Ох, эта древняя греция! Как поросенок говорить научился. Л
Столяров Ю.Н.
главный научный сотрудник
Научного издательского центра «Наука» Российской академии наук,
доктор педагогических наук, профессор
Воплощенная мечта быть читателем
Памяти
незабвенной Натальи Евгеньевны Добрыниной
посвящаю
Предлагаемые вашему вниманию воспоминания я написал в 2015 году по личной просьбе выдающегося библиотековеда и очаровательного человека – доктора педагогических наук Наталии Евгеньевны Добрыниной (1931-2015), много лет изучавшей проблему руководства детским чтением. Она более 60 лет проработала в Государственной библиотеке СССР имени В.И. Ленина / Российской государственной библиотеке. Будучи отменным социологом и проводя исследования в масштабе всего Советского Союза, а затем Российской Федерации, она владела богатейшим репрезентативным статистическим материалом, собранным на протяжении нескольких десятилетий, одновременно изучала чтение своих собственных детей, а впоследствии – внучат. По этой теме она опубликовала множество статей и несколько книжек, одна из которых вышла в издательстве «Школьная библиотека».
В конце своей жизни Н.Е. Добрынина решила написать книгу читательских биографий нескольких поколений своей семьи – от прадеда до правнуков, чрезвычайно интеллигентных людей с богатыми читательскими пристрастиями. Не знаю почему, но она решила добавить к этому раздел «Из читательских автобиографий родных и друзей», включающий в себя тексты, написанные людьми разного возраста и различных профессий. Так в эту симпатичную компанию довелось попасть и мне. Книга была почти готова, когда милейшей Наталии Евгеньевны не стало – она скоропостижно умерла в начале сентября 2015 года.
Усилиями её родственников и сослуживцев «Книга. Чтение. Библиотека в семейном интерьере» всё же была выпущена; мои воспоминания увидели свет 1 . Пока книга готовилась к печати, моё эссе заинтересовало журнал «Вестник Библиотечной ассамблеи Евразии» 2 , в котором Н.Е. Добрынина вела рубрику читательских биографий. Статья удостоилась лестных слов со стороны видного специалиста в области библиотечного читателеведения, профессора М.Я. Дворкиной 3 . Мои воспоминания привлекли внимание и Научной библиотеки Челябинского государственного института культуры: они сделали по нему оригинальную презентацию.
За разрешением опубликовать мои воспоминания обратилась ко мне и «Школьная библиотека», с которой Наталья Евгеньевна тесно сотрудничала. Такая неожиданная популярность меня несколько смущает, поскольку это не научное, а чисто личностное произведение. Однако, коль скоро есть желающие ознакомиться с этим штрихом моей читательской биографии, я охотно соглашаюсь на расширение известности о ней.
Написанное два года тому назад я, говоря словами Пушкина, «пересмотрел всё это очень строго», убедился, что недостатков «очень много, но их исправить не хочу». Кое-что слегка поправил, добавил детали, которые могут, по моему разумению, заинтересовать школьных педагогов-библиотекарей, так что получилась в ряде отношений новая работа.
Моя читательская биография началась в самом раннем детстве. Оно пришлось на военную пору. Как именно я выучился читать, толком не помню, но зато отлично осталось в памяти, что я страстно желал пойти учиться. В мои времена в первый класс принимали с восьми лет. Восемь лет мне исполнялось в конце октября 1945 года, то есть в первый класс мне положено было поступать в 1946 году. Однако со слезами я добился того, чтобы меня отвели годом раньше.
Чтобы меня пощадить, родители условились с учительницей: пусть я похожу дня два-три. Потом мне надоест, и я сам запрошу отставки до будущего года. Чтобы побыстрее отвадить от школы, на первом же уроке учительница вызвала меня к доске и велела прочитать предложение из какой-то серьёзной книги для взрослых. Не подозревая подвоха, я прочитал несколько абзацев. Что тут сложного, если я до поступления в школу уже несколько раз прочитал невероятно интересный «Детский календарь» на 1946 год (он и сейчас составляет реликвию моей личной библиотеки), который родители купили всем нам (у меня было две сестры, одна старшая, другая младшая, теперь их на этом свете уже нет). После этого мне было предложено пересказать содержание прочитанного. Я пересказал как понял, своей трактовкой вызвав её снисходительную усмешку.
После занятий учительница ни с того ни с сего подарила мне цветной карандаш и велела дома рисовать им всё, что захочу, и ради этого можно даже завтра не приходить в школу. Почему я получил задание иное, чем остальные, я не понял, да и не вдавался в это. Карандаш был замечательный. Такого карандаша не было ни у кого. Ни у кого на свете! Карандаш был удивительный. Во-первых, он был толстый. Во-вторых, у него были красные лакированные плоскости, а шесть граней белые. Такого чуда просто невозможно себе вообразить. Но и это ещё не всё и даже не главное. Главное состояло в том, что карандаш был двуцветный: с одного конца синий, а с другого красный – ну мыслимо ли это себе представить!
Дома невесть откуда взялись несколько разрозненных листочков из ученических тетрадей (над странностью этого обстоятельства думать было некогда), и я тут же опробовал изумительный карандаш в деле. Красным я изображал красноармейцев, синим – немцев (я не помню, чтобы у нас в ходу было слово «фашисты»). Немцев я рисовал кое-как, нарочито маленькими, сгорбленными, танки у них выходили маленькие и все подбитые, либо вообще без башен, а ружья у солдат короткие и кривые. Зато советские солдаты были в два, а танки – в три раза крупнее, винтовки у наших были прямее и длиннее. Всё это извергало красное пламя (у немцев – синее), врагов на поле боя валялось очень много, а наших – ни одного! Рисовал я до глубокой ночи, и никто меня не останавливал. Перед сном восхитительный карандаш я спрятал как мог надёжно, чтобы он и дальше помогал мне косить фрицев.
Наутро встал раньше мамы (она, как видно, рассчитывала, что я просплю), на занятия пришёл вовремя, чем вызвал неудовольствие учительницы. Вернувшись домой, первым делом проверил, на месте ли драгоценный карандаш. Увы, он пропал! Куда он мог подеваться? Ведь я нашёл ему такое надёжное место! Сказать об этом было невозможно: как бы не влетело, что не уберёг такой чудесный подарок. Родители к тому времени про него совсем забыли, но у взрослых всегда какие-то непонятные заботы. Теперь-то я подозреваю, что карандаш вернулся к своей хозяйке, а тогда я просто молча горевал из-за его необъяснимого исчезновения.
Одним словом, отлучить меня от обучения не вышло. Учился, особенно в начальных классах, с большим увлечением – при том что ни учебников, ни бумаги и других школьных принадлежностей не было, и не только потому, что к школе меня не готовили. Время было такое: всё для фронта, всё для победы! Победа случилась в мае, и за несколько месяцев стране перейти на мирные рельсы было невмоготу. Помню, что моя одноклассница (ходила из соседней деревни) через несколько дней занятий принесла в школу новый букварь. С картинками! Этим она потрясла всех, включая учительницу первую мою – Екатерину Павловну Соловьёву. Весь класс сгрудился возле пахнущей чем-то неземным книжки, и учительница спросила, как это Нюше удалось стать обладательницей столь бесценной вещи. «Мамка продала телушку и купила букварь», – просто объяснила соученица. А ведь из «телушки» вскоре выросла бы корова – кормилица для всей многодетной семьи, в которой отец пал смертью храбрых. За один урок мы с помощью учительницы прошли едва ли не полкниги. Ещё бы – на каждой странице картинки, и объяснено всё так понятно!
Писали мы на использованных газетах, самодельно сложенных в виде тетрадей и по сгибу прошитых нитками. Нам с самого начала сказали строго-настрого ни в коем случае не писать по портретам Сталина, а они попадались то и дело. Чернила сквозь газетную бумагу промокали, писать можно было между строк и только с одной стороны газетного листа. Да и под него надо было подкладывать использованную бумагу, чтобы чернила не переходили на другую страницу.
Перо то и дело спотыкалось о шершавую бумагу, разбрызгивая кляксы. За них снижали отметки, что было досаднее всего.
В школу я ходил с настоящей холщовой сумкой от настоящего противогаза, чем невероятно гордился. Обувью служили гигантские солдатские кирзовые сапоги. Ими можно было пинать всё, что попадётся под ногу, и в этом состояло их самое главное преимущество.
Глупые взрослые думали, что на дороге валяются обычные камешки, комки смёрзшейся земли и конского навоза. На самом деле это были вражеские гранаты, мины и снаряды; я победоносно расправлялся с ними на всём пути в школу и обратно. В остальном сапоги меня радовали мало: в них было невозможно бегать, и к тому же они были худые, я приносил в них содержимое всех встречавшихся по пути луж, глубину которых обязательно требовалось измерить. Сушились они на русской печке, но к утру всё же были сырами, хоть и тёплыми.
Зимой поначалу дело стало ещё сложнее.
Валенок у меня не было, к школе готовили только старшую сестру. Нина училась во втором классе и вместе с четвероклассниками ходила во вторую смену к той же самой учительнице и в то же самое помещение, где с утра до обеда занимались вместе мы, первоклассники, и третьеклассники. Утром я шёл в школу в новеньких тёпленьких валеночках размером прямо по ноге. После занятий мы с сестрой встречались на полпути, валенки я снимал и передавал ей, а сам по снегу бежал домой. Моё положение было выигрышнее, чем её: Нине приходилось спешить босой в гору, тогда как мне – резво скакать под гору.
Вместо шапки у меня был настоящий лётчицкий шлемофон – весь такой круглый, из дублёной овчины. И всё бы хорошо, но у него было два существенных недостатка. Во-первых, по воинскому уставу к нему не положено прикреплять красную солдатскую звёздочку (а у меня эта драгоценность была!). Без неё вся военная прелесть головного убора пропадала. Во-вторых, из-за необъятного размера его надо было непременно поддерживать одной рукой, иначе он налезал не только на глаза, но и на нос. Выглядел я в этом шлемофоне нелепо, и, чтобы избежать нагоняя, надевал его только подходя к дому. Или завидя встречного: ходить с непокрытой годовой не было принято даже летом – тогда пределом мечтаний была кепка-восьмиклинка. Зато обувь была без нужды: тепло же, мы по ягоды-грибы ходили босиком даже в лес.
Пишу обо всём этом, чтобы современники представляли, как доставалось знание нашему поколению. И всё равно вспоминаю то время с ностальгией и многое бы отдал, чтобы туда вернуться.
Когда меня, как и всех малышей, взрослые спрашивали, кем я хочу быть, когда вырасту, я, не задумываясь, гордо выпаливал: «Читателем!» Читателем в конечном счёте я фактически и стал, ежедневно прочитывая десятки страниц рукописей, статей, диссертаций, студенческих работ и так далее.
Но предшествовало этому чтение немногих художественных книг из семейной библиотеки. Отец по профессии был инженером и одновременно учителем физики, математики, черчения, соответственную тематику имели и собираемые им книги. К ним я был равнодушен, да и он строго следил, чтобы в его книгах никто не копался.
Но был в нашем фонде и довоенного издания большеформатный том основных произведений Гоголя, и напечатанные ещё по дореволюционной орфографии разрозненные тома Тургенева, Писемского и других классиков. Вот их-то я запоем и читал, мало что понимая. Манила неведомая жизнь, невероятные герои, их переживания и вообще что-то необычное, чего мы были полностью лишены в своей серой обыденности. Как-то на чердаке под застрехой соломенной крыши нашёл два-три томика книг, набранных церковно-славянским шрифтом. Среди них – «Молитвенник» и «Закон Божий» (кстати, сегодня я могу судить, что с дидактической точки зрения «Закон Божий» – я его сохранил – эталон учебной литературы, он составлен безупречно, так что легко заткнёт за пояс любой современный учебник по любому предмету) в синем переплёте. Последняя книга была вручена отцу, когда он учился в церковноприходской школе, за успехи в учёбе и прилежание. Как я понял, книга эта, а также, по-видимому, и другие такого рода, были отцу дороги, но он опасался держать их среди других своих книг. Если найдут при обыске, будет отговариваться тем, что он о них не знал, хотел выбросить, да забыл, и т. д.
Во всяком случае, я, несмотря на свой малый возраст, чувствовал, что заговаривать с ним об этих книгах нельзя, опасно. Тем более что он учитель, и обвинение в политической неблагонадёжности для него и для всей нашей семьи было бы катастрофическим. Наверное, именно поэтому нас, детей, постоянно настраивали, чтобы мы никому не передавали домашних разговоров, потому что кругом враги, они всё подслушивают и всё перевирают. В таком страхе, думаю, жили все. Поверить во врагов было очень легко: вот же они, коварно напали на нашу Родину, бомбили наши окрестности. Вой гитлеровских самолётов, визг падающих бомб, взрывы снарядов стоят у меня в ушах посейчас, и животный ужас – это первое и немногое, что врезалось в память с трёхлетнего возраста.
Мы врагов только что, конечно, победили, но сколько их ещё затаилось, только и выжидают возможность напакостить хорошим советским людям.
Был ли отец верующим? Сомневаюсь, хотя в детстве, судя по его рассказам, он был помощником церковного звонаря и тем немного помогал своей семье, в которой рос. Помню только, что он любил читать наизусть М.Ю. Лермонтова: «В минуту жизни трудную, || Теснится ль в сердце грусть, ||Одну молитву чудную || Твержу я наизусть».
На моё укоризненное замечание он разъяснил: Лермонтов – великий русский поэт, и если бы, мол, у меня был томик его стихов, я дал бы тебе его почитать, ты бы в этом убедился сам. «Странно,– возразил я, – великий поэт, а написал молитву». «А тогда все были верующими, – пояснил отец. – Ленин и Сталин ещё не родились». Такое объяснение примирило меня и с Лермонтовым, и с отцом. С тех пор, прежде чем кого-то критиковать, я сначала пытаюсь найти объяснение его поступкам или поведению. Так что педагогом отец был, по-видимому, неплохим. Соответствовал отзывам о себе со стороны.
Году приблизительно в 1949-м у нас при сельском совете открылась библиотека, и я пошёл в неё записываться прямо в первый же день её работы. На вопрос «Ну что же, мальчик, ты хотел бы прочитать?» ответ у меня был припасён заблаговременно. Разумеется, читать надо книги хорошие. А ещё лучше талантливые. Да чего размениваться на талантливые, когда есть книги гениальные. Каждый день по радио (чёрная бумажная тарелка, которая висела на стене и никогда не выключалась) говорили о гениальных трудах товарища Сталина, а ни одного из этих трудов мне читать не доводилось.
После немой сцены библиотекарь осторожно поинтересовалась:
И какой же конкретно труд ты хотел бы прочитать?
Этот вопрос поставил меня в тупик. Во-первых, потому, что на их заглавиях я как-то не зацикливался. Во-вторых, какая разница, если любой из них гениальный? Почему я должен выбирать какой-то один? Поэтому после небольшого замешательства я уверенно выпалил:
Новая немая сцена. После неё библиотекарь с опаской сняла с полки только что изданный, никем не читанный первый том избранных сочинений И.В. Сталина и записала сведения о выдаче себе в тетрадку.
– Только смотри не потеряй, это очень ценная книга.
Могла бы и не предупреждать: я и сам понимаю, что гениальные труды – они же и самые интересные, а значит, и ценные.
Я не стал убирать эту книгу в настоящую зелёную противогазную сумку, а прижал к груди первой сторонкой пурпурного переплёта наружу и так шёл – целый километр – в расчёте на то, что встречные поинтересуются, что это за книга и откуда я её несу. К сожалению, никто с таким вопросом меня не остановил.
Дома я вцепился в эту книгу раньше, чем сел за выполнение уроков. И ничего не понял... Просто-таки совсем ничего! И это называется гениальный труд? Обескураженный, я отложил том в сторону и принялся за домашние задания. Книгу вернул на следующий день. На изумлённый вопрос «Что, уже прочитал?» я расплакался и признался в своём провале. Библиотекарь (настоящий профессионал!) меня утешила:
– Это ты просто ещё не вырос. А ты любишь книжки о животных?
– А разве есть такие книжки?
– Ну вот, например, рассказы Бианки. Давай я тебе её запишу, а завтра ты обязательно зайди и скажешь, понравилась ли. Если не понравится, дам другую.
Книга мне понравилась невероятно, и я постепенно перечитал, наверное, почти все книги из этой библиотеки. Там была неплохо представлена и классика русской литературы, и тогдашние новинки – «Белая берёза», «Далеко от Москвы» и другие. Эти знания потом меня...подвели. На выпускном сочинении я выбрал свободную тему – «Мой любимый писатель». Честно и вдохновенно я написал длинное сочинение о произведениях М.М. Пришвина, который в 9-10-м классах меня просто покорил, и я прочитал все его избранные произведения. Поставили мне, однако, всего лишь четвёрку и дали понять, что любить следовало либо Островского, либо Горького, либо Фадеева, либо Маяковского.
После окончания школы я поступал на филологический факультет МГУ – не престижа ради, но просто потому, что о существовании других вузов не подозревал. А о том, что в университет шёл учиться с Севера пешком Ломоносов, знал. Там я недобрал нужного количества баллов. Конкурс был колоссальный, а мне за сочинение по «Путешествию из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева поставили четвёрку за то, что я написал: «Жестокие помещики пороли невинных крестьян», а проверяющий усмотрел в этом грубую ошибку, разъяснив мне, что невинными бывают девушки, а о крестьянах следовало выразиться как о ни в чём не повинных.
По настоянию отца, к гуманитарному образованию относившегося скептически, хотя выбору моему он не препятствовал, я начал готовиться к поступлению на физмат. Для этого перерешал все задачи из сборника по алгебре П.А. Ларичева, в котором были собраны задания для абитуриентов из разных престижных вузов. В свободное время продолжал увлекаться чтением художественной литературы и даже из неоконченных ученических тетрадок смастерил блокнот, в который решил для интереса записывать прочитанные произведения. Блокнот, по счастью, сохранился, и вот что в нём содержится за 1956 год:
● Д. Гранин. Искатели;
● М.А. Шолохов. Поднятая целина;
● Глеб Успенский. Нравы Растеряевой улицы. Разоренье;
● И.Л. Орестов. Холодный свет;
● Я.И. Перельман. Занимательная физика;
● Памятка по защите от атомного оружия;
● А. Фадеев. Молодая гвардия;
● П.М. Мусьяков. Сигнальщик;
● Джек Лондон. Рассказы;
● Г. Уэллс. Человек-невидимка;
● Л.Н. Толстой. Смерть Ивана Ильича;
● Г. Келлер. Сельские Ромео и Джульетта;
● В.А. Каверин. Два капитана;
● К. Чапек. Как это делается;
● Выступления на XIX и XX съездах КПСС А.И. Микояна, Д.Т. Шепилова,
● Н.С. Хрущёва;
● А. Барбюс. Огонь (Дневник взвода). Правдивые повести. Статьи и речи. Письма с фронта;
● М.Е. Салтыков-Щедрин. Повести и сказки;
● Б.Л. Горбатов. Донбасс;
● М. Горький. Трилогия;
● М. Георгиев. Мелом и углём;
● Л.Н. Толстой. Анна Каренина.
Кроме того, постоянно читал журналы «Вокруг света», «Огонёк» и «Крокодил». На 71-й записи перечень обрывается: стало не до фиксирования прочитанного, пора было снова ехать с документами в Московский университет.
Анализируя этот круг чтения, сегодня могу сказать, что макулатуры в моём чтении было мало. Да и фонд сельской библиотеки был подобран, по-видимому, неплохо. В основном я самообразовывался на хорошей русской и зарубежной классической литературе.
Следил и за современной. Особенно большим подспорьем была выходившая в ту пору «Роман-газета». Выпускалась она на плохой газетной бумаге, имела неудобный большой формат, но зато сильно выигрывала в оперативности, тиражах и дешевизне. В ней печатались самые современные романы, в особенности, представленные к Сталинской премии.
Возвращаюсь к выбору профессии. На какой факультет поступать, если везде конкурс 12-15 человек на место? Чтобы на сей раз осечки с поступлением не возникло, я решил перехитрить всех абитуриентов и подать документы на астрономическое отделение физико-математического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. Вряд ли, думаю, кто знает о таком отделении. А если и знают, ну, кому придёт в голову поступать на астрономический – только таким же немногим чудакам, вроде меня. А работа ожидает и лёгкая, и интересная: смотри себе в телескоп на звёзды да подсчитывай их. В школе мне очень нравились картинки в учебнике астрономии и фамилия автора – Воронцов-Вельяминов 4 , а не какие-нибудь Рыбкин 5 , Киселёв 6 или Пёрышкин 7 , хотя в своём суждении о них только по таким же плебейским фамилиям, как моя, я глубоко заблуждался.
