Личная жизнь островского александра. Биография — Островский Александр Николаевич

«Биография А.Н.Островского» - Памятник А.Н.Островскому в Москве. В.Г.Перов Портрет А.Н.Островского (1877). Этапы творческого пути. Но только после Вас мы, русские, можем с гордостью сказать: «У нас есть свой, русский, национальный театр. В студенческие годы становится страстным театралом В период работы в судах пробует себя в разных областях литературы: стихи, очерки, пьесы Началом считал пьесу «Семейная картина» (1846-47гг.) Известность принесла пьеса «Свои люди - сочтемся» (1849) – надзор полиции.

«Театр Островского» - ТЕМА: А.Н. Островский – создатель русского театра. Эпиграф. «Моя задача – служить русскому драматическому искусству…» А.Н.Островский. Пьесы А.Н. Островского. План. Оборудование: презентация, портрет А.Н. Островского, видеозапись «Замоскворечье». · Семейная картина · Свои люди - сочтемся · Утро молодого человека Сцены. · Неожиданный случай Драматический этюд. · Бедная невеста Комедия в пяти действиях. · Не в свои сани не садись Комедия в трех действиях. · Бедность не порок · Не так живи, как хочется Народная драма.

«Островский литература» - Ярилина долина. Действие пьесы происходит в вымышленном глухом городе Калинове. Северный фасад дома-музея. «Моя задача – служить русскому драматическому искусству. В 1956 г Островский совершил путешествие по Волге: от истоков реки до Нижнего Новгорода. У А. Н. Островского были основания для такого утверждения.

«Жизнь и творчество Островского» - Отдельный город изображается как некое конкретное, замкнутое и самодостаточное место. Свадьба. 6. Начало творческого пути 7. Путешествие по России 8. Второй брак Островского 9. Смерть великого драматурга II. Дом на Житной улице, где прошло детство А.Н. Островского. Любимый жанр Островского - комедия.

«Александр Николаевич Островский» - Страдание. Соломин Николай. Васнецов В.М. Снегурочка. Малуша - малышка, малорослая, или младшая дочь в семье (Даль). Радушка - от «радуша» - милая, любезная. Васнецов Виктор Михайлович. «Снегурочка». В. Г. Перов. «Портрет А. Н. Островского». 1871 год. Из значимых имен и прозвищ. Северная идиллия. Островский Александр Николаевич.

«Островский Творчество» - Другие искусства имеют школы, академии, высокое покровительство, меценатов… История создания драмы «Гроза». Основной метод – реализм. А.Н.Островский – «Колумб Замоскворечья». Речь персонажей изобилует просторечиями. Из письма И.А.Гончарова А.Н.Островскому. Драма «Гроза». Биографическая и творческая справка.

драматург, творчество которого стало важнейшим этапом развития русского национального театра

Александр Островский

Краткая биография

Александр Николаевич Островский 12 апреля 1823 года в Москве на Малой Ордынке. Отец его, Николай Фёдорович, был сыном священника, сам окончил Костромскую семинарию, затем Московскую духовную академию, однако стал практиковать как судебный стряпчий, занимаясь имущественными и коммерческими делами; дослужился до чина коллежского асессора, а в 1839 году получил дворянство. Мать, Любовь Ивановна Саввина, дочь пономаря и просвирни, умерла, когда Александру не исполнилось ещё девяти лет. В семье было четверо детей (еще четверо умерли во младенчестве). Младший брат - государственный деятель М. Н. Островский. Благодаря положению Николая Фёдоровича, семья жила в достатке, уделялось большое внимание учёбе детей, получавших домашнее образование. Через пять лет после смерти матери Александра отец женился на баронессе Эмили Андреевне фон Тессин, дочери шведского дворянина. С мачехой детям повезло: она окружила их заботой и продолжила заниматься их обучением.

Детство и часть юности Островского прошли в центре Замоскворечья. Благодаря большой библиотеке отца он рано познакомился с русской литературой и почувствовал cклонность к писательству, но отец хотел сделать из него юриста. В 1835 году Островский поступил в третий класс 1-й Московской губернской гимназии, по окончании которой в 1840 году стал студентом юридического факультета Московского университета. Окончить университетский курс ему не удалось: не сдав экзамен по римскому праву, Островский написал заявление об уходе (учился до 1843 года). По желанию отца Островский поступил на службу канцеляристом в Совестный суд и служил в московских судах до 1850 года; первое его жалование составляло 4 рубля в месяц, через некоторое время оно возросло до 16 рублей (перевод в Коммерческий суд в 1845).

К 1846 году Островским уже было написано много сцен из купеческого быта и задумана комедия «Несостоятельный должник» (впоследствии - «Свои люди - сочтёмся!»). Первой же публикацией стала небольшая пьеса «Картина семейной жизни» и очерк «Записки замоскворецкого жителя» - они были напечатаны в одном из номеров «Московского Городского Листка» в 1847 году. Профессор Московского Университета С. П. Шевырев после прочтения Островским пьесы у себя дома 14 февраля 1847 года торжественно поздравил собравшихся с «появлением нового драматического светила в русской литературе».

А. Н. Островский.

Литературную известность Островскому принесла комедия «Свои люди - сочтёмся!», опубликованная в 1850 году в журнале университетского профессора М. П. Погодина «Москвитянин». Под текстом значилось: «А. О.» (Александр Островский) и «Д. Г.». Под вторыми инициалами скрывался Дмитрий Горев-Тарасенков, провинциальный актёр, предложивший Островскому сотрудничество. Это сотрудничество не пошло дальше одной сцены, а впоследствии послужило для Островского источником больших неприятностей, поскольку дало его недоброжелателям повод обвинить его в плагиате (1856). Однако пьеса вызвала одобрительные отклики H. В. Гоголя , И. А. Гончарова. Влиятельное московское купечество, обиженное за своё сословие, пожаловалось «начальству»; в результате комедия была запрещена к постановке, а автор уволен со службы и отдан под надзор полиции по личному распоряжению Николая I. Надзор был снят после воцарения Александра II, а пьеса допущена к постановке только в 1861 году.

Первой пьесой Островского, которая смогла попасть на театральные подмостки, была «Не в свои сани не садись», написанная в 1852 г. и поставленная впервые в Москве на сцене Малого театра 14 января 1853 г.

Более тридцати лет, начиная с 1853 года новые пьесы Островского почти каждый сезон появлялись в московском Малом и петербургском Александринском театрах. С 1856 года Островский становится постоянным сотрудником журнала «Современник». В том же году в соответствии с пожеланием великого князя Константина Николаевича состоялась командировка выдающихся литераторов для изучения и описания различных местностей России в промышленном и бытовом отношениях. Островский взял на себя изучение Волги от верховьев до Нижнего Новгорода.

А. Н. Островский, 1856 г.

В 1859 году при содействии графа Г. А. Кушелёва-Безбородко было напечатано первое собрание сочинений Островского в двух томах. Благодаря этому изданию Островский удостоился блестящей оценки Н. А. Добролюбова, которая закрепила за ним славу изобразителя «тёмного царства». В 1860 году в печати появилась «Гроза», которой Добролюбов посвятил статью «Луч света в тёмном царстве». Со второй половины 1860-х годов Островский занялся историей Смутного времени и вступил в переписку с Костомаровым. Плодом работы стали пять «исторических хроник в стихах»: «Кузьма Захарьич Минин-Сухорук», «Василиса Мелентьева», «Дмитрий-Самозванец и Василий Шуйский» и др.

В 1863 году Островский был награждён Уваровской премией (за пьесу «Гроза») и избран член-корреспондентом Петербургской академии наук. В 1866 (по другим сведениям - в 1865) году Островский основал Артистический кружок, давший впоследствии московской сцене многих талантливых деятелей. В доме Островского бывали И. А. Гончаров, Д. В. Григорович, И. С. Тургенев, А. Ф. Писемский, Ф. М. Достоевский , И. Е. Турчанинов, П. М. Садовский, Л. П. Косицкая-Никулина, М. Е. Салтыков-Щедрин, Л. Н. Толстой , П. И. Чайковский, М. Н. Ермолова, Г. Н. Федотова.

В 1874 году было образовано Общество русских драматических писателей и оперных композиторов, бессменным председателем которого Островский оставался до самой смерти. Работая в комиссии «для пересмотра законоположений по всем частям театрального управления», учреждённой в 1881 году при дирекции Императорских театров, он добился многих преобразований, значительно улучшивших положение артистов. В 1885 году Островский был назначен заведующим репертуарной частью московских театров и начальником театрального училища.

Несмотря на то, что его пьесы делали хорошие сборы и что в 1883 году император Александр III пожаловал ему ежегодную пенсию в 3 тыс. рублей, денежные проблемы не оставляли Островского до последних дней его жизни. Здоровье не отвечало тем планам, какие он ставил перед собой. Усиленная работа истощила организм.

2 (14) июня 1886 года, в Духов день, Островский скончался в своём костромском имении Щелыково. Последней его работой стал перевод «Антония и Клеопатры» Уильяма Шекспира - любимого драматурга Александра Николаевича. Писателя похоронили рядом с отцом на церковном кладбище у Храма во имя Святителя Николая Чудотворца в селе Николо-Бережки Костромской губернии. На погребение Александр III пожаловал из сумм кабинета 3000 рублей; вдове, нераздельно с 2 детьми, была назначена пенсия в 3000 рублей, а на воспитание трёх сыновей и дочери - 2400 рублей в год. Впоследствии в семейном некрополе были захоронены вдова писателя М. В. Островская, актриса Малого театра, и дочь М. А. Шателен.

После смерти драматурга Московская дума устроила в Москве читальню имени А. Н. Островского.

Семья

• Младший брат - государственный деятель М. Н. Островский.

У Александра Николаевича было глубокое увлечение актрисой Любовью Косицкой, но оба они имели семью. Однако и став вдовой в 1862 году, Косицкая продолжала отвергать чувства Островского, а вскоре у неё начались близкие отношения с сыном богатого купца, который в итоге промотал всё её состояние; Островскому же она писала: «…Я не хочу отнимать любви Вашей ни у кого».

Драматург жил в сожительстве с простолюдинкой Агафьей Ивановной, но все их дети умерли в раннем возрасте. Не имевшая образования, но будучи женщиной умной, с тонкой, легко ранимой душой, она понимала драматурга и была самым первым читателем и критиком его произведений. С Агафьей Ивановной Островский прожил около двадцати лет, а в 1869 году, через два года после её кончины, обвенчался с актрисой Марией Васильевной Бахметьевой, которая родила ему четырёх сыновей и двух дочерей.

