Главная › Детские рецепты › Мистер малой буду погибать год. Мистер Малой (р.1979) — рэп-star

Мистер малой буду погибать год. Мистер Малой (р.1979) — рэп-star

В июле 2006 года вышла книга известного питерского писателя Ильи Стогова «Грешники». Одно из первых его произведений, «Мачо не плачут» — практически программная вещь для рожденных в 70-х. Рецензенты чаще всего сравнивали Стогова с Керуаком, Берроузом и Довлатовым. Сейчас писатель готовит книгу об отечественном хип-хопе, о которой мы обязательно вам вскоре расскажем.

«Грешники» же — исповедь 15-ти культовых деятелей питерского андеграунда, в число которых попал и Мистер Малой. Культовая фигура 90-х, для многих ставшая первой ассоциацией со словом «рэп». Став невероятно популярным по всей стране уже в 13 лет, он прошел через многое, о чем и рассказывает на страницах этой книги...

Мистер Малой (р.1979) - рэп-star

Как-то в «Тоннеле» я познакомился с девочкой. Мы вышли из клуба, заскочили в ближайшую парадную, я посадил ее на подоконник, выковырял член из трусов, раздвинул ей ноги… Девочка зажмурилась: «Ух ты!»... По ходу дела она расчувствовалась, громко закричала, откинула голову назад, - и затылком вышибла раму из окна. Грохот был страшный. Я даже присел от испуга. На ходу поправляя одежду, мы выбежали из парадной. Впрочем, на грохот никто не среагировал. Мы покурили и девочка попросила, чтобы я все-таки закончил то, что начал. Но на этот раз мы пошли уже в другую парадную.

«Тоннель» открылся в мае 1993-го. Я стал ходить туда постоянно. Я посещал первые техно-клубы «Тоннель» и «Планетарий», ездил в сквоты на Фонтанку и Обводный канал. Там тусовались взрослые парни: модники, тусовщики, бандиты, DJ, художники, какие-то сногсшибательные тетки… А мне едва исполнилось 14 лет.
Не знаю, почему все они со мной возились. Так было всю жизнь, с самого детства: взрослые люди сходу принимали меня в свою компанию, держались со мной на равных, смеялись над моими шутками, не ревновали к своим женщинам и угощали самыми дорогими наркотиками в мире…

Я родился на проспекте Просвещения. Во времена Александра Блока и Игоря Северянина это был престижный дачный поселок. К концу ХХ века «Просвет» превратился в петербургский Бронкс.

Главные рэп-группы страны живут в радиусе двух остановок вокруг моего дома. И самую первую рэп-студию в стране DJ Тенгиз открыл тоже на «Просвете». Студия располагается в том доме, где двадцать лет назад жил первый мэр Петербурга Анатолий Собчак.

Здесь у него родилась дочка, Ксения Собчак и соседи еще помнят, как вечерами мэр выходил во двор, чтобы пластмассовой палочкой повыбивать коврик, висящий на покосившихся футбольных воротах.

Едва став мэром, Собчак съехал в центр. А я и до сих пор живу в том доме, в котором родился. Вся моя биография прошла на глазах у соседей. При встрече я всегда с ними здороваюсь.
Моя нынешняя подруга удивляется:
- Ты действительно знаком со всеми этими людьми?

Не знаю, как в ее районе, а на Просвете это нормально. При встрече люди здоровались, ходили друг к другу в гости и вечерами все вместе смотрели черно-белые телеки.

Мама воспитывала нас с братом одна. Папа был подводник. Он на полгода уходил в боевой рейд, потом возвращался и изо всех сил отдыхал до тех пор, пока снова не уходил в плавание. А мама бегала, заботилась о детях, стояла в очередях, получала какие-то талоны на питание…
Брат старше меня на пять лет. Он рос более спокойным. Как-то по радио он услышал объявление о наборе в школу современного танца. Он загорелся и сказал, что непременно запишется, а я пошел с ним за компанию. Один из предметов в школе назывался «танец-рэп». Тогда это было дико модно. Мне только-только исполнилось 12 лет.

Преподаватель танцев оказался смешным мужчиной. У него были крашенные рыжие волосы и прическа «под-горшок». В принципе он обучал совсем другим танцам, - не тем, что нас интересовали. Зато именно в его школе я познакомился с парнем, который первый раз отвел меня на тусовку брейкденсеров. Дальше танцам я учился уже там.

Я ходил на танцы в диско-клуб «Курьер», ДК Ленсовета и во Дворец молодежи. Схватывал я легко. Мог сходу повторить любое движение.

Скоро в этой тусовке я стал чуть ли не главной звездой. Танцевать в зале мне казалось тесным и я постоянно вылезал на сцену.

Во Дворце Культуры имени Ленсовета танцы проводились каждый уикенд. Я не пропускал ни одного вечера. Платить за вход мне было нечем. С хозяевами дискотеки я договорился, что стану танцевать на сцене, а они за это будут бесплатно меня пропускать. Профессиональных танцоров в те годы не было еще ни в одном клубе. Вскоре я познакомился с DJ, работавшим на этих танцах. Оказалось, что мы соседи: парень жил за два дома от меня. Его звали Андрей Репников. Я стал ходить только на те танцы, где диджеил Андрей, я часами сидел у него дома, он перезнакомил меня со всей хип-хоп тусовкой и общался я теперь только с теми людьми, с которыми общался Андрей.

Это не понятно мне и до сих пор. Я был почти ребенок, а эти ребята - они были совсем взрослыми. Андрею было уже за двадцать. Его приятели делали самую современную музыку в стране, а я всего лишь умел красиво танцевать. Что за интерес был у них, чтобы общаться с маленьким пацаном?

Знаешь, иногда на улице, или в кафе можно встретить семьи, глядя на которые сразу понимаешь: у них все хорошо. Ребенок любит родителей, а родители любят друг друга и при взгляде на ребенка всегда улыбаются. У меня в семье было не так. То есть в детстве это ощущение было… но наверное, мне его не хватало. Папа в плавании, мама должна была выживать. Иногда мне начинало казаться, будто вот сейчас, в эту минуту, меня вообще никто не любит… никто-никто обо мне не думает… и мир рушился, и проще было, наверное, умереть. Я выбегал из дому на улицу и искал людей, рядом с которыми об этом можно было не думать.

