Главная › Режим › Монолог черкеса из героя нашего времени. Монолог короля Ричарда II перед его смертью в темнице (Шекспир; Мин)

Монолог черкеса из героя нашего времени. Монолог короля Ричарда II перед его смертью в темнице (Шекспир; Мин)

С1. Как ремарка Печорина – «приняв глубоко тронутый вид» - корректирует содержание его монолога в глазах читателя?

«Приняв глубоко тронутый вид», Печорин сознательно играет на чувствах Мери. Он не просто излагает подлинные причинно-следственные связи между событиями, повлёкшими за собой нравственные «увечья» (схема верна – но лишь отчасти), - Печорин знает, что его рассказ обязательно вызовет сочувствие со стороны Мери, девушки чувствительной и доброй. От сострадания один шаг до влюблённости – а это полная победа печорина над Грушницким. Такая «адресная» исповедь заставляет Печорина утрировать собственные переживания, острее обозначать противоречия собственной натуры. Записи в журнале – это исповедь перед самим собой, искренняя и беспощадная; монолог перед Мери – романтическая маска, условный образ, и цель его создания вполне прагматична – добиться того, чтобы девушка в Печорина влюбилась.

Мастерами психологической прозы были Л.Н.Толстой и Ф.М.Достоевский; в «Войне и мире» и «Преступлении и наказании» внутренние монологи героев – важнейший приём изображения внутренней жизни персонажей. Л.Н.Толстой наследует лермонтовские принципы слежения за динамикой человеческих чувств и их осмыслением (внутренние монологи Андрея Болконского и Пьера Безухова вполне сопоставимы с записями Печорина); толстовская «диалектика души» есть не что иное, как совершенствование литературных приёмов, позволяющих фиксировать тончайшие душевные движения. Внутренние монологи героев Ф.М.Достоевского – это очень часто спор с самим собой, подтверждение и мгновенное опровержение только что выдвинутого тезиса, бесконечная «дискуссия» разных граней человеческого характера в рамках одной личности. В «Герое нашего времени» предметом размышлений Печорина была двойственность его характера; в «Преступлении и наказании» расколотость души и сознания главного героя впрямую переданы антитезами во внутренних монологах. Примером может служить размышление Раскольникова после убийства старухи: «Мать, сестра, как любил я их! Отчего теперь я их ненавижу?» Любовь и ненависть соединяются в душе Раскольникова, споря на разные «голоса».

Я как безумный выскочил на крыльцо, прыгнул на своего Черкеса, которого водили по двору, и пустился во весь дух по дороге в Пятигорск. Я беспощадно погонял измученного коня, который, хрипя и весь в пене, мчал меня по каменистой дороге.

Солнце уже спряталось в черной туче, отдыхавшей на гребне западных гор; в ущелье стало темно и сыро. Подкумок, пробираясь по камням, ревел глухо и однообразно. Я скакал, задыхаясь от нетерпенья. Мысль не застать уже ее в Пятигорске молотком ударяла мне в сердце! - одну минуту, еще одну минуту видеть ее, проститься, пожать ей руку... Я молился, проклинал плакал, смеялся... нет, ничто не выразит моего беспокойства, отчаяния!.. При возможности потерять ее навеки Вера стала для меня дороже всего на свете - дороже жизни, чести, счастья! Бог знает, какие странные, какие бешеные замыслы роились в голове моей... И между тем я все скакал, погоняя

беспощадно. И вот я стал замечать, что конь мой тяжелее дышит; он раза два уж спотыкнулся на ровном месте... Оставалось пять верст до Ессентуков - казачьей станицы, где я мог пересесть на другую лошадь.

Все было бы спасено, если б у моего коня достало сил еще на десять минут! Но вдруг поднимаясь из небольшого оврага, при выезде из гор, на крутом повороте, он грянулся о землю. Я проворно соскочил, хочу поднять его, дергаю за повод - напрасно: едва слышный стон вырвался сквозь стиснутые его зубы; через несколько минут он издох; я остался в степи один, потеряв последнюю надежду; попробовал идти пешком - ноги мои подкосились; изнуренный тревогами дня и бессонницей, я упал на мокрую траву и как ребенок заплакал.

И долго я лежал неподвижно и плакал горько, не стараясь удерживать слез и рыданий; я думал, грудь моя разорвется; вся моя твердость, все мое хладнокровие - исчезли как дым. Душа обессилела, рассудок замолк, и если б в эту минуту кто-нибудь меня увидел, он бы с презрением отвернулся.

Когда ночная роса и горный ветер освежили мою горячую голову и мысли пришли в обычный порядок, то я понял, что гнаться за погибшим счастьем бесполезно и безрассудно. Чего мне еще надобно? - ее видеть? - зачем? не все ли кончено между нами? Один горький прощальный поцелуй не обогатит моих воспоминаний, а после него нам только труднее будет расставаться.

Мне, однако, приятно, что я могу плакать! Впрочем, может быть, этому причиной расстроенные нервы, ночь, проведенная без сна, две минуты против дула пистолета и пустой желудок.

Все к лучшему! это новое страдание, говоря военным слогом, сделало во мне счастливую диверсию. Плакать здорово; и потом, вероятно, если б я не проехался верхом и не был принужден на обратном пути пройти пятнадцать верст, то и эту ночь сон не сомкнул бы глаз моих.

Я возвратился в Кисловодск в пять часов утра, бросился на постель и заснул сном Наполеона после Ватерлоо.

Когда я проснулся, на дворе уж было темно. Я сел у отворенного окна, расстегнул архалук - и горный ветер освежил грудь мою, еще не успокоенную тяжелым сном усталости. Вдали за рекою, сквозь верхи густых лип, ее осеняющих, мелькали огне в строеньях крепости и слободки. На дворе у нас все было тихо, в доме княгини было темно.

Взошел доктор: лоб у него был нахмурен; и он, против обыкновения, не протянул мне руки.

Откуда вы, доктор?

От княгини Лиговской; дочь ее больна - расслабление нервов... Да не в этом дело, а вот что: начальство догадывается, и хотя ничего нельзя доказать положительно, однако я вам советую быть осторожнее. Княгиня мне говорила нынче, что она знает, что вы стрелялись за ее дочь. Ей все этот старичок рассказал... как бишь его? Он был свидетелем вашей стычки с Грушницким в ресторации. Я пришел вас предупредить. Прощайте. Может быть, мы больше не увидимся, вас ушлют куда-нибудь.

Он на пороге остановился: ему хотелось пожать мне руку... и если б я показал ему малейшее на это желание, то он бросился бы мне на шею; но я остался холоден, как камень - и он вышел.

Вот люди! все они таковы: знают заранее все дурные стороны поступка, помогают, советуют, даже одобряют его, видя невозможность другого средства, - а потом умывают руки и отворачиваются с негодованием от того, кто имел смелость взять на себя всю тягость ответственности. Все они таковы, даже самые добрые, самые умные!..

(М.Ю. Лермонтов «Герой нашего времени»)

В1. Укажите название главы романа «Герой нашего времени», из которого
взят приведенный фрагмент.

В2. От чьего лица ведется повествование в данном фрагменте?

