Название сказки л петрушевской. Людмила ПетрушевскаяДикие животные сказки (сборник)

ОСОБЕННОСТИ СКАЗОК Л. ПЕТРУШЕВСКОЙ

Сказки Л. Петрушевской не поддаются однозначному определению. Их называют по-разному: новые, современные, недетские, абсурдные, «антисказки». Художественное достоинство этих сказок в критике определяется контрастно: от признания их ценности, до отрицания таковой. Так, н-р, Н.Л.Лейдерман, оценивая «страшилки» («Песни восточных славян») и сказки Петрушевской, говорит, что « все эти формы, в сущности, сублимируют…измерение мифа. Она (Петрушевская) связывает характер не с социальными обстоятельствами, а с категорией более древней, абстрактной и строго метафизической – с роком. Человек у неё полностью равен своей судьбе, которая в свою очередь вмещает в себя какую-то грань всеобщей – и не исторической, а именно вечной, изначальной судьбы человечества» (1). М.П.Шустов подчеркивает, что Петрушевская игнорирует законы литературной сказки и « это приводит к разрушению традиционного жанра, особенно тогда, когда автору не терпится показать волшебство без границ» (2).

Однако деконструкция сказочного мира вовсе не означает разрушение жанра, а служит определенным целям в новых жизненных условиях. У Петрушевской это, прежде всего, пародийно-сатирическая цель. Она рисует истинное лицо нашего времени, главная черта которого, по мнению писательницы, - бездуховность. И здесь у неё есть свои предшественники. У В.Шукшина в повести «До третьих петухов» сказочный мир предстает и традиционно, и убого-современно.

В своём автобиографическом романе «Истории из моей собственной жизни» Петрушевская неоднократно повторяет, что «каждый жанр требует своих средств выражения…сказка…всегда требует хорошего конца»(3). Это утверждение звучит непосредственно и в концовках её сказок: «Так что наша история пришла к своему счастливому концу, как и полагается» (4). Это сказка «Глупая принцесса», где принцесса Ира считается дурой, т.к. слишком честна и доверчива, поэтому и жених ей находится подходящий – осёл.

Отвечая на вопрос -- почему она пишет - Петрушевская определяет главную причину: « есть неразрешимая проблема, и она таковой и останется…чтобы было над чем подумать» (3, с.536). Это сказано о пьесах, но определяет и специфику её сказок. Практически все счастливые концовки сказок имеют пессимистический подтекст. Так «Сказка о часах» заканчивается фразой старушки-волшебницы: «Ну что же, пока что мир остался жив». Концовка явно не утверждает окончательной и полной победы добра. Сказа «Осёл и козел», где герой награждается исполнением всех пожеланий на один вечер, иронизирует над счастьем современного обывателя: «И, счастливый и спокойный, он схватил со стола кусок хлеба, со сковородки хвост рыбы и пошёл смотреть телевизор, всё равно что» (4, Т.4, с.133). Сам герой не рад награде, т.к. в качестве пожеланий от жены, детей, соседей, прохожих он опасается гадостей типа – да чтоб ты сдох! В сказке «Новые приключения Елены Прекрасной» герои – Елена и её возлюбленный миллионер – живут счастливо, но в мире, оторванном от реальности, где нет суеты и денег.

Таким образом, в сказках Петрушевской прослеживается принцип двоемирия в организации пространственно-временной модели. Герои Петрушевской живут в обычном мире, где их обсчитывают в магазине, отправляют в школу для умственно отсталых, хамят в автобусе и могут избить в грязном подъезде. Условный сказочный мир предстаёт через фигуру волшебника или колдуна, чудесные волшебные предметы, мотивы превращения, одушевления неживых предметов, мира природы. В сказке «Спасенный» (здесь сильно выражены жанровые признаки легенды) упоминаются реальные события – землетрясение в Армении и настоящая «несказочная» смерть людей, а в призрачно -мистическом мире появляются призраки умерших. В цикле «Приключения Барби» как в фольклоре одушевляется неживое – игрушки, куклы. В сказке «Счастливые кошки» девочка превращается в кошку. В сказке «Марилена» две сестры-балерины -- в одну толстую безобразную тетку.

Само волшебство и фигура волшебника у Петрушевской специфичны. Чаще всего она изображает не добрых волшебников, а злого колдуна, злое волшебство, которое несёт вполне реальные беды – увечье, болезнь, одиночество, потерю близких и даже смерть. Акцентирование такого волшебства – тоже способ характеристики современной жизни, свойственной ей жестокости. Н-р, в сказке «Девушка-нос» колдун отрубает пальцы на руке Нины – это плата за выздоровление любимого. В сказке «Мальчик-бубенчик» колдун хочет завалить камнем колодец, куда упала мать ребёнка. Даже доброе волшебство порой кажется сомнительным. В сказке «Осёл и козёл» старушка благодарит героя за вежливость, за то, что уступил ей место в трамвае – вводится мотив исполнения пожеланий. Как уже говорилось, герой этому не рад. Структурный мотив сказки исполнения желания переосмысляется – исполняются чужие пожелания герою. Сам герой мелок, подвиг его в том, что уступил место старухе (по нынешним временам, действительно, подвиг для многих молодых людей) – и соответствующая награда. Подобный ракурс данного мотива и в сказке «Счастливые кошки». Девочка сама просит колдуна превратить её в кошку, чтобы не ходить в школу.

