Описать как можно подробнее. Как по-русски описать внешность человека

Как главный экономист я не только отвечал за департамент в MAIN и экономическую часть наших проектов по всему миру, но в мои обязанности входило также отслеживание современных экономических тенденций и теорий.

Начало 1970-х гг. стало временем главных изменений в международной экономике.

В 1960-х гг. группа стран организовала ОПЕК, картель нефтедобывающих стран, в значительной степени, для защиты от могущественных нефтеперерабатывающих корпораций.

Иран также был одним из основных факторов. Даже притом, что шах сохранил своё положение, а возможно, и жизнь, благодаря тайному вмешательству Соединённых Штатов в борьбе с Моссадеком — и вероятно, даже вследствие этого факта — шах остро осознавал, что судьба может повернуться против него в любое время.

Главы других нефтедобывающих стран разделяли это понимание и страх за свою судьбу.

Они также знали, что основные международные нефтяные компании, известные, как Семь Сестёр, сотрудничают между собой в поддержании нефтяных цен на нужном уровне — и, следовательно, в понижении доходов нефтедобывающих стран — в целях увеличения собственных сверхприбылей.

ОПЕК была создана, чтобы нанести ответный удар.

Это всё вышло на передний план, когда в начале 1970-х ОПЕК поставила индустриальных гигантов на колени.

Серия согласованных действий, закончившихся нефтяным эмбарго в 1973 г., угрожала экономической катастрофой, сравнимой с Великой Депрессией.

Это был системный шок для экономик развитых стран, о размерах которого начинали догадываться лишь немногие люди.

Нефтяной кризис не мог настичь Соединённые Штаты в более худшее время. Это была нация в раздрае, полная опасений и неуверенности в себе, нестабильная из-за обидного поражения во Вьетнаме и намерения президента уйти в отставку.

Проблемы Никсона не ограничивались Юго-Восточной Азией и Уотергейтом. Он вступил на ту ступеньку, которая ретроспективно будет воспринята, как порог новой эры в мировой политике и экономике. В те дни, казалось, что «крохотные парни», включая страны ОПЕК, начинают брать верх.

Я был воодушевлён событиями в мире. Хотя мой хлеб был намазан маслом от корпоратократии, всё же, некоторой части меня нравилось, когда моих боссов ставили на место.

Я думаю, это немного успокаивало мою совесть. Я видел тень Томаса Пэйна, не участвующего в игре, но подбадривающего ОПЕК.

Ни один из нас не имел представления о степени влияния нефтяного эмбарго в то время, когда оно случилось. У нас, конечно, имелись некоторые теории, но мы не осознавали то, что со временем стало очевидным.

Теперь мы знаем, что темпы роста после нефтяного кризиса составили примерно половину того, что мы имели в 1950-хх и 1960-хх гг. и он имел место на фоне усилившегося инфляционного давления.

Имевшийся рост отличался структурно и не был связан со значительным увеличением числа рабочих мест, поэтому безработица возросла.

Ко всему прочему, международная денежно-кредитная система потерпела огромное потрясение, система фиксированных обменных курсов, преобладавшая с конца Второй Мировой войны по существу рассыпалась.

В это время я часто собирался с друзьями, чтобы обсудить эти проблемы за завтраком или за пивом после работы. Некоторые из них работали на меня — мой штат включал весьма неглупых мужчин и женщин, главным образом, молодых и вольнодумцев по обычным меркам.

Остальные были менеджерами бостонских мозговых центров или профессорами в местных колледжах, а один был помощником конгрессмена. Это были неформальные встречи, и присутствовали на них иногда двое, иногда до дюжины человек. Споры на них велись, бывало, до хрипоты.

Мои друзья часто щеголяли своими преимуществами — связями с Бикон Хилл или Вашингтоном, профессорскими званиями или степенями PhD — я мог ответить на это лишь должностью главного экономиста ведущей консалинговой фирмы, путешествовавшего первым классом по всему миру.

Я ведь не мог обсуждать свои личные встречи с людьми, подобными Торрихосу или то, что я знал о способах, которыми мы манипулировали странами на континенте. Это и было источником высокомерия и фрустрации.

Когда мы говорили об источниках могущества «крохотных парней», мне надо было проявлять огромную сдержанность.

Я понимал, что никто из них не мог знать даже в теории о корпоратократии, о её наёмниках ЭКах или о шакалах, придерживаемых на заднем плане для того, чтобы не позволить «крохотным парням» получить контроль над ситуацией.

Я мог лишь ссылаться на примеры Арбенса и Моссадека, а позднее на свергнутого ЦРУ демократически избранного президента Чили Альенде.

В действительности же, я понимал, что хватка глобальной империи лишь усиливается, вопреки воле ОПЕК, и, как я стал подозревать позднее, но не был до конца уверен на самом деле, с помощью ОПЕК.

Наши беседы часто касались сходства между 1970-ми и 1930-ми гг. Последние представляли собой водораздел в международной экономике и методах её исследования, анализа и восприятия.

То десятилетие открыло путь кейнсианству в экономике и идее, что главную роль на ведущих рыках, в обеспечении услуг типа здравоохранения, выплаты пособий по безработице и других форм социального обеспечения должно играть правительство.

Депрессия окончилась Новым Курсом и политикой усиления экономического регулирования, правительственных финансовых манипуляций и расширением фискальной политики.

Кроме того, Депрессия и Вторая Мировая война привела к созданию организаций, подобных Всемирному банку и МВФ, а также, к Генеральному соглашению по тарифам и торговле (ГАТТ).

1960-е гг. стали переходным периодом от неоклассической к кейнсианской экономике. Это произошло при администрациях президентов Кеннеди и Джонсона, и пожалуй, самую ключевую роль в этом сыграл один человек — Роберт Макнамара.

Макнамара был частым гостем на наших дискуссиях, заочным, разумеется. Все мы знали о его стремительном взлёте к популярности, от менеджера по планированию и финансовому анализу в «Ford Motor Company» в 1949 г. до её президента в 1960 г., первого, не принадлежащего к семейству Фордов.

Вскоре после этого Кеннеди назначил его министром обороны.

Макнамара был агрессивным сторонником кейнсианских подходов к управлению и использовал математические модели и статистические подходы для определения требуемых сил, финансирования и пр. при принятии стратегических решений во Вьетнаме.

Его доводы в защиту «агрессивного лидерства» стали пользоваться популярностью не только у правительственных чиновников, но и у топ-менеджеров корпораций.

Они сформировали основу нового философского подхода к обучению в лучших национальных бизнес-школах и привели, в конечном счёте, к появлению новой породы высших администраторов, возглавивших движение к глобальной империи.

Когда мы сидели вокруг стола и обсуждали мировые события, мы особенно восхищались деятельностью Макнамары на посту президента Всемирного банка, который он занял вскоре после отставки с поста министра обороны.

Большинство моих друзей обращали внимание на то, что он символизирует военно-промышленный комплекс. Он занимал высшие посты в крупнейшей корпорации, в правительстве, а теперь в самом могущественном банке мира.

Такое неимоверное нарушение принципов разделения властей поражало их и, пожалуй, я был единственным, кто этому ничуть не удивлялся.

Сейчас я понимаю, что самым огромным и зловещим вкладом Роберта Макнамары в историю было превращение Всемирного банка в агента глобальной империи невиданных масштабов.

Он также создал прецедент. Его способность служить мостиком между основными компонентами корпоратократии была усвоена и развита его преемниками.

Например, Джордж Шульц, бывший секретарём казначейства и председателем Совета по экономической политике при Никсоне, стал после этого президентом «Bechtel», а затем госсекретарём при Рейгане.

Каспар Уайнбергер был вице-президентом и генеральным советником «Bechtel», а затем стал министром обороны при Рейгане.

Ричард Хелмс был директором ЦРУ при Джонсоне и послом в Иране при Никсоне.

Ричард Чейни был министром обороны при Джордже Буше, затем президентом «Halliburton» и сейчас занимает пост вице-президента при Джордже Буше-мл.

Даже президент США Джордж Буш (старший), начинавший, как основатель «Zapata Petroleum Corp.», был американским послом в ООН при Никсоне и Форде и директором ЦРУ при Форде.

Оглядываясь назад, я удивляюсь наивности тех дней. Во многих отношениях мы всё ещё придерживались старинных подходов к строительству империи.

