Начо дуато что поставил в михайловском театре. Балеты Начо Дуато, Михайловский театр (17.07.2011.)

Начо Дуато, надо полагать, показал в Петербурге предпоследнюю премьеру. Осенью будет "Щелкунчик", и последнее окно в Европу - вместе с последним глотком свежего воздуха в петербургском балете - закроется. Программа из трех балетов производит удивительно свежее впечатление - на фоне того "гроба с музыкой", который мы видим на прочих балетных представлениях.
Первым показали балет "В лесу" (Na floresta) - балет блестящий и немного знакомый петербуржцам: его исполнила на сцене Михайловского труппа московского театра Станиславского незадолго до назначения Дуато главным балетмейстером. Второй просмотр оставил еще более сильное впечатление. То ли артисты танцевали лучше, то ли я смотрел внимательнее. Раскованность и простота движений создают удивительное ощущение внутренней свободы. Плетение лиан из тел артистов и легкий фовистический колорит, начинающийся декорацией и продолжающийся в музыке Вилла-Лобоса, как бы погружают зрителя в джунгли и растворяют в них - и мы действительно можем испытать толстовско-экологическое растворение в природе. К этому надо добавить традиционное для Дуато следование музыке, наложение движения на музыкальный рисунок, благодаря чему его балеты получают внутренний объем и музыкальность жеста.
Во втором отделении была "Прелюдия" - балет, специально поставленный для Михайловского театра два года назад. Писать о нем уже приходилось (), но скажу вновь: великолепно стилизованный и музыкально аранжированный классический танец обретает в нем поэтику намеков и очень русских по духу указаний в беспредельное. К сожалению, "Прелюдия" так и остается прелюдией. Большого русского балета, который мы так ждали, испанский хореограф, вероятно, уже в Петербурге не создаст. Не исключаю, что "Прелюдия" так и останется лучшим балетом Дуато петербургского периода.
Третий балет - Invisible (Невидимое) на музыку Анджея Пануфника - третий русский балет Дуато, главное событие вечера - снова удивил публику: такого Дуато мы еще не видели. Можно полагать, что это реакция на столетие "Весны священной" и одновременно - погружение в сложную душу соотечественников Достоевского и Ленина (впрочем, сам Дуато говорил совершенно о другом). Главная героиня балета, если так можно выразиться, награждена совершенно чудовищной хореографией: местами это огромная мокрица (в соответствующего цвета костюме), местами в русской традиции так изображают Лихо Одноглазое, ведьм и кикимор. Рядом с героиней шесть танцующих пар, которые ее не замечают, но на которые она оказывает странное влияние. Вероятно, Дуато не слишком читал Достоевского, но что-то - феномен двойничества, например, или свидригайловско-ставрогинских призраков - почувствовал, живя в России и Петербурге. Это радует: значит, живет в наших жилах темная вода петербургской Леты-Невы, только мы давно перестали ее замечать. Концовка балета показалась затянутой, но это свойство хореографии Дуато: идя за музыкой, он не всегда готов резать музыку по живому.
Из исполнителей следует отметить Сабину Яппарову и "В лесу" и в "Прелюдии", Леонида Сарафанова, очень разного в "Прелюдии" и в "Невидимом", и Ирину Перрен, исполнившую главную партию в "Невидимом" так чудовищно, что показалась Екатериной Борченко.
Ностальгический колорит характеризовал всю эту весеннюю премьеру. Балетом "Невидимое" мы, возможно, хоронили недолговечный балет Михайловского театра: без знаменитого хореографа, без Осиповой-Васильева петербургский сезон превратится в нечто блекло-невидимое. А все-таки жаль, что в России все зависит от денежного мешка. Стоит ему прохудиться, в образовавшуюся дыру тут же утекает все самое лучшее - и ничего не поделаешь.

Главными гостями V балетного фестиваля в Йыхви станут солисты Михайловского театра из Санкт-Петербурга. Вместе с ними в Эстонию приедет и художественный руководитель Михайловского балета – испанский танцовщик и хореограф Начо Дуато.

Танцовщики Михайловского театра демонстрируют костюмы, созданные сербской художницей Ангелиной Атлагич для балета «Спящая красавица» в постановке Начо Дуато.

В рамках фестиваля 19 мая солисты Михайловского покажут в Йыхви одноактные балеты Начо Дуато «Без слов», «Дуэнде» и Nunc Dimittis на музыку Арво Пярта, а днем позже на сцене Йыхвиской филармонии состоится вечер классического балета в постановке испанского хореографа: за «Привалом кавалерии» и «Паваной мавра» последует гала-концерт.