В структуре сказок Петрушевской присутствуют мотив нарушения запрета и мотив испытаний. Н-р, в сказке «Мальчик-бубенчик» ребёнок нарушил запрет – снял с руки колокольчик и мама его потеряла. Дальше следуют испытания героя: он боится лишиться матери и отправляется на её поиски, сталкивается с колдуном. В сказке «Анна и Мария» добрый волшебник нарушает запрет: не помогать тем, кого любишь. Он поменял тело умирающей жены на тело другой больной, обе выздоровели. Испытания героя в том, что жена сторонится мужа и, в конце концов, уходит от него в чужую семью. Герой находит женщину, которой он отдал тело жены (а голова у неё чужая). Концовка условно-хорошая, но точно определяющая мораль сказки: любят сердцем, а не головой.

Само волшебство, волшебные предметы представлены у писательницы двояко. С одной стороны, это сказочное волшебство. Н-р, в «Сказке зеркал» - традиционный волшебный атрибут зеркало, которое спасает героиню, девочку по прозвищу Рыжая крошка. Злое волшебство необъяснимо – это тень, туман, нечто «невидимое, что уничтожало изображения в зеркалах» (5). Его называют голодное одиночество, оно ищет жертву и забирает самое прекрасное на свете – после его появления исчезают дети. Только маленькое волшебное зеркало сумело отразить призрак невидимого, спасло героиню, а само разбилось. Однако осколок зеркала попал в переплавку, появилось новое волшебное зеркало. «Его непонятно почему купил один суровый старик, по профессии главный врач, и повесил в раздевалке своей детской поликлиники. Там оно отражает бегающих детей…в зеркало также озабоченно заглядывают мамаши» (5, с.346). Сказочные волшебные предметы присутствуют также в сказках «Волшебные очки», «Волшебная ручка», «Сказка о часах».

Кроме волшебства сказочного, есть чудо современное – это пластическая хирургия, быстродействующие диеты, средства парфюмерии и косметологии. Они кого угодно превратят в красавицу. Отношение автора к подобным чудесам пародийно-сатирическое, они раскрывают реалии современной жизни, её абсурдность, отклонение от «вечных» истин и ценностей. Так, в сказке "Девушка-нос» колдун – пластический хирург. Он делает Нине операцию, убирает длинный нос. Но девушка не становится счастливой. У неё появляется много ухажёров, которые раньше не замечали Нину. Также быстро они исчезают, когда возвращается длинный нос. В сказке «Секрет Марилены» героиня находится в клинике пластической хирургии и диетического питания, где из толстухи должны сделать стройную красавицу. Но вместо этого пичкают наркотиками и собираются убить. Появляются элементы гангстерского детектива. Ради наживы жених Марилены Владимир «заказывает» её киллерам-спецназовцам. Пародируется современная реклама, навязывающая услуги потребителю: «реклама удивительной клиники, где за три дня человеку делают новое тело плюс восстанавливают организм за счёт идеального питания травами» (4, Т4, с.156), «зубы были такие крупные и белые, что на Марилену кидались все производители зубной пасты и щеток, умоляя её рекламировать именно их товар» (4, Т.4, с.149). Благодаря рекламе героиня «стала богаче, чем была…она уже стала забывать, что в ней томятся две души, эти души молчали и плакали без слёз в темнице, которой было для них мощное тело Марилены, а вместо них в этом теле вырастала совершенно новая, посторонняя душа, толстая и прожорливая, нахальная и веселая, жадная и бесцеремонная, остроумная когда это выгодно и мрачная когда невыгодно» (4, Т.4, с. 149-150). Иронично оцениваются банковские операции как чудесный способ быстрого обогащения: «Владимир просит временной помощи в долг миллионов тридцать с возвратом через сорок девять лет»(4, Т.4, с.158). В том же ключе подаются детали образа жизни элиты – Марилена прекрасно знала, каких журналистов угостить перед интервью, когда передать подарки сиротам от фирмы и т.п.

Характерной особенностью сказок Петрушевской является сочетание элементов разных жанров: сказки, легенды, былички, анекдота, детектива и др. Так, сказка «Тельняшка Джек» написана по канонам детектива. Здесь есть сыщик-любитель кот Тельняшка Джек, профессиональный полицейский ищейка Шарик из «сухопутных овчарок». Развивается сюжет похищения ребенка. Жертвой преступления оказывается цыплёнок Цыплак, есть мотив погони, как в классическом детективе преступление раскрывает сыщик-любитель, а профессионал посрамлён.

В ироническом ракурсе использует Петрушевская литературные реминисценции и аллюзии. В сказке «Секрет Марилены» гётевская реминисценция. Охранник сестер Марии и Лены собирается написать роман об удивительной силе любви одного юноши под названием «Страдания молодого В» на основе писем Владимира, который после краха аферы с невестой Мариленой проявляет повышенный интерес к сестрам. Сказка «Все непонятливые» намекает на басню Крылова «Ворона и лисица», а «Лечение Василия» - на «Мойдодыр» Чуковского. Сказка «Принцесса Белоножка», по словам самой Петрушевской, писалась под влиянием «Русалочки» Андерсена (это сказка о девочке, которая не может ходить). С другой стороны, здесь устойчивые фольклорные типы соединяются в одном образе героини: тип младшей любящей дочери и капризной принцессы-неженки. Пародируется мужской тип принца-суженого. Он падок на внешнюю красоту, равнодушен к чужим бедам, собирается покинуть королевство в день похорон принцессы, которая надорвалась и заболела, спасая упавшего с лошади принца. Присутствует мотив сюжета о спящей красавице: «…сердце его (принца) дрогнуло от жалости…быстро поцеловал принцессу в губы – он где-то читал, что так можно оживлять принцесс» (Т.4, с.201-202). В сказках «Матушка-капуста», «Маленькое и ещё меньше» используются структурные элементы и образы андерсеновской «Дюймовочки».

