Кто такой квазимодо из романа в гюго. История персонажа

Изнуряющие тренировки в спортзале, строгая монодиета, пластическая операция... Ради изменения своей внешности мы готовы порой на самые крайние меры!

Но к чему они приводят? Что кроется за стремлением стать «лучше» - любовь или ненависть к своему телу?

Естественное желание женщины быть привлекательной – понятно и похвально. Мы с удовольствием носим красивую одежду, делаем и украшаем себя модными аксессуарами. Но случается, что на пути к идеалу женщина теряет чувство меры и ощущение реальности. И тогда на передний план выходит он – синдром Квазимодо.

По следам литературного персонажа

Знаменитый роман Виктора Гюго «Собор Парижской богоматери» - выдающееся произведение классической литературы. Образы и обстоятельства, созданные гениальным маэстро пера, актуальны и сейчас. Кто из вас не помнит грустную историю любви уродливого горбуна с прекрасной душой Квазимодо? Казалось бы, что может связывать главного героя произведения с женщиной современности? Оказывается, очень многое!

Комплекс Квазимодо или дисморфофобия (как его называют врачи) – это расстройство, при котором человек уверен, что в его внешности есть нечто отталкивающее, безобразное, пугающее. Причем на самом деле этого может и не быть.

Так, женщина, которая страдает этим недугом, может ненавидеть свой курносый нос, небольшую грудь, раскосые глаза или тонкие ноги. При этом она, как правило, не замечает достоинств своей фигуры, например, красивую область декольте или тонкую талию.

Женщина целиком и полностью зацикливается на своей «проблеме» и видит только ее. Она может часами разглядывать свое отражение в зеркале или, наоборот, выбросить из дома все зеркала и избегать отражающих поверхностей. Целью ее жизни становятся попытки исправить врожденное «уродство», она является частым гостем .

Пластика – решение проблемы?

Что происходит, когда женщина-Квазимодо делает пластическую операцию? А ровным счетом ничего! Не успев оправиться от хирургического вмешательства, она находит новую проблему и пытается решить уже ее. Так, накачанные ботоксом губы уже не смотрятся на фоне «старого» носа, а большой красивый бюст никак не гармонирует с «выпирающим» животом. И этот список можно продолжать бесконечно. И даже если женщина переделает все в своей внешности, словно скульптор создаст себя с нуля, она не остановится, а продолжит совершенствовать себя… по новому кругу.

Все дело в том, что комплекс Квазимодо не может исчезнуть сам по себе. Чтобы взять свою жизнь под контроль, на начальных стадиях бывает достаточно выговориться близкому человеку и пройти . В более сложных случаях необходимо обратиться к психотерапевту или даже психиатру.

Признаки дисморфофобии

Эскулапы медицины выделяют несколько признаков, по которым можно заподозрить течение болезни или увидеть предпосылки к ее возникновению:

Симптом фотографии – женщина не желает фотографироваться, чтобы не «портить» зря снимки и не пугать всех своим уродством.

Симптом зеркала - она часами разглядывает свое отражение в зеркале или, наоборот, избегает отражающих поверхностей.

«Человек в футляре» - женщина сторонится общественных мест, не выходит из дома без крайней надобности, не желает общаться с кем бы то ни было.

«Сама себе стилист» - она всеми доступными средствами маскирует свой «недостаток» - использует чрезмерное количество декоративной косметики, носит мешковатую одежду и т.д.

Путь к себе или как исцелиться

Первое, что нужно сделать, - это настроиться на серьезную кропотливую работу, которая при должном усердии обязательно принесет хорошие плоды. Ваша задача - вновь поверить в себя и свои силы, поэтому очень важно регулярно посещать «места здоровья и красоты»: тренажерные залы, фитнес-клубы, бассейны. Там процесс самореализации быстро начинает доминировать над надуманными проблемами о собственной несостоятельности.

Следующим шагом будет непосредственная :

- Не позволяйте себе думать или говорить о себе плохо. Иначе вы рискуете столкнуться с принципом самовнушения и действительно утратить привлекательные черты.

