Максим аверин все начинается с любви избранное. Максим Аверин

Дата рождения: 26 ноября 1975 г.
Возраст:40 лет
Место рождения: Москва
Рост: 192
Семейное положение: Не женат

Аверин Максим Викторович родился в Москве, его мать всю жизнь была простой портнихой и никоим образом не связана с киноискусством. Отец проработал на «Мосфильме»: сначала монтировал киноленты, а после был художником-декоратором. Отец Максима всегда мечтал стать артистом, но его мечту было суждено воплотить сыну.

Когда мальчику едва исполнилось шесть лет, он впервые появился на телеэкране. Отец взял Максима на съемочную площадку в Махачкалу, там снималась кинолента «Похождения графа Невзорова». Ему дали эпизодическую роль, а уже в девять лет юный артист впервые попал в Театр миниатюр и получил одну из главных ролей в спектакле «Бранденбургские ворота». Помимо театра Аверин занимался в студии при Доме кино.

В школе Максим был гуманитарием, интересовался литературой и однажды даже отказался писать контрольную по математике, объясняя это тем, что данный предмет в театральном училище ему не понадобится. В девятом классе парень начал выбирать для себя учебное заведение. Сначала он попытался поступить во ВГИК, но, когда приемная комиссия попросила показать зубы, он заявил: «Я – не лошадь ». Конечно, от абитуриента никто не ожидал такого хамства, и Аверин с треском провалил экзамен.

Дальше свои силы будущий сердцеед и любимец публики попробовал в «Щепке», но и там все пошло не так, лишь Щукинское училище пришлось ему по душе. Правда, поступить уверенному в себе парню удалось только со второй попытки. Во время учебы Аверин был любимчиком большинства преподавателей, они с восторгом наблюдали за его успехами, в 1997 году он блистательно защитил диплом и выпустился.

В жаркий день в ресторане, расположенном на крыше здания на проспекте Мира – одном из самых красивых районов Москвы, людей было немного. Я заняла стратегическую позицию за столиком в углу – чтобы видеть входящих — и приготовилась вычислять артиста Аверина, которого видела только на фотографиях. Но не сейчас, а через полчасика, потому что артисты — люди богемные, и часто опаздывают. Ровно в два в ресторан зашел высокий загорелый красавец в белой рубашке с белым шарфом – и по тому, как затрепетали и заулыбались официантки, как подняли голову немногие посетители, стало понятно, что вычислять никого не надо. Потому что Максим Аверин – это такой человек, вокруг которого неизбежно закручивается и искрит пространство. О том, как у него это получается, я и решила разузнать в преддверии его ноябрьских гастролей с моноспектаклем «Все начинается с любви. Продолжение».

Но лишь поздоровавшись, он начал тут же с воодушевлением рассказывать про свой новый проект:

— С Катей Рождественской, сын которой открыл этот ресторан, мы сейчас снимаем документальный фильм о Роберте Рождественском. Я надеюсь, что получится, что мы найдем деньги, потому что поэт удивительный, не до конца раскрытый. В девяностых его подзабыли, тогда страна перестала читать, точнее стала читать пустое, чтобы отвлечься. А сейчас снова к нему появился огромный интерес. Отчасти и я к этому имею отношение, потому что я на своих спектаклях читаю его стихи. Он такой щемящий – несмотря на наше представление о нем как об огромном, революционном, партийном поэте, который сочинил «Мы эхо…» В этом смысле он как Маяковский.

— Я читала, вы мечтаете сыграть Маяковского, это правда?

— Конечно. Его личность мне безумно интересна. Я читаю его стихи в своем спектакле. И он уникальный поэт, как он работал со словом! Некоторые произведения сейчас звучат совершенно по-другому, и с юмором у него все было прекрасно. Я сейчас читаю книгу Дмитрия Быкова о Маяковском, открываю новые грани личности. Думаю, в биографии Маяковского много натворила Лиля – так хотела его увековечить, чтобы получать авторские отчисления, что сделала его «революционным поэтом».

— Очень многих. Это и Давид Самойлов, и, конечно, Рождественский. Высоцкий, Евтушенко, Вертинский. Сейчас я даже еще точно не могу сказать, что еще будет – ведь я сам режиссер и материала у меня огромное количество, так что я еще нащупываю то, что сложится потом.