В некоторых сказках Петрушевской присутствует звукоподражание («Жил-был Трр»), игра словами, грамматическими формами («Пуськи бятые», «Бурлак»). Писательница использует характерный для фольклорной и литературной традиции приём контраста, противопоставляет истинное и ложное, добро и зло. В сказке «Барби улыбается» противопоставлены два образа жизни и соответствующее им мировоззрение: роскошная жизнь и равнодушие к другим – это куклы Барби Той, Кен, Сьюзен – живут во дворце, проводят время за игрой в казино, танцах, посещениях бассейнов и теннисных кортов. С другой стороны, жизнь скромная, без роскошных автомобилей и платьев, но с мыслью о дорогих и близких людях. Барби предпочитает вернуть себе ситцевое платье, уйти из дворца и остаться лежать в пыли среди мошек и муравьев, чтобы её нашла маленькая хозяйка, которая плакала всю ночь, потеряв куклу.

Критерием ценности жизни и героя у Петрушевской нередко является мотив смерти. У Петрушевской всегда серьезное отношение к смерти, какой бы абсурдной не казалась ситуация. В сказке «Анна и Мария» медсестра говорит родственнику умирающей женщины: «Не мешайте ей, ваша жена занята серьезным делом»(5, с.273). В сказке «Волшебные очки» остро стоит проблеме взаимопонимания людей. Героиня сказки -- девочка, не похожая на других, её даже собираются перевести в школу дураков или отправить в психушку. Девочка решает покончить с собой, спрыгнуть с шестого этажа, но вспомнила о маме, и ей стало жаль оставлять любимого человека, приносить ему горе и слёзы. «Познакомившись с тяжёлой жизнью взрослых», девочка «решила остаться жить, чтобы помогать людям»(4, Т.4, с.284). Подобная мораль и в сказке «Дедушкина картина». Девочка готова умереть, чтобы спасти всех от вечной зимы.

Мотив смерти есть и в «Сказке о часах» -- лирическом повествовании о взаимоотношениях матери и дочери. Здесь присутствуют и характерные для творчества Петрушевской архетипичные образы – мать и дитя. В дочери проявляется детский эгоизм, желание молодости жить красиво, сосредоточенность на собственном «я». Мать – воплощение грустной мудрости, понимания других, осознание самого себя как общего потока жизни. Дочь хочет иметь золотые часики, не задумываясь о том, что это сократит жизнь её матери. И только став мудрее, став матерью, она готова на жертву – заводит часы сама, тем самым продляя жизнь матери и начиная отсчет собственной жизни. Архетипичные образы мать (отец) и дитя присутствуют в сказках «Матушка-капуста», «Отец», «Мальчик-бубенчик» и др. Они характерны для творчества Петрушевской в целом (повести «Свой круг», «Время ночь», пьеса «Три девушки в голубом»).

Особое место в творчестве Петрушевской занимают «Дикие животные сказки», которые, по мнению Л.В.Овчинниковой подобно фольклорной сказке о животных строятся на основе иносказания (6). Однако фольклорная сказка о животных аллегорична, а аллегория конкретна. Поэтому животные в фольклоре, кочуя из сказки в сказку, воплощают определенный человеческий тип. У Петрушевской же сквозные герои (животные, насекомые, птицы) представлены в разных ситуациях современной жизни, где проявляют себя неоднозначно и порой не соответствуют фольклорному типажу. Н-р, волк Петровна с мужем Семеном Алексеевичем далеки от фольклорного волка-злодея. Безалаберный алкоголик и гуляка Семен Алексеевич не хочет скандалить с женой, волком Петровной, требующей развода. Сама Петровна – уставшая и переставшая следить за собой женщина (сказка «Согласие»). Леопард Эдуард вовсе не царь зверей, как фольклорный лев, а несколько инфантильный аристократ с утончённым вкусом. Настолько утончённым, что в его новой версии «Чайки» женские роли играют мужчины: Нину Заречную – волк Семен Алексеевич, Аркадину – козёл Толик, которому «бороду убрали под бант, шляпой накрыли рога, побрили до бледности, приклеили ресницы, что там! Навесили бюстгалтер, пояс с черными чулками, дамские подмышечники и подплечники, сумочку с тампексами, полный триумф, короче говоря» (4,Т.5, с. 205, сказка «Сила искусства»). Настолько безобидный, что «ничего не мог понять», когда мышь Софа в его комоде принесла мышат. «Леопард вынужден был удочерить(усыновить) пятнадцать мышей, среди которых были и родители Софы, и дедовья до третьего колена, не разбери поймешь»(4,Т.5,с.81, сказка «Дедушка Эдик»). Литературные аллюзии и маски животных в «Диких животных сказках» создают пародийную картину современной жизни (обычные люди, обыденные ситуации) без претензий на серьёзность проблематики литературных и фольклорных источников.

Авторская позиция в сказках Петрушевской может быть названа отстраненно-мудрой: «Особое свойство индивидуальной манеры Петрушевской состоит в том, что о самых ужасных и страшных вещах сообщается как бы запросто, спокойно, как о том, что само собой разумеется и всем давно известно, нередко с использованием разговорно-просторечной лексики. Таким способом создается абсурдный образ мира, вывернутого наизнанку» (6, с.212). Абсурдность мира подчеркивается тривиальной бытовой ситуацией, языковым оформлением – речь героев обыденна, спутана, порой груба и безграмотна. Яркий пример тому сказки «Осёл и козёл», «Гирлянда птичек», «Дядя Ну и тётя Ох». В заключение ещё раз подчеркнем свойственную Петрушевской высокую степень обобщения. Частная история, частная судьба выявляют общезначимые, вневременные категории жизни. Такие обобщения присутствуют почти во всех названных здесь сказках.

Примечания

1.Лейдерман Н.А., Липовецкий М.Н. Современная русская литература: 1950-1990е годы. В 2т. – Т.2. – М., 2006. – С.618.