- Меняйте свои привычки, действуйте не так, как раньше. Начните с простых вещей: если утром вы завязывали шнурки на ботинках с правой ноги, делайте это с левой. Если привыкли ходить в юбке, наденьте брюки. Цель всех новшеств – думать, действовать и чувствовать себя по-другому, не так, как раньше. Не допустить самокопания в себе, пессимистических и негативных оценок своих поступков и качеств. Сейчас вы – другой человек, и вы уверены в себе.

- Позвольте себе любить и быть любимой. Пожалуй, это самый трудный, но и самый приятный метод исцеления. Но что, как не любовь, закрывает глаза на погрешности внешности и видит только прекрасное, в том числе в себе?

Эсмеральда

Красавица Эсмеральда олицетворяет собой всё доброе, талантливое, естественное и красивое, что несёт в себе большая душа народа, а противоположность мрачному средневековому аскетизму, насильно внушаемому народу фанатиками церкви. Недаром она так жизнерадостна и музыкальна, так любит песни, танец и саму жизнь, эта маленькая уличная танцовщица. Недаром она так целомудренна и вместе с тем так естественна и прямодушна в своей любви, так беспечна и добра со всеми, даже с Квазимодо, хотя он и внушает ей непреодолимый страх своим уродством. Эсмеральда - настоящее дитя народа, её танцы дают радость простым людям, её боготворит беднота, школяры, нищие и оборванцы из Двора чудес. Эсмеральда - вся радость и гармония, её образ так и просится на сцену, и не случайно Гюго переработал свой роман для балета "Эсмеральда", который до сих пор не сходит с европейской сцены.

"…Была ли эта юная девушка человеческим существом, феей или ангелом, этот Гренгуар, сей философ-скептик, сей иронический поэт, сразу определить не мог, настолько был он очарован ослепительным видением.

Она была невысока ростом, но казалась высокой - так строен был её тонкий стан. Она была смугла, но нетрудно было догадаться, что днём её кожа отливала тем чудесным золотым оттенком, который присущ андалузкам и римлянкам. Маленькая ножка тоже была ножкой андалузки, - так легко ступала она в своём узком изящном башмачке. Девушка плясала, порхала, кружилась на небрежно брошенном ей под ноги старом персидском ковре, и всякий раз, когда её сияющее лицо возникало перед вами, взгляд её больших черных глаз ослеплял вас, как молния.

Взоры всей толпы были прикованы к ней, все рты разинуты. Она танцевала под рокотание бубна, который её округлые девственные руки высоко возносили над головой. Тоненькая, хрупкая, с обнаженными плечами и изредка мелькавшими из - под юбочки стройными ножками, черноволосая, быстрая, как оса, в золотистом, плотно облегавшем её талию корсаже, в пестром раздувавшемся платье, сияя очами, она воистину казалась существом неземным…."

Квазимодо

Другой демократический герой романа - подкидыш Квазимодо олицетворяет скорее страшную силу, таящуюся в народе, ещё тёмном, скованном рабством и предрассудками, но великом и самоотверженном в своём беззаветном чувстве, грозном и мощном в своей ярости. Которая поднимается порой, как гнев восставшего титана, сбрасывающего с себя вековые цепи.

Клод Фролло "окрестил своего приёмыша и назвал его "Квазимодо" - то ли память того дня, когда нашёл его (у католиков первое воскресенье после пасхи, Фомино воскресенье; а по латыни означает "как будто бы", "почти".), то ли желая этим именем выразить, насколько несчастное маленькое создание несовершенно, насколько начерно сделано. Действительно, Квазимодо, одноглазый, горбатый, был лишь почти человеком."

Образ Квазимодо является художественным воплощением теории романтического гротеска. Невероятное и чудовищное преобладает здесь над реальным. Прежде всего, это относится к гиперболизации уродства и всяческих несчастий, обрушившихся на одного человека.

"…Трудно описать этот четырёхгранный нос, подковообразный рот, крохотный левый глаз, почти закрытый щетинистой рыжей бровью, в то время как правый совершенно исчезал под громадной бородавкой, обломанные кривые зубы, напоминавшие зубцы крепостной стены, эту растрескавшуюся губу, над которой нависал, точно клык слона, один из зубов, этот раздвоенный подбородок… Но ещё труднее описать ту смесь злобы, изумления, грусти, которые отражались на лице этого человека. А теперь попробуйте себе это представить в совокупности!

