Краткое содержание рассказа небывалое бывает алексеева сергея. «Небывалое бывает
© Алексеев С., 1958
© Мотяшов И., Нагаев И., вступительная статья, 1999
© Кузнецов А., рисунки, 1999
© Оформление серии. Издательство «Детская литература», 2003
© Составление. Издательство «Детская литература», 2003
Вступительная статья И. Мотяшова и И. Нагаева
Увлекательно – о важнейших событиях русской истории
Мастер исторической прозы Алексей Югов как-то воскликнул со страниц «Литературной газеты»:
«Смелый автор, смелое издательство! – подумалось мне, когда я раскрыл книжку Сергея Алексеева «Небывалое бывает». – Петр!.. Исполинская личность русской истории. И вдруг – для ребят, да еще «младшего школьного»! Посмотрим, посмотрим!..» И – зачитался…»
Я тоже зачитался историческими повестями Сергея Алексеева. Зачитался как мальчишка. И спасибо за это автору.
Сергей Михалков
В 1958 году в Детгизе выходит первая книга Сергея Алексеева «Небывалое бывает». Книгу заметили.
Следом, уже по заказу редакции, на одном дыхании – за три недели – он пишет повесть «История крепостного мальчика». И эта книга выходит в том же, 1958 году. Так сорок лет назад в литературу твердой поступью вошел новый автор – детский писатель Сергей Петрович Алексеев.
В одном из первых интервью Алексеев сказал о себе: «Биография моя ничем не примечательна. Отношусь к поколению тех, кто со школьной скамьи тут же шагнул в солдаты. Был военным летчиком, летчиком-инструктором. После демобилизации из армии работал редактором в детском издательстве. Затем попробовал сам написать книгу».
Тогда же, в 1959 году, в Детгизе решили переиздать «Небывалое бывает», и Лев Кассиль отметил в предназначенной для издательства так называемой «внутренней» рецензии, что «писателю удается… сочетать высокую познавательность с подлинной увлекательностью. Предельный лаконизм, живая легкость языка, точность находок, позволяющая по-своему, заново раскрыть перед ребятами очень важные моменты… ярчайших эпох в истории нашей Родины, – все это делает рассказы С. Алексеева… чрезвычайно ценными как с воспитательной, так и чисто литературной точки зрения. А умение передать своеобразие характеров… и великолепный, точный и образный язык придают произведениям Алексеева подлинную прелесть».
И дальше Лев Абрамович, напутствуя начинающего автора, сказал слова поистине пророческие. Он сказал, что рассказы «Сергея Алексеева являются определенным событием в нашей детской художественной исторической прозе». Что «они хрестоматийно просты и войдут в круг любимого чтения школьников, способствуя созданию у детей верных представлений о важных делах русской истории. И в то же время они доставляют настоящее удовольствие каждому, кто любит литературу умную, ясную, проникнутую веселым и свежим взглядом на жизнь, на историю».
Жизнь и талант Сергея Алексеева полностью подтвердили сказанные о нем авансом слова маститого писателя…
Однако Алексеев стал детским писателем не только потому, что однажды почувствовал потребность писать для детей. Он шел к этому больше тридцати лет. Через детство в Плискове, недалеко от Винницы, что на Украине, и отрочество в Москве, в доме своих тетушек-ученых. Через школу и аэроклуб. Через войну, и летное училище, и исторический факультет вечернего отделения Оренбургского пединститута. Через редакторскую, литературно-критическую, организационную работу в Детгизе и в Союзе писателей. Через создание школьного учебника истории СССР, который, пусть в самой отдаленной степени, был первым наброском-конспектом его будущих рассказов и повестей. Через большую школу жизни в детской литературе, являясь более тридцати лет главным редактором единственного в стране литературно-критического журнала «Детская литература», посвященного проблемам литературы и искусства для детей. И однажды настал момент, когда все пережитое, прочувствованное, понятое, все слышанное, и читанное, и сделанное слилось в одно большое, громадное целое, настоятельно потребовало выхода и вылилось в Слове.
Очевидно, что не каждый литературно одаренный человек способен написать хорошую книжку для маленьких. У С. Алексеева есть определенный, может быть даже врожденный, дар разговора с ребятами младшего возраста. И дар этот усилен глубоко осмысленным, сознательным подходом к своей работе. «Главное в детской книге, – считает С. Алексеев, – …не разъяснения, а динамика, действие, характер, вырастающий из поступка. Такой действенный характер ребенок быстро схватывает, чувствует его».
В двух частях этой книги собраны лучшие рассказы Сергея Петровича Алексеева о царе Петре I и о генералиссимусе Александре Васильевиче Суворове.
* * *
«Рассказы о Петре Первом, Нарве и о делах воинских» – это первая часть книги. Читатель знакомится здесь с преобразованиями Петра I, с тем, как стремился он увидеть просторы страны более обширными, а людей – образованными и просвещенными. Рассказы «Чему молодые бояре за границей учились», «Аз, буки, веди…» повествуют о молодом поколении, забота о котором – одно из первейших дел Петра. Суров он был к тем, кто не хотел детей своих отдавать учиться, и к тем молодым из дворян, которые, учась за границей, старались от наук отлынивать, перенимали лишь внешние признаки заграничной культуры, теряли уважение к собственному Отечеству или даже позволяли себе польститься на чужое. Радетель Отечества, воитель и труженик, Петр I хотел видеть будущие поколения достойными преемниками славы России.
Знакомство с героем первой части книги Алексеев начинает внешним портретом, динамичным и лапидарным. «Взглянули солдаты – капитан бомбардирской роты. Рост у капитана громадный, метра два, лицо круглое, глаза большие, на губе, словно наклеенные, черные как смоль усы». Это царь Петр.
Исподволь, от новеллы к новелле раскрывается секрет успешной деятельности Петра, его государственной мудрости. Это мудрость человеческого знания и опыта, которые Петр смолоду не гнушается перенимать отовсюду. Это мудрость народа.
При всем своем уме и демократизме Петр остается царем, владыкой крепостнической, боярской, дворянской империи. Он не может не защищать свой строй, не подавлять народное недовольство самыми жесточайшими методами, не перекладывать основную тяжесть предпринятых им великих государственных усилий на народные плечи. При этом Петр, без сомнения, патриот России, и вся устремленность его государственных деяний – патриотическая…
* * *
«Рассказы о Суворове и русских солдатах» тесно связаны с преемственностью военно-патриотических традиций и обрисовкой характера великого русского полководца Александра Васильевича Суворова. «Ешь, ешь, получай. Да впредь не брезгуй солдатским. Не брезгуй солдатским. Солдат – человек. Солдат мне себя дороже» – так говорит Суворов в рассказе «Суп и каша», обращаясь к генералам, брезгливо относящимся ко всему солдатскому, будь то пища или что-либо другое. Для Суворова единство с солдатами – залог успеха в достижении военного превосходства.
В Суворове писатель ищет и отмечает прежде всего черты, которые позволяли ему одерживать победы с минимальной затратой человеческих сил и жизней. Эта суворовская наука эффективного руководства большими людскими массами может в значительной части быть воспринята сегодняшним читателем и как наука руководства вообще, как образец успешной государственной деятельности на основе безукоризненной компетентности и гуманистической заботы о непосредственных исполнителях.
Но, показывая суровую реальность, которая не разбирает, ребенок ли перед ней, взрослый ли, Алексеев как самый священный долг понимает обязанность взрослого оберегать детскую душу и детскую жизнь, хотя бы и ценой жизни собственной.
Именно в этой органической зависимости «детского» и «взрослого» миров – суть преемственности, залог продолжения и умножения человеческой культуры, роста добра на земле. Суворов ни в одном из походов не расстается со старой отцовской шинелью. Но когда шинель вместе с обозом попала к туркам и солдаты, видя огорчение любимого маршала, добывают эту шинель обратно, Суворов возмущается: «Людьми рисковать! Из-за шинелишки солдатские головы под турецкие пули!» В этом – весь Суворов: в гневе на поручика, который заставил солдат рисковать из-за него. И в трогательной радости, пришедшей на смену гневу: «Потом взял шинель в руки, глянул на потертые полы, на залатанный борт и вдруг заплакал…»
* * *
«Каждую свою книгу я переписываю по шесть-семь раз, – рассказывает С. Алексеев. – Работаю медленно, возвращаясь к тексту снова и снова. Стараюсь, чтобы в окончательном варианте не было никакой правки. Малейшее исправление или вставка заставляют меня переписывать рассказ заново. Долго раздумываю над тем, как начать, как кончить книгу. Стараюсь вслушиваться в фразу, добиваюсь ее музыкальности… Приступая к новой работе, обычно составляю план, но по опыту знаю, что план претерпевает изменения, и довольно неожиданные».