— Максим, вы привозите продолжение того спектакля, который показывали в Израиле в прошлом году. Вы уникум. Можно ведь было бы приехать и просто встретиться со зрителями, и они бы с удовольствием пришли посмотреть на вас, задали бы вопросы, послушали бы истории со съемок, песни. А стихи это такая рискованная сегодня вещь, и не все готовы их воспринимать.

— Поэзия человеку дает воздух. Наступает момент, когда хочется остановиться и начать все по-другому. Можно было бы, конечно, отвечать на записочки, что-то почитать. Но если есть история, которая цепляет, то зритель ее принимает. У меня в спектакле нет декораций, ничего. Один артист, и это принципиальное мое решение. Сейчас в театре все возможно – 3D, 4D, все летает, парит, только человека нет. Хочется человека остановить, сесть и поговорить о том, куда он бежит, чем живет. Вот в этом мне помогает поэзия замечательных авторов. Плюс монологи, которые я сам написал.

— У вас ведь еще есть отдельная история с Пушкиным – совсем неожиданный поворот.

— Да, мне предложили читать «Метель» с музыкой Свиридова в зале Чайковского в Москве. А до того еще была «Пиковая дама» и музыка Чайковского. Я в это окунулся с радостью. Сейчас вот еще подарили книгу «Последний год Пушкина», редкое издание, там переписка необычайно интересная.

— Как артисту мне очень интересны биографии. Это моя природа, я изучаю личности людей. Да и вообще я читаю сразу несколько вещей, повсюду таскаю за собой чемодан книг. Иногда захожу в кабинет, смотрю на полки и говорю себе – когда-нибудь я все это прочту!

— Если говорить о личностях, кого хотелось бы сыграть, с кем чувствуете родство?

— Десять лет назад, когда я был молодой и в другой форме, я увидел передачу про замечательного артиста балета Александра Годунова. И в конце фильма была такая фраза: в прошлом у него было блестящее будущее. Меня просто не стало в эту секунду! Так это потрясло. И вот я подумал – какая интересная судьба у него, как бы его сыграть. Я обращался к продюсерам с этой идеей. Конечно, я был тогда молодой, худой, с волосами и тогда мог бы сыграть. А сейчас — уже не выйдет.
Был у меня период, когда я удивлялся, почему такого гениального писателя как Салтыков-Щедрин не экранизируют. Там же про сегодняшнюю жизнь все.

— Максим, такой фильм запретят сразу, там же каждая фраза экстремизм на тему сегодняшней России.

— Слава богу, значит, есть возможность зрителя заставить думать. Заметьте, сколько в кино, на телевидении примитива. Я иногда слышу от партнеров: « Да что тут играть, слов ведь нет». Ну и как мне с ними работать? Чарли Чаплин так и не сказал в кинематографе ни слова, а оторваться от «Огней большого города» невозможно. К тому же, я считаю, что для драматического артиста важна пластика. Заставь человека увидеть твой внутренний танец, он от тебя не оторвется. А если просто говорить какие-то слова, это же получается ужас – про такую жизнь, которую ни я, ни зрители не видели.

— Скажите, почему так? В России великолепная театральная школа, такой конкурс в институты, учатся они как сумасшедшие по 11 часов в день. А потом смотришь телесериалы или комедии – и становится неловко за их беспомощность.

— — Потому что окончить институт — еще не научиться профессии. Когда я закончил театральный институт двадцать лет назад, я считал – ну все, сейчас все с ума сойдут, я появился. А этого не произошло. Институт дает мощнейшую азбуку – но это еще не значит, что ты все можешь. Потом ты приходишь в театр, где уже не двадцать человек и ты не талантливый любимчик. Там 150 артистов, каждый из которых имеет право на успех. И тебя «бьют». В этом смысле я считаю систему «рэпэртуарного» театра уже изжившей себя. Не может артист ждать пять лет следующей роли. Артисту нужен ежедневный тренинг, а это значит — выход на сцену.