Творчество

«Колумб Замоскворечья»

Пьеса «Бедность не порок» (1853) впервые поставлена на сцене 15 января 1869 года в Малом театре в бенефис Прова Михайловича Садовского.

Театр Островского

С А. Н. Островского начинается русский театр в его современном понимании: драматург создал театральную школу и целостную концепцию театральной постановки.

Сущность театра Островского заключается в отсутствии экстремальных ситуаций и противодействия актёрскому нутру. В пьесах Александра Николаевича изображаются обычные ситуации с обычными людьми, драмы которых уходят в быт и человеческую психологию.

Основные идеи реформы театра:

• театр должен быть построен на условностях (есть 4-я стена, отделяющая зрителей от актёров);
• неизменность отношения к языку: мастерство речевых характеристик, выражающих почти все о героях;
• ставка не на одного актёра;

«Хорошая пьеса понравится публике и будет иметь успех, но долго не продержится на репертуаре, если плохо разыграна: публика ходит в театр смотреть хорошее исполнение хороших пьес, а не саму пьесу; пьесу можно и прочесть. „Отелло“, без сомнения, хорошая пьеса; но публика не желала ее смотреть, когда роль Отелло играл Чарский. Интерес спектакля есть дело сложное: в нем участвуют в равной мере как пьеса, так и исполнение. Когда и то и другое хорошо, то спектакль интересен; когда же что-нибудь одно плохо, то спектакль теряет свой интерес.»

- «Записка по поводу проекта „Правил о премиях императорских театров за драматические произведения“»

Театр Островского требовал новой сценической эстетики, новых актёров. В соответствии с этим Островский создаёт актёрский ансамбль, в который входят такие актёры, как Мартынов, Сергей Васильев, Евгений Самойлов, Пров Садовский.

Естественно, что нововведения встречали противников. Им был, например, Щепкин. Драматургия Островского требовала от актёра отрешённости от своей личности, чего М. С. Щепкин не делал. Он, например, покинул генеральную репетицию «Грозы», будучи очень недоволен автором пьесы.

Идеи Островского были доведены до логического конца К. С. Станиславским и М. А. Булгаковым.

Народные мифы и национальная история в драматургии Островского

В 1881 году на сцене Мариинского театра состоялась успешная премьера оперы Н. А. Римского-Корсакова «Снегурочка», которую композитор называл своим лучшим произведением. Сам А. Н. Островский по достоинству оценил творение Римского-Корсакова:

«Музыка к моей „Снегурочке“ удивительная, я ничего не мог никогда себе представить более к ней подходящего и так живо выражающего всю поэзию русского языческого культа и этой сперва снежно-холодной, а потом неудержимо страстной героини сказки».

Появление стихотворной пьесы Островского «Снегурочка», созданной на основе сказочного, песенного и песеннообрядового материала русской поэзии, было вызвано случайным обстоятельством. В 1873 году Малый театр был закрыт на капитальный ремонт, и его труппа переехала в здание Большого театра. Комиссия управления императорскими московскими театрами решила поставить спектакль-феерию, в которой участвовали бы все три труппы: драматическая, оперная и балетная. С предложением написать такую пьесу в очень короткий срок обратились к А. Н. Островскому, который охотно на это согласился, решив использовать сюжет из народной сказки «Девочка-Снегурочка». Музыка к пьесе по просьбе Островского была заказана молодому П. И. Чайковскому. И драматург, и композитор работали над пьесой с огромным увлечением, очень быстро, в тесном творческом контакте. 31 марта, в день своего пятидесятилетия, Островский закончил «Снегурочку». Первое представление состоялось 11 мая 1873 на сцене Большого театра.

Во время работы над «Снегурочкой» Островский тщательно искал размеры стихов, консультировался с историками, археологами, знатоками старинного быта, обращался к большому количеству исторического и фольклорного материала, в том числе к «Слову о полку Игореве». Сам он высоко ценил эту свою пьесу, и писал, «Я <…> в этом произведении выхожу на новую дорогу»; о музыке Чайковского он отзывался с восторгом: «Музыка Чайковского к „Снегурочке“ очаровательна». И. С. Тургенев был «пленен красотой и легкостью языка „Снегурочки“». П. И. Чайковский, работая над «Снегурочкой», писал: «Я уже около месяца не вставая сижу за работой; пишу музыку к волшебной пьесе Островского „Снегурочка“», само драматическое произведение он считал жемчужиной творений Островского, а о своей к нему музыке сказал так: «Это одно из моих любимых детищ. Весна стояла чудесная, у меня на душе было хорошо… Пьеса Островского мне нравилась, и я в три недели, без всякого усилия, написал музыку».

Позднее, в 1880 году Н. А. Римским-Корсаковым была написана опера на тот же сюжет. М. М. Ипполитов-Иванов в своих воспоминаниях пишет: «С какой-то особенной душевной теплотой Александр Николаевич говорил о музыке Чайковского к „Снегурочке“, которая, очевидно, сильно мешала ему восхищаться „Снегурочкой“ Римского-Корсакова. Несомненно,…искренняя музыка Чайковского… была ближе душе Островского, и он не скрывал, что она была ему роднее, как народнику».

Вот как о «Снегурочке» отозвался К. С. Станиславский: «„Снегурочка“ - сказка, мечта, национальное предание, написанное, рассказанное в великолепных звучных стихах Островского. Можно подумать, что этот драматург, так называемый реалист и бытовик, никогда ничего не писал, кроме чудесных стихов, и ничем другим не интересовался, кроме чистой поэзии и романтики».

Критика

Творчество Островского стало предметом ожесточённых споров критиков как XIX, так и XX века. В XIX веке о нём с противоположных позиций писали Добролюбов (статьи «Тёмное царство» и «Луч света в тёмном царстве») и Аполлон Григорьев. В XX веке - Михаил Лобанов (в книге «Островский», выпущенной в серии «ЖЗЛ»), М. А. Булгаков и В. Я. Лакшин.

Память

• Центральная библиотека имени А. Н. Островского (Ржев, Тверская обл.).
• Московский областной драматический театр имени А. Н. Островского.
• Костромской государственный драматический театр имени А. Н. Островского.
• Уральский областной драматический театр имени А. Н. Островского.
• Ирбитский драматический театр имени А. Н. Островского (Ирбит, Свердловская обл.).
• Кинешемский драматический театр имени А. Н. Островского (Ивановская обл.).
• Ташкентский государственный театрально-художественный институт имени А. Н. Островского.
• Улицы в ряде городов бывшего СССР.
• 27 мая 1929 года перед зданием Малого театра был открыт памятник Островскому (скульптор Н. А. Андреев, архитектор И. П. Машков) (жюри отдало ему предпочтение перед памятником Островскому, представленному на конкурс А. С. Голубкиной, изобразившей великого драматурга в момент захватывающего зрителя творческого порыва).
• В 1984 году в Замоскворечье, в доме, где родился великий драматург - памятнике культуры начала 20-х годов XIX века, открылся филиал Театрального музея им. А. А. Бахрушина - Дом-музей А. Н. Островского.
• Ныне в Щелыкове (Костромская область) располагается мемориальный и природный музей-заповедник драматурга.
• Раз в пять лет, начиная с 1973 года, зажигает огни сцены Всероссийский театральный фестиваль «Дни Островского в Костроме», который курируется Министерством культуры Российской Федерации и Союзом театральных деятелей Российской Федерации (Всероссийским театральным обществом).
• Мемориальная доска в Твери, на улице Советской (бывш. Миллионная), дом 7, информирует о том, что в этом доме, гостинице Барсукова, драматург жил весной-летом 1856 года, во время своего путешествия по Верхневолжью.
• Раз в два года, начиная с 1993 года, в Малом театре проходит фестиваль «Островский в Доме Островского», на который в Москву привозят свои спектакли по пьесам драматурга театры со всей России.
• Пьесы Островского не сходят со сцены. Многие его произведения экранизированы или послужили основой создания кино- и телесценариев.
• К числу экранизаций, наиболее популярных в России, относится комедия Константина Воинова «Женитьба Бальзаминова» (1964, в главной роли - Г. Вицин).
• Значительную популярность получил кинофильм «Жестокий романс», снятый Эльдаром Рязановым по мотивам «Бесприданницы» (1984).
• В 2005 году режиссёр Евгений Гинзбург получил главный приз (Гран-при «Гранатовый браслет» ) одиннадцатого Российского фестиваля «Литература и кино» (Гатчина) «за невероятную до изумления трактовку великой пьесы А. Н. Островского „Без вины виноватые“ в фильме „Анна“ » (2005, сценарий Г. Данелия и Рустама Ибрагимбекова; в главной роли - оперная певица Любовь Казарновская).

В филателии

Почтовые марки СССР

Портрет А. Н. Островского - почтовая марка СССР. 1948 год.

Портрет А. Н. Островского по картине В. Перова (1871, ГТГ) Почтовая марка СССР. 1948 год.

Почтовая марка СССР, 1959 год.

Драматург А. Н. Островский (1823-1886), актёры М. Н. Ермолова (1853-1928), П. С. Мочалов (1800-1848), М. С. Щепкин (1788-1863) и П. М. Садовский (1818-1872). Почтовая марка СССР 1949 год.