Кермит Рузвельт показал новый путь, свергнув иранского демократа и заменив его деспотом-шахом.

Мы, ЭКи, достигали своего в странах, подобных Индонезии и Эквадору, но Вьетнам был ярким примером того, как быстро можно было вернуться к старым методам.

Нам была нужна Саудовская Аравия, лидер ОПЕК, чтобы изменить ситуацию.

Глава 15. Освоение денег Саудовской Аравии

В 1974 г. один дипломат из Саудовской Аравии показал мне фотографии Эр-Рияда, столицы своей страны.

На одной из этих фотографий было запечатлено стадо коз, роющихся в грудах мусора неподалёку от правительственного здания.

Когда я спросил дипломата о них, его ответ потряс меня. Он сказал мне, что козы являются главной системой города по очистке от мусора.

«Гордость саудитов никогда не позволит им унизиться до уборки мусора, — ответил он. — Мы оставляем это животным».

Козы! В столице самого великого нефтяного королевства мира. Это казалось невероятным.

В то время я находился в группе консультантов, занимавшихся поиском выхода из нефтяного кризиса. Эти козы привели меня к пониманию того, каким бы могло быть решение, особенно учитывая специфику развития страны за предыдущие три столетия.

История Саудовской Аравии полна насилия и религиозного фанатизма. В XVIII в. Мохаммед ибн Сауд, местный вождь, объединил свои усилия с фундаменталистами из ультраконсервативной секты ваххабитов.

Это был могучий союз и в течение следующих двухсот лет семья Саудов и их ваххабитские союзники завоевали большую часть Аравийского полуострова, включая святыни ислама Мекку и Медину.

Саудовское общество отражало пуританский идеализм своих основателей, в нём было предписано строгое соблюдение заповедей Корана. Религиозная полиция обеспечивала соблюдение даже требования обязательной молитвы пять раз в день.

Женщины обязаны были закрывать своё лицо и тело с головы до ног. Наказания за преступления были жестоки, публичные казни и побитие камнями были обыкновенным делом.

При первом посещении Эр-Рияда я был поражён, когда мой водитель сказал мне, что я могу спокойно оставить в районе местного рынка в незапертом салоне автомобиля свою камеру, портфель и даже бумажник.

«Никто даже не подумает о краже, — сказал он. — Ворам тут отрубают руки».

Позднее тем же днём он спросил меня, не хочу ли я посетить площадь, которую прозвали Чик-чик, и посмотреть на казнь?

Приверженность ваххабизма тому, что мы сочли бы чрезвычайным пуританством, освободила улицы от воров — и требовала самых жестоких телесных наказаний для преступников. Я отклонил приглашение.

Саудовский взгляд на религию, как на важнейший элемент политики и экономики, внёс существенный вклад в нефтяное эмбарго, которое потрясло Западный мир.

6 октября 1973 г. (на Йом Кипур, один из главных еврейских праздников) Египет и Сирия совместно напали на Израиль. Это было началом Октябрьской войны — четвёртой и наиболее разрушительной из арабо-израильских войн — одной из войн, оказавших самое серьёзное влияние на мировое развитие.

Президент Египта Садат оказал давление на короля Саудовской Аравии Фейсала с тем, что бы последний принял меры по недопущению участия США в войне на стороне Израиля, используя то, что Садат назвал «нефтяным оружием».

16 октября Иран и ещё пять стран Персидского залива, включая Саудовскую Аравию, объявили о 70-процентном увеличении цен на нефть.

На встрече в Кувейт-Сити арабские министры нефтяной промышленности рассматривали варианты дальнейших действий. Иракский представитель был сильно настроен в пользу ущемления США.

Он предлагал делегатам национализировать американские коммерческие предприятия в арабском мире, объявить тотальное эмбарго на поставки нефти в США и дружественные Израилю страны и изъять арабские активы из американских банков.

Он указывал на огромный объём арабских счетов и предсказывал, что их изъятие спровоцирует обвал, мало чем отличающийся от паники 1929 г.

Остальные арабские министры не склонны были принимать настолько радикальный план, но 17 октября они решили согласиться с вариантом ограниченного эмбарго, которое должно было начаться с 5-процентного сокращения нефтедобычи.

Затем добыча должна были сокращаться на 5 процентов в месяц вплоть до момента достижения политических целей эмбарго. Министры согласились, что Соединённые Штаты должны быть наказаны за произраильскую позицию и должны быть подвергнуты самому серьёзному эмбарго.

Несколько стран, участвовавших во встрече, объявили о 10-процентом сокращении добычи вместо 5-процентного.

19 октября президент Никсон запросил у Конгресса 2.2. млрд долларов на помощь Израилю. На следующий день Саудовская Аравия и другие арабские нефтедобывающие страны объявили тотальное нефтяное эмбарго на поставки нефти в США.

Нефтяное эмбарго закончилось 18 марта 1974 г. Оно было непродолжительным, но влияние его было огромно. Цена саудовской нефти выросла с 1.39 доллара за баррель 1 января 1970 г. до 8.32 доллара за баррель 1 января 1974 г.

Политики и будущие государственные деятели никогда не будут забывать об уроках, полученных в первой половине 1970-х гг.

В конечном счёте, ущерб тех нескольких месяцев послужил укреплению корпоратократии и её трёх основных столпов — крупных корпораций, международных банков и правительств — сплотившихся, как никогда прежде. Это сплочение должно было быть закреплено.

Эмбарго привело к значительным изменениям взглядов на внешнюю политику. Уолл-Стрит и Вашингтон убедились, что ни в коем случае нельзя более допускать ничего подобного.

Защита наших нефтяных поставок была приоритетом и до 1973 г., после него она стала навязчивой идеей. Эмбарго подняло статус Саудовской Аравии, как игрока на мировой арене и вынудило Вашингтон признать стратегическую важность королевства для нашей собственной экономики.

Помимо этого, оно стимулировало лидеров корпоратократии в поисках способов канализировать нефтедоллары обратно в Америку и задуматься над тем фактом, что саудовский режим испытывал отчаянную нехватку административных и институциональных структур управления его капиталами, растущими, как на дрожжах.

Для Саудовской Аравии дополнительный приток средств от повышения нефтяных цен явился сомнительным даром. Он заполнил национальную казну миллиардами долларов, но послужил и определённому подрыву строгих религиозных норм ваххабитов.

Богатые саудиты путешествовали по всему миру. Они посещали школы и университеты в Европе и Соединённых Штатах. Они покупали роскошные автомобили и набивали свои дома западными товарами.

Консервативные воззрения уступили место новой форме материализма — и этот материализм подсказал решение проблемы будущих нефтяных кризисов.

Практически сразу после окончания нефтяного эмбарго, Вашингтон начал переговоры с Саудами о технической поддержке, военных поставках и обучении, предлагая ввести страну в двадцатое столетие в обмен на нефтедоллары и, что гораздо более важно, в обмен на гарантии недопущения будущих нефтяных эмбарго.

Переговоры закончились созданием крайне необычной организации — Американо-саудовской совместной экономической комиссии (United States-Saudi Arabian Joint Economic Commission).

Известная, как JECOR, она воплотила инновацию, которая была полной противоположностью традиционным программам иностранной помощи — предполагалось на саудовские деньги нанимать американские фирмы для фактического строительства новой Саудовской Аравии.

Хотя общее управление и финансовая ответственность были возложены на Казначейство США, комиссия была крайне независима. В конечном счёте, ей предстояло потратить многие миллиарды долларов в течение более чем двадцати пяти лет, фактически, без тени подотчётности Конгрессу США.

Поскольку американское финансирование не привлекалось, Конгресс не имел полномочий вмешиваться в деятельность этой комиссии, даже несмотря на участие Казначейства США.

После широкого изучения деятельности JECOR Дэвид Холден и Ричард Джонс заключили: «Это было соглашение с самыми далеко идущими последствиями, когда либо заключавшееся США с развивающейся страной. Оно давало возможность Соединённым Штатам глубоко проникнуть в Королевство, закрепляя концепцию будущей взаимозависимости».

Казначейство привлекло MAIN на самой ранней стадии в качестве консультанта. Меня вызвали и сообщили, что для меня есть очень важная работа и всё, что я узнаю и сделаю, носит чрезвычайно конфиденциальный характер.