Я преподаю молодым артистам, и всегда говорю им: артист не должен сидеть и ждать. Чтобы не растерять самое важное, надо работать. Появилась минута – посмотри хорошее кино, почитай книгу. А упереться в стакан очень легко, и он примет тебя мгновенно. На моих глазах были талантливейшие люди, которые окружали себя теми, кто постоянно говорил: «Какой ты талантливый, ты гений, гений». Это же слушать невозможно! Когда меня начинают хвалить, я в кармане всегда держу фигу. Серьезно. Мне кажется — а вдруг это исчезнет? Где тогда будут все эти люди, которые сейчас говорят о таланте? Так что талант надо постоянно развивать.

— Кстати, о шансе на успех. Правильно ли я понимаю вашу историю: после института вы довольно долго работали в театре «Сатирикон». И там к вам не сразу, но пришел успех в постановке «Макбет». Вас узнала московская театральная публика. И только когда вы сыграли на телевидении в сериале, узнала и полюбила вся страна, от домохозяек до кинокритиков. Но известно при этом, что успех не случается только потому, что тебя показали по телевидению.

— Я перевернул отношение к сериалу. А театр вообще искусство элитарное, которое не всем подходит. Это все-таки условный мир. Кто-то не понимает этих предлагаемых правил игры, а другой, наоборот, идет туда, минуя противоестественность какую-то — потому, что ему это нужно как воздух. И меня театр воспитывает как актера. А кино – искусство интимное, искусство ожидания. Многие артисты не могут сниматься в кино, потому что надо ждать, ждать — а потом вдруг выдать нужную эмоцию.

— Честно — не понимаю, как это возможно.

— А я без этого не могу. Вот позавчера мы снимали целый день, все очень тяжело, жара эта адская, мы все мокрые. И вот уже последний час работы, все уставшие – выставляют свет, вымеряют фокус, грим, костюм — нет, еще давайте, другую точку попробуем. Проходит время. А я сел, смотрю, и оторваться не могу от этих людей, которые обожают свою профессию, уважают свой труд, стараются сделать все как следует.

— Ваш герой Глухарев стал народным персонажем. Он такой свой, будто сосед по дому.

— Да, эта история всех зацепила тем, что в ней герой сохранил жизненные ценности. Он не ворует, у него есть честь и достоинство. На экран вернулся нормальный человек — любящий муж, хороший отец. Людям это оказалось нужно. Знаете, в одной из серий в кадре высветился номер телефона моего героя. А на самом деле это был номер режиссера. И начались звонки. Звонили казачьи станицы, дети, школьники, женщины. Однажды на автоответчике осталось сообщение от мужчины: «Вот я живу далеко, здесь так плохо, работы нет, жена измучена. Все такая тоска. Прихожу домой, включаю телевизор, а там ты. И я ж понимаю вроде, что ты артист и что у тебя роль там, а я с тобой разговариваю. И ты мне вроде отвечаешь…» Я обожаю эту историю.

— У вас есть очень серьезные роли, классика, в том числе в театре. Как вы все это в себе соединяете: и телешоу, и сериалы, и Шекспира на сцене? Еще поете, насколько я знаю…

— Считайте, что я — разнорабочий. В «Глухаре», поверьте, есть шекспировские страсти. Я еще пишу статьи в журналах и книгу. Потому что мне это интересно. Мне жалко, что в сутках только 24 часа. Что касается песен — мне всегда нравилось, когда драматические артисты исполняют песни. Великие артисты работали в этом «легком» жанре: Андрей Миронов, Марк Бернес, Людмила Гурченко. Упирать на то, что я «драматический артист, играю только серьезные роли» — скучно. А вот сделать так, чтобы в «легоньком» жанре у тебя получилось, гораздо интересней. Потом, я стараюсь использовать все возможности.

— Вы, как я вижу, абсолютный фанат профессии. Это у вас с «киношного» детства?

— Конечно. Родители познакомились на «Мосфильме», папа был художником-постановщиком многих фильмов и спектаклей. Не было достатка, чтобы меня куда-то отправлять, так что я всегда был там, где родители. На съемках, в театре, в девять лет уже играл на сцене. Родители приводили детей на киностудию, и мы были предоставлены сами себе – бегали смотреть, как снимают «Мэри Поппинс, до свидания», «Чучело». Понимаете, мне ничего не оставалось, кроме как полюбить все это. Я никогда ничем не увлекался, ничего не собирал – в этом смысле я скучнейший человек. Спорт мне открылся совсем недавно, когда стало нужно держать форму.

— Это сложно?