Пьесы

• «Семейная картина» (1847)
• «Свои люди - сочтёмся» (1849)
• «Неожиданный случай» (1850)
• «Утро молодого человека» (1850)
• «Бедная невеста» (1851)
• «Не в свои сани не садись» (1852)
• «Бедность не порок» (1853)
• «Не так живи, как хочется» (1854)
• «В чужом пиру похмелье» (1856) текст. Пьеса впервые поставлена на сцене театра 9 января 1856 года в Малом театре в бенефис Прова Михайловича Садовского, а затем, 18 января, в Санкт-Петербурге на сцене Александринского театра в бенефис Владимировой.
• «Доходное место» (1856) текст Пьеса впервые поставлена на сцене театра 27 сентября 1863 года в Александринском театре в бенефис Левкеевой. В Малом театре впервые поставлена 14 октября того же года в бенефис Е. Н. Васильевой.
• «Праздничный сон до обеда» (1857)
• «Не сошлись характерами!» (1858)
• «Воспитанница» (1859)
• «Гроза» (1859)
• «Старый друг лучше новых двух» (1860)
• «Свои собаки грызутся, чужая не приставай» (1861)
• «Женитьба Бальзаминова» (1861)
• «Козьма Захарьич Минин-Сухорук» (1861, 2-я редакция 1866)
• «Тяжёлые дни» (1863)
• «Грех да беда на кого не живёт» (1863)
• «Воевода» (1864; 2-я редакция 1885)
• «Шутник» (1864)
• «На бойком месте» (1865)
• «Пучина» (1866)
• «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» (1866)
• «Тушино» (1866)
• «Василиса Мелентьева» (в соавторстве с С. А. Гедеоновым) (1867)
• «На всякого мудреца довольно простоты» (1868)
• «Горячее сердце» (1869)
• «Бешеные деньги» (1870)
• «Лес» (1870)
• «Не всё коту масленица» (1871)
• «Не было ни гроша, да вдруг алтын» (1872) текст 10 декабря 1872 состоялось первое представление комедии в Малом театре в бенефис Музиля.
• «Комик XVII столетия» (1873)
• «Снегурочка» (1873) текст. В 1881 году состоялась премьера оперы Н. А. Римского-Корсакова на сцене Мариинского театра
• «Поздняя любовь» (1874) текст 22 ноября 1874 состоялось первое представление комедии в Малом театре в бенефис Музиля.
• «Трудовой хлеб» (1874) текст 28 ноября 1874 состоялось первое представление комедии в Малом театре в бенефис Музиля.
• «Волки и овцы» (1875)
• «Богатые невесты» (1876) текст 30 ноября 1876 состоялось первое представление комедии в Малом театре в бенефис Музиля.
• «Правда хорошо, а счастье лучше» (1877) текст 18 ноября 1877 состоялось первое представление комедии в Малом театре в бенефис Музиля.
• «Женитьба Белугина» (1877), совместно с Николаем Соловьёвым
• «Последняя жертва» (1878)текст 8 ноября 1878 состоялось первое представление комедии в Малом театре в бенефис Музиля
• «Бесприданница» (1878) текст 10 ноября 1878 состоялось первое представление драмы в Малом театре в бенефис Музиля.
• «Добрый барин» (1879)
• «Дикарка» (1879), совместно с Николаем Соловьёвым
• «Сердце не камень» (1880)
• «Невольницы» (1881)
• «Светит, да не греет» (1881), совместно с Николаем Соловьёвым текст. Премьера 14 ноября 1881 года в Петербурге, в Александринском театре, в бенефис Ф. А. Бурдина.
• «Без вины виноватые» (1881-1883)
• «Таланты и поклонники» (1882)
• «Красавец мужчина» (1883)
• «Не от мира сего» (1885)

Экранизации произведений

• 1911 - Василиса Мелентьева
• 1911 - На бойком месте (фильм, 1911)
• 1916 - Без вины виноватые
• 1916 - На бойком месте (фильм, 1916, Чардынин)
• 1916 - На бойком месте (фильм, 1916, Сабинский) (Другое название На большой дороге )
• 1933 - Гроза
• 1936 - Бесприданница
• 1945 - Без вины виноватые
• 1951 - Правда - хорошо, а счастье лучше (фильм-спектакль)
• 1952 - Волки и овцы (телеспектакль)
• 1952 - На всякого мудреца довольно простоты (телеспектакль)
• 1952 - Снегурочка (мультфильм)
• 1953 - Горячее сердце (фильм-спектакль)
• 1955 - На бойком месте (фильм-спектакль)
• 1955 - Таланты и поклонники (фильм-спектакль)
• 1958 - Пучина (телефильм, экранизация спектакля Ленинградского академического театра драмы им.

Александр Николаевич Островский В.Г. Перов. Портрет А.Н. Островского (1877) Дата рождения: 31 марта (12 апреля) 1823(18230412) Место рождения … Википедия

Островский, Александр Николаевич - Александр Николаевич Островский. ОСТРОВСКИЙ Александр Николаевич (1823 86), русский драматург. Творчество Островского заложило основы национального репертуара русского театра. В комедиях и социально–психологических драмах Островский вывел галерею … Иллюстрированный энциклопедический словарь

Островский, Александр Николаевич знаменитый драматический писатель. Родился 31 марта 1823 г. в Москве, где его отец служил в гражданской палате, а затем занимался частной адвокатурой. Матери Островский лишился еще в детстве и никакого… … Биографический словарь

Русский драматург. Родился в семье чиновника юриста; мать ≈ родом из низшего духовенства. Детство и раннюю юность провёл в Замоскворечье ≈ особом… … Большая советская энциклопедия

Островский Александр Николаевич - (1823—1886), драматург. В Петербург приезжал неоднократно с 1853, был тесно связан с общественной, литературной и культурной жизнью столицы. Большинство пьес Островского впервые опубликованы в Петербурге — в журналах «Современник»,… … Энциклопедический справочник «Санкт-Петербург»

- (1823 86) русский драматург, член корреспондент Петербургской АН (1863). Творчество Островского заложило основы национального репертуара русского театра. В комедиях и социально психологических драмах Островский вывел галерею типов от охваченных… … Большой Энциклопедический словарь

- (1823 1886), драматург. В Петербург приезжал неоднократно с 1853, был тесно связан с общественной, литературной и культурной жизнью столицы. Большинство пьес О. впервые опубликованы в Петербурге в журналах «Современник», «Время». В журнале… … Санкт-Петербург (энциклопедия)

Драматический писатель, начальник репертуара Императорского Московского театра и директор Московского театрального училища. А. Н. Островский родился в Москве 31 го января 1823 г. Отец его, Николай Федорович, происходил из духовного звания, и по… … Большая биографическая энциклопедия

- (1823 1886), русский драматург, член корреспондент Петербургской АН (1863). Брат М. Н. Островского. Творчество Островского заложило основы национального репертуара русского театра. В комедиях и социально психологических драмах Островский вывел… … Энциклопедический словарь

ОСТРОВСКИЙ Александр Николаевич - (1823—86), русский драматург. Организатор и пред. Об ва рус. драматич. писателей и оперных композиторов (с 1870). Пьесы (комедии и драмы): в прозе — «Семейная картина» (1847, пост. 1855), «Свои люди — сочтемся» (1850, пост. 1861),… … Литературный энциклопедический словарь

Книги

• Бесприданница. Гроза (CDmp3) , Островский Александр Николаевич. Островский Александр Николаевич (1823 - 1886) - русский драматург, чьё творчество заложило основы национального репертуара русского театра. В пьесах А. Н. Островского запечатлен колорит…
• Пьесы: Островский А. Н., Чехов А. П., Горький М. , Горький Максим, Островский Александр Николаевич, Чехов Антон Павлович. А. Островский, А. Чехов и М. Горький - гениальные реформаторы и новаторы сцены, коренным образом изменившие театр. В эту книгу вошли пять знаменитых пьес великих драматургов - "Гроза",…

Зная болезненное состояние Александра Николаевича, дети и Мария Васильевна с возрастающим нетерпением ждали его приезда в усадьбу. Все надеялись, что хорошее, веселое лето восстановит ослабевшие силы Александра Николаевича и укрепит его здоровье, так необходимое ему теперь, когда осуществилась его долгожданная мечта и он стал художественным руководителем московских театров.

Жизнь в Щелыкове шла своим чередом. 24 мая Мария Васильевна писала П. И. Андроникову в Кострому: «Будьте так добры, пришлите, пожалуйста, фортепьянного мастера из Костромы. Я слышала, будто там есть хороший. Если можно, то пусть приедет настроить у нас фортепьяно и направит его и захватит на всякий случай струн» . Но эта просьба оказалась лишней. Лучший фортепьянный настройщик Костромы (Чистяков), разъезжавший по поместьям, неожиданно заехал 28 мая в Щелыково и привел инструмент в полный порядок.

Между Марией Васильевной и П. И. Андрониковым шли переговоры о какой-то лодке, и Мария Васильевна 28 мая отвечала ему: «Александр Николаевич приедет завтра, и мы поговорим с ним насчет лодки, тогда уже и известим Вас» .

А между тем здоровье драматурга не улучшалось, а явно ухудшалось.

Перед выездом из Москвы в Щелыково он чувствовал себя очень плохо. Все чаще и чаще им испытывались приступы неотвратимо развивавшейся болезни. Участились припадки удушья и сердечные боли, спазмы.

19 мая он извещал Марию Васильевну: «Здоровье мое очень расстроилось, в субботу и вчера не ел ничего и обе ночи не спал, так и не раздевался, начались боли рук и дурноты, вчера посылали за Добровым... Он нашел очень сильное расстройство всей нервной системы» .

Бурдин вспоминал: «С грустью, каждый день я убеждался, что он не только не работник, но и не жилец на белом свете. К довершению несчастья, перед своим отъездом в деревню он простудился; ревматические боли усилились в крайней степени: по целым часам он не мог пошевельнуться, перенося ужасные страдания. Доктор объявил, что нет более никакой надежды...» .

Когда Островский 28 мая 1886 года садился в вагон поезда, отходящего в Кинешму, для провожавших его было ясно, что дни драматурга сочтены.

До Кинешмы Островский доехал благополучно. Сопровождавший его сын, Михаил Александрович, писал Кропачеву 31 мая, что «в вагоне ничего особенного не произошло» . Но пребывание в душном вагоне подействовало на Александра Николаевича все-таки отрицательно, он очень устал. Впереди же предстояла дорога до Щелыкова, еще более тяжелая. Она пугала больного писателя.

Утром 29 мая на Кинешемском вокзале его встретил исправляющий должность уездного предводителя дворянства П. Ф. Хомутов, обращаясь к которому Александр Николаевич сказал: «Я не доеду до имения» .

Опасения Островского не были напрасными. Лил дождь, дул сильный ветер. Дорогу размыло, образовались глубокие выбоины. Экипаж подбрасывало и трясло. Езда по такой дороге была мучительна не только для больного, но и для здорового. В довершение всего, по какому-то недоразумению, своих лошадей в городе не оказалось. Пришлось ехать в наемной пролетке с чужим кучером и кутаться от дождя и ветра.

Нечего и говорить, что эта дорога весьма дурно повлияла на здоровье Александра Николаевича, который, мучаясь болями в области живота и удушьем, уже несколько суток не только не спал, но почти ничего и не ел. Он сильно ослаб физически. Его нервы расшатались до последней степени. И когда, по приезде в имение, он поднялся на крыльцо своего дома, то «горько зарыдал, как бы предчувствуя, что из этого дома он более не выйдет» .

По прибытии в усадьбу, исполняя желание отца, Михаил Александрович написал личному секретарю драматурга Н. А. Кропачеву письмо, в котором просил его «писать все, что ни случится в Москве» . Это письмо было отправлено с ямщиком, привезшим их в Щелыково и возвращавшимся в Кинешму.

