Местонахождение как объект археологического наследия. Археологические памятники как объекты культурного наследия (аксиологический аспект) Объекты археологического наследия относятся к
В соответствии с Законом РФ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов РФ» (далее - Закон об объектах культурного наследия, Закон) все археологические находки именуются объектами археологического наследия . К объектам археологического наследия согласно Закону относятся частично или полностью скрытые в земле или под водой следы существования человека, включая все движимые предметы, имеющие к ним отношение, основным или одним из основных источников информации о которых являются археологические раскопки или находки.
Таким образом, объекты археологического наследия могут быть как недвижимыми, так и движимыми. В подавляющем большинстве случаев археологические находки (движимые объекты) обнаруживаются при раскопках недвижимых археологических памятников.
Источником обнаружения подобных объектов являются «работы по выявлению и изучению объектов археологического наследия (так называемые археологические полевые работы)». Указанные работы в соответствии с п. 8 ст. 45 Закона об объектах культурного наследия проводятся на основании выдаваемого сроком не более чем на один год в порядке, устанавливаемом Правительством РФ, разрешения (открытого листа) на право проведения соответствующих работ. Обнаруженные подобным способом объекты в соответствии со ст. 4 того же Закона относятся к объектам культурного наследия федерального значения и могут находиться только в государственной собственности. В связи с этим физические и юридические лица, проводившие археологические полевые работы, в течение трех лет со дня выполнения работ обязаны передать все обнаруженные культурные ценности (включая антропогенные, антропологические, палеозоологические, палеоботанические и иные объекты, имеющие историко-культурную ценность) на постоянное хранение в государственную часть Музейного фонда РФ .
Нам не удалось обнаружить в российском законодательстве иных существенных положений, регулирующих правовой режим археологических объектов, помимо приведенных выше норм Закона об объектах культурного наследия. Таким образом, именно на основании приведенных выше норм предстоит определить, в чем состоит сущность указанных объектов, какова гражданско-правовая природа археологической находки.
Ценность археологических находок обычно носит весьма специфический, научный, и не всегда имущественный характер. Например, к археологическим находкам могут быть отнесены останки людей и животных или, с обывательской точки зрения, «испорченные», «некондиционные» предметы. Археологические раскопки являются целенаправленной деятельностью по обнаружению соответствующих предметов.
Клад, находка, брошенные вещи являются особыми разновидностями бесхозяйных вещей. Полагаем, что археологические находки являются не отраженной в ГК РФ специфической разновидностью бесхозяйных вещей. Согласно ст. 225 ГК РФ бесхозяйной является вещь, которая не имеет собственника или собственник которой неизвестен, либо вещь, от права собственности на которую собственник отказался. Право собственности на бесхозяйные вещи может быть приобретено в силу приобретательной давности, если это не исключается правилами ГК РФ о специфических видах бесхозяйных вещей. Право собственности на археологические находки не может быть приобретено в силу приобретательной давности. Специальное законодательство устанавливает презумпцию государственной собственности на обнаруживаемые археологические объекты.
Представляется, что обнаружение ценных археологических объектов в результате проведения разведок и раскопок является одним из способов приобретения права собственности на объекты археологического наследия. В литературе указывалось, что по редакции ст. 218 ГК РФ указанные в ней основания приобретения права собственности носят исчерпывающий характер, хотя они не охватывают всех возможных оснований приобретения права собственности. Подобного недостатка было бы легко избежать, если бы ст. 218 ГК РФ была бы дополнена указанием на то, что кроме перечисленных в ней оснований возможны другие способы приобретения права собственности .
Рассматриваемый нами способ приобретения права собственности на культурные ценности является весьма специфичным. Во-первых, осуществлять соответствующие работы по поиску указанных объектов имеют право лишь квалифицированные лица, получившие на это разрешение в установленном законом порядке. Во-вторых, в отношении всех указанных объектов специальным законодательством установлена презумпция государственной собственности. В-третьих, данные предметы всегда признаются объектами культурного наследия народов РФ исключительно федерального значения.
В связи с тем, что механизм такого способа приобретения права собственности как археологические раскопки подробно в законодательстве не раскрыт, на практике возникает множество вопросов.
Во-первых, из действующего законодательства, на наш взгляд, весьма сложно уяснить, установлена ли в России «монополия» государства на проведение работ по поиску археологических объектов. Закон об объектах культурного наследия содержит размытую формулировку. Как указывалось выше, в нем говорится лишь о том, что все археологические работы могут производиться на основании разрешения (Открытого листа) и о неких «физических и юридических лицах, проводивших археологические полевые работы». Таким образом, из содержания положений Закона однозначно следует лишь запрет на проведение соответствующих работ без их «санкционирования» государством. В ранее действовавшей Инструкции к Открытому листу на право производства археологических разведок и раскопок 1991 г., утвержденной Институтом археологии РАН, указывалось, что полевые исследования археологических памятников могут производиться лишь «в научных целях специализированными учреждениями, музеями, ВУЗами, государственными органами охраны памятников и общественными организациями, связанными с такой охраной». В ныне действующем Положении о производстве археологических раскопок и разведок и об Открытых листах 2001 г., утвержденном Институтом археологии РАН, также предусмотрено, что «полевые археологические исследования (раскопки и разведки) могут производиться лишь в научных, охранных и учетных целях специализированными научными и научно-реставрационными учреждениями, высшими учебными заведениями, музеями и государственными органами охраны памятников истории и культуры» .
Таким образом, формально, в приведенных документах не содержится запрета на выдачу разрешений негосударственным организациям. (Как известно, учреждения и музеи могут быть как государственными, так и частными или муниципальными.) Однако общая направленность комментируемого документа свидетельствует о том, что, в основном, Открытые листы выдаются именно специализированным государственным организациям.
В связи с тем, что Закон об объектах культурного наследия в ст. 45 установил, что порядок выдачи разрешений на проведение археологических работ должен быть установлен Правительством РФ, в настоящее время разработан проект соответствующего Постановления Правительства РФ, утверждающего Положение о порядке выдачи Открытых листов. В нем содержится несколько иная формулировка: «правом на получение Открытого листа и руководство полевыми археологическими работами обладают исследователи, имеющие специальную подготовку, владеющие современными методами ведения раскопок и разведок и фиксации их итогов в форме Научного отчета». Приведенная формулировка призвана, на наш взгляд, либерализовать систему выдачи Открытых листов, допустив к проведению археологических работ не только работников государственных организаций, но иных квалифицированных лиц. Однако не стоит забывать о том, что все указанные лица после окончания соответствующих работ обязаны передавать обнаруженные объекты в государственную часть музейного фонда РФ.
Остается открытым и вопрос получения разрешения собственника земельного участка на проведение раскопок. В законодательстве вообще не содержится положений, разграничивающих проведение археологических работ на государственных, муниципальных или частных землях. Эта проблема не столь актуальна в случаях, когда земельный участок, на котором государственной организацией проводятся археологические полевые работы, находится в государственной собственности. (Большая часть официальных археологических работ на сегодняшний день производится на землях историко-культурного назначения, находящихся в государственной собственности.) Однако нам не удалось обнаружить в законодательстве норм, регулирующих проведение раскопок на частной или муниципальной земле.
Столь пристальный интерес к проблемам археологической тематики сегодня представляется вполне закономерным. Не секрет, что в последние годы нашу страну захлестнула волна так называемой «черной археологии». В связи с этим предусмотренный законом механизм приобретения государством права собственности на объекты археологического наследия все чаще дает сбои. Наибольшая опасность в данном случае, с нашей точки зрения, заключается не столько в том, что вновь обнаруживаемые объекты не поступают в государственную собственность, сколько в том, что несанкционированные раскопки способны нанести непоправимый ущерб археологическому наследию России.
Как известно, в археологии огромное значение имеет так называемый «контекст находки» (какие вещи встречены вместе, при каких обстоятельствах они попали в землю и т.д.) В этой связи в советское время основные усилия законодателя были направлены на сохранение именно недвижимых памятников (поселений, могильников, древних крепостей и т.п.), а не отдельных предметов. Этому подходу способствовало то, что после Октябрьской революции собственником земли, а значит и археологических памятников, стало государство. С другой стороны, были ликвидированы крупные состояния, позволявшие создавать крупные частные коллекции культурных ценностей. Профессиональные грабительские раскопки были бессмысленны. Таким образом, охрана основного источника археологических находок - археологических памятников, считалась вполне достаточной мерой и для предотвращения расхищения культурных ценностей.