С моей точки зрения, всё это очень походило на тайную операцию. Вначале я склонялся к мысли, что MAIN является ведущим консультантом, однако, прибыв на место, я понял, что мы были лишь одной из многих привлечённых экспертных организаций.

Поскольку всё держалось в большом секрете, я не был посвящён в переговоры Казначейства с другими консультантами и не мог оценить свою роль в этом беспрецедентном мероприятии.

Теперь я знаю, что эта сделка установила новые стандарты для ЭКов и дала толчок инновационным альтернативам традиционным подходам к продвижению интересов империи.

Я также знаю, что большинство сценариев, разработанных в ходе моей работы, были, в конечном счёте, осуществлены, и MAIN была вознаграждена одним из первых — и чрезвычайно выгодных — контрактов в Саудовской Аравии, а я получил большую премию в том году.

Моя работа заключалась в прогнозировании развития Саудовской Аравии в результате инвестирования огромных денег в инфраструктуру и планировании сценариев направления инвестиций.

Короче говоря, меня попросили напрячь всё своё творческое воображение для мотивации вливания сотен миллионов долларов в саудовскую экономику, которые освоят американские инжиниринговые и строительные компании.

Меня попросили сделать это самостоятельно, не прибегая к помощи своих подчинённых, и я был изолирован в маленьком зале заседаний, расположенном на несколько этажей выше моего департамента.

Я был предупреждён, что моя работа связана с вопросами национальной безопасности и потенциально очень прибыльна для MAIN.

Я понимал, что главная цель заключается не в обычном ввержении страны в пучину долгов, которые она никогда не сможет выплатить, скорее, она заключалась в возврате львиной доли нефтедолларов, выплаченных Соединёнными Штатами.

В процессе Саудовская Аравия должна была втянуться в игру и её экономика должна была настолько тесно переплестись с нашей, чтобы это гарантировало её ориентацию на Запад и, следовательно, саудовские симпатии и интеграцию в нашу систему.

Как только я начал, я понял, что козы, блуждающие по улицам Эр-Рияда, являются символическим ключом, отправной точкой для прорыва саудитов в современный мир. Эти козы просто умоляли заменить их на нечто более подобающее этому королевству, жаждавшему этого прорыва.

Я знал также, что экономисты ОПЕК убеждают нефтедобывающие страны в необходимости экспорта продуктов нефтепереработки.

Они убеждали свои страны развивать нефтепереработку для того, чтобы продавать продукты нефтепереработки всему миру по более высоким ценам, вместо продажи сравнительно недорогой сырой нефти.

Это открывало путь к стратегии, которая, я был в этом уверен, позволила бы выиграть всем. Козы, разумеется, были всего лишь отправным пунктом.

Нефтяные доходы могли бы использоваться для строительства американскими компаниями самой современной системы сбора и переработки мусора и отходов, которой саудовцы по праву могли бы гордиться.

Я подумал о козах, как об одной из частей уравнения, которое могло бы быть применено к большинству секторов экономики королевства, формулы успеха в глазах королевской фамилии, Казначейства США и моих боссов в MAIN.

С помощью этой формулы деньги пошли бы в промышленный сектор, предназначенный для переработки сырой нефти в продукцию на экспорт. В пустыне должны были вырасти большие нефтехимические комплексы, окружённые огромными технопарками.

Естественно, это потребовало бы строительства гигаваттных электростанций, линий электропередач, шоссе, трубопроводов, систем телекоммуникаций и транспортных систем, включая аэропорты, развития морских портов, сферы обслуживания и прочих элементов инфраструктуры, заставляющих вращаться все колесики разом.

Мы могли бы надеяться, что это план мог бы стать образцом для подражания во всём остальном мире. Путешествующие по всему миру саудиты пели бы нам похвалы, призывали бы лидеров остальных стран познакомиться на месте с саудовским чудом.

Эти лидеры обращались бы к нам за воплощением подобных планов в своих странах — большей частью не входящих в ОПЕК — и позволили бы привлекать Всемирный банк и использовать прочие методы навешивания долгов для финансирования всего этого.

Глобальная империя поживилась бы самым лучшим образом.

Когда я работал над этими идеями, я думал о козах и из головы у меня не выходили слова саудовского дипломата: «Гордость саудитов никогда не позволит им унизиться до уборки мусора».

Я слышал этот рефрен неоднократно, в разных контекстах. Было очевидно, что саудиты не собираются использовать своих людей на чёрной работе, например, в качестве промышленных рабочих или на строительстве на любом из проектов.

Во-первых, их было слишком мало. К тому же, королевский дом Саудов взял на себя обязательство обеспечить своим подданным такой уровень образования и жизни, который был явно несовместим с физическим трудом.

Саудиты могли бы руководить, но не испытывали ни малейшего желания становиться промышленными и строительными рабочими. Поэтому было необходимо импортировать рабочую силу из других стран, оттуда, где она была дёшева и где людям нужна была работа.

По возможности, рабсила должна была прибывать из других ближневосточных или исламских стран — таких, как Египет, Палестина, Пакиста и Йемен.

Этот проект продуцировал ещё одну стратегему для возможного развития.

Огромные комплексы для размещения рабочих требовали торговых центров, больниц, пожарных и полицейских участков, водопроводных и канализационных систем, электрических, телекоммуникационных и транспортных сетей — фактически, результатом должно было стать возведение современных городов посреди пустыни.

Здесь можно было также разместить научные центры по развитию технологий, например, desalinization plants, микроволновых систем, здравоохранения и компьютерных технологий.

Саудовская Аравия была осуществившейся мечтой проектанта, которую понял бы каждый, связанный с инжиниринговым или строительным бизнесом.

Она предоставляла экономическую возможность, невиданную в истории: слаборазвитая страна с фактически неограниченными ресурсами и желанием вступить в современный мир быстрыми темпами.

Я должен признать, что наслаждался этой работой. Надёжных данных по Саудовской Аравии не было нигде, ни в Бостонской публичной библиотеке, ни где-либо ещё — ничего, что оправдало бы применение эконометрических моделей в этом контексте.

В действительности, объём работы — полная и стремительная трансформация целой нации в ранее невиданных масштабах — подразумевал, что даже если бы подобные данные и существовали, они не имели большого значения.

Никто, впрочем, и не ожидал количественного анализа, по крайней мере, на данном этапе игры. Я просто заставил поработать своё воображение и выдал доклад, предполагавший великолепное будущее для королевства.

Для оценки приблизительной стоимости мегаватта электроэнергии, мили шоссе, очистки воды, стоимости канализации, жилья, продовольствия, коммунальных и прочих услуг на одного рабочего я использовал цифры, высосанные из пальца.

Как и предполагалось, я не уточнял эти сметы и не делал никаких окончательных выводов. В мою задачу входило простое описание планов (более точно, вероятно, моё «видение» их) того, что можно было бы сделать, и грубая оценка затрат на воплощение всего этого.

Я всё время держал в голове истинные цели: максимизацию платежей американским компаниям и превращение Саудовской Аравии в зависимую от Соединённых Штатов страну.

Несложно понять, как тесно связаны были эти задачи: все проекты требовали непрерывной и постоянной модернизации и обслуживания, все они были чрезвычайно сложными, что обеспечивало компаниям, их воплощавшим, постоянную занятость по их развитию и сопровождению.

По мере продвижения своей работы я начал формировать по два списка для каждого предполагаемого проекта: один из них был списком контрактов на реализацию, второй — списком долгосрочных контрактов на сервис и сопровождение.

MAIN, «Bechtel», «Brown amp; Root», «Halliburton», «Stone amp; Webster» и многие другие американские инжиниринговые и подрядные компании получали бы прибыль на протяжении десятилетий.

Помимо чисто экономических, были и другие крючки, намертво привязывающие к нам Саудовскую Аравию.

Модернизация богатого нефтью королевства вызвала бы неоднозначные последствия. Например, консервативные мусульмане были бы разъярены; Израиль и соседние страны ощутили бы угрозу.

Экономическое развитие страны повлекло бы развитие оборонительных структур Аравийского полуострова. Частные компании, специализирующиеся в этой сфере, также могли бы рассчитывать на щедрые контракты, а затем на обслуживание и сопровождение.

Оборона потребовала бы инжиниринга и строительства аэропортов, ракетных баз, казарм и всей инфраструктуры, связанной с их обслуживанием.