Но только на сдачу документов на это отделение стоял длинный хвост желающих, а в очереди я услышал разговор: «Конечно, в МГУ, да хоть на любой факультет, простому смертному не попасть. Это же тебе не Библиотечный институт, куда никого калачом не заманишь». Услышав эти слова, я, ещё ушам своим не веря, что есть такой институт, тихо утёк из этой очереди (вдруг придётся возвращаться) и в ближайшем справочном бюро на площади перед высотным зданием Университета, не пожалев четыре копейки, – а отдал бы и больше! – получил и адрес Московского библиотечного института, и маршрут.
Справочных бюро в Москве было много. Они представляли собой характерные такие сооружения – небольшую, только чтобы поместиться одному человеку, цилиндрическую будку с конусной крышей. Всё ещё глазам своим не веря (как может быть Московский институт не в Москве, а в лесу?), поехал на электричке в сторону Химок, вышел на платформе «Левобережная» (Левый берег канала Москва-Волга) и, продолжая сомневаться, по просёлочной тропке добрался до единственного в посёлке четырёхэтажного здания, в котором располагался Институт. Тут я попал в ещё более длинную очередь! Популярность высшего образования была невероятной, конкурс во все вузы был очень высокий, но гуманитарные пользовались наибольшим успехом. Конкурс в пятнадцать человек на место меня не испугал. Да хоть пятьдесят, хоть сто! Я всё равно хочу учиться только здесь!
За сочинение я получил пятёрку. Из всего потока в несколько сотен человек пятёрок было только две. Вторую получила моя будущая жена, она- то, собственно, и обратила тогда внимание на второго отличника. Всем моим однокашникам сильно повезло с преподавателями курсов литературы и истории. Ими были, в основном, талантливые педагоги, несправедливо изгнанные из более престижных вузов за так называемый космополитизм. А у нас программы по этим предметам мало уступали филфаковским и истфаковским. Мои наставники научили разбираться в литературе, критически оценивать читаемое. Только из одной нашей группы профессиональными поэтами вышли Александр Екимцев (его именем названа краевая детская библиотека в Ставрополе) и Владимир Богатырёв – многолетний секретарь Московской городской писательской организации Союза писателей СССР/России.
Мне, по-видимому, был свойствен критический склад ума, так что сокурсники за глаза прозвали меня Белинским. Очень часто они подначивали меня в начале семинарского занятия задать какой-нибудь вопрос преподавателю и затеять дискуссию, так чтобы времени для опроса осталось совсем мало. Как бы то ни было, но учиться мне было интересно. Иные преподаватели и через десятки лет, случайно оказавшись в вузе, узнавали меня, чем приводили в немалое смущение. Чтобы облегчить себе жизнь, я записался в лыжную секцию, потому что там выдавали лыжный костюм и лыжные ботинки, так что проблема с приличной одеждой решалась на раз. Как и другие сокурсники, ночами подрабатывал на разгрузке вагонов.
Перед летними каникулами 1957 года долго мучился: остаться ли в Москве, где должен был состояться Международный фестиваль молодёжи и студентов, или поехать на целину – посмотреть, что это такое, да и подзаработать на пропитание. Пересилило второе соображение.
Впрочем, пропущу полвека своей жизни и кратко скажу о себе сегодняшнем как читателе. Уже упоминал, что я автор научных и популярных трудов, читающий лекции профессор, научный консультант докторантов, руководитель аспирантов (общее их число составляет пятьдесят) и член восьми редколлегий и редсоветов наших профессиональных периодических изданий, включая «Школьную библиотеку». По роду занятий вынужден поэтому читать очень много научной литературы.
Она идёт беспрерывным потоком в течение всего учебного года, и ещё многое остаётся на отпускное время. Когда от такого чтения становится невмоготу, я переключаюсь на свою любимую художественную и историческую литературу. Здесь я практически всеяден: от Лермонтова, Гоголя, О. Генри или Владимирской летописи могу спокойно перейти к Стивену Кингу, Александру Бушкову или мемуарам, стихам кого-нибудь из своих знакомых, людей пишущих и свои творения мне дарящих. Чаще же всего читаю всё это одновременно или попеременно.
Академик Л.А. Арцимович определил науку как «хобби, реализуемое за счёт государства». В этом шутливом афоризме заложена правильная мысль: занятия наукой осуществляются по законам свободного времени. И если у кого-либо это происходит иначе, т.е. по принуждению, хотя бы и собственному, серьёзным учёным ему не быть. В ряде случаев мне затруднительно определить грань между чтением производственным и досуговым. Подчас приходится читать бездарную научную работу и развлекаться безграмотным слогом, отсутствием языкового чутья, демагогичностью рассуждений и лишний раз удостоверяться в том, что пустая бочка действительно громче звенит. Ничего не оставляя ни уму, ни сердцу, такая работа только веселит и разгружает мозг для действительно глубоких научных трудов.
Бывает, причём гораздо чаще, и иное: когда на новые научные мысли наталкивает чтение художественного или просто непрофильного произведения. Начинается обычно с какой-нибудь простенькой, а то и ёрнической мысли для развлечения ума. Если, например, «Евгений Онегин» – это, как всем известно, энциклопедия русской жизни, то в этой энциклопедии должно быть что-то сказано о книге, о чтении. Начинаешь читать под этим углом зрения и приходишь к открытию: батюшки, да ведь весь роман – не о чём ином, как о книжной культуре! В самом деле, в романе фигурирует поистине огромное, не встречающееся больше ни у кого, ни до, ни после Пушкина, да и у него самого в других произведениях, количество имён и произведений писателей, учёных, общественных деятелей разных стран. Другая особенность произведения – его чёткая и тем не менее наводящая на вопросы структура.
В первой главе Пушкин знакомит читателя с главным героем, и из этого можно заключить, что Евгений Онегин – законченный, сложившийся англоман, самообразовавшийся на английской художественной и научной литературе. Во второй главе мы знакомимся с Владимиром Ленским. И с первых же строк выясняется, что он вернулся из Германии, полностью впитав немецкую книжную культуру. Пушкин подводит нас к мысли, что, в отличие от Онегина, Ленский – убеждённый германофил. Затем Пушкин представляет читателю семейство Лариных. Представление это строится на отношении каждого члена семьи к книге и чтению. С этой точки зрения отец и мать Ларины, а также их дочь Ольга в книжно-культурном отношении не образованны. Интереса для сюжета они явно не представляют и потому довольно быстро уходят со страниц романа. Иное дело – Татьяна. Ей посвящена отдельная глава. Русская душою, как её аттестует автор, Татьяна, однако, воспитана исключительно на французской книжной культуре. По героям французских романов она стремится понять натуру Евгения Онегина, пленившего её душу.
Понадобилось всё это автору для того, чтобы столкнуть героев – русских дворян, но носителей чуждой для отечества книжной культуры, и посмотреть, что из этого получится. Столкновение англомана Онегина с германофилом Ленским приводит, как известно, к трагедии. Попутно оказывается безжизненной и коллизия германофила Ленского с пустышкой в книжно-культурном отношении Ольгой. Столкновение английски-книжно-культурно-ориентированного Онегина с представительницей французской книжной культуры Татьяной заканчивается драмой, причём дважды: сначала она произошла по инициативе Татьяны, в конце романа – по инициативе Евгения.
Осмыслив роман в таком ключе, начинаешь понимать его главную идею: «Да на чужой манер хлеб русский не родится». Эта идея была исключительно важна для Пушкина. Приведённые слова князя и писателя Александра Александровича Шаховского А.С. Пушкин процитировал в повести «Барышня-крестьянка» при характеристике помещика Григория Ивановича Муромского. Этот помещик развёл «английский сад, на который тратил почти все остальные доходы. Конюхи его были одеты английскими жокеями. У дочери его была мадам англичанка. Поля свои обрабатывал он по английской методе: но на чужой манер хлеб русский не родится, и несмотря на значительное уменьшение расходов, доходы Григорья Ивановича не прибавлялись; он и в деревне находил способ входить в новые долги».
Русскому человеку не следует оглядываться на иноязычную книжную культуру: это приводит только к отрицательным последствиям при любой комбинации этих культур, искусственно внедряемых в русскую культурную почву. Нам нужна собственная книжная культура – вот к чему приходит Пушкин после всестороннего исследования этой проблемы. Поскольку такая культура отсутствует, Пушкин начинает писать прозу сам, открывая своим творчеством золотой век русской литературы и русского искусства. Прямая сюжетная линия романа – лишь самый верхний пласт среди всего множества глубинных пластов и смыслов, содержащихся в этом произведении.
Или задумался я как-то над таким столь же распространённым, сколь и странным сюжетом русских народных сказок: Иван между прочим, дурак – идёт или едет, как и положено, куда глаза глядят. И наезжает на столб. А на столбу написано – неважно что, но ведь написано! И Иван-дурак это написанное свободно читает, причём за тысячу лет до Кирилла и Мефодия! Начинаю читать другие сказки – и что же? Тема книги, грамотности, чтения встречается в каждой пятой русской народной сказке. Да ведь это же открытие!
А как выглядит эта тема у более книжных, как считается, народов – у иудеев, персов, арабов, китайцев и т.д.? Значит, читаю сказки других народов мира и веду статистику упоминаний книги и чтения, отслеживаю характер письменных источников, т. е. выхожу на целое новое книговедческое направление! Уже отработал (или просто прочитал ради удовольствия – поди разберись) сказки восточных народов, Кавказа, Севера, южных и некоторых западных славян и т. д.
От сказок перехожу к былинам – и там вижу поголовную грамотность всех былинных героев, будь то Добрыня Никитич – управляющий делами князя Владимира, Илья Муромец – возведённый в ранг святого, т. е. личность по определению грамотная, не говоря об Алёше Поповиче: можно ли представить себе неграмотным поповского сына. Дальше – больше: оказывается, тема книги и чтения чрезвычайно широко представлена во всех мировых религиях. Мифы разных народов мира честь изобретения письменности отдают богам. Представлена эта тема и в героическом эпосе Западной и Северной Европы, Средней Азии и т. д. Но ведь и фольклор не замыкается только сказками. Без книжного сюжета не обходится ни одно агиографическое произведение, однако и отречённые произведения, вплоть до чернокнижия, нельзя оставить без внимания. А что по этому вопросу можно почерпнуть из оккультных наук, еретических и прочих маргинальных произведений? Для науки ведь всё это равно интересно.
Короче говоря, благодаря досуговому чтению я вышел на новое научное направление всемирного масштаба: поиск истоков книжной культуры. В этом году вышла почти 60-листная (это 500 страниц формата А4) монография «Истоки книжной культуры», которую любезно согласился издать Челябинский государственный институт культуры, в своё время избравший меня своим почётным профессором. Предвижу большое будущее этого направления, оно сильно и совершенно по-новому обогатит книжную культуру, а тем самым и историю культуры вообще.
Недавно новым взглядом перечитал «Тараса Бульбу». И тоже сделал для себя открытие: глубинный-то смысл этого произведения в том, до чего доводит себялюбие и анархия. Запорожская вольница – только фон для подтверждения этой вечной проблемы.
Не знаю, насколько типична моя читательская история и биография. Но сам я ею доволен, меня она полностью устраивает. Удручает единственное: ещё так много хотелось бы прочесть и так мало времени для этого осталось...
Ю. Н. Столяров
20.07.2018
_________________________
Столяров Ю.Н. Хочу быть читателем / Ю.Н. Столяров // Добрынина Н.Е. Книга, чтение, библиотека в семейном интерьере / Н.Е. Добрынина. – Москва: Канон,
То же: Вестник Библиотечной ассамблеи Евразии. 2016. № 3. С. 55-58.
Дворкина М.Я. Книга, чтение, библиотека в семейном интерьере (к 85-летию Н.Е. Добрыниной) / М.Я. Дворкина // Румянцевские чтения – 2017: материалы междунар. научно-практ. конф. 18–19 апреля 2017 г. Москва: Пашков дом, С. 150-151
Борис Александрович Воронцов-Вельяминов (1904–1994) – астроном, член-корреспондент Академии педагогических наук СССР, заслуженный деятель науки РСФСР, из древнего дворянского рода Воронцовых-Вельяминовых. Автор трудов по истории астрономии, монографии «Очерки истории астрономии в России», биографии Лапласа, вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей». Его «Очерки о Вселенной» выдержали восемь изданий. Он автор учебных пособий по астрономии, в том числе учебника для средней школы, выдержавшего большое количество изданий на протяжении более чем 30 лет.
Николай Александрович Рыбкин (1861–1919) – замечательный русский математик-педагог. После окончания Московского университета в 1883 г. начал педагогическую деятельность в частном реальном училище. Свыше 20 лет работал в различных учебных заведениях Москвы, таких как Лазаревский институт восточных языков, Московская практическая академия коммерческих наук – лучшее в начале XX века учебное заведение для подготовки деловых людей.
Им написаны «Сборник геометрических задач на вычисления» (1890), «Сборник стереометрических задач, требующих применения тригонометрии» (1892), «Сборник тригонометрических задач» (1895), много раз переиздававшиеся. Наше поколение училось по этим задачникам. Обычно они использовались совместно с учебниками А.П. Киселёва.
Андрей Петрович Киселёв (1852–1940) – русский и советский педагог, «законодатель» школьной математики. Наиболее известен благодаря своим учебникам по математике для средней школы.
После окончания со степенью кандидата физико-математического факультета Петербургского университета по математическому разряду (1875) преподавал математику, механику и черчение в только что открывшемся Воронежском реальном училище. Затем – в Курской мужской гимназии и, наконец, в Воронежском кадетском корпусе. В 1918–1921 годах преподавал математику в Воронежском институте народного образования, на педагогических курсах, высших командных курсах. С 1922 года жил и работал в Ленинграде. Похоронен в Петербурге на Волковом кладбище, рядом с могилой Д.И. Менделеева.
Андрей Петрович был не только талантливым учителем, автором учебников, но и блестящим лектором. Как заметила заместитель директора Государственной научной педагогической библиотеки им. К.Д. Ушинского Л.Н. Аверьянова, «А.П. Киселёв – это эпоха в педагогике и преподавании математики в средней школе. Его учебники математики установили рекорд долговечности, оставаясь свыше 60 лет самыми стабильными учебниками в отечественной школе, и на многие десятилетия определили уровень математической подготовки нескольких поколений граждан нашей страны».
Один из крупнейших математиков XX века, академик А.И. Арнольд был убеждён, что современной школе следовало бы вернуться к его учебникам.
Александр Васильевич Пёрышкин (1902-1983) профессор, член-корреспондент Академии педагогических наук РСФСРР, член-корреспондент Академии педагогических наук СССР, лауреат Государственной премии СССР, кавалер ордена Ленина и Октябрьской революции, автор учебников по физике для средней школы. Александр Васильевич был деканом физического факультета и заведующим кафедрой методики преподавания физики Московского государственного педагогического института. «По Пёрышкину» – по книгам, написанным им лично или в соавторстве, – учились все поколения советских школьников. Издаются они и в XXI веке. Как выразился профессор Н.Н. Малов:
Всю жизнь учебники писал,
По ним, сказать не побоюсь,
Училась физике вся Русь.
Как все-таки прекрасно, проснуться утром, нежиться в кровати. Еще не отойдя от глубоко сна, взглянуть в окно: какая красота – солнце такое яркое и столько тепла веет от него, а какое небо, можно смотреть, не отводя глаз, наслаждаться этим голубым, слегка режущим цветом. В такие минуты, ты ощущаешь себя ребенком, в душе которого столько позитивных эмоций, столько счастья и беззаботности, беспечности, и так хочется закричать на весь мир: «Я вас всех люблю!». Но стоит хорошо отойти ото сна, ты снова видишь и ощущаешь картину действительности, понимаешь, что не будет уже того беззаботного, счастливого детства, юности. И как быстро бежит время, как мимолетно проходят года, вот мне уже 30 лет, даже не верится, а кажется, что мне только вчера еще было 16. Как хочется снова окунуться в это время, вернуть и пережить каждый миг, каждую секунду тех былых лет. Спросите, почему? Потому что это было самое счастливое время в моей жизни, только тогда я поняла, что есть настоящая любовь и в чем смысл жизни. Я постараюсь передать вам все до мельчайших подробностей, ведь и для меня окунаться в эти воспоминания – настоящее удовольствие.
6 сентября 1995 год. Мой шестнадцатый день рождения.
- Маришка, доченька, солнышко, просыпайся!
Открыв глаза, я увидела маму, она стояла возле моей кровати, нежно улыбалась, в руках у нее была небольшая коробочка, размером примерно с плитку шоколада, повязанную ярко-красным бантиком.
- Дочурка, С Днем Рождения! Вот и стукнуло тебе шестнадцать. Неужели, тебе уже 16, какая ты уже большая. Кстати, это тебе, от меня и от папы подарок. Надеюсь, тебе понравится.
- Спасибо, мама. Ой, я ни как не могу проснуться.
- Ну, ты давай просыпайся, смотри подарок, я пойду на кухню, хватит валяться, бегом завтракать. Тебя ждет кое-что очень вкусненькое.
Ужасно не хотелось просыпаться, но переборов себя, я все-таки с горем пополам встала с постели. В руках я держала коробочку с подарком, пытаясь отгадать, что же там находится. Развернув подарок, если честно, я была ошеломлена. Там была золотая цепочка с кулончиком, формой цветка лилии, такая красотища, ну просто прекрасно. Я была безумна рада, я еще давно мечтала об этом. Как-то вместе с родителями мы были в ювелирном магазине, выбирали подарок моей тете, еще тогда я увидела эту цепочку, я глаз не могла отвести от нее. Мама явно заметила это, но я знала, что мне этого не купят, обошлось бы очень дорого. Но мои любимые родители смогли исполнить мою мечту.
В это утро я вообще была счастлива. Мне уже шестнадцать, не верю. Мне ужасно тогда захотелось, чтобы что-то в моей жизни изменилось и, чтобы я была еще счастливее.
Позавтракав, я мигом полетела в школу. Любила, когда меня поздравляли в школе мои одноклассники, друзья.
-Мариночка, приветик! С днем рождения тебя! Какая ты сегодня красивая! – сказала Аня.
- Привет, Анечка. Спасибо тебе огромное!
Аня была моей лучшей подругой. Мне казалось, что это был самый прекрасный, добрый, отзывчивый человечек. Аня была на год старше меня, хотя мы и учились в одном классе. Она была невысокого роста, значительно ниже меня, с курчавыми рыжими волосами, слегка неуклюжая, всегда веселая, улыбка никогда не сходила с ее лица, столько добра и тепла излучала она. В общем, не любить этого человечка было не возможно.
- Марина, тебе уже 16, а у тебя все нет парня, сколько ты можешь зацикливаться на своей учебе.
- Ань, я тебя не узнаю, разве это говоришь мне ты, ну ты меня вообще рассмешила, кто еще из нас помешан на учебе.
- Да, конечно я пошутила. Как говорится, всему свое время. И мы еще встретим супер красивых и классных парней, но пока это не так- то и важно. А это тебе от меня скромный подарочек.
Аня подарила мне красивую музыкальную шкатулку, явно очень старинную, у ее мамы было очень много таких старинных вещиц.
- Спасибо, Анютка, какая красотища… Аня, а кто это?
- Где?
- Да вон, тот мужчина, в черном костюме.
- А, забыла тебе сказать, это наш новый учитель истории. Сама только сегодня узнала, кстати, у нас сейчас история, пойдем на урок, посмотрим, чему он нас научит.
Прозвенел звонок, в класс вошел наш новый преподаватель истории. Все смотрели на него с некоторым подозрением, кто-то даже тихо подсмеивался. Все надеялись, что он не будет таким же строгим, злым учителем, как прежний, который мог без причины ударить указкой по голове. В общем, весь наш класс находился в некотором раздумье и напряжении, и все пристально смотрели на учителя. Это был высокий стройный мужчина лет двадцати пяти. С темными, набок уложенными волосами, с приятной, доброй улыбкой, и очень, как мне показалось, мудрыми, глубокими глазами, первые секунды мне казалось, что я в них утону. Он, молча, подошел к учительскому столу, поставил свой портфель, молча, бросил на каждого из нас свой взгляд и улыбнулся. От его улыбки все, словно растаяли, так искренне и по-доброму улыбался
- Здравствуйте, дети! Разрешите представиться. Меня зовут Александр Николаевич, как вы уже поняли, я буду у вас вести историю, надеюсь, мы с вами найдем общий язык. Вы дети взрослые, как- никак, одиннадцатый класс. Думаю, мы друг друга поймем. Я бы хотел познакомиться с вами со всеми, если вы, конечно, не против.
Он знакомился с каждым из нас, и вот очередь дошла до меня.
–А как вас зовут, милая леди? - спросил меня Александр Н.