Произошедшая в нашей стране либерализация гражданского оборота существенно изменила сложившуюся в советское время обстановку. На сегодняшний день земельные участки, на территории которых располагаются археологические памятники, могут принадлежать на праве собственности, аренды и т.д. частным лицам. Кроме того, появились экономические основы для создания крупных частных коллекций культурных ценностей. Это привело к формированию устойчивого спроса на них, а как следствие этого - к появлению поставщиков таких культурных ценностей - так называемых «черных археологов», ведущих планомерное массовое ограбление археологических памятников .
Нелегальный рынок археологических находок является весьма существенным сегментом нелегального рынка культурных ценностей. Существует значительное количество коллекционеров, желающих приобрести именно археологические объекты. Благодаря формированию соответствующего рынка, грабительские раскопки археологических памятников поднялись на качественно новый уровень. Если раньше они носили случайный характер и, в силу этого, наносили незначительный ущерб, то теперь ими занимаются профессионалы, имеющие достаточно знаний, необходимую технику и оборудование, целенаправленно выбирающие объекты для поиска ценностей. В современных условиях идет процесс обезличивания движимых культурных ценностей, попадающих на рынок. Практически все предметы объявляются случайными находками. Кроме того, дается ложная информация даже о регионе находки для того, чтобы не привлечь конкурентов, и невозможно было проверить легенду об обстоятельствах находки вещи. Восстановить истинный контекст находки в таком случае практически невозможно.
Таким образом, введение археологических объектов в хозяйственный оборот, формирование и хранение коллекций подобных культурных ценностей, в значительной степени являются незаконными, ввиду незаконности первоначального приобретения этих предметов.
ПРОБЛЕМЫ ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКИ
В. В. ЛАВРОВ
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ ОБЪЕКТОВ
АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО НАСЛЕДИЯ
Объекты археологического наследия являются предметом пристального внимания российского законодателя на протяжении более трех столетий. В странах, богатых памятниками археологии, национальное законодательство об охране и истории археологического наследия имеет давние традиции. Российское государство, на огромной территории которого находится большое количество археологических памятников, стало уделять вопросам их охраны серьезное внимание уже с XVIII века. Можно с полной уверенностью сказать, что законодательство Российской империи об охране памятников истории и культуры до 1917 года главным образом было сосредоточено на памятниках археологии.
О том, какое значение придавалось властями изучению и охране археологических памятников, можно судить по тому, что Русское археологическое общество, созданное в 1846 году, было в 1849 году переименовано в Императорское русское археологическое общество, а с 1852 года его традиционно возглавлял кто-либо из великих князей. С 1852 по 1864 год помощником председателя Общества был граф Д. Н. Блудов, который в 1839 году занимал должность генерал-прокурора Российской империи, с 1839 по 1861 год был главноуправляющим Второго отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, а с 1855 по 1864 год — президентом Петербургской академии наук (высшего научного учреждения Российской империи до 1917 года). С 1860 года император разрешил разместить Археологическое общество в доме, который занимало Второе отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии , где Общество и располагалось до 1918 года .
Охрана и исследование памятников археологии были предметом межгосударственных соглашений (Олимпийский договор 1874 года между Грецией и Германией, Договор между Грецией и Францией 1887 года и ряд других соглашений) .
В результате археологических исследований совершаются открытия, которые в ряде случаев имеют значение не только для государства, на территории которого они сделаны, но для всего человечества. Данное обстоятельство обусловило привлечение внимания к проблеме охраны памятников археологии международного сообщества. На девятой сессии Генеральной конференции Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры, проведенной в г. Нью-Дели, 5 декабря 1956 г. была принята Рекомендация, определяющая принципы международной регламентации археологических раскопок.
В Лондоне 6 мая 1969 г. подписана Европейская конвенция об охране археологического наследия, которая вступила в силу 20 ноября 1970 г. СССР присоединился к Конвенции 14 февраля 1991 г. В 1992 году Конвенция была пересмотрена. И только в 2011 году был принят Федеральный закон «О ратификации Европейской конвенции об охране археологического наследия (пересмотренной)» от 27 июня 2011 г. № 163-ФЗ. Таким образом, Россия становится участницей пересмотренной Европейской конвенции об охране археологического наследия.
В Конвенции дается уточненное определение элементов археологического наследия, которыми считаются все остатки и предметы, любые другие следы человечества прошлых эпох.
Основные положения Конвенции сводятся к следующему: каждая сторона обязуется создать правовую систему защиты археологического наследия; обеспечивать, чтобы потенциально разрушающие методы применялись только квалифицированными и специально уполномоченными лицами; принимать меры для физической защиты археологического наследия; содействовать обмену его элементами в научных целях; организовать государственную финансовую поддержку археологических изысканий; содействовать международным и исследовательским программам; оказывать техническую и научную помощь путем обмена опытом и экспертами.
С целью выполнения обязательств, взятых на себя при заключении международного договора, государства могут осуществлять определенные законодательные меры, направленные на их обеспечение .
Федеральным законом от 23 июля 2013 г. № 245-ФЗ внесены дополнения в Федеральный закон «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» от 25 июня 2006 г. № 73-ФЗ, Закон Российской Федерации «О вывозе и ввозе культурных ценностей» от 15 апреля 1993 г. № 4804-1, в Гражданский кодекс Российской Федерации, Уголовный кодекс Российской Федерации, Уголовно-процес-суальный кодекс Российской Федерации, Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в части, касающейся правовой охраны объектов археологического наследия.
Федеральный закон от 23 июля 2013 г. № 245-ФЗ вступил в силу с 27 августа 2013 г., за исключением положений, касающихся административной и уголовной ответственности за посягательства на отношения в сфере охраны археологических объектов. Статья 7.15.1 КоАП РФ «Незаконный оборот археологических предметов» действует с 27 июля 2014 г., статья 7.33 КоАП РФ «Уклонение исполнителя земляных, строительных, мелиоративных, хозяйственных или иных работ либо археологических полевых работ, осуществляемых на основании разрешения (открытого листа), от обязательной передачи государству культурных ценностей, обнаруженных в результате проведения таких работ» в новой редакции и статья 2433 УК РФ «Уклонение исполнителя земляных, строительных, мелиоративных, хозяйственных или иных работ либо археологических полевых работ, осуществляемых на основании разрешения (открытого листа), от обязательной передачи государству обнаруженных при проведении таких работ предметов, имеющих особую культурную ценность, или культурных ценностей в крупном размере» вступят в силу с 27 июля 2015 г.
Несмотря на значительные изменения, которые были внесены в законодательство Российской Федерации Федеральным законом от 23 июля 2013 г. № 245-ФЗ, многие проблемы, связанные с надлежащим обеспечением охраны и изучения объектов археологического наследия, так и остались не разрешенными на уровне правового регулирования. Учитывая ограниченный объем публикации, остановимся лишь на некоторых из них.
В первую очередь это касается выдачи разрешения на право ведения археологических работ.
В соответствии с п. 3 ст. 45.1 Федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» порядок выдачи разрешений (открытых листов), приостановления и прекращения их действия устанавливается Правительством Российской Федерации.
Принято постановление Правительства Российской Федерации «Об утверждении Правил выдачи, приостановления и прекращения действия разрешений (открытых листов) на проведение работ по выявлению и изучению объектов археологического наследия» от 20 февраля 2014 г. № 127.
Пунктом 4 ст. 45.1 Федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» предусмотрено, что разрешения (открытые листы) выдаются физическим лицам — гражданам Российской Федерации, обладающим научными и практическими познаниями, необходимыми для проведения археологических полевых работ и подготовки научного отчета о выполненных археологических полевых работах, и состоящим в трудовых отношениях с юридическими лицами, уставными целями деятельности которых являются проведение археологических полевых работ, и (или) связанные с проведением археологических полевых работ научные исследования, и (или) выявление и собирание музейных предметов и музейных коллекций, и (или) подготовка кадров высшей квалификации по соответствующей специальности.
Данное положение может привести на практике к тому, что к проведению археологических работ будут допущены лица, не имеющие достаточной квалификации, а это, в свою очередь, повлечет утрату соответствующих археологических памятников для науки. Подобное суждение обусловлено следующими обстоятельствами.
Юридическим лицом, уставными целями деятельности которого является проведение археологических полевых работ, может быть любое юридическое лицо независимо от организационно-правовой формы, т. е. археологические работы смогут осуществлять организации, действующие не в интересах науки, а в интересах заказчиков работ.
