Небеса рассудили иначе читать полностью. Книга небеса рассудили иначе читать онлайн
Где‑то ангелы кричат
Прости‑прощай.
Плавится душа, как свеча.
Разлилась по сердцу печаль,
Я навеки твой, ты - ничья!
Би‑2 «Ее глаза»
Навещать родителей - наша святая обязанность, - с постной миной заявила Агатка. - Но выполнять ее сегодня как‑то не хочется.
Мне тоже не хотелось, оттого я и согласилась с сестрицей, что, в общем‑то, бывало не часто. Кивнула и, подперев щеку рукой, попыталась прикинуть: есть варианты избежать обязательный ужин в родительском доме? Решила, что нет, и обреченно вздохнула.
Фимка, - позвала сестрица через минуту. Уверена, наши мысли текли в одном направлении, оттого ее последующие слова не удивили. - Двигай к предкам одна, соври, что у меня работы по горло, а я тебе лишний выходной дам. О’кей?
Еще чего, - возмутилась я. - Отдуваться за двоих за какой‑то жалкий выходной… А как же принципы, сестрица? Кто мне всегда твердит, что старшим врать нехорошо?
Ненавижу принципы, - фыркнула Агатка. - Им нет места в юридической практике.
Сестра у меня адвокат, и я, кстати, тоже. В основном ее стараниями. Мои личные амбиции выше ставки дворника в местном ЖЭКе никогда не поднимались. Но в семье решили, что это бросает тень на наше честное имя, и Агатке пришлось взять меня в свою контору. Надеюсь, она не слишком об этом жалеет.
Не реже чем раз в неделю я кляну тот день и час, когда нога моя ступила на порог ее офиса. Наша мама - обладатель черного пояса по занудству, но ее лучшие приемчики блекнут рядом с тем, что вытворяет Агатка без всякого усилия.
У меня встречное предложение, - ядовито произнесла я. - Почему бы тебе для разнообразия не засвидетельствовать дочернюю любовь в одиночку? Раз уж принципы сегодня отменяются, могла бы соврать, что у меня температура и ты, заботясь о сестре, оставила меня наедине с градусником и горячим питьем.
Умная, да? - хмыкнула сестрица. - Чтобы мама тут же заявила, что я тебя работой уморила? Нет уж, я останусь у мамы на хорошем счету.
Ну, удачи тебе…
Как ни крути, а идти придется, - пробормотав сквозь зубы замысловатое ругательство, поморщилась Агатка и добавила: - Она кого‑то там пригласила.
Очередной жених? - нахмурилась я, теперь страдания сестры стали понятны.
У мамы навязчивая идея выдать старшую дочь замуж. На мою свободу она не посягает, замужем я уже была, причем не один раз, и, по мнению мамы, лучше б мне было в старых девах сидеть. В том смысле, что мои замужества маму совсем не порадовали. Меня, кстати, тоже, оттого я до сих пор радуюсь жизни в одиночестве. Мама мечтает о внуках. С моей точки зрения, мечтать она могла еще лет пятнадцать совершенно спокойно, а при современном уровне медицины и вовсе практически бесконечно, но у мамы на этот счет свое мнение. Она определила крайний срок в пять лет, и Агатке следовало в него уложиться, если она дочь, а не чудовище, готовое спровадить в могилу собственную мать раньше времени… Пять лет - это немало, но мама способна их так отравить, что лучше в самом деле поторопиться.
Татьяна Полякова
Небеса рассудили иначе
© Полякова Т. В., 2015
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
* * *Где-то ангелы кричат
Прости-прощай.
Плавится душа, как свеча.
Разлилась по сердцу печаль,
Я навеки твой, ты – ничья!
– Навещать родителей – наша святая обязанность, – с постной миной заявила Агатка. – Но выполнять ее сегодня как-то не хочется.
Мне тоже не хотелось, оттого я и согласилась с сестрицей, что, в общем-то, бывало не часто. Кивнула и, подперев щеку рукой, попыталась прикинуть: есть варианты избежать обязательный ужин в родительском доме? Решила, что нет, и обреченно вздохнула.
– Фимка, – позвала сестрица через минуту. Уверена, наши мысли текли в одном направлении, оттого ее последующие слова не удивили. – Двигай к предкам одна, соври, что у меня работы по горло, а я тебе лишний выходной дам. О’кей?
– Еще чего, – возмутилась я. – Отдуваться за двоих за какой-то жалкий выходной… А как же принципы, сестрица? Кто мне всегда твердит, что старшим врать нехорошо?
– Ненавижу принципы, – фыркнула Агатка. – Им нет места в юридической практике.
Сестра у меня адвокат, и я, кстати, тоже. В основном ее стараниями. Мои личные амбиции выше ставки дворника в местном ЖЭКе никогда не поднимались. Но в семье решили, что это бросает тень на наше честное имя, и Агатке пришлось взять меня в свою контору. Надеюсь, она не слишком об этом жалеет.
Не реже чем раз в неделю я кляну тот день и час, когда нога моя ступила на порог ее офиса. Наша мама – обладатель черного пояса по занудству, но ее лучшие приемчики блекнут рядом с тем, что вытворяет Агатка без всякого усилия.
– У меня встречное предложение, – ядовито произнесла я. – Почему бы тебе для разнообразия не засвидетельствовать дочернюю любовь в одиночку? Раз уж принципы сегодня отменяются, могла бы соврать, что у меня температура и ты, заботясь о сестре, оставила меня наедине с градусником и горячим питьем.
