Главная › Психология › Надо рваться путаться биться ошибаться. “Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться… а спокойствие – душевная подлость” (Л

Надо рваться путаться биться ошибаться. “Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться… а спокойствие – душевная подлость” (Л

Герой романа-эпопеи «Война в мир» Пьер Безухов.
Нравственные искания Безухова.
Духовное и нравственное формирование Пьера Безухова.

Человеческая жизнь сложна и многогранна. Во все времена были нравственные ценности, переступить через которые значило навсегда навлечь на себя позор и презрение. Достоинство человека проявляется в его стремлении к высоким целям. Свое сочинение мне бы хотелось посвятить герою романа-эпопеи Льва Николаевича Толстого «Война и мир» Пьеру Безухову. Этот удивительный человек не может не вызывать интереса. Пьер сосредоточен на своей личности, однако он не погружен в себя. Он живо интересуется жизнью вокруг. Для него очень остро стоит вопрос: «Для чего жить и что такое я»? Этот вопрос имеет для него очень важное, решающее значение. Безухов задумывается о бессмысленности жизни и смерти, о том, что найти смысл бытия невозможно; об относительности всяких правд. Пьеру чуждо светское общество, в пустом и бессмысленном общении он не может найти свою правду.

Вопросы, которые мучают Пьера, не могут быть решены благодаря только лишь теоретическим рассуждениям. Даже чтение книг тут не может помочь. Пьер находит ответы на свои вопросы только в реальной жизни. Человеческие страдания, про-тиворечия, трагедии, - это все неотъемлемые составляющие самой жизни. И Пьер полностью погружается в нее. Он приближается к истине, находясь в эпицентре со-бытий, трагических и страшных* На духовное становление Безухова, так или, иначе влияет война, пожар Москвы, французский плен, страдания людей, с которыми он сталкивается очень близко. Пьеру выпадает возможность практически вплотную стол-кнуться с народной жизнью. И это не может оставить его равнодушным.

Во время пути в Можайск Пьером овладевает особое чувство: «чем глубже по-гружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойство и не испытанное еще им новое радостное чувство... Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем-то...».

На Бородинском поле Пьер понял «...весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения... Он понял ту скрытую (1а(еп1е), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти».

После того, как Пьер был рядом с солдатами, проникся их мужеством, ему стало казаться самым правильным и мудрым слиться с ними, с простыми, но мудрыми в своем понимании жизни, людьми. Не случайно он говорит: «Солдатом быть, простым солдатом!... Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими».

На протяжении всей жизни у Пьера было много увлечений, разочарований. Был период, когда Пьер восхищался Наполеоном; также был период увлечения масонством. Однако в процессе нравственного перерождения Пьер отказывается от былых увлечений, приходит к идеям декабризма. На его становление огромное влияние оказало общение с простым народом. С самых первых минут знакомства с Пьером мы понимаем, что перед нами незаурядная, искренняя, открытая натура. Пьер неловко себя чувствует в светском обществе, и общество не принимает его за своего, несмотря на даже на богатое наследство, полученное Безуховым от отца. Он непохож на завсегдатаев светских салонов. Пьер слишком сильно от них отличается, чтобы быть стать своим.

В процессе общения с солдатами, главным образом, с Платоном Каратаевым Пьер Безухов начинает лучше понимать жизнь. Теперь его размышления уже не являются абстрактными, умозрительными. Он желает направить свои силы на реальные действия, которые могли бы помочь другим. Например, Безухов стремится помочь тем, кто пострадал от войны. А в эпилоге он вступает в тайное общество декабристов. На это решение, очевидно, повлияло все, что он видел в процессе общения с простыми людьми. Теперь Безухов хорошо понимает все противоречия жизни, и по мере возможности желает с ними бороться. Он говорит: «В судах воровство, в армии одна палка: шагистика, поселения, - мучат народ, просвещение душат. Что молодо, честно, то губят!».

Пьер не просто понимает и осуждает все противоречия и недостатки жизни. Он уже достиг того нравственного и духовного развития, когда очевидными и не-обходимыми являются намерения изменить существующую действительность: «пусть будет не одна добродетель, но независимость и деятельность».

Нравственные искания Пьера Безухова делают его образ особенно интересным для нас. Известно, что сама судьба Пьера послужила основой замысла романа «Война и мир». Тот факт, что образ Пьера показан в развитии, говорит об особом распо-ложении к нему автора. В романе статичными являются те образы, которые не взы-вают у писателя теплых чувств.

Пьер не может не восхищать читателей своей добротой, искренностью, прямотой. Бывают моменты, когда его отвлеченные рассуждения, оторванность от жизни, кажутся непонятными. Но в процессе своего развития он преодолевает слабые стороны своей натуры и переходит от необходимости размышлений к необходимости действий.

9 сентября исполняется 188 лет со дня рождения уроженца Тульской области, великого писателя, просветителя и религиозного мыслителя, автора «Войны и мира», «Анны Карениной» и «Воскресения».