2.Шустов М.П. Своеобразие сказок Л.Петрушевской //Материалы к самостоятельной работе студентов-филологов по литературе на заочном отделении. Вып.У. – Н.Новгород, 2006. – С.76.

3.Петрушевская Л. Истории из моей собственной жизни. – Спб., 2009. – С.536.

4.Петрушевская Л.С. Собрание сочинений в 5томах. – Харьков, М., 1996. – Т.4. – С.195.

5.Петрушевская Л. Два царства. – Спб., 2009. – С.340.

6.Овчинникова Л.В. Русская литературная сказка ХХ века. История, классификация, поэтика. – М., 2003. – С.208.

Людмила Стефановна Петрушевская

Сказка о часах

Жила-была одна бедная женщина. Муж у нее давно умер, и она еле-еле сводила концы с концами. А дочка у нее росла красивая и умная и все вокруг себя замечала: кто во что одет да кто что носит.

Вот приходит дочка из школы домой и давай наряжаться в материны наряды, а мать бедная: одно хорошее платье, да и то заштопано, одна шляпа с цветочками, да и то старая.

Вот дочка наденет платье и шляпу, и ну вертеться, да все не то получается, не так одета, как подруги. Начала дочка искать в шкафу и нашла коробочку, а в той коробочке часики.

Обрадовалась девочка, надела часики на руку и пошла гулять. Гуляет, на часики смотрит. Тут подошла какая-то старушка и спрашивает:

Девочка, сколько времени?

А девочка отвечает:

Без пяти минут пять.

Спасибо, - говорит старушка.

Девочка опять гуляет, на часы поглядывает. Опять подходит старушка.

Сколько времени, девочка? Она и отвечает:

Без пяти пять, бабушка.

Твои часы стоят, - говорит старушка. - Из-за тебя я чуть не пропустила время!

Тут старушка убежала, и сразу стемнело. Девочка захотела завести часы, но она не знала, как это делается. Вечером она спросила у матери:

Скажи, а как часы заводятся?

А что, у тебя появились часики? - спросила мама.

Нет, просто у моей подруги есть часы, и она хочет дать их мне поносить.

Никогда не заводи часы, которые ты найдешь случайно, - сказала мать. Может произойти большое несчастье, запомни это.

Ночью мать нашла в шкафу коробочку с часами и спрятала их в большой кастрюле, куда девочка никогда не заглядывала.

А девочка не спала и все видела.

На следующий день она снова надела часики и вышла на улицу.

Ну, сколько времени? - спросила, появившись опять, старушка.

Без пяти пять, - ответила девочка.

Опять без пяти пять? - засмеялась старушка. - Покажи мне свои часы.

Девочка спрятала руку за спину.

Я и так вижу, что это тонкая работа, - сказала старушка. - Но если они не ходят, это ненастоящие часы.

Настоящие! - сказала девочка и побежала домой.

Вечером она спросила у матери:

Мамочка, а у нас есть часы?

У нас? - сказала мать. - У нас настоящих часов нет. Если бы были, я бы их давно продала и купила бы тебе платье да туфельки.

А ненастоящие часы у нас есть?

Таких часов у нас тоже нет, - сказала мать.

И никаких-никаких нет?

Когда-то были часы у моей мамы, - ответила девочке мать. - Но они остановились, когда она умерла, без пяти пять. Больше я их не видела.

О, как бы мне их хотелось иметь! - вздохнула девочка.

На них слишком печально смотреть, - ответила мать.

Мне нисколько! - воскликнула девочка.

И они легли спать. Ночью мать перепрятала коробочку с часами в чемодан, а дочь опять не спала и все видела.

На следующий день девочка вышла гулять и все смотрела на часы.

Скажи, пожалуйста, сколько времени? - откуда ни возьмись, спросила старушка.

Они не ходят, а как завести их, я не понимаю, - ответила девочка. - Это часы моей бабушки.

Да, я знаю, - ответила старушка. - Она умерла без пяти минут пять. Ну, мне пора, а то я опять опоздаю.

Тут она удалилась, и на дворе стемнело. А девочка не успела спрятать часы в чемодан и просто положила их под подушку.

На следующий день, проснувшись, девочка увидела часы у матери на руке.

Вот, - закричала девочка, - ты обманывала меня, у нас есть часы, дай их сейчас же мне!

Не дам! - сказала мать.

Тогда девочка горько заплакала. Она сказала матери, что скоро уйдет от нее, что у всех есть туфли, платья, велосипеды, а у нее нет ничего. И девочка начала собирать свои вещи и закричала, что уйдет жить к одной старушке, та ее приглашала.

Не говоря ни слова, мать сняла часы с руки и отдала их дочери.

Девочка выбежала на улицу с часами на руке и, очень довольная, стала прохаживаться взад-вперед.

Здравствуй! - сказала, появившись, старушка. - Ну, сколько времени?

Сейчас половина шестого, - ответила девочка.

Тут старушка вся как-то передернулась и закричала:

Кто завел часы?!

Не знаю, - удивилась девочка, а сама держала руку в кармане.

Может быть, их завела ты?

Нет, часы лежали у меня дома под подушкой.

Ой, ой, ой, кто же завел часы?! - закричала старушка. - Ой, ой, что же делать?! Может быть, они пошли сами собой?

Может быть, - сказала девочка и побежала, испуганная, домой.

Стой! - закричала еще громче старушка. - Не разбей их, не урони. Это ведь не простые часы. Их надо заводить каждый час! Иначе случится большое несчастье! Лучше отдай их сразу мне!