В преддверии фестиваля Начо Дуато рассказал «ДД» о своих учителях, современном балете и о том, как ему живется и работается в России.

Не судите о нас по «Дон Кихоту»

– Вы родились в Испании, учились в Лондоне, Брюсселе и Нью-Йорке, танцевали в Швеции и Нидерландах, вы знаете весь хореографический мир. Что в этом интернациональном пространстве повлияло на вас в наибольшей степени?

– Безусловно, на первом месте для меня – Иржи Килиан. Я работал с ним девять лет в Нидерландском театре танца, был ведущим солистом в его балетах, он сочинил для меня несколько спектаклей... Именно благодаря Килиану я поставил свой первый балет – «Огражденный сад». Потом мы работали бок о бок как хореографы в Нидерландском театре танца с ним и Хансом ван Маненом. Кроме Килиана, в мою «тройку» хореографов входят Уильям Форсайт и Матс Эк. Это важнейшие имена в моем хореографическом словаре. Все трое на высочайшем уровне работают уже сорок лет. Каждый создал свою школу, свой театр, свой танцевальный язык. Вот это я и считаю настоящим мастерством.

– Вас отличает склонность к современному балету, который часто противопоставляют классическому...

– Это большая ошибка – противопоставлять современный балет и классику. Нередко современный танец оказывается слаб и беспомощен, если не опирается на классическую школу. Границы, которая четко отделяла бы современный балет от классического, не существует. Балет по своей сути – искусство, которое не может оставаться неизменным, которое нельзя законсервировать; каждый новый день дает балету новую жизнь и новое дыхание. Непростительное упрощение – считать, что танец на пуантах несовременен, а босиком – актуален. В своей испанской труппе я не мог ставить балеты в классической технике только из-за того, что в моем распоряжении не было танцовщиков, которые в полной мере владели бы техникой танца на пальцах. А труппа Михайловского театра владеет ею блестяще, поэтому я смог поставить «Спящую красавицу», соблюдая классические каноны. И как теперь ее называть, мою «Спящую»? Как называть «Прелюдию», которую я тоже сочинил уже в Петербурге? Разве это не современный балет? Разве это не классический балет?

– Многие считают испанцев очень темпераментными людьми с горячей кровью и горячими головами. Эти национальные черты отражаются в ваших хореографических работах?

– Должно быть, вы судите об испанцах по балету «Дон Кихот». Сам я, кстати, в этом спектакле родной страны не узнал... Впрочем, это неважно. Не думаю, что меня можно назвать типичным испанцем. Я давно считаю себя гражданином мира. Я работал в разных странах, от Швеции до Австралии, и уже почти два года живу в Петербурге. На мой взгляд, хореографическое искусство вообще вне – и выше – любой национальности.

Россия – не баня и не водка

– В течение двадцати лет вы возглавляли Национальный театр танца Испании, но покинули этот пост ради Михайловского театра...

– Выбор в пользу Михайловского театра я считаю одним из важнейших решений своей жизни. Сегодня в моем распоряжении балетная труппа, о которой можно только мечтать: замечательные танцовщики, великолепно сложенные, блестяще выученные, образованные, музыкальные и, главное, с потрясающе сильным желанием работать. И еще: такое уважение к хореографу, какое я ощущаю в России, не встретить ни в одном другом театре мира. Я чувствую их полное доверие и готовность к самоотверженной работе.

– Как чувствует себя испанец в русском окружении? Есть вещи, которые вас забавляют или кажутся странными?

– Если вы имеете в виду, что жить в России – это ходить в баню и пить водку, то вы ошибаетесь. По крайней мере меня к этому ничто не обязывает. Санкт-Петербург – великолепный европейский город, где есть все, чему надлежит быть в европейских столицах, и даже больше. Я не только памятники и достопримечательности имею в виду, такие, как Эрмитаж или Казанский собор. В своей жизни я посетил так много церквей и музеев, что больше всего ценю возможность совершить приятную прогулку по городу, а в Петербурге такими прогулками можно насладиться сполна. Что касается русского характера, то, насколько я заметил, русские сдержанны, сохраняют дистанцию, избегают панибратства в общении, и мне это нравится.

– Вы выучили русский – хотя бы немного?

– Собирался взяться, но на изучение русского совсем не остается времени. С другой стороны, тут почти все говорят по-английски. Но я знаю несколько важных русских слов, которые иногда использую на репетициях: «выше», «линия»...

