Макс клингер картины. Памятник Бетховену Макса Клингера (Max Klinger)
Биография:
18.02.1857 , Лейпциг - 05.07.1920 , Гроссиена
Один из выдающихся немецких художников, график и скульптор конца 19 - начала 20 веков, представитель стилей Модерн и Символизм.
В 1874 году Клингер начал учиться изобразительному искусству в Академии художеств (Grand Ducal Baden Art School) в Карлсруэ, продолжив его в 1875 году в Королевской Академии Искусств в Берлине у художника Карла Гуссова. Блестяще закончив обучение и получив серебряную медаль, Клингер попадает под влияние стиля художника Адольфа Менцеля. В 1878 году Клингер впервые выставляет свои работы на 52ой выставке Берлинской Академии и в следующем году становится учеником в мастерской Эмиля Чарльза Ваутерса в Брюсселе.
В 1880 году Клингер создает «циклы»: «Ева и Будущее (Опус III)», «Амур и Психея», а год спустя открывает студию в Берлине и вскоре становится членом Берлинской Ассоциации Художников.
В 1883 году он получает свой первый большой заказ на более 40 картин для оформления виллы Юлиуса Алберса. В этом же году он приобретает парижскую студию и полностью посвящает себя изучению работ Франсиско Гойи и Оноре Домье в Лувре. Однако больше всего его привлекают работы Пюви де Шаванна, создавшего в Париже серию аллегорических монументальных произведений настенной живописи.
По возвращению в 1887 году в Берлин Клингер знакомится с Арнольдом Беклиным. Многочисленные поездки Клингера по Италии, Греции, в Брюссель, Париж, Лондон и Мюнхен предопределяют все его последующее творчество.
В 1893 году художник возвращается в свой родной Лейпциг, где к нему приходит успех, и он становится членом Мюнхенской Академии. Дрезденская Картинная Галерея становится первым музеем, который приобретает одну из его картин («Пьета»). Его назначают профессором Королевской Академии Графических Искусств в Лейпциге и членом недавно образованного Венского Сецессиона (Vienna Secession).
Идею единого произведения искусства Клингер воплощает в объединении литературы, скульптуры, живописи и рисунка вместе с музыкой, к которой питает особый интерес. Графическое искусство также занимает огромное место в работах этого разностороннего и чрезвычайно плодовитого художника. И если живопись, согласно Клингеру, базируется на законах материального мира, то «графитное искусство» призвано выражать свободный полет фантазии. Основав Виллу Романо и Ассоциацию ежегодных выставок в Лейпциге, Клингер тем самым продлевает художественный диалог своего времени.
Работы в стиле Символизма и Модерна, по которым художник легко узнаваем сейчас, включают в себя сказочные циклы рисунков и скульптуру. Его «Серия рисунков на темы Христа», выполненных ручкой и чернилами, и «Фантазии о найденной перчатке» - изо-повести о несчастном юноше, влюбившемся в одушевленную женскую перчатку, произвели сенсацию и стали одним из ярких предварений сюрреализма. Клингер также известен изображениями символов, фантазий и сказочных сюжетов, отображающих острое понимание психологических проблем 19 века, и спорными трактовками религиозной тематики в своих работах. Последние годы своей жизни Макс Клингер посвятил преимущественно скульптуре.
Многочисленные достижения Клингера (его титул Рыцаря Ордена Pour le merite, почетное членство в Академии Стокгольма и др.) - это не только его успех, но и огромный вклад в искусство Германии. Он оказал большое влияние на творчество многих известных художников, таких как Эдвард Мюнх, Кейт Коллвитц, Макс Эрнст и Джорджио де Чирико.
Работы Макса Клингера были представлены в арт-галерее "К35" в июне-сентябре 2009 в рамках выставки "Идеальный Триалог".
Жизнь и творчество
Избранные работы
Живопись
- «Ева и Будущее» 1880
- «Фантазия Брамса» 1894
- «Вечер» 1872 Дармштадт , Земельный музей Гессена
- «Приговор Париса» 1885/87 Вена , Новая Галерея музея истории и искусства
- «Христос в Олимпии» 1897 Лейпциг , Музей изобразительного искусства
Скульптура
- «Бетховен» 1902 Лейпциг, Музей изобразительного искусства
- «Соломея» 1920 Вупперталь, Музей фон дер Хейдта
Литература
- Die Welt der Malerei Köln, 1990
- M.Gibson: Symbolismus Köln, 2006
Ссылки
Wikimedia Foundation . 2010 .
