность и не считая себя для этого достаточно способным. 1 декабря Дутов направил Семенову - одному из своих бывших воспитанников - письмо, в котором призвал его признать Колчака.

С приходом Колчака к власти социалисты предприняли ряд безуспешных попыток реванша. Одной из наиболее опасных для Белого движения можно назвать попытку захвата власти в результате заговора против атамана Дутова в Оренбурге. Опасность оренбургского заговора для белых заключалась в том, что в числе его организаторов были представители нескольких разноплановых и влиятельных политических сил: член ЦК партии эсеров В.А. Чайкин, башкирский лидер А.-З. Валидов, казахский лидер М. Чокаев, эсер, командующий Актюбинской группой Оренбургского казачьего войска Махин и атаман 1-го военного округа полковник К.Л. Каргин. Захватив власть, заговорщики могли расколоть антибольшевистский лагерь на востоке России и тем самым привести к падению всего Восточного фронта, поражению Колчака.

Валидов, судя по его воспоминаниям, ненавидел Колчака больше, чем многие эсеры, и вел постоянные переговоры по прямому проводу с членами Учредительного собрания в Уфе. Для координации подпольной работы в Оренбург прибыл член ЦК, лидер туркестанских эсеров и политик крайне левого толка В.А. Чайкин - давний друг Валидова; они легко нашли общий язык.

Вместе с еще одним будущим заговорщиком, депутатом от Ферганской области Чокаевым, Чайкин 22 ноября 1918 г. бежал из Челябинска. Именно тогда, согласно воспоминаниям Чокаева, у них созрел план освобождения Туркестана от красных, для чего необходимо было сместить Дутова. Валидов 6 и 25 ноября проинспектировал верные ему части на фронте, где и встретился с будущими заговорщиками: Махиным и Каргиным (Каргин происходил из той же станицы Буранной, что и отец Махина), договорившись с ними о мерах против Дутова. Махин и Каргин отличались левыми взглядами, причем первый был членом партии эсеров чуть ли не с 1906 г., а второй до революции некоторое время находился под негласным надзором полиции.

В ночь на 2 декабря заговорщики провели свое единственное совещание в Оренбурге, в здании Караван-Сарая - резиденции башкирского правительства. На совещании, по воспоминаниям Чокаева, присутствовали Валидов, Чокаев, Махин, Каргин и Чайкин. Заговорщики утвердили состав будущего объединенного правительства трех стран (Казахстан, Башкурдистан, Казачье государство). Махин должен был стать главнокомандующим, Каргин - войсковым атаманом Оренбургского казачьего войска (вместо Дутова), правителем Башкурдистана был намечен Валидов, Казахстана - С. Кадирбаев (представитель Алаш-Орды в Оренбурге), Чокаев должен был стать министром внешних связей; Чайкин также получил должность в будущем правительстве. Во то время в Оренбурге были расквартированы четыре башкирских стрелковых полка, Атаманский дивизион Оренбургского казачьего войска, 1-й Оренбургский казачий запасный полк, конвойная сотня и караульная рота, а также артиллерийские и технические части. У заговорщиков, при опоре на башкирские части, были все основания рассчитывать на успех.

Однако поручик А.-А. Велиев (Ахметгали), татарский купец из Челябинска, донес о тайном совещании коменданту Оренбурга капитану А. Заваруеву. Тот, в свою очередь, предупредил об этом главного начальника Оренбургского военного округа генерала Акулинина. Сразу же были приведены в боевую готовность Атаманский дивизион и запасный полк, установлено наблюдение за Караван-Сараем и казармами башкирских частей, в распоряжение коменданта города вызваны русские офицеры, служившие в башкирских полках. В течение ночи заговорщики пытались собрать верные им части на станции Оренбург, находившейся в их руках. Однако, поняв, что инициатива перешла к сторонникам Дутова, Валидов в полдень 2 декабря выехал из города, захватив все имевшиеся в наличии вагоны. Заговор против Дутова и Колчака провалился. Дутов сумел удержать войска под своим контролем, разрушив планы социалистов.

Дутов жестко боролся не только с реальной оппозицией, но и вообще с любыми угрозами своей власти. Наиболее ярко это проявилось в деле члена войскового правительства полковника В.Г. Рудакова, которого Дутов попросту предал, чтобы доказать свою преданность Верховному правителю Колчаку. Не менее жестко, пользуясь интригами Дутов боролся и со своим потенциальным конкурентом на пост войскового атамана генералом Н.Т. Сукиным. Столь предосудительные методы одного из крупнейших казачьих лидеров периода Гражданской войны не могли не повлиять на общий исход Белой борьбы на Востоке России.

Приказом Верховного правителя и Верховного главнокомандующего № 92 от 28 декабря 1918 г. Юго-Западная армия была разделена на отдельные Оренбургскую и Уральскую армии под командованием генералов Дутова и Н.А. Савельева. 21 января 1919 г. белые оставили Оренбург, что крайне неблагоприятно сказалось на настроениях казаков. Уже на следующий день в Оренбург вступили части 24-й Симбирской Железной стрелковой дивизии и прорвавшаяся с юга конница Туркестанской армии красных. Вскоре после оставления Оренбурга войсковое правительство и атаман перебрались сначала в Орск, а затем в Троицк.

Считая основной задачей не позволить красным наладить регулярную железнодорожную связь с Туркестаном, Дутов вел борьбу за каждый клочок железнодорожного полотна на все еще остававшемся под контролем казаков участке между Илецкой Защитой и Актюбинском. Недопущение соединения Туркестана с Советской Россией было одной из главнейших стратегических задач, и, к чести Юго-Западной, Отдельной Оренбургской и Южной армий, которые считаются иногда чуть ли не никчемными объединениями, эта задача успешно решалась вплоть до окончания боевых действий на Южном Урале осенью 1919 г. Сам Дутов, вспоминая этот тяжелый период, говорил: «Против нас действовала одна из лучших частей большевистской армии... так называемая «железная дивизия» под командой Гая... У них было отличное вооружение, была вначале прекрасная дисциплина. Положение наше иногда бывало очень тяжелое. Но... я ведь никогда не отчаивался!».

В январе 1919 г. части Отдельной Оренбургской армии, потеряв связь с Отдельной Уральской армией, отходили на восток, вглубь территории войска. Красные развивали свой успех, наступая вдоль линии Орской железной дороги. Отдельная Оренбургская армия отступала с тяжелыми боями. 13 февраля Совет министров в Омске постановил учредить должность главного начальника Оренбургского края с подчинением ему Оренбургской губернии (без Троицкого и Челябинского уездов), а также Кустанайского и Актюбинского уездов Тургайской области. Решение вопроса о включении в край Троицкого и Челябинского уездов было предоставлено на усмотрение командования. Начальником края с правами генерал-губернатора был назначен Дутов. В результате отступления войск Дутова, подчиненная ему территория Оренбургской губернии была минимальной (фактически только часть Орского и Верхнеуральский уезды). На Дутова было возложено и без того слишком много обязанностей, в связи с чем он в течение месяца не мог приступить к работе на своем новом посту.

Деятельность Дутова в новом качестве сосредоточилась прежде всего на осложнениях, связанных с национальным вопросом: созрела измена части башкир во главе с начальником башкирского войскового управления Валидовым. После почти трех месяцев секретных переговоров 18 февраля башкиры перешли на сторону большевиков и открыли им фронт. Уже в декабре-феврале, до фактического перехода на сторону красных, башкиры проявляли неподчинение командованию Юго-Западной и Отдельной Оренбургской армий, действовали самостоятельно, а башкирское руководство передавало красным секретные сведения о войсках белых. Основной причиной измены были, очевидно, политические пристрастия и амбиции башкирского руководства, в особенности, самого Валидова, сторонника эсеров, считавшего Колчака и Дутова своими злейшими врагами. Нельзя не отметить и отсутствие у белого командования должной гибкости в решении крайне болезненного национального вопроса. Большевики же, несмотря на первоначальные колебания, поспешили удовлетворить все требования башкир (широкая автономия), лишь бы последние перешли на их сторону.

В результате измены башкир на стыке Западной и Отдельной Оренбургской армий образовался разрыв, которым не замедлили воспользоваться красные, и возникла неотложная необходимость восстановления связи между двумя белыми армиями. Для этого левый фланг Западной армии предполагалось протянуть до станицы Кизильской, был сформирован II Оренбургский казачий корпус, а правый фланг Отдельной Оренбургской армии и связь с Западной армией должен был обеспечивать IV Оренбургский армейский корпус. Впоследствии для прикрытия разрыва Западная армия на своем левом фланге образовала Южную группу под командованием генерала П.А. Белова (Г.А. Виттекопфа).

Неудачи привели к тому, что моральный дух войск резко понизился, казаки начали самовольно расходиться по домам и перебегать к красным. Сказывались также значительное переутомление войск и недостатки милиционного комплектования частей. Для повышения боевого духа войск Дутову пришлось расформировать ненадежные части, принять меры для укрепления дисциплины, реформировать командный состав армии.

В начале марта Западная армия генерала М.В. Ханжина перешла в наступление, конечной целью которого должно было стать занятие Москвы. 13 марта частями была взята Уфа. Успехи на фронте армии Ханжина со второй половины марта укрепили положение всего левого фланга белого Восточного фронта. 18 марта началось одновременное наступление частей Южной группы Западной армии и Отдельной Оренбургской армии.

С первых чисел апреля Дутов уже фактически не командовал Отдельной Оренбургской армией, а уехал в Омск и занимался там политической деятельностью. С 7 апреля до самого расформирования армии Дутова замещал (с перерывом с 18 по 25 апреля) его начальник штаба генерал А.Н. Вагин. Таким образом, атамана Дутова вряд ли уместно обвинять в каких-то боевых неудачах этого периода - он к ним уже не имел никакого отношения.

9 апреля Дутов приехал в Омск. В официальном интервью он назвал некоторые цели приезда: 1) военные вопросы; 2) вопрос о новых границах Оренбургского края; 3) национальный вопрос - взаимоотношения с башкирами и киргизами; 4) вопрос об обсеменении полей в связи с неурожаем в 1918 г.

Омский период жизни Дутова был далеко не безоблачным. Активное участие его в омской политической жизни дало повод генералу барону А.П. Будбергу (помощник начальника штаба Верховного главнокомандующего) высказаться о нем как о человеке, «везде сующем свой нос». По мнению корреспондента газеты «Сибирская речь», беседовавшего с Дутовым первый раз еще летом 1918 г., за прошедшие месяцы «генерал заметно изменился. Усталость, утомление разлиты в его чертах. Морщины вокруг губ наметились глубже и резче. Только глаза - черные и блестящие по-прежнему горят железной волей и удалью».

23 мая Отдельная Оренбургская армия была переформирована в Южную. Ставка, видимо, осознала невозможность самостоятельной борьбы казачьей конницы без поддержки армейской пехоты (конница не могла штурмовать укрепленные районы в полосе железной дороги, а военные действия были привязаны именно к ней) и создала смешанную армию со значительной долей оренбургских казаков (свыше 45%). Дутова Колчак назначил походным атаманом всех казачьих войск и генерал-инспектором кавалерии, сохраняя за ним также и должность войскового атамана Оренбургского казачьего войска.

27 мая Дутов приступил к исполнению своих новых обязанностей. Первоначально его штаб был расположен в Екатеринбурге, позднее переместился в Омск. Должность походного атамана и инспектора кавалерии считалась чуть ли не почетной отставкой (на это указывает и первоначальное расположение штаба походного атамана в Екатеринбурге), однако, скорее всего, Колчак стремился укрепить непонятный после расформирования Отдельной Оренбургской армии статус Дутова, уже давно находившегося в Омске.

Не только Дутов пользовался поддержкой Колчака, но и самому Верховному правителю была полезна поддержка такого авторитетного и энергичного деятеля, каким был Дутов. Есть сведения о том, что Дутов 29 мая выехал в Екатеринбург и далее в Пермь, чтобы выяснить обстановку накануне визита в город Колчака для урегулирования конфликта с командующим Сибирской армией генералом Р. Гайдой. Накануне прибытия в Пермь Колчак рассматривал самые разные варианты решения этого конфликта, вплоть до силового, для чего взял с собой в поездку свой конвой и приказал привести в состояние повышенной боеготовности находившийся в Екатеринбурге батальон охраны Ставки. Судя по всему, для мирного решения вопроса и сохранения престижа верховной власти Колчаку и потребовалось содействие Дутова в переговорах с Гайдой. Колчак побывал в Перми в ночь на 1 июня, видимо, сразу после приезда Дутова. Оренбургский атаман принял участие в переговорах с Гайдой, даже просил Колчака за мятежного генерала, чем способствовал компромиссному разрешению ситуации. И в дальнейшем Дутов по неясным пока причинам поддерживал Гайду в различных вопросах.

2 июня Колчак, Дутов, Гайда и В.Н. Пепеляев выехали из Перми в Екатеринбург, где к ним присоединился генерал М.К. Дитерихс; 4 июня Колчак, Гайда, Дитерихс и Дутов вернулись в Омск. Затем Дутов отправился в инспекторскую поездку по казачьим войскам Дальнего Востока, где руководил борьбой с партизанским движением, а также налаживал взаимоотношения между верховной государственной властью и местными атаманами Г.М. Семеновым, И.П. Калмыковым и И.М. Гамовым, ориентировавшимися в своей политике на Японию. Основным итогом поездки Дутова стала переориентация Омска на сотрудничество с местными атаманами в борьбе с партизанским движением. Избранный курс усиливал значение казачества в политике Колчака. Сами атаманы постарались продемонстрировать свою полную лояльность Верховному правителю, однако так и не дали ни одной части на Восточный фронт. В Омск Дутов вернулся лишь 12 августа.

18 сентября 1919 г. Южная армия была переименована в Оренбургскую, 21 сентября в командование ею вступил Дутов (фактически он был вынужден задержаться в Омске для участия в работе казачьей конференции). Дутов и его начальник штаба генерал Зайцев прибыли к войскам, когда те находились в районе городов Атбасар и Кокчетав. Дутов принял нелегкое хозяйство - армия рушилась и безостановочно отступала по голой, безлюдной степи, испытывая недостаток продовольствия. Свирепствовал тиф, который к середине октября выкосил до половины личного состава. 14 октября 5-я советская армия переправилась через Тобол и перешла в наступление. Белые отходили к следующему рубежу - реке Ишим. С вечера 23 октября красные (Кокчетавская группа 5-й армии) стали развивать наступление и 29 октября, заняв Петропавловск, начали практически безостановочное преследование белых вдоль Транссибирской магистрали. На левом фланге белого Восточного фронта войска Дутова отступали к Ишиму, чтобы занять оборону по этой реке, прикрывая сосредоточение главных сил армии. Из района Атбасар-Кокчетав удобно было нанести фланговый удар по 5-й армии, наступавшей вдоль Транссиба. Однако в связи со значительным усилением эпидемии тифа и натиском красных закрепиться на Ишиме не удалось. Дутов приказал продолжать движение к Атбасару форсированным маршем. Отступая, войска потеряли соприкосновение с противником. 6 ноября было получено известие о переименовании Оренбургской армии в Отдельную Оренбургскую. В этот же день сосредоточение армии было приостановлено. Части заняли оборону в районе Атбасар-Кокчетав. Вплоть до получения 19 ноября известия о сдаче Омска, оставленного белыми 14 ноября, армия стояла на месте, на фронте все еще наиболее боеспособного IV Оренбургского армейского корпуса генерала Бакича было спокойно. Лишь после получения вести о падении столицы белой Сибири отступление было продолжено, одновременно вновь активизировались красные.

В этот период Дутов разработал план партизанских действий. Этот план был изложен им подробно в телеграмме Колчаку и Сахарову, однако едва ли нашел применение. 22 ноября стало известно об обходе Атбасара красными с севера и северо-запада и их выходе в тыл армии Дутова. 25-26 ноября противник вел наступление на фронте, а кроме того, искусно маневрируя, в ночь на 26 ноября обошел Акмолинск с севера и овладел им. Позднее красные продолжали действовать в тылу Отдельной Оренбургской армии и наступали в направлении на Каркаралинск, где находился штаб армии.

Тяготы, выпавшие на долю отступавших частей Дутова, могут сравниться, пожалуй, только с теми, что испытали войска Отдельной Уральской армии, почти полностью погибшей в Туркестане в начале 1920 г. В полном смысле слова для оренбуржцев это был «Голодный поход» - именно такое название уже в эмиграции получил поход частей армии по практически безжизненной северной Голодной степи в Семиречье в конце ноября-декабре 1919 года. По-настоящему этот был крестный путь Отдельной Оренбургской армии, войска которой отступали по малонаселенной, голодной местности, ночуя под открытым небом. Резали и ели лошадей и верблюдов. У местного населения отбирали все - продукты, фураж, одежду, сани, но и этого было не хватало для многотысячной людской массы. За все реквизируемое, как правило, выплачивались деньги, хотя и не всегда в должном размере. Смертность от холода и истощения возрастала, соперничая со смертностью от тифа. Тяжелобольных оставляли умирать в населенных пунктах, умерших не успевали хоронить и обременяли этим печальным обрядом местных жителей. Войска двигались большими переходами, оторвавшись от противника. На отставших одиночных солдат и казаков часто нападали киргизы, и невозможно было даже узнать, куда исчез человек.