Одобрение было единодушным. Толпа устремилась к часовне. Оттуда с торжеством вывели почтенного папу шутов. Но теперь изумление и восторг толпы достигли наивысшего предела. Гримаса была его настоящим лицом.

Вернее, он весь представлял собой гримасу. Громадная голова, поросшая рыжей щетиной; огромный горб между лопаток и другой, уравновешивающий его, - на груди; бёдра настолько вывихнутые, что ноги его могли сходиться в коленях, странным образом напоминая собой впереди два серпа с соединёнными рукоятками; широкие ступни, чудовищные руки. И, несмотря на это уродство, во всей его фигуре было какое-то грозное выражение силы, проворства и отваги, - необычайное исключение из того общего правила, которое требует, чтобы сила, подобно красоте, проистекала из гармонии… "

Квазимодо "весь представляет собой гримасу". Он родился "кривым, горбатым, хромым"; затем от колокольного звона лопнули его барабанные перепонки - и он оглох. К тому же глухота сделала его как бы немым ("Когда необходимость принуждала его говорить, язык его поворачивался неуклюже и тяжело, как дверь на ржавых петлях"). Душу его, скованную в уродливом теле, художник образно представляет, как "скрюченную и захиревшую" подобно узникам венецианских тюрем, которые доживали до старости, "согнувшись в три погибели в слишком узких и слишком коротких каменных ящиках".

При этом Квазимодо - предел не только уродства, но и отверженности: "С первых же своих шагов среди людей он почувствовал, а затем и ясно осознал себя существом отверженным, оплёванным, заклеймённым. Человеческая речь для него была либо издёвкой, либо проклятием". Так гуманистическая тема отверженных, без вины виноватых, проклятых несправедливым людским судом, развертывается уже в первом значительном романе Гюго.

Гротеск у Гюго является "мерилом для сравнения" и плодотворным "средством контраста". Этот контраст может быть внешним или внутренним или и тем и другим вместе. Уродство Квазимодо, прежде всего резко контрастирует с красотой Эсмеральды. Рядом с ним она кажется особенно трогательной и прелестной, что наиболее эффектно выявляется в сцене у позорного столба, когда Эсмеральда приближается к страшному, озлобленному и мучимому нестерпимой жаждой Квазимодо, чтобы дать ему напиться (" Кого бы не тронуло зрелище красоты, свежести, невинности, очарования и хрупкости, пришедшей в порыве милосердия на помощь воплощению несчастья, уродства и злобы! У позорного же столба это зрелище было величественным".

Уродство Квазимодо контрастирует ещё более с его внутренней красотой, которая проявляется в беззаветной и преданной любви к Эсмеральде. Кульминационным моментом в раскрытии подлинного величия его души становится сцена похищения Эсмеральды, приговорённой к повешению, - та самая сцена, которая привела в восторг окружающую их обоих народную толпу: "… в эти мгновения Квазимодо воистину был прекрасен. Он был прекрасен, этот сирота, подкидыш, … он чувствовал себя величественным и сильным, он глядел в лицо этому обществу, которое изгнало его, но в дела которого он так властно вмешался; глядел в лицо этому человеческому правосудию, у которого вырвал добычу, всем этим тиграм, которым лишь оставалось лязгать зубами, этим приставам, судьям и палачам, всему этому королевскому могуществу, которое он, ничтожный, сломил с помощью всемогущего бога."

Нравственное величие, преданность и душевная красота Квазимодо ещё раз выступят во всей своей силе в самом конце романа, когда не сумев уберечь Эсмеральду от её главного врага - архидиакона Клода Фролло, всё же добившегося казни несчастной цыганки, Квазимодо приходит умереть возле её трупа, обретая свою любимую только в смерти.

Знаменательно, что нравственную идею романа, связанную главным образом с Квазимодо, прекрасно понял и высоко оценил Ф.М. Достоевский. Предлагая перевести на русский язык "Собор Парижской богоматери", он писал в 1862 году в журнале "Время", что мыслью этого произведения является "восстановление погибшего человека, задавленного несправедливо гнётом обстоятельств.… Эта мысль - оправдание униженных и всеми отринутых парий общества… Кому не придёт в голову, - писал далее Достоевский, - что Квазимодо есть олицетворение угнетённого и презираемого средневекового народа французского, глухого и обезображенного, одарённого только страшной физической силой, но в котором просыпается наконец любовь и жажда справедливости, а вместе с ними и сознание своей правды и ещё непочатых бесконечных сил своих… Виктор Гюго чуть ли не главный провозвестник этой идеи "восстановления" в литературе нашего века. По крайней мере, он первый заявил эту идею с такой художественной силой в искусстве".