– Умная, да? – хмыкнула сестрица. – Чтобы мама тут же заявила, что я тебя работой уморила? Нет уж, я останусь у мамы на хорошем счету.
– Ну, удачи тебе…
– Как ни крути, а идти придется, – пробормотав сквозь зубы замысловатое ругательство, поморщилась Агатка и добавила: – Она кого-то там пригласила.
– Очередной жених? – нахмурилась я, теперь страдания сестры стали понятны.
У мамы навязчивая идея выдать старшую дочь замуж. На мою свободу она не посягает, замужем я уже была, причем не один раз, и, по мнению мамы, лучше б мне было в старых девах сидеть. В том смысле, что мои замужества маму совсем не порадовали. Меня, кстати, тоже, оттого я до сих пор радуюсь жизни в одиночестве. Мама мечтает о внуках. С моей точки зрения, мечтать она могла еще лет пятнадцать совершенно спокойно, а при современном уровне медицины и вовсе практически бесконечно, но у мамы на этот счет свое мнение. Она определила крайний срок в пять лет, и Агатке следовало в него уложиться, если она дочь, а не чудовище, готовое спровадить в могилу собственную мать раньше времени… Пять лет – это немало, но мама способна их так отравить, что лучше в самом деле поторопиться.
В кои-то веки я была с мамой согласна, Агатка старшая – ей и карты в руки, то есть, скорее, памперсы. А там, глядишь, и я подтянусь… Но с памперсами все не так просто – у Агатки большая любовь, к сожалению, неразделенная. Никого другого сестрица не хочет, а любовь по имени Сергей Львович Берсеньев постоянно глаза мозолит, в общем, забыть его раз и навсегда проблематично. У меня на любовном фронте полный швах, так что маму, в общем-то, понять можно…
– Ага, – отозвалась Агатка. – Оттого и говорю: выручи сестру, метнись одна.
– Есть же совесть предлагать такое, мама старалась, а ты не придешь. Меня в порошок сотрут…
– Каждый раз, когда ты говоришь «нет» старшей сестре, безнадежно портишь себе карму. Ладно, потопали, – взглянув на часы, сказала она, поднимаясь из-за стола. Мне пришлось последовать ее примеру. Я подала сестре пальто, подхалимски забежав вперед, в тайной надежде, что карму это несколько улучшит, а Агатка хмуро буркнула: – Мама умеет так долго пилить человека, точно у нее внутри вечный двигатель.
– Согласна, – кивнула я. – Этого у вас не отнимешь.
Агатка продемонстрировала мне кулак в ознакомительных целях, после чего я решила тему не развивать. Намотала шарф на шею, надела пальто и первой шагнула к двери. На работу я пришла пешком, так что ехать на двух машинах не придется. Новенький «Мерседес» сестрицы стоял неподалеку, рождая в душе легкую зависть.
– Хорошая машина, – сказала я, устраиваясь на переднем сиденье.
– Займи денег у предков и купи такую же.
– Куплю, когда сама заработаю, – ответила я.
А Агатка фыркнула:
– Не вздумай просить прибавки к зарплате. Я и так выбрасываю деньги на ветер.
– Может, мне в дворники вернуться? В ЖЭКе меня ценили.
– Я тебе вернусь… – пригрозила Агатка.
А я широко улыбнулась:
– К тебе заедем? Если у нас сегодня смотрины, тебе бы следовало приодеться.
– Сделай сестре приятное, заткнись, – ласково улыбнулась она, а я пожала плечами.
Мама с особой жестокостью расправлялась с овощами, стоя в белом переднике возле стола, и бесперебойно отдавала приказы. Я, Агатка, папа и домработница Катя сновали из кухни в столовую, испуганно переглядываясь. Судя по маминому настрою, затевалось что-то грандиозное. В люстре сияли все двадцать семь лампочек (в прочее время счастливо обходились девятью), стол накрыт скатертью с вензелем, в котором, если приглядеться, видны две буквы – «А» и «К», между прочим, мамино приданое; извлекали скатерть на свет божий, как правило, лишь на годовщину свадьбы.
– Жесть, – успела шепнуть Агатка, пролетая мимо.
Я сосчитала приборы, которые успела расставить Катя, и задумалась: стол накрыт на восемь персон, следовательно, в гости ждут четверых. Благородное семейство?
Тут в дверь позвонили, мама сбросила передник и пошла открывать, погрозив нам пальцем:
– Смотрите у меня…
– Куда смотреть-то? – ахнула Катя, которой сегодня досталось даже больше, чем нам, и оттого соображала она не очень.
– Это призыв вести себя прилично, – шепнула я, прислушиваясь к маминому голосу, доносящемуся из прихожей. – Чтоб жениха не спугнуть…
– Женихов, – жарко зашептала мне в ухо Катя.
– Мама устраивает тендер? – удивилась я.
– Мама хочет вас разом с рук сбыть, – совершенно серьезно заявила Катерина, подтвердив свои слова кивком.
– Меня-то за что?
– А то ты не знаешь? Маме внуки нужны. И ни когда-нибудь, а сейчас, пока силы есть их на ноги поставить.
– Сил у мамы немерено… – начала я.