9 сентября 1828 года в Ясной Поляне родился Лев Толстой, один из величайших писателей мира, участник обороны Севастополя, создатель религиозного движения - толстовства, просветитель и педагог. По его произведениям снимают фильмы и ставят пьесы на сценах всего мира.

К 188-летию великого писателя TULA.AIF.RU подобрал 10 ярких высказываний Льва Николаевича Толстого разных лет - своеобразные советы, которые актуальны и по сей день.

1. «Каждый человек - алмаз, который может очистить и не очистить себя, в той мере, в которой он очищен, через него светит вечный свет, стало быть, дело человека не стараться светить, но стараться очищать себя».

2. «Правда, что там, где есть золото, есть и много песку; но это никак не может быть поводом к тому, чтобы говорить много глупостей для того, чтобы сказать что-нибудь умное».

«Что такое искусство?»

3. «Дело жизни, назначение ее радость. Радуйся на небо, на солнце. На звезды, на траву, на деревья, на животных, на людей. Нарушается эта радость, значит. Ты ошибся где-нибудь — ищи эту ошибку и исправляй. Нарушается эта радость чаще всего корыстию, честолюбием… Будьте как дети - радуйтесь всегда».

Музей-усадьба Ясная Поляна Фото: www.globallookpress.com

4. «Для меня безумие, преступность войны, особенно в последнее время, когда я писал и потому много думал о войне, так ясны, что кроме этого безумия и преступности ничего не могу в ней видеть».

5. «Люди как реки: вода во всех одинакая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то тихая. Так и люди. Каждый человек носит в себе зачатки всех свойств людских и иногда проявляет одни, иногда другие и бывает часто совсем непохож на себя, оставаясь одним и самим собою».

«Воскресение». 1889-1899

6. «…воспитание представляется сложным и трудным делом только до тех пор, пока мы хотим, не воспитывая себя, воспитывать своих детей или кого бы то ни было. Если же поймем, что воспитывать других мы можем только через себя, воспитывая себя, то упраздняется вопрос о воспитании и остается один вопрос жизни: как надо самому жить? Я не знаю ни одного действия воспитания детей, которое не включало бы и воспитания себя».

7. «Ученый — тот, кто много знает из книг; образованный — тот, кто усвоил себе все самые распространенные в его время знания и приемы; просвещенный — тот, кто понимает смысл своей жизни».

«Круг чтения»

8. «Чтоб жить честно, надо рваться, путаться, биться, бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие - душевная подлость».

Письмо А.А. Толстой. Октябрь 1857

Кадр из фильма «Анна Каренина», киностудия «Мосфильм», 1967 год Фото: www.globallookpress.com

9. «Счастливые периоды моей жизни были только те, когда я всю жизнь отдавал на служение людям. Это были: школы, посредничество, голодающие и религиозная помощь».

10. «Вся моя мысль в том, что ежели люди порочные связаны между собой и составляют силу, то людям честным надо сделать только то же самое».

«Война и мир». Эпилог. 1863-1868

Проблемы нравственности, духовности всегда были самыми важными в XIX века. Писателей и их героев постоянно волновали самые глубокие и серьезные вопросы: как жить, в чем смысл человеческой жизни, как прийти к Богу, как изменить в лучшую сторону не только свою жизнь, но и жизнь других людей. Именно такие мысли переполняют одного из главных героев романа Л.Н. Толстого «Война и мир» Пьера Безухова.

В начале романа Пьер предстает перед нами совершенно наивным, неискушенным юношей, прожившим всю свою юность за границей.

Он не умеет вести себя в светском обществе, в салоне Анны Павловны Шерер он вызывает беспокойство хозяйки и страх: «Хотя действительно Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной». Пьер ведет себя естественно, он единственный в этой среде не носит маску лицемерия, он говорит то, что думает.

Став обладателем большого наследства, Пьер, с его честностью и верой в доброту людей, попадает в сети, расставленные князем Курагиным. Попытки князя завладеть наследством

Не увенчались успехом, поэтому он решил получить деньги другим способом: женить Пьера на своей дочери Элен. Пьера привлекает ее внешняя красота, но он не может разобраться, умна ли она, добра ли. Он долго не решается сделать ей предложение, фактически он и не делает его, все за него решает князь Курагин.

После женитьбы наступает переломный момент в жизни героя, период осмысления всей своей жизни, ее смысла. Кульминацией этих переживаний Пьера стала дуэль с Долоховым, любовником Элен. В добродушном и миролюбивом Пьере, узнавшем о наглом и циничном отношении к нему Элен и Долохова, закипает гнев, «что-то страшное и безобразное поднималось в его душе». Дуэль высвечивает все лучшие качества Пьера: его храбрость, храбрость человека, которому нечего терять, его человеколюбие, его нравственную силу. Ранив Долохова, он ждет его выстрела: «Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него».