Я отослал свои бумаги в запечатанном конверте внутриофисной почтой в адрес менеджера проекта Казначейства. Иногда я встречался с парой остальных членов нашей команды — вице-президентами MAIN и моими начальниками.

Поскольку у нас не было официального наименования для этого проекта, который всё ещё находился в стадии изучения и не был передан в JECOR, мы ссылались на него — шёпотом — как на SAMA.

Вообще говоря, это означало Дело по Освоению Саудовских Денег (Saudi Arabian Money-laundering Affair), однако в этом была ещё и игра слов — SAMA назывался также центробанк Королевства, Денежно-кредитное агентство Саудовской Аравии (Saudi Arabian Monetary Agency).

Иногда с нами встречались представители Казначейства. Я задавал не так много вопросов в ходе этих встреч. Главным образом, я описывал свою работу, отвечал на замечания и соглашался сделать что-либо дополнительное, о чём меня изредка просили.

Вице-президенты и представители Казначейства особенно воодушевлялись моими соображениями о долгосрочном сервисе и сопровождении.

Это натолкнуло одного из вице-президентов на характеристику королевства, которую мы потом часто повторяли: «корова, которую можно доить до самой пенсии». Что до меня, то передо мной всегда стоял образ козы, а не коровы.

Именно в течение этих встреч я пришёл к пониманию того, что в проект вовлечены несколько наших конкурентов для решения аналогичных задач и все мы ожидаем прибыльных контрактов в результате наших усилий.

Я полагал, что MAIN и остальные фирмы пошли на риск предварительной работы без предоплаты, об этом свидетельствовало то, что мои затраты рабочего времени относились на счёт общих и административных расходов.

Этот подход был типичен для начальных стадий работы над большинством проектов. В данном случае начальные инвестиции намного превысили норму, но вице-президенты казались убеждёнными в окупаемости проекта.

Несмотря на то, что мы знали о конкурентах, мы считали, что работы хватит всем.

Я уже достаточно долго находился в этом бизнесе, чтобы знать, что вознаграждение напрямую зависит от объема принятой Казначейством работы, и консалтинговые фирмы, предложившие именно те подходы, которые будут воплощены, получат самые отборные контракты.

Я считал своим долгом создавать беспроигрышные сценарии. Моя звезда уже высоко поднималась в MAIN и участие в SAMA гарантировало дальнейший восход, если нам суждено добиться успеха.

На наших встречах мы обсуждали также вероятность того, что SAMA и деятельность JECOR в целом создадут прецедент. Ведь это и впрямь было новым подходом к получению прибыльных контрактов в странах, которые не нуждались в кредитах международных банков.

Как примеры подобных стран, на ум сразу приходили Иран и Ирак. Учитывая человеческую природу, мы подозревали, что лидеры этих стран захотят подражать Саудовской Аравии.

Не оставалось ни малейших сомнений, что нефтяное эмбарго 1973 г., первоначально казавшееся столь ужасным, принесёт ещё много приятных сюрпризов инжиниринговому и строительному бизнесу и поможет дальнейшему прокладыванию дороги к глобальной империи.

Я работал на этой умозрительной стадии примерно восемь месяцев — хотя, не более, чем несколько дней подряд — изолированный в малом зале заседаний или у себя на квартире.

Все мои подчинённые имели другие задания и могли прекрасно сами позаботиться о себе, хотя я и контролировал их время от времени. Постепенно тайна вокруг нашей работы рассеивалась. Всё больше людей узнавало что Саудовская Аравия вовлекается в какую-то большую игру.

Волнение нарастало, слухи расползались. Вице-президенты и представители Казначейства становились более открыты — потому, в частности, как я предполагаю, что и сами получали доступ к большей информации, поскольку прояснялось всё больше деталей хитроумной схемы.

В соответствии с развивающимся планом, Вашингтон желал, чтобы Сауды гарантировали нефтяные поставки по ценам, остающимся в приемлемых для Соединённых Штатов и их союзников пределах.

Если остальные страны, такие как Иран, Ирак, Индонезия или Венесуэла, начали бы угрожать эмбарго, Саудовская Аравия с её обширными запасами нефти должна была бы восполнить потери.

Сам факт того, что это возможно, в конечном счёте, должен был удержать остальные страны от мысли от эмбарго.

В обмен на подобные гарантии Вашингтон предлагал королевскому дому Саудов удивительно выгодную сделку: полную и недвусмысленную поддержку со стороны США, включая военную, при необходимости и, тем самым, гарантируя их длительное пребывание у власти в стране.

Это была сделка, от которой Саудам было невозможно отказаться, учитывая их географическое местоположение, слабость вооружённых сил, уязвимость перед соседями наподобие Ирана, Сирии, Ирака или Израиля.

Естественно, пользуясь этой слабостью, Вашингтон выдвигал ещё одно условие — оно, кстати, полностью пересматривало роль ЭКов в мире и послужило образцом для наших действий, которые позднее мы попытались предпринять в некоторых странах, в особенности, в Ираке.

Оглядываясь назад, мне трудно понять, как могла Саудовская Аравия принять это условие. Разумеется, остальной арабский мир, ОПЕК и другие исламские страны были потрясены, когда они узнали об этом и прочих условиях сделки, в ходе которой королевский дом сдавался требованиям Вашингтона.

Условие заключалось в том, что на нефтедоллары Саудовская Аравия должна была покупать ценные бумаги американского правительства, в свою очередь, проценты по этим бумагам должны были использоваться Казначейством на цели модернизации и вывода Саудовской Аравии из средневековья в современный промышленно развитый мир.

Иными словами, процент за пользование деньгами нефтяного королевства должен был пойти на оплату работы американских компаний по воплощению моих идей (и идей наших конкурентов) по превращению Саудовской Аравии в современную индустриальную страну.

Наше Казначейство должно было нанимать нас на саудовские деньги для проектирования и строительства объектов инфраструктуры и даже целых городов повсюду на Аравийском полуострове.

Ходя саудиты оставляли за собой право определения общей направленности проекта, реальность состояла в том, что элитный корпус иностранцев (неверных в глазах мусульман) будет определять будущее политики и экономики Аравийского полуострова.

И это должно было случиться в королевстве, основанном на консервативнейших принципах ваххабизма и следовавшем этим принципам на протяжении столетий.

Это должно было стать огромным незамолимым грехом с их стороны, и всё же, в этих обстоятельствах, в условиях политического и военного давления, организованного Вашингтоном, я подозревал, что Сауды понимают — выбор у них невелик.

С нашей точки зрения, выгоды казались безграничными. Это была сладостная сделка, потенциально создающая невообразимые перспективы.

И, что делало её ещё слаще, нам не надо было получать одобрение Конгресса — процесс, который ненавидят все корпорации, особенно подобные «Bechtel» и MAIN, которые не любят раскрывать свои бухгалтерские книги и открывать свои тайны.

Томас Липпман, адъюнкт в Институте Ближнего Востока и бывший журналист, красноречиво суммирует все преимущества этой сделки:

«Саудиты, купаясь в деньгах, ссужали бы сотни миллионов долларов Казначейству, которое пользовалось бы ими вплоть до момента выплат поставщикам и подрядчикам. Эта система гарантировала бы работу этих денег на американскую экономику... Она также гарантировала, что менеджеры комиссии, с согласия саудитов, могли предпринимать что угодно, не отчитываясь перед Конгрессом».

Определение параметров этого исторического соглашения заняло меньше времени, чем можно было бы себе представить. Теперь надо было найти способ его воплощения.

Для приведения процесса в движение в Саудовскую Аравию отправился кто-то на самом высоком правительственном уровне с конфиденциальнейшей миссией. Я никогда не знал этого наверняка, но полагаю, что это был Генри Киссинджер.

Кто бы ни был этим посланником, первое, что он должен был сделать, это напомнить королевской фамилии о случившемся с Моссадеком в Иране, попытавшимся пренебречь британскими нефтяными интересами.

Затем он должен был сделать очень привлекательное предложение, от которого Саудам было бы сложно отказаться, учитывая при этом, что выбор у них, на самом деле, невелик.

Я уверен, что у них создали впечатление, что альтернатив всего две — принять наше предложение и воспользоваться нашей поддержкой или пойти путём Моссадека. Когда посланник вернулся в Вашингтон, он привёз согласие Саудов подчиниться.