Папа Андрея - довольно известный классический композитор. Но он жил отдельно, в другом городе, и квартира у Андрея всегда была свободна. Я заходил к нему с утра, будил его, и мы проводили вместе круглые сутки. Я постоянно был рядом.

Как-то мы зашли к DJ Майклу Пуго. Накануне Майкл купил в валютном магазине «Березка» пачку модных длиннющих папирос «Три богатыря». Он долго хвастался, какие эти папиросы длинные и классные, вертел пачку в руках, а потом сказал, что пора, наверное, и забить.

Прежде я много раз видел, как курят друзья моего брата. Но меня они никогда не угощали. Здесь на мой возраст никто не обращал внимания. Сама марихуана для меня была не важна, - важно было то, что начиналось потом. Мы курили, пили пиво или чай - и без конца общались. Говорили друг с другом. Были вместе.

Я наконец-то был счастлив.

Секс, кстати, был у меня тоже у самого первого в классе. Когда в ДК Ленсовета я выбирался на сцену и начинал танцевать, все девчонки в зале смотрели на это пораженными глазами. Как-то, протиснувшись поближе, одна из них сказала, что сегодня родителей дома у нее нет, и если я захочу, мы могли бы поиграть в игровую приставку Dendy.

Парням в классе я говорил, что девушек у меня было - ого-го! Что я их - только так! Но на самом деле тот раз был у меня первым. Девушка была старше меня года на четыре: семнадцать ей уже исполнилось. Я остался у нее на всю ночь, а утром пошел делиться новостью с одноклассниками. Я точно знал: ни у кого из них ничего подобного еще не было. Среди сверстников я был самым крутым.

Потом девушек стало много. Первой более или менее постоянной подружкой у меня была школьная знакомая из параллельного класса. Ее звали Таня. Она была очень красивая. Первый раз мы с ней переспали просто на спор: сможем или нет? Вроде бы Таня стала считаться МОЕЙ девушкой, но всерьез воспринимать все это я не собирался.

Как-то большой компанией мы поехали загорать, а потом с ближайшей Таниной подругой оказались у меня дома. Я тут же полез к девочке в трусы. В соседней комнате спала моя бабушка, а подружка явно была целочка, но ни то, ни другое меня не смущало. Я стащил с нее трусы, заставил лечь, всем телом придавил к дивану…

Она отпихивала меня слабыми руками и шептала:
- А Таня? Как же Таня? Что мы с тобой скажем Тане?
Я коленками раздвигал ей сжатые ноги и объяснял:
- Таня - моя девушка. А с тобой мы просто пошпилимся.
Девица громко рыдала. Меня это только рассмешило. Что именно станут думать и чувствовать другие люди тогда меня совершенно не интересовало.

Какая уж тут учеба? В школу я теперь заходил только чтобы попить с одноклассниками пива. Одно время я даже ушел из дому и переехал к Андрею. На тот момент у Андрея уже нарисовалась какая-то невеста, а квартира была совсем маленькая, но они совсем меня не стеснялись и запросто могли поболтать со мной о сексе или чем-нибудь угостить.

Кроме меня дома у Андрея жил британский DJ Люк Миллз. Иногда останавливался DJ Грув, который тогда писал самые первые сеты и еще не превратился в «Великого-Ди-Джея-Грува». Какие-то новые люди появлялись постоянно.
Неподалеку от нашего квартала расположен Сосновский парк. Мы с Андреем ходили туда загорать. Как-то на пляже он встретил знакомых - ди-джеев Тенгиза и Хота. На тот момент эти двое делали проект «Термоядерный Jam».

В том году в продаже появилась самая первая русская рэп-кассета. С одной стороны там была записана группа «Мальчишник», в которой читал Дельфин, а с другой - как раз «Термоядерный Jam».

Тенгиз и Хот для меня были небожителями. Все их тексты я знал наизусть.

Было жарко. Мы купались и валялись на песке, но просто отдыхать я не мог. Мне хотелось предпринять что-то прямо сейчас. Несколько раз я уже пробовал читать какие-то тексты, но в основном тогда я еще был танцор.

Я стал просить парней:
- Возьмите меня к себе танцевать! Вы будете читать, а я - танцевать на сцене!
Я встал и показал парочку движений. Тем летом был моден американский хип-хоп проект CrisCross. Это два таких маленьких бодрых негритенка, которые носили перевернутые задом наперед джинсы и пели песню Jump!Jump!
Тенгиз и Хот внимательно на меня посмотрели. Я был маленький и бодрый.

Может попробовать сделать русский CrisCross? - задумались они, - Как тебя зовут?
- Бармалей.
- Бармалей? Как-то не очень… А еще какое-нибудь прозвище у тебя есть?
- Еще иногда меня зовут «Малой».
- Уже лучше! Теперь ты будешь «Мистер Малой»!

Знаешь, в детстве у меня было две большие мечты. Я хотел, чтобы меня показали по телеку и еще мне очень нравилась певица Наталья Ветлицкая.

Эта женщина всегда фантастически на меня действовала. От одних ее фотографий по коже бежали мурашки.

В 1994-м году мы повезли проект «Mr.Малой» в Москву. Мы участвовали в фестивале «Поколение-94». Мероприятие было организовано с московским размахом: модная туса, куча народу, десятки групп. Выявляли лучших: кто станет лидером этого самого поколения-94? Лучшими оказались мы.
В начале 1990-х кроме нас на этом поле никого не было. Второго такого проекта не существовало. Ни вложив в раскрутку ни цента, мы просто честно сделали свое дело и о нас узнала вся страна. Сегодня такое уже невозможно.

Организаторы фестиваля сказали, что мы получим первое место и главный приз, - нужно только подписать с ними контракт. Но на тот момент контракт у нас уже был. Некоторое время нас поуговаривали, а потом махнули рукой. Вместо первого нам дали второе место. Это было не важно, потому что приз от прессы и деньги от спонсоров все равно достались нам.
Приз мне вручала Наталья Ветлицкая. Я стоял на сцене самого здоровенного и самого официального зала страны и это транслировалось на двухсотмиллионную аудиторию. Я держал Ветлицкую за талию, а она смеялась и наклонялась меня поцеловать. Этот снимок потом на первых страницах печатали все газеты: самая красивая женщина страны и рядом я.