Пьера автор сопоставляет с Долоховым в этой сцене: Пьер не хочет причинить ему вред, тем более убить его, а Долохов сокрушается, что промахнулся и не попал в Пьера. После дуэли Пьера терзают мысли и переживания: «Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате»

Он анализирует все произошедшее, отношения с женой, дуэль и понимает, что потерял все жизненные ценности, он не знает, как ему жить дальше, винит только себя в совершении этой ошибки - женитьбе на Элен, размышляет о жизни и смерти: «Кто прав, кто виноват? Никто. А жив - и живи: завтра умрешь, как я мог умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? …Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?» В этом состоянии нравственных сомнений он встречает на постоялом дворе в Торжке масона Баздеева, и «строгое, умное и проницательное выражение взгляда» этого человека поражает Безухова.

Баздеев видит причину несчастья Пьера в его неверии в Бога: «Пьер с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек». Пьер сам вступает в масонскую ложу и старается жить по законам добра и справедливости. Получив жизненную опору в виде масонства, он обретает уверенность в себе и цель в жизни. Пьер едет по своим поместьям, пытаясь облегчить жизнь своим крепостным. Он хочет построить для крестьян школы, больницы, но хитрый управляющий обманывает Пьера, и практических результатов поездки Пьера нет. Но сам он полон веры в себя, и в этот период своей жизни ему удается помочь своему другу, князю Андрею Болконскому, который занимается воспитанием сына после смерти жены.

Князь Андрей испытывает разочарование в жизни после Аустерлица, после смерти маленькой княгини, и Пьеру удается расшевелить его, пробудить интерес к окружающему: «Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там, во всем».

Толстой показывает нам, как период осмысления своей жизни может сменяться полным разочарованием и отчаянием, что и происходит с его любимым героем. Пьер теряет веру в учение масонов, когда видит, что все они заняты не устройством мира, а собственной карьерой, благополучием, погоней за властью. Он возвращается в светское общество и опять живет пустой, бессодержательной жизнью. Единственное, что есть у него в жизни, - это любовь к Наташе, но союз между ними невозможен.

Война с Наполеоном придает смысл жизни Пьера: он присутствует на Бородинском сражении, он видит мужество и героизм русских солдат, он находится рядом с ними на батарее Раевского, подносит им снаряды, помогает чем может. Несмотря на его нелепый для сражения вид (он приехал в зеленом фраке и белой шляпе), солдаты прониклись симпатией к Пьеру за его смелость и даже дали прозвище «наш барин».

Страшная картина боя поразила Пьера. Когда он видит, что на батарее почти все погибли, он думает: «Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснуться того, что они сделали!» После сражения Пьер размышляет о мужестве русских солдат: «Солдатом быть, просто солдатом! Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими…Самое трудное состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего….Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли - вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо!»

Сопрягать свою жизнь с жизнью народа - вот к какой идее приходит Пьер. Дальнейшие события в жизни Пьера только подтверждают эту мысль. Попытка убить Наполеона в горящей Москве оборачивается спасением жизни французского офицера, а спасение девочки из горящего дома и помощь женщине - взятием в плен. В Москве Пьер совершает свой подвиг, но для него это естественное поведение человека, так как он смел и благороден. Наверное, самые главные события жизни Пьера происходят в плену.

Знакомство с Платоном Каратаевым научило Пьера той необходимой жизненной мудрости, которой ему не хватало. Умение приспосабливаться к любым условиям и не терять при этом человечности и доброты - это раскрыл Пьеру простой русский мужик. «Для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда», - так пишет Толстой о Платоне Каратаеве. В плену Пьер начинает ощущать свое единство с миром: «Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я!»

Когда Пьера освобождают, когда начинается совсем другая, полная новых проблем, жизнь, в его душе сохраняется все то, что он перестрадал и перечувствовал. Все пережитое Пьером не прошло бесследно, он стал человеком, знающим смысл жизни, ее цель. Счастливая семейная жизнь не заставила его забыть о своем предназначении. То, что Пьер вступает в тайное общество, то, что он будущий декабрист, закономерно для Пьера. Он всей своей жизнью выстрадал право бороться за права других людей.

Описывая жизнь своего героя, Толстой показывает нам яркую иллюстрацию к тем словам, которые записал когда-то у себя в дневнике: «Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие - душевная подлость».

