Главная › Уход › О парвусе и не только.

О парвусе и не только.

Первое в жизни интервью Татьяны Евгеньевны Гнединой, внучки Парвуса.

"1 декабря 1898 года в немецкой газете «Зексише Арбайтер Цайтунг» было опубликовано такое объявление: «Сообщаем товарищам по партии о рождении крепкого, жизнеспособного врага государства. Борясь за освобождение рабочего класса от гнета капитала, он завоюет отечество и для себя». Объявление дал Александр Гельфанд, более известный под псевдонимом Парвус, отец Евгения Гнедина. Эти строки словно предначертали путь Гнедина, ставшего впоследствии видным советским деятелем, прошедшим через сталинские лагеря, но так и не изменившим и своим представлениям о демократии и роли СССР в мире.
Дочь Гнедина, Татьяна Евгеньевна, ученый-физик, известная в 1960-х годах писатель-фантаст, всю свою жизнь, в отличие от отца, была далека от политики. Но политика всегда была близка к ней.

Татьяна Евгеньевна, естественно, первый вопрос не может не быть о вашем деде, Парвусе, которого сейчас принято считать «серым кардиналом октябрьской Революции». Вы родились в год его смерти, в 1924 году, но наверняка отец что-то рассказывал о нем, давал какие-то оценки роли Парвуса в нашей истории?

Конечно, отец много рассказывал о Парвусе, хотя он жил с ним только до 4-х лет. Мать отца, моя бабушка, Татьяна Берман, она была из рода Волхонских, рассталась с Парвусом в 1902 году, переехав из Германии в Одессу. Но они продолжали переписываться и даже встречаться, и речь уже шла не об их личных взаимоотношениях, а о революционной деятельности в России.
Не стоит, наверное, подробно описывать роли Парвуса в русской революции 1905 года, становлении партии большевиков, модернизации социал-демократии в Германии – об этом и так много написано. Интереснее его деятельность как ученого, кстати, папа больше ценил своего отца именно за нее. Например, именно Парвус перед Первой мировой войной выдвинул идею «энергетических денег», которые придут на смену привычным денежным единицам, обеспеченным, как тогда, золотом. Предугадывал он и чрезвычайное значение нефти, хотя тогда как энергоноситель ее, в отличие от угля, почти никто не рассматривал. И Парвус настоятельно рекомендовал германским промышленникам вкладываться в нефть по всему миру, в том числе и в России, в противовес англо-саксонским предпринимателям. И вот спустя 100 лет видные экономисты заговорили об этом как неизбежном явлении в скором будущем. Кроме того, Парвус первым высказал идею «Единой Европы», где Германия, кстати, как сегодня, должна была играть роль экономического и политического локомотива. Было место в этой «Европе» и России, причем как полноправного члена, а не в статусе нынешнего поставщика энергоносителей и свалки промышленных отходов. Но главное – Парвус, наверное единственный в начале ХХ века, верил, что пролетарская революция первой произойдет именно в России. Ни Ленин, ни Троцкий до 1917 года в это не верили.

И в 1917 году как раз появляется Парвус, дает деньги Ленину и Троцкому на осуществление своей идеи…

(Для кого утомительно чтение 15 тыс. знаков, могут прочитать краткую версию на http://www.rulife.ru/index.php?mode=article&artID=300)

Только так можно было остановить бессмысленную бойню в Европе. Причем Парвус понимал не только то, что Германия будет разбита, но и Россия ничего не получит от Англии за свою победу. Идея-то была проста: революция начинается в России, перекидывается в Германию и Австро-Венгрию, в результате из этих трех государств образуется ядро будущей единой Европы.

Ваш отец, Евгений Гнедин, не мог не стать революционером.