Несмотря на крайнее недомогание и усталость после тяжелой дороги, драматург не ложился в постель. Не желая расстраивать близких, он бодрился, отдавал распоряжения, ходил по комнатам.

Александр Николаевич находился во власти оставленных в Москве дел. Он не переставал думать о московских театрах, их репертуарных планах, артистическом составе, о всем том, что намечалось им к усовершенствованию сценического искусства. В тот же день из Кинешмы в Москву, в гостиницу «Дрезден», на имя С. М. Минорского, по желанию писателя, послали телеграмму: «Доехали благополучно. Мне лучше. Островский» (XVI, 244).

Наступил второй день пребывания Островского в Щелыкове. В этот день, 30 мая, он чувствовал себя очень плохо, ничего не ел, почти не спал. Но к вечеру от Н. А. Кропачева было получено письмо, весьма порадовавшее драматурга. Кропачев извещал, что 29 мая он был у управляющего московскими театрами А. А. Майкова, который объяснительной запиской об опере «остался очень доволен», а сметы и штаты по театральной школе «нашел превосходно составленными». Изложив и другие повседневные новости по управлению московскими театрами, Кропачев заключил свое послание уверением, что «все идет у нас хорошо» и обещанием обо всем последующем «сообщать аккуратно» .

Почти одновременно с письмом Кропачева из Варшавы пришла телеграмма, посланная 29 мая: «Чествуем на торжественном обеде артистов московской труппы. «Русское собрание» в Варшаве пьет Ваше здоровье и благодарит за горячее участие, принятое Вами в отправлении труппы. Главный старшина В. Фредерикс » .

По сообщению корреспондента газеты «Московский листок», беседовавшего с Марией Васильевной, кажется, в этот или в следующий день, из Тулы от автора романа «Война и мир» пришла пьеса «Первый винокур». Называя Островского «отцом русской драматургии», Л. Н. Толстой просил его в сопроводительном письме прочитать пьесу и высказать о ней свой «отеческий приговор»" .

Как и в предшествующие дни, 31 мая Островский чувствовал себя неважно, но не захотел менять привычный для него распорядок дня и начал трудиться. Он пробовал переводить «Антония и Клеопатру» Шекспира. На сохранившейся рукописи перевода стоит дата этого дня, написанная рукой драматурга.

В воскресенье, 1 июня, Островскому стало лучше. Несомненно, что на него благотворно действовали деревенский воздух, красота природы тихого Щелыкова и общая радостная, возбуждающая атмосфера Троицына дня - этого праздника цветов.

Почти весь день драматург провел на ногах. Пользуясь великолепной погодой, он долго гулял по саду усадьбы. С удовольствием расхаживал по комнатам большого дома. Был бодр и весел. Много шутил в кругу семьи. Совсем оживившись, он не утерпел и сел за работу, составил план для переделки пьесы «Белая роза», присланной ему А. Д. Мысовской.

Драматург уже давно не чувствовал той удивительной легкости, которую он испытывал 1 июня. И это его даже пугало. «Мне так хорошо,- сказал он,- как давно не бывало, но даром мне это не пройдет» . Александр Николаевич оказался прав. С шести часов вечера ему стало хуже. С 7 часов вечера на него напало какое-то сонливое состояние, хотя и вполне покойное. Он заснул. Его сон был прерывистый, просыпаясь, он испытывал чувство тоски, но к утру все это прошло.

2 июня Александр Николаевич встал довольно бодрым. Но это состояние было бодростью духа в окончательно угасавшем теле. Физически он чувствовал себя настолько слабым, что не был в состоянии обуться и одеться сам. При обувании его ноги «сгибались как плети» .

Одевшись и обувшись при помощи своей жены, он вышел из спальни в кабинет, распахнул окно и, стоя возле него, вдыхал ароматный воздух. Потом он прошел на террасу и долго любовался раскинувшейся перед ним живописной картиной природы. И было чем восхищаться! Вид, открывавшийся с этой террасы, славился на всю окрестность.

Залитый утренним солнцем лес был неизъяснимо прекрасным. Направо вдали, сквозь чащу леса, белела колокольня церкви Николы на Бережках... Красота природы всегда возбуждала Островского, поднимала его энергию. Ему стало лучше. Он возвратился в кабинет и сел за письменный стол.

Мария Васильевна, озабоченная сильным недомоганием своего супруга, отправилась вместе с младшими детьми в церковь отслужить молебен о его здравии. По воспоминаниям Кропачева, она поехала в церковь не только по собственному желанию, а и по настоянию Островского. «Почувствовав приближающийся конец своей жизненной драмы,- пишет Кропачев,- он не желал, чтобы горячо любимая им жена присутствовала при этом «последнем акте» .

Эта версия вызывает сомнения. Она неосновательна, главным образом потому, что Островского, знавшего свои болезни, предчувствовавшего приближение рокового исхода, не оставляли все же некоторые надежды на то, что Щелыково может на какой-то срок, пусть малый, поправить его здоровье. В письме к Мысовской от 7 мая он извещал: «В Щелыкове я буду не ранее 20-х чисел мая, а в Нижнем мне надо быть в конце июля или в начале августа; удержать меня может только болезнь» (XVI, 239). 15 мая он снова писал: «Я в деревню проеду прямо, а обратно через Нижний» (XVI, 241).

Прощаясь перед отъездом в Щелыково с М. М. Ипполитовым-Ивановым, Александр Николаевич сам заговорил о своем обещании написать либретто на понравившийся ему сюжет из рассказа о Пережнихе, сценарий которого композитор ему выслал ранее. При этом драматург ссылался на дела и нездоровье, до сих пор мешавшие ему это сделать. «На мой вопрос, - вспоминает Ипполитов-Иванов,- не написал ли он новой комедии к новому сезону, он махнул рукой и, прощаясь, ответил мне фразой из своей комедии «Волки и овцы»: «Ну уж, где уж, куда уж... а вот либретто вам в Щелыкове все-таки напишу» .

Но Островский явно переоценил свои физические возможности. Всего за три дня до своего последнего отъезда в Щелыково, 25 мая, он писал жене: «...мне нужно полнейшее спокойствие и тишина,- малейшее волнение или раздражение могут произвести мучительный припадок. Значит, мне нужно укрепиться, чтобы не сделалось припадка. А в Щелыкове мне нужно спокойствие и уединение, чтобы до меня ничего не доходило. Об этом уж ты позаботишься, только бы мне доехать» (XVI, 243-244).

Островский доехал до Щелыкова. Но, будучи до крайности больным, он в то же время настойчиво избегал так необходимого ему «уединения» от литературных и театральных забот. Он начал свое последнее пребывание в Щелыкове не отдыхом, а напряженным трудом. И тем, вероятно, ускорил свой конец.

Александр Николаевич был полон литературно-художественных замыслов, планов по коренному преобразованию театров, задумок о повышении уровня отечественной драматургии.

Не изменяя заведенного порядка, он, о чем уже сказано, принялся и в этот день, 2 июня, по отъезде Марии Васильевны в Бережки, за работу.

Как обычно, выполняемая им работа в это утро была разнообразной. Он что-то обдумывал, выходил в гостиную, расхаживал там, снова возвращался в кабинет, садился за стол и писал. Его старшая дочь, Мария Александровна, уверяла, что в это последнее утро своей жизни он просматривал прозаический перевод пьесы «Антоний и Клеопатра» Шекспира, думая впоследствии переложить его в стихи . Затем читал журнал «Русская мысль».

Время от времени драматург перекидывался словами с присутствующей в его кабинете дочерью.

А затем, сидя за работой, он вдруг вскрикнул: «Ах, как мне дурно» , «дайте воды» . Это было около половины десятого часа. «Я побежала,- рассказывает Мария Александровна,- за водой и только что вышла в гостиную, как услышала, что он упал» . Михаил Александрович добавляет: «и ударился щекой и виском» о пол .

На зов испуганной дочери сбежались находившиеся в доме сыновья писателя, Михаил и Александр, сестра Надежда Николаевна, а также гостивший у них студент С. И. Шанин, прислуга.

Они немедленно подняли драматурга и посадили в кресло. По словам Михаила Александровича, «он прохрипел раза три, всхлипывал несколько секунд и затих» . Это было в одиннадцатом часу утра.

Корреспондент «Московского листка» сообщает более подробные сведения. При падении на пол у Александра Николаевича оказались «разбиты щека и висок». Бросились за обычным лекарством - горячею водою растирать сердце, лили на голову воду, давали нюхать возбуждающие средства, а больной только всхлипывал... Послали за доктором, которого, однако, не оказалось, а приехавшая из земской больницы фельдшерица смогла только констатировать смерть» .

Земская больница находилась в Адищеве, в семи верстах от Щелыкова.

Воскрешая предсмертные минуты драматурга, его сестра, Надежда Николаевна Островская, вспоминала: «Мучился он, когда умирал. Я ему и глаза закрыла...» .

Немедленно послали верхового за Марией Васильевной в Бережки. Гонец сообщил ей, что Александру Николаевичу «очень худо». Мария Васильевна возвратилась домой почти без памяти. Вспоминая ее приезд, домашняя работница Островских, Мария Андреевна Кожакина, рассказывает, что «Мария Васильевна, упав на грудь мужа, воскликнула: «Александр Николаевич, пробудись!». Но он уже начал остывать» . Спустя десять лет Мария Васильевна записала в своем дневнике: «2 июня 1896 года. День великой скорби для меня. День смерти моего неоцененного мужа и учителя» .

По мнению профессора Остроумова, смерть Островского последовала от усилившихся припадков удушья, которые были вызваны «хроническим поражением кровеносных сосудов (атероматозное перерождение) и увеличением сердца» .

Островский умер трудясь, как часовой на посту. Творческое горение мыслей и чувств великого труженика прервала лишь беспощадная смерть. Поэт С. Фруг сказал об этом проникновенными словами:

Закрылись и твои пытующие очи,

Порвалась вещих дум сверкающая нить...

Со взором, как звезда, горевшею во мраке ночи,

С рукой простертою, чтобы творить,

С поднятой высоко и гордо головою,

С приветом светлому грядущему труду,-

Ты пал, как падает боец, грядущий к бою,

Как падает орел, сраженный на лету .

2

Уже 2 июня, через несколько часов после смерти, Островский покоился во временном тесовом гробу в столовой.

Гостеприимный и веселый хозяин-хлебосол лежал теперь со смежившимися навеки глазами. Он лежал со скрещенными руками на груди, весь укрытый полотняным саваном, засыпанный садовыми и полевыми цветами.