Не отдам, - сказала девочка и хотела убежать, но старушка ее задержала:

Погоди. Тот, кто завел эти часы, тот завел время своей жизни. Поняла? Допустим, если их завела твоя мать, то они будут отмерять время ее жизни, и ей придется каждый час заводить эти часы, а то они остановятся и твоя мать умрет. Но это еще полбеды. Потому что если они пошли сами собой, то они начали считать время моей жизни.

А мне какое дело? - спросила девочка. - Это не ваши часы, а мои.

Если я умру, умрет день, ты что! - закричала старушка. - Это ведь я каждый вечер выпускаю ночь и даю отдохнуть белому свету! Если мое время остановится, то всему конец!

И старушка заплакала, не выпуская девочку.

Я дам тебе все, что пожелаешь, - говорила она. - Счастье, богатого мужа, все! Но только узнай, кто завел часы.

Мне нужен принц, - сказала девочка.

Беги, беги скорей к матери и узнай, кто завел часы! Будет тебе принц! закричала сгарушка и подтолкнула девочку к двери.

Девочка нехотя поплелась домой. Ее мама лежала на кровати, закрыв глаза и крепко вцепившись в одеяло.

Мамуля! - сказала девочка. - Дорогая, миленькая, ну скажи мне, кто завел часы?

Мама сказала:

Это я завела часы.

Девочка высунулась в окно и закричала старушке:

Это мама сама завела часы, успокойтесь!

Старушка кивнула и исчезла. Стало темнеть. Мать сказала девочке:

Дай мне часики, я заведу их. А то ведь я умру через несколько минут, я чувствую.

Девочка протянула ей руку, мать завела часы. Девочка сказала:

Что же теперь, ты каждый час будешь у меня просить мои часы?

Если составить список самых смешных книг, изданных в нашей стране за последние двадцать лет, и еще один, только самых грустных, то большинство имен авторов войдет и в тот и в другой.

С. Довлатов, Вен. Ерофеев, Юз Алешковский, Вл. Войнович, Вяч. Пьецух, Б. Вахтин, Евг. Попов…

Сюда же непременно попадет и Л. Петрушевская со своими «Настоящими сказками».

«Нельзя смеяться над больными», - говорит народная мудрость.

«Можно, - отвечает книга Л. Петрушевской, - если больна душа. Если она, как души тех горожан из сказки Евгения Шварца, которых искалечил дракон, - безрукая, безногая, глухонемая, цепная, прожженная или мертвая».

Л. Петрушевская и Евг. Шварц.

Имя нашего великого сказочника вспоминается не случайно, когда читаешь книгу Л. Петрушевской. И вовсе не потому, что формально она продолжает традицию современной сказки. И тем более не по той причине, что вещи и Шварца, и Петрушевской блестяще написаны.

Дело в другом.

В сказке всё на виду. «Сказка рассказывается не для того, чтобы скрыть, а для того, чтобы открыть, сказать во всю силу, во весь голос то, что думаешь», - писал Шварц в прологе к «Обыкновенному чуду».

Читая «Настоящие сказки» и сравнивая их со сказками Евгения Шварца, видишь, насколько разными голосами говорят авторы.

Шварц - учитель и врач; он учит «как» - лечить душу, убить дракона.

Петрушевская ничему не учит. Она просто ставит диагноз. И уж дело самих больных - лечиться им или жить как есть, с прожженной или дырявой душой.

Это принцип того направления в современной прозе, к которому принадлежит Петрушевская. Она намеренно стоит вне - вне идеологии, вне борьбы: показывает, но не учит.

Сказки ее действительно «настоящие», то есть о настоящем, полны деталей, очень реалистичны, взяты из самой жизни, из темных ее глубин.

В них присутствует инфернальный ужас - вещь для сказки вообще характерная, особенно для сказки народной. В свое время это замечательно подметил А. Платонов и передал в своем «Волшебном кольце».

Если приглядеться внимательно, действуют в ее сказках не люди. Это кукольный театр, и все его персонажи - куклы. Они играют в людей, наряжаются в людские одежды, льется клюквенный сок, который заменяет им кровь, они совершают подлости, которые считают за подвиги, расталкивают других локтями, любят и предают любовь. Словом, действуют примерно как люди. Жестокая сторона жизни для большинства из них привычка и норма. Уязвимость, хрупкость и беззащитность - слова для них почти иностранные.

Но вся эта нарочитая невсамделишность создает атмосферу правды, удивительной достоверности и заставляет думать.

Люди-куклы у Петрушевской - это материализация наших с вами нынешних страхов: страха перед неистребимым хамством, грубой силой, нищенским бытом, жестокостью, бессердечием, неотвратимостью смерти.

Герои этих сказок обречены, затянуты смертельным водоворотом. И лишь волшебное слово автора искусственно, безо всякой логики выносит их на счастливый берег.

Но мы-то знаем, что зло не побеждено, оно просто прикрыто тряпкой с надписью «счастливый конец»; и оттуда, из-за тряпичной ширмы слышатся визг и хохот и довольный голос дракона: «Вранье, вранье. Мои люди очень страшные. Таких больше нигде не найдешь. Моя работа. Я их кроил».

О Петрушевской Л., известном современном писателе старшего поколения, много спорят. Драматургия и проза Петрушевской производят впечатление реалистической, но какой-то сумеречной. Еще одно движение, и начнется нечто иное, что именно, пока неясно, будущее покажет.

Современная литературная критика связывает Петрушевскую с "другой литературой", осваивающей прежде "табуированные" для советской литературы жизненные реалии - тюрьму, "дно" общества и т.п., что характерно для новой "натуральной школы". Основная тема Петрушевской - именно погибшая жизнь. Герои и героини произведений писателя часто внезапно умирают от горя или выбирают самоубийство как ответ недостойному бытию. Характерно, что обычно такие герои обладают определенным семейным статусом - жены, мужа ("Упавшая", "Грипп").