– Одно из первых ваших сочинений в Михайловском театре – Nunc Dimittis на музыку Арво Пярта. Почему вы выбрали это произведение? Вы встречались с Пяртом? Он известен тем, что ведет очень замкнутую, отшельническую жизнь...

– При создании балета я всегда вдохновляюсь музыкой. Произведения Арво Пярта меня глубоко взволновали, замысел моего первого «русского» балета полностью родился из музыки. Но с композитором мы не встречались. В Nunc Dimittis есть также фрагменты колокольного звона – их специально сочинил Давид Азагра.

– Год назад вы сказали в одном из интервью, что хотя Россия имеет огромный потенциал в сфере балета, глобального влияния у нее нет, поэтому ваша задача – открыть новых русских хореографов, которые потрясут мир. Вам это удалось?

– К сожалению, воплотить этот план в жизнь я пока не успел. Но, надеюсь, в будущем мне удастся найти молодых талантливых хореографов – и они действительно потрясут мир.

Справка «ДД»:

Начо Дуато (Хуан Игнасио Дуато Барсиа) родился 8 января 1957 года в Валенсии. Учился балету в Rambert Dance Company в Лондоне, у Мориса Бежара в Брюсселе и в Американском балетном театре Элвина Эйли в Нью-Йорке. Начал карьеру танцовщика в шведском балете Биргит Кульберг, позднее присоединился к Нидерландскому театру танца под руководством Иржи Килиана.

С начала 1980-х годов выступает как хореограф, с 1988-го – хореограф Нидерландского театра танца (вместе с Килианом и Хансом ван Маненом), с 1990-го – художественный директор Национального театра танца Испании. В 2010 году досрочно прервал контракт с Национальным театром танца с 1 января 2011 года стал художественным руководителем балета в Михайловском театре оперы и балета (Санкт-Петербург).

Ставил балеты на музыку Баха, Шуберта, Бетховена, Вагнера, Респиги, Равеля, Сати, Прокофьева, Вилла-Лобоса, Ксенакиса, Гласса, испанских композиторов. Среди наград Начо Дуато – «Золотой приз танца» (1987), Орден искусств и литературы (1995), премия Benois de la Dance (2000), Национальная танцевальная награда Испании (2003), награда Союза художественых критиков Чили (2010).

Для искусства не существует границ, и никого не удивляет, что с русским балетом неразрывно связано имя француза Мариуса Петипа. Вторым после него иностранцем-балетмейстером, приехавшим в Россию для работы на постоянной основе, стал испанец Начо Дуато.

Хуан Игнасио Дуато Барсиа, известный ныне как Начо Дуато, родился в Валенсии, где отец его был губернатором. С детства он почувствовал тягу к музыке и танцам – мальчику нравилось танцевать под любимые мелодии. Танцевальное искусство в семье ценили, но лишь до известной степени: из восьми детей семеро занимались им, но вопрос о выборе профессии танцовщика кем-либо из них даже не ставился. Отец желал, чтобы сын выбрал себе более престижное и доходное занятие – юриспруденцию или медицину, наконец, он мог стать государственным чиновником и сделать политическую карьеру, но Начо не склонен был слушаться отца. С шестнадцати лет, живя отдельно от родителей, он демонстрирует свой талант танцовщика в различных шоу и мюзиклах. Но юноша понимал, что если он хочет достичь высот, нужно серьезно учиться классическому и современному танцу, а в Испании в то время это было невозможно, и в восемнадцатилетнем возрасте он отправляется в Лондон, где обучается в Школе Мари Рамбер.

Жизнь в английской столице была нелегка: в свободное от занятий время Начо добывал средства к существованию, подрабатывая в ресторане быстрого питания, а ночи проводил в ночлежках для нищих – на более комфортабельное жилье денег не хватало, но желание достичь цели помогало стойко переносить все лишения. В Школе Мари Рамбер он учился два года, следующим шагом становится обучение в брюссельской школе «Мудра», основанной Морисом Бежаром, а позже он учился в США в школе при Театре танца Элвина Эйли. Отсутствие карты резидента препятствовало работе танцовщика в Америке, и он вернулся в Европу, где в 1980 г. становится артистом стокгольмской труппы «Кульберг-балет». По прошествии года на талантливого танцовщика обратил внимание , и Дуато был приглашен в возглавляемый им Нидерландский театр танца. Специально для него Килиан поставил «Историю солдата» , но он прекрасно видел, что перед ним не просто одаренный танцовщик, а человек с потенциалом хореографа, и Килиан помог Дуато осознать это.