Говоря словами Пушкина:

Тому назад одно мгновенье,

В сем сердце билось вдохновенье,

Вражда, надежда и любовь,

Играла жизнь, кипела кровь;

Теперь, как в доме опустелом...

(«Евгений Онегин», гл. VI.)

Лицо драматурга казалось более полным, свежим и спокойным, нежели в последние дни его страданий. Легкая, торжествующая улыбка на устах как бы подтверждала так еще недавно во время очередного приступа удушья вырвавшиеся у него слова: «Нет, лучше смерть, чем такая жизнь» .

Влево от изголовья почившего, на почтительном расстоянии, облаченный в стихарь, стоял, уныло читая псалтырь, местный дьячок - неизменный спутник драматурга по рыбной ловле, щелыковский «морской министр», И. И. Зернов.

Через столовую непрерывно тянулись люди, по преимуществу крестьяне, пришедшие поклониться праху покойного писателя. Они скорбно смотрели на драматурга, которого привыкли видеть веселым и участливым, истово, земно кланялись ему и уходили.

Второго же июня, сразу после медицинского засвидетельствования кончины Островского, в Москву и Петербург полетели срочные телеграммы: в театральную дирекцию, ближайшим родственникам, друзьям.

На следующий день осиротевшая семья Островских начала получать глубоко сочувственные телеграммы.

«Не нахожу слов,- телеграфировал 3 июня А. А. Майков,- высказать общего горя. Кропачев сегодня едет к вам» .

Александр Николаевич не раз высказывал желание быть погребенным в Ново-Девичьем монастыре, рядом со своим другом А. Ф. Писемским. И согласно этой воле супруга драматурга делала свои распоряжения, извещала его ближайших друзей .

Кинешемская общественность, извещенная о проследовании праха Островского через город, также готовилась к его проводам.

Съезд мировых судей в экстренном собрании 3 июня избрал депутацию для присутствия на похоронах писателя. Кроме того, съезд решил убрать траурно паром, на котором должна была переправляться через Волгу печальная процессия, поставить на пароме катафалк для гроба и пригласить оркестр военной музыки для сопровождения тела покойного от пристани до вокзала.

В тот же день городская управа в экстренном заседании постановила: тело покойного драматурга и жителя уезда, как бывшего почетного мирового судьи и как русского народного писателя, встретить особо избранной депутацией на пристани, при переправе через Волгу, и проводить до вокзала железной дороги; на городской торговой площади против исторической часовни в память битвы в 1609 году с польскими панами-захватчиками устроить катафалк; отслужить торжественную панихиду.

Кинешемские девушки и дамы изготовили венок из живых цветов для возложения на гроб.

В то время как в Щелыкове и Кинешме деятельно готовились к проводам усопшего драматурга, в Москве 3 июня появились первые печатные известия о его смерти. Они были очень кратки. «Московские ведомости» сообщали: «Сегодня в поздний час ночи получено прискорбное известие о смерти маститого драматурга Александра Николаевича Островского» . «Московский листок» писал: «Еще тяжелая незаменимая утрата! Мы получили прискорбное известие, что знаменитый драматург Александр Николаевич Островский вчера, 2 июня, скончался в своем имении Кинешемского уезда, Костромской губернии. Мир праху твоему, великий русский писатель и истово русский человек!» .

4 июня около двух часов дня в Щелыково приехали представитель Общества драматических писателей, личный секретарь покойного по репертуарной части московских театров Н. А. Кропачев, брат усопшего М. Н. Островский и старинный друг драматурга купец И. И. Шанин.

В этот же день родственники Марии Васильевны доставили в Щелыково металлический, герметически закрывающийся гроб, предназначенный для перевоза праха драматурга в Москву. В соответствии с этими приготовлениями в прессе появились первые известия. «Тело Александра Николаевича,- сообщали «Костромские губернские ведомости»,- предполагается перевезти в Москву» .

В связи с приездом Михаила Николаевича и других родственников состоялся семейный совет. На этом совете было решено, изменив первоначальное решение о немедленном перевозе тела драматурга в Москву, похоронить его в Бережках, рядом с отцом.

Какие причины определили это решение?

Отвечая на этот вопрос, корреспондент «Русских ведомостей» Ф. Н. Милославский писал: «Родные покойного, не получая из Москвы никаких официальных приглашений перевезти в столицу прах Александра Николаевича, изменили свое намерение и решили похоронить его в имении, где покоится прах его отца и где предполагается сделать общий семейный склеп фамилии Островских. Говорят, что на это решение в особенности повлиял брат покойного М. Н. Островский» .

Подобное сообщение напечатали и другие газеты: «Новости», «Петербургский листок», «Русский курьер» .

Это сообщение вызвало резкую отповедь «Московского листка», корреспондент которого обвинил «Русские ведомости» и другие газеты в напечатании якобы лживого сообщения. Он утверждал, во-первых, что семья покойного Островского имела право перевезти тело драматурга в Москву, не дожидаясь какого-то официального приглашения, во-вторых, что такое приглашение получено семьей Островского от имени управляющего московскими театрами А. А. Майкова и, в-третьих, что семья драматурга не изменяла своего первоначального решения и похоронила его в Щелыкове временно.

Корреспондент «Московского листка», ссылаясь на свою беседу с супругой покойного, разъяснял далее, что на решение похоронить драматурга «временно» повлияли следующие причины: 1) желание брата покойного, М. Н. Островского, настоятельно заявившего, что «здесь лежит наш отец, здесь похороним брата и здесь же лягу я»; 2) вдова покойного, М. В. Островская, находилась в таком ужасном горе, что не только ехать на торжественные похороны в далекий путь, представлять собою, как глава семейства, официальное лицо,- она и людей не могла видеть и 3) «Москва в июне, несомненно, опустелый город; по крайней мере, никого из друзей покойного не было, даже артисты, и те все разъехались, а призывать их из летних резиденций, лишать временного летнего отдыха, никто не пожелал. Вот, несомненно, причины, повлиявшие на временное упокоение тела покойного в Щелыкове. Мало того, М. Н. Островский заметил, что если семейство покойного к осени останется при своем желании похоронить А. Н. Островского в Москве, то он ничего не будет иметь против этого и сам выхлопочет разрешение на то» .

Цель данной корреспонденции была ясна - отвести газетные сообщения об отсутствии официальных директив по поводу перевоза праха драматурга в Москву. Эту корреспонденцию, отражавшую настроение враждебных Островскому консервативно-бюрократических кругов, писал Н. Н. Овсяников, чиновник особых поручений при московской дирекции императорских театров. Его присутствие на похоронах, как и корреспонденция, не понравились близким Александра Николаевича. Характеризуя этого чиновника, Н. А. Кропачев писал: «По обыкновению своему молоть вздор, он и в газету с апломбом сообщил много пустяков» .

«Русские ведомости», как и другие газеты, по тактическим соображениям, не отвечали корреспонденту «Московского листка», но истинной была именно их информация.

Родственники Островского правильно учли, что перевоз тела писателя, пользующегося всенародной популярностью, является общественно-политическим делом и должен совершаться при наличии желания и воли высших правящих сфер, в данном случае, очевидно, при непосредственном участии министерства императорского двора.

Но сверху, из Петербурга, никаких указаний о перевозе тела драматурга в Москву и в связи с этим об отдании ему почестей, соответствующих его общественному значению, не было. В этих обстоятельствах руководствоваться «приглашением» А. А. Майкова , ближайшего друга и сослуживца драматурга, родственники не могли. Чтобы не встретиться с еще большими неприятностями, оскорбительными для памяти покойного, было решено выждать и под предлогами, указанными корреспондентом «Московского листка», временно похоронить драматурга в Щелыкове.

В 6 часов вечера местным духовенством была отслужена панихида, на которой присутствовали все родные, близкие и знакомые, оказавшиеся налицо, за исключением убитой горем Марии Васильевны.

После панихиды бывшие в доме мужчины переложили тело писателя из временного тесового гроба в цинковый. По недосмотру со стороны потерявших голову членов семьи, Островский оказался в форменном вицмундире театрального ведомства, в который по собственному усмотрению обрядила его прислуга. В этом факте проявились трогательные чувства прислуги к почившему драматургу, ее желание нарядить его в самую красивую одежду. А между тем парадный вицмундир театрального ведомства считался неудобным для усопшего православного христианина. Произошло замешательство. Но переодевать покойного было уже поздно.

К выносу тела в столовую ввели Марию Васильевну. Сраженная неожиданно свалившейся бедой, она даже слегка поседела и «видимо, ничего не сознавала. Всхлипывая, она взяла руку усопшего, потрясла ее и впала в сильный обморок. Ее успели подхватить и вынесли на руках» .

Около 8 часов вечера из дома в соседнюю приходскую церковь, что на погосте Бережки, находящуюся в двух верстах от Щелыкова, двинулся печальный кортеж. Впереди, как требовал православный обряд, несли иконы и крест с распятием, затем шли певчие и духовенство, за ними лица с венками: металлический с фарфоровыми цветами и надписью на лентах «Незабвенному А. Н. Островскому от друзей - дворян Кинешемского уезда» нес П. Ф. Хомутов; серебряный с позолотою венок в виде лавровых ветвей на бархатной подушке, от Общества драматических писателей и композиторов, нес секретарь покойного Н. А. Кропачев. Затем несли, чередуясь, родные, знакомые и местные крестьяне открытый гроб, украшенный роскошным покровом, шитым золотом по матовому фону с золотыми крестами.

Гроб сопровождали и пешие и в экипажах. Процессия замыкалась массой крестьян и крестьянок.

В церкви после панихиды, по приказанию Михаила Николаевича, гроб закрыли наглухо.

В эти дни основной артистический состав Московского Малого театра находился в Варшаве. Объявленный на 3 июня спектакль включал 1-й и 2-й акты «Горе от ума», 1 сцену «Русалки» и комедию-шутку в трех действиях «От преступления к преступлению».

Получив известие о внезапной кончине Островского, труппа решила выпустить из спектакля комедию-шутку и, отменив назначенное на 4 июня прощальное представление, выехала после совершения по усопшем панихиды в Москву.

Артисты Малого театра, все деятели литературы и театра были в полной уверенности, что Островский будет похоронен в Москве, и ждали прибытия печального поезда. 4 июня из Щелыкова была получена телеграмма о том, что похороны Александра Николаевича состоятся в Щелыкове, но ехать туда уже было поздно. Этим и объясняется отсутствие артистов, друзей, ревностных почитателей Островского на его похоронах.