Обе мечты исполнились еще до того, как я закончил школу. Нужно было сесть и подумать, о чем мечтать дальше. Но времени спокойно подумать у меня просто не оставалось.

Очень скоро большую часть времени я стал проводить на гастролях. У директора школы это не укладывалось в голове. Она была уверена, что это вранье и школу я элементарно прогуливаю. Меня вызвали к ней в кабинет для беседы, но накануне я позвонил продюсеру и в результате вместо меня в кабинет директора явился человек в пиджаке и с кейсом, который принес ей бумагу из Москвы с кучей гербовых печатей: «Уважаемая г-жа директор! Просьба отпустить мальчика в связи с предстоящими гастрольными поездками по следующим городам страны…». Далее - список городов на полстраницы.
Я бы с удовольствием посылал всех этих тетенек в идиотских очках. На вопрос «Где домашнее задание?», я бы отвечал им: «Пошла на хер, кобыла невнятная! Ты в состоянии представить, люди какого уровня приходили вчера на мой концерт?!». Но ничего этого не было. Я всего лишь хлопал ресницами и обещал, что больше такое не повторится.

Постоянные беседы: с учителями, с классной руководительницей, с завучем, с квадратной директоршей школы… По росту в классе я стоял вторым с конца. Взгляд жалобный, тощее детское лицо… Делаешь невинные глазки, обещаешь все, что они хотят, - и до завтра можешь жить спокойно.

Учителей я боялся. Это было что-то иррациональное. Я знал, что по-настоящему серьезные неприятности организовать они мне не смогут… точно не смогут… и все равно боялся. Страх возникал сразу же, как только они подходили поближе и начинали на меня смотреть.

Я думаю, это следы СССР. В школу я пошел ровно в том году, когда началась Перестройка. А когда СССР развалился мне еще не исполнилось и 12-ти. Но я и до сих пор оговариваюсь «советское», имея в виду «наше», «русское».

Любой, кто хотя бы краешком застал СССР полностью избавиться от этого не сможет уже никогда. Это просто не лечится.
Как рак. Как пристрастие к героину.

Весной того года я с портфельчиком шел из школы, а из половины окон звучали мои песни. После «Поколения-94» все стало меняться очень быстро. Официально я продолжал числиться учащимся средней школы. Но до выпускного девятого класса доучился с трудом. Было ясно, что перейти в десятый мне просто не позволят. Директор школы прямо говорила, что видеть меня больше не может. Только ради того, чтобы я исчез, на выпускных экзаменах учителя натягивали мне троечку. Школьной программы я не знал совершенно.

Я отучился в этой школе восемь лет. Я не видел от нее ничего хорошего. Но школа - это была хоть какая-то стабильность. Полностью рвать с детством мне было страшно. Школа - работа - пенсия… Мои родители прожили жизнь именно так и сходить с натоптанной тропки я боялся.
После летних каникул я пришел к директору и стал просить, чтобы меня оставили учиться дальше. Я говорил, что повзрослел, все понял и теперь стану другим. У директора был шок. Она не верила ни единому моему слову, но по закону отказать не могла. И я перешел из девятого класса в десятый.

Разумеется из этой затеи ничего не вышло. Вся первая четверть для меня прошла в гастролях. С сентября по ноябрь в школе я появился от силы два раза. Ни единой оценки я так и не получил. Из школы пришлось уйти.

На выпускном вечере мы всем классом пили водку. Много ли было нужно нам, детям? Едва выпив, одна из девчонок начала орать, что все мы - прыщавые девственники, а она, между прочим, лишилась невинности самой первой в классе! Вкус мужского члена известен ей не понаслышке!.. Это меня заинтересовало.
Я оттащил девочку в ванную, развернул к себе спиной, наклонил, расстегнул собственные джинсы… Кажется, она все-таки была девственницей. Крови было очень много. Кровь по ее ногам стекала на пол. Девица шептала, что хватит… ей неприятно… она извивалась и пыталась пальцами выковырять из себя мой член…. я просто не обращал внимания. Все парни, которые были в квартире, набились в соседнее помещение, с ногами забрались на унитаз и по очереди подглядывали через вентиляционные дырочки за тем, что происходит.

Денег вдруг появилось очень много. Гонорары мы распределяли так: половину суммы сразу забирал себе продюсер, а вторую половину я, Тенгиз и Хот делили на троих. То есть до меня доходило процентов пятнадцать, но и это были вполне приличные деньги.

Я был совсем ребенок. Все, что зарабатывал, - тратил на вечеринки и наркотики. Разбогатеть, обзавестись недвижимостью, или счетом в банке, - в тот раз ничего этого мне не удалось. Да я к этому и не стремился. Жизнь и так была бесконечным удовольствием.

Чтобы отметить совершеннолетие, я снял большой московский клуб. Приглашенных было человек сто, плюс куча просто красивых девчонок. Играл хороший DJ. Я купил фруктов, алкоголя и немного наркотиков. Остальное гости в громадном количестве принесли с собой. Какую-то денежку я заплатил ментам и они весь вечер следили, чтобы нам никто не мешал.
Время было такое, что на самый верх люди взбирались моментально. Вчера ты был никто, а сегодня сидишь в самом дорогом клубе Восточной Европы и офицеры милиции следят, чтобы никакая скотина не мешала тебе нюхать кокаин. Правда так же стремительно ты мог и рухнуть назад. Сесть в тюрьму было так же реально, как стать миллионером.

Один раз в клубе «Планетарий» менты прихватили меня прямо на входе. Обычно там не обыскивали и я расслабился: вместо того, чтоб положить в носок, оставил пакетик в кармане джинсов. Мент полез мне в карман, вытащил шайбу и прямо засветился от счастья:
- О! Гашиш!

Меня подмывало плюнуть ему в лицо:
- Родился лохом, лохом и сдохнешь! Какой гашиш? Вообще не разбираешься? Это же «китайская пыль»!