Ну как сказать. Вы же знаете, отец ведь подал заявление о приеме в ВКП (б) только в 1931 году, и до своего ареста в 1939 ходил в кандидатах в члены партии. Небывалый случай. Скорее отца можно назвать революционным работником, интеллигентом-романтиком. В этом случае скорее работает голова, а не сердце. До 1920 года он находился в подполье в Одессе, а после прихода красных туда, отправился в Москву с продобоозом.
А затем в общем-то начинается работа. Отец приходит работать в Народный комиссариат иностранных дел и сближается с Чичериным. Внутри НКИД они фактическую образуют прогерманскую фракцию – Чичерин, как и часть ВКП (б) до конца своих дней считали, что СССР и Германия естественные союзники, в противовес англо-американскому союзу. Помню отец рассказывал, как Вышинский захотел отличиться на посту Генпрокурора, и решил выслать немецкого посла и часть германской дипмиссии из СССР. А Чичерин. А надо сказать, что и Чичерин, и немецкий посол Брокдорф-Ранцау были большими любителями классической музыки (например, Чичерин написал очень глубокую книгу о Моцарте, и вообще он часто говорил, что «у меня была революция и Моцарт, революция – настоящее, а Моцарт – предвкушение будущего, но их отнять нельзя»). И вот собрались они у рояля, в том числе присутствовал и мой отец. И посол рассказывает с горечью в голосе о намерениях Вышинского. И тогда Чичерин встает из-за рояля, пишет какую-то записку и просит Гнедина передать ее тотчас же Вышинскому, причем на улице, и после того, как тот прочитает её, тут же разорвать. Отец едет к Вышинскому домой, они выходят на улицу, прокурор читает записку, меняется в лице, дрожащими руками отдает ее отцу. На следующий день было принято решение оставить немецкое посольство в покое.
А в 1924 году умирает Парвус, и отцу приходит извещение от немецкого нотариуса вступить в наследство. Гнедин ставит в известность Бухарина и получает от него добро на поездку в Германию. Три года длилась эта эпопея. Все материальные активы, которые перешли к отцу, он сдал государству. Но очень напряженная борьба развернулась за главное богатство Парвуса – архивы созданного им в Копенгагене «Института по исследованию причин и последствий Первой мировой войны». В то время это был второй в мире по величине архив после Стэнфордского университета, там были секретные документы правительств, участников войны, и частная переписка государственных деятелей. Большая заслуга Парвуса, что после поражения Германии в войне, он вывез все это в Данию, не допустил переправки документов в Англию и США. И отец смог добиться переправки архива в Москву. Архив поместили в Институт Ленина. Несколько лет назад я решила полюбопытствовать, что стало с архивом. Пришла я в бывший Институт Маркса и Энгельса, и что же выяснилось? От архива хорошо если осталась одна треть. Все остальное пропало в неизвестном направлении.

Евгений Гнедин ведь попал во вторую волну сталинских репрессий, кроме того, он один из немногих высокопоставленных чиновников большевистского правительства, кто остался вообще жив. Как вы это можете объяснить?