Таким образом Достоевский также подчёркивает, что образ Квазимодо является символом, связанным с демократическим пафосом Гюго, с его оценкой народа как носителя высоких нравственных начал.

КВАЗИМОДО

КВАЗИМОДО (фр. Quasimodo) - центральный персонаж романа В.Гюго «Собор Парижской богоматери». Образ поразительной силы, яркий и мощный, одновременно отталкивающий и притягательный. Пожалуй, из всех персонажей романа именно К. более всего соответствует эстетическим идеалам романтизма: он как гигант-исполин возвышается над чередой довольно заурядных, поглощенных своими обыденными занятиями людей. Принято проводить параллели между К. и Эсмералъдой (физическое уродство и красота); К. и Клодом Фролло (бескорыстие истинного чувства и эгоизм); К. и Фебом (величие духа человека из низов и мелочное самолюбование и лживость аристократа). По силе воздействия образ К. можно сравнить здесь лишь с образом самого собора, который на страницах романа существует на равных с живыми персонажами правах. Да и автор неоднократно подчеркивает взаимосвязь К., выросшего при храме, с самим Нотр-Дам. «Крепкие узы связали звонаря с собором Выступающие углы его тела как будто созданы были для того, чтобы вкладываться в вогнутые углы здания».

История жизни К. предельно проста с точки зрения событийного ряда. Известно, что шестнадцать лет назад он был подброшен именно в ту колыбель, из которой похитили малютку Агнессу (Эсмеральду), что было ему тогда около четырех лет. Малыш уже в детстве отличался поразительным уродством и у всех вызывал лишь отвращение. «Двойное несчастье выпало на долю Квазимодо, - пишет Гюго, - уродство и темное происхождение». Малыша окрестили, изгнав таким образом «дьявола», и отправили в Париж, в собор Парижской богоматери. Там его уже готовы были бросить в костер как нечестивца, но молодой священник Клод Фролло вступился за несчастного ребенка, усыновил его и дал ему имя - Квазимодо (у католиков так называется первое воскресенье после пасхи, а именно в этот день мальчик был обнаружен). С тех пор он так и жил в соборе, став со временем его звонарем. Люди не любили К. за его уродство, оскорбляли и смеялись над ним, не желая увидеть за безобразной внешностью благороднейшую, самоотверженную душу. Колокола стали его страстью, заменив своим звучанием радость общения с близкими. И именно они привели к новой беде: от постоянного колокольного звона Квазимодо оглох.

Первое знакомство читателя с этим необычным героем происходит в момент, когда го за уродливую внешность избирают папой шутов. «...Четырехгранный нос, подковообразный рот, крохотный левый глаз, почти закрытый щетинистой рыжей бровью, в то время как правый совершенно исчезал под громадной бородавкой... Громадная голова... огромный горб между лопаток, и другой, уравновешивающий его, - на груди» - это далеко не полный перечень признаков уродства Квазимодо. В тот же день, только поздно вечером, Квазимодо пытался по просьбе своего наставника похитить Эсмеральду, за что попал под суд. Судья был в такой же степени глух, как и К., и, опасаясь, что его глухота обнаружится, решил наказать звонаря построже, даже не представляя, за что наказывает. В результате К. оказался у позорного столба. Собравшаяся толпа издевалась над ним как только могла, и никто не пожелал дать ему налиться, кроме Эсмеральды. Две судьбы переплелись, судьба красавицы и судьба безродного урода.