Но тут дверь в столовую распахнулась, и в комнату в сопровождении мамы вошла пара в годах, худенькая женщина, со стрижкой каре, и представительный мужчина с благородной сединой. Я решила, что дядьке очень бы подошла военная форма, и не ошиблась: гость оказался генералом, правда, уже в отставке. Женщина, по имени Софья Васильевна, работала в канцелярии областной администрации, где мама большой начальник. Папа старательно улыбался, пожимая генералу руку, мама пояснила, кто есть кто, впопыхах едва не забыв о гвозде программы: за спинами родителей скромно стоял мужчина из породы вечных мальчиков: невысок, строен и румян. Судя по морщинкам возле глаз и наметившейся лысине, ему уже за тридцать, но если не приглядываться, можно навскидку дать лет двадцать пять. Звали его Славик, и было ясно, что в Славиках ему ходить еще долго. Агатка криво усмехнулась, а он под ее взглядом пунцово покраснел. Отличное начало вечера. Судьба последнего прибора оставалась загадкой, может, Катя зря меня пугала, и прибор предназначался ей? Принимать участие в семейных трапезах она не любила, потому что, по ее словам, есть по-благородному не умела и стеснялась, но маме-то на это наплевать.
Тут в дверь вновь позвонили, на сей раз открывать пошел папа. Вскоре он вернулся с симпатичным мужчиной лет тридцати, в двубортном костюме в тонкую полоску, с легкой небритостью и насмешливым взглядом.
Только я успела подумать: «А почему бы и нет?» – имея в виду, что Агатке и впрямь не помешает роман с продолжением или без, как сестрица, подняв брови, весело произнесла:
– Привет. А ты какими судьбами?
Мужчина покосился в сторону мамы и торопливо произнес, игнорируя Агаткин вопрос:
– Рад тебя видеть.
– Давайте за стол, – скомандовала мама.
Я плюхнулась на ближайший стул, а мама, рассаживая гостей, недовольно спросила:
– Так вы знакомы?
– Конечно, – кивнула Агатка. – Ты что, забыла? Мы с Елисеем Андреевичем в одной группе учились.
© Полякова Т. В., 2015
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
* * *
Где-то ангелы кричат
Прости-прощай.
Плавится душа, как свеча.
Разлилась по сердцу печаль,
Я навеки твой, ты – ничья!Би-2 «Ее глаза»
– Навещать родителей – наша святая обязанность, – с постной миной заявила Агатка. – Но выполнять ее сегодня как-то не хочется.
Мне тоже не хотелось, оттого я и согласилась с сестрицей, что, в общем-то, бывало не часто. Кивнула и, подперев щеку рукой, попыталась прикинуть: есть варианты избежать обязательный ужин в родительском доме? Решила, что нет, и обреченно вздохнула.
– Фимка, – позвала сестрица через минуту. Уверена, наши мысли текли в одном направлении, оттого ее последующие слова не удивили. – Двигай к предкам одна, соври, что у меня работы по горло, а я тебе лишний выходной дам. О’кей?
– Еще чего, – возмутилась я. – Отдуваться за двоих за какой-то жалкий выходной… А как же принципы, сестрица? Кто мне всегда твердит, что старшим врать нехорошо?
– Ненавижу принципы, – фыркнула Агатка. – Им нет места в юридической практике.
Сестра у меня адвокат, и я, кстати, тоже. В основном ее стараниями. Мои личные амбиции выше ставки дворника в местном ЖЭКе никогда не поднимались. Но в семье решили, что это бросает тень на наше честное имя, и Агатке пришлось взять меня в свою контору. Надеюсь, она не слишком об этом жалеет.
Не реже чем раз в неделю я кляну тот день и час, когда нога моя ступила на порог ее офиса. Наша мама – обладатель черного пояса по занудству, но ее лучшие приемчики блекнут рядом с тем, что вытворяет Агатка без всякого усилия.
– У меня встречное предложение, – ядовито произнесла я. – Почему бы тебе для разнообразия не засвидетельствовать дочернюю любовь в одиночку? Раз уж принципы сегодня отменяются, могла бы соврать, что у меня температура и ты, заботясь о сестре, оставила меня наедине с градусником и горячим питьем.
– Умная, да? – хмыкнула сестрица. – Чтобы мама тут же заявила, что я тебя работой уморила? Нет уж, я останусь у мамы на хорошем счету.
– Ну, удачи тебе…
– Как ни крути, а идти придется, – пробормотав сквозь зубы замысловатое ругательство, поморщилась Агатка и добавила: – Она кого-то там пригласила.
– Очередной жених? – нахмурилась я, теперь страдания сестры стали понятны.
У мамы навязчивая идея выдать старшую дочь замуж. На мою свободу она не посягает, замужем я уже была, причем не один раз, и, по мнению мамы, лучше б мне было в старых девах сидеть. В том смысле, что мои замужества маму совсем не порадовали. Меня, кстати, тоже, оттого я до сих пор радуюсь жизни в одиночестве. Мама мечтает о внуках. С моей точки зрения, мечтать она могла еще лет пятнадцать совершенно спокойно, а при современном уровне медицины и вовсе практически бесконечно, но у мамы на этот счет свое мнение.
Она определила крайний срок в пять лет, и Агатке следовало в него уложиться, если она дочь, а не чудовище, готовое спровадить в могилу собственную мать раньше времени… Пять лет – это немало, но мама способна их так отравить, что лучше в самом деле поторопиться.