Начиная с 1936 года, после смерти Чичерина, проходила грандиозная чистка аппарата НКИД. Конечно, это в основном было связано со сближением Сталина и Гитлера. Но и новый комиссар, Литвинов, не был в то время лояльным Сталину.
В 1935 году отец становится первым секретарем посольства СССР в Германии. Но вот что интересно – часть верхушки СССР где-то с 1936 года начинает устанавливать связь с правительством Гитлера, минуя посольство Москвы. Об этих переговорах даже не знал комиссар НКИД Литвинов. И эти «подковерные» контакты в 1937 году стали известны моему отцу, о чем он сразу же проинформировал Литвинова. При этом и Литвинов продолжал линию, начатую Чичериным, на связь и дружбу с германской социал-демократией. Соответственно, Гитлер воспринимался ими как очевидное зло, причем зло, идущее в фарватере английской политики.
Отца арестовали в ночь с 10 на 11 мая 1939 года. И главная тема его допросов – компромат на Литвинова. 1939-40 годы – это время резкого ослабления позиций Литвинова. Только позднее, с началом войны Сталин вынужден был повысить его статус – ну не Молотова же было ставить в тонкую игру с участием СССР, США и Англии. На какое-то время Литвинов сломался, во всяком случае очевидной помощи своим бывшим соратникам он не оказывал. Но помощь шла от его супруги, англичанки Айви. Она реально помогала многим как-то облегчить судьбу.
Например, был показателен пример челюскинцев. У нас ведь до сих пор не любят говорить, что за челюскинским ледоколом шла баржа с 1200 зеками, в основном инженерами, которых везли по Севморпути на Колыму. Ну пытались совместить приятное с полезным. И вот челюскинцев спасала вся страна, а зеков бросили замерзать во льдах. Много их умерло от переохлаждения, но около 800 человек спасли американские авиаторы, эвакуировав их в США. И Литвинов пишет письмо американской администрации с требованием выдать зеков назад в СССР. Причем у него была возможность не подписывать письмо, это Молотов порывался автограф порывался сделать. Американцы, кстати, зеков так и не отдали (Улыбается).
Почему Литвинова не репрессировали? Он ведь спас однажды Сталина от смерти, и тот помнил об этом поступке, ну тут включились какие-то стереотипы национального менталитета. Еще до Революции, в Лондоне Сталин и Литвинов случайно очутились в порту, где у докеров проходила забастовка. И там началось настоящее сражение между забастовщиками и штрейкбрейхерами. И вот последние как-то узнали в Литвинове и Сталине русских, да еще те с дуру призналаись, что социалисты. И началась драка. Сталин ведь совсем не умел драться, и Литвинов взял на себя 3 или 4 человека, а сам крикнул товарищу, чтобы тот бежал, пока он их держит. Литвинов тогда попал в больницу с тяжелыми повреждениями, а Сталин вышел из драки невредимым.
Два года отец пробыл в тюрьмах – на Лубянке, в пыточной тюрьме Суханово, в Лефортово. Допросы вел в том числе и сам Берия, применялись пытки. Редкий пример – но отец не подписал ни одного протокола допроса, ни одного «показания», тем более не оговорил его (хотя, как он уже узнал в тюрьме, на него писали доносы некоторые его бывшие соратники по НКИД). Вот такая стойкость, как ни странно, и спасла отца. Летом 1941 года ему объявили, что через несколько дней его будет судить «тройка». А одним из руководителей системы «троек» тогда был старый большевик, латышский стрелок Ульрих, которого отец хорошо знал по 1920-м годам. И он добился от охранника тюрьмы, чтобы тот ему дал бумагу и карандаш, и написал письмо Ульриху, где сообщил о фальсификация следствия в его отношении, и что ни на одной бумаге нет его подписи. В итоге отец получил 10 лет лагерей, не расстрел.

Как сказался на вас арест отца? Было поражение в правах?

Конечно, нас «уплотнили» сразу же. Мы жили в доме в Петроверигском переулке, занимали 3 комнаты. В итоге у нас осталась только одна комната. Но что удивительно, старые друзья отца не отвернулись от нас. Например, Мархлевский, работавший секретарем у Парвуса. А сыном Мархлевского, Яном Фоглером, я вообще дружила потом всю жизнь. Илья Эренбург, который символически послал отцу в лагерь свою курительную трубку. Другом семьи стал Сергей Дмитриевич Мстиславский, известный деятель Февральской революции и князь. То, что он был князем – спасло ему жизнь. Ведь Сталин, как это принято в грузинской традиции, имел слабость и благоговение перед всеми князьями. Если вы покопаетесь в архивах, то обнаружите, что почти все оставшиеся в СССР князья уцелели во время «сталинских чисток» (Смеется).
Срок у отца закончился в 1949 года, но он до 1955 года оставался в ссылке.

Евгений Гнедин – опять же редкий пример – один из немногих большевиков, кто и после 1950-х годов продолжал политическую деятельность. Отец как-то переосмыслил роль большевиков и Революции?