Весь театральный мир горько оплакивал драматурга. М. Н. Ермолова восприняла эту смерть как огромную личную утрату и, не имея сил сдержаться, громко, безутешно рыдала на протяжении всей заупокойной панихиды, на которую собрались артисты Малого театра.

Панихиды по усопшем драматурге, как официально дозволенная форма выражения общественной скорби, служились во многих городах страны. Из Москвы, Петербурга, Саратова, Костромы и других городов, от разных учреждений и лиц в Щелыково летели телеграммы с выражением соболезнования.

4 июня писатель С. В. Максимов из Петербурга телеграфировал: «Великое горе отечества. Горе друзей неизмеримо». В тот же день Саратовское драматическое общество извещало, что оно «присоединяется к общей скорби об утрате родного драматурга» .

Все предшествующие дни стояла по преимуществу пасмурная, дождливая погода, но 5 июня небо начало проясняться. Устанавливалась хорошая погода.

Заупокойная литургия началась довольно поздно, около 12 часов, так как ожидали прибытия родных и знакомых, пожелавших лично почтить память Александра Николаевича.

Опоздав на литургию, около двух часов дня в Щелыково приехали: из Москвы - управляющий московскими театрами А. А. Майков, сын покойного - Сергей , брат и сестра - Петр Николаевич и Мария Николаевна Островские; из Костромы - представитель местного губернатора Арцимович, костромской губернский предводитель дворянства А. И. Шипов, управляющий государственными имуществами Костромской и Ярославской губерний А. А. Герке и члены костромского окружного суда; из Иваново-Вознесенска - управляющий местным отделением государственного банка Д. П. Яковлев; из Кинешмы - мировые судьи (С. Г. Сабанеев и М. П. Куприянов), представители кинешемского земства (Д. А. Синицын и другие).

В этот день в Щелыково приехали также и корреспонденты газет.

Встретив вновь прибывших, все направились в церковь, уже заполненную с утра народом.

А. А. Майков возложил на гроб драматурга венок из живых роз от дирекции императорских театров. Другие венки лежали у подножия гроба на подставке, застланной черным бархатом. Металлический венок от деятелей судебного ведомства Костромы и Кинешмы возложил судебный следователь 2-го участка Кинешемского уезда О. Л. Бернштам.

Крестьяне забросали гроб ландышами, которые так любил Островский.

Родные покойного, друзья, знакомые, крестьяне близлежащих деревень, не умещаясь в маленькой церкви, заполнили и ее ограду. Отдать последний долг великому писателю и душевному человеку явились люди различных званий, рангов и чинов, но в подавляющем числе - крестьяне.

Не могла прийти сюда лишь Мария Васильевна да ухаживающие за ней. Она лежала в эту пору без чувств в темной комнате осиротелого дома.

По окончании отпевания и последнего прощания, полного скорбного трагизма, гроб с прахом Александра Николаевича Островского подняли на руки и, осторожно спускаясь по деревянным ступенькам лестницы, ведущей к выходу, вынесли из церкви.

Это было в исходе третьего часа, когда небо окончательно прояснилось и показалось солнце.

Впереди шли певчие и духовенство. За ними - представители учреждений и общественных организаций с венками. За венками несли гроб, сопровождаемый родными и близкими друзьями. Шествие замыкали крестьяне .

В церковной ограде, около южной стороны храма, саженях в восьми от алтаря, если стать к нему лицом, на площадке, обнесенной чугунной решеткой, рядом с могилой отца покойного была приготовлена новая, выложенная из кирпича могила-склеп. На дощатый помост могилы поставили серебристо-матовый гроб. Началось последнее молебствие, после которого духовенство удалилось.

К краю могилы подошел с венком в руках Н. А. Кропачев и начал простую, задушевную речь:

«Мир праху твоему и покой вечный, великий труженик-писатель, честный, бескорыстный общественный деятель, любвеобильный друг-человек! ...Горе, в котором мы оплакиваем тебя, это и общее, великое русское горе-злосчастье!..».

Кропачев говорил о том, что без ушедшего драматурга осиротели русская литература и театральная сцена, о великих его заслугах как воспитателя многих поколений простых людей и артистов:

«Из темного царства, из мрака невежества и заблуждений ты выводил людей на путь ясный, открытый... Созданною тобой драмой ты осветил их умы, смягчил сердца, вдохнул в них чувства человечности... Велик твой добрый гений! Велики твои заслуги для Русской земли!».

Он говорил о бессмертии произведений драматурга, которые будут просвещать и воспитывать новые и новые нарождающиеся поколения.

Речь Кропачева была прервана случившимся с ним обмороком, но он скоро пришел в себя и закончил ее следующими словами:

«Почивай же себе с миром и любовью, слава русской драматической сцены и всего дорогого тебе отечества! ...Свершилось твое предчувствие: закончен последний акт твоей жизненной драмы!» .

Вспоминая эти минуты, Кропачев впоследствии писал: «Нелегко было произносить эти слова над прахом того, кого я так беззаветна любил, кому был безгранично предан и с кем почти неразлучно проводил последние дни его жизни в Москве. Нас разделяли только ночи. Поэтому естественно было мое волнение. Подступившие к глазам слезы и к горлу рыдания душили меня...

Слова ли мои, мой ли убитый вид произвели на окружающих свое впечатление. Притаенные на время рыдания, безмолвный плач и всхлипывания снова вырвались наружу. Старшая дочь покойного, Мария Александровна, впала в обморок. Может, своими словами я облегчил и скорбную душу Михаила Николаевича. Он, по засвидетельствованию А. А. Майкова, очень плакал» .

И вот зашумела земля, сбрасываемая лопатами. Это было в 3 часа 15 минут.

Над могилой скоро вырос маленький плотный курган, тотчас же забросанный садовыми и полевыми цветами, зеленью. Водруженный на нем и покрытый венками простой деревянный крест имел на себе только краткую надпись: «Александр Николаевич Островский». Предполагалось, что все это на короткое время, до осени.

В метрическую книгу церкви погоста Бережки в этот день записали: «Июня второго помер, похоронен пятого числа, помещик усадьбы Щелыково, губернский секретарь Александр Николаевич Островский 63 лет, от разрыва сердца. Погребение совершили... на приходском кладбище».

Но находившиеся в то время на погосте Бережки, а также и мысленно присутствовавшие здесь многочисленные почитатели умершего хоронили не помещика и губернского секретаря, а великого писателя русской земли. Выражая их настроения, поэт С. Рыскин в посвященном Островскому стихотворении, напечатанном в «Московском листке» в этот день, писал:

Кому не дорог он?.. Кому и где не знаем?..

Кто с именем его в России не знаком?..

Не всей ли Русью мы венчали и венчаем

Его творения бессмертия венком?..

Покроет гроб его лавровыми венками,

Слезой их оросив, вся Русская страна!..

Века пройдут, сменяяся веками,

Но памяти о нем не сгладят времена!

В этот же день, то есть 5 июня, в «Русской газете» сообщалось, что все находившиеся в Петербургской думе единогласно приняли предложение М. И. Семевского: 1) выразить вставанием с мест уважение к памяти драматурга, 2) послать письмо с соболезнованием вдове покойного, 3) возложить на свежую могилу венок от Петербургского городского общественного управления.

По окончании погребения все присутствующие были приглашены в дом почтить память усопшего трапезою.

Поминальный обед начался в пятом часу. Мария Васильевна, сраженная несчастьем, не смогла быть и на этом обеде. Потребовалось долгое время, чтобы она пришла в себя. Через шесть недель, 15 июля, она писала Н. С. Петрову: «Смерть моего бесценного мужа так сразила меня, что я до сих пор еще не могу опомниться» .

На обед приглашали очень широко. «Когда,- вспоминает крестьянка села Твердово Е. П. Теплова,- поминок был по Александре Николаевиче, то всех накормили. Были наделаны большие дощанины (столы. - А. Р.), за ними и кормили всех крестьян...» .

Обед прошел грустно-молчаливо, в сознании тяжелой, невозвратной утраты. По окончании его все быстро разошлись и разъехались.

«Так скромно,- свидетельствовали «Московские ведомости»,- совершился акт погребения нашего маститого драматурга» .

Телеграммы и письма о выражении скорби и глубокого сочувствия по случаю неожиданной кончины А. Н. Островского продолжали поступать в адрес его жены и брата Михаила Николаевича и после похорон. Артисты харьковских театров б июня телеграфировали семье покойного, что ее тяжелую утрату разделяет «вся громадная Россия». Воронежская городская дума в заседании 9 июня, выслушав с глубокою скорбью весть о вечном упокоении незабвенного драматурга Александра Николаевича Островского, постановила «выразить семье Островского сердечное соболезнование в постигшем ее горе» . 17 июня Московская городская дума вынесла решение: на 20-й день со дня смерти драматурга заказать по нем панихиду; выразить соболезнование вдове Островского; возложить на могилу драматурга венок; открыть народную читальню его имени. 21 июня гласным С. В. Добровым, во исполнение постановления Московской думы от 17 июня, на могилу Островского был возложен лавровый венок с двумя белыми лентами с надписью на них: «Александру Николаевичу Островскому - Москва».

Примерно в это же время, в двадцатых числах, приготовлением и доставлением венка на щелыковскую могилу были заняты и артисты труппы Московского Малого театра. Члены Костромского общества любителей музыкального и драматического искусства, глубоко опечаленные неожиданной кончиной Островского, 6 июля писали Марии Васильевне, что они «просят... принять от лиц родного ему края выражение искреннего сочувствия и сердечной скорби Вашей. Заслуженная покойным бессмертная память лучшее утешение Вам и семейству Вашему». 16 июля, принося дань уважения покойному драматургу, артисты из Чердыни выражали «искреннее соболезнование по неизмеримой утрате и с чувством глубокой горести преклонялись перед памятью навеки уснувшего великого писателя» .

Ожесточенную борьбу прогрессивных и консервативных сил, сопровождавшую весь творческий путь А. Н. Островского, не приостановила и его кончина.

Вся прогрессивная общественность страны скорбела о невозвратимой утрате - смерти великого драматурга, одного из основных создателей национального репертуара .

В некрологе газеты «Новости» говорилось: «В Островском русская литература понесла такую утрату, которую невозможно на первых порах даже объять и оценить. В Островском умер великий, единственный у нас театральный авторитет, стяжавший общее признание сорокалетним, многосторонним опытом, глубоким художественным проникновением в тайны искусства и высоким критическим чутьем правды жизни на сцене.

В Островском умер творец русского истинно народного театра: В Островском умер, наконец, один из благотворнейших по своему влиянию русских общественных деятелей...» .