В кои-то веки я была с мамой согласна, Агатка старшая – ей и карты в руки, то есть, скорее, памперсы. А там, глядишь, и я подтянусь… Но с памперсами все не так просто – у Агатки большая любовь, к сожалению, неразделенная. Никого другого сестрица не хочет, а любовь по имени Сергей Львович Берсеньев постоянно глаза мозолит, в общем, забыть его раз и навсегда проблематично. У меня на любовном фронте полный швах, так что маму, в общем-то, понять можно…
– Ага, – отозвалась Агатка. – Оттого и говорю: выручи сестру, метнись одна.
– Есть же совесть предлагать такое, мама старалась, а ты не придешь. Меня в порошок сотрут…
– Каждый раз, когда ты говоришь «нет» старшей сестре, безнадежно портишь себе карму. Ладно, потопали, – взглянув на часы, сказала она, поднимаясь из-за стола. Мне пришлось последовать ее примеру. Я подала сестре пальто, подхалимски забежав вперед, в тайной надежде, что карму это несколько улучшит, а Агатка хмуро буркнула: – Мама умеет так долго пилить человека, точно у нее внутри вечный двигатель.
– Согласна, – кивнула я. – Этого у вас не отнимешь.
Агатка продемонстрировала мне кулак в ознакомительных целях, после чего я решила тему не развивать. Намотала шарф на шею, надела пальто и первой шагнула к двери. На работу я пришла пешком, так что ехать на двух машинах не придется. Новенький «Мерседес» сестрицы стоял неподалеку, рождая в душе легкую зависть.
– Хорошая машина, – сказала я, устраиваясь на переднем сиденье.
– Займи денег у предков и купи такую же.
– Куплю, когда сама заработаю, – ответила я.
А Агатка фыркнула:
– Не вздумай просить прибавки к зарплате. Я и так выбрасываю деньги на ветер.
– Может, мне в дворники вернуться? В ЖЭКе меня ценили.
– Я тебе вернусь… – пригрозила Агатка.
А я широко улыбнулась:
– К тебе заедем? Если у нас сегодня смотрины, тебе бы следовало приодеться.
– Сделай сестре приятное, заткнись, – ласково улыбнулась она, а я пожала плечами.
Мама с особой жестокостью расправлялась с овощами, стоя в белом переднике возле стола, и бесперебойно отдавала приказы. Я, Агатка, папа и домработница Катя сновали из кухни в столовую, испуганно переглядываясь. Судя по маминому настрою, затевалось что-то грандиозное. В люстре сияли все двадцать семь лампочек (в прочее время счастливо обходились девятью), стол накрыт скатертью с вензелем, в котором, если приглядеться, видны две буквы – «А» и «К», между прочим, мамино приданое; извлекали скатерть на свет божий, как правило, лишь на годовщину свадьбы.
– Жесть, – успела шепнуть Агатка, пролетая мимо.
Я сосчитала приборы, которые успела расставить Катя, и задумалась: стол накрыт на восемь персон, следовательно, в гости ждут четверых. Благородное семейство?
Тут в дверь позвонили, мама сбросила передник и пошла открывать, погрозив нам пальцем:
– Смотрите у меня…
– Куда смотреть-то? – ахнула Катя, которой сегодня досталось даже больше, чем нам, и оттого соображала она не очень.
– Это призыв вести себя прилично, – шепнула я, прислушиваясь к маминому голосу, доносящемуся из прихожей. – Чтоб жениха не спугнуть…
– Женихов, – жарко зашептала мне в ухо Катя.
– Мама устраивает тендер? – удивилась я.
– Мама хочет вас разом с рук сбыть, – совершенно серьезно заявила Катерина, подтвердив свои слова кивком.
– Меня-то за что?
– А то ты не знаешь? Маме внуки нужны. И ни когда-нибудь, а сейчас, пока силы есть их на ноги поставить.
– Сил у мамы немерено… – начала я.
Но тут дверь в столовую распахнулась, и в комнату в сопровождении мамы вошла пара в годах, худенькая женщина, со стрижкой каре, и представительный мужчина с благородной сединой. Я решила, что дядьке очень бы подошла военная форма, и не ошиблась: гость оказался генералом, правда, уже в отставке. Женщина, по имени Софья Васильевна, работала в канцелярии областной администрации, где мама большой начальник. Папа старательно улыбался, пожимая генералу руку, мама пояснила, кто есть кто, впопыхах едва не забыв о гвозде программы: за спинами родителей скромно стоял мужчина из породы вечных мальчиков: невысок, строен и румян. Судя по морщинкам возле глаз и наметившейся лысине, ему уже за тридцать, но если не приглядываться, можно навскидку дать лет двадцать пять. Звали его Славик, и было ясно, что в Славиках ему ходить еще долго. Агатка криво усмехнулась, а он под ее взглядом пунцово покраснел. Отличное начало вечера. Судьба последнего прибора оставалась загадкой, может, Катя зря меня пугала, и прибор предназначался ей? Принимать участие в семейных трапезах она не любила, потому что, по ее словам, есть по-благородному не умела и стеснялась, но маме-то на это наплевать.
Тут в дверь вновь позвонили, на сей раз открывать пошел папа. Вскоре он вернулся с симпатичным мужчиной лет тридцати, в двубортном костюме в тонкую полоску, с легкой небритостью и насмешливым взглядом.