Отец и после реабилитации продолжал считать себя большевиком и марксистом. Но с той поправкой, что он всегда был верен «идее личности». Что Историю делают не классы, а личность.
Отец тогда порывался снова начать политическую деятельность, восстановился в КПСС, уже в статусе полноправного члена, но, увы, ему этого сделать не дали. Но все же он старался оказывать влияние. Например, он до последнего боролся против отставки Хрущева. Ведь главная цель этой отставки был не «волюнтаризм», как нам это до сих пор преподносят, а вот такой ритуальной жертвой восстановить отношения с Китаем и, главное – снова вернуться к сталинизму. В 1965 году тайно готовился пересмотр решений ХХ съезда. Тогда же на закрытом заседении секретарь ЦК Демичев прямо заявил, что культа личности не было, а был закономерный период строительства социализма. Тогда же глава КГБ Шелепин составил список из 350 имен, кого необходимо было бы срочно «изъять». Позже этот список вообще вырос до 2000 фамилий. Но возвращение сталинизма произошло не только потому, что против этого боролись левые либералы. Заигрывание перед Китаем привело к тому, что в Сибири многие секретари партии вообще стали озвучивать идею «особой дружбы» с этой страной. Например, малоизвестен такой факт. Партийная верхушка в Якутии заявила, что она не прочь дать согласие на переселению в республику из Китая 300-400 тыс. человек. Якуты были уверены, что это принесло бы пользу местной экономике, тогда как – дословная цитата - «от русских они мало хорошего видели». Тогда же в Львове и Киеве стали производиться аресты украинских националистов и сепаратистов. Очень обострился тогда национальный вопрос в Грузии и Армении. И в ЦК КПСС поняли, что возврат к сталинизму просто приведет к распаду страны.
Позднее отец близко сошелся с Андреем Дмитриевичем Сахаровым, и стал активно пропагандировать идею конвергенции советского общества, мирного сосуществования двух систем. Понятно, что на него за это обрушился вал критики и угроз. В знак протеста в 1979 году, за 4 года до смерти, он вышел из КПСС.

Татьяна Евгеньевна, а почему вы не пошли по стопам отца, выбрали не гуманитарные науки, а физику?

Ну я вообще имела большую склонность к точным наукам, хотя, например, до сих пор свободно говорю на трех языках. Ну и со статусом дочери врага народа вход в гуманитарные вузы тогда был закрыт. В 1941 году я поступила сразу на 2 курс энергетического института. Но и после окончания института карьера не сложилась. Кем мне только не приходилось работать – и грузчиком в Химкинском порту, и каждый месяц сдавала кровь, и переводчиком с немецкого, и мастером на заводе ламп дневного света работала. Но потом попала в аспирантуру Радиоэлектронного института, к сыну Тимирязева, Аркадию Климентовичу. Потом преподавала квантовую физику. В общем, обычная жизнь советского физика (Смеется).

Тем не менее, из физиков вы смогли переквалифицироваться в лирика. Вы ведь написали две научно-фантастические книги в начале 1960-х, которые сделали вас не только известной, но и вообще открыли эру научно-популярной, такой технократической фантастики в СССР, в противовес социальной фантастике типа Беляева.

Да, это были книги «Последний день туготронов» и «Беглец с чужим временам». У первой тираж – 200 тысяч экземпляров, который разошелся за месяц, вторая была напечатана в «Новом мире». Но это все же не чистый технократизм. В них ведь и социальный подтекст имеется. В «Последнем дне» ведь на планете есть роботы-туготроны и люди-минитаки. Причем минитаки под гнетом роботов постоянно уменьшаются и глупеют. И если бы не вмешательство третьей силы, то минитаки были бы истреблены вовсе.

Сейчас это назвали бы киберпанком… А за современной фантастикой сейчас наблюдаете?

После Стругацких, это мое мнение, уровень русской фантастики очень упал. Там ведь два направления сейчас – как раз социальное, но с минимумом науки, либо, наоборот, технократизм. Никому не удается органично синтезировать эти два направления. Наверное поэтому, я и написала продолжение «Туготронов», где минитаки понимают, что их беды на самом деле исходят не от роботов, а от самой страны, где они живут, от их истории, окружающей среды. Что есть какое-то вечное «проклятье страны».