(2 votes, average: 5.00 out of 5)

Свидетелем каких исторических событий был писатель? (А.С. Пушкин, 1837; М.Ю. Лермонтов, 1841; Н.В. Гоголь, 1852; Н.Г. Чернышевский, 1854 сотрудник «Современника»; Крымская война, ; смерть Николая I, 1855; «Крестьянская реформа»,1861; покушение на Александра II; Парижская коммуна; возникновение общества «Земля и воля», 1876; русско- турецкая война, смерть Александра II, 1881; попытка покушения на Александра III, 1887: русско- японская война, ; Кровавое воскресенье, 1905 С кем из выдающихся людей Толстой общался? (Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев, А.И. Герцен, А.Н. Островский, А.П. Чехов, Ф.М. Тютчев, Т.Г. Шевченко и другие)

Правила и программа Толстого Что назначено непременно исполнять, то исполняй, несмотря ни на что Что исполняешь, исполняй хорошо Никогда не справляйся в книге, если что-нибудь забыл, а старайся сам вспомнить Заставь постоянно ум твой действовать со всею ему возможной силой Читай и думай всегда громко Не стыдись говорить людям, которые тебе мешают, что они мешают

Нравственно-философское учение по мере его развития было изложено Толстым в работах философского и публицистического характера («Исповедь», «О жизни», «Так что же нам делать?», «Царство Божие внутри вас», «В чем моя вера?», «Что такое религия и в чем сущность ее?», «Религия и нравственность», «Закон насилия и закон любви» и др.), в педагогических сочинениях («О воспитании», «О науке», «Беседы с детьми по нравственным вопросам»), в книгах афоризмов («Круг чтения», «Путь жизни», «Мысли мудрых людей») и др.

Любовь? Что такое любовь? Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть Бог… Л.Н.Толстой Любовь? Что такое любовь? Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть Бог… Л.Н.Толстой

В. ПЕТРОВ, психолог.

Если нас интересует проблема человека и мы хотим понять, что есть истинно человеческое, вечное в людях, а наука мало чем может помочь в этом, то наш путь, несомненно, прежде всего к Ф. М. Достоевскому. Именно его С. Цвейг назвал "психологом из психологов", а Н. А. Бердяев - "великим антропологом". "Я знаю только одного психолога - это Достоевский", - вопреки своей традиции низвергать все земные и небесные авторитеты, писал Ф. Ницше, имевший, кстати, собственный и далеко не поверхностный взгляд на человека. Другой гений, Н. В. Гоголь, показал миру людей с потухшей искрой Божией, людей с мертвой душой.

Наука и жизнь // Иллюстрации

Шекспир, Достоевский, Л. Толстой, Стендаль, Пруст гораздо больше дают для понимания человеческой природы, чем академические философы и ученые - психологи и социологи...

Н. А. Бердяев

У КАЖДОГО ЧЕЛОВЕКА ЕСТЬ "ПОДПОЛЬЕ"

Достоевский труден для читателей. Многие из них, особенно привыкшие видеть все ясным и легко объяснимым, вообще не принимают писателя - он лишает ощущения комфортности жизни. Трудно сразу поверить, что жизненный путь может быть именно таким: в непрерывных метаниях между крайностями, когда человек на каждом шагу загоняет себя в угол, а затем, будто в состоянии известной нашему времени наркотической ломки, выворачиваясь наизнанку, выбирается из тупика, совершает поступки и потом, раскаиваясь в них, мучается под пытками самоуничижения. Кто из нас признает, что может "любить боль и страх", быть в "упоении от мучительного состояния низости", жить, чувствуя "во всем себе страшный беспорядок"? Даже бесстрастная наука выносит подобное за скобки так называемой нормы.

К концу XX века психологи вдруг заговорили, что наконец-то приближаются к тому пониманию интимных механизмов психической жизни человека, какими их видел и показывал в своих героях Достоевский. Однако науке, выстроенной на логических основаниях (а иной наука быть и не может), не понять Достоевского, ибо нельзя его представления о человеке связать формулой, правилом. Здесь нужна сверхнаучная психологическая лаборатория. Она была дана гениальному писателю, была обретена им не в университетских аудиториях, а в беспредельных муках собственной жизни.

Весь XX век ждали "кончины" героев Достоевского и его самого как классика, гения: мол, все написанное им устарело, осталось в XIX веке, в старой мещанской России. Утрату интереса к Достоевскому предсказывали после падения самодержавия в России, затем в середине XX века, когда начался бум интеллектуализации населения, наконец, после развала Советского Союза и победы "мозговой цивилизации" Запада. А что же на деле? Его герои - нелогичные, раздваивающиеся, мучающиеся, постоянно борющиеся сами с собой, не желающие жить по единой со всеми формуле, руководствоваться только принципом "сытости", - и в начале XXI века остаются "живее всех живых". Объяснение тому лишь одно - они истинные.

Писатель сумел показать человека не в каком-то стандартном, цивилизованном и привычном для общественного мнения варианте, а в полной наготе, без масок и маскировочных костюмов. И нет вины Достоевского в том, что этот вид оказался, мягко говоря, не совсем салонным и что нам неприятно читать правду о себе. Ведь, как писал еще один гений, мы больше любим "нас возвышающий обман".

Красоту и достоинство человеческой природы Достоевский видел не в конкретных жизненных проявлениях, а в тех высотах, откуда она берет свое начало. Здешняя ее искаженность неизбежна. Но красота сохраняется, если человек не смирился с суетой и грязью, а потому мечется, рвется, старается, вновь и вновь покрываясь нечистотами, очиститься, сохранить свободу своей души.