— После сорока она уже сама не держится. Стал бегать, отказался от мяса, потому что оно отнимает у меня много энергии и на съемках, и на сцене. Трудно, потому что бесконечные поездки по городам, где поел, где не поел, режим нездоровый. Перед спектаклем есть нельзя, потому что не взлетишь, а должно быть состояние легкости.

— Есть спектакли? Ведь вы ушли из театра «Сатирикон?
— Сейчас я играю в «Отелло», и надеюсь, что в следующем сезоне будет постановка в одном из театров. Это очень сложная работа – музыкальный, пластический спектакль «Трехгрошовая опера». Больше пока про него не хочу рассказывать.

— Вы суеверный?

— Нет. На упавшую пьесу не сажусь, потому что считаю, чему быть – того не миновать. Успех нельзя прогнозировать. Если ты его достоин, он тебя найдет. Иногда думаешь – какая роль, сейчас я ее сделаю, это будет бомба! А она проходит никак. А другая – всего 14 минут экранного существования — вдруг выстреливает. Сам фильм не помнят, а роль помнят. Поэтому я всегда оставляю что-то провидению. Думаю, боженька смотрит сверху и говорит: «Кажется, этот парень достоин, чтобы ему было хорошо. Пускай будет!»

— Есть ли у вас свои отношения с Израилем, как в нем отдыхается, выступается?

— Израиль — удивительное место. Я очень свободно там себя чувствую. Знаете, я не очень религиозный человек. Когда захожу в церковь в Москве, всегда чувствую себя грешным, виноватым. А приезжаю в Иерусалим – и мне хорошо. Так что каждый раз еду туда побродить. Да и вся страна безумно интересная, я облазил ее всю. Уже полюбив, узнал историю – ведь буквально за каждое дерево заплачено человеческой жизнью! Никогда не забуду момент в документальной хронике: когда парни прошли, наконец, к Стене Плача, и в рации у одного из них раздается голос: «Молись, сынок!» Он отвечает: «Я не знаю молитвы». И тогда тот по рации учит его молитве. Это меня потрясло. Потом я прочитал замечательную книгу «Исход» и стал понимать гораздо больше.
Много раз я приезжал в Израиль с «Сатириконом». А потом, когда у меня появился свой спектакль, я долго мечтал приехать с ним. В прошлом году это состоялось, гастроли прошли прекрасно, и тут же мы решили приехать с новой программой. У меня есть примета – в каждый свой день рождения, 26 ноября, я должен выйти на сцену, причем в новом городе. В этом году это будет один из городов Израиля. Что такое день рождения? Это как Новый год – как встретишь его, так и проведешь. Для меня работа — двигатель жизни, так что я хочу провести следующий год в работе.

Анонсы обещали, что «Все начинается с любви» - это моноспектакль Максима Аверина. Но оказалось, это даже не спектакль, а сугубо личное обращение Максима к зрителям. Он и сам его так называет: «спектакль-откровение». В нем собраны важные для него песни, стихи, монологи, а в одном из них есть цитата: «Жизнь - это не кино. В ней невозможно сделать еще один дубль. Жить нужно, не оставляя черновиков – писать надо начисто, набело. Прошлое… ну что в нем копаться? Было и было. Прошло. Будущее? Но мы же с вами знаем, как оно призрачно. Жизнь – она здесь и сейчас. Будьте счастливы сегодня». С этого отрывка мы и начинаем наш разговор.

Максим, судя по тому, что вы и шоумен, и в спектаклях играете, и в сериалах снимаетесь, и даже эссе для журналов успеваете писать, «Все начинается с любви» - это ваш девиз. Ведь проделывать столько работы себе не в радость просто невозможно.

Вы правы. Если мне что-то неинтересно, я не буду это делать просто.

- А как же ответственность?

Нет, ну бывает, я ошибаюсь, конечно. Например, соглашаюсь сняться в каком-то фильме, думаю: ой, как интересно, ой, здорово! А потом в процессе понимаю: ну нет ничего. Конечно, я подводить людей не буду, но в таком проекте надолго и не задержусь. Это и для людей лучше, к слову. Потому что можно полгода играть – и роль так и не сделать. Зачем я там, где меня, как говорится, не надо? Ради чего? Так нечестно.

Судя по вашей занятости, проекты вы выбираете верно. Но при таких нагрузках усталость иногда может превалировать над любовью. Откуда тогда черпать оптимизм?