Только я успела подумать: «А почему бы и нет?» – имея в виду, что Агатке и впрямь не помешает роман с продолжением или без, как сестрица, подняв брови, весело произнесла:
– Привет. А ты какими судьбами?
Мужчина покосился в сторону мамы и торопливо произнес, игнорируя Агаткин вопрос:
– Рад тебя видеть.
– Давайте за стол, – скомандовала мама.
Я плюхнулась на ближайший стул, а мама, рассаживая гостей, недовольно спросила:
– Так вы знакомы?
– Конечно, – кивнула Агатка. – Ты что, забыла? Мы с Елисеем Андреевичем в одной группе учились.
Елисей Андреевич улыбнулся, а я подумала, что жить с таким именем, должно быть, нелегко. Наверное, его мама, как и моя, считали, что обладателю редкого имени проще стать выдающимся человеком. Маму, кстати, зовут Августа, в детстве она много претерпела, и, наверное, в отместку назвала нас Ефимией и Агатой. Спасибо ей за это большое. Но Елисей, пожалуй, даже круче. Агата и Елисей, а сынка назовем Акакием, и жизнь, считай, удалась…
Тут я сообразила, что Елисей скорее всего предназначался мне, и растянула рот до ушей в ответ на его улыбку. У нас родится дочь, и назовем мы ее в честь мамы – Августой. А что? В наше время среди Аглай, Василис и Маланий она не затеряется.
Мамуля сидела напротив, между папой и Агаткой, точно триумфатор, хвастающийся пленными. Папа, впрочем, не без удовольствия болтал с генералом, а Агатка с Елисеем. Теперь я удивилась, как это сразу не разглядела в нем адвоката. Славик рядом с сестрицей чувствовал себя потерянным, его родительница поглядывала на него с материнской любовью и досадой. Елисей ей очень не нравился, глядя на него, она, против воли, начинала хмуриться. И совершенно напрасно. Он ее сыну не конкурент. Просто не будь здесь Елисея, мы б от тоски загибались, а так ужин вполне удался, по крайней мере, разговор не прерывается, гости улыбаются…
Мама хоть и улыбалась, но терялась в догадках. Славик сидел тише мышки, а Елисей заливался соловьем, но не в том направлении, что указывала мама. Короче, все опять шло наперекосяк, и мама решила, что виновата в этом я, сверлила меня взглядом, поджимая губы. Часа через полтора, когда Катя подала десерт, Елисей, взглянув на часы, сказал, приложив руку к сердцу:
– Прошу меня простить, но вынужден вас покинуть. У меня через полчаса встреча…
Мама к тому моменту заметно к нему охладела и молча кивнула, Агатка пошла его проводить до двери, и я тоже, из желания показать, что мамину заботу оценила, а еще из любопытства, конечно.
– Как тебя к нам занесло? – предусмотрительно понижая голос, спросила Агатка.
– Вашей маме не отказывают, – зашептал он.
– А где вас черт свел?
– У Вовки Свиблова на свадьбе. Его предки дружат с вашими. Надеюсь, ты об этом помнишь?
– Помню, но от свадьбы нам с Фимкой удалось отвертеться. Выходит, мало что выгадали. Значит, мама тебя Фимке в женихи наметила.
– Я – перспективный молодой человек, а когда сказал, что до сих пор не женат…
– И девушки нет…
– Ага. Об остальном-то она не спрашивала. А сестра у тебя красотка, – заявил он и подмигнул, после чего спешно покинул нашу квартиру.
– Мама с женихами не угадала, – хмыкнула Агатка, закрывая дверь за приятелем.
– Царевич Елисей девушками в принципе не интересуется? – начала соображать я.
– Бедная мама. Правда, у нас еще Славик остался.
– Боюсь, что нет, – со скорбным видом ответила Агатка. – Ты заметила, на царевича он смотрел с большим интересом.
– Наговариваешь на мужика, чтобы от замужества отвертеться? – хмыкнула я.
– Ни-ни… чутье прирожденного сыщика подсказывает.
Мы покинули прихожую, к тому моменту Катя уже убирала со стола, а гости переместились в гостиную. Папа с генералом засели за шахматы и, судя по всему, были вполне счастливы. Славик сидел возле электрического камина и стойко улыбался. Мамуля и гостья пытались вести светскую беседу.
– Ушел? – спросила мама, завидя нас. – Что это за дела вечером в пятницу?
– Он по пятницам ходит с друзьями в баню, – пожала Агатка плечами. – Традиция.
– Ему жениться надо, а не в баню ходить. Что за глупость, в самом деле? У приличных людей свои бани по подвалам распиханы…
– У нас финская сауна, – встряла Софья Васильевна. – И бассейн. Славик каждое утро плавает.
– Вам повезло. А мои каждый день только нервы треплют.
– Что вы, Августа Николаевна, у вас такая прекрасная семья. Константин Викторович, можно сказать, идеальный супруг, и дочки – красавицы… просто ваши копии.
– Моя погибель, – рыкнула мама и надолго замолчала.
Софья, промучившись с полчаса, подхватив генерала и Славика, отчалила. Папа, доигрывая партию в одиночестве, что-то насвистывал под нос, пока мама не рявкнула:
– Прекрати свистеть! Денег не будет.
– Что опять не так? – возмутился папа.
– Все не так. Это не дети, а какое-то недоразумение.