К числу юридических лиц, работники которых могут получать открытые листы, относятся организации, осуществляющие «подготовку кадров высшей квалификации по соответствующей специальности». Однако о какой специальности идет речь? Логично предположить в качестве специальности археологию. Однако в Общероссийском классификаторе специальностей по образованию (ОК 009-2003), утвержденном Постановлением Государственного комитета Российской Федерации по стандартизации и метрологии от 30 сентября 2003 г. № 276-ст, специальность «археология» отсутствует. Близкими к ней являются специальности 030400 «история» — бакалавр истории, магистр истории и 030401 «история» — историк, преподаватель истории.
В Номенклатуре специальностей научных работников, утвержденной Приказом Министерства образования и науки Российской Федерации от 25 февраля 2009 г. № 59, в разделе «исторические науки» предусмотрена специальность «археология». Однако данная классификация относится лишь к лицам, имеющим соответствующую ученую степень.
С целью оптимизации археологических работ с точки зрения их научной обоснованности следовало бы ввести обязательное лицензирование для юридических лиц, указанных в п. 4 ст. 45.1 Федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации». Для этого необходимо дополнить п. 4 указанной статьи словами: «и имеющими лицензию на осуществление археологических полевых работ», а также предусмотреть п. 4.1 следующего содержания: «порядок получения лицензии на осуществление археологических полевых работ и требования к соискателям лицензии устанавливаются Правительством Российской Федерации».
В соответствии с п. 13 ст. 45.1 Федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» исполнитель археологических полевых работ — физическое лицо, проводившее археологические полевые работы, и юридическое лицо, в трудовых отношениях с которым состоит такое физическое лицо, в течение трех лет со дня окончания срока действия разрешения (открытого листа) обязаны передать в порядке, установленном федеральным органом охраны объектов культурного наследия, все изъятые археологические предметы (включая антропогенные, антропологические, палеозоологические, палеоботанические и иные объекты, имеющие историко-культурную
ценность) в государственную часть Музейного фонда Российской Федерации.
Порядок формирования Музейного фонда Российской Федерации регулируется Федеральным законом «О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации» от 26 мая 1996 г. № 54-ФЗ и принятыми в соответствии с ним нормативно-правовыми актами органов исполнительной власти Российской Федерации — Положением о Музейном фонде Российской Федерации, утвержденным Постановлением Правительства Российской Федерации от 12 февраля 1998 г. № 179, которое не устанавливает четкого порядка передачи археологических предметов в государственную часть Музейного фонда. Ранее действовавшая Инструкция по учету и хранению музейных ценностей, находящихся в государственных музеях СССР, утвержденная Приказом Министерства культуры СССР от 17 июля 1985 г. № 290, была отменена в 2009 году Приказом Министерства культуры Российской Федерации «Об утверждении Единых правил организации формирования, учета, сохранения и использования музейных предметов и музейных коллекций, находящихся в музеях Российской Федерации» от 8 декабря 2009 г. № 842, а последний документ был отменен Приказом Министерства культуры Российской Федерации от 11 марта 2010 г. № 116.
Таким образом, на сегодняшний день отсутствует порядок передачи соответствующих предметов в государственную часть Музейного фонда, что может привести к хищениям культурных ценностей, полученных в результате археологических работ.
Согласно п. 15 ст. 45.1 Федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» научный отчет о выполнении археологических полевых работ подлежит передаче в Архивный фонд Российской академии наук в течение трех лет.
Особой проблемой является приобретение в частную собственность земельных участков, в границах которых расположены объекты археологического наследия.
Правовой режим земельного участка, в границах которого располагается объект археологического наследия, урегулирован ст. 49 Федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации»: федеральным законом установлен раздельный оборот объекта археологического наследия и земельного участка, в пределах которого он располагается; с момента обнаружения объекта археологического наследия собственник земельного участка может осуществлять свои права на использование участка с соблюдением требований, установленных законодательством для обеспечения сохранности выявленного объекта.
Объекты археологического наследия находятся в соответствии с п. 3 ст. 49 Федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» в государственной собственности и согласно п. 1 ст. 50 указанного Закона не подлежат отчуждению из государственной собственности.
Земельные участки, занятые объектами археологического наследия, ограничиваются в обороте (подп. 4 п. 5 ст. 27 Земельного кодекса Российской Федерации).
Земельные участки, отнесенные к землям, ограниченным в обороте, не предоставляются в частную собственность, за исключением случаев, установленных федеральными законами (абз. 2 п. 2 ст. 27 Земельного кодекса Российской Федерации).
Таким образом, можно констатировать наличие в действующем законодательстве общего запрета на приватизацию земельных участков, которые отнесены к ограниченным в обороте, за исключением тех случаев, которые установлены федеральным законами .
На основании конструкции о раздельном обороте земельного участка и объекта археологического наследия делается вывод о нахождении земельного участка в свободном гражданском обороте .
Подобный вывод приводит к тому, что в правоприменительной практике вопрос о приватизации земельного участка, в пределах которого располагается объект археологического наследия, решается в ряде случаев положительно.
Примером подобного подхода может служить Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 21 июля 2009 г. № 3573/09 по делу № А52-1335/2008, вынесенное по делу о приватизации собственником здания земельного участка, в границах которого располагается объект археологического наследия.
Обосновывая возможность приватизации земельного участка, в границах которого располагался объект археологического наследия, Президиум Высшего Арбитражного Суда руководствовался следующим.
В соответствии с п. 1 ст. 36 Земельного кодекса Российской Федерации, если иное не установлено федеральными законами, собственники зданий имеют исключительное право на приватизацию или приобретение права аренды земельных участков, на которых расположены указанные здания. Это право осуществляется в порядке и на условиях, установленных Земельным кодексом и федеральными законами.
Однако, как следует из п. 1 ст. 36 Земельного кодекса Российской Федерации, возможность приобретения прав на земельные участки (собственность или аренда) собственниками зданий зависит от ограничений прав на земельные участки, обусловленных достижением баланса публичных и частных интересов. Как указано в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 12 мая 2005 г. № 187, государство может определить круг объектов (в данном случае земельных участков), не подлежащих приватизации, если целевое назначение, место нахождения и другие обстоятельства, обусловливающие особенности правового режима земельного участка, исключают возможность передачи его в собственность .
В подтверждение правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации применительно к отношениям по приватизации земельных участков в приведенном Определении Конституционного Суда отмечается, что земельные участки, отнесенные к землям, ограниченным в обороте, не предоставляются в частную собственность, за исключением случаев, предусмотренных федеральными законами (абз. 2 п. 2 ст. 27 Земельного кодекса Российской Федерации).
В действующем законодательстве следует различать два нетождественных понятия: «предоставление в собственность» земельного участка и «обладание на праве собственности» земельным участком.
Положения Федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации», допускающие возможность обладания на праве собственности земельными участками, в границах которых находятся объекты археологического наследия, следовало бы понимать как указание на возможность сохранения ранее возникшего права собственности на земельный участок в случае, если в последующем в границах данного земельного участка будет выявлен объект археологического наследия и данный земельный участок приобретет соответствующий правовой режим.
Таким образом, можно сделать вывод о необоснованности позиции Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, изложенной в Постановлении от 21 июля 2009 г. № 3573/09 по делу № А52-133512008. Следует отметить, что в практике судов общей юрисдикции и арбитражных судов имел место и другой подход к приватизации земельных участков, расположенных в границах территорий, занятых объектами археологического наследия, не допускающий таковую . Однако рассмотренное здесь Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации послужило началом формирования единого подхода, допускающего возможность приватизации данной категории земельных участков.
Приватизация земельных участков, занятых объектами археологического наследия, может повлечь негативные последствия. В первую очередь речь идет о невозможности в этом случае научного изучения частично или полностью скрытых в земле следов существования человека, которые находятся в культурном слое.
Все изложенное свидетельствует о том, что целесообразно и в дальнейшем последовательно совершенствовать законодательство, образующее правовые основы охраны и научного изучения объектов археологического наследия в современной России, и практику его применения.
Аспирант
Гуманитарный университет, г. Екатеринбург
Археологические памятники как объекты культурного наследия (аксиологический аспект)
Противопоставление в названии статьи двух близких понятий, применяющихся к историко-культурным объектам прошлого, не случайно. В исследованиях советского периода очень часто культурное наследие (по крайней мере, его материальная часть) понималось практически как синоним термина «памятник». Как взаимозаменяемые категории рассматриваются «памятник» и «культурное наследие» и в российском законодательстве в сфере культуры. Тем не менее, в настоящее время исследователями эти понятия целенаправленно разводятся. Так, как отмечает, «дефиниция «памятник», прежде всего, ориентируется на сохранение памяти, воспоминания; наследие же - это то, что передали нам предки, но передали не просто на сохранение, но для интерпретации и приумножения».