- Макс Карл Эмиль Максимилиан Вебер
- Макс Карл Эрнст Людвиг Планк
Смотреть что такое "Макс Клингер" в других словарях:
Макс Либерман - Макс Либерман, 1904 год Имя при рождении: Max Liebermann Дата рождения: 20 июля 1847 Место рождения: Берлин … Википедия
Макс Либерманн - Макс Либерман Макс Либерман, 1904 год Имя при рождении: Max Liebermann Дата рождения: 20 июля 1847 Место рождения: Берлин … Википедия
Клингер, Макс - В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Клингер. Портрет Макса Клингера работы Эмиля Орлика. 1902 Макс Клингер (нем. Max Klinger; … Википедия
Клингер Макс - Портрет Макса Клингера работы Эмиля Орлика. 1902 Макс Клингер (нем. Max Klinger; 18 февраля 1857, Лейпциг 5 июля 1920, Гроссйена, ныне Наумбург) немецкий художник, график и скульптор, представитель символизма. Содержание … Википедия
Клингер - (нем. Klinger) немецкая фамилия. Клингер, Густав Гаспарович (1876 1937/1943) советский государственный деятель. Клингер, Йозеф (1967) австрийский шахматист, гроссмейстер (1988). Клингер, Курт (1928 2003) австрийский… … Википедия
Клингер Макс - (Klinger) (1857 1920), немецкий живописец, график и скульптор. Живописные произведения Клингера в целом не выходят за рамки модерна и мистических тенденций символизма (Христос на Олимпе, 1897, Галерея XIX и XX вв., Вена). В графике… … Художественная энциклопедия
КЛИНГЕР (Klinger) Макс - (1857 1920) немецкий живописец, график и скульптор. Сочетал острый интерес к жизненным социальным проблемам с фантастикой и мистикой (цикл офортов Драмы, 1883; памятник Л. Бетховену, 1886 1902) … Большой Энциклопедический словарь
С.К. Маковский
Смерть и красота
An die Schonheit. У берега моря, на цветущем лугу, высокие деревья сплелись в кружевные узоры. Точно грезы пустынной земли, они возносятся к небу и слушают нежные шумы прибоя. Туда, в ликующий солнечный день, пришел Человек и увидел, что мир прекрасен. Он опустился на колени и стал молиться, закрыв лицо руками. И слезы потекли из его глаз, неудержимые слезы восторга и муки перед тайной красоты. Тот, кто обожал природу, кто отдавался всеми порывами сердца и мысли великим чарам ее непостижимости - поймет, почему этим примиряющим аккордом закончил Макс Клингер последнюю серию своих офортов: "О смерти".
Смерть...
Никто из современных художников не приходил к раздумьям о смерти чаще и сосредоточеннее Клингера. Никто не вникал глубже в молчание потустороннего рока, стерегущего ужас людей.
Смерть. Она не знает пощады. Она на конце всех дорог. Ее неумолимая близость равняет все жребия. Счастливых и страдающих, мудрых и безумных. Перед ней одинаково ничтожны: и воин, искушаемый призраком славы, и владыка в золоте и пурпуре, умирающий как раб у подножия пышного трона, и матрос, заброшенный бурей на скалы, и девушка за работой на родном поле, и ребенок в колыбели, около матери, беззаботно уснувшей на скамье, близ вечернего пруда...
Смерть таится везде. У нее тысяча форм и символов. Она подкрадывается к человеку, когда он меньше всего ожидает и когда устал ждать, - безжалостная, немая смерть, то насмешливо-злобная, как скелет в монашеском одеянии, как стая воронов, врывающихся в больничные покои, то печально-тихая, как белый ангел...