Я вам банальность скажу: все очень просто. Надо любить жизнь. Да, это банальность, но она работает! Иногда любить жизнь трудно, да, но это тоже работа. Тяжелая такая работа. Работа над собой. А как мы хотели? Почему мы думаем, что еще можем жизнь, такую вот коротенькую, как говорил Тарковский, малютку-жизнь тратить на плохое настроение, нытье, непорядочных людей, неинтересные проекты? Наверное, это возраст, потому что мне именно с годами стало жалко это время. Я понял: ну буду я в плохом настроении – что-то изменится? Так что всегда все зависит от жизнелюбия - от способности любить, от желания жить и преодолевать. Это труд. Но так, согласитесь, интереснее.

Вы и в спектакле говорите, что надо делиться только любовью. Но это же не всегда реально. Например, вы – успешный артист, вам наверняка многие завидуют. Как на такое любовью отвечать?

А можно же не обращать внимание! Я вам объясню: во-первых, если человек завидует, значит, он глупый, чего еще из-за него злиться-переживать? Зависть - большая глупость сама по себе, вы же не знаете, что человек прошел и сделал для этого успеха. А еще в какой-то степени надо жалеть людей. Мне кажется, им жить больно. Это ведь не просто вот так встать и сказать гадким голосом (имитирует): «Вот я завидую тебе!» - это колоссальная внутренняя работа происходит с человеком, раз он так себя загоняет. Так что надо прощать, а не злиться.

- Хорошо, тогда насчет преодоления. Вы волнуетесь перед выходом на сцену?

Да вчера играли в Тбилиси первый спектакль – и уже утром нерв был. Все прошло, надеюсь, хорошо. Но сегодня новый день – и новые зрители, и еще больше нервов, потому что вчера справился, а уже снова в бой. Я перед выходом на сцену не уверен никогда. В театре и нельзя быть уверенным, что все пройдет замечательно. В этом его искусство. Вот кино отсняли – и оно навсегда таким, как его записали, останется. А в театре нет такого. Как я в своем спектакле говорю: «Все здесь и сейчас». В этом магия театра, и она волнительна. А уж здесь, в Тбилиси я выступаю на сцене театра Руставели – и это для меня вообще как экзамен сдавать. Я театр Шота Руставели люблю уже больше двадцати лет.

Я знаю, в этот приезд вы присутствовали на репетициях Роберта Стуруа.

Да, я восхищен мастером. Тем, как он видит наше время, как он его чувствует – как доктор, знаете. Это называется провокация. Благодаря съемкам в медицинском сериале я точно знаю (смеется): врачи иногда делают провокацию, чтобы вытащить, вылечить болезнь – и вот Стуруа это делает. Стуруа провоцирует – и в его спектаклях мы видим, чем «болеет» наше общество. Он четко понимает это время.

- А представьте, он бы вам предложил роль. О каком образе бы вы мечтали?

Вы этот спектакль называете «откровение». Меж тем, вот вы не женаты, и о личной жизни не откровенничаете совсем. А людям тем интереснее – не зря же в интервью у вас так часто эту тему пытаются вызнать. Не раздражает?

Нет. Видите, в чем дело: если человек залезает в мою личную жизнь, я на него так смотрю: ну что он думает? Я же не на исповеди! Естественно, я не расскажу в подробностях, потому что это не его дело! (смеется) А если серьезно, это же моя территория. Почему-то иногда журналисты думают, что мы, артисты, находимся у них на исповеди и должны все обязательно рассказать. Но если я человека первый раз вижу? Мы не так близки, чтобы я начал: я вам сейчас все расскажу, вот все расскажу, Боже, что у меня в жизни было… (вздыхает и улыбается) Это неправильно. Личное является очень дорогим для меня. А то, что дорого, нельзя разбазаривать.

Вот как сделал Пол Маккартни? Он сказал: «Все, что хочу вам сказать – в моих песнях. Если мне захочется еще что-то сказать, я напишу еще одну песню». С моноспектаклем то же самое – вот оно, мое личное. Вот почему я занимаюсь этой профессией, ее люблю, вот почему я в ней счастлив.

- Не было желания уйти ни разу?

Всякое было. Но такого, чтобы возникло желание предать профессию – нет, не было.