- Ма..Марина…
Я чувствовала, как мой голос немного дрожал, я чуть-чуть волновалась.
И так наш первый урок прошел замечательно, у всех остались хорошие впечатления о новом учителе, а еще, мы поняли, каким отменным чувством юмора он обладает.
Прошел месяц как Александр Николаевич вел у нас историю. Никто бы и не подумал, что даже те из нашего класса, кто просто напросто забросили учебу, вдруг серьезно будут относиться к истории, даже стали уважительно делать домашнее задание. Да, наш учитель смог произвести на нас такое глубокое впечатление, я и не думала, что есть такие прекрасные педагоги, если честно, история стала моим любимым предметом, хотя как и у большинства учеников нашей школы. Не хочу преувеличивать, но мне кажется, что дети ходили на его уроки, как на праздник. Мне и прежде нравился этот предмет, но предыдущий учитель, отличался далеко не педагогичными качествами, но я все равно всегда хотела поступить на исторический факультет, уж очень мне это было по душе.
Как-то однажды вечером я читала какой-то детективчик, я очень любила читать, книги были моей второй жизнью, вдруг неожиданно раздался телефонный звонок.
– Мариша, привет, ты не занята? - веселым голосом спросила Аня Симонова, та самая моя подружка.
- О, Аня, нет, не занята, а что?
- Приходи ко мне прямо сейчас, у меня для тебя сюрприз…
Когда она говорила про сюрприз, я уже знала, зачем она меня ждет.
Отец Ани часто ездил в командировки по работе в другой город, зная пристрастие своей дочери к чтению детективчиков, каждый раз, возвращаясь, привозил ей кучу интересных книжек. Но так как я тоже любила такую литературу, мы часто собирались с подружкой побеседовать, обсудить какую-нибудь интересную книжечку, вот и сейчас Аня захотела вместе со мной посмотреть партию новых книг.
В общем, я быстро собралась и направилась к ней. На улице была настоящая золотая осень, под ногами шуршали листья, казалось, что ты идешь по какому-то царству, словно все украшено золотом, легкий ветерок навеивал разные мысли, я даже вдруг задумалась о смысле жизни, хотя для меня это было несвойственно, такие мысли приходили мне в голову очень редко.
Настолько я погрузилась в свои мысли, что даже и не заметила, что я уже почти около Аниного дома. Вдруг позади меня я услышала знакомый голос, обернувшись, увидела нашего учителя истории Александра Николаевича.
- Марина, здравствуй, не ожидал тебя увидеть, вот те раз. Ты живешь в этом районе?
- Здравствуйте, для меня тоже неожиданно. Нет, я живу не здесь, я иду в гости к Ане Симоновой, она живет в этом доме.
- Да, надо же, а я живу вот в том доме, - А. Н. указал на другой, рядом стоящий девяти этажный дом,
- Ну ладно, я, пожалуй, пойду, передавай привет Ане, кстати, прекрасная погода, обожаю это время года. До завтра, Марина.
- До свидания, Александр Николаевич.
Не знаю почему, но в тот момент, что-то странное происходило у меня в голове, я очень долго смотрела вслед уходящему Александру Николаевичу. Его голос, каждое сказанное им слово, словно меня пронзили. Он шел очень медленно, словно в такт каждому шелесту листьев, его походка казалась такой грациозной. А еще я заметила, что ему очень шел его серовато-бежевый плащ. Конечно, и в своем черном костюме, в котором он ходил в школу, он выглядел очень даже хорошо, но костюм придавал ему некоторую строгость, солидность. А сейчас в своем плаще он напоминал, как мне показалось, романтичного человека, я бы сказала, поэта, размышлявшего о чем-то глубоком. Но эти мысли просто были плодом моей богатой фантазии.
Когда я зашла к Ане в квартиру, она вся сияла, улыбка просто не сходила с ее лица. Аня завела меня к себе в комнату, на столе я заметила большую стопку книжек.
- Марина, ты только взгляни, какие книги, папа просто молодец, я уже давно хотела их прочитать, а тут вот такая удача. Ты посмотри, посмотри!
- А, да, я слышала про эти детективы, повезло, надеюсь, когда ты их прочитаешь, я смогу тоже взять почитать…
- Конечно, Мариша, ну зачем же я тебя тогда позвала, ты можешь взять прямо сейчас какие хочешь книги, мне для тебя ничего не жалко… Марина, что с тобой? Почему ты такая грустная? Какие-то проблемы? Ты сама не своя.
- Нет, нет, все в порядке. Просто так задумалась. Кстати, недалеко от твоего дома встретила нашего историка.
- Александра Николаевича?!
- Да, да, он живет в следующем доме. Еще он передал тебе привет.
- Вот это да, а я и не знала. Ха, теперь как соседке он будет ставить мне одни пятерки. Шучу, конечно. Будем теперь вместе с ним ходить в школу.
- Да, размечталась.
- А все-таки классный он учитель, хоть, последний год поучимся у такого замечательного преподавателя. Побольше бы таких учителей.
- Да, Аня, ты права.
Придя домой, я долго думала о нашей встречи с учителем, я и не понимала, почему со мной происходило что-то странное, то, что прежде никогда со мною не было. Даже ночь выдалась какой-то бессонной. И что было удивительно, мне приснился Александр Николаевич, он был в красивом белом костюме, он шел ко мне навстречу и как всегда нежно улыбался. Но я и не придала этому сну никакого значения.
На следующий день, нам сказали, что какое-то время историю у нас будут заменять, так как Александр Николаевич заболел, я в какой-то степени даже расстроилась. Но уже через неделю Александр Николаевич выздоровел.
Как-то на уроке истории мы проходили новую тему, Александр Николаевич как всегда с нами шутил. Что было для него характерно, он умел совмещать предмет и дружескую беседу, мог объяснять нам темы, но при этом шутить. И он четко улаживался во время. В итоге мы не только хорошо усваивали тему, но еще и уходили с его уроков с зарядом позитивных эмоций. И ведь не все такие учителя. К тому же Александр Николаевич был очень добрым человеком, отзывчивым, он мог найти подход к любому ученику. Ученики, и что интересно, даже другие учителя, которые даже и намного были старше, очень уважали его. Когда прозвенел звонок, все засобирались, выходили из кабинета.
- Марина, не могли бы вы задержаться на минутку.
- Да, конечно.
- Марина, как мне известно, вы решили сдавать экзамен по истории.
- Да, я очень люблю историю и хочу поступать на исторический факультет.
- Одобряю ваш выбор, я тоже очень любил и люблю историю, и не жалею, что сейчас работаю учителем. Марина, вот у меня для вас кое-какие книги, дополнительная литература по истории, думаю, вам будут полезны эти книги. Я уверен, что вы без проблем сможете поступить, вы девочка очень способная.
- Спасибо большое, Александр Николаевич.
Когда я вышла из кабинета, у меня словно ком в горле встал, я как-будто не могла говорить, словно я не могла дышать. Я не понимала, почему, при виде его со мной происходило что-то странное, а когда он разговаривал со мной, я вообще терялась.
Весь день я ходила по дому в каком-то заблуждении, я даже не могла ни на чем сосредоточиться, у меня промелькнула мысль, что мне понравился Александр Николаевич, не только как учитель, но еще и как мужчина, но я сразу же попыталась отогнать эту мысль. Прежде мне никто особо и не нравился, я никогда и не придавала этому значению, в голову я вбила себе мысль, что пока не окончу школу и не получу образования, мне никто не будет нравиться, я ни в кого не влюблюсь, вот такие были у меня наивные детские принципы. Да и мне прежде казалось, что я не такая уж и симпатичная, наверняка и не нравлюсь противоположному полу, почти все мои одноклассницы, за исключением меня и Ани, уже вовсю дружили с парнями. Я подошла к зеркалу очень внимательно посмотрела на себя, вдруг появилась мысль о том, что я далеко не такая уж и страшная, как я думала раньше, моя внешность показалась мне очень даже привлекательной, а что - высокая, стройная девушка с длинными русыми волосами, с приятной улыбкой. Но, недолго продолжались мои рассуждения, вскоре я и забыла о своих мыслях, предположениях.
Марина, Марина, унеси, пожалуйста, эти бумаги Тамаре Дмитриевне - попросила меня моя классная руководительница Антонина Викторовна.
- Да, конечно, сейчас.
Тамара Дмитриевна была нашим библиотекарем, библиотека находилась в самой отдаленной части школы. Я шла очень быстрыми шагами, в коридорах была гробовая тишина, все ученики уже разошлись по кабинетам, я о чем- то снова задумалась. Когда я завернула за угол, столкнулась с Александром Николаевичем, он куда-то видно тоже очень торопился, мы очень сильно ударились друг об друга, все бумаги рассыпались, и книги, которые он нес в руках, тоже посыпались на пол.
- Мариночка, простите пожайлуста, вы не сильно ушиблись? Боже мой! Какой же я не аккуратный, слишком торопился и ничего вокруг не видел. Сейчас я соберу все бумаги, простите меня, Марина, пожайлуста еще раз.
- Нет, нет, все в порядке.
В тот момент я почувствовала, что у меня закружилась голова, даже не от того, что я сильно ударилась головой, а, наверное, от его взгляда, от его голоса, у меня словно ноги подкосились, я смотрела на него и сердце мое билось так учащенно, он собирал мои бумаги с пола, что-то говорил, вроде как еще раз извинился, просто я уже не разбирала сказанного им, я только пристально на него смотрела.
- Марина, вот пожайлуста, возьмите ваши бумаги.
Подавая мне стопку бумаг, он взглянул мне в глаза, мне казалось, что время в тот момент остановилось навсегда, даже не помню, как долго мы вот так стояли, потом он улыбнулся, собрал свои книги и куда-то пошел. Все последующие уроки в тот день прошли как в тумане, я не знала, что со мной происходит.
Когда закончились все уроки, мы пошли с Аней домой, в том день она была как всегда в прекрасном расположении духа, она снова что-то шутила, рассказывала мне, но я даже и вникала в сказанное ею, я все время думала об Александре Николаевиче.
- Марина, да что с тобой происходит, тебе плохо, я же вижу, почему ты молчишь, скажи мне, что с тобой, ты вообще последнее время какая-то странная.
Я не знала, стоит ли мне рассказывать обо всем Ане, хоть я ей и всегда доверяла, но меня мучили какие-то сомнения, я все-таки ничего ей не рассказала.
Я поняла, что влюбилась, мне без ума нравился Александр Н.
И как все-таки люди могут меняться, мне казалось, что я так сильно изменилась, я, словно, повзрослела на несколько лет. Жизнь казалось мне такой прекрасной, меня буквально радовало все, все люди мне казались такими добрыми, я словно жила в какой-то сказке. Да, и как все-таки прекрасно, когда ты любишь. Да, да, любишь. Я перестала бояться этого слова. Но все чувства были в моей душе, никто даже и не догадывался и не подозревал, что я влюблена, я даже умело скрывала это от моей мамы, хотя этот человек знал меня как облупленную, но о моих чувствах мама не догадывалась.
Что интересно, у меня открылся талант писать стихи, как вы, наверное, поняли, конечно, мои стихи были про любовь, про любовь к прекрасному Александру Николаевичу, к этому замечательному человеку. Да и какое счастье было ходить на его уроки, мне ничего не надо было, я просто хотела изредка взглянуть на него, и это было уже для меня счастьем. Я как ребенок радовалась каждому моменту, когда мне удавалось взглянуть на него.
Но все равно это были легкие, нежные, наивные чувства, я внушила себе, что влюбилась, но как таковой сильной привязанности я к нему не испытывала, не рыдала по ночам в подушку от неразделенной любви. В общем, находилась на такой стадии, когда любовь только – только зарождалась.
Как позже мне стало известно, что Александр Николаевич нравился не только мне, а многим ученицам из нашей школы, что интересно, даже преподавателям женского пола.
Химию у нас тоже вела молодая женщина Светлана Григорьевна, ей было 27 лет, она, оказывается, тоже была неравнодушна к нашему историку. Да, она была довольно симпатичная незамужняя женщина, но отличалась далеко не идеальным характером, женщина с ангельским голоском, но с дьявольским характером, очень властная персона.
Я всегда ее не любила, так же как и она меня, иногда между нами возникали конфликты, и она постоянно выставляла меня в плохом свете, по ее словам, я была очень дерзкой, непослушной девочкой.
По школе доносились слухи, что между Александром Николаевичем и этой химичкой какие-то связи, их часто замечали вместе, в общем, все в таком роде. Но я особо не верила этим сплетням, я и подумать не могла, что такой прекрасный человек может связаться с такой, простите за выражение, коброй.
Я заранее упорно готовилась к экзаменам, в особенности по истории. Александр Николаевич даже согласился стать моим репетитором, раз в неделю мы собирались с ним в не урочное время. Для меня это было таким счастьем, я много читала, готовилась, чтобы он хоть как-то оценил мои старания. Когда мы оставались с ним наедине, я словно попадала в какую-то сказку, он задавал мне разные вопросы по истории, вместе беседовали, например, обсуждали какие-то проблемы, он был такой хороший собеседник, мы много говорили, смеялись, иногда могли говорить просто ни о чем. Я была на седьмом небе. Он как настоящий воспитанный человек, держал между нами границу ученика и учителя. Мне так хотелось ему понравиться, хоть я и понимала, что это безрезультатно. Он даже в глаза мне почти не смотрел, или когда наши взгляды сходились, он мило улыбался и отводил взгляд в сторону. А я постоянно смотрела на него, первое время, стоило мне на него взглянуть, я сразу краснела, становилась похожей на яркий алый помидор, но сейчас я глаз не могла от него отвести. Иногда мне в голову приходили мысли о том, что между нами могло бы что-нибудь быть, но разве восемь лет разницы это так много? Что нам могло помешать, я могла бы окончить школу, потом институт, потом мы могли бы пожениться и жить счастливо. В общем, как всегда благодаря своей безграничной, богатой фантазии могла напридумывать такие истории, ой ой, Пушкин отдыхает.
Как- то однажды после уроков я пошла в кабинет Александра Николаевича, мне нужно было отдать ему кое-какие книги, но книги были лишь поводом, чтобы снова его увидеть.
Я подошла к его кабинету, немного постояла, поправила прическу, улыбнулась и отворила дверь, то, что я в тот момент увидела, меня так поразило, мне как нож в сердце воткнули.
Светлана Григорьевна обнимала и целовала Александра Николаевича, говорила ему слова любви, как мне показалось, он даже и не сопротивлялся. Я почувствовала, что у меня сильно кружилась голова, даже книги, которые находились у меня в руках, не произвольно упали на пол.
Только тогда, учителя заметили меня. Светлана Григорьевна посмотрела на меня, ехидно улыбаясь, а Александр Николаевич растерянно взглянул на меня и опустил голову. Я даже не помню, как я выбежала, во дворе школы я села на лавку, начала плакать, плакать так, как я никогда не плакала, первый раз я плакала из-за него. На душе было так тяжело, хотя и прекрасно понимала, что он не моя собственность, он свободный человек и имеет право встречаться с любым человеком.
Я твердо решила, что пора поставить точку на своих чувствах, попытаться забыть все, но как это нелегко, когда видишь любимого человека каждый день, это просто не реально, но я пыталась. Когда мы собирались на дополнительные занятия с Александром Николаевичем, он изменился, был всегда какой-то грустный, он мало говорил, даже не шутил, как было прежде. Его глаза казались очень печальными. Казалось, что он чувствует передо мной какую-то вину.
В общем, все оставалось на своих местах еще долгое время. Вот уже и пришла зима, на улице снег, большие сугробы, дети играют в снежки, последний год веселой беззаботной школьной жизни.
Перед новогодними каникулами, в школе мы организовывали елку, общешкольное мероприятие. Так как мы были одиннадцатым классом, мы играли большую роль в организации, классом мы приготовили интересный спектакль, так как я ходила на вокальный кружок, решила спеть пару песен. Дела шли в гору, свободного времени, практически не было. Настроение у меня уже было новогоднее, я даже и не думала об Александре Николаевиче, просто отгоняла мысли о нем.
И вот наступила долгожданный новогодний вечер в школе, у всех были различные наряды, костюмы. Все сияли, у все было отличное настроение. На праздник я надела свое новое блестящее платье серебристого цвета, я выглядела в нем великолепно, мама постаралась над моей прической, получилось очень красиво, многие даже делали мне комплементы. Было очень весело, все шло как по маслу. Присутствовали почти все наши преподаватели, как бы я не хотела думать об Александре Николаевиче, я все равно везде искала его глазами, как оказалось, он видимо не пришел, стало немного грустно, но в тот же момент грусть развеялась, уж явно обстановка не позволяла грустить.
Вот наступила очередь моего выступления, начала играть музыка я пела, и вдруг у меня словно коленки пошатнулись, в зал вошел наш учитель истории, в тот момент у меня чуть голос не сорвался, слава богу, этого не произошло, мне вдруг стало так на душе спокойно и хорошо. - Он здесь, он рядом, он слышит, как я пою, пою для него, боже мой, как я счастлива - думала я. Учитель внимательно смотрел на меня, как мне показалось, он не отводил от меня глаз.
Позже он куда-то ушел, я его не видела. Потом, мне стало не много не по себе, я захотела подышать свежим воздухом. Я шла по коридору к выходу, вокруг никого не было. Я слышала голос Александра Николаевича, он стоял возле своего кабинета, он попросил, чтобы я подошла к нему.
- Марина, какая вы сегодня красивая, а как вы пели, какой красивый голос, вы очень талантливы.
- Спасибо, Александр Николаевич.
- Марина, что с вами? Вам плохо?
- Да, немного, у вас нет воды?
- Да, да, конечно, в кабинете есть, заходите.
Он завел меня в свой кабинет, усадил на стул и налил стакан воды, его руки немного дрожали, я заметила это
- Спасибо, Александр Николаевич. Мне уже лучше.
- Прекрасный вечер, жаль, что опоздал, я, наверное, многое пропустил? Но я хоть успел услышать вас, Марина.
- Почему вы обращаетесь ко мне на вы, Александр Николаевич?
- Марина, я давно хотел с тобой поговорить.
Я видела, он нервничает, пот выступил на его лице, он как-то странно вел себя.
- Помнишь, ты тогда зашла в кабинет, где мы были вместе со Светланой Григорьевной, ну мы, ну когда мы целовались.
- Да, я помню, но к чему этот разговор?
- Марина, я хочу, чтобы ты знала, что между Светланой Григорьевной и мной ничего нет, и не было, и не будет.
- Знаете, мне безразлично. Зачем вы передо мной отчитываетесь? Вы свободный человек, можете любить кого хотите, даже и Светлану Григорьевну, а что она довольно симпатичная женщина, вы прекрасно смотритесь вместе.
- Марина, почему ты так сейчас агрессивно настроена против меня.
В тот момент он начал быстрыми шагами ходить по кабинету, что – то бормоча себе под нос.
- Возможно, я зря начал этот разговор, о, боже, я не знаю, как вам все объяснить, то, что я давно хотел вам сказать. Я, конечно, понимаю, что с моей стороны это далеко не педагогично…
Марина, Мариша, Мариночка, вы очень мне нравитесь, я, я люблю вас! Да, я люблю вас! Я влюбился в вас с самой нашей первой встречи, с самого нашего первого урока, с той встречи возле Аниного дома. Я боюсь признаться своим чувствам, я понимаю, что не имею права вас любить, но я не могу не любить вас. Вы, то, ради чего хочется жить, вы стали смыслом моей жизни. Да, я знаю, какой я глупец, я вообще иду против всего, я не знаю, что мне делать. Я надеялся, что никогда не скажу вам этого, я терпел, пытался держать себя в рамках, говорил себе, что между учителем и ученицей ничего не может быть, но сердцу не прикажешь. Даже ум бессилен против любви. Простите меня, Марина, простите.
Александр Николаевич подошел ко мне взял меня за руки, я так близко почувствовала его горячее дыхание, мы, молча, смотрели друг другу в глаза, потом его губы, так близко приблизились к моим губам, не удержавшись, мы слились в горячий, страстный поцелуй. О, Боже! Какое это блаженство! Впервые, я почувствовала себя настолько счастливой, эмоции переполняли меня. Неужели человек, которого я люблю, как мне казалось безответной любовью, тоже меня любит, и вот он так близко, так рядом, что ты можешь чувствовать его, целовать его, когда не только наши губы слились, но и наши души, это настоящая вершина блаженства, за которое ты готова отдать все, даже свою жизнь.
Те минуты, пока я находилась рядом с Александром Николаевичем, мне казались вечностью, я так хотела, чтобы это никогда не кончилось. Но потом, в какой-то миг спустилась я с небес на землю, вырвалась из его объятий и выбежала из его кабинета.