Когда спасенная от виселицы Эсмеральда спрашивает К., зачем он ее спас, то слышит ответ, в полной мере отражающий его исполинскую натуру: «За эту каплю воды, за эту каплю жалости я могу заплатить лишь всей своей жизнью». Он отдает спасенной Эсмеральде и свою келью, и свою пищу, а заметив, как она реагирует на его уродливую внешность, старается пореже попадаться ей на глаза. К. спит на каменном полу у входа в келью, оберегая покой Эсмеральды, а любоваться ею позволяет себе только тогда, когда спит она. Видя, как страдает Эсмеральда, К. готов привести к ней Феба. Ревность, как и любое другое проявление эгоизма и себялюбия, чужда К. Причем образ К. меняется по ходу романа, становясь все более привлекательным. Если вначале упоминалось о его злобности и дикости, то в дальнейшем для подобных характеристик уже нет оснований. К. даже начинает писать стихи, пытаясь с их помощью открыть Эсмеральде таза на то, что она видеть не желает: «Не гляди на лицо, девушка, а заглядывай в сердце. Сердце прекрасного юноши часто бывает уродливо, есть сердца, где любовь не живет».

Во имя спасения Эсмеральды К. готов сокрушить все и всех, даже собор. Его рука пока не поднимается лишь на Клода Фролло, на первопричину бед. Выступить против своего покровителя К. посчитал возможным после того, как увидел его торжествующе хохочущим в момент казни Эсмеральды. И тогда он «своими могучими руками столкнул архидьякона в бездну». Гюго не описывает последних моментов жизни героя. Но трагический конец предопределен уже в тот момент, когда он произносит фразу: «Вот все, что я любил!» - глядя с высоты собора на бездыханную белую фигурку Эсмеральды в петле и распластанный на каменной площади черный силуэт Клода Фролло.

О.Г.Летрова

Литературные герои. - Академик . 2009 .

Синонимы :

Смотреть что такое "КВАЗИМОДО" в других словарях:

- (безобразный, очень некрасивый человѣкъ). Ср. Отецъ, въ виду уродства спасеннаго (пса), хотѣлъ... прозвать его «Квазимодо». Григоровичъ. Городъ и деревня. 1, 1. Ср. Какъ отвратительно мнѣ было смотрѣть на его вѣчную насмѣшливую улыбку. Это было… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)

1) первое воскресенье после Пасхи у католиков, называемое так по первым словам возгласа латинск. мессы в этот день: Quasi modo geniti infantes alleluia. 2) синоним физическ. и нравственного урода, вошедший в употребление со времени выхода романа… … Словарь иностранных слов русского языка

Из романа «Собор Парижской Богоматери» (1831) французского писателя романтика Виктора Гюго (1802 1885). Квазимодо горбатый, уродливый звонарь. Имя представляет собой латинский оборот Quasi modo (квази модо) Нечто, вроде... то есть его в данном… … Словарь крылатых слов и выражений

Мурло, пугало, чучело, уродина, страшила, рожа, образина, страшилище, как сама смерть, страшило, морда, некрасивый, горбун, урод Словарь русских синонимов. квазимодо см. урод 1 Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.:… … Словарь синонимов

квазимодо - нескл., м. quasimodo m. 1. Уродливый человек. От имени одного из героев романа Гюго Собор Парижской богоматери. СИС 1954. На Руси не всё есть мода, Только здравых нет идей: К просвещению народа В ней приставлен Квазимодо, Чтобы было почудней.… … Исторический словарь галлицизмов русского языка

У этого термина существуют и другие значения, см. Квазимодо (значения). Квазимодо Quasimodo … Википедия

Сальваторе Квазимодо Salvatore Quasimodo Дата рождения: 20 августа, 1901 Место рождения: Модика, Италия Дата смерти: 14 июня, 1968 Место смерти: Амальфи, Италия Гражданство: Италия … Википедия

Безобразный, очень некрасивый человек Ср. Отец, ввиду уродства спасенного (пса), хотел... прозвать его Квазимодо. Григорович. Город и деревня. 1, 1. Ср. Как отвратительно мне было смотреть на его вечную насмешливую улыбку. Это было чудовище,… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона

- (Quasimodo) Сальваторе (20.8.1901, Сиракуза, 14.6.1968, Неаполь), итальянский поэт. В 30 е гг. примыкал к направлению Герметизма с его мотивами тоски и одиночества (сборники «Вода и земля», 1930; «Потонувший гобой», 1932; «Эрато и… … Большая советская энциклопедия

- (Quasimodo): 1) в католич. церкви воскресенье следующее после Пасхи; название получилось от первых слов возгласа, в этот день начинающего латинскую мессу: Quasi modo geniti infantes, alleluia . Называется также воскресеньем в белом (dominica in… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона