Главная › Режим › Одоевский биография интересные факты из жизни. Краткая биография одоевский

Одоевский биография интересные факты из жизни. Краткая биография одоевский

Князь, известный русский писатель и общественный деятель, родился в 1803 г. в Москве и был последним представителем одной из старейших ветвей рода Рюриковичей, происходя по прямой линии от князя черниговского Михаила Всеволодовича, замученного в 1246 г. в Орде и причтенного к лику святых.

Свое общее образование Одоевский получил в благородном пансионе при Московском университете и по окончании курса сотрудничал в «Вестнике Европы». Сблизившись с А.С.Грибоедовым и В.К.Кюхельбекером, он в 1824 - 25 гг. издавал альманах «Мнемозина». В 1826 г. поступил на службу в ведомство иностранных исповеданий и в течение нескольких лет редактировал «Журнал Министерства Внутренних Дел». В 1846 г. был назначен помощником Директора Императорской Публичной Библиотеки и Директором Румянцевского музея. С переводом в 1861 г. музея в Москву Одоевский был назначен сенатором московских департаментов сената, заняв должность первоприсутствующего 8 департамента.

Одоевский был человеком самого разностороннего и глубокого образования, вдумчивый и восприимчивый мыслитель, он чутко отзывался на все явления современной ему научной и общественной жизни. Искание во всем и прежде всего правды («ложь в искусстве, ложь в науке и ложь в жизни»- писал он в свои преклонные годы, - «были всегда моими врагами и моими мучителями: всегда я преследовал их, и всюду они меня преследовали».) составляет исключительную черту всех его произведений. Одоевский является не только как интересный повествователь сказочник, но и как научный мыслитель и исследователь нравственно-философских, экономических и естественных учений.

Среди многочисленных произведений Одоевского главное место занимают его «Русские ночи» - философская беседа между несколькими молодыми людьми, куда для иллюстрации выводимых автором положений вплетены рассказы и повести, из которых особенно выделяются два: «Бригадир» и «Себастьян Бах». В последнем автор, излагая в изящной простоте биографию Баха, высказал, между прочим, свою восторженную любовь к музыке, как к «величайшему из искусств», изучению теории и истории которой он посвятил значительную часть своей жизни. Из других повестей и рассказов, не вошедших в «Русские ночи», отличается большая полуфантастическая, полуисторическая повесть «Саламандра», написанная автором под влиянием изучения истории алхимии и исследований Я.К.Грота о финских легендах и поверьях, и серию полных злой иронии рассказов из своей жизни: «Новый год», «Княжна Мими», «Княжна Зизи» и др., сатирические сказки: «О мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем», «О господине Коваколе» и др., а также серия нравоучительных детских сказок: «Душа женщины», «Игоша», «Необойденный дом» и др. Большая часть этих сказок была издана отдельной книгой под названием «Сказки дедушки Иринея».

Литературная деятельность Одоевского была также посвящена заботе о просвещении народа, и он долгое время состоял редактором «Сельского обозрения», издающегося Министерством внутренних дел; вместе с другом своим А.П.Заблоцким-Десятовским Одоевский выпустил в свет книжки «Сельского чтения» в 20000 экземпляров под заглавием «Что крестьянин Наум твердил детям и по поводу картофеля», «Что такое чертеж земли и на что это пригодно» и др. Кроме этого, Одоевский написал для народного чтения ряд «Грамоток деда Иринея», а также «Пестрые сказки Иринея Гамозейки».

Одоевский был искренне предан интересам литературы и помогал всему честному и даровитому, что в ней появлялось, заботиться о расширении круга изданий. «Печать, - говорил он, - есть дело великое. Честная литература - точно брандвахта, аванпостная служба среди общественного коварства». Одоевский, как было сказано выше, посвятил себя серьезному изучению музыки. Как музыкальный писатель он известен следующими сочинениями о музыке: «Опыт о музыкальном языке» (1833), «Музыкальная грамота или основания музыки не для музыкантов» (1868), «Об изучении русской музыки не только как искусства, но и как науки» (речь, сказанная им при открытии Московской консерватории), «Об истинной русской музыке», «К вопросу о древнерусском пении» (газета «День» 1864, №№ 4, 17), «Русская и так называемая общая музыка» (в «Русском» Погодина 1867, №№ 11, 12).

В Петербурге на вечерах у Жуковского Одоевский сблизился с Глинкой. Сближение это вскоре перешло в тесную дружбу, и Глинка неоднократно пользовался советами Одоевского, когда писал оперу «Жизнь за царя», успех которой был отпразднован на квартире Одоевского пением шутливого канона ("… веселися Русь, наш Глинка, уже не глинка, а - фарфор"), сочиненного Пушкиным, князем Вяземским и князем Вьельгорским и положенного на музыку самим Глинкой и Одоевским.

Как общественному деятелю, Одоевскому принадлежала инициатива устройства детских приютов, по его мысли в Петербурге основана больница для приходящих, получившая позднее наименование Максимилиановская, а также Елизаветинская детская больница. В заботе придти на помощь страждущим Одоевский встретил поддержку Великой княжны Елены Павловны, благодаря содействию которой в 1846 г. в Петербурге возникло «Общество посещения бедных».

Общество это, несмотря на неутомимую и энергичную деятельность своего председателя князя Одоевского, отдававшего ему все свое время и все свои силы, к сожалению, просуществовало только до 1855 г., когда должно было прекратить свою деятельность в последствие запрещения военным участвовать в нем, что лишило его множества деятельных членов и нанесло ему огромный удар.