Да, нелегко быть писателем-историком, да еще излагать эту историю увлекательно и интересно, чтобы юный читатель поверил в существование героев твоих книг, поверил бы тебе как правдивому историку…
В жизни Сергея Алексеева было несколько судьбоносных, как в сказе, превращений. Казалось бы, Сергей – бравый летчик и судьбой ему предназначено быть генералом, героем, как случилось с его однокашниками-летчиками… Но жизнь делает резкий поворот: он, «сталинский сокол», входит в штопор, врезается в матушку землю и, как сказочный финист – ясный сокол, превращается в детского писателя. Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается! На это чудесное превращение уходит много времени, сил и лет.
Став писателем, и довольно известным, он отваживается взять еще и журнал. Судьба его вновь делает зигзаг – и вновь удачно. Алексеев переезжает из Киева в Москву, редакторство прибавляет ему общественного веса и положения.
А писатель он – от Бога! И знает и понимает своего читателя – младшего школьника – досконально. То есть настолько улавливает нюансы восприятия и духовные потребности, возрастную психологию юных читателей, их неподдельный интерес к истории и живому образному повествованию с элементами юмора и народной речи, что достигает полного слияния душ.
На каких идеалах в наше сложное время воспитывать подрастающие поколения? Что остается? И здесь писатель Сергей Петрович Алексеев – счастливое исключение, ибо он писал свои исторические книги не только о Ленине и Советской власти, но и о нашей прошлой и древней истории. И эти книги живут и будут жить!
Назову наиболее известные из них: «Сто рассказов из русской истории», «Сын великана», «Грозный всадник», «Идет война народная», «Октябрь шагает по стране», «Декабристы», «Секретная просьба», «Братишка»; три книги рассказов о маршалах: Жукове, Рокоссовском и Коневе; «Пять поклонов Сталинграду»; серия книг: «Петр Первый», «Александр Суворов», «Михаил Кутузов», «Сто рассказов о войне», «Исторические повести о русских победах», «Суровый век».
По отзывам юных читателей, собираемым в 70-80-е годы Домом детской книги, Сергей Алексеев часто делил первое и второе места с популярнейшим в те годы Николаем Носовым. Суммарный тираж книг Сергея Алексеева в 80-е годы составлял более пятидесяти миллионов экземпляров. Его книги выходили на сорока девяти языках народов СССР и зарубежных стран.
Сергей Петрович Алексеев – лауреат Государственной премии СССР, Государственной премии РСФСР, премии Ленинского комсомола. Ему присуждены Международный почетный диплом X. К. Андерсена и Международная премия им. М. Горького. Имеет ряд педагогических наград.
Сейчас Сергей Петрович в хорошей форме. Недавно закончил книгу «Рассказы о Смутном времени», есть новые замыслы. Многие рассказы С. П. Алексеева вошли в хрестоматии и «книги для чтения» для начальной школы. Книги Сергея Алексеева продолжают выходить даже в наше непростое время. Сергей Петрович Алексеев остается востребованным писателем…
Игорь Мотяшов, Игорь Нагаев
Небывалое бывает
Рассказы о Петре Первом, Нарве и делах воинских
Глава первая
На реке Нарове
Поход
Русская армия шла к Нарве. Тра-та-та, тра-та-та! – выбивали походную дробь полковые барабаны.
Шли войска через старинные русские города Новгород и Псков, шли с барабанным боем, с песнями.
Стояла сухая осень. И вдруг хлынули дожди. Пооблетали листья с деревьев. Размыло дороги. Начались холода.
Идут солдаты по размытым дождем дорогам, тонут по колени солдатские ноги в грязи.
Устанут, промокнут солдаты за день, а обогреться негде. Села попадались редко. Ночевали все больше под открытым небом. Разведут солдаты костры, жмутся к огню, ложатся на мокрую землю.
Вместе со всеми шел к Нарве и Иван Брыкин, тихий, неприметный солдат. Как все, месил Брыкин непролазную грязь, нес тяжелое кремневое ружье – фузею, тащил большую солдатскую сумку, как и все, ложился спать на сырую землю.
Только робок был Брыкин. Кто посмелее, тот ближе к костру пристроится, а Брыкин все в стороне лежит, до самого утра от холода ворочается.
Найдется добрый солдат, скажет:
– Ты что, Иван? Жизнь тебе не дорога?
– Что жизнь! – ответит Брыкин. – Жизнь наша – копейка. Кому солдатская жизнь надобна!
Исхудали солдаты, оборвались в пути, болели, отставали от войска, помирали на дальних дорогах и в чужих селах.
Не вынес похода и Иван Брыкин. Дошел до Новгорода и слег. Начался у Брыкина жар, заломило в костях. Уложили солдаты товарища на обозную телегу. Так и добрался Иван до Ильмень-озера. Остановились телеги у самого берега. Распрягли солдаты лошадей, напоили водой, легли спать.
Дремал и Брыкин. Среди ночи больной очнулся. Почувствовал страшный холод, открыл глаза, подобрался к краю телеги, смотрит – кругом вода. Дует ветер, несет волны. Слышит Брыкин далекие солдатские голоса. А произошло вот что. Разыгралось ночью Ильмень-озеро. Вздулась от ветра вода, разбушевалась, хлынула на берег. Бросились солдаты к телегам, да поздно. Пришлось им оставить обоз на берегу.
– Спасите! – закричал Брыкин.
Но в это время набежала волна, телегу повалило набок.
– Спаси-ите! – вновь закричал Брыкин и захлебнулся.
Накрыла солдата вода с головой, подхватила, поволокла в озеро.
К утру вода схлынула. Собрали солдаты уцелевшее добро, пошли дальше.
А об Иване никто и не вспомнил. Не он первый, не он последний – много тогда по пути к Нарве солдат погибло.
Капитан бомбардирской роты
Трудно солдатам в походе. На мосту при переправе через небольшой ручей застряла пушка. Продавило одно из колес гнилое бревно, провалилось по самую ступицу.
Кричат солдаты на лошадей, бьют сыромятными кнутами. Кони за долгую дорогу отощали – кожа да кости.
Напрягаются лошаденки изо всех сил, а пользы никакой – пушка ни с места.
Сгрудились у моста солдаты, обступили пушку, пытаются на руках вытащить.
– Вперед! – кричит один.
– Назад! – командует другой.
Шумят солдаты, спорят, а дело вперед не движется. Бегает вокруг пушки сержант. Что бы придумать, не знает.
Вдруг смотрят солдаты – несется по дороге резной возок.
Подскакали сытые кони к мосту, остановились. Вылез из возка офицер. Взглянули солдаты – капитан бомбардирской роты. Рост у капитана громадный, метра два, лицо круглое, глаза большие, на губе, словно наклеенные, черные как смоль усы.
Испугались солдаты, вытянули руки по швам, замерли.
– Плохи дела, братцы, – произнес капитан.
– Так точно, бомбардир-капитан! – гаркнули в ответ солдаты.
Ну, думают, сейчас капитан ругаться начнет.
Так и есть. Подошел капитан к пушке, осмотрел мост.
– Кто старший? – спросил.
– Я, господин бомбардир-капитан, – проговорил сержант.
– Так-то воинское добро бережешь! – набросился капитан на сержанта. – Дорогу не смотришь, коней не жалеешь!
– Да я… да мы… – заговорил было сержант.
Но капитан не стал слушать, развернулся – и хлоп сержанта по шее!
Потом подошел опять к пушке, снял нарядный, с красными отворотами кафтан и полез под колеса. Поднатужился капитан, подхватил богатырским плечом пушку. Солдаты аж крякнули от удивления. Подбежали, поднавалились. Дрогнула пушка, вышло колесо из пролома, стало на ровное место.
Расправил капитан плечи, улыбнулся, крикнул солдатам: «Благодарствую, братцы!» – похлопал сержанта по плечу, сел в возок и поскакал дальше.