Правда, было одно небольшое препятствие. Мы должны были убедить всех ключевых игроков в саудовском правительстве, хотя, как нам и сказали, это было чисто семейное дело. Хотя Саудовская Аравия не была демократией, сам королевский дом нуждался в определённом согласии.

В 1975 г. меня бросили на одного из таких ключевых игроков. Я всегда называл его про себя принцем У. — принцем Уэльским — хотя и не думал, что он и в самом деле наследный принц. Моей задачей было убедить его, что SAMA принесёт пользу его стране и ему лично...

Причина известности – книга Перкинса «Исповедь экономического убийцы» (Confessions of an Economic Hit Man), увидевшая свет в 2004 году в США, потом переведённая на четыре десятка языков и изданная в разных странах. В США и во многих других странах она стала бестселлером, заняв верхние строчки рейтингов. В России на книжном рынке эта книга появилась в 2006 году, с тех пор вышли несколько её изданий.

Джон Перкинс (John Perkins) родился 28 января 1945 года в Ганновере, Нью-Хэмпшир (США). Себя он относит к тем, кого называют self-made man. В 1966 году поступил в Колледж делового администрирования Бостонского университета (Boston University). Женившись, знакомится с дядей своей жены по имени Фрэнк, который, пишет Перкинс, занимал высокий пост в Агентстве национальной безопасности США (АНБ). В 1968 году по окончании колледжа по рекомендации «дяди Фрэнка» поступает служить в американский Корпус мира, по линии которого направляется на работу в Эквадор. Там, в джунглях Амазонии, он выполняет задание по обеспечению американским нефтяным корпорациям благоприятных условий для работы по разведке и добыче нефти. Поскольку местные племена оказывали серьёзное сопротивление этим корпорациям, которые уничтожали джунгли и разрушали среду обитания аборигенов, Джон проводил с ними «разъяснительную работу, уговаривая переселяться в «цивилизованные» места. В амазонских джунглях он познакомился с вице-президентом крупной американской консалтинговой компании «Мейн» (Chas. T. Main) из Бостона и с 1970 года начал работать в этой фирме.

Как считает Перкинс, компания приняла его на работу лишь потому, что, оформляясь в Корпус мира, он прошёл проверку АНБ. Проверка проводилась на предмет способности Джона выполнять функции сотрудника с условным названием «экономический убийца».

С этого времени у него началась захватывающая жизнь: путешествия по миру, остановки в шикарных отелях, обеды в лучших ресторанах, знакомство с представителями американского истеблишмента, переговоры с важными иностранцами, хорошая зарплата.

Достаточно быстро Джон дорос до должности главного экономиста в компании «Мейн».

С высоты этой должности он понял, что компания должна пробивать в странах третьего мира дорогу Международному валютному фонду, Всемирному банку, транснациональным корпорациям и транснациональным банкам.

Во-первых, навязывать другим странам кредиты МВФ, ВБ, американских банков, подсаживая эти страны на долговой крючок. Во-вторых, заставлять заключать контракты на поставку товаров, проведение работ и оказание услуг исключительно с американскими компаниями. В-третьих, содействовать в этих странах таким «реформам», которые расчищали почву для прихода других американских компаний (джентльменский набор реформ, который позднее получил название «Вашингтонский консенсус»).

Самому Перкинсу приходилось решать преимущественно первую задачу – набрасывать на шею страны долговую петлю. Использовались и «пряник», и «кнут». «Пряником» были обещания подключить к реализации проектов компании, приближенные к первым лицам государств; принять в компании, участвующие в проектах, на хорошую должность родственников первых лиц; направить их детей на бесплатное обучение в Америку. Если не срабатывал «пряник», прибегали к «кнуту»: невзначай напоминали о судьбе некоторых президентов, премьер-министров и монархов, которые отказывались принимать «дары данайцев». Классический пример – судьба иранского премьер-министра Мохаммеда Мосаддыка, свергнутого в 1953 году американскими и британскими спецслужбами (операция «Аякс»).

Экономические убийцы – первый эшелон американского давления на страну. Если они не добивались успеха, в игру вступал второй эшелон – спецслужбы.
Джон Перкинс называет их «шакалами». Первых лиц государств свергали, а чаще убивали. Перкинс вспоминает, что целый ряд первых лиц, с которыми ему приходилось работать, погибали в катастрофах либо таинственным образом умирали. Особенно поразили Джона смерти президента Панамы Омара Торрихоса и президента Эквадора Хайма Ролдоса. Оба погибли в авиационных катастрофах.

Иногда и «шакалам» не удавалось достичь желаемого результата. Тогда в действие вступал третий эшелон – вооружённые силы. Во времена Джона Перкинса вторжениям, порой переходившим в затяжные войны, подверглись Камбоджа, Вьетнам, Лаос, Доминиканская республика.

В «Исповеди экономического убийцы» и последующих работах Перкинс большое внимание уделяет теме так называемого экономического роста. Этот рост стал религией, которую Вашингтон навязывает другим странам. Экономические убийцы, разъезжающие по разным странам мира, твердят их руководителям: кредиты МВФ, ВБ, западных банков обеспечат вам «экономический рост». Что это такое реально?

Во-первых, экономический рост (даже если он действительно имеет место, а не представляет рисованные цифры) обеспечивает Западу прибыли, которые уходят из страны либо в Америку, либо в Европу, либо в офшоры.

Во-вторых, даже если крохи экономического роста остаются в стране, они достаются богатым.

В-третьих, экономический рост достигается ценой расхищения природных ресурсов и загрязнения окружающей среды стран, где на деньги ВБ и других западных кредиторов строятся экспортно ориентированные производственные объекты. Так, в Амазонии тропические леса исчезали, а реки и озера покрывались нефтяными разводами.

Деятельность Джона Перкинса в роли экономического убийцы продолжалась примерно десятилетие – с начала 70-х по начало 80-х годов. За эти годы он побывал в Эквадоре, Колумбии, Перу, Панаме, Индонезии, Египте, Индии, Пакистане, других странах. И везде одна и та же картина: рост внешней задолженности, прогрессирующая социальная поляризация, экономическая деградация и упрощение структуры хозяйства, усиление коррупции, уход экономики в тень.

В начале 80-х годов Перкинс начал испытывать мучительные переживания. Совесть сигнализировала, что его профессиональная деятельность несовместима с нормами нравственности. И он ушёл из компании «Мейн».
Занялся собственным делом; возглавил компанию, которая одной из первых в США стала производить электроэнергию из угольного шлама. В 90-е годы включился в деятельность по защите природной среды, стал соучредителем общественных организаций Dream Change и The Pachamama Alliance (их профиль – охрана окружающей среды, устойчивое развитие, социальная работа). Его заинтересовали вопросы психоанализа, антропологии, социальной психологии. Этим он занимается до сих пор, из-под его пера вышли книги «Психонавигация», «Дух шуаров», «Без стресса», «Мир таков, каким ты его видишь», «Смена облика».

А главным проектом его жизни стало написание книги, в которой он попытался обобщить всё увиденное за десятилетие работы в качестве экономического убийцы. Книгу писал в условиях полной секретности, понимая, что «хозяева денег» и спецслужбы могут уничтожить не только рукопись, но и её автора. Готовую рукопись разослал по десяткам издательств, но никто из издателей не решился на выпуск книги. Лишь одно издательство, бывшее на грани банкротства и уже ничего не терявшее, рискнуло взять рукопись в работу. Книга увидела свет в 2004 году.

Реакция официального Вашингтона и крупного бизнеса Америки на книгу «Исповедь экономического убийцы» была моментальной. Автора обвинили в том, что книга – плод больной фантазии. Что это ещё один «перл» на рынке конспирологической литературы. Многие ведущие американские газеты и журналы заявили, что факты, приводимые автором, не документированы и не соответствуют действительности. Что Джон Перкинс – малообразованный человек, компенсирующий недостаток образования богатым вымыслом. Позднее выяснилось, что Государственный департамент и спецслужбы США буквально под лупой проверяли каждое предложение книги, но никаких несоответствий действительности обнаружено не было. То, что всё сказанное в «Исповеди», соответствует реальности, признают и многие бывшие государственные деятели. Высокую оценку книге дал бывший министр финансов Греции Янис Варофакис (Yanis Varoufakis), подтвердив, что сам находился в своё время под прицелом экономических убийц из МВФ, ЕЦБ и Еврокомиссии.