Последние годы жизни Одоевский провел в Москве и смерть его застала за усиленными заботами об устройстве в Москве съезда археологов (Одоевский был одним из учредителей Археологического Общества и также Императорского Географического общества), во время которого ученики консерватории должны были под руководством Одоевского исполнить древнерусские церковные напевы. Эти напевы были исполнены на его скромных похоронах.

Одоевский умер в 1869 г. в Москве и погребен на кладбище Донского монастыря.

Одоевский Владимир Федорович (1803–1869), князь, русский писатель, журналист, издатель, музыковед. Родился 30 июля (11 августа) 1803 (по другим сведениям, 1804) в Москве.

Последний потомок старинного княжеского рода. Отец его служил в должности директора Московского отделения Государственного банка, мать была крепостной крестьянкой. В 1822 Одоевский с отличием окончил Московский университетский благородный пансион, где ранее обучались П.Вяземский и П.Чаадаев, Никита Муравьев и Николай Тургенев. В студенческие годы на него оказали влияние профессора Московского университета философы-шеллингианцы И.И.Давыдов и М.Г.Павлов. С 1826 Одоевский служил в цензурном комитете министерства внутренних дел, был составителем нового цензурного устава 1828 года.

Будьте сами и человеком, и младенцем, для того, чтобы учить ребенка.

Одоевский Владимир Федорович

По переходе комитета в ведение министерства народного просвещения продолжил службу в должности библиотекаря. С 1846 – помощник директора Императорской публичной библиотеки и заведующий Румянцевским музеем, тогда находившимся в Санкт-Петербурге. С 1861 – сенатор.

Первым выступлением Одоевского в печати были переводы с немецкого, опубликованные в «Вестнике Европы» в 1821. Там же в 1822–1823 публикуются Письма к Лужницкому старцу, одно из которых, Дни досад, привлекло своим негодующим настроем внимание А.С.Грибоедова, который познакомился с Одоевским и оставался его близким другом до конца своей жизни. В юношеские годы Одоевский был дружен со своим старшим двоюродным братом, поэтом и будущим декабристом А.И.Одоевским, как о том свидетельствует его Дневник студента (1820–1821): «Александр был эпохою в моей жизни». Брат безуспешно пытался остеречь его от «глубокомысленных умозрений непонятного Шеллинга», однако кузен выказал твердость и независимость в суждениях.

В начале 1820-х годов Одоевский бывал на заседаниях «Вольного общества любителей российской словесности», где главенствовал Ф.Глинка, и входил в кружок переводчика и поэта С.Е.Раича, члена Союза благоденствия. Сблизился с В.Кюхельбекером и Д.Веневитиновым, вместе с которым (и с будущим видным славянофилом И.Киреевским) в 1823 создал кружок «Общество любомудрия», став его председателем. Как вспоминал один из «любомудров», в «Обществе» «господствовала немецкая философия»: ее самым деятельным и вдумчивым разъяснителем Одоевский оставался более двух десятилетий.

Жизнь их есть беспрерывная забота, никогда не достигающая своей цели, ибо они столько пекутся о средствах для жизни, что жить не успевают!

Одоевский Владимир Федорович

В 1824–1825 Одоевский с Кюхельбекером издают альманах «Мнемозина» (опубликовано 4 кн.), где печатаются, кроме самих издателей, А.С.Пушкин, Грибоедов, Е.А.Баратынский, Н.М.Языков. Участник издания Н.Полевой писал впоследствии: «Там были неведомые до того взгляды на философию и словесность... Многие смеялись над «Мнемозиною», другие задумывались». Именно «задумываться» и учил Одоевский; даже его опубликованный в альманахе горестный этюд светских нравов Елладий В.Г.Белинский назвал «задумчивой повестью».

К открывшимся после событий декабря 1825 замыслам заговорщиков, со многими из которых Одоевский был дружен или близко знаком, он отнесся с грустным пониманием и безоговорочным осуждением. Однако николаевскую расправу с декабристами осудил гораздо резче, хотя и был готов безропотно разделить участь друзей-каторжников. Следственная комиссия не сочла его для этого «достаточно виновным», и он был предоставлен самому себе.

В конце 1820-х – начале 1830-х годов Одоевский ревностно исполнял служебные обязанности, педантично пополнял свои необъятные знания, вырабатывал мировоззрение и создавал свой главный опыт в области художественной словесности – философский роман Русские ночи, завершенный к 1843 и изданный в 1844 в составе трех томов Сочинений князя В.Ф.Одоевского. Роман, по сути дела, представляет собой приговор немецкой философии от лица русской мысли, выраженный во внешне прихотливом и чрезвычайно последовательном чередовании диалогов и притч: европейская мысль объявляется неспособной разрешить важнейшие вопросы российской жизни и всемирного бытия.

Как пар, не находя себе выхода, рвет котлы и машины, так точно и мысль, задержанная в своем нормальном развитии, перестает быть созидательным началом и обращается в разрушение.

Одоевский Владимир Федорович

Вместе с тем роман Русские ночи содержит исключительно высокую оценку творчества Шеллинга: «В начале ХIХ века Шеллинг был тем же, чем Христофор Колумб в ХV, он открыл человеку неизвестную часть его мира... его душу». Уже в 1820-х годах, переживая увлечение философией искусства Шеллинга, Одоевский написал ряд статей, посвященных проблемам эстетики. Но увлечение Шеллингом в духовной биографии Одоевского далеко не единственное. В 1830-е годы он находился под сильным влиянием идей новоевропейских мистиков Сен-Мартена, Арндта, Портриджа, Баадера и др. В дальнейшем Одоевский изучал патристику, проявляя, в частности, особый интерес к традиции исихазма. Результатом многолетних размышлений о судьбах культуры и смысле истории, о прошлом и будущем Запада и России стали Русские ночи.