1 декабря красные овладели Семипалатинском, а 10 декабря взяли Барнаул, не оставив войскам Дутова шансов соединиться с основными силами белого Восточного фронта. Возможен был единственный путь дальнейшего отхода - в Семиречье, где действовали части генерала Б.В. Анненкова. 13 декабря Каркаралинск был занят красными. До конца декабря войска Дутова отходили к Сергиополю. Этот отрезок пути (550 верст) был одним из наиболее тяжелых. Данные о численности и потерях армии Дутова в ходе Голодного похода сильно различаются. Наиболее близким к действительности следует считать тот вариант, согласно которому из 20-тысячной в районе Кокчетава армии до Сергиополя дошло около половины состава.

Приход в Семиречье истощенных, измотанных дутовцев, 90% которых были больны различными формами тифа, анненковцы, сравнительно благоденствовавшие здесь, встретили враждебно, были даже случаи вооруженных столкновений. Один из участников Белого движения на Восточном фронте, характеризовавший себя как «простого русского интеллигента... волею судеб надевшего мундир армии адмирала Колчака», отмечал, что «прислушавшись ко всем рассказам местных жителей, очевидцев, и судя по отношению Анненкова к оренбуржцам, для нас стало ясно, что мы попали в самое - после большевиков - бесправное место, и если что атаману (Анненкову. - А.Г .) взбредет в голову, то он с нами и сделает».

Приказом Дутова по Отдельной Оренбургской армии № 3 от 6 января 1920 г. все части, учреждения и заведения армии сводились в отдельный «Отряд атамана Дутова» под командованием генерала Бакича. Сам Дутов стал гражданским губернатором Семиреченского края и расположился в Лепсинске. Возможно, Анненков опасался конкуренции со стороны своего более известного соперника и стремился убрать Дутова из армии. Отряд Дутова был включен в состав Отдельной Семиреченской армии Анненкова и подчинен последнему во всех отношениях. В последнем приказе Дутова по армии говорилось: «Тяжелый крест выпал на долю Отдельной Оренбургской армии. Велением судьбы войскам пришлось сделать весьма продолжительные, почти непрерывные в течение полугода, передвижения - сначала из района Оренбургской губернии к Аральскому морю, далее через Иргиз, Тургай и Атбасар в район Кокчетав-Петропавловск. Отсюда через Акмолинск и Каркаралинск в район Сергиополя. Все те трудности, лишения и разные невзгоды, которые претерпели войска Оренбургской армии во время этого продолжительного марша по пустынно-степным областям, не поддаются описаниям. Лишь беспристрастная история и благодарное потомство по достоинству оценят боевую службу, труд и лишения истинно русских людей, преданных сынов своей Родины, которые ради спасения своей Отчизны самоотверженно встречают всякие мучения и терзания».

В марте 1920 г. Дутову и его сторонникам пришлось покинуть родину и отступить в Китай через ледниковый перевал Кара Сарык (на высоте 5800 м). Обессилевшие люди и кони шли без запаса еды и фуража, следуя по горным карнизам, случалось, срывались в пропасть. Сам атаман перед китайской границей был спущен на канате с отвесной скалы почти без сознания. В Китае отряд Дутова был интернирован в городе Суйдине, расположившись в казармах русского консульства. Дутов не терял надежды возобновить борьбу с большевиками. Именно с его деятельностью в советской историографии связывалась подготовка восстания в Нарынском уезде в ноябре 1920 г. Он поддерживал связь с лидерами басмачей, предпринимал попытки организовать антибольшевистское подполье в рядах РККА.

Объединить все антибольшевистские силы Западного Китая для похода на советскую Россию Дутову оказалось не по плечу. Тем не менее 12 августа (30 июля) 1920 г. Дутов издал приказ № 141 об объединении антибольшевистских сил в Западном Китае в Оренбургскую Отдельную армию. По сути, приказ Дутова был необходим, но оренбургский атаман превысил свои возможности и не учел изменившихся обстоятельств, при которых командиры белых отрядов, перешедших в Китай, фактически оказались независимыми друг от друга начальниками.

Обеспокоенность советского руководства наличием значительных организованных и закаленных годами борьбы антибольшевистских сил вблизи границ Советской России понятна, тем более, что сами белые не теряли надежды свергнуть большевистский режим. Антибольшевистская деятельность Дутова и его непререкаемый авторитет в казачестве побудили Москву к решительным мерам. Была подготовлена спецоперация первоначально по похищению, а позднее уже по ликвидации Дутова. Под видом единомышленника из России к атаману проник советский агент К.Г. Чанышев. 6 февраля 1921 г. Дутов был убит в своей квартире одним из подчиненных Чанышева - М. Ходжамиаровым, были смертельно ранены два человека из охраны, пытавшиеся оказать сопротивление. Убийцам удалось скрыться. Это убийство было, видимо, первым в череде подобных зарубежных ликвидаций, осуществленных советскими спецслужбами.

Так трагически оборвалась жизнь атамана - генерала А.И. Дутова, положившего начало Белому движению на Востоке России. Атамана Дутова и погибших вместе с ним казаков похоронили на небольшом кладбище неподалеку от Суйдина. По некоторым данным, через несколько суток могила Дутова была ночью разрыта, а тело обезглавлено: убийцы должны были представить доказательство исполнения приказа. По всей видимости, это кладбище, как и многие другие русские кладбища на территории Китая, было уничтожено во времена «культурной революции».

Устранение такого крупного политического и военного деятеля, каким являлся Дутов, нанесло оренбургскому казачеству сильнейший удар. Конечно, Дутов не был идеальным человеком, не выделялся способностями, обладал многочисленными слабостями, свойственными обычным людям, но при этом все же проявил качества, позволившие ему в смутное время встать во главе одного из крупнейших казачьих войск России, создать практически из ничего собственную вполне боеспособную армию и повести беспощадную борьбу с большевиками; он стал выразителем надежд, а порой даже кумиром сотен тысяч поверивших ему людей.

На главную

Текущая страница: 1 (всего у книги 42 страниц)

Александр Степанов

Порт-Артур

Часть первая

Глава первая

Ясный морозный день клонился к вечеру. Солнце освещало косыми предвечерними лучами Порт-Артур и окружавшие его мрачные серые скалистые горы. С моря дул слабый ветерок, сметая сохранившийся еще кое-где снег.

В порту и в городе необычайное для будничного дня оживление. Все чиновное русское население Квантуна 26 января 1904 года съехалось в ПортАртур, где сегодня состоится традиционный бал в день Марии. На этот раз он должен был быть особенно торжественным, ввиду того что в числе именинниц также была жена начальника порт-артурской эскадры вице-адмирала Старка – Мария Ивановна.

С полудня поздравители длинной чередой потянулись к дому адмирала, а вечером там же должен был состояться бал. Всем хотелось хотя бы одним глазком взглянуть на празднично одетую публику, на блестящих моряков и военных, принарядившихся штатских. Сам наместник царя на Дальнем Востоке, адмирал Алексеев, обещал со своим блистательным штабом посетить этот бал.

Ввиду тревожного времени уже с семи часов вечера к адмиральскому дому стали съезжаться и сходиться многочисленные гости. Первыми появились мичманы и лейтенанты и сухопутные офицеры со своими дамами, затем прибыли капитаны всех рангов и полковники в залитых золотом мундирах, с тяжелыми густыми эполетами на плечах. Они и их жены составили почетную свиту около адмиральской четы, приветливо встречавшей гостей.

Адмиральский дом быстро наполнялся. В зале оркестр заиграл полонез, и флаг-офицер адмирала Старка, лейтенант Дукельский, высокий красивый шатен, предложил кавалерам приглашать дам. За полонезом последовал вальс, и бал развернулся.

Жена адмирала наблюдала за танцующими, перебрасываясь замечаниями с окружающими. Но вот дежурный вестовой доложил о прибытии самого наместника. Адмирал с женой поспешили ему навстречу.

Адаексеев, еще не старый человек, с открытым приветливым лицом, в придворном мундире, почтительно поцеловал руку адмиральши, принеся ей свои поздравления, и вошел с нею в зал.

Музыка смолкла, и все замерли в глубоком поклоне перед его высокопревосходительством. Алексеев сделал общий поклон собравшимся и попросил продолжать танцы. Пары вновь завертелись.

Наместник был озабочен. Ему назойливо вспоминались еще два дня назад полученные телеграммы о разрыве дипломатических сношений с Японией, которые до сих пор не были опубликованы и о которых знали даже не все старшие начальники из сухопутных. Вспомнилось и сегодняшнее донесение гражданского губернатора Квантунской области о поспешном выезде японцев из Квантуна. Но особенно неотвязно вертелось в голове Алексеева его собственное распоряжение о несвоевременности постановки противоминных сетей ограждения на судах, стоящих на внешнем рейде.

Несмотря на успокоительную телеграмму министра иностранных дел Ламсдорфа, категорически отрицавшего возможность войны, смутное опасение все же портило настроение Алексеева. Он ежеминутно ожидал распоряжений из Петербурга или известий от находящихся в колийском порту Чемульпо крейсера «Варяг»и канонерки «Кореец».

Поэтому, когда к нему подошел Старк и шепотом попросил разрешения покинуть бал и отправиться на эскадру, Алексеев только одобрительно закивал головой.

– Забирайте всех нужных вам офицеров, но потихоньку, без переполоха. Публика и так сегодня нервничает в связи с отъездом японцев. Бал должен продолжаться. Это внесет общее успокоение в умы. Завтра я обязательно сам побываю на эскадре, – проговорил он.

Танцы продолжались, время шло, но никаких тревожных известий не поступало, и даже состоящий при Алексееве представитель министерства иностранных дел Плансон, которого в Артуре называли дипломатическим барометром, был, против обыкновения, спокоен и мирно беседовал с известными артурскими негоциантами: англичанином Томлинсоном и американцем Смитом. Оба они вели большую торговлю с Японией и были весьма заинтересованы в отношениях России и Японии.

– Никогда Российская империя не была так далека от воины со Страной Восходящего Солнца, как сегодня, – уверял Томлинсон, высокий, рыжий, краснолицый мужчина лет сорока. – Мы, англичане, никогда не допустим до этого. Война принесет огромные убытки нам, мирным предпринимателям. В качестве союзника Англия всегда сумеет обуздать японскую военщину, если она только вздумает рискнуть на такую авантюру, как война с Россией.

– Япония слишком бедна, чтобы вести большую войну. И никто ей не даст денег на такое проблематичное предприятие, как единоборство с русским колоссом, – вторил англичанину Смит.

Плансон недоверчиво поглядывал на своих собеседников. Мнения их далеко не совпадали с действиями английского правительства, которое всего полтора года как заключило военный союз с Японией, направленный в основном против России и Китая. Совсем недавно в печати промелькнуло сообщение о предоставлении Америкой крупного займа Японской империи. Как дипломат, Плансон понимал, что союз и заем имеют общую цель – усилить военную мощь Японии и обеспечить ей тыл на случай войны. Плансону было только неясно, когда именно предполагает Япония начать военные действия против России, сейчас или через год, два. Сегодняшний отъезд японцев из Артура, конечно, был тревожным признаком, но в то же время было известно, что японский консул в Артуре сегодня обедал у генерала Стесселя, побывал у наместника и адмирала Старка и всех заверил в полном миролюбии Японии и набрал много поручений в Нагасаки, обязуясь в недельный срок все покупки доставить в Артур.

– В газетах промелькнуло сообщение, что японский объединенный флот вышел в море по неизвестному направлению, – заметил Плансон.

– Это не более чем обычные в японском флоте зимние маневры, – отозвался Смит.

– Ни о чем другом сейчас не может быть и речи, – подтвердил Томлинсон.

Несколько успокоенный, Плансон отошел к другим гостям.

– Как вы думаете, мистер Смит, рискнут японцы начать «спектакль»в ближайшие дни? – справился Томлинсон.

– Получивши деньги, надо делать то, на что они даны. Японский консул заверил меня, что флот микадо находится в полной боевой готовности.

– Вы правы. За этим наблюдают офицеры британского флота, которые находятся при штабе японского адмирала Того. Они сумеют заставить его выполнить принятые на себя обязательства, – согласился Томлинсон.

– От моего брата, командира американского стационера в Чемульпо, я знаю, что там вскоре появится японский флот, – конфиденциально сообщил Смит.

– Возможно, что одновременно он появится и перед Артуром, – добавил Томлинсон.

– Наберемся немного терпения и проследим, как будут развертываться события. Все же следует заблаговременно запастись паспортом о подданстве нейтральных стран, например, Швейцарии или Мексики.

– Я предвосхитил вашу мысль, мистер Смит; уже неделю как стал швейцарским подданным и за действия англичан не отвечаю.

– С месяц, как я имею в кармане мексиканский паспорт, – в тон ему заметил Смит.

Дурное настроение Алексеева стало понемногу рассеиваться. Под звуки музыки время проходило быстро, и незаметно дошла очередь до мазурки, считавшейся, по артурским обычаям, гвоздем каждого бала.

Наместник поднялся и встал с именинницей в первой паре. Заиграла музыка, и Алексеев, с неожиданной для его тучной фигуры легкостью, заскользил со своей дамой по паркету. Весь зал с вниманием следил за этой парой. Когда очередь дошла до сольных номеров и наместник опустился на колено перед дамой, медленно кружа ее вокруг себя, стекла неожиданно задрожали от гула артиллерийской стрельбы. Сквозь окна были видны многочисленные зарницы выстрелов, звуки которых сливались в сплошные раскаты грома.

Весь зал дружно зааплодировал и танцевальному искусству превосходительной пары, и неожиданному, столь – своевременному салюту эскадры, за который приняли стрельбу многие из присутствующих. Сам Алексеев совершенно забыл о своих недавних опасениях. Стрельбу же посчитал за проводимое нынешнею ночью учение по отбитию минных атак. Это счастливое совпадение стрельбы с его выступлением на балу окончательно привело Алексеева в отличное настроение.

Общее оживление усилилось, и пары закружились еще быстрее под аккомпанемент артиллерийской стрельбы. Бал продолжался.

В квартире командира Квантунской крепостной артиллерии генерал-майора Василия Федоровича Белого по случаю именин его жены Марии Фоминичны состоялся небольшой семейный вечер. Молодежь танцевала в зале под рояль, артиллеристы усердно звенели шпорами и стучали каблуками об пол, вертя до упаду своих дам. Пожилые «матроны» расселись вдоль стен и, наблюдая за молодежью, судачили между собой.

Местный сердцеед, командирский адъютант Коля Юницкий, на ломаном французском языке дирижировал танцами, на ходу отпуская комплименты дамам.

В соседней комнате за карточными столами сидели старшие офицеры во главе со своим генералом. Огромный, толстый, с лицом, заросшим волосами до самых глаз, полковник Тахателов шумно упрекал своего командира за ошибки в игре. Генерал молча записывал штраф мелком на зеленом сукне. Два других игрока – пышноусый капитан Гобято и седой полковник Стольников подсчитывали выигрыши.

За соседним столом также шла оживленная игра.

Раздавшиеся с моря выстрелы вызвали среди присутствующих недоумение.

– Следует запросить моряков об этой стрельбе, – предложил Гобято, когда с моря донеслась канонада.

– Зачем запрашивать? – возразил Белый. – Ясно, что это учение, да еще приуроченное к именинам жены Старка. Салют имениннице, так сказать!

Все вышли на балкон и оттуда любовались, поеживаясь от холода, красивой картиной, развернувшейся на внешнем рейде.

Эскадра блистала огнями многочисленных прожекторов, усиленно освещая спокойное море. На судах то и дело вспыхивали взблески выстрелов, громко ухали пушки, заливисто трещали пулеметы, и в беспрерывно передвигающихся лучах прожекторов неожиданно возникали то громады броненосцев, то мелкие силуэты сторожевых судов, а то и отдельные шлюпки.

Над Золотой горой взвились одна за другой три боевые ракеты и, разорвавшись высоко вверху, целым снопом ярких звездочек начали опускаться в воду, выхватывая на минуту из темноты внутренний рейд с портом и доками, Старый город и горы Тигрового полуострова.

– Как изумительно красиво! – восхищались дамы.

– Совсем как на настоящей войне, – заметила одна из них. Воевать только не с кем, – заметил Белый.

– Ас японцами?

– Ну, куда им до нас!

В это время затрещал телефон, и адъютант поспешил подойти к нему. Лицо его, как только он поднес трубку к уху, сразу вытянулось.

– Ваше превосходительство, – доложил он. – Капитан Страшников с Тигрового Хвоста доносит, что сейчас было совершено нападение на нашу эскадру и есть поврежденные суда. Один броненосец приткнулся к берегу у Девятой батареи.

– С ума сошел Страшников? – обозлился Белый. – Какое там нападение? Просто маневры. Быть может, моряки умудрились в суматохе сами себя подорвать, так это все же еще далеко не нападение. Передайте Страшникову, что я запрещаю ему наводить панику, – прик-азал генерал Юницкому.

– На то он Страшников, чтобы наводить страх на других, – заметил Тахателов.

Все вернулись в комнаты.

Стрельба постепенно стихла, и только прожектора еще продолжали усиленно ощупывать море и берег.

Вскоре гости сели за ужин.

– Выпьем по чарке горилки, – предложил генерал своим гостям, – щоб наша доля нас не чуралась – как поют у нас на Кубани, – щоб нам в Артуре жилося и чтобы никто нас здесь не беспокоил.