Разинули солдаты рты, смотрят капитану вслед.
– Ну и дела! – произнес сержант.
А вскоре солдат догнал генерал с офицерами.
– Эй, служивые, – закричал генерал, – тут государев возок не проезжал?
– Нет, ваше высочество, – ответили солдаты, – тут только и проезжал бомбардирский капитан.
– Бомбардирский капитан? – переспросил генерал.
– Так точно! – отвечали солдаты.
– Дурни, да какой же это капитан? Это сам государь Петр Алексеевич.
«Без Нарвы не видать моря»
Весело бегут сытые кони. Обгоняет царский возок растянувшиеся на многие версты полки, объезжает застрявшие в грязи обозы.
Рядом с Петром сидит человек. Ростом – как царь, только в плечах шире. Это Ментиков.
Меншикова Петр знал с детства.
Служил в ту пору Алексашка Меншиков у пирожника мальчиком. Ходил по московским базарам и площадям, торговал пирогами.
– Пироги подовые, пироги подовые! – кричал, надрывая глотку, Меншиков.
Однажды Алексашка ловил рыбу на реке Яузе, напротив села Преображенского. Вдруг смотрит Меншиков – идет мальчик. По одежде догадался – молодой царь.
– Хочешь, фокус покажу? – обратился Алексашка к Петру.
Схватил Меншиков иглу и проткнул себе щеку, да так ловко, что нитку протянул, а на щеке ни кровинки.
Петр от неожиданности даже вскрикнул.
Более десяти лет прошло с того времени. Не узнать теперь Меншикова. У царя первый друг и советчик. «Александр Данилович», – почтительно величают сейчас прежнего Алексашку.
– Эй, эй! – кричит сидящий на козлах солдат.
Кони несутся во весь опор. Подбрасывают на выбоинах царский возок. Разлетается в стороны грязь.
Петр сидит молча, смотрит на спину солдата, вспоминает детство свое, игры и потешное войско.
Жил тогда Петр под Москвой, в селе Преображенском. Больше всего любил военные игры. Набрали для него ребят, привезли ружья и пушки. Только ядер настоящих не было. Стреляли пареной репой. Соберет Петр свое войско, разделит на две половины, и начинается бой. Потом считают потери: одному руку сломало, другому бок отшибло, а третьего и вовсе на тот свет отправили.
Приедут, бывало, из Москвы бояре, начнут Петра за потешные игры бранить, а он наведет на них пушку – бух! – и летит пареная репа в толстые животы и бородатые лица. Подхватят бояре полы расшитых кафтанов – и наутек. А Петр выхватит шпагу и кричит:
– Виктория! Виктория! Победа! Неприятель спину показал!
Теперь потешное войско выросло. Это два настоящих полка – Преображенский и Семеновский. Царь величает их гвардией. Вместе со всеми полки идут к Нарве, вместе месят непролазную грязь. «Как-то сейчас покажут себя старые дружки-приятели? – думает Петр. – Это тебе не с боярами воевать».
– Государь! – выводит Меншиков царя из раздумья. – Государь, Нарва видна.
Смотрит Петр. На левом крутом берегу реки Наровы стоит крепость. Кругом крепости – каменная стена. У самой реки виднеется Нарвский замок – крепость в крепости. Высоко в небо вытянулась главная башня замка – Длинный Герман.
А против Нарвы, на правом берегу Наровы, – другая крепость: Ивангород. И Ивангород обнесен неприступной стеной.
– Нелегко, государь, такую крепость воевать, – говорит Меншиков.
– Нелегко, – отвечает Петр. – А надобно. Без Нарвы нам нельзя. Без Нарвы не видать моря.
«Поговори, государь, с солдатами!»
Приехал Петр к Нарве, собрал генералов, стал спрашивать о состоянии войска.
Неловко генералам говорить царю правду. Боятся царского гнева. Докладывают генералы, что все хорошо, что войска дошли без потерь. И пушек достаточно, и ядра есть, и порох хороший.
– А как с провиантом? – спрашивает Петр.
– И провиант есть, – отвечают генералы.
– Так, – говорит Петр, а сам наклонился к Меншикову, шепчет на ухо: «Не верится мне что-то, Данилыч, иное в пути видел».
– Врут. Ей-богу, врут! – отвечает Меншиков. – Пойди поговори, государь, с солдатами.
Пошел Петр. Смотрит – солдаты стоят, ружья чистят.
– Как дела, служивые? – спрашивает Петр.
– Оно ничего, государь, Бог милостив, – отвечают солдаты.
– Ну, а народу в пути много полегло? – спрашивает Петр.
– Полегли, государь. Так ведь на то и дорога дальняя; дожди, государь, непогода.
Взглянул на солдат Петр, ничего не сказал, только дернулся тонкий, словно шило, петровский ус.
– Как дела, бомбардиры? – спрашивает Петр.
– Оно ничего, государь, Бог милостив, – отвечают бомбардиры.
– Ну, а как пушки, как порох?
Молчат пушкари, переминаются с ноги на ногу.
– Так как же порох? – переспрашивает Петр.
– Оно ничего, государь, – отвечают бомбардиры.
И снова молчат, снова переминаются с ноги на ногу.
– Что – ничего? Где обозы, где порох? – не вытерпев, закричал Петр.
– Поотстали, государь, обозы, – отвечают солдаты. – Так ведь дорога дальняя, грязь непролазная. А порох есть, государь. Как же без пороха на войну идти? Подвезут, чай, порох.
И снова дернулся петровский ус, сжались в кулаки огромные руки.
– Как дела, молодцы? – спрашивает Петр.
– Оно ничего, государь, Бог милостив, – отвечают драгуны.
– А как с харчами?
– Вот с харчами разве что худо. Да оно ничего, государь, – отвечают драгуны, – народ терпит. Коней жалко.
Перекосилось от злобы петровское лицо. Понял царь, что генералы говорили неправду. Вернулся Петр в генеральскую избу, снова собрал совет.
– Как же шведа воевать будем? – заговорил царь. – Где порох, где обозы? Чего солдат в пути загубили, чем живых кормить будем? Чего брехали, правду не сказывали?!
Молчат генералы, смотрят на царя исподлобья, заговорить боятся.
Наконец встал старший по чину, Автамон Головин:
– Петр Алексеевич, не гневайся. Русский мужик вынослив. Бог милостив, уж как-нибудь.
– Дурак! – рявкнул Петр. – На Божьей милости далеко не уедешь! Пушки нужны, ядра, корм лошадям и людям. Дело оно нешутейное. Шкуру спущу, коли порядка не будет! Поняли?
И вышел, да так хватил дверью, что у генералов мурашки по спине побежали.
Через час все было закончено. Князь Юрий Барятинский со стрелецким войском под трубные звуки вступил в Симбирск.
Верные казаки везли Разина домой на родную донскую землю. Между Волгой и Доном заночевали они на маленьком хуторе. Бережно перенесли раненого атамана в избу.
Лежит на сдвинутых лавках Разин. Смотрит на стены, на потолок. Напряженно о чем-то думает. Прикроет глаза, откроет. Глянет куда-то сквозь стены вдаль. Снова закроет веки.
Вскоре к Разину подошел мальчик, подросток, постоял около Разина, не зная, как поступить, наконец протянул яблоко.
Откушай, Степан Тимофеевич… Разинка.
Разинкой называется, - объяснил мальчик.
Брови атамана от удивления приподнялись. Он глянул по сторонам и припомнил.
Было это в 1667 году, при первом походе Разина с казаками на Волгу. И тогда он ночевал на этом же самом хуторе.
Старик хозяин поутру возле дома высаживал яблоньки. Засмотрелся Степан Тимофеевич:
Давай помогу.
Доброе дело, - ответил старик.
Выкопал Разин ямку. Посадил яблоньку. Маленькую, маленькую, без листочков. Хиленький, тоненький стебелек.
Приезжай, Степушка, через три года. Отведать разинку, - приглашал атамана старик.
Усмехнулся Разин:
Ну что же - приеду.
И вот прошло не три, а почти целых четыре года.
«Привела все же судьба, - подумал Разин. - К хорошим делам приводит».
А где же дедусь? - спросил он у мальчика.
Помер. Еще по весне. В самый садовый цвет. А как помирал, все кликал тебя, Степан Тимофеевич. Все про яблоньку говорил. Беречь ее и нам, и тем, что после родятся, наказывал.