«Односторонность есть яд нынешних обществ и причина всех жалоб, смут и недоумений», – утверждал Одоевский в Русских ночах. Эта универсальная односторонность, считал он, есть следствие рационалистического схематизма, не способного предложить сколько-нибудь полное и целостное понимание природы, истории и человека. По Одоевскому, только познание символическое может приблизить познающего к постижению «таинственных стихий, образующих и связующих жизнь духовную и жизнь вещественную». Для этого, пишет он, «естествоиспытатель воспринимает произведения вещественного мира, эти символы вещественной жизни, историк – живые символы, внесенные в летописи народов, поэт – живые символы души своей». Мысли Одоевского о символическом характере познания близки общей традиции европейского романтизма, в частности теории символа Шеллинга (в его философии искусства) и учению Ф.Шлегеля и Ф.Шлейермахера об особой роли в познании герменевтики – искусства понимания и интерпретации. Человек, по Одоевскому, в буквальном смысле живет в мире символов, причем это относится не только к культурно-исторической, но и к природной жизни: «В природе все есть метафора одно другого».

Сущностно символичен и сам человек. В человеке, утверждал мыслитель-романтик, «слиты три стихии – верующая, познающая и эстетическая». Эти начала могут и должны образовывать гармоническое единство не только в человеческой душе, но и в общественной жизни. Именно подобной цельности не обнаруживал Одоевский в современной цивилизации. Считая, что США олицетворяют вполне возможное будущее человечества, Одоевский с тревогой писал о том, что на этом «передовом» рубеже происходит уже «полное погружение в вещественные выгоды и полное забвение других, так называемых бесполезных порывов души».

Кому недоступно убеждение (дело труднейшее), на того можно подействовать нравственным влиянием.

Одоевский Владимир Федорович

В то же время он никогда не был противником научного и технического прогресса. На склоне лет Одоевский писал: «То, что называют судьбами мира, зависит в эту минуту от того рычажка, который изобретается каким-то голодным оборвышем на каком-то чердаке в Европе или в Америке и которым решается вопрос об управлении аэростатами». Бесспорным фактом для него было и то, что «с каждым открытием науки одним из страданий человеческих делается меньше». Однако в целом, несмотря на постоянный рост цивилизационных благ и мощь технического прогресса, западная цивилизация, по убеждению Одоевского, из-за «одностороннего погружения в материальную природу» может предоставить человеку лишь иллюзию полноты жизни. За бегство от бытия в «мир грез» современной цивилизации человеку рано или поздно приходится расплачиваться. Неизбежно наступает пробуждение, которое приносит с собой «невыносимую тоску».

Отстаивая свои общественные и философские взгляды, Одоевский нередко вступал в полемику как с западниками, так и со славянофилами. В письме лидеру славянофилов А.С.Хомякову (1845) он писал: «Странная моя судьба, для вас я западный прогрессист, для Петербурга – отъявленный старовер-мистик; это меня радует, ибо служит признаком, что я именно на том узком пути, который один ведет к истине».

Изданию романа Русские ночи предшествовали многие творческие свершения: в 1833 были изданы Пестрые сказки с красным словцом, собранные Иринеем Модестовичем Гомозейкою (эту словесную маску Одоевский использовал до конца дней), которые произвели чрезвычайное впечатление на Н.В.Гоголя и предвосхитили образность и тональность его Носа, Невского проспекта и Портрета. В 1834 отдельно опубликован Городок в табакерке, одна из лучших во всей мировой словесности литературных сказок, выдерживающая сравнение с андерсеновскими и ставшая непременным чтением русских детей. Появились несколько романтических повестей, начиная с Последнего квартета Бетховена, опубликованного в 1831 в альманахе «Северные цветы».

Молодость – такой недостаток, который с каждым днем проходит.

Одоевский Владимир Федорович

Гоголь писал о них: «Воображения и ума – куча! Это ряд психологических явлений, непостижимых в человеке!» Речь идет, помимо Квартета, о повестях Opere del Cavaliere Giambatista Piranese и Себастиан Бах – в особенности о последней. Впоследствии их дополнила, по выражению поэтессы К.Павловой, «российская гофманиана»: повести Сегелиель, Косморама, Сильфида, Саламандра. Правда, пригласив Одоевского к ближайшему сотрудничеству в затеянном журнале «Современник», Пушкин писал: «Конечно, княжна Зизи имеет более истины и занимательности, нежели Сильфида. Но всякое даяние Ваше благо». Княжна Мими (1834) и Княжна Зизи (1835) – светские повести Ооевского, продолжающие намеченную еще в Елладии линию «метафизической сатиры». Взяв на себя еще при жизни Пушкина хлопоты по изданию второй книги «Современника», Одоевский после его смерти единолично выпустил седьмую. «Современник» продержался до вмешательства Белинского только благодаря Одоевскому.

Между тем Одоевский продолжает намеченное в Пестрых сказках и Городке в табакерке: изданные в 1838 Сказки и повести для детей дедушки Иринея становятся хрестоматийным детским чтением. Успех ободряет Одоевского, и он развивает его, предприняв в 1843 издание «народного журнала», т.е. периодического сборника «Сельское чтение»: в 1843–1848 опубликованы 4 книги, переизданные (до 1864) 11 раз. По свидетельству Белинского, Одоевский породил «целую литературу книг для простонародия». В статьях издания Одоевский под маской дяди (а позднее «дедушки») Иринея говорил о сложнейших вопросах простым народным языком, которым восхищался В.Даль. Из свершений Одоевского 1830-х годов надо отметить еще его пьесу Хорошее жалованье (1838) – сцены из чиновничьего быта, явственно предвосхищающие А.Н.Островского.