В3. Как называется изобразительное средство, которое использует

В4. Укажите название средства иносказательной выразительности: «мысль… молотком ударяла мне в сердце»,

В5. Как называется изобразительное средство: «как ребёнок заплакал», «остался холоден, как камень »?

В6. Как называется скрытая насмешка, к которой прибегает автор: «Впрочем, может быть, этому причиной расстроенные нервы, ночь, проведенная без сна, две минуты против дула пистолета и пустой желудок»?

В7. Как в литературе называется композиционный приём, основанный на изображении картин природы (например, утро после погони)?

С1. Что именно заставило Печорина совершить погоню и какие черты характера героя проявились в этой сцене?

С2. Каковы основные особенности психологизма Лермонтова и кого из писателей можно назвать продолжателем его традиций в изображении «души человеческой»?

В1. Княжна Мери

В2. Печорин

В3. Олицетворение

В4. Метафора

В5. Сравнение

В6. Ирония

В7. Пейзаж

В3. Установите соответствие между тремя основными персонажами, фигурирующими в данном фрагменте, и их характеристикой, данной в романе. К каждой позиции первого столбца подберите соответствующую позицию из второго столбца.

В4. Установите соответствие между тремя основными персонажами, фигурирующими в данном фрагменте, и их дальнейшей судьбой. К каждой позиции первого столбца подберите соответствующую позицию из второго столбца

Я иногда себя презираю... не оттого ли я презираю и других?.. Я стал не способен к благородным порывам; я боюсь показаться смешным самому себе. Другой бы на моем месте предложил княжне son coeur et sa fortune;14 но надо мною слово жениться имеет какую-то волшебную власть: как бы страстно я ни любил женщину, если она мне даст только почувствовать, что я должен на ней жениться, - прости любовь! мое сердце превращается в камень, и ничто его не разогреет снова. Я готов на все жертвы, кроме этой; двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту... но свободы моей не продам. Отчего я так дорожу ею? что мне в ней?.. куда я себя готовлю? чего я жду от будущего?.. Право, ровно ничего. Это какой-то врожденный страх, неизъяснимое предчувствие... Ведь есть люди, которые безотчетно боятся пауков, тараканов, мышей... Признаться ли?.. Когда я был еще ребенком, одна старуха гадала про меня моей матери; она предсказала мне смерть от злой жены; это меня тогда глубоко поразило; в душе моей родилось непреодолимое отвращение к женитьбе... Между тем что-то мне говорит, что ее предсказание сбудется; по крайней мере буду стараться, чтоб оно сбылось как можно позже.

В1. Частью какой главы романа М.Ю.Лермонтова «Герой нашего времени» является приведённый выше фрагмент дневника Печорина»?

В2. Назовите город, в котором разворачивается действие этой главы лермонтовского романа?

В3. Черты какого литературного направления сохраняются в прозе Лермонтова, создающей образ одинокого, исключительного и загадочного героя, действующего в исключительных обстоятельствах?

В4. Как называется форма развёрнутого высказывания героя, обращённого к самому себе (дневниковые размышления Печорина), к читателям или к другим персонажам романа?

В5. Укажите название художественного приёма преувеличения, цель которого – усилить выразительность речи героя: «двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту…».

В6. Какой художественный троп использован в данном фрагменте текста для создания образа эгоистичного, бесчувственного, жестокого героя – «Моё сердце превращается в камень» ?

В7. Укажите название известного стихотворения М.Ю.Лермонтова, с которым идейно и тематически перекликается роман «Герой нашего времени».

С1. Какую роль дневниковые записи играют в композиции романа М.Ю.Лермонтова «Герой нашего времени»?

С2. С какой проблемой романа перекликаются вопросы, заданные героем самому себе в приведённом выше фрагменте, и как они соотносятся с проблематикой других произведений русской классики.

В1. «Княжна Мери»

В2. Пятигорск

В3. Романтизм

В4. Монолог

В5. Гипербола

В6. Метафора

В7. «Дума»

Василий Петрович, - сказал есаул, подойдя к майору, - он не сдастся - я его знаю. А если дверь разломать, то много наших перебьет. Не прикажете ли лучше его пристрелить? в ставне щель широкая.
В эту минуту у меня в голове промелькнула странная мысль: подобно Вуличу, я вздумал испытать судьбу.
- Погодите, - сказал я майору, я его возьму живого.
Велев есаулу завести с ним разговор и поставив у дверей трех казаков, готовых ее выбить, и броситься мне на помощь при данном знаке, я обошел хату и приблизился к роковому окну. Сердце мое сильно билось.
- Ах ты окаянный! - кричал есаул. - что ты, над нами смеешься, что ли? али думаешь, что мы с тобой не совладаем? - Он стал стучать в дверь изо всей силы, я, приложив глаз к щели, следил за движениями казака, не ожидавшего с этой стороны нападения, - и вдруг оторвал ставень и бросился в окно головой вниз. Выстрел раздался у меня над самым ухом, пуля сорвала эполет. Но дым, наполнивший комнату, помешал моему противнику найти шашку, лежавшую возле него. Я схватил его за руки; казаки ворвались, и не прошло трех минут, как преступник был уж связан и отведен под конвоем. Народ разошелся. Офицеры меня поздравляли - точно, было с чем!
После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом? Но кто знает наверное, убежден ли он в чем или нет?.. и как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка!..
Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера - напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится - а смерти не минуешь!
Возвратясь в крепость, я рассказал Максиму Максимычу все, что случилось со мною и чему был я свидетель, и пожелал узнать его мнение насчет предопределения. Он сначала не понимал этого слова, но я объяснил его как мог, и тогда он сказал, значительно покачав головою:
- Да-с! конечно-с! Это штука довольно мудреная!.. Впрочем, эти азиатские курки часто осекаются, если дурно смазаны или не довольно крепко прижмешь пальцем; признаюсь, не люблю я также винтовок черкесских; они как-то нашему брату неприличны: приклад маленький, того и гляди, нос обожжет… Зато уж шашки у них - просто мое почтение!
Потом он примолвил, несколько подумав:
- Да, жаль беднягу… Черт же его дернул ночью с пьяным разговаривать!.. Впрочем, видно, уж так у него на роду было написано…
Больше я от него ничего не мог добиться: он вообще не любит метафизических прений.

(М.Ю. Лермонтов "Герой нашего времени" )

B1 Как называется глава (повесть) романа М.Ю. Лермонтова, фрагмент из которой вы прочитали?

B2 Из текста выпишите словосочетание, которое в данном фрагменте является оценкой внутреннего, психологического состояния героя, решившего «испытать судьбу».

ВЗ Укажите термин, которым называют развернутые рассуждения героя, обращенные к самому себе?

B4 Назовите фамилию героя, от лица которого ведется повествование в этой главе.

B5 К какому известному в литературоведении социально-психологическому типу традиционно относят этого героя?

B6 Укажите термин, которым обозначают способ отображения внутренних, душевных переживаний лермонтовского героя: его стремление к максимальному самовыражению и самоанализу, дневниковый характер повествования и т.д.

B7 Как в литературном произведении называют разговор двух (или более) персонажей между собой?

С1. В чём разница и в чём сходство объяснений, которые дают трагическим событиям повести Печорин и Максим Максимыч?

С2. В каких произведениях классической литературы так или иначе звучит тема судьбы, предопределения и как эти произведения соотносятся с романом Лермонтова «Герой нашего времени»?

В1. Фаталист

В2. «странная мысль»

В3. Внутренний монолог

В4. Печорин

В5. Лишний человек

В6. Психологизм

Скоро все разошлись по домам, различно толкуя о причудах Вулича и, вероятно, в один голос называя меня эгоистом, потому что я держал пари против человека, который хотел застрелиться; как будто он без меня не мог найти удобного случая!..

Я возвращался домой пустыми переулками станицы; месяц, полный и красный, как зарево пожара, начинал показываться из-за зубчатого горизонта домов; звезды спокойно сияли на темно-голубом своде, и мне стало смешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь вымышленные права!.. И что ж? эти лампады, зажженные, по их мнению, только для того, чтобы освещать их битвы и торжества, горят с прежним блеском, а их страсти и надежды давно угасли вместе с ними, как огонек, зажженный на краю леса беспечным странником! Но зато какую силу воли придавала им уверенность, что целое небо со своими бесчисленными жителями на них смотрит с участием, хотя немым, но неизменным!.. А мы, их жалкие

потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при мысли о неизбежном конце, мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного счастия, потому знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения к сомнению, как наши предки бросались от одного заблуждения к другому, не имея, как они, ни надежды, ни даже того неопределенного, хотя и истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой борьбе с людьми или судьбою...

И много других подобных дум проходило в уме моем; я их не удерживал, потому что не люблю останавливаться на какой-нибудь отвлеченной мысли. И к чему это ведет?.. В первой молодости моей я был мечтателем, я любил ласкать попеременно то мрачные, то радужные образы, которые рисовало мне беспокойное и жадное воображение. Но что от этого мне осталось? одна усталость, как после ночной битвы с привидением, и смутное воспоминание, исполненное сожалений. В этой напрасной борьбе я истощил и жар души, и постоянство воли, необходимое для действительной жизни; я вступил в эту жизнь, пережив ее уже мысленно, и мне стало скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание давно ему известной книге.

(М.Ю. Лермонтов "Герой нашего времени" )

В1. Частью какой главы романа является представленный выше фрагмент текста?

В2. Укажите название сюжетно-композиционного элемента художественного произведения, представляющего собой описание природы («звёзды спокойно сияли…»).

В3. К какому художественному приёму неоднократно прибегает , «надежды давно угасли вместе с ними, как огонёк, зажжённый на краю леса» и т.д.?

В4. Как называется форма развёрнутого высказывания героя, обращённого к самому себе и произнесённого в собственных мыслях (размышления Печорина, идущего по ночной дороге)?

В5. Как называются образные определения, встречающиеся в приведённом фрагменте текста: «беспечный странник», «беспокойное воображение», «радужные образы» и т.п.?

В6. Из первого абзаца фрагмента выпишите слово-характеристику, которой сам себя «награждает» Печорин.

В7. Укажите название художественного приёма, основанного на противопоставлении различных явлений и лежащего в основе композиции данного фрагмента: «страсти и надежды» предков противопоставлены «сомнениям и заблуждениям» потомков.

С1. Какие темы, значимые для всего романа, поднимает Лермонтов в данном фрагменте текста?

С2. Почему вопрос о предопределённости судьбы так занимает Печорина, и в каких произведениях русской классики затрагиваются подобные вопросы.

В1. «Фаталист»

В2. Пейзаж

В3. Сравнение

В4. Внутренний монолог

В5. Эпитеты

В6. Эгоист

Беседуя с Грушницким в самом начале повести «Княжна Мери», Печорин с основательностью знатока оценивает внешность княжны:

«-Эта княжна Мери прехорошенькая, - сказал я ему. - У неё такие бархатные глаза - именно бархатные, я тебе советую присвоить это выражение, говоря об её глазах: нижние и верхние ресницы так длинны, что лучи солнца не отражаются в её зрачках. Я люблю эти глаза без блеска, они так мягки, они будто бы тебя гладят… - Впрочем, кажется, в её лице только и есть хорошего… А что, у неё зубы белы? Это очень важно. <…>

Ты говоришь об хорошенькой женщине, как об англинской лошади, - сказал Грушницкий с негодованием.

Mon cher, - отвечал я ему, стараясь подделаться под его тон: - je méprise les femmes pour ne pas les aimer, car autrement la vie serait un mélodrame trop ridicule» [Милый мой, я презираю женщин, чтобы не любить их, потому что иначе жизнь была бы слишком смехотворной мелодрамой].

Конечно, Печорин «шутит» с Грушницким, нарочито цинично отзываясь о девушке, привлёкшей внимание приятеля и будущего врага. Но в наигранно-пышной фразе о презрении к женщинам, не случайно произнесённой по-французски (на языке, предписанном светским этикетом и отмеченном условностью, литературностью), может заключаться и вполне серьёзная мысль. В конце концов, разве в том, как лермонтовский герой ведёт себя с женщинами и отзывается о них, нет хотя бы малой толики презрения? Ну, например: «Одно мне всегда было странно; я никогда не делался рабом любимой женщины; напротив, я всегда приобретал над их волей и сердцем непобедимую власть, вовсе об этом не стараясь. Отчего это? - оттого ли, что я никогда ничем очень не дорожу и что они ежеминутно боялись выпустить меня из рук? или это - магнетическое влияние сильного организма? или мне просто не удавалось встретить женщину с упорным характером?

Надо признаться, что я, точно, не люблю женщин с характером: их ли это дело!..»

Или разве совсем уж несерьёзен Печорин, когда делает такое заключение, отнюдь не свидетельствующее об уважительном отношении к прекрасному полу: «Чего женщина не сделает, чтоб огорчить соперницу? Я помню, одна меня полюбила за то, что я любил другую. Нет ничего парадоксальнее женского ума: женщин трудно убедить в чём-нибудь, надо их довести до того, чтобы они убедили себя сами; порядок доказательств, которыми они уничтожают свои предубеждения, очень оригинален; чтоб выучиться их диалектике, надо опрокинуть в уме своём все школьные правила логики. Например, способ обыкновенный:

Этот человек любит меня - но я замужем, - следовательно, не должна его любить.

Способ женский:

Я не должна его любить - ибо я замужем, - но он меня любит, - следовательно… тут несколько точек, ибо рассудок уж ничего не говорит, а говорят большею частию язык, глаза и, вслед за ними, сердце, если оное имеется.

С тех пор, как поэты пишут и женщины их читают <…>, их столько раз называли ангелами, что они в самом деле, в простоте душевной, поверили этому комплименту, забывая, что те же поэты за деньги величали Нерона полубогом…»

И Печорин, женщин, по собственному признанию, любящий более всего на свете, сейчас не иронизирует: «<…> Ведь я не в припадке досады и оскорблённого самолюбия стараюсь сдёрнутьс них то волшебное покрывало, сквозь которое лишь привычный взор проникает. Нет, всё, что я говорю о них, есть только следствие -

Ума холодных наблюдений

И сердца горестных замет.»