- Предать?

Да, этот глагол, потому что я актерство обожаю. Я в нем счастлив. Я бы не смог без него. Были моменты отчаяния, но я не сдавался. У меня мысли не было сойти с дистанции. Я думал, что любой артист проходит такой этап. Да, кто-то сразу попадает в работу, к режиссеру-мастеру, становится интересен… Кто-то. Но не все. Многим приходится ждать.

- Вы бы молодым артистам посоветовали именно научиться ждать?

Боже упаси что-нибудь советовать!

- А если просят?

Кстати, как в психологии делают: называют слово – и спрашивают моментальную ассоциацию. Вот ваша ассоциация с Грузией?

Гранат. Гранат в моем представлении – один из тех плодов, которые собрали в себе много зерен, и каждое – сочное. И здесь, в Грузии для меня объединено все – и кровь, и сила, и мощь, и красота.

В этом году в Грузию приезжает рекордное число российских туристов. А вы же путешественник со стажем, поделитесь с ними опытом - расскажите, как вам здесь?

Вообще, если есть возможность, я люблю приехать до спектакля заранее, посмотреть город, страну. Уже был в Мцхете и Кахетии, конечно, погулял по Тбилиси. И вы знаете, я не могу сказать, что мне понравилось больше. Для меня такие выражения из категории: «Кого ты любишь больше – маму или папу?» А в Грузии это вообще бессмысленно. Я тут всюду вижу красоту, то, что меня возрождает, дает мне силу, энергию – и могу просто восхищаться, сказать, что на меня произвело впечатление.

Вот меня потряс ансамбль Сухишвили. Их выступление – сплошной восторг. Можно ли сравнивать красоту монастырей Мцхеты и танец Сухишвили? Тут просто радуешься, что тебе это дано было увидеть. А еда? У грузин же не кухня, а гастрономическое сумасшествие!

Между прочим, все ваши друзья восхищаются вашим умением готовить. Многие звезды, бывая в Грузии, посещают кулинарные мастер-классы. Вы с вашей любовью к кухне на них не ходили?

Да я и умел готовить грузинские блюда (смеется). Могу приготовить сациви, лобио… Да я и не из тех людей, которые ходят на мастер-классы. У меня здесь такой график, не успел даже посетить тех, у кого обещал быть, к сожалению. И вообще, мне тут так хорошо, что и не надо кулинарных семинаров (улыбается).

- После спектаклей ваше путешествие по Грузии продолжится?

Да, я еду в Батуми. Для меня просто важно море. Оно для меня – энергетическая точка, я могу часами на него смотреть. Люблю одиночество и море. И вообще путешествия. Это лучший отдых – и в любом проявлении дорога мне интересна.

Редакция благодарит за помощь в организации интервью Георгия Тевзадзе

Максим Аверин

ВСЕМ ЗРИТЕЛЯМ БУДЕТ ПРЕДОСТАВЛЕН ЮБИЛЕЙНЫЙ ДИСК В ЧЕСТЬ ДНЯ РОЖДЕНИЯ МАКСИМА АВЕРИНА!

Заслуженный артист России Максим Аверин приглашает отпраздновать свой день рожденья

Вас ждет встреча с любимы артистом в праздничной обстановке и множество сюрпризов

Максим Аверин – известный артист театра и кино. Его моноспектакль «Все начинается с любви…», созданный несколько лет назад, уже обрел поклонников по всей России и в значительной части ближнего и дальнего зарубежья. Спектакль уже посмотрели в 171 городе в 24 странах мира.

Программа значительно расширила представление зрителей о возможностях и таланте этого замечательного артиста. Несколько лет спустя после первого моноспектакля Аверин предложил своей публике его продолжение. Спектакль так и назван: «Все начинается с любви…Продолжение». Это не концерт, не творческая встреча – это именно моноспектакль, полноценное театральное представление, продуманная и искусно сложенная мозаика из музыки, поэзии, прозы, сопровождающаяся мастерской световой и звуковой партитурой. Это спектакль, в котором актер остается один на один с публикой и открывает свою душу в этом диалоге.

Максим Аверин из тех артистов, кто ведет за собой зрителя, всегда находя в нем искреннего слушателя и собеседника. Убедительная положительная энергия, излучаемая актером, дарит Вдохновение и Мечту, проникая в самое сердце.