Влади́мир Фёдорович Одо́евский — русский писатель, философ, педагог, музыковед и теоретик музыки.
Был последним представителем одной из старейших ветвей рода Рюриковичей.

Родился в Москве, 13 августа 1803 г.
Образование получил в Московском университетском благородном пансионе.
В начале 1820-х годов Одоевский публикует свои первые литературные произведения в журнале «Вестник Европы».
В те же годы Одоевский вместе с Кюхельбекером издает альманах «Мнемозина» и пишет роман «Иероним Бруно и Пьетро Аретино», оставшийся не завершенным.

В 1826 году он переезжает в Санкт-Петербург.
Для Петербургского периода в творчестве Одоевского характерно увлечение мистическими учениями, средневековой натуральной магией и алхимией. Он продолжает заниматься литературным творчеством. Пишет романтические и дидактические повести, сказки, публицистические статьи, сотрудничает с пушкинским «Современником», «Вестником Европы» несколькими энциклопедиями.
К этому же времени относится и лучшее, по общему признанию, из его произведений — сборник философских эссе и рассказов под общим названием «Русские ночи».

В 1861 году Одоевский возвращается в Москву. Одновременно с переездом он был назначен сенатором московских департаментов сената, где состоял до самой смерти.

Одоевскому принадлежит почин в устройстве детских приютов; по его мысли основана в Петербурге больница для приходящих; он же был учредителем Елисаветинской детской больницы в Петербурге и вторым председателем Крестовоздвиженской общины сестёр милосердия.

Умер Одоевский 11 марта 1869, не оставив после себя ни детей, ни какого-либо состояния.
Похоронен на Донском кладбище в Москве.