И художник настаивает на вещих образах упорно, методически, с безжалостной утонченностью того, кто не щадит других, потому что не щадит себя. Эти гравюры о смерти чередуются перед нами, законченные, неотвратимые, словно видения "Меланхолии" Дюрера, читающей на небе слово Vanitas, и от них идет поэзия вкрадчивой грусти и тишины, напоминающая строки Верлена:
Je suis un berceau
Qu"une main balance
Au fond definite"un caveau.
Silence, silence...
Но значит ли это, что смерть опровержение жизни? Значит ли это, что люди должны предаваться отчаянию в ожидании последнего часа?
Нет. Надо превозмочь скорбное знание о страшном, неизбежном конце. Художник говорит нам: "Страшны формы смерти, но не сама смерть". Нет, потому что есть нечто более сильное, чем правда смерти, - правда красоты.
Красота побеждает смерть. В лучах красоты дух человек приобщается к вечности. В красоте - его предчувствие о непостижимой связи земного бытия - слабого, временного, случайного с тем безначальным и непреходящим бытием, которое он называет: Вселенная.
Так раскрывается нам смысл этой молитвы. Та же молитва звучит во всем творчестве Клингера. Вот почему от большинства его произведений веет таким строгим покоем, такой торжественной примиренностью, несмотря на преобладание в них мрачных мелодий.
Многократность дарования
Макс Клингер - натура созерцательная, замкнутая в себе и притом глубоко аристократическая. Жизнь этого человека - непрерывное горние духа на одиноких вершинах. Его глаза обращены к вечности! В его мастерскую не доносится шум мелких и суетных будней. Искусство его отвечает только на самые великие и опасные слова.
Макс Клингер - мыслитель, унаследовавший не одну печаль и не одну мучительную надежду от Шопенгауэра и Ницше, - мыслитель переживший все нравственные трагедии своего века, опускавшийся во все темные колодцы современного сознания и скитавшийся, может быть дольше других, в забытых странах у могил богов.
Но прежде всего он художник, художник в полном значении слова, с воображением отзывчивым, с душою открытой для всех искушений красоты.
Многогранность его творческой деятельности необычайна. Нет области искусства, в которой бы он не испробовал своих сил. Он не только рисовальщик, гравер, живописец, скульптор, редкий знаток обработки металла и драгоценных камней, - он также хороший музыкант и писатель (не сколько лет назад вышла в свет замечательная книга его об искусстве, озаглавленная: Malerei und Zeichnung).
Эта способность Клингера чувствовать красоту во всех ее проявлениях (хотя и не с одинаковым совершенством) - в красках, в линиях, в формах, в звуках - сказывается в его работах волнующей сложностью настроений.
В известных случая он действительно достигает "слияния искусств". Его раскрашенные мраморы настолько же скульптурны, насколько живописны его картины - философские поэмы с пластическим содержанием. Но в этом смысле особенно многозначительны офорты.
Значение Клингера как графика очень велико. В этой области у него только один соперник - Бердслей. Так же, как Бердслей, он - истинный enfant du siecle, caвороженный тенями мистических глубин. Но его творчество совершенно противоположно по духу. Бердслей - жрец современной Астарты, кудесник демонического сладострастия. Клингер - мистик из семьи Дюрера и Гольбейна. Скорбная вдумчивость, созерцательная мечта, драматический пафос, изредка оттененный юмором, придают его офортам характер величавой и строгой поэмы; их демоническая острота таится глубоко и растворяется в чарах пантеизма; их символы всегда воплощают большие мысли и большие чувства, с которыми надо интимно сродниться, чтобы различить, сквозь волшебство внешней образности, скрытую страсть и признание душевной муки. Здесь - родство Клингера с музыкой Брамса, которую он любил и знал наизусть.
Симфонии Брамса - многозвучные, то замирающие, то растущие, шепоты, за которыми слышатся сдержанные крики боли и счастья; в звуковых сумраках его аккордов - стыдливость самосознания, не желающего быть понятым слишком ясно.
Эта стыдливость угадывается и в офортах Клингера, часто сумрачных от сдержанного трагизма.