В подкрепления собственного нелицеприятного и не очень лестного суждения о дамах Григорий Александрович ссылается на мнение доктора Вернера: «Кстати: Вернер намедни сравнил женщин с заколдованным лесом, о котором рассказывает Тасс в своём «Освобождённом Иерусалиме». «Только приступи, - говорил он, - на тебя полетят со всех сторон такие страсти, что боже упаси: долг, гордость, приличие, общее мнение, насмешка, презрение… Надо только не смотреть, а идти прямо; мало-помалу чудовища исчезают, и открывается перед тобой тихая и светлая поляна, среди которой цветёт зелёный мирт, - зато беда, если на первых шагах сердце дрогнет, и обернёшься назад!»

Итак, у читателя есть некоторые основания полагать, что в отношении Печорина к женщинам заключена доля цинизма и что, соответственно, Григорий Александрович может отзываться «о хорошенькой женщине, как об англинской лошади» не только чтобы побесить Грушницкого. Не оценивает ли и вправду Печорин женскую прелесть по цвету глаз и размеру зубов? (Хотя, конечно, конечно не только таким образом - но и таким - тоже!)

Впрочем, соотнесение женщины с лошадью обнаруживается не только в описании этой беседы Печорина с Грушницким. Эта параллель повторяется в романе Лермонтова столь часто, столь настойчиво (почти «навязчиво»), что её никак нельзя счесть случайною.

Итак, примеры.

В «Бэле», первой главе «Героя нашего времени» простодушный Максим Максимыч, восхищённо вспоминает коня Казбича Карагёза, сравнивая глаза скакуна с глазами прекрасной горской княжны; как тут не вспомнить рассуждения Печорина о глазах княжны Мери, вызывающие возмущение Грушницкого: «А лошадь его славилась в целой Кабарде, - и точно, лучше этой лошади ничего выдумать невозможно. Недаром ему завидовали все наездники и не раз пытались её украсть, только не удавалось. Как теперь гляжу на эту лошадь: вороная как смоль, ноги - струнки, и глаза не хуже, чем у Бэлы <…>».

Этот взгляд, позволяющий обнаружить общее в лошади и женщине, роднит Максима Максимыча с «естественными людьми» - горцами. В песне, которую поёт Казбич, конь сравнивается с прекрасной женщиной, и сравнение это не в пользу красавицы: «Долго, долго молчал Казбич; наконец, вместо ответа, он затянул старинную песню вполголоса:

Много красавиц в ауле у нас,

Звёзды сияют во мраке их глаз.

Сладко любить их - завидная доля;

Но веселей молодецкая воля.

Золото купит четыре жены,

Конь же лихой не имеет цены:

Он и от вихря в степи не отстанет,

Он не изменит, он не обманет.»

Это были прямые сопоставления. Но в «Герое нашего времени» немало и сходных событий, ситуаций, в которых сходная роль отведена женщинам и лошадям. Первый приходящий на память пример - похищение Бэлы. Азамат привозит Бэлу Печорину в обмен на помощь в похищение Казбичева коня. Получается простая схема из курса политэкономии: «товар (Бэла) = товар (Карагез)». Обмениваемые товары, как известно, должны быть эквивалентны…

Лошадь и Бэла ещё раз встретятся в одном и том же эпизоде романа. Рассказывает Максим Максимыч: «Смотрю: Печорин на скаку приложился из ружья… <…> …Выстрел раздался, и пуля перебила заднюю ногу лошади; она сгоряча сделала ещё прыжков десять, споткнулась и упала на колени. Казбич соскочил, и тогда мы увидели, что он держал на руках своих женщину, окутанную чадрою… Это была Бэла… бедная Бэла! - Он что-то нам закричал по-своему и занёс над нею кинжал… Медлить было нечего: я выстрелил в свою очередь, наудачу <…>. Когда дым рассеялся, на земле лежала раненая лошадь и возле неё Бэла <…>».

Ранение лошади Печориным предшествует кинжальному удару Казбича, более того, именно выстрел, сделанный лермонтовским героем, побуждает похитителя убить свою жертву. Григорий Александрович оказывается невольным убийцей горянки; от ран мучаются и лошадь, и женщина. Обе лежат рядом…

Ещё одно преследование, ещё одна неудачная погоня: Печорин скачет вслед уехавшей Вере. Возлюбленную он не настиг, а коня загнал насмерть.

Одинаково реагирует Григорий Александрович на реплику Максима Максимовича, бестактно напомнившего о Бэле, и на увиденный им у дороги труп своего загнанного коня. Пример первый: «-А помните наше житьё-бытьё в крепости? <…> А Бэла?..

Печорин чуть-чуть побледнел и отвернулся…

Да, помню! - сказал он, почти тотчас принуждённо зевнув…».

Пример второй: «За несколько вёрст от Есентуков я узнал близ дороги труп моего лихого коня; седло было снято - вероятно, проезжим казаком, - и вместо седла на спине его сидели два ворона. - Я вздохнул и отвернулся!..»

Оба раза - вздохнул и отвернулся…

И ещё одна цитата. Печорин, желая досадить княжне Мери, покупает ковёр, который желала приобрести княжна Мери, и покрывает им, как попоной, свою лошадь: «Вчера я её встретил в магазине Челахова; она торговала чудесный персидский ковёр. Княжна упрашивала свою маменьку не скупиться: этот ковёр так украсил бы её кабинет!.. Я дал 40 рублей лишних и перекупил его; за это я был вознаграждён взглядом, где блистало самое восхитительное бешенство. Около обеда я велел нарочно провести мимо её окон мою черкесскую лошадь, покрытую этим ковром. Вернер был у них в это время и говорил мне, что эффект этой сцены был самый драматический. Княжна хочет проповедовать против меня ополчение; я даже заметил, что уж два адъютанта при ней со мною очень сухо кланяются, однако всякий день у меня обедают».

Параллель несомненная: ковёр, который не достался княжне, получила лошадь; княжна взбешена - она словно ревнует к черкесскому скакуну, как к женщине-сопернице.

В чём же смысл этой соотнесённости? Очевидно, она указывает на такую нравственную черту главного героя, как пренебрежение свободой и ценностью другого человека, особенно женщины. Печорин привык женщин подчинять, властвовать над ними, управлять ими: похитил, разлучив с родными, Бэлу, ради жестокой игры предпринял психологический эксперимент, влюбив в себя княжну Мери; измучил своей любовью Веру. Лошадь покорна человеку, Печорин добивается, чтобы женщины были покорны ему.

В пренебрежении женской душой, её миром Печорин похож на горцев. Кстати, лермонтовский герой желает походить на горца и щеголяет своей «черкесской» посадкой и щегольской горской одеждой: «Я думаю, казаки, зевающие на своих вышках , видя меня скачущего без нужды и цели, долго мучились этою загадкой, ибо, верно, по одежде приняли меня за черкеса. Мне в самом деле говорили, что в черкесском костюме верхом я больше похож на кабардинца, чем многие кабардинцы. И точно, что касается до этой благородной боевой одежды, я совершенный денди: ни одного галуна лишнего, оружие ценное в простой отделке, мех на шапке не слишком длинный, не слишком короткий; ноговицы и черевики пригнаны с всевозможной точностью; бешмет белый, черкеска тёмно-бурая. Я долго изучал горскую посадку: ничем нельзя так польстить моему самолюбию, как признавая моё искусство в верховой езде на кавказский лад. Я держу четырёх лошадей: одну для себя, трёх для приятелей, чтоб не скучно было одному таскаться по полям; они берут моих лошадей с удовольствием и никогда со мной не ездят вместе».