Все охотно чокнулись, выпили, еще чокнулись, усердно заработали челюсти, и гул общего разговора наполнил комнату. Два денщика в белых перчатках обносили гостей разнообразными блюдами, а хозяева внимательно следили за тем, чтобы винные бокалы не стояли пустыми.

О недавнем происшествии на море было забыто.

Комендант крепости Порт-Артур генерал Стессель был в хорошем расположении духа. Он только что обыграл в винт своих обычных вечерних партнеров: начальника своего штаба генерала Рознатовского, адъютанта ротмистра Водягу и штабного подполковника Дмитриевского.

Пока игроки были заняты картами. Вера Алексеевна Стессель с помощью своих четырех воспитанниц-сироток накрывала на стол. Худенькие девочки боязливо поглядывали на свою благодетельницу, от которой ежеминутно можно было ожидать и затрещин и поцелуев.

Не успели гости расположиться за столом, как с моря послышались выстрелы. Стессель, начавший было затыкать за пуговицу сюртука салфетку, насторожился.

– Что это может значить, Владимир Семенович? – обратился он к Рознатовскому. – Сейчас половина двенадцатого ночи

– Вероятно, моряки решили стрельбой ознаменовать высокоторжественный день именин своей адмиральши, – иронически ответил Рознатовский.

– Это черт знает что такое! Сколько раз я просил их ставить меня заблаговременно в известность о своих маневрах. Береговые батареи откроют по ним когда-нибудь огонь, и будут неприятности. Завтра же еще раз доложу об этом наместнику, – возмущался Стессель.

– Ведь подумай только, Анатоль, – обратилась Вера Алексеевна к мужу, – даже когда ты бываешь именинник, не говоря уже обо мне, ни одна пушка в крепости не стреляет, а этой кривляке Старк салютует весь флот. Подумаешь тоже – первая дама в Артуре!

– Обещаю тебе, Верочка, что в этом году на твои именины заставлю стрелять из всех пушек с утра до вечера в твою честь, – поспешил успокоить разгневанную супругу генерал.

– Узнайте-ка все же, ротмистр, в морском штабе, в чем там дело, – обратился Рознатозский к Водяге.

– Слушаюсь! – ответил ротмистр, выходя из-за стола.

– Отчего вы, ваше превосходительство, не поставите у себя телефон? Время теперь тревожное, да и удобство эго большое, – спросил у Стесселя Дмитриевский.

– Не выношу эту трескучую мерзость. Беспокойства много, а толку мало – вечно неисправен. Пусть уж в штабе трещит, а писаря ко мне с докладом бегают. Живая связь куда надежнее всех этих электрических штучек.

Возвратившийся Водяга доложил, что на море происходит ночное учение эскадры по отбитию минных атак и что крепости беспокоиться нечего.

Но в это время Водягу опять вызвали к телефону и, вернувшись, он сообщил, что какой-то капитан Страшников с батареи Тигрового Хвоста доносит о том, что эскадра только что кем-то была атакована и один из кораблей подорван.

– Немедленно справьтесь об этом у генерала Белого. Если сообщение неверно, то прикажите арестовать на двадцать суток Страшникова за распространение ложных сведений, – приказал Стессель.

Ротмистр вышел исполнять приказание.

– Наверное, все пустяки. Не может же война начаться без предупреждения, – вмешалась Вера Алексеевна. – Да и кто осмелится здесь, на Востоке, напасть на нашу Россию? Тебе наместник ничего не говорил? – обратилась она к мужу.

– Ничего. Даже не намекал, даже слухов не было. Только наши газетчики из «Нового края», известные врали, хотели что-то напечатать о тревожном положении в отношениях с Японией, да я запретил им помещать такой вздор. Виданное ли дело – мы и Япония! Нет, это, конечно, просто маневры, – окончательно решил Стессель.

– Ваше превосходительство, – доложил вернувшийся Водяга, – генерал Белый по вашему приказу арестовал капитана Страшникова на двадцать суток.

– Правильно, – одобрил Стессель. – Теперь можно и пропустить по чарочке за здоровье сегодняшней именинницы, – ехидно подмигнул он жене.

– За ее здоровье моряки и без нас сегодня выпьют целое море вина, – презрительно ответила генеральша.

– Тогда за сегодняшних японцев, что так напугали наших храбрых артиллеристов, – вставил Рознатовский.

Прямо с бала адмирал Старк прибыл на свой флагманский броненосец «Петропавловск», где в этот вечер было назначено важное совещание. Здесь он уже застал начальника морского штаба наместника, румяного и добродушного малоподвижного толстяка, контр-адмирала Витгефга, командира порта Артура контр-адмирала Греве, своего флаг-капитана Эбергарда и других чинов эскадры.

Старк зачитал свой рапорт наместнику о принятии мер по охране эскадры в ночное время. Он предлагал отказаться от постановки противоминных сетей, ввиду того что они имелись не на всех судах и могли служить помехой при необходимости экстренного съема кораблей с якоря.

– Они могут намотаться на винты и тем помешать движению судов, да и защищают они не весь корпус корабля, оставляя нос и корму открытой. Наместник считает необходимым установку сетьевого бона перед входом на внутренний рейд. К его изготовлению уже приступили, – закончил свой доклад Старк.

– Недельки через две мы его с помощью божьей соорудим, но не знаю, насколько прочен он будет и выдержит ли сильное волнение, обычное на внешнем рейде… – вяло проговорил Греве, пуская клубы ароматного дыма к потолку.

– Значит, в настоящее время центр тяжести обороны эскадры ложится на охраняющие эскадру в ночное время миноносцы и на дальнюю крейсерскую разведку днем, – резюмировал Витгефт.

– Это равносильно надежде на помощь Николаяугодника, – усмехнулся Эбергард. – Как можно ночью в темноте уследить за подходом миноносцев, которые к тому же будут идти без огней? Это все равно что пытаться увидеть иголку в стоге сена.

– Не посмеют японцы напасть на нас! Уверяю, что отъезд японцев из Артура лишь демонстрация с целью напугать нас, – ответил Витгефт.

– Похоже на то! – вмешался Греве. – Я достоверно знаю, что сегодня японский консул в Чифу обедал у Стесселя и обязался через неделю привезти его жене шелковые материи и различные безделушки из Нагасаки; он взял даже деньги вперед. Моя жена очень сожалела, что не смогла воспользоваться его любезностью,

– За последние годы японцы не раз выезжали из Артура, но никакой войны не было. Не будет и на этот раз. Они нас пугают, да мы не из пугливых, не испугаемся, – поднялся с места Витгефт. – Пора и по домам.

На палубе пробили шесть склянок, когда адмиральский катер отвалил от «Петропавловска».

– Помяните мое слово, Оскар Викторович, никакой войны не будет, – уже с катера крикнул Витгефт, обращаясь к Старку.

Командующий эскадрой вернулся к себе в каюту и стал готовиться ко сну. С немецкой аккуратностью он снимал одежду и передавал ее стоящему перед ним вестовому матросу.

– Все вычистить как следует, а то сегодня я заметил на сюртуке пыль Лодырничать стал, прохвост, – сквозь зубы цедил адмирал, злобно глядя на застывшего перед ним матроса.

В этот момент ночная тишина была нарушена грохотом сильного взрыва, а затем послышались беспорядочные артиллерийские выстрелы. Старк удивленно прислушался к ним и приказал матросу немедленно узнать, что происходит на эскадре. Стрельба быстро усиливалась. Старк торопливо оделся и поспешил сам выйти на палубу. Треск выстрелов мелких калибров перекрывался грохотом орудий крупного калибра.

– Они совсем с ума сошли! Можно подумать, что происходит форменный бой! – бормотал Старк, появляясь на палубе.

Его оглушил грохот стрельбы. По морю бегали ленты прожекторных лучей, то собираясь в одно место, и тогда стрельба особенно усиливалась, то разбегаясь по сторонам. Стреляли справа, слева, спереди, но по кому велся огонь, разобрать было невозможно. В воздухе в разных на» правлениях со свистом пролетали снаряды, грозя поразить своих. На мачтах безпрерывно мигали разноцветные огни сигнальных фонарей.

– Немедленно прекратить стрельбу! – закричал вне себя от ярости адмирал, но голос его потонул в общем шуме.

Старк поднялся на мостик, где уже находились его начальник штаба, флагманский артиллерист, командир броненосца и другие офицеры

– Что за пальба? Прикажите дать сигнал о прекращении стрельбы! – тотчас приказал он.

– Война, ваше превосходительство. С «Ретвчзана» передали: «Терплю бедствие, имею пробоину», – доложил Эбергард.

– Не может этого быть! Очевидно, наши миноносцы подорвали «Ретвизан» при неосторожном обращении с минным аппаратом. Прикажите поднять вверх луч боевого фонаря. Этот сигнал должен остановить бесполезную стрельбу, – приказал Старк, – Поднять сигнал: послать шлюпки бедствующему «Ретвизану». Надо немедленно назначить следствие для выяснения причины всего этого переполоха. Вот что значит у страха глаза велики! Наслушались толков о возможности войны с Японией и сумасшествуют теперь по всякому поводу! – возмущался адмирал.

Но стрельба снова вдруг вспыхнула, несмотря на все сигналы с «Петропавловска». В снопе прожекторных лучей на короткое мгновение промелькнул силуэт миноносца и скрылся. Он был похож на те, которые находились в эту ночь в охранении, и был одинаково с ними окрашен.

– По своим бьют! Когда же будет конец этой вакханалии? Прикажете под страхом наказания прекратить стрельбу! – неистовствовал Старк, размахивая руками перед физиономией Эбергарда.

– Ваше превосходительство, «Цесаревич» сигнализирует: «Взорван, имею сильную течь, нуждаюсь в немедленной помощи, прошу прислать буксир», – доложил вахтенный офицер.

– Чепуха, вздор, не верю… – бормотал еще Старк, но Эбергард уже почтительно возражал:

– Это война, эскадра подверглась нападению.

– С «Паллады» передают: «Пробоина, развожу пары», – подошел с новым докладом вахтенный офицер.

– Передайте сигнал: «Выслать шлюпки к подорванным судам, развести пары», – распорядился Старк, наконец поверив в печальную действительность.

В это время к «Петропавловску» подошел миноносец «Бесстрашный», который был в охранении, и его командир доложил адмиралу:

– На море вражеских судов не замечено.

В ответ ему пришлось услышать много весьма неприятных слов по своему адресу. Адмирал велел идти в порт.

Затем Старк приказал крейсеру «Новик» поднять пары и преследовать неприятеля в море, что и было незамедлительно выполнено.

В этот день на крейсере первого ранга «Паллада»с утра происходила погрузка угля, так как назавтра ожидался поход к Корейским берегам. Спасаясь от угольной пыли, все, кто не был занят на корабле, поспешили съехать до вечера на берег.

Окончилась погрузка только с наступлением темноты, перед самым спуском флага.

Наскоро окатив палубу и кое-как, до утра, приведя крейсер в порядок, матросы посменно направились в баню. Пробило уже пять склянок, когда последняя партия матросов наконец добралась до своих коек, и на корабле бодрствовали одни вахтенные. На море было тихо; легкий туман временами ненадолго окутывал эскадру. Вдоль берега Тигрового полуострова вытянулись в одну линию темные громады семи броненосцев, дальше в море стояли шесть крейсеров, а дежурные миноносцы расположились по концам эскадры.

На флагманском корабле-броненосце «Петропавловск»– пробило шесть склянок. Одновременно начался перезвон и на остальных кораблях эскадры. Вахтенные с удовольствием предвкушали скорую смену.

В это время с северо-востока, со стороны Дальнего, показалось несколько миноносцев, идущих под всеми огнями. Вахтенный начальник на «Палладе», лейтенант Бровцин, был несколько удивлен их появлением и начал в бинокль разглядывать подходящие суда. Это были обычного типа четырехтрубные миноносцы с кожухом посередине, каких было много в артурской эскадре. Не уменьшая хода, они шли прямо на «Палладу», что еще более смутило Бровцина.

– Сорокин, – обратился он к дежурному сигнальщику, – спроси у них опознавательные.

– Есть спросить опознавательные! – повторил сигнальщик и поднял нужный сигнал.

Подойдя к эскадре на два-три кабельтова, миноносцы разделились. Два из них направились к голове эскадры, а остальные – к концевым кораблям. Тотчас же раздались один за другим два сильных взрыва. Офицеры и матросы торопливо начали выбегать на палубу, занимая места по боевому расписанию, когда один из миноносцев, подойдя к «Палладе», выпустил в нее одну за другой две торпеды.

С мостика были прекрасно видны красные взблески минных выстрелов, и в темной ночной воде появились хорошо видимые светящиеся полосы от приближающихся торпед.

– Торпеда с левого борта! – испуганно закричал один из матросов.

Как бы в ответ ему с уходящего миноносца донеслись крики: «Банзай! Банзай! – и почти тотчас раздался грохот взрыва» Палладу» сильно качнуло, затем накренило на правый борт. На палубу обрушились столбы воды, сбивая с ног людей.

Артиллеристы бросились к своим орудиям и открыли частый огонь по всему, что казалось им подозрительным на море. Другие матросы спешно спускали шлюпки на воду, готовясь покинуть подорванный корабль. Многие тащили огромный брезент, собираясь подводить пластырь под пробоину, некоторые бросились в кочегарку, откуда пришло сообщение о начавшемся в бункере пожаре.

В это время на палубе появился артиллерийский офицер лейтенант Грязнов и поспешил взять в свои руки управление огнем. Комендоры, увидев своего офицера, постепенно начали успокаиваться.

Бровцин вместе с боцманом руководил осмотром пробоины и подводкой пластыря. В трюм устремился пожарный дивизион во главе с мичманом Акинфиевым и инженером-механиком Лосевым.

Пока команда «Паллады» занималась спасением своего корабля, японцы, пользуясь возникшей сумятицей, благополучно скрылись в море, хотя корабли эскадры сразу открыли по ним стрельбу. Спасаясь от своих же снарядов, миноносцы поспешно укрылись на внутреннем рейде. Прошло около часа, пока стрельба наконец постепенно затихла. Подорванные корабли подошли к берегу и приткнулись на мелководье: «Ретвизан»у Тигрового Хвоста, а «Цесаревич»– напротив, под Золотой горой, «Паллада» остановилась невдалеке от «Цесаревича».

С «Петропавловска» потребовали сведения о полученных на «Палладе» повреждениях и понесенных потерях. Мичмана Акинфиева тотчас же отправили на шлюпке с докладом.

Выслушав доклад, Старк послал мичмана в Артур сообщить о случившемся наместнику.

Было около часа ночи, когда мичман добрался до дома Старка.

Постеснявшись войти в зал в непарадной форме, он вызвал адъютанта наместника. Увидев взволнованное лицо Акинфиева, лейтенант увел его в одну из боковых комнат и тут выслушал.

– Прошу вас ничего не разглашать, пока я не доложу обо всем наместнику. Ожидайте здесь дальнейших распоряжений, – предупредил адъютант.

Как ни были ошеломляющи и неожиданны полученные сообщения, Алексеев все же сумел сохранить внешнее спокойствие.

Опустившись вниз, он выслушал от Акинфиева подробное сообщение о нападении миноносцев на эскадру.

– Так вы, мичман, утверждаете, что подорваны броненосцы «Ретвизан», «Цесаревич»и крейсер «Паллада»? Вы не ошибаетесь? – переспросил адмирал.

– Никак нет, ваше высокопревосходительство!

– Атаковали-то нас японцы? – допытывался наместник.

– Миноносцы четырехтрубные, с кожухом посередине, похожи на наши с Невского завода. После попадания мины были слышны крики «банзай». На корме одного из них я видел белые иероглифы.

– Похоже, что действительно японцы, – проговорил Алексеев. – Все же необходимо немедленно отдать приказ о высылке из Квантунского полуострова всех англичан, как японских союзников, а заодно и американцев.

В это время в комнату вошел Плансон и, задыхаясь от волнения, одним духом выпалил:

– Ваше высокопревосходительство! Сейчас получены телеграммы о том, что сегодня, то бишь вчера, днем в Чемульпо японской эскадрой блокированы крейсер «Варяг»и канонерка «Кореец».

– Да не может быть! – вырвалось у Акинфиева.

Все присутствующие, бледные и расстроенные, обернулись к Алексееву. Помолчав немного, тот спросил:

– Откуда у вас эти сведения?

– Сообщение перехвачено из «Норд Чайна ньюс».

– Так, может быть, это все газетная утка?

– Приведена полностью телеграмма в Петербург нашего консула в Чифу Тидемана. Кроме того, сведения подтверждает комендант Владивостока. О судьбе «Варяга»и «Корейца» пока ничего не известно.

– Нет сомнений, ваше высокопревосходительство, – проговорил Плансон, – японцы напали на нас без объявления войны.

– Надо немедленно предупредить через Сеул находившихся в Чемульпо «Варяга»и «Корейца», – забеспокоился Алексеев.

– Телеграфной связи с Сеулом нет уже несколько дней. Наши же радиостанции на кораблях слишком маломощны для связи с Чемульпо, – напомнил Плансон.

– Если это и так, то прежде всего – никакой паники. Я отправлюсь на эскадру. Мне все же кажется, что сведения о повреждениях, причиненных нашим судам, сильно преувеличены.