Когда я пришла домой в тот вечер, я ни как не могла прийти в себя, я была словно пьяна. Даже мама заметила, что я как то странно себя вела. Но иначе и быть не могло, я ведь даже и мечтать об этом не могла, я не как не верила в произошедшее, мне казалось, что это был сказочный сон, мысли об Александре Николаевиче просто не исчезали из моей головы. В общем, я была самой счастливой. В тот момент, я явно потеряла голову, мне ведь даже не приходили мысли о том, что это был неправильный поступок со стороны каждого из нас.
Шли новогодние каникулы, мы отдыхали, постепенно я стала приходить в себя, потом мне даже стало как – то стыдно за себя, за произошедшее, я вдруг поняла, что все это было ошибкой. Мне ужасно хотелось рассказать кому-то о том, что со мной происходит, спросить хоть у кого-нибудь совета, я не знала, что мне делать, как мы теперь будем друг другу смотреть в глаза. С одной стороны, я была счастлива, но с другой меня мучили разные сомнения, даже страхи, о том, что кто-либо узнает об этом, в особенности, мои родители, тогда бы мне точно было не жить.
Как-то в воскресенье, Аня пригласила меня в гости, хотела дать почитать мне пару новых книжек, но если честно, мне стали не интересны эти детективчики, в общем, благодаря Александру Николаевичу я очень сильно изменилась, очень даже во многом. Но как-никак мне не хотелось обижать Аню, из - за уважения к ней, я все-таки согласилась прийти. А еще мне безумно хотелось ей все рассказать про Александра Николаевича, хоть я и не хотела ни кому об этом говорить, но и держать я это в себе не могла, я подумала, что Анюте я могла рассказать все, я ей доверяла.
Аня как всегда была в прекрасном расположении духа, рассказала мне кучу новостей, мы пили чай, в общем, было здорово. И вот, я подумала, что наступил момент, я сейчас ей все расскажу.
- Аня, я хотела тебе кое-что рассказать.
- Мариша, извини, что перебиваю, но ты представляешь, я сегодня гуляла с Александром Николаевич, он такой классный, прикольный человек.
- Да, и где же вы гуляли?
- Сегодня утром я пошла на прогулку и встретила его, мы вместе ходили, беседовали, он столько интересного мне рассказал про себя. Он вообще такой прекрасный, хороший человек, а какой собеседник, с утра, и у меня такой большой заряд энергии, да, все-таки мне повезло, что он живет недалеко от меня. Марина, я так часто стала его встречать по утрам, мы почти каждый день гуляем вместе. Ты не представляешь как это здорово!
- Поздравляю…
- Мариночка, мне кажется, я влюбилась, он самый лучший человечек!
- Да, я рада за тебя, здорово…
- Мариша, а почему ты такая грустная? Вот мне сейчас вообще прекрасно! Я счастлива! Марина, не грусти, ты чего… Все будет хорошо, кстати еще и тебе мы сейчас найдем парня, вообще будет классно! А может быть я смогу ему понравиться, а что мне мешает.
- Все конечно может быть. Аня, я, пожалуй, пойду, мама сказала, чтобы я не задерживалась.
- Ну ладно, приходи ко мне как-нибудь. Скоро уже и каникулы заканчиваются, быстрей бы уже в школу.
- Пока, Аня.
Я вышла из подъезда, я чувствовала, что слезы текли по моим щекам. Неужели и Аня в него влюблена? Как? Почему? Я не верю - думала я. Мне было вдвойне тяжело, мне было безразлично, что другие ученицам он нравился, но я и представить не могла, что и Аня могла в него влюбиться, теперь Александр Николаевич словно стал преградой между нами. Как теперь могла продолжаться между нами дружба. Мне было досадно от этих мыслей.
И вдруг, по дороге я вновь встретила Александра Николаевича, но в тот момент я так не хотела его видеть. Он как всегда шел своей медленной, грациозной походкой, видимо он сначала меня и не заметил. В тот момент я хотела свернуть в другую сторону, чтобы он меня не увидел. Но видимо я запоздала, он, заметив меня, сразу подбежал ко мне.
- Марина, здравствуй! Как я давно тебя не видел! Марина, почему ты плачешь? Марина, что с тобой?
- Здравствуйте, все в порядке, так мелочи, я тороплюсь.
- Марина, выслушайте меня пожайлуста. Вы наверняка считаете меня полным идиотом, простите меня пожайлуста за мою глупость. Марина, я тогда повел себя просто ужасно, я понимаю, что сделал ошибку, я не имел права даже коснуться вас. Я сделаю для вас все, что вы хотите. Если вы хотите, я могу уволиться, ведь я наверняка причинил вам боль. Марина, скажите что-нибудь.
- Александр Николаевич, не надо идти на такие жертвы, не надо увольняться, я не держу на вас зла, просто давайте забудем обо всем, что между нами было. Хорошо?
- Хорошо, Марина, все будет так, как вы хотите, будь, по-вашему, забудем обо всем.
Я больше ничего ему не ответила. Александр Николаевич ушел, но в тот момент мне так хотелось подбежать к нему, обнять его и сказать, как, же сильно я его люблю.
Я долго медленно шла домой, снег хлопьями падал на землю, вся земля покрывалась белой пеленой, в тот момент мне так хотелось оказаться одной из тех снежинок, летящий на землю, мне так хотелось парить где-то над землей, в те минуты я находилась в состоянии некоторой эйфории.
Тогда, в оставшиеся дни каникул, я очень долго обдумывала о том, что мне делать. Я решила, что Ане я ничего не буду рассказывать, мне просто не хотелось терять подругу. Я твердо решила любым способом забыть Александра Николаевича, даже внушила себе, что он мой враг, вот глупая была.
Закончились каникулы, снова начались школьные будни, снова эта суета, в общем, все было, как и раньше. Как оказалась, самовнушение штука сильная, я стала замечать, что реже думаю о нашем историке, старалась как можно реже видеть его.
Зато Аня не давала мне покоя, то и дело говорила мне о том, что ей очень нравится Александр Николаевич, прожужжала мне все уши. Но как мне казалось, с его стороны не было, ни каких знаков внимания в ее сторону. В общем, мне было это безразлично.
Со мною в классе учился довольно симпатичный мальчик Дима. Когда то он мне даже нравился, но это было в начальных классах, а какие там могли быть чувства - детская любовь. Мне и сейчас он нравился, но как сказать нравился, просто приятный, обаятельный, милый мальчик, но особых чувств я к нему не питала. Это было несравнимо с тем, что я чувствовала к Александру Николаевичу.
Что интересно, я стала замечать, что Дима стал оказывать мне некоторые знаки внимания, конечно, это льстило мне, но я не придавала этому большого значения.
Он стал провожать меня домой, иногда приглашал меня в кино, даже однажды прочитал мне стихотворение, посвященное мне, меня это немного удивило, стихотворение действительно было талантливо написано, слова, идущие от сердца.
Многие говорили, что мы так хорошо вмести смотрелись, Аня вообще за меня была так рада, то и дело расспрашивала меня о наших отношениях. Даже моя мама была за меня рада, Дима ей очень нравился, наши родители были очень хорошими знакомыми, в общем, мама была спокойна за меня. Она, конечно же, все рассказала моему папе, но и он одобрял мой выбор. Хотя, как таковой дружбы Дима мне еще не предлагал.
Как то однажды мы гуляли с Димой в парке. Нам было вместе весело, он рассказывал мне истории про свое детство, о его мечтах, планах на будущее, о том, что его папа летчик и какие маневры он мог делать, я успела узнать про всех его родственников, в общем, я тогда узнала всю его биографию.
Мы шли о чем-то смеялись, и вдруг я увидела, что впереди к нам на встречу шли Александр Николаевич и Светлана Григорьевна, они шли, держась за руки, о чем-то беседуя, улыбались друг другу. Для меня это зрелище было досадно, словно два воркующих голубка. Они заметили нас и направились в нашу сторону.
- Ой, детки, здравствуйте! Гуляете? А какая замечательная погода, согласитесь. А мы вот тоже с Александром Николаевичем гуляем, - сказала Светлана Григорьевна, как всегда своим противным ангельским голоском.
Александр Николаевич, молча, взглянул на меня и на Диму и отвел взгляд в сторону. Он тоже сказал пару слов, толком уже не помню.
- Между прочим, вы прекрасно смотритесь вместе! – сказал Дима. Он был очень веселым человеком, мог шутить с учителями, ему это было дозволенно, учителя любили Димку, уважали его, он был очень способным, эрудированным учеником. А Светлана Григорьевна в особенности любила Диму, просто обожала.
- Да, Димочка, я знаю, что мы прекрасно смотримся вместе, кстати, вы тоже славно смотритесь вместе. Вот только что-то наша милая Мариночка грустит. Дима как ты мог это допустить?
Я просто не могла в тот момент терпеть ее больше, мне было противно ее слышать и видеть. Сказав, что мы торопимся, я мигом увела Диму, и мы пошли дальше.
- Дима, проводи меня пожайлуста домой, что – то я переутомилась, голова болит.
- Да, конечно, Мариша, пойдем.
Когда мы пришли к моему дому, я уже хотела заходить в подъезд, как Дима меня остановил, взял меня за руку и не отпускал.
- Марина, я хочу тебе кое-что сказать. Марина, я тебя люблю. Ты мне очень нравишься, ты очень красивая, добрая, ласковая, ты действительно очень хороший человек. Давай дружить.
Для меня его слова не стали неожиданностью, я догадывалась, что нравлюсь ему. Но в тот момент, я бы наверняка сказала - нет, ведь, если честно, я не любила его. Но я не знаю, по каким причинам, может быть из-за обиды на Александра Николаевича, я все-таки сказала «да». В дальнейшем мне еще пришлось об этом пожалеть.
Дима в тот момент засиял от счастья, наговорил какую-то кучу красивых слов, вроде слова любви и все в таком роде. Потом он поцеловал меня, мне было в какой-то степени приятно, но это было несравнимо с тем моим первым поцелуем с Александром Николаевичем, и все равно в глубине души я очень любила своего учителя.
И так, я стала дружить с Димой, он часто дарил мне подарки, посвящал мне много красивых стихов, но что меня стало раздражать, что он буквально ходил за мной по пятам, и в школе, и после школы. А все наши друзья, знакомые, даже учителя радовались за нас, говорили, что мы такая идеальная пара, что мы так подходим друг другу. Дима даже решил, вместе со мной поступать на исторический факультет, хотя для него это бы и не стало проблемой, он прекрасно знал историю, был круглым отличником, шел на золотую медаль.
Дима, Дима, прекрасный был человек, но кто бы мог тогда подумать, что его мечты и желания, так и никогда не смогут сбыться.
Прошло уже два месяца, с тех пор как мы начали дружить с Димой. В нашем доме он стал почти как родной, мама не могла на него наглядеться, да и Дима очень уважал моих родителей, особенно любил мою маму, да, они нашли общий язык. Димка, вообще, мог найти общий язык с любым человеком. Мама говорила, что будет прекрасно, если мы поступим на один факультет, что мы будем вместе, что я в надежных руках. Хотя, с Димой действительно было не страшно, с его то физической силой, он занимался карате и имел достаточно большие успехи.
Но я стала замечать за собой, что иногда, мне просто не хотелось видеть Диму, мне было как-то не очень-то комфортно с ним. Хоть он и мог всегда поднять настроение до невероятных высот, мог сказать хорошие слова или исполнить любое мое желание. Он был готов на все ради меня, а если честно, меня это не особо трогало, просто потому, что я не любила его, мне было по-человечески жаль его, и я не хотела его расстраивать. И все равно я думала об Александре Николаевиче, а даже когда я о нем и не думала, то он обязательно приходил ко мне во сне, закон подлости. И как тяжело было просыпаться и осознавать, что это были всего лишь сны, которые, как мне казалось, никогда не воплотятся в реальность. До слез становилось обидно, больно от безысходности. Но я терпела, думая, что все когда-то пройдет, ведь наверняка недаром говорят, что время лечит, ведь это сказал не один человек, почему и я не могу оказаться в числе тех людей.
Недалеко от нашего города находился детский лагерь, который работал круглый год. Туда обычно приезжала школьники, там они отдыхали, занимались разными видами творческой деятельности, в учебное время дети там также учились. В нашем городе этот лагерь пользовался большой популярностью, а главное детям там очень нравилось.
И вот, нашей школе предложили на мартовские каникулы привести группу учеников из старших классов. Но не все дети могли туда попасть, а только те, кто отличался хорошей учебой, участвовал во всевозможных конкурсах, различных конференциях, те дети, кто активно проявлял себя в школьной жизни.
В числе приглашенных была и я, и Аня, и Дима. Я сразу согласилась, потому что мне не очень то хотелось каникулы, опять эти скучные будни дома, в общем, я с радостью согласилась, мне очень хотелось еще раз там побывать, так как я уже была там, когда училась в средних классах, с первой поездки у меня остались только положительные эмоции.
Аня не согласилась поехать, так как она уезжала на каникулы в другой город к своей бабушке. Дима тоже не смог поехать из-за того, что сильно простудился и лежал с температурой дома, он так хотел поехать вместе со мной, но, увы, хотя меня, если честно, это даже обрадовало, мне хотелось хотя бы там побыть без Димы, вот эгоистка я, да.
Группа учеников набралась, в назначенный день мы должны были прийти к школе и после отправиться в лагерь.
И вот наступил день нашей поездки, предстоящую ночь я очень плохо спала, я долго не могла уснуть. В голове постоянно крутились какие-то мысли, то я думала о Диме, который был болен, а я решила поехать отдыхать, как-то мне казалось это не правильным, меня тревожили эти мысли, наводили какую-то печаль, беспокойство. Потом я снова думала об Александре Николаевиче, о том, что он интересно будет делать в эти каникулы, наверняка поедет в родной город к своим родственникам, ведь был он не из нашего города. Мысли об Александре Николаевиче приносили хоть какую-то радость, на душе становилось очень тепло, приятно.
Проснувшись утром, я чувствовала некоторое недомогание, чувствовалось недосыпание и так не хотелось вылезать из-под теплого одеяльца, снова хотелось окунуться в мир сна. Я взглянула на часы, время уже поджимало, пора было уже идти. Мигом собравшись, я поспешила в школу.
На улице была просто замечательная погода, выпал небольшой снежок, вокруг, словно все замерло, земля как-будто бы уснула, легкий туман, а какой воздух, такая свежесть, идешь и дышишь полной грудью, получая огромный заряд энергии, я даже почувствовала легкое головокружение.
Вот я подошла к школе, автобус уже ждал учеников, те, кто пришли мигом проскакивали в автобус, занимая удобные места. Все были в сборе, сопровождающими должны были быть наша учительница алгебры Дарья Сергеевна и учитель физики Константин Иванович.
Я очень любила нашу учительницу алгебры, очень хорошая женщина, хоть и немного строгая, но очень справедливая, я ее очень уважала, да и Дарья Сергеевна меня любила.
- Мариша, а я думала, где ты. Думала, неужели ты отказалась поехать.
- Нет, что вы, Дарья Сергеевна. Просто немного проспала. А где Константин Иванович, где он? Что-то я его не вижу.
- Константин Иванович заболел, он не сможет поехать, но вместо него сопровождающим будет Александр Николаевич, спасибо, конечно, ему, что он согласился, славный он человек все-таки. Ну ладно, Марина, садись в автобус. Все в сборе, я проверила всех по списку, а теперь, прошу, все садитесь в автобус. Пора уже ехать.
Я села вместе с Дарьей Сергеевной. Впереди нас сел Александр Николаевич и моя одноклассница Таня.
Сказать, что я в тот момент я была не рада тому, что Александр Николаевич поехал с нами, сказать ничего. Я была приятно удивлена, я не пожалела, что согласилась поехать. Мне даже пришла мысль, что это наверняка подарок судьбы.
В лагере было очень здорово, мы прекрасно проводили время, для нас были организованы разные мероприятия, но и мы должны были активно себя проявлять, участвуя в разных конкурсах, соревнованиях. Все было просто отлично.
Так незаметно прошли три дня нашего пребывания там. С Александром Николаевичем, мы очень редко сталкивались, только изредка наши взгляды встречались. Я заметила, что он был все время подавлен, очень редко улыбался, шутил. Как-будто его что-то тревожило.
Однажды произошло то, чего я сама представить не могла. Четвертый день нашего пребывания в лагере выдался просто отличным, в тот день мы вдоволь повеселились, для нас организаторы приготовили очень интересный концерт, даже мы могли принять в это концерте участие, некоторые дети из нашей школы играли на музыкальных инструментах, в общем, кто, на что был горазд. Я тогда играла на фортепиано и пела, я окончила с отличием музыкальную школу по классу фортепиано. После было несколько командных игр, потом мы ходили на экскурсию, а вечером была дискотека. Было так здорово, я натанцевалась вдоволь. Когда включили медленную музыку, юноши приглашали девушек на медленный танец. Меня пригласил на танец мой одноклассник Толя, но я отказала, ссылаясь на то, что очень устала. Но глазами я всюду искала Александра Николаевича, мне безумно хотелось, чтобы он меня пригласил на танец. И вот, я, наконец, заметила его, он стоял в противоположном углу, смотрел на меня, он даже пошел в мою сторону, но его перехватила моя одноклассница Таня, да, ей тогда повезло, она танцевала с ним.
Позже еще включали медленную музыку, но Александр Николаевича я больше не видела, он ушел.
Дискотека закончилась, было около десяти часов вечера, нам объявили отбой, все разошлись по комнатам, я легла, но никак не могла уснуть. Я очень захотела пить, жажда просто мучила меня, в комнате не было воды, мне пришлось идти в столовую.
Возвращаясь из столовой, я проходила мимо комнаты Александра Николаевича. В тот момент мне ужасно захотелось его увидеть, я просто не контролировала себя, я решила заглянуть в его комнату, оглянувшись, я убедилась, что никого вокруг не было.
Я потихоньку отворила дверь в комнату Александра Николаевича, я думала, что он уже спит, но он сидел за столом и читал какую-то книгу.
- Марина, ты еще не спишь, что-то случилось?
- Нет, ничего, просто никак не могу уснуть, ходила за водой. Я, наверное, пойду не буду вас отвлекать.
- Подожди, Марина, посиди немного со мной, я тоже не хочу спать. Знаешь как-то грустно очень, тоска меня вообще одолела последнее время, какой-то на душе осадок.
- Какие-то проблемы?
- Да, так. Как-то последнее время тяжело стало общаться с людьми, с отцом опять поссорился, на работе проблемы. Все, словно, на спад пошло. Пожалуй, год доработаю в вашей школе, да поеду в родной город. Не могу я как-то себя здесь найти.
- Жалко, наша школа потеряет такого хорошего учителя.
- Марина, понимаешь, меня здесь ничего не держит, смысла нет.
- А как же я, Александр Николаевич, я вас, я вас люблю.
- Что ты сказала?
- Да, Александр Николаевич, я вас люблю очень сильно. Люблю вас уже давно, с первой нашей встречи.
- Марина, Мариночка, неужели это правда, я не верю. Боже мой, скажите мне, я не сплю, Марина, это не сон? Я, наверное, мечтал услышать эти слова с тех пор, когда я вас впервые увидел. Ты не представляешь, что для меня значат твои слова.
- Я вам хотела сказать эти слова еще тогда, когда вы мне признались в любви.
- Мариша, я безумно рад это слышать, я самый самый счастливый человек в этом мире.
Я тоже в тот момент себя чувствовала такой счастливой, неужели, я сказала ему это, неужели мы друг друга любим, думала я. Александр Николаевичу обнял меня. Мы стояли, не отпуская друг друга, очень долго. Помню, что по моим щекам бежали слезы, но это были слезы радости.
- Марина, я больше никогда тебя от себя не отпущу, я тебя любил и буду любить, мы будем вместе всегда, слышишь, всегда. И ни какие преграды не смогут нас с тобой разлучить.
- Александр Николаевич, вы и не представляете, как мне хочется в это верить.
- Я так много хочу тебе сказать, так много мне хочется рассказать, Марина, любовь моя, счастье мое, вы смысл моей жизни, вы то, ради чего мне хочется жить.
Мы сидели на его кровати, разговаривали, даже не обращая внимания на время, хотя было уже далеко за полночь. Он много рассказал о себе, о своей жизни, спрашивал меня, как он говорил, ему было интересно, все, что было связано со мной.
- Александр Николаевич, а что у вас со Светланой Григорьевной? Ведь вы были вместе.
- Да, ничего между нами не было. Мы просто друзья. Я сразу ей объяснил, что ничего между нами и быть не может, я не хотел обнадеживать ее, сказал, что останемся просто друзьями, Света хороший человек, но я не люблю ее. А вот она не может этого принять. Говорит, что всегда будет ждать, надеется, что я когда-нибудь ее полюблю. Я уже не раз разговаривал с ней на эту тему, но переубедить принципиального человека, равносильно тому, что пытаться внушить современному человеку, что земля плоская.