Характеризуя Островского как одного из ведущих создателей национальной драматургии, «Русский курьер» отмечал:

«Фонвизин, Грибоедов, Гоголь (последний, конечно, более всего) лишь пролагали путь «русской комедии», были, так сказать, предвестниками грядущего вслед за ними «отца ее», но не были сами отцами: они сказали первое слово, но не они развили его, сделали понятным, привили его к обществу» .

Указывая на крупную и еще ни в какой степени не оцененную критикой роль Островского в истории русской драматической литературы и сцены, харьковская газета «Южный край», отличавшаяся передовым направлением, спрашивала: «Но кому не известно, что более четверти столетия автор «Грозы» был чуть ли не единственный писатель, который давал тон и направление серьезному театральному репертуару и, так сказать, выносил его на своих плечах? Кому не известно, что драмы и комедии Островского вытеснили со сцены трескучие мелодрамы и бессмысленные фарсы и водевили, эту смесь французского с нижегородским, которая так долго дурманила публику и разменяла на мелкую монету столько истинно прекрасных артистических дарований? Кому не известно, что Островский был в нашей драматической литературе самым ярким выразителем и самым даровитым проводником художественных преданий, завещанных Гоголем, как автором «Ревизора» и «Женитьбы», и Пушкиным, как автором «Бориса Годунова» и «Русалки» .

Перекликаясь с газетой «Южный край», автор статьи, напечатанной в «Курском листке», утверждал, что Островский, продолжая лучшие традиции предшествовавшей ему отечественной драматургии, не только положил основание русскому театру, в широком смысле этого слова, но и «создал национальный русский театр», «указал путь драматургии нашего времени», выдвинул артистов нового типа: «вместо завывающих широкоплечих трагиков - на сцене появились актеры жизни, правды. Помпезный пафос сменился тонкою обрисовкой характеров, умением из отчетливо сотканных деталей создавать цельный, жизненный тип» .

Киевская газета «Заря» особо оттеняла речевое богатство и мастерство драматургии Островского .

Более или менее прогрессивные газеты, видя в Островском творца бессмертных произведений, крупного общественного деятеля, смелого преобразователя на посту начальника репертуара московских театров, характеризовали его и как замечательного человека. Они отмечали его крайнее добросердечие, его простоту в отношении с людьми, его исключительную благожелательность к начинающим писателям, его удивительную деликатность в отношениях с артистами.

Выражая чувства и мысли всей прогрессивной общественности, газета «Новости дня» заключила свою статью следующими словами: «Мир праху твоему, великий учитель, могучий и честный художник! Ты прожил жизнь свою не даром, и слава о тебе не умрет, пока на земле живет народ русский и звучит русская речь» .

Кончина Островского, вызвавшая глубокую скорбь всей прогрессивной общественностью, обрадовала представителей реакции. Свою враждебность к народному драматургу охранители тогдашнего социально-политического режима не могли скрыть даже и в дни его похорон.

Эта враждебность проявилась в самых разнообразных формах.

Так, например, сугубо консервативный журнал «Чтение для народа» и газета «Сельский вестник» игнорировали смерть Островского. Для них, пропагандировавших в народе идеи религии и самодержавия, Островский не являлся деятелем, заслуживающим горестного, сердечного отклика, доброго слова. В то время как журнал «Чтение для народа» обошел смерть Островского молчанием, газета «Петербургские ведомости», редактировавшаяся известным реакционным публицистом и романистом В. Авсеенко, выступила против покойного драматурга с кощунственным наветом. В день похорон писателя эта газета цинично провозгласила, что в его творчестве почти всегда преобладал «наблюдатель будничного быта и, так сказать, физиологической мелкоты и пошлости». И вследствие этого, при его «безраздельном царствовании на сцене», он якобы понизил и драму, и театр» .

Резко враждебные выступления махрово-консервативных кругов против Островского прозвучали не только в печати. Они громко раздались, например, с трибуны Московской думы. Когда гласный П. Н. Сальников внес предложение почтить память драматурга, то Д. В. Жадаев заявил о его отводе. Сей московский купец доказывал, что «Думе до похорон Островского нет никакого дела, и ей не следует расходовать деньги на чествование его памяти» .

Не случайно, что на похоронах Островского не было ни одного влиятельного официального лица ни из Петербурга, ни из Москвы, ни даже из Костромы. Костромской губернатор счел вполне достаточным прислать чиновника по особым поручениям.

Симптоматично, что надгробное слово произносил даже не Майков, управляющий московскими театрами, искушенный в приготовлении спичей и речей, а Н. А. Кропачев - человек не только не официальный, но и безвестный. Хорошо понимая свое несоответствие для произнесения речи на могиле Островского, Кропачев с обидой за драматурга сказал в своих воспоминаниях: «Да не мне бы и говорить было речь» .

Официальный Петербург многозначительно молчал, и это молчание сковывало уста Майкова. Не имея необходимого сигнала, он, как служебное лицо, не имел права произносить речь, которая завтра же становилась достоянием всей страны. А ведь министр императорского двора И. И. Воронцов-Дашков 2 июня прибыл в Москву. Вероятно, А. А. Майков был у него и, возможно, получил какие-то указания, обрекшие его на молчание.

Местные представители власти проявили особое усердие на похоронах драматурга лишь благодаря присутствию его высокопоставленного брата. Управляющий государственными имуществами Костромской и Ярославской губерний, разумеется, приехал не на поклонение писателю А. Н. Островскому, а на поклон к министру государственных имуществ М. Н. Островскому.

Благодаря стараниям консервативных кругов, отклики сочувствующей Островскому прогрессивной общественности по поводу его кончины оказались приглушенными, суженными, а ее намерения - неосуществленными. И похороны драматурга, в явном несоответствии с его колоссальной ролью в литературе и театре, прошли до чрезвычайности скромно.

В борьбе против передовой общественности, стремившейся превратить похороны Островского в событие общенационального значения, правящие реакционные круги использовали все свои явные и тайные рычаги, чтобы ограничить волну откликов на смерть великого драматурга, а затем и сорвать план перенесения праха Островского в Москву. И они этого добились.

Сообщая о похоронах Островского, все газеты, вслед за «Московским листком», указывали на то, что щелыковская могила - «временное упокоение его праха» .

Театральный критик С. В. Васильев-Флеров, излагая причины, по которым похороны Островского прошли до чрезвычайности скромно (растерянность семьи, летний разъезд артистов и писателей, позднее сообщение), высказал твердую надежду, что «Москва еще почтит прах Островского, когда он будет привезен сюда для предания земле рядом с прахом Писемского» .

Однако ни в сентябре, ни в октябре 1886 года прах Островского не привезли в Москву. И не по вине его родных. Будучи обличителем дворянско-буржуазного режима, выразителем демократической идейности, Островский не пользовался расположением тогда господствовавших социальных кругов. По правильному выражению М.И. Писарева, дирекция императорских театров творила против него до самого последнего дня «подлые мерзости» .

После физической смерти Островского властвующие общественные круги старались предать забвению и его духовное наследство. Главную роль в этом походе против наследия великого национального драматурга играл И. А. Всеволожский - директор императорских театров. Этот бюрократ, чуждый русскому искусству, ненавидевший его, был отвратен и как личность.

Островский не обманывался в отрицательной его оценке. А.С. Суворин вспоминает, что за год до смерти драматурга он был у него, говорили о театре и, естественно, о Всеволожском. Александр Николаевич «начал ужасно нападать на Потехина и Всеволожского. Я сказал несколько слов в защиту последнего,- в том смысле, что он добрый человек, Александр Николаевич рассвирепел и, отодвинув ящик у стола, вынул оттуда карточку Всеволожского и, показывая ее мне, сказал: «Видите эти глаза. Это оловянные глаза. Такие глаза бывают только у злых людей. Это злой и мстительный человек при всей его ничтожности и бесхарактерности» .

Обстановка, сложившаяся к осени 1886 года, когда предполагалось совершить перенесение праха Островского из Щелыкова в Москву, ни в какой мере не благоприятствовала осуществлению последней воли драматурга. Усиливавшаяся социально-политическая реакция властвовавших кругов всемерно содействовала противникам Островского, всячески умалявшим его роль в развитии отечественного искусства, в особенности же драматургии и театра.

Сочувствующие драматургу социальные круги оказались бессильными что-либо сделать для перемещения его праха в Москву. Семья Островского, не имея официальной поддержки, принуждена была молчаливо отступить.

Вот почему прогрессивная общественность помянула драматурга в полугодие со дня его кончины только панихидами, открытием в Москве, по постановлению Городской думы, бесплатной народной читальни и лекциями проф. Незеленова в Петербурге.

Но при этом, разрешая на Арбате в Москве народную читальню в память А.Н. Островского, самодержавная власть проявила максимальную осторожность и предусмотрительность. Получив ходатайство городского головы об открытии народной читальни, московский генерал-губернатор обратился к старшему инспектору по делам печати с запросом, «не встречается ли со стороны инспекторского надзора по делам печати в Москве каких-либо препятствий» .

Не найдя препятствий, читальню разрешили, но с условием ее подчинения «непосредственному надзору инспекции по делам печати в Москве и чтобы о лице, имеющем занять должность заведующего ныне открываемой читальни, было своевременно доведено до сведения генерал-губернатора» . К исполнению обязанностей заведующей этой читальней девица Барановская была допущена только после того, как канцелярия московского обер-полицмейстера уведомила, «что домашняя учительница, Александра Ивановна Барановская, нравственных качеств одобрительных и к делам политического характера в Москве не привлекалась» .

Профессор А. И. Незеленов, отдавая дань памяти Островского, 24 октября начал серию лекций о его творчестве . Касаясь холодности, с которой было встречено известие о смерти драматурга, он объяснил это явление охватившей общество той поры гнетущей апатией ко всему окружающему .

Театральный критик С. В. Васильев-Флеров, выражавший в июне твердую надежду на перенесение праха Островского в Москву, примирился с тем, что могила Островского останется в Щелыкове. И в декабре, по поводу литографического издания рисунка «Могила А. Н. Островского», заявил: «Могила последнего успокоения наиболее народного из русских драматургических писателей не могла найти себе более поэтической, более народной обстановки, как это тихое кладбище. Это удивительная картина, дающая удивительное настроение. Мир праху великого нашего писателя» .