// Ноябрь 22, 2011 // Просмотров: 95 862

ОДОЕВСКИЙ, ВЛАДИМИР ФЕДОРОВИЧ (1803–1869), князь, русский писатель, журналист, издатель, музыковед. Родился 30 июля (11 августа) 1803 (по другим сведениям, 1804) в Москве. Последний потомок старинного княжеского рода. Отец его служил в должности директора Московского отделения Государственного банка, мать была крепостной крестьянкой. В 1822 Одоевский с отличием окончил Московский университетский благородный пансион, где ранее обучались П.Вяземский и П.Чаадаев, Никита Муравьев и Николай Тургенев. В студенческие годы на него оказали влияние профессора Московского университета философы-шеллингианцы И.И.Давыдов и М.Г.Павлов. С 1826 Одоевский служил в цензурном комитете министерства внутренних дел, был составителем нового цензурного устава 1828 года. По переходе комитета в ведение министерства народного просвещения продолжил службу в должности библиотекаря. С 1846 – помощник директора Императорской публичной библиотеки и заведующий Румянцевским музеем, тогда находившимся в Санкт-Петербурге. С 1861 – сенатор.
Первым выступлением Одоевского в печати были переводы с немецкого, опубликованные в «Вестнике Европы» в 1821. Там же в 1822–1823 публикуются Письма к Лужницкому старцу, одно из которых, Дни досад, привлекло своим негодующим настроем внимание А.С.Грибоедова, который познакомился с Одоевским и оставался его близким другом до конца своей жизни. В юношеские годы Одоевский был дружен со своим старшим двоюродным братом, поэтом и будущим декабристом А.И.Одоевским, как о том свидетельствует его Дневник студента (1820–1821): «Александр был эпохою в моей жизни». Брат безуспешно пытался остеречь его от «глубокомысленных умозрений непонятного Шеллинга», однако кузен выказал твердость и независимость в суждениях. В начале 1820-х годов Одоевский бывал на заседаниях «Вольного общества любителей российской словесности», где главенствовал Ф.Глинка, и входил в кружок переводчика и поэта С.Е.Раича, члена Союза благоденствия. Сблизился с В.Кюхельбекером и Д.Веневитиновым, вместе с которым (и с будущим видным славянофилом И.Киреевским) в 1823 создал кружок «Общество любомудрия», став его председателем. Как вспоминал один из «любомудров», в «Обществе» «господствовала немецкая философия»: ее самым деятельным и вдумчивым разъяснителем Одоевский оставался более двух десятилетий.
В 1824–1825 Одоевский с Кюхельбекером издают альманах «Мнемозина» (опубликовано 4 кн.), где печатаются, кроме самих издателей, А.С.Пушкин, Грибоедов, Е.А.Баратынский, Н.М.Языков. Участник издания Н.Полевой писал впоследствии: «Там были неведомые до того взгляды на философию и словесность... Многие смеялись над «Мнемозиною», другие задумывались». Именно «задумываться» и учил Одоевский; даже его опубликованный в альманахе горестный этюд светских нравов Елладий В.Г.Белинский назвал «задумчивой повестью».
К открывшимся после событий декабря 1825 замыслам заговорщиков, со многими из которых Одоевский был дружен или близко знаком, он отнесся с грустным пониманием и безоговорочным осуждением. Однако николаевскую расправу с декабристами осудил гораздо резче, хотя и был готов безропотно разделить участь друзей-каторжников. Следственная комиссия не сочла его для этого «достаточно виновным», и он был предоставлен самому себе.
В конце 1820-х – начале 1830-х годов Одоевский ревностно исполнял служебные обязанности, педантично пополнял свои необъятные знания, вырабатывал мировоззрение и создавал свой главный опыт в области художественной словесности – философский роман Русские ночи, завершенный к 1843 и изданный в 1844 в составе трех томов Сочинений князя В.Ф.Одоевского. Роман, по сути дела, представляет собой приговор немецкой философии от лица русской мысли, выраженный во внешне прихотливом и чрезвычайно последовательном чередовании диалогов и притч: европейская мысль объявляется неспособной разрешить важнейшие вопросы российской жизни и всемирного бытия.
Вместе с тем роман Русские ночи содержит исключительно высокую оценку творчества Шеллинга: «В начале ХIХ века Шеллинг был тем же, чем Христофор Колумб в ХV, он открыл человеку неизвестную часть его мира... его душу». Уже в 1820-х годах, переживая увлечение философией искусства Шеллинга, Одоевский написал ряд статей, посвященных проблемам эстетики. Но увлечение Шеллингом в духовной биографии Одоевского далеко не единственное. В 1830-е годы он находился под сильным влиянием идей новоевропейских мистиков Сен-Мартена, Арндта, Портриджа, Баадера и др. В дальнейшем Одоевский изучал патристику, проявляя, в частности, особый интерес к традиции исихазма. Результатом многолетних размышлений о судьбах культуры и смысле истории, о прошлом и будущем Запада и России стали Русские ночи.
«Односторонность есть яд нынешних обществ и причина всех жалоб, смут и недоумений», – утверждал Одоевский в Русских ночах. Эта универсальная односторонность, считал он, есть следствие рационалистического схематизма, не способного предложить сколько-нибудь полное и целостное понимание природы, истории и человека. По Одоевскому, только познание символическое может приблизить познающего к постижению «таинственных стихий, образующих и связующих жизнь духовную и жизнь вещественную». Для этого, пишет он, «естествоиспытатель воспринимает произведения вещественного мира, эти символы вещественной жизни, историк – живые символы, внесенные в летописи народов, поэт – живые символы души своей». Мысли Одоевского о символическом характере познания близки общей традиции европейского романтизма, в частности теории символа Шеллинга (в его философии искусства) и учению Ф.Шлегеля и Ф.Шлейермахера об особой роли в познании герменевтики – искусства понимания и интерпретации. Человек, по Одоевскому, в буквальном смысле живет в мире символов, причем это относится не только к культурно-исторической, но и к природной жизни: «В природе все есть метафора одно другого».
Сущностно символичен и сам человек. В человеке, утверждал мыслитель-романтик, «слиты три стихии – верующая, познающая и эстетическая». Эти начала могут и должны образовывать гармоническое единство не только в человеческой душе, но и в общественной жизни. Именно подобной цельности не обнаруживал Одоевский в современной цивилизации. Считая, что США олицетворяют вполне возможное будущее человечества, Одоевский с тревогой писал о том, что на этом «передовом» рубеже происходит уже «полное погружение в вещественные выгоды и полное забвение других, так называемых бесполезных порывов души». В то же время он никогда не был противником научного и технического прогресса. На склоне лет Одоевский писал: «То, что называют судьбами мира, зависит в эту минуту от того рычажка, который изобретается каким-то голодным оборвышем на каком-то чердаке в Европе или в Америке и которым решается вопрос об управлении аэростатами». Бесспорным фактом для него было и то, что «с каждым открытием науки одним из страданий человеческих делается меньше». Однако в целом, несмотря на постоянный рост цивилизационных благ и мощь технического прогресса, западная цивилизация, по убеждению Одоевского, из-за «одностороннего погружения в материальную природу» может предоставить человеку лишь иллюзию полноты жизни. За бегство от бытия в «мир грез» современной цивилизации человеку рано или поздно приходится расплачиваться. Неизбежно наступает пробуждение, которое приносит с собой «невыносимую тоску».
Отстаивая свои общественные и философские взгляды, Одоевский нередко вступал в полемику как с западниками, так и со славянофилами. В письме лидеру славянофилов А.С.Хомякову (1845) он писал: «Странная моя судьба, для вас я западный прогрессист, для Петербурга – отъявленный старовер-мистик; это меня радует, ибо служит признаком, что я именно на том узком пути, который один ведет к истине».
Изданию романа Русские ночи предшествовали многие творческие свершения: в 1833 были изданы Пестрые сказки с красным словцом, собранные Иринеем Модестовичем Гомозейкою (эту словесную маску Одоевский использовал до конца дней), которые произвели чрезвычайное впечатление на Н.В.Гоголя и предвосхитили образность и тональность его Носа, Невского проспекта и Портрета. В 1834 отдельно опубликован Городок в табакерке, одна из лучших во всей мировой словесности литературных сказок, выдерживающая сравнение с андерсеновскими и ставшая непременным чтением русских детей. Появились несколько романтических повестей, начиная с Последнего квартета Бетховена, опубликованного в 1831 в альманахе «Северные цветы». Гоголь писал о них: «Воображения и ума – куча! Это ряд психологических явлений, непостижимых в человеке!» Речь идет, помимо Квартета, о повестях Opere del Cavaliere Giambatista Piranese и Себастиан Бах – в особенности о последней. Впоследствии их дополнила, по выражению поэтессы К.Павловой, «российская гофманиана»: повести Сегелиель, Косморама, Сильфида, Саламандра. Правда, пригласив Одоевского к ближайшему сотрудничеству в затеянном журнале «Современник», Пушкин писал: «Конечно, княжна Зизи имеет более истины и занимательности, нежели Сильфида. Но всякое даяние Ваше благо». Княжна Мими (1834) и Княжна Зизи (1835) – светские повести Ооевского, продолжающие намеченную еще в Елладии линию «метафизической сатиры». Взяв на себя еще при жизни Пушкина хлопоты по изданию второй книги «Современника», Одоевский после его смерти единолично выпустил седьмую. «Современник» продержался до вмешательства Белинского только благодаря Одоевскому. Между тем Одоевский продолжает намеченное в Пестрых сказках и Городке в табакерке: изданные в 1838 Сказки и повести для детей дедушки Иринея становятся хрестоматийным детским чтением. Успех ободряет Одоевского, и он развивает его, предприняв в 1843 издание «народного журнала», т.е. периодического сборника «Сельское чтение»: в 1843–1848 опубликованы 4 книги, переизданные (до 1864) 11 раз. По свидетельству Белинского, Одоевский породил «целую литературу книг для простонародия». В статьях издания Одоевский под маской дяди (а позднее «дедушки») Иринея говорил о сложнейших вопросах простым народным языком, которым восхищался В.Даль. Из свершений Одоевского 1830-х годов надо отметить еще его пьесу Хорошее жалованье (1838) – сцены из чиновничьего быта, явственно предвосхищающие А.Н.Островского. В 1850–1860-х годах Одоевский занимается историей и теорией «исконной великоросской музыки»: впоследствии публикуются его работы К вопросу о древнерусском песнопении (1861) и Русская и так называемая общая музыка (1867). Его считают и утверждают поборником официозной «народности»; между тем он пишет: «Народность – одна из наследственных болезней, которою умирает народ, если не подновит своей крови духовным и физическим сближением с другими народами». Сказавший во всеуслышание эти слова сановник и князь-рюрикович был занят в ту пору составлением исторического исследования о царствовании Александра II О России во второй половине XIX века. Органическим (в духе Шеллинга) приобщением российской культуры к европейской и был всю жизнь занят Одоевский. За два года до своей смерти он ответил на статью-прокламацию И.С.Тургенева Довольно! скромной и твердой программой деятельности русского просветительства под названием Не довольно! Умер Одоевский в Москве 27 февраля (11 марта) 1869.