Намек на нынешние времена?

Ну нынешние времена в России лучше описывать примерами из истории, так нагляднее и понятнее будет. Россия сейчас – это такая Италия VIII века, тогда как ельцинские времена – эпоха варварских, лангобардских королей, VI-VII века. Но VIII век это уже неплохо, значит скоро появится свой Франциск Ассизский, а потом дорастем до полисной демократии. Теорию «личности» пока ведь никто не отменял.

Краткая биография

Дочь Е. А. Гнедина (крупного советского дипломата, узника ГУЛАГа, а с конца 1950-х годов - диссидента-публициста) и внучка известного деятеля российской и германской социал-демократии А. Л. Парвуса.
По образованию инженер, была научным работником и преподавателем.
Первая публикация Гнединой - научно-фантастическая повесть «Последний день туготронов» (1964) с подростково-приключенческим сюжетом (школьник Сергей попадает в государство разумных роботов и помогает освободиться от их угнетения маленьким человечкам - минитакам) и популярной для того времени антитоталитарной идеей. Повесть «Острова на кристаллах воображения» (1964), также вошедшая в первую книгу Гнединой - научная популяризация в слегка беллетризованной форме. В повести «Беглец с чужим временем» (1968) герои попадают из Германии накануне прихода к власти нацистов в городок Гаммельн, находящийся в параллельном мире с отличными от наших законами физики: в частности, скорость света там очень низка, что позволяет в повседневной жизни наблюдать парадоксы частной теории относительности. Популяризация теории Эйнштейна соседствует в повести с изображением немецкого образа жизни 1930-х годов, в котором проглядывают памфлетные мотивы.

На нашем книжном сайте Вы можете скачать книги автора Гнединой Татьяны Евгеньевны в самых разных форматах (epub, fb2, pdf, txt и многие другие). А так же читать книги онлайн и бесплатно на любом устройстве – iPad, iPhone, планшете под управлением Android, на любой специализированной читалке. Электронная библиотека КнигоГид предлагает литературу Гнединой Татьяны Евгеньевны в жанрах научная фантастика, классическая проза ссср.

Советская писательница, ученый-физик, автор произведений научно-фантастического и научно-популярного жанра, а также работ по истории науки, переводчик. Родилась в Москве в семье советского дипломата, журналиста-политолога, впоследствии диссидента Евгения Александровича Гнедина, сына известного деятеля российской и германской социал-демократии А. Л. Парвуса (1867-1924), которого сейчас принято считать «серым кардиналом октябрьской Революции». Ее мать – Надежда Марковна Бродская – литератор, переводчик, в будущем член Союза писателей СССР (1972). В 1939 году арестовали отца и дали 10 лет лагерей. Евгений Александрович подвергался пыткам, но не подписал ни одного липового документа и отсидел свой срок полностью. В 1941-м Татьяна, имея большую склонность к точным наукам, поступила сразу на 2-й курс энергетического института (со статусом дочери врага народа вход в гуманитарные вузы тогда был закрыт). После его окончания в качестве молодого инженера никак не могла поступить на работу по специальности: работала грузчиком в Химкинском порту, каждый месяц сдавала кровь и мастером на заводе ламп дневного света. В итоге она поступает в аспирантуру Радиоэлектронного института к сыну известного ученого-физиолога, доктору физико-математических наук Аркадию Климентовичу Тимирязеву (1880-1955). В последующие годы Татьяна Евгеньевна преподавала квантовую физику. В то же самое время физик Гнедина «пошла» и в лирики. К примеру, она свободно говорит на трех языках, что помогало ей подрабатывать переводчиком с немецкого и французского языков. А в 1960-х она написала три фантастические повести с подростково-приключенческим сюжетом. В 1964 году выходит ее книга «Последний день туготронов», в которой вместились две ее повести-сказки: «Последний день туготронов» и «Острова на кристаллах воображения». В первой советский школьник Сергей, с помощью необычного средства межпланетных сообщений, попадает на планету, населенную разумными роботами – туготронами и маленькими человечками – минитаками, которые под гнетом роботов постоянно уменьшаются и глупеют. И если бы не вмешательство московского школьника, то минитаки были бы истреблены вовсе. Интересно, что через много лет автор призналась, что написала продолжение этой повести, где «минитаки понимают, что их беды на самом деле исходят не от роботов, а от самой страны, где они живут, от их истории, окружающей среды. Что есть какое-то вечное «проклятье страны... » Во второй повести («Острова на кристаллах воображения»), московский семиклассник Сёма в поисках приключений вылавливает в Яузе старую бутылку с разъяснением как найти подземную страну, в которой смогли укрыться друзья капитана Немо. Он отправляется в путь, полный приключений в мире, который подчиняется законом физики, застывшей в 19 веке. Герои «Беглеца с чужим временем» (1968) попадают из Германии накануне прихода к власти нацистов в городок Гаммельн, находящийся в параллельном мире с отличными от наших законами физики: в частности, скорость света там очень низка, что позволяет в повседневной жизни наблюдать парадоксы частной теории относительности.