В тот раз все обошлось: разрулили друзья. До утра я просидел в пикете милиции, а потом старший офицер назвал цену и дальше всех увезли в отделение, а меня отпустили.

Кокаин тогда стоил $200 за грамм. А только что появившийся в Москве героин откуда-то из Африки - $300. Что такое этот героин никто толком не знал. Сегодня любому школьнику известно, что есть наркотики, и есть героин, причем героин - это верная смерть. Тогда, единственное, что я видел: героин в полтора раза дороже, чем кокс. А значит, он лучше, круче и, наверное, менее вредный.

Люди, с которыми я тогда тусовал были очень серьезными. Считается, что бандосы должны слушать только шансон, но это неправда. В Америке уважающие себя преступники слушают рэп, да и ленинградские бандиты первого поколения вовсе не были тупым бычьем. Эти люди вышли из фарцовщиков, привыкли общаться с иностранцами и говорили на том же сленге, на котором я пел. Ты просто не представляешь, что такое для них была моя песня «Буду погибать молодым!».

Именно такие люди и угостили меня героином первый раз. Мы не вводили его в вену, а красиво нюхали с кончика ножа. В тот раз я заблевал хозяевам всю квартиру, но сам препарат мне очень понравился. То, что я пробовал прежде было довольно безобидно. Ломок не бывает, умереть от передозировки невозможно. Есть неприятные психологические эффекты, но через это можно пройти… Мне казалось, что и страшные разговоры про героин - тоже преувеличение.

Мне звонил продюсер: следующее выступление там-то и там-то. Я отчитывал «Буду погибать молодым!», получал деньги и больше заняться было нечем. Дни казались бесконечно длинными. Во второй раз меня тоже угостили, а на третий раз я поехал к дилеру уже с деньгами. Дилер был азербайджанцем. Я знал его крышу. Какое-то время он продавал мне с большой скидкой. Чем дальше, тем чаще я к нему заскакивал, - а потом вдруг обнаружил, что подсел.

Это меня напугало, но не очень сильно. Я решил, что просто сменю обстановку. Уеду в Москву: другой город, все заново, знакомых дилеров нет. Стану много работать и забуду о героине. Первые два дня меня ломало. Зато на третий день я чувствовал себя заново родившимся. Я считал, что теперь смогу обходиться только алкоголем и марихуаной.

Все разговоры о зависимости - это не про меня.

Как и положено сильным парням ситуацию я сумел удержать под контролем. Поэтому решил, что неплохо было бы найти в Москве место, куда можно будет заскочить за героином, если вдруг срочно понадобится... и вообще - пусть будет. Разумеется, я сразу нашел огромное множество продавцов. Дальше все происходило стремительно. С героином вообще все происходит очень быстро.

Я твердо решил, что употреблять стану крайне редко и совсем по чуть-чуть. А раз так, то неплохо бы получать от этого дела максимум удовольствия. Все говорили, что нюхать, - бессмысленное расточительство. Героин нужно вводить прямо в вену, - тогда-то ты и почувствуешь реальный кайф. И я перешел к внутривенным инъекциям. А еще через какое-то время - уже конченным героиновым торчком - я вернулся назад в Петербург.

И все равно, это еще не было проблемой. У меня были друзья, работа, и самые лучшие женщины в мире. Все, что я хотел, становилось моим. Жизнь, которую я вел, полностью меня устраивала.

Вместе с Тенгизом и Хотом мы сели в студии писать новый альбом. Дело почти не двигалось: мой барыга жил ровно напротив студии. По утрам я сперва заходил к нему и только потом шел писаться. Парни пытались объяснить, что так нельзя. Объяснить мне хоть что-то было невозможно.

У меня установился ежедневный жизненный цикл. С утра нужно сделать себе немного героина. Просто, чтобы жить. В течении дня я выкуривал какое-то количество марихуаны, а к вечеру приезжал в клуб. Там я пил алкоголь и ел таблетки или амфетамины. Если находил кого-то с кокаином, то мог понюхать кокаин. Потом еще алкоголь и марихуана. Я танцевал, курил, снова пил и ел таблетки. Утром, чтобы заснуть мне нужно было обязательно сняться героином. Так продолжалось пять лет подряд. О том, что будет дальше, я старался не думать.

Героин - огромная нагрузка на организм. Любой наркоман знает: если не хочешь загнуться быстро, время от времени от героина нужно отдыхать. Несколько месяцев подряд ты употребляешь, потом переламываешься, какое-то время не употребляешь, даешь организму отдохнуть и только после этого можешь начинать все заново.

У меня было не так. Я очень боялся физической боли. Ломки я мог выдержать максимум сутки, а на утро второго дня уже стучал в дверь барыги. Вместо того, чтобы остановиться и передохнуть, я употреблял героин ежедневно на протяжении пяти лет. От такой нагрузки организм уже не починишь. Во рту у меня давно не осталось ни единого собственного зуба, а в теле нет ни единого органа, который бы сегодня меня не беспокоил.

Парни из группы пытались со мной поговорить:
- Хорош приходить на студию поротый! Запишемся, а потом иди куда хочешь!
- Да! - говорил я. - Конечно! С завтрашнего дня так и будем делать!
С утра я приезжал на перекресток, смотрел на студию, потом на дом, где живет барыга, потом снова на студию - и все равно сперва шел к барыге. Парням это надоело. Они пробовали даже поселить меня прямо в студии, чтобы я там переламывался. С головой окунешься в работу и обо всем забудешь, - говорили они. Но такими методами проблему не решишь. Когда героин входит в твою жизнь, то ничего другого он тебе не оставляет. Даже когда тело уже больше не может его принимать, единственное, о чем ты думаешь - о том, что тебе НЕОБХОДИМ героин.

В студии я пролежал только день. Потом заначки кончились. Рано с утра, пока все спали, я тихонечко вышел, оставил дверь в студию открытой, и все равно ушел. Терпеть это парни больше не могли.
- Знаешь, Малой, - сказали они. - Ты сперва реши проблему, а потом будем писаться.

Обычно в двадцать лет у людей все только начинается. Я к этому возрасту прожил длиннющую жизнь. Теперь она подходила к концу.