Моноспектакль «Все начинается с любви. Продолжение» расширяет представление зрителей о возможностях и таланте Максима Аверина, дополнившего программу ранее не исполнявшимися произведениями, новыми песнями, вошедшими в его первый авторский диск совместно с композитором Лорой Квинт и поэтом Николаем Денисовым «Многоточие». Многоточие… Потому что точку Аверин не ставит никогда, всегда находя продолжение, развитие, новые решения своих ролей, идей и спектаклей.

Билеты на Максима Аверина можно приобрести у нас либо набрав наш номер в Берлине 030 36 417 517.

Заказ билетов без регистрации. Доставка на дом..

Елена Копцева отзывы: 5 оценок: 12 рейтинг: 5

Хочу рассказать про спектакль, после которого меня долго «колбасило» и продолжает «колбасить» в хорошем смысле этого слова, и который хочется видеть и слышать еще и еще. И я точно знаю, что не надоест. Потому что он априори надоесть не может, он всегда разный.
Это МОНОспектакль Максима Аверина. Кому-то спектакли одного актера кажутся скучными, смотреть 2 часа на одного человека и надоесть может. Но это не наша история. Да, здесь всего один актер. Но он запросто заменяет целую труппу. Своей бешеной энергетикой, своим невероятным обаянием, неуемным темпераментом, харизмой своей, талантом необъятным. Вот выбежал он на сцену, улыбнулся своей неотразимой улыбкой, и всё…ты в его власти. От макушки до кончиков ногтей.
Первый раз этот моноспектакль я увидела в 2011 году, когда мы с коллегами пригласили Максима с его постановкой в нашу подмосковную Коломну. Спектакль в то время был еще практически «младенцем» и назывался «Искренне, без купюр». Я тогда имела счастье наблюдать, как Максим репетирует. Да-да, перед выступлением он репетировал все от «А» до «Я», очень скурпулезно. Случился на той репетиции один смешной момент. Максим наверняка его не помнит, но это настоящий анекдот из жизни! На репетиции в зале каким-то образом оказался мужичонка – тщедушный такой, по всему видно, что любитель закладывать за воротник давно и помногу (как оказалось, это был муж уборщицы). Смотрел он, смотрел, а потом поднял руку, как ученик на уроке и робко выкрикнул: «Максим, а можно спросить?». Другой бы актер в этой ситуации взорвался бы и потребовал вывести непутевого зрителя из зала, но только не Максим, слишком внимательно и бережно он относится к поклонникам. «Да, спрашивайте», - разрешил Аверин. «А вы, правда, в милиции работаете?». А в то время, надо отметить, «Глухарь» гремел на всю страну. Я от смеха сползла с кресла, а Максим, как ни в чем не бывало, с абсолютно невозмутимым видом, ответил: «Да, конечно, мы там, в милиции, стихи читаем и песни поем». На что мужичок радостно вскрикнул: «Я так и знал, я всем говорил, а мне никто не верил», после чего, счастливый и довольный, позволил жене вывести его из зала.
Это лирическое отступление к тому, что зритель, в большинстве своем, идет на этот спектакль посмотреть на Глухаря, на хирурга Брагина или на другого полюбившегося аверинского киногероя, а тут бац... и нет ни того, ни другого. А есть Артист (именно так, с большой буквы), который каким-то непостижимым образом выворачивает всю твою душу наизнанку.
Сейчас спектакль носит поэтическое название «Все начинается с любви», и это уже совсем другое действо. По-прежнему удивительное, завораживающее…
Здесь есть всё: блестящая поэзия (как сказала моя 14-летняя дочь: «достойную поэзию выбрал Максим»), песни, веселые и грустные, и даже чертовски зажигательные танцы! Есть смех и слезы. Здесь столько всего намешано, столько красок!
Я не побоюсь назвать Аверина в каком-то смысле своим учителем. Ведь он мне, филологу по образованию, по-новому открыл многих поэтов. В студенческие годы ветер в голове еще погуливает, не все может дойти до сердца и ума. Да, я любила поэта Давида Самойлова, а благодаря Максиму, я им теперь зачитываюсь. Да, мне нравился Рождественский, а теперь, спасибо Аверину, я его обожаю. Я не принимала Маяковского, а сейчас многое в его поэзии мне близко, и вновь спасибо Максиму за это. Из Вертинского, к своему стыду знала очень мало – перечитала, переслушала, прониклась, полюбила, и вновь без Аверина не обошлось.