Офорты
Они образуют отдельный цикл, или серии из нескольких рисунков с заглавием. Как музыка Брамса, они оставляют впечатление музыкальных пьес с необычайно сложным контрапунктом. Все капризно, неожиданно, и в тоже время все закономерно. Каждый штрих, каждая на первый взгляд случайная черточка имеет свое значение; одна подробность вытекает из другой с необходимой последовательностью; одна страница незаметно дополняет другую; тема постепенно разветвляется, растет, становится богаче, убедительнее, и связующее настроение выступает из узора светотени, резкое и сильное, как приказание.
Таких серий за время от 1879 до 1898 тринадцать. Из них наиболее замечательны: "Найденная перчатка" (1879-1880г.), "Ева и будущее" (1880г.), "Intermezzi" (1879-1881г.), "Жизнь" (1881-1884г.), "Любовь" (1879-1887г.), "Фантазия Брамса" (1894г.) и две серии "О смерти" (1889-1898г.).
Я никогда не забуду восхищения, внушенного мне офортами Клингера, когда я увидел их впервые, лет пять тому назад, в мюнхенском Kupferstichkabinet... Меня поразило и очаровало это странное чередование реалистической наблюдательности и безумных вымыслов, это смелое сочетание трагических аллегорий с мистикой средних веков, это смешение романтизма, эллинизма и современности!
В гравюрах Клингера сталкиваются все мировоззрения, призраки всех столетий, тревожные тени всех раздумий и грез. В них - многострунность нового Человека: противоречивые страдания его мысли, его порывы к неизвестному, его любовь к тайнам, все сомнения его ужаса и сладострастия, все ожидания его молитвенных часов.
Клингер создал свой графический стиль, вполне законченный, вполне индивидуальный и необыкновенно характерный для нашей эпохи. Офорты Клингера, несомненно, останутся.
Масляные картины
Этого впечатления не производят масляные картины художника. Ни "Суд Париса", ни "Распятие", ни "Pieta", ни в особенности "Христос на Олимпе". К ним надо привыкнуть, чтобы примириться с ними. Полюбить их трудно. Все они интересны, значительны даже, но с точки зрения психологии автора, а не достигнутой формы. Клингер далеко не владеет кистью так же свободно, как граверной иглой. Его уверенный и убеждающий рисунок утрачивает свою напряженность, когда ему приходится подчиняться краскам. Кроме того, Клингер не знает тайны больших композиций, тайны внешнего и внутреннего взаимодействия фигур на холсте.
В его картинах мыслитель побеждает живописца. Все внимание обращено на логическую разработку темы. От этого теряет непосредственная красота изображений. Они начинают казаться надуманными, теоретическими, рефлективными. Не чувствуется в них самостоятельной жизни. Словно они притворяются живыми и многозначительными. Отсюда один шаг до того неприятного маньеризма, который столь распространен среди немцев.
Когда живописец хочет слишком многое доказать, то в конце концов он доказывает только то, что для живописи иногда несравненно важнее чуткая впечатлительность художника к природе и непосредственная любовь к ней, чем глубокомыслие.
Рассудочность мешает Клингеру-живописцу, когда он бывает вынужден подойти ближе к реальной видимости природы, покинув миры отвлечений, когда эта видимость перестает быть средством для его мысли, а делается целью сама по себе.
Вся сила офортов Клингера именно в том, что они представляют из себя чистейшую кристаллизацию мысли - в "черном и белом", - результаты самоуглубленного созерцания, а не чувств природы. Главное, что поражает в них, волнует, покоряет - это выразительность мельчайших подробностей, это философская архитектурность общих очертаний, другими словами - то, что я назвал бы начертательным контрапунктом.
Обратим внимание на одну деталь. Клингер любит окружать свои изображения рамой. При этом, рама для него не только необходимый переход от пустой белой бумаги к рисунку. Стильные оправы ему нужны, как нужны симфонисту вступления и финалы для andante или allegro vivace. Они незаметно досказывают мысль, выдают ее магическим намеком или общим аккордом линий.
"Христос на Олимпе"
Клингер хотел бы достигнуть той же полноты впечатлений и масляными красками, но не в силах. Несмотря на могущество таланта, в картинах он обнаруживает тот же разлад, который отметили у более его молодого современника, Франца Штука, - разлад формы и замысла. Пейзажи Клингера часто кажутся искусственными, придуманными (панно в National-Galerie, Берлин); движения его фигур несколько театральны, а иногда просто фальшивы и мертвы, как оцепенение, встречающееся на фотографических снимках.