Первый московский период

Обычно жизнь и творчество Одоевского делится на три периода, границы между которыми более или менее совпадают с его переездами из Москвы в Петербург и обратно.

Первый период относится к жизни в Москве, в маленькой квартире в Газетном переулке в доме своего родственника, князя Петра Ивановича Одоевского . Одоевский тогда учился в Московском университетском благородном пансионе ( -). Большое влияние на мировоззрение оказала дружба с двоюродным братом А. И. Одоевским . Как он признался в Дневнике студента ( -), «Александр был эпохою в моей жизни» .

Его имя осталось на золотой доске пансиона, вместе с именами: Жуковского , Дашкова , Тургенева, Мансурова, Писарева .

С 1823 года находился на государственной службе . На квартире В. Одоевского собирался кружок «Общество любомудрия », созданный под влиянием шеллингианских идей преподававших в пансионе профессоров Московского университета М. Г. Павлова и Д. М. Велланского. Среди постоянных членов этого кружка были А. И. Кошелев , Д. В. Веневитинов , И. В. и П. В. Киреевские, В. К. Кюхельбекер . Регулярно посещали заседания А. С. Хомяков и М. П. Погодин . Собрания кружка проходили в -1825 годах и завершились его ликвидацией после восстания декабристов .

В те же годы Одоевский пробует свои силы на литературном поприще: вместе с Кюхельбекером издает альманах «Мнемозина » и пишет роман «Иероним Бруно и Пьетро Аретино», оставшийся не завершенным. В 1826 году он переехал в Санкт-Петербург, где женился и поступил на службу во 2 отделение собственной Его Величества канцелярии , под начальство графа Блудова .

Творчество петербургского периода

Для второго периода творчества Одоевского характерно увлечение мистическими учениями, прежде всего мистической философией Сен-Мартена, средневековой натуральной магией и алхимией . Он активно занимается литературным творчеством. Пишет романтические и дидактические повести, сказки, публицистические статьи, сотрудничает с пушкинским «Современником» , «Вестником Европы » несколькими энциклопедиями. Редактировал «Журнал Министерства Внутренних дел».

К этому же времени относится и лучшее, по общему признанию, из его произведений - сборник философских эссе и рассказов под общим названием «Русские ночи» (1844), данных в форме философской беседы между несколькими молодыми людьми. Сюда вплетены, например, рассказы «Последнее самоубийство» и «Город без имени», описывающие фантастические последствия, к которым приводит реализация закона Мальтуса о возрастании населения в геометрической прогрессии, а произведений природы - в арифметической, и теории Бентама , кладущую в основание всех человеческих действий исключительно начало полезного, как цель и как движущую силу. Лишённая внутреннего содержания, замкнутая в лицемерную условность светская жизнь находит себе живую и яркую оценку в «Насмешке Мертвеца» и в особенности в патетических страницах «Бала» и описании ужаса перед смертью испытываемого собравшейся на балу публикой.

Примерно к этому же времени относится участие Одоевского в кружке Белинского , подготовка трёхтомника собрания сочинений, также увидевшего свет в 1844 году и остающегося до сих пор не переизданным.

Этот инструмент был заказан у мастера немецкого происхождения А. Кампе, проживавшего в Москве и содержавшего в Газетном переулке фортепианную фабрику, перешедшую в конце века к его дочери (в замужестве Смоляниновой). В архиве сохранилась расписка от 11 февраля 1864 г. о выплате 300 рублей серебром за изготовление инструмента. Хотя Одоевский называл его клавицин (т. е. клавесин ), это было стандартное молоточковое фортепиано , с тем лишь отличием, что каждая его чёрная клавиша делилась надвое, кроме того у него было по одной чёрной клавише там, где обычно их нет - между си и до и между ми и фа ; таким образом, в каждой октаве инструмента Одоевского образовалось 19 клавиш вместо обычных 12-ти. Упомянутое отличие включает все признаки, которыми должна обладать энгармоническая клавиатура . Tакое именование расширенной клавиатуры не принято ни в немецкой (enharmonische Tastatur), ни в итальянской (tastatura enarmonica), ни в русской лексикографии .