И вот в 1983 г. Начо Дуато создает свою первую постановку – «Огражденный сад», использовав в качестве музыкальной основы песни композиции популярной в те годы певицы Марии дель Мар Бонет на стихи поэтов из Каталонии. На первый взгляд, хореография не была особенно оригинальной – балетмейстер следовал традициям и , однако он сумел органично соединить эти элементы с испанским колоритом. «Напевность» танцевальных движений, идеальная эмоциональная гармония музыки, слова и танца – эти черты, ставшие характерными признаками стиля Начо Дуато, проявились уже в первой его работе. «Огражденный сад» был представлен в Кельне на Международном хореографическом конкурсе, где и удостоился первого приза.

Для Нидерландского театра танца хореограф создал двенадцать балетов, а в 1990 г. Дуато вернулся на родину, получив приглашение возглавить Национальный театр танца, и первым его шагом на этом посту стал отказ от классического репертуара. Это решение вызвало волну критики, но Начо Дуато был убежден, что необходимо создать собственное направление – современное и имеющее национальную природу. На сцене Национального театра он ставит спектакли, созданные им прежде, создает новые, привлекает к сотрудничеству и .

Одновременно Дуато сотрудничает с другими труппами – например, в 1998 г. он создал для Американского балетного театра спектакль «Без слов» на музыку . Это не единственное творение Дуато на музыку великого композитора прошлого – к юбилею он поставил в Веймаре балет на его музыку «Многогранность. Формы тишины и пустоты», а в 2000 г. создал балет «Арканджело» на музыку Корелли. Но современность с ее острыми проблемами интересует хореографа не меньше, чем история – об этом свидетельствует балет «Белая тьма», к созданию которого его подтолкнула смерть сестры от передозировки наркотика.

Новый этап творческой деятельности Начо Дуато связан с Михайловским театром, где он возглавлял балетную труппу в 2011-2014 гг. Репертуар театра в это время пополнился балетами, созданными им ранее, но появились и новые постановки. В Михайловском театре Дуато впервые в своей практике обратился к классическому репертуару, но придал новое звучание «Щелкунчику», «Спящей красавице», «Ромео и Джульетте».

В 2015 г. Начо Дуато возглавил Берлинский балет, но контакты с Михайловским театром не прервались – балетмейстер продолжает сотрудничество с ним в качестве постоянного приглашенного хореографа.

Все права защищены. Копирование запрещено.

В 2011 году впервые в современной истории иностранец возглавил балетную труппу в России. За свои три года в Михайловском театре испанец Начо Дуато поставил десять спектаклей . Он не стал легендой, как предыдущий великий иностранец Мариус Петипа, и не произвел революции в русском балете. Но вклад его переоценить трудно: в числе его заслуг не только новый блеск и слава одного из главных театров Северной столицы, но и несколько потрясающих балетов, которые обязательно нужно смотреть .

Именно в России Дуато впервые в своей практике обратился к классике. Его “Спящая красавица”, “Щелкунчик” и “Ромео и Джульетта” – тема отдельного обстоятельного разговора. А этот будет о современных постановках , настоящих жемчужинах балетной сцены Петербурга.

Лаконичные, скульптурные, с фантастически проработанной пластикой – они открывают новую плоскость восприятия музыки. Посмотрев “Многогранность. Формы тишины и пустоты” , вы по-настоящему поймете, насколько головокружительно сложна музыка Баха. И если и можно создать нечто столь же совершенное, как она, то у Дуато это почти получилось.

“Многогранность. Формы тишины и пустоты”

Впрочем, “понимать” в его хореографии значит куда меньше, чем “чувствовать”. Его творения невозможно смотреть, сохраняя равнодушие, – острота эмоций в них физически ощутима.

В “Без слов” это томительная, печальная чувственность, в “Белой тьме” – мучительная тревога. “Белую тьму” Дуато посвятил своей сестре, умершей от передозировки.

Здесь настоящая смерть и живая боль вибрируют в каждом движении танцовщиков.

Это страшное, страшно правдивое и страшно красивое произведение хореографического искусства – одно сплошное переживание. Нагнетающая музыка Карла Дженкинса, белый порошок, пересыпаемый из рук в руки, мечущиеся в клетках из света на темной сцене то ли собратья-наркоманы, то ли мысли героини, и, конечно, финальный аккорд, попавший на афиши, – все это будто выжигает чудовищную дыру в сердце, и это настолько же больно, насколько прекрасно. Дуато уверен, что подобные темы нужно поднимать, в том числе в танце, и то, как он это делает, – лучше любых рассказов и обсуждений.