– Ты Славика имеешь ввиду? Мне он тоже не понравился. А вот Иван Петрович, по-моему, симпатичный человек…
– Он женат уже сорок лет.
– Так это же прекрасно… Августа, – нахмурился папа. – Ты опять за свое, оставь девочек в покое. Что за домострой, в конце концов? Почему им непременно надо срочно выходить замуж?
– Потому что природу не обманешь, а все эти новомодные привычки… Бабы с бородой в телевизоре, это нормально? Не успеешь оглянуться, все усами обзаведутся, а мужики титьки отрастят.
– Августа…
К кому это относилось, не ясно, но мы на всякий случай почувствовали себя виноватыми.
– У мамы неприятности на работе, – вздохнул папа. – Кулагина спровадили на пенсию…
– Мама боится, ее тоже спровадят? – брякнула я.
– С какой стати? – удивился папа. – Хотя… если вам интересно мое мнение, мама с удовольствием променяла бы свой высокий пост на гордое звание бабушки.
– Если это мама так сказала, я бы не стала особенно доверять ее словам, – вклинилась Агатка. – Мама часто путается в показаниях.
– Не стыдно тебе? – хмыкнул папа.
Агатка села на место генерала, решив сыграть партию, а я пошла помогать Катерине.
– Досталось от мамы-то? – тут же включилась она в процесс воспитания. – И правильно. Нет бы, как людям, замуж-то выйти, детей родить… И мама бы спокойна была, ведь вам добра желает.
В общем, вечер удался. Мама из своей комнаты так и не показалась, и мы минут через сорок тихо смылись. Катя покинула квартиру вместе с нами, Агатка вызвалась ее подвезти, стало ясно: сестрица знать не знает, чем себя занять. Грустно. Обратная сторона свободы. Я простилась с ними возле машины и зашагала домой.
До дома оставалось два квартала, когда зазвонил мобильный. Звонил Димка Ломакин. Мои замужества материнством не увенчались, зато я успела обзавестись пасынком. Начинали мы с ним чуть ли не врагами: Димка считал меня виновной в гибели мужа и соответственно его отца. Но потом вдруг подружились. Временами эта дружба тяготила. Агатка утверждает, что Димка в меня втюрился, наплевав на наши родственные узы. Да что Агатка, я и сама так думала. И счастья это не прибавляло.
Взглянув на дисплей, я довольно долго слушала веселый мотивчик, прикидывая, стоит отвечать или нет. Совсем было собралась сунуть мобильный в карман, но, памятуя о настойчивости Ломакина, все-таки ответила.
– Привет! – заорал он мне в ухо, там, где он был, гремела музыка, и он меня плохо слышал, а вот я его прекрасно. – Вы где?
– Мы – это кто?
– Ты и сестрица, естественно. Серега сказал, у вас сегодня родительский день.
– Так и есть.
– Давай ты скажешь предкам, что у тебя срочные дела, а я через полчаса подъеду?
– Вы с Берсеньевым отдыхаете?
– Нет. У Сереги тоже какие-то дела нарисовались. Фенька, я тоскую без тебя и вот-вот умру. Соглашайся, выпьем, поболтаем… пятница все-таки.
– Ясно. Уже успел надраться?
– Ничего подобного…
– Я предкам обещала у них остаться. Так что перебьешься.
– Нет в тебе сострадания…
– Посмотри вокруг, на свете много женщин, жаждущих твоей любви, не стоит жмотничать. Пока.
И, поспешно отключившись, я продолжила свой путь.
Во двор я входила, когда уже стемнело, и сразу обратила внимание на мужчину в глубине детской площадки. Свет единственного во дворе фонаря туда не доходил, и толком разглядеть мужчину не удалось. Он сидел на скамейке, ссутулившись, нахлобучив на голову капюшон. Вчера я его тоже видела, примерно в десять вечера. Вернулась домой, пила чай, сидя на подоконнике, и, только выключив свет в кухне и машинально взглянув в окно, обратила внимание: на детской площадке кто-то есть. Вчера он сидел на качелях. И сердце мое сладко екнуло, потому что я на мгновение решила: это Стас, и собралась бежать к нему со всех ног. Но тут мужчина поднялся и зашагал в сторону переулка, и стало ясно: кроме высокого роста, между ним и Стасом ничего общего. Он шел низко склонив голову, слегка прихрамывая, точно жал ботинок. Разглядеть лицо было невозможно, даже когда он оказался под фонарем, а я подумала, что мужчина, наверное, в возрасте, чувствовалась в нем усталость, обреченность какая-то, точно у тяжелобольного или бомжа, но этот-то не бомж: куртка новая и скорее всего не дешевая. В тот момент ничего, кроме разочарования, я не почувствовала. Мужчина – случайный прохожий, ненадолго нашедший приют в моем дворе.
И вот теперь он снова здесь. Я была уверена – он. Хотя с качелей мужчина переместился на скамью, где его и вовсе не разглядишь. Я замедлила шаг, всматриваясь в темноту. Он сидел не шелохнувшись и, судя по положению головы, пялился в землю. Погружен в свои мысли или очень хочет, чтобы я решила: ему до меня дела нет. Я направилась к подъезду, на ходу достала ключи из сумки. На душе вдруг сделалось скверно. Смутное беспокойство – предвестник скорой беды. Я замерла в трех шагах от двери, повернулась и решительно позвала:
– Мужчина! – И даже шагнула в сторону детской площадки, сама не зная зачем. Он сразу поднялся и очень быстро устремился к переулку, почти бежал. – Мужчина! – отчаянно повторила я и тоже побежала, но тут вся нелепость моего поведения обрисовалась очень ясно, и я, досадливо выругавшись сквозь зубы, вернулась к подъезду.