Кстати, и кличка любимого коня Печорина - Черкес.

Но «черкесский» облик лермонтовского героя - не более чем видимость и модничанье. Настоящий горец одет совсем не по-щегольски: «Бешмет всегда изорванный, в заплатках, а оружие в серебре».

Различно и отношение русского офицера, с одной стороны, и горцев, с другой, к скакунам. Горцы привязаны к своим лошадям, как самым дорогим друзьям, и владение лошадью - абсолютное счастье. Так счастлив Азамат, получив Карагеза, и так раздавлен горем Казбич, его лишившийся. Для Печорина лошадь - всё-таки средство передвижения, и не более. Он не может любить лошадь как горцы - беззаветно, пылко и яростно. Так он не может любить, кажется, и женщин. Обычно их любовь быстро наскучивает Григорию Александровичу. Так, он быстро охладел к Бэле. Горцу же Азамату - натуре цельной и страстной - украденный у Казбича конь, уж верно, не наскучит. Так что «товарообмен» между русским офицером и горским юношей оказался все-таки неэквивалентным…

На некоторые из параллелей между людьми и лошадями в лермонтовском романе обратила внимание Э.Г. Ге6рштейн. Сближение это охватывает не только женщин, но и мужчин. В частности, исследовательница обратила внимание на реакцию Печорина при виде трупов убитого им Грушницкого и загнанного главным героем коня: «Вот два трупа: человека и коня. Оба — жертвы Печорина. Они предстают ему в сходной ситуации: он проходит или проезжает мимо.

“Спускаясь по тропинке вниз, я заметил между расселинами скал окровавленный труп Грушницкого. Я невольно закрыл глаза…

Отвязав лошадь, я шагом пустился домой. У меня на сердце был камень. Солнце казалось мне тускло, лучи его меня не грели”.

Жест ужаса — “невольно закрыл глаза” — объяснён далее подробным описанием тяжёлого душевного состояния Печорина после убийства человека. На долю животного достаётся, однако, только вздох:

“За несколько вёрст от Есентуков я узнал близ дороги труп моего лихого коня; седло было снято - вероятно, проезжим казаком, - и вместо седла на спине его сидели два ворона. - Я вздохнул и отвернулся!..”

Как тонко здесь отмечена разница между отношением европейца к человеку и животному!» (Герштейн Э.Г. «Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова. М., 1976. С. 73-74).

Параллель подмечена точно, но с выводами известной исследовательницы творчества и биографии Лермонтова согласиться трудно. Конечно, Печорин не привязан к своему коню так, как Казбич к Карагёзу, и убийство Грушницкого для него, пусть и безмерно далёкого от христианской любви к ближнему, значит много больше, чем смерть коня. Однако это банальность, самоочевидность (да, отношение европейца к смерти человека и животного различно!), констатация которой в романе была бы абсолютно излишней. Показательно и небанально, «информативно» как раз сходство реакций, телодвижений. Мёртвое тело человека Печорину неприятно, как и труп павшего коня; в обоих случаях лермонтовский герой не желает видеть своих жертв.

Интересно, однако, что и в самом Печорине сторонний взгляд обнаруживает и женственные черты, и «породу». Сам Григорий Александрович соотнесён и с женщиной, и с лошадью. Эти ассоциации были отмечены А. Ханзен-Лёве в статье на немецком языке, перевод заглавия которой по-русски звучит так: «Печорин как женщина и лошадь и прочее о романе Лермонтова “Герой нашего времени”» (журнал «Russian Literature». 1992. Vol. 31. No 4; vol. 33. No 4).

Действительно, наблюдательный и любопытствующий мнимый автор романа (обычно именуемый «странствующим офицером») находит в Печорине «какую-то нервическую слабость; он сидел, как сидит Бальзакова тридцатилетняя кокетка на своих пуховых креслах после утомительного бала». Кожа Печорина «имела какую-то женскую нежность». Наконец, «несмотря на светлый цвет его волос, усы его и брови были чёрные — признак породы в человеке, так, как чёрная грива и чёрный хвост у белой лошади». Смысл этих наблюдений, по-видимому, таков: в Печорине, несмотря на железную силу воли, храбрость и холодный ум, присутствуют и женственный нарциссизм, и незащищённость перед жизнью. Он, стремящийся подчинить себе других, сам несвободен: ни от собственного «несносного характера» и страстей, ни от стесняющих его обстоятельств. Его жертвы — преимущественно женщины: Бэла, княжна Мери, Вера; им загублен конь. Из мужчин в романе жертвой печоринской мстительности оказывается только Грушницкий, в поведении и в описании внешности которого отчётливо просматривается женственность: «он хорошо сложён, смугл и черноволос», рисуется и любуется собой, экзальтирован. Печорин — персонаж, как бы фокусирующий, вбирающий в себя черты большинства других героев романа, и даже с Грушницким у него есть нечто общее. Печорин любил подвергать других жестокому анализу и холодной оценке. И вот он сам становится предметом такого отношения, и в нём самом выявляются черты, приписываемые им другим, прежде всего женщинам.
© Все права защищены

Прочитайте.

Солнце уже спряталось в чёрной туче, отдыхавшей на гребне западных гор; в ущелье стало темно и сыро. Подкумок, пробираясь по камням, ревел глухо и однообразно. Я скакал, задыхаясь от нетерпенья. Мысль не застать уже её в Пятигорске молотком ударяла мне в сердце! – одну минуту, ещё одну минуту видеть её, проститься, пожать ей руку… Я молился, проклинал, плакал, смеялся… нет, ничто не выразит моего беспокойства, отчаяния!.. При возможности потерять её навеки [она] стала для меня дороже всего на свете – дороже жизни, чести, счастья! Бог знает, какие странные, какие бешеные замыслы роились в голове моей… И между тем я всё скакал, погоняя беспощадно. И вот я стал замечать, что конь мой тяжёлее дышит; он раза два уж спотыкнулся на ровном месте… Оставалось пять вёрст до Ессентуков – казачьей станицы, где я мог пересесть на другую лошадь.

Всё было бы спасено, если б у моего коня достало сил ещё на десять минут! Но вдруг поднимаясь из небольшого оврага, при выезде из гор, на крутом повороте, он грянулся о землю.

Определите, откуда взят этот отрывок. Напишите имя автора, название произведения и главы, имена главного героя и героини, о которой говорится в отрывке.
Представьте, что конь наделён даром речи. Что он мог бы сказать о своём хозяине? Напишите монолог Черкеса о главном герое произведения, откуда взят отрывок. Объём – около 200 слов.

Ответы и критерии оценивания

М.Ю. Лермонтов (1 балл), «Герой нашего времени» (1 балл), глава «Княжна Мери» (1 балл), Печорин (1 балл), Вера (1 балл). Всего 5 баллов.
Монолог Черкеса.

Задание 2. ЦЕЛОСТНЫЙ АНАЛИЗ ТЕКСТА

Вариант 1

Мариэтта Сергеевна Шагинян (1888–1982)

ПРЫЖОК

Известно, что злоязычие – самая заразительная болезнь.