За сорок лет до Фрейда Достоевский заявляет: у человека есть "подполье", где живет и активно действует (точнее, противодействует) еще один, "подпольный" и независимый, человек. Но это совсем иное понимание человеческой изнанки, чем в классическом психоанализе. "Подполье" Достоевского - тоже кипящий котел, но не императивных, однонаправленных влечений, а непрерывных противостояний и переходов. Ни одна выгода не может быть постоянной целью, каждое стремление (тотчас по его реализации) сменяется другим, и тягостью становится любая устойчивая система отношений.

И тем не менее есть одна стратегическая цель, "особая выгода" в этом "страшном беспорядке" человеческого "подполья". Внутренний человек каждым из своих действий не дает своему реально живущему оппоненту окончательно и бесповоротно "зацепиться" за что-то земное, оказаться в плену одного неизменного убеждения, стать "домашним животным" или механическим роботом, живущим строго по инстинктам или кем-то заложенной программе. В этом - высший смысл существования зазеркального двойника, он на страже свободы человека и дарованной ему свыше через эту свободу возможности особых отношений с Богом.

И поэтому герои Достоевского постоянно ведут внутренний диалог, спорят сами с собой, неоднократно меняя собственную позицию в этом споре, поочередно отстаивая полярные точки зрения, будто главное для них - не оказаться навсегда в плену одного убеждения, одной жизненной цели. Эту особенность понимания человека у Достоевского отмечал литературовед М. М. Бахтин: "Там, где видели одно качество, он вскрывал в нем наличность и другого, противоположного качества. Все, что казалось простым, в его мире стало сложным и многосоставным. В каждом голосе он умел слышать два спорящих голоса, в каждом жесте он улавливал уверенность и неуверенность одновременно..."

Все основные герои Достоевского - Раскольников ("Преступление и наказание"), Долгорукий и Версилов ("Подросток"), Ставрогин ("Бесы"), Карамазовы ("Братья Карамазовы") и, наконец, герой "Записок из подполья" - бесконечно противоречивы. Они - в непрерывном движении между добром и злом, великодушием и мстительностью, смирением и гордыней, способностью исповедовать в душе высочайший идеал и почти одновременно (или через мгновение) совершать величайшую подлость. Их удел - презирать человека и мечтать о счастье человечества; совершив корыстное убийство, бескорыстно раздаривать награбленное; всегда находиться в "лихорадке колебаний, принятых навеки решений и через минуту опять наступающих раскаяний".

Непостоянство, неспособность однозначно определиться в своих намерениях приводит к трагическому финалу героиню романа "Идиот" Настасью Филипповну. В день рождения она объявляет себя невестой князя Мышкина, но тут же уезжает с Рогожиным. Утром следующего дня убегает от Рогожина, чтобы встретиться с Мышкиным. Через некоторое время начинает готовиться свадьба с Рогожиным, но будущая невеста снова исчезает с Мышкиным. Шесть раз маятник настроения бросает Настасью Филипповну из одного намерения в другое, от одного мужчины к другому. Несчастная женщина как бы мечется между двумя сторонами собственного "Я" и не может выбрать из них единственную, непоколебимую, пока Рогожин ударом ножа не прекращает эти метания.

Ставрогин в письме к Дарье Павловне недоумевает по поводу своего поведения: истощил все силы в разврате, но не хотел его; хочу быть порядочным, но делаю подлости; в России мне все чужое, но в любом другом месте жить не могу. В заключение добавляет: "Никогда, никогда не смогу убить себя..." И вскоре после этого кончает жизнь самоубийством. "Ставрогин если верует, то не верует, что он верует. Если же не верует, то не верует, что не верует", - пишет о своем персонаже Достоевский.

"СПОКОЙСТВИЕ - ДУШЕВНАЯ ПОДЛОСТЬ"

Борьба разнонаправленных мыслей и мотивов, постоянная самоказнь - все это мука для человека. Может быть, такое состояние не является его естественной особенностью? Может быть, оно присуще лишь определенному человеческому типу или национальному характеру, например русскому, как любят утверждать многие критики Достоевского (в частности, Зигмунд Фрейд), или есть отражение определенной ситуации, сложившейся в обществе на каком-то отрезке его истории, - например, в России второй половины XIX века?

"Психолог из психологов" отвергает такие упрощения, он убежден: это "самая обыкновенная черта у людей..., черта, свойственная человеческой природе вообще". Или, как говорит его герой из "Подростка", Долгорукий, постоянное столкновение различных мыслей и намерений - это "самое нормальное состояние, а отнюдь не болезнь и не порча".