Только теперь Алексеев вспомнил наконец о крепости и приказал Дукельскому передать Стесселю распоряжение о вызове по тревоге гарнизона.

Было уже далеко за полночь. Японцы давно скрылись в туманной ночи, и только эскадра усиленно освещалась прожекторами, опасаясь повторного нападения миноносцев.

В штабе крепости, кроме сонных дежурных писарей, никого не оказалось. Приняв срочный пакет из штаба наместника и выслушав от матроса-рассыльного сообщение о происшедшем, один из писарей стремглав полетел с пакетом на квартиру к старшему адъютанту штаба подполковнику Дмитриевскому. Добудиться подполковника среди ночи было не легко, и прошло еще почти полчаса, пока Дмитриевский, вскрыв пакет, отправился с докладом к Стесселю.

Генерал давно уже мирно почивал, спали и все его домашние. Пришлось долго ждать, пока наконец сонный денщик открыл дверь. Но будить генерала он не решился.

Подполковнику пришлось самому осторожно стучать в дверь генеральской спальни.

На стук вышла Вера Алексеевна. Узнав, в чем дело, она-с деловым спокойствием осведомилась, кому уже известно о нападении японцев, и предложила Дмитриевскому немедленно сообщить о случившемся генералу Белому, командирам дивизий, Рознатовскому, вызвав всех их немедленно в штаб.

Подполковник, привыкший к частым вмешательствам генеральши в служебные дела, только почтительно поддакивал всем ее распоряжениям.

Отпустив Дмитриевского, Вера Алексеевна отправилась будить мужа.

Начало войны с Японией не особенно взволновало ее: она с мужем проделала недавно китайский поход, доставивший ее мужу славу, чины, ордена, ореол героя. Поэтому она так спокойно восприняла известие о войне.

Разбуженный супругой, Стессель реагировал на сообщение о войне совершенно иначе. Он стал задыхаться от волнения, его начала бить нервная лихорадка, и он никак не мог сразу одеться.

Вера Алексеевна знала, что ее муж подвержен в тревожные минуты приступам паники, совершенно теряя самообладание и из бравого генерала превращаясь в мокрую курицу. В такие минуты ее присутствие было для него совершенно необходимо. Она подошла к мужу и ласково поцеловала его в лысину.

– Успокойся, Анатоль Возьми же себя в руки. Я уже приказала вызвать в штаб Фока, Кондратенко, Белого и Рознатовского. Ты с ними посоветуешься, и все будет хорошо, – уговаривала она мужа.

Генерал постепенно успокоился, поцеловал своего «начальника семейного штаба»и уже зычным командирским голосом приказал денщику подать шинель. Вера Алексеевна до дверей проводила мужа и набожно перекрестила его на дорогу.

- Немедленно разыщите его, Сережа, и передайте от всех нас самый искренний привет, - попросила она Звонарева.
- Пора ехать, - заторопился Белый.
- Будь здоров и не смей ухаживать за японками! - И Варя на прощанье поцеловала мужа.
Экипаж тронулся.
На сигнальной мачте, возвышавшейся на Золотой горе, опустился русский военный флаг и взвился японский.
Грохот салюта потряс воздух.
Артурская эпопея окончилась.
1939 - 1941 - 1944 - 1958