В одной дачной местности под Москвой она была распространена настолько, насколько ей способствовали местные условия: наличие восьми жён нэпманов, супруги спеца, десятка служащих Наркомпроса и возмутительной близости крупного партийца, из тех, что подходят под категорию «вождей». Он поселился в этом тараканьем гнезде так же неосмотрительно, как иной раз голенькие дети садятся на муравьиную кучу.

Партиец был вдов и имел сына. Нэпманшам в глубине души было очень лестно, что их дети играют с сыном «вождя». Они зазывали его к себе, расспрашивали о кремлевских обитателях, приглашали из города добрых знакомых и в разговоре небрежным тоном осведомлялись у Вити:

– Не знаешь ли ты, когда твоему папе звонили сегодня из Кремля?

Когда мальчики убегали, нэпманша пожимала плечами и картавила гостье, зеленеющей от зависти, что «этот несчастный ребёнок» положительно не может жить без её Грегуара и что в городе, должно быть, придётся продолжать такое непредвиденное знакомство. Гостья, возвращаясь в Москву, не упускала случая поговорить о семейных обстоятельствах «вождя» с видом человека, знающего всё это как свои пять пальцев. Так начала плестись вокруг партийца тоненькая-претоненькая паучья паутиночка. Сам «вождь» не замечал её даже в свои круглые заграничные очки. Он был занят с утра до ночи. Но Витенька, сын «вождя», мало-помалу ощутил на себе её действие.

Витя был подросток с ломающимся голосом, вспыхивающими ушами и длинными ногами. Товарищи приучили его к особому обращению: они говорили ему грубости, выказывали пренебреженье, заставляли исполнять просьбы, бегать на побегушках, но в то же время оглядывались по сторонам, есть ли кто-нибудь, чтобы это не пропало даром, а было увидено и поставлено им в особую честь. Витя уже заметил, что с ним никто не поступает просто. Если что-нибудь говорится, то с задней мыслью, если ходят в обнимку, так непременно с особенными лицами и ломаньями, какие люди выкручивают перед фотографическим аппаратом. Сперва это мучило мальчика. Он считал себя некрасивым, неинтересным, ненужным. Потом истина осенила его: он вдруг сообразил, что это он, Витя, центр вселенной и что все выкрутасы и хитрости его товарищей сводятся к одному – завоевать его, Витино, пристрастие, вторгнуться в его, Витину, сферу, стать ему, Вите, своим братом. Тогда мальчику стало приятно посещать дачниц и отвечать на их вопросы о Кремле.

В награду он начал требовать удовольствия и для себя: сперва это выражалось в невинном поглощении мороженого, оплачиваемого дачницами, потом в преимущественном пользовании чужими качелями, гамаком, лодкой, крокетом. И, наконец, в частом повторении фразы: «Это мне нравится», – влекшей за собой переход в его собственность ружья Грегуара, открыток Ниночки, альбома Дусика, удочки Лёлика, и т. д. до бесконечности.

Чем больше портился Витя, тем ехиднее становились дачницы. По утрам, когда советские служащие уезжали в город, на балконе у спецдамы благоухал кофейник с мокко и слезился кусочек льда на янтарном деревенском масле. Сюда собирались нэпманши, и даже служащая Наркомпроса в отпуску, большая, гладкая, выстриженная, со слюнявыми губами, похожая на английского дога, шумно поднималась по ступеням, двигала стульями, садилась, простирала руки к салфеточкам с бахромой, блюдечкам, сахарнице, молочнику, и всё это делала так, будто за ней была погоня на автомобилях. Спецдама перетирала мытые чашки, щипчиками накладывала в них сахар, и когда из кофейника лилась душистая струйка, от сахара кверху ползли тончайшие вьющиеся дорожки и расходились наверху сладкими веерами. Найдите-ка теперь дома, где всё это случается, где сахар пахнет в саксонской чашке, где бахрома у салфеточек выглажена и отливает синевой.

– Да, знаете ли, такого кофе, как у вас… – неизменно начинала служащая, разрезая пополам поджаристый калач и густо намазывая его маслом. – Нужна культура, чтоб подать такой кофе.

Вслед за маслом на калач посыпалась соль, потом обе стороны складывались вместе и подносились ко рту, в то время как перед гостьей ставилась чашка с густыми сливками на коричневом фоне мокко.

Нэпманши косились на спецдаму завистливо. Тайна этой кофейной культуры щемила их самолюбие. Они уставляли по утрам стол икрой, ветчиной, редиской, паштетом, пирожками, маслинами, всяким сдобным печеньем. Но всё это меркло, не возбуждало аппетита, казалось мещанским перед белоснежной сервировкой спецдамы и перед её кофе, к которому подавалось одно только масло, калачи и соль.

– Не думайте, что наша власть этого не понимает, – улыбнулась хозяйка, – что бы там ни говорили, а хорошее всем нравится. Возьмите воспитание детей. Они могут сколько угодно ругать Европу, но, как только доходит до дела, Европа у них на первом месте. Как бы назвали нас, грешных, если бы мы осмелились послать своих детей учиться за границу? А знаете ли, душечка, что такой-то (взгляд по сторонам, понижение голоса, губы складываются сердечком и приближаются к уху соседки)… воспитывает своего сына в колледже?

– Да что вы! Какой позор! – служащая Наркомпроса всплёскивает руками.

– Ничего не позор, а наоборот, очень умно. А такой-то (новый шёпот) обоих детей держит в Германии, а такой-то – в Швейцарии, а такой-то… Ну, право же, это лучше, чем растить подобное ужасное, ужасное чудовище, лишённое малейшего воспитания. Посмотрите, как он отвратителен. Витенька, Витенька, иди сюда, голубчик, мы по тебе соскучились!

Мальчик с вымазанными в глине коленями, растрёпанный, гогоча беспричинно, медленно подошёл к балкону. За ним прибежали щеголеватые, модно одетые, чистенькие дети нэпманш и хозяйки: девочки в узких вязаных платьицах, с вышитыми кармашками – подарок belle soeur из Парижа, мальчики в белых полотняных костюмах из частного магазина на Петровке.

– Мама, Витя говорит, что умеет делать шахты, и у него есть динамит!

– Нет, Витенька, нет! – в испуге вскрикнула спецдама. – Мы знаем, что ты умеешь. Но этого ни в каком случае нельзя. Покажи нам что-нибудь другое! Знаете, милая (она многозначительно повернулась к служащей Наркомпроса), Витя – замечательный мальчик. Он умеет стрелять, плавать, усмирять быков. Конечно, мы не позволяем ему подвергаться опасности, а то бы он показал вам такие чудеса…

– Я умею прыгать с третьего этажа! – хрипло произнёс Витенька, ни на кого не глядя. Он знал, что от него ждут этих слов. Он перехвастался уже всеми подвигами, какие вычитал из своей детской библиотечки. Хвастаться можно было безнаказанно: все боятся его папы и ни за что не дадут ему сделать себе хотя бы царапину. Он поднял голову, посмотрел на крышу дачи, – как раз три этажа, выход из чердачного окна, плоский карниз, на котором можно геройски вытянуться, задрать обе руки кверху, ухнуть.