Вместе с тем нужно признать, что писательский гений Достоевского породила и востребовала определенная эпоха. Вторая половина XIX века - время перехода от патриархального бытия, еще сохранявшего реальную осязаемость понятий "душевность", "сердечность", "честь", к рационально организован ной и лишенной былой сентиментальности жизни в условиях всепобеждающей технизации. На человеческую душу готовится очередное, уже фронтальное наступление, и нарождающаяся Система с еще большим нетерпением, чем в прежние времена, настроена видеть ее "мертвой". И, будто предчувствуя готовящееся заклание, душа начинает метаться с особым отчаянием. Это дано было ощутить и показать Достоевскому. После его эпохи душевные метания не перестали быть нормальным состоянием человека, однако, в свою очередь, и XX век уже немало преуспел в рационализации нашего внутреннего мира.

"Нормальное душевное состояние" чувствовал не только Достоевский. Как известно, Лев Николаевич и Федор Михайлович не очень чтили друг друга в жизни. Но каждому из них было дано (как никакой экспериментальной психологии) видеть глубинное в человеке. И в этом видении два гения были едины.

Александра Андреевна Толстая, двоюродная тетка и задушевный друг Льва Николаевича, жалуется ему в письме от 18 октября 1857 года: "Мы всегда ждем, что мир водворится, в душе наступит душевное равновесие. Нам худо без него". Это всего лишь дьявольский расчет, пишет в ответ совсем еще молодой писатель, дурное в глубине нашей души желает застоя, водворения мира и спокойствия. И далее продолжает: "Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать и опять бросать, и вечно бороться и лишаться... А спокойствие - душевная подлость. От этого-то дурная сторона нашей души и желает спокойствия, не предчувствуя, что достижение ее сопряжено с потерей всего, что есть в нас прекрасного, не человеческого, а оттуда".

В марте 1910 года, перечитывая свои старые письма, Лев Николаевич выделил эту фразу: "И теперь ничего бы не сказал другого". Гений всю жизнь сохранял убеждение: душевное спокойствие, которое мы ищем, губительно прежде всего для нашей души. Грустно мне было расстаться с мечтой о спокойном счастье, замечает он в одном из писем, но это "необходимый закон жизни", удел человека.

По мнению Достоевского, человек есть переходное существо. Переходность - главное, сущностное в нем. Но эта переходность имеет не тот смысл, что у Ницше и многих других философов, видящих в переходном состоянии нечто преходящее, временное, недоделанное, не доведенное до нормы, следовательно подлежащее завершению. У Достоевского иное понимание переходности, которое только к концу XX века начинает понемногу прорываться на авансцену науки, но еще находится в "Зазеркалье" практической жизни людей. Он показывает на своих героях, что постоянных состояний в душевной деятельности человека нет вообще, есть только переходные, и только они делают нашу душу (и человека) здоровым и жизнеспособным.

Победа какой-то одной стороны - даже, например, абсолютно нравственного поведения - возможна, по Достоевскому, лишь в результате отказа от чего-то естественного в себе, что не может мириться с любой жизненной окончательностью. Нет того однозначного места, "где живое-то живет"; нет конкретного состояния, которое можно назвать единственно желанным - даже, если вы себя "утопите в счастье совсем с головой". Нет той черты, которая все в человеке определяет, кроме потребности в переходах с обязательными страданиями и редкими мгновениями радости. Ибо двойственность и неизбежно сопутствующие ей колебания, переходы есть путь к чему-то Высшему и Истинному, с чем связан "исход душевный, а это главное". Только внешне кажется, что люди хаотично и бесцельно мечутся от одного к другому. На самом деле они - в неосознаваемом внутреннем поиске. По словам Андрея Платонова, они не блуждают, они ищут. И не вина человека, что чаще всего на той и другой стороне амплитуды поиска он натыкается на глухую стену, попадает в тупик, вновь и вновь оказывается в плену неистинного. Такова его судьба в этом мире. Колебания позволяют ему хотя бы не стать законченным пленником неистинного.

Типичный герой Достоевского далек от того идеала, по которому мы сегодня выстраиваем семейное и школьное воспитание, на который сориентирована наша действительность. Но он, несомненно, может рассчитывать на любовь Сына Божьего, также в своей земной жизни не раз мучавшегося сомнениями и хотя бы на время чувствовавшего себя беспомощным ребенком. Из героев Нового Завета "человек Достоевского" больше похож на сомневающегося и казнящего себя мытаря, которого Иисус призвал в апостолы, чем на хорошо понятных нам фарисеев и книжников.

"И поистине, я люблю вас за то, что вы сегодня не умеете жить, о высшие люди!"
Фридрих Ницше

Высшее приходит, верил Достоевский, лишь к тому, кем что-либо земное не овладело окончательно и бесповоротно, кто способен страданиями очищать свою душу. Только поэтому у князя Мышкина выраженная детскость и неприспособленность к реальной жизни оборачиваются душевной проницательностью, способностью предвидеть события. Даже проснувшаяся у Смердякова (из "Братьев Карамазовых") в конце всех его нечистых деяний способность к глубокому человеческому переживанию и угрызению совести позволяет возродить к жизни глубоко замурованный до этого "лик Божий". Смердяков уходит из жизни, отказавшись воспользоваться плодами своего преступления. Другой персонаж Достоевского - Раскольников, совершив корыстное убийство, после мучительных переживаний отдает все деньги семье умершего Мармеладова. Совершив этот целительный для души акт, чувствует вдруг себя, после долгих, уже, казалось, вечных страданий, во власти "одного, нового, необъятного ощущения вдруг прихлынувшей полной и могучей жизни".