Утром Разин глянул на дерево. Стояло оно молодое, пышное, сильное. Пустило крепкие ветви в стороны. И висели на нем яркие, крупные, в два казацких кулака, душистые яблоки.
«Разинка!» - произнес про себя Степан Тимофеевич. Приказал он отнести себя на могилу дедову, поклонился и тронулся дальше в путь.
Всю дорогу Разин говорил о садах.
Красота-то какая! По всему Дону, по всей Волге, по свету всему посадим такую прелесть. Скинем бояр - за сады возьмемся. Чтобы полыхало по весне белым огнем вокруг. Чтобы к осени ветки до корня гнулись. Да что сады - жизнь перестроим. Перепашем, перевернем сошником. Травы дурные - вон. Колос - наружу. Чтобы в радость великую людям. Чтобы счастье всему народу.
ГРОЗНЫЙ ВСАДНИК
Не дожил Степан Тимофеевич до счастливого времени. Вскоре после возвращения на Дон Разин был схвачен богатыми казаками.
Скрутили цепями Разина, повезли на расправу в Москву. Везли осторожно, под сильной стрелецкой охраной. Вперед выезжали дозорные. Смотрели, чиста ли дорога. Нет ли в пути засад.
Неспокойно было еще кругом. Еще бурлило море войны народной. Било гневом в боярский берег. На Каме, Ветлуге, Оке и Хопре еще бродили отряды восставших. По Волге гулял атаман Шелудяк, ближайший сподвижник Разина.
Сидел в телеге, не двигаясь, Разин. Идет дорога то вниз, то вверх, то тонет в глуши низиной, то тянется к самому небу.
Смотрит на небо Степан Тимофеевич. Бескрайним простором оно зовет. Волей, свободой дышит.
«Нет, не будет великому делу конца, - сам с собой рассуждает Разин. - Не стерпят боярских колодок люди. Может, и рано взлетел орел. Крылом неокрепшим взмахнул до срока. Поспешили людишки к высям. Нет, не рано! - Разин тряхнул головой. Блеском глаза наполнились. - Пусть не закончили мы поход. Закончат его другие».
Братцы, Стенька, гляди, задвигался, - прошел шепот среди стрельцов.
Глаза-то, глаза - черным огнем горят. К добру ли сия примета?
«Боятся! - злорадно подумал Степан Тимофеевич. - И стреноженный, значит, конь не лишился еще копыта».
В Москве Разина долго допрашивали и пытали на дыбе.
Презрительной усмешкой отвечал Разин своим мучителям.
Казнили Разина в центре Москвы, на Лобном месте, на Красной площади.
Степан Тимофеевич стоял на плахе. Дьяк монотонно читал приговор. Но не следил за словами Разин. Смотрел он на площадь. Не туда, где толпились в первых рядах бояре. А дальше, за них, за боярские шапки, туда, где жался простой народ.
Смотрел на людей атаман. И вдруг он ясно себя увидел не здесь, не на плахе - верхом на коне, на волжской высокой круче. Даль перед ним и простор.
«На штурм! На слом!» - зазвучало в ушах у Разина.
И сразу поднялись ряды казаков. Словно волны, шли люди на приступ. Как только кончался ряд, за ним надвигался новый. Третий, четвертый, пятый… Гудела кругом земля. Ветер стучался в лица.
И не было людям счета.
Разин прикрыл глаза. Но не уходило, стояло, как явь, видение. Степан Тимофеевич сжал кулаки:
Нет, не будет великому делу конца. Не жить на Руси боярству!
Через минуту свершилась казнь.
Взлетел в руках палача топор. Взлетел. Опустился. Не стало Степана Разина. Кончил свой век атаман. Но еще долго в страхе жило боярство.
Послышится стук копыт по дороге - затрясутся осинкой боярские ноги. Ветер ударит в окна - сердце замрет и екнет. Половицами в доме скрипнет - боярин проснется и дико вскрикнет.
Долго еще на Руси снились боярам страшные сны. Снился им грозный всадник.
НЕБЫВАЛОЕ БЫВАЕТ
Издавна русские считались хорошими мореходами. Они совершали далекие плавания и торговали с другими народами.
Но враги стремились отнять у России выходы к морю. Северными берегами Черного моря завладели турецкие захватчики. Берега Балтийского моря и прилегающие к ним земли латышей и эстонцев захватили шведы.
В то время Швеция была очень сильным государством. Ее армия считалась одной из лучших в мире. Кроме того, Швеция имела большой, хорошо вооруженный флот.
В 1700 году умный и деятельный русский царь Петр I объявил войну Швеции. Война со шведами длилась двадцать один год и закончилась полной победой русских. В истории она получила название Северной.
Для России Северная война началась неудачно. Под шведской крепостью Нарвой русские потерпели поражение. О том, как и почему это случилось, а также о том, что понадобилось предпринять для будущих побед и о самих первых победах, вы и узнаете из повести «Небывалое бывает».
Глава первая
НА РЕКЕ НАРОВЕ
Русская армия шла к Нарве. Тра-та-та, тра-та-та! - выбивали походную дробь полковые барабаны.
Шли войска через старинные русские города Новгород и Псков, шли с барабанным боем, с песнями.
Стояла сухая осень. И вдруг хлынули дожди. Пооблетали листья с деревьев. Размыло дороги. Начались холода.
Идут солдаты по размытым дождем дорогам, тонут по колени солдатские ноги в грязи.
Устанут, промокнут солдаты за день, а обогреться негде. Села попадались редко. Ночевали все больше под открытым небом. Разведут солдаты костры, жмутся к огню, ложатся на мокрую землю.
Вместе со всеми шел к Нарве и Иван Брыкин, тихий, неприметный солдат. Как и все, месил Брыкин непролазную грязь, нес тяжелое кремневое ружье - фузею, тащил большую солдатскую сумку, как и все, ложился спать на сырую землю.
Только робок был Брыкин. Кто посмелее, тот ближе к костру пристроится, а Брыкин все в стороне лежит, до самого утра от холода ворочается.
Найдется добрый солдат, скажет:
Ты что, Иван? Жизнь тебе недорога?
Том I
НЕБЫВАЛОЕ БЫВАЕТ
Повести и рассказы
Рисунки Л. Непомнящего
СОВРЕМЕННО!
(О книгах Сергея Алексеева)
Дети любят исторические повести и рассказы, как и школьные уроки истории. Это таит в себе некоторую опасность для педагога и писателя: очень легко пойти на поводу у «широкого спроса». Авторы, подбадриваемые успехом, подчас забывают, что история по-настоящему интересна и в высоком смысле полезна лишь тогда, когда «работает» на наше Сегодня и даже помогает заглянуть в завтрашний день, когда она воспитывает, обогащает нравственным и политическим опытом.Сергей Алексеев пишет исторические повести и рассказы, заботясь о том, чтобы они рождали у юного читателя мысли и чувства, которые нужны ему сейчас, сегодня, и потому произведения эти поистине современны. В самом деле, в сотнях писем ребята сообщают о том, как они равняют свои сегодняшние поступки на неподкупность, одержимость в борьбе за правду, на мужество героев книг Сергея Алексеева, живших десятки лет тому назад.
Занимательность - обязательное требование той самой «специфики детской литературы», которую иные критики напрасно склонны считать «пресловутой».
Пренебрежение к этому подчас жестоко мстит за себя: даже очень интересная и ценная, с точки зрения взрослых людей, книга подчас лежит нетронутым грузом на полках детских библиотек. С. Алексеев всегда учитывает обостренный интерес ребят к сюжету, к яркости и необычайности событий.
Но он в то же время не позволяет себе беззастенчиво «эксплуатировать» этот особый ребячий интерес.
Повести его не только привлекательны по форме, но прежде всего они весомы по содержанию.
Тонко и умно живописует автор образ Петра в повести «Небывалое бывает». Петр на страницах его повести действительно Великий: он «то академик, то герой, то мореплаватель, то плотник».
Но он еще и царь-крепостник и царь-деспот, считающий, что для достижения поставленной цели все средства хороши.
Историческая закономерность всех этих противоречий личности Петра не «объясняется» автором, а раскрывается образно, и потому она доступна для читателей, которым всего-то от роду девять - одиннадцать лет (все исторические повести С. Алексеева доступны детям младшего возраста).