– Я прыгну с крыши! – воинственно крикнул Витя, повернулся и побежал к кухне, откуда можно было пробраться на чердак.

– Проследите, милая, за его манерами, – не громко, но брезгливо и ясно проговорила спецдама, – это какой-то ярмарочный шут: ни самолюбия, ни правдивости, ни достоинства. Я прямо иной раз со смеху надрываюсь.

Она поглядела наверх и сделала самое серьёзное лицо:

– Витенька, ах, какой мальчик! Ты опять! Ну, верим, верим, сейчас же уходи с крыши!

Но, прежде чем она кончила фразу, прежде чем Витенька проделал свой геройский взмах и ушёл с крыши, прежде чем служащая Наркомпроса успела создать подходящее выражение лица, перед балконом появился небольшой человек с круглым ясным лбом, с курчавыми волосами и в заграничных очках – отец Вити, человек из Кремля.

Он вернулся на дачу в автомобиле, поискал мальчика, не нашёл, через боковую калитку, мимо огородов спустился к соседям и хотел кликнуть сына, как невольно остановился. Он стал нечаянным свидетелем разыгравшейся сцены и выслушал весь разговор за кофе от первого до последнего слова. Подняв голову, он посмотрел на сына и увидел его лицо. Витя стоял на крыше ни жив ни мёртв. Коленки его тряслись. Скуластое детское лицо с узкими глазами хранило снаружи все усвоенные пороки, как держат на тарелке орехи, – бесхитростно и с полным неумением попрятать их: тут были тщеславие, трусость, наивность, хвастливость, растерянность, готовность сделать, как требуют, простоватость сбитого с толку существа.

– Ну, – выразительно произнёс отец, не спуская глаз с сына, – прыгай!

– Витенька, папа шутит! – обворожительно крикнула спецдама. – Беги скорей, беги с крыши!

Человек из Кремля не повёл и бровью. Витя на крыше не шевельнулся.

Оба – отец и сын – неотступно глядели друг на друга.

– Ну, – медленно повторил отец, – прыгай! Раз, два, тр…

Мальчик взмахнул руками и отчаянно прыгнул с крыши. Он упал на круглый газон. Визжащие дамы столпились вокруг него.

На серой, пыльной траве лежала круглая голова с лицом, повёрнутым кверху, – лицом, похожим на тарелку, с которой одним взмахом смахнули, как орехи сбросили, все его детские пороки, и вместо тщеславия, хвастовства, трусости, тупости на скуластой мордочке расцвели два глаза, виновато, но с хитринкой удовольствия скользнувшие в отцовские глаза. Но губы Витины были бледны и плачущи. У Вити была вывихнута нога.

Человек в очках нагнулся над своим мальчиком и положил ему руку на лоб. Потом поднял его нескладное тело, прижал к себе и унёс.

Мирра Лохвицкая (Мария Александровна Лохвицкая) (1869–1905)

Если б счастье моё было вольным орлом,
Если б гордо он в небе парил голубом, –
Натянула б я лук свой певучей стрелой,
И живой или мёртвый, а был бы он мой!

Если б счастье моё было чудным цветком,
Если б рос тот цветок на утёсе крутом, –
Я достала б его, не боясь ничего,
Сорвала б и упилась дыханьем его!

Если б счастье моё было редким кольцом
И зарыто в реке под сыпучим песком, –
Я б русалкой за ним опустилась на дно,
На руке у меня заблистало б оно!

Если б счастье моё было в сердце твоём, –
День и ночь я бы жгла его тайным огнём,
Чтобы, мне без раздела навек отдано,
Только мной трепетало и билось оно!

Критерии оценивания	Баллы
Целостность проведённого анализа в единстве формы и содержания; наличие/отсутствие ошибок в понимании текста. Шкала оценок: 0 – 5 – 10 – 15	15
Общая логика и композиция текста, его стилистическая однородность. Шкала оценок: 0 – 3 – 7 – 10	10
Обращение к тексту для доказательств, использование литературо ведческих терминов. Шкала оценок: 0 – 2 – 3 – 5	5
Историко-культурный контекст, наличие/отсутствие ошибок в фоно вом материале. Шкала оценок: 0 – 2 – 3 – 5	5
Наличие/отсутствие речевых, грамматических, орфографических и пунктуационных ошибок (в пределах изученного по русскому языку материала). Шкала оценок: 0 – 2 – 3 – 5	5
Максимальный балл	40

Для удобства оценивания предлагаем ориентироваться на школьную четырёхбалльную систему. Так, при оценке по первому критерию 0 баллов соответствуют «двойке», 5 баллов – «тройке», 10 баллов – «четвёрке» и 15 баллов – «пятёрке». Безусловно, возможны промежуточные варианты (например, 8 баллов соответствуют «четвёрке с минусом»).

Максимальный балл за все выполненные задания – 70.

(Из V сцены 5-го акта Шекспировой драмы Ричард II .)

Я долго думал, как бы мне сравнить
Весь Божий мир с темницей, где живу я -
Напрасный труд! Мир Божий полон жизни,
А здесь душа живая я один.
Но я добьюсь, я выкую сравненье
Из дум моих. Мой разум, будь отцом!
Будь матерью, моя душа! И оба
Родите длинный, длинный ряд всё новых
Всё возрождающихся дум! Пусть ими
Наполнится весь этот малый мир,
Где, как и людям в мире, не найти им
Себе покоя. Мысль о божестве,
Святая мысль, теряется в сомненьях
И поставляет слово против слова:
«Придите , говорит,
Ко мне, все дети! » - а потом: «Взойдти
Ко мне труднее, чем пройдти верблюду
В ушко иголки .» Гордая мечта
Работает над тем, что было б чудом,
Мечтает, как бы этими ногтями,
Бессильными прорвать дорогу в мир
Меж ребр кремнистых этих стен темницы
И, немощная, гибнет средь гордыни.
Стремясь к покою, мысль себя ласкает,
Что ведь не первой ей и не последней
Рабою быть фортуны: жалкий раб,
С колодкой на ногах, не так ли тешит
Себя той думой, что сидели жь прежде,
Что и потом сидеть в ней будут люди?
И этой думой тешится бедняк!
Он свой позор несет плечами тех,
Кто до него тащил такое жь бремя!
Так я один разыгрываю роль
Здесь многих лиц, и кто жь из них довольный?
То я король; но, окружен изменой,
Желаю нищим стать, и вот я нищий!
То, сокрушенный гнетом страшных зол,
Я говорю: Нет! буду королем!
И вот я вновь король; но тут же вижу,
Что я развенчан гордым Болингброком,
Что я - ничто! Но всё же, кто бы ни был,
Ни я, ни кто иной из земнородных
Не мыслит быть ничем, не перейдя
На век в ничто!
‎ Что̀ слышу? Звук музы́ки!
О соблюдайте такт! И сладость звуков
Становится пронзительна ушам,
Где такт нарушен, где нет должной меры.
Не то же ль и в музы́ке нашей жизни?
О как же чуток слух мой! Как он быстро
Разладицу почуял струн нестройных,
А не имел чутья разлад подметить
Меж духом века и моим правленьемь!..
Но ум слабеет! Смолкни же, музы́ка!
Ты сумасшедшим возвращала ум,
Меня жь твой гром способен обезумить!
А всё-таки благословляю сердце,
Пославшее мне звук твой! Это знак
Любви к Ричарду, а любовь ко мне -
Что̀ перл короны, потерявший ценность
В толпе людей, где ненавидят всё.