Достоевский отвергает рационалистическую идею человеческого счастья в "Хрустальном дворце", где все будет "расчислено по табличке". Человек - не "штофик в органном вале". Чтобы не погаснуть, оставаться живой, душа должна непрерывно мерцать, разрывать темноту раз и навсегда установленного, того, что уже можно определить как "дважды два четыре". Поэтому она настаивает, требует от человека быть новым в каждый очередной день и миг, непрерывно, в муках, искать другое решение, как только ситуация становится мертвой схемой, непрерывно умирать и рождаться.

Это и есть условие здоровья и гармоничной жизни души, следовательно, и главная выгода человека, "самая выгодная выгода, которая ему дороже всего".

ГОРЬКАЯ ДОЛЯ ГОГОЛЯ

Достоевский показал миру мечущегося, мучительно ищущего все новые и новые решения и поэтому всегда живого человека, "искра Божия" которого мерцает непрерывно, раз за разом разрывая пелену наслоений обыденного.

Как бы дополняя картину мира, другой гений незадолго до этого увидел и показал миру людей с потухшей искрой Божией, с мертвой душой. Поэму Гоголя "Мертвые души" вначале не пропустила даже цензура. Причина одна - в названии. Для православной страны считалось неприемлемым утверждение, что души могут быть мертвыми. Но Гоголь не отступил. Видимо, в таком наименовании был для него особый смысл, не до конца понятный многим, даже духовно близким ему людям. Позже писателя неоднократно критиковали за это название Достоевский, Толстой, Розанов, Бердяев. Общий мотив их возражений таков: не может быть "мертвых душ" - в каждом, даже самом ничтожном человеке есть свет, который, как сказано в Евангелии, и "во тьме светит".

Однако название поэмы оправдали ее герои - Собакевич, Плюшкин, Коробочка, Ноздрев, Манилов, Чичиков. Подобны им и другие герои произведений Гоголя - Хлестаков, городничий, Акакий Акакиевич, Иван Иванович и Иван Никифорович... Это - зловещие и безжизненные "восковые фигуры", олицетворяющие человеческое ничтожество, "вековечные гоголевские мертвецы", от вида которых "человек может только презирать человека" (Розанов). Гоголь изобразил "существа совершенно пустые, ничтожные и притом нравственно гадкие и отвратительные" (Белинский), показал "оскотинившиеся лица" (Герцен). У Гоголя нет человеческих образов, а есть лишь "морды и рожи" (Бердяев).

Самого Гоголя не в меньшей мере ужасали собственные детища. Эти, по его словам, "свиные рыла", застывшие человеческие гримасы, некие бездушные вещи: либо "рабы ненужностей" (подобно Плюшкину), либо утратившие индивидуальные черты и ставшие своего рода предметами серийного выпуска (подобно Добчинскому и Бобчинскому), либо превратившие себя в устройства для копирования бумаг (подобно Акакию Акакиевичу). Известно, Гоголь глубоко страдал оттого, что у него получались такие "образины", а не позитивные назидательные герои. Фактически он довел себя этим страданием до сумасшествия. Но ничего не мог с собой поделать.

Гоголь всегда восхищался "Одиссеей" Гомера, величавой красотой поступков ее героев, с необыкновенной теплотой писал о Пушкине, его умении показать все великое в человеке. И тем тяжелее чувствовал себя в заколдованном кругу своих ничтожных, покрытых сверху смехом, но внутри мертвецки мрачных образов.

Гоголь пытался найти и показать что-то положительное, светлое в людях. Говорят, во втором томе "Мертвых душ" он несколько преобразил известные нам персонажи, но вынужден был сжечь рукопись - оказался не в силах оживить своих героев. Интереснейший феномен: страдал, страстно хотел изменить, улучшить, но, при всей одаренности, не мог этого сделать.

Одинаково мучительна личная судьба Достоевского и Гоголя - судьба гения. Но если первый, пройдя через глубочайшие страдания, сумел увидеть суть человека в активно сопротивляющейся давлению мира душе, то второй обнаружил лишь бездушную, но целенаправленно действующую "образину". Часто говорят, что персонажи Гоголя - от демона. Но, может быть, Создатель через гениальность писателя решил показать, каким будет человек, утративший искру Божию, ставший законченным продуктом демонизации (читай - рационализации) мира? Провидению было угодно на пороге эры научно-технического прогресса предупредить человечество о глубинных последствиях грядущих действий.