Отдельные издания

Последний день туготронов: Повести-сказки / Худ. И. Ушаков. – М.: Молодая гвардия, 1964. – 176 с. 29 коп. 115 000 экз. (о) – подписано к печати 24.07.1964 г.
Беглец с чужим временем: Фантастическая повесть / Рис. А. Голицына. – М.: Молодая гвардия, 1968. – 136 с. – (Ровесник). 22 коп. 100 000 экз. (о) – [В послесловие автора включена математическая сказка Г. А. Соколика]
Открытие Джи-Джи (Томсон): Повесть об ученом / Рис. В. Бродского. – М.: Молодая гвардия, 1973. – 160 с. – (Пионер – значит первый, вып.34). 30 коп. 100 000 экз. (п)
Физика и современное производство: Пособие для учащихся. – М.: Просвещение, 1982. – 144 с. 25 коп. 39 000 экз. (о)
Физика и творчество в твоей профессии: Книга для учащихся старших классов / Худ. С. Ф. Лухин, В. П. Лухина. – М.: Просвещение, 1988. – 160 с. – (О профессиях, производстве и людях труда). 85 коп. 155 000 экз. (п) ISBN 5-09-000414-5 – подписано к печати 14.07.1988 г.
Поль Ланжевен, 1872-1946. – М.: Наука, 1991. – 286 с. – (Научно-биографическая серия). 1 руб. 2 500 экз. (о) ISBN 5-02-000174-0

Публикации в периодике и сборниках

День туготронов: [Отрывок из повести «Последний день Туготронов»] // Юный техник , 1964, №10 – с.34-35, 38
Гаммельн: [Отрывок из повести «Беглец с чужим временем»] // Юный техник , 1968, №8 – с.53-55

Публицистика

От безумной идеи - к здравому смыслу: [Рец. на книгу Ирины Радунской «Безумные» идеи»] // Новый мир, 1965, №12 – с.255
[Рец. на книгу Ирины Радунской «Предчувствия и свершения»] // Новый мир, 1980, №2 – с.283
Наследство Джеймса Максвелла: [Рецензия] // Наука и религия, 1976, №6 – с.94-95

Переводы

М. Рузе. Роберт Оппенгеймер и атомная бомба / Сокр. пер. с фран. Т. Е. Гнединой и А. Н. Соколова; Обложка худ. В.Г. Прохорова. – М.: Госатомиздат, 1963. – 152 с. 115 тыс. экз. (о)

Творчество автора

И. Питляр. Татьяна Гнедина. Беглец с чужим временем: [Коротко о книге] // Новый мир, 1968, №12 – с.269-270
Глеб Анфилов . [Рец. на книгу Т. Гнединой «Беглец с чужим временем»] // Детская литература, 1969, №1 – с.58
А. Л. Гнедина Татьяна Евгеньевна // Энциклопедия фантастики: Кто есть кто. – Минск: ИКО «Галаксиас», 1995 – с.168-169
Павел Пряников. Путь марксиста. Евгений Гнедин глазами дочери // Русская жизнь, 2007, 28 сентября – с.