Введение. История создания произведения, основная идея.

«Герой нашего времени» по праву может называться жемчужиной русской литературы. Лермонтов довольно долго вынашивал идею создания романа и продолжительное время работал над ним. Литературоведы разделяют предварительный период на три отдельных промежутка времени. Начальный этап относится к 1836 году, именно тогда юный поэт Лермонтов решил утвердить себя на пьедестале современной литературы и создать нечто такое, что абсолютно поразило бы его современников. Уже тогда он решил, что главное действующее лицо будет молодой дворянин, олицетворяющий в своем образе существующее поколение молодых людей. Он хотел отразить все противоречия, бушующие в юной порывистой душе, создать метущуюся личность, что впоследствии у него прекрасно получилось. По признанию Лермонтова на него произвело огромное впечатление прочтение романа «Евгений Онегин» Пушкина. Оно вдохновило его и настроило на плодотворную фундаментальную работу.

После написания посмертной эпитафии на смерть Пушкина Лермонтов отправляется в ссылку на Кавказ, где начинает воплощать в жизнь свой замысел по написанию романа. Так начался второй этап по созданию романа. Данная поездка в каком-то смысле пришлась для писателя очень кстати, ведь именно посетив Тамань, казачьи станицы и поселения горцев, Лермонтов точно понял, о чем он хочет писать. Определился круг действующих лиц и сюжетная линия.

1839 год - «Бэла» (при публикации «Из записок офицера на Кавказе»)
1839 год - «Фаталист»
1840 год - «Тамань»
1840 год - «Княжна Мери»
1840 год - Выход полной версии романа с авторскими ремарками и добавленной частью «Максим Максимович»

Основной идеей автора было показать положение дел в современной ему последекабристской России, создать живые реалистичные образы героев. Главная проблема романа - проблема личности и времени, когда были утрачены старые идеалы, а новых пока не существовало. Печорин и его современники по праву могут называть себя людьми потерянного поколения, они не знают, чего хотят от жизни. По словам автора, портрет Печорина - это «портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии». Любопытен тот факт, что сам Лермонтов ни разу за весь процесс повествования не проявляет своего отношения и оценки поведения Печорина. Он даже не говорит однозначно о том, в каком смысле он применяет к нему характеристику «герой».

Анализ произведения

Сюжетная линия, особенности композиции

Главной особенностью композиционного строения романа является хронологическая несогласованность. Главы расположены не порядку, происходящие в них события непоследовательны. Это один из главных приемов выразительности, через который автор пытался выразить основную мысль подобным образом. Так, Лермонтов дает нам понять, что окружающие нас события и их последовательность никак не могут повлиять на нашу судьбу. Сильно лишь то, что творится в душе человека, его мысли и поступки. Благодаря расположению глав читатель постепенно начинает погружаться во внутренний мир Печорина, понимать мотивы его поступков и проникается к нему симпатией и сочувствием.

Что касается жанровой принадлежности, то «Герой нашего времени» можно охарактеризовать как психологически-социальный роман. В построении сюжета абсолютно отсутствует завязка или экспозиция, то есть читатель ровным счетом ничего не знает о жизни Печорина до его приезда на Кавказ. Кульминацией же является отдельно взятая ситуация каждой из повестей. Развязкой является весть о смерти Печорина, отраженная в предисловии к «Журналу Печорина». При этом момент развязки приходится на середину романа.

Таким образом, мы можем заметить, что, как и идея, так и сюжет и композиция романа очень сложны и служат элементами выразительности, постепенно раскрывающими проблематику произведения и образ главного героя.

Главные герои

Григорий Печорин представитель дворянства, молодой повеса родом из Петербурга. В душе является несчастным человеком, который тяготиться своим бессмысленным существованием. Он разочарован в любви и женщинах, не верит в существовании теплых дружеских отношений и искренней любви. Он крайне неординарная и яркая личность, которая, несмотря на множество его недостатков, не отталкивает читателя, а, напротив, привлекает своими переживаниями, заставляет сочувствовать и сопереживать ему. Изнутри его раздирает множество противоречий. Наиболее полное представление о личности героя мы получаем из уст Максима Максимовича. Однако, в силу своей недалекости, мужчина представляет Печорина несколько в однобоком свете. Он не понимает, что движет героем, не может найти оправдание его холодности и эгоизму.

Грушницкий

Антиподами Печорина являются Грушницкий и Вернер. Грушницкому хочется, главным образом, красоваться и показывать себя с наилучшей стороны, при том, что в душе юноши абсолютная пустота. Печорин же, поступая не всегда положительно, на самом деле глубоко благородный и отчаянно смелый человек, в последнюю очередь думая о напускном лоске и репутации честного человека.

Вернер же поначалу кажется читателю человеком близким по духу Печорину, ведь у них множество схожих черт характера, скептицизм, циничность, холодность и жесткость. Однако, Вернер, оказывается на деле типичным пустословом, не готовым отстаивать принципиальную позицию и ставить себя в противовес целому обществу. Оба этих мужских типа помогают нам лучше понять характер Печорина, как бы оттеняя и выделяя черты его характера и особенности личности.

Княжна Мери

Все женские образы, использованные Лермонтовым на страницах романа абсолютно разные. Единственное, что их объединяет - понимание сокровенного желания и главного стремления Печорина, которое постепенно приходит к читателю. А именно - это отчаянное желание любить и быть любимым одной единственной женщиной. Увы, этому так и не суждено случиться.

Заключение

Роман был принят российскими читателями на «ура». Он поражал, восхищал, волновал и никого не мог оставить равнодушным. Настолько ярок и реалистичен был образ Печорина, настолько злободневна была поднятая Лермонтовым проблема потерянного времени. Здесь есть все элементы прозы: и философские размышления, и роман, и лирическая повесть.«Герой нашего времени» - глубоко обличающий роман, бьющий точно в цель. Ведь Лермонтов осуждает не героя, склонного совершать ошибки. Если задуматься, кто из нас их не совершает? Объект его осуждения - именно пустое и ничтожное время, не несущее никаких идеалов и ценностей, потерянное поколение людей, не сумевших найти себя в жизни.

Критики признают сходство героев романа с романом «Евгений Онегин», это не случайно, ведь именно прочтение шедеврального произведения Пушкина подвигло создать Лермонтова столь же монументальный роман. В каком-то смысле Печорин, тот же Онегин, только в промежутке 30 - 40 годов 19 века. Стоит отметить, что Печорин - все же личность более зрелая, нежели Онегин. Он эгоист, но эгоист, страдающий от собственных поступков, глубоко осуждающий себя, но не имеющий возможности измениться. Он способен к более глубокому самоанализу, смиряется и несет свои поступки и грехи как тяжкий крест.

Анализируя роман, можно проследить развитие самого автора, он постепенно переходит из разряда юношеской прозы к нечто более содержательному и серьезному. Мы можем отметить значительный творческий рост автора, прогресс его идей и улучшенное качество изобразительно-выразительных инструментов.