Мне кроме тебя никто не нужен. Знаешь, если кто-то, хотя бы год назад сказал мне, что я влюблюсь в свою ученицу, я бы стопроцентно не поверил.
- Александр Николаевич, уже поздно, я, пожалуй, пойду в свою комнату, вдруг кто-нибудь заподозрит, что я была у вас. Спокойной ночи!
- Спокойной ночи, Мариша, я буду засыпать и понимать, что я самый счастливый человек на свете. Надеюсь, ты обязательно мне приснишься. Люблю.
Я вышла из его комнаты, проверила, что никто меня не видел, к счастью, никого не было, все уже спали. Стоило мне лечь в свою кровать, как я сразу заснула, спала я вообще, как убитая.
Проснувшись утром, я чувствовала такую бодрость, хотя спала я не очень то много, наша беседа с Александром Николаевичем закончилась около трех часов ночи. Настроение было просто прекрасное, никогда я не просыпалась такой счастливой. Когда ты понимаешь, что любишь, и ты любим, вот что есть настоящее счастье.
День прошел отлично, практически все время я находилась рядом с Александром Николаевичем. Но мы никак не подавали виду, что между нами что-то не чистое, мы только окидывали друг друга взглядами, иногда подмигивали и улыбались друг другу.
В последний день нашего пребывания для нас как всегда была проведена куча мероприятий, прощальный вечер, а потом была дискотека. В тот вечер медленные танцы Александр Николаевич танцевал только со мной, возможно, кому-то это показалось странным, но нам было наплевать на всех. Мы любили друг друга, а это было для нас самым главным.
Вот мы и вернулись домой, закончились каникулы. Снова школа, снова все дни загружены, снова не было свободного времени, я активно готовилась к экзаменам. Для меня все было здорово.
По приезду домой, я поняла, что надо как-то решать вопрос с Димой, я больше не хотела с ним встречаться и врать ему, так не должно было больше продолжаться. Но я никак не решалась ему все рассказать. Но однажды я позвонила ему и попросила встретиться в парке.
В парке было далеко не многолюдно, вокруг царила абсолютная тишина, меня это немного угнетало. Как-то было очень тяжело на душе, ужасно не хотелось причинять боль Диме, но обратного пути не было.
Дима немного опаздывал, я думала, что он уже не придет, я начала даже нервничать, но немного погодя, я увидела его, он бежал ко мне навстречу. По выражению его лица, можно было заметить, что он сияет от счастья, видимо безумно был рад меня видеть.
- Мариночка, привет, солнце, я так соскучился.
- Привет, неужели ты успел соскучиться, вроде в школе сегодня виделись.
- Да, я уже успел соскучиться. Это тебе, дарю.
- Что это?
- По дороге в парк, я проходил мимо магазина, и заметил вот эту замечательную мягкую игрушку, этого славного щеночка. Мне безумно захотелось подарить его тебе. Вот поэтому я, немного опоздал, пришлось постоять в очереди.
- Спасибо конечно, но не стоило.
- Нет, стоило, пусть этот щеночек всегда тебе напоминает обо мне, он, словно, я, такой же покорный и любящий свою хозяйку, то есть тебя. А если хочешь, я подарю тебе живого щеночка, если ты конечно хочешь. Мариша, что с тобой, ты какая-то сегодня странная, неразговорчивая. Что-то случилось?
- Я хочу тебе кое-что сказать.
- Слушаю вас, госпожа!
- Дима, ты прекрасный человек, ты хороший друг, ты мне очень дорог, но пойми, нам надо расстаться. Прошу тебя, пойми меня правильно.
- Что? Почему? Неужели я тебя как-то обидел? Я сделал что-то не так? Прости меня, если я чем-то тебя обидел. Что-то во мне не так? Скажи? Может тебе кто-то наговорил что-нибудь про меня?
- Дима, Димочка, нет, дело не в тебе.
- А в ком же?!
- Дело во мне, ты ни в чем не виноват, ты вообще идеальный человек. Понимаешь, я не люблю тебя, ты мне просто хороший друг, Дима, я тебя люблю, но как друга, как брата, понимаешь.
- Нет, не понимаю, ведь все было так прекрасно! Почему ты вот так со мной?! А, да я понял, у тебя появился другой, влюбилась, небось, в кого-нибудь. Да? Признайся!
- Дима, неважно влюбилась ли я в кого-либо или нет. Димочка, прошу тебя, давай останемся друзьями. Прости меня пожайлуста, я очень перед тобой виновата, я сделала тебе больно. Я не думала, что все вот так сложится. Прости, пожайлуста…
- Значит, все-таки точно в кого-то влюбилась… Я не ожидал от тебя такого, ты сделала действительно мне очень и очень больно. Прощай!
Быстрыми шагами он поспешил куда-то в сторону выхода из парка. В его глазах было столько обиды, боли, ненависти. Я никогда не забуду его тот взгляд.
Мне самой тогда было нелегко, меня всю трясло, я идти не могла, по дороге домой, меня чуть не сбила машина, я была как невменяемая. Не помню, как я добралась до дома.
Я зашла домой, мама как раз ждала меня на ужин, я сказала, что не голодна и ушла в свою комнату, мама сразу заметила, что со мной что-то неладно.
- Мари, как погуляла с Димой? Ой, какой славный щеночек, Дима подарил? Славный он парнишка.
- Ма, мы расстались.
- Что значит расстались? Почему?
- Я больше не хотела с ним встречаться, я сказала ему об этом.
- Марина, но почему? Он же ведь такой хороший, добрый, чем он тебе не угодил.
- Я знаю, что он идеальный парень, о таком мечтают многие. Но я не из их числа. Я его не люблю. Мама, пожайлуста, оставь меня одну.
- Глупая ты. Такого парня потеряла. Зачем ты вот так сделала, дала ему надежду, а теперь вот так все рушишь. Дочка, это не хорошо с твоей стороны.
А ты случайно ни в кого другого не влюбилась? А? Смотри мне, неблагородно это с твоей стороны, ты же ни какая-то вертихвостка, взяла и бросила. Но я думаю, вы еще помиритесь, с кем не бывает…
- Нет, не помиримся, все кончено. Я надеюсь, Дима сможет меня понять. Мама, мы останемся просто друзьями, просто хорошими друзьями.
- Но ладно, доченька, будь, по-твоему. Все будет хорошо и у тебя, и у Димы.
- Надеюсь…
На следующий день, в школе я встретила Диму. Он был очень убитый, все его постоянно привыкли видеть таким жизнерадостным, но сегодня его, словно, подменили. Даже на уроках, он себя вел странно, постоянно молчал, а на вопросы учителей, отвечал, грубя им.
Дима избегал меня, смотрел на меня очень злобно. От его взгляда становилось очень не по себе, я постоянно чувствовала перед ним вину, угрызение совести.
По дороге домой из школы, я обо всем рассказала Ане, рассказала и про Диму и даже про Александра Николаевича. Кстати ее чувства к нему давно прошли, ей уже нравился другой парень. Аня меня, конечно, долго ругала, читала мне нотации, но, в общем, она меня поняла и поддержала. Сказала, что давно заметила, что мне нравится Александр Николаевич, просто не говорила, думала, если я захочу, то все сама расскажу. Она была рада за меня и Александра Николаевича, только постоянно рассуждала о том, как же мы все-таки можем быть с ним вместе, ведь между мной и ним столько преград. Я отвечала ей, что выкрутимся, Бог даст, все будет хорошо. Я была рада, что она меня понимает, я могла ей доверять.
С Александром Николаевичем кроме как в урочное время, я виделась редко, но даже эти редкие встречи наших взглядов уже были для нас счастьем. Однажды он предложил мне встретиться с ним, он хотел со мной поговорить, я согласилась, сказала, что буду вечером в парке, находящемся недалеко от Аниного дома.
Дома мне пришлось наврать родителям, что пойду в гости к Ане, якобы, надо взять кое-какие книги.
Когда я пришла на встречу, Александр Николаевич уже меня ждал, я была так счастлива снова его видеть, он обнял меня и поцеловал в щеку. Он больше как-то не осмеливался целовать меня в губы, наверняка думал, что мне это не понравится, боялся как-то меня обидеть, причинить мне боль. И какой он был все-таки красивый, романтичный, я с ума сходила от его улыбки, от его взгляда.
- Мариша, я так рад тебя видеть. Ты великолепно выглядишь. А как ты объяснила родителям, что ты идешь ко мне на встречу?
- Это не составило для меня проблемы, сказала, что пошла к Ане.
- Прости, что заставляю врать тебя родителям.
- Да ну что вы.
- Марина, я хотел вот о чем с тобой поговорить, как ты думаешь, может нам не стоит вот так ото всех скрывать наши отношения. Понимаешь, я готов нести полную ответственность за свои действия. Если хочешь, я могу сам придти и рассказать все твоим родителям, все объяснить. Но если ты хочешь, я ничего, ни кому не скажу, я готов ждать, хоть сколько, готов ждать пока ты окончишь школу, дождусь твоего совершеннолетия. Я все сделаю так, как ты захочешь. Я счастлив тогда, когда счастлива ты.
- Какое счастье, что я вас встретила, я вас так люблю. Александр Николаевич, расскажите мне про себя, расскажите про своих родных, про свое детство, мне хочется знать про вас все.
- Ну, что тебе рассказать. Хорошо, расскажу про свою семью, про свое детство. У меня было счастливое детство, любящие родители, просто замечательная старшая сестренка, старше меня на три года. Мои родители работали учителями в школе. Мама преподавала литературу, папа вел географию. Родители были просто замечательные, они друг друга любили, я их очень уважал, мне казалось, что лучше родителей и нет. А сестренка Саша, вообще замечательная была, я ее так любил, мы дружно с ней жили. Но случилась беда, когда мне исполнилась одиннадцать лет, мама вместе с сестрой погибли в автокатастрофе. Для меня с отцом это было настоящее потрясение, это было просто ужасно, я никогда и представить не мог, что могу их потерять. Мне казалось, что это был просто страшный сон, надо было только проснуться и вот, мама с сестренкой снова рядом, но это был не сон. Я был ужасно сломлен тогда, отец вообще какое-то время уходил в запои, для него это тоже было большим горем. Но вместе мы смогли выстоять, прошло два года, мы более менее оклемались, стали жить как прежде только без мамы и сестры.
Потом я стал замечать, что отец как-то странно себя вел, часто задерживался на работе, стал какой-то веселый, даже счастливый, мне казалось, что он что-то от меня скрывает.
Но однажды вся правда всплыла, как-то после работы он привел к нам в дом молодую девушку Сашу, и поставил меня перед фактом, что собирается жениться на ней. Я тогда был просто потрясен. Я никак не хотел принимать этого, мне казалось, что отец сквернит этим память мамы с сестрой, я не верил, что теперь мою маму заменит какая-то другая женщина, кстати, она тоже работала в нашей школе, сразу после института пришла к нам работать. Я разговаривал с отцом на эту тему, но было бесполезно, он был, как упертый осёл, говорил, что без ума в нее влюблен. В общем, вопреки всему, он женился на ней, она стала жить вместе с нами. Но ладно бы она была нормальной, но стоило ей к нам переехать, так она быстро почувствовала себя хозяйкой, меня она, вообще, ни во что не ставила меня. Она постоянно меня унижала, я всегда с ней ругался, но как бы я не боролся за справедливость, отец всегда верил только ей, она постоянно выставляла меня перед ним в плохом свете, оскверняла меня. Я чувствовал себя не нужным, каким-то изгоем. Моя мачеха родила дочку, отец был вообще на седьмом небе от счастья, тогда я для него стал вообще не нужным. К сестренке мачеха меня вообще не подпускала, говорила, мало ли что я могу ей сделать. Мне так не хватало мамы и сестры, в этом доме я стал совсем чужим. Мне уже исполнилось 17 лет, я заканчивал школу, отец сразу сказал, что я пойду на исторический, да я и не был против, хоть здесь он не перечил мне.
А моя мачеха все время искала способ, как бы меня совсем выжить из дома и нашла.
Я стал замечать, что она как-то странно вела себя относительно меня, стала какой-то добренькой, ласковой, заботливой.
Однажды, она добилась своего, папа был на работе, как раз скоро должен был прийти домой. Я тоже пришел со школы, мачеха вела себя как-то странно, по дому ходила в одном нижнем бельем, я и не понял ее тогда. Я сидел в своей комнате делал уроки, даже не заметил, что она зашла ко мне в комнату, подкралась ко мне и начала меня обнимать, потом целовать, начала меня раздевать, я пытался ее оттолкнуть, но она никак не отставала, пытаясь откинуть ее от себя, я случайно поцарапал ей руку, видимо очень сильно. Но она все равно настырно приставала ко мне, я откинул ее от себя, она упала и видимо очень сильно ударилась. Я услышал, как в квартиру зашел папа, он пришел с работы, спрашивал, есть кто дома или нет. Саша мигом соскочила с пола и побежала к отцу, я понял, что в ее действиях было что-то нечистое.
Я слышал, как она заплакала, громко кричала, говорила отцу, что я пытался ее изнасиловать, якобы я приставал к ней, говорила, что я ударил ее, благодарила отца, что он вовремя пришел.
Я знал, что теперь мне круто влетит от отца. Он залетел ко мне в комнату, в его глазах было столько злости, он меня очень сильно ударил, кричал на меня. Я мог бы объяснить ему, что все это было подставой, но понимал, что это было бы бесполезно, он все равно бы не поверил мне.
В тот же вечер, отец объявил мне, что отправляет меня жить к бабушке, она тоже жила в этом же городе. Сказал, чтобы я больше не появлялся в его доме, сказал, чтобы я собирал вещи, он не желал меня больше видеть, сказал, что я навсегда потерял отца.
В общем, я переехал жить к бабушке, отца я видел очень редко, он старался избегать меня, был очень на меня обижен, каждый месяц отправлял мне деньги, но не сам, а через знакомых. Я не раз пытался с ним поговорить, звонил ему, но все было безрезультатно.
С бабушкой, маминой мамой мне жилось намного лучше, чем дома, она у меня просто замечательная, добрейшей души человек, дедушки у меня не было, погиб на фронте.
С бабушкой было очень хорошо, вдвоем мы с ней жили припеваючи. Бабушка была такой же доброй, как моя мама, она мне заменила ее. Бабушка не осуждала меня, он была на моей стороне, знала, что я так не мог поступить, прекрасно видела, что моя мачеха специально все подстраивала, чтобы выжить меня, бабушке было очень жаль меня.
Так я жил у нее, окончил школу, поступил в институт, выучился, приехал сюда, устроился на работу и встретил и полюбил тебя, мое солнце. Теперь ты все знаешь обо мне, вот такая моя жизнь.
- Боже мой, как вам было тяжело, сколько вам всего пришлось пережить. У меня в голове как-то это все не укладывается.
- Да, ладно, не загружай себя лишними мыслями. Мариша, какие у тебя холодные руки. Ты замерзла, дай я тебя обниму.
- Александр Николаевич, как я вас люблю. Мне так с вами хорошо, спокойно, я так счастлива. Ой, уже семь часов, мне пора бежать, родители меня, наверное, уже потеряли.
Прощайте, Александр Николаевич.
Прошел месяц, мы так же каждый день встречались с Александром Николаевичем в парке, мы много разговаривали, мечтали о будущем, строили планы. Даже представляли нашу совместную жизнь в будущем. Смеялись, веселились, радовались каждой секунде, проведенной вместе.
Мне было с ним очень интересно, он был настолько начитанным человеком, изучал философию, психологию. Увлекался литературой, он даже мне поэму посвятил, я была счастлива. Что интересно, моя влюбленность плохо никак на мне не отразилась, многие девушки, влюбляясь, совсем теряют голову, им явно становится не до учебы. Но в моем случае, все было совсем по-другому. Я наоборот пыталась себя усовершенствовать, много читала, усердно готовилась к экзаменам, ведь у меня был стимул.
Однажды, когда мы с ним гуляли в парке, мы много рассуждали о смысле жизни, нашем предназначении, о судьбе, о счастье.
- Марина, я очень счастлив, что ты у меня есть. Но понимаешь, это счастье мне кажется хрустальным, знаешь, такое ощущение, что оно может в любой миг сломаться. Марина, мне так больно становится от этих мыслей. Я так боюсь тебя потерять, я хочу всегда быть с тобой, только с тобой.
- Александр Николаевич, к чему эти мысли, все будет хорошо, главное мы вместе, я верю, ничто не помешает нашему счастью, не грустите, прошу вас.
- Мариша, ты самая лучшая, я верю твоим словам.
С Димой я вообще перестала общаться, он вообще не шел на контакт. Он очень изменился, вел себя очень агрессивно. Как-то на уроке истории, меня удивило его поведение. Александр Николаевич проводил опрос по прошедшей теме, выборочно спрашивал учеников, сначала задавал вопросы моему однокласснику Сереже, потом он спросил Диму.
- Дима, расскажите мне, пожайлуста, что вы знаете о «Холодной войне» и расколе Европы.
- Александр Николаевич, я не собираюсь ничего говорить, спросите вон, например нашу Мариночку, по-моему, она должна это прекрасно знать, ведь наверняка ваши дополнительные с ней занятия, не должны пройти бесследно. Не так ли?
Помню, что в тот момент, мне стало немного не по себе, Дима смотрел на меня очень злобным взглядом, ехидно улыбаясь. Своим взглядом, он меня, словно, вывернул. Я поняла, что он догадывался о моих отношениях с учителем истории. В классе все тихо подсмеивались, мне даже как-то стало обидно за себя и Александра Николаевича.
- Дима, но я ведь спросил не Марину, а тебя, и почему ты со мной разговариваешь в таком тоне. Как – никак, я пока еще твой учитель, я старше тебя, поэтому изволь, разговаривать со мной не в повышенных тонах.
Тогда Александр Николаевич так и не добился ответа от Димы, он был открыто, яростно настроен против учителя.
Как-то вечером, когда я шла домой от Ани, возле подъезда я встретила Диму. Он сидел на лавочке с букетом цветов, он улыбался. Я даже обрадовалась, думала, что он больше не держит на меня зла и хочет помириться.
- Мариша, привет. Как у тебя дела? Вот, эти цветы тебе.
- Спасибо, Дима, неожиданно.
- Ну что ты, Марина. Может, прогуляемся, ты не против?
- Да, с удовольствием.
- Марина, как вообще у тебя дела? Как ты поживаешь? Мы так давно с тобой не разговаривали.
- Действительно, мы вообще перестали общаться. Все-таки, какие красивые цветы, вообще, мои любимые, ты угадал.
- А интересно, он дарит тебе цветы?
- Кто он?
- Не прикидывайся, ты прекрасно знаешь, о ком я говорю, конечно же, о нашем незаменимом историке.
- Откуда ты знаешь.
- Представь себе, знаю. Я тебе даже признаюсь, я следил за тобой. Да, да. Я своими глазами видел, как вы встречаетесь, как вы обнимаетесь. Или это нормально, может все так мужчины преподаватели ластятся со своими ученицами. Не знаю, ты скажи мне, ваши отношения ведь не выходят за рамки дозволенного, за пределы обычных отношений учителя и ученицы. А? Не так ли?
- Перестань, прошу тебя.
- Ты со мной рассталась из-за него, я тебе никогда не нравился, ты всегда влюблена была в него. А я был просто так, чтобы никто и не заподозрил, что наша Мариночка влюблена в учителя, боялась, что осудят. Да?
- Да, я его люблю, он любит меня. Дима, пожайлуста, но прости меня.
- Ты глупая, да надолго ты ему нужна то будешь, он попользуется тобой и бросит, а ты будешь страдать. Ты же знаешь, что такие связи ни чем хорошим не заканчиваются.
- Дима, я не могу это слышать, Дима, прошу тебя, отпусти меня, я не люблю тебя, давай останемся друзьями, я тебя очень прошу тебя!
- Почему ты бросила меня? Ведь я люблю тебя в сто раз больше чем он! Да, я знаю, что я эгоист, да, я знаю, но я ничего не могу с собой поделать, я одержим тобой. Я не могу ни есть, ни спать, я все время думаю о тебе, мне кажется, я схожу с ума, стаю каким-то психически ненормальным.
- Димочка, Дима.
В тот момент я подошла и обняла его, мы оба плакали, как маленькие дети навзрыд, мне было безумно жаль Диму, он был мне очень близок, такое было ощущение, что он мой брат. В тот момент, он имел такой жалостный вид, слезы буквально ручьем текли по его щекам, было видно, что ему стыдно за свои слезы, но эмоции переполняли его, он уже не мог остановиться. Я и все привыкли видеть его таким сильным, всегда веселым, мужественным, но сегодня, я, наверное, была первым человеком, кто увидел его в таком состоянии.