Продолжая подобные рассуждения, можно заметить, что разделение двух указанных понятий – это вопрос отношения к истории в актуальной культуре. Включение или не включение образцов прошлого в современное пространство – это, прежде всего, проблема их ценности для актуального поколения. Безусловно, оценка культурного наследия только как ресурса развития не может рассматриваться как основная, поскольку мозаично-пульсирующий характер наследования (неравномерность использования отдельных объектов наследия разными социальными группами в разное время) служит надежным доказательством бессрочной (то есть абсолютной) ценности всего культурного наследия. Однако вопрос безотносительной значимости памятников прошлого является скорее областью теории, нежели практики. Решение одного из принципиальных вопросов современности, связанного с сохранением культурного наследия, возможно сегодня только на фоне осознания обществом актуальной ценности объектов культуры прошлого.
В связи с этим, ценность культурного наследия перспективнее понимать сегодня, прежде всего, не как характеристику самого объекта, но как факт отношения к нему (ценность как предмет, значимый для субъекта и удовлетворяющего его потребности). Разделяя в рамках данной статьи понятия «наследие» и «памятник», мы подчеркиваем существование двух типов ценности объектов прошлого, условно отделяя «значимое» и «не значимое». Рассматривая археологические памятники как объекты культурного наследия, мы тем самым ставим проблему определения специфики археологических древностей как духовной, художественной или иной ценности в современном российском социуме, выявления соотношения их потенциальной значимости с фактом их реального восприятия и оценки.
Переходя к определению границ ценности археологических останков в современной культурной среде, необходимо прежде остановится на определении рассматриваемого объекта. Сегодня в России понятие «археологический памятник» (или «памятник археологии») является скорее единицей научного анализа или учета, нежели категорией культуры. Употребление применительно к материалам археологии термина «наследие», напротив, используется в контексте практик включения артефактов далекого прошлого как ценностей в актуальной культурной среде. В качестве примера (по сути, единственного) здесь можно привести функционирование в рамках 1 и 2-го Северных археологических конгрессов (г. Ханты-Мансийск, 2002 и 2006 гг.) секции «Археологическое наследие в современном культурном процессе». С другой стороны понятие «наследие» часто употребляется применительно к археологии и в синонимичном к концепции «памятник» смысле. Это имеет место как в законодательной, так и научной сфере.
Используя в рамках данной работы и понятие «памятник», и понятие «наследие», остановимся также на уместности обоих определений. Согласно действующему законодательству, под археологическим памятником (объектом археологического наследия) понимается «частично или полностью скрытые в земле или под водой следы существования человека, включая все движимые предметы, имеющие к ним отношение, основным или одним из основных источников информации о которых являются археологические раскопки или находки». Учитывая, что подобная трактовка используется и в рамках археологической науки, то можно заметить, что отнесение объекта прошлого к археологическому наследию / памятнику никак не связывается с содержательной стороной самого объекта. Памятники архитектуры, изобразительного искусства, письменности, предметы религиозного культа и др. - абсолютно все артефакты культуры могут быть рассмотрены как археологическое наследие только по факту своего нахождения в земле или под водой. Фактически в археологическое не может быть включено только так называемое нематериальное культурное наследие. С этой точки зрения, можно утверждать абсолютную условность и нежизненность выделения самой археологической группы наследия или памятников, которое во многом носит сугубо юридический характер.
Искусственность выделения археологического наследия отражается и на выявлении его потенциальной ценности, значимости в актуальной культурной среде. Речь идет о том, что выделить специфические, присущие только объектам археологии ценностные характеристики практически невозможно.
Так, мы можем говорить о потенциальной ценности археологического наследия в современной российской и мировой культуре благодаря следующим его характеристикам. Во-первых, стоит отметить статус «древности», присущий практически всем археологическим объектам (за исключением отчасти памятников новейшего времени). На уровне массовой культуры значительный возраст археологических останков чаще всего вызывает чувства удивления, реже восхищения, а порой и недоверия. Как свидетельствует личный опыт автора в археологических экспедициях на Урале, большинство людей задумывается, когда узнает, что там, где они сейчас живут, человек существует тысячелетия, тот же эффект производит показ находок, имеющих возраст в несколько тысяч лет.
Интересно заметить, что, по мнению А. Ригла, феномен ценности возраста артефактов в своем законченном виде (понятие исторической ценности, традиции существовало и ранее) проявляется не ранее XX века. В обществе XXI века, нацеленном на инновации, «старинность» сохраняет и даже укрепляет свой магический статус. Характерно, что сегодня отношение к вещам, имеющим солидный возраст, не зависит ни от социальной, ни от профессиональной, ни от какой-либо иной принадлежности индивида. Сам факт древности делает любую вещь достойной внимания. В результате, можно наблюдать массовое и априорное признание ценности и интересности объектов археологического наследия.
В силу своего возраста памятники археологии оказываются также значимым мировоззренческим символом, поскольку через их восприятие формируется понимание длительности, сложности культурного пути человечества и подлинной многослойности самой культуры. Здесь можно привести слова, давшего культурологическое обоснование понятия «культурно-историческое наследие» как социо-культурного феномена. В «Беседах о русской культуре» он подчеркивает, что: «Культура есть память. Поэтому она всегда связана с историей, всегда подразумевает непрерывность нравственной, интеллектуальной, духовной жизни человека, общества и человечества. И поэтому, когда мы говорим о культуре нашей, современной, мы, может быть, сами того не подозревая, говорим и об огромном пути, который эта культура прошла. Путь этот насчитывает тысячелетия, перешагивает границы исторических эпох, национальных культур и погружает нас в одну культуру - культуру человечества». В этом смысле археологическое наследие как никакое другое отвечает функции культуры быть, по выражению, «ненаследственной памятью человечества», разрушая границы пространственно-временной локализованности человеческого опыта.
Однако, признавая «возраст» и, если можно так выразиться, его многообразие, как фактор ценности, мы не можем относить его действие только к памятникам археологии. Аналогичное воздействие будут иметь любые «старинные» вещи, имевшие возможность просуществовать в течение долгого времени, не выпадая из культурной среды, не проходя процесс археологизации. В данном случае не меньший интерес будут представлять результаты изысканий, например, археографов или этнографов.
Во-вторых, мы можем говорить о потенциальной ценности археологического наследия как возможности для познания обществ и культур, значительно отличающихся от актуальной действительности. Существенный хронологический интервал, отделяющий современность от прошлого, фиксируемого в археологических источниках, как это ни странно звучит, во многом определяет актуальность археологического наследия в современной ситуации.
Это позволяет эффективно использовать культурный потенциал прошлого для рефлексии современной ситуации (крайне востребованной сегодня в эпоху форсированных, фундаментальных перемен). Археология, по сути, задает крайне результативную для восприятия и отражения ситуацию социо-культурной «вненаходимости». Как отмечает, «культуры, память которых в основном насыщается ими же созданными текстами, чаще всего характеризуются постепенным и замедленным развитием, культуры же, память которых периодически подвергается массированному насыщению текстами, выработанными в иной традиции, тяготеют к «ускоренному развитию».
Так, например, специфика современного хронотопа («экстренный» темп современной жизни на фоне уничтожения пространства) может быть воспринята через изучение и сравнение с хронотопом традиционных обществ (именно так может быть классифицировано абсолютное большинство археологических культур, изучаемых исследователями). Учитывая, что современные пространственно-временные «порядки» оказывают во многом негативное воздействие на психику человека, в качестве лечебного «стабилизирующего» средства могут выступить ощущения «устойчивого времени и пространства» обществ Прошлого. Также через отношение людей археологических культур к окружающему их вещному пространству (мир индивидуальных вещей, имеющих историю и одухотворенность) можно понять и специфику воздействия на современного человека индустриального производства вещного мира (массовые «мертвые» вещи без истории и ценности, культ «нового»). Ту же ситуацию можно наблюдать и в отношении к природе, самим себе и миру. В лице археологического наследия мы имеем выход на своеобразное поле резко отличающихся от современных ощущений, знаний, ценностей.
Востребованность подобных ощущений иной культурной реальности отражается сегодня в развитии на территории Европы и отчасти в России археологического туризма и археопарков (археодромов), когда посетителям предоставляется возможность лично приобщиться к быту и мировоззрению человека далекого прошлого.