В интервью с Л.Петрушевской “Литературной газете” (марте 2000 года) писательница сказала: “О мой читатель, повторяла я, я еще в самом начале своей литературной деятельности знала, что он будет самым умным. Самым тонким и чувствительным. Он поймет меня и там, где я скрою свои чувства, где я буду безжалостна к своим несчастливым героям. Где я надену маску рассказчицы из толпы. Где я прямо и просто, не смешно, без эпитетов, образов и остроумных портретов, без живых диалогов, скупо, как человек на остановке автобуса, расскажу другому человеку историю третьего человека. Расскажу так, что он вздрогнет, а я - я уйду, оставив его догадываться, кто ему рассказал эту историю и зачем. И свои загадочные, странные, мистические истории я расскажу, ни единым словом не раскрывая их тайны… Пусть догадываются сами. Я спрячу ирреальное в груде осколков реальности” Цит. по: Сотникова Т.А. Петрушевская Л. С. // Русские писатели 20 века: Биогр. словарь. - М., 2000. - С. 552.

Подобный отбор жизненного материала и его осмысление повлекли за собой разнообразие жанрового творчества. Петрушевской тесно в рамках традиционного рассказа или новеллы, и она изобретает особые жанры реквиема и настоящей сказки. Первый из них родился из элегии (подсказку такого рода дает и писательница, называя один из реквиемов "Элегией"). Второй жанр, в отличие от классической народной или литературной сказки, сильнее укоренен в реальности. Ее пьесы, рассказы и повести обычно ужасают, а сказки, напротив, радуют - такой уж дар у этого художника слова. Петрушевская в последние годы интенсивно пишет сказки для взрослых. В интервью Российскому радио летом 2000 года она заметила: "Новелла предполагает печаль, сказка - свет" 7 . И в самом деле, все сказки писательницы имеют счастливые финалы.

Когда мы отдаем все для того кого любим, не оставляя себе ничего - это должно кончится хорошо”, - так думает герой сказки Л. Петрушевской “За стеной”.

Принцесса Ира, которую все считают глупой, а она просто мученица искренности, найдет такого же “глупого принца” (“Глупая принцесса”), одинокий как перст мужчина разыщет семью (“Отец”), маленькая девочка спасет мир от “язвы” открытой Достоевским (“Дедушкина картина”). И все заживут, как в сказке, но в “настоящей”, “реально существующей”.

Настоящая сказка может быть веселой или немного грустной, но непременно с хорошим концом. Чтобы каждый, кто ее прочтет, почувствовал себя счастливее и добрее. "Настоящие сказки" Петрушевской - о счастье, которого так не хватает нам всем. И значит, читать их могут все: и самые маленькие, и умудренные жизнью. К тому же все герои этих сказок - принцессы и волшебники, пенсионеры и работники телевидения, а также куклы Барби - наши соседи и современники. Сказки адресованы как для взрослых, так и для детей: "Жил-был будильник", "Ну, мама, ну!" - "Сказки, рассказанные детям" (1993); "Маленькая волшебница", "Кукольный роман" (1996). Причем сказки разные: они о счастье, которого так не хватает нам всем, а значит, читать их могут люди всех возрастов.

Сказки Л. С. Петрушевской, предназначенные и для детей, и для взрослых, прочно базируются на богатом арсенале художественных средств народной волшебной сказки. Намазавшись чудесной мазью, старушки превращаются в девчонок ("Две сестры"); колдунья дарит сестрам-близнецам дар волшебства ("Крапива и Малина"); один колдун награждает красавицу длинным носом, а другой - маленьким, врач Анисим с помощью лекарства возвращает ей утраченный палец ("Девушка Нос").

Сказки, по признанию Людмилы Петрушевской - ее любимый жанр. Были "Дикие животные сказки", теперь - настоящие. Настоящие сказки настоящей Петрушевской.

В то же время своей устремленностью к злободневным проблемам современности сказки Петрушевской сродни рассказам. В "Крапиве и Малине" это проблема становления личности у старшеклассников; в "Девушке Нос" - размышления о красоте, любви и счастье; в "Двух сестрах" - вопрос о выживании наиболее слабых и незащищенных в нашем обществе - стариков и детей.

Сказки писательницы поэтичны и веселы. Их герои живут в тридевятом государстве, где встречаются графы и есть улицы с необычными названиями (улица Правой руки) и вполне современные парикмахерские, библиотеки, школы. Хотя время действия у Петрушевской обобщенное, как и в народных сказках, от стереотипных формул, характерных для их поэтики, она отказывается. Вместо этого в ее сказочной прозе даны художественные индивидуализированные описания внешности героев, их характеров, жилищ. Поэтичен и неповторим портрет красавицы Нины из сказки "Девушка Нос": "Когда она смеялась, казалось, что светит солнце. Когда она плакала, казалось, что падает жемчуг. Одно ее портило - большой нос" 8 . Индивидуализированность возникает здесь благодаря удачной портретной детали - длинному носу. Собственно художественные средства выражают мысль о неповторимости и ценности индивидуальности. Эта идея раскрывается затем через сюжет: именно смешной облик героини привлекает к ней бедного молодого человека, который в конце концов и женится на своей милой.

Петрушевская не пророк, она живет в этой действительности, описанной Достоевским, которая кровоточит и пульсирует в ней. Однако показ неприглядных черт современников, Петрушевская не считает самоцелью своего творчества. Она полагает, что “задача писателя - честно ставить вопросы, даже не самые приятные, чтобы побудить людей задуматься о себе, о своей нравственности, о человеческой несостоятельности”. Она понимает, что наступило время, когда “все подвержены моровой язве”, все “больны”. Предвидение гения сбылось.