Поскольку нет труда Одоевского, в котором он математически точно изложил бы принципы настройки своего инструмента, современные музыковедческие заключения о его намерениях носят в большой мере гипотетический характер . Ныне энгармонический клавицин хранится в Музее музыкальной культуры им. Глинки в Москве.

Общественная деятельность

Кроме неутомимой деятельности по собиранию, сохранению и реставрации русского музыкального наследия, - прежде всего в том, что касается православной церковной музыки, Одоевский не жалел сил и на некоторых иных поприщах. Одной из выдающихся сторон его литературной деятельности была забота о просвещении народа, в способности и добрые духовные свойства которого он страстно верил. Долгие годы он состоял редактором «Сельского Обозрения», издававшегося министерством внутренних дел; вместе с другом своим, А. П. Заблоцким-Десятовским, выпустил в свет книжки «Сельского чтения», в 20 тысячах экземпляров, под заглавиями: «Что крестьянин Наум твердил детям и по поводу картофеля», «Что такое чертеж земли и на что это пригодно» (история, значение и способы межевания) и т. д.; написал для народного чтения ряд «Грамоток дедушки Иринея» - о газе, железных дорогах, порохе, повальных болезнях, о том, «что вокруг человека и что в нём самом», - и, наконец, издал «Пёстрые сказки Иринея Гамозейки», написанные языком, которым восхищался знаток русской речи Даль, находивший, что некоторым из придуманных Одоевским поговорок и пословиц может быть приписано чисто народное происхождение (например «дружно не грузно, а врозь хоть брось»; «две головни и в чистом поле дымятся, а одна и на шестке гаснет»…). Его хлопотам обязаны были своим разрешением «Отечественные записки ».

Приветствуя облегчение цензурных правил в 1865 г., Одоевский настойчиво высказывался против взятой из наполеоновской Франции системы предостережений и ратовал за отмену безусловного воспрещения ввоза в Россию враждебных ей книг.

После его смерти вдова передала книжный архив мужа в Императорскую публичную библиотеку , музыкальный (ноты, рукописи о музыке, энгармонический клавицин) - в Московскую консерваторию .

Предсказания появления Интернета

Владимир Одоевский в незаконченном утопическом романе «4338-й год», написанном в 1837 году , похоже, первым предсказал появление современных блогов и Интернета: в тексте романа есть строки «между знакомыми домами устроены магнетические телеграфы , посредством которых живущие на далёком расстоянии общаются друг с другом».

Адреса в Москве

и ито сбылось...По всей вероятности Одоевский был мудрым человеком.

Адреса в Санкт-Петербурге

- - дом Ланского - Мошков переулок, 1;
- - Дом Серебряниковых - набережная р. Фонтанки, 35;
- - дом Шлипенбаха - Литейный проспект, 36;
- - доходный дом А. В. Старчевского - Английская набережная, 44.

Труды Одоевского по музыке

Последний квартет Бетховена // Северные цветы на 1831 год. СПб., 1830
Себастьян Бах // Московский наблюдатель , 1835, ч. 2, [май, кн. 1]
Письмо к любителю музыки об опере г. Глинки «Жизнь за царя» // Северная пчела, 1836, № 280
Второе письмо к любителю музыки об опере Глинки «Жизнь за царя», или «Сусанин» // там же, 1836, № 287-88
Новая русская опера: «Жизнь за царя» // Литературные прибавления к «Русскому инвалиду» (1837); перепечатка: Глинка. Творческий путь. Том 22. Ред. Т.Н.Ливанова и В.В.Протопопов.
О новой сцене в опере «Жизнь за царя». Сочинение М. И. Глинки (1837) // перепечатка там же
«Руслан и Людмила» (1842) // там же
Записки для моего праправнука о литературе нашего времени и о прочем. Письмо г. Бичева - «Руслан и Людмила», опера г. Глинки (1842) // Отечественные записки, 1843, т. 26, № 2
Приложение к биографии М. И. Глинки [написанной В.В.Стасовым]
Об изучении русской музыки не только как искусства, но и как науки (речь к открытию Московской консерватории 1 сентября 1866 года)
Письмо кн. В. Ф. Одоевского к издателю об исконной великорусской музыке // Калики перехожие. Сб. стихов и исследование П. Бессонова, ч. 2, вып. 5, 1863
Вагнер в Москве // Современная летопись. Воскресные прибавления к «Московским ведомостям», 1863, № 8
Рихард Вагнер и его музыка // там же, 1863, № 11
Заметка о пении в приходских церквах // День, 1864, № 4
К вопросу о древнерусском пении // День, 1864 г., № 4, 17
К делу о церковном пении // Домашняя беседа, 1866, вып. 27 и 28
Русская и так называемая общая музыка // Русский (Погодина), 1867, № 11-12
Музыкальная грамота, или Основания музыки для немузыкантов. Вып. 1. М., 1868
Краткие заметки о характеристике русского церковного православного пения // Труды первого Археологического съезда в Москве. М., 1871
Различие между ладами (Tonarten, tons) и гласами (Кirchen-tonarten, tons d"église) // там же
Мирская песня, написанная на восемь гласов крюками с киноварными пометами // там же
Опыт теории изящных искусств, с особенным применением оной к музыке (не завершен)
Гномы XIX столетия (не завершен)