“Белая тьма”

Иоганн Себастьян Бах, герой балета “Многогранность. Формы тишины и пустоты”, проживает целую гамму эмоций – от ощущения вдохновенного всемогущества до жуткой, рвущей душу беспомощности перед лицом Женщины в маске – то ли Смерти, то ли Судьбы, одновременно ласковой и жестокой. В моменте, когда хрупкая барышня, ведомая в танце, внезапно хватает его за горло, впервые раскрывая свою истинную сущность, дыхание перехватывает у доброй половины зала.

Известный испанский танцовщик и хореограф, театральный художник. Худрук балетной труппы Михайловского театра (2011 - 2014), впоследствии - его постоянный приглашённый хореограф.

Начо Дуато / Nacho Duato. Биография

Хуан Игнасио Дуато Барсиа , или Начо Дуато , (Juan Ignacio Duato Barcia, Nacho Duato) родился 8 января 1957 года в испанской Валенсии в многодетной семье. С детства любил музыку и танцы. Между тем родители мальчика, будучи консерваторами, не одобряли его стремления к балетному искусству. Отец Хуана , занимавший на тот момент важный правительственный пост, желал для сына карьеры врача, политика или же юриста.

Однако Начо последовал зову души, отправившись в известную лондонскую школу обучаться балету. Позднее он оттачивал свое мастерство в Брюсселе при непосредственном участии известного французского хореографа Мориса Бежара . Затем в Америке проходил практику в нью-йоркском балетном театре танца Алвина Эйли .

Начо Дуато / Nacho Duato. Творческий путь

В 1980 году в Стокгольме Дуато подписал свой первый профессиональный контракт - с труппой «Кульберг-балет». В 1981-м хореограф Иржи Килиан позвал его в знаменитый Нидерландский театр танца (NDT).

В Амстердамском городском театре Схаубурга в 1987 году Начо взял свою первую награду как танцовщик: «Золотой приз танца». А вскоре природная одарённость вывела артиста за рамки исполнительского искусства - он стал работать и как хореограф.

Первый хореографический опыт обернулся триумфом. Это был балет Jardí Tancat («Огражденный сад») на музыку композитора Марии дель Мар Бонет, принёсший Дуато большой успех и завоевавший «золото» Международных хореографических мастерских в Кёльне.

В 1988-м испанец наряду с Иржи Килианом и Хансом ван Маненом становится постоянным хореографом Нидерландского театра танца.

1995 год: титул кавалера французского Ордена искусств и литературы. 1998 год: правительство Испании наградило Начо Дуато золотой медалью за заслуги в области искусства. Апрель 2000 года: в Штутгарте артист получил международный балетный приз Benois de la Danse как лучший хореограф года за постановку балета «Многогранность. Формы тишины и пустоты». 2003 год: лауреат национальной танцевальной награды Испании. 2010 год: награда Союза художественных критиков Чили; балет Na Floresta («В лесу») номинирован на премию «Золотая маска».

В 1990-м руководство Института сценических искусств и музыки Минкультуры Испании предложило Начо возглавить Национальный театр танца (Compañía Nacional de Danza). Этот пост он оставил в июле 2010 года. Затем объявил о том, что с 1 января 2011 года он станет руководителем балетной труппы Михайловского театра в Санкт-Петербурге.

В 2011 – 2014 годах, когда Дуато занимал пост худрука труппы Михайловского, репертуар театра пополнился одноактными балетами Начо Nunc Dimittis, «В лесу», «Без слов», «Дуэнде», «Прелюдия», «Белая тьма», «Невидимое» и многоактными постановками «Спящая красавица», «Ромео и Джульетта», «Щелкунчик».

В рамках знаменитого телемоста, состоявшегося летом 2011 года, Начо Дуато несколько раз повторил, что не собирается заниматься кардинальными изменениями и уважает классический репертуар Михайловского и традиции. А тогдашний гендиректор театра Владимир Кехман отметил, что уверен в знаниях и опыте испанца, которые помогут «расширить горизонты российского балета и привнести в него нечто новое и интересное».

С 2014-го Начо Дуато - руководитель труппы Берлинского балета и постоянный приглашённый хореограф Михайловского театра.