Мы успокоились, потом мы долго стояли, опустив головы, молчали. Проходящие мимо смотрели на нас, как на странных, но мне было плевать на них. В тот момент, я думала только о Диме, о том, как ему больно.
- Боже мой, какой я тюфяк. Черт возьми, Марина, прости меня пожайлуста, я наговорил всякой ерунды. Извини меня. Больше этого не повторится. Хорошо, мы останемся друзьями, я больше не буду препятствовать тебе, не стану тебя добиваться. Я смирюсь. Знаю, что ты действительно его любишь, надеюсь, что это взаимно и все у вас будет хорошо. Еще раз, прости меня. Я пойду.
Дима, Дима, бедный Дима, а он ведь меня очень любил. Жаль его конечно, но ведь сердцу не прикажешь.
Вот наступил май, оставался последний месяц учебы. Все было прекрасно, весна, все оживает, природа просыпается, все здорово. С Александром Николаевичем тоже все прекрасно, с Димой мы помирились, иногда общались, звонили друг другу. Но недолго длилась такая идиллия.
Как-то однажды придя домой со школы, я заметила, что мама была в каком-то нервном напряжении, нервничала.
- Мама, что с тобой? Ты какая-то странная? На работе проблемы?
- Нет, доченька, это я должна спросить, что с тобой? У тебя есть голова на плечах?
Я сразу поняла, что мама имела в виду, я поняла, что ей кто-то донес о моих отношениях с Александром Николаевичем.
- Ты что творишь?! Как ты могла связаться со своим же учителем? Боже мой, абсурд какой-то! Стыд и позор! Я только сейчас узнала об этом, хотя все уже вокруг знают об этом. Дочка, я не ожидала от тебя такого, ты меня ужасно расстроила. А этот историк, у него вообще хоть капля ума есть?! Что он делает? Как его после этого можно называть учителем! Таких учителей вообще нельзя допускать к ученикам. Глупый ты мой ребенок, ведь он просто заморочил тебе голову. Какая же ты наивная!
- Мама, я люблю его, а он любит меня!
- Брось эти мысли из головы, пока я все не рассказала отцу, если он узнает, тебе точно не поздоровится. Я надеюсь, ты сейчас все обдумаешь, последуешь моему совету. Я запрещаю тебе с ним больше встречаться. Я надеюсь, что его обязательно выгонят из школы, я все сделаю для этого. Я все сказала. А теперь, не плачь, успокойся. Приведи себя в порядок, скоро должен прийти твой папа, он не должен тебя видеть в таком виде, если ты хочешь, чтобы он ничего не узнал.
Мне было очень тяжело, ведь я наоборот рассчитывала на поддержку родителей, я думала, они смогут меня понять, мне и в голову не приходило, что теперь могло быть. «Неужели нас разлучат, ведь это не будет справедливо» - думала я тогда.
Последующие дни в школе были просто ужасными, все ученики, одноклассники открыто подсмеивались надо мной, что-то говорили за спиной у меня, даже учителя косились на меня, явно презирали. А Александр Николаевич вообще ходил как убитый, он был очень подавлен. Как позже мне стало известно, что о наших отношениях всем растрепала наша химичка Светлана Григорьевна, из-за своей не разделенной любви к Александру Николаевичу, решила отомстить ему, и родителям обо всем рассказала тоже она.
Мне необходимо было поговорить с Александром Николаевичем, нужно было что-то решать. Мы договорились о встречи на нашем месте в парке.
Я смогла выскользнуть из дома и прибежать к нему. Мы говорили о том, что же нам делать, он твердо решил, что пойдет к моим родителям, поговорит с ними, сам им все объяснит, скажет о своих серьезных намерениях насчет меня.
Он пришел к нам домой на следующий вечер, родители встретили его, выражая всю неприязнь к нему, меня попросили выйти погулять, чтобы я не вмешивалась. Я была вся в напряжении, самое страшное – это неизвестность, я не знала ход их разговора.
По прошествии часа, Александр Николаевич вышел из подъезда, он улыбался, но было видно, что под его улыбкой кроется печаль, я заметила, что он был расстроен.
- Александр Николаевич, вы поговорили с родителями, что вы решили? Они не против наших отношений? Александр Николаевич, не молчите.
- Мариша, я поговорил с твоими родителями, они у тебя прекрасные, очень тебя любят.
Давай поговорим позже, солнце, иди домой. Тебя дома ждут. Прощай, до завтра.
Я думала, что дома на меня сейчас обрушатся, будут кричать, ругать, но что интересно, наоборот была абсолютная тишина, мама что-то крутилась на кухне, папа читал газету. Они явно были не намерены со мной разговаривать. Я находилась в полной неизвестности, я не знала, что теперь будет, всю ночь не могла спать, те дни я все время была в каком-то напряжении, пропал аппетит, была бессонница.
На следующий день в школе я нигде не могла найти Александра Николаевича, на уроках его тоже не было. На уроке английского языка учительница попросила меня сходить в учительскую и передать какую-то справочку. В коридоре я встретила Александра Николаевича, он собирался заходить в кабинет директора. Я подбежала к нему, спросила, в чем дело, он только улыбнулся и шепотом сказал: «Я люблю тебя!» и зашел к директору.
- Наталья Дмитриевна, вызывали.
- Да, Александр Николаевич. Проходите. Присаживайтесь. А вызывала я вас по такому поводу. Вы ведь прекрасно знаете, какие слухи ходят про вас в школе, все только про вас и Марину Симонову говорят. Скажите, пожайлуста, это правда? Или все-таки это слухи?
- Да, это правда. Это достоверные факты.
- Александр Николаевич, вы вроде не глупый человек, все вас уважают в нашей школе, ученики вас любят. А вы, вот так. У вас же есть голова на плечах, она же ведь ребенок.
Вы учитель, это же не педагогично с вашей стороны. И то, что вы состоите в очень близких с ней отношениях, это тоже, правда? Вы ведь подлежите уголовной ответственности, девочка не совершеннолетняя.
- На счет близких отношений, это ложь. В плане этого, у меня еще есть голова на плечах, я не собирался и не собираюсь вступать с ней в близкие отношения. Я не хочу ломать ей жизнь, мне Марина очень дорога, в отношении к ней, я не имею никаких таких пошлых намерений. Я все понимаю, осознаю. Ради нее я готов на все, даже оставить ее, если, так будет нужно для ее блага. Не думайте, что я решил ею попользоваться.
- Конечно красивые слова, хорошо бы, если бы они были не пустыми. Но, вы понимаете, что вы уже испортили себе репутацию. У всех сложилось далеко не хорошее мнение о вас.
- Да, я понимаю.
- Вы ведь знаете, как к вам теперь будут относиться ученики, их родители. Как вы теперь будете работать в нашей школе, на вас уже все показывают пальцем, осуждают вас. Вы не только себе портите репутацию, но и, в общем, школе. Наша школа достаточно престижна в нашем городе, славится своими хорошими учителями, хорошими учениками.
- Я все понимаю, я знаю, к чему вы клоните. Хорошо, я прямо сейчас напишу заявление об увольнении по собственному желанию. Знаю, что не смогу здесь больше работать. Вы правы, я не должен осквернять вашу школу.
- Да, Александр Николаевич, это будет правильным решением с вашей стороны. Конечно, не хочется терять такого хорошего преподавателя. Но, так будет лучше и для вас. Мой вам совет, возвращайтесь вы к себе в родной город. Начните новую жизнь, вас и там примут, везде нужны качественные учителя.
- Спасибо за советы, вот заявление, возьмите. Мне было приятно работать в вашей школе, действительно хороший коллектив, ученики. Прощайте, Наталья Николаевна.
- Прощайте.
Все уроки я словно на игле просидела, все время думала об Александре Николаевиче, зачем он ходил к директору, что теперь будет. В школе в тот день я его больше не встретила, я еще тогда не знала, что он уволился.
На следующий день я узнала, что он больше не работает в школе, для меня это стало потрясением, все, словно, катилось в какую-то пропасть, я понимала, что теряю его.
Дома, я, наконец, добилась правды, родители сказали, что разговаривали с Александром Николаевичем, объяснили ему, что мы не можем быть вместе, что мы не пара, что ничего из наших отношений не выйдет. Тогда, я была совсем подавлена.
Уже несколько дней я не видела Александра Николаевича, я хотела к нему сходить, втайне от родителей, но так и не решалась.
Однажды вечером, папа зашел ко мне в комнату, сказал, что хочет серьезно со мной поговорить.
- Дочка, мы вот с мамой долго беседовали, пришли к некоторому решению. Марина, мы понимаем, что ты очень привязана к Александру Николаевичу, как бы мы не пытались этому противостоять. Знаешь, мы поняли, что Александр Николаевич хороший, порядочный человек. Он тебя тоже явно любит. В общем, мы с мамой не хотим делать тебе больно, ведь ты обижена на нас. Мы решили, что ты можешь встречаться с Александром Николаевичем.
- Папа!
- Подожди, я не договорил. Но если, он не дай Бог, причинит тебе боль или обидит тебя, я собственноручно сверну ему голову, прости за выражение. Надеюсь, что до этого дела не дойдет. Только, прошу тебя, дочка, не теряй голову, пожайлуста.
- Папа, я так счастлива, я вас с мамой так люблю. Я так рада, что вы меня поняли. Разреши, я схожу к нему, расскажу ему все, пожайлуста.
- Хорошо, но только, ненадолго, туда и обратно.
Как меня в тот миг переполняли эмоции, я бежала к Александру Николаевичу, сказать ему радостную весть, ведь теперь не было никаких преград, теперь мы без проблем могли быть вместе. Я и не заметила, как уже оказалась возле его дома, сердце билось у меня в тот миг так учащенно, я дышать не могла, просто, очень быстро бежала.
Я позвонила в его квартиру, дверь открыл какой-то мужчина, по виду он был очень заспанным, по-моему, я его разбудила.
- Здравствуйте, а Александр Николаевич, здесь живет? Он дома?
- Ну, да. Он снимал у меня квартиру. А он уехал.
- Как? Куда уехал?
- Насовсем уехал, в свой родной город, вчера вечерним рейсом умчался. А вы кто?
- Я, я, Марина.
- А, так вы и есть та самая Марина. Девушка, которую он любил?
- Да, это я.
- Уехал он, уехал, вряд ли вернется. А он много про вас рассказывал, он вас любит очень любит. Он восхищался вами. Да, жалко вас, не суждено вам быть вместе.
- Он уехал. Почему? Даже меня не предупредил? Даже не попрощался?
- Кстати, забыл. Он ведь для вас письмо оставил, просил меня передать, дал мне ваш адрес. Я завтра собирался вам его принести, а вы вот, уж сами наведались. Вот, возьмите письмо.
Я вышла из подъезда, распечатала письмо, я помню, как тряслись мои руки, я читала это письмо и заливалась горькими слезами. Вот, что было там написано:
«Мари, Мариша, Мариночка, любовь моя бездонная. Пишу тебе письмо. Я уезжаю навсегда, уезжаю в родной город, потом еще куда-нибудь подамся, куда глаза глядят. Любимая моя, ты и представить не можешь, с какой болью я покидаю тебя, но такова жизнь. За все в этой жизни надо платить. Вот и теперь за счастливое время, проведенное с тобой, буду платить, даже уже плачу, потому что теряю тебя.
Я люблю тебя, я готов эти слова повторять, хоть миллион раз, ведь для меня это лишь удовольствие. Спасибо тебе за все, спасибо тебе, вообще, за то, что ты есть, за то, что любила меня, дарила мне свою любовь.
Знаешь, Мариша, я не раз был готов, плюнуть на все, забрать тебя и увести куда-нибудь подальше, где были бы только ты и я, и никто не мешал нашему счастью. Я бы и сейчас мог не уезжать, остаться в этом городе, также бы продолжал встречаться с тобой, но, понимаешь, нельзя, невозможно. Знаешь, после разговора с твоими родителями, я понял, что не имею права идти против их воли. Марина, они тебя действительно любят, они желают тебе счастья, ты им очень дорога. Они у тебя просто замечательные. Может быть, они и правы, что нам нужно расстаться, хотя, конечно, это очень больно. Они думают о твоем будущем, они заботятся о тебе. Люби их, Марина, не обижайся на них, не думай, что они нас разлучили, просто жизнь такова. Все в жизни может быть, вдруг ты полюбишь другого, появятся новые чувства, ведь любовь не всегда бывает в жизни одна, то есть не любовь, а влюбленность, ведь настоящая любовь бывает только раз в жизни. А вот родители – они у каждого одни, их нельзя заменить, они не заменимы, надо любить их, дорожить ими. Понимаешь, у меня нет такого счастья, у меня нет настоящей семьи, нет родительского тепла, после смерти бабушки, у меня никого не осталось, ведь отцу я все равно не нужен, у него своя жизнь. А знаешь, как иногда хочется настоящего родительского тепла, вернуться в детство, просто посидеть в кругу родной семьи, видеть как все счастливы, как все друг друга любят. Прошу тебя, послушай своих родителей, они считают, что нам нужно расстаться, значит, они правы.
Ты прекрасный, ты замечательный, удивительный человек. Я никогда не встречал такую как ты и знаю, и, наверное, никогда не встречу. Я без ума влюблен в тебя, как маленький ребенок, радовался каждой нашей встречи, каждому твоему взгляду, каждому слову.
Прошу тебя, прости меня за все, может быть, я причинил тебе какие-то страдания, боль.
Прости за то, что я вот так тебя бросаю, но, пойми, так будет лучше. Я даже не осмелился, сам встретиться с тобой и попрощаться с глазу на глаз. Понимаешь, но я бы просто не выдержал, да и тебе бы причинил боль.
В общем, прощай, Мариночка. Вопреки всему, я все равно тебя люблю. Надеюсь, что может быть когда-нибудь, мы встретимся с тобой, и просто с улыбкой вспомним о том, что между нами было, ведь, наверное, не зря говорят, что земля круглая. Прощай, прости».
Я даже и представить не могла, что так может быть, у меня даже слез не было, просто я уже все выплакала. Я поняла, что уже ничего изменить нельзя, действительно, жизнь такая, за все надо платить.
Я окончила школу, поступила на исторический факультет, окончила университет с отличием. В общем, жизнь шла своим чередом, все прекрасно улаживалось, карьера шла в гору, добилась я многого, все шло хорошо. Я вышла замуж за хорошего человека, познакомились мы с ним на одном факультете.
Когда Александр Николаевич уехал, родители думали, что я помирюсь с Димой. Но по воле рока, вышло так, что Дима погиб, разбился в машине. Александра Николаевича я больше так и никогда не встретила, видно, не суждено. Кто-то говорил, что он уехал куда-то на Урал. Кто-то говорил, что он женился, что у него дети. Но точно, так никто ничего и не знал. Ни писем, ни каких весточек от него я не получала. Я смогла смириться, смогла начать жизнь без него. Но я знаю, что никогда его не забуду, он был моей настоящей любовью, если честно, я до сих пор его люблю, я всегда буду вспоминать, то время, проведенное с ним, только с легкой грустью, но воспоминания о нем всегда очень приятны. Я считаю это время самым счастливым в моей жизни.
И пусть все закончилось так печально, пусть мы расстались. Но было счастье, была любовь, а это ведь главное. Ведь нет ничего сильнее любви. Нужно любить друг друга, дарить друг другу тепло, и несмотря ни на что верить в лучшее.
Главные герои рассказа Никонова «Урок» из цикла «Три рассказа Татьяны Сергеевны» — молодая учительница и инспектор облоно. Татьяна Сергеевна, которая недавно окончила институт, готовилась провести свой первый урок, когда в учительскую вошел инспектор облоно Алексей Никанорович. Учителя, увидев инспектора, потихоньку стали покидать учительскую. Они побаивались этого грозного человека, который мог довести до слез проверяемого им педагога.
Когда прозвенел звонок, в учительской оставались только директор школы, инспектор и Татьяна Сергеевна. Директор неожиданно предложил инспектору присутствовать на первом уроке молодой учительницы и тот согласился.
У Татьяны Сергеевны от волнения сердце в пятки ушло. Очутившись в классе, она забыла все свои заготовки для первого урока, ее голова была, как в тумане. Для начала Татьяна Сергеевна познакомилась со всеми учениками, опросив их по журналу, а потом постаралась унять волнение и начала урок.
Но волнение сковало ее разум и волю и она, сказав первую фразу, никак не могла ее продолжить, а заглянуть в свои планы при инспекторе не решалась. Кончилось тем, что Татьяна Сергеевна осознала, что не может вести урок. Она закрыла классный журнал и вышла из класса в коридор.
Весь урок она простояла у окна, размышляя о том, чем будет заниматься дальше. Она подумала, что не сможет работать учителем, и что ей необходимо немедленно увольняться. Но потом Татьяна Сергеевна решила узнать, что происходит в оставленном ею классе. Она тихонько подошла к двери и стала слушать. С удивлением она поняла, что в классе идет урок, а ведет его инспектор облоно. Он диктовал ученикам правила и задавал им вопросы.
Когда прозвенел звонок, инспектор вышел из класса и увидел Татьяну Сергеевну. Он начал было говорить с ней, но в этот момент подошел директор школы и спросил, как прошел урок. И тут, к изумлению молодой учительницы, инспектор заявил, что урок прошел великолепно и у Татьяны Сергеевны – большое будущее, как у учителя.
Татьяна Сергеевна сначала подумала, что он шутит, но инспектор говорил совершенно серьезно. Он отдал ей планы урока и сказал, что все у нее будет хорошо. Потом инспектор ушел, а Татьяна Сергеевна долгие годы никому не рассказывала правду о своем первом уроке.
Таково краткое содержание рассказа.
Главная мысль рассказа заключается в том, что не перевелись ещё благородные люди на земле. Всем известно, что страх парализует волю человека. Татьяна Сергеевна, волновавшаяся перед своим первым уроком, узнала, что на нем будет присутствовать инспектор из облоно. Молодая учительница поддалась чувству страха и не смогла вести урок. Будучи в панике от ситуации, она покинула класс. Но инспектор облоно, как опытнейший человек, сразу понял, что Татьяна Сергеевна просто переволновалась. Особое волнение свойственно людям с высокой степенью ответственности, честным и порядочным. Инспектор сразу понял, что из молодой учительницы будет толк.
Рассказ учит никогда не паниковать и не позволять страху взять верх. Всегда нужно сохранять спокойствие и трезвость мышления.
В рассказе мне понравился инспектор облоно Алексей Никанорович, который оказался настоящим человеком. Он понял, что произошло с молодой учительницей, и пришел ей на выручку, провел вместо нее урок. В процессе урока он изучил учебные планы, подготовленные Татьяной Сергеевной, и пришел к выводу, что из нее выйдет хороший педагог. Алексей Никанорович поступил благородно, утаив от директора школы то, что случилось на уроке. Этим он помог молодой учительнице, и она продолжила свою преподавательскую деятельность.
Какие пословицы подходят к рассказу Никонова «Урок»?
Страх обуяет - растеряешься.
Людей выручишь - себя выручишь.
Мир не без добрых людей.
ОХ, ЭТА ДРЕВНЯЯ ГРЕЦИЯ.
Детский юмористический рассказ.
Школа, прошу обратить внимание, любая школа, это, прежде всего небольшое государство, которое взрослые построили специально для детей. И править в нем необходимо по законам детства. Ну а взрослые, естественно, должны им подчиниться. Так как детские шалости в ней заменяют все. Ну, а когда требования взрослых учиться на одни пятерки и слушаться старших идут в разрез с этим, то начинается такое…
Такое началось в школьном коридоре, где встретились благодушный директор школы и слегка дернутая учебным процессом учительница истории.
Борис Васильевич, этот 5«Б» меня просто с ума сводит, - сходу выдала она.
Здравствуйте, дорогая Анна Петровна. Чем я могу вам помочь? Я весь к вашим услугам, - произнес директор.
Простите, я с вами не поздоровалась. Мы закончили раздел о Древней Греции. И я разрешила написать сочинения на свободную тему, - продолжала причитать женщина.
Анна Петровна, голубушка, история, это ведь так увлекательно. Вы же знаете, как я люблю Софокла, - успокаивал руководитель.
Если бы вы знали, что они о Софокле понаписали, - резко выпалила Анна Петровна.
Успокойтесь. Сейчас мы зайдем в класс, и узнаем, в чем там дело, - ласково, как только он умел, проговорил директор.
Они прошли через длинный коридор и вошли в класс, где их ждал неугомонный 5 «Б».
Дети, стоя поприветствовали вошедших взрослых, и начался урок.
Здравствуйте дети, садитесь, - поздоровалась Анна Петровна.