Невозможно изобразить в виде однозначной, мертвой схемы искреннего человека, представить его жизнь всегда безоблачной и счастливой. В нашем мире он вынужден волноваться, сомневаться, в мучениях искать решения, винить себя в происходящем, переживать за других людей, заблуждаться, ошибаться... и неизбежно страдать. И только со "смертью" души человек обретает некую устойчивость - становится всегда расчетливым, хитрым, готовым лгать и лицедействовать, ломать все преграды на пути к цели или для удовлетворения страсти. Этот господин уже не знает сопереживания, никогда не чувствует себя виноватым, готов видеть и в окружающих таких же лицедеев, каков сам. С гримасой превосходства смотрит он на всех сомневающихся - от Дон Кихота и князя Мышкина до своих современников. Ему непонятна польза сомнения.

Достоевский был убежден, что человек изначально добр. Зло в нем вторично - жизнь делает его злым. Он и показал раздваивающегося от этого и, как следствие, безмерно страдающего человека. Гоголю остались "вторичные" люди - законченные продукты неуклонно формализующейся жизни. В итоге он дал персонажи, в большей мере ориентированные не на его время, а на грядущее столетие. Поэтому и живучи "гоголевские мертвецы". Совсем не многое требуется, чтобы придать им вид вполне нормальных современных людей. Еще Гоголь заметил: "Герои мои вовсе не злодеи; прибавь я только одну добрую черту любому из них, читатель помирился бы с ними всеми".

ЧТО СТАЛО ИДЕАЛОМ ХХ ВЕКА?

У Достоевского, при всем его интересе к живым людям, тоже есть один герой полностью "без души". Он - словно разведчик из другого времени, из приближающегося нового века. Это - социалист Петр Верховенский в "Бесах". Писатель через этого героя тоже дает прогноз на грядущее столетие, предсказыва ет эпоху борьбы с душевной активностью и расцвета "бесовщины".

Социальный реформатор, "благодетель" человечества, стремящийся силой привести всех к счастью, Верховенский видит будущее благополучие людей в том, чтобы разделить их на две неравные части: одна десятая часть будет господствовать над девятью десятыми, которые через ряд перерождений утратят стремление к свободе и духовное достоинство. "Мы уморим желание, - провозглашает Верховенский, - мы всякого гения потушим в младенчестве. Все к одному знаменателю, полное равенство". Такой проект он считает единственно возможным в деле устроения "земного рая". Для Достоевского этот герой из тех, кого цивилизация сделала "гаже и кровожаднее ". Однако именно такого рода твердость и последовательность в достижении цели любой ценой станут идеалом XX века.

Как пишет Н. А. Бердяев в статье "Гоголь в русской революции", была вера, что "революционная гроза очистит нас от всякой скверны". Но оказалось, революция только оголила, сделала повседневным то, что Гоголь, мучаясь за своих героев, стыдливо прикрывал налетом смеха, иронии. По словам Бердяева, "сцены из Гоголя разыгрываются на каждом шагу в революционной России". Нет самодержавия, а страна полна "мертвыми душами". "Повсюду маски и двойники, гримасы и клочья человека, нигде нельзя увидеть ясного человеческого лика. Все строится на лжи. И уже нельзя понять, что в человеке истинное, что ложное, фальшивое. Все, пожалуй, фальшивое".

И это - беда не только России. На Западе Пикассо художественно изображает тех же нелюдей, которых видел Гоголь. Им же подобны "складные чудовища кубизма". В общественной жизни всех цивилизованных стран пышно расцветает "хлестаковщина" - особенно в деятельности политических лидеров любого уровня и толка. Homo Sovetikus и Homo Ekonomikus не менее уродливы в своей однозначности, "одномерности", чем гоголевские "образины". Можно с уверенностью сказать - они не от Достоевского. Современные "мертвые души" стали лишь образованнее, научились хитрить, улыбаться, умно говорить о делах. Но они - бездушны.

Поэтому уже не кажется преувеличением описанный известным американским публицистом Э. Шостромом в книге "Анти-Карнеги..." инструктаж, проводимый опытным мексиканцем среди своих земляков, впервые выезжающих в США: "Американцы - прекраснейшие люди, но есть один момент, который их задевает. Вы не должны говорить им, что они трупы". По мнению Э. Шострома, здесь - предельно точное определение "болезни" современного человека. Он - мертв, он - кукла. Его поведение действительно очень похоже на "поведение" зомби. У него серьезные трудности с эмоциями, сменой переживаний, способностью жить и реагировать на происходящее по принципу "здесь и теперь", менять решения и вдруг, неожиданно даже для себя, без всякого расчета, ставить свое "хотение" превыше всего.

"Истинной сущностью XX века является рабство".
Альбер Камю

Н. В. Гоголь показал жизнь "человека в футляре" задолго до того, как мыслители XX века вдруг обнаружили, что душевный мир их современников все больше и больше оказывается как бы запертым в "клетке" однозначных убеждений, опутанным сетями навязанных установок.