Но есть ли надежда в черном мире Петрушевской, в нашем мире? Писательница дает ее нам в своих “Настоящих сказках”.

Каковы же стилистические и художественные особенности сказочной прозы Петрушевской? Во-первых, потрясающая узнаваемость ситуаций. Во-вторых, мастерское владение диалогом, энергия языка, невероятная неженская безбоязненность в прикосновении к самым потаенным мыслям, которые прячет от себя человек, редкое умение обнаружить ужас повседневного бытия - все это открывает читатель в ее рассказах и сказках.

Язык Петрушевской своеобразен, в нем изобилие вводных слов, таких, как “видимо”, “почти”, “как бы”, которые создают впечатление призрачной и ненастоящей жизни. Автор внимательно вслушивается в речь своих героев, дословно воспроизводит их “словечки”, оговорки, вводя нас через речь как бы внутрь психики этих людей. И мы видим, как много там бессознательности, автоматизмов, слепоты, но и - страдания.

В сказках юмор Петрушевской проявляется наиболее полно и щедро. Юмористический эффект создают детали, портреты и речь героев. Смешны речевые штампы современных детей в разговорах интеллигентных бабушек-девочек, намеренно употребляющих жаргонизмы из предосторожности, чтобы их не разоблачили взрослые ("Две сестры"). Сострадание к человеку, в каких бы ситуациях он ни оказывался, внимание к "вечным" и болевым проблемам нашего времени, тонкий языковой слух, умение снять напряжение с помощью смеха, богатство фантазии - все это грани того литературного чуда, имя которому Людмила Петрушевская.

Критик Барзах Барзах А., О рассказах Л. Петрушевской, Постскриптум, 1995, № 1 называет характерные для прозы Петрушевской изобразительные средства, среди которых для создания комического в сказке, на наш взгляд, применены такие, как:

1) “Сказовость, разговорчивость, просторечие…”: “Она подошла к неизвестной красавице, стоящей под фонарем, и услышала ее отчетливые слова:

Шарь отсюдова, пока по ведру не стукнули.

Алле? - переспросила Прекрасная Елена.

Але, гараж, - ответила красавица.

Елена Прекрасная смутилась и замолчала. Женщина под фонарем горько сказала:

Тебя кто сюда втюрил, такую жвачку? Твоя мать меня моложе… Че, глаз выпал? Иди, не белейся тут” (“Новые приключения Елены Прекрасной”).

2) “… Конфликт речи мира” : “Короче, Королева предложила сменить название учреждения на Вербовском шоссе и вместо “Дом скорби” назвать это дело “Школа драматургического искусства”, а для больных ввести звания “студент” и “выпускник” (выпускниками в шутку называли самых древних старичков и безнадежно больных) что же касается санитаров, то они отныне именовались “педагоги по технике речи”,а врачи носили звания “мастеров””. (“Верба - хлест”).

3) “Смещение семантического фокуса… И как следствие - расщепление семантического и текстового переживания”.

“Короче, родилась у них дочка…, назвали ее Аленушка, Аленушко-солнышко, росла на глазах отца, чернявенькая, вся в него, потому мать, Тамара, была как белая моль.

Людмила Петрушевская, писательница серых будней и красочных сказок. “Очиститься от неправды, нечистоты, пробиться сквозь окаменное нечувствие” и вызвать сострадание, жалость, отклик, пробудить душу любыми средствами” С.У. Алиева, Как жить?, 1991, № 6- вот задача писательницы.

Петрушевская утверждает: “Человек светит только одному человеку только один раз, и это все”. Писательница светит всем, этот свет в ее произведениях, в нашей душе, но его надо только почувствовать и открыть для себя.

На ночь я, как Шахерезада, рассказывала детям сказки. Унас были целые сериалы про Гепарда Кирюшу, Тигра Федю, Слона Наташу, Жирафу Аню и Антилопу Машу.

Позже к ним присоединился Поросенок Петр.

Вам я и посвящаю с любовью эту книгу: Кириллу, Федору, Наташе, Ане, Машеньке и Петру.

Ваша Люся

Однажды Тигр Федя поздно пришел домой и сказал маме:

– Ма! Мы придумывали имена животным! Таракан Максимка! Блоха Лукерья!

– Волк Семен Алексеевич! Плотва Клава! Клоп Мстислав! (Отвечала мама.)

– Муха Домна Ивановна! Свинья Алла! Так и начались эти «Дикие Животные сказки».

Что же касается сказок «Пуськи бятые», то дело обстояло так: Слону Наташе был годик, и она никаких сказок не понимала. Пела ей мама на ночь, пела, а однажды (Слон Наташа стоймя торчала в кроватке) мама подумала и решила рассказать ей сказку на ее же языке. И начала: «Сяпала Калуша по напушке и увазила Бутявку». И Слон Наташа поняла, засмеялась и уселась слушать.

А про Медузу мама рассказала ей много позже, когда они стояли над мостиком в городе Копенгагене, а внизу, в морской воде, какая-то небольшая медуза явно приплясывала рядом с окурком… «Однажды медуза торопилась в пролив Скагеррак и на завтрак нечаянно проглотила окурок: здрасте!»

Премия «Малый Золотой Остап» за цикл юмористических произведений «Дикие Животные сказки».

Санкт-Петербург, 1994 г.

Ехали как-то клоп Мстислав и таракан Максимка в поезде и купили себе аэрозоль от насекомых, чтобы было не скучно в дороге, и начали делить.

Клоп Мстислав настаивал делить по миллиметрам, у него с собой был алмаз от расстрелянного отца.

Таракан Максимка резать баллончик не советовал, но иначе как делить?