Он выступал в аудиториях Гарварда, Оксфорда, более пятидесяти университетов разных стран мира.

Джон Перкинс симпатизирует России. В июне 2017 года он был гостем Петербургского международного экономического форума. В интервью российским журналистам Перкинс постоянно подчёркивал, что Россия должна сойти с пути капитализма. Это, по его мнению, модель «экономики смерти». Америке выскочить из колеи «смерти» очень сложно, а Россия, по мнению Перкинса, имеет гораздо большие шансы начать строить «экономику жизни». Вот фрагмент его интервью российскому телевидению 4 июня 2017 года:

«…Так называемый хищнический капитализм … имеет единственную цель – максимизировать краткосрочную выгоду акционеров, не улучшая мир вокруг себя, не помогая обществу, и нам следует изменить эту ситуацию. Нам нужно уйти от нынешней формы хищнического капитализма, когда корпорации убивают конкуренцию или покупают соперников, генерируя только краткосрочные прибыли. Система должна работать так, чтобы приносить достойный доход инвесторам, но при этом прибыль вкладывать в экологию, в общество, чтобы мир стал лучше для ваших и моих внуков. Поэтому прибыль следует вкладывать в развитие новых технологий, обновляемые ресурсы, создание экономической системы, которая сама была бы возобновляема. Как я это называю – в экономику жизни. И Россия в отличном положении, чтобы участвовать в создании этой новой экономики. У вас есть ваш лидер, Путин – это сильный лидер. И у России великая технологическая ».

В заключение приведу названия других (помимо «Исповеди») книг Джона Перкинс (указывается год первого издания):

Игра старой империи: секретный мир экономических убийц и сеть глобальной коррупции (A Game as Old as Empire: the Secret World of Economic Hit Men and the Web of Global Corruption), 2007;

Секретная история Американской империи (The Secret History of the American Empire), 2007;

Обманутые: экономический убийца объясняет, почему мировые финансовые рынки взорвались и что нам надо сделать для того, чтобы восстановить их (Hoodwinked: An Economic Hit Man Reveals Why the World Financial Markets Imploded – and What We Need to Do to Remake Them), 2009;

Новая исповедь экономического убийцы (The New Confessions of an Economic Hitman), 2016).

Из-под пера Джона Перкинса выходит множество статей и заметок, размещаемых на его персональном сайте.

(оценок: 1 , среднее: 5,00 из 5)

В предыдущей статьи вы узнали о том, . Теперь пришло время научиться писать и о местах, потому что каждое событие где-то происходит. Читатель всегда хочет узнать, как выглядит и что из себя представляет это «где-то». Порой для описания местности хватает нескольких абзацев, а иногда для воссоздания атмосферы города может понадобится несколько страниц. В этом случае не обойтись без знания некоторых нюансов того, как писать о местах . А что, если вам нужно будет написать целую статью на туристическую тематику?

Писать о местах не так легко, как кажется

…И причина в том, что рассказывать о своих путешествиях можно часами – ведь это интересно нам самим. С другой стороны, попробуйте представить себя на месте собеседника: как же скучно слушать бесконечную речь туриста, который пытается поведать вам абсолютно все детали поездки. Согласитесь, ни слушатель, ни читатель не хотят знать всё, а только некоторые, самые лакомые подробности.

Не нужно сообщать читателю очевидное. Все знают, что в Венеции есть каналы, а Большой каньон выглядит просто потрясающе. А вот если в Диснейленде сломался аттракцион – это наверняка заинтересует читателя. Подробности должны быть интересными, но не общеизвестными.

Кроме того, многие авторы, которые пишут о местах, употребляют слишком много банальных и чересчур искусственных эпитетов. Вспомните, когда в последний раз в реальной жизни вы употребляли слова «изумительный», «напоенный», «прелестный»? Чуть ли не все красивые места выглядят «причудливо», а городок обязательно «лепится» к склону или подножию горы. В селах вы найдете много «тихих уголков», обычно «полузабытых» и т. д. Всё это – не более чем стандартные фразы и банальные ассоциации, которые только ухудшат ваш материал.

Стиль

Внимательно выбирайте слова, которыми будете описывать местность. Бывает, что тот или иной оборот так и просится в текст – значит стоит задуматься, возможно, это один из тех вредителей, которые лишь засоряют статью.

Нет ничего хуже, чем искусственные или напыщенные фразы. Написав что-либо, прочтите это вслух и оцените, насколько непринужденно звучит предложение. Если вы хотите по-особенному описать место, ищите свежие, оригинальные метафоры и эпитеты. Не используйте популярные в прессе речевые конструкции – они чаще всего пусты, банальны и безжизненны.

Придирайтесь к тому, что вы пишите. Не рассказывайте читателю общеизвестные или неинтересные детали. Описывая берег моря, не упоминайте о том, что он был усеян камнями, а над ним реяли чайки. Хотя бы по той простой причине, что большинство авторов делает именно так. Ищите детали, придающие тексту новый смысл, либо просто забавные, любопытные факты. Постарайтесь почувствовать место, о котором пишите.

Потренируйтесь, напишите статьи о нескольких местах. Для этого не обязательно отправляться в путешествие – достаточно сходить в ближайший торговый центр или спорткомплекс. Прежде чем писать, важно понять место: в чем его особенность, какова его атмосфера. Ищите ответ в людях, которые здесь живут или бывают. Включите в свой материал фрагменты интервью: разговорите людей, и, возможно, их рассказ станет кульминацией статьи или очерка.

Как описать природу, подобно классикам?

На эту тему написаны учебные пособия, монографии, статьи, в которых приводятся примеры, подробно рассказывается о языковых средствах, приемах, способах изображения природы в литературе, но авторы продолжают задавать вопрос. Почему? Потому что на практике не так-то легко понять, а КАК же все это работает?

На мой взгляд, помочь может «пошаговое» сравнение, к которому я и прибегну в своей статье.

Сразу скажу, писатели, как художники, могут быть портретистами, баталистами, пейзажистами, из пейзажистов – маринистами и т.д. Условно, конечно.

Возможно, вам удаются батальные сцены, тогда не стоит зацикливаться на пейзажных описаниях, вполне можно обойтись точными и понятными характеристиками: «небо потемнело», «начался дождь», «солнечное утро» и прочее. Несколькими штрихами обозначьте время года, время суток, место действий, погодные условия и следите за их изменениями по ходу повествования. Как правило, этого достаточно, чтобы читатель понимал – что, где и при каких обстоятельствах происходит.

Если же вы хотите, чтобы пейзаж был не просто фоном, а «говорящим» фоном, особенным персонажем произведения (возможно, и главным), который может играть особую роль и занимать особое место в сюжете, то, конечно, нужно учиться у классиков.

Я хочу предложить вам игру-исследование , вы поймете принцип и потом сами сможете заниматься пошаговым сравнением.

Итак, перед нами три маленьких отрывка из рассказов известных писателей-пейзажистов – Тургенева , Пришвина , Паустовского .

Отрывки имеют три важные объединяющие вещи:

1. Рассказ ведется от 1-го лица.

2. Одна и та же тема: начинается осеннее утро.

3. Все или некоторые атрибуты осени: особенность света, небо, листопад, ветерок, птицы.

Давайте пока их просто внимательно прочитаем. Можете по ходу чтения отмечать что-то особенное, на ваш взгляд, у каждого автора.