ПРИМЕЧАНИЯ
Александр Николаевич Степанов (1892 - 1965) в детстве был свидетелем и участником героической обороны Порт-Артура. Отец его, Николай Иванович Степанов, был командиром батареи Электрического Утеса, а затем Суворовской мортирной батареи на Тигровом полуострове. Двенадцатилетний Саша все видел, запоминал, старался быть полезным - был связным у своего отца, подвозил вместе с другими ребятами воду на ослах к передовым позициям. Он был контужен, едва не лишился ног, их вылечил молодой тогда еще врач С. Р. Миротворцев, известный впоследствии ученый, с которым А. Н. Степанов, будучи уже писателем, вел дружескую переписку. И не только о нем, о многих участниках героической обороны А. Н. Степанов сохранил живые, теплые воспоминания. А видел он много. Он «лично знал Стесселей, Белых, Никитина, Кондратенко и многих других. У Белых видел Макарова, с мичманами забирался на броненосцы; мечтал стать моряком и т.д.». Оборона Порт-Артура на всю жизнь осталась самым ярким его воспоминанием.
После капитуляции крепости А. Степанов с отцом в числе военнопленных попал в Нагасаки и лишь оттуда вместе с ранеными и медицинским персоналом был отправлен пароходом вокруг Азии в Одессу, к матери.
Мать А. Н. Степанова, Лидия Николаевна, преподавала русский язык в гимназии, под ее влиянием будущий писатель с детства полюбил книги и научился записывать свои впечатления. Дневники он вел всю жизнь.
Эта привычка сослужила писателю большую службу. Повседневные записи событий позволили ему накопить большой материал. Прекрасная память помогала ему восстанавливать «обстановку, при какой делал некоторые записи почти тридцать лет назад», - признавался А. Н. Степанов в 1944 году. И не случайно все произведения писателя в большей или меньшей степени связаны с его биографией.
В 1913 году А. Н. Степанов окончил Петербургский технологический институт, но вскоре был призван на военную службу, всю первую мировую войну провел на фронте. Это позволило ему позже создать хранящиеся в архиве писателя «Записки гвардейца», повести «Поход в Восточную Пруссию»и «Артиллеристы», а также многие страницы романа «Семья Звонаревых».
В 1917 году А. Н. Степанов был послан в Артиллерийскую академию в Петроград. После Октября он - в рядах Красной гвардии, принимал участие в разгроме Юденича, участвовал с отрядом путиловских рабочих в боях под Нарвой 23 февраля 1918 года (впоследствии он написал об этих событиях в повести «Стальной рабочий отряд» (1958), командовал артиллерийским дивизионом, воевал против деникинских полчищ под Ростовом и Екатеринодаром.
В ночь на 17 марта 1921 года, во время штурма Кронштадта, при подавлении кронштадтского мятежа А. Н. Степанов провалился под лед Финского залива, тяжело заболел и вынужден был уехать лечиться на юг, в Краснодар.
В Краснодаре А. Н. Степанов жил до 1942 года, работал инженером, преподавал в вузах и техникумах. В 1932 году бруцеллез надолго приковал его к, постели. У него появилась возможность вспомнить, передумать и заново перечувствовать пережитое. Все его мысли теперь заняты Порт-Артуром. Начал писать воспоминания и понял, что одних личных впечатлений мало. Помогали записки, которые вел во время обороны Порт-Артура отец писателя, но и этого было недостаточно. Тогда он начал читать о Порт-Артуре и русско-японской войне все, что мог достать в Краснодаре, получал книги и из Москвы и других городов.
Позже А. Н. Степанов писал: «Передо мной стояли три основные задачи: показ героизма солдат и младших офицеров артурского гарнизона, показ развала и разложения руководящей верхушки артурских властей, показ тесно связанного с ними широко разветвленного в Артуре японского шпионажа. На примере Артура легко было демонстрировать всю гниль правящей Россией самодержавной клики».
Статья В. И. Ленина «Падение Порт-Артура» (январь 1905 г.) помогла А. Н. Степанову осмыслить и правильно оценить собранный мм огромный фактический материал. В. И. Ленин писал: «Несовместимость самодержавия с интересами всего общественного развития, с интересами всего народа (кроме кучки чиновников и тузов) выступила наружу, как только пришлось народу на деле, своей кровью, расплачиваться за самодержавие…
Падение Порт-Артура подводит один из величайших исторических итогов тем преступлениям царизма, которые начали обнаруживаться с самого начала войны и которые будут обнаруживаться теперь еще шире, еще более неудержимо».
Анализируя причины, приведшие царизм к поражению, Ленин утверждал: «Не русский народ, а русское самодержавие начало эту колониальную войну, превратившуюся в войну старого и нового буржуазного мира. Не русский народ, а самодержавие пришло к позорному поражению. Русский народ выиграл от поражения самодержавия. Капитуляция Порт-Артура есть пролог капитуляции царизма».
Через пять лет напряженной работы А. Н. Степанов посылает рукопись своих воспоминаний о порт-артурской обороне признанным мастерам исторического романа А. С. Новикову-Прибою и С. Н. Сергееву-Ценскому. Рукопись они одобрили и посоветовали А. Н. Степанову продолжить работу над романом.
Первая книга романа «Порт-Артур» была опубликована в 1940 году в Краснодаре, вторая - там же в 1912 году.
А. С. Новиков-Прибой писал А. Н. Степанову после выхода первой книги, 8 февраля 1941 года: «… книга имеет большое познавательное значение и, я уверен, будет принята читателем с большим интересом. Вашу книгу» Порт-Артур»я прочитал с большим удовольствием. Написана она правдиво, хорошо «.
Один из первых рецензентов романа - генерал-майор А. А. Игнатьев, участник русско-японской войны, - вскоре после выхода первой книги» Порт-Артура» отметил «великолепные батальные сцены как на море, так и на суше», «живость и правдивость изображения», превосходное знание автором материала, что позволило ему «не только избежать ошибок, но и передать самую технику войны» 3.
В 1944 году роман А. Н. Степанова «Порт-Артур» был переиздан большим тиражом и получил всенародное признание. В 1946 году А. Н. Степанову была присуждена за него Государственная премия.
Во многих театрах страны шла пьеса «Порт-Артур», написанная А. Н. Степановым в соавторстве с драматургом И. Ф. Поповым по мотивам романа. А. Н. Степановым также был создан киносценарий «Порт-Артур».
Писатель получал сотни писем от читателей. Участники обороны Порт-Артура делились своими воспоминаниями, сообщали неизвестные факты героических эпизодов, боев. Используя новые материалы, А. Н. Степанов постоянно совершенствовал свое произведение, уточняя характеристики, дописывая новые главы и сцены.
В 1953 году А. Н. Степанов включил в роман эпилог, в котором рассказывалось о последующей судьбе героев романа и о процессе над Стесселем и другими виновниками сдачи Порт-Артура японцам, происходившем в Петербурге в 1907 - 1908 годах. В дальнейшем при переизданиях романа этот эпилог не печатался, а был использован в романе «Семья Звонаревых», над которым писатель трудился до конца своей жизни.
Роман А. Н. Степанова «Порт-Артур» вошел в золотой фонд советской литературы. Он издавался семнадцать раз тиражом более миллиона экземпляров. Роман переведен на языки народов СССР и на многие иностранные, в том числе на английский, французский, венгерский, китайский, японский и другие.
В настоящем издании текст романа дается по изданию Гослитиздата 1960 года - последнему, над которым автор тщательно работал и где сделал значительные исправления.
Порт-Артур (Люйшунь) - город, незамерзающий порт и военно-морская база Китая на юго-западе Ляодунского полуострова - Квантунском полуострове, у входа в заливы Ляодунский и Бохайвань. Порт и крепость построены в 80 - х годах XIX века на месте рыбацкой деревни Люй-шунь-коу.
В 1894 году во время японо-китайской войны 1894 - 1895 годов Порт-Артур был взят японскими войсками, многие крепостные сооружения были ими разрушены. По Симоносекскому договору 1895 года Порт-Артур отошел к Японии, но под давлением России, Германии и Франции был возвращен Китаю.
15 (27) марта 1898 года в Пекине была подписана Россией и Китаем конвенция, по которой Квантунский полуостров с крепостью Порт-Артур передан России в аренду на двадцать пять лет.
Квантунский полуостров и прилегающие к нему острова образовали Квантунскую область, которая в 1903 году вместе с Приамурским генерал-губернаторством вошла в состав наместничества на Дальнем Востоке. Во главе наместничества был поставлен адмирал Алексеев.
После окончания русско-японской войны по Портсмутскому мирному договору 1905 года арендные права на Порт-Артур перешли к Японии. Японская оккупация длилась до 1945 года, когда советские войска разгромили японские самурайские части. В настоящее время Порт-Артур принадлежит КНР.
26 января 1904 года - все даты в тексте даны по старому стилю.
Алексеев Евгений Иванович (1843 - 1918) - адмирал, генераладъютант, в 1903 - 1905 годах - царский наместник на Дальнем Востоке с подчинением ему Приамурского края, Забайкальской области, Маньчжурии и Квантунской области. С началом русско-японской войны назначен главнокомандующим всеми морскими и сухопутными силами на Дальнем Востоке. После поражения русских войск на реке Шпхэ в октябре 1904 года был освобожден от обязанностей командующего и заменен генералом Куропаткиным.
Флаг-офицер-офицер, состоящий при флагмане, ведающий сигнальным делом и выполнявший адъютантские обязанности.
…телеграммы о разрыве дипломатических сношений с Японией. - Начиная военные действия против России без объявления войны, Япония, считаясь с мировым общественным мнением, проявила некоторую осмотрительность: 24 января (6 февраля) 1904 года были прерваны русско-японские переговоры в Петербурге, прекращены дипломатические отношения с Россией. Однако, чтобы использовать преимущество внезапности нападения, японское правительство создало впечатление, что это не означает начала войны, а является лишь средством давления на царское правительство. В связи с этим адмиралу Алексееву была послана телеграмма с указанием соблюдать осторожность, чтобы не спровоцировать военные действия.
Ламсдорф (Ламздорф) Владимир Николаевич (1841 - 1907) - граф, дипломат, служивший в министерстве иностранных дел с 1866 года. В 1900 - 1906 годах - министр иностранных дел. Сторонник мирного урегулирования с Японией корейско-маньчжурского вопроса.
…военный союз с Японией, направленный в основном против России и Китая. - Речь идет об англо-японском союзном договоре 17 (30) января 1902 года, по которому договаривающиеся стороны обязались соблюдать нейтралитет, если одна из сторон, защищая свои интересы в Китае, окажется в состоянии войны с третьей державой, и о военной помощи в случае столкновения с двумя и более державами.
В газетах промелькнуло сообщение, что японский объединенный флот вышел в море… - В тот же день, когда были прерваны дипломатические отношения с Россией - 24 января (6 февраля) 1904 года - японский объединенный флот действительно вышел в море и направился к Порт-Артуру. Однако в печати сообщение об этом не могло появиться, так как одновременно в Японии было введено строжайшее запрещение посылать телеграммы за границу, и даже русская миссия и ее военно-морской атташе не смогли сообщить в Петербург о выходе эскадры.
Микадо - дословно - «возвышенные ворота»- титул японского императора; в самой Японии более распространен титул тенно - божественный «.
Того Хейхатиро (1847 - ?) - вице-адмирал, командующий японским соединенным флотом, блокировавшим Порт-Артур в 1904 году, и разбивший эскадру адмирала Рожественского в Цусимском проливе.
Стационер - судно, постоянно находящееся на стоянке в иностранном порту.
Белый Василий Федорович (1854 - 1913) - русский генерал от артиллерии, один из доблестных защитников Порт-Артура. Участник русско-турецкой воины 1877 - 1878 годов. В 1886 - 1902 годах служил в крепостной артиллерии Карса, Севастополя, с 1902 года - начальник Квантунской крепостной артиллерии.
Старый город - Порт-Артур рекой Лунхэ делился на Старый город, на берегу Восточного бассейна, и Новый город, на берегу Западного бассейна. Восточное Старого города располагался Новый китайский город.
Стессель Анатолий Михайлович (1848 - 1915) - генерал-лейтенант. Участвовал в подавлении Ихэтуаньского народного восстания 1899 - 1901 годов в Китае. Комендант крепости ПортАртур. С марта 1904 года - начальник Квантунского укрепленного района. За сдачу Порт-Артура японцам был отдан в 1906 году под суд вместе с другими виновниками сдачи крепости - генералами Фоком, Рейсом, Смирновым. Следствие выявило полную бездарность Стесселя, сознательно подготовлявшего крепость к сдаче. Верховный военно-уголовный суд 7 февраля 1908 года приговорил Стесселя к расстрелу, замененному десятилетним заключением в Петропавловской крепости, но уже 6 мая 1909 года он был освобожден по распоряжению Николая II и уехал за границу.
Витгефт Вильгельм Карлович (1847 - 1904) - контр-адмирал, начальник морского отдела штаба наместника. С 22 апреля 1904 года - временный командир Тихоокеанской эскадры вместо вице-адмирала Н. И. Скрыдлова.
Бон - плавучее ограждение, используемое для защиты места стоянки флота от проникновения неприятельских кораблей, торпед, мин. Боны состоят из неподвижной части и разводной (боновые ворота), служащей для прохода своих кораблей.
Чифу (Яньтай) - порт на северо-востоке Шаньду некого полуострова, одна из лучших гаваней Китая. В 1860 году по Тяньцзинскому договору был открыт для иностранцев.
…пробили шесть склянок. - Склянка на кораблях флота обозначает получасовой промежуток времени, причем количество ударов колокола-склянок показывает время, счет их начинается в 0 час. 30 мин. Шесть склянок - три часа. Выражение это осталось от давних времен, когда на судах у колокола стоял вахтенный с песочными часами и каждые полчаса» отбивал склянки «.
Дальний (китайское название - Далянь, японское - Дайрен) - торговый порт, построенный русскими в 1898 - 1903 годах. Город имел свое градоначальство и подчинялся не военному ведомству, как вся Квантунская область, а был в ведении министерства финансов. Много внимания развитию этого торгового порта уделял, в частности, министр финансов С. 10. Витте.
Невский завод - Невско-литейный и механический завод в Петербурге, известный также под названием Семянниковского завода. Основан в 1850 году. Сначала выпускал чугунные снаряды и литье. В дальнейшем на заводе развивалось судостроение, паровозостроение и металлургическое производство. Ныне - машиностроительный завод имени В. И. Ленина.
Китайский поход. - Речь идет о вторжении на территорию Китая соединенных сил царской России, Германии, Англия, Франции, Италии и Японии для подавления народного антиимпериалистического восстания (Ихэтуаньское, известное также под названием» боксерского» восстания 1899 - 1901 гг.).
Фок Александр Викторович (1843 - ?) - генерал-лейтенант, начальник Четвертой Восточносибирской дивизии, комендант цзпнджоуской позиции, затем - командир резерва, а с 2 декабря 1904 года, после гибели генерала Кондратенко, - начальник сухопутной обороны Порт-Артура. В итоге следствия 1906 - 1908 гг. Верховный военно-уголовный суд ограничился объявлением ему выговора.
Кондратенко Роман Исидорович (1857 - 1904) - генерал-майор, военный инженер. Окончил Военно-инженерную академию и академию Генерального штаба. Перед русско-японской войной служил в штабе Приамурского военного округа, командовал Седьмой Восточносибирской стрелковой бригадой в Порт-Артуре. С началом войны назначен командующим сухопутной обороны крепости ПортАртур, организатор и герой ее защиты.
Варя Белая. - Прототипом этой героини романа послужила дочь генерала Белого Лидия Васильевна (по мужу Кобеляцкая), которая была в начале войны в Порт-Артуре. Впрочем, как литературный персонаж, образ Вари Белой мог создаваться как обобщенный, типизированный образ, вобравший в себя черты разных людей. На письме С. Р. Миротворцева А. Н. Степанову от 26 апреля 1941 года есть пометка писателя-при упоминании-имени Вари А. Н. Степанов написал: «Корниевская». О ней А. Н. Степанов сообщал в лекции 30 сентября 1955 года в Литературном институте, что она стала врачом, во время гражданской войны работала в красноармейском госпитале на Восточном фронте. Очевидно, эти обстоятельства легли в основу дальнейшего развития образа Вари в романе «Семья Звонаревых».
Цзинджоу (Кинджоу, Наньшань - возвышенное плато) - один из четырех городов Квантуна, а также возвышенность» пересекающая Ляодунский полуостров в самом узком месте.
Григоренко А. А. (1864 - ?) - военный инженер, полковник, с февраля 1904 года исполнял должность начальника инженеров крепости Порт-Артур. Принимал участие в строительстве крепостных сооружений с 1899 года. В 1908 году привлекался к уголовной ответственности за злоупотребления при производстве инженерных работ на Квантуне, но «за давностью преступления» освобожден от наказания.
Батарея нормальной профили - насыпь (бруствер) в рост человека, возведенная перед батареей. Поперечные насыпи отделяли орудия друг от друга и защищали их от огня с флангов.
Траверс - в фортификации - поперечная стенка или насыпь, пересекающая через определенное расстояние окоп для защиты от продольного огня с флангов.
Целик - прицельное приспособление в виде выступа с прорезью для визирования мушки.
Кильватерная колонна - строй, когда суда следуют один за другим в кильватерной струе (струе, остающейся за кормой идущего корабля) головного корабля.
Фейерверкер - чин младшего командного состава в артиллерии, соответствовавший званию унтер-офицера в пехоте.
Пробанить орудия - прочистить дуло орудия банником, то есть специальной щеткой на длинном древке.
Канонир - рядовой солдат в артиллерии.
Шенснович - В документах и воспоминаниях участников обороны Порт-Артура фамилия командира броненосца «Ретвизан» капитана первого ранга пишется «Щенснович».
Андреевский флаг - кормовой флаг кораблей русского военно-морского флота - на белом поле синий крест по диагонали, - учрежденный Петром I и существовавший с начала XVIII века до Великой Октябрьской революции.
Руднев Всеволод Федорович (1855 - 1913) - контр-адмирал, командир героического крейсера «Варяг». В 1880 - 1883 годах совершил кругосветное плавание. В 1900 году назначен помощником командира порта в Порт-Артуре. С 1902 года - командир лучшего русского крейсера «Варяг». 27 января 1904 года крейсер «Варяг»и канонерская лодка «Кореец» вступили в бой с японской эскадрой в Чемульпо (Инчен). За этот бой Руднев был награжден орденом и званием флигель-адъютанта В 1905 году командовал броненосцем «Андрей Первозванный». Во время революции 19051907 годов за отказ участвовать в расправе с революционными матросами уволен в отставку. Автор книги «Кругосветное плавание крейсера» Африка»в 1880 - 1883 гг. «.
Танака. - А. Н. Степанов в одной из своих статей (» Новый мир «, 1945, N8) указывал, что Танака и Кунпсан - лица вымышленные. Так что неправильно было бы, как это иногда делают, отождествлять этот персонаж романа с известным японским генералом Танакой Гиити, который впоследствии был одним из организаторов японской интервенции в 1918 - 1921 годах на советский Дальний Восток. Такое недоразумение стало возможно потому, что, выводя в романе образы японских шпионов, А. Н. Степанов брал для них широкоизвестные японские имена. Это же можно, например, сказать и о японском шпионе-часовщике Ито, однофамильце крупного политического деятеля Японии. Имя Куинсан созвучно одной из гор, окружающих Порт-Артур.
Шампунка - небольшая китайская весельная лодка-сампани.
После войны с Китаем в 1894 - 1894 годах. Корея фактически оказалась под протекторатом Японии. - Речь идет о японоэдтайской войне, основной целью которой была борьба Китая и Японии за обладание Кореей. По заключившему войну Симоносекскому договору Китай признавал независимость Кореи. Япония аналогичного заявления не сделала. Навязанное Корее соглашение о протекторате Японии, поддержанное Соединенными Штатами Америки, было подписано в ноябре 1905 года.
Японцы, как показывает японо-китайская война, не соблюдают общепринятых норм международного права… - Японо-китайская война началась с вероломного нападения 25 июля 1894 года японских военных кораблей под командованием X. Того, бывшего тогда еще в чине капитана, на китайское транспортное судно, перевозившее войска. Официальное объявление войны с Японией последовало лишь 1 августа 1894 года.
Коммодор - в военном флоте США и Англии звание командира соединения кораблей (эскадры), не имеющего адмиральского чина.
Эдуард - Эдуард VII (1841 - 1910) - английский король (1901 - 1910).
Брандвахта - судно, поставленное в гавани на рейде за наблюдением движения судов. Брандвахтой называют также суда, предназначенные для жизни и дежурства пожарных команд.
Рифы - ряд продетых сквозь парус завязок, при помощи которых можно уменьшить площадь паруса - брать рифы - во время штормового ветра.
Марс - площадка на верхней части мачты для наблюдения. На боевых кораблях на марсе находятся посты управления огнем, дальномеры и т.п.
Рей - брус, прикрепленный к мачте горизонтально к палубе, служит для крепления парусов.
Марселя и кливера-марсель - прямой парус, ставящийся на марса-рее; кливер - косой треугольный парус, устанавливаемый впереди передней мачты - фок-мачты.
Люфтики-люфт - устарелый термин для обозначения зазора между поверхностями частей машин.
Ретирадное орудие (стар) - кормовая пушка, стрелявшая при уходе от противника.
Ендова - медная луженая посуда с носком, в котором выносилось вино для раздачи матросам в царском флоте.
Баталер - кондуктор или унтер-офицер, ведавший денежным, вещевым и пищевым довольствием личного состава корабля.
Стеньговые флаги-флаги и вымпелы должностных лиц, поднимаемые на фор-стеньге или грот-стеньге (стеньга - брус, служащий продолжением мачты), а также государственные и военно-морские флаги, поднимаемые на этих стеньгах в особых случаях.
Строй пеленга - строй, при котором угол строя кораблей есть любой заданный угол от 0ё до 180ё.
Фор-марс - марс на фок-мачте.
Беседки левого борта - беседки угольные (устар.) - деревянные площадки, навешиваемые с бортов судна в виде ступенек для погрузки угля вручную (с барж корзинами или мешками).
Я уговорил Руднева не взрывать» Варяга «, а затопить… - Затопленный русскими крейсер» Варяг» был поднят японцами, отремонтирован и назван «Сойя». В 1916 году Россия купила его у Японии, и он получил прежнее название. По пути из Японии в Россию был захвачен в Англии, куда зашел для ремонта. Погиб в Ирландском море в 1918 году.
Енджеевский Евстахий Казимирович (? - 1918) - лицо историческое. Позже служил в Красной Армии и в 1918 году умер от сыпного тифа.
Макаров Степан Осипович (1848 - 1904) - вице-адмирал, флотоводец, изобретатель, теоретик военно-морского дела, написавший более пятидесяти научных работ, мореплаватель, дважды обогнувший земной шар, исследователь Арктики. Участник русско-турецкой войны 1877 - 1878 годов, во время которой немало способствовал активизации русских морских сил на Черном море. Командовал эскадрой Средиземного моря, направленной в 1894 году на Дальний Восток. В 1897 - 1898 годах, будучи уже вице-адмиралом, построил по собственному проекту ледокол «Ермак», на котором плавал в морях Арктики. С 1899 года - главный командир Кронштадтского порта и военный губернатор Кронштадта. В 1904 году (1 февраля) назначен командующим Тихоокеанским флотом и 24 февраля прибыл в Порт-Артур. Погиб 31 марта 1904 года на броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на мине.
Эссен Николай Оттович (1860 - 1915) - адмирал, талантливый русский флотоводец, ученик С. О, Макарова. После русско-японской войны служил на кораблях Тихого океана и Средиземного моря, С 1908 года - командующий Балтийским флотом. Сыграл большую роль в усилении боеспособности русского флота, нанесшего крупные потери германскому флоту в первую мировую войну.
Квадрант - прибор для придания стволу орудия нужного угла возвышения.
Мелинит - пикриновая кислота (тринитрофенол) - взрывчатое вещество, широко применявшееся в снарядах морской артиллерии.
Вильд (Вилд) Генрих Иванович (1833 - 1902) - академик, физик и геофизик, швейцарец по происхождению. Будучи директором астрономической обсерватории в Берлине, создал ряд метеорологических приборов.
«Инвалид - газета, основанная в Петербурге в 1813 году, с тем чтобы доход от издания» употребить на вспоможение инвалидам, солдатским вдовам и сиротам «. С 1861 года» Русский инвалид, или Военные ведомости» выходил как официальная газета, публиковавшая сведения о русской армии и иностранных войсках, статья по военным вопросам и т, д.
Виреп Роберт Николаевич (1856 - ?) - контр-адмирал и командующий (после вице-адмирала Ухтомского) Тихоокеанской эскадрой в Порт-Артуре. В чине капитана первого ранга командовал крейсером «Баян». В 1906 - 1908 годах привлекался к следствию по делу о сдаче Порт-Артура, от суда освобожден.
«Лейтенант Бураков - самый быстроходный миноносец Тихоокеанского флота, неоднократно во время осады доставлявший в Порт-Артур почту из Инкоу. Назван по имени Буракова Евгения Николаевича (1874 - 1900) - лейтенанта, погибшего в бою под Таку.
Янтайский уголь - уголь из Янтайскнх копей в Южной Маньчжурии - лучший из местных углей. Эти копи имели большое значение для снабжения русского флота углем, который Россия вынуждена была покупать для своих кораблей в иностранных портах.
Гаолян - маньчжурское, китайское просо, растение семейства злаков, имеющее стебли до четырех метров высоты.
Хунхузы (от китайского хунхуцзы - краснобородый) - участники вооруженных банд, действовавших в Северо-Восточном Китае.
Витте Сергей Юльевич (1849 - 1915) - русский государственный деятель, убежденный сторонник самодержавия, один из организаторов подавления революции 1905 - 1907 годов. Был министром путей сообщения (1892), министром финансов (1892 - 1903), председателем совета министров (1905 - 1906). Своими мероприятиями в области финансов, таможенной политики, железнодорожного дела способствовал развитию капитализма в России. Влияние Витте сказалось почти на всех мероприятиях, проводимых царским правительством на Дальнем Востоке. Он стремился осуществить колониальные интересы царизма путем финансово-экономической экспансии. Был инициатором постройки Китайско-Восточной железной дороги, порта Дальний, получения Россией концессий в Маньчжурии и Корее. В 1906 году возглавил русскую делегацию на конференции в Портсмуте, заключившей мирный договор с Японией.
Кокор - приспособление для подноски боевых припасов к орудию при заряжении; делятся на снарядные и зарядные - в зависимости от калибра орудия.
Барбеты - насыпная площадка за бруствером укрепления для установки артиллерийского орудия.
Картуз - мешочек цилиндрической формы, в котором помещался заряд пороха.
Никитин Владимир Николаевич (1848 - 1917) - генерал адъютант. Участник русско-турецкой войны 1877 - 1878 годов. С 1904 года - начальник артиллерии третьего Сибирского армейского корпуса. Позже был командующим войсками военного корпуса в Иркутске и Одессе; в 1916 году - комендант Петропавловской крепости. В 1917 году был расстрелян как сторонник Распутина.
Дубасов Федор Васильевич (1845 - 1912) - генераладъютант, адмирал, член Государственного совета. В 1905 году возглавлял карательную экспедицию в Черниговской, Курской и Полтавской губерниях, а затем, будучи генерал-губернатором Москвы, жестоко подавлял московское вооруженное восстание.
Скрыдлов Николай Илларионович (1844 - ?) - вице-адмирал, член адмиралтейств-совета. Участник русско-турецкой войны 18771878 годов. В 1900 - 1902 годах - начальник Тихоокеанской эскадры, в 1904 году, после гибели С. О. Макарова, назначен командующим флотом в Тихом океане, но в Порт-Артур не прибыл, и его обязанности исполнял контр-адмирал Витгефт.
Куропаткин Алексей Николаевич (1848 - 1925) - военный деятель, генерал-адъютант от инфантерии.
Во время русско-турецкой войны 1877 - 1878 годов проявил себя храбрым офицером, был начальником штаба у генерала Скобелева, который якобы сказал ему:» Помни, что ты хорош на вторые роли. Упаси тебя бог когда-нибудь взять на себя роль главного начальника; тебе не хватает решительности и твердости воли…«(Теттау. Куропаткин и его помощники, ч. 1, Спб., 1913, с. 20), В 18981904 годах - военный министр, входил в политическую группу С. Ю. Витте, стремившуюся к экономической экспансии на Дальнем Востоке. Один из виновников неподготовленности России к войне с Японией. Во время русско-японской войны 1904 - 1905 годов был командующим Маньчжурской армией, а затем - всеми вооруженными силами на Дальнем Востоке. Показал себя безвольным и бездарным военачальником. Смещен с этого поста в марте 1905 года после поражения русской армии под Мукденом. В первой мировой войне командовал Северным фронтом, в 1916 году - командующий войсками в Туркестане, руководил подавлением восстания местного населения. В 1917 году арестован и отправлен в Петроград, После освобождения Временным правительством жил в Псковской губернии.
Кирилл Владимирович Романов (1876 - ?) - великий князь, двоюродный брат царя Николая II, контр-адмирал. В 1904 году назначен начальником военно-морского отдела штаба командующего флотом на Тихом океане. После революции эмигрировал за границу, где объявил себя императором всероссийским Кириллом 1.
Борис Владимирович Романов (1877 - ?) - великий князь, двоюродный брат Николая II, генерал-майор. После революции - в эмиграции.
Улисс - герой древнегреческого эпоса, мифический царь острова Итаки Одиссей.
Брандер - старое судно, предназначенное для затопления у входов в морские порты с целью их заграждения.
Алексей Алексеевич Романов (1850 - 1910) - великий князь, сын Александра III и дядя Николая II. Генерал-адъютант, адмирал, член Государственного совета.
Леер - туго натянутый трос, служащий для ограждения борта или люка, является поручнем в штормовую погоду, протянутым вдоль судна и т.п.
Траверз - направление, перпендикулярное курсу судна.
Околоток - в старой армии - врачебный пункт при воинской части или военном лазарете.
Кессон - приспособление для частичного осушения подводной части корабля при ремонте в виде приставного ящика, из которого откачивалась вода.
Корнилов Владимир Алексеевич (1806 - 1854) - выдающийся деятель русского флота, ближайший соратник и ученик флотоводцастроителя Черноморского флота М. П. Лазарева. Герой и один из главных организаторов героической обороны Севастополя.
Нахимов Павел Степанович (1803 - 1855) - адмирал, флотоводец, герой Наварина, Синопа и Севастопольской обороны, которой руководил после смерти В. А. Корнилова.
Бочка-поплавок, сварной или клепаный, поддерживающий цепь, идущую от большого якоря, лежащего на грунте. Служит в гаванях и на рейдах для стоянки кораблей.
Агапеев Александр Петрович (1868 - 1904) - полковник, начальник военного отдела штаба командующего флотом на Дальнем Востоке, профессор Николаевской академии. В 1901 году был военным агентом в Вашингтоне.
Безобразовская компания - влиятельная, близкая к царю группировка крайне реакционных помещичьих элементов, стоявшая за военную экспансию на Дальнем Востоке. Возглавлялась А. М. Безобразовым, назначенным в мае 1903 года статс-секретарем особого комитета по делам Дальнего Востока, получила в истории название» безобразовской шайки «.
…повторили наши ошибки под Плевной. - Речь идет о боях во время русско-турецкой воины 1877 - 1878 годов у города Плевен (старое русское название - Плевиа), когда он не был взят во время первой атаки и турки получили возможность - укрепиться за счет подошедшего корпуса под командованием Осман-паши.
Канэ Густав (1846 - 1908) - французский инженер, известный в области артиллерийской техники.
Обтюрирующие кольца - приспособление на пушках для устранения пороховых газов при выстреле.
» Рассуждения по вопросам морской тактики «. - Лекции, с которыми выступил С. О. Макаров в 1896 - 1897 годах, изданные в» Морском сборнике»в 1897 году. Желая ознакомить широкий круг офицеров флота со своими взглядами на ведение морской войны, С. О. Макаров неоднократно обращался в морское министерство с просьбой издать его труд отдельной книгой. Издана она была лишь после гибели автора.
Верп - вспомогательный якорь на корабле, служит для стягивания судна с мели и при перемене места судна на рейде; завозится на шлюпках.
Рашевский Сергей Александрович (1866 - 1904) - военный инженер, подполковник (посмертно получил звание полковника). Окончил Военно-инженерную академию в 1890 году. Принимал деятельное участие в создании укреплений Порт-Артура, руководил минной войной, участвовал вылазках. Погиб вместе с генералом Кондратенко 2 декабря 1904 года.
Большой интерес представляет дневник С. А. Рашевского, который он вел с 26 января по 29 ноября 1904 года и в котором отражены многие важнейшие события обороны Порт-Артура. Так как дневник этот был лишней уликой против продажного командования, сдавшего крепость японцам, военное ведомство, приобретя в 1905 году рукопись дневника, передало ее в архив «в запечатанном виде». «Дневник полковника С. А. Рашевского» издан в 1954 году Институтом истории АН СССР («Исторический архив», т. X). А. Н. Степанов был одним из его рецензентов и в последующих за публикацией этого дневника изданиях «Порт-Артура» несколько дополнил характеристику С. А. Рашевского.
После Берлинского конгресса, когда немцы предали нас… - Речь идет о международной конференции, собравшейся в Берлине в июне 1878 года для пересмотра Сан-Стефанского мирного договора между Россией и Турцией, завершившего русско-турецкую войну и вызвавшего недовольство Австро-Венгрии и Англии. Германский канцлер Бисмарк, председательствовавший на конференции, поддерживал противников России, в результате чего Берлинский трактат резко изменил условия договора в ущерб России и Балканским странам.
Рожественский Зиновий Петрович (1848 - 1909) - адмирал, командующий второй Тихоокеанской эскадрой, направленной 20 сентября 1904 года на Дальний Восток из Балтийского моря. Один из главных виновников гибели этой эскадры в Цусимском сражении 1905 года. Во время этого боя был ранен и взят в плен вместе со своим штабом. В 1906 году вышел в отставку. Царским судом был оправдан в связи с тяжелым ранением.
Истомин Владимир Иванович (1809 - 1855) - контрадмирал, один из героев обороны Севастополя 1854 - 1855 годов.
Кабельтов - мера длины, равная 0,1 морской мили, или 185,2 метра.
Перлинь - трос кабельной работы от 4 до 6 дюймов.
Фланцы - соединительные части трубопроводов, валов и т.п., состоящие из дисков с отверстиями для болтов.
Верещагин Василий Васильевич (1842 - 1904) - известный русский художник-баталист. Окончил морской корпус, затем обучался в Академии художеств. Много путешествовал. Участвовал в боевых действиях в Средней Азии в 1867 - 1870 годах, в русскотурецкой войне 1877 - 1878 годов, всюду делая многочисленные зарисовки для своих картин. С началом русско-японской войны приехал в Порт-Артур. Погиб вместе с адмиралом Макаровым 31 марта 1904 года на броненосце «Петропавловск».
Плеве Вячеслав Константинович (1846 - 1904) - реакционный государственный деятель царской России, был министром внутренних дел и шефом жандармов. Сторонник развязывания русско-японской войны, считавший, что таким способом можно приостановить рабочее движение.
Боцманмат - звание строевого унтер-офицера первой статьи в царском флоте.
Митральеза - французское название первого типа скорострельного многоствольного оружия - картечницы, являвшегося прообразом пулемета.
Бубнов М. - капитан первого ранга, командир канонерской лодки «Бобр», затем - начальник второго отряда миноносцев, позже - командующий Квантунским флотским экипажем.
Воспоминания, написанные М. Бубновым в японском плену по свежим впечатлениям, печатались в «Морском сборнике», а затем вышли отдельной книгой: «Порт-Артур. Воспоминания о деятельности Тихоокеанской эскадры и морских команд на берегу во время осады Порт-Артура в 1904 г.», Спб., 1907.
Смирнов Константин Николаевич (1854 - ?) - генераллейтенант, служил в Генеральном штабе, был начальником одесского юнкерского училища, начальником штаба Варшавской крепости. С 1900 года - на Дальнем Востоке, начальник второй стрелковой бригады. 2 февраля 1904 года назначен комендантом крепости ПортАртур (прибыл в крепость 4 марта). В 1906 - 1908 годах привлекался к уголовной ответственности вместе со Стесселем, Фоком и другими за сдачу крепости японцам. Решением Верховного военно-уголовного суда 7 февраля 1908 года был оправдан.
Оку (1850 - ?) - барон, генерал-лейтенант, командующий второй японской армией. В 1905 году его армия действовала на маньчжурском фронте военных действий.
Люнет - открытое с тыла полевое укрепление, состоявшее из одного-двух валов, обращенных к противнику, прикрытых с боков такими же валами.
Лао - старина (китайск.).
Бомбардир - звание, установленное Петром I для артиллеристов потешных войск. С конца XVIII века - рядовой артиллерист при орудии, в дальнейшем - звание солдата артиллерийских частей русской армии, соответствующее ефрейтору.
Третьяков Николай Александрович (1854 - ?) - полковник, впоследствии генерал-майор. В 1904 году - командир Пятого Восточносибирского полка, комендант цзинджоуской позиции и горы Высокой.
Фланкировать - вести огонь вдоль линии фронта.
Надеин Митрофан Александрович (1839 - 1907) - генерал-лейтенант. Участник русско-турецкой войны 1877 - 1878 годов, ранен при обороне Шипки. В 1904 году назначен командиром второй бригады Четвертой Восточносибирской дивизии, которая вошла в состав гарнизона Порт-Артура.
Субалтерн-офицер - общее наименование младших офицеров роты, эскадрона, батареи.
Шипка - Шипкинский перевал в Болгарии. Известен упорной героической обороной его русскими войсками и болгарскими ополченцами во время русско-турецкой войны 1877 - 1878 годов.
Аматерасу-Аматэрасу-Омиками - богиня солнца, культ которой в Японии связывают с происхождением династии японских императоров
Ирман Владимир Александрович (1852 - ?) - полковник, впоследствии генерал-лейтенант. Участник русско-турецкой войны 1877 - 1878 годов. Командир Четвертой Восточносибирской стрелково-артиллерийской бригады, деятельный участник обороны Порт-Артура. Из плена в Нагасаки пытался бежать, был арестован. В 1906 году назначен комендантом крепости Владивосток, в 1912 году переведен на Кавказ.
Бадмаев Петр Александрович (1851 - 1919) - до принятия крещения - Жамсаран, бурят, врач тибетской медицины. Учился в Петербургском университете. Автор записки о мирном присоединении к России Китая, Тибета и Монголии. Организовал торговый дом в Забайкалье. В Чите завел типографию и печатал на русском и бурятском языках газету «Жизнь в восточной окраине». В 19161917 годах сблизился с Распутиным, был выслан из России.
Вырубова Анна Александровна (1884 - ?) - ближайший друг царской семьи и Распутина. В 1917 году выслана по распоряжению Временного правительства за границу. В тексте неточность - до 1907 года она была Танеевой.
Ойяма (конец 1840 - х годов - ?) - маркиз, маршал, главнокомандующий японскими войсками во время русско-японской войны. В японо-китайскую войну 1894 - 1895 годов командовал армией, захватившей Порт-Артур.
Бонза - буддийский монах в Японии.
Капонир - оборонительное сооружение для ведения огня в противоположных направлениях, предназначался для продольного обстрела рвов укреплений.
Горжа - тыльная часть оборонительного укрепления.
Тотлебен Эдуард Иванович (1818 - 1884) - русский военный инженер, генерал-адъютант, руководитель инженерных работ в период обороны Севастополя 1854 - 1855 годов.