Это для них, для тех, кто ходит пока еще в третий или четвертый класс, нарисовал С. Алексеев в повести «История крепостного мальчика» трагическую и глубоко правдивую картину мученического положения крестьян в крепостнической России XVIII века. И вот поразительно: крепостной мальчик Митя Мышкин стал… получать письма от ребят-читателей. Они не только сочувствуют Мите, но и предлагают руку помощи! Так на отношении к событиям прошлого поверяются мысли и сердца наших сегодняшних мальчишек и девчонок.
За годы литературного труда Сергеем Алексеевым создана целая историческая библиотека. Большинство этих произведений ныне вошло в предлагаемое читателям собрание его сочинений.
О великом народном походе - крестьянской войне под руководством Степана Разина - узнают читатели из повести «Грозный всадник», с маленьким пугачевцем Гришаткой Соколовым познакомятся в повести «Жизнь и смерть Гришатки Соколова», о мужестве русских солдат, о суворовских чудо-богатырях прочитают в «Рассказах о Суворове и русских солдатах», события Отечественной войны 1812 года пройдут перед читателями в повести «Птица-Слава».
Широко известны и другие произведения Сергея Алексеева - повести «Декабристы», «Сын великана», «Братишка», книга рассказов о Владимире Ильиче Ленине «Секретная просьба», книга «Октябрь шагает по стране», книга рассказов о гражданской войне «Красные и белые».
Несколько лет писатель работал над рассказами о Великой Отечественной войне. Они составили, на мой взгляд, отлично написанные книги для детей о великом народном подвиге «Идет война народная» и «Богатырские фамилии».
В отчетном докладе на IV съезде писателей России Сергей Алексеев был назван писателем-новатором. Думается, это вполне заслуженное определение. В лице Сергея Алексеева советская детская литература получила очень самобытного писателя.
Мастер исторической прозы Алексей Югов как-то воскликнул со страниц «Литературной газеты»: «Смелый автор, смелое издательство! - подумалось мне, когда я раскрыл книжку Сергея Алексеева «Небывалое бывает» - Петр!.. Исполинская личность русской истории. И вдруг - для ребят, да еще «младшего школьного»! Посмотрим, посмотрим!.. - И - зачитался…»
Я тоже зачитался историческими повестями Сергея Алексеева. Зачитался как мальчишка. И спасибо за это автору.
А вот что писал в своей рецензии на первую книжку Сергея Алексеева Лев Кассиль: «Предельный лаконизм, живая легкость языка, точность находок, позволяющая по-своему, заново раскрыть перед ребятами очень важные моменты… ярчайших эпох в истории нашей Родины, - все это делает рассказы С. Алексеева чрезвычайно ценными как с воспитательной, так и чисто литературной точки зрения. А умение передать своеобразие характеров и великолепный, точный и образный язык придают произведениям Алексеева подлинную прелесть». И далее: «Они хрестоматийно просты и войдут в круг любимого чтения школьников».
Так оно и произошло.
«Азбукой патриотизма» назвал книги Сергея Алексеева известный критик Игорь Мотяшов.
Произведения Сергея Алексеева издавались на 24 языках народов СССР, а также на 17 иностранных языках. За создание рассказов из русской истории Сергею Алексееву были присуждены Государственная премия РСФСР имени Н. К. Крупской и премия Ленинского комсомола.
В 1978 году решением международного жюри имя писателя включено в Почетный список Г.-Х. Андерсена с вручением ему почетного диплома имени великого датского сказочника.
Хочется от души поздравить Сергея Алексеева с этими высокими оценками его литературного труда.
Сергей Михалков.
Герой Социалистического Труда,
лауреат Ленинской премии
ГРОЗНЫЙ ВСАДНИК
Рассказы о Степане Разине,
казаках и восставшем народе
- Разин, Разин идет!
- Степан Тимофеевич!
1670 год. Неспокойно в государстве Российском. В огромной тревоге бояре и царские слуги. Восстал, встрепенулся подневольный, угнетаемый люд. Крестьяне, казаки, башкиры, татары, мордва. Сотни их, великие тысячи.
Ведет крестьянское войско лихой атаман, донской казак Степан Тимофеевич Разин.
- Слава Разину, слава!
О Степане Тимофеевиче Разине - народном полководце и вожде - и написаны эти рассказы.
Читатель узнает о великом народном походе, о тех реформах, которые проводили разинцы в освобожденных городах и селениях, об организации войск восставших, об их планах будущего преобразования России.
Глава первая
КАК ГОРОДА БЕРУТ
КНЯЖЕСКИЙ КОНЬ
Отряд верховых ехал крестьянским полем. Поднялись они на пригорок. Смотрят всадники - что за диво! Мужик пашет землю. Только не конь у него в сохе. Впряглись вместо лошади трое: крестьянская жена, мать-старуха да сын-малолеток.Потянут люди соху, потянут, остановятся и снова за труд.
Подъехали конные к пахарю.
Главный из них глянул суровым взглядом:
- Ты что же, твоя душа, людишек заместо скотины!
Смотрит крестьянин - перед ним человек огромного роста. Шапка с красным верхом на голове. Зеленые сапоги на ногах из сафьяна. Нарядный кафтан. Под кафтаном цветная рубаха. Нагайка в руках крученая.
«Видать, боярин, а может, и сам воевода», - соображает мужик. Повалился он знатному барину в ноги, растянулся на борозде.
- Сироты, сироты мы. Нету коня. Увели за долги кормильца.
Лицо всадника перекосилось. Слез он на землю. Повернулся к крестьянину.
Мужик попятился, вскочил - и бежать с испуга.
- Да стой ты, леший, стой ты! Куда?! - раздался насмешливый голос.
Мужик несмело вернулся назад.
- На, забирай коня, - протянул человек мужику поводья.
Опешил крестьянин. Застыла жена и старуха мать. Раскрылся рот у малого сына. Смотрят. Не верят такому чуду.
Конь статный, высокий. Масти сизой, весь в яблоках. Княжеский конь.
«Шутит барин», - решает мужик. Стоит. Не шелохнется.
- Бери же. Смотри, передумаю! - пригрозил человек. И пошел себе полем.
Верховые ринулись вслед. Лишь один молодой на минуту замешкался: обронил он случайно кисет с табаком.
- Всевышний, всевышний послал! - зашептал обалдело крестьянин.
Повернулся мужик к коню. И вдруг испугался: да не колдовство ли все это? Потянулся он к лошади. Конь и дернул его копытом. Схватился мужик за побитое место.
- Настоящий! - взвыл от великого счастья. - Кто вы, откуда?! - бросился мужик к молодому парню.
- Люди залетные. Соколы вольные. Ветры весенние, - загадочно подмигнул молодец.
- Да за кого мне молиться? Кто же тот, в шапке, такой?!
- Разин. Степан Тимофеевич Разин! - уже с ходу прокричал верховой.
СТРАНА ИШПАГАНЬ
Степан Тимофеевич Разин родился на Дону в станице Зимовейской. Отец Степана, Тимофей Разя, воспитывал сына в казацких строгостях: будь честен, будь прям, друга не брось в беде, шапку не гни перед сильным. Вырос Разин статным, красивым, широкоплечим, широкогрудым. С малолетства сидел на коне как влитой. Кудри у Степана густы, как степные травы. Глаза черные. Словно черным огнем горят.- Казак, казак, - говорил старый Разя, поглядывая на сына. - Кровью - казак, видом - казак. Береги, сынок, честь казацкую смолоду…
В 1667 году, собрав до тысячи таких же молодцев, как и он сам, Степан Тимофеевич Разин перешел с Дона на Волгу, потом на Яик и отсюда Каспийским морем двинул в заморские страны. Часто тогда казаки уходили на поиск далеких, свободных земель. Там, за морями, искали счастье. Ходили походами в Турцию, в Персию. Персию называли «страна Ишпагань». В гости к персидским ханам и повел своих казаков Разин.
Распустили паруса казацкие струги. С волны на волну, с волны на волну плывут они выводком лебединым. Все дальше и дальше уходит родная земля. За каспийской волной скрывается.
Казаки - удалой народ. Не занимать им у смелых храбрости. Однако морской поход не прогулка в леса за ягодой.
- Что же ждет нас в далеком краю?
- Как нас встретит страна Ишпагань?