Учитывая значимость опыта общения с археологическими культурами, тем не менее, важно подчеркнуть, что уникальной ценности археологическое наследие в этом аспекте также не имеет. Не меньшую ценность для актуальных социумов имеет и взаимодействие с сохранившимися этнографическими обществами (ценности той же традиционной культуры) или знакомство с трудами классических историков. Осмысление древнего прошлого как другой страны (или точнее множества стран), другой материальной, духовной, художественной культуры на фоне бурного развития международного и внутреннего туризма также не выглядит как специфическая ценность археологических материалов.
В-третьих, мы можем говорить об эстетической ценности артефактов прошлого. Археологическое наследие – это культура, представленная в потрясающем многообразии вещных форм, созданных по замыслу миллионов авторов прошлого. Кроме этого стоит отметить факт неразделенности художественной и материально-бытовой сфер как при создании большинства вещей прошлого, так и их современном прочтении (когда мы восхищаемся рукоятями ножей, искусно выполненными каменными орудиями и т. д.), что выражает специфику восприятия артефактов древности. Отмечая востребованность художественных образцов прошлого, подтверждением чему может служить стиль ретро, имеющий большое значение в современном дизайне, тем не менее, мы, безусловно, не можем рассматривать эту ценностную характеристику, присущую археологическому наследию, как исключительное явление.
Наконец, мы можем выделять такую характерную черту археологических объектов как их принадлежность к сфере человеческой повседневности. В археологических коллекциях преобладают вещи, связанные с типовыми проблемами быта и регулярного жизнеобеспечения, имеющие в силу этого непосредственное отношение к нам самим. Безусловно, эта «привязанность» к рядовому зрителю, добавляет археологическому наследию актуальности и жизненности, однако и в этом случае мы не можем говорить об отсутствии аналогов, имеющих сходную значимость. В частности, речь идет о «конкуренции» в ценности со стороны материалов этнографии.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что ценность археологического наследия проявляется не в отдельных присущих только ему характеристиках. Археологические объекты и история, состоящая из них, с точки зрения познавательного интереса («интеллектуальной вкусности») и когнитивной, эстетической ценности, не являются уникальными. В определенном смысле можно утверждать, что ценностное отношение к археологическим источникам лежит в одной плоскости с отношением к «архивной» культуре в целом и с развитием межкультурного диалога. В связи с этим, в данном случае правильнее говорить о специфичности как об индивидуальном пересечении распространенных признаков. Именно сочетание статуса «древности», эстетического многообразия, ситуации значительной культурной инаковости и, при этом, принадлежности к сфере повседневности определяет характер ценности археологических древностей в современной социо-культурной среде.
Представленный выше анализ, носящий скорее теоретический, чем эмпирический характер, безусловно, не дает полной картины ценности археологического наследия. Потенциальное значение памятников культуры объективно должно расходиться с реальным восприятием их значимости. Переходя к дальнейшему изложению материала, также отметим, что сам факт посещения памятников древности, осмотра археологических экспозиций не может рассматриваться как свидетельство ценности. В связи с этим, более целесообразно при анализе востребованности остановиться не на практиках «использовании», «популяризации» или «актуализации» наследия, но на самом отношении рядового неспециализированного зрителя к археологическим древностям.
В качестве важнейшего условия формирования ценностного восприятия можно рассматривать знание об объекте отношения и представления субъекта о нем. Учитывая, что элементарное отсутствие информации об археологическом наследии является фактором блокирующим какое-либо ценностное отношение к нему, отметим, что, население, например, Уральского региона крайне слабо отражает факт наличия многочисленных археологических памятников в, казалось бы, известной им местности. Стоит отметить, что «провалы» в археологическом образовании типичны и для ученой аудитории. Большинство представителей гуманитарных наук , включая и историков, вряд ли сможет назвать и 10 памятников археологии в своем регионе. Археологическое наследие остается «terra incognita». В качестве объективной причины такой ситуации можно назвать практически полное отсутствие материалов, посвященных археологическим памятникам в школьных и вузовских учебных программах . В связи с этими обстоятельствами можно рассматривать археологическое просвещение как чрезвычайно актуальный фактор в формировании ценности археологических древностей для неспециализированной аудитории.
Большое значение для ценностного восприятия археологического наследия имеет также сложившийся образ самой археологической науки и фигуры археолога. В массовом сознании российских граждан с археологами связываются совершенно определенные темы. «Золото ищете?» и «мамонтов ищете?» - вот два самых распространенных вопроса, задаваемых любому, представившемуся археологом. Интересно, что такой миф фигурирует и в отечественных художественных произведениях. Так, например, мысль о том, что археолог – это человек, ищущий мамонтов, фигурирует в повести В. Токаревой «Ехал грека» и звучит затем в телеспектакле В. Фокина по ее мотивам «Между небом и землей» (1977 г.). Аналогичная ситуация наблюдается и за рубежом. Согласно данным исследования, проведенного в 2002 г. в Канаде, 21 % респондентов с понятием археология связывает кости динозавров, в США, по данным исследований 1999 года, 80 % респондентов на вопрос, изучают ли археологи динозавров, ответило утвердительно.
Подобные представления, искажая образ самой археологической науки и ее поля деятельности, оказывают в тоже время и положительное влияние на уровень значимости всего археологического наследия для рядового зрителя. При общей популярности темы мамонтов археологическая наука фактически присваивает себе интерес культурного посетителя, который по праву должен принадлежать палеонтологам.
Еще одно «искажение», связанное с образом археологии, проистекает из ее ассоциации с процессом раскопок. Как показывают европейские и американские исследования, сам образ археолога связывается в массовом сознании вовсе не с историей и объектами наследия. По данным центра исследования SAA (Американского общества археологии) абсолютное большинство респондентов связывают слово археология со словом «копать» в разных формах (59 %). Эта ассоциация находилась на первом месте и по данным других исследований, проведенных в Канаде, Швеции, США. В России аналогичные замеры не проводились, но вполне можно предположить, что их результат будет аналогичным.
Тема раскопок плотно сочетается также с мотивом поиска кладов, который оказывает существенное влияние на образ археологической науки в массовом сознании. Концепция клада, являющаяся значимым культурным архетипом, имеющим интернациональный характер, оказывает мощное мотивационное воздействие на отношение ко всей сфере археологического наследия.
Клад как сочетание тайны, ценности (понимаемой не только материально), опасности формирует отчасти и образ самого кладоискателя, чему мы имеем явное подтверждение в виде материалов социологических исследований . По данным К. Холторфа, в Европе работа археолога прочно связывается в общественном сознании с тремя основными идеями:
o Авантюризм и приключения,
o Детективный поиск,
o Сенсационные (значимые) открытия.
Здесь также можно привести определение археологии из широко известной на Западе книги К. Керрама «Боги, гробницы, ученые»: «…наука, в которой переплелись приключения и трудолюбие, романтические открытия и духовное самоотречение, наука, которая не ограничена ни рамками той или иной эпохи, ни рамками той или иной страны… Вряд ли на свете существуют приключения более захватывающие…».
Таким образом, археологическая наука и результаты ее деятельности плотно связана с такими значимыми для человека мифологемами, как «тайна», «опасная дорога / поиск», «клад / сокровище». С этой точки зрения, археологическое наследие значительно выделяется на фоне всей исторической науки и ее создателей. Тогда как работа историка скорее ассоциируется с «бумажками» и кабинетом (как подтверждение можно привести известное определение «архивная крыса»), археология скорее воспринимается как полная романтизма деятельность полевого исследователя (если история - это даты, то археология - это клады). Несмотря на то, что «сокровища» и значительные ценности можно обнаружить с равной степени вероятности и в археологических и архивных изысканиях, на уровне массового сознания приоритет явно отдается первой сфере.
Тем не менее, остается открытым вопросом, является ли наличие значительной познавательной мотивации к археологическим исследованиям, фактором ценности самого археологического наследия. Для многих археология – это скорее эффектная форма знакомства с прошлым, зачастую полностью вытесняющая содержание этого процесса. Во многом интерес к археологии носит сугубо гедонистический характер, что находит свое отражение в типовом, знакомом каждому археологу вопросе: «Что-нибудь интересное находили?». Далекое прошлое интересует массовое сознание во многом только как «занимательное» и «любопытное». Археология оказывается вполне подходящим продуктом для удовлетворения нашего интереса к тайнам, загадкам и сенсациям.