№ 1

Я сидел в березовой роще осенью, около половины сентября. С самого утра перепадал мелкий дождик, сменяемый по временам теплым солнечным сиянием; была непостоянная погода. Небо то всё заволакивалось рыхлыми белыми облаками, то вдруг местами расчищалось на мгновенье, и тогда из-за раздвинутых туч показывалась лазурь, ясная и ласковая, как прекрасный глаз. Я сидел и глядел кругом, и слушал. Листья чуть шумели над моей головой; по одному их шуму можно было узнать, какое тогда стояло время года. То был не веселый, смеющийся трепет весны, не мягкое шушуканье, не долгий говор лета, не робкое и холодное лепетанье поздней осени, а едва слышная, дремотная болтовня. Слабый ветер чуть-чуть тянул по верхушкам. Внутренность рощи, влажной от дождя, беспрестанно изменялась, смотря по тому, светило ли солнце или закрывалось облаком; она то озарялась вся, словно вдруг в ней всё улыбнулось: тонкие стволы не слишком частых берез внезапно принимали нежный отблеск белого шёлка, лежавшие на земле мелкие листья вдруг пестрели и загорались червонным золотом, а красивые стебли высоких кудрявых папоротников, уже окрашенных в свой осенний цвет, подобный цвету переспелого винограда, так и сквозили, бесконечно путаясь и пересекаясь перед глазами; то вдруг опять всё кругом слегка синело: яркие краски мгновенно гасли, березы стояли все белые, без блеску, белые, как только что выпавший снег, до которого еще не коснулся холодно играющий луч зимнего солнца; и украдкой, лукаво, начинал сеяться и шептать по лесу мельчайший дождь. Листва на березах была еще почти вся зелена, хотя заметно побледнела; лишь кое-где стояла одна, молоденькая, вся красная или вся золотая, и надобно было видеть, как она ярко вспыхивала на солнце, когда его лучи внезапно пробивались, скользя и пестрея, сквозь частую сетку тонких веток, только что смытых сверкающим дождем. Ни одной птицы не было слышно: все приютились и замолкли; лишь изредка звенел стальным колокольчиком насмешливый голосок синицы.

№ 2

Листик за листиком падают с липы на крышу, какой листик летит парашютиком, какой мотыльком, какой винтиком. А между тем мало-помалу день открывает глаза, и ветер с крыши поднимает все листья, и летят они к реке куда-то вместе с перелётными птичками. Тут стоишь себе на берегу, один, ладонь к сердцу приложишь и душой вместе с птичками и листьями куда-то летишь. И так-то бывает грустно, и так хорошо, и шепчешь тихонько: – Летите, летите!

Так долго день пробуждается, что когда солнце выйдет, у нас уже и обед. Мы радуемся хорошему теплому дню, но уже больше не ждем летящей паутинки бабьего лета: все разлетелись, и вот-вот журавли полетят, а там гуси, грачи – и всё кончится.

№ 3

Я проснулся серым утром. Комната была залита ровным желтым светом, будто от керосиновой лампы. Свет шел снизу, из окна, и ярче всего освещал бревенчатый потолок.

Странный свет – неяркий и неподвижный – был непохож на солнечный. Это светили осенние листья. За ветреную и долгую ночь сад сбросил сухую листву, она лежала шумными грудами на земле и распространяла тусклое сияние. От этого сияния лица людей казались загорелыми, а страницы книг на столе как будто покрылись слоем воска.

Так началась осень. Для меня она пришла сразу в это утро. До тех пор я ее почти не замечал: в саду еще не было запаха прелой листвы, вода в озерах не зеленела, и жгучий иней еще не лежал по утрам на дощатой крыше.

Осень пришла внезапно. Так приходит ощущение счастья от самых незаметных вещей – от далекого пароходного гудка на Оке или от случайной улыбки.

Осень пришла врасплох и завладела землей – садами и реками, лесами и воздухом, полями и птицами. Все сразу стало осенним.

Каждое утро в саду, как на острове, собирались перелетные птицы. Под свист, клекот и карканье в ветвях поднималась суматоха. Только днем в саду было тихо: беспокойные птицы улетали на юг.

Начался листопад. Листья падали дни и ночи. Они то косо летели по ветру, то отвесно ложились в сырую траву. Леса моросили дождем облетавшей листвы. Этот дождь шел неделями. Только к концу сентября перелески обнажились, и сквозь чащу деревьев стала видна синяя даль сжатых полей.

Наверняка вы заметили интересные сравнения, яркие эпитеты, что-то еще…

Обратите внимание, что, хотя описания даны от 1-го лица, рассказчики выполняют поставленную перед ними задачу. Сравним:

Это хороший прием, не только понять – от какого лица нужно писать, – но и поставить перед рассказчиком авторскую задачу, чтобы передать идею.

Многие почему-то считают, что в описании природы нет какой-то особой идеи, кроме передачи самой природы, но наш пример показывает, что она не просто есть, а должна быть, что и отличает один текст от другого.

Эпитеты, сравнения и пр. – обязательно. Распространено мнение, что осенний пейзаж, его краски нужно передавать «цветовыми» эпитетами, подражая пушкинским «в багрец и золото одетым лесам».

А как же у классиков? А у них вот что:

Как же так? У Паустовского цвета вообще не играют особой роли, хотя цвет вынесен в заглавие. У Пришвина их вообще нет. Даже у Тургенева, где герой – созерцатель и должен передать всю красоту, всего лишь десять раз упоминается цвет, а из десяти – четыре раза белый, два раза цвет передает действие, один выражен существительным, два весьма условны и только «красный» не вызывает никаких сомнений.

При этом читатель ясно и ощущает, и «видит» все краски осени.

У каждого классика свой прием.

Тургенев любит «сквозные» косвенные и прямые сравнения:

● «…из-за раздвинутых туч показывалась лазурь, ясная и ласковая, как прекрасный глаз».

● «…тонкие стволы не слишком частых берез внезапно принимали нежный отблеск белого шёлка…»

● «…красивые стебли высоких кудрявых папоротников, уже окрашенных в свой осенний цвет, подобный цвету переспелого винограда, так и сквозили, бесконечно путаясь и пересекаясь перед глазами…»

У Паустовского прямые сравнения часто приближают объект к субъекту, то есть атрибут осени к атрибутам жизни человека:

● «Комната была залита ровным желтым светом, будто от керосиновой лампы».

● «От этого сияния лица людей казались загорелыми, а страницы книг на столе как будто покрылись слоем воска».

Однако для Паустовского важнее показать внезапность происходящего, неожиданное счастье осеннего пространства, как нового горизонта для человека.

Пришвин же выбирает некий «центр», «ядро», вокруг которого и складывается картина осеннего утра. В данном отрывке это «полёт». Девять раз звучат однокоренные слова, вовсе не являясь тавтологией, а рисуя, создавая узор осеннего быстрого времени.

Посмотрим и на другие, привычные всем, осенние атрибуты у классиков. Вы увидите, что вышеуказанные приемы повторяются и тут.

Классики видят то же, что видят в осени все люди, обязательно берут это общее (стандартное даже), но передают по-своему.

Можно, конечно, не использовать общее, но тогда будьте готовы к тому, что далеко не все читатели воспримут вашу осень, если они вообще ее узнают.

Однако если бы все ограничилось только этим, мы бы с вами не узнали автора по стилю.

Стиль делают особые фишки (их может быть несколько), которые повторяются из рассказа в рассказ, любимы авторами, наполнены особым смыслом – это уже талант.

У Паустовского это конструкции с «не», сами можете подсчитать, сколько частиц и приставок «не» в тексте: «Странный свет – неяркий и неподвижный – был непохож на солнечный».

Еще оксюмороны: «жгучий иней».

И, конечно, контрасты: листопад /дождь, приход осени / неожиданное счастье и др.

У Пришвина – это внутренний диалог, слияние природы и человека: «…ладонь к сердцу приложишь и душой вместе с птичками и листьями куда-то летишь».

«Говорящие» детали, олицетворения: «летящая паутинка лета», «день открывает глаза», лист «летит парашютиком»…

У Тургенева прием «матрешки», когда образы наслаиваются и создают картину:

1) Листва еще зелена… → 2) где-то она побледнела… → 3) из них одно дерево осеннее… → 4) оно-то и вспыхивает от луча… и т.д.

Еще Тургенев часто использует прием «перевертыш» непредсказуемо, но точно.

Здесь это выражено сравнением: «…березы стояли все белые, без блеску, белые, как только что выпавший снег, до которого еще не коснулся холодно играющий луч зимнего солнца…»

А здесь метко найденным словом: «Листва на березах была еще почти вся зелена, хотя заметно побледнела; лишь кое-где стояла одна, молоденькая , вся красная или вся золотая, и надобно было видеть, как она ярко вспыхивала на солнце…», – многие сказали бы так про весеннюю березку, а тут про осеннюю – молоденькую, сияющую.

Итак, подведем итоги:

1. Если вам природа нужна лишь как фон, несколькими штрихами обозначьте время года, время суток, место действий, погодные условия и следите за их изменениями по ходу повествования.

2. Важно не только понять – от какого лица нужно писать природу, – но и поставить перед рассказчиком авторскую задачу, чтобы передать только свою идею.