- Суждено ли домой вернуться?
«Ишпагань, Ишпагань, - сам с собой рассуждает Разин. Стоит он на атаманском переднем струге. Смотрит на воду, на небо, в синюю даль. - «Ишпагань» - слово какое мудреное».
Прошли казаки по Каспийскому морю. Побывали в Дербенте, в Ширване, в Баку. Есть в Персии город Решт, есть Фарабад, есть Астрабад. И здесь лихих донцов повидали. Сотни верст прошли казаки. Вступали с персами в жаркие схватки. Чуть не погибли, зимуя в чужом краю. С эскадрой персидской бились. Проявили и ум и геройство. Однако свободной земли не нашли. Правда, вернулись назад с добычей.
Качает Каспий стрелецкие струги. Гонит к дому попутный ветер.
«Ишпагань, Ишпагань, - сам с собой рассуждает Разин, - нет свободной земли на свете. Да и стоит ли счастье искать за тысячу верст от дома. Эх, скрутить бы боярство в своем краю! Людям бы хлеб и волю».
Дерзкие думы у Разина.
«Ишпагань, Ишпагань, - нет свободной земли на свете».
Вот и берег родной вдали. Чайки криком людей встречают.
ЧАЛМА
Вернулись казаки из похода. Стали на отдых в Астрахани. Уходили в персидские земли - жалко было на них смотреть. Обносились совсем казаки. Рубахи и те не у каждого были. На одежонках дырка к дырке тогда лепилась.Ну, а теперь глянешь на казаков - зарябит в глазах. Кто в кафтане суконном, кто в бархатном. Кто в лисьей шубе, кто в соболиной. Халаты почти у каждого - алые, желтые, вишневые, в малиновый цвет.
Август. Солнце палит пожаром. Пот ручьями льется. Однако терпят лихие донцы. Ходят в кафтанах, халатах и шубах. Нарядом своим красуются.
При разделе персидской добычи Кривому Симошке досталась чалма. Чалма дорогая, шелковая. Золотом, жемчугом шитая. И размером как раз на Симошку. Напялил на чуб свой казак чалму. Глянешь теперь на Симошку, словно это идет не казак, а шествует важный турок.
Нравится Симошка себе в чалме. Народ на Симошку поразинувши рты глазеет. Следом мальчишки толпой бегут. Идет Симошка, глазом кривым на людей косит, по-глупому как-то, по-заячьи улыбается.
Встретил дружка Гаврилу Большого - похвастал своей чалмой.
Встретил Любимку Непейвода - этому тоже чалмой похвастал.
- Золотом, жемчугом шитая, - объясняет любому Симошка. - Такая чалма стоит двести казацких шапок. Ее до меня сам турецкий паша носил.
Гулял, расхаживал казак по улицам Астрахани и вдруг нос к носу столкнулся с Разиным. Остановился Разин, посмотрел на необычный вид казака, на чалму, на кривой глаз, на глупую улыбку Симошки, ткнул пальцем, проговорил:
- Турок?
Опешил Симошка.
- Батюшка атаман, я же казак. Я же Симошка Кривой, - поспешно добавил.
- Что кривой - это вижу, - ответил Разин. - Кривой есть, казака же не вижу.
- Я же с Дону, батюшка Степан Тимофеевич. Мы же разом с тобой в Ишпагань ходили. Я же казак, казак, - уверяет Симошка.
- Не вижу, не вижу, - повторил Разин. Голос стал у него суровым.
Сообразил Симошка, в чем дело, не таким уж был глупым, скинул поспешно чалму.
Посмотрел Степан Тимофеевич на казака и снова сказал:
- Нет казака. Не вижу.
Екнуло тут у Кривого Симошки сердце. Показалось ему, что Разин потянулся к острой казацкой сабле.
«Ну как возьмет зарубит!»
- Один минут! - закричал Симошка.
Рванулся он в сторону, к торговым рядам. Прошла минута - и впрямь вернулся. Нет у Симошки в руках чалмы. Смушковая шапка на голове.
Посмотрел Разин на шапку, усмехнулся:
- Ну, теперь вижу, что ты казак.
Расплылся в улыбке Симошка.
Сокрушался потом казак:
- Суров атаман, суров. И как я ему на глаза попался? Вдругорядь я бы за ту чалму выменял двести казацких шапок.
История с чалмой и другим послужила наукой. Скинули разинцы лисьи, собольи шубы. Вновь надели зипуны и казацкие свитки.
Передохнув после морского похода в Астрахани, Разин вместе с казаками вернулся к себе на Дон.
«РАВЕН ОДИН ОДНОМУ»
Радостно встретили разинцев на Дону. Многие и веру уже потеряли, что вернутся домой казаки. Разные слухи о них ходили. То шептались люди о том, что потонули донцы в неспокойном Каспийском море. То новые вести пришли на смену: положили где-то в каких-то боях казаки свои буйные головы.И вдруг - целы, невредимы вернулись они домой.
- Эх, удалой народ!
- Ну как там, в краю чужом?
- Хороша ли страна Ишпагань?
- А верно, что нет там ни солнца, ни месяца?
Смотрят станичники на добычу заморскую. Лезут, как мухи, к Разину:
- Может, снова пойдешь походом? Мы бы тоже с тобой заодно. И нам бы сгодились халаты твои и шубы, не помешало бы золото и серебро.
Но дума другая у Разина:
«Да разве счастье в персидских халатах! Если даже каждый десятый мошну набьет, богаче не станут люди».
Немало исходил по белому свету Степан Тимофеевич. Даже старый Разя как-то сказал:
- Шатун!
Ходил и на юг к крымчакам и ногайцам, в военном походе к польской границе шагал на запад. Дважды бывал в Москве. Добирался и дальше - на самый Север, к студеному Белому морю.
Насмотрелся Степан, навиделся. Прижали всюду бояре Русь. Несладко везде человеку.
- Нет, не в халатах радость. Счастье, станичники, надо искать в другом. Птица имеет волю, - рассуждал Степан Тимофеевич. - Рыба имеет волю. Букашка степная, зверь ли лесной - и эти сами себе господа. Чем же люди на свете хуже? Э-эх, оседлало боярство Русь! Нет бы стать на дыбы коню да тех, кто залез на шею, махом единым скинуть.
Дивились казаки необычным речам. Конечно, кто подороднее был, побогаче, не очень торопился кричать: «Согласен!»
Зато большинство:
- Правда твоя, правда, Степан! Пора бы людишкам вздыбиться.
Вскоре после возвращения на Дон Разин побывал в Черкасске, в столице донского войска. Здесь и произошел у него крутой разговор с войсковым атаманом Корнилой Ходневым.
- Что-то ты, Стенька, мутишь народ! - строго сказал атаман.
- Я ли мучу, Корнила? Может, бояре тому виной? Вот бы кого к ответу.
- Не балуй, казак, не балуй!
Корнила - старший здесь на Дону. Перед царем он за все в ответе.
- Ты, Стенька, язык припрячь. Добром говорю, по-свойски.
- Эх, Корнила, Корнила Яковлевич! - Разин с усмешкой глянул на атамана. - Высоко ты, видать, взлетел. Прибился к боярской стае. Да как бы с небес не рухнуть.
Насупился Ходнев. Уж больно дерзкие речи ведет казак. Да за такие слова… Однако осторожен войсковой атаман. Знает: на Дону Разин в большом почете. Сила стоит за Разиным. Решил Корнила пока не ссориться.
- Ну-ну, так ты за какую Русь?
- Нет ни бедных тебе, ни богатых. Равен один одному. Вот за какую Русь, - ответил Корниле Разин.
ГОЛОВА
1670 год. Как и три года тому назад, Разин снова пришел на Волгу. Но не за поживой собрался теперь атаман. Не в землях далеких разыскивать счастье. За счастье на русской родной земле решил Степан Тимофеевич биться. Объявил он войну боярству.Первый город на пути у восставших - Царицын. Чуть выше города на крутом берегу устроили разинцы лагерь.
Нам бы, не мешкав, Царицын брать, - пошли среди казаков разговоры.
Сюда же к Разину явились и царицынские горожане:
- Приходи, батюшка, властвуй. Ждут людишки тебя в Царицыне. Дело-то наше общее. Откроем тебе ворота.
- Бери, атаман, Царицын, - наседают советчики.