Д.К.Николаев, О.В.Чистяков

«Порт-Артур»

Неожиданные результаты литературно-архивного поиска

Порт-Артур… Большинство тех, кто знаком с историей русско-японской войны, свое первое представление о героической обороне этой крепости русскими войсками получили после прочтения одноименного романа Александра Николаевича Степанова.

Впервые роман увидел свет в Краснодаре в 1940 г. Во время Великой Отечественной войны, в свете широкой компании по реабилитации ратной славы дореволюционной России, было принято решение о новом издании романа. В преддверии новой войны с Японией книга приобретала особую актуальность, и в 1944 г. роман вышел в Москве большим тиражом и получил широкую известность. Уже после войны в 1946 году по его мотивам была написана пьеса «На Тихом океане», постановки которой долгое время проходили в крупнейших столичных театрах, избранные главы книги выходили в массовой серии «Библиотека красноармейца», был написан киносценарий. Автор в том же 1946 г. стал лауреатом Сталинской премии.

А.Н.Степанов в своих статьях о работе над романом и публичных лекциях неоднократно рассказывал о своей жизни в Порт-Артуре, мальчишеских впечатлениях, пребывании на позициях и в боях. И до недавнего времени никаких сомнений в личном участии юного Саши Степанова в обороне крепости не возникало. Но в процессе работы по установлению имен русских офицеров – защитников Порт-Артура никак не удавалось найти документальных свидетельств, подтверждающих слова писателя. Артиллерийский офицер Н.Степанов не встречался ни в одном приказе по Квантунскому укрепленному району, ни в одном Высочайшем приказе о награждениях офицеров, не находилось ни одного упоминания этого офицера или юного Саши Степанова в многочисленных мемуарах или исследованиях, посвященных обороне крепости. И это отсутствие вызывало все большее недоумение.

Среди участников обороны Порт-Артура было несколько офицеров, носивших фамилию Степанов: кавалер ордена Святого Георгия, капитан генерального штаба Федор Васильевич Степанов, подпоручик 13 Восточно-Сибирского стрелкового полка Степанов, исключенный из списков убитым в бою с японцами Высочайшим приказом от 1 мая 1905 г., командир минного заградителя «Енисей» капитан 2 ранга Владимир Александрович Степанова, погибший со своим кораблем 29 января 1904 г., младший инженер-механик крейсера «Аскольд» Александр Федорович Степанов. Но никто из вышеперечисленных не подходил на роль отца писателя. Поиски этого офицера заставили пристальнее рассмотреть биографию автора романа «Порт-Артур».

Итак, что же известно из официальной биографии Александра Николаевича Степанова?

Большая Советская Энциклопедия приводит такую справку:

«Степанов Александр Николаевич , русский советский писатель. […] Родился в семье офицера. Окончил Петербургский технологический институт (1913). Участник 1-й мировой (1914-18) и Гражданской (1918-20) войн».

Однако, сам автор в своей статье, опубликованной в журнале «Смена» в 1945 году писал о себе несколько иначе: «Я родился в 1890 году, в семье военного. Все мои предки тоже были военными-артиллеристами, и я сам мечтал стать артиллеристом. В 1900 году меня отдали в Полоцкий кадетский корпус, где я проучился три года. Отец мой в это время служил капитаном в Новогеоргиевске (ныне Модлине, близ Варшавы), в крепостной артиллерии. Летом 1903 года отец был переведен на службу в далекий, никому тогда неведомый Порт-Артур, который находился на берегу Желтого моря на арендованном Россией у Китая Квантунском полуострове, и мы поехали туда. […] Отец был назначен командиром батареи Электрического Утеса, который находился на берегу моря и отделялся от города Золотой горой […] Вскоре отца перевели с Электрического утеса командиром на Суворовскую мортирную батарею, расположенную на Тигровом хвосте. […] Когда японцы высадились на Ляодунском полуострове в апреле 1904 года, мать с братом и сестрами покинули Артур. Я должен был тоже уехать с ними, сел в поезд, но на одной из ближайших станций – Инчендзы – нарочно отстал от поезда и вернулся к отцу в Артур. За это он меня строго наказал. Но уехать из Артура я больше не мог: он был уже отрезан с суши японским десантом. Когда японцы подошли к крепости с суши, отца перевели на сухопутный фронт командиром батареи Малого Орлиного гнезда. Здесь отец пробыл несколько месяцев. Я находился с ним на батарее, передавая его приказания, проверял правильность установки прицела и квадранта, так как в большинстве солдаты были неграмотны и часто ставили прицел неверно. Бегал я и по проводу, когда рвалась телефонная связь. Конечно, часто приходилось бывать под обстрелом. Сначала меня очень пугали разрывы снарядов, и я все время сидел в блиндаже, боясь высунуть оттуда голову, но затем понял, что далеко не каждый снаряд убивает или ранит, и стал меньше обращать внимание на разрывы. Мой отец, как многие старые артиллеристы, был глуховат от стрельбы и не слышал свиста летящих пуль. Под сильным ружейным обстрелом он спокойно стоял, покуривая папиросу. Это создало ему славу необычайно храброго человека» .

Из приведенной выше цитаты можно сделать заключение, что отца писателя следует искать среди артиллерийских офицеров Новогеоргиевской крепостной артиллерии в 1903 г., что чин его должен быть не ниже капитана (иначе он не мог быть назначен командиром батареи в мирное время). Также выясняется, что у писателя есть брат и сестры, что отец его был известен своей храбростью. Да и сам писатель предстает перед нами в облике юного героя. Отметим, однако, что в дате рождения писателя есть существенные расхождения – то ли 21.01.1892, то ли 1890 г. К этому вопросу мы вернемся ниже, а пока нужно отметить, что А.Н. Степанов родился в Одессе– об этом свидетельствует и биографическая справка БСЭ, и собственные слова писателя: «Одессит по рождению, я с детства хорошо плавал…».

К многим изданиям романа «Порт-Артур», а также его продолжения - романа «Семья Звонаревых» написаны литературоведческие статьи, содержащие биографические сведения об авторе. Издание романа «Порт-Артур» 1978 г. сопровождается следующей биографической справкой: «Он (А.Степанов – Авт.) был контужен, едва не лишился ног, их вылечил молодой тогда еще врач С. Р. Миротворцев, известный впоследствии ученый, с которым А. Н. Степанов, будучи уже писателем, вел дружескую переписку. И не только о нем, о многих участниках героической обороны А. Н. Степанов сохранил живые, теплые воспоминания. А видел он много. Он "лично знал Стесселей, Белых, Никитина, Кондратенко и многих других. У Белых видел Макарова, с мичманами забирался на броненосцы; мечтал стать моряком и т.д.". Оборона Порт-Артура на всю жизнь осталась самым ярким его воспоминанием. После капитуляции крепости А. Степанов с отцом в числе военнопленных попал в Нагасаки и лишь оттуда вместе с ранеными и медицинским персоналом был отправлен пароходом вокруг Азии в Одессу, к матери. Мать А. Н. Степанова, Лидия Николаевна, преподавала русский язык в гимназии, под ее влиянием будущий писатель с детства полюбил книги и научился записывать свои впечатления. […] В 1917 году А. Н. Степанов был послан в Артиллерийскую академию в Петроград. После Октября он - в рядах Красной гвардии» .

Довольно подробно биография писателя приводится в послесловии к роману «Порт-Артур», изданному в 1951 году Псковским газетно-книжным издательством: «Все Степановы из рода в род – артиллеристы. Александр Степанов получил образование сначала в Полоцком, а затем в Сумском кадетских корпусах. Четырнадцатилетним подростком он пережил вместе со своим отцом, артиллерийским капитаном, осаду Порт-Артура. По окончании корпуса А.Степанов поступил в Технологический институт, который окончил в 1913 году. В том же году поступил на военную службу вольноопределяющимся в лейб-гвардию, в 1-ю артиллерийскую бригаду. В августе 1914 года был произведен в офицеры с переводом в лейб-гвардии стрелковую артиллерийскую бригаду. В составе этой бригады проделал всю военную кампанию 1914-1918 годов. За этот период дослужился до капитана гвардии. После Октября 1917 года перешел в Красную Армию, в рядах которой провел всю гражданскую войну. В 1921 году при штурме Кронштадта был сильно контужен, провалился под лед и едва не погиб. После этого по состоянию здоровья был демобилизован из Красной армии и поселился в городе Краснодаре (Северный Кавказ), где работал инженером» .

Л.И.Полосина в предисловии к роману «Семья Звонаревых» также указывает на учебу А.Н.Степанова в Сумском кадетском корпусе: «…Учеба в Сумском кадетском корпусе, куда он поступил по возвращении из Порт-Артура, нашла отражение в неопубликованной повести «Кадеты». Здесь же Л.Полосина называет имя отца писателя – Николай Иванович.

Н.Веленгурин, рассказывая об авторе «Порт-Артура», отмечает его тверские корни: «Бывая с отцом в деревне Замошье Тверской губернии, Александр Николаевич рано слышал рассказы старших о своем знаменитом прадеде Петре Семеновиче, который сам выбился в люди» .