Издания сочинений

Музыкально-литературное наследие. Общая ред. <…> Г. Б. Бернандта, М., 1956;
Одоевский В.Ф. Русские ночи / Издание подготовили Б.Ф. Егоров, Е.А. Маймин, М.И. Медовой. - Л.: Наука, 1975. - 319 с. (Литературные памятники);
Одоевский В.Ф. Сочинения. В 2-х т. - М.: Худож. лит., 1981. (Т. 1.: Русские ночи; Статьи. Т. 2.: Повести);
В.Ф.Одоевский. Последний квартет Бетховена. Повести, рассказы, очерки. Одоевский в жизни. М.: Московский рабочий, 1982 (также содержит подборку мемуарных очерков);
Одоевский В.Ф. Пестрые сказки / Издание подготовила М.А. Турьян. СПб.: Наука, 1996. - 204 с. (Литературные памятники);
Князь Владимир Одоевский. К 200-летию со дня рождения. Сочинения для органа // Труды ГЦММК им. М.И. Глинки. М., 2003;
Одоевский В.Ф. Дневники. Переписка. Материалы. Ред. М.В. Есипова. М: ГЦММК им. Глинки, 2005.

См. также

Шкатулка с секретом - мультфильм на тему сказки В. Одоевского «Городок в табакерке».

Память

Примечания

В. Ф. Одоевский: биография, произведения
В. Ф. Одоевский на страницах «Белого города»
Воспоминания М. Погодина 13.04.1869 - «В память о князе В. Ф. Одоевском»
Биография В. Ф. Одоевского в Энциклопедии «Кругосвет»
В. А. Панаев Из «воспоминаний». Из главы XXIII …Субботы у И. И. Панаева… // В. Г. Белинский в воспоминаниях современников / составление, подготовка текста и примечаний А. А. Козловского и К. И. Тюнькина; вступительная статья К. И. Тюнькина. - 2-е издание. - М ., 1977. - 736 с. - (Серия литературных мемуаров). - 50 000 экз.
См. многочисленные сб. народных песен, начиная от знаменитого сборника Н.А.Львова и И.Прача (1790) до Н.А.Римского-Корсакова и М.А.Балакирева. Характерно название одной из статей Одоевского: «Подлинные напевы. Опыт гармонизации и обработки вариантов русской народной песни "Ай мы просо сеяли"» (1863). Аналогично и в массовом порядке композиторы XIX в. гармонизовали и старинные русские церковные песнопения.
Одоевский, В. Ф. [«Русскии простолюдин...»]. Цитировано из сборника В. Ф. Одоевский. Музыкально-литературное наследие. Государственное музыкальное издательство, Москва, 1956, сс. 481-482
Англоязычное музыкознание именует такой тип клавиатуры Еnharmonic keyboard.
Так, английский музыковед К.Стембридж в ходе своей лекции по истории музыкальных темпераций (музей Глинки, 30.5.2005) предположил, что инструмент Одоевского был настроен в одной из среднетоновых темпераций (на профессиональном жаргоне называется «мезотоникой»).
Тухманова З. Энгармонический рояль князя В. Ф. Одоевского // Старинная музыка, 2005, № 3-4, сс. 23-26
Донское кладбище (Проверено 14 ноября 2009)
Князь В. Ф. Одоевский в критике и мемуарах
Городской реестр недвижимого имущества города Москвы
Детская музыкальная школа им. В. Ф. Одоевского. Официальный сайт.

Литература

В память о князе В. Ф. Одоевском .М., 1869.
Пятковский А. П. Князь В. Ф. Одоевский. - СПб., 1870.
Черта в характере князя В.Ф. Одоевского / Публ. Н. Путяты // Русский архив, 1870. - Изд. 2-е. - М., 1871. - Стб. 927-931.
Сумцов Н. Ф. Князь В. Ф. Одоевский. Харьков, 1884.
Янчук Н. А. Князь В.Ф.Одоевский и его значение в истории русской церковной и народной музыки // Труды музыкально-этнографической комиссии. Т. 1. М., 1906, сс. 411-427.
Сакулин П. Н. Из истории русского идеализма. Князь В. Ф. Одоевский. М., 1913.
Бернандт Г. Б. В. Ф. Одоевский и Бетховен. Страница из истории русской бетховенианы . - М .: Советский композитор, 1971. - 51 с.
Виргинский В. С. В. Ф. Одоевский. 1804-1869. Естественнонаучные взгляды. М.: Наука, 1975.
Ступель А. Владимир Федорович Одоевский. Л.: Музыка, 1985.
Гаврюшин Н. К. На границе философии и богословия: Шеллинг - Одоевский - митрополит Филарет (Дроздов) // Богословский вестник. - 1998. - № 2. - С. 82-95.
Баюк Д. А. Математическая теория темперации. Князь Владимир Федорович Одоевский и его «энгармонический клавесин» (рус.) // Историко-математические исследования : журнал. - М .: Янус-К, 1999. - В. 4. - № 39. - С. 288-302. - ISBN 5-8037-0037-1 .
Койре А. Философия и национальная проблема в России начала XIX века. - М ., 2003.
Тухманова З. Энгармонический рояль князя В. Ф. Одоевского (рус.) // Старинная музыка : журнал. - М ., 2005. - № 3-4. - С. 23-26.
Saponov M. Fürst Vladimir Odojevskij, Richard Wagner und die Orgel "Sebastianon" // Musikinstrumentenbau im interkulturellen Diskurs, hrsg. v. E. Fischer. Bd. 1. Stuttgart, 2006.