К факторам, отягчающим превращение археологического памятника в наследие, можно также отнести ситуацию абсолютной «оторванности», археологического прошлого от современных социумов. Так, например, на основе уральского материала можно говорить о невозможности определения этнической принадлежности памятников ранее 1-2 тыс. до н. э. Кроме того, этнические «привязки» объектов более поздних эпох (вплоть до начала 2 тыс. н. э.) часто условны и вариативны . Это связано со спецификой источника, представляющего нам прошлое исключительно в вещах. К сожалению, проблемы соотношения типологических рядов предметов материальной и духовной культуры с социо-культурными группами (важнейшая типологическая единица археологии – «археологическая культура» – это, по сути, типологическое единство вещного материала) до сих пор остаются не решенными. В результате археологи в большинстве случаев не могут привязать исследуемые ими объекты к какой-либо современной этнической группе (ситуацию осложняют также многочисленные процессы миграций и социо-культурных ассимиляций , имевших место в древности).
Все это позволяет классифицировать археологическое наследие как «архивное», «вырванное» из контекста истории актуальных социумов и культур. Таким образом, любая актуализация, оживление и включение археологического наследия в современную среду будут иметь привкус искусственности и симуляции. В связи с этим, можно заметить, что сегодня большинство клубов исторической реконструкции, активно включающих археологическое наследие в актуальные практики, не выходит за рамки конца 1 - 2 тысячелетий н. э. (от киевской Руси и средневековья до XX века). Остальные эпохи остаются за гранью их внимания во многом из-за отсутствия понимания этнической, смысловой и ценностной связи памятников более ранних эпох с современной ситуацией (возрождение традиций Киевской Руси или даже моделирование вооружения викингов в сравнении с восстановлением быта, например, козловской культуры выглядит значительно более понятным, осмысленным и ценностно значимым).
Таким образом, прошлое, представленное в археологических источниках, оказывается одновременно объектом, имеющим потенциальную и реальную ценность для актуальных социумов, но при этом не имеющим для них уникального смыслового значения. В связи с этим, мы уже не можем называть археологические древности памятниками, но и определять их терминах наследия также пока невозможно. В тоже время можно утверждать, что интерес к объектам археологии, даже построенный на их восприятии в стилистике жанра «приключений», может выступить в качестве основы для их популяризации, освоения, а вследствие этого и сохранения.
Примечание
См., например, Федеральный закон от 01.01.01 г. N 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации».
Миронова, природного и культурного наследия как императив культурной политики постиндустриального общества: дис. ... канд. культурологических наук: 24.00.01. М., 2000. С.77.
Как уже упоминалось выше, «памятник археологии» в российском законодательстве полностью синонимичен «объекту археологического наследия». Та же ситуация наблюдается в международном праве (речь идет о «Международной хартии по охране и использованию археологического наследия», одобренной в Лозанне в 1990 г.).
См., например Пряхин, и археологическое наследие. Воронеж, 1995.
Riegl, A. The Modern Cult of Monuments: Its Character and Its Origin , Foster, K. W. and Ghirardo, D. in Monument/Memory and the Mortality of Architecture. Oppositions 25, 1982: 21-51.
См. об этом, например, работы Lowenthal, D. The Past is a Foreign Country. Cambridge: Cambridge University Press, 1985; Shils, E. Tradition. London: Faber and Faber, 1981.
Лотман, о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). СПб., 1994. С. 8.
Каган, М. С. И вновь о сущности человека // Отчуждение человека в перспективе глобализации мира. Сб. статей. Выпуск I / Под ред. Маркова Б. В., СПб., 2001. С.67.
Каган, культуры. СПб. Петрополис. 1996. С. 274.
Лотман, в культурологическом освещении // Лотман статьи. Т. 1. - Таллинн, 1992. С. 200-202.
Подобные способы компенсации негативного воздействия современной социо-культурной и техногенной среды предлагает использовать, в частности, американский исследователь Э. Тоффлер (см. например, Тоффлер, Э. Шок будущего: Пер. с англ. / Э. Тоффлер. - М.: ACT», 2002).
Стоит заметить, что в формирующемся постиндустриальном обществе налицо возврат к ценностям ручного индивидуального изделия, когда ярлык «hand-made» становится признаком ценности вещи и вкуса ее обладателя.
Набирающее вес «зеленое» движение активно апеллирует, в частности, к древним практикам бережного отношения к природе. Об этом же пишут в своих работах и отечественные археологи – см. например, Косарев языческого миропонимания: По сибирским археолого-этнографическим материалам / . - М., 2003.
Здесь можно привести тот факт, что в библиотеках России на протяжении многих лет стоят не разрезанными сочинения российских классиков.
Pokotylo, D. Public Opinion and Canadian Archaeological Heritage: A National Perspective. Canadian Journal of Archaeology 26, 2002. Р. 88-129.
Ramos, M., Duganne, D. Exploring Public Perceptions and Attitudes about Archaeology. Report by HarrisInteractive on behalf of the Society for American Archaeology, 2000. Метод доступа: http://www. saa. org/pubedu/nrptdraft4.pdf (accessed 28 September 2004). Р. 31.
Ramos, M., Duganne, D. Op. cit. Метод доступа: http://www. saa. org/pubedu/nrptdraft4.pdf (accessed 28 September 2004). Р. 25.
На наш взгляд, для российской аудитории при наличии соответствующего исследования мы получили бы аналогичный образ археолога и археологии.
Holtorf, C. Monumental Past: The Life-histories of Megalithic Monuments in Mecklenburg-Vorpommern (Germany). Electronic monograph. University of Toronto (): Centre for Instructional Technology Development. Метод доступа: http://hdl. /1807/245.
Керрам, К. Боги, гробницы, ученые. СПб., 1994. С. 5-6.
Можно отметить, что один из проектов, преследующих цель использования археологического наследия в рамках туристских программ на Урале (представленный на конкурсе Губернатора Свердловской области среди студентов ВУЗов, обучающихся по специальности «Социально-культурный сервис и туризм» в 2007 г.), также использовал идею поиска. Концепция археологического тура базировалась на движении геокешинга ("поиск сокровищ" с применением достижений технического прогресса в области спутниковой GPS навигации (global positioning system)).
В соответствии со ст. 44 Конституции Российской Федерации каждый имеет равный доступ к культурным ценностям, обязан заботиться о сохранении исторического и культурного наследия, беречь памятники истории и культуры .
Основным нормативно-правовым актом, регулирующим в настоящее время вопрос сохранения исторического и культурного наследия на территории Российской Федерации, является Федеральный закон от 25.06.2002 N 73-ФЗ "Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации" (далее - Закон об ОКН) .
В ст. 3 вышеуказанного Закона дается определение объекта культурного наследия и в том числе объекта археологического наследия - "частично или полностью скрытые в земле или под водой следы существования человека в прошлых эпохах (включая все связанные с такими следами археологические предметы и культурные слои), основным или одним из основных источников информации о которых являются археологические раскопки или находки. Объектами археологического наследия являются в том числе городища, курганы, грунтовые могильники, древние погребения, селища, стоянки, каменные изваяния, стелы, наскальные изображения, остатки древних укреплений, производств, каналов, судов, дорог, места совершения древних религиозных обрядов, отнесенные к объектам археологического наследия культурные слои".
В ст. 34 того же Закона говорится и о зонах охраны для объектов культурного наследия. При этом как такового понятия зон охраны не дается. Указывается на то, что "в целях обеспечения сохранности объекта культурного наследия в его исторической среде на сопряженной с ним территории устанавливаются зоны охраны объекта культурного наследия: охранная зона, зона регулирования застройки и хозяйственной деятельности, зона охраняемого природного ландшафта".
Необходимо отметить, что указанное положение было заимствовано из ст. 33 Закона РСФСР от 15.12.1978 "Об охране и использовании памятников истории и культуры" , которое также было продублировано в п. 30 Положения об охране и использовании памятников истории и культуры, утвержденного Постановлением Совета Министров СССР от 16 сентября 1982 г. N 865 и п. 40 Инструкции о порядке учета, обеспечения сохранности, содержания, использования и реставрации недвижимых памятников истории и культуры, утвержденной Приказом Минкультуры СССР от 13.05.1986 N 203 . В указанных нормах содержались аналогичные формулировки и перечисление тех же зон охраны (с небольшими изменениями наименований.