В купе пришла муха Домна Ивановна, но и она, как ни любила жидкость от насекомых, не могла вспомнить, как ею пользоваться.

Решили баллончик выбросить из окна, а самим сойти на ближайшей станции и посмотреть, что получилось, однако муха выбросилась вместе с баллончиком, не в первый раз, и, когда Максимка на попутном «мерседесе» добрался до места, Домна Ивановна уже разделась до трусов и ходила на четвереньках, а пятая и шестая ноги ей отказали, но веселиться так веселиться!

Что касается клопа Мстислава, то ему не терпелось до такой степени, что он соскочил с «мерседеса», не ожидая финала, и шел издали, нюхая аромат постепенно.

Однако, когда он домаршировал до места пьянки, все вдыхая аромат во все больших количествах, таракан Максимка уже отключился и отдыхал, прислонясь к продырявленной банке, и усы у него пошли кольцами.

Рядом лежали деревенские, случайный муравей Ленька со стадом тлей, которое тоже полегло, и жук-солдат Андреич в сцеплении с женой Веркой.

В целом пир вышел отличный, только поговорить Мстиславу было не с кем, обсудить погубленных предков, и он запел любимую «Постель была расстелена», слова Евтушенко.

Как-то плотва Клава отдыхала после родов в доме отдыха и познакомилась там с молью Ниной.

Они весело проводили время, Нина иногда рассказывала анекдоты, сидя в шкафу, а Клава висела и сушилась на веревке на балконе, усталая и умиротворенная.

Слышно не было ничего, но плотва улавливала момент, когда Нина начинала беззвучно смеяться, и колыхалась в ответ.

Время от времени заходили другие отдыхающие, кондор Акоп, например, но скромная Нина сидела, закутавшись в свитер, в шкафу, а плотве Клаве вообще было ни до чего после кесарева.

Так они и провели эти прекрасные дни.

Червь Феофан все не давал покоя пауку Афанасию: только Афанасий все приберет, навесит занавески, тут же Феофан приползает, притаскивает на себе мусор, яблочные огрызки, шелуху (живет в конце огорода, что делать) и начинает рассуждать о вечности, о звездах, о том, зачем ему, червю, дана эта жизнь.

Афанасий злился, буквально на стену лез, но сказать Феофану правду (да кто ты такой, чтобы рассуждать, червь!) – этого Афанасий не мог, боялся обидеть Феофана, который и так про себя говорил: да кто я такой, чтобы рассуждать, червь, и всё. И вопросительно смотрел при этом.

Афанасий терпел, после ухода Феофана приводил все в порядок и наконец принимался готовиться к домашнему консервированию, ожидая в гости муху Домну Ивановну: все было у него уже припасено, хрен, укроп, чеснок и лавровый лист, банки и крышки, но Домна Ивановна предпочитала Феофана и часами сидела у него в гостях на помойке, пила чай.

Афанасий много раз приглашал Феофана приходить с подругой, но тот терпеть не мог присутствия баб при серьезных разговорах.

Однако паук ждал и надеялся и наконец дождался.

Домна Ивановна пришла к нему, она уже была сильно под мухой и в результате порвала у него занавеску, абажур и простыни, побила посуду, сломала ему нагрудный шприц и отчалила с Феофаном на помойку пить чай, а Афанасий неделю убирался и гонял по аптекам за шприцом.

Как-то раз комар Стасик полюбил свинью Аллу, а она его не признавала, лежала совершенно раздетая на берегу и обмахивалась ушами, так что и подлететь было боязно.

Стасик горько смеялся над своей бедой, над своей слабостью, а свинья Алла твердила одно и то же: знаем мы вас!

Стасик уверял, что питается только цветочным соком, что кровь пьют исключительно тетки из их семьи, но свинья Алла, бескрайняя, как все наши просторы, не допускала Стасика даже присесть, у нее была такая опасная манера, вздрагивать всем телом, и Стасик падал на лету как подкошенный, но не до конца, и именно это его волновало до глубины души, он все падал и падал, и все не до конца.

Наконец за ним прилетела жена Томка, хотела бить морду Алле, но была сшиблена ударом уха, и Стасик, терпеливый и настойчивый, как многие мужья, вынес комара Томку с поля боя и попутно все же присел, коснулся пальчиками ног роскошного тела Аллы и тут же вскочил как ужаленный!

Оказалось, что это была только видимость, обнаженное тело, на самом деле Алла с головы до ног заросла щетиной, и близорукий Стасик, обняв свою худенькую Томку, в который раз вернулся с ней домой, в который раз твердя: лучше семьи нет ничего!

Задумал козел Толик провести завтрашний выходной с ромашкой Светой.

Однако Света цвела в саду за забором, а Толик шатался по крапиве вокруг и напрасно ее звал, подзадоривая сходить искупаться или в кино на американский фильм про разведение коз (порно).

Света цвела на удивление спокойно и если перед кем и открывала дверь, то только перед пчелой Лёлей, которая моталась туда-сюда, гремя ведрами.

В результате козел Толик пошел в лес, где его как раз поджидал волк Семен Алексеевич с бутылочкой виски.

И вместо отдыха назавтра козел Толик лежал весь день с мокрым полотенцем на голове, слушая звуки доения, а волк Семен Алексеевич, очнувшись утром, пошел в больницу, и его отправили на рентген, где у него обнаружили в желудке левый Толикин рог, неизвестно как туда попавший.

Толик долго стыдился ходить однорогим, особенно мимо сада, где цвела Света: «Получил по рогам», – объяснял он, сидя в хлеву.

Что касается Семена Алексеевича, то он на операцию не согласился, на клизму тоже не остался, а вернулся домой переваривать рог в домашних условиях.