Догнала бы я его, и что? Документы спросила? Человек имеет право сидеть на скамье в чужом дворе. Законом это не запрещено. Да и догнать его было весьма проблематично, так что возраст мужчины теперь под сомнением, как и больная нога. По крайней мере, она не помешала ему раствориться в темноте в рекордно короткий срок. С чего я взяла, что мужчина, точнее, его появление во дворе, имеет ко мне отношение? Он может быть влюбленным (и вовсе не в меня) или жуликом. Кем угодно. Из девиц на выданье в подъезде только я, а народ здесь живет небогатый. Если дядя надумал кого-то ограбить, то либо он весьма неприхотлив, либо его ждет большое разочарование.
Само собой, весь вечер я нет-нет да и возвращалась к мыслям о нем, и даже пару раз подходила к окну. Двор был пуст, на детской площадке ни души. Спокойнее от этого не стало.
Утро выдалось пасмурным, наверное, по этой причине проснулась я в половине десятого, и мир вокруг не порадовал. А между тем на календаре весна, правда, солнце балует редко, ночью еще заморозки, но снега в городе уже давно нет, и воздух весенний, особенный.
– Весной все живое тянется к любви, – хмыкнула я, переворачиваясь на спину и закидывая руки за голову. С любовью проблемы, точнее, большая беда. Тут же явились непрошеные мысли о Стасе… впрочем, они никуда и не девались, но серая хмарь за окном оптимизма не прибавляла, и мысли были ей под стать.
На кухне что-то звякнуло, и я насторожилась. Жила я в коммуналке, которую когда-то делила с двумя симпатичными гражданами, как никто умевшими скрасить мой досуг. Но они меня покинули, обретя счастье в личной жизни. Какое-то время я жила в надежде на квартирантов. Даже если это будут неприятные субъекты, жизнь все равно заиграет новыми красками: мы либо подружимся, либо я куда-нибудь сбегу, но тут влез Димка и купил обе комнаты, да еще на мое имя. Большое ему за это спасибо. Я бы и сама могла, если б хотела. Но кто ж меня слушает? В общем, теперь вся квартира принадлежит мне, но кто-то в кухне гремит посудой. Глупо, но на ум сразу же пришел Стас. Оттого я вскочила и, даже не удосужившись взглянуть в зеркало, выпорхнула из комнаты.
Могла бы не торопиться. Димка возился с заварочным чайником. На столе коробка с пирожными.
– Привет, – расплылся он в улыбке, заметив меня.
– Привет, – буркнула я и направилась в ванную.
Не спеша приняла душ, почистила зубы, расчесалась и с минуту разглядывала себя в зеркало. Димка к тому моменту принялся барабанить в дверь.
– Фенька, ты скоро? Чай остынет.
– Безотвязный ты мой, – пробормотала я в досаде, надела спортивные штаны и футболку, которая висела здесь, и босиком пошлепала в кухню.
Димка прихлебывал чай из пузатой чашки (его подарок) и с веселой ухмылкой на меня поглядывал.
– Чего кислая? – спросил, отставив чашку. Отправил в рот половину пирожного и стал жевать.
– Планировала спать до обеда.
– А я помешал?
Я сочла, что отвечать не стоит, и стала пить чай.
– Давай махнем куда-нибудь? – улыбнулся Димка, а я поморщилась. – Что не так? – тут же прицепился он. – Мы…
– Дима, – погрозила я пальцем. – Никаких «мы» нет, то есть, конечно, есть, но в тебе я вижу друга и почти что родственника. И слишком большое внимание меня напрягает.
Нравится ли вам читать любовные романы с примесью детективной истории? Да? Тогда вам обязательно стоит обратить внимание на книгу «Небеса рассудили иначе», которую написала известная писательница Татьяна Полякова. В этом произведении есть все – любовь, сожаления, горе, радость и детективная история.
Татьяна Полякова – современная писательница, имеющая филологическое образование. Первые сочинения писательница написала еще в 4-м классе, но в сознательном возрасте пошла работать в детский сад, чтобы устроить туда сына. Там она задержалась аж на 14 лет.
На первом плане произведения «Небеса рассудили иначе» — всеми любимая Фенька. Вполне возможно, что эта часть уже последняя, но читателям все же стоит надеяться, что их любимая героиня еще блеснет перед ними своей логикой и умением проводить расследования. В этот раз Феньке и ее сестрице Агатке предстоит распутать очередное сложное дело – отыскать дочку известного писателя Смолина, Софью, которая исчезла без следа. У известной следовательницы только 2 варианта развития событий – либо Фенька попросту сбежала, либо же ее убили для того, чтобы отобрать бизнес ее парня. Именно это предстоит расследовать девушке и ее сестре.