Пример - "Христос на Олимпе" (1897г.). Остановимся на этой картине. Она вызвала множество толков. Я видел ее два раза; сначала на выставке в Берлине, потом в венской Moderne-Galerie, и не мог побороть в себе враждебного к ней чувства.
Христос на Олимпе... Именно от Клингера, казалось, можно было ждать откровения в такой картине. Еще в очень молодые годы он дал серию замечательных рисунков на тему "Христос". Но художник обманул все ожидания. На изображенном им Олимпе, в сущности, нет ни Христа, ни древних небожителей: натурщики и натурщицы, вооруженные эмблемами греческой мифологии, стоят в застывших позах вокруг бледного человека в светлой одежде... И ничего больше. Только потом, вглядевшись в картину, начинаешь замечать ряды мелочей "со значением", ряд символических намерений, по которым, при известном старании, можно восстановить общий замысел художника. Относительно этих намерений немецкие критики написали немало доверчивых комментариев. К сожалению, никакими критическими комментариями не заменить той поэзии, которую автор хотел, но не сумел выразить. Картина тенденциозна и не гармонична; ее губит холод надуманных эффектов; во всех деталях видна усталость неудавшихся усилий.
Гораздо проще и убедительнее другие холсты Клингера: "Распятие", "Pieta" и (столь противоположная им по характеру) небольшая картина "Сирена", изображающая бешеное объятие мужчины и морской полудевы-полурыбы, в зеленых поднятых бурей волнах.
Национальные черты
Чтобы узнать и полюбить как следует человека, не достаточно быть благодарным ему за добро, надо еще и простить причиненное им страдание. Чтобы полюбить художника, не достаточно убедиться в его достоинствах, надо еще увидеть и понять его недостатки.
У Клингера - качества и недостатки немца. Подобно творчеству Беклина, и его творчество имеет глубокие корни, корни, уходящие в самые недра германского духа.
Германец по природе своей - умозрителен. Он так же естественно тяготеет к отвлеченностям и символам, как француз или итальянец к художественной конкретности форм. Оттого в Германии так много художников-мыслителей и так мало мыслителей-художников, - такое отсутствие эстетического вкуса и такое излишество теорий эстетики. То, что я называю недостатком Клингера, рассудочность, есть недостаток большинства германских художников. Эта рассудочность легко переходит в своеобразную манерность, в нечто холодное, тяжелое и жеманное. Вот источник специфически-немецкого "дурного вкуса", с которым так страстно боролся Ницше.
С другой стороны, той же умозрительности обязано германское творчество многими великими качествами. Воображение германца не скользит по поверхности явлений, чаруясь ими, оно стремится уйти вглубь, за явления, и подняться над ними; оно становится созерцанием. Германец хуже понимает божественную видимость природы, но он тоньше чувствует божественность невидимого в ней. (Не в этом ли различие между стилями романских народов и готикой?).
Дух Севера и современность
Европейское искусство XVII - XVIII столетий, чувственное, мягкое, окрыленное, вышло из Италии и Франции. От него веет изяществом романского "язычества". И вот после довольно долгого периода неустойчивости и борьбы, после побед, одержанных искусством над ложноклассицизмом и ложнонатурализмом - оно подчинилось влиянию германской расы. "Духом Севера" пронизана эстетическая культура современной Европы. То, что еще многие у нас наивно говорят об "упадке", показывает ни что иное, как болезненность перехода от одного способа видеть к другому. Потому-то в России боязнь "декадентства" пройдет не скоро; русское общество находилось слишком долго под влиянием эстетики итальянцев и французов.