Встретив первые пьесы Островского цензурным запретом и полицейским окриком, уволив его как неблагонадежного из Коммерческого суда, противодействуя всеми средствами и способами дальнейшей его творческой деятельности, властвующая клика добилась, что прах его был оставлен в глухом лесном углу. Но этого оказалось мало. Явно спеша и не соблюдая даже элементарного такта, Всеволожский рьяно принялся вытравливать все начинания Островского в области театральных преобразований. Распоряжения, отданные Островским, отменялись, заключенные им контракты расторгались. Проявляя свойственную ему мелкую мстительность, Всеволожский возглавил поход против всех артистов и чиновников, связанных с Островским дружескими или деловыми отношениями. Особенно тяжело приходилось ближайшим друзьям Островского.

П. А. Стрепетова, теснимая и гонимая Всеволожским и его кликой, кровью сердца писала 16 ноября 1888 года Н. С. Петрову: «Неужели можно все творить, что захочется, с человеком, у которого ничего нет, кроме чести!» / Прошло немного более года, и она, обращаясь за помощью к Петрову, со скорбью произносит: «Если бы Вы знали, как эта глухая борьба со злобой убивает здоровье» .

В 1889 году сняли с поста управляющего московскими императорскими театрами А. А. Майкова, рекомендованного на эту должность А. Н. Островским.

Вспоминая расправу театральной дирекции с лицами, поощряемыми или вновь принятыми на службу Островским, Кропачев писал: «...вскоре после упразднения нового управления, одних из них - деловитых чиновников, обративших на себя особое внимание Александра Николаевича - оставили за штатом, а других уволили по истечении контрактного срока» .

О том же свидетельствовали и другие современники драматурга. «По кончине Островского,- писал артист Д. И. Мухин,- в некоторых артистах поселилось убеждение, что все пользовавшиеся его расположением, в случае оставления службы управляющим театрами А. А. Майковым, непременно пострадают от уцелевших начальников. Действительно, так и случилось со многими» .

В 1895 году, делясь своими горестями с Н. Я. Соловьевым, М. И. Писарев писал: «Живу я, друг любезный, скверно. Так скверно, что и говорить не хочется. После смерти А. Н. Островского Всеволожский всю свою ненависть перенес на людей близких покойному и его друзей, из оных [неразб.] не последним был аз многогрешный. Ну и поплатился же я за эту дружбу! Как-нибудь при свидании расскажу, а теперь, право, мутит, и без того тошно...» .

Но в дальнейшей борьбе реакционных сил против драматургии Островского и его принципов сценического искусства победителем оказалось все же направление, возглавляемое не Всеволожским, а Островским.

Величайший русский драматург Александр Николаевич Островский родился 31 марта (12 апреля) 1823 года в Москве на Малой Ордынке.

Начало пути

Отец Александра Николаевича окончил сначала Костромскую духовную семинарию, затем Московскую духовную академию, но в итоге работать стал, говоря современным языком, адвокатом. В 1839 году получил дворянский чин.

Мама будущего драматурга была дочерью младших церковных служащих, умерла, когда Александру не было и восьми лет.

Семья была обеспеченной и просвещённой. Много времени и средств тратилось на обучение детей. Уже с детства Александр знал несколько языков и много читал. С раннего возраста он почувствовал желание писать, но отец видел его в будущем только юристом.

В 1835 году Островский поступает в 1-ю Московскую гимназию. Через 5 лет - становится студентом юридического факультета в Московском университете. Будущая профессия его не привлекает и может быть, поэтому конфликт с одним из преподавателей становится поводом для ухода из учебного заведения в 1843 году.

По настоянию отца Островский служил сначала писцом в московском Совестном суде, затем в Коммерческом (до 1851 года).

Наблюдение за клиентами отца, затем за историями, разбиравшимися в суде, дало Островскому богатейший материал для будущего творчества.

В 1846 году Островский впервые задумывается о написании комедии.

Творческие успехи

Литературные взгляды его складываются ещё в студенческие годы под влиянием Белинского и Гоголя - Островский сразу и бесповоротно решает, что будет писать только в реалистичной манере.

В 1847 году в соавторстве с актёром Дмитрием Горевым Островский пишет первую пьесу «Записки замоскворецкого жителя». В следующем году его родные переезжают жить в родовое имение Щелыково в Костромской губернии. Александр Николаевич тоже посещает эти места и остаётся под неизгладимым впечатлением от природы и волжских просторов на всю жизнь.

В 1850 году Островский публикует свою первую большую комедию «Свои люди - сочтёмся!» в журнале «Москвитянин». Пьеса имеет большой успех и восторженные отзывы литераторов, но запрещается к повторному изданию и постановке по жалобе купцов, отправленной непосредственно императору. Автора уволили со службы и отдали под надзор полиции, который был снят только после восшествия на престол Александра II. В первой же пьесе Островского проявились основные черты его драматургических произведений, которые были характерны для всего творчества в дальнейшем: умение через личный и семейно-бытовой конфликт показать наиболее сложные общерусские проблемы, создать запоминающиеся характеры всех персонажей и «озвучить» их живой разговорной речью.

Положение «неблагонадёжного» ухудшило и без того непростые дела Островского. С 1849 года он без благословения отца и, не венчаясь в церкви, стал проживать с простой мещанкой Агафьей Ивановной. Отец полностью лишил сына материальной поддержки, и финансовое положение молодой семьи было тяжёлым.

Островский начинает постоянное сотрудничество с журналом «Москвитянин». В 1851 году публикует «Бедную невесту».

Под влиянием главного идеолога журнала А.Григорьева в пьесах Островского этого периода начинают звучать не столько мотивы обличения сословного самодурства, сколько идеализации старинных обычаев и русской патриархальности («Не в свои сани не садись», «Бедность не порок» и другие). Такие настроения уменьшают критичность произведений Островского.

Тем не менее, драматургия Островского становится началом «нового мира» во всём театральном искусстве. На сцену выходит простая будничная жизнь с «живыми» персонажами и разговорным языком. Большинство актёров принимают новые пьесы Островского с восторгом, они чувствуют их новизну и жизненность. С 1853 года почти каждый сезон в московском Малом театре и петербургском Александринском в течение 30 лет появляются новые пьесы Островского.

В 1855-1860 годах драматург сближается с революционерами демократами. Он переходит в журнал «Современник». Главным «событием» пьес Островского этого периода становится драма простого человека, противостоящего «сильным мира сего». В это время он пишет: «В чужом пиру похмелье», «Доходное место», «Гроза» (1860).

В 1856 году по указанию великого князя Константина Николаевича лучших российских писателей отправляют в командировку по стране с заданием описать промышленное производство и быт различных областей России. Островский едет на пароходе от верховьев Волги до Нижнего Новгорода и делает множество записей. Они становятся настоящими энциклопедическими заметками по культуре и экономике края. При этом Островский остаётся художником слова - многие описания природы и быта переносятся им в свои произведения.

В 1859 году вышло первое собрание сочинений Островского в 2-х томах.

Обращение к истории

Дом-музей: А.Н.Островского.

В 60-е годы Александр Николаевич обращает особый интерес в сторону истории и завязывает знакомство с известным историком Костомаровым. В это время он пишет психологическую драму «Василиса Мелентьева», исторические хроники «Тушино», «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» и другие.

Не прекращает создание бытовых комедий и драм («Тяжёлые дни»-1863, «Пучина»-1865 и др.), а также пьес сатирической направленности о жизни дворянства («На всякого мудреца довольно простоты»-1868, «Бешеные деньги»-1869, «Волки и овцы» и др.).

В 1863 году Островского награждают Уваровской премией, присуждаемой за исторические сочинения, и избирают членом-корреспондентом Петербургской Академии наук.

Следующий год радует его рождением первого сына - Александра. Всего Островский станет отцом шестерых детей.

С 1865-1866 года (точная дата не определена) Александр Николаевич создал в Москве Артистический кружок, из которого впоследствии выйдет множество талантливых деятелей театра. В 1870 (по другим данным - в 1874) году в России организуется Общество русских драматических писателей и оперных композиторов, руководителем которого драматург останется до конца жизни. В этот период в доме у Островского перебывает весь цвет русского культурного общества. И.С.Тургенев, Ф.М.Достоевский, П.М.Садовский, М.Н.Ермолова, Л.Н.Толстой и многие другие выдающиеся личности современности станут его искренними друзьями и приятелями.

В 1873 году Александр Николаевич Островский и молодой композитор Пётр Ильич Чайковский за несколько месяцев напишут удивительную по красоте слога и звучанию оперу «Снегурочка», созданную на основе народных сказок и обычаев. Своим творением и драматург и композитор будут гордиться всю жизнь.

С театром - до конца

В последние годы жизни Островский часто обращается к женским судьбам в своих произведениях. Он пишет комедии, но больше - глубокие социально-психологические драмы о судьбах духовно одарённых женщин в мире практичности и корысти. Выходят в свет « Бесприданница», «Последняя жертва», «Таланты и поклонники» и др.пьесы.

В 1881 году при дирекции имперских театров организуют специальную комиссию для создания новых законодательных актов по работе театров по всей стране. Островский принимает самое деятельное участие в работе комиссии: пишет множество «записок», «соображений» и «проектов» на тему организации работы в театрах. Благодаря ему принимаются многие изменения, которые значительно улучшают оплату актёрского труда.

С 1883года Островский получает от императора Александра III право на ежегодное пенсионное обеспечение в размере трёх тысяч рублей. В этом же году выходит последний литературный шедевр Александра Николаевича - пьеса «Без вины виноватые» - классическая мелодрама, поражающая силой характеров своих героев и впечатляющая сюжетом. Это был новый всплеск великого драматургического таланта под влиянием запоминающейся поездки на Кавказ.

Через 2 года Островского назначают заведующим репертуарной частью московских театров и начальником театрального училища. Драматург старается сформировать в стране новую школу реалистичной игры, выдвигая на первый план самых талантливых актёров.

Островский работает с театральными деятелями, в голове у него множество задумок и планов, он занят переводами зарубежной (в т.ч.античной) драматической литературы. Но здоровье его подводит всё чаще. Организм истощается.

2(14) июня 1886 года в имении Щелыково Александр Николаевич Островский умирает от стенокардии.

Похоронен на церковном кладбище у Храма во имя Святителя Николая Чудотворца в селе Николо-Бережки Костромской губернии.

Похороны осуществлялись на средства, предоставленные Александром III. Вдове с детьми была назначена пенсия.

Интересные факты об Островском:

С детства драматург знал греческий, французский и немецкие языки. Позднее выучил английский, итальянский и испанский.

Пьесу «Гроза» цензура пропустила не сразу. Но она понравилась императрице, и цензор пошёл автору на уступки.