Фенька принимает решение обратиться за помощью к знакомым, что и делает. Вскоре те помогают ей расследовать это дело и приближаются к разгадке. Труп девушки находят очень быстро, причем находят его около дома парня Софьи. Вот только после находки многое становится совершенно непонятно. Оказывается, труп пролежал в земле точно лет 10, но никак не 1 месяц, как это утверждают те, кто обнаружил пропажу. Как же такое возможно? Почему труп молодой девушки похож на тот, который мог пролежать там около десятка лет? Об этом вы сможете узнать, если начнете читать книгу «Небеса рассудили иначе».
Татьяна Полякова в своем произведении соединяет сразу несколько сюжетов – интриги и преступления, которые действительно удивляют читателя. Все эти сплетения делают книгу завораживающей и увлекательной. Главные герои – удивительные и достаточно реальные, что очень удивляет современных читателей.
В своей книге «Небеса рассудили иначе» Татьяна Полякова смогла описать все — и четкую детективную линию, и любовь, и переживания, и даже запутанное расследование, которое, кажется ни к чему не приведет. Читать произведение легко и увлекательно, причем автор описывает все настолько реально и интересно, что не остается сомнений, что она знает, о чем именно рассказывает.
На нашем литературном сайте сайт вы можете скачать книгу Татьяна Полякова «Небеса рассудили иначе» бесплатно в подходящих для разных устройств форматах — epub, fb2, txt, rtf. Вы любите читать книги и всегда следите за выходом новинок? У нас большой выбор книг самых разных жанров: классика, современная фантастика, литература по психологии и детские издания. К тому же мы предлагаем интересные и познавательные статьи для начинающих писателей и всех тех, кто хочет научиться красиво писать. Каждый наш посетитель сможет найти для себя что-то полезное и увлекательное.
Татьяна Полякова
Небеса рассудили иначе
© Полякова Т. В., 2015
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
* * *Где-то ангелы кричат
Прости-прощай.
Плавится душа, как свеча.
Разлилась по сердцу печаль,
Я навеки твой, ты – ничья!
– Навещать родителей – наша святая обязанность, – с постной миной заявила Агатка. – Но выполнять ее сегодня как-то не хочется.
Мне тоже не хотелось, оттого я и согласилась с сестрицей, что, в общем-то, бывало не часто. Кивнула и, подперев щеку рукой, попыталась прикинуть: есть варианты избежать обязательный ужин в родительском доме? Решила, что нет, и обреченно вздохнула.
– Фимка, – позвала сестрица через минуту. Уверена, наши мысли текли в одном направлении, оттого ее последующие слова не удивили. – Двигай к предкам одна, соври, что у меня работы по горло, а я тебе лишний выходной дам. О’кей?
– Еще чего, – возмутилась я. – Отдуваться за двоих за какой-то жалкий выходной… А как же принципы, сестрица? Кто мне всегда твердит, что старшим врать нехорошо?
– Ненавижу принципы, – фыркнула Агатка. – Им нет места в юридической практике.
Сестра у меня адвокат, и я, кстати, тоже. В основном ее стараниями. Мои личные амбиции выше ставки дворника в местном ЖЭКе никогда не поднимались. Но в семье решили, что это бросает тень на наше честное имя, и Агатке пришлось взять меня в свою контору. Надеюсь, она не слишком об этом жалеет.
Не реже чем раз в неделю я кляну тот день и час, когда нога моя ступила на порог ее офиса. Наша мама – обладатель черного пояса по занудству, но ее лучшие приемчики блекнут рядом с тем, что вытворяет Агатка без всякого усилия.
– У меня встречное предложение, – ядовито произнесла я. – Почему бы тебе для разнообразия не засвидетельствовать дочернюю любовь в одиночку? Раз уж принципы сегодня отменяются, могла бы соврать, что у меня температура и ты, заботясь о сестре, оставила меня наедине с градусником и горячим питьем.
– Умная, да? – хмыкнула сестрица. – Чтобы мама тут же заявила, что я тебя работой уморила? Нет уж, я останусь у мамы на хорошем счету.
– Ну, удачи тебе…
– Как ни крути, а идти придется, – пробормотав сквозь зубы замысловатое ругательство, поморщилась Агатка и добавила: – Она кого-то там пригласила.
– Очередной жених? – нахмурилась я, теперь страдания сестры стали понятны.
У мамы навязчивая идея выдать старшую дочь замуж. На мою свободу она не посягает, замужем я уже была, причем не один раз, и, по мнению мамы, лучше б мне было в старых девах сидеть. В том смысле, что мои замужества маму совсем не порадовали. Меня, кстати, тоже, оттого я до сих пор радуюсь жизни в одиночестве. Мама мечтает о внуках. С моей точки зрения, мечтать она могла еще лет пятнадцать совершенно спокойно, а при современном уровне медицины и вовсе практически бесконечно, но у мамы на этот счет свое мнение. Она определила крайний срок в пять лет, и Агатке следовало в него уложиться, если она дочь, а не чудовище, готовое спровадить в могилу собственную мать раньше времени… Пять лет – это немало, но мама способна их так отравить, что лучше в самом деле поторопиться.
В кои-то веки я была с мамой согласна, Агатка старшая – ей и карты в руки, то есть, скорее, памперсы. А там, глядишь, и я подтянусь… Но с памперсами все не так просто – у Агатки большая любовь, к сожалению, неразделенная. Никого другого сестрица не хочет, а любовь по имени Сергей Львович Берсеньев постоянно глаза мозолит, в общем, забыть его раз и навсегда проблематично. У меня на любовном фронте полный швах, так что маму, в общем-то, понять можно…