Новое искусство - помимо разных, в том числе и узконациональных особенностей у разных народов (ибо человечество уже начинает жить, на известной глубине самосознания, общей культурной жизнью) - новое искусство, по характеру своих внушений, по своим воздействиям на нашу эстетическую совесть, близко подходит к готике. Конечно, столетия страшно изменили идейное содержание художественного творчества; современная неоготика не религиозна в прямом смысле. Но мистицизм остался прежний. Между мистиками Метерлинком, Дудле, Клингером, с одной стороны, и строителями средневековых соборов и украшателями средневековых библий тысяча тонких, как паутина, и крепких, как сталь, нитей. Иные идеи, та же бессознательность. Тот же "дух Севера", дух германской расы, дух фантастических грез, смертельного ужаса и проникновенного идеализма вновь коснулся искусства.
С этой точки зрения Макс Клингер интересен, значителен не только как выразитель своей национальности, но также как один из глубоких выразителей всего современного нам искусства. Подобно музыке Вагнера и Брамса, подобно драмам Ибсена, подобно пророчествам Ницше, лучшее в творчестве Клингера - новая, непрочитанная нами страницы той таинственной книги, которую пишет бессознательность народов, претворенная в сознании одиноких гениев.
Скульптура
К лучшему в труде Клингера, кроме офортов, принадлежат и некоторые скульптуры. Он сделался скульптором сравнительно поздно. Ему было около тридцати лет (1887г.), когда он впервые вылепил несколько рельефов, чтобы заключить их в раму к своей картине "Суд Париса". (Украшать скульптурой рамы картин - одна из находок Клингера). Серьезные занятия ваянием он начал только в 92-93 гг., после четырехлетнего пребывания в Италии, под влиянием "мраморных богов", божественных мраморов Рима. К тому времени относится создание двух бюстов "Саломея" и "Кассандра". Это, насколько я знаю, в наши дни один из интереснейших опытов полихромии.
Со временем, он все более и более сосредотачивался на ваянии. Вместе с тем его творчество сделалось жизнерадостнее, гармоничнее. Итальянское солнце укрепило в нем язычника (заметим, что офорт "an die Schonheit" сделан после Италии). В его мастерской стали обычными гостями атлеты, танцующие и купающиеся девушки из бронзы и мрамора; в его руках выросла, как чувственный цветок, прекрасная Амфитрита с золотыми волосами, и ему улыбнулась склоненная над лебедем Леда.
Так было приблизительно до конца 90-х годов. Затем все помыслы Клингера обратились к одной цели, к одному величавому образу, - к образу Бетховена, недвижного в кругу херувимов, трепетно внимающих его мечтам, где-то в заоблачном мире снов и неземных песен, куда залетают только орлы царственных вдохновений.
"Бетховен"
"Бетховен" окончен в 1902 году. Клингер выставил его в венском Сецессионе. Эта выставка - событие исключительное в жизни современного искусства. Она может служить примером для всех художников (особенно русских), примером того, как сильна дружная, совместная работа молодых сил в борьбе с окружающей пошлостью и застоем, когда эту работу воодушевляет бескорыстная вера в искусство.
Передовые венские художники (несколько лет перед тем сплотившиеся в самостоятельное общество "Secession") решили отказаться, в честь Клингера, от своей обычной годовой выставки и устроить такую выставку своих произведений, которая явилась бы только достойной оправой для величавой статуи берлинского мастера.
Затея удалась вполне. Помещение Сецессиона было отделано заново; и все в этом помещении, начиная с размеров и расположения комнат (в строгом, прямолинейном стиле Ольбриха), и кончая мельчайшими подробностями убранства, было подчинено одному настроению: "Бетховен"... Он царил нераздельно на Венском Сецессионе 1902 года, как божество в светлой часовне, разукрашенной символическими фресками, скульптурными фонтанами, изразцовой мозаикой и самыми прихотливыми сочетаниями золота, черного дерева, чеканеной меди, перламутра. Каждый художник молодого общества внес в дело долю своего воображения и вкуса. В общем впечатление получилось очень изысканное и стройное.
Эта выставка была торжеством Клингера. Творчество по заслугам. "Бетховен" останется гордостью начала XX-го века. Перед нами поистине новое слово на языке пластики. Я говорю не только о выразительной красоте самой фигуры; я имею также в виду изумительную технику статуи. Надо понять, с каким благоговейным вниманием подобрана эта гамма нежно-цветных мраморов и гранитов; надо понять, как художественно выисканы очертания этого кресла, вылитого из темной бронзы и разубранного слоновой костью и драгоценными камнями; надо почувствовать, сколько тут вложено в каждую деталь знания, труда, мысли, вкуса, любви к форме и к материалу, чтобы оценить дар Клингера.