В связи с тем что состав зон охраны и их режим разрабатывается и утверждается проектом зон охраны, а порядок разработки и утверждения такового был впервые утвержден Правительством РФ лишь в 2008 году , то длительное время для объектов культурного наследия вообще не устанавливались зоны охраны. А учитывая, что финансирование данного мероприятия возложено в первую очередь на государственные и муниципальные органы, и, лишь при желании - на физических и юридических лиц, то до настоящего времени таких проектов зон охраны, а, соответственно, и самих зон охраны для объектов культурного наследия на территории РФ установлено очень мало (точные сводные данные отсутствуют даже в Министерстве культуры РФ). Таким образом, большинство объектов культурного наследия на сегодняшний день, не имея указанных зон, фактически слабо защищены от возможного негативного влияния в результате нового хозяйственного освоения прилегающих земельных участков, а также активной градостроительной деятельности.
Чтобы хоть как-то исправить данную ситуацию, некоторые субъекты РФ (например, Краснодарский край), не дожидаясь разрешения вопроса на федеральном уровне, своими законами самостоятельно еще в 2003 году ввели понятие "временные охранные зоны" с установлением их размеров и действием исключительно до разработки и утверждения проектов зон охраны .
И вот, проанализировав сложившееся положение, а также практику субъектов РФ, в 2016 году был принят Федеральный закон от 05.04.2016 N 95-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации" и статью 15 Федерального закона "О государственном кадастре недвижимости" , согласно которому в Закон об ОКН была внесена ст. 34.1 "Защитные зоны объектов культурного наследия". В части 1 указанной статьи дается определение защитной зоны объекта культурного наследия - территории, которые прилегают к включенным в реестр памятников и ансамблям и в границах которых в целях обеспечения сохранности объектов культурного наследия и композиционно-видовых связей (панорам) запрещается строительство объектов капитального строительства и их реконструкция, связанная с изменением их параметров (высоты, количества этажей, площади), за исключением строительства и реконструкции линейных объектов. Устанавливаются размеры таких защитных зон. Данные защитные зоны вводятся временно до разработки и утверждения проектов зон охраны, т.е. фактически они должны решать остро стоящую вышеописанную проблему освоения территорий, прилегающих к объектам культурного наследия, и причинения вследствие этого вреда последним.
Однако с принятием указанного Закона возникает целый ряд проблем. В рамках настоящей статьи будет рассмотрен исключительно аспект, связанный с объектами археологического наследия.
Итак, при внимательном прочтении статьи 34.1 Закона об ОКН получается, что защитные зоны не устанавливаются для объектов археологического наследия. Возникают логичные вопросы - почему и как быть?
Начинаем изучать данный вопрос и обращаемся за ответом в первую очередь к Министерству культуры РФ, которое и было инициатором принятия вышеназванного Закона. И с удивлением узнаем, что позиция указанного Министерства сводится к тому, что для объектов археологического наследия зоны охраны не нужны в принципе.
Так, в письмах Министерства культуры РФ от 29 декабря 2014 года N 3726-12-06 и от 29 июня 2015 года N 2736-12-06 об отказе в согласовании проекта зон охраны на памятник археологии "Городище "Семикаракорское" (Ростовская область) сообщается, что "проектирование зон охраны памятников истории и культуры является элементом градостроительного зонирования территории, которое прежде всего направлено на сохранение видового раскрытия исторических зданий и сооружений и сохранение исторической среды объектов культурного наследия... Таким образом, комплекс мер по государственной охране скрытых в земле объектов археологического наследия, обеспечивающий их сохранность, включает в себя установление границы его территории... Установление зон охраны для скрытых в земле объектов археологического наследия не представляется целесообразным".
Указанная трактовка дается Министерством исключительно из прочтения ст. 34 Закона об ОКН. При этом, естественно, в данной статье ничего прямо не говорится о том, что для объектов археологического наследия или объектов, скрытых под землей, не устанавливаются зоны охраны. Не говорится об этом и в действующем Положении о зонах охраны объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации . Т.е. трактовка министерства является исключительно субъективной.
Если обратиться к практике разрешения данного вопроса при СССР, то все в том же уже упомянутом Положении об охране и использовании памятников истории и культуры было четко сказано, что зоны охраны устанавливаются для обеспечения сохранности, в том числе и памятников археологии.
Это положение является и абсолютно логичным с точки зрения практики. Так, если мы откажемся от зон охраны для объектов археологического наследия, то получается, что проводить работы любого характера (особенно земляные и строительные) можно будет прямо вплотную к территории памятника. А ведь такие работы могут привести к его повреждению: сползанию в котлован и обрушению, затрагиванию культурного слоя, который случайно выявлен и не был включен в территорию памятника, порча тракторами, бульдозерами и прочей тяжелой строительной техникой, складирование грунта (отвалов) и пр. Здесь также дополнительно нужно учитывать и сложность однозначного определения территории памятника для объектов археологического наследия. Ведь не для каждого памятника археологии в зависимости от его вида это возможно без проведения полноценных раскопок. Так, например, основной способ определения границ территории памятника археологии - это шурфовки. Вместе с тем, согласно Положению о порядке проведения археологических полевых работ и составлению научной отчетной документации , проведение шурфовок на памятниках археологии - курганах - строго запрещено. А учитывая, что насыпи курганов под влиянием времени (выветривание, распашка и т.д.) оплывают и растягиваются, а также могут иметь ровики и канавки, расположенные вокруг насыпи (на различном расстоянии), а также межкурганное пространство (между насыпями в одной курганной группе), установить точную границу памятника не всегда возможно. И отсутствие зон охраны фактически приведет к их возможному повреждению. Аналогичным образом это может касаться и городища, и грунтового могильника. И вообще неясной будет ситуация с крепостями, которые, как правило, являются памятниками археологии, но совмещают в себе и архитектуру. Если же в данном случае Министерство исходит из фактора "скрытости под землей", то как его определить - многие крепости и городища фактически представляют собой земляные валы с элементами руин, выходящих наружу. Является ли это скрытым под землей или нет - вновь исключительно субъективное мнение. А ведь им защита от хозяйственной деятельности нужна не меньше чем памятникам архитектуры.
Основную остроту рассматриваемой проблеме в общем-то придают сразу 3 фактора:
Далеко не у всех объектов археологического наследия точно определена территория, в связи с чем не ясно, какой размер земельного участка вокруг памятника археологии указывать в проектной документации, подаваемой на согласование;
В связи с отменой СРП-2007 , в котором предусматривалась такая защитная мера, как археологический надзор, проводимый в зоне строительных работ возле объектов археологического наследия, теперь еще и без зон охраны фактически становится невозможным обеспечение их сохранности вообще;
Учитывая, что законодательно на федеральном уровне теперь введены защитные зоны временного характера и четко определено, для каких объектов культурного наследия они устанавливаются, становится незаконным дальнейшее существование положении о временных охранных зонах в региональных законах, в том числе и в части объектов археологического наследия, что приводит к их отмене и, следовательно, оставлению объектов археологического наследия без какой-либо защиты в этой части.
Пытаясь разобраться в мотивах такой трактовки со стороны федеральных властей, логичными выглядят предположения об отсутствии финансирования на разработку и установление зон охраны для них (ведь все объекты археологического наследия являются федеральными, а их количество по сравнению с иными объектами культурного наследия является подавляющим), а также невозможность установления ограничений произвольного характера на достаточно большое количество земельных участков и фактически их вывод из оборота (тяжелая социально-экономическая обстановка, недовольство людей).
Вместе с тем полагаем, что и просто устранять зоны охраны как вид мер по обеспечению сохранности объектов археологического наследия недопустимо, это приведет к их бесконтрольному разрушению.
Видится, что введенные защитные зоны необходимо распространить на объекты археологического наследия с возможностью их уменьшения при разработке проектов зон охраны на основании комплексных научных исследований при появлении такого желания у заинтересованного лица (того, кто предполагает осваивать близлежащий земельный участок, который попадает в эту защитную зону). Либо, как вариант, установить в Законе об ОКН или вновь принятых ГОСТах, пришедших на смену СРП-2007, такую предупредительную охранную меру, как археологический надзор, в случае, если проведение работ планируется в зоне объекта археологического наследия. При этом размеры зоны можно установить по примеру временных охранных зон, установленных в Краснодарском крае: в зависимости от вида памятника археологии и его размера .
Библиография:
1. Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. (с учетом поправок, внесенных Законами Российской Федерации о поправках к Конституции Российской Федерации от 30 декабря 2008 г. N 6-ФКЗ, от 30 декабря 2008 г. N 7-ФКЗ, от 5 февраля 2014 г. N 2-ФКЗ и от 21 июля 2014 г. N 11-ФКЗ) // Российская газета. 1993. 25 дек.; Собр. законодательства Рос. Федерации. 2014. N 31. Ст. 4398.
2. Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации: Федеральный закон от 25 июня 2002 года N 73-ФЗ (в ред. от 5 апреля 2016 г. N 95-ФЗ) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2002. N 26. Ст. 2519; 2016. N 15. Ст. 2057.
3. Об охране и использовании памятников истории и культуры: Закон РСФСР от 15 декабря 1978 года // Свод законов РСФСР. Т. 3. С. 498.
4. Положение об охране и использовании памятников истории и культуры, утвержденное Постановлением Совета Министров СССР от 16 сентября 1982 г. N 865 // СП СССР. 1982. N 26. Ст. 133.
5. Инструкция о порядке учета, обеспечения сохранности, содержания, использования и реставрации недвижимых памятников истории и культуры: Приказ Минкультуры СССР от 13 мая 1986 г. N 203 // Текст официально опубликован не был. Текст доступен в СПС "Гарант".
6. Об утверждении Положения о зонах охраны объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации: Постановление Правительства РФ от 26 апреля 2008 года N 315 (утратило силу) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2008. N 18. Ст. 2053.
7. О землях недвижимых объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) регионального и местного значения, расположенных на территории Краснодарского края, и зонах их охраны: Закон Краснодарского края от 6 июня 2002 года N 487-КЗ (утратил силу) // Кубанские новости. 19.06.2002. N 118 - 119.
8. О внесении изменений в Федеральный закон "Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации" и статью 15 Федерального закона "О государственном кадастре недвижимости": Федеральный закон от 5 апреля 2016 года N 95-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2016. N 15. Ст. 2057.
9. Письмо Министерства культуры РФ от 29 декабря 2014 года N 3726-12-06 // Текст документа официально не опубликован. Переписка Министерства культуры РФ и Министерства культуры Ростовской области.
10. Письмо Министерства культуры РФ от 29 июня 2015 года N 2736-12-06 // Текст документа официально не опубликован. Переписка Министерства культуры РФ и Министерства культуры Ростовской области.
11. Об утверждении Положения о зонах охраны объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений нормативных правовых актов Правительства Российской Федерации: Постановление Правительства РФ от 12 сентября 2015 года N 972 // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2015. N 38. Ст. 5298.
12. Положение о порядке проведения археологических полевых работ и составления научной отчетной документации: Постановление Бюро отделения историко-филологических наук Российской академии наук от 27.11.2013 N 85 // Размещено на официальном сайте Института археологии РАН. URL: http://www.archaeolog.ru (дата обращения - 07.06.2016).
13. Письмо Министерства культуры РФ от 27 августа 2015 года N 280-01-39-ГП // Размещено на официальном сайте Министерства культуры РФ. URL.: http://mkrf.ru (дата обращения - 07.06.2016).
14. Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации, расположенных на территории Краснодарского края: Закон Краснодарского края от 23 июля 2015 года N 3223-КЗ // Официальный сайт администрации Краснодарского края. URL.: http://admkrai.krasnodar.ru (дата обращения - 07.06.2016).
References (transliterated):
1. Konstitutsiya Rossiiskoi Federatsii. Prinyata vsenarodnym golosovaniem 12 dekabrya 1993 g. (s uchetom popravok, vnesennykh Zakonami Rossiiskoi Federatsii o popravkakh k Konstitutsii Rossiiskoi Federatsii ot 30 dekabrya 2008 g. N 6-FKZ, ot 30 dekabrya 2008 g. N 7-FKZ, ot 5 fevralya 2014 g. N 2-FKZ i ot 21 iyulya 2014 g. N 11-FKZ) // Rossiiskaya gazeta. 1993. 25 dek.; Sobr. zakonodatel"stva Ros. Federatsii. 2014. N 31. St. 4398.
2. Ob ob""ektakh kul"turnogo naslediya (pamyatnikakh istorii i kul"tury) narodov Rossiiskoi Federatsii: Federal"nyi zakon ot 25 iyunya 2002 goda N 73-FZ (v red. ot 5 aprelya 2016 g. N 95-FZ) // Sobr. zakonodatel"stva Ros. Federatsii. 2002. N 26. St. 2519; 2016. N 15. St. 2057.
3. Ob okhrane i ispol"zovanii pamyatnikov istorii i kul"tury: Zakon RSFSR ot 15 dekabrya 1978 goda // Svod zakonov RSFSR. T. 3. S. 498.
4. Polozhenie ob okhrane i ispol"zovanii pamyatnikov istorii i kul"tury, utverzhdennoe Postanovleniem Soveta Ministrov SSSR ot 16 sentyabrya 1982 g. N 865 // SP SSSR. 1982. N 26. St. 133.
5. Instruktsiya o poryadke ucheta, obespecheniya sokhrannosti, soderzhaniya, ispol"zovaniya i restavratsii nedvizhimykh pamyatnikov istorii i kul"tury: Prikaz Minkul"tury SSSR ot 13 maya 1986 g. N 203 // Tekst ofitsial"no opublikovan ne byl. Tekst dostupen v SPS "Garant".
6. Ob utverzhdenii Polozheniya o zonakh okhrany ob""ektov kul"turnogo naslediya (pamyatnikov istorii i kul"tury) narodov Rossiiskoi Federatsii: Postanovlenie Pravitel"stva RF ot 26 aprelya 2008 goda N 315 (utratilo silu) // Sobr. zakonodatel"stva Ros. Federatsii. 2008. N 18. St. 2053.
7. O zemlyakh nedvizhimykh ob""ektov kul"turnogo naslediya (pamyatnikov istorii i kul"tury) regional"nogo i mestnogo znacheniya, raspolozhennykh na territorii Krasnodarskogo kraya, i zonakh ikh okhrany: Zakon Krasnodarskogo kraya ot 6 iyunya 2002 goda N 487-KZ (utratil silu) // Kubanskie novosti. 19.06.2002. N 118 - 119.
8. O vnesenii izmenenii v Federal"nyi zakon "Ob ob""ektakh kul"turnogo naslediya (pamyatnikakh istorii i kul"tury) narodov Rossiiskoi Federatsii" i stat"yu 15 Federal"nogo zakona "O gosudarstvennom kadastre nedvizhimosti": Federal"nyi zakon ot 5 aprelya 2016 goda N 95-FZ // Sobr. zakonodatel"stva Ros. Federatsii. 2016. N 15. St. 2057.
9. Pis"mo Ministerstva kul"tury RF ot 29 dekabrya 2014 goda N 3726-12-06 // Tekst dokumenta ofitsial"no ne opublikovan. Perepiska Ministerstva kul"tury RF i Ministerstva kul"tury Rostovskoi oblasti.
10. Pis"mo Ministerstva kul"tury RF ot 29 iyunya 2015 goda N 2736-12-06 // Tekst dokumenta ofitsial"no ne opublikovan. Perepiska Ministerstva kul"tury RF i Ministerstva kul"tury Rostovskoi oblasti.
11. Ob utverzhdenii Polozheniya o zonakh okhrany ob""ektov kul"turnogo naslediya (pamyatnikov istorii i kul"tury) narodov Rossiiskoi Federatsii i o priznanii utrativshimi silu otdel"nykh polozhenii normativnykh pravovykh aktov Pravitel"stva Rossiiskoi Federatsii: Postanovlenie Pravitel"stva RF ot 12 sentyabrya 2015 goda N 972 // Sobr. zakonodatel"stva Ros. Federatsii. 2015. N 38. St. 5298.
12. Polozhenie o poryadke provedeniya arkheologicheskikh polevykh rabot i sostavleniya nauchnoi otchetnoi dokumentatsii: Postanovlenie Byuro otdeleniya istoriko-filologicheskikh nauk Rossiiskoi akademii nauk ot 27.11.2013 N 85 // Razmeshcheno na ofitsial"nom saite Instituta arkheologii RAN. URL: http://www.archaeolog.ru (data obrashcheniya - 07.06.2016).
13. Pis"mo Ministerstva kul"tury RF ot 27 avgusta 2015 goda N 280-01-39-GP // Razmeshcheno na ofitsial"nom saite Ministerstva kul"tury RF. URL.: http://mkrf.ru (data obrashcheniya - 07.06.2016).
14. Ob ob""ektakh kul"turnogo naslediya (pamyatnikakh istorii i kul"tury) narodov Rossiiskoi Federatsii, raspolozhennykh na territorii Krasnodarskogo kraya: Zakon Krasnodarskogo kraya ot 23 iyulya 2015 goda N 3223-KZ // Ofitsial"nyi sait administratsii Krasnodarskogo kraya. URL.: http://admkrai.krasnodar.ru (data obrashcheniya - 07.06.2016).