Конец 1990-х выпал из моей жизни. Химическую зависимость я испытывал ото всех веществ, изменяющих сознание. Я продал даже стиральную машину своей мамы. Вызвал «Газель» с грузчиками, - и дальше мама стирала руками. Все, что было в квартире родителей я вынес и продал. Для джанки это нормально. Рано или поздно ты все равно окажешься один в пустой квартире, а потом продашь и квартиру тоже. Родители смотрели на происходящее дикими глазами. Все, что они скопили на протяжении жизни, я проторчал за несколько месяцев.

К концу десятилетия у меня не было работы, не было концертов, не было денег и не оставалось никого, кто согласился бы мне одолжить. На один только героин мне нужно было $600 ежемесячно. Раньше я танцевал и участвовал в телевизионных музыкальных программах.

Теперь я воровал, торговал наркотиками и, уходя через проходные дворы, кидал людей.

Когда ты сидишь на тяжелых наркотиках, это всегда очень близко к тюрьме. Как-то я прямо из кошелька украл денег у очень серьезного человека. Мы катались на машинах, курили, потом человек вышел, а кошелек оставил. Там лежала пачка денег вот такой толщины. И какое-то количество этих денег я забрал. Хотя даже в тот момент осознавал: делать это ни в коем случае нельзя.

Человек был очень серьезный. Нашли меня быстро, почти сразу. Человек долго смотрел мне в лицо, а потом сказал:
- Даю тебе время, чтобы отдать то, что ты взял. Дальше будем смотреть, что с тобой делать.

А самым ужасным было одиночество. Кто бы ни был рядом, ты все равно один. Ты сам изо всех сил окружаешь себя одиночеством. Доверять никому нельзя. Ни девушкам, ни друзьям. Ни самому себе. Себе - особенно.

Знаешь, настоящие самоубийцы, это ведь не те, кто пробует вешаться или прыгает с крыши, а те, кто видят в смерти единственный выход. Таких-то уж точно ничем не спасешь. К двадцати годам я как раз дошел до этой стадии.

Кинусь - и все. Дальше, если хотите сами решайте свои проблемы. Но уже без меня.
Наркотики, долги, безденежье, бандиты, физическая боль и полное отсутствие смысла во всем, что происходит… Нужно было остановиться... Нужно было признать, что я иду не туда... Нужно было развернуться и попробовать начать все сначала… но умереть казалось куда проще.

Мистер Малой в детстве

Мистер Малой, а в детстве просто Андрей Цыганов, родился в Ленинграде. Воспитание Малого и его брата всецело лежало на плечах матери, ведь отец, служивший на подводной лодке, основное время проводил в рейде, а когда и возвращался на берег, детьми занимался немного.

Что больше всего запомнилось Андрею из детских лет, так это атмосфера, царившая в доме, отношения с соседями, когда в гости можно было зайти без приглашения, а вечера люди проводили, собравшись у черно-белого телевизора. Оказаться когда-нибудь на телевизионном экране – главная мечта мальчика, которая казалась тогда такой далекой. Другая мечта – встреча с Натальей Ветлицкой , казалась не менее несбыточной.

В 12 лет Мистер Малой впервые увлекся танцами. Инициатива записаться в студию исходила от брата, Андрей же отправился за компанию. Очень скоро он понял, какие направления ему интересны, и вслед за обретенным в танцевальной школе другом отправился учиться брейкденсу.

Несомненные природные способности позволяли Малому с легкостью усваивать новые движения. Постепенно он стал завсегдатаем танцевальных вечеров, проводившихся во Дворце Молодежи и ДК Ленсовета, а так как денег, чтобы оплатить вход у Андрея не было, он договорился с организаторами, что станет выходить на сцену, чтобы зажечь публику.

Здесь у Малого завязывались первые профессиональные знакомства. DJ Андрей Репников, работавший в ДК Ленсовета, ввел совсем юного Малого в свою компанию, познакомил с людьми, увлеченными современной музыкой и танцами.

Первые успехи Мистера Малого в музыке

Знакомства с представителями музыкального движения не прошло для Малого даром. С участниками проекта «Термоядерный Jam» Цыганова познакомил все тот же Андрей Репников. Тогда они казались звездами и небожителями.

Live Mister Maloy

Однако упускать такой шанс было нельзя. Мистер Малой предложил организовать совместную программу, где он будет делать то, что умеет лучше всего – танцевать. Положительный ответ не заставил себя ждать. И это был прорыв. Ничего подобного страна до сих пор не видела, и первое место на конкурсе «Поколение-94», проходившем в Москве парням за молодой и амбициозный проект «Mr.Малой» было обеспечено.

Единственным условием получения главного приза было подписание контракта с организатора, что оказалось категорически невозможным для молодых людей, тогда с вершины Олимпа пришлось потесниться, но и второе призовое место обеспечило группе солидный денежный куш и общественное признание. И вот пятнадцатилетний подросток стоит на сцене под софитами камер, а награду ему вручает сама Наталья Ветлицкая. Кажется, все мечты уже сбылись.

Однако 1995 год оказался не менее успешным. Молодой артист получил одобрение ключевых деятелей музыкальной индустрии и был назван «Лучшим артистом года». В тот же год вышел первый студийный альбом исполнителя «Буду пАгибать мАлодым», впоследствии неоднократно переиздававшийся. На пике славы

Слава, неожиданно свалившаяся на подростка, была приятна, но что с ней делать? До 9 класса Малой кое-как доучился, ведь основное время отнимала гастрольная деятельность, из 10 пришлось уйти. Несмотря на это жизнь его представляла собой один сплошной праздник. Клубы, развлечения, выпивка, наркотики.

О том, чтобы отложить какие-то сбережения или приобрести недвижимость Малой и не помышлял. Однако разгульный образ жизни затягивал, а наркотики уже не отпускали. Совсем недавно находившийся на пике популярности, к концу 90-х Мистер Малой остался без друзей, средств к существованию, а путь на сцену для него оказался закрыт. По признанию артиста, его не раз посещали суицидальные мысли.

Возвращение рэпера Мистера Малого на сцену

На некоторое время Мистер Малой выпал из поля зрения общественности. Какие только слухи не ходили о его судьбе, однако по прошествии короткого срока рэп-исполнитель вновь предстал перед публикой.