Дети сели за парты, директор школы тихонечко прошел в конец класса и сел за пустующую парту.
А что мы написали? Что было то и написали. Не верите, сами проверьте, - раздался хором класс.
Я уже проверила. Вот ты, Метелкина, Что ты написала? – спросила учительница.
А, что? Моды там хорошей не было. Там были одни весталки. Ходили все там голышом. А еще родители нас за это ругают, - встав из-за парты, отрапортовала ученица.
Была там мода. Была, - ответила Анна Петровна и тут же переключилась на мальчика, - ну и ты, Веников, что ты указал в своем сочинении?
Да так, ничего. Софокл был знаком с бароном Мюнкхаузеном. И вместе с ним летал на Луну. А великий французский писатель Жюль Верн, просто присвоил эту идею себе, - ответил Веников.
Ну, и каковы твои источники? – спросила Анна Петровна.
Марк Захаров. Режиссер есть такой знаменитый, - честно ответил Веников.
Больше всего меня покорил Рукомойников. Встань, Рукомойников, - потребовала учительница.
Как что-нибудь, Рукомойников. Я-то тут причем? Я в Древней Греции даже не был, - лениво произнес Рукомойников.
Сразу видно. Что ты указал нам в своей эксклюзивной информации? – спросила она.
То, что было, то и указал. Что великий философ Древней Греции Гоген, жил в бочке. И время от времени захаживал в знаменитый бар Мулен Руж, - ответил Рукомойников.
Во-первых, не Гоген, а Диоген жил в бочке. И в никакой Мулен Руж он не захаживал, - возразила Анна Петровна, размахивая указательным пальцем.
Кто-нибудь мне скажет, куда я попал? – не понимая, что происходит, спросил самого себя директор школы.
Да так, Анна Петровна, ничего интересного, - вставая из-за парты, ответил ребенок.
Но, все-таки, хоть чего-то интересного было? – продолжила допытываться она.
Ну, если только ради вас. Знаменитый Троянский Конь, это всего на всего компьютерный вирус. Этот вирус уничтожает программы. Есть и такие вирусы, которые уничтожают в компьютере все железо. Тогда хана, компьютер нужно выбрасывать, - разъяснил Матрицын.
Какое к черту железо. В Древней Греции не было железа. Не было. Черт, что я несу. Кстати, ты знаешь, кто такой был Гефест? – раздраженно поинтересовалась Анна Петровна.
Знаю. Это фирма по недвижимости. В ней мой папа работает. Президентом. Кует железо, не отходя от кассы, - радостно сообщил мальчик.
Ну, все, с меня хватит, - окончательно разозлилась учительница истории.
Директору больше ничего не оставалось делать, как спасать положение. И потому, он прошел через весь класс и встал спиной к доске.
Дорогие дети. Если бы вы знали, сколько хорошего дала нам Древняя Греция. Демократия, то есть дело народа, этим изобретением древних греков мы пользуемся до сих пор. А сколько великих философов подарила нам эта эпоха. Один только Софокл чего стоит. Тьфу, черт, что я несу. Вот я математик. И знаю все то, что было создано древними греками в математике, то да сих пор применяется, без всяких споров. Чего только стоит Фалес Милетский. Или, знаменитый Архимед. А знаменитые Пифагоровы штаны во все стороны равны. Ребята. Это ведь так интересно. А вы, тут свою учительницу мучаете, - нежным, родительским тоном произнес директор.
Детям всегда есть чем ответить. И потому, они вскочили из-за парт и прибежали к доске. Споря и активно дискутируя между собой, они чертили некоторое количество математических формул и геометрических фигур.
Как вы думаете, что они делают? – шепотом спросил директор школы.
Сейчас увидишь, - шепотом ответила учительница.
А дети, под чуткое внимательное наблюдение взрослых, все продолжали писать формулы и что-то чертить на доске
Пусть Фалес, Милетский, а Архимед великий математик. Тогда Гоген основатель Мулен Руж, которая жила в бочке. В Древней Греции не было железа. Троянского коня разводят у нас в России и потом впрягают в тройку. Ну а Пифагоровы штаны, уж точно не во все стороны равны, - неожиданно выдал Матрицын, после чего он выставил напоказ чьи-то брюки, продолжил, - потому, что в штанах один вход и два выхода, а у света, по меньшей мере, четыре стороны.
Ну, как вам прошел урок? – ехидно заметила Анна Петровна.
Удивительные дети. Как много они уже знают. Просто диву даешься, насколько они развиты, - произнес Борис Васильевич подавленно, снимая очки.
Павел Георанче
Учительница и ученик.
Я увидел в парке молодую и очень красивую женщину лет тридцати, с коротко постриженными черными волосами. Она сидела на скамейке и безмятежно и даже как-то отрешенно наблюдала за двумя детьми, катавшими детскую коляску по парковой дорожке посыпанной мелким розовым щебнем.
На лице у нее блуждала улыбка, похожая на те когда человек находится в плену собственных приятных воспоминаний.
Я подошел к ней и, спросив разрешение, сел рядом.
Она оказалась из тех женщин, с которыми можно было очень быстро наладить контакт разговорного жанра.
Мы быстро с ней познакомились и разговорились. Я сказал ей, что пишу короткие рассказы различного характера, но большей частью о любви и она в пылу откровения рассказала мне удивительную историю, про одну свою знакомую учительницу и ее ученика.
С некоторыми моими добавлениями и надуманными измышлениями не меняя главной сути я и попробую ее изложить читателю.
Пожалуйста, ведите себя тише! Не отвлекайтесь! Время у себя крадете! - обратилась очень молоденькая учительница, с черными, коротко постриженными черными, как смоль волосами, к классу.
Шел урок.
10-б класс писал контрольную работу.
В этом году Марина Дмитриевна, окончив педагогический университет, была направлено в школу преподавательницей старших классов.
Она была небольшого роста.
Ее большие темно-голубые глаза, которые не очень сочетались с цветом ее волос, когда она что-либо рассказывала своим ученикам, светились каким-то лазурным, ласковым светом.
Этим, наверное, и объяснялось то, что на ее уроках всегда стояла абсолютная тишина.
Одевалась она по моде и практически ни чем не отличалась от своих подопечных.
Многие мальчишки старших классов были в нее влюблены.
Особенно отличался один, по имени Алеша, который с первого дня ее прихода в их школу, как завороженный на ее уроках все время смотрел на нее откровенно влюбленными глазами.
Он был высоким, стройным и очень красивым мальчиком. Вокруг него вечно стайкой крутились девушки, но он не особо удостаивал их своим вниманием. Учился он средне, но был сообразительным и в отстающих не числился.
Прохаживаясь по рядам, Марина Дмитриевна обратила внимание, что когда она проходит мимо Алексея, он переставал писать контрольную и смотрел ей вслед, откровенно и даже нагло словно бравируя, разглядывая ее стройные ноги.
-Не крутись и не отвлекайся, пиши, а то не успеешь, - сделала она ему замечание, но через минуту поняла, что это было бессмысленно.
Алексей продолжал подглядывать за ней.
Марина Дмитриевна воспринимала его поведение как проявление обычного интереса мальчишки, находящегося в переходном возрасте и готовящимся стать мужчиной, к женской половине человечества.
Она не особо обращала не это внимание, хотя интерес, который проявлял к ней Алексей, несмотря на его малолетний возраст, ей был приятен. Он приятно будоражил ее воображение.
Зарплату в школе платили очень маленькую, ее не хватало, и Марина Дмитриевна вынуждена была подрабатывать.
В домашних условиях, за определенную плату, она готовила некоторых своих отстающих учеников к выпускным экзаменам. Были и такие, кто пополнял у нее свои знания готовясь к поступлению в высшие учебные заведения.
Несмотря на молодость, она очень быстро показала в школе свои способности к преподаванию своего предмета и многие учителя и школьники, особенно старших классов, стали считать ее довольно подготовленной и сильной учительницей. Нареканий от родителей у нее никаких не было
Жила она в собственной отдельной однокомнатной благоустроенной квартире доставшейся ей от бабушки по наследству.
Боясь осуждения и пересудов, она не хотела проводить дополнительные занятия в школе, и ученики приходили к ней домой три раза в неделю, в понедельник, среду и пятницу.
Алексей, чтобы чаще видеть свою учительницу, под предлогом, что плохо разбирается в ее предмете и необходимости готовится к поступлению в ВУЗ, уговорил родителей раскошелиться и тоже, регулярно посещал ее занятия, хотя и не особо нуждался в дополнительной подготовке.
Его папа занимал довольно высокую должность и всегда мог помочь сыну и с учебой и с поступлением в высшее учебное заведение.
У Алексея был очень самолюбивый характер, и с точки зрения преподавателей довольно трудный, у него ярко проявлялось стремление быть во всем независимым, в том числе и от родителей.
Собственно родители сами приучали его к этому еще с детства.
По обстоятельствам связанным с работой отца, с начала весны Алексей был вынужден жить со своими родителями в пригороде. Оставаться в городе, без маминых завтраков, обедов и ужинов он не хотел, поэтому тратил очень много времени на дорогу.
Марина Дмитриевна знала это и именно из-за Алексея, чувствуя свою ответственность перед ним и его родителями, домашние занятия стала проводить практически сразу после школьных занятий и старалась закончить их как можно раньше, чтобы он успевал засветло добраться до пригорода.
Занимался Алексей с охотой и прилежно, но Марина все чаше и чаше стала замечать, что он не скрывая стал проявлять интерес не только к учебе но и к ней лично.
Он часто, забывшись, пристально смотрел на ее оголенные коленки, выглядывавшие из-под слегка укороченной юбки или халата, пытался заглянуть в вырез ее кофты, а иногда, словно невзначай, старался прикоснуться к ней.
Она знала, что все мальчишки его возраста в той или иной степени проявляли особый интерес к девочкам. Многие из ее учеников уже давно жили половой жизнью, но особо не бравировали и не афишировали это, по крайней мере, передней ней своей учительницей.
Марина понимала, что Алексей проявляет к ней именно подобный мимолетный и кратковременный интерес, который должен быстро иссякнуть, или переключаться на другую девочку, как только объект желания исчезнет из его поля зрения.
Ее пугало только то, что Алексей свои тайные помыслы показывает очень откровенно, ярко выражено, а порой и нагло, не смущаясь и не стесняясь никого.
Он не стеснялся и не смущался, как это обычно делали все парни его возраста, когда в школе обращали их внимание на не совсем праведные мысли и желания, спрятанные за их взглядами и неприличными действиями по отношению к девочкам.
Алексей на замечания подобного рода всегда реагировал спокойно и без всякого замешательства. Он отводил взгляд, но через некоторое время его интерес разгорался с новой силой и он снова таращил свои глаза на объект вожделения.
И тем не мене ей нравился этот мальчик, который был на голову выше ее. Ей был приятен его, пока еще не до конца осознанный им, как думала она, интерес к ней. Он вызывал в ней легкое приятное внутреннее волнение, возбуждал ее воображение и желание чего то неведомого пока еще так и не познанного ею в свои почти 22 года.
В один из дней Марина Дмитриевна так увлеклась дома занятием с учениками, что не обратила внимания на то, что уже давно стемнело.
- Ой, ребята, что-то мы сегодня слишком уж переусердствовали! Вы посмотрите, сколько времени! - воскликнула она.
Выразив этому обстоятельству свое неподдельное удивление, группа быстро засобиралась и стала гуськом выходить из ее квартиры.
Марина Дмитриевна откровенно перепугалась и не за группу, а конкретно за Алексея, которому надо было довольно долго добираться до пригорода. Время было беспокойное, и любые хулиганистые подростки могли не за что привязаться к нему по дороге
- Алеша подожди,… задержись, - попросила Марина Дмитриевна
Алексей остановился.
Когда, попрощавшись, все ушли, и он остался один, она участливо спросила его:
-Как же ты доберешься теперь домой?
-Ничего как-нибудь, что я маленький.
-Ты посмотри как поздно, дорога то дальняя, зачем рисковать, может не поедешь к родителям, а позвонишь им и переночуешь в городской квартире.
- Ага! Что я там буду делать,… сухари как мышь грызть, так там и их нет, так что я лучше поеду, ничего со мной не случится.
-Ну что ты такой упертый.
-Я не упертый, я не хочу один находиться в квартире.
Марина Дмитриевна поняла, что есть какая-то причина, по которой Алексей не хотел быть один в городской квартире, но не стало его о ней расспрашивать.
- Подожди, подожди, давай я тебя тогда покормлю, -сказала Марина Дмитриевна, считая это главной причиной по которой он не хочет идти в городскую квартиру.
- Нет спасибо, лучше я поеду.
- Тогда может быть, останешься у меня и переночуешь. Давай я позвоню твоим родителям и договорюсь с ними. Какой у вас телефон…. Погоди, он у меня где-то был, - неожиданно предложила Марина Дмитриевна, продолжая волноваться за Алексея, и не желая его отпускать в столь поздний час одного.
Она взяла сумочку и стала в ней рыться, обратив внимание, как при ее словах у Алексея блеснули глаза, и он нерешительно переступил с ноги на ногу, но не придала этому никакого значения.
-Нет! Нет! Я должен ехать! - воскликнул Алексей.
-Тогда давай я тебя отвезу?
- А как потом будете добираться обратно сами, нет, не надо, я поеду один?
-Послушай, уже не просто поздно, а слишком поздно! Раньше 12-ти ночи ты до дому не доберешься, и мало ли что может случиться в дороге в такое время. Тебе надо остаться хотя бы у меня, если не хочешь идти в городскую квартиру! – воскликнула Марина Дмитриевна
- Но это неудобно, - выдавил из себя Алексей, посмотрев на единственную, широкую кровать, которая была в комнате.
- Чего не удобно глупенький, - заметив его взгляд и чувствуя его сомнение, сказала Марина Дмитриевна, - не волнуйся, у меня для такого случая есть раскладушка, … ну как, остаешься?
- Хорошо. Вы меня убедили, остаюсь,… а где у вас телефон?… Я сам позвоню родителям, - неожиданно быстро согласился Алексей.
Мария Дмитриева достала из сумочки "мобильник" и протянула Алексею.
Набрав номер, он сообщил родителям что задерживается и переночует у приятеля, а завтра после школы приедет домой.
Марина Дмитриевна внимательно посмотрела на Алексея, не понимая, зачем он обманул родителей, но не стала выяснять у него, почему он не сказал им правды, что остается переночевать у нее.
- Ну что ж, давай пить чай, - предложила она, после того как он переговорил с родителями.
Алексей несколько сморщился, услышав что его будут потчевать лишь чаем, но промолчал.
Марина Дмитриевна была хлебосольной хозяйкой, у которой в холодильнике и кастрюлях было чем поживиться.
Молодой и ненасытный организм Алексея освоил все, что она ему предложила к ужину.
После ужина они несколько минут поговорили, а потом сели в неглубокие кресла и стали смотреть телевизор, ведя между собой ничего не значащую беседу, больше "играя" в односложные вопросы и ответы.
Все время пока она смотрела телевизор и разговорами пыталась увлечь Алексей какой-либо темой, он пристально и не смущаясь, откровенно рассматривал ее.
Под его взглядом Марина Дмитриевна чувствовала внутреннюю напряженность и непонятное волнение.
-Все, пора спать, завтра рано вставать, - резко прекращая разговор и снимая с себя пелену дурмана, вставая, необычно громко сказала Марина и выключила телевизор.
От ее голоса Алексей вздрогнул и растерянно встал.
- Возьми за шкафом раскладушку и поставь ее у окна, - распорядилась она.
Она положила не нее матрац, застелила ее чистым бельем и предложила Алексею помыться под душем и ложиться спать.
Из ванной он вышел порозовевший в одних плавках.
Марина Дмитриевна невольно посмотрела на его сильное спортивно сложенное тела. Она знала, что Алексей очень любил спорт.
- Ложись, - несколько смущенно и растерянно сказала она.
Алексей улегся на раскладушку и натянул на себя до подбородка одеяло.
- Отдыхай, спокойной тебе ночи и приятных сновидений, пожелала она.
- Спасибо и вам тоже спокойной ночи, - буркнул ей в ответ Алексей и посмотрел снизу вверх на ее ноги.
Марина Дмитриевна обратила внимание на его прилипчивый взгляд. Она разостлала свою постель и стала быстро раздеваться.
Неожиданно, словно опомнившись или сообразив что находится не одна, она посмотрела на Алексея.
Встретившись с его пристальным взглядом, она перестала раздеваться взяла ночную рубашку и пошла в ванную.
Приняв душ, она надела ее, вышла из ванной, выключила свет и легла в постель.
-Спокойной ночи, - с показной бодростью еще раз пожелала она Алексею.
- Спокойной ночи, - глухим голосом ответил ей он.
Среди ночи, сквозь сон, Марина Дмитриевна услышала какое-то бормотание.
Она открыла глаза и прислушалась.
Со стороны раскладушки, на которой спал Алексей, она услышала какие-то вздохи и всхлипывания.
- Алеша что с тобой? – негромко спросила Марина, откровенно испугавшись за ученика.
Алексей промолчал.
Она обратила внимание что, услышав ее голос, он тяжело вздохнул.
-Алеша тебе плохо? - более настойчиво и несколько перепугано спросила Марина Дмитриевна, - Ты часом не заболел?
-Не знаю, - негромко прошептал Алексей.
-Господи, да что с тобой случилось мальчик? – перепугано, спросила она и приподнялась, намериваясь встать с постели.
-Можно мне к вам? – тихо попросил он.
-Конечно, конечно можно! Да что же с тобой случилось! - разволновавшись, не зная, что происходит с Алексеем, воскликнула Марина Дмитриевна, чувствуя внутреннее материнское беспокойство за него.
Алексей встал с раскладушки и подошел к ее кровати.
Она взяла его за руку.
-Ложись, ложись, не стой босиком на холодном полу!
Она отодвинулась, освобождая ему место.
Алексей осторожно лег и снова громко вздохнул.
Она обняла его, прижала к себе и почувствовала что он, уткнувшись лицом ей в грудь, как несмышленый котенок, прижимается к ней и весь дрожит.
- Ну что с тобой миленький? - взволнованно спросила она и погладила его по спине. - Где у тебя болит?
Она отвела его лицо от своей груди, положила свою руку ему на лоб и не чувствуя температуры провела по нему теплой ладонью.
Чтобы унять его дрожь, она крепко по-матерински прижала его к своему телу, пытаясь согреть его и защитить от непонятных видений.
Она думала, что его состояние было связанно с каким-то страшным сильно напугавшим его сновидением.
Но неожиданно она вздрогнула, невольно чувствуя своим телом причину его недомогания, и в напряжении замерла.
Желая убедиться непонятно в чем, она опустила свою руку.
Натолкнувшись на то, что упиралось в ее тело, она сразу поняла, что происходит с Алексеем, и сильно растерялась.
Марина Дмитриевна вся напряглась и насторожилась.
Не зная как поступить в этой ситуации,… взорваться возмущением и выгнать его, или….
Она притихла, не очень осознавая и представляя себе какие ее действия реально скрываются за словом "или", и какие последствия и неприятности оно несет за собой.
Она ослабила свои объятия, и долго лежала, не шевелясь, обдумывая ситуацию.
Откровенное мужское желание Алексея постепенно раздвоило ее личность.
С одной стороны она понимала всю порочность происходящего, и была намерена пресечь и не допустить его дальнейшего развития, с другой, ее истосковавшаяся по мужской силе тело настойчиво требовала удовлетворения его желания.
Чем дольше она лежала, не применяя никаких действий, тем сложнее для нее было осуществить первое.
Возмущение и отпор с таким большим опозданием были бы крайне не уместны и не своевременны. Она могла сильно обидеть Алексея, нанеся ему психическую травму при первой же попытки обладать женщиной.
Да и время "быстрого реагирования" ушло. К тому же, чем больше она затягивала его, тем сильнее возбуждение Алексея передавалось и ей.
Неожиданно она поняла, что не хочет сопротивляться его требованию и требованию своего тела.
Сомнения, моральная сторона и неприятные последствия, которые должны придти после ее падения, под натиском неожиданно возникшей страсти отошли на второй план.
Ей передались дрожь и нетерпение Алексея.
Осторожно, словно какую-то драгоценность Марина Дмитриевна взяла рукой то, что и было причиной мнимой болезни Алексея, и взволновано прошептала:
-Мальчик мой… ты хочешь, чтобы я помогла тебе?
-Да, - тихо прошептал Алексей и замахал головой.
Она почувствовала, как он сильно прижался к ней.
Марина Дмитриевна никак не ожидала подобной реакции и чувствовала, что теряет рассудок.
В ней очень быстро, как огромная прибрежная волна, зарождалось нестерпимое желание.