Боже, как он читает стихи! Даже те, кто никогда поэтического сборника в руках-то не держал, не смогут после услышанного не полюбить поэзию. Высоцкий, Бродский, Маяковский, Самойлов, Вертинский, Кочетков…КАК он читает? Грандиозно, потрясающе, волнующе… да ни один эпитет не может передать, КАК он это делает. Вот он читает, а ты дышать забываешь. А «Смерть Цыганова» Давида Самойлова? Это просто наповал. Рыдает весь зал. Бесшумно рыдает. Ни одного лишнего звука, только аверинский голос на разрыв души. Невозможно описать все эмоции, это нужно видеть и слышать.
Может кто-то себе это так представляет: ну вот встал артист у микрофона, ну декламирует красивые стихи, распевно так, патетично…ну и что тут сверхъестественного? Ох, какое это заблуждение. Здесь каждое стихотворение, каждая песня – маленький спектакль.
Кстати, а ведь я ошиблась, Аверин не один на сцене. У него есть два верных партнера. Это Звук и Свет. И они здесь играют отнюдь не второстепенную роль. Невероятно талантливо подобранные музыкальная и световая партитуры создают особую атмосферу в зале, работая с Артистом в унисон.
2 часа пролетают, как 5 минут. Аверин такой легкий, такой умопомрачительно сексуальный, ослепляющее обаятельный, и такой глубокий, настоящий, искренний…Он летает по сцене, ну просто Фигаро здесь, Фигаро там. Вот он читает Вертинского:
«Он любил... Он был мужчиной,
Он не знал, что даже розы
От мороза пахнут псиной.
Бедный piccolo bambino!».
Ты еще рыдаешь…А он через секунду уже танцует, выделывая невероятные па. Вот он поет:
«Зацелую, заревную, залюблю…
Моя нежданная, странная,
До смерти желанная…».
И ты лыбишься во все 32 зуба и подпеваешь. А вот уже ты попадаешь в мир «Масок» Высоцкого… и замираешь...и глаза на мокром месте…
А он через мгновение уже травит анекдоты и ты хохочешь, и опять слезы, только уже от смеха. И снова песня – невероятной красоты романс «Гранатовый браслет», и опять в сердце происходит что-то такое, что словами-то и не объяснить. А вот он порхает по залу, даря зрительницам цветы, и аплодисменты…аплодисменты…аплодисменты…
А в финале - «Баллада о прокуренном вагоне»:
« С любимыми не расставайтесь.
Всей кровью прорастайте в них…» - ком в горле…и мурашки по всему телу, и слез вновь не скрыть. И тебя разрывает от счастья, что ты ЭТО видишь и слышишь!
Возвращаясь в ночи после спектакля домой, я уже точно знаю, что ждет меня бессонница. Но не мучительно-томительная, а приятная, потому что буду перечитывать Самойлова, или Вертинского, а возможно, Бродского и буду вспоминать-вспоминать-вспоминать и переживать увиденное вновь и вновь.
А еще, мой дорогой друг Максим Аверин, я хочу сказать тебе спасибо за память о бесконечно любимой Людмиле Марковне Гурченко. Она – целая Планета, необъятная, необъяснимая, невероятная! Я уверена, что в те минуты, когда ты говоришь о ней в спектакле, когда исполняешь ваш общий номер, она улыбается тебе с небес.
Спектакль этот будет жить очень-очень долго, и постоянно будет меняться. Потому что Аверин - неугомонный и никогда не будет стоять на месте и довольствоваться тем, что уже и так прекрасно и талантливо. Нет, он будет совершенствовать свое творение и вместе с тем совершенствоваться сам. Он будет «дуть уперед» (как любила повторять Людмила Гурченко).
Максим, дорогой, это такое счастье - видеть, как ты проживаешь каждое слово, каждое мгновение на сцене, как отдаешь себя нам без остатка, плакать и смеяться вместе с тобой, испытывая невероятной силы эмоции. Такие ощущения дорогого стоят.
Действительно, все начинается с любви…и ничего не заканчивается. Еще увидимся и не раз! 88.