3. Важно знать атрибуты, общее представление об осени, но передавать их, используя методы наблюдения, ассоциации, языковые средства, наполняя образы своим видением, смыслом.

4. Помогает выбор «центра», «ядра», вокруг которого и разворачивается картина природы.

5. Ничто человеческое ничему и никому не чуждо – пейзажу тоже. Не бойтесь человека в описании природы.

6. Ищите свои фишки, не забывайте про них, сразу записывайте слова, фразы, которые внезапно пришли на ум, когда вы гуляли в лесу.

7. Читайте, без этого – никак!

Конечно, приемов и способов передать природу в произведении великое множество. Мы рассмотрели лишь три отрывка. Умение увидеть в книге красивое сравнение, эпитет, олицетворение, оценить его, восхититься им – это хорошо, но мало. Важно еще научиться сравнивать, исследовать и на этой основе искать свое. Удачи.

© Almond 2015

Описание внешности человека может показаться легкой задачей до тех пор, пока вы на самом деле не попробуете это сделать. Хотите ли вы описать другу нового знакомого или предупредить полицию о подозреваемом в преступлении, важно методично охватить ключевые физические детали и уникальные характеристики. Даже если вы пытаетесь обрисовать персонажа своего рассказа, важно дать подробности воображению, чтобы оно донесло образ читателю.

Шаги

Упомяните ключевые общие характеристики

При необходимости определите пол человека. Во многих случаях это будет очевидно сразу, и, скорее всего, это будет первая вещь, на которую вы обратите внимание. Однако не все люди соответствуют этим категориям, и, как правило, лучше не делать предположений, если в этом нет необходимости.

• Например, если вы пытаетесь описать подозреваемого полиции, возможно, вам придется сказать что-то вроде: «На мой взгляд, это был мужчина, но я не уверен».
• В других случаях, скорее всего, можно будет просто перейти к другим наглядным признакам.

1. Обратите внимание на цвет кожи человека и при необходимости сделайте предположение о его расе или этнической принадлежности. Опять же, существует разница между тем, чтобы описывать подозреваемого полиции, и тем, чтобы делать это по другим причинам. В первом случае вам, скорее всего, придется сделать предположение, например: «Он был похож на таджика», - или: «Я думаю, она - казашка». В других случаях это может прозвучать нетактично или оскорбительно.

   • Можно просто описать цвет кожи, используя такие термины, как «оливковый», «бледный», «темно-коричневый» и так далее. А другие люди сами могут сделать предположение (при желании).

2. Оцените возрастной диапазон в пределах от пяти до десяти лет. Во многих случаях можно предположить, что человеку «около 25 лет» или «приблизительно 60 лет». Постарайтесь предоставить максимально узкий возрастной диапазон, который вам кажется подходящим. Так другим будет проще представить человека, которого вы описываете.

   • Например, когда вы говорите, что человек выглядит на 30–35 лет вместо 30–40 лет, вы предоставляете более четкую картинку.
   • Это особенно важно в случае молодых людей, ведь, в конце концов, десятилетний сильно отличается двадцатилетнего!

3. Сообщите рост человека, либо в описательной, либо в оценочной форме. Если вы видели человека только мельком, скорее всего, вы сможете лучше описать его с помощью общих категорий роста, например «очень высокий», «высокий», «среднего роста», «низкий» или «очень низкий». Эти расплывчатые термины становятся точнее, если можно определить, что речь идет о мужчине, женщине или ребенке.

   • Если вы можете дать более конкретную оценку фактического роста человека, попробуйте сделать погрешность в пять сантиметров, например: «Его рост составлял 180–185 см».

4. Описывайте комплекцию человека такими терминами, как «худой», «средней комплекции» и «крупного телосложения». Как правило, вес оценить гораздо труднее, чем рост. Поэтому придерживайтесь довольно расплывчатых классификаций, например: «Она была очень худой», - или: «Он очень крупного телосложения».

   Упомяните внешний вид человека как можно тактичнее. В конце концов, на вкус и цвет товарищей нет, поэтому ваше представление о красивом человеке может не совпадать с чужим мнением. Тактично дайте свою оценку, например:

   • Если вы находите человека непривлекательным, назовите его «обычным» или «непримечательным», а не «уродливым».
   • Используйте слова «неаккуратный» или «неопрятный» вместо «грязный».
   • Используйте слово «привлекательный», чтобы обозначит хорошо выглядящего человека, но не называйте его «прекрасный», «великолепный» или даже «симпатичный».
   • «Дряблый» - не идеальное слово, но, возможно, это лучший способ описать человека, который является противоположностью слов «подтянутый», «стройный» или «хорошо сложенный».

   Опишите черты лица и уникальные детали

   1. Обратите внимание на цвет волос, их длину, прическу и внешний вид. Используйте общие термины, которые довольно легко представить большинству людей. Например:

      • цвет: шатен, брюнет, блондин, русый, рыжий, седой;
      • длина: лысый, короткая, средняя, длинная, до плеч и так далее;
      • стиль: прямые, кудрявые, волнистые, афро, конский хвост, дреды, пучок, ирокез и так далее;
      • внешний вид: грязные, тонкие, вьющиеся, блестящие, чистые, прилизанные и так далее.

   2. Упомяните цвет и форму глаз, брови и наличие очков. Как и в случае с описанием волос, придерживайтесь простых терминов, которые большинство людей могут нарисовать в голове. Например:

      • цвет глаз: черные, карие, серые, голубые, зеленые, светло-карие;
      • форма глаз: широкие, узкие, выпуклые, глубоко посаженные, косоглазие и так далее;
      • брови: цвет и характеристики, например, пушистые, тонкие, монобровь и так далее;
      • очки: отметьте цвет, форму, материал, толщину и затемнение линз.

   3. Обратите внимание на другие черты лица, такие, как нос, уши и губы. Как правило, для описания ушей больше подходят термины: «крупные», «средние» или «маленькие», - а в случае губ лучше сказать: «тонкие», «средние» и «пухлые». Нос может быть «коротким», «длинным», «широким», «тонким», «заостренным», «закругленным», «крючковатым», «изогнутым» и так далее. Лицо, в целом, можно описать как «вытянутое», «круглое» или «плоское».

      • Если вы заполняете полицейский отчет, можно упомянуть, что у человека были «румяные щеки», «мешки под глазами» или «двойной подбородок». В противном случае, проявите вежливость и опустите эти детали!

   4. Выделите отличительные черты, например, шрамы и татуировки. Это особенно важно, если вы описываете человека органам правопорядка (например, пропавшего без вести или подозреваемого в совершении преступления). Вспомните наличие подобных постоянных особенностей и подробно их опишите.

      Поищите уникальные черты, например, осанку и нервный тик. Этот человек «сутулый», или у него есть «горб»? Он склоняет голову набок или часто моргает, когда говорит? Он непрерывно дергает коленом вверх и вниз, когда сидит? Благодаря таким мелким деталям другим будет проще представить человека, которого вы описываете.

      Опишите его одежду или хотя бы общий «внешний вид» или стиль. Если вы описываете человека властям, старайтесь как можно подробнее описывать каждый предмет его одежды: брюки, рубашка, куртка, обувь, головной убор и так далее. При более общем описании отметьте чувство стиля и вкус.

   Креативно опишите человека в письменном виде

   Используйте образный язык наряду с содержательными деталями. Полагайтесь на язык, который пробуждает физический облик человека, а также строго придерживайтесь описательных фраз. Это творческая часть креативного письма!

   • Вместо того, чтобы писать: «У нее были длинные рыжие волосы», - можно использовать такой вариант: «Ее колышущиеся на ветру волосы напоминали пламя огня, потрескивающее в камине».
   • Утверждение, что человек «стоял, как могучий дуб», немного говорит о его физическом облике и, одновременнно, о его поведении всего в нескольких словах.

   1. Опишите человека таким образом, чтобы он соответствовал тону письма. Например, если вы пишете в юмористическом стиле, используйте юмористический язык. Если же сцена напряженная и драматичная, пропустите глупые метафоры в описаниях.

      • Например, рассмотрим разницу между описанием «как будто вырезанные ножом щелки глаз» и «косоглазие, как у двоюродного брата Дениса».

   2. Упомяните действия, которые раскрывают физические характеристики. Используйте поступки персонажа, чтобы ввести детали его внешности, сократив прямые описания. Объедините это с образным языком, чтобы помочь читателю визуализировать персонажа.