Она никогда не была замужем. В студенческий период, когда училась на первом курсе, у нее был друг, который учился на предпоследнем курсе. Она сильно любила. Но так случилось, что они никогда небыли близки.
Марина надеялась, что он тоже любит ее и после окончания университета обязательно предложит ей выйти за него замуж, но этого не случилось. Окончив университет, он откровенно бросил ее, перестал с ней встречаться и просто исчез из ее жизни.
После него, у нее было очень много поклонников, но она никому из них так и не позволила забраться к себе в постель.
Став учительницей, круг ее знакомств вообще резко сузился, и она стала все реже и реже оказываться в кругу поклонников жаждущих ее любви.
Иногда на нее накатывалась нестерпимая тоска, и она была готова отдаться любому страждущему легкой, ни к чему не обязывающей любви, но как назло в такие минуты подобных претендентов рядом с ней не было.
Не в силах подавить в себе бурно разгоравшуюся страсть и безумно рвавшуюся из нее нежность, она прикоснулась к его по-детски пухлым губам своими и прошептала:
- Мальчик мой, что же мне с тобой делать? Ты весь прямо горишь от желания!
Алексей дотронулся до ее груди и неожиданно по-детски попросил:
- Можно я вас потрогаю и поцелую?
Она растерялась от его просьбы, но давно не чувствуя мужской ласки, не давая себе отчета в том что он еще ребенок и это обстоятельство создает для нее как учительнице необычную ситуацию, она довольно быстро откликнулась на просьбу Алексея.
-Хорошо, хорошо мальчик, потрогай…. Только я сейчас, одну секундочку…
Марина Дмитриевна отпустила Алексея.
В ее действиях появилась бесшабашность, отчаяние и решительность, она быстро сняла свою рубашку и легла на спину.
- "Будь что будет", - подумала она и по-детски закрыла глаза, словно пытаясь спрятаться от каких-то неприятностей.
Алексей уткнулся ей в шею и, целуя ее, своей детской и нежной рукой стал гладить ей груди и живот, мягко перебирая подушечками пальцев, прощупывая и возбуждая каждою клеточку ее податливого тела.
Когда его рука добралась до ее ног, она вздрогнула и, согнув их, широко раскрылась, словно приглашая его посетить еще неведомый ему мир женских таинств.
-Мальчик мой, ты когда-нибудь занимался этим с девочками? - взволнованно и шепотом, чувствуя его нежные пальцы, спросила она.
- Нет.
- Я тоже не знаю, как это делают, но ничего миленький не бойся, - отгоняя свой страх, шепотом сказала она.
Осторожно, словно боясь чего-то, Алексей лег на нее.
Марина помогла ему.
Алексей дернулся вперед.
-Тихонько миленький, тихонько, не спеши, а то больно делаешь, - сдерживая его пыл, урезонила она его.
Она взяла его за талию и сильно прижала к себе.
-Мальчик мой, - пошептала она и не громко вскрикнула.
Очень быстро и совсем неожиданно для нее по ее телу прокатилась огромной силы волна наслаждения.
- Алешенька, милый мой! – изгибаясь всем телом, громко вскрикнула она.
Через мгновение он весь напрягся, словно готовясь к какому-то прыжку, и бросился вслед за ней с такой неимоверной прытью, что его учительница, не успев отойти от первой волны безумия, снова оказалась на непостижимой чувственной высоте.
Теряя рассудок, Алеша полетел вместе с ней в пока еще мало знакомый и неведомый ему мир любви и безумной страсти.
Они еще несколько секунд дергались и содрогались, лаская и обнимая друг друга, пока умиротворено не успокоились.
Алексей тихо лежал на своей учительнице, уткнувшись ей в шею, и молчал.
- Алешенька миленький, может ляжешь рядом, устал же? – спросила она его через некоторое время.
Алексей испуганно обхватил ее тело, словно боясь, что она может исчезнуть и, теребя и целуя ее шею и груди, шепотом попросил:
- Я еще…. Можно?
-Мальчик мой милый,… можно, конечно можно! – воскликнула она, давая ему новую возможность познать непостижимую тайну, которую ему предстояло разгадывать всю свою долгую жизнь.
-Какой же ты сладкий! - воскликнула она, покрываясь легкой испариной, когда он после бурного проявления чувств затих у нее на груди, - вставай Алешенька,… мальчик. Ложись рядом,… отдохни,… ты не чувствуешь что я вся мокрая.
- Нет, не хочу, - категорично отказался он и сильно прижался к ней.
- Да что с тобой, не бойся, никуда я от тебя не денусь и не убегу, расслабься, отдохни! – воскликнула она, не очень понимая его поведение.
- Я не устал.
Учительница не знала, что делать со своим учеником, который ее тело стал воспринимать как свою собственность. Никакие просьбы и уговоры на него не действовали. Он не желал покидать ее.
Только под утро, Алексей беспокойно уснул, вздрагивая у нее на груди.
Утром Марина Дмитриевна тихо встала, боясь разбудить, сладко спящего Алексея, быстро оделась и приготовила завтрак. Только после этого она, страшно волнуясь, чувствуя, что совершило что-то неправомерное и грязное, разбудила его.
- Вставай мальчик пора в школу, – сказала она.
Алексей встал, нисколько не смущаясь ее, нашел свои плавки, как ни в чем не бывало надел их, и пошел умываться.
Потом он быстро оделся, сел к столу и посмотрел на свою учительницу. Под его пристальным взглядом, от стыда, она готова была провалиться в преисподнюю.
Она понимала, что должна понести заслуженную кару за развращение ученика и знала, что когда в школе узнают об этом, то ей придется распрощаться со своей школьной карьере.
-Я стал мужчиной или нет? – неожиданно, вторгаясь в ее мысли, серьезно спросил у нее Алексей.
-Мальчик мой, - горько улыбнувшись, сказала Марина Дмитриевна, - стал ты настоящим мужчиной или нет, покажет время. Настоящие мужчины это те, кто никогда не хвастают перед другими об одержанной победе над женщиной, потому что-то, то, что хочется считать победой, на самом деле прекрасное и естественное природное явление, которое не определяет победителей и побежденных. Я надеюсь, ты не будешь трезвонить по школе, и рассказывать всем как ты всю ночь на пролет "трахал" как вы говорите свою учительницу.
-Я не об этом Марина.
Ее покоробило подобное фамильярное обращение ученика, но она ничего на этот счет не сказала и лишь подумала, что сама виновата в подобном обращении с собой и спросила:
-А о чем же?
-Я теперь несу за тебя ответственность или нет, как твой мужчина? – неожиданно для нее переходя на ты спросил он.
-Алешенька, миленький мой мальчик, о какой ответственности ты говоришь! – воскликнула теперь уже не Марина Дмитриевна, а Марина.
Ее очень озадачили резкое изменение в Алексее и обращение к ней на "ты".
- Я люблю тебя и должен на тебе жениться, - сказал серьезно Алексей.
Марина чуть не поперхнулась и растерялась, не зная как себя вести в подобной ситуации.
- Но ты еще сам ребенок! – неожиданно воскликнула она.
- Мне уже скоро семнадцать и я могу жениться.
- Что ты такое говоришь, я же для тебя старуха, мне двадцать один года… скоро 22, я старше тебя на пять лет и ты еще школьник.
- Не на пять, а на четыре с хвостиком, я знаю, сколько тебе лет, - настаивал на своем Алексей.
- Это не имеет никакого значения… миленький! Посмотри, сколько вокруг тебя вьется молоденьких и красивых девочек. Почему бы тебе, не подарить им свою любовь. И потом тебе надо думать об учебе, а не о женитьбе.
-Не хочу я учиться, потому что пока я буду учиться, ты бросишь меня и выйдешь замуж за другого.
-Господи, какой же ты еще глупенький. Не выйду, не беспокойся. Да и не за кого мне пока замуж выходить, - грустным тоном сказала Марина, - вот пока с тобой дитем связалась.
-Я не дите, пожалуйста, не разговаривай со мной как с маленьким мальчиком, - попросил ее Алексей.
- Хорошо, не буду, - ответила Марина.
- Я надеюсь, мне будет разрешено, как и раньше приходить к тебе на занятия? – официальным тоном спросил Алексей.
Марина внимательно посмотрела на серьезное выражение лица Алексея, и, не заметив подвоха, улыбнулась и сказала:
- Можно,… конечно можно. Твои родители ведь наперед мне заплатили твои занятия.
- Вот и хорошо. Я им скажу, чтобы они на десять лет вперед тебе заплатили.
Марина откинулась на спинку стула и удивленно посмотрела на своего неожиданного "жениха".
- Алешенька миленький я тебя очень прошу, о своей любви ко мне никому и никогда не рассказывай в школе,… не говори ни о чем и своим родителям, - унизительным, тоном попросила Марина.
- Что ты мне все время долдонишь одно и тоже, почему я должен кому-нибудь рассказывать об этом, если это касается только меня и тебя, - грубо отчитал ее Алеша.
Марин еще раз обратила внимание на резкую перемену Алексея в отношениях с ней, на его резкий тон и какую-то непонятную ей бескомпромиссность и даже грубость, хотя ничего грубого он себе не позволял
- Хорошо извини меня. Только знаешь что…- задумчиво начала Марина
- Что? – перебивая, спросил Алексей
- Пожалуйста, не разговаривай со мной на "ты", - видя его резкость, снова униженно попросила Марина.
- Это почему же, если ты для меня родной и близкий человек? – задал вопрос Алексей.
- Понимаешь, в школе и в присутствии ребят это будет выглядеть, мягко говоря, не совсем нормально и не естественно…. Сразу всем бросится в глаза.
- Я не намерен в школе тебя называть на "ты". В школе должны быть нормальные отношения и обращения как учителя и ученика.
- Спасибо, - обрадовано поблагодарила Алексея Марина, обеспокоенная необычностью положения, в которое она могла попасть.
Если раньше Алексей часто пропускал занятия, которые проводила у себя дома Марина, то теперь он с группой приходил на них регулярно и практически всегда оставался у нее на ночь. Он был настолько настойчив и даже требователен, что запретить ему это или воспрепятствовать его желанию было практически невозможно.
Она смирилась и не очень протестовала против его требований, хотя если откровенно сказать, любовь Алексея была настолько бурной и безудержной что перед натиском этого мальчика она не могла устоять и становилась абсолютно безвольной.
Больше всего Марина беспокоилась о том, чтобы об их отношения не узнали его родители и в школе. Она очень не хотела скандала.
Алеша всегда, когда оставался у нее звонил родителям и говорил им о том, что остается у друга.
Видимо это не очень беспокоило их или привыкшие к его самостоятельности они ему доверяли, поэтому и не контролировали. Не исключено что они действительно считали его взрослым, способным на самостоятельное принятие решений.
-"Но не настолько же, чтобы допустить подобное", - думала Марина и все время ждала скандала.
Она знала его родителей и хорошо представляла их реакцию, если бы они узнали о связи их сына с учительницей, с человеком не их социального положения, к тому же которая старше их сына на 5-ть лет. Она прекрасно понимала их реакцию и возмущение, тем более что их сыну в таком возрасте действительно надо учится, а не женится.
Но самое удивительное было то, что родители ничего не знали об их связи. Алексей умел хранить подобную тайну, тайну одержанных над женщинами "побед", что было не свойственно даже более зрелым мужчинам.
В школе тоже никто не знал и даже не догадывался о раскручивавшемся романе между учительницей и учеником.
Понимала Марина и то, что рано или поздно все это раскроется, но у нее не было сил отказаться от Алексея и выгнать его.
Через полтора месяца она поняла, что беременна. Это ее очень потрясло, и напугало.
-"Господи, существует десятки способов предохраниться и на тебе, влетела. Я дура даже не задумывалась об этом, все считала мальчик, мальчик. Вот тебе и мальчик. Допрыгалась", - подумала Марина, не зная, что ей делать и предпринять.
Чувствуя безысходность, она ругала и себя и Алексея, хотя прекрасно пронимала, что уж он то здесь и не причем.
Она не хотела рожать, но и делать аборт, тоже боялась, хотя срок был и небольшой. На принятие решения у нее было более месяца.
Марина была крещеной в русской православной церкви и прекрасно знала что Бог Русского Православия, его Создатель, никогда не прощает самоубийц и убийц его "образов и подобий".
Не зря в русском православии существует обычай, когда убийц и самоубийц хоронят за пределами погостов, зная, что им никогда не будет прощения, и они никогда не дождутся от Бога всеобщего воскресенья, даже если поп или священник и отпустит им грехи.
Все убийцы и самоубийцы это представители дьявола, поэтому и обречены на вечную ссылку в его царство, в царство тьмы, в царство всепоглощающего, сжигающего и испепеляющего оранжевого дьявольского огня.
Это Марина прекрасно знала.
Она знала многих своих подруг и просто женщин, которые пошли на подобное убийство. Они, не задумываясь, делали аборты и даже не один, убивая "образ и подобие" бога. Совершая это, они соглашались променять вечную райскую жизнь на темное царство тьмы, смерти и огня, в котором и будут находиться во веки веков.
В отличие от них Марина не хотела быть убийцей божьего образа и все же долго думала, что выбрать, вечную жизнь или черную смерть подземелья со страшными муками.
Наконец она поняла, что ни при каких даже сверх трудных жизненных обстоятельствах не должна идти против воли бога и не брать на свою душу этот страшный и не прощаемый грех перед Всевышним.
Она выбрала вечную жизнь, а не муки ада и решила рожать, как бы ей трудно не было при жизни.
Она прекрасно понимала, что плодит безотцовщину, но поступить иначе не могла, она носила нательный крест православия и надеялась, что он ей поможет в трудную минуту.
Марина относилась к тем очень красивым и сильным русским женщинам, которых никогда не пугали жизненные трудности. Она умела любить, радоваться жизни и не хотела лишать счастья познания этой жизни того, кто зарождался в ее удивительно прекрасном теле.
Алексей продолжал приходить к Марине, и казалось, не замечал происходивших с ней перемен. Его страсть все также была необузданной и ненасытной. А Марина, будучи беременной, была сама не в силах отвергнуть или прогнать его, хотя порой и ненавидела за то, что из-за него так опрометчиво залетела и мучается.
Только когда она была на восьмом месяце он, гладя на ее довольно большой живот, спросил:
- Как ты думаешь, кого родишь, мальчика или девочку?
- Тебе то, какое дело! Сопляк! – зло и возмущенно выкрикнула она. - Катился бы от сюда. Надоел уже, тоже мне жених!
- Чего кричишь. Ребенок то от меня. Я имею право знать, кого ты намерена рожать!
- Ехал бы ты домой к мамке! Тоже мне папаша нашелся! Без тебя тошно!- зло выкрикивала Марина.
Было довольно странно, но Алексей был не только наглым и нахальным, как думала она, но и терпеливым, и не особо реагировал на все ее выпады и оскорбительный тон.
Он был не глупым и понимал ее состояние.
- Если родится мальчик, назовем его Николаем, - сказал как отреза Алексей, - а если девочка, то это тоже хорошо, но называй ее так, как тебе самой нравится, она же будет будущей твоей помощницей.
Она посмотрела на него удивленными глазами.
В школе тоже восприняли ее положение как естественное и не очень лезли в ее личную жизнь, хотя все знали, что она не замужем.
Через два месяца после этого небольшого столкновения Марина родила мальчика.
Она послушала Алексея и назвала его Николаем.
К этому времени Алексей уже учился в институте и понимал, что Марине очень трудно быть одной с ребенком.
Занятия отнимали у него много времени и сил, но он регулярно подрабатывал по вечерам и помогал Марине материально. Именно поэтому он стал приходить к ней в основном в субботу или в воскресенье, чтобы дать денег.
У своих родителей он никогда денег не требовал и они, видя, как живет современная молодежь и как высоко, не имея на то никаких оснований, эта молодежь подняла планку своего жизненного уровня, удивлялись неприхотливости своего сына и сами подбрасывали ему довольно приличные суммы, но он сразу, все до копейки, отдавал Марине.
Так продолжалось до четвертого курса.
Неожиданно, несмотря на то, что была очень осторожна, Марина снова залетела. Она снова очень сильно себя ругала, но и на этот раз она выбрала светлое будущее, а не адские дьявольские игры в чертовом и темном царстве вечно мертвых. И на этот раз она не стала заниматься убийством и не сделала аборта.
Она родила, когда Алексей был уже на пятом курсе.
Ее возлюбленный уже не был похож на прежнего мальчишку.
Обладая природным атлетическим телосложением, унаследованным от отца, он выглядел как настоящий созревший во всех отношениях мужчина.
Глядя на него, Марина понимала, что не сможет длительное время удерживать его около себя, да и не чувствовала в себя такого права, зная что рано или поздно, но их затянувшийся роман должен был закончиться.
Она не имела никаких претензий к Алексею и, осознавая неизбежную разлуку, ловила каждое мгновение его любви. Каждый раз она отдавалась ему с такой нежностью и страстью, словно чувствовала, что это их последняя встреча.
Она очень любила Алексея и детей. Она безумно любила их, но старалась не показывать ему этого, боясь быть слишком навязчивой.
А Алексей, вокруг которого, как и раньше когда он учился в школе стайкой крутились студентки и откровенно предлагали себя, был однолюбом и любил только свою бывшую учительницу. Он ни на одну из них не обращал никакого внимания.
Его детская любовь к Марине медленно переросла в настоящую мужскую.
Он часто предлагал Марине узаконить их отношения и не понимал, почему Марина, настойчиво отказывалась это сделать.
Он заканчивал пятый курс и знал, что по окончании института его пошлют за границу.
Конечно, это была не дань его заслуге в учебе, а протекция и пробивная мощь его отца, но, тем не менее, он не отказался от столь заманчивого предложения.
Его родители так и не знали, что их чадо уже имело двоих детей, одному их которых не было еще и года, а второму уже шел шестой.
Однажды Алексей устроил праздничный вечер по поводу окончания института и получения направления за границу. На нем присутствовала только Марина и его "незаконные" дети.
Он снова предложил ей выти за него замуж.
-Послушай, - сказала Марина, тебе скоро будет 22-ва, а мне 27-мь….
-Вечно ты добавляешь и преувеличиваешь, - перебивая Марину, сказал Алексей
- Не очень и преувеличиваю, просто тебе надо в этих цифрах чувствовать катастрофическую разницу.
-Дура ты Марина, но если тебе доставляет удовольствие чувствовать эту катастрофическую разницу то чувствуй! Замужеству то эта твоя катастрофа не препятствие! Наконец мои дети должны иметь законного отца и носить его фамилию, да и тебе пора менять свою. Поэтому завтра подаем заявление в закс, расписываемся и я со спокойной душой уезжаю за границу. Там я оформляю тебе вызов, и ты приезжаешь ко мне.
Марина хотела раскрыть рот и что-то возразить.
- Все!… Все!… Точка!… Больше не говорим на эту тему! - взорвался Алексей.
После того как Марина родила второго мальчишку, она не чувствовала себя старшей, а после окончания Алексеем института она всецело подчинилась ему.
Кажется в эту ночь она снова, случайно или от чрезмерной любви к мужу, залетит.
И снова, считая себя сильной русской женщиной и православной, она не захочет участвовать в дьявольских играх детоубийства.
А может, проскочит? Не залетит?
Но захочет ли она проскакивать, зная, что русский бог любит троицу?
Через два месяца Марина с двумя детьми выехала за границу к мужу, у которого с зарубежной фирмой был контракт на пять лет.
Ну и чем же дальше закончилась эта любовная история? – спросил я женщину.
-А ничем она пока не закончилась. Она продолжается. Марина родила третьего мальчика и с детьми не надолго вернулась в Россию. Ей захотелось побывать на родине. Она чувствовала себя не очень уютно заграницей и все время уговаривает мужа вернуться домой, тем более что России нужны специалисты его профиля.
Кстати и платят в России таким специалистам не меньше, а порой и больше чем там.
Я внимательно посмотрел на женщину.
Она выглядела как девочка и была очень красива.
Она бросила на меня взгляд и улыбнулась
- Вот так, - загадочно сказала она.
-Да интересная история, - вздохнув, сказал я
Женщина промолчала, думая о своем.
А как вас зовут? - спросил я. - Если конечно это не тайна.
- Мама! Мама! Иди сюда! - неожиданно закричали двое мальчишек, рядом с которыми стояла детская коляска. – Иди скорее, посмотри, что мы нашли!
-Коленька,… Витя… иду!…. Извините,… меня дети зовут.
Женщина встала и пошла к громко зовущим ее детям.
Пройдя несколько метров, она остановилась, повернулась ко мне и сказала:
-А имя мое обычное, русское… Мария,… Мария Дмитриевна.
Она улыбнулась счастливой улыбкой и, повернувшись ко мне спиной, красивой походкой пошла к своим детям.