В июле этого года вышла новая книга известного питерского писателя Ильи Стогова "Грешники". Одно из первых его произведений, "Мачо не плачут" - практически программная вещь для рожденных в 70-х. Рецензенты чаще всего сравнивали Стогова с Керуаком, Берроузом и Довлатовым. Сейчас писатель готовит книгу об отечественном хип-хопе, о которой мы обязательно вам вскоре расскажем.

"Грешники" же - исповедь 15-ти культовых деятелей питерского андеграунда, в число которых попал и Мистер Малой . Культовая фигура 90-х, для многих ставшая первой ассоциацией со словом "рэп". Став невероятно популярным по всей стране уже в 13 лет, он прошел через многое, о чем и рассказывает на страницах этой книги...

Мистер Малой (р.1979) - рэп-star

Как-то в «Тоннеле» я познакомился с девочкой. Мы вышли из клуба, заскочили в ближайшую парадную, я посадил ее на подоконник, выковырял член из трусов, раздвинул ей ноги… Девочка зажмурилась: «Ух ты!»... По ходу дела она расчувствовалась, громко закричала, откинула голову назад, - и затылком вышибла раму из окна. Грохот был страшный. Я даже присел от испуга. На ходу поправляя одежду, мы выбежали из парадной. Впрочем, на грохот никто не среагировал. Мы покурили и девочка попросила, чтобы я все-таки закончил то, что начал. Но на этот раз мы пошли уже в другую парадную.

Здесь у него родилась дочка, Ксения Собчак и соседи еще помнят, как вечерами мэр выходил во двор, чтобы пластмассовой палочкой повыбивать коврик, висящий на покосившихся футбольных воротах.

Скоро в этой тусовке я стал чуть ли не главной звездой. Танцевать в зале мне казалось тесным и я постоянно вылезал на сцену.

Я наконец-то был счастлив.

В том году в продаже появилась самая первая русская рэп-кассета. С одной стороны там была записана группа «Мальчишник», в которой читал Дельфин, а с другой - как раз «Термоядерный Jam».

Тенгиз и Хот для меня были небожителями. Все их тексты я знал наизусть.

Эта женщина всегда фантастически на меня действовала. От одних ее фотографий по коже бежали мурашки.

Любой, кто хотя бы краешком застал СССР полностью избавиться от этого не сможет уже никогда. Это просто не лечится.
Как рак. Как пристрастие к героину.

Меня подмывало плюнуть ему в лицо:
- Родился лохом, лохом и сдохнешь! Какой гашиш? Вообще не разбираешься? Это же «китайская пыль»!

Все разговоры о зависимости - это не про меня.

И все равно, это еще не было проблемой. У меня были друзья, работа, и самые лучшие женщины в мире. Все, что я хотел, становилось моим. Жизнь, которую я вел, полностью меня устраивала.

Теперь я воровал, торговал наркотиками и, уходя через проходные дворы, кидал людей.

Мистер Малой

«Мой папа - военный подводник. Он заруливал домой раз в полгода, быстренько меня воспитывал и уходил опять в плавание. Однажды он взял меня на подводную лодку, это было круто. Это ведь секретный объект, но меня пустили. А когда папа уже преподавал в училище, он взял меня посмотреть на учения. На Васильевском острове есть военная часть, в которой стоит церковь, переделанная под тренажер для водолазов. Их учили, если на лодке ЧП, как надевать специальные костюмы, вылезать из подводной лодки, буек запускать. Интересное зрелище. Я думал было тоже стать военным. Но потом решил ограничиться в честь респекта папе ношением шапки-ушанки с кокардой. Купил ее у олдскульных мажориков - чувачков-фарцовщиков. В местах лишения свободы авторитетные в таких ходили - это был и стиль, и отличительный знак. Редкая вещь.

Родителям я очень благодарен. Они, как умели, дали мне все, что смогли. И они нормально на все реагировали. Видели, что я самореализуюсь, понимали, что в каких-то моментах я уже круче остальных. Мне кажется, что когда ты всю жизнь на одной должности работаешь и ничего с тобой не происходит, и вдруг твоего сына показывают по ОРТ, то у тебя уже сомнений нет - вроде что-то хорошее.

Я, как настоящий рэпер, вырос в спальном районе, на «оспекте Освещения» (проспект Просвещения). Мне сейчас 35, и дело было еще в Советском Союзе, но даже тогда окраины все равно по-другому развивались, нежели центральные районы. Так что я рос в советском лайт-гетто. Такие районы жили по своим правилам: Кировский завод, Купчино, проспект Просвещения - они все были разными. В какой-то момент я понял, что мне дома чего-то не хватает, поэтому решил выхватить это на улице. Так что я абсолютно дворовый чувак.

Лет в 9–10 я слушал группу «Кино» - не то чтобы это было мое, но я выучил все песни на всякий случай. А потом меня заинтересовали буги, хип-хоп, фанк, я начал учиться танцевать брейк-данс и скоро стал танцевать в одной питерской группе, у которой были очень стремные, как теперь понятно, тексты.

У меня была кассета, на одной стороне «Мальчишник», на другой - «Термоядерный джем». Все тексты я знал наизусть. У меня всегда так было - все, что мне нравилось, я учил и подпевал, сидя у магнитофона или у телевизора - как бы помогал подчитывать, такой бэк-вокал на диване. И вот мне было лет 11–12, мы с другом на пляже загорали, и он вдруг говорит: «Видишь, там чувачки - это «Термоядерный джем». И я так обрадовался, кинулся к ним... Говорю: «Вау, ребята, да я же все ваши тексты знаю наизусть, я готов у вас танцевать, я ваш фэн!» Они подумали-подумали и решили сделать вместе со мной некое подобие русского Kris Kross - это были два маленьких негритенка, которые носили джинсы задом наперед. Первая песня была «Ленинград», трек группы «Имя защищено», потом ее перепевали Bad Balance. Потом была еще «Дайте денег - мы подышим», еще какая-то и «Буду погибать молодым». И получилось очень круто: мелкий шкет зачитывает взрослыми словами тексты, которые не все взрослые поймут. Реакция была просто бешеная. Потом этой фишкой воспользовались Bad Balance, когда появился Децл.