Запись:737364

Род	Гнедины
Пол	женщина
Полное имя от рождения	Татьяна Евгеньевна Гнедина
Родители Евгений Александрович Гнедин Гельфанд [Гельфанды ] р. 1898 ум. 14 август 1983 Надежда Марковна М. Надеждина Бродская (Гнедина) [Бродские ] р. 7 апрель 1905 ум. 1991
Вики-страница	wikipedia:ru:Гнедина,_Татьяна_Евгеньевна

Заметки

Татья́на Евге́ньевна Гне́дина (р. 1924) - советская писательница, ученый-физик, автор произведений научно-фантастического и научно-популярного жанра, а также работ по истории науки.

По образованию инженер, была научным работником и преподавателем.

Первая публикация Гнединой - научно-фантастическая повесть «Последний день туготронов» (1964) с подростково-приключенческим сюжетом (школьник Сергей попадает в государство разумных роботов и помогает освободиться от их угнетения маленьким человечкам - минитакам) и популярной для того времени антитоталитарной идеей. Повесть «Острова на кристаллах воображения» (1964), также вошедшая в первую книгу Гнединой - научная популяризация в слегка беллетризованной форме. В повести «Беглец с чужим временем» (1968) герои попадают из Германии накануне прихода к власти нацистов в городок Гаммельн, находящийся в параллельном мире с отличными от наших законами физики: в частности, скорость света там очень низка, что позволяет в повседневной жизни наблюдать парадоксы частной теории относительности. Популяризация теории Эйнштейна соседствует в повести с изображением немецкого образа жизни 1930-х годов, в котором проглядывают памфлетные мотивы.

, научно-популярная литература

Биография

Дочь советского дипломата, журналиста-политолога, впоследствии диссидента Евгения Александровича Гнедина и Надежды Марковны Бродской, внучка известного деятеля российской и германской социал-демократии А. Л. Парвуса .

По образованию инженер, была научным работником и преподавателем.

Первая публикация Гнединой - научно-фантастическая повесть «Последний день туготронов» (1964) с подростково-приключенческим сюжетом (школьник Сергей попадает в государство разумных роботов и помогает освободиться от их угнетения маленьким человечкам - минитакам ) и популярной для того времени антитоталитарной идеей. Повесть «Острова на кристаллах воображения» (1964), также вошедшая в первую книгу Гнединой - научная популяризация в слегка беллетризованной форме. В повести «Беглец с чужим временем» (1968) герои попадают из Германии накануне прихода к власти нацистов в городок Гаммельн, находящийся в параллельном мире с отличными от наших законами физики : в частности, скорость света там очень низка, что позволяет в повседневной жизни наблюдать парадоксы частной теории относительности . Популяризация теории Эйнштейна соседствует в повести с изображением немецкого образа жизни 1930-х годов, в котором проглядывают памфлетные мотивы.

Книги

Гнедина Т.Е. М.: МГ, 1964
Гнедина Т.Е. Беглец с чужим временем М.: МГ, 1968
Гнедина Т.Е. Открытие Джи-Джи: Джозеф Джон Томсон М.: Молодая гвардия, 1979 - 160 с. - (Пионер - значит первый)
Гнедина Т.Е. Физика и творчество в твоей профессии М.: Просвещение, 1988
Гнедина Т.Е. Поль Ланжевен, 1872-1946 М. : Наука, 1991 - 286 с. - (Научно-биографическая серия)

Напишите отзыв о статье "Гнедина, Татьяна Евгеньевна"

Примечания

Литература

Питляр И. Татьяна Гнедина. Беглец с чужим временем // Новый мир , 1968. № 12. С. 269-270.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Гнедина, Татьяна Евгеньевна

Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.

Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.