Итак, на данном этапе установлено, что дата рождения одессита А.Н.Степанова варьирует (здесь следует обратить внимание, что в традициях рубежа XIX-XX веков месяц записывался, как правило, римской цифрой через разделительную черту, это обстоятельство оказывается немаловажным и будет привлечено в доводах авторов ниже). Отец – капитан Новогеоргиевской крепостной артиллерии Николай Иванович Степанов, мать – преподавательница гимназии Лидия Николаевна, у Саши Степанова есть брат и сестры, предки его родом из Тверской губернии. Будущий писатель был сначала отдан в Полоцкий, затем продолжил учебу в Сумском кадетском корпусе. В 1913 году он заканчивает Технологический институт.

Последнее обстоятельство вызывает некоторое недоумение - ведь сам А.Н.Степанов рассказывал, что с детства мечтал продолжить семейную традицию – стать артиллерийским офицером, но почему-то учился в гражданском институте. Конечно, жизнь вносит коррективы в юношеские мечты, тем не менее этот нюанс показался довольно странным. Однако, из биографии писателя видно, что он стал артиллерийским офицером, служил в л.-гв. стрелковом артиллерийском дивизионе во время Первой мировой войны. И этот факт заставил авторов обратить внимание на кавалера Георгиевского оружия, подпоручика этого дивизиона Александра Николаевича Степанова, указанного в известном справочнике кавалеров Георгиевских наград. Слишком уж походил

«СТЕПАНОВ Александр Николаевич, подпор., л.-гв. Стрелковый арт. див-н,

ГО - ВП от 31.05.1915. Ф.2122. Оп.2. Д.116. Л.451-455 (1915)» .

В результате архивного поиска был обнаружен послужной список этого офицера, который представлен здесь в сокращенном виде.

Степанов Александр Николаевич родился 2.09.1892, православный, из дворян Тверской губернии, уроженец Херсонской губернии. Образование: Сумской кадетский корпус. Поступил в Михайловское артиллерийское училище 31.08.1910, закончил его по 1-му разряду, произведен в подпоручики 6.08.1913 (ст. 6.08.1911) с назначением в 23-ю артиллерийскую бригаду. Прикомандирован для испытания и перевода к лейб-гвардии стрелковому артиллерийскому дивизиону 8.10.1913. Переведен в лейб-гвардии стрелковый артиллерийский дивизион в первую батарею 30.07.1914 (старшинство в чине подпоручика гвардии установлено с 6.08.1912). Произведен в поручики 11.05.1916 (ст. 19.07.1915), штабс-капитаны – 15.09.1916. Зачислен в Михайловскую артиллерийскую академию 2.12.1917. По окончании 20.07.1920 дополнительного курса по 1-му разряду 20.07.1920 получил звание военного инженера-технолога. 27.07.1920 направлен в Москву в распоряжение Главного Артиллерийского Управления для назначения на штатную должность в Артиллерийском комитете при ГАУ.

Награды: Св. Анны 4 ст. за бои с 26 августа по 10 сентября (19.11.1914), Св. Станислава 3 ст. с мечами и бантом за бои с 8 по 15 сентября (20.11.1914), Св. Анны 3 ст. с мечами и бантом за бои под Ивангородом (3.04.1915), Св. Станислава 2 ст. с мечами за отличия в боях с 23 октября по 1 декабря 1914 (8.04.1915), Георгиевское оружие за отличия в боях с неприятелем 13 и 14 февраля 1915 года при деревне Рудка-Скруда (26.04.1915, Высочайше утверждено 31.05.1915), Св. Анны 2 ст. с мечами за отличия в боях с 1 февраля по 4 марта 1915 года (21.05.1915), Св. Владимира 4 ст. с мечами и бантом за отличие в бою 15.07.1916 года (31.10.1916).

Биография этого офицера удивительным образом походит на жизнеописание писателя Александра Николаевича Степанова. Для наглядности ключевые моменты судеб сведены в таблицу 1.

Таблица 1

Сравнительная таблица биографий штабс-капитана гвардии Александра Николаевича Степанова и автора романа «Порт-Артур» Александра Николаевич Степанова

Штабс-капитан лейб-гвардии стрелкового артиллерийского дивизиона (уточнить про переформирование в бригаду)	«Порт-Артур», «Семья Звонаревых» Александр Николаевич Степанов
Из дворян Тверской губернии	Предки происходят из Тверской губернии
Родился 2.09.1892, может быть записано так:	Родился 21.1.1892 может быть записано так:
Уроженец Херсонской губернии В 1892 году Одесса водила в состав Херсонской губернии.	Родился в Одессе
	Окончил Сумской кадетский корпус
Окончил Михайловское артиллерийское училище в 1913 г.	Окончил Технологический институт в 1913 г.
Прикомандирован подпоручиком полевой пешей артиллерии к лейб-гвардии стрелковому артиллерийскому дивизиону в 1913 г.	Поступил вольноопределяющимся в лейб-гвардии стрелковый артиллерийский дивизион в 1913 г.
Переведен в гвардейскую артиллерию в 1914 г.	Получил офицерский чин в гвардейской артиллерии в 1914 г.
Последний чин в старой армии – штабс-капитан	дослужился до капитана гвардии
	Поступил в Михайловскую артиллерийскую академию в 1917 г.
После окончания академии в 1920 г. получил квалификацию «военного инженера-технолога»	Окончил Технологический институт
На 1923 год не значится в РККА в «Списке лиц с высшим военным образованием»	В 1921 демобилизован из Красной Армии

На наш взгляд даты рождения, написанные в старой традиции, весьма схожи и могли быть перепутаны.

Таким образом, если обнаруженный штабс-капитан гвардейской артиллерии и автор романа «Порт-Артур» тождественны, это позволяет прояснить весьма примечательные факты биографии писателя – уточнить дату его рождения и узнать, что он был награжден за Первую мировую войну шестью(!) боевыми орденами и Георгиевским оружием.

Прояснение биографии А.Н.Степанова явилось, хотя и важным, но «побочным» результатом наших поисков, основной целью которых было найти в Порт-Артуре отца писателя.

Обратимся к произведениям А.Н.Степанова. В романе «Семья Звонаревых», повествующем о продолжении судеб героев порт-артурской эпопеи, часть событий происходит в Керченской крепости. Писатель показывает хорошее знание фортификационных сооружений крепости, верно указывает на некоторые детали. Создается впечатление, что крепость знакома ему не понаслышке. В «Общем списке офицерским чинам русской императорской армии» на 1.01.1909 среди артиллеристов крепости обнаруживается подполковник Николай Николаевич Степанов. Известно, что отца писателя некоторые авторы биографических справок называли Николаем Ивановичем, тем не менее, такое совпадение заставило нас внимательнее присмотреться к этому офицеру. Тем более, что на 1909 г. артиллерийский офицер Николай Иванович Степанов вообще не обнаруживается в Русской императорской армии (есть один офицер с таким именем, но он не артиллерист, а военный инженер, не участвовавший в русско-

японской войне). Заметим, кстати, что в Керченской крепости в 1909 году служил Владимир Николаевич Страшников – порт-артурец, персонаж в романе не слишком заметный, но знаковый – именно с сообщения Страшникова о бое в море узнают о начале войны.

Более того, в списке капитанам артиллерии по старшинству на 1903 год обнаруживается капитан Новогеоргиевской крепостной артиллерии Николай Николаевич Степанов. Появляются основания найти и изучить послужной список Н.Н.Степанова. Имя, безусловно, не из редких, но и совпадений немало… Что, если Л.И.Полосина ошиблась, называя отца писателя Николаем Ивановичем?..

В послужном списке Николая Николаевича Степанова, хранящемся в РГВИА, удалось обнаружить следующее

Степанов Николай Николаевич родился 6.05.1859, из дворян Тверской губернии, православный. […] Произведен в штабс-капитаны 16.12.1890. Прибыл в 1-ю роту Бендерской крепостной артиллерии 15.03.1891, состоящую при складе крепостного артиллерийского имущества в г. Одесса. 2.04.1895 за отличия по службе произведен в капитаны. Служил в Одессе до 14.07.1899. Переведен в Новогеоргиевскую крепостную артиллерию 14.07.1899. С 27.01.1904 по 21.09.1904 обучался в Офицерской артиллерийской школе, закончил курс «успешно». Произведен в подполковники 3.09.1904 с переводом в 1-й осадный артиллерийский полк, 2.10.1904 назначен командующим батальоном 2.10.1904. Переведен в Керченскую крепостную артиллерию 23.04.1905, служил в Керчи до 15.12.1912. Назначен командиром 2-го Кронштадтского крепостного артиллерийского полка 15.12.1912.

Ордена: Св. Станислава 3 ст. (4.01.1886), Св. Анны 3 ст. (2.02.1891), Св. Станислава 2 ст. (15.04.1899), Св. Анны 2 ст. (1.07.1907)

Жена (вторая): Лидия Николаевна Халютина. Дети: Александр (2.09.1892), Нина (27.12.1893)

В списках по старшинству можно найти дополнительные сведения. Награжден орденом св. Владимира 3 ст. (18.02.1915), Назначен командиром Михайловской крепостной артиллерии 19.10.1916, произведен в генерал-майоры 12.11.1917.

Сравним теперь то, что известно о писателе А.Н.Степанове с биографией Николая Николаевича Степанова (табл. 2)

Таблица 2

Сравнительная таблица биографических данных Н.Н.Степанова и писателя А.Н.Степанова

Полковник Николай Николаевич Степанов	Писатель Александр Николаевич Степанов
Из дворян Тверской губернии	Предки родом из Тверской губернии
Полковник, крепостной артиллерист	Сын артиллерийского офицера
Сын Александр родился 2.09.1892 (уже исследованный на сходство с писателем в предыдущей таблице)	Родился 21.01.1892,
Жена Лидия Николаевна Халютина	Имя матери – Лидия Николаевна
На момент рождения сына служит в Одессе	М есто рождения – Одесса.
В 1903 году капитан Новогеоргиевской крепостной артиллерии	«Отец мой в это время служил капитаном в Новогеоргиевске, в крепостной артиллерии». 2
Двое детей (на 1903 г. – трое детей)	В автобиографическом рассказе упомянуто наличие «брата и сестер»
Никогда не служил в Порт-Артуре, не участвовал в русско-японской войне	«Летом 1903 года отец был переведен на службу в далекий, никому тогда неведомый Порт-Артур…» 2

Таким образом, нашлось немало совпадений в биографиях писателя и офицера Первой мировой войны, кавалера шести орденов и Георгиевского оружия. Отец кавалера, по нашему мнению, тоже найден – дата рождения его сына Александра и дата рождения самого кавалера совпадают, одинаковы имя жены полковника и матери писателя. Но Николай Николаевич Степанов не только не участвовал в обороне Порт-Артура, но и вообще в русско-японской войне. В то время, когда на Дальнем Востоке шла война, он обучался в офицерской артиллерийской школе под Петербургом.

При таком количестве совпадений вполне можно полагать, что автор романа «Порт-Артур» и штабс-капитан А.Н.Степанов – один и тот человек, сын Н.Н.Степанова, однако тень сомнений все же остается. Слишком уж распространены эти имена и фамилия в России.

Обратимся снова к статье Л.Полосиной, предваряющей роман «Семья Звонаревых»: «В семье (А.Н.Степанова – Авт.) чтили память прадеда Александра Николаевича – Семена Степановича Степанова, служившего под началом А.В.Суворова, и его сына – Петра Семеновича Степанова, который был участником похода Суворова в Италию, Отечественной войны 1812 года, прошел всю Европу, за боевые заслуги получил личное дворянство и был произведен в офицеры». Итак, Петр Семенович Степанов был дворянином. Правда, личным, не потомственным. Но ведь известно, что по достижении определенного чина в табели о рангах личное дворянство становилось потомственным. Здесь возникает одна странность – Л.Полосина называет Семена Степановича прадедом писателя, а Н.Веленгурин прадедом называет Петра Семеновича. Мы думаем, что Н.Веленгурин точнее в определении степени родства. Петр Семенович еще в 1799 году участвует в Итальянском походе, при этом ему вряд ли менее 20 лет. Разница в 110-120 лет между дедом и внуком? Возможно, но маловероятно. Скорее всего – Петр Семенович – прадед, а Семен Степанович – прапрадед писателя. Впрочем, слово прадед зачастую обозначает любого отдаленного предка по прямой мужской линии, именно в таком значении Л.И.Полосина могла использовать слово «прадед» по отношению к Семену Степановичу.

Выше мы видели, что штабс-капитан А.Н.Степанов и его отец Н.Н.Степанов происходят из потомственных дворян Тверской губернии. Обратившись к книге «Генеалогия господ дворян, внесенных в родословную книгу Тверской губернии. 1787-1869», можно обнаружить генерал-майора Петра Семеновича Степанова, внесенного в родословную книгу по Тверскому уезду 26 февраля 1860 г. Среди многих детей Петра Семеновича есть сын Николай Петрович, родившийся 1.04.1822, у которого 6 мая 1859 г. родился сын Николай Николаевич Степанов. Но 6.05.1859 г. – дата рождения того самого Н.Н.Степанова, послужной список которого уже был рассмотрен. Таким образом получается, что как бы ни исследовать биографию писателя – идя ли «снизу», сравнив его судьбу со службой штабс-капитана Первой мировой войны и обнаружив отца этого штабс-капитана, или «сверху» - по нисходящей от прадедов суворовских времен, непременно обнаруживается родившийся 6.05.1859 г. Николай Николаевич Степанов. На наш взгляд, такая двойная верификация поисков устраняет последние сомнения, и генеалогия писателя выглядит так:

1. Семен Степанович Степанов , суворовский солдат
2. Петр Семенович Степанов , генерал-майор, его жена Татьяна Якимовна
3. Николай Петрович Степанов (1.04.1822), штабс-капитан, его жена Мария Кройновстер, дочь австрийского подданного
4. Николай Николаевич Степанов (6.05.1859), полковник, его жена Лидия Николаевна Халютина, учительница гимназии
5. Александр Николаевич Степанов (2.09.1892), штабс-капитан, писатель, автор романов «Порт-Артур», «Семья Звонаревых»

Но Н.Н.Степанов не был в Порт-Артуре. Логично предположить, что и Александр Николаевич тоже не участвовал в обороне крепости, во всяком случае – в том качестве, о котором он рассказывал. А рассказывал он немало. «Я близко знал поручика Борейко, который был офицеров в роте моего отца… Это была очень яркая, колоритная фигура, запомнившаяся мне на всю жизнь». Офицер с такой фамилией в Порт-Артуре действительно служил – в «Памятной книжке Квантунской области за 1902-1903 г.» в составе Квантунской крепостной артиллерии значится поручик Александр Антонович Борейко. Удалось разыскать и его послужной список. Этот офицер служил в Новогеоргиевской крепостной артиллерии до 27.07.1900, когда был командирован в Порт-Артур. Однако в обороне крепости поручик Борейко участия не принимал – в феврале 1904 года он был направлен с орудиями для укрепления г. Инкоу, провел войну в составе Манчжурской армии, заслужил орден св. Анны 3 степени с мечали и бантом и светло-бронзовую медаль в память русско-японской войны. Материал медали однозначно свидетельствует о том, что А.А. Борейко не участвовал в обороне Порт-Артура, ведь его защитников награждали серебряной медалью. Можно допустить, что мальчик Саша знал поручика Борейко еще по Новогеоргиевской крепости, ведь с 1899 года его отец тоже служил там. В процессе работы над романом писатель мог видеть и «Памятную книжку Квантунской области». Но вот того, что поручик был направлен из крепости на север – этого писатель не знал.

В процессе литературно-архивных поисков обнаружились некоторые нюансы, которые сами по себе доказательствами не являлись, однако в свете открывшихся фактов представляются косвенными подтверждениями полученных результатов. Во фрагменте романа «Семья Звонаревых», описывающем события в Керченской крепости, мы исследовали фамилии всех упомянутых офицеров. Конечно, фамилии могли быть вымышленными, однако нам представлялось, что писатель должен был их откуда-то брать. Не из своей ли памяти? Выяснилось, что А.Н.Степанов верно указывает фамилию начальника штаба крепости – Фирсова, фамилии практически всех крепостных артиллеристов в романе действительно принадлежали артиллерийским офицерам, хотя и не служившим в Керченской крепости. Наибольший интерес представляет фамилия «подполковника Нагорова». В романеэта фамилии встречается в главе 7 части III первой книги: на смотровых стрельбах в Керченской крепости «передовым сектором командовал Юрковский, центральным – Нагоров, а тыловым – капитан Дмитриев». В послужном списке Н.Н.Степанова указано, что 15.12.1912 он назначен командиром 2-го Кронштадтского крепостного артиллерийского полка. Оказывается, в этой должности он сменил полковника Николая Владимировича Нагорова. Н.В.Нагоров после сдачи полка Н.Н.Степанову стал командовать 1-м Кронштадтским крепостным артиллерийским полком. Получается, что из множества самых разнообразных фамилий, которые могли придти писателю в голову, он выбрал фамилию того человека, который был известен семье Н.Н.Степанова.