Так выглядели концерты Мистера Малого в начале 90-х

К концу 9-го класса у меня образовалось много плохих оценок. И директор вызвала меня к себе. Говорит: короче, тема такая, там, где тебе двойки светят, я нарисую тройки, но ты должен мне пообещать, что ты получишь свой аттестат и в десятый класс уже не пойдешь. Я прикинул: у меня гастроли, концерты - окей, выписывайте аттестат. А летом передумал. Не знаю, откуда взялись эти мысли в моей голове, но я пошел в школу, написал заявление, что прошу принять в десятый. Меня вызывают, захожу к директору, а ее аж трясет. А я актер был очень крутой: когда меня припирали, я мог сделать все убедительно. И я ей говорю: «Я все понял, мне надо учиться, это важно!» И вот я честно хожу первую неделю в школу, а потом уезжаю плотно на гастроли и в школе почти не появляюсь. Как мне ставить четвертные оценки - непонятно. Я позвонил Игорю Селиверстову, который помогал нам развиваться, и в школу пришел человек в пиджаке с галстуком, который принес солидную бумагу. «Уважаемая, прошу вас оказать содействие ученику Андрею Цыганову, потому что он является частью очень перспективного музыкального проекта…» Короче, официальное письмо такое. Директор сильно подофигела и говорит: мол, можешь позаниматься с репетиторами, подогнать все хвосты. Но для меня этот путь показался очень сложным. И меня исключили.

В 1994 году было принято стратегическое решение - переехать в Москву. Это был реальный подъем и взлет, все было круто. Жизнь была - одна непрекращающаяся пати. Каждый день мы ходили в клубы, на вечерины и на тусы. В домашние сквоты, в арт-студии, в офисы коммерсантов, в офисы, отобранные у коммерсантов бандитами, в сауны, в загородные дома, постоянные концерты, сборные солянки - это была одна сплошная вечеринка, просто иногда мы спали и ели. Всегда и везде было так: «Посмотрите в списках Мистера Малого». - «Да-да, проходите, пожалуйста!» А если меня куда-то не пускали, значит, это была просто плохая вечеринка, и мы находили хорошую.

«Звездная болезнь бьет по головной мозг», - это все было. Началось с того, что возвращаешься из школы с портфельчиком, а из окон звучат твои треки - и это круто. А продолжилось тем, что куда бы ни пришел - везде тебе респект, везде тебе проставы, вообще все тебя рады видеть, платить нигде никогда не надо. Я был такой сын полка, мелкий, которого все по-отечески опекают. И тусовался с различнейшими людьми: танцоры, бандосы, звезды, олигархи. И я общался со всеми по-простому, как будто сто лет их знаю. Типа: «Эй, Малой, это Владимир Владимирович, он директор банка!» - «О, привет, Владимир Владимирович!» Да и зарабатывали мы прилично. Только я не понимал, что такое деньги. Деньги существовали для того, чтобы вечеринка не заканчивалась. Поэтому в конце 90-х я оказался в минусе. Ничего не купил и не накопил.

У меня всю жизнь так: есть мечты, которые кажутся мне неосуществимыми, и вдруг раз - и без особых усилий с моей стороны они вдруг сбываются. Вот сидел я, смотрел телевизор, а там «Мальчишник», «Кар-мэн», Мазай, «Полиция нравов», - и я думал: «Как круто, хотел бы я тоже с ними, чтобы меня тоже по телевизору показывали». Раз - и я уже с ними. Думал: «Блин, Наталья Ветлицкая - лучшая женщина в мире, просто идеал, вот бы с ней познакомиться!» Оп - и мы с Ветлицкой в обнимку стоим на сцене. Ну и приятно, когда у других мечты сбываются. Я был во Вьетнаме пару лет назад, давал там концерт. Подошел чувак со своей девушкой, говорит: «Малой, с 90-х годов не могу попасть на твой концерт!» Вот сбылась мечта у человека.

Титульный сингл с нового альбома Малого «Малимпиада»

Я попробовал вообще все, что можно было попробовать. И понял, что я зависимая личность. Но еще я понял, что, чтобы мне не погибнуть молодым, нужно прекратить употреблять любые вещества. И взял, скажем так, творческий отпуск. Сначала отдыхал, приходил в себя. А потом Мераб и Тенгиз (друзья и творческие партнеры Малого. - Прим. ред. ) придумали «Пьянству Бойс», начали писать альбом, и я к ним скоро присоединился. Это был интернет-проект, у которого не было ни одного концерта. Треки - только про окружающую действительность конца 90-х, все правдивые истории. «Синька-мурка», «А и Б сидели на игле» - все так и было. Потом мы записали альбом «Шлак-Дональдс». Сняли клип, сделали несколько хитовых треков. Это были уже немного другие темы. «Солнечному миру - да, да, да!Шляпочному взрыву - нет, нет, нет!» К тому же я стал работать, арт-директорствовал в клубах и ресторанах, фестивали какие-то организовывал, корпоративы… Потом ушел наш брат Мераб, погиб молодым. А четыре года назад Тенгиз уехал в Майами. Он и здесь-то был крутым, а там вообще. Скучаю по нему.

Однажды мы организовали довольно крутой проект - школу рифмы и ритма для детей из детских домов. Дети учились создавать ритмы, отличать ритмы и играть ритмами. Потом мы им рассказывали, как делать музыку, хип-хоп. Показывали драм-машину, и они сами делали биты. А потом под эти биты начитывали строчки из «АК-47», Ноггано и прочих - мы старались выбрать строки без мата. Мы хотели это переродить в проект «Хип-хоп-беби», чтобы это был большой детский хип-хоп-фестиваль, с граффити, с брейкдансом, чтобы они учились запиливать пластинки, чтобы клипы мы с ними сняли. Но со взрослыми из детских домов оказалось не так-то просто договориться.

Я не курю, не пью, не мурю больше десяти лет. Вегетарианство присутствует. Катаюсь на досках зимой и летом. Все без фанатизма и не потому, что это какой-то такой тренд, просто во всех действиях есть какие-то полезные свойства: физические, духовные, эмоциональные. Я стал больше путешествовать, увлекся йогой. Но у меня нет такого, как в фильмах про кунг-фу, где появляется чувак и говорит: «Учитель, возьми меня», - и чувак сидит десять дней у входа, и потом тот его берет. Мой учитель - это ноосфера, которая посылает мне через людей сигналы. Ищешь гуру? Тебе не нужен гуру. Ты - гуру.