Да, это большой художник. Когда вдумаешься в "Бетховена", тогда становится ясно, что есть люди, для которых искусство не "забава и роскошь", а великое страдание, великая любовь и священнодействие.
Клингер - один из них, один из тех, которые отдают всю свою душу призракам, один из тех, которые умеют молиться тайнам Красоты.
С.К. Маковский
"Страницы художественной критики", 1906 г
В стиле модерн работал также немецкий художник М. Клингер. Немецкий живописец, график, скульптор Макс Клингер родился в Лейпциге в 1857 г. Учился в Лейпцигской школе искусств у известного мастера Ф.Брауэра. В 1874-1875 он продолжил обучение в Карлсруэ в Академии художеств у К. Гуссова, а в 1876 г. начал посещать берлинскую Академию. Жил и работал в Лейпциге, в Берлине. В 1879 г. посетил Карлсбад, Мюнхен, Брюссель, где занимался в мастерской Э.Х. Ваутерса. С 1881 г. художник жил в Берлине, а с 1883 г. - в окрестностях немецкой столицы на вилле «Альберс». В 1867 г. Клингер вместе с А. Беклином посетил Париж, а в 1886-1889 гг. Италию. В 1892 г. он стал одним из основателей «Общества берлинских художников», а позднее вошел в Мюнхенский «Сецессион». С 1897 г. Клингер - профессор графики Лейпцигской Академии художеств. Ранние работы художника отмечены влиянием академической живописи. В эти годы (конец 1870-х) он пишет картины на античные и исторические сюжеты («Падение у стены», 1878; «Смерть Цезаря», 1879).
В 1880-е гг. Клингер начал создавать произведения с символическим содержанием. С этого времени в его живописи преобладают аллегорические или фантастические образы («Морской бог в волне прибоя», 1884-1885). Его картины напоминают полотна Г.фон Маре, А. Беклина, А. Фейербаха. О близости с искусством Фейербаха говорит, например, такая картина Клингера, как «Миссия», выполненная в 1880 г. Художник натуралистично и несколько театрально изобразил на своем полотне сидящую у моря обнаженную женщину, рядом с которой стоят ворон и цапля.
В форме удлиненного панно выполнены пейзажи Клингера «Вечер» (1882), «Горное ущелье» (1884), «Летний пейзаж» (1884-1885). Живописца всегда интересовала тема скоротечности земной жизни и неотвратимости смерти. Подобные мотивы нередко увлекали не только современных ему художников, но и мастеров прошлых эпох. В духе искусства Возрождения написаны картины «Надгробный плач» 1890, «Распятие» 1890. Легенда о золотом веке - времени, когда все люди были счастливы и жили в гармонии с природой - нашла свое отражение в таких работах Клингера как «Голубой час», «Источник», триптих «Воспоминание о Париже». Эти полотна показывают зрителю фигуры прекрасных юношей и девушек, олицетворяющих давно ушедшие времена. Нижнюю часть триптиха «Воспоминание о Париже» художник украсил скульптурным орнаментом, выразив, таким образом, свойственную эстетике символизма идею объединения различных видов искусств.
Большой интерес представляет еще один триптих Клингера - «Христос на Олимпе» (1897). Художник помещает героев христианской истории в античную эпоху, ставя во главу угла Божественное начало. Это произведение свидетельствует об изменении живописных приемов автора: теперь главную роль в создании картины играет контур и цветовые пятна, с помощью которых Клингер моделирует объемы.
Искания в области новых художественных средств отразились в скульптурных работах Клингера, в которых мастер сочетает разные породы мрамора с золотом, слоновой костью; покрывает скульптуры краской («Соломея», 1893; «Бетховен», 1902).
Значительное место в творчестве Клингера занимают графические работы: афиши для выставок и прекрасные гравюры (серия «Перчатка», 1881).
Умер художник в 1920 г. Его творчество сыграло большую роль в развитии искусства модерна.