Любопытным является и следующее обстоятельство. В 1945 г. роман «Порт-Артур» приобрел широкую известность, в особенности в войсках, воевавших с Японией. В своих мемуарах «Большой Хинган – Порт-Артур» В.Р.Бойко, описывая службу в занятом советскими войсками Порт-Артуре, вспоминал: «…Разыскивая в Маньчжурии ветеранов войны 1904–1905 годов, мы не забывали и о том, кто так убедительно прославил подвиг русского солдата, - об авторе романа «Порт-Артур». Когда мы узнали послевоенный адрес Александра Николаевича Степанова, я написал ему письмо, приглашая приехать в Порт-Артур. Вскоре пришел его ответ из Краснодара. Писатель горячо благодарил за приглашение, сообщал, что уже «начал отращивать крылья для полета в далекий край», надеясь на то, что его здоровье поправится. […] Александр Николаевич всей душой рвался к нам в Порт-Артур, но здоровье так и не позволило осуществить ему эту мечту». Из биографии писателя известно, что здоровье его оставляло желать лучшего, так что путешествие в Порт-Артур могло быть ему не по силам. Однако, «Краткая литературная энциклопедия» в числе произведений А.Н.Степанова отмечает путевые заметки «Чехословакия» (1948) и «Австрия» (1948). Итак, здоровье не позволило А.Н.Степанову поехать в Порт-Артур, куда он «всей душой рвался», однако позволило в эти же годы поехать в Чехословакию и Австрию для того, по-видимому, чтобы рассказывать советскому воинскому контингенту о славе и доблести их отцов и дедов. Нам представляется, что А.Н.Степанова не приехал в Порт-Артур не только по состоянию здоровья, но и потому, что на местности, в реальной обстановке непременно открылось бы, что прежде он там не бывал.

Выше мы указывали, что А.Н.Степанов состоял в переписке с врачом Красного Креста Сергеем Романовичем Миротворцевым. В 1945 г. А.Н.Степанов рассказывал о себе: «В начале ноября около домика, где я жил, упала одиннадцатидюймовая японская бомба, домик развалился, и мне повредило обе ноги. Меня отправили в больницу Красного Креста. Там ноги положили в гипс. неподвижно лежать было очень томительно, а иногда и страшно: японцы усиленно обстреливали наши госпитали, добивая раненых. Лечили меня доктор Сергей Романович Миротворцев (он теперь стал профессором орденоносцем, заслуженным деятелем науки и работает в Саратовском медицинском институте) и доктор Тихоцкий (Сергей Георгиевич – Авт. ), который ныне занимает должность главного врача в Ворошиловградской железнодорожной больнице. Я и посейчас с глубокой благодарностью вспоминаю о них.»

Однако, существует письмо от А.Н.Степанова – оно приведено в качестве редакционной сноски в публикации книги С.Р.Миротворцева «Страницы жизни»:

«В личном архиве Сергея Романовича имеется письмо, которое он получил в 1939 г., когда был уже профессором в Саратове:

“Многоуважаемый Сергей Романович! Позвольте попросить Вас перенестись на 35 лет назад. Итак – 7 октября 1904 года. Большое двухэтажное здание Красного Креста, едва только достроенное… Длинные ряды коек с больными и ранеными. Среди них высокий, стройный, красивый молодой врач, весельчак и общий любимец – Сергей Романович Миротворцев.

Доктор Миротворцев разговаривает со своим земляком – стрелком 25-го полка Александром Степановым. Солдат, раненый на форту №2 в обе ноги ружейной пулей навылет, просится на выписку, но доктор уговаривает его еще обождать.

Поперед батьки в пекло не суйся! – говорит он, а сам только что вернулся с позиции, где под ружейным огнем перевязывал тяжелораненых…

… Отремонтированные Вами ноги (пулевая рана навылет в левую икру и между костей на правой ноге) действуют и посейчас исправно. Позвольте же Вас поблагодарить за тогдашний уход за мной и прекрасное лечение. От души желаю Вам всего лучшего. Искренне благодарный Вам и по сие время А.Н.Степанов – инженер и профессор Краснодарского химического института“

Письмо это написал лауреат Сталинской премии Александр Николаевич Степанов – автор замечательного исторического повествования «Порт-Артур», где правдиво и ярко описана вся порт-артурская эпопея (Ред.)»

Как видим, в 1939 году А.Н.Степанов, чтобы пробудить у доктора С.Р.Миротворцева (ниже – С.Р.М.) интерес к переписке, выдавал себя за другого порт-артурца, взрослого стрелка 25 ВССП, а не 12 (14) - летнего мальчика, к тому же раненого при других обстоятельствах. Он представлялся земляком доктора, хотя С.Р.М. родился на Нижней Волге, учился в Харькове – то есть никоим образом земляком писателя не являлся. Но, вероятно, в переписку с А.Н.Степановым С.Р.М. вступил. Во-первых, доктор – фигурант романа (он лечит «Звонареву» ногу), во-вторых – у С.Р.М. в книге приведена фотография «доставка воды на позиции» - ослики (или небольшие лошадки) везут бочку воды. В уже упомянутой публикации в журнале «Смена» А.Н.Степанов рассказывает о себе, как он возил на осликах воду на позиции.

Писатель (и исследователи его творчества) неоднократно говорил, что при подготовке романа он переписывался с очень многими защитниками, читал все, что мог достать об обороне крепости. Если считать, что А.Н.Степанов не был в осаде Порт-Артура, то следует признать его писателем, талантливо сумевшим создать на основе чужих мемуаров и впечатлений книгу, которая, несмотря не некоторые несуразности и неточности, все же является одним из значительных произведений русской военно-исторической романистики. Умелое сочетание реальных событий и вымышленных персонажей, захватывающие батальные сцены, выстраивание характеров, сюжетных линий – это придает правдоподобности роману. Не случайно, уже после выхода романа в эмигрантской среде бывших участников обороны Порт-Артура было высказано следующее мнение: «Фантазия Степанова безгранична. Это тем более печально, что в его романе действительно имеется столько мелочей артурской жизни и такая осведомленность о бесконечных сплетнях того времени, сохранившихся в памяти артурцев до сего дня, что для него, как несомненного участника Порт-Артурской эпопеи, не было надобности выдумывать факты. В Париже, на одном из обедов уцелевших защитников говорили, что Степанов в период осады был еще мальчиком, много наслышался, много видел, но всё перепутал». То есть, участники обороны вполне допускали правдоподобность присутствия А.Н.Степанова в осажденной крепости. Здесь следует отметить, что к моменту выхода романа «Порт-Артур» прошло сорок лет, в живых осталось не слишком много защитников, достоверно подтвердить или опровергнуть участие в обороне юного Саши Степанова и его отца они не могли.

Так кто же Вы, Александр Николаевич Степанов?

Мы не беремся судить однозначно, но наиболее достоверной нам представляется следующая версия.

В послереволюционные годы после демобилизации из армии (пока нам неизвестно, по болезни ли) было гораздо спокойнее выдавать себя за гражданского специалиста, если и служившего в царской армии, то лишь по обстоятельствам войны, чем быть кадровым гвардейским офицером из дворян. Потому-то писатель и мог «поправить» собственную биографию – из военного технолога «превратиться» в выпускника Технологического института, в рассказах об отце не указывать его имя.

Нужно принимать во внимание и обстановку периода подготовки массовой публикации романа. Юный защитник Порт-Артура в сознании читателя перекликался с пионерами-героями Великой Отечественной войны. Поэтому не исключено, что вымышленная биография была навязана писателю партийным руководством, и в тех условиях ему ничего не оставалось, как везде подтверждать ее. В эту гипотезу укладываются и вольности с годом рождения писателя. Вспомним, что в первых публикациях о своей «жизни в Порт-Артуре» писатель называет 1890 год своим годом рождения. Вероятно, это обусловлено именно желанием представить себя 14-летним юношей, а не 12-летним мальчиком. А если наши выкладки верны и дата рождения Александра Степанова – 2 сентября 1892 года, то к началу войны ему лишь 11 лет. Вряд ли этот возраст соответствует тому, когда можно «поправлять прицелы» у орудий. Впрочем, могут быть и другие версии.

Во всяком случае, мы полагаем, что следует исправить ныне существующие биографические справки о писателе Александре Николаевиче Степанове: указать верную дату рождения - 2 сентября 1892 года и полученное образование – Михайловское артиллерийское училище, отметить боевое участие писателя в Первой мировой войне не общими фразами, а с перечислением его наград – далеко не каждый штабс-капитан имел такое количество боевых орденов и Георгиевское оружие.

____________________

Есть основания полагать, что это подпоручик Петр Егорович Степанов. Хотя он из значился по порт-артурскому 13 Восточно-Сибирскому стрелковому полку, но не обязательно мог погибнуть в Порт-Артуре. Известно, что некоторое количество офицеров полка воевало в Манчжурской армии. Генеалогия господ дворян, внесенных в родословную книгу Тверской губернии. 1787-1869. С алфавитным указателем и приложениями. Составлена М.Чернявским

Краткая литературная энциклопедия. Том 7, М. 1972, С. 168-169

Степанов А.Н. «Моя жизнь в Порт-Артуре. // Смена. 1945 № 1. С. 14

С.Р.Миротворцев. Страницы жизни. Л., 1956, с. 48

Кефели Я. Первый день войны // Порт-Артур. Воспоминания участников. Нью-Йорк, Изд-во им. Чехова, 1955, с. 58

И окружавшие его мрачные серые скалистые горы. С моря дул слабый ветерок, сметая сохранившийся еще кое-где снег.

В порту и в городе необычайное для будничного дня оживление. Все чиновное русское население Квантуна 26 января 1904 года съехалось в Порт-Артур, где сегодня состоится традиционный бал в день Марии. На этот раз он должен был быть особенно торжественным, ввиду того что в числе именинниц также была жена начальника порт-артурской эскадры вице-адмирала Старка – Мария Ивановна.

С полудня поздравители длинной чередой потянулись к дому адмирала, а вечером там же должен был состояться бал. Всем хотелось хотя бы одним глазком взглянуть на празднично одетую публику, на блестящих моряков и военных, принарядившихся штатских. Сам наместник царя на Дальнем Востоке, адмирал Алексеев , обещал со своим блистательным штабом посетить этот бал.

Ввиду тревожного времени уже с семи часов вечера к адмиральскому дому стали съезжаться и сходиться многочисленные гости. Первыми появились мичманы и лейтенанты и сухопутные офицеры со своими дамами, затем прибыли капитаны всех рангов и полковники в залитых золотом мундирах, с тяжелыми густыми эполетами на плечах. Они и их жены составили почетную свиту около адмиральской четы, приветливо встречавшей гостей.

Адмиральский дом быстро наполнялся. В зале оркестр заиграл полонез, и флаг-офицер адмирала Старка, лейтенант Дукельский, высокий красивый шатен, предложил кавалерам приглашать дам. За полонезом последовал вальс, и бал развернулся.

Жена адмирала наблюдала за танцующими, перебрасываясь замечаниями с окружающими. Но вот дежурный вестовой доложил о прибытии самого наместника. Адмирал с женой поспешили ему навстречу.

Адаексеев, еще не старый человек, с открытым приветливым лицом, в придворном мундире, почтительно поцеловал руку адмиральши, принеся ей свои поздравления, и вошел с нею в зал.

Музыка смолкла, и все замерли в глубоком поклоне перед его высокопревосходительством. Алексеев сделал общий поклон собравшимся и попросил продолжать танцы. Пары вновь завертелись.

Наместник был озабочен. Ему назойливо вспоминались еще два дня назад полученные телеграммы о разрыве дипломатических сношений с Японией , которые до сих пор не были опубликованы и о которых знали даже не все старшие начальники из сухопутных. Вспомнилось и сегодняшнее донесение гражданского губернатора Квантунской области о поспешном выезде японцев из Квантуна. Но особенно неотвязно вертелось в голове Алексеева его собственное распоряжение о несвоевременности постановки противоминных сетей ограждения на судах, стоящих на внешнем рейде.

Несмотря на успокоительную телеграмму министра иностранных дел Ламсдорфа , категорически отрицавшего возможность войны, смутное опасение все же портило настроение Алексеева. Он ежеминутно ожидал распоряжений из Петербурга или известий от находящихся в колийском порту Чемульпо крейсера «Варяг» и канонерки «Кореец».

Поэтому, когда к нему подошел Старк и шепотом попросил разрешения покинуть бал и отправиться на эскадру, Алексеев только одобрительно закивал головой.

– Забирайте всех нужных вам офицеров, но потихоньку, без переполоха. Публика и так сегодня нервничает в связи с отъездом японцев. Бал должен продолжаться. Это внесет общее успокоение в умы. Завтра я обязательно сам побываю на эскадре, – проговорил он.

Танцы продолжались, время шло, но никаких тревожных известий не поступало, и даже состоящий при Алексееве представитель министерства иностранных дел Плансон, которого в Артуре называли дипломатическим барометром, был, против обыкновения, спокоен и мирно беседовал с известными артурскими негоциантами: англичанином Томлинсоном и американцем Смитом. Оба они вели большую торговлю с Японией и были весьма заинтересованы в отношениях России и Японии.

– Никогда Российская империя не была так далека от воины со Страной Восходящего Солнца, как сегодня, – уверял Томлинсон, высокий, рыжий, краснолицый мужчина лет сорока. – Мы, англичане, никогда не допустим до этого. Война принесет огромные убытки нам, мирным предпринимателям. В качестве союзника Англия всегда сумеет обуздать японскую военщину, если она только вздумает рискнуть на такую авантюру, как война с Россией.

– Япония слишком бедна, чтобы вести большую войну. И никто ей не даст денег на такое проблематичное предприятие, как единоборство с русским колоссом, – вторил англичанину Смит.

Плансон недоверчиво поглядывал на своих собеседников. Мнения их далеко не совпадали с действиями английского правительства, которое всего полтора года как заключило военный союз с Японией, направленный в основном против России и Китая . Совсем недавно в печати промелькнуло сообщение о предоставлении Америкой крупного займа Японской империи. Как дипломат, Плансон понимал, что союз и заем имеют общую цель – усилить военную мощь Японии и обеспечить ей тыл на случай войны. Плансону было только неясно, когда именно предполагает Япония начать военные действия против России, сейчас или через год, два. Сегодняшний отъезд японцев из Артура, конечно, был тревожным признаком, но в то же время было известно, что японский консул в Артуре сегодня обедал у генерала Стесселя, побывал у наместника и адмирала Старка и всех заверил в полном миролюбии Японии и набрал много поручений в Нагасаки, обязуясь в недельный срок все покупки доставить в Артур.

– В газетах промелькнуло сообщение, что японский объединенный флот вышел в море по неизвестному направлению, – заметил Плансон.

– Это не более чем обычные в японском флоте зимние маневры, – отозвался Смит.

– Ни о чем другом сейчас не может быть и речи, – подтвердил Томлинсон.

Несколько успокоенный, Плансон отошел к другим гостям.

– Как вы думаете, мистер Смит, рискнут японцы начать «спектакль» в ближайшие дни? – справился Томлинсон.

– Получивши деньги, надо делать то, на что они даны. Японский консул заверил меня, что флот микадо находится в полной боевой готовности.

– Вы правы. За этим наблюдают офицеры британского флота, которые находятся при штабе японского адмирала Того . Они сумеют заставить его выполнить принятые на себя обязательства, – согласился Томлинсон.

– От моего брата, командира американского стационера в Чемульпо, я знаю, что там вскоре появится японский флот, – конфиденциально сообщил Смит.

– Возможно, что одновременно он появится и перед Артуром, – добавил Томлинсон.

– Наберемся немного терпения и проследим, как будут развертываться события. Все же следует заблаговременно запастись паспортом о подданстве нейтральных стран, например, Швейцарии или Мексики.

– Я предвосхитил вашу мысль, мистер Смит; уже неделю как стал швейцарским подданным и за действия англичан не отвечаю.

– С месяц, как я имею в кармане мексиканский паспорт, – в тон ему заметил Смит.

Дурное настроение Алексеева стало понемногу рассеиваться. Под звуки музыки время проходило быстро, и незаметно дошла очередь до мазурки, считавшейся, по артурским обычаям, гвоздем каждого бала.

Порт-Артур (Люйшунь) – город, незамерзающий порт и военно-морская база Китая на юго-западе Ляодунского полуострова – Квантунском полуострове, у входа в заливы Ляодунский и Бохайвань. Порт и крепость построены в 80-х годах XIX века на месте рыбацкой деревни Люй-шунь-коу.

В 1894 году во время японо-китайской войны 1894–1895 годов Порт-Артур был взят японскими войсками, многие крепостные сооружения были ими разрушены. По Симоносекскому договору 1895 года Порт-Артур отошел к Японии, но под давлением России, Германии и Франции был возвращен Китаю.

15 (27) марта 1898 года в Пекине была подписана Россией и Китаем конвенция, по которой Квантунский полуостров с крепостью Порт-Артур передан России в аренду на двадцать пять лет.

Квантунский полуостров и прилегающие к нему острова образовали Квантунскую область, которая в 1903 году вместе с Приамурским генерал-губернаторством вошла в состав наместничества на Дальнем Востоке. Во главе наместничества был поставлен адмирал Алексеев.

После окончания русско-японской войны по Портсмутскому мирному договору 1905 года арендные права на Порт-Артур перешли к Японии. Японская оккупация длилась до 1945 года, когда советские войска разгромили японские самурайские части. В настоящее время Порт-Артур принадлежит КНР.