«Малимпиада» - это про альтернативные спортивные дисциплины, которыми мы занимаемся всю жизнь: танцы, диджеинг, граффити, МС - плюс к этому бабсклеинг, керлинг в квартире, аренбиатлон - прикольные виды спорта. У нас получился очень жирный альбом. По-любому человек найдет два-три трека, которые будут ему по душе. Это сто процентов. Я говорю, конечно, про людей, которые являются нашей потенциальной целевой аудиторией. Либо тех, кто вырос на наших треках. Многие из них катают на бордах, многие стебаются словечками, многие тусуются по барам, многие фан-чуваки и креативные всякие - художники, поэты. В общем, люди, которые, как и я, любят движ-ж-ж-ж-ж.

Мне кажется, что по части позитива во мне ничего не изменилось. Я себя ощущаю таким же, каким был в 16–18. Может быть, лет в 70 я просто стану называть себя не Мистер Малой, а Мистер Малоу».

DJ Tengiz

«Кроме Малого у меня было много всякой работы. С 1999-го до 2004-го я работал с Сашей Толмацким как звукорежиссер и саундпродюсер; при мне писались Лигалайз, Децл, «Bad B. Альянс». Потом у меня были своя студия и магазин. А в 2010-м я поехал на очень серьезную музыкальную конференцию WMC в Майами, пообщался там с людьми и понял, что мой уровень лучше, чем у многих в Америке. Там, например, было несколько технических лекций по звукорежиссуре, и лектор рассказывал про единственный способ сделать голос ярче - и все прямо очень серьезно его слушали, записывали там что-то, а я сидел и думал: «О чем он вообще? Я точно знаю еще 2–3 альтернативных способа». И я решил сделать кардинально новое движение в своей жизни, получил рабочую визу, переехал в Майами и открыл здесь свою студию. Записываю черных ребят: J. Nics, Killah Priest, Dynas, парни из Wu-Tang Clan - такие у меня клиенты. С некоторыми я работаю вживую, с некоторыми - онлайн.

Вообще-то я Денис, но когда мы записывали «Пьянству Бойс», да и раньше, я читал много с грузинским акцентом, поэтому за мной в России закрепилось имя Тенгиз. Но мало кто из американцев может сказать Тенгиз, такая особенность языка - им сложно произнести И после Г. И они сами стали называть меня Тенджизом. А для черных на сленге в этом есть свой смысл: «тен» - «десять» и «джиз» - «тысяча». То есть десять тысяч, получается.

У меня есть параллельная история, своя. Я коллекционирую советский грув, соул, фанк, джаз. В России у меня ни с кем не получилось ничего хорошего записать, а здесь я свел биты, сделанные из советских семплов, с американскими а капелла - и получилось уже три альбома, которые нехило так срезонировали. У меня взяли интервью большие местные газеты, какие-то люди постоянно пишут на сайт, в твиттер. Сейчас у меня есть два подобных проекта наготове - продолжение этой серии.

В середине 2000-х Малой и его друзья записывались под именем «Пьянству Бойс», выглядело и звучало это вот так

С Малым мы на коннекте с 1992 года - как он появился, так мы с ним и находимся в постоянном процессе общения. Он вообще один из немногих людей, с которыми я общаюсь в России. В 2004-м сделали совместный альбом Малого и «Пьянству Бойс». Потом - альбом «На высоких берегах гламура», болванок 20 записали, но не получилось его выпустить. Во-первых, кризис какой-то начался, во-вторых, гламур стал неактуальной историей. Короче, «Малимпиада» - это первая лет за десять полноценная работа. И это не просто фристайл - что вижу, о том и пою. Нет, тут более концептуальный подход.

Я вообще стараюсь смотреть на тексты не плоско, а так, чтобы у них была другая сторона. Мне нравится, когда кажется, что это простая история, а на самом деле оказывается, что у нее есть изнанка. У нас никогда не было такого уж плоскача и прямолинейных лобовых текстов. А я еще всегда стараюсь изгальнуться - моя идея в том, чтобы сохранять дух «Пьянству Бойс». Уже без препаратов, но с концепцией. Например, песня «Сегодня встретил Эминема в гастрономе» полностью построена на расшифровке термина «свэг». Грубый перевод - «понты». В Америке это слово уже отходит; не само явление - потому что черные любят рисоваться, это их визитная карточка, - но само слово настолько затерто в Америке, что здесь считается уже моветоном его употреблять. Так вот, в «Свэг» каждая строчка будет расшифровкой, как когда мы в треке «Азбука» разъясняли: «А - это аптека, Б - это ботки, В - это вакцина, Г - головняки».

Сэмплер альбома «Малимпиада»

Еще есть песни про хип-хоп. Про то, что как бы хип-хоп умирает, что у него олдскул головного мозга, куча других болезней, и вот нужно что-то делать, чтобы его спасти. Там для этого есть персонаж Топтыжка, который читает: «Я Топтыжка, не Топчумба, хипа-хопа научумба». Есть песня про турецкого футболиста, которого зовут Абдула Дурак, а родился он в провинции Нигде. Это, кстати, реальный персонаж, и это же надо было, чтобы у человека так все в жизни совпало! В пяти-шести песнях я записал черную местную певицу Сэнди. Она в Майами-Бич довольно популярна, по клубам выступает. Сэнди русского языка вообще не знает, так что пришлось ей английскими буквами писать то, что ей нужно спеть по-русски. Чтобы она спела: «Адидас, три полоски», мне приходилось ей писать «tree poor lost key». И объяснять, что tree надо спеть с испанским акцентом.

В целом получился позитивный жизнеутверждающий альбом. «Пьянству Бойс» десять лет назад были локальной такой историей: просвет, мрачняк, препараты всякие, были друзья со своими, вот такими, как у нас в треках, заморочками - тогда это было актуально. А сейчас я этого не вижу, я в этом не варюсь. У меня совсем другая тема теперь».