Однако Разин не торопился. Знал он, что сверху по Волге движется на стругах к Царицыну большое стрелецкое войско. У стрельцов пушки, мушкеты, пищали. Ратному делу стрельцы обучены. Ведет их знатный командир голова Лопатин. «Как же с меньшими силами побить нам такую рать? - думает Разин. - В городе тут не схоронишься. Разве что дольше продержишься. А нам бы под корень. В полный казацкий взмах».
Все ближе и ближе подплывает Лопатин к Царицыну.
- Бери, атаман, твердыню! - кричат казаки.
Не торопится, мешкает Разин.
Каждый день посылает Лопатин вперед лазутчиков. Доносят они начальнику, как ведут себя казаки:
- Стоят на кручах. Город не трогают.
- Дурни, - посмеивается голова Лопатин. - Нет среди них доброго командира!
- Батюшка, батька, отец, Царицын бери, Царицын! - вновь умоляют казаки атамана.
Молчит, словно не слышит призывов Разин. И вдруг Разин куда-то исчез.
Тем делом лопатинский караван поравнялся с казацкими кручами. Открылась оттуда стрельба.
«Стреляйте, стреляйте! - язвит Лопатин. - То-то важно, кто победное стрельнет».
Держится он подальше от опасного берега. Вот и Царицын вдали. Вот уже рядом. Вот и пушка салют-привет ударила с крепости.
Доволен Лопатин. Потирает начальник руки.
И вдруг… Что такое?! С царицынских стен посыпались ядра. Одно, второе… десятое… Летят они в царские струги. Наклоняются, тонут струги, как бумажные корабли.
На высокой городской стене кто-то заметил широкоплечего казака в атаманском кафтане.
- Разин, Разин в Царицыне!
- Разбойники в городе!
- Стой, повертай назад!
Но в это время, как по команде, и с левого и с правого берега Волги устремились к каравану челны с казаками. Словно пчелы на мед, полезли разинцы на стрелецкие струги.
- Бей их! Круши!
- Голову руби голове!
Сдались стрелецкие струги.
- Хитер, хитер атаман! - восхищались после победы восставшие. - Ты смотри - обманул голову! До последней минуты не брал Царицына!
- У головы - голова, у Разина - две, - шутили разинцы.
РАЗИНСКИЙ ГОРОДОК
- Хитер атаман, хитер! - еще долго говорили разинцы, после того как побили они Лопатина.- Хитер, - соглашались и те, кто был вместе с Разиным три года назад в Персидском походе.
И начали вспоминать, как Разин взял Яицкий городок.
А брал он его потому, что нужно было перед морским походом казакам где-то перезимовать. Воеводы же добром пустить казаков не хотели.
Вот как это было.
Река Яик. Каспийское море. Яицкий каменный городок. Высокие яицкие башни, стены метровы, ворота дубовы. Не городок, а твердынь.
«Тут отдыхать моим казакам, - раздумывал Разин. - Да только пойди возьми городок! Полвойска у стен уложишь».
И вот однажды Разину доложили - в степи схвачены люди. Человек тридцать. Идут в Яицкую крепость. Богомольцы. Монахи.
Хотел Разин сказать: «Людишки святые, мирные. Отпустите, пусть-ка идут». Да вдруг спохватился:
- Эн постойте. Ведите сюда.
Явились монахи.
- Раздевайся! - Позвал он казаков: - Одевайся!
Поменялись они нарядами.
Неспокойно в Яицкой крепости. Знают стрельцы, знает начальник, что где-то Разин рядом в степи. Того и гляди, под стены пожалует.
Усилил начальник охрану крепости. Строго наказал никого не выпускать и не впускать без доклада. К ночи ворота на все засовы.
Солнце клонилось к закату. Стоят дозорные в караулах. Смотрят внимательно в степь. Вдруг видят - движется к городу группа людей. Присмотрелись - монахи.
Подошли богомольцы к воротам:
- Откройте.
Смутились охранники:
- Куда вы?
- В соборы яицкие. К иконам святым на поклон.
- Ночуйте в степи. Не велено, странники.
- Ах вы безбожники! - зароптали монахи. - Ужо попомнит господь…
Караульные посовещались. Пошли доложить начальнику.
- Сколько их?
- Душ тридцать.
- Впустите. Да смотрите, чтобы лишку не оказалось.
Тем делом стало совсем темно. Вернулись посыльные. Открыли засовы. Бородатый стрелец, впуская по одному, стал пересчитывать богомольцев.
- Один, второй… двадцатый… тридцатый. Стойте!
- Ты что, борода, считать не умеешь? - послышался чей-то голос - Еще и двадцати не прошло.
«Что такое? - растерялся стрелец. - Вот уже сорок. Вот уже пятьдесят. Вот уже и мужики поперли. Вот и лошадиная морда сунулась. Один верховой, за ним - второй, за вторым - третий»
- Стойте! Стойте! - кричит охранник.
Да где тут! Подбежал к нему здоровенный детина. Зажал рот приготовленным кляпом.
Пока поняли в крепости, в чем дело, пока подняли крик, было уже поздно.
Так и достался Яицкий городок Разину без всякого боя. Правда, на улицах постреляли. Да это уже не в счет.
Был городок боярский. Стал разинский городок.
«СПАСИ-И-ТЕ!»
Разин сидел на берегу Волги. Ночь. Оперся Разин на саблю, задумался:«Куда повернуть походом? То ли на юг - вниз по матушке-Волге, к Астрахани, к Каспийскому морю. То ли идти на север - на Саратов, Самару, Казань, а там - и на Москву.
Москва, Москва! Город всем городам. Вот бы куда податься! Прийти, разогнать бояр. Да рано. Силы пока не те. Пушек, пороху маловато, пищалей, мушкетов. Мужики к войне не привычны. Одежонка у многих - рвань. Стало, идти на юг, - рассуждает Степан Тимофеевич. - Откормиться. Одеться. Войско отладить. А там… - У Разина дух захватило. - А там - всю боярскую Русь по хребту да за горло!»
Сидит атаман у берега Волги, думает думы свои. Вдруг раздался крик от реки. Вначале тихий - Разин решил, что ослышался. Потом все громче и громче:
- Спаси-и-те!
Темень кругом. Чернота. Ничего не видно. Но ясно, что кто-то тонет, кто-то бьется на быстрине.
Рванулся Разин к реке. Как был в одежонке, так и бухнулся в воду.
Плывет атаман на голос. Взмах, еще взмах.
- Кто там - держись!
Никто не ответил.
«Опоздал, опоздал, - сокрушается Разин. - Погиб ни за что человек». Проплыл еще с десяток саженей. Решил возвращаться назад. Да только в это самое время метнулась перед ним косматая борода и дернулись чьи-то руки.
- Спаси-и-те! - прохрипел бородач. И сразу опять под воду.
«Эн, теперь не уйдешь!» - повеселел атаман. Нырнул он и выволок человека. Вынес на берег. Положил на песок. На грудь принажал коленкой. Хлынула вода изо рта спасенного.
- Напился, - усмехнулся Степан Тимофеевич.
Вскоре спасенный открыл глаза, глянул на атамана:
- Спасибо тебе, казак.
Смотрит Разин на незнакомца. Хилый, иссохшийся мужичонка. В лаптях, в рваных портках, в холщовой, разлезшейся по бокам рубахе.
- Кто ты?
- Беглый я. К Разину пробираюсь.
Мужик застонал и забылся.
В это время на берегу послышались голоса:
- Ба-а-тюшка! Атаман! Степа-ан Тимофеевич!
Видать, приближенные ходили, искали Разина. Разин ступил в темноту.
Поравнялись казаки с мужиком. Наклонились, прислушались.
- Дышит!
Потащили двое спасенного в лагерь, а другие пошли дальше берегом Волги.
- Ба-а-тюшка! Атаман!
Утром сотники доложили Разину, что ночью кто-то из казаков спас беглого человека. Только кто - неизвестно. Не признаются в казачьих сотнях.
- Видать, не всех опросили? - усмехнулся Степан Тимофеевич.
Пробыв несколько дней в Царицыне, Разин дал команду идти на Астрахань.
НЕ ОСУДИТ
Идет вниз по Волге Разин.- Разин идет, Разин!
- Степан Тимофеевич Разин!
Неспокойно в государстве Российском. В страшной тревоге бояре и царские слуги. Восстал, встрепенулся подневольный, угнетаемый люд.
Сергей Петрович Алексеев
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ В ТРЕХ ТОМАХ
НЕБЫВАЛОЕ БЫВАЕТ
Повести и рассказы
Рисунки Л. Непомнящего
СОВРЕМЕННО!
(О книгах Сергея Алексеева)Дети любят исторические повести и рассказы, как и школьные уроки истории. Это таит в себе некоторую опасность для педагога и писателя: очень легко пойти на поводу у «широкого спроса». Авторы, подбадриваемые успехом, подчас забывают, что история по-настоящему интересна и в высоком смысле полезна лишь тогда, когда «работает» на наше Сегодня и даже помогает заглянуть в завтрашний день, когда она воспитывает, обогащает нравственным и политическим опытом.
Сергей Алексеев пишет исторические повести и рассказы, заботясь о том, чтобы они рождали у юного читателя мысли и чувства, которые нужны ему сейчас, сегодня, и потому произведения эти поистине современны. В самом деле, в сотнях писем ребята сообщают о том, как они равняют свои сегодняшние поступки на неподкупность, одержимость в борьбе за правду, на мужество героев книг Сергея Алексеева, живших десятки лет тому назад.
Занимательность - обязательное требование той самой «специфики детской литературы», которую иные критики напрасно склонны считать «пресловутой».
Пренебрежение к этому подчас жестоко мстит за себя: даже очень интересная и ценная, с точки зрения взрослых людей, книга подчас лежит нетронутым грузом на полках детских библиотек. С. Алексеев всегда учитывает обостренный интерес ребят к сюжету, к яркости и необычайности событий.
Но он в то же время не позволяет себе беззастенчиво «эксплуатировать» этот особый ребячий интерес.
Повести его не только привлекательны по форме, но прежде всего они весомы по содержанию.
Но он еще и царь-крепостник и царь-деспот, считающий, что для достижения поставленной цели все средства хороши.
Историческая закономерность всех этих противоречий личности Петра не «объясняется» автором, а раскрывается образно, и потому она доступна для читателей, которым всего-то от роду девять - одиннадцать лет (все исторические повести С. Алексеева доступны детям младшего возраста).
Это для них, для тех, кто ходит пока еще в третий или четвертый класс, нарисовал С. Алексеев в повести «История крепостного мальчика» трагическую и глубоко правдивую картину мученического положения крестьян в крепостнической России XVIII века. И вот поразительно: крепостной мальчик Митя Мышкин стал… получать письма от ребят-читателей. Они не только сочувствуют Мите, но и предлагают руку помощи! Так на отношении к событиям прошлого поверяются мысли и сердца наших сегодняшних мальчишек и девчонок.
За годы литературного труда Сергеем Алексеевым создана целая историческая библиотека. Большинство этих произведений ныне вошло в предлагаемое читателям собрание его сочинений.
О великом народном походе - крестьянской войне под руководством Степана Разина - узнают читатели из повести «Грозный всадник», с маленьким пугачевцем Гришаткой Соколовым познакомятся в повести «Жизнь и смерть Гришатки Соколова», о мужестве русских солдат, о суворовских чудо-богатырях прочитают в «Рассказах о Суворове и русских солдатах», события Отечественной войны 1812 года пройдут перед читателями в повести «Птица-Слава».
Широко известны и другие произведения Сергея Алексеева - повести «Декабристы», «Сын великана», «Братишка», книга рассказов о Владимире Ильиче Ленине «Секретная просьба», книга «Октябрь шагает по стране», книга рассказов о гражданской войне «Красные и белые».
Несколько лет писатель работал над рассказами о Великой Отечественной войне. Они составили, на мой взгляд, отлично написанные книги для детей о великом народном подвиге «Идет война народная» и «Богатырские фамилии».
В отчетном докладе на IV съезде писателей России Сергей Алексеев был назван писателем-новатором. Думается, это вполне заслуженное определение. В лице Сергея Алексеева советская детская литература получила очень самобытного писателя.
Мастер исторической прозы Алексей Югов как-то воскликнул со страниц «Литературной газеты»: «Смелый автор, смелое издательство! - подумалось мне, когда я раскрыл книжку Сергея Алексеева «Небывалое бывает» - Петр!.. Исполинская личность русской истории. И вдруг - для ребят, да еще «младшего школьного»! Посмотрим, посмотрим!.. - И - зачитался…»
Я тоже зачитался историческими повестями Сергея Алексеева. Зачитался как мальчишка. И спасибо за это автору.
А вот что писал в своей рецензии на первую книжку Сергея Алексеева Лев Кассиль: «Предельный лаконизм, живая легкость языка, точность находок, позволяющая по-своему, заново раскрыть перед ребятами очень важные моменты… ярчайших эпох в истории нашей Родины, - все это делает рассказы С. Алексеева чрезвычайно ценными как с воспитательной, так и чисто литературной точки зрения. А умение передать своеобразие характеров и великолепный, точный и образный язык придают произведениям Алексеева подлинную прелесть». И далее: «Они хрестоматийно просты и войдут в круг любимого чтения школьников».
Так оно и произошло.
«Азбукой патриотизма» назвал книги Сергея Алексеева известный критик Игорь Мотяшов.
Произведения Сергея Алексеева издавались на 24 языках народов СССР, а также на 17 иностранных языках. За создание рассказов из русской истории Сергею Алексееву были присуждены Государственная премия РСФСР имени Н. К. Крупской и премия Ленинского комсомола.
В 1978 году решением международного жюри имя писателя включено в Почетный список Г.-Х. Андерсена с вручением ему почетного диплома имени великого датского сказочника.
Хочется от души поздравить Сергея Алексеева с этими высокими оценками его литературного труда.
Сергей Михалков.
Герой Социалистического Труда,
лауреат Ленинской премии
ГРОЗНЫЙ ВСАДНИК
Рассказы о Степане Разине, казаках и восставшем народе- Разин, Разин идет!
- Степан Тимофеевич!
1670 год. Неспокойно в государстве Российском. В огромной тревоге бояре и царские слуги. Восстал, встрепенулся подневольный, угнетаемый люд. Крестьяне, казаки, башкиры, татары, мордва. Сотни их, великие тысячи.
Ведет крестьянское войско лихой атаман, донской казак Степан Тимофеевич Разин.
- Слава Разину, слава!
О Степане Тимофеевиче Разине - народном полководце и вожде - и написаны эти рассказы.
Читатель узнает о великом народном походе, о тех реформах, которые проводили разинцы в освобожденных городах и селениях, об организации войск восставших, об их планах будущего преобразования России.
Глава первая
КАК ГОРОДА БЕРУТ
КНЯЖЕСКИЙ КОНЬ
Отряд верховых ехал крестьянским полем. Поднялись они на пригорок. Смотрят всадники - что за диво! Мужик пашет землю. Только не конь у него в сохе. Впряглись вместо лошади трое: крестьянская жена, мать-старуха да сын-малолеток.
Потянут люди соху, потянут, остановятся и снова за труд.
Подъехали конные к пахарю.
Главный из них глянул суровым взглядом:
Ты что же, твоя душа, людишек заместо скотины!
Смотрит крестьянин - перед ним человек огромного роста. Шапка с красным верхом на голове. Зеленые сапоги на ногах из сафьяна. Нарядный кафтан. Под кафтаном цветная рубаха. Нагайка в руках крученая.
«Видать, боярин, а может, и сам воевода», - соображает мужик. Повалился он знатному барину в ноги, растянулся на борозде.
Сироты, сироты мы. Нету коня. Увели за долги кормильца.
Лицо всадника перекосилось. Слез он на землю. Повернулся к крестьянину.
Мужик попятился, вскочил - и бежать с испуга.
Да стой ты, леший, стой ты! Куда?! - раздался насмешливый голос.
Мужик несмело вернулся назад.
На, забирай коня, - протянул человек мужику поводья.
Опешил крестьянин. Застыла жена и старуха мать. Раскрылся рот у малого сына. Смотрят. Не верят такому чуду.
Конь статный, высокий. Масти сизой, весь в яблоках. Княжеский конь.
«Шутит барин», - решает мужик. Стоит. Не шелохнется.
Бери же. Смотри, передумаю! - пригрозил человек